Птица несчастья

Анатолий Орлов


                Птица несчастья


«Выживает не самый сильный вид, а тот, кто смог приспособиться»   
                Чарльз Дарвин



«В мире людей самое главное - деньги - за них и боремся. В них сила и преимущество! Они определяют, кому стоять первыми, а кому последними;
кто дурак, а кто поумней».

 «Чтобы  добраться до настоящих денег и при них оставаться долго
 - ум или хитрость не первые качества! Главное - приспособляемость. Оказаться там, где надо! Опять же - в нужное время, в нужном месте... в нужном прикиде... И прикинуться, тем, кем надо. А остальное всё - х... полная.
Но вот приспособленцем быть не хочется - хочется слыть умным! Ещё лучше - мудрым. На худой конец, даже хитрым. Но не хитро-мудрым. Каков будешь? Это уже будет зависеть от количества денег и того места, где благодаря им, окажешься!»

Из обывательского разговора, где иногда всплывают нелицеприятные, но правдивые вещи.

 К сожалению, правдивые - но неприятные. Неприятные настолько, что признавать их, и даже сознаваться самому себе, опять же, в них - совсем не хочется. Да и не надо - иначе обязательно появится желание сказать об этом вслух. А там выплывет всё как есть, проявится и сочтут за идиота - полного.



"C`est  ici que l`on desespere de l`humanite"

Tardieu
(Тардье: вот где приходиться разочаровываться в  человечестве)



Ара* и Мейн Кун*
 Попугай Ара* – самый крупный попугай, до 90 см в длину, природный ареал обитания - центральная и южная Америка, тропические леса, отдельные рощи, как правило, на берегу водоёмов. Существуют несколько подвидов, различаемых в основном по окрасу. Жёлто-синий, красный, синий, зелёный, очень яркий и насыщенный, перьевой покров различных представителей подвидов и большие размеры выделяют этот вид среди остальных попугаев планеты. Это очень осторожная птица живущая парами в небольших группах. Стаи насчитывают по нескольку десятков птиц. Основной рацион – растительная пища(орехи, манго, кора деревьев и пр.) но иногда они включают в него и насекомых. Испытывают особую потребность в минералах, часто употребляют глинистую почву, заглатывая её, в т.ч. для дезинтоксикации(адсорбции и выведения токсинов) организма. Очень чистоплотные, любят принимать ванны, купаться, находясь под дождём, либо чистясь в природном водоёме.
 Мейн Кун* – домашняя кошка, из США, штата Мен, где жила на лесных фермах. Происхождение туманно, существует ряд версий, наиболее правдоподобной является, на мой взгляд, эта: помесь норвежского лесного кота с обычной домашней кошкой, прибывшего с викингами до открытия Колумбом Америки. Порода, совсем недавно завезённая в Россию, приобретает популярность, несмотря на высокую цену отдельных её представителей. Кошка имеет оригинальный внешний вид из-за формы головы, кисточек на крупных ушах и длинного, пушистого меха. Являясь самой крупной, домашней кошкой(до 15 кг некоторые экземпляры), она является прекрасным мышеловом с хорошим, уравновешенным характером и оригинально звучащим, приятным голосом.



  Итак, начинаем.
  Проснувшееся раньше всех утреннее солнце ласково будило попугая-ару, настороженно сидевшего в тесной для него, куполообразной клетке на застеклённой веранде зимнего сада. Приятная истома и тишина подвисли в этом маленьком кусочке тропического леса - уютном мирке, созданном кем-то для кого-то - индивидуально и продуманно.
  Заспанный Ара не особо спеша раскрывал глаза на этот мир. Неторопливый попугай очень  дозировано позволял проникать в них свету, подставляя по очереди то один, то другой - предельно округляя их, как бы удивляясь - опять пришло! Это! Большое, яркое. Где всю ночь шлялось? Где оно пряталось?

  Где мог прятаться такой огромный комок ярчайшего света? Гас ли он, затухал? Наверняка, свет же тушат! Из экономии, если он не нужен.

  Тогда, кто зажёг вновь? Для всех нас! Внезапно и так ярко. Как его запалил! Зачем, для чего? Кто самый великий поджигатель в этом мире? Кому такое по плечу? - Ара тонул в догадках.

  Солнце же, бушуя внутри себя нескончаемыми атомами водорода, нещадно расщепляя и сцепляя их, превращая в нечто светящееся - настойчиво доставало любопытную птицу, посланными оттуда лучами.
  Теряя жуткое количество квантов света, оно щедро раздаривало их всем подряд, вроде бы не прося ничего взамен. Каков пример бескорыстия и альтруизма с его стороны!
  И что оно так старается, пыжиться? К чему бы это? По-экономней надо бы быть – подольше проживёшь! В этом же смысл жизни.
 
  Или не в этом?
  В чём смысл всего существования?
  Существует, к примеру, что-то или кто-то. Для чего?

  Сдаётся для того, чтобы подольше - как можно дольше продержаться! Просуществовать, пробыть.
  Но как-то в это верить не хочется, слишком уж простенько. И опять тот же вопрос встаёт: для чего?

  Ответ очевиден, если особо не лукавить: просто пробыть! Ну и израсходовать доступные ресурсы.
  Как можно больше ресурсов! Если другие это позволяют.

  Но кому на радость? Что с того мироустройству, что ты, по твоему разумению, так "наследил"? Ну, потратил ты больше, чем положено, на себя - какая от тебя отдача? Выделил что-то из себя значимо полезного? Нет, полезного мало произвёл? Потребил много, а выделил чего-то нужного - почти ничего? Разобраться пристальней - вообще ничего?
  Или что-то, что лучше бы вообще не выделял! И не производил! Пусть даже и непроизвольно.
  Это что же получается - жизнь, это перевод добра? И только!
  Добро на ...
  Только на ... Но это неравноценный обмен! Паразит какой-то вырисовывается.

***

  Но о самом высоком - о солнце! Работая без устали, оно щедро продолжало осыпать первыми лучами - эдакими, отборными солнечными зайчиками, ещё сонную птицу. Сыпало ими, и сыпало. Прямо-таки поливало ими всё: её яркие крылья, да и всё прочее, сочно окрашенное оперение тропической пернатой экзотики! Превращая в нечто совсем праздничное, по-бразильски карнавальное. Главное светило, почти волшебным образом, заставляло оживать эти удивительные природные краски, такие диковинные для средней полосы России.
 
  Галки, да вороны; вездесущие воробьи с голубями – серость несусветная, привычная темнота с небольшими, позволительными, светлыми проблесками - вот привычная окраска птиц на фоне скромной природы.
  А тут, такая вспышка: ярко-жёлтые перья попугая, контрастировавшие с ярчайшими синими! Ну, кому на ум придёт, здесь, так раскрашиваться? Так шалить цветами?
  И шалили ведь ими! Вносили непривычный колорит в здешнюю серую жизнь, нездорово побуждали начать другую - буйную, повседневно праздничную, нетрадиционно раскрашенную. Может быть, даже, отчасти призрачно-радужную, вседозволенную. И уже через такую призму, вооружённым глазом посмотреть на мир. Он же может быть совсем другим, разным.
  Разным до безобразия.
  Может безобразия какого-то захотелось?

  А что? Хватит широте душевной в серое-то рядиться! Прятаться там, скромничать! Душа-то ого-го! Надо её показать!
  А как её покажешь? Оболочка-то серенькая - не соответствует.
 
  Возможно надо побольше экзотики снаружи? Пусть на неё все летят!
  Хватит скучно привычным заниматься! Традиции рушить - опыт большой есть!
  На что их только, эти традиции, не меняли. Давай их окончательно рушить! И унифицироваться под «общечеловеческие» ценности. Придуманы же они кем-то! Для кого-то. И не зря!
  Пора быть как все. Всем как все - всем перемешаться! Всем давно пора это делать.
  Дело это нетрудное, только делай - мешайся и смешивайся. Благо советчиков полно – только слушай, как.
  Хватит своими мозгами жить – пожалей их! Пусть отдыхают! Вас должен кто-то вести. Куда-то, к какой-то цели.
  Цель не ясна? Не совсем? Думаю, для того, кто желает вести, тоже.
  Но это не важно! Разъяснится в процессе. Да сами всё увидим, как что-то забрезжит.

  Цель что? Ничто! Движение - всё! Всё в нём и протекает.
  А если все будут думать, да в разных направлениях - это что будет? Куда сдвинемся? Так и будем на месте топтаться - шаг вперёд, два назад...

  Поэтому, за вас кто-то уже подумал и планирует это делать дальше.
  Хотелось бы надеяться, что для пресловутого «общего» блага! Где и вам какой-то кусочек обломится. Должен обломится. Если что-то останется. Вы ж знаете, как процессы "приватизации" обычно идут.
  Но где-то, от "общего" блага, вы должны что-то получить! Нет? Не в этом мире?
  Зачем же тогда жили? Для чего?
  Чтобы там, в потустороннем мире, в очереди продвинуться? Тут уж потерпеть, чтобы там продвинуться?

  Всё так!
  А как по-другому?
  Подумал же кто-то за всех: кому, как лучше.

  Может ему, даже поручил кто-то это сделать!
  Поручил с самого верха, как тому показалось.

  Или он сам себя в этом уверил - для дела, разумеется.
 
  Но вериться, конечно трудновато – опять с Верой в Светлое проблема! Меняли и переориентировали её слишком уж часто. Слишком быстро - как-то нетерпеливо и назойливо.
  Да и на практике замечено было: как только мозги отключишь - поверишь, то обязательно обманут! По ушам ездить будут, что-то втюхивать. Сомнения нет - объегорят! Объегорят и последнее уведут - не раз уж так было. Для этого и просят, чтоб поверили.

  Так оказывается История развивается!
  Исторический спектакль без таких поворотов сюжета не идёт. Ну, никак не идёт.

***

  Окрас попугая, местных, непривычных к такому, изумлял. Изумлял и озадачивал: зачем природе так выделять птицу?
  Зачем? Выставить её напоказ? Затруднять ей тем самым жизнь? Её заметят! Если в джунглях, где бы они ни были – «законы джунглей» должны всё сразу расставить по своим местам!
  Если ты не ядовит, попробуй спрятаться от врагов в такой яркой раскраске?!
  Найдут и съедят.
  А подкарауль самую простенькую, подслеповатую и нерасторопную дичь!? Догони и схвати её, даже если она замешкается, зазевается от такого буйства красоты.
  Возможно вообще всё это?
  В идеале - да! Красота же – страшная сила! Страшная, если всего, целиком сразу захватывает. Такая красотища! Это такая же силища!

 - Кто сказал? Кому такое на ум взбрело?
 - Кто-то авторитетный сказал.
 - Тогда сразу наповал должна разить!

  А разит ли?
 
  И как подкараулить в таком обличье?
  Если это возможно, то выглядит примерно так: как  если бы вышедший на охоту (за деньгами), итак ярко раскрашенный гаишник, спрятавшись в кустах, включил ещё и свою мигалку!
  Мигал-мигал, ничего существенного не намигал. И, недовольный уловом, врубил ещё и сирену!
 
  А может этой птице по жизни  прятаться не от кого?
  Либо она особо высокий статус приобрела. Был так себе, а подняли и назначили - сиди над всеми!
  Либо мир вокруг неё, вдруг изменился - совсем другим стал! Не по своим прежним задумкам. Пришёл кто-то, не понравилось ему и изменил его!
 
  Может, кому-то такое под силу? Не нравится же он многим. Они совсем о другом мечтают. Дорисовывают в нём что-то, фантазёры. А то и вообще, такого навыдумывают.

  Так может кому-нибудь по силам поменять, изменить этот мир?
  Вряд ли.
  Примеров не было - всё быстренько возвращается на "круги своя" - саморегуляция и заложенная программа восстановления порядка тут же, практически реализуются - вступают чёткие механизмы, которые пока не дают сбой!
 
  А может когда-нибудь всё-таки просмотрят и дадут сбой? И те, и другие. И всё станет возможно.
  Тогда уж, наступит абсолютная свобода! Всякий контроль отпадёт, каждый начнёт творить, то что захочет. И такого захотят...

  Кто его знает? Всё же может быть.
  Или не всё?

  Почти всё, но не это.

  А пока надо прятаться! Прятаться, прятаться, прятаться. И всегда найдётся от кого. Мир неизменен - изменить его может лишь тот, кто его создал. А входит ли это в его планы?

  А пока всё идёт по-старому и главным его двигателем остаются хищники!
  Они должны быть везде. Так задумано. Мир без них, что?
  Желающие вмешаться в чужую жизнь, загрызть кого-нибудь, всегда были, есть и, по всей видимости, будут!  Всегда, пока мир куда-то катится.

  На этом всё его движение построено – один съедает другого, потом третьего и так далее. Ест и, тем самым, добавляет что-то полезное в себя, расчищая место для следующего съедаемого. На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал! И было бы ему где плавать. Осмотрительно, разумеется - очень осмотрительно. Прекрасный пруд с недремлющими карасями, прореженными как надо, а не переполненный садок! С убитой красотой природного ландшафта. Чудесный прудок, где идут соревнования и, в результате их, отбор достойных кандидатов! По разным параметрам: кто шустрей, кто незаметней. А кто и просто в пасть не влезает. Кто-то и сам норовит вдарить - мечтая занять место хищника. Да не один, а всей собранной стаей.
  А нет щуки - кто всем этим будет заниматься? Кто наведёт порядок, идиллию?  Что будет с перенаселённым прудом?
  И этот пруд, в результате, будет переполнен сонной, однообразно ленивой рыбой! Деградирующей от своей нерасторопности в развитии, лежащей пластами на дне и друг на друге.
  Ну, не будет кто-то, очень умный и добрый, сам ходить вокруг того пруда! Лазить там, нырять, ловить и сутками сортировать ту рыбу!
  К чему такие  труды? Щуку! И она сделает это лучше!
 
  Но если нужны жирные караси только для продажи...

  А если нужна здоровая экосистема - запускай хищников!
  Это же изначально заложено в процессе «эволюции»! Для лучшего развития всего, прогрессивного поступательного движения - в результате той же самой саморегуляции.
 
  Так надо, без этого никак! Должны же быть активаторы этого самого прогресса! Создающие конфликтные ситуации, требующие умственного и физического напряжения для их разрешения. Возникает соревновательный процесс, игра. Проигравших съедать - в топку для восполнения энергии. Они топливо для прогресса.
  В одиночку всё делать сложно. Для этого и объединяются, на какое-то время. Чтобы кого-то одолеть или попытаться выстоять. Или ввести в заблуждение.
  В любом случае, что-то с этого поиметь - какое-то удовлетворение своих жизненных потребностей.
  Потом, как одолели, переиграли - между собой разобраться! Кого-то подальше отогнать – всё равно тесно под солнцем. Да и добычи всегда мало - это постоянно обнаруживается при делёжке. Поэтому, если силы достаточно ещё есть - нападай и добивай! Бывших своих "союзников". Кто-то в ухо, так и шепчет!

  Существует же единство и борьба противоположностей. Эти противоположности постоянно единятся и борются между собой: кувыркаются, обнимаются, захватывают друг друга, мутузят. Потом как-то мирятся. Помирятся и опять, по-новой. Всё рождается в такой борьбе! Ею и заканчивается.
 
  Сама жизнь, как заметил уже не один философ, и письменно - кто пограмотней, и устно - кто попроще - это борьба. Причём, беспощадная и бескомпромиссная.
  Если кто этого не заметил, и никто этого вовремя не подсказал – плохо! Тот пребывает в полном неведении, в опасной для него, иллюзии всеобщей доброты. Возможно, его уже проглотили и переваривают какие-то рядом находившиеся доброхоты - всё нужное из него, уже усваивают. А его потом выплюнут, если он уже слишком костист, не перевариваем и затратен будет.
 
  Хочешь, не хочешь, а кто-то, кого-то, должен уничтожать – расчищать уже давно тесноватое место под солнцем.
  А как ещё? Места-то этого не прибывает - земной шар не раздувается, земли не прирастает. Всё остальное, безжизненно - достойных условий там никто не создал. Что на Луне, на Марсе, на Венере - дальше уж заглядывать нет никакого смысла.
  Что заселять, где плодиться? Жизненное пространство ограниченно.
  Может быть, даже кем-то - специально.
  Возможно тем, кто за ним присматривает.

  Смотрит Он, наблюдает - за своим-то. Создал сначала всех и его, это пространство - для своих же созданий! Создал ограниченно, чтоб слишком далеко не расползались. Чтобы видны были, как на ладони!
  И теперь, не спеша с выводами, наслаждается спектаклем. Вот вам жизненное пространство - поползайте там, копошитесь!
  Покопошитесь отведённый вам срок - посмотрю на вас, что вы там вытворять будете! Мозгами-то какими-то наделил!
  Но, с него, ни-ни! Возможность такая не предусматривалась. Перемещаться в иные миры самостоятельно, не надо! Там только действуйте, где вас посадили - выказывайте себя, кто во что горазд.
 
  А оно, это отведённое пространство, уже слишком тесно становиться – театр действий небольшой! Выросли, разрослись модельки-то! Пора бы уже дополнительные филиалы для них открывать. Поживи в одной квартире разросшейся непомерно семьёй!

  Но нет, не открываются они пока! Приходится друг другу глотки рвать - где, чем.
  А как поддерживать положительную динамику на ограниченном клочке суши? Или хотя бы равновесие? Эту обязательную гармонию в природе.
  Как цивилизованно, без большого кровопролития, когда так тесно, выбраковывать уже ненужное? Ненужное с точки зрения неумолимого времени.
 
  Время прожорливо и ненасытно! Оно поглощает, пожирает и растворяет в себе всё. Прёт и прёт вперёд, всё проглатывая!
  Да, задней скорости у него нет - не отмотаешь, если что. А также всяких чувств ностальгических - по прошедшему. Сожрало и ладно, хорошо. Для него, лучшее - только впереди. Всегда впереди!
  Впереди всего. Даже если этого "всего", уже не будет - будет пустота, которую и заполнить будет нечем.
  А оно всё вперёд! Вот такое оно - Время.

  И поэтому достигнуть самого наилучшего, невозможно. Как ни старайся, какую скорость не включай, хоть самую повышенную - последнюю космическую – достигнуть этого невозможно! Всё равно что-то забрезжит лучшее впереди. Точнее - ожидание лучшего. Или желание его.
 
  Как стимулировать очередной, фантастический виток всего живого в такой гонке? Как?
  Посредством таких вот деятельных, почти недремлющих, активаторов - хищников.

  Только хищников?
  Нет, ещё кое-кто есть - по-незаметней - паразитов.
  Кто же без них, крепкий организм, разрушать-то будет? А то вон их сколько в результате естественного отбора наберётся! Чистить место под солнцем надо и от них. Потребность в чистильщиках высока!

  Но и паразитов мало, там ещё кто-то нужен! Непременно. Кто?
  Падальщики, трупоеды - разных калибров, разных уровней. Занятие неприятное - но нужное.

  Те и те, денно, нощно трудятся - чистят места под солнцем! Освобождают их и подталкивают тем самым, вожделенный прогресс - помогая ему выставлять новые модели. Толкают его, может, даже и к пропасти! С тем, чтобы сделать новый его скачок - неотвратимым.
 
***

  Попугай настороженно прислушался, нервно пройдя маленькими шажочками по своей жёрдочке - туда и обратно.
  Ничего подозрительного для себя не услышав, он присел и задумался, нервно крутя головой, как бы, то соглашаясь, то отрицая:
  Местные хищники! Местные, хищники? Видел ли я их, всех? Какие они? Сразу себя проявляют или с виду мягкие, пушистые? Но противные внутри - как кошки. Игруньи пушистенькие! Которым только дай лапку мохнатую протянуть к чужому горлу! Сразу когти появятся - полоснут, как бритвой. А там и зубы! В ход пойдут. Острые, будто специально кто точил! Поиграться, брюшко вспороть - посмотреть, отшвырнуть, потом опять коготки запустить. Игра у них такая: "кошки-мышки".
  Или гладкие, склизкие с бородавками? Явные, без душевных переживаний - только сожрать! Переваривать и спать до следующего приёма пищи. Каких больше? Какие неприятнее? Так уж ли это важно?
  Конечно. Конечно, важно, кто тебя сожрёт – благородный ли, пушистый с головы, лев, чувственно пережёвывая, насыщаясь плотью в промежутках между любовными утехами с грациозными львицами или пучеглазая, холодная жаба! Или такая же холоднющая рыбина, которую самою, самое лучшее, только раз в год, да кое-как, механически - другая, более крупная рыба - разрывая на крупные куски и бесчувственно проглатывая. Важно всё это: уродливый ли крокодил – зелёное, склизкое бревно, с чешуёй как броня, или слегка шероховатый, огромный гибкий удав с красивым рисунком для дорогой дамской сумочки? Или какой ползущий червяк поменьше? Гладенький, бесцветный. Со шкурой, которая ни на что не годится; противный как всякий глист, но целой компанией, привезённый из далёкой экзотической страны. Или вылезший откуда-то рядом, из местной уже, «шаурмы». Возможно кошачьего наполнения – кто там за ними, этими изготовителями, поварами-самоучками, смотрит! Какая служба и как? Пристально ли, постоянно? Или как самый главный велел? Раз в три года! Предварительно сообщив, что идёт проверка. А ловкие ребята – быстро кулинарные пристрастия меняют. Вот бы нашего котейку, к ним бы пристроить.
  Но сейчас важно другое – в принципе возможные, потенциальные хищники! Кто ж они и что от них ждать? Может, мы их и не знаем, а они уже поглядывают откуда-то жадными, завистливыми глазками, играют острыми коготками, облизываются, капая слюной. Возможно, ядовитой. И тихо-тихо подкрадываются, в напряжении, покрывшись испариной от желания обладать тем, что им ещё не принадлежит.
  Может быть жалостливо слезятся, сглатывая слюнки, пытаясь затаить зловонное дыхание из-за предыдущей, плохо переваренной жертвы. Даже не почистились и не отмылись! А уже готовятся к новому, решающему, на их взгляд, прыжку!

  А может им и смотреть-то нечем? Атрофировались ненужные органы! Зачем они, если всё само к тебе плывёт? Они просто лежат и ждут, чтобы их побыстрей съели - чтобы изнутри начать свою, всепожирающую деятельность.
  Всё может быть! Как сложно всё предугадать.

  Всё, чего не ждёшь, появляется неожиданно. Внезапный рывок - и полетели из зазевавшейся, несовершенной природной модели, окровавленные пух, перья. Ещё что-то, теперь уже ненужное. Как из вспоротой подушки, в разные стороны! Оставляя в неестественной позе непрезентабельный трупик, в самом центре этой страшной, для простого обывателя, картины.
  Ужасно, трагично, но очередная ошибка природы исправлена! Очевидный финал - выбраковка произошла. А раз она произошла – то точно была ошибка!
  Прогрессивно? Да, конечно же. Но страшно. Страшно, очень страшно. Страшно подумать. А тем более признаться, что всё так и делается.

  Просто ужас! Но что делать? Весь механизм прогресса таков! Так заведено. И заметьте, не нами!
  Кем?
  Версии разные – спорят, дискутируют давно, с разной степенью нетерпимости и очень неплодотворно – позиции практически не меняются!
  А предмет дискуссии, сохраняя интригу, слишком явно не показывается. Очевидно, чтобы не мешать ей. Ну и прогрессу, тоже.
  И это справедливо во всех отношениях: надо быть совершенной моделью – не глухой, не слепой, вовремя принимать всякие меры, перестраиваться, подстраиваться, окрас менять. Чуть что – там, где надо находиться, внешне полностью соответствуя. Всегда нос по ветру должен быть и не забит всякими соплями.

  А это тропическое создание, оказавшееся в чужеродной среде? Такую вызывающую сигнальную окраску, которую имел на себе проживающий в этом спокойном на вид и уютном местечке, ара, могло позволить себе не всякое существо!
  Далеко не всякое! Так обрядиться могло только существо, находящееся на самом верху пищевой пирамиды, помыкающее всеми. Состоять в этой самой пищеварительной цепочке, но только в верхнем её звене. Стопроцентно защищенное. И успешно поражающее уже своих жертв! Всех! Существо, которое без обиняков может заявить: Смотри, мол, иду! Ярко, неотвратимо. Прячься, не прячься, беги, не беги – всё равно, тебе конец! А я неуязвим! Ха! Поэтому ещё издалека виден, подчёркиваю это! Ты лучше сразу, ко мне в лапы, сам прыгай – безболезненней будет. Или…
  Или такого окраса достоин явный мазохист - у явного доминанта в услужении. И, разумеется, под его авторитетным покровительством. Эдакий временный фаворит (постоянных-то не бывает, наскучивают) – неприкасаемый, без команды сверху.
  Ну, или признанный клоун - на потеху публике – яркие, его цвета. Остальным надо быть скромнее, пропорционально своим возможностям – серее.
  Совсем сирым, да убогим – только мышиный окрас! А то, не равён час, заметят! И не ожидай тогда ничего хорошего. Засмеют, затопчут, сожрут. Даже, если невкусен и непривлекателен внутри! Уничтожат по каким-то другим причинам, мотивам – лишь бы не раздражал и перед глазами не маячил. Если ты клоп, блоха – сиди, не высовывайся! Тихо сопи, ничем другим звуков не издавай и самое главное - на глаза не попадайся.

