Душа 3. Викентий и Лиза

Викентий – молодой хлыщ, абсолютно не приспособленный к жизни.
Он пустил по ветру столько отцовских денег, что на них можно бы было безбедно существовать
не один десяток лет. И это – несмотря на многочисленные войны и кризисы.

Лиза – молоденькая мещаночка.
Её отец держит в центре Городка кондитерскую.
Особенно вкусны у пана Велиславского эклеры.

Во сне я веду дневник.
Какой-то странный, неясный, отрешённый от всего земного голос нашёптывает мне нужные знания и слова.
Я уже многое воспроизвёл в своей запредельной памяти.
Например то, что пан Велиславский, маленький, потерявший себя человечек, не опасен для Викентия.
Он давно смирился с позором.
Но совсем другой характер у пана Комаровича, который с юных лет мечтал жениться на Лизе.

Я записываю это, и меня бьёт озноб, хотя сквозь сон я хорошо понимаю,
что не имею к беспутному Викентию, для которого нет ничего святого,
даже малейшего касания.
А, может быть, имею?

Во сне я испуганно замираю и слушаю тишину.
Наконец, раздаются приглушённые голоса.
- Пан Викентий, – говорит кто-то с явно еврейским акцентом.
- Да, – отзывается Викентий, – чего тебе, Иоська.

Непонятно, как, но я знаю, что Иоська – это местный корчмарь, высокий, тощий,
с рыжими вьющимися пейсами.
- Я хочу вам сказать, пан Викентий, что, может быть, вы не доживёте до утра.
- Что? – Викентий испуганно вздрагивает.
- Вас хотят убить, – наклоняясь к самому уху Викентия, произносит Иоська. –
И вы хорошо понимаете, за что.

Викентий бледнеет и тоскливо переминается с ноги на ногу.
- Я много раз встречался с вашим батюшкой, дражайший мой пан Викентий.
Ваш батюшка как-то даже спас меня от расправы. За это я спасу вас.
Прямо сейчас, через несколько минут я тайком вывезу вас из города.

- Послушай, Иоська, – криво усмехается Викентий, – ты ничего не делаешь даром,
а у меня нет денег.
- Не надо денег, – неожиданно выпрямляется и торжественным голосом говорит корчмарь. –
Просто будет исполнена воля Божья.
- Что за странные намёки?
- В Небесах давно решили – в следующей жизни вы будете евреем, пан Викетий.
Ради этого я спасаю вас.
- Я? Евреем? Ты верно шутишь, корчмарь! Какой из меня еврей?
- Тише, тише, пан Викентий! Вы будете великолепным евреем.

Голоса умолкают, а я лежу, не шевелясь.
Мне страшно от знания, в котором я уже не сомневаюсь – у меня с бездельником Викентием,
польским шляхтичем из захудалого рода – общая душа.
Сон улетает.
Я оглядываю свою маленькую спаленку, крохотный диван, с которого постоянно свисают ноги,
письменный стол с компьютером в углу.
Всё знакомо, привычно. И всё чужое.

Кто я? Выживающий из ума старый поэт или молодой прожигатель жизни Викентий?
Для чего нужны мне эти сны усталой души, сделавшей вдруг жизнь абсолютно невыносимой?
Вопросы, бессчётные вопросы!
И ни одного, хоть мало-мальски понятного ответа.

Сквозь полумрак я вижу, как на подоконник садится птица.
И тут же узнаю её – это мой друг – Говорящий Скворец.
Гуляя вечерами на излюбленной тропинке в лесу, я часто беседую с ним. Он много знает.
Бывал в разных странах. Рассуждает, как заправский философ и временами ставит меня в тупик
парадоксальными суждениями.

- Ты зачем прилетел среди ночи? – спрашиваю я Говорящего Скворца.
- Я прилетел сказать, что Лиза по-прежнему любит тебя.
- Меня?
- Прости, – говорит Говорящий Скворец, – впервые за многие годы в моей голове всё перепуталось.
Конечно, Лиза любит Викентия. Если бы он был чуть умнее.
- Что ты знаешь о Викентии?
- Он не нашёл себя в той жизни. Спился. Истаскался по плохим женщинам.
Словом, погубил свою душу.
- Но это и моя душа!
- Прости ещё раз, – произносит Говорящий Скворец, – я путаюсь в этой противоречивой душе.
У тебя было много женщин?
- Да нет! – смущённо признаюсь я. – Моя жизнь – это жизнь однолюба,
которому не повезло даже с единственной женщиной.
- Душа решила с тобой отдохнуть, – убеждённо произносит Говорящий Скворец, –
Викентий её порядком истрепал.
Однако ночь ещё длится. Поспим чуток, а?
Он собрался улететь.

- Постой! – кричу я. – Ещё минуту! С Викентием всё ясно. А Лиза?
Говорящий Скворец замирает в воздухе.
- Как ты догадался? – спрашивает он.
- Интуиция, – неуверенно отвечаю я.
- Завтра в твоей жизни случится Лиза, – отвечает вещая птица.
И я замираю от предвкушения чего-то неведомого и сладостного.

Завтра уже близко. Что-то будет?
Я слышу в темноте, как всхлипывает душа. Моя душа. Но общая с кем-то.
Что ещё откроется мне в будущем?

                Р.Маргулис