Юрий фурманов ссора

                Как поссорились Яков Аронович  и Семен Михайлович


Герои моего рассказа имеют мало общего с персонажами повести Николая Васильевича Гоголя «Как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем». Об этом красноречиво говорят не только их имена, но и время, место и обстоятельства их ссоры. «Старосветские помещики» Гоголя жили рядом и «были между собой приятелями, каких свет не производил». Мои же «старосоветские» евреи до переезда в Израиль ничего не знали друг о друге. Но главное  - в предмете ссоры. Иван Иванович обиделся на Ивана Никифоровича не из каких-то шкурных мотивов, а из-за элементарного чувства чести и достоинства, когда последний назвал его «гусаком». В ссоре  же Якова Ароновича и Семена Михайловича явно просматривались мотивы своекорыстия.
      Но все по порядку. Надо отдать должное израильскому государству за то, что оно, во всяком случае, в недалеком прошлом стремилось по мере возможностей трудоустроивать бывших советских граждан.  В «Сохнутк», в управлении по репатриации никакой работы по профессии для Якова Ароновича и Семена Михайловича не нашлось и в принципе не могло найтись. Дело в том, что в «прошлой» жизни Яков Аронович был преподавателем по научному коммунизму, а Семен Михайлович готовил инженеров и, в частности,  специалистов по вечной мерзлоте.
Так получилось, что их, прежде не знавших друг друга, определили работать дворниками в большую и благоустроенную среднюю школу. Несколько лет Яша и Сема составляли сплоченный еврейский микроколлектив, хотя вы  понимаете, что евреям непросто сотрудничать друг с другом, поскольку один считает себя, по меньшей мере,  Карлом Марксом,  другой – Зигмундом Фрейдом, а третий – Альбертом Энштейном. Тем не менее, каждое утро они сердечно приветствовали друг друга на школьной площадке и не спорили по поводу своего участка уборки листьев или банок пива. «Яша, - ласково говорил высокий и тонкий Семен Михайлович, - берегите силы», а Яков Аронович, ниже ростом и раздавшийся вширь,  в свою очередь наставлял своего коллегу: «Сема! Куда вы торопитесь? Если мы это все уберем за час, то, что подумают о нашем объеме работы». Чтобы растянуть объем работы на целый рабочий день, они устраивали продолжительные перерывы, где предавались воспоминаниям о преподавательской деятельности в советских вузах. Много шутили по поводу своих коллег и советской системы штамповки кадров, не скрывая друг от друга собственный опыт мздоимства на экзаменах у заочников.
Все было прекрасно до той поры, когда разразился мировой финансово-экономический кризис и работодатели всех стран и народов задумались об экономии средств на заработную плату. Вот и в нашей школе одну ставку дворника сократили и встал вопрос, кто останется убирать листья за 2,.5 тыс. шекелей, а кто вынужден будет уйти и получать пенсию в три раза меньше. После известия о сокращении штатов некоторое время дворники между собой не разговаривали. Но нервы  Семена Михайловича не выдержали, когда ему показалось, что Яков Аронович специально подбрасывает листья на его территорию.
     «Как вам не стыдно заниматься такими мелкими пакостями, - возмутился  Семен Михайлович. Впрочем, применять к вам нравственные критерии, наивно. Вы всю жизнь занимались коммунистической демагогией о труде и коллективизме, а сами отлынивали от работы. Одного только понять не могу: что больше вам мешает трудиться -  лень или живот. Если вам  уже тяжело нагибаться, то скажите об этом прямо, а не пытайтесь здесь, на израильской земле пудрить мозги окружающим, как это делали в Советском Союзе..
Услышав крайне обидные для себя слова, Яков Аронович неожиданно усмехнулся и ответил почти по-дружески: «Сема! Это еще большой вопрос, кто из нас больше пускал пыли в Советском Союзе: я или вы. Если на то пошло, то большего диссидента, чем вы, эта страна не знала. Сахаров и Солженицын вместе взятые, вам в подметки не годятся. Разрушили эту страну не они, а вы и вам подобные. Это вы наплодили десятки тысяч посредственных инженеров, ставя им «уды» на экзаменах. Это вы  штамповали горе-специалистов с высшим образованием, которые не только не могли создать новую технику, но гробили старую. И делали это не бескорыстно. Вы сами хвастались, когда перед зачетом у заочников их староста собирал  деньги в обмен на записи в зачетных книжках».
«Вам, Яша, говорить о коррупции просто не пристойно. Вы не гнушались ничем. Если заочник работал на мясокомбинате, вам прямо в дом приносили серввлады, на винном заводе – коньяки. Вам ли говорить о морали, когда вы эксплуатиривали труд студентов-строителей у себя на даче или приглашали, ссылаясь не недомогание,  симпатичных студенток сдавать у себя дома экзамены со всеми вытекающими последствиями. Слава богу, что здесь, в Израиле еще почитают бога и законы, а то проходимцы, подобные вам, превратили бы эту страну в рай для развратников и коррупционеров».
Ссоры между Яковом Ароновичем и Семеном Михайловичем занимали с этого времени все перерывы в их работе. Никто из них не думал обращаться в суды по поводу защиты чести и достоинства и тем более выяснять отношения в физической драке. В отличие от гоголевских персонажей, наши герои были женаты и вскоре их ссоры перекинулись на их жен и даже детей. Так продолжалось до той поры, когда работодатель, местная мэрия и руководство школы, наконец, не определились с вопросом, кто должен убирать мусор на школьном дворе. Поскольку кризис набирал обороты, их решение было радикальным: сократить вообще ставки дворников, а их обязанности распределить по совместительству между сторожем и завхозом.
Узнав о таком решении, «старосоветские» евреи не только прекратили распри между собой, но и стали активно обсуждать негодную политику израильских властей в отношении русскоязычных евреев, после того, как вынуждены из-за дороговизны оставить съемные квартиры в центре Израили и искать себе убежище ближе к палестинской границе.  Оба были убеждены, что Вигдор Либерман, глава партии «Наш дом – Израиль», их предал, продавшись за посты и деньги партии «Авода». Оба решили выйти из этой партии и более того уже не считали своим «домом» это государство.  Самое любопытное в этой истории состоит в том, что наши  герои, оказавшиеся в зоне обстрела «кассанами», стали дружить семьями. Бывая друг у друга, они тепло вспоминали о жизни в Советском Союзе и с удовольствием пели советские песни: «Мой адрес – не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз».