Первое путешествие Фолко. Заметки на полях

Несколько вступительных слов

Прошло каких-то жалких двадцать лет.
Но вопрос тот же: Не хотели бы вы побывать в волшебной стране?
Как и двадцать лет назад, вопрос из разряда риторических. Ну, хотя бы заглянуть, посмотреть? Нет ничего проще, смотрите: «Наступал тот короткий час, когда летний день еще не до конца уступил место сумеркам, но очертания предметов приобрели уже необъяснимую, таинственную расплывчатость»  (Перумов, 1, с.18).

Вот и все, мы увидели эту волшебную страну. А значит, и вошли в нее.
Но если вошли, признали ее реальностью. Какая она, волшебная реальность? Знакомая, в чем-то привычная. Кусты, деревья, петухи, кричат даже по вечерам. Низины, поселки, окна, в окнах гаснет свет. Кому ни приходилось выключать свет. Конюшни, лошади, пони. Не проблема, достаточно выйти на центральную площадь, смотри, как работают пони, возят важных малышей. Ворота, сторожевые вышки, сигнальные рожки. Ну, этим тоже не удивишь, граница на замке. Но эти привычные вещи постепенно уводят, step by step, в другой мир, открывают незнакомый мир, населенный, конечно, незнакомцами.

Собственно говоря, ради этого мы и входим во вторую реальность.
Если первой «считать наше объективное существование» (Кустова. Перумов, с.9).
Незнакомцы, маленькие человечки (мы так хотим думать), хоббиты, степенно ходят с луками, ездят на пони, наверное, тоже не спеша. Счастливцы, им еще неизвестны грубые и громоздкие машины, заправочные станции, масляные разводья. А главное, им не нужно платить транспортный налог. Одним словом, им неизвестна вторая человеческая реальность (если за первую принять саму Природу).

Раздел 1

1.
Некая усадьба, старинная, традиции, вплоть до караульной службы.
Служба давно утратила смысл, но такова традиция. Видимо, есть и хранители традиций, родословную ведут, это точно. Но если так, то есть и нарушители этих традиций: «Ворота конюшни распахнулись, и какой-то хоббит скрылся внутри. Вскоре он вывел оседланного пони…» (Там же, с.18). Один, ушел в ночь, да еще по дороге «ведущей на север». Караульщик жмет плечами, чокнутый, не лучше ли поспать.

Маленький хоббит едет по ночной дороге, мечтает, воображает. Эльфы, гномы, ночные Всадники. А что еще делать, если рутина замучила. Ни тебе происшествий, ни приключений, каждый день окунаться в «размеренную хоббичью жизнь», сколько можно. Мечта начинает превращаться в протест. Но ведь мы в волшебной стране. Страна хоббитов, Хоббитания, если глянуть пошире, Средиземье. В такой стране мечты-протесты имеют странную привычку воплощаться в реальность. Реальность, обычный переворот, сама становится неким протестом уже против наших привычек. Нужно лишь всмотреться в эту реальность, а то ведь неблагодарная реальность захватит врасплох.

«Внезапно пони всхрапнул и остановился. В освещенном лунным светом проеме между стволами возникла коренастая фигура, на две головы выше хоббита. Неизвестного окутывал плотный плащ, так что видна была только отставленная в сторону рука с длинным посохом» (Там же, с.21).
Невелик хоббит, а потому "две головы выше", великан.
Поневоле испугаешься.
А тут еще великан шагнул, сделал шаг, видно настроение хоббита передалось пони: «Пони попятился, дернулся – и потерявший равновесие хоббит покатился в придорожную траву» (Там же). Хорошо, что не наши дороги, а то пришлось бы катиться в придорожную канаву (в самом деле, куда пропала канава?), а там вечная пыль, грязь. Увы, пони удрал, да еще проворно, не спрячешься за ним, не укроешься. Хоббит начал защищаться, перекатился, благо лежал на траве, выхватил меч, «оружие тускло блеснуло».

