Кинолента жизни. Часть 2. Глава 10

Глава 10.
 
Пока все стояли в ступоре и утешали зарёванную Катю, Арина неслась сломя голову, не останавливаясь не на секунду. Она скрылась за поворотом и бежала, то и дело меняя направление, так быстро, как только были способны её длинные тонкие ноги. Когда Владимир спустя пару минут выбежал на улицу, от дочери не осталось и следа… Мужчина чертыхнулся и набрал номер жены.

Девочка наконец перевела дух, остановившись у своего дома, который находился неподалёку от кафе. Как она туда добралась, и сама не помнила – точно кто-то тащил её за руку, а сама она лишь повиновалась. Арина испуганно огляделась по сторонам, но не обнаружила ни родителей, ни их машин. Тогда она поднялась в квартиру, осторожно открыв её собственным ключом. Никого не было. Девочка решила, что её, наверное, стали бы искать на ближайшей к кафе остановке или парке, куда она не забегала. Тем более Тата не заметила, как дочь в последний момент на всякий случай кинула ключи в карман пальто. И никто не заметил, значит, дома её искать начнут в последний момент. Впрочем, оставаться в квартире она не намеревалась.
С ненавистью скинув своё праздничное платье, Арина переоделась в обычные светлые джинсы и натянула голубой свитерок с оленем. Потом завязала волосы в хвостик, швырнув заколку-бантик на пол. Вся эта мишура была создана явно не для неё. Она не могла долго находиться в такой одежде; она точно преображала её и не давала мыслить и действовать свободно. Арина перевернула все свои копилки и вытащила из них деньги – набиралось порядком тысячи три (копила она довольно долго, несколько лет, складывая все деньги, которые только попадали ей в руки), а это немало. Девочка запихнула их в кошелёк, положила в карман сотовый телефон, потом подумала немного, и вытащила небольшой рюкзачок, где уместилось две тёплые кофты, бутылка воды, батон, какие-то хлебцы в коробочке, немного конфет и яблок, а также любимый медвежонок, без которого она никогда бы не ушла. Собрав все свои нехитрые вещицы, она одела тёплую куртку, шапочку, натянула рюкзак на спину и хотела уже спуститься вниз, как ей на глаза попались… Катины куклы.
Эти барби заполонили всю полку в коридоре и всегда вызывали у Арины раздражение. Желая отомстить ненавистной сестре, девочка сшибла всех кукол на пол, и вырвав у половины то ноги, то волосы, то воткнув в головы иглы, забрала остальных и демонстративно вышвырнула на помойку. Чтобы эта дрянь знала!

