Юрий Кулишенко

В зеленом сумраке травы

В  пади  Варначка тихий прибой Байкала мягко накатывался  на  берег  и c шуршанием отступал, оставляя  за  собой  влажную полосу песка.  Выше влажной полосы прибоя,   под уходившим  вверх обрывом, лежали сухие окатанные   водой   камни  и  громоздились друг на друга обломки серо-коричневой   скальной стенки.   
Вдруг, на одном  из обломков появился  светло-серенький   паучок с черным в белых крапинках верхом брюшка. На минутку он замер, затем, быстро перебирая  ножками, пробежал   по камню,  снова замер  - и, вдруг, быстро перескочил    на    другой,     затем   на     третий  обломок.  Двигался  он так  стремительно, что  за   ним   трудно  было  уследить.  Звали   паучка Скакунчик  темно-пятнистый.
    Облюбовав один  из  похожих  на  него по  цвету  камешков,  паучок  затаился.   Через   некоторое    время   скакунчика  уже   невозможно   было   заметить  на фоне массивного серо-коричневого камня – огромной  скалы  мира насекомых.
А  над прибоем и паучком, над скальным обрывом у берега озера  и  камешками  далеко вверх, к опушке светлого сосново-лиственичного  леса, простирался пологий склон с травой, синими цветами живокости и маленькими куртинками чабреца - богородской травки. Склон прорезала шедшая над обрывом вдоль берега узкая, утоптанная  тропинка с зарослями  блестящего   кизильника вдоль неё.
Выше тропинки, на  опушке у леса,  зеленели злаковые травы,  одиноко   высились  редкие   цветы  большеголовника-рапонтикума,    и    ярко    светились    красные     лепестки     цветков карликовых  лилий. 
Дующий  вдоль  озера Байкал порывистый легкий  ветерок  раскачивал  головки   цветов,   шевелил  траву   и  с каждым  порывом всё сильнее   выдувал  песчинки   из-под  едва  державшегося  камешка  у  необъятного  комля  огромной   сосны. 
Вдруг, после одного из порывов,  камешек покачнулся и  быстро   покатился, подпрыгивая на неровностях,  вниз, к обрыву, где и упал прямо  на   тропинку,  спугнув  мирно греющуюся   на  солнышке   коренастую серую кобылку.
От неожиданности кобылка  - Ширококрылая трещотка - высоко подпрыгнула и, светясь яркими красными пятнами задних крыльев,  с  шумом  и  треском  неуклюже    полетела    вверх    по   склону.
Её тень и треск крыльев промелькнули над бабочкой желтоглазкой Ахиной, сидевшей на   цветке   большеголовника   и  согнали  с  листа ниже цветка мушку – Атерикса окаймлённого,  острый    хоботок   которого   мог   с    одинаковым    успехом     пить     нектар   цветов  и  высасывать   пойманных   мелких насекомых.
Мушка в испуге быстро пронеслась над тропинкой с кустами кизильника, круто ушла вниз к Байкалу и села на угловатый, серо-коричневый  камень.
Здесь Атерикс успокоился и стал прихорашиваться - и чистить лапками свои прозрачные слюдяные крылышки. 
Рядом с  ним недвижно высился огромный, словно скала камень серого цвета  с  тёмными    крапинками  и мрачными  тенями провалов-трещин.
Вдруг  один  из выступов серой скалы в стремительном прыжке бросился   на   Атерикса. Мушка тотчас подпрыгнула и её легкие, прозрачные  крылья стали вращаться, описывая в воздухе первую бешеную восьмерку и  вознося  ее вверх,  в  спасительное синее  небо. Но было уже  поздно. Мушка взлетала  не только   вверх,  но   и  чуть-чуть наискосок,  наперерез пауку.
Этого оказалось достаточно и   два огромных в зеленом  мире трав тела столкнулись в воздухе  и с тяжёлым гулом рухнули  на  вершину камня.
Когда осела поднятая их  падением пыль, стало видно, что крепкие большие крючки хелицер паука-скакунчика точно и глубоко вонзились в тело мухи позади ее головы. Муха судорожно дернула пару раз огромными  лапами и замерла.
Секунд десять паук недвижно сидел над телом поверженного крылатого гиганта, потом, скрипя камнями-песчинками и сталкивая их в глубокие тени трещин-ущелий, стал спускаться  с добычей вниз. Цепляясь когтями лап за выступы, он тяжело переставлял широко раскинутые в стороны лапы. Наконец, паук сошёл со своей тяжёлой ношей к подножию  камня.
Пятясь  и волоча  шуршащее крыльями серое тело по ущелью, Скакунчик затащил  муху в глубокую пещеру между двумя камнями - скалами. В тихом сухом полумраке он устроился удобнее,  и стал  высасывать из  жертвы соки,  настороженно блестя наружу темными глазками.