Чудесный меч, блестит даже в темноте, почему в темноте? «Эй, приятель! Ты что, белены объелся? Спрячь клинок! – раздался из темноты спокойный, чуть гортанный голос» (Там же). Голос из темноты, пока еще только голос. Но поведение этого голоса самое разумное: «Да убери же свой кинжал!.. Кстати, откуда он у тебя? Волнистый узор… рукоять с зацепом… Гондорский никак?» (Там же). Голос на расстоянии, из темноты, но обнаруживает знание таких деталей, значит, рассмотрел.
Кто же может быть столь зорким?
Все тот же спокойный голос: «Сейчас огня высеку» (Там же). Наконец, щелчок, вспышка, появился язычок пламени. Костерчик, разгорелся, набрал силу, и вот уже пламя осветило незнакомца, его лицо. «Хоббит с облегчением перевел дух. Гном! Самый настоящий гном…» (Там же, с.21). Наверное, только гном и способен разглядеть в темноте волнистый узор, зацеп и прочие специфические детали.

Всего-то, гном. Борода, нос картошкой, лицо румяное, видно давно не спускался под землю.
Хоббит спрашивает, гном отвечает. Страх уходит, любопытство остается. Слово за слово, и хоббит приглашает: «Переночуешь, а завтра – куда угодно будет» (Перумов, 1, с.22). Говоря коротко, обычная дорожная встреча, ничего особенного. Обыденность ситуации подтверждается знакомством: Фолко – Торин, следуют церемонные поклоны. Можно идти, костер затоптан, новые знакомцы уходят во мрак.
Одна незадача, пони сбежал: «Ищи его теперь» (Там же).

2.
Всего-то, встреча на дороге, хотя и в ночное время.
На самом деле, ситуация очень интересная. Настолько интересная, что мимо нее невозможно пройти. Пони всхрапнул, попятился, бросился удирать, удрал. Да, почему же он удрал? Испугался какого-то гнома, обыкновенного гнома. Почему пони так испугался?
Еще бы, вдруг навстречу выкатилась темная, как показалось, высокая фигура.
Но разве пони смотрит на мир глазами хоббита? Наверное, он смотрит на мир своими лошадиными глазами. И не только глазами. Глаза, уши, ноздри, сколько чутких каналов для восприятия мира, куда там человеку, то есть, хоббиту. Все эти каналы (= рецепторы) работали, что-то подсказывали пони, направляли лошадиное поведение, а как ведут себя лошади?

Вернемся в наш человеческий и опасный мир.
Время войны, партизанское движение. Группа партизан (три человека) выходит на задание, ответственное задание, только руководство отряда в курсе. Для выполнения задания им требуется очень узкая тележка, другая в лесу не пройдет, нашлась. Нужна лошадь, нашлась: «Неказистую лошадку выбрал для ночного похода дядько Коронат, слабоногую, с обвислым пузом, просевшей хребтиной…» (Смирнов, с.271). А между тем, замечательная лошадка. И «главное – не ржет» (Там же, с.272). Жеребец заржет, и то не откликнется. И масти она подходящей, «под стать ночи».

И вот группа вышла, движется. Ночь, у «ночи нет ни севера, ни юга» (Там же, с.292).
Маленькие фигурки, лошадка Мушка, гигантская лесная скатерть. Прорыв, еще прорыв, и все же попали в засаду, хорошо была устроена. «Коронат первым почуял врага, то есть не он почуял, а Мушка: вдруг вскинула голову и резко, без обычной своей деликатности, всхрапнула» (Там же, с.316). Чернильные кусты, охотники затаились, ни звука, ждут. Но неказистая крестьянская лошадка их почуяла.
А вот пони, видимо, растерял свои лошадиные умения, не почуял гнома.
Хотя тот не прятался, а шел по дороге, да еще с посохом, наверное, постукивал. Но не услышал пони, не почуял, лишь «всхрапнул и остановился», когда «между стволами возникла коренастая фигура, на две головы выше хоббита» (Перумов, 1, с.20).

