Терем с балконом на море

—Жаркаа...,—лениво сообщает АнгелХранитель, угнездившийся в своём излюбленном кресле с  чашкой кофе в лапах, вяло обмахиваясь крыльями.
—Ага!,—ответствую я, наблюдая, как под окном нос к носу хрипят на поводках две здоровенные собаки, еле сдерживаемые хозяевами (раскрасневшимися и гордыми от такой крутости своих уютных домашних питомцев).
—Это Иванов с Петровым, бывшие коллеги по работе. Очень они ненавидели друг друга, но стеснялись об этом сказать. Сейчас вот, зато, отрываются по полной, ни в чём себе ни отказывают. Иванов в начале лета прокусил Петрову ухо, а тот у него прямо из под носа увёл, извиняюсь, суку.
—Да ладно?!,—я с трудом отрываю взгляд от Ангела, делающего из сливок небольшую метель над чашкой кофе и возвращаюсь на поле боя. Меж тем, ситуация на ринге резко меняется. Воля хозяина Иванова (а может-Петрова?) ослабевает, тот делает отчаянный рывок и, как к материнской груди, приникает-таки зубастой пастью к холке Петрова. Накрепко. Не оторвать!
—Ужас какой!
—Отчего же-ужас. Это было их самое заветное желание. Исполнено. Все довольны.
—И...что же...все заветные желания обязаны вот так вот...сбываться?
—А как же, Лен?,—Ангел удивлённо прихлопывает чайной ложкой метель над чашкой.—Душа-то тогда не найдёт себе покоя, будет маяться и страдать от несбыточности мечты.
—Да мало ли у человека желаний?! Миллион! Роятся, как пчёлы, в голове. Возникают сотнями и умирают одновременно. Да если бы все мечты сбывались, по земле бродили бы только одни счастливые идиоты!,—я доверчиво протягиваю Ангелу свою чашку и над ней начинает кружение весёлая сливочная метель.
—Они сбываются, Лен. Только-настоящие. Те, без которых для человека и жизнь-не жизнь. Вот как ты думаешь, почему на свете столько одиноких людей?
—Не повезло?,—я ловлю метель ложкой, пытаясь загнать в чашку.
—Нет. На самом деле...они сами этого хотят.
—Да не может того быть? Кто же этого хочет?
—Те, кто желает, чтобы все оставили их в покое и дали заняться, наконец, чем-то своим. Побыть наедине с собой, без обязательств, без любовной маеты и дружеского ярма.
—Ну...нет! Это...странное желание.Человек-животное общественное, стайное. Ему плохо одному...
—А в стае такому человеку-ещё хуже. Одиночки-очень смелые люди, сумевшие признаться себе, что чего-то стоят в этой жизни.
—Да буки они! Зануды. Все люди мечтают о богатстве. О счастливой любви. Вот, например, я...,— с надеждой заглядываю я в задумчивые зелёные глаза своего Ангела.
—Я лично мечтаю жить у самого синего моря. В белом таком домике. Чтобы сад кругом. Чтобы розы сажать и всякие такие цветы. И чтобы, как у Айвазовского в Феодосии-балкон с видом на море. Чтобы пить там чай или вино и любоваться на звёзды над морем.
—Айвазовский-да! Очень человек море любил. Прямо жить без него не мог. Он там у себя, на балконе в Феодосии, не только чай пил. Он там по вечерам писал стихи на листочках и раздавал их прохожим. Для города очень много сделал: водопровод провёл и железную дорогу. А уж про картины я вообще молчу. Ему без этого балкона было-не жить! И он у него-был!
—Ты подожди, ты не отвлекайся! А я-то?! Как же насчёт меня? Моего балкона?!!
—Душа моя...Поживём-увидим. Мало ли, чего тебе ещё захочется...По-настоящему!..