Наконец, завершив своё подлое дело, Арина устремилась подальше от дома. Уже темнело и по аллее зажигались фонари. Девочку сковывал какой-то страх, но возвращаться домой ей не хотелось. Телефон звонил и звонил, высвечивая то номер отца, то матери и не смолкая не на минуту. Наконец, она устала отклонять вызовы и попросту отключила телефон. Сев на лавочку в каком-то незнакомом дворе, Арина осмотрелась по сторонам. Она никогда не была здесь. И этот двор никоим образом не внушал ей доверия; напротив, он пугал её. Было слишком темно и пусто, справа дорогу закрывали унылые гаражи, прямо напротив неё огороженные баллоны с газом и какие-то тёмные дома. Хотя на дворе было не более девяти часов, сгустившаяся темнота приводила в ужас. Услышав где-то неподалёку лай собак, девочка вскочила со скамейки и понеслась подальше, стараясь не оборачиваться. Её обуял дикий страх, побороть который она не могла. Она жалела, что ушла из дома так поздно, ничего не обдумав – идти было некуда, у подруг бы её сразу обнаружили, да к тому же…. Как теперь к ним пойти-то?! Дорогу до дачи она не знала и добраться бы не сумела. А теперь на улице такая темнота, просто мрак! Где-то лают собаки, фонари уже гаснут, и она совершенно одна, одна!
Вдруг Арина вспомнила о небольшой гостинице, находившейся возле набережной. Там вполне можно было бы переночевать на те деньги, которые она взяла с собой, покушать и отправиться к бабушке. «А что будет потом?» - подумала вдруг девочка, но детский разум тут же отмёл этот вопрос. С потом она разберётся; «сейчас» волновало её куда больше. Вернуться домой было бы ужаснее всего. Там Катя, её ненавистная, мелочная сестра, её главный враг. Она испортила её день рождения, который так прекрасно начинался. Она стравила её лучших друзей. Она раз и навсегда перечеркнула её отношения с Настей – а ведь как она, Арина, дорожила этой девочкой! Она отняла доверие родителей. Она была чудовищем, настоящим чудовищем! И как дальше можно было существовать с этой дрянью под одной крышей? Нет, ни за что! О, когда они вырастут, повзрослеют – она непременно отомстит сестре. И пусть эта Катя перенесёт самые невыносимые мучения, пусть она умрёт, пусть она страдает! Но за то, что Арина стояла вся в слезах, одна, одинокая и брошенная всеми, сестра обязательно ответит сполна.
На большом табло уостановке высвечивалось время и температура; к удивлению Арины, было почти десять вечера – а она как будто только вышла из дому. Девочке стало совсем страшно, но она взяла себя в руки и начала дожидаться автобуса. Как назло, транспорт совсем не проезжал… Ей никогда в жизни не было настолько жутко. Одна. В незнакомом месте. С отключенным телефоном. В темноте. Она хотела разреветься, как маленький ребёнок, но сдерживалась из последних сил. Наконец, мимо прошла какая-то полненькая женщина с мальчиками лет шести и десяти; обрадованная Арина подскочила к ним, точно к спасению:
- Здравствуйте! Вы не подскажете, на каком автобусе можно доехать до гостиницы?
- Ох, да на любом, деточка. Она же совсем рядом. – женщина удивлённо взглянула на неё. – А зачем тебе туда? Уже поздно, почему ты не дома?
- Ой… - лгать она, в отличии от Кати, умела плохо, но такой вопрос предвидела и потому уже придумала мало-мальски вразумительный ответ на него. – Так я не в этом городе живу. Мои родители по работе приехали и остановились в гостинице, а я пошла к подружке – в этом году сюда переехала – и вот только вернулась от неё. Мама с папой ещё работают, а где гостиница, подружка и сама не знает. Можете помочь мне, пожалуйста?
- Конечно, разве брошу тебя тут? Такая маленькая! Сколько тебе лет, десять?
- Девять исполнилось. – призналась Арина, мысленно порадовавшись, что она выглядит на целый год старше. – Вы посадите меня на автобус?
- Зачем автобус, деточка? – разговорчивая тётка взяла её под руку, выпустив старшего сына. – Я тебя так доведу! Мы, знаешь, сейчас вот за тот угол пройдём, потом вперёд немного, ещё направо – и через дорогу твоя гостиница!
- Спасибо вам большое, я даже не знаю, как вас отблагодарить… - лепетала девочка, едва поспевая за не в меру активной женщиной. Она всё болтала и болтала, совершенно не слушая свою маленькую спутницу. За каких-то пятнадцать минут Арина узнала огромное количество увлекательной информации – что у них дома стоят два новеньких телевизора, есть кошка трёхцветного окраса, а старший сын Михаил, названный в честь сурового деда, совсем не хочет учиться. Она так устала от надоедливой тётки, что сбежала бы от неё, знай дорогу к гостинице. Конечно, надо бы уметь быть благодарной, но…молчать тоже нужно уметь.
Наконец, они добрались до невысокого белого здания и попрощались. Арина поднялась по ступенькам и очутилась в чистом нарядном фойе. Вокруг стояли удобные бардовые пуфики, напротив двери стойка, а справа от двери находился буфет, где можно было бы перекусить – а голод девочка чувствовала уже нешуточный. Глянув в зеркало, девочка сняла шапочку, распустила темные волосы и постаралась придать себе взрослый солидный вид. Подойдя к стойке, Арина, старательно копируя характерный жест матери, небрежно швырнула деньги на стол (она обменяла их на тысячные купюры у своей проводницы) и столь же небрежно бросила:
- Однокомнатный номер на одну ночь. Ключ, пожалуйста.
- Девочка, ты чья? – регистратор с улыбкой посмотрел на смешную клиентку, но в её глазах не были ни капли смеха. Напротив, эта пигалица кокетливо улыбнулась и с неестественно взрослой улыбкой ответила:
- Уж точно не ваша. Где мой ключ? Я не намерена ждать.
- Без документов мы не можем выдать номер, сожалею. – мужчина едва сдерживался от смеха, который в нём вызывала девочка, так нелепо косившая под взрослую женщину. Но Арина только скривилась – опять же, совершенно как Тата, и серьёзным тоном произнесла:
- И что с того? У людей без документов совсем нет прав? То, что у меня нет паспорта означает, что я должна провести ночь на улице? Какая наглость! Я буду жаловаться! – девочка вспомнила ещё несколько фразочек матери и сочла их очень удачными. – Вы просто расист!
- Кто? – на этот раз он не стерпел и тихонько расхохотался. Девчонка закатила глаза и голосом усталой примадонны простонала:
- Если надо объяснять, то не надо объяснять! Боже, какие необразованные люди на нашем веку… Так вы дадите мне номер? Или выставите бедное, беззащитное существо, просто потому, что у него нет жалких бумажек?!