3.
Ну, хорошо, не почуяла, не услышала. Но вот он, незнакомец, невдалеке. Глаза, уши, ноздри, принюхивайся лошадка, прислушивайся. Но стоило незнакомцу сделать шаг вперед, как пони тут же начал чудить. Пятится, дергается, хоббит – всадник еще тот, тут же свалился. Конечно, пони воспользовался моментом, бросился удирать, «куда глаза глядят», то есть скрылся в неизвестном направлении. Неизвестный не бросился, не рванулся, не прыгнул, сделал шаг, один спокойный шаг. Почему спокойный? Потому что следом раздался «спокойный, чуть гортанный голос».
Теперь хоббит переживает, будет взбучка, оправдывайся.
Словом, чтобы узнать судьбу пони, нам нужно последовать за хоббитом и гномом.

Итак, новые знакомые вернулись к усадьбе. «Пони так и не появился» (Там же, с.23). Хоббит (= Фолко) впал в уныние, уши надерут, потом лазать «по оврагам и запольям». По полям понятно, но почему по оврагам? Странные лошадки в Хоббитании.

Комната Фолко.
Поздний ужин, для гнома (= Торин). А что едят гномы? То же, что и хоббиты. А те? То же, что и мы. Хлеб, сыр, ветчина, масло. Фолко, как хозяин, вскипятил чайник. Интересно, на чем он его вскипятил? Единственный огонь – в камине. Дальше трубки, курят оба, дым плывет по комнате. И вот здесь Торин открывается: у него есть миссия, или что-то похожее. «В нашем мире происходит что-то не то, Фолко. Мы, гномы, уже давно это почувствовали» (Перумов, 1, с.27). Как будто в подтверждение его слов, «заунывный вой внезапно нарушил ночное безмолвие» (Там же). Гном тут же к открытому окну, мрак, даже гном с его-то глазами, ничего не смог рассмотреть, а уж как смотрел.
Первый шаг к исполнению миссии?
Ну, конечно, надо «придумать какой-нибудь план». Вернее, требуется субъект, способный этот план выполнить, но сначала его надо составить. И гнома понесло. Нужно, чтобы «в это поверили все гномы Средиземья» (Там же, с.37). А там попросить помощи у Короля, «могуч и бесстрашен». Направить послов к Последнему Эльфу. Слушая гнома, Фолко вдруг осознал: есть выбор. Тихая сытая жизнь или странствия. Тем более, прецедент ему известен: четверо хоббитов, «странствовавших с великой миссией по Средиземью» (Там же, с.38). В душе Фолко – трудная работа. Мечтать одно, принимать решение – другое.

Всякое начало трудно, особенно если в начале стоит дядюшка Паладин.
За ним сила патриархальных традиций, сила административного авторитета, глава рода.
А кто такой Фолко, дармоед и бузотер, то есть его место в самом низу социальной иерархии. Другое дело дядюшка = носитель высших ценностей, непреклонен, он не допустит унижения рода. Но не устоял непреклонный дядюшка перед блеском золотых монет. Как славно падают кругляшки в подставленную ладошку, даже дыхание пресеклось. Торин получил разрешение, и может «провести некоторое время» в усадьбе, у Фолко. Новые друзья, они уже друзья, начинают вдыхать ветер странствий. А как же дождь, холодный ночлег, да еще в темном лесу, Фолко, ты ведь привык вечером возвращаться домой? Не здесь главная проблема, «ничего, с дядюшкой мы еще посчитаемся» (Там же, с.46), да он оптимист, этот Фолко. А пока первое совместное предприятие.
Нужно идти, искать пропавшего пони.
Может, этот странный пони специально убежал? Где зарождается и крепнет дружба? В совместном преодолении трудностей и препятствий. Первое такое препятствие, дядюшка, уже взято на заметку. Теперь есть время заняться лошадкой.

Раздел 2

1.
Раннее утро, друзья отправились в путь. День, значит, есть и север, и юг. Сначала пошли на север, потом повернули на северо-восток. Все как у нас, север, восток, юг. В разговорах прошел один час, другой, третий. Уже день перевалил на вторую половину. Уже показались признаки границы Хоббитании. Куда унесся этот странный пони, куда влечет его лошадиное упрямство.