  Крупному от природы, попугаю не повезло – внешне он был примерно таким – раздражающе ярким пятном в этом сероватом мирке. Слишком ярким, просто вызывающе. Да ещё тешил себя мыслью о своей великой, важной для кого-то, миссии. Думал о ней, напрягался. Хотя, это уже полдела, она ведь вот так возьмёт и нагрянет - закрутит в водоворот событий и непредсказуемо понесёт. Куда? В каком направлении? Да куда угодно – бурлящий поток, он такой. Может туда занести, что и предположить невозможно. И помыслить до этого нельзя было. Вдруг раз и окажешься там. А там, мать честная…

***

  Ара встрепенулся, попытался расправить крылья, но недостаточно просторная, окрашенная позолотой, клетка не смогла позволить птичьему гиганту, сделать это, по крайней мере, полноценно.
  Недовольно скривив свой внушительный клюв, он, озлобленно сверкнув глазками, ограничился комичным подёргиванием плеч и переступанием лапок по жёрдочке - на которой постоянно сидел, ввиду отсутствия иной альтернативы.
  Были ли готовы плечи к полёту? Неизвестно. Но колени для привычных приседаний и хребет для киваний, поклонов – да, в полном порядке. Что важней? Предположить не сложно, можно, но с оговорками и поправками на ситуацию.

  «Ну и жизнь!» - сокрушённо подумал пернатый невольник, поглядывая вдаль, за пределы огромного окна, в сторону чернеющего на горизонте леса, – «Не то, что полетать, крылья не дают, расправить! А так бы, взмахнул обоими крылами и полетел! Легко-легко. Ввысь, вдаль, к облакам! Паря! Под ними, за них. В них заглянуть! Посмотреть, кто там? Может там моё место? В облаках! Может там уже ждут? Поджидают? Хорошо. Должно быть… И долго дожидаются? А я здесь. Я, рожденный для полёта, свободы передвижения по воздушному пространству! Без всяких границ и ограничений. Я, судя по экстерьеру, далеко не простой, не так себе, вынужден влачить жалкое существование прикованного узника! Пожизненно заключённого? В этой тесной тюрьме! Без полноценных движений и реализации своих возможностей? Потенциально огромных – это чувствуется".

 "Когда же падут оковы и все получат, то, что заслуживают?" - пленённый попугай сузил глаза и заскрежетал клювом - "А заслуживают они многого. Когда же воздастся по их делам? И терпению. И по тому, и по другому! Или хотя бы одним по делам, другим по терпению, великому. Если один что-то делал, а другой, глядя на него, терпел; и терпел излишне долго, то кто более достойный? Достойный награды за содеянное. Отплачивать же надо? Тогда, кому больше? Чем? Вот вопрос».

  Ара заёрзал на жёрдочке в такт своим мыслям: «Вонючая, ржавая клетка, какие мысли ты навеваешь! Бегут они, роятся. Ум от них раскалывается! Не то надвое, поровну; не то ещё дальше, на более мелкое, разными частями. Чтоб ты провалилась! Вот так! Ни с того, ни с сего, взяла б, да и провалилась! Куда-нибудь. Низверглась! Земля бы под тобой раскололась, показав жуткие пылающие внутренности, магму, лаву и прочее, адом представляющееся, и тебя бы поглотила! Но без меня – я должен не пострадать! В последний момент, выпорхнуть, побороться с воздушными потоками, выбрать восходящий и с ним - вверх. Вверх, вверх, всё выше и выше! "Стремим мы полёт наших крыл". Поплыл бы там в освежающих пытливый ум, потоках. Дал бы ему возможность думать о всём с высока! Я бы взмыл к небесам, плывущим вдаль, загадочным, белым и чистым, ничем не заляпанным, облакам. Подлетел бы к скрывающимся там, недостижимым, многообещающим вершинам! Блистал бы там, в свете мощных солнечных лучей! Иных, чем здесь - ещё настоящих, не отфильтрованных! С полным спектром цветовых волн, богатых ультрафиолетом. Блистал бы перед тамошними местными жителями. По той бы радуге катался: вжик-вжик, туда-сюда! Там она шире, ярче, чем отсюда смотрится. Настоящая радуга-дуга! По ней вверх-вниз, вниз-вверх, без всяких помех. Легко! Не опуская лап и крыльев, пребывал бы в сиянии небес! Парил бы над всеми. Да хоть как тот маленький самолётик, что так лихо высоко забрался! И нечто белое из своего зада для всеобщего обозрения оставляет  - такую длинную белую дорожку. У, какой он интересный! Какой маленький, а как много всего этого белого в нём набралось! Нескончаемо. Когда ж это кончится? Ну сеет и сеет!".
 
  Ара переключил своё внимание на свою мини-тюрьму: "Ты, опостылевшая клетка,  рассыпалась бы в прах! На самые мелкие составляющие. На такую мелкоту – на микрогорошины - на атомы всякие. На электроны, нейтроны, позитроны, прочие частички, мелкие всякие. И далее, ещё и ещё мельче. На такие крохи, что и двуногие без крыльев, их, разумеется, небольшая, не окрылённая, учёная часть, никак ещё не откроет!".

  Тут он призадумался: "А вдруг откроет, соберёт? Компанию им какую-то в помощь создали? С чьего-то ума. Но нет, та нано-компашка не для того собиралась! Лица там всем известные, последний Мурзик с Шариком, скажет - кто они такие! Тем только денег дай! Они если и соберутся, то не для этого, не для сборки чего-то. У них другие цели - будут растаскивать! А этот процесс обратный созидательному".

  "А вдруг?" - озаботился Ара - "Найдут какого-нибудь чудака, какого-нибудь Гришу! К примеру, Перельмана. Этому деньги "нафик" не нужны! Он о другом думает, о деле. Вот такой Гришка, им что-нибудь в микроскопе откопает, а то и без него! Путём всяких там расчётов. И придумает как эту мелкоту связывать между собой ещё крепче. Обо мне, конечно не подумает. Какой учёный думает о последствиях своих изобретений в негативном плане? Даже если он хороший автомат изобретает! Он же его для "хороших" делает! К "плохим" он не попадёт! "Хорошие" не дадут. Даже если бомбу изобретает! Даже водородную. И обо мне, такой Гришка, не подумает, о моей свободе! Несмотря на свой гений, даже не поймёт, что меня туда вновь посадят. И я опять в клетке! Сажают же в неё постоянно! Нет, уж лучше тяжеленный каток, что дороги укатывает, по тебе бы проехал! Или что-то подобное, весом не меньше и сразу в плавку - в общий котёл! Оттуда на прокатный стан и сразу пусть трубу катают, большого диаметра для магистрального газопровода. И кладут её на самоё дно крупного водоёма. А катала на катке, должен быть непьющим и добросовестным «водилой» - у которого дороги гладкие получаются! И целый год такими держатся. Трудолюбивым таким, работающим не за страх потерять работу, деньги. А за совесть! Совесть свою, профессиональную! Чтоб на него, при укатывании, не какие-то деньги, которые, неизвестно где до этого побывали, а другие, более высокие стимулы действовали! Такие, как радость за проделанную работу, выполненный долг перед обществом, его вклад в него - не какой-то там прохвост и иждивенец! Ну и прочие, подобные стимулы.
  Катал бы он её и радовался! За качественную работу. Чтоб выругавшись в отношении её, как следует, трёхэтажно, сказал: уж вкатаю, так вкатаю! И плющил бы тебя, и плющил! Катал бы, укатывал. Без перерыва на обед, перекур и производственную гимнастику. С занывшей спиной и трясущимися от вибрации и напряжения руками. А после честно отработанных, двенадцати часов, ещё бы задержался на пару-тройку. Вот тебе! Измял бы, укатал всю! Окончательно уничтожил бы тебя! И как предмет, и как символ.
  Символ несвободы! Клетка, всё небо от тебя в клеточку! Самым неестественным образом. Клетчатое небо над головой. Что за бред на голову создателя? А по-другому уже и не представляется! Небо и не в клетку? Всю жизнь за решёткой! В такой геометрии. Вся жизнь так течёт и протекает! Мимо. Хотя не скоротечно.
  А сколько её ещё впереди? Так-то вот текущей. Вот так она и проходит! Вялотекуще. С таким орнаментом, с таким рисунком. Тюрьма, просто тюрьма. Это мини-Бастилия, какая-то! Доколь её терпеть?
  Эта клетка - полный пережиток сегодня! Анахронизм. Есть же другие средства ограничения! Какие-то ограничительные браслеты – это пойдёт! Давай их для самых широких масс! Не только для тех, кто миллионами ворует и в тринадцати комнатах, принудительно содержится! Не в тринадцати? Врут? Там можно было только тринадцать обычных комнат нагородить? А нагородили сколько? Только четыре, но больших? А что мало так? И с кухаркой, и со служанкой? Годится! Давай из гигиенического пластика, не из металла! И не наручники, не налапники! Чтобы в них, хотя бы по три часа в день, полетать, где хочешь, культурно развеяться, можно было - прилечь, присесть с комфортом.
  Но опять же, получается, не для всех дают. Или не всем это надо? Не всем? Так этот скрип прутьев понимать? Тогда долой клетку! Рушить её, ломать! Демонтировать немедля! Смелее надо - брать пример с французов, известных фрондёров и не кающихся, чуть что, революционеров. Отчаянных головорезов собственных королей! Как они в своё время!? А!? Решительно, всех их там почикали. Да и сейчас, только свежей крови, из Африки, подвезут! Как те, Кадафи этого. Люто? Там не забалуешь! Поначалу овцами прикинутся, а уж потом, выберут время и сущность свою покажут. А пока только разбавляют кровушку европейскую, уже хорошо намешенную, но застоявшуюся. И когда их побольше понаедет, всё забурлит, опять закипит. Появятся деятельные, пытливые «философы», несостоявшиеся недоученные «учёные»-теоретики, с соответствующими обновлёнными идеями "всеобщей справедливости". Такие же «поэты», «художники» – на стенах домов «творчество» своё покажут! Ну и прочее на улицы высыпет - разбить витрину и в магазин залезть, в них в каждом теплится. Ради этого и лезли в уютный Европейский дом. К себе их уже не выпроводишь! И начнётся, возгорится, запылает пламя! По крайней мере, чьи-то автомобили погорят, стёкла многих витрин побьются - должны же они обновляться! Да и страховым компаниям - не всё только деньги собирать! Чистые стены помалюются - вся правда жизни на них отразится! Во всём своём неприглядном виде - мир как есть! В рисунках, надписях, в отдельных словах и выражениях - вся суть европейская - увиденная глазами вчерашнего дикаря, представителя иной цивилизации и иной культуры, больше духовной, нежели материальной. Результат слияния культур, непредсказуемый кипящий этнокотел срывающий крышку и ошпаривающий руку того повара, что его заварил. Съехала крыша и давай всё подряд в такой котёл бросать! А он и так еле выдерживает такие эксперименты! Если как-то растянуто во времени, понемногу - куда ни шло. А тут бесконтрольно накидал, да давления поднял по максимуму! Что от такого ожидать? Так что крыша и не слегка съехавшая - предстарческие или уже старческие психозы пошли. Остарела матушка Европа! Напускала молодых квартирантов - сейчас они тебе жару дадут! И притихшим твоим бюргерам достанется. И поделом, сами этого хотели. Засиделись они в своём болотце, одряхлев. И процессы брожения, гниения просмотрели - всё пытались их чем-то оправдать и замазать. Заретушевать, боясь своих каких-то комплексов. А они там идут, метаном оттуда уже тянет. Побольше искр! Из искры возгорится пламя! Горение начнётся, бурное, уже видели, как это происходит. А может и сразу шандарахнет всё. Бабах! И полетело всё в разные стороны. Так что готовиться надо… 
  А может и пронесёт. На всё воля...
  Но нет, если уж где заискрит, то так не пройдёт - жди пожара! Полыхнёт! Если уж искры посыплются, из них что-то, да возгорится. Вопрос только в масштабах возгорания: сгорит всё или что-то останется?
  И если останется - это что-то оставшееся, на что-то сгодится? Или сплошная духовность, без возможности что-то производить».
 
***

  Попугай вдруг взъерошился и почесал лапкой свой массивный клюв, размышляя - туда ли повела его внезапная мысленная стихия: «Что это я на французов? От них же гламур и всё такое прочее. Они каким боком тут? И почему революционеров? А кто ж они? Если что-то горлопанят и чем-то постоянно недовольны! Сначала выберут себе главного, а потом - он им плох - не туда рулит, не те указы издаёт. Как их понять? Легкомысленный, неосновательный выбор. Куда раньше смотрели? Там же, если разобраться, уже на физиономии всё было написано! А что говорит - слушать не надо. Где искренности ожидали? Простачки какие-то! Но когда слушаешь - хорош был, с бешеным темпераментом – чуть ли не крушить всё! И всё по-французски! Какой пример! На все века! От своей Великой Французской Революции, до сих пор,  не отреклись! Не охаяли, переворотом не обозвали! Видно вволю тогда, душу отвели. А сейчас празднуют, почитают. К своему кровавому, революционному гимну с уважением относятся – встают во время его исполнения, подтягивают – все слова выучили! Видно, что не просто рот открывают. Знают слова и не меняют по ситуации.
  Парижская коммуна, сколько людей порезала? Море. Крови!? Реки текли. Эшафот, гильотина - как звучит! Всё французское, ими выдуманное. Гордо так для уха-то, благозвучно – так и хочется с высоты его на собравшийся народ посмотреть! Гордо ему что-то бросить. «Взойти на эшафот» – ну, звучит же! Считай, что прямиком в Историю входишь! Ух, аж дух захватывает! Входишь, не куда нибудь, а в саму Историю! Причём, в позитивном плане – народ жалеть будет, сочувствовать! Мечтать о таком, как ты! Даже, если ты этого не стоишь - вот такая история с тобой приключилась. Чего ещё на пике своей карьеры желать? Какой финал может быть ярче?
 
  Как ещё ярко войти в желанную Историю? Как? Только так.
 
  Франция - сплошной романтикой от этого слова веет! Соответствующий народец собрался там, решительный! Например, короля своего, Людовика, подлинного, солидно пронумерованного, со всей семьёй – большим ножом по горлу и туда, на тот свет. За что? Разные слухи ходят. Говорят, из-за супруги его, королевы, самых благородных германских кровей, Великой Римской Империи. Вот такая жена у него была! Куда ещё величественнее? Как бы могли ею гордится! Кто мог, хотя бы рядом, с ней, постоять?
  И что ж такого с ней произошло? Чтоб вот так-то, сразу...
  Будто сказала она: «У них нет хлеба? Так пусть едят пирожные!».
  И всего-то? Сладкого и сдобного пожелала. А за такие слова – такой ответ! Тут вон что говорят и то ничего! А у этих французов - бедная женщина, что-то не особо подумав, ляпнула; брякнула какую-то несуразицу и королевство рухнуло.
  А что с неё взять? С иностранки-австриячки. Может язык не до конца выучила, не то хотела сказать - не так выразилась? Может совсем иной смысл вкладывала – мол, пора нам, всем, вместо грубого чёрного хлеба с отрубями, за вкусные и нежные пирожные взяться! Надо думать о фигуре! Всем и везде приятно округлится! Чтобы кавалерам на балу - в танцах, было за что подержаться! Чтобы съезжались со всей Европы к нам! А то многие тощи и ни какого шарма! Смотреть не на что. А нам надо всему миру красоту показать - свою, французскую. Продвигать её! Вы ль не патриоты? Всем дружно перейти на крем-брюле! А так же, эклеры и ромовые бабы. В кондитерских, магазинах, ресторанах и кафешантанах, они, наверное, есть? Есть же? Полно. Ну, так в чём же дело? Айда туда и кушайте!

  Но кто-то, чего-то недопонимал из-за частичного языкового барьера и вся династия пострадала. Да рухнула можно сказать! После, правда, какие-то Луи подлазили к французскому трону, но это так, исторические шаржики и насмешка над великой нацией.
 
  А всё из-за этого Луи! Пронумерованного цифрой аж со второго десятка! Ощущал ли он эту нумерацию нутром? Понимал ли важность её непрерывности? Чувствовал ли он вообще, свою ответственность за судьбу нации? Тогда зачем немку взял? Видишь, атмосфера накаляется, времена другие – потравь толпе! Женись на ком-то из неё! На местной - выбери какую-нибудь типичную...

 - Женись по любви! - орут из толпы, особенно женские голоса. Разумеется на чистом французском. Некоторые даже фальцетом, на что-то надеясь.

  А он, этот Луи, не может - жениться по-любви. Условности, политика.  Внешняя разумеется - внутренней не особо хочется заниматься! Копаться во всяком.... Как и до него, кого не сосватают, та и сгодится. Уж лучше её потом отравить или обезглавить.

  Прежние Людовики, тоже иностранок брали. Но тогда было всё намного проще – плевать на чернь! Вывел латников во главе с баронами, виконтами и графьями, шуганул этот народ, собравшийся не по делу. Да как следует турнул от крепостной стены, куда подальше! Ни на кого не оглядываясь - нечего у дворцовой оградки отираться! Мор с чумой разводить! Идите вон, лучше крыс ловить! Развелось их тут! Кстати, они тоже съедобны, вкусны, если их как следует приготовить.
  Не знаешь что делать с избытком праздношатающихся? Виселиц наставь - пусть какая-то часть подданных на них повисит. Палач пусть сдельно топором поработает - нечего просто на окладе сидеть! Ежедневную норму ему установи! И пусть он её выполняет - некому будет без дела болтаться! И правь, дальше, также.

  А тут его, народа этого, праздношатающегося, развелось тьма. Откуда только не припёрлись в столицу. Ходят, бродят, завистливыми глазками посматривают - о чём думают? От дум и напряжения, хоть в Версаль беги! Так они и туда притащатся!
  Да и мода на железные доспехи прошла! А без такой амуниции, у аристократии, дрожь в коленках стала появляться. Мало её, да и выродилась она! Рыцарей совсем не стало - лучшие друг дружку на дуэлях перерезали. А от тех, кто пять раз извинится, лишь бы его не тронули, толку мало. Появилось какое-то чувство незащищённости. А это очень плохое чувство и из-за него, разговор с низшим сословием плохо клеиться стал - того и гляди, подхватят и мордой в дерьмо какое-нибудь окунут.
  Да и о чём потомку благородного франка с простым романцем беседовать? Об их общности, общих корнях? Каких?
  Тогда о чём? Как они с разных сторон на галльские земли залезли? А где эти галлы? Почему они в дискуссии не участвуют, куда они делись?

  А уж когда прогрессивные мысли в широкие массы полезли: "Почему вы этим владеете, а не мы? Мы все, здесь проживающие! Как прибыли, уже неважно. Мы, своим трудом, всё это оплачиваем, а не вы! Вы это только присваиваете! Мы вкалываем, а не вы! Тогда по какому праву у вас это? Да с какого... И чем вы вообще там, во дворцах, занимаетесь? Сейчас посмотрим и до такого докопаемся! Всё всплывёт!".
  Надо бы быстро перестраиваться, подстраиваться под новые времена - объяснять почему так, а не этак. Вразумительно, чтобы поверилось. Чтобы виделось так, как тебе этого хотелось! А не так, как они сами видят, опутанные своими мелкими проблемами. Есть общая цель: величие страны! К ней надо идти!

  А эти Луи в молчанку играть, в дискуссиях не участвовать - чтобы не поднимать до своего уровня. У уж снизойти и показать - ты обычный человечишка, и далеко не самый лучший - терять лицо. Потерять его перед толпой! Нет, здесь "не место для дискуссий".
  А надо бы найти такое место! Оно же всё равно найдётся. Но уже с другим, необратимым результатом.
  Надо бы грамотных людей активнее на свою сторону привлекать - учёных-алхимиков, аптекарей, врачей. Разных мелких буржуа с представителями духовенства: как католиков, так и гугенотов! Других, традиционных конфессий - страна-то многоконфессиональная! Да их лучше контролировать. Популизмом бы как следует заняться! И из самой гущи народа французского, жену бы взять! Какую-нибудь мадмуазель Пуассон. Или Помпадур. Но уже мадам. Мало у них Помпадур всяких! Всё равно ж на них тянет!

  А он – нет! Давай немчинку! И ведь ладно бы, все свои, что вокруг замков бродят, плохие были, корявые! Там такие, эти самые мадмуазели, попадаются! Да и мадамы ничего – неплохие бывают. Что с тыла, что с фронта - со всех сторон – не все худые, скрюченные и чахоточные. Та же Помпадур чего стоит! Такая она… помпадурина, такое у неё всё... И главное, такое она вытворять может! И заметьте, всё по-французски!
  А красота-то, красота-то какая! Красота… Тоже французская, специфическая - нос и всё прочее. Что в анфас, что в профиль - всё запечатлено на портретах. Такая она вся помпадуристая, так бы её и…
  Все в округе Парижа и Версаля так считали.

  Вот и Луи, правда, предыдущий, «15», на такую запал. Хотя у того, эдаких – целый «Олений замок» был. Влюбился он в эту Помпадур - всё с ней, да с ней. И так, и сяк. Но всё на благо Франции!

  Хотя какая она Помпадур? Поначалу, действительно Пуассон была! Рыба рыбою! А он с ней начал процесс смело - в его руках, вся раскрылась! Опять же, и так, и сяк. И это результат дало, выдал он всём: «После нас, хоть потоп!». И давай-давай! Пошло дело! Жарил... Крики по всему Версалю! Если это в Версале было.

  Под окнами будуара толпы обслуживавшего персонала собирал! Фрейлины, лакеи, даже во вне рабочее время приходили послушать! Садовники, повара, охрана. Главный почётный конюх, давно запенсионного возраста, приковыляет со своим слуховым рожком - вставит его и слушает. И всё повторяет: "Да, не погибла Франция! Есть ещё порох в пороховницах! Давай, Франция, вперёд!". Капельмейстерша, у него под боком, вся в чувствах, тихонько толкая локотком, советовала: "Вперёд и вперёд! Да пусть он её хоть раз развернёт! Давай, разнообразнее! Народ же собрался, ждёт! Давай чего-то такого..." Кто только полюбопытствовать не приходил. Так жарил!
  А жениться - нет! Давай иностранную принцессу!

  Помпадур-то, Помпадуром, с ней только в Булонский лес скататься, воздухом свежим подышать. Если времени мало, то по Елисейским полям можно быстренько, в карете. Если погода хорошая, то в ландо - там очень удобно. С ветерком, по-французски! Зайчишек, кроликов елисейских попутно погонять! Ружьишко взял, вскинул - хлоп ушастого - собаки подберут! Сзади целая свора бежит! Какой француз не любит такой-то быстрой езды? Раз-раз и…
  А там, если разохочешься, то и в ближайшую посадку можно заехать! Бояться в них нечего – медведей, волков нет! Давно всех вывели! Туда, где погуще зелёные насаждения - воздухом старого Парижа поглубже дыхнуть.
  А уж если и там его мало, то в пригород, в Версаль. Там весь парк для таких прогулок готов, этим и дышит.

  Король, последний из этой династии - французских Бурбонов, недальновидный оказался.  Вопреки аристократическим толкам, женился бы на местной даме. Опять же, на какой-нибудь Пуассон! Простой, из толпы, коренной француженке. Народ французский, может и оценил бы это. Не стал бы, так свирепствовать - все живы бы остались. Их королевский дом с лилиями, или ёще там с чем, процветал бы. А покатившиеся в перманентную революцию, французы, жили б смирно и покорно - пред троном. Или под ним. Как тихие и полусонные англичане - при своей зажившейся, дряхлой монархии. И пели бы совсем другие гимны, тихонечко всем подгаживая.
  А разве нет? А куда комплексы свои девать?
  Если разобраться, демократии-то у них, нет! Нету! Выбрать себе никого, по-настоящему, не можешь! Что тебе посадили, на то и смотри!
  И что остаётся? Тихо всем подгаживать.

  Вот ведь, венценосная молодёжь, любила на этих косноязычных немках жениться! Самые ходовые невесты для будущих монархов! Которые только троны раскачивают и перевёртывают! С их дворов, королевских, пусть иногда и сильно захудалых, с наследственными болезнями – опасных невест брать. Принцессы эти, всюду просачивались! На любой царский двор! За любого принца, королевича выдадут - только возьми!
 Если не возьмут, то куда их девать? А те? Те что-нибудь, да выкинут! Возьмут, привезут их, а они, поначалу жеманницы, скромно себя не ведут – сначала погрязнут в роскоши, а потом начинают активно действовать, интриговать! Плести эти самые интриги вовсю! До смертоубийств дело доходит, до дворцовых переворотов. А если неудача? Все остальные, вовлечённые, потом головами расплачивайся? Но этим дамам больше удача сопутствовала. Приедет такая – всё, жди переворота! Хорошо, если только дворцового! Или бунта(благо повод появился). А то и революции, кровавой, разумеется. Революция без крови - что за революция? Революционеры, настоящие, они народ такой - серьёзный. От них никто не спасётся!
  Даже если красный, или какой другой бант на лацкан, дорогой аристократической одёжки, своевременно нацепишь. Даже если слово «наш» хорошо освоишь – «Я свой, я наш, нашенский! Нашист, можно сказать. И все мы - "наши"! А кто не наш... Я с самым простым народом, неразрывно связан! Исторически - всё время нашим был! Это же всё наше. Наше! Наша История и всё прочее, что нас объединяет. А поставлен над всеми вами, по мимо своей воли, исключительно сверху! Ответственность оттуда идёт. Туда и уходит. Мне, на всех вас, можно сказать,… Но помазан! Куда деваться? И несу то, что на меня возложено - то, что сверху положили».

  Ну и что, что помазан? Сверху? Видите ли, верху наложили? Снизу тоже мазали? Точно? Не врёшь? Процедура с голосами была? Считали, как надо? Складно получилось?
 
  Нет. Всё равно голова вниз покатится. А как иначе? Физические законы такие. Наверх само, ничего не катится - только вниз. Наверх только карабкаться можно. Что, собственно все и делают. А когда заберутся - начинают сочинять.

  Породистая голова, если она такова, правда, не совсем круглая – вытянутая, с боков приплюснутая, поэтому и катится плохо. У неё лоб высокий, подбородок выраженный – округлостей мало! Поступательного движения, при качении и перекатывании - нет! Так как, большое сопротивление поверхности. Будь другая, по-проще, шарообразная, пусть по-бестолковей - дальше бы покатилась.
  Куда дальше! Если корзину для неё убрать.
  А эта? Пару раз «кантонётся», шлёпнется поудачней, на бок и лежит.
  Лежит молча, тихо. Только кровушка, оставшаяся, из неё вытекает.
  И не голубая, как заявлено, а тоже красная.
  Печальная головушка скучно так лежит, о чём-то напоследок думает.
 