- Девочка, где твои родители? Уже поздно, почему ты не дома? Мы обязаны сообщить твоей семье. – регистратор перестал смеяться и попытался докопаться до истины. Но упрямый ребёнок не хотел ничего говорить.
- Вы все лезете в мою жизнь! Отстаньте! – она театрально рухнула на пуфик и заломив руку, коснулась тыльной стороной ладони лба. – Как же хочется напиться иногда в этом мире, полном идиотов…   

- Перестань надо мной издеваться! - он вышел из-за стойки и встал возле кривлявшейся девочки неизвестно какого воспитания. – Мы обязаны позвонить в милицию! Охрана!
- Насилие! Насилие! Помогите, насилие! – громко завопила Арина, когда к ней приблизился лысый полноватый охранник и дружелюбно взял её за руку. – Уберите от меня свои грязные руки!
- Стой-ка…. – вдруг регистратор точно вспомнил что-то и хлопнул себя ладонью по лбу. – Да! Как я мог забыть! Ведь это та самая пропавшая девочка! По приметам подходит стопроцентно! Девочка, ты ведь Арина? Арина Румянцева?
- И что с того? – выпалила она и поняла, что попалась. – Пустите меня! Немедленно пустите! Вы не имеете права меня задерживать, я – свободная личность! У меня деньги! – и в бессилии девочка выдала свой главный козырь, применив уже фразу отца. – Да у меня такие связи!
- Ариночка, заканчивай этот спектакль. – охранник простовато погладил её по голове и вздохнул. – Родителям твоим мы позвонили, они уже ума приложить не могут, куда ты пропала. С шести часов бегают и ищут по всему городу. По всем постам объявили, мама твоя совсем в истерике бьётся, говорит, что случись что с тобой – она жить не сможет. Ты зачем ушла? Зачем ты так семью напугала?
- Я не могу с ними! – неожиданно расплакавшись, призналась девочка и упав на пуфик, долго ревела, пока в фойе не ворвался бледный, как мел, Владимир и нервная, задёрганная Тата с мокрым лицом.
- Доченька! Любовь моя! – истерично закричала она, крепко стиснув дочь в объятиях. – Господи, я чуть не умерла! Где ты была?
- Я хотела переночевать здесь, а потом уехать к бабушке, но без документов деньги никому тут не нужны. – со злостью заявила Арина, не отвечая на нежности матери. Она только прижалась быстро к Владимиру, но тут же отстранилась и холодно добавила:
- Мне нужно домой?
- Да, там поговорим. Обсудим и твоё поведение, и то, что ты с Катей сделала, и с её игрушками. – процедил мужчина и так глянул на дочь, что сердце у неё ушло в пятки. – Идём!
- Сашенька, не будь так резок с ней, она всего лишь ребёнок! – Тата бежала следом за ними, лепеча какие-то глупости и пытаясь урезонить мужа.