Пока друзья лазят по оврагам, можно отвлечься, послушать давнюю историю,
В изложении довольно известного советского писателя Романа Кима. В центре истории другой писатель, создатель бессмертного образа, великого Шерлока Холмса – Конан Дойль. На календаре 1906-й, поэтому уже сэр Артур: табак, трубка, «пышные моржовые усы». И вот к нему приехала гостья, из Америки. Она учительница, «преподает алгебру». И, конечно, «страстная поклонница» таланта сэра Артура.

После приезда гостьи из Америки происходит множество событий. Больших и малых, приятных и не слишком приятных. То под дождь попадут, то папки с подготовительными материалами сами собой перепутаются. Получают корреспонденцию, ездят на вокзал, посещают аптеку, обсуждают литературные новинки. Словом, обычная жизнь. Но однажды, видимо, гостья долго выбирала подходящий момент, она подошла к сэру Артуру с необычным заявлением: «Я хотела написать вам, но не решилась. В ваших произведениях попадаются ляпсусы…» (Ким, с.20).
Иногда изменяет внимательность.
Результат – ошибки.

Сэр Артур заинтересован, заинтригован, расскажите.
Гостья мнется, ей неловко. О чем вы, напротив, «буду признателен». И гостья «стала перечислять ошибки сэра Артура» (Там же). Их набралось немало. Среди них и такая недоработка: "В «Серебряной звездочке» Стрейкер выводит лошадь из конюшни в поле и пытается ее искалечить; лошадь ударом копыта убивает его и убегает, но почему-то не в конюшню, обратно, а совсем в другое место…" (Там же). Затем деликатная дама, когда еще подобный случай представится, добавляет: «Нормальная лошадь, конечно, побежит в родную конюшню, а не куда-то в совсем незнакомое место» (Там же).
Остается признать, что сбежавший пони – ненормальная лошадь.
И что принялась вытворять эта ненормальная лошадь.

2.
Друзья, наконец-то, подошли к очередному оврагу.
Все на месте, зарос ольшаником, крутой откос, по которому нужно спускаться, на дне – журчит ручей. Сам Фолко не горит желанием, неохотно, но «стал спускаться вниз по крутому откосу» (Перумов, 1, с.48). Хоббит невелик, ловок, он демонстрирует, как надо проскальзывать «под густой сетью» ветвей. Что уж говорить о гноме, тот «ломился напрямик», комментируя ощущения «неразборчивыми проклятиями». Что можно найти в таком овраге, заросшем, с крутыми откосами, да еще на самом дне? Но пунктуальность Фолко вознаграждена: «…на влажной, поросшей мхом земле увидел то, что искал, – четкие следы четырех небольших копыт…» (Там же). Ну да, лошадка шла к ручью, ручей, разумеется, на дне.
Вот это лошадка, в такой овраг забраться.
Интересно, она проскальзывала или ломилась напрямик?

Но теперь легче, друзья могут идти по следу: «След шел четко по дну оврага, лошадка не делала ни малейших попыток повернуть или выбраться наверх» (Там же, с.49). Не дура, ломиться сквозь заросли. Пони по дну, оставляя следы. Друзья, с некоторыми остановками и приключениями, по следу, уперлись в Отпорную Городьбу. Граница Хоббитании, впервые в жизни Фолко «оказался вне пределов своей страны, милой, уютной, ласковой» (Там же, с.58).
За спиной Хоббитания, дальше – большой мир.
Искушение, вопрос, чем искушается маленький хоббит?

Следы тут же пропали.
Надо идти дальше, друзья продираются «через густой кустарник», прыгают «по рыжим болотным кочкам», нет следов. Приходится брести наугад. Куда же повела их удача?  К лесу, благо его синеющий край не слишком далек. Фолко прыгает, он легкий. Гном бредет осторожно, тяжелый.
«На пони они натолкнулись совершенно случайно» (Там же, с.59).
Что-то трепыхалось в кустах.
Зоркий Фолко тут же заметил, пригляделся, «увидел запутавшегося сбруей беглеца» (Там же). Что беглецу поля, поляны и прочие открытые пространства, он предпочитает овраги, кусты. И что интересно, через какие-то только заросли не пробирался, и ничего. А стоило подойти к кустам, тут же запутался сбруей. Видимо, свою задачу лошадка выполнила, а коль так, то и надобность в ней отпала. Чего ж гонять ее зря, это в Хоббитании волков нет, а в большом мире, глядишь, найдутся.