  А ведь недавно губами двигала! Рот открывала и закрывала - им приказы отдавала; мысли важные, на её взгляд, выражала. Громко вслух их высказывала, для всех, к обязательному исполнению. Окружающие, придворно-прикормленные, с видимой радостью, каждое слово ловили! Кто как. Кто рот приоткроет, от чего-то для него, нового. Кто глаза восторженные сделает, лучиться ими начинает, чуть ли не как радиоактивный элемент.
  Некоторые даже записывали что-то, торопились! Старательно - аж, перо скрипело! Ломалось даже, от усердия. Усердие это все видели! А как же, иначе? Бегло что-то там чиркали, как бы пытаясь охватить высказанную мысль во всей её полноте! Видимо, для диктовавшего, это тоже знак - попал, точно, они этого совсем не знали! Хоть глаза им открыл!
  Все слушали внимательнейше! Дух и прочие желания с потребностями, затая. Сдерживали себя, как могли, терпели. И вот! Источник «правильных» мыслей лежит, пустыми глазами смотрит. Куда? В Прошлое ли, в Будущее ли? И куда мысли, которыми все восхищались, каким аплодировали, делись? Куда всё разлетелось? Кто теперь в их гениальности сознается? Всё в тлен, духовный и физический, превращается.
  А всё это, кто делает? Революционеры! Они, двигатели прогресса. И не как-нибудь там, плавненько. А сразу, скачками. Лучше большими, качественными. Резанул, рубанул с плеча – и дело пошло, покатилось. Вот они какие, решительные! Ничего их не сдерживает – «наша Родина – Революция! Ей единственной мы верны».

***

  Говорящая птица, замурлыкав неразборчиво ещё и «Марсельезу» вперемешку с чем-то там другим, попыталась вытянутой лапкой, пошатать прутья клетки, вытащить пару-тройку. Но клетка была сплетена на совесть – крепко, прутья держались друг за друга, как самые верные друзья, в былые, допродажные времена и только недовольно скрежетали.
  «Ну что с вами делать?» - попугай в досаде, даже покусал их. Грыз, давил эти железяки своим массивным клювом, но безуспешно. У него, ничего не получилось - прутья нисколько не погнулись и зловредно проскрежетали что-то похожее на: «давай-давай, не первый идиот тут клюв свой обломал».

  Ара, досадуя на них, скороговоркой, вполголоса, произнёс:
  - А всегда ли это хорошо? Делать качественно, не по-китайски! Ненужно нам такого качества! Давай что-нибудь попроще - для народного потребления! С качеством для самого простого народа! Не там клетку купили, не оттого производителя!

 «Лучше меньше, да лучше!» - принцип, заявленный бывшим классиком, якобы на вечные времена, таял безвозвратно. Как и образ того гения с высоким лбом, чьими книжками до последней революции, зачитывались все высшие начальники у себя в кабинетах, заставив ими все свободные полки, самой большой, сильной своей дружбой между народами, но внезапно развалившейся страны(Какой читаемый был! У некоторых, даже закладки торчали, на разных страничках – книга в постоянной работе!). И как глубоко подмечено: «Лучше меньше, да лучше!».
 
  Но такой принцип, сейчас, попугая явно не устраивал. «Лучше больше, но хуже!» - большая, плохо слепленная клетка! Так лучше. Лучше для всех – примеров куча! По крайней мере, доступнее всё, и мне, и народу. Сделать качественный шаг вперёд и потом, сразу два шага назад. Как у того же бывшего классика! Да и в школе бальных танцев Соломона Кляра. Тот тоже, не хуже - так же сказал! Сделать, как они говорят, эти шаги! И успокоиться. Просто жить и ею наслаждаться. Но вид делать пролетарский - раба-трудоголика, не отпускаемого с галер. И устроить такой промоушен, мозги всем так за…» - вывел он свою формулу.
 
  Что впрочем, полностью соответствовало современному уровню менеджмента. А заодно, если немного, совсем чуть-чуть, поднаврать, и маркетинга.
  «Управление качеством» - оно должно быть достаточным и не более. Полностью соответствовать потребителю, его потребностям. Каков потребитель – такие и его потребности. По Микишке и шапка!
  А чтобы они друг другу соответствовали, с ним работать надо! Определённым образом. Чтобы выдаваемое ему, качество, постоянно его удовлетворяло. И как можно чаще. Чтобы он к нему привык, его и желал. Тогда весь огромный механизм работает! Маховик раскручивается, круговорот действует – товар должен постоянно производиться и реализовываться! 
  Например, новые клетки для попугаев, должны же покупаться? Опять строиться и опять покупаться? Возможно с применением уже нано-технологий! Тем более под них, госкорпорации создают! Ну, не под бывших же чиновников! С такими-то названиями.
 С применением прочих прогрессивных штучек, о которых где-то услышат.
 Кто-то же должен с этого оборота серьёзно и постоянно кормиться?

  Попугай зашагал по кругу, пробуя каждый крепко посаженный, качественный, подозрительно нержавеющий, стальной прут и объявляя:

 - Зачем такой качественный материал на эту дрянь потратили? Что, некуда было его ещё применить? В автомобильную промышленность, на пример! Чтобы тросики не обрывались! У капота. Да и в других местах. А работа? Кому нужна такая работа? С таким избытком качества. У них ракеты постоянно падают, спутники на орбитах не держаться, а они клетки так прочно строят! Где пьянь? Где гастарбайтеры? Что в дефиците стали? Надо же, рукастые собратья по разуму, такое качество, где не надо, произвели! Где только таких взяли? Делали, так делали! Куда деваться? Не выберешься! Свободу угнетённым в клетках! Мон камарад, либерте! Либерте! И не только её! Давай Свободы, Равенства и Б…

  Дальше шло слово, которое планировалось по звучанию совсем другим - буква «р» как-то не очень получалась и, предвидя переход её в следующем слове в мягкую буковку «л», ара напрягся, сконцентрировался и, почти успешно, проглоссировал:
  - и бр- бр- бр-атства!

  Но дальше, мысли вслух, ара перестал развивать и чтобы не шокировать своим умом случайных окружающих, а также сократить время для борьбы с другими буквами, пустил мысленный процесс исключительно внутрь:
 «По какому праву  заперт я здесь? Я, хорошо соображающее существо. Вообще, кто я есть? Я, свободолюбивая птица с интеллектом! Достаточным, чтобы его признать. Да что там - немалым, который надо ещё поискать! Во всём живом, в основном безмозглом, мире! Дидро, а может быть, даже, сам Жан Жак Руссо в перьях! Этот, двойной - Жан-Жак! Или как его там? Но неважно. Фактически - мудрейший философ, только от другого вида и поэтому в заточении! Безжалостно заперт! О какой такой толерантности мы говорим?! О чём? В злобном и завистливом окружении нахожусь! Видел бы меня ваш Талейран! Чтобы он сказал на это? Чтобы он сказал вообще? Мон ами, я здесь страдаю дискриминируемый по внешности и репрессирован, как несгибаемый интеллигент иной наружности! Но самой интеллектуальной направленности, которая вызывает у некоторых зависть.  Мощный ум! И не там, видите ли, где надо! А где надо, там он есть? Там его нет! Традиционно и постоянно. И это двадцать первый век! К трону, председательскому креслу, руководящему сословию он не движется! Дрейфует куда-то в сторону и вниз - раз туда не пробьёшься!».

  Попугай подмигнул кому-то невидимому, глазом, полным ясности и заявил: «Революций ожидаете? Ну, так Вы их получите! Ярких, цветных. Раз «правильно» развиваться не хотите. Да и вороваты без меры - тут уж никто не виноват, природа ваша такая».
  Потом лапкой начал раскачивать свою кормушку и стучать ею, неразборчиво бормоча своим носом: «Эй, вы там, наверху! В спальне! Дрыхнете? Подъём. Что-то важное проспите, не заметите в своей никчёмной жизни. Время течёт, а ничего не меняется! История вас ничему не учит. Хотя так старается, так старается».
 
  Его стук, отдалённо похожий на азбуку Морзе, продолжался довольно-таки долго, с небольшими перерывами на отдых – нижние конечности затекали, приходилось их менять. Подменивать – правую на левую и левую на правую – совсем как мудрый управленец – двумя разными лапами, одно дело делать - с разных сторон заходить.

  Наконец устав этим заниматься, Ара с тоской посмотрел вдаль, в сторону своей исторической Родины: «Очень хочется тут обрести "свободы, равенства" и этого, плохо выговаримаего… бл… бр… "братства". А его нет! Исторически так сложилось. Не дают! И не собираются давать! Это актуально, особенно сегодня, в юбилей официальной отмены крепостного права на Руси – сто пятьдесят лет прошло, а освобождены не все! Некоторые, опять закрепощаются, продаются, перепродаются, элементы рабства по-новому вводятся. Рынок во всём и везде! Сплошной Урюпинск! Не подтяжками же знаменит! Поговаривают, раньше там людишками торговали, крепостными. Рынок не только для внутренних потребностей был, но и на экспорт товар шёл – хороший, отборный. Нравится же некоторым, всё подряд  продавать и продаваться».

   Что-то, взвесив в уме, в самой глубинной его части, слегка помусолив в средней, попугай выдал на периферию коры, нечто:
 «Ну, с этим «братством», пожалуй, можно не торопиться! Не всякого хочется в родственниках иметь. Что внешне, что внутренне – некоторые не соответствуют! Поэтому пусть сидят, там, где им положено. А остальное, остальным, давай! Где демократические преобразования? Где гуманизм? Хотя бы избирательный, учитываемый по размерам и форме клюва, выговариванию букв! А также отражению специфического ума в блеске глаз! Где права более-менее разумных существ, определённой категории, на свободу, неприкосновенность и передвижения туда-сюда? Особенно, если историческая родина не здесь. Пусть каждый из них гуляет, где захочет! Всё не для всех, а  тем, кому положено. Давай всё в полной мере им, не ограничивай! Сейчас! Сию же минуту!».

  Попугай перевёл дух, а то он круто было, взял. И это, даже, не генерируя звуковых волн.
 
  Он уже хотел успокоиться, но свободная и бесстрашная мысль сама понесла его ещё дальше:
 «Это что за принципы? Одним всё, другим, даже более умным и достойным, ничего! Ничего существенного! А отдельным представителям, ещё и бесправие, плен, рабство? Нет соответствующей, писаной бумажки с портретом?! Ещё чего-то? И ограничения во всём? Значит главное не само существо, а бумажка его сопровождающая? Как говорят, кто ты без неё? Какая-то «букашка»! Что за «букашка»? Что она собой представляет? Так себе, ползает, копошится, пока не прихлопнули. А будь охранная бумажка? Действенная, серьёзно запрещающая по чём-либо хлопать – да так, чтобы ни у кого, рука не поднялась! То, что тогда? Ползай себе, где хочешь! Залазь, куда и во что вздумается! Вообще, делай всё, что хочешь! Лишь бы соответствующий документ был! Чтобы всем объяснял, кто ты есть. Вот тебе и бумажка! Как она определяет! Какою ею оделят, такое и оно, это существо. И уже с написанным в ней, не поспоришь».
 
  Попугай удивительным образом, грозно сдвинул брови и страшно заскрежетал массивным клювом, поцокивая им в такт мыслям:
 «А кто это всё определяет? Кто берётся вершить судьбами других, иногда более умных, чем он? Кто упивается своей властью? Кто? Кто? Какая-то слегка подросшая, двуногая мартышка с избыточно развитой мимикой! На не очень-то и красивой роже! К тому же, иногда, даже подкрашивает её. И даже, что-то туда вставляет! Думает, что она лучше своей солидной по возрасту, матери-природы знает, как ей свою физиономию «правильнее» переделать? Желает всех обмануть, скрыть свою истинную сущность?».

  Ара, на всякий случай, взглянул на себя в зеркальце, удостоверился, что здесь-то всё не так! Здесь всё натуральное, щедро одарённое, без всякого обмана и отсебятины.
  Он два раза повертелся в профиль, с обеих сторон, потом слегка наклонил голову, покачал ей и остался доволен.

  Затем повернувшись анфас и ничего не видя перед собой, кроме массивного своего носа, продолжил думать в том же ключе: «А поглядите-ка на неё!» - тут он ткнул лапой неопределённо, куда-то вперёд, на чьи-то портреты – «На ту, из приматной компании, пусть самой верхней и её возглавляющей! Смотрите, как комично надувает она щёки! Странно, хаотично жестикулирует верхними конечностями – явно без определённой мысленной направленности. Вроде, что-то ими сделать хочет? Ан нет, только излишне эмоционально проявляет себя. Переизбыток чего спрашивается у неё? Если страстей, желаний, то явно пагубных, явно ненормальных. Возможно, извращённых! Понятно же! Одно слово – при-ма-ты! При мате всегда! Там по своему развитию и находятся. А ещё всех матом кроют! Без развернутой мыслительной цепочки, обличённой в сложную словарную форму! Не заморачиваются, а простенько так – матом. В доступном для них понимании. Что же тогда можно о таких "произведениях" природы сказать? Единственная, спасительная для них, приемлемая форма общения – мат. Это надо признать, без него никуда. У некоторых и весь словарный запас – только мат! Мат-мат, перемат и его ближайшие производные. Всё - больше ничего не набрались! Или в них не влезло. Хочется им как-то, вдруг внезапно возникшую откуда-то мысль выразить, а без него, без спасительного мата, никак! Не получается без него - стройно ничего не складывается. Копни и укладывать, получается нечего, в голове пусто! Ничего туда путного не наложил, а что другие пихали, мимо пролетело - с одного уха в другое. А мысль-то прёт! Глубина, ёмкость мысли не соответствует словарному запасу! И что делать? Поэтому говорят на нём, на мате. И, разумеется, думают. Чтобы хотя бы какое-то соответствие мыслительных образов было. Хоть что-то условным звукам, соответствовало. А уж самые сильные ходы мысли, только с ним, с матом, и связаны. Он всю их сущность отражает - мечты лишь о том, с кем бы вступить в имитацию половой связи не природным, не естественным способом. Ну, так, получается? Судя по смыслу сказанного, высказанного. А если, в смысл произносимого, глубже вдуматься? Что там несут, чего городят. То сплошные извращения! По хорошему бы, к доктору бы надо! Может даже в отдельную палату - чтоб к другим не приставал с подобными предложениями. Что тут скажешь: вездесущее ныне, нетрадиционное меньшинство! Да и только! К властям, кстати, хорошо адаптируемое. Но только  в уже окончательно «развитых» и далеко «продвинутых» странах. Там, где люди попроще – как-то всё, в основном, по старинке идёт.  Кто ж их этому обучает? Кто толкает на это? Что за силы, «несущие свет»? Люциферы? Тоже непонятно. Вот такой полёт мысли! Вот так она у них «летает». Уж лучше б и не думали. Но ведутся на это, эволюционизируют! В этом направлении. Массово. Что их на это самое подбивает? Можно потом, что-то такому неподконтрольному себе, существу, доверять? Эдак он и с попугаями, такое вытворять начнёт».

  Попугай, как хороший судья, выкатил грудь вперёд, забывая, что в клетке находится именно он и такая роль ему никак не подходит, беззвучно начал широко открывать клюв, имитируя назидательную речь, правящего существа:
 «Всё это недостойно мыслящего индивида! У того должно быть всё обдуманно, взвешенно – всё под контролем - все эмоции и желания. Всё направленно на созидательные процессы, установление гармонии и равновесия. В себе и в окружающем мире. А эта? Самосовершенствуется? Или общее благо у неё в голове? Нет, конечно. Плевала на всех! Творит, что хочет и что сама не хочет! Некрасиво и непотребно, за счёт других. Её надо бы изолировать, хотя бы в такую же клетку! Как вредное природе, опаснейшее существо. Эмоции гибельно хлещут в ней через край! И ею управляют. А как же ответственность? Только рожи корчит. Да ещё какие! И не только мне!».

  Оглядевшись на всякий случай, ара добавил:
 «Какие слова говорит! А за ними что? А ведь говорит. Когда надо и не надо. Иногда, уж совсем неприлично, неподобающе, но ярко её характеризующе. Слова, слова, слова… Произносит их очень естественно, чувствуется его стихия! Но смысл их утеряла - что бормочет, иногда сама не поймёт. И часто обещает, что грубо вступит с кем-то в отношения сексуального характера, в самой, что ни наесть, разнузданной, неестественной форме. Явно врёт. Врёт и не думает об этом».

  Опять, увидев себя в зеркале, ара вдруг что-то заметил общее - задумался, но ненадолго.
   И тут же выдал:
 «Большая, много на себя берущая, мартышка, хотя и очень далеко, эволюционно продвинутая! Вся, с ног до головы, скрывающаяся в одежде! Взгляни на себя! Что ты собой представляешь? Важности переполненная, а сама физически неполноценна! Ничего, как надо, у такой большой обезьянки, не работает! На пальму влезешь? Нет? А вся твоя родня лазает! И стыдно сказать, она - без хвоста! Не ты одна, кое-кто из родни тоже? Лишился? Как такое возможно? Куда она, мартышка по сути, его подевала? Пусть даже в эволюционном процессе! Хвост, куда он, у тебя, пропал? Этот важный элемент, компонент всеобщей схемы живых существ! Где он? Глянь, у льва есть – большой, с кисточкой. Сами его царём зверей признаёте! Без нажима и подтасовок. У других, авторитетных зверюг, тоже он - немаленький! Это естественный скипетр природной власти, символ солидности. А ты? Не можешь управлять, даже собственным хвостом? У тебя его, даже нет? Тогда о чём говорить?».
 
  Попугаю показалось, что кто-то тихо, из каких-то мозговых дебрей, ему оппонирует - мол, не это главное, надо с другой стороны подойти, на другой конец смотреть! Противоположный! С другого конца позвоночного столба надо начинать - там всё главное концентрируется и туда эволюционно это главное, сразу же перетекло. А там, куда ты смотришь, вообще ничего не было, и быть не должно.
  Вроде бы веско, но философ в перьях, ему в ответ, громко и сильно, послал увесистый встречный импульс:
 «Что? Такая создалась? Правда? Самым мудрым и вечным? Без него, без хвоста, создавалась? Не может быть! Не таков он. Он всё продумал, смыслом наполнил. Есть хотя бы маленький? Про хвост сейчас говорю. Наверняка он у тебя был! Запланирован у всех, поголовно. А у кого голов нет - поштучно! Как без него?».

  Тут попугай что-то немного засомневался, но теоретические выкладки из разных источников, машинально стали приходить на помощь:
 «Ведь его всем - всем, ещё на заре этой самой эволюции, выдали! Нате, с ним и развивайтесь! Революционно смелая, хотя на первый взгляд, ненужная и бесполезная, идея была. Хвост! Что с ним делать? Прищемить, цапнуть за него, с дерева сдёрнуть, из норы вытащить? Можно же? Очень удобно – раз и подтягивай, за него тащи! Он как всё равно для этого создан. А эта пятая конечность - хвост, ещё и за кусты цепляется, бежать мешает. Ни толком опереться на него, ни укрыться им – таскай только его постоянно, да корми. Так, помеха одна. Функций мало – вреда много. Но выдали каждому, без исключения – на, носи, не рассуждай! Ну, кроме самых примитивных и недоразвитых, одноклеточных. Но даже тем, в подобающее место, какой-то жгутик всунули – пусть им дрыгает, передвигается за счёт него, всячески путешествует – нечего просто так перекатываться. Всех осчастливили. Притча есть, когда Бог, по доброте своей, безграничной, хвосты раздавал – большая очередь выстроилась! Он самый заботливый и справедливый из существ, ничего, не от кого, не утаивал, дефицит не создавал, ничего такого, себе, не придерживал! Для любимчиков, и у него они наверняка были, под прилавок не припрятывал – давал всем, что есть. И все, всё получали! Сначала хорошие хвосты ушли, длинные, пушистые, соизмеримо владельцам! Потом покороче выдавать начал, не очень солидные внешне. Но и будущие хозяева их – так себе, соответственно. Далее куцые пошли, абы кому, кто с краю стоял, стеснялся, стоящее на себя, примерить. А может, кто хотел своевольничать, без них жить? Но и этим, оставшимся, тоже пришлось их к себе вешать - в строго назначенное свыше, место. Видное для всех. Чтобы определять - кто есть кто. Как документ, только умнее и издалека уже работает. Ну и, напоследок, мелочёвке, мелюзге всякой, что осталось - отростки, жгутики. Что и полноценными хвостами-то не назовёшь! Но их тоже роздали. Не досталось только единицам и только по их вине!  Не пришли за раздачей! Где были? Чем занимались? Или всё-таки  были, получили? Получить-то получили, но куда дели? Вопрос! Отгрыз кто? Или как-то добровольно от него избавились? Своевольно ампутировали? Променяли на что? Что взамен получили? Стоящее ли?».

  В голове у попугая промелькнули альтернативные картинки, часть из которых, понравившихся, он притормозил и принялся анализировать:
 «Хищный ли враг поработал? Или вредительством, самообрезанием занялись? Посчитали хвостовой отросток лишним? Отрезали? Мол, кто-то, не будем напрямую называть, неумно придумал и навешал лишнего! Взяли и обрезали его творчество. Или слегка обкорнали. Подумали: мы сами знаем, что и как; где и что должно торчать! Сами, если надо, навтыкаем! И сейчас, от самых первобытных, диких «папуасов», до наших дней, в разные места, что только, куда только, не тыкают! Подаренная им концепция своего устройства сразу не понравилась? Сами, самим творцом, хоть немножко, побыть захотели?  Ненужное, по их мнению, отсечь! А «нужное», куда-нибудь вставить. По выдуманной ими моде, природная "деталь" совсем не подходила - тогда не нужна она! Очень самомнительно, должен заметить. Прямо-таки вызывающе для верхнего начальства! Но то, по доброте своей, сильно их не наказало. Разок потопом, слегка оледенением подморозило и пару раз, крупными небесными камнями в сердцах, наугад швырнуло. А кого-то потом, по миру рассеяло - выживайте, как получится. В основном, кому надо, все выжили. Больше всего существ разных, сам «умелый» охотник поубивал. Тому, выдумщику, так, немного только разум помутило. Ну, а как ещё его действия расценивать? Почти каждый из них, возомнил себя главным над собой - вроде как сам себе хозяин. Поразмышлял - цель себе какую-то поставил и как-то заковылял к ней. Цель надо признать, до конца несбыточную ни при каких условиях - из-за своего несовершенства, слабости и краткости жизненного пути. Но цели поставлены, ставки сделаны! Тут и понеслось».
 
  Попугай на всякий случай, посмотрел вверх, вдаль и по сторонам – ничего не загремело. Всё было спокойно, и он продолжил наслаждаться стройным мыслительным процессом:
 «А дальше что? С пропавшим хвостом. Обменяли на что? Пропили? Ведь знаю – любят они это дело, отраву эту – этиловый спирт в разной концентрации! Употребляют, фарисействуют, но употребляют. Как кот – валерьянку! Многие без него – жить просто не могут – кому хочешь, душу, за него отдадут! Не то, что хвост. Душа, вещь дефицитная, это тебе не хвост, пусть даже красиво обрезанный!
  Тому, кто души их собирает, этим бы и воспользоваться. Знает ли он об этом? Пользуется ли этим? А вот кот…».

  Но про кота, попугай, лишний раз думать не стал – а то, накличешь его! Говорят, что у многих котов, большие телепатические возможности имеются - только о нём подумай и он тут! Не только к ночи, но и в любое время суток. Подкрадывается, урчит,  лапки потирает.
  С минуту, дав отдохнуть мозгам, ара опять их включил на все сто процентов, для решения важной задачи:
 «Нет чёткого ответа на вопрос – где? Где важный для всякого живого существа, атрибут - хвост? Как проводить предварительно, ещё издалека, «дифференсацию» в сообществе?  Кто есть кто? Хвост - явный и удобный показатель! Кроме того, им можно всячески сигнализировать - распушить, махать и подмахивать, ставить в разные положения. По нему всё видно».
  Обобщив что-то ещё, ранее увиденное, попугай пришёл к ясному пониманию, сделав окончательный вывод:
 «Он, можно сказать, самый устойчивый символ власти!  Неслучайно - кортежи, свиты, иные, что хвостом за ней ходят, всегда при ней и его имитируют! Чем пышней присутствуют, тем власть авторитетнее! И вообще, хвостовые процессии, о чём-то говорят?».
  Это откровение, окончательно вывело птицу из себя, хотя, кроме повышенного блеска глаз, ара ничем себя не выдал:
 «А этот, младший родственник мартышки (появился же позже её), только покрупней, да поленивей, потерял? Эволюционно? Теперь уже сомнительно – возможно, самостоятельно от него отделался. Но неважно, факт потери важнейшего атрибута, налицо! Осознаем, что произошло – обезхвостился, опрохвостился. Ну, так не лезь в лидеры! Скромно сиди, безхвостый. Какое право ты имеешь? У всех, нормальных существ – хвосты! Ими меряются, машут, показывают их друг другу в доказательство своих прав и амбиций. По длине пятой конечности и авторитет. А у тебя, где он? Торчит, хоть что-нибудь, висит? Что-то ничего невидно. А там, детальнее разобраться, что-то ещё, облысевшая родня мартышки, в процессе эволюции или как-то по-другому, растеряла?!».
  Мыслить никто не мешал и ара, полноценно, с наслаждением, это делал:
 «Так ей вообще место в последних рядах, в нашей родной природе, в этом храме, в этом действующем амфитеатре, светит. Духовно и морально сильно она похрамывает. И физически она почти полностью деградировала. А хвалится своими спортивными достижениями! Олимпиады, спартакиады. Любого их лучшего представителя бери и пусть он соревнуется, в любой дисциплине спорта – беге, плавании, лазанье по лиане, непосредственно по дереву, прыжках, в разных направлениях! Может, кто побороться хочет? Любым стилем! С тигром, леопардом? Или с медведем, хотя бы, с небольшим? Пусть не в форме, сразу после зимней спячки».
  Попугай задумался, но ненадолго, решение само пришло ему в голову:
  «К примеру, провести Всеобщие Супер-, Пара-, Мега-Олимпийские игры! По духу соответствующие, предельно честные. В какой-нибудь достойной этого, стране. Что летние, что зимние - никого не дискриминируя, между всеми видами живых существ, что боле-мене по размерам подходят. Что-нибудь, где-нибудь, этому примату светит? Медалька какая-то, хотя бы бронзовая? Нет? Даже спорить не надо? И пофантазировать не хочется? Так сиди тихо, смирно, умерь свой пыл или иди, тренируйся, эволюционизируй дальше».