А вверху в это время ярко и весело светило с синего неба огромное солнце, качались на ветерке травы,  и всё так же  сидела на Рапонтикуме Желтоглазка-Ахина. Мимо неё  беззаботно пролетали, взмахивая крылышками, бархатные бабочки–сатириды, и стрекотали среди ветвей и хвои сосен большие певчие цикады.
Горячие лучи огромного далекого отсюда солнца падали сквозь листву трав и рассеивались под ней внизу, теряя своё тепло и растворяясь в зеленом влажном полумраке. Там,  в зеленом сумраке травы, откуда не были видны ни яркое солнце, ни беззаботные бабочки и почти не слышалось пение цикад, лежал огромный и плоский,  нависающий тяжёлым краем над  землёй камень. 
Под этим, плоским краем, за границей тьмы и света, в таинственной полумраке, скрывался большой земляной паук из семейства  гнафозид.  Он был ещё молод, неопытен, голоден и  жаждал добычи. Настороженно застыла Гнафозида светлеющим пятном в мрачной глубине, чутко вслушиваясь в сотрясения  почвы и всматриваясь в зеленый сумрак за гранью тьмы.
Вдруг Гнафозида почувствовала приближение ещё одного паука и слегка шевельнулась, перемещаясь ближе к выходу. Тяжёлый шум и шелест шагов незнакомца становились все явственнее. Вскоре перед камнем появилась темная тень другого хищника – бродячего Паука-волка из рода пардоза,  на свою беду проходившего  мимо убежища гнафозиды.
Бродячий паук проявил беспечность,  был схвачен и опрокунут выскочившей наружу Гнафозидой. После короткой борьбы Гнафозида одолела своего противника, убила его и затащила в сырой сумрак под камнем.
Сидя в  гнезде из плотной паутины, почвенный паук стал неспешно высасывать живительные для него соки из лежащего перед ним  Паука-волка. Темным мрачным огнем светились в полумраке над неподвижным телом глаза Гнафозиды.
А недалеко от Гнафозиды и мертвого Паука-волка пустынно тянулась вдаль над обрывом к Байкалу широкая и бесконечная для насекомых лента тропинки из плотной глины, песчинок-булыжников и камней-скал. Со стороны опушки вдоль неё колыхались стебли злаков, вздымались в  голубую и туманную поднебесную высь  неохватные стволы желтушника, и голубели узкие лепестки астры змеиногорской. По другую сторону тропинки чернели густыми тенями непроходимые заросли огромных стволов кизильника и шелестели внизу, над обрывом травы.
Неожиданно на этой широкой, утоптанной туристами пустынной тропинке из шелеста трав появилось быстро мелькнувшее среди зарослей кизильника легкокрылое существо. Это был охотник за пауками  - дорожная оса Помпила.
 У неё  были крепкие, стройные, высокие лапы, изящное черное туловище с бронированной грудью, сидящее на тонком стебельке брюшко и завитые в красивое черное  колечко усики. За несколько минут до  этого она, безуспешно обследуя каменистый пляж под обрывом в поисках добычи,  натолкнулась на ущелье с сидящим в пещерке скакунчиком. Он тотчас оставил муху и сделал бросок в сторону любопытствующей осы. Оса взмыла вверх и понеслась над откосом к тропинке.  Паучок показался Помпиле маленьким и недостойным внимания, и она не стала рисковать, нападая на непригодного для выращивания личинки, но опасного паучка.
Сам того не ведая, скакунчик поставил последнюю точку в безуспешном рыскании осы по каменистому пляжу и дал пролог новой трагедии.
Тропинка и заросли выше  тропинки чем-то  привлекли осу, и она быстро пробежалась по твердому грунту; затем сошла с него и стала внимательно обследовать серые глинистые глыбы  под мощным, с широкими листьями стволом большеголовника. Поиски разочаровали Помпилу, и она деловито переместилась, делая небольшие подлеты, выше по склону. Там она осмотрела со всех сторон небольшой кусочек коры и даже залезла под него. Повозившись  там и прошуршав крыльями, оса в ещё в большем разочаровании вылезла наружу и стала  чиститься у Круглоспинника скального, с похожими на незабудку голубыми цветами.
Минут через пять-семь, оса взмыла вверх. Пролетев над склоном полтора-два метра к опушке леса, охотница за пауками приземлилась у необъятного для глаза насекомого комля сосны.
Еще минут семь-восемь Помпила то бегала по окрестностям, то чистила свои щегольские усики, но  вдруг замерла у огромного плоского, далеко простиравшегося над землей выступа скалы. 
Почувствовав запах паука, Помпила бесстрашно направилась в темную сырость под скалу и  столкнулась с Гнафозидой, бесстрастно сосавшей в своем паутинном гнезде соки из Паука-волка. Бросив добычу, гнафозида бросилась на осу – оса с шумом шуршащих о скалу крыльев и топотом тяжёлых лап тотчас выскочила наружу.