Ай да, пони, тоже знать любитель приключений.
Не сделать ли, в порядке исключения, небольшое отступление. Чуть забежим, к тому славному началу, когда ветер странствий уже погнал друзей по дорогам Средиземья. Было примерно так. Торин закончил свои дела, захватил карлика и двинулся в столицу (у него же план). Фолко, не выдержав разлуки, бросился за ним, преодолев ряд трудностей, догнал его, уже за пределами Хоббитании.
Итак, друзья встретились, снова дорога, снова ночь.
Не успели обменяться новостями, как вдруг послышались какие-то «заунывные звуки». Пение, оно приближается, тревога охватила друзей, нужно спрятаться. Прятаться так прятаться, Фолко «круто свернул влево и потащил своего упирающегося пони вниз, в придорожную канаву» (Перумов, 1, с.76).

Спасение утопающих…
И канава тут же нашлась, придорожная канава, а не какая-нибудь придорожная трава. Конечно, это уже не Хоббитания. Кто знает, может быть, хоббиты свои дороги строят по каким-то другим правилам. Но интереснее другое, "потащил своего" пони в канаву. Всего-то, придорожная канава, не пропасть, а этот пони упирается. Хоббит тащит его, а он упирается. Лошадь как лошадь, нормальная, она опасается даже канавы, с чего бы ей сигать в овраг, заросший, с крутыми откосами. Почему же так чудил тот первый пони, видимо, действительно, ненормальный.
Впрочем, до этих открытий еще не скоро.
Вернемся в Хоббитанию.

3.
Путешествие закончилось, друзья возвращаются.
Сдают «пони с рук на руки дядюшке Паладину». И тот признает, впервые, что Фолко, «быть может, еще не совсем безнадежен» (Там же, с.60). Некая надежда, на что? Когда об этом думать, смертельная усталость, сил хватает только добраться до постели. Едва оказался в постели, уснул.

И это все?
Пойти на поиски, выйти за Городьбу, бросить взгляд на большой мир.
И снова вернуться в мир уютный, но малый. А куда идти из мира малых событий, все эти поиски, следы, овраги суть продолжение малого мира, в котором Фолко живет, и из которого еще так и не вышел, не ушел. Но не все так печально. Было событие и поважнее, чем поиски следов пони. Событие, которое можно квалифицировать как большое событие. Место ему, конечно, овраг, тот самый овраг (или его окрестности), где друзья нашли следы убежавшего пони. Овраг уходящий «прямо на восток», подходящее место. Сосны и ели, толстые стволы и плети лишайников. Кроны, сомкнувшиеся над головами, «зеленоватый полумрак», царящий на дне. Где еще могут таиться большие события, продолжения большого мира.

Присели передохнуть.
Гном, вроде как дремлет. Фолко вертится, беспокойный.
А чего беспокоиться? «…он затылком почувствовал чей-то холодный, недружелюбный, но в то же время испуганный взгляд» (Перумов, 1, с.50). Чувствует взгляд, что-то стало в хоббите просыпаться, открываются какие-то неведомые ему самому способности. Пустился на хитрость, незаметно поднял «тяжелый и короткий смолистый сук», как будто специально подложили.
Мощный бросок, не смотри, что мал хоббит.
И тут же «с мечом наголо», в кусты, началась возня, писк.
Гном очнулся, недолго раздумывая, «бросился вслед за Фолко» (Там же, с.51). Попался, существо, «ростом чуть больше локтя Фолко» (Там же), карлик. Внешний вид, сразу понятно, нехорошее существо, рассказ гнома подтвердил первое впечатление. Народец еще тот, «хитрые и вороватые». Конечно, карлик упирался, но недолго. Несмотря на врожденную хитрость, не смог придумать подходящую версию, раскололся.