***

  Бывшая территория совхоза «Светлый Путь», впитывая солнечный свет и частично отражая его от разбросанного там и сям, бытового мусора - упаковочной фольги, разных сияющих этикеток, наполнялась повседневной жизнью.
  Оставшаяся адаптировавшаяся, мелкая и только дикая живность, выползала на свет божий, лавируя между пустых разбросанных в живописном беспорядке бутылок из стекла и современных полимеров. Эта расплодившаяся живность спешила поделать свои повседневные дела - прибрать вновь появившиеся съестные припасы - точнее их остатки, до выхода второй, ночной смены.
  Самые многочисленные, серые её жители – мыши, заспешили на работу – искать пропитание на текущий день - для себя и своих многочисленных семей. Голод и забота о потомстве - вечный их двигатель. Будильник, который не ломается и батарейка в нём не садится. Пока жив - беги!
  Глянешь на них – жизнь кипит: снуют, шмыгают, носами везде водят, в поисках съестного. Что грызётся, всё пойдёт! Сойдёт любой эрзац! "Переваримо для желудка?" - мгновенно пролетит мысль в маленькой головке с удивлёнными глазками-бусинками. А желудок из-под лоснящейся шёрстки, тут же ей отвечает своим урчанием - готов, давай! Отлично! Лишь бы помаслянней, покалорийней был. А то бегать ещё много придётся - затраты какие!
  Вот печенье кто-то обронил совсем не тронутую, вафельку, обмазанную чем-то подозрительным! Стоит ли рисковать? Как то подозрительно её положили! Чувствуется коварная рука дератизатора. А вон сухарик! Естественным образом валяется – человечий малыш кинул! Похрустим? Хрум-хрум – хрустим все, кто успел подобрать. Ага, а вон банка из-под тушёнки! Ну, это находка! Добрый человек тут её бросил. Не всё сам сожрал – делится. Живей к ней!
  Вот тебе и спорт: кросс по сильно пересечённой местности  с препятствиями из колотых бутылок. Тоже территория спорта, без него никуда! Эх, лапки бы не порезать! Быстро, зря ртом не щёлкать - растительную пищу можно и потом погрызть. Вон-вон ясная в ярких лучах солнца, банка! С рогатым монстром на этикетке. Как приманивает! Настоящий приз! За первое место. Второе, третье - без награды. Если только удачно не подерёшься. Что там? Сколько содержимого осталось – насколько добр был двуногий гуманоид, убивший это чудище и как-то запрятавший его туда?
  Что? Что-то не так! Из этой ли зверюшки, то месиво сделано? Нет? Звери не пострадали? Совсем?
  Уже хорошо! Но только для некоторой, убеждённой части. Растительное? Всё! Нос не врёт - соя. И ещё что-то, что-то химическое. Тьфу! Зачем же тогда страшного бычка рисовать? О подвиге своём хвастаться? Чего хвалиться?
  Но пойдёт! Жрать-то надо! Остатки тут есть приличные! Люди, не все правда, но это же жрут! А мыши? Мыши подавно.
 
  Так бы по-хорошему им сказать – вы же грызуны! Вы что на мясо рот разеваете? Для него есть специализированные потребители! Под него приспособленные, с соответствующими желудками. А вы, марш на злаковые! На прочую растительность. Грызите, что вам положено! Вас на что запрограммировали, какие зубы вставили?
  А вы? Куда пасть разеваете? Своевольничать - сами переходите в другую пищевую группу - мясо ищите? Импортную говядину от бешеной коровы, чтобы она вам боком вышла?

  Такая вот мышиная жизнь - сплошная возня.
  А какие ценности? Всё бы им только отожраться! Отожраться, да как следует! И, по возможности, что-то «закоробчить» - отложить на «чёрный» день. Вот и всё их природное счастье - запастись на день грядущий! Чтобы проснулся, а у тебя под носом всё есть! Всё, в твоём понимании. Как будто новый день, с собой, больше ничего не принесёт. Который в один момент, как грянет! Ни с того, ни с сего. Как гром среди ясного неба! И все по нулям! Все окрестности пустые! А ты не с пустыми карманами. Да и в твоих потаённых закромах много чего есть! Тут всё и пригодится. На какое-то время.

 - А потом?
 - Пусть кое-что принесёт.
 - Кто?
 - День грядущий... Должна же быть вера в светлое... в светлое завтра... Кто-то должен откуда-то спустится и что-то тебе принести. Или забрать тебя, где всё есть! Придёт какой-то Спаситель, ты ему зачем-то очень нужен!
 - Зачем?
 - Зачем-то.
 - Даже если дурак беспросветный?
 
***

  Более беспечные, никому ненужные, а поэтому полностью и абсолютно свободные птицы - вороны и примкнувшие к ним, галки, летевшие со стороны старого, сельского кладбища, где находилось их уютное гнездование, рядом с разросшимся элитным пригородом, явно с удовольствием бомбили стоявшие внизу шикарные коттеджи ударников капиталистического труда.
  Предпочитая особенно, наиболее отличившихся.  Что было заметно и выражалось в архитектуре, размерах выстроенных по их запросам и вкусам, зданий. Тут рост потребностей не отставал от вала денежных потоков. Молодцы, как работают, так и живут! Большие, судя по всему, труженики.
  А воронам завидно. Что не дают им туда вселиться, чем-то попользоваться, где-то, что-то блестящее оторвать. Поэтому им и хочется подгадить.
  Ах, вы! Досадуете на несправедливость? А кто виноват? Вечно у вас сыр из-под носа уводят! Прямо из клюва пропадает! Ведь давали вам его. Сам бог послал! Кусочек.
  Лиса? Плутовка. Это она виновата? Рыжая лиса?
  А что лиса? Причём здесь она? Проворонили – теперь вы в пролёте! По известному маршруту: помойка - старое ветхое гнездишко.

  Доставалось, естественно, и дорогим авто, не спрятанным в гаражи по разным причинам. А также надворным постройкам, ландшафтным украшениям с нездешними тематиками, призванным скрашивать серые будни местным, достойным аборигенам - вне их поездок по дальним зарубежьям.
 
  Вороны же были исключительно местные: невыездные, не перелётные.  И если, где имели родственников за рубежом, то максимум, что дядьку в Киеве. Но даже с тем случились «напряги» - возник языковый барьер, непонимание. Вроде почти те же звуки он издаёт, но вслушаешься - каркать он начал, на старости лет, как-то по-иному, по-своему, «самостийно». Без переводчика, почти ничего не разберёшь и не поймёшь. В итоге, все остались в гордом одиночестве - с бузиной в огороде и чувством лёгкой досады. А также полнейшей свободы друг от друга.
 
  К экзотике непривычные, к тому же, сильно завистливые вороны и, опять же, примкнувшие к ним, галки, летали строго по маршруту: «свалка – кладбище». С залётом на участки успешных устроителей новой жизни - поближе посмотреть, что, где и как у них блестит.

  За неимением чего-то более серьёзного, бомбить небесным птицам, приходилось своим ограниченным комплектом естественных экскрементов. Несмотря на это, они серьёзно и ответственно подходили к этому процессу - метко и шумно плюхая, чем бог послал.
  Но, иногда, это посланное, было столь ядовито, что разъедало краску у хорошо прокрашенных авто! Проедая даже защитный лак, полироль и прочие защитные выдумки.
  Это очень расстраивало владельцев дорогих автомобилей и вызывало их справедливое негодование. Которое они выражали вслух, громко и самыми непотребными словами.

  Обидно конечно, из-за какой-то вороны, портится дорогое импортное авто. Пусть даже собранное на территории страны проживания. Тут "жигули"-то жалко!Кто такие эти вороны и зачем они нужны? Лучше их всех - перестрелять! Или каким-нибудь ультразвуком отпугивать – пусть сходят с ума! И летят туда, где гадить не на кого. Не на кого стоящего.

  А пока, огромная стая летит - мрачно, неотвратимо, портя чудесный пейзаж и вид.
  Почти музыкально, по застеклённым крышам зимних садов, веранд, прочего обильного остекления, раздаётся, для кого-то приятное, а для кого-то нет, звучание барабанной дроби, напоминая отдалённо взвод старых пионерских, непрофессиональных инструментов.
  Покаркивание с небес, тоже не очень походит на классическое пение. Хотя многие летящие, явно старались - явно для некоторых, изысканных ушей, проживающих там.
  Но, случалось и чудо - в сочетании с малиновым звоном соседней церквушки, звуки преображались и становились небесной симфонией, маршем летящих небесных божьих созданий. Тогда их голоса казались призывным гимном: отринуть мирское, земное, избавится от него и взметнуться ввысь. И лететь, лететь, облачась в тёмные одеяния. Парить мрачно и радостно одновременно. В небе голубом и светлом, лететь налегке, ничего за собой не волоча. Не таща за собой, ничего бренного - всё как есть, в своём естестве; по-честному, без выдумок и обмана.
  Хотя истинных ценителей такой сложной музыки, к сожалению, было мало. Гармония звуков доступна не всем и никто, за редким исключением, не выходил ей, этой небесной песне, навстречу.
 
  Вообще всё низвергаемое сверху, у деловой части, мало лаская их слух, вызывало сильное раздражение. Особенно тем, что высыхая, намертво приставало к любой поверхности надолго, само собой не исчезало и требовало дополнительных затрат на очистку. А в труднодоступных местах, куда ни подлезешь ни одной струёй, держалось фактически, до очень мощного, очистительного ливня(без небес никуда!). 
  Которого, судя по выразительным глазам, с особым нетерпением, ожидали, непонятно за что, прицельно-метко атакованные, садовые гномики с перемазанными лицами и нездешними колпаками. Они с мольбой, трогательно взирали вверх, взывая к милосердию и справедливости в распределении верхних благ, ожидая очищения небесной влагой. Кто бы, что-нибудь на них пролил! Многое согласны были принять за «божью росу», лишь бы почиститься! Но вместо неё, пока низвергалось и плюхалось неизвестно что! Но явно не «божья роса», чудесным образом не омывающая и не очищающая. Лилось что-то дурно пахнущее, прилипающее и едко растекающееся по осенённым надеждой, лицам, маленьких, чудных, нездешних, но хорошо вписавшихся в местный ландшафт, людишек.
  Гном с самой длинной бородой, насмотревшийся всякого, но не уставший ждать, даже показалось, вздохнул: «Всё приходит сверху! Ждём». Другие, менее опытные, судя по куцым бородам нездешних форм, смотрели с недоверием: «Дождёмся ли?».
  В ответ им, опытный гномик, распростёртой ручкой, как бы показывал: «Маловерные, ждите! Не всё сразу! И не всем».
  Но пока шло «это», веры в их глазах, не прибавлялось.

***

  Ещё вредоносные птицы норовили, как можно громче, чем обычно, прокаркать, пошумливее пролететь, обратив на себя максимум внимания.  Мол, мы здесь, мы есть - успешно существуем. Мы даже, в чём-то выше вас, хотя у нас ничего этого нет. Нет даже простого курятника. С поилкой и ежедневной кормёжкой - только то, что бог пошлёт. А у него, всё по настроению.

  Небесные птицы стремились, как можно ярче проявить свой отвратительный характер: те, кто не успевал израсходовать с ходу весь свой «боезапас», слегка притормаживали, круто снижаясь, как пикирующие бомбардировщики, чтобы лучше выбрать и обработать приглянувшийся объект.
  Иные, кто особо плотно позавтракал и терпеливо припас заранее свой «боекомплект», с трудом взлетев, заходили на дополнительный вираж. И шли по малой высоте.
  Уже на бреющем полёте, подлетая к выбранной, особо заветной цели, они снайперски точно поражали её. Затем пернатый ас, спокойно помахивая крыльями, уже легко взмывал вверх и вместе со всеми скрывался из вида. Чтобы на долгожданной помойке подкрепиться и пополнить свой боекомплект на обратный путь.

  Эти попадания, прямо над клеткой попугая, возмущали его до глубины души:
 «Гады вы там, наверху! Что за привычка такая, как наверх забрался, так сразу оттуда, порядочным существам, на головы гадить! Прямо на самые лучшие! Что, нельзя по-другому и не туда? Можно же в другом месте, культурно как-то испражняться? Обязательно в воздухе и нам, ни в чём неповинным, на голову? Да ещё с таким криком, как будто вы уже войну выиграли! Рано, рано торжествуете! По серьёзному вами ещё никто не занимался! Руки до вас  не дошли. Но дойдут! Довыёживаетесь! Придёт возмездие с ружьём и бензопилой! Лишитесь условий гнездования во всей ближайшей округе. Будет вам тут «химкинский» лес! И прочие «рекреативные зоны». Нам такие соседи не нужны! Так что потише себя ведите! Не будите лихо, пока оно тихо! Пока оно отдыхает! Тут многие, кстати, только что, спать легли! После трудовой ночи! На «золотой парашют» себе «зарабатывают». Ударники труда! Труда, который сейчас поощряется. Некоторые местно проживающие, только под утро заявляются! У них дел по горло, допоздна, а то и до утра, где-то экономику выправляют, в меру своего понимания. Там, где могут!  Чтобы вам же, жрать, что было! На той самой свалке, куда вы летите! А представьте себе, прилетите, ан там ничего и нет? Не выбросили и чёрствой корки? Что делать будете? Здесь, в домах, подвалы большие – на полгода места хранения хватит! За это время, точно с голоду сдохнете. Эх вы, недальновидные, не понимаете возможных последствий. А слышали про отток капитала? Не боитесь, что он отсюда утечёт? А без капитала, какая еда? Откуда она возьмётся?».
 
  Попугай как-то завистливо на них посмотрел и подумал:

  «Вы вот, регулярно летаете, бесплатно. С большим выбором и ассортиментом. Выбирай, не хочу! Не жрёте, что вам «спонсоры» дадут, как я - у «меценатов» на содержании! За свою «красоту» тут не находитесь! Легко живёте! Плюёте на всех. Совсем обнаглели вороны - летите в сторону этой, достойными людьми организованной, сытно кормящей  вас, помойки и ещё каркаете! Во всё своё воронье горло. Я каркать, лучше вас умею, а не делаю этого! Сижу, почти молча – не обостряю ситуацию, не вношу социальную и межвидовую рознь, напряжённость. Эх, а как бы мог!».
 
  Тут попугай не выдержал и по-человечьи, на местном языке, закричал:

 - Что, зажрались, сволочи? Большой «шведский стол» не нравится?
 
  Но вовремя примолк, чтобы не привлекать зазря внимания, понимая, что его сейчас не оценят должным образом.
  Поелозив с досады на жёрдочке, сожалея, что не может всё высказать громко, как ворона, а надо бы, во всё большое попугайное горло, он подумал:
 «Одна вот так докаркалась  – лишилась сыра! Дура. И вы, бездельники, доорётесь! Как нам с вами не повезло! Но ворон, галок не выбирают! А жаль. Им-то на всё наплевать. В прямом смысле – нас обгаживаете, кормильцев ваших! Ведь за нами всё доедаете, наши же объедки! И не какие-то там воробьиные крошки! Порядочно на свалку выбрасывается. А они? Вороны неблагодарные! Чего ещё надо? Галки к ним примкнули - орут и орут, да ещё как! У, вражьи подпевалы».

  Попугай так искренне возмущался, что решение, минуя его мозг, в целях умственной спонсорской поддержки, кем-то было подкинуто сверху:
 «Вот вам невыездное, местное бескультурье! Не были они за границей, не видели, как там вороны живут! Свалок таких нет и соответственно, таких стай! А наши, почувствовали халяву, расплодились! Надоели, побыстрей пусть место освобождают! Завести бы импортных, робких и несмелых, чтоб не претендовали ни на что. Таких, но других, размером поменьше – хороших, малотребовательных, тихих и удобных, только друг с другом конкурирующих за маленькие-маленькие кусочки».
 
  Попугай лапкой, примерно отметил, какие и продолжил:
 «А на вас, Человека с ружьём натравим! Он явиться, ещё явиться – злой, непреклонный, патронами обвешанный, лучший стрелок из программы «Охота и рыбалка». Тот, что чучела свои, трофейные показывал и про изощрённые убийства всякие увлечённо рассказывал. Хвалился не зря - покойников, набитых и аккуратно законсервированных, много показал! Смотрели они со стенки остекленевшими глазками, молча, тихо так, спокойно. Не видали? А зря!".

  Тут домашний попугай спохватился:
 «Да откуда у вас телевизор? Тем более с полным пакетом программ! Хоть бы по-тихому в окошко подлетели и глянули, что в мире твориться, внутри этого аппарата - на что, кто способен! К примеру, кто, чем, долбануть может! Такие страшные штукенции показывают! И всё выдумывают и выдумывают, так изощрились, так разошлись в своих фантазиях убийств, что теперь остановиться не могут».
 Над этим глубже задумался и сам попугай: «Зачем такой перебор? Уж давно бы пора остановиться! Достаточно. Но прогресс не остановишь. Наверно, он это и есть! Суть его наконец-то приоткрылась! А поначалу думалось что-то иное».

  Но потом вернул ход мысли в конструктивное, конкретное и практичное русло, рассуждая, как бы была эта проблема решена:
«Местные владельцы солидных домов, либо сами за оружие возьмутся, либо наймут кого. За пару бутылок дорогого «самогона», что некоторые к себе ящиками возят! Уж выделят на это, не сомневаюсь. Оторвут от себя, ради такого дела. Они же, иной раз, просто обжираются им! Тоже шумно, с дружками, подружками. Но не гадят так, сверху, не с… оттуда! И среди них, не все шумят, есть и культурные – втихаря пьют. Бутылки красивые, соблазнительные, с яркой этикеткой – желающие пташками руки замарать, за эти «пузыри», найдутся! Здесь, в большинстве своём, любят это дело, давно заметил. И птиц стрелять любят, но только вольных, не домашних. Домашние могут спать спокойно, их, если что, по-другому умерщвляют. Стреляют только диких - уток, гусей. Да и всех прочих, но диковатых – самостоятельно проживающих, бесхозных. Эти все для стрельбы годятся. Все, кто под руку попадётся, тот и трофей. Традиция такая!».

  От прилива эмоций, ара сильно закаркал, почти по-вороньи, копаясь в исторических справках:
«Опустимся в исторический ракурс: сам царь, последний самодержец всероссийский, величайший своей драмой и трагизмом, Николай Второй, самолично ворон отстреливал.  И потом, у себя в дневнике помечал, кого, когда и сколько. Фигура для России знаковая, у него последователи должны появиться, полетят пух и перья».

  Дальше Ара перестал каркать, заговорил местно, по-поселковому. Он начал хаотично выкрикивать различные слова, иногда очень неприличные, опрометчиво перенятые в результате близкого контакта с людьми.
  Другие, используемые слова, в основном, были терпимые, заученные попугаем из говорящих приборов – радио и телевизора. Часть их, от шумливого, когда выпьет, хозяина. Говорил он также громко, как и хозяин в подпитии, чем разбудил спавшего в своём логове, огромного, полосатого кота.
 
***

  «Не буди лихо, пока оно тихо» - эту поговорку попугай уже не раз слышал от хозяйки, но не совсем её понимал. «Что это за «лихо»? Быстро, что ли? Или вот, это - «лихоманка»? Баба малообразованная, то меня так назовёт, то попросит её, забрать меня. Прямо, так и говорит: лихоманка тебя забери! Не поймёшь её деревенской речи. А ещё, в высшее общество лезет! Говорит, что она - девушка из высшего общества! И вынуждена пребывать в одиночестве. Её предки из старинного боярского рода с примесью купеческого, из деревни Малые Васюки! Толи Свиньины, толи Галушкины? Достойная фамилия! Ровни в ближайшем её окружении, по знатности, ей нет. Как ей избежать одиночества? Только книжки читать в хорошей обёртке – вон батарея на полке стоит! Эту, как её, Дарью с казачьей, звонкой фамилией. Интересно потомственная она или удачно замуж вышла? Что её сподвигло, что она так плодотворно писать начала? Полное собрание её там стоит? Нет? Больше написала? Как она это делает? Когда только пишет? Читать за ней не успеешь! Так держать, Дарьюшка! А то люди совсем работать разучились. А эта молодчина, ударница! Тоже ударница труда - книжного, многотомного. Многокнижница-многостаночница! Да ещё на всех «тусовках» успевает бывать! Хотя имя и фамилия, для «светской львицы», немного, по-деревенски простовата - надо что-то по-необычнее. А может это, правда, баба какая-то деревенская? Но грамотная! Хотя, что там она, в таком случае, может написать? Сомнительный источник мудрости. Что ж моей хозяйке можно тогда посоветовать? Откуда ей ум черпать? Только компьютер остаётся. Его осваивать - с нужного конца! Залазить в него, сайты там, полезные для жизни, выуживать.  А что же моя, «придурошная», делает? Каких-то «лихоманок» на свет божий вытаскивает. Кто такие Лихоманки?  Кто сможет ответить на этот вопрос? Стоп, может это лихие обезьянки? Быстрые «манки». Эти манки, должен сказать, скачут очень лихо. Была тут одна, лихая, шустрая! Лихо манкировала. Значит, она меня к ней, этой дальней своей родственнице, посылает!? Либо родственное сходство у меня с ней находит? Но она-то ей родня, а я-то нет! Близко не стояли! С ними со всеми. Там млекопитающие приматы, молоко производящие, а тут мы, пернатые, без молока, но с крыльями - избранные для неба. Вот и пойми её, это сложномыслящее парадоксами, существо».

  Попугай успевал всё - и правильно мыслить, если что, быстро выправляя кривизну этого процесса и орать, громко, задиристо, убедительно. Иногда вдогонку, иногда опережая, иногда в унисон. Иной раз, мысли бежали куда-то в бок, латерально, а слова продолжали лететь прямо, слегка искривляясь и сами по себе. Они плюхались, как бы не имея связи между собой, а на самом деле - удачно пряча её, вуалируя, оставляя возможность понять их смысл лишь самым проницательным и находчивым.
  Ара, параллельно думая, оперировал словами и устойчивыми выражениями очень ловко - прям, как легендарный Юлий Цезарь. Но тот ещё и третье успевал – писать, а для попугая, это недосягаемо. Повторить такую одарённую личность, полностью, просто невозможно. Воистину, Цезарь – высота «заоблачная»! Антагонист всем усреднённым демократам, их противоположность. Все цари от него пошли. Талантливейший человек был, жаль, что зарезали - его же бывшие товарищи – демократы, подлинные и настоящие. Показалось им, что он, их идеалы попрал и предал! Тоталитаризм, жёсткую вертикаль, выстраивать хочет – потешить свои диктаторские замашки желает. Один командовать всеми намеревается. А сенат ему? Тьфу, пустое место. А «избранники» народа? Да лучше коней туда нагнать! Тогда что, только его постоянно выбирать? Всё, не будет больше демократии в Риме, закончилась! Похороны её уже организуются.
  Цезарь пребывал в триумфе – умные глаза светились, мысли в лысоватой голове, роились – всё хорошо, если бы не плешь! Откуда она взялась? Ничем не спрячешь! Не иначе по молодости жена проела! У бабьё въедливое! Пока вас раскусишь и поймёшь! Больше меня ничем не удивите. А уж после этой политической карьеристки, сверхгибкой Клеопатры…  Но некоторые люди, его, продолжали удивлять. И даже раздражать, до припадков. Особенно удивил сын одной его знакомой, некий Брут, что при нём, в младших товарищах ходил - ни в чём ему не отказывал, заверял в вечной преданности и тёплых чувствах, а потом...
  Однажды Цезарь, окружённый народными избранниками в общественном месте, ощутил очень неприятные покалывания с их стороны. И среди них, проявлял особую активность этот самый Брут.
  Все собравшиеся вокруг Цезаря, спасая демократию, тыкали в несчастного Юлия, припасённые заранее, припрятанные под тогами, кинжалы.
  Израненный Цезарь, был крайне удивлён. Но напоследок, ещё больше удивился: «И ты Брут?".

  Какие он дальше слова произнёс? Успел ли? Может быть. "Ты-то здесь, какого х…? Среди этих разъе…, этих муд…» - лепетал ослабленными губами великий политик от которого все цезари пошли.
  А может просто молча испустил дух.

  Что его в Бруте так удивило? Теперь гадай! Он же самый верный своим убеждениям был, верный идеалам Римской республики - демократическим её началам. Скажи такому, что кто-то эти идеалы предать хочет, попрать – на всё пойдёт! Никого не пожалеет! Самим собой пожертвует за идею. Что ему карьера и богатство? Пресмыкаться даже в роскоши противно! Тьфу! Если самое важное, что есть у человека – идеалы, предают.
  Много таких «Брутов» найдётся? А? Каковы были? Даже не верится!