Дома Арина сидела в кресле, дрожа и выслушивая долгий монолог отца, отчитавшего её за всё. Он припомнил ей и недовольных гостей, и драку в кафе, и выброшенных и изуродованных кукол, и даже плохие оценки. Возможно, не взорвись она в кафе, Владимир бы прислушался, как всегда и встал на её сторону. Но теперь она утратила его расположение. Почему Катя умела действовать подло, исподтишка и незаметно, а она, только отвечая на её гадости, выходила виноватой? Это было так несправедливо! А ещё, дура, поверила ей тогда…
- Арина! Отдай сейчас же сестре своего медведя. Она сказала, что хочет получить его взамен испорченных игрушек. – потребовал мужчина, когда закончил и собирался уже отпустить наказанную девочку. Она встрепенулась.
- Нет. Папа, можете отдать ей все мои игрушки, все до последней, они мне не нужны! Но только не отбирайте Умку! – молитвенно просила девочка. – Он для меня очень, очень важен! Папа, он у меня с рождения, я не могу с ним расстаться!
- А я могу расстаться с моими барби? – тихо всхлипнула Катя, сидя на коленях у матери. – Какая ты эгоистка!
- Отдай мишку, Арина. Сию же минуту. – приказал отец и положил руку на стол. Девочка затравленно посмотрела на него, будучи не в силах отдать вот так своего самого первого друга. Она засыпала, прижимая его к себе, каждую ночь, в детстве таскала медвежонка за собой, даже пела ему и читала сказки! Она променяла бы все игрушки на свете на одного только Умку, и вручить его младшей сестре казалось невыносимо мучительным.
- Ни за что!
- Положи его на стол. Я считаю до пяти…
- Нет! Нет, папочка, нет! Пожалуйста, только не это! Что угодно, кроме этого! – на глазах Арины выступили слёзы.
- Раз…
- Нет! Нет! Неееет!
- Два. Три…
- Я не могу! Папа, пожалуйста, не надо!
- Четыре…
С жутким рёвом Арины вытащила медвежонка из рюкзака и ласково поцеловав его в мордочку, положила на стол. Её милый Умка. Его чёрненький носик. Его мягкая шёрстка. Его вязаная зелёная кофточка в полоску. Его блестящие бусинки-глазки. Он не был похож на остальные игрушки, в нём была теплота и любовь, которую девочка сама и вложила. Спустя ровно девять лет после его появления, их тесной дружбы, ей приходилось разлучиться с ним.
Катя радостно вцепилась в новую игрушку, точно получая садистское удовольствие от горя сестры. Бездушная кукла! Владмир откинулся в кресле и устало вздохнул, напоследок приказав старшей дочери отправляться спать. Арина направилась в спальню, но проходя мимо сестры, не удержалась и выпалила:
- Я ненавижу тебя! Гадкая, бессердечная скотина! Я вижу тебя насквозь! Я бы врагу не пожелала такой сестрички, как ты! Тварь!
С этими словами, не задерживаясь ни секунды, девочка бросилась в свою комнату и упав на кровать, без единого звука сжала зубами свою руку. Она больше не могла выразить свою боль в слезах или криках – они кончились. Теперь оставались только глухие, невыносимые страдания… Она осталась одна. Совсем одна. И почему все против неё? И почему, в таком случае, она обязана слушаться их? К чёрту воспитания. Раз столько раз они игнорировали её любовь, её попытки помириться… она больше не будет стараться. Надоело. Пусть теперь стараются другие, а она будет делать всё назло.