Ощущение взгляда, невидимого – непереносимое ощущение.
Сколько вариантов перепробовано: затылком, спиной, неясное наитие, предчувствие, инстинкт, в некоторых случаях даже волчий инстинкт, а то и просто ощущение. Почему же оно непереносимо? Может быть, потому, что известно, куда направлен взгляд, переносящий чувство – скажем, в затылок. Но неизвестно откуда («хоббит отчаянно косил взглядом» (Там же, с.50)). Сложилась традиция, убеждающая нас в силе взгляда. Есть, мол, такая сила. Особенно, если этот взгляд излучают «незримые, огромные гнилые глаза» (Там же, с.137). В чем же преимущество (или новаторство?) Фолко?
Он правильно определил место, откуда исходил злой взгляд.
Но не только, еще он сумел различить кроме ненависти, чужой испуг.
А где же его везение?

Прервемся, возвратимся в наш человеческий и опасный мир.
Снова время войны, где-то под Ленинградом. Обычная лейтенантская история. Передовая, ранение, госпиталь. Затем короткое пребывание в резерве. И «неожиданное назначение» в какую-то тыловую часть: «…существует такой род войск, который не уничтожает противника, а … заманивает в плен с помощью газет, листовок, радиопередач…» (Нагибин, с.7). Если коротко, контрпропаганда.

И вот лейтенант (= Климов) прибыл в место назначения (= часть).
Устраивается, в какой-то большой избе, с «резным просторным крыльцом». Самое обычное дело, сколько было таких изб, сколько еще будет. Но вот потом! Видимо, вспоминал, с каким чувством? «Потом Климов не раз удивлялся недогадливости, непроницательности человеческого сердца: ни тени предчувствия, ни слабого сжатия в груди от встречи с судьбой не испытывал он…» (Там же, с.9).
Поднялся по ступенькам, встретила хозяйка молодая…
Но меня интересуют другие способности.

Однажды, обычный случай, наш лейтенант был отправлен в типографию, проследить за набором. Приказ есть приказ, пошел «выполнять приказ». Шагает, увидел, как старая ворона гонит совсем молодого сокола, возмутился. Пошел дальше, размышляет, о чем? «Почему злоба так упорна и последовательна?» (Там же, с.29). А навстречу лес, да еще какой, душистый, с ягодами: «Климов набрал полную горсть ягод и сунул в рот. Черника прохладно и сладко заполнила рот» (Там же, с.30).
Когда он последний раз так собирал ягоды.
В детстве.
Можно задержаться на полчаса, типография подождет. Надо продолжить ягодный случай. И «Климов стал пастись на чернике» (Там же). И все дальше в лес, все дальше. «Для пехотинца ощущение, что за ним наблюдают, равносильно сигналу опасности. Климов замер с рукой, протянутой к ягодам, и медленно, не поворачивая головы, обвел лес глазами» (Там же). Неожиданный сигнал, сильное ощущение.
Может быть, действительно, ему подавали сигнал.

Пехотинцы, летчики, детективы, шпионы, сколько их, обошедших судьбу.
Почему бы не поставить в этот ряд и хоббита. Впрочем, мы в чудесной стране, если хоббит не владеет мечом, пусть будет обладателем чудесных способностей. А если собрать все вместе? Недогадливость сердца, игра случайностей, последовательность злобы, сила взгляда, тревога памяти – не означает ли это, что прошлое может возвращаться? К человеку, к хоббиту. Хотя бы в виде сильного переживания, а это переживание вдруг преобразуется в зов. Зов, которому страшно отдаться, невозможно противится.
Так или иначе, а пока Фолко поступил в школу, в подготовительный класс.
Вот оно, везение: ему в затылок уставился испуганный карлик.