  Как далеко от идеалов укатились! Да и нужны они были, эти "идеалы"? Что с ними делать? Теперь этого никто не знает. Как ими платить, расплачиваться? Да в цене ли они? Если в цене, то ещё да. Но деньги всегда лучше - собирают их, а говорят о другом. Чтобы лучше они собирались. Операция под прикрытием проходит.
  А ведь человек, если верить определённым источникам, идеальным создавался. Что-то уже и не верится. Кто готов за идею, идеалы или что-то такое, подобное, на костёр? На крест? Хотя бы немного повисеть... Раньше же так тестировали.
  Вот такой он был – Брут-предатель,  последователь Великой идеи Демократии, сторонник Республики, идеалист-либерал до мозга костей. Решительный, не словом действовал - с ножом в руках! И бросился на своего же благодетеля! Решительно. Что и говорить: «Жестокий век – жестокие сердца!».

***

 - За что? С… поганые! Вы ещё получите своё! Чтоб вы все передохли, объедков обожравшись! – хрипло и истерично заканчивал орать воронам, попугай, окончательно пробуждая кота, тихо лежавшего в большой, декоративной корзине, на мягкой, хорошо пропылесосенной, ворсистой подстилке, не желавший ещё вставать.
 
  Не обращая на него внимания, не замечая, что потенциальное лихо уже проснулось, оглядев, в очередной раз, в висящем перед ним, зеркальце, свой гордый профиль свободолюбивой птицы, ара про себя добавил:

  - Я достоин лучшей участи – сбоку, клювом, Наполеона напоминаю! Только сейчас заметил! И в заточении, так же, как он, пребываю. Но он-то, что-то там, в Европе натворил, что-то диктовал не так, мысль свою навязывал – о своём понимании свободы, равенства. Свой Гражданский кодекс всем нам навязываешь? Добром это не кончится! Узурпатор прямо-таки. Обозлилась вся, в очередной раз объединяемая, Европа - не так же объединяешь! Ну, не так! Говоришь об одном, а родню свою, дружков приближённых, на освободившиеся троны везде сажаешь! И вообще, что творишь?! Зачем людей раскрепощаешь? Свободы, вольности всякие, нужны ли повсеместно? Если потребность в них, не у всех. А он насильно эту свободу раздаёт! Тиран, супостат и антихрист. А я? В отличие от него, что сделал? За что я, тут посажен? Срок имею? Имею. Пожизненный, как тот, с носом и в шляпе. Но тот, на отдельном острове с хорошим климатом сидел! Прогулки делал, на бескрайний океан глядел, в горизонт всматривался – ждал чего-то, надеялся, парус забелеет – за ним приплывут. «Белеет парус одинокий, в тумане моря голубом, что ищет он в…» - так в его времена, романтизм расцветал. А что я? Какой парус мне ждать? Алый, белый? Кто под ним будет жадно всматриваться вдаль – красные, белые? Кто за мной приплывёт? Какие-то другие цветные, креативные товарищи, охочие до чужого добра? Кто: пираты, корсары? Приплывут, а что будет дальше? Посадят на плечо самому оголтелому из них и будут обделывать свои чёрные дела. И вроде как со мной – мы все, вместе, в едином порыве. А потом пойдём по делу, тоже все вместе? За что? Пиратская птица! Член банды. И кроме того, особо приближенный к их предводителю! Сидел у самого его уха и что-то ему туда нашёптывал. Что шептал? Понятно что – что-то в тему! Иначе бы пристрелили. Скорее всего - планы операций! Детали, корректировки. Да это же - генштаб на плече! Дополнительный головной мозг опасного разбойного гомосапиенса!  Существенный его довесок - небольшой, но качественный. Можно сажать уже по определению! Или для профилактики. Нет? Пиратский имидж здесь не причём? Тогда за что? Мотаю здесь срок! За что? Давно и пожизненно. Как зек. Да непростой, а отпетый рецидивист! Как кровавый серийный убийца, отвергнутый обществом, без права возврата в него! Общение с кем-то – только через решётку! Никакого прямого контакта. Синеву неба смотри только в клеточку! Смотри и мечтай, без всякой надежды подняться в него. Где свобода - простор для полёта? Полёта мысли, в том числе. Для мозгов, это важнее, даже, чем для атрофирующихся крыльев. Развиваться, функционировать полноценно в таких замкнутых условиях, они не будут! Им тоже надо летать, посредством крыльев, разумеется - свысока на всё смотреть. А так, всё превратится в рудимент, ненужность. Вон голуби за окном, да и прочая, воробьиная мелюзга - летают, где хотят! Скудоумие сплошное, головки маленькие - мозги спрятать негде! А развиваются - свободой и крыльями обеспечены – вовсю пользуются ими - того и гляди вместилище ума вспухнет! Другое, более объёмистое, потребуется. А всё отчего? Простор, возможности! Что свобода без крыльев и крылья без свободы? Глянь как они носом по разным местам, в крошки тыкаются, головой долбятся! Со стороны посмотришь – ну, придурки, форменные. А вкушают абсолютную свободу, всячески резвятся, конкурируют друг с дружкой за крохи и новое, кем-то недоеденное, постигают! Вон как друг у друга, из под носа утаскивают! Цоп и попрыгал. А тот клювом прощёлкал. Голову только повернул, а перед ней уже и нет ничего. Этот к другому шмыг. А тот морду свою, не отворачивает, клюёт и клюёт – впустую уже не щёлкает. Что делать? Долго мозги не думают – очень маленькие, толкнул его с налёту и сам оставшееся давай собирать, пока другой не оттолкнул. Конкуренция. А я? Тоже так хочу, тоже на это согласен. Пусть так, на крохи малые – лучше быть голодным, но свободным! Так, кажется, говорят, кто в сильный голод не впадал. А кто впадал, даже в рабство себя продавал – в самое страшное – египетское. Вот сижу здесь, сытый, однообразно перекормленный, но скованный, ограниченный, гиподинамией приговорённый к однобоким размышлениям. Вот так сижу. Да не пойми с кем.
 
  Последние слова относились к пушистому коту, одним глазом недобро поглядывавшему из своего уютного лежбища на попугая. Такое вынужденное соседство, удручало птицу, развивало в ней меланхолию и вызывало периодически, острые депрессии.
  Многие пернатые коллеги терпеливо переносят аналогичное соседство. В тех жутких домах толерантной терпимости, где присутствуют ещё и самые ненавистные антагонисты пернатых – совсем не толерантные, как с ними не толерайтничай, крадущиеся во тьме, кошки. Там несчастные птички получают  неизлечимые стрессы - волнуются, нервничают, вплоть до выпадения перьев в отдельных местах, потери функции воспроизводства и выращивания птенцов, а также набора болезней, уже чисто человечьей патологии.
 
  Но у тех, хотя бы кошки, как кошки.
  А этот? Отожрался на полпуда, а то и больше! Зачем такой огромный кот? Он жрёт и жрёт, почти без остановки. Жиреет день ото дня, переводит столько продуктов! Дорогих и доброкачественных - в основном, мясных. Просо, иную, низкокалорийную, плохопереваримую пищу, произрастающую растительным образом, он не жрёт! Каков! Развели толстых котов! Для чего? Про просроченное или, тем более, отбросы и говорить нечего! Это бомжам, на помойку! А так бы, по-хорошему – его этим кормить! Пронесло бы его, как следует – с пользой! Может стройнее б стал! Скромнее бы вёл себя на продуктово-кулинарном поприще! Не на всё и не на всех бы облизывался! А то, страдает избыточным весом и с аппетитом жрёт! И ещё прибавляет. Это же болезни всякие! Трудноизлечимые, со сложными названиями. А раз так, недешёвые работники в белых халатах появятся. Этим бы только подкалымить, хапануть! Всё найдут, обозначат и подрядятся лечить, в зависимости от благодарной отдачи денежными средствами. Операции как дороги! И ведь режут-то не до конца. А то на котейку бы можно раскошелиться! Сейчас и на врачей придётся тратиться, на самых дорогих - ветеринарных! На всякие оздоровительные, недешёвые процедуры записываться! Потом от них восстанавливаться, тоже не «за бесплатно». А стоит ли? Стоит ли эта кошачья морда того? Усыпить. Усыпить бы лучше, да побыстрей, подешевле – в мешок и дайвингом заниматься! Или просто задавить. Сам не можешь – с моста на развязке сбрось, в самый поток машин. Можно под поезд. Стоит держать таких, бесполезных?!

  Попугай серьёзно задумался:
 «Нет! Конечно же – нет. Зачем? Пустое выращивать таких питомцев. Гляньте на него: окрашен не эстетично, в неровную полоску – всё вкривь и вкось. Нисколько не гармонирует с окружающим интерьером – будто кто-то спьяну разрисовал! Чьё это создание? Вот вопрос, задумаешься. Наполовину гладкошерстный, наполовину длинношерстный. Какой в этом смысл? Что это за шуба такая, неравномерная? Мех везде однороден, должен быть! А тут? Длина его везде разная. Да ещё ходит в прикольно широких, пушистых штанах! Круглый год! Это в комнатных-то условиях! Ему зачем, на заду, такой мех? На снегу сидеть? Тогда сослать на севера! Всё безвкусно. Сейчас мода на поджарых, бесшерстных сфинксов - узко обтянутых и потенциально безопасных! Мы должны всему этому, цивилизованно соответствовать. Не ко времени ты к нам припёрся. Не ко времени! Как если б древний викинг в теперешнюю выхолощенную Скандинавию – с кем подраться? Достойно. Не с п... же, кого ещё с детства, в девичье платье, наряжали? От души побузить, почудить. В кого, достойно сопротивляющегося, топор кинуть? Есть там такие? Уже нет - кто-то как следует поработал. А этот, каков! Ух, угрожающе морду ещё «кирпичом» делает! Делай её попроще! А то она сама, сильно, кирпича  просит».
 
  Ара объективно оценил кота, представив, как лапкой схватил бы любой попавшийся камень и кинул в него – самое время расбрасывать камни, метко-метко метать их:
 «А эти кисточки на ушах? Что это? Пародия на рысь? Её портрет? Да разве она такая? Жаль, что она об этом не знает, и её здесь нет. А сообщить ей, некому – мол, завелась тут на тебя карикатура, такая паганенькая-препаганенькая. Выдаёт себя за помесь с тобой, гордой, дикой хозяйкой хвойных северных лесов. А сама - ни то, ни сё! Глумливая, весёлая игра природы, шутка, шаржик. А природа ли это? Могла ли она так обмишуриться? В своей многомиллионной игре? Да запросто. Легко. Таких чудиков делала! Но заигралась она на этом коте, ой заигралась! Это уже не шутка, а горькая насмешка, издёвка над ней! Что это, домашняя кошка? Зачем в домашних условиях, такие нужны? И денег, незаслуженно отдали! Серьёзно!  Вот за такого урода, дали больше, чем за меня! Спрашивается за что? За что тут платить?».

  Попугай громко вздохнул:
 «Взаправду хозяин умом тронулся! Деградирует тихий пьяница! Это оттого, что чересчур коньяком злоупотреблять стал! Хорошо, хоть не греческой «метаксой», как один тут, в своё время. Кодировать его надо, срочно! Иначе алкаш, как тот, за наши деньги, чертей ещё зелёных в дом притащит».
 
  И закатив глаза, просебя подумал:
 «Будет потом хвалиться, что самых дорогих завёл – элитных! Ни у кого таких нет! Только у него и у пары отставных олигархов. Да и кое у кого, в Кремле остались! Были, сейчас – не знаю, пьянка там из моды, вроде вышла. А может быть, и есть, остались - бродят по ночам где-то по коридорам, подыскивают ещё себе что-то подходящее».

  Раздувая перья и поблескивая глазами, внутри себя ожесточённо бушевал попугай, птица, как узнаем далее, большого полёта.
  Кот тем временем, не вставая, сладко потянулся. Показав увесистые лапы с огромными, кривыми, как серпы, когтями, он мощно зевнул, широко раскрыв пасть, обнажая длинные, качественно белые клыки естественного, прирождённого убийцы - регулярно получающего все нужные элементы из своих жертв и уставился, не мигая, на птицу.
  Прошло всего несколько минут, но попугаю, они показались вечностью. Затем, спрятав весь свой кошмарный арсенал, Мейн Кун, опять превратился в симпатичного котика, напрасно так критикуемого попугаем, несколько крупноватого, но такого же милого, как всё его пушистое семейство.
  Вдогонку, он даже неприятно, душераздирающе мурлыкнул. Или это уже показалось впечатлительному попугаю, так как блеск идеальной эмали острых зубов, уже поверг ару в полный пессимизм и прострацию, из которой выходить уже не хотелось.

   Ничто больше не могло отвлечь ару от нахлынувших грустных мыслей, он даже всхлипнул и внутри себя заплакал:
 «Ну, что он так смотрит? И зубы с когтями мне постоянно показывает? Что хочет этим сказать? Каковы намёки! Что вот так сомкнёт их на моей шее, хрустнет позвонками, зальёт всё безвинной, по всей видимости, благороднейшей кровью? И что тогда? Прощай этот мир, прощай пресловутое, попугайное долголетие! Тебя покидает наигламурнейшая красота. И ум. Всё в одном. А говорят, так не бывает».

  Мысль эта повергла птицу в полную депрессию, выключила мыслительный процесс напрочь. Скудные, автоматические импульсы, циркулирующие в перегруженных участках мозга, позволяли  лишь машинально водить осоловелыми глазами, которые всё же сопровождали движения и действия опасного кота, который, полный нерастраченного достоинства, потягиваясь и вытягиваясь, наконец-то направился позавтракать к своим законным чашкам с вкуснейшей едой.

***

  Материальное благополучие избыточно пребывало в этом доме, поэтому кот и хозяева были существа довольно-таки упитанные, хорошо округленные в талии, других местах, готовые, если что, к длительным, продуктовым невзгодам. И всё это благодаря правильному и обильному, раздельному питанию.
  Ели они много, из разной, многочисленной посуды - разные яства, не смешивая их в какой-либо одной бадье. Результат был на лицо, или на лицах - они луноподобно круглились, сияли и лоснились, придавая выражению на них уверенности в завтрашнем дне. У представителя животного мира, соответственно, круглой стала морда. Да и не только она, округлость вцелом, мягко стирала различия в половой и видовой принадлежности, делала похожими их всех, друг на друга. И это дополнительно объединяло их в одну семью. Из-за своей комплекции все ходили, слегка вразвалочку, как бы копируя друг друга, и если брели вместе, стайкой – сразу возникало ощущение – милая семейка на прогулке. 
  Что касается упитанного зверька, то у него этих мисок, стояло аж шесть. От сухого корма, до мяса разных сортов, разной категорийности, но в основном, высшей. Из аккуратно расставленной посуды выглядывали аппетитные останки домашних животных и птицы, а также подвяленный хвост обязательной в рационе рыбы.
  Иногда в дежурную миску подбрасывались креветки - «тигровые», от которых, даже полосы на шкуре ярче прорисовывались и Мейн Кун становился, на время, маленьким, чрезвычайно полосатым, тигром.
  Всё было прекрасно, аппетитно и подавалось строго отдельно - принцип раздельного питания был заложен во всём.
  Один раз были даже лягушачьи лапки, доставшиеся от Оси, который не стал их есть. Хотя сам заказывал - настоящее традиционное блюдо французской кухни, с колоритом, шармом, присущим только ей. Ах, шарман, мон шер! Ося получил, что и просил – его супруга старалась, старательно запекала их с картошкой до определённой корочки. А неблагодарный супруг, хорош был, впервые в жизни отказался от её великолепной стряпни!
  И это оказалось несправедливо травмирующе по отношению к ней.

  Поначалу всё шло хорошо - название «мясо по-французски», Осю сильно возбудило, взбодрило, стало рождать некие мысли – а что если сегодня попробовать всё делать по-французски! Сегодня как раз День Парижской коммуны – самый французский день. Чем там эти коммунары между собой занимались? Что там в Истории осталось?

  Ося нетерпеливо усевшись на краешек стула, заёрзал своим столовым прибором, гоняя его в руке туда-сюда, уронив даже пару раз вилку:
 - Чёрт, неужели кто-то ещё должен прийти? Если вилка, то это кто?
 
  Томление в предвкушении блюда, нарастало.
  Рюмка, поданного хорошо охлаждённым, крепкого спиртного напитка, дополнительно разожгла страсть и просто волчий аппетит – аппетит французского волка из старой французской сказки про Красную Шапочку. Ах, как он там его утолял! Придумают же французы! Или даже «берен хунгер» - медьвежий голод их соседей, рядом проживающих немцев, состоящих с ними в каком-то странном родстве.
  Ося был готов утолить его, уничтожив любое блюдо, на месте. Был готов, как тот волчара, наброситься на ожидаемое и полностью растворить его в себе.
  Но увидев «это», эти торчащие из картошки, сдобренной майонезом, лапки… с пальчиками… Ох, эти пальчики, они как-то сразу его утихомирили.
  Ося как-то вдруг заскучал, сник и сдавленно потребовал себе, чего-то другого, возможно даже, вегетерианского. Чего конкретно, затруднялся точно сформулировать – только абстрактно мычал и разводил руками. Эти крохотные, нежные пальчики перед его глазами, напоминавшие человекоподобных существ, обрубили желание - обрубили напрочь. Их есть, Ося не мог - он не ест себе подобных! Вот так, ни под каким видом! Это окончательно и бесповоротно. Он не вурдалак какой-то, не людоед! Не бывший друг французов, да и наш тоже - Бокасса. Тот, из Центральной Африки!
  Застывшие в нежном месиве, покрытые качественнейшим майонезом, конечности взывали о помощи! И напоминали ручонки крохотных гномов, зажаренных в картошке, украденных у Белоснежки или у кого-то ещё, их разводившего и откармливавшего для каких-то совсем других целей!
  Ося никак не мог смириться с ролью пожирателя людей, ролью каннибала, поедающего их маленькие копии. Перед ним были умерщвлённые гномики - натуральные, маленькие гномики с их ручонками и пальчиками.
  Можно отнять и продать их домик, их инструменты, их одежку, наконец, их дурацкие колпаки – оставить голышом и выставить на улицу! Но вот так, их самих, на сковородку, на огонь? Это выше человеческого понимания!

  Но супруга почему-то этого не понимала и пыталась призвать его к решительным действиям, отрешиться от ненужных мыслей, заблуждений, предрассудков и отведать кушанье. Заверяя, что есть надо всё! Всё, до чего дошло кулинарное искусство разных народов и народностей, их культур и традиций. Это же общее достояние цивилизации! Это, в конце, концов, обогащает общечеловеческую копилку. Внушительную, большую. Где-то она про это, несколько раз слышала. И представляет теперь, в виде огромной глиняной свинки - хрюшки с весёлой, улыбающийся мордочкой. Такой милой, розовой с голубыми и коричневыми пятнами. С большим пятачком, с очень довольной рожицей и с довольно большой прорезью на спине, куда все, что-то кидают. Все-все. А достаёт из потаённой подбрюшной дверцы, кто-то один.
  Общечеловеческая копилка: ведь она где-то имеется? Большая, общая. Так что Ося, смелее, приобщайся! Такой шаг делает её гораздо обширнее, вместительнее! Будь как все! А уж это блюдо тебе очень понравится, только попробуй!
 
  Но Ося стоял на своём, проявляя принципиальную твердость и опасаясь, что всё это, пусть мёртвое, если запихнуть внутрь себя, каким-то образом оживёт и полезет обратно.
  Да что там полезет – побежит, рванёт неукротимым потоком! Не успеешь ни куда добежать.

  Супруга негодовала – такое фиаско! Провал. Она-то думала легко заткнёт за пояс всех этих конкурсанток из продуктовых ток-шоу, включая тех, с французским уклоном. А тут - полное неприятие её таланта. И в чём? В этих французских штучках! Она – негодный кулинар, не сумевшая раскрыть парижских тайн, секретов? Она-то сколько их перечитала и пересмотрела: Гюго, Дюма, Жан Море. Фанфан-тюльпан. Ну всех знает, как облупленных, а Парижские тайны остались таковыми.
  Она даже книгу с аналогичным названием прочитала, духом тем самым пропиталась и вот! Старалась, старалась. Вывернула себя наизнанку, чистя эти противные зелёные шкурки! При этом фиалки Монмантра насвистывала, Мирей Матье, почти точно копировала. Правда без слов, но очень похоже.
  Соблюдала все температурные режимы, использовала только качественные продукты. Вот тебе и картошка из Африки, лягушки импортные, из каких-то заморских болот! Надеемся, что из настоящих, французских - их бывших колоний.
  А как подбирала специи! Ух, это надо нюхать, пробовать. Пробовать кончиком языка. Самым-самым, а то будет чересчур. Выложилась вся! Не блюдо – застывшая симфония! Симфония Де Бюси. Но немного и от Грига, Гайдна. Куда ж от них. Получилось красиво - также как у них. Правда, немного страшновато, с оттенком легкого ужаса. Но шедевр! Композиторы же тоже произведения-то свои не все весёлые писали! Взять тех же рядом проживающих немцев - "алеманов", как их французы по-свойски прозвали. Того же Баха! Алеман, он и есть алеман! Слушаешь его, и холодок по спине бегает! Того и гляди он сам придёт! Или глянешь на произведения некоторых творческих коллег из другого цеха - художников, на того же Босха - тоже самое: холод, страх, затем и ужас подкрадывается! А ведь это всё Великие, в этом вся сила искусства! Вся её мощь, в чём её не выражай.
  Тут же произведение – кулинарное. Может быть оно и скромнее, но чувства, те же самые возникают. Даже, сразу два - как бы выразились культурные древние греки: фобос и деймос. И все на одном блюде – и Бах, и Босх, как бы потрудились сразу оба на кухне.
 
  Неужели Осе чуждо большое искусство? Он ниже его?
  И значительно! И ведь классическую музыку, совсем не слушает!

  Это было похоже даже, чем-то, на измену. Духовную и физическую одновременно! Тотальную измену: гнусную и отвратительную. Из какого-то непонятного страха, неумения взять себя в руки хотя бы здесь! Хряпни ещё водки, зажмурь глаза и вперёд!
  Ан, нет! Не может.

  Из-за какого-то страха!
  Чувство ужаса возникло? Не может переступить его! Что это? Нежелание собраться и преодолеть этот барьер внутри себя? Паническое, трусливое предательство. Страх перед какой-то лягушкой! Да ты мужик или нет? Не мужик? Джельтмен или не джельтмен? Или этот, месьё? Раз и нет её! Нет этой лягушки!Нет этих лапок - всё растворились они у тебя в животе! Заешь их помидором, салатом! Запей их кефиром, минералкой! Всё, нет их!
  Настоящий герой должен лопать всё! Всё что движется! И ещё что-то с этим делать. И запивать это, всем, что горит! Или не горит, а просто льётся. Таблетки для лучшего переваривания даже приготовлены, для печени и желудка, тут рядом, в аптечке.
 
  А этот? Вот так взять и отказаться от блюда, которое она, так старательно готовила! Долго выбирала объекты по-упитанее, возилась, разбиралась с этими маленькими, костистыми, противными существами! С их препративными зелёными шкурками!
  И всё это для него! Вложила туда, в этот тяжкий труд, частичку своей души! Возможно даже в ту, ближайшую, тянущуюся к нему, лапку! А он? Не стал, это есть! Это фантастическое блюдо, наполненное её душевной энергией.
  И он не захотел с ней соединиться. Ну, каково?! Джельтмен, так бы не поступил. Да и тот же месьё, тоже. Про того же мужика, даже говорить не хочу!
 
  Как это неблагодарно с его стороны! Так мог поступить только…

  Но нарастающая буря, после дегустации шедевра, в Маше быстро улеглась. Ей и самой не очень понравилось такое блюдо с непривычными костями и очень мелким на них, мясом, хотя и вроде неплохим, нежным. Но им, чтобы наесться – нужно много лапок обмусолить. Что с лягушки взять? Даже, если, она не одна? Скобли их десятками! Была бы она, лягушка, хотя бы как небольшая курица! Или перепёлка! Средних размеров.

  Маня вдруг мечтательно задумалась:
 «Говорят, в Африке, на этом удивительном континенте, откуда чистую картошку возят, а заодно апельсины с мандаринами, в озере или водопаде, как клубнику ещё называют - Виктория, живут такие огромные. Просто гигантские жабищи! Некоторые, даже с индюка будут! Представляю её морду, когда она из воды выныривает! Смотрит на тебя - ужас. С такой, пожалуй, искупаешься! Прыганёт такая тебе на спину, а то и на голову – тут же утопит! Даже если немного лапкой подтопит, поигравшись - и то жуть. Подплывёт, глазками своими большими, пучеглазыми посмотрит... А пасть у неё какая! Где комаров таких взять? Хотя они может там, тоже такие? Как наши стрекозы! Больше? Тогда сколько их ей надо? Всего пару штук! Насытилась боле-менее и сиди на мир глазами хлопай! А то спи на огромных листах Виктории-регии. Или на бегемотах катайся. Или на крокодилах. Хотя нет, на этих лучше не кататься. Вот это лягушки! У таких, перспектива в кулинарии большая. Ну уж, точно есть. Только их почему-то не разводят и не продают! Почему? Лентяи вокруг! Все. Все, кроме китайцев. Но эти, наверно, их ещё не видели - не добрались до них. У этих бы дело не застоялось – пошли бы такие лягушки в пищу ходом. Продавались бы - у тех проблем нет, ни с чем - ни с сертификатами, ни со всем прочим. Вот тогда бы можно было парочку взять, попробовать. А Осе, даже бы не сказала из кого приготовила.  Лапы с пальчиками - передние, отрезала бы и выбросила. И есть куда! Соседке за забор - пусть голову поломает: кто, откуда? Пусть с материальным доказательствами побегает по "космопоискам". А задние, за гусиные сошли бы! Их можно и Осе предъявить. Разница не велика – те и те ими гребут, загребают. Такая лягушка, пошла бы как дичь водоплавающая – большая, африканская утка. Только готовить её, стала бы «по-пекински» - рецепт есть. С французской кухней, связываться больше не буду -  не всем желудкам она подходит! Осе совсем не идёт! Может Саре в следующий раз дать попробовать?».
 