 Но уходить без добычи она не собиралась. Наоборот, Помпила готовилась к новой атаке, приглаживая усики и прочищая глаза. Еще пару раз она, то ныряла в прохладный мрак под скалой и сердито шуршала там крыльями, то вновь выскакивала наружу. Наконец, осе удалось схватить зазевавшуюся Гнафозиду за мощную лапу и вышвырнуть её из паутинной норы. Огромная и бледная, телесного цвета Гнафозида вновь появилось на солнечном свете.
Зеленые тени, широко простираясь, падали на огромного, тяжеловесного паука. На  его распахнутые в ярости крючья хелицер и на  восемь мощно расставленных  лап. 
Чёрная лакированная охотница Помпила ещё  не успела выскочить из убежища паука и бросится на противника, как Гнафозида пустилась наутек. Телесного  цвета  тело с тяжёлым топотом, быстро мелькая среди зеленых узловатых стволов  злаков, скрылось в  дальней глубокой лощинке  и  тихо затаилось там, прижавшись к земле.
Помпила в растерянности  быстро вертела крепкой головой с распахнутыми жвалами и бегала вокруг скалы в поисках исчезнувшей среди травяных джунглей Гнафозиды.
От тяжелых и мощных лап осы летели в стороны с шумом и треском полуистлевшие части растений и  крупные камни и рвались  толстые бледные нити гифов грибов, змеившиеся по влажной почве. Она искала по запаху следы Гнафозиды и её саму. Вскоре  поиски увенчались успехом -  оса нашла  притаившуюся в ложбинке жертву.
Без промедления напав на паука, беспомощного пред ней вне своего убежища, оса с тяжёлым гулом опрокинула его на спину и хрустко вонзила прямо в пасть между широко распахнутых в злобе хелицер свое тяжелое хитиновое жало. В тесноте пещеры под скалой такой удачный маневр вряд ли  можно было совершить.
Смертоносные хелицеры огромного паука сразу замерли, парализованные ядом осы. Яд из жала осы был впрыснут точно в  нервный узел, отвечающий за работу хелицер. Помпила  вытащила жало и еще раз с мягким  хрустом вонзила его чуть ниже последней, четвёртой пары лап, туда, где мягкое, податливое брюхо соединялось с твердой головогрудью. Жало еще входило в раздираемую плоть, а в его канале уже зашумело, как от бегущей по трубе воды: это железа помпилы извергала порцию яда. Он тотчас парализовал большой нервный узел в головогруди гнафозиды, и огромные лапы паука, судорожно и бессильно задрожав, с тяжелым шумом и гулом бессильно рухнули на землю.
Охота была закончена,  и рядом с осой высилась теперь  просто бледная громада живой, но уже недвижной и не опасной плоти.
Помпила побегала вокруг туши паука, почистила усики и схватила крепкими жвалами Гнафозиду за основание бедра одной из лап.
Спотыкаясь на подворачивающихся под лапы булыжниках-песчинках, оса поволокла огромное  и тяжелое тело в одном ей ведомом направлении.
Шуршали  устилающие землю прошлогодние остатки листьев, скрежетали камни, дрожали от ударов ног и тел высокие  стволы злаков…
Вот уже целых полчаса оса трудолюбиво и долго волочит податливую, обмякшую Гнафозиду вниз и вдоль по уходящему к Байкалу склону. Помпила через каждые пять, десять минут останавливается и обследует местность вокруг. Иногда она надолго бросает паука и чистит усики и глаза, отлетев на полметра -метр для отдыха от своей недвижной жертвы.
На одной из неприметных прогалин травяных джунглей оса, наконец, остановилась и, натужно жужжа прозрачными, цвета жженого сахара крыльями, втащила паука на пригорок у исполинского ствола кизильника. Там она  принялась рыть глубокую нору-пещеру. Паук недвижной грудой тела и лап расслабленно и жутко громоздился рядом. Рытье норы прерывалось возвращениями к жертве и исследованиями ее сохранности.
Наконец широкая пещера-шахта готова, и паук со скрипом и шумом медленно  исчез в ее зияющем мраке.
Заботливо уложив Гнафозиду на дно широкой камеры, оса аккуратно прикрепила на спинную часть  брюха паука у головогруди свое маленькое яйцо.
Опасная охота за крупной и сильной, вооруженной хелицерами с ядом жертвой удачно закончена. Шахта тщательно закупоривается глиной  и маскируется утаптыванием вокруг неё земли. Работа окончена  -  оса быстро взмывает вверх, и по широкой дуге без оглядки уходит в безбрежное  голубое небо, оставляя паука в жутком мраке норы…
Недвижный, он будет заживо съеден вышедшей из крохотного яичка маленькой личинкой, дав жизнь новой блестящей осе-помпиле, охотнице на пауков.