И что же ему поведал первый учитель, карлик?
Выяснилось, нечто удивительное, непонятное, страшное.
Кто-то собирает остатки темных сил, тех, что не добили «во время Великой Войны за Кольцо». Зачем? «…кому-то снова захотелось власти над Средиземьем» (Там же, с.56). Ну вот, а мы все пони, пони, какая-то ненормальная лошаденка. А это не пони, а орудие Промысла. Или в переводе на обычный язык, инструмент авторской воли. В самом деле, если бы пони не сбежал, если бы автор не заставил его скитаться по оврагам, гном пришел бы и ушел, по своим делам. Ну, почитал бы он старые рукописи, повздыхал бы, этим все и кончилось. А хоббиту, как знать, может, и не довелось даже поговорить с гномом, дядюшка вышел бы на первые роли. Так и остался бы Фолко в своем уютном и малом мире, возил репу на торг (= базар) да напрягал по ночам бедного пони, короче влачил бы ненавистную рутину.
А так, и в большой мир вышел. И новые способности в себе открыл.

И тут же первая схватка. И первая победа.
А мысли, мысли-то какие: «…родине грозит новая опасность и что бороться с нею теперь должен он, маленький, не очень ловкий хоббит» (Там же, с.57). Сама судьба зовет, предстоит долгий опасный путь, ждут испытания. Но родина, Хоббитания нуждается в защите, искушение долгом? Не без этого, но помимо этого рядом и другое начало, ведь была уже первая победа. Скромная, рядовая, плюс моральная поддержка со стороны друга, но была. Хоббит ощутил, уже пережил вкус приключения и победы, окрыляет.
Он что-то открыл (или кто-то ему открыл?) в самом себе.
Эх, подрасти бы еще немножко.


Некоторые итоги

В душе хоббита совершается перелом, вернее, он уже произошел,
Нужны лишь внешние условия, чтобы этот перелом о себе заявил. Чтобы окружающие увидели, что перед ними новый Фолко. И кто же должен увидеть нового Фолко первым? Конечно, дядюшка Паладин, долго тот вел свою линию, и продолжает напирать, столь же уверенно: «…давай, шевелись лентяй, думаешь, возы за тебя тоже я грузить буду» (Перумов, 1, с.63). Ну, конечно, все та же репа, все тот же торг. Ну конечно, все те же нравоучения, все то же помыкание, из той жизни Фолко уже ушел, его там нет.

А вот и сюрприз для дядюшки.
«Грузи сам, если хочется… А я занят» (Там же, с.64).
Грузить репу, занятие не из самых престижных. Для обывателей, для скромных трудяг, кто-то должен вкалывать, производить. Жить-то надо, значит, надо кушать, и значит, надо соблюдать трудовую и производственную дисциплину. Но Фолко уже вышел за пределы малого мира, его ждут подвиги. А потому, ветер странствий, «веселая бесшабашная злость», страха нет.

И вот Фолко уходит реально, и как уходит.
Торба, меч, «невозмутимо обошел остолбеневшего дядюшку» (Там же, с.65). Теплый плащ, еда, уложил «запас на несколько дней», уж это-то он заработал. Пони, выбрал лучшего, зря, что ли Торин переплатил. Уже на выходе услышал: «Держите его!» (Там же). Дядюшка напоследок, сделал жалкую попытку. Стоило Фолко показать меч, просто положить руку на эфес, все тут же разбежались. А зачем мирным людям встревать в ненужные им стычки, нужно ли их за это осуждать. Чего же так и не понял дядюшка (= глава рода)?
Нужно управлять знаниями, а не информацией.
А сам Фолко, о чем он не думал, когда в запале «готов был сейчас рубить всякого, кто осмелился бы встать у него на пути»? (Там же). Наше прошлое, любое пройденное прошлое, оставляет в душе неизгладимый след. Выражаясь современным языком, в "психологии и способе мышления" старших и младших, то есть руководителей и подчиненных.