  Жалостливо посмотрев на мужа, который тихо страдал, ёрзая на стуле, и духовно, и физически, Маня поняла, что действительно не каждый может питаться по-французски. Даже, если есть финансовая возможность. Ну, какой он, нахрен месье? Если даже лягушку съесть не может!

  В двенадцатом году, в Первую Отечественную, так можно было бы французских шпионов вылавливать - народным партизанам различать «наших» от «их»! Благо те и те, только по-французски лепетали. Отловил подозрительного в лесу - пардон! Пардон, месье; слазь шевалье такое со своей швали!
  И сразу ему тест, на лягушку: пройдёт она или нет? Внутрь его.
 - Откушайте, Ваше ...ство! Бон аппетит, месьё! Бон аппетит: глотай, давай!
  Не проходит? Не прошла – свой!
  Ну-ка, а под водку? Лучше рукавом? И под неё не пошла?
 
  А прошла, и без последствий - ступай-ка к той берёзе!
  Привяжем тебя, захватчика, чем покрепче и миль пардон! Чем уж есть, не обессудь...
  А как ещё непрошеных гостей встречать? А ты ещё и с мечом! Щас им-то и... Адьё, мон ами! Оревуар!

  Вот такая кулинарная специфика.
  Видно французские вкусы не всём прививаются! Из мировой копилки не всё, всем, годиться!

  Маня хорошо понимая это, уже зная кому, любовно выловила лягушачьи лапки из прилипающей к ним, не то израильской, не то африканской картошки. Которую её кот принципиально не ел! Ни в каком виде, ни под каким соусом.
  И она, с особой надеждой и любовью во взгляде, положила своему киске, эти маленькие, напоминающие человечьи, конечности. Уложила аккуратненько так, в отдельную миску и что-то даже прошептала над ней.

  Кот, присутствовавший при всей этой драме, подозрительно понюхав всё наложенное ему, тоже не стал их жрать. Хотя таким «людоедом» немного мог бы побыть! Ради успокоения так любившей его, хозяйки.

  Это было уже выше её сил!
  И Маша, резко хлопнув дверью, отправилась к себе в спальню.

  Там, ещё раз сильно вдарив дверью, стала думать, как же ей тяжело! И как ей успокоиться, пережить такое - уже двойное предательство! И неважно по каким мотивам.

  Достав нужное лекарство, удобно устроившись на кровати, она стала пить валерьянку на коньяке - как ей посоветовала одна знакомая, потомственная знахарка.
 
  Кот учуяв, знакомый и приятный ему запах, всё позабыв, быстро последовал на него.
  Он быстро засеменил лапками. Но, подбежав, уткнулся в запертую дверь! И вынужден был оставаться за ней, напрасно царапая её - то жалобно, то раздражённо мяукая. Иногда, даже так, что становилось жутко.
  Но только не Маше.

  - Что мяучишь, скотина? Форменная, полосатая. Уж от тебя-то я этого не ожидала! Давай теперь, мяучь: мур, да мур! Води усами! Нашёл тут дур! Я наслушалась твоих: ля мур, мур-мур, амур. Мур-мур. Что? Что там ещё прибавил? Ля мур, тужур. Давай: тужур-абажур! Давай, ещё выкобенивайся! Я тебе не какая-нибудь «деми-мур»! Не та, безотказная мадемуазель! "Мур" и всё тебе распахнула! Тут, так тебе не не пройдёт! Не прокатит! Мурлыкать так со мною бесполезно! Я на это не поддаюсь. Мур-мур. Мурлыка. Опять мур? Окей, хорошо - мурло своё, можешь и дальше напрягать! Мурлон Брандо какой, мурлычишь тут мне! Ну, хорошо - помурлыкай, помурлыкай! Хрен, что больше получишь! – пространно, но доходчиво объяснила она коту через дверь, прибегая на всякий случай, часть от части, и к иностранным языкам.

  Кот просто не верил этому, не хотел в это верить.
  Хотя слышал! Но не верил - своим же ушам.

  А что им верить? Если так пахло валерьянкой.
  Надо во чтобы-то ни стало добраться до неё!
  И он продолжил свои попытки проникнуть к Маше - там по-своему объясниться с ней, прибегнув к пристальному, магическому взгляду и нежному, но настойчивому потиранию ног пушистой шёрсткой спины.
  А так же и хвоста.

  На хвост, даже планировался особый акцент! Он уже встал - колом. Да так и ходил - из стороны в сторону с какой-то особо завораживающей хореографией.

  Маша, видя такое состояние этого домашнего животного, вспоминала свою деревенскую бабушку, которая в детстве ей загадки загадывала. Загадает и ждёт, внимательно, с прищуром, на неё посматривая - как в ней мозговой процесс идёт. Одна загадка ей наиболее запомнилась: "В подполе, под полом, ходит барыня с колом!".
  Кто это?
  Маша думала и никак не могла понять: кто бы это, мог быть?
  Никак ничего не связывалось: барыня, кол? В подполе? Зачем она туда полезет? Что, у неё некому туда слазить?

  Ей представился жуткий крестьянский мор - от голода или от чумы. Или от каких-то других болезней. Медицины-то совсем почти не было - царь-батюшка денег на неё не давал! Жадный был, дворцы себе строил. На остальные - гвардейцев себе содержал. Чтобы народ не бунтовал и в спокойствии жил.

  Может барыня в какой-то финансовый кризис попала? Тот же царь, дефолт объявил! Всем! А нате вам, всем...

  И распродала она, вмиг обедневшая, всех крестьян!

  А может в карты проигралась? У таких же соседей!
  Или в казино? В Баден-Бадене. Или в каком-нибудь Монте-Карло...
  А может в Париж уж совсем не на что ехать стало?

  Но кол зачем туда брать? В подпол. Лезть с ним туда! Что им там делать? Мышей гонять? Крыс? Распоясавшихся котов?
  Взбесилась что ль она? Совсем, окончательно. Чушь какая-то!

  Кот скрёбся и орал, возвращая к реальности, мешая подкрадывающейся дрёме. Орал он уже с каким-то, особо диким подвыванием - слышалось что-то уж совсем дикое.
  Но Маша бессердечно не открывала.

  В полном расстройстве, чтобы как-то отвлечься, Маша включила телевизор и стала смотреть очередной, успокаивающий сериал, где кухонные страсти были не меньше. И даже, от серии к серии, накалялись всё сильней и сильней - просто захватывающе и улётно.

 «Во там как! Ах ты такая б…! Су... ты и прошмандовка! Ты смотри, что делает… У б...на! Я б их и не так разъе… - думалось ей, - Что ж дальше будет? Кто кого? Где и как? Кого и куда? И куда всё это понесёт? А пронесёт, обязательно – так не готовят! Это что вы готовите?».

  Что за варка, что за заваруха? Выдержит ли кривая линия сюжета? Такого накала. Лопнет? Частично распрямиться?
  Или совсем прямолинейной станет?
  Потом опять на что-то накрутится?
  И как закрутится! По-новой.
  И куда такая кривая выведет? Нет ответа.
  А поэтому будем смотреть!

  Только не говорите заранее, что там, за поворотом! А то неинтересно будет. «Вот, новый поворот! Что он нам несёт? Пропасть или взлёт? Ты не разберёшь!» - так и хочется спеть. Да уж сто раз пели, поднадоело.

***

  Хозяйка, несмотря на такие редкие вспышки гнева, по-своему добрая и справедливая, отходчивая, всё же любила проживавшего с ней кота, только с виду (как она считала), зверюгу.
  Любила она его за ласковость, чистоплотность и добросовестное отношение к труду, что вполне заслуженно. Он у неё был эдакий работяга, подвязавшийся на мышином поприще. Кот, как считала она, в этом плане, постоянный и хронический  трудоголик, непримиримый боец, почти невидимого, крысиного фронта.
  Он также сдерживает мощный напор всевозможных внешних, не домашних, грызунов. Обуздывал их страстное желание овладеть её покоями, надругаться над ними и всё там вандально изгадить. Их цель ясна – захват дома!
 
  И прежде всего кухни. А так же - столовой, кладовых.
  Разных кладовых! И не только для хранения продуктов - но и вещей.
  Особенно шуб! Разумеется, натуральных - хорошо оборудованного шубохранилища не было. А шубы - вещь не дешёвая!
  Из которых, серым разбойникам хотелось навить себе гнёзд - выщипав их, издырявив до безобразия.
  Коварные грызуны день и ночь точили на то свои страшные зубы! Они готовились немедля пустить их в ход и выставить её, потом,  плохо одетой - на самый мороз.

  И сделали бы это! Если бы не Киса.
  Только он серьёзный барьер для их проникновения!
  Первая и последняя надежда - молодец, герой!
  А кто ещё? Кто ещё разберётся с любой серой братвой? Состои она из крыс, мышей. Или всех вместе, вперемежку.
  А то и комплексными бригадами! С добавлением заморских специалистов. Которых кот тоже иногда приносил - в виде шиншилл, морских свинок и джунгарских хомяков.

  «Легионеры и гастарбайтеры везде появились! Плодятся уже вокруг, того и гляди, привычных сереньких мышек вытеснят! С этими мы свыклись, а что от тех ждать? С какими болезнями они прибыли? Бедного Кису заразят. Нужно как-то решать эту проблему!» - убеждалась современно мыслящая женщина, выбрасывая трупик очередного, непривычного внешне, грызуна в бытовые отходы.

  Вообще, кот никакому грызуну не даст в доме покрысятничать!
  Как ей хотелось верить - никому. Будь-то случайно забредший с полей, хомяк; прижившийся и пристроившийся при дворе, сурок; солидный, лесной бурундук, типа Чипа или Дейла в старости, невесть, почему пришедший в ухоженный сад, надеясь на незаслуженную пенсию! Или та ещё, белка-воровка, облюбовавшая просторное дупло в старом дереве и таскающая в него, не для неё приготовленные - из большой вазы, заморские, уже очищенные орехи.
  Орехи хорошие, разные. Названия которых не сразу и запомнишь. Ару заставили их произносить - хочешь орешек? Говори!
  Попугай учил-учил их названия и то никак! Бер, да бер! Прям медведь какой-то! Никак у него это не получалось.
  А белка - мошенница, этим голову и не забивала – таскала и всё!
  Попугай хоть пытался выговаривать - но неправильно. За что получал «на орехи». И обижался.
  А что обижаться? Ты оттуда, откуда эти орехи - должен же их знать!

  Всей пушистой бригаде, что на частную территорию через забор или под ним, без разрешения, нелегально лезть пытается, с таким охранником как Киса, придёт каюк. Причём, полный.
  И поделом. Видите ли им, у себя, жить стало тошно! Голодно, опасно.
  Давай им теперь, здесь - убежище, пристанище! И, разумеется, кормёжку! Сытную, достаточную - как всем тут живущим.
  И они лезут.
  Причины, конечно разные. Но не выдуманные - так оно и есть.

  Даже, из-за коварных и хитрых людей! Тех, с пневматическими ружьями.
  А то, и с настоящими.
  Летальный случай был! И не один!
  А ранений сколько?
  За шкуры свои страшно стало. Отделятся от них, не хочется.

  А кому хочется?

  Даже дикие утки, в отличие от домашних, не испытывавшие ранее любовь к поедающему их человеку, тоже к людскому жилью подались.
  Но только в города – только там выживешь!
  Особенно, где городская клоака - канализация течёт.

  А попробуй пожить в сельской местности! В лесу, на лугу, не дай бог, в поле - пусть заброшенном. Враз на тебя охотник найдётся! Сезон, не сезон - прибежит!
  Прибежит и пристрелит - можешь не сомневаться! Люди они такие. Хоть и не все - инстинкты в них просыпаются быстро.
  И руки, сами к ружьям, камням, палкам тянутся – в живое или просто движущееся, попасть норовят.
  Природа их такова. Подавлять и властвовать! Посредством различных средств - особенно, технических.
  Для чего же им оружие выдумывали? Чтобы меж собой выяснить, кто «круче»!
  Ну и зверей уничтожать. Подчинять всю оставшуюся природу своим прихотям!
  На то они и люди, чтобы с ружьями ходить! И всех стрелять!

  Человек с ружьём! Как звучит?
  Гордо! Давно подмечено, ещё тем же классиком.
  И страшно. Это уже всеми, за  кем, с ним приходили.

  А без него? Без ружья?
  Так себе.

  Ну и что? Что он собой представляет?
  Голая обезьянка в чужой шкуре! Неловкая и неумелая. Ни догонит, ни поймает!

  А если, вдруг, догнала бы?
  Маленьких, понятно, кое-как массой бы своей задавила.
  Но значительно меньше себя!
  А то и с ними бы не справилась! Без колюще-режущих предметов.
  Вот такой он - человек! Сам по себе, без вспомогательных принадлежностей.
 
  Так что в нём главное?
  Ясно - ружьё!
  А пороховое или пневматическое - неважно для мелкой живности.
  Что опаснее для мелкого зверья? Неизвестно!
  Первое, пахнущее порохом – шумное. Грохнет, убьёт, покалечит. Одну зверушку подстрелит, остальные разбегутся и спрятаться успеют. А вот второе ружьё коварнее – оно тихушное. Хоть и не убьёт, а только ранит, но проблема серьёзная – лечащие «Айболиты» в лесу, лугах, не водятся! Вот и ковыляй потом, да медленно, медленно так, помирай. Пока редкого санитара не встретишь - серого. Тот пособит.
  Но это в природе.
  А в доме, во дворе «хозяйственного» субъекта?
  Там не постреляешь! Интерьер подпортишь, вымажешь, поломаешь что-то, приведёшь в негодность собственность. А это всё - деньги. Тут, без стрельбы, на помощь подручные его приходят – кошки с собаками. Те давно узнали, где сытней и безопасней, перебежали на сторону человека раньше всех и теперь работают на него.
  Сами их хозяева не так опасны, по крайней мере, многие из них. Они шумны, постоянно сильно пахнущей, спиртовой жидкостью заправляются, прокурятся и от них, за версту несёт, как бы сигналя: «вот идём, наступаем на всё живое, прячьтесь, кто может». А сами ничего вокруг не чуют и не замечают. Только гадят. Да дрянь всякую вокруг себя разбрасывают. Уже горы мусора по лесу валяются, битого стекла сколько! Все лапы об него порежешь, сами-то они обутые ходят. Неловки без своих изуверских приспособлений, ни на что не годны. Спутники же их и подхалимы – собаки, те, да! В недавнем прошлом, в основном - профессиональные охотники. И ремесло своё не забыли, дают «жару» местной, лесной и луговой братии. Так дают, что хотя бы волк, какой, с медведем, на защиту леса и его жителей встали, призвали бы их к ответу! Но некому. Вывели всех заступников. Где они теперь, серые санитары леса – волки? Где лесной прокурор – медведь? Дальше уж по пищевой цепочке и вспоминать некого! Окончательно забыты - всех давно утихомирили! Где справедливость вообще?
  Вот и приходится незаконно мигрировать, куда глаза глядят. А глядят они туда, где нос еду чует! Но там уже давно свои, одомашненные сидят, прирученные лизоблюды. Быстро сделались такими - места занятые, свято блюдут, ревностно, блюдца свои полизывая. До блеска! Какие перед ними поставили, такие они и лижут. Как этот, усатый и полосатый котяра, игрушку из себя пушистую перед людьми строя. Будто и не зверина он вовсе, а так, мягкий, пушистый, не пойми кто. А ведь это не так: страшнее кошки, зверя нет.

***

  Почтенная хозяйка, просыпаясь по утрам, спускалась вниз по широкой резной с нимфами, лесенке, с третьей и шестой неприятно поскрипывающей, фактически сигнальной ступенькой, каждый раз наблюдала одну и туже картину: перед входной дверью, со стороны внутреннего дворика, лежала симпатичная дохлая мышка.
  Маню даже охватывало чувство жалости к ней: ах, если бы не были они такими вредителями! Да ещё бы им мохнатенький хвостик! Прямой или колечком.

  Она доставала специально приготовленные щипцы, подхватывала ими маленького зверька, укладывала в специально приготовленную, картонную коробку из-под чего-то, ставила порядковый номер с отметкой в специальном журнале кошачьих побед и, упаковав ещё в целлофановый пакет, торжественно опускала в общий мусорный бак, пустив одну или две слезинки.

  Но иногда, нечасто,  пугая неприятным внешним видом, на их месте лежала жестоко истерзанная крыса. Мёртвый оскал двух непропорционально длинных, желтоватых резцов домашнего нелегала, длинный, омерзительно голый хвост, вызывали у хозяйки брезгливые и сложные чувства.
  Ужас и отвращение одновременно вкрадывались в неё, отбивая утренний аппетит и уничтожая иные желания, связанные с духовной и телесной составляющей. Но хорошо, что ненадолго.  Вслед за ними, всегда идущая волна благодарности пушистому спасителю, полностью накрывала хозяйку, и она торопливо начинала проверять кошачью посудку с едой, забывая вовремя убрать серое чудовище, которое валялось до появления Оси.
 
  Заполняя и пополняя свежей пищей миски для своего героя, ласково воркуя, Маша любовно приговаривала:
 - Киса мой, хороший! Труженик, стахановец наших дней! Витязь в кошачьей шкуре! Которая так тебе идёт! Мех просто восхитителен! У тебя хороший вкус киса, у некоторых-то он не очень. А в своей работе, ты просто Глеб Жиглов! С большим и пушистым хвостом. Сколько уже этой нечисти ты переловил? Этих, серых разбойников, что лезут и лезут к нам. Зачем? Подбираются к нашим припасам! В наш дом, сарай, погреб нелегально проникают. Для чего? Для подпольной работы! Ух, нелегалы! Хотят там, в нашем подполе обосноваться, преступные гнёзда свить и оттуда делать набеги - воровать и портить продукты, заражать разными болезнями через них! Но, на их пути стоит преграда! Не даёт им, мой, исключительно мой, Киса, своей твёрдой лапкой, криминальное подполье организовать! Денно и нощно трудится! Не то, что этот балбес – попугай! Тот, может быть даже, наоборот, из-за врождённой вредности своего характера, способствовал бы. И даже рад был бы новым, незваным переселенцам! Толерантничал бы вовсю, пособничал бы такому подполью грызунов, этим серым разбойникам! Наверняка! Ловить бы их точно не стал! Даже стучать на них, сдавать! А уж чтоб тревогу поднимать? Толерантно бы сидел! Если, только по дури своей, что-нибудь брякнул. Тогда, что проку от него? Совсем нет, никакого! Только гадит и гадит, да болтает всякую чушь. Подленькая птичка, даром, что попугайно-ярко раскрашена.

***

  Только что отошедший от ночных сновидений, тематически приятных, в основном про деньги, кругленький супруг хозяйки дома, потирая свои бочки о лестничных нимф, спустился из спальни и теперь рассматривал, как его супруга аппетитно накладывает кошачью пищу. Уже собираясь что-то дельное в этом ей посоветовать, в плане оптимизации процесса, но сильно зазевался и был любовно схвачен, притянут, нагнут и развёрнут в сторону попугайной клетки.
  Супруга опершись на округлое, мягкое плечико подтянутого к ней мужа, так, что тот был вынужден изо всех сил поднатужиться и полностью напрячь все свои физические силы - до предела мобилизовав их, дабы не растерять мужского достоинства.
  А она легко пожурив его за пухлую щёчку, с явной укоризной, упрекнула, свободной рукой тыкая в попугая:
 - Как же ты, его, по-идиотски назвал! Ну, совсем по-идиотски и не к месту!
 
  Ося спросонья недоумевал и Маня продолжала:
 - Спикером!? И это глупого попугая!? Он чем-то этому соответствует?

  Удивлённый супруг не знал, что ответить, он только ещё больше весь напрягся.
  Жена продолжала страстно, с нотками укоризны, говорить почти в самое ухо:
 - Ты о чём думал? Ты же тень бросил. И на кого? На уважаемого человека! Как ты мог?
 
  Ося искал подвох и не находил. Маня видела это и шла дальше:
 - Вот скажи: смог бы ты, теперь, глядеть ему в глаза, придя к нему на приём, решать какой-нибудь вопрос? Совести б хватило? Смог?

  Супруг растерянно пожал плечами, а Маня однозначно заявила:
 - Я, например, нет! Сгоришь от стыда за такое устно-народное творчество! Сколько раз я тебе говорила, в принципиальных вопросах, непременно посоветуйся со мной. А ты? Едва купив, где-то по дороге, принимаешь такие серьёзные, судьбоносные решения! Ведь и бумагу какую-то притащил с вписанным туда именем! А оно, этой дурной птице, не идёт. Совсем не идёт. Так её назвать, для неё слишком большая честь! И унижение для того, очень умного, образованного и учёного человека! Понимаешь ты это?
  Маня развернула мужа к себе лицом.
  Ося удивлённо глазел на ораторствующую супругу, ещё не совсем проснувшись, но понимая теперь щепетильность момента.
 
  Несмотря на умный, вдумчивый взгляд, он периодически зевал, на что супруга живо среагировала, нежно, но сильно ткнув в бок, отчего супруг окончательно пришёл в себя, и продолжила углубляться в данную тему, показав, всю ошибочность Осиной недальновидности:
 - Если ты не знаешь, ещё и изобретателя. Изобретателя чудесных фильтров и ещё, наверное, чего, чего мы не знаем, но в оборонной промышленности уже внедряемым! Узнаем только через тридцать лет, когда секретность с новых конструкторов начнут снимать! И то, наверное, частично! Помнишь, как с Королёвым и другими? Не всех же сразу рассекретили! Кого-то частично. А этот, как мне кажется, посерьёзней их всех, будет!

 - Да брось, сейчас полная гласность! – наконец возразил Ося, веря, что всё изменилось коренным образом, - Всё всем известно, даже в ракетной области, про которую ты говоришь. Янгель там, Челомей, другие талантливые и ответственные товарищи.

 - А ракеты, которые не летят как надо? И падают, постоянно не там, где нужно, это что? Кто конструктор, объявили? Чьей школы? Челомея ими Янгеля? Какой конкретно, товарищ? Или господин? Всё строго засекречено! Но всё равно - разгильдяй! Возможно вороватый. Засекретили бракоделов? Пусть говорят, чья ракета упала? Почему не полетела? Какая же это гласность? Покажите их народу! Как они, к общенародным деньгам, относятся!? Считают, можно их так – пфу? На ветер? Может они разворовали там половину? А другую, на бракованные трубы пустили – кривые или б/у, как в Питере для ЖКХ, из них ракет налепили, руками гастарбайтеров? Глянь вокруг, все так и делают. Кто, что делает, никто не контролирует. Тащат и тащат! А эти, почему по-другому себя вести должны? Тоже же бизнесмены! Тяп-ляп – ракета! Ляп-тяп и полетела - деньги освоили и списали. Ракету-то видели? Во-о-о-он она полетела! Внешне настоящую напоминает, посвежей покрасят и пойдёт! А освети, может и долетит! Комиссии, проверки, сам знаешь, теперь какие. Да и расстреливать никто, никого, ни за что, не будет! Даже лес пилить не заставят! Даже каналы копать! Так, в браслетике сломанном немного походят при тихом домашнем аресте. В передвижении себя особо не ограничивая, пока процедуры все не уладят. Суд, да дело, а потом гуляй смело! Втихаря ещё наградят - будет что у гроба нести! Всё подписали, оформили, за деньги вроде отчитались – ракеты есть. Что ещё надо? А как из них, точно попасть? Это уже другой вопрос! Они ж не те, не как прежде, фактически не настоящие. На что рассчитывать? На то, что кто-то невидимый их подхватит и понесёт? А потом, как надо приземлит? Прилунит? Примарсит, привенерит? Или ещё что-то сложно математическое сделает? А сейчас с математиками ситуация сам знаешь какая - сложная! По сути и нет их, толковых. Гришку, этого... Как его? Вот ведь фамилии-то... Ну ты помнишь его, тот, что в старой спортивной шапочке всё ходил и драном свитере - чудной такой! Мячик всё теннисный в стенку и об пол бросал! Нашёл его где-то, недалеко от корта, где настоящие люди играют - а он лысый уже. Может кто специально его выбросил - зачем далеко к помойке ходить - всё равно подберут! Но ему сойдёт! Рад, хвать его по-тихому - это для него находка была!  Ну тот, штаны которому не на что было купить! Что-то там он кому-то доказал - столетнюю какую-то теорему! Или аксиому... Но мы же понимаем, чтобы деньги считать - высшая математика ненужна! Да и куль... кулькулятор есть!

 - Калькулятор, - машинально вставил Ося.

  За что был одарен испепеляющим взглядом и фразой: "Да ладно, умник! Какая особо разница? Как её не назови, эту машинку счётную, на переносном электричестве".

  После неё и разъяснений к ней, Маня сразу же продолжила:
 - Зачем там дифференциалы и всё прочее? Плюс, минус, умножить и поделить! С остатком - он как бонус, отдельно. Вот и получается у них такая ракета! А она штука такая – неопределённая – шут её знает, куда она полетит! По какой траектории или гиперболе? Баллистика даже своего взяли, чтобы не подвёл.  Сын что-то закончил. Его куда? На месте психолога сидит уже одна... Вообще, с этими ракетами сейчас полная беда! Большей частью, ими сейчас агностики занялись, а у них – мир непознаваем. Тогда как понять, куда они полетят и что с ними делать? Остаётся только уповать на... Да там, топлива ещё, наверняка, не долили - часть его, втихаря продали! Сейчас есть кому - ракеты многие запускают, кому надо и не надо. Кому не надо, особо этим озаботились, загорелись и попытки делают - серьёзными людьми прикидываться. Там бы покопаться, наверняка найдём тех, кто руководит, а в ракетах не особо разбирается! Зато спереть что-нибудь – момент! Это их специализация. Их специально враги государства туда внедрили! Тут ещё пенсионер, дядя Вася, пить начал! Очки свои потерял и что-то не так завинтил. Ну всё не как надо! А иначе ракеты бы так не падали – их уж, сколько лет запускают! Отладили. Школы, какие научные были! А тут ракетопад какой-то начался.
  Вроде как научились, а тут опять, двадцать пять. Как у Королёва в юные годы из водосточной трубы. Да и та точнее летала. Почти всегда, если только контролёр с ней, из трамвая не высаживал! Тут уж извините, не тот настрой! Да и пока до ближайшего пустыря дотащишь, не до всяких потом тонких расчётов будет. Бабахнул скорей и айда домой – танцы там или последний сеанс скоро. Девушки ждать не будут! Это только в песне: "...первым делом самолёты...".
  Кто отвечает за такую работу, знаешь? Как? Я тоже, что-то по новостям не слышала!

