Пусть это ралли не кончится

До сегодняшнего дня мне казалось, что одержимость дьяволом – выдумка, заблуждение, ловко используемое церковниками для поддержания собственного престижа. Я читал о процедурах экзорсизма и находил в описаниях знакомые симптомы истерии, эпилептического припадка или делирия.
Но вот я сижу в роскошном красном «корвете» на месте пассажира, пристёгнут ремнём безопасности – очевидно,  чтобы не сбежал, потому что какая уж тут, к чёрту, безопасность, а на месте водителя – существо, одетое в куртку Уилсона и с внешностью Уилсона. Но никогда в жизни я не видел у Уилсона такого выражения лица. Он одержим дьяволом – вот и ответ.
Дьявола этого я видел неоднократно на картинках и в кино. По общему представлению, он очень худ, практически лишён плоти, носит чёрный плащ с капюшоном, и в руках у него, как правило, некое сельскохозяйственное орудие, которое он использует ловко и изощрённо.
Я виделся с ним нередко и наяву, но никогда так близко. Когда мне случалось перехватить его насмешливый самоуверенный взгляд, всё внутри у меня холодело, и в душе вскипал затмевающий разум гнев. Такой гнев, что я едва сдерживал его, бросаясь в схватку, в которой должен был быть умён, холоден и расчетлив. И мы с дьяволом почти на равных орали друг на друга, обманывали, обыгрывали, запугивали - манипулировали, но никогда ещё нас не представляли друг другу вот так, лицом к лицу. Ну что ж, теперь я знаю его имя. Кайл Кэллоуэй – так его зовут.
- А Кайл Кэллоуэй умеет ездить на «механике»?
Где они, тёмные, с лёгкой косинкой, щенячьи глаза Уилсона, в которых и смех, и обида – всё влажно-бархатистое? Кайл Кэллоуэй щёлкает взглядом, как плёткой, с угадывающемся в нём беззвучным, но несомненным: «Ха!» - и кроссовок Уилсона впечатывает педаль газа в пол. И – да, на нём кроссовки. А я даже не знал, что у него вообще есть такое в обувном шкафу – мне почему-то думалось, что он и в парке по утрам бегает в начищенных до блеска узконосых туфлях.
«Корвет», надсадно, но благородно – этого не отнимешь, не раздолбайка девяностого года выпуска - взвыв, кидается грудью на ветер. Хорошо, что нет верха, хорошо, что ветер бьёт в лицо и треплет волосы. Хорошо даже, пожалуй, что в него вселился дьявол. Плохо, что этот дьявол убьёт его.
На полубезумном лице оскал улыбки:
«Я не умру, пока ветер в лицо! Чтобы умереть, нужно остановиться! Пусть это ралли не кончится!»
Скосив глаза, я наблюдаю за ним:
« Пусть это ралли не кончится! Я люблю тебя, не умирай!»
Он вдруг громко отрывисто смеётся:
«Мне адски страшно!»
Я смеюсь в ответ, словно он заразил меня смехом, как зевотой:
«Жги, как хочешь, твори, что хочешь – не умирай!»
Кроссовок топит педаль:
«Мне адски, адски страшно!»
Скосив глаза, я наблюдаю за ним.
-Что?
-Ничего. Просто прикидываю, надолго ли тебя хватит.
«Будь со мной! Просто будь со мной! Пусть это ралли не кончится!»
- Ты всё ещё надеешься, что я проснусь и признаю, что Кайл Кэллоуэй был просто отговоркой, чтобы пуститься во все тяжкие? – очень красноречивое движение бровями.
«Пока это ралли не кончится, я  - с тобой»
- Вообще-то, я надеюсь, что нет. Мне нравится Кайл.
«Пока это ралли не кончится, ты не умрёшь»
Самодовольная ухмылка на полузнакомой физиономии полузнакомого Уилсона. Кроссовок снова вдавливает педаль газа в пол.
«Мне адски страшно! Пусть это ралли не кончится!»
Мы мчимся, обгоняя ветер, обгоняя дьявола. Ветер выдувает из головы не только здравые мысли, но и вполне здравые страхи. У-эй!!! Жги, Кайл, жги! Пусть это ралли не кончится!
Он тормозит внезапно, резко – меня кидает вперёд, на ремень. Какая-то заминка, остановка. Кайл Кэллоуэй морщится, бросая взгляд на часы. Демонстративно, презрительно, раздражённо – ну что там ещё такое? Кто посмел прервать его вольный безумный бег?
Он ещё не видит того, что вижу я.  Мы пропускаем похоронную процессию. Скорбный кортеж медленно выползает с боковой дороги, вползает в поле его зрения...
Вот он – акт экзорсизма. Он просто смотрит на неторопливое движение ряда автомобилей, но я больше не вижу никакого Кайла. Боль, печаль, скорбь – в знакомых тёмных влажно-бархатистых с косинкой глазах. Не щенячьих. Глаза раненного волка – вот что они мне напоминают сейчас. И у меня сжимается сердце так, что становится больно дышать.
«Мне жаль...»
Короткий вздох- всхлип, и губы вдруг выгибаются в совсем уже волчьем оскале, и кроссовок топит педаль, и послушный «Корвет» срывается с места.
Ветер слепит и рвёт волосы. Обочины размазались в пятна, скорбный кортеж размазался в пятна, Кайл Кэллоуэй с воплем-смехом-рыком-хрипом-воем летит наперегонки с самим собой, обгоняя дьявола.
«Мне адски страшно!»
И я хохочу и ору вместе с ним:
«Пусть это ралли не кончится!»