«Порыв свежего ветра», конечно, в лицо.
Впереди не просто большой мир, но мир, который нужно защищать. Чувство долга, а какой защитник без этого чувства, присуще Фолко, видимо, с самого рождения, с пеленок. Поэтому все его тихие одинокие занятия (прочел все рукописи, хотя бы один раз), на деле подготовка к будущей миссии. Что тут такого? Есть миссия у гнома, почему бы хоббиту, хотя бы одному на всю Хоббитанию, не обзавестись собственной миссией. Для начала начать, самому, свою судьбу. Или может быть, просто прислушаться к указаниям судьбы (= провидение), которая постепенно, но упрямо подводила его к большой задаче.
Сверхзадача, выражаясь современным языком.
В чем она?

Если речь о судьбе, в случае хоббита, в роли судьбы выступает автор.
Но что видит (или, может быть, вернее, предлагает читателям) сам автор?

Как утверждает Ольга Кустова: "Перед нами просто новое художественное решение рассказа о мире, эпос которого уже есть – это «Властелин Колец»" (Предисловие, с.11). Суть этого нового решения: «…разворачивается уже человеческая, а не эльфийская драма» (Там же). Мы возвращаемся в мир человеческий, в котором есть такая вещь, как любовь, как понимать любовь? «Жестокое чувство, мало что общего имеющее с обожанием и поклонением, любовь либо принимает правило и естественно в нем растворяется, либо восстает против этого правила» (Там же).
Ну да, правило минимума: любая проблема допускает хотя бы два варианта решения.
А где же здесь правило?
Правило задано «Властелином Колец», в трилогии английского автора четко обозначены (или заданы?) полюс Добра и полюс Зла. Человеку, и не только человеку, остается выбрать, сделать сознательный выбор, чем бы он ни грозил. И чем же закончилась «мука выбора», то есть, что выбрал сам автор, Перумов?
«Перумов восстал» (Там же).

Но как мы помним, восстание тогда называется восстанием, когда оно успешно.
В противном случае, это не восстание, а мятеж (Ср.: «мятежники Сорбонны в 1968» (Гуревич, с.184)).
Здесь я говорю не об авторе, а персонаже, маленьком хоббите. Ситуация Хоббита, во всяком случае, в ходе первого путешествия и сразу после него – это как раз вечная дилемма: восстание или мятеж. Мы, было бы желание, можем заглянуть в конец повествования, составить свое независимое мнение.
Но Фолко, выходящий за ворота усадьбы, не знает: восстание или мятеж.

Можно ли выйти из этой дилеммы?
Вернее сказать, как удалось и удалось ли вообще Фолко выйти из этой дилеммы? Скажем, он заменил ее другой дилеммой, попроще. Или просто следовал обстоятельствам, куда кривая вывезет. Но главное, к чему хоббит пришел в конце своего долгого пути. Ибо, хотя он всегда с друзьями, всегда они рядом, у него свой путь, не совпадающий с жизненными линиями других персонажей (в данном случае, я говорю о его друзьях). С кем же тогда он связан, пусть даже волей автора? Проще говоря, кого он должен или хочет остановить. А если не проще? Тогда, грубо. И вот, грубо говоря, на кого он работает? Читатель, имеющий желание, некоторое свободное время и толику терпения, может решить означенную проблему, если последует за Фолко.

О чем я? Если ты поступил (или записался) в школу приключений?
Рано или поздно, придет время экзаменов. Если бы экзамены пришлось сдавать сразу, но судьба (в ее роли выступал автор) дала хоббиту время, сначала зачеты, тоже пришлось и попотеть, и потерпеть, даже пострадать. Зачеты пришлись на второе путешествие, из Хоббитании – в северную столицу. Но это уже другая история, есть такая стандартная фраза.


Литература:

1. Гуревич А.Я. Марк Блок и «Апология история» - В кн.: Блок М. Апология истории. – М.: Наука, 1986.
2. Ким Р. Тайна ультиматума. Повести и рассказы. – М.: Молодая гвардия, 1969.
3. Нагибин Ю.М. Перекур: Повесть. – М.: Современник, 1984.
4. Перумов Н. Эльфийский клинок. Эпопея «Кольцо тьмы». Т.1 – СПб.: Северо-Запад, 1993.
5. Смирнов В. Жду и надеюсь. Подвиг. Приложение к журналу «Сельская молодежь». Т. 3. – М.: Молодая гвардия, 1978.