 - Ну, это совсем другое. На новых, пробившихся туда, учёных и менеджеров, тоже всё валить не следует. Они лишь отчасти небольшой элемент вины несут, - объяснил Ося, позёвывая, - это объективные обстоятельства – потерянное поколение конструкторов в девяностых, потеря преемственности, естественная утеря документации. Сейчас, практически всё заново изобретать приходится – проходить всё по-новому. Ну и время другое, соответственно, требования. Тут всё надо объективно понимать.

   И видя полное непонимание жены, продолжил:
 - Это падают старые по сути, изделия, сконструированные теми же известными, покойными товарищами! Которые, возможно, какие-то секреты, нюансы, с собой в могилы унесли. Новые товарищи или господа, сложно тут в них порой разобраться и грань провести - где один заканчивается, а другой начинается; в это особо не вникали. Они же не в вакууме находятся - на бизнесменов поглядывают, как те живут! Исключительно, за счёт своей мозговой деятельности! Видят их возможности и тоже умными себя считают! А может даже, умнее и на хитрость списывают! По хитрости, понятно, учёные, бизнесменам проигрывают. Но тоже схитрить хочется! Коротеньким путём, да к денежкам. Уж больно манят они! Благами всякими! Что про "новых" учёных говорить – им бы тоже, где-нибудь денег срубить. А потом гульнуть. Понятно не в Куршавеле, хотя бы в другой какой-нибудь деревне. Попроще, поближе. Но как следует.

 - А кто над чертежами сидеть будет? Корпеть, зрение своё терять? Ум, какой есть, в них свой направлять? Если он у них есть - в принципе, он сейчас не нужен - можно и за деньги проучится. За деньги даже лучше! Если ума нет – одна хитрость, то хотя бы какие-то его остатки использовать! Ведь всё сложное ещё до них додумали - иди по готовому, скользи по накатанному, с минимальным пониманием, что ты делаешь. Главное, чтобы образование в соответствующем заведении было куплено, а не в подземном переходе - то совсем не годится. Надеюсь, в дипломы их заглянули – кто они такие? Может это опять профиль не тот - строитель или пожарник? Мы-то знаем, как один пьёт, другой спит. Что от такого ждать? А он, желающий по-рулить, залез туда и не своим делом занялся. Что за люди? У них в своих-то отраслях – ничего толкового нет, ничего не получается, а они везде управлять лезут! – вдруг остро-дискуссионно спросила жена, сильно заблуждаясь, по-своему понимая производственные процессы, - Если это инженеры-конструкторы соответствующего профиля - корпеть в своих бумажках до поздней ночи! Кто в электронный вид перевёл, соответственно в компьютер! Но не в "косынку" там играть! И не пасьянс раскладывать! Обо всём забыв! И никакой пьянки! Раз где-то уже, по этому делу, чертежи растеряли!

 - Ах да, чертежи! – вспомнил Ося, главный компонент плана построения всего, более-менее сложного, - Чертежи где-то подпортились, протёрлись – ведь электронных, надёжных носителей тогда не было! А что бумага? Это только говорят, что она всё стерпит! Сколько она терпеть может? Раз-два селёдку завернул. И всё! Хватит. Чертежи эти, выцветают, вытираются, делаются неразборчивыми. Кое-кто, да и разольёт на них что-нибудь красное! Белое-то ещё ладно! А то "бордо" какое-нибудь. Пятно будет, бурое или бордовое с пролетарским оттенком. Вот и догадывайся, что под ним? А по ним ракету строить! Додумывай потом. Кто-то отмечал что-то, вехи какие-то, награды, обмывал важное, прям тут же, ну и пролил. Или закуска шмякнулась! Может, даже, их мыши потом проели! Они очень охочи до таких дел - и вином пахнет и закуской - пир! Мышиный пир! В хорошее для них время - санитарный надзор раз в три года приходит. Не чаще и по согласованию. Что остаётся? Не у всех же эффективные коты есть! Вот такой, как у нас с тобой! – предельно ясно разъяснил Ося.

  Маня была с этим полностью согласна. И, было примолкла, природа человеческая ясна – в ком потребность есть, тот и появляется. С мышами сложнее, они всегда присутствуют. Крысы тоже. А от мышей, от крыс, серьёзная защита – только хороший кот! «Кот из дома - мыши в пляс!» - как первый Президент новой демократической страны, нового государства, сказал. Кого он имел ввиду? Не совсем понятно. Но сказано точно, по-трезвому – эти серые твари всё погрызут, всё растащат, разворуют последнее! Даже ракета от них, не полетит! И там что-нибудь поднадкусают, проводку какую-нибудь, прокладки, иные резинотехнические изделия.

  Но, про высоко изобретённые чудо - фильтры, она решила продолжить:
 - Ведь фильтры, какие! По этим самым…, по нано-технологиям, он изобрёл! Сам и примкнувшая к нему, небольшая компания - команда обязательна нужна. О них, о нанотехнологиях, только заговорил, сам знаешь кто, а он, тоже знаешь кто, тут же их изобрёл! Там ещё нано-носки и нано-косы, тут же появились. Но это же смешно! И это не он, он человек серьёзный – изобретает, так изобретает - как минимум – нано-фильтры! Для воды и всего прочего - спасает ими детей в детских садах! Чистит всё и от всего. И это, несмотря, на всю его занятость в бумагообороте и бумаготворчестве!

 - Как же? Сам? Образования хватило? – съехидничал Ося, благо дома у себя, мог позволить себе многое.

 - Взял себе, во внеурочное время, какого-то подручного, психолога, - терпеливо разъясняла жена, не обращая внимания на тон, живо вспомнив портрет его «научного» помощника и не стала заострять на нём внимание, напористо пошла к самой сути.

  Ося, открыв рот, пытался что-то возразить.

  Но жена любовно закрыла его рот увесистой ладошкой, своим специфическим дискуссионным приёмом, продолжила:
 - Неважно какого. Их, для таких дел, хватает! Нанял для чёрных дел. Работ всяких, рутины, писанины. Сойдёт и такой! Так, чернорабочий для бумаг, их оформитель.

  Ося не возражал: Что ж тут такого? Обычная постперестроечная практика! Рынок пришёл в отношения между людьми.

  И супруга уверенно продолжала:
 - Объяснил ему, что к чему - пахнул на него своей харизмой. Ученого, разумеется. Рявкнул на всяких там академиков, вы чо, мол, там, в науке понимаете? Хвалите или помалкивайте! А то остарели, инновациями не занимаетесь – мы вами ещё займёмся. И вот результат.
 
  Ося вопросительно смотрел, да и жене, Маше, этого показалось недостаточно, и она предположила, вполне реально и ожидаемо:
 - Может и по ночам, сам в пробирках, да бумажках повозился! Ты на вид-то его посмотри! Спит немного, трудится сутками – трудоголик, конченный. Если так дело пойдёт, потеряем мы его.

  Тут Ося охотно согласился, мигнув глазами.

  И Маша довольная, восторжествовала:
 - Гениально, в самое кротчайшее время, почти волшебные фильтры создал и как их красиво назвал. А ты? Додумался! Так назвать, дрянную, безмозглую птицу? Так назвать!? Кого? Попугая безмозглого! Безвольного последователя чужой воли, пустую повторюшку!
 
  Чтобы это лучше дошло до Оси, она такими жестами стала иллюстрировать ситуацию, что после них, не должно быть уже никакой неясности.

  Внеся ими полную ясность, Маша продолжила:
 - Как уважаемого всеми человека, такого учёного, что вся Академия наук отдыхает, по мозговой деятельности, сравнить с попугаем! Как можно? Надо же, так  обидеть, немногословного, не бросающего слов на ветер, человека. Типичного антипода этому крикливому, несдержанному существу. Которого и кормить-то противно – вечно потом, чем-то непотребным изгадит, дурно пахнущим и плохо смываемым.

  Маня брезгливо посмотрела в сторону попугая, вспоминая некоторые его выходки, затем заменив выражение на лице, на подобающее, объективно заметила:
 - Тихого, на вид невзрачного. Но внутренне переполняемого содержимым, борца с дискуссиями и прочей болтовней во вверенном ему госучреждении! Заслужил ли он это? Я тебя спрашиваю: Заслужил он это?

   Такой требовательности Ося не ожидал, он как-то растерялся и начал задумываться над этим вопросом.

  И жена поняла, что тут нужна полная ясность. Она сделала решительное лицо и, сверкнув глазами, заявила:
 - Я думаю, нет! Ни в коем разе. А вот кота нашего, так можно было бы назвать! Он очень ответственный, про немногословность его, сам знаешь – только мяукает - не болтун! Чем-то они даже похожи! Вон он как сидит, важно мордой водит, председательствует. И молчун, и труженик, и мышелов. И прочее, прочее, по всем грызунам. В самом широком смысле - грызолов! Гроза грызунов! Всех. Грызёт всех козлов – козлогрыз, грызлокозл. Загрызает любого, кто высунулся, на раз, два! Да что там простые грызуны – мыши, крысы! Сурков, хомяков, даже носит. Правда, непонятно откуда. Вот вопрос? Уж не домашних ли он у кого таскает? Это может кому-то и воровством показаться! Некоторые, сдуру, их дома заводят! Разводят там, где им совсем не место! И торговать ими, пытаются – бизнес сейчас же везде – чуть, что - бизнесмен. Хомячиные и крысиные фермы на дому разводят – вонь стоит, они всё терпят - думают, с этого разбогатеют. Нашли ценных зверьков! Мелкоту эту! На них где сядешь, там и слезешь! Но ради наживы, на что только не идут! Не хватает им дома полевой живности? А с ними, туляремии, бруцеллеза, других инфекций, про какие мне знакомая врач-женщина в спа-салоне, под горячими камнями, рассказывала! Она и тем, и другим, сама болела. Всё на себе сначала испытает, потом всем рассказывает. Иногда такое, что и не вериться. Как такая женщина, медицински грамотная, до такого додумалась? Неудобно говорить, но чего только тебе не скажешь – пьёт она периодически… свою мочу! Как она это может? Тьфу! Якобы лечится. Посмотрела бы я, как она при этом морщится. На хрена нужно такое лечение! А она с довольным лицом, разглаживая морщины: «уринотерапия – панацея от всего!». Поднимает этот, как его… Ну, что там, у тебя, тоже никак не поднимется? Поднимается уже? Да ладно! Постоянно сопливишься и всё у тебя что-то не так. Даже дорогие лекарства не помогут – только народная медицина. Это вещь сложная, я про неё читала – если снизится, то всё, поднимать трудно. Как же он называется? Жизненный тонус? Нет. Слово ещё такое есть, депутатское. Они себе его приделали, чтобы спросу с них не было. Этот, зараза… Как же его? Вот навыдумывают, насобирают откуда-то понятий – иммунитет! Чтоб ему провалиться, а нам не болеть. Сейчас заразы и без него столько всякой ходит, а нам её всё везут и везут.

  Глядя на Машу, услышав о болезнях, слегка напрягшийся супруг, благостно  умилялся, источая искорки любви из прищуренных глаз, полностью соглашаясь с первой частью, но слегка картавя, с неким сомнением, протестуя против второй:
 - Нет, нет, ты не совсем права, Маня. Слабо ты разбираешься в иностранных словах и этих нюансах. У всех своя миссия, у всех. В названии каждого,  это обязательно должно отражаться – его основная, деловая активность. Ведь если глубоко задуматься, то функции, определённо должны разделяться: Каждому своё! Своё и каждому! Как где-то, в какой-то старой умной книжке, это было написано! А может быть, где-то на заборе, на воротах. Сейчас уже не помню. Может быть в рекламном плакате, баннере, растяжке над входом. Но главное – какая мысль, как ёмко такое утверждение! Кому-то довольно только мышей ловить. Кто-то мог бы подключиться и к уничтожению других,  более крупных, их родственников! А кто-то, всех подряд. Кому-то всё, а кому-то почти ничего. Скажи, что не актуально?!

  Жена, слушая это, вопросительно тыкала пальцем в скромно потупившегося попугая.

  Ося, уже конкретно переходя и к этой теме, пояснял:
 - А кому-то, наверху сидеть, говоруном быть! Речи толкать, «спикером» значит по-английски. Я же не просто так «клички» подбирал, я всё аналитически взвесил! Просчитал. И приобрёл очень умную, разговорчивую, чрезвычайно способную птицу! Она ещё своё слово скажет! Уже вон, сколько их знает, но всё учит и учит! И будет продолжать учить!

 - Ляпает только их не к месту. Да при посторонних, по-разному к нам настроенных! Уже сколько раз конфуз был? Чего ещё от него ждём? Чего дожидаемся? – приведя контраргумент птичьего ума, вспомнила супруга безобразнейшие выходки попугая, – Помнишь, как Маргариту он обозвал? Коровой бесформенной, деревенской! А она всё-таки из Питера, городская. Какая оттуда может быть корова? Я ему шепотом на это намекала. А он? Не прислушался! Дурак, на особенностях фигуры её, заострял внимание. Бестактнейшим образом! «Вымя, вымя какое потасканное! Раздаивали долго? Разные и плохо? Совсем специалистов на селе не стало! Когда село достойными кадрами наполнять будем? Поля заросли, совсем! Никто не пашет! Борозды, борозды где?». Ладно там борозды! Критик сельхозугодий нашёлся! Какое вымя? Он что? Что он себе позволяет? У неё там новый силикон, последнего поколения! Только что вставленный! Всё сделано очень дорого и аккуратно. А он обратное орёт. В очень грубой форме! Потом дальше пошёл, ниже. Что значит «лохудра толстожо…»? Как это понимать? По каким критериям он мерит? Что, шкала имеется? И про мужа её, плёл. Такое! Что он, якобы..., из тех самых…, что у нас пока не в почёте. Скрытый, но уже не латентный, а скрывающийся. Но по нему видно - самый-самый, что, ни наесть! Там, таким сейчас зелёный свет дают, по-тихому. Видно с ними работать приятней. По этой линии и двигается. Как на лифте! Рост, карьера и всё прочее. Особенно про то, что он…, даже, говорить не хочу!

 - Да, нехорошо получилось. Хотя, между нами говоря, всё правда! – перебив, соглашался муж и тут же спохватившись, высказал твёрдую позицию для улаживания конфликта с нужными и важными людьми, - Но мы же ей всё объяснили – немотивированность его действий, спонтанность бессвязных речей, не направленных конкретно на кого-то. Это просто имитация звуков, их неосознанное повторение. Случайный набор слов! Разумеется, вырванных из контекста и неправильно сопоставленных! Это же птица, не человек, она просто звучит. Звучит и ничего более. Понимаю, иногда неприятно. Кому-то даже покажется неприлично. Но у неё нет интеллекта, она не думает – повторяет то, что где-то услышит.

 - Так пусть лучше думает, что говорит! А то мы же виноваты будем! С чьих слов она так громко звучит? Чья это запись у неё в голове крутится? Воспроизводит её зычно, чётко, со знакомыми интонациями и выговором. Что, никого она не напоминает? Всё сама, да сама собирает из разного? Ну, допустим, сама. А нам придётся за её слова отвечать! Доказывай потом, что не ты, дурного попугая, таким словам учил! –  безаппеляционно заявила жена, предлагая окончательно решить проблему попугайной болтливости, - Продай ты её! Форменную гадину! Хоть в полцены, дураку какому-нибудь! У тебя что, знакомых нет, что на экзотику западают? Кто там, из твоих, хотел карликовую свинью, вислобрюхую, завести? Попугая им предложи – этот почище будет! Про чумазого поросёнка с ним забудут, точно. Придумай что-нибудь, медалей выставочных ему достань, грамот. Включи ему этот свой «промоушен». Накрути его как следует! Имидж дурной птице создай, позитивно - положительный! Как этим… Творчески – креативно, как-нибудь! Пусть он будет у нас заслуженный орденоносец и победитель всяких конкурсов, герой выставок, слётов, лишь бы пошёл с глаз долой, да побыстрей!

  - Слушай, это всё хорошо, но затратно. Медали, грамоты, бумаги всякие, если они настоящие - они денег стоят! Надо что-то другое придумать, иное позиционирование товара, менее дорогое, но более эффективное. Мне нужно поработать с профессиональными справочниками, толстыми фолиантами, другой спецлитературой, начертить чертежи, схемы. Поднимусь к себе в кабинет, в библиотеку, там и поработаю. Где, кстати, «Теория персональных продаж» и «Личные продажи успешного менеджера»? – предложил тактический план, решив его детальнее разработать и вспомнив о нужных для этого книгах, спросил решительно настроенный Ося.

 - Как, куда, что впихнуть? Те, похабные книжонки, что учат как клиента «удоволетворять» по-полной, все его осознанные и неосознанные «потребности», как его выделить из общей массы и, извиняюсь, «отсегментировать» - жёлтая и красная, лежат в верхнем туалете. Там, справа от унитаза! На толстенном синем талмуде, что «Маркетингом» обзывается! - сразу указала их место, всезнающая в доме супруга Маша.

  Ося явно недовольный таким отношением к литературе, заметил:
 - Маня, прежде чем так рассуждать, нужно хотя бы заглянуть в них! А ты и авторов никогда не смотришь!

 - Неправда! Смотрю на них! По фотографии, если они есть, определяю, что это за фрукт. И выдержки оттуда читаю, из разных мест – всё банально у них и дураку понятно – и так, и сяк удовлетворять надо клиента, чтобы он только и вскрикивал: «Ещё, ещё давай!». Поставить его в такое положение, чтобы он не знал, что делать и у тебя спрашивал. А ты ему в этот момент, готовых решений – кучу, чтобы голова у него, кругом пошла и среди них, самое нужное для тебя продвинь! Пока он не очухался. Комплексом маркетинга его ошарашь, вдарь им по его куриным мозгам. Но прежде надо узнать: Платёжеспособен? А так - что бисер метать? Деньги есть? Клиент! Тогда тебе это и это надо. Нет денег? Взять неоткуда? Пошёл на х… Появились? Внимательно разберёмся со всеми твоими потребностями. Даже с теми, о каких ты ещё и не знаешь. Но они, потребности эти, несложны – примитивны, сплошная физиология, духовного ничего нет. Сводится всё к одному – дай денег, получи товар, услугу! Получил? Денег больше нет? Отвали. Чуток осталось? Погодь! Прихвати-ка ты ещё что-нибудь полезного! На весь остаток. Всё, больше нет? До следующего раза, пока деньги не появятся. Всё просто. Это не алгебра с логарифмами и не этот, как его…, сапро…, сапрофит.

 - Мат, - подсказал Ося, - сопромат.

 - Он, прости господи, такой-то мат - подтвердила Маня, всплеснув руками.

  Перекрестившись на образа, скромно примостившиеся в уголке, она категорично заявила:
 - Нечего было столько писать – и так понятно, как действовать надо, чтобы облапошить. А что дальше, когда к тебе придут? Потом. Что делать? Они не пишут, эти авторы?

 - То есть? – удивился Ося, прекрасно понимая ситуацию.

 - Потом, как продашь, эти их «продукты», наверняка залежалые и недоброкачественные, если они с ними так долго возятся – целую книжку! Можно и на скандал нарваться - не все покладистые такие, что хочешь, то им и подсовывай!

  Комментировать и менять мировоззрение жены, Ося не видел смысла (раз человек не воспринимает философию маркетинга), но захотел поймать её интеллектуально и спросил:
 - Кто же написал, этот «талмуд», группа авторов?

 - Нет, это не групповой труд - не группой они действовали! Автор один, он там прописан - Филипп Котляр! – возмутилась Маня, - В одиночку писал! Много. Но думал мало. Так и хочется ему сказать: Филя-Филя, котяра ты прихитренный, как ты умудряешься, такие толстые книжки пописывать? Воды там сколько поналил! И всё книги, книги толстенные. У нас их вон сколько! Почти все твои! Ося их всех коллекционирует! Котляр, уже сколько томов исписал про одно и то же? Ты ж ничего нового там не открыл! А ты, Осик, один том его  читаешь, который год? И всё на двадцать первой странице. Как это понимать?

  Ося удивлённо смотрел на жену, пытаясь понять, как она догадалась.

  Маша почти телепатично это поняла и подсказала:
 - Там уголок загнут.
 
  Ося скромно потупился. Он любил книги, с почтением к ним относился, но постоянно слюнявил их пальцами и уголки безжалостно загибал. Откуда взялась у него эта привычка, он сам понятия не имел. Помнил лишь, что приобрёл её в далёком детстве, читая книги Гайдара.  Переживал он очень за Мальчиша-Кибальчиша, досадуя на его скрытого поначалу, врага – Плохиша.
  «Всего лишь за бочку варения и банку печения предал! Наверняка ещё и ненатурального, с ГМО и прочим гов… Идиот, дёшево же он продался! Совсем недорого обошёлся буржуинам! С них и больше можно было взять! С эксплуататоров этих. Содрать как следует! С кровопийц, которые эксплуататорством только и занимались! Гады, за «копейки» Россию, тогдашний Советский Союз, купить хотели! За бочку-то варенья?  А печенья? Ящик, коробку? Интересно, какой фирмы? Бренд известный? А то может быть вообще, не стоило брать! Ловко они, скупидоны, задумали – выбрать слабое звено и только на него потратиться! Слегка. Но ничего у них поначалу не выходило. Никак. Пока этого пухлого поросёнка себе не подготовили. Молодец Гайдар – верно подметил! Силой ничего не смогли сделать! А только хитростью, коварством. И эти подлые людишки - стали себе подобных по сути искать. Продажных до мозга костей! Готовых к рыночным отношениям во всём, полностью. Как некоторые, отдельные, теперешние чиновники, на которых уголовные дела уже завели. Другие – нет, честные - полные чести и достоинства, на своих местах сидят, на благо Родины. Ведь нашли же и тогда! Несмотря на поставленные высокие цели и хорошую работу контролирующих, компетентных органов. Продал же Плохиш страну! Учинил измену изнутри! Он человек будущего оказался – возжелал вернуть стране власть капиталистов, поставить её на рыночные рельсы и катить по ним в будущее. Перекачивая всё стоящее из неё. А всех Мальчишей, вслед за их родителями, в расход! Разными способами - не так, так, так! Гений же Гайдар! Ох, гений! Ещё какой!».

  Ося ясными глазами восторженно смотрел на супругу, которая внешне немного походила на внучка прозорливого писателя: «Какой талант был этот Гайдар! Умница, проницательный. Хорошо знал природу человека, его возможности, смысл существования  разных его вариантов».
  Этот товарищ стойко пребывал в Осиной голове, а он всё думал, думал о нём.

  Видя такое «пребывание» мужа в глубочайшем философском раздумье, с блуждающей, почти придурковатой, улыбкой, Маша опять взяла инициативу на себя:
 - Он сколько там ещё валятся будет? Тебя что на этой цифре, заело? Или пишет скучно, нудно, малопонятно? Может число это, на тебя, магически действует?

  Видя, что её слова не совсем доходят до мужа, она физически вывела из того состояния, в котором её супруг счастливо пребывал. В глазах его появилось осмысление, и он готов был к восприятию человеческой речи.

  Маша тут же продолжила, вытерев вспотевшее лицо и машинально рот, откуда-то появившейся в руке, салфеткой:
 - А конец, у той книжки, для тебя пугающе далёк? Боишься дойти до финала? Боишься узнать чем дело кончится?

  Ося, как-то не совсем понял, о какой книге идёт речь, благо их там лежало несколько, и выжидал дальше.

  Супруга была вынуждена продолжить, теребя перед ним белым кусочком бумажки:
 - Поэтому, за другие, тонкие брошюрки, уселся? Их быстрей осилишь! А с Котляром, что делать? Убери его оттуда, не место ему в туалете, такому толстому. Там что? Бумаги не хватает?

  Но Ося проявил твёрдость духа и характера в отстаивании места для литературы в его жизни:
 - Я буду его читать! Это моя настольная книга! И там, ему, самое место! Благодаря чтению таких философских книг, я имею свою точку зрения, свою твёрдую позицию! Но мне важно знать и его. Может быть чем-то дополнить и расширить свою, из него. А там удобнее с его видением знакомиться. Где я могу ещё по-настоящему отвлечься и о серьёзных вещах поразмышлять? Ты мне даёшь? Не всегда и не везде. Где я могу сконцентрироваться на самых важных проблемах современности, чтобы ты, мне, не мешала?! Только там, уединившись. Лишь в шуме небольших водопадов и звуках естественных физиологических процессов, напоминающих о бренности бытия.

  Теперь Маша вопросительно посмотрела на мужа, и он вынужден был давать объяснения таким всплескам эмоций и откровений:
 - Там остаёшься один на один с Вечностью! Она там сильнее напоминает о себе! Что наша жизнь?

  Маня задумалась не находя ответа. На помощь тут же пришёл Ося.
 
 - Игра! - сравнил он, позаимствовав откуда-то.
  Но со своей версией видения, удосужа такой  трактовкой:
 - Маленькая такая партейка! Только картишки раскинули, масть пошла, а уже колода закончилась. Всё, второй раз играть не будешь! Другой придёт, вместо тебя сядет! Хорошо ещё, если масть не попрёт - не так обидно из-за стола вылетать. Жизнь - это интеллектуальное казино, где всё скоротечно и финал один: даже если очень крупно выиграешь, всё равно с собой ничего не заберёшь! Ничего. И это печально.

  "Где-то играет на деньги и проигрался" - подумалось Маше, - "А ведь объявили, что все казино в стране закрыли".

  Ося удручённо вздохнул:
 - Совсем уж малый отрезок времени отведён.

  Маша внимательно смотрела, как он показывает его двумя пальцами: большим и указательным, всё время уменьшая просвет между ними.

 - Такой маленький обрывочек в мощном, нескончаемом потоке: назад миллиарды лет, вперёд миллиарды. Где мы сейчас? Посередине, примерно. Маленькая вспышка – мелькнул индивид, никто и не заметил. Какая там продолжительность? Так мотылёк  - однодневка!

  Просвет между Осиными пальцами совсем исчез. Маша наглядно убедилась, что это так оно и есть.

 - Что ждать? Ждать нечего! Совсем ещё немного и ты можешь кануть в Лету!

 - Я? - воскликнула, удивившись Маша, у которой ещё были кое-какие планы.
 
 - Раствориться там безвозвратно. Река судьбы подхватит тебя, закрутит в адский водоворот и выплеснет в трубу с неизвестным концом! - заверил муж, возложив одну руку себе на сердце, другую простёр вдаль.

  Маша оторопела. А её супруг самозабвенно продолжал:
 - Лишь бы увидеть свет в конце этого смрадного тоннеля. Хотя бы отблеск его! Лучик надежды. Что там дальше? Тоже жизнь? Кругом мрак и он, этот луч, пробивается к тебе! Он манит, ведёт за собой и приводит туда, где всё чистенько и к тебе справедливо. Я смело иду туда! Меня подхватили невидимые руки и тянут в том направлении.

  Жена, хотя должна бы разделить общую судьбу, благоговейно отшатнулась и ненароком осенила впопыхах крестным знаменем, и себя, и Осю.

  «Что в него иногда вселяется?» - подумала она, - «Непонятно. Но явно от беса! И куда потащили они его». И начала шепотком читать какую-то, заученную на такой случай, молитву.

  Того аж немного передёрнуло от проявления недавних суеверий. А может и правда, бес, не комфортно себя почувствовал и смылся из него восвояси.

  И Ося, уже один, изменившимся голосом философа Канта(Возможно состоявшего с ним в дальнем родстве – проживали же на территории одной, теперешней страны. А у деда Оси была похожая фамилия – Кантор. Ося, немного зная тот язык, даже по-своему её для себя перевёл – "тор", "Кант" - «ворота Канта». Смущали, правда, слова: кантора, кантата. Но их анализ, он оставил на потом.), поведал:
 - Там всё для этого создано: мягкий свет, тихое журчание воды – это фактически романтический грот для философского уединения! Если бы было такое при античном греке Диогене, он наверняка бы оставил своё неудобное жилище и пребывал бы здесь! А его, напомню, сам Александр Македонский, из облюбованного им старого пифоса (глиняной бочки, по-нашему), вытащить не мог! Так дорог он ему был - дворцы, виллы не нужны! Которые он, мог бы заполучить, запой он по-другому! Или хотя бы - подпой. Забыл бы он, что такое чечевичная похлёбка! Только мысль в другую сторону направь! Или хотя бы язык. Но «ума» ему тут явно не хватало. Ну, сиди тогда в бочке! Или как его там по-гречески и из глины – пифос. По всем Афинам его катал, когда жители ещё к войне с отцом Александра, Филиппом, готовились. «Все делом занимаются и я!» - так любопытствующим Диоген отвечал. Иногда пафосно, иногда сопровождая неприличными жестами и манипуляциями. Чем совсем озадачивал добропорядочных граждан, которые по-другому показывали своё рвение в подготовке к этому патриотическому мероприятию. И никто понять не мог, почему ему, этот пифос, так дорог? Чем ценен ему этот сосуд?! Философским наполнением? Но там, в это время, не было философа – он собственноручно катал эту бочку! Как простой, портовый грузчик! А этих старых пифосов - пустых и наполненных,  в порту, на складах - полно!  Ценности в пустых – немного. Если там, не известный философ сидит! Класса и уровня Диогена. С философом – да! Но пустой сосуд – ценность небольшая.

  Ося внимательно посмотрел Мане в глаза и требовательно спросил:
 - Так чем же он ценен? Конечно же, ты не знаешь!

  Конечно же Маша не знала.

  И Ося открыл ей тайну:
 - А я, могу ответить на этот вопрос - приоткрыть тебе завесу: уединением. Но не простым, не обычным, а  Диогеновским уединением! Им и был наполнен сосуд. Если туда залезть - можно философом-киником стать! И всё в этом мире понять: как оно и есть. Если тебе нужно это понимание - миропонимание, порядок вещей в нём. И чтобы это понять, где сейчас можно уединиться? Только в туалете, заперев дверь изнутри! Поэтому туалет – это любимейшее место философов, где им приходят в голову самые их лучшие мысли. По одиночке и вереницами! Только философы в этом не сознаются. Головной конец их усиленно генерируя, от них высвобождается, как и противоположный - от ненужного. Для этого и было создано такое уединённое строение! А просто отправлять физиологические потребности можно и в любом месте! Так даже удобнее и интереснее – быстрее и разнообразнее. Но для мыслей индивида, непродуктивно. Когда, позднее, в Древнем Риме, подобные заведения для думающей части общества распространились по всей Империи, все умные и образованные люди, ринулись туда! Там велись споры, жаркие дискуссии, создавались партии патрициев и прочих граждан - плебеев! Которые так и норовили наверх в патриции пролезть. Плебей в патрициях! Мещанин во дворянстве! Пусть конём, но в Сенате! И хрен пойми кто, но в депутатах! Эта мечта пронизывает века и тысячелетия. Хочется и всё! А ему: "каждому своё". Ну, что это за утверждение? Оно чем-то таким попахивает! Нет, нужен очень там! На самом верху или где-то рядом. Буду карабкаться и лезть в демагоги, трибуны и новые патриции! А как не важно! Но для этого надо разговоров их наслушаться и рядом посидеть. А где это можно сделать? Только там, в отхожем месте.

  Роль туалета в Истории, открылась перед Машей неожиданно, во всей красе - не так всё просто с ним оказалось! И приоткрывал ей, эту завесу, не какой-то там учитель истории, а её супруг Ося - на её глазах перевоплотившийся чудесным образом в мудрого сенатора тех времён.
  Она даже ойкнула - Ося вдруг подрос на полголовы, шире стал в плечах и остатки волос, обрамлявшие заднюю часть его увеличившейся головы, вдруг поднялись в форме лаврового венка. Появилось даже какое-то слабое свечение из-за него.

  Супруг был серьёзен, как никогда. Он умудрился собрать столько морщин на своём лбу, что Маша даже ужаснулась.
  Правда, они быстро разбежались и Ося не стал больше гонятся за ними, он по-древнеримски вскинул руку(хорошо, что кроме жены никто этого не видел), смело, по-сенаторски подержал её, чтобы все увидели его и замерли в предвкушении чего-то важного.

  Он выразительно обвёл глазами присутствующих и продолжил:

 - Что лучше? Олигархия или охлотическая демократия? Для думающих людей - это не вопрос! Конечно же демократия! Но аристократическая – власть лучших! Что ж тут непонятного? Кто при власти – тот и лучший! Мы же это хорошо знаем. Но задумаемся! А может быть монархия? Власть одного, остальные так, при нём бегают. Тогда какая? Абсолютная или чем-то её ограничить? Сойдёт любой, лишь бы Имперский её вариант!

  Глаза супруги округлились до невозможности, а Ося, ткнув пальцем два раза в сторону ближайшего туалета, заявил:

 - Конгрессмены и сенаторы оттачивали свои пламенные речи там, ища поддержки окружающих, вокруг сидящих. Поэтому и сейчас перегородки в современных туалетах нужно разрушить!

  Маша живо себе это представила. Ну что ж, пусть будет у всех всё на виду, особенно в наш коррупционный век! Особенно у тех ребят.

  А Ося тем временем, просто жил в Древнем Риме. Опять вскинув руку, почти прокричал:

 - «А Карфаген должен быть разрушен!». При любом раскладе!

  Потом сбросил громкость на пол оборота:

 - И соответствующий звук... Где такое впервые услышало свет? Там. Там, в повседневной возне готовились, обсуждались и продумывались законы. Тут же сталкиваясь с экспертной оценкой, рядом ожидавших своей очереди. Судя по многим законам, всё Римское право там зародилось и оттуда несёт свои истоки. А что? Нет? Докажите обратное.

 - Ося, ты ничего не путаешь? – беспокойно вдруг спросила жена, прикладывая ладошку ко лбу супруга и находя его, относительно холодным.

 - Я? Нисколько! – заверил Ося, гордо отстраняясь и приподнимаясь на цыпочки ещё выше, почти на целую голову, прибавляя в росте, - Я же хорошо, в отличие от некоторых, знаю историю! Всё пошло с Капитолийского холма! Там стоял и теперь стоит первоначальный источник всего этого - Капитолий. Его, потом, по всему миру, растиражировали. В нём законы принимали уже в окончательном варианте. А где вся чёрная, предварительная работа шла? Где, я тебе уже сказал! Раскрываю тебе все механизмы скрытые от народа!

  Маша в ужасе смотрела на мужа и не могла поверить, что законотворчество идёт и выходит именно там, в совсем неподходящем для этого, по её мнению, месте.

 - Ну, как? Какого? – торжествовал Ося, как победитель, - Шокирована неприглядной правдой жизни?

  Маша просто не знала, что сказать.
 
  В полной тишине, он добавил:

 - Поэтому о ней и не говорят!

  Маша была обескуражена, тихо поглядывала, не зная, чем цензурным можно было бы возразить - вроде бы возразить надо, а нечем.

  Ося тем временем начал быстро перемещаться в пространстве, добрался до скрытой за дверью, комнаты, о истории которой шла речь и протянул обе руки к ней.
 - Да что там! Вся Великая Империя, в какие бы времена она не существовала, зарождалась здесь! – Ося хлопнул пухленькой ладошкой по дверке, на которой красовались две латинские буквы «WC».

 И здесь эта латынь! И сюда эти латыняне добрались - нигде от них не укроешься! - думала Маня, глядя на непонятные ей буквы и приводившие её в полное замешательство своей неинформативностью.

  А Ося самозабвенно старался изо всех сил:
 - Сколько сенаторов, консулов, сколько патрициев, начинали свои великие дела здесь, отсюда! Тут их осеняло и они становились потом Великими диктаторами, узурпаторами, а затем и Императорами. Даже к маленькому ручейку власти только пприбади, он тебя живо утянет и смоет.

  Супруга пребывала в нерешительности: "Вот ведь какие опасные бывают эти ручейки! Не "заливает" ли он? Ах, Ося-Ося".
  В её глазах читалось: «Что же это такое? Как бороться с этим? Может быть к доктору...».

   Тут её супруг стал ещё донимать вопросами:

 - Теперь ты поняла, что это за место? Где рождаются все великие идеи? Где начало всех великих начал?

 «Неужто правда там?»,- уже подумала Маша и засобиралась проверить это на себе, но не с Котлером, а с Флобером или Бодлером, которых ей насоветовала одна очень приятная дама. Та, очень образованная, с которой она посещала более пристойное место – фитнес. Это место, где по её мнению, разговаривать с людьми, пусть даже очень умными, о чём-то спорить, было куда приятнее.

 - Пойми меня правильно, – потребовал муж, думающий о большем, чем кажется на первый взгляд, сознаваясь, - там всё выходит. Наружу! Всё, что в тебе есть!И ты свободно опустошаешься от ненужного. Там обнажается твоя сущность и не надо ни перед кем прикидываться, соблюдать условности и приличия. Там, ты естественен - таков, как тебя задумала природа и на что ты в основном годен. Всё, для чего ты живёшь; на всё, на что у тебя хватает ума, раскрывается именно там!

  Маша, чтобы избавиться от нахлынувших ассоциаций, стала быстро вспоминать, куда сунула эти книжки, чтобы взять их с собой и проверить – так ли это на самом деле.
 
  А Ося продолжал самозабвенно рекламировать «плодотворное» место мыслителя, образно пребывая там, в кругу, наиболее признанных философов:

 - Там, в соответствующей обстановке, беседуешь через время и пространства с разными, умнейшими людьми. Общаешься с риторами - признанными мастерами дискуссий, с подлинными демагогами – словом овладевших широкими народными массами, их более слабыми умами. Вот философы - какие умнейшие люди! И все перед тобой.  Можно даже спорить с ними, что-то доказывать. Например, картавому Демосфену! Тому, негармонично развитому, не по-древнегречески уродившемуся в тени гераклов и аполлонов, что со штормовым морем дискутировал! В рот камней набрав! Тренировался толпу перекричать и других, подготовленных ораторов. Вот ум-то! Который, для того, чтобы нервно плечом не дёргать - меч остриём вниз подвешивал и под ним стоял. Стоял и заставлял себя не бояться, а непослушное плечо - не дёргаться. Раз оно не подчиняется вышестоящей голове, получай укол мечом! Наполучало - поумнело. Больно конечно и Демосфену, но методика работает - а то ишь, плечо самостоятельно задёргалось. Слажено всё должно работать - усмирили взбунтовавшийся член. На что только не пойдёшь, чтобы народу понравиться! Какие люди были! В общественных собраниях. А я такому: вот тут ты не прав! И логикой его, его же, древнегреческой - у них же её изобрели. У нас она давно на спад пошла, вот я с ними, профессиональными мыслителями, в дискуссиях её и тренирую. Глянь, Демосфен и здесь. И, пожалуй, там -  вот мои аргументы! И много, кажется, где ты поднаврал, лишь бы себе карьеру сделать. Горлом берёшь, лишь бы дешёвой популярности набраться! А ещё философ считаешься! Древнегреческий! А давай в дискуссии на логику опираться! Как у тебя с ней? Не очень? Глянь-ка на себя! Да ты и фигурой-то на древнего грека не похож!
 
  Маша даже воочию увидела его перед собой вместо супруга. Он вдруг где-то потерялся - перед ней стоял мудрый философ, забивающий умом любого, такого же. Но потом Ося сразу же нашёлся - пискнул что-то на высокой ноте и начал пыжиться, напряжённо вглядываясь в Демосфена, как бы видя его где-то неподалёку и даже слегка пугаясь от вызванного образа.
  От того бедный Демосфен ещё сильнее картавить начал! Совсем уже не по-гречески и очень знакомо. И уже вторым плечом задёргался, как и Ося в зеркале.
 
  Но мираж быстро рассеялся, оставив Машу опять один на один с супругом - прежнего, повседневного вида.

  А Ося воодушевлённо и самозабвенно продолжал:

 - Повернёшься к другим, его коллегам, выхватишь за полы хитона из толпы таких же, похлопаешь по плечу и скажешь: «Сократ, ты мне друг? Да? Говори! Ну, скажи! Мы ж с тобой философы. Да? Наконец-то. А теперь скажу я: но истина дороже! Я тебе прямо в глаза, вот что скажу: хоть ты мне и друг...».
 
  Сократу, другу Оси, понятно, не чем уже возразить. Для него, понятно, дружба дороже.
 
  Хотя почём она конкретно? Не всегда понятно.

***

  Машу это сильно удивило: пойманный и правду Сократом оказался! Из зазеркалья заискивающе так в глаза смотрит, как бы спрашивая: «Что может быть дороже дружбы? Настоящей дружбы? Бескорыстной».
 
  «Истина! Объективная и всепобеждающая» - настаивал Ося, оборачиваясь уже к появившемуся невесть откуда, Платону, в другом зеркале, - Правда, её истинной стоимости я не знаю. А цена есть у всего! Она мерило всего - бесценных вещей не бывает! Могут быть не оценённые, временно или некому не нужные! На данный момент. Надо бы тебе, прежде чем серьёзно дискутировать, у Диогена спросить - он всё знает! Пол жизни в бочке у рынка просидел. А перед этим, по молодости, в таких финансовых операциях участвовал, что в тех местах, ему больше и появляться нельзя! Может, ты знаешь? Из какой он семьи? Кто папа его был? Какой профессии? Не совсем как бы греческой...

  Платон мялся с ответом. Было понятно, что он тоже этого не знал, хотя спорил с ним постоянно.

  Ося с гордость закинул полу длинного, домашнего халата на своё плечо, чудесным образом превратив его в одеяние древнего грека. Мешали только трусы не греческого покроя и рисунка. Их цветочный орнамент, антикризисного эконом класса, уводил мысли в другом направлении.
  Фигура, ноги, живот - тоже были далеки от древнегреческой классики - Геракл, Аполлон, имели другие. Что наверно б порадовало Демосфена - не он один такой!
  Но верхняя часть лба - оттуда, из Древней Греции. А это уже главное.

  Ося прочно вошёл в роль, морщил ту, сходную часть и гонял появившихся старых греков, мудрых только для своего времени:

 - Платон, ты тоже, давай, выходи сюда! Тебе, как и Диогену, надо заняться "переоценкой ценностей"! Но не как он по-началу! Как потом и глубже!

  Платон растерянно смотрел на Осю - такой крепкий орешек ему ещё не попадался!
  Серьёзней Диогена, этого "сумасшедшего Сократа", в дискуссиях, у него никого не было. Поэтому он решил немножечко схитрить, воспользовавшись наработками своего коллеги "по цеху", благо что тот выдавал только мудрые вещи. Платон уже приготовил Диогеновское: "довольствуйся тем, что имеешь".

  Но Ося твёрдо взял инициативу в свои руки:
 
 - Крепок в плечах? Бороться не будем! Знатного происхождения говоришь? И по папе, и по маме? Ах, эта спесь твоя! Мало её Диоген топтал? Скромность же украшает! Тут бы мы померились - кто дольше в бочке просидит на овощах! Ты даже сам их не мыл, когда в рабстве у тирана Сиракуз сидел! Кстати, Архимеда там не видел? А, по времени не попал! Но тоже оставим это. Ты лучше скажи, что ты с идеальным государством поднапутал! Почему у тебя, бесправные рабы в идеальном, то есть, правовом государстве, оказались? Откуда могут появиться рабы в правовом государстве? Ну разве что самая малость, как у нас в девяностых. Это с чьих слов ты списал? Кто тебе это напел? Египетские жрецы? Сектанты! Масоны с циркулями и угольниками! Ты с чего голоса запел? Им бы только голову одурманить и обобрать! Жалко, что ты не в Древнем Риме родился! И до восстания Спартака не дожил. Он бы тебе доходчиво объяснил: о роли рабов в государстве. Знаешь эту историю? Ну-ка, кто тут у вас из историков? Один Геродот? И ты про Спартака не слыхал? А ещё отец Истории! Или как там тебя ещё называли? Неприлично в нашем обществе произносить? Да ладно тебе, назовём всё как есть!

  Ося вспомнил, что возможно супруга, не совсем осведомлена об упомянутых фигурантах, о мыслях и деяниях их, некоторых нюансов их жизни, неинтересных для широкой публики. Кроме, разумеется, Спартака – судя по лозунгам, чемпиона.

  Почесав визуально увеличившийся, свой лоб философа, Ося спросил жену:

 - Знаешь Платона?

 - Еленина? – уточнила она. Сразу же, практически не задумываясь.

  А Ося погрузился в думы. Теперь сам не зная, что сказать.

  Не дожидаясь ответа, его Маня дала свой:

 - Слышала, соседствовал он тут! Недалеко, через пару домов, на соседней улице. Сбежал, благополучно. За границу! Не ночью, как тот же философ - Ленин - финляндскую по льду перешёл. Платон спокойно уехал. Как и многие, каких тут почему-то не хватают. Но зато потом в международный розыск объявляют! Шум поднимут! Разумеется безуспешно. При оформлении международных бумаг, что-нибудь поднапутают. Бумажку какую-нибудь не дошлют. Не умышленно конечно, не за деньги, а так, по своему разъе... раздолбайству! Там ещё тех раздолбаев держат! Тех, что страну проср...  недоглядели. А там, на Западе, их, понятно, жалеючи, обратно не выдают - убежище им, отстойник. Чтобы тут их в застенках не пытали! Как у нас пытать умеют, читал наверное? Да вот, даже недавно! В ханстве в этом... Кадры такие сидят, ещё с Малюты Скуратова! Даже в простых отделениях милиции есть.

  Ося деловито перебил:
 - Скоро полиция будет! Как на Западе. Не надо нам Малюту Скуратова! Как нибудь без него!

 - Думаешь, их растеряют? - почему-то озаботилась Маня, вспомнив про своего племянника в органах, который только начал там осваивать премудрости этой профессии и подумывал о самостоятельном приобретении хорошей импортной машины.

 - Не волнуйся, - успокоил Ося, понимая за кого она волнуется, - с перспективными кадрами и уже проверенными, они расставаться не будут.

  У Маши отлегло и она подхватила с незаконченной темы:
 - И рукавицы шить не заставляли! Принуждение к труду - это аморально! Это рабство. Каково в нём свободному человеку, который привык всё и всех покупать? Этот Платон сейчас в Лондоне живёт. Хвастается там, что из обезьянки, кого угодно может сделать. Там все такие собираются! Хвастуны, опальные неудачники - но с прихваченными деньгами. Англия радушная страна, если клуб у неё футбольный купишь! Или предприятие, на ладан дышащее. Или домик, побольше - переделанный из крепости бывшего аристократа, в прах проигравшегося. "Мой дом - моя крепость!". Всё! Нет крепости! Специфика такая у страны – всех самых «умных», пронырливых, переигравших всех, даже себя, собирать! Соберёт она их и любуется - вот они, прохвосты! Англичане их не опасаются. Считают себя не глупее их - это там, у себя ты можешь что-то втюхивать и пургу гнать. А тут тебя и слушать никто не будет - прожигай вывезенное и думай, как ещё подвезти! Ну пусть вместе живут, там им место. Те там смирно сидят, только иногда, между собой грызутся - судятся по местным законам. А англицкие судьи многих наших вещей недопонимают и не учитывают. Так как давно устарели – некоторые по нескольку веков существуют! Ещё с тех времён, когда англичане опасных овец разводили. Очень опасных, скажу я тебе. Пасли их, сама не знаю как. Но очень их любили. Содержали, несмотря, на людоедские замашки! Помнишь, в школе учили: «овцы съели людей». Жрали их массово, так что селяне в города побежали! Там за стенами прятались и становились буржуа! Буржуями - по-нашему. Тоже ведь загадочна,  таинственна английская душа! Непонятна сердцу нашему. Про мозги, я даже не говорю! Овцы их едят, а они на них глядят! Да ещё их пасут! Жуть!  Ладно бы они овец, а то, взбесившиеся овцы – их! У них и коровье бешенство присутствует. Жутко как-то становится! Бешеные коровы, набычились и тебя окружают! Рога к земле пригнули, копытами землю роют - вот-вот бросятся! Обычно, только дикие животные так себя ведут. А у них – домашние! Совсем другой мир!

  Ося смотрел Маше в рот, ожидая оттуда ещё подобных удивительных новостей.
 
  Та не заставила его ждать, продолжив:
 - Их мир перевернулся и застыл в своём развитии. Кто, как разбогател? Непонятно. Как, кто богатство обрёл, так в этом состоянии и пребывают. Ни тебе своих Абрамовичей, ни Биллов Гейтсов. Только импортируют их! Хотя Гейтс этот, самый богатый, к ним на ПМЖ, не смывается! Там, где-то у себя живёт. Зато из России, валом валят! Хоть в отличие от Гейтса, с языком местным, проблемы имеют большие. Как у некоторых восточных людей, ищущих, где бы получше пристроиться. У себя, зачем райский сад на земле строить? Лучше его где-нибудь найти. Обрести! Готовым. И туда! Там и пристроиться.

  Это Осю почему-то совсем не удивило. И Маша, видя, что не производит должного впечатления этим фактом, усилила тезис о перемещении и концентрации богатых людей, фактически подходя к научному открытию – закону перераспределения их в мировом пространстве. Мир развивается, динамично, неравномерно, иногда, драматично и кроваво.  Особенно наш – где столько мультимиллионеров, миллиардеров в одночасье появляются! Здесь, поначалу вроде бы и невзрачные, на первый взгляд людишки - не обременённые чем-то таким, ни внутренне, ни внешне, являются в этот мир в новом статусе! И затем, в соответствующие места, перераспределяются – в одном месте богатства обрёл, в другое перетащил! Ну и сам - туда.

  У них, у англичан, бриттов и даже почему-то «великих» бриттов с того манящего острова, иначе. Всё застыло, как их темперамент. А так же юмор. Где надо тонко намекнув, знаком подавать – начинайте смеяться.  Традиционный, тонкий юмор. Можно сказать – тончайший, неконцентрированный, с малым его содержанием. Ненаварист и предельно диетичен. Так, небольшой юморок на ровном месте.  Хи-хи, не более. Уже можно, уже пора. Но негромко, дозировано, сдержанно – не гоготать, не ржать как лошади. А то надорвётся, порвётся, пропадёт! Предельно осторожно надо к этому делу подходить. Он, даже называется так – тонкий английский юмор. А где же толстый? Толстого нет и не было! Только тонкий! Очень тонкий. Такой, что и не всякий заметит – очень тонок! Практически незаметен для остальных невооружённым глазом. Нужно время, специальная подготовка, традиции, выработка понимания.
  В деловой жизни также. По их английским законам, с их налогами, за ночь из грязи в князи не выберешься, не попадёшь, хоть объюмарись. Возможно их законодательная база мешает, явно устаревшая. Мешает и не меняется! Консерватизм тормозит их развитие вперёд, ещё дальше, в придуманный ими капитализм! В самые его недра.

  Английские и британские островитяне на отшибе Европы, даже ещё в монархическом режиме пребывают! Нравится он им, на удивление.
  Королеве кланяются, лорды, герцоги по улицам разъезжают! В своих палатах сидят! Наших-то, подобных, давно из них вывели. Кого сразу, тут же порешили, а кто-то к ним успел убежать. Они там - мы здесь! И ничего, без них живём - нефть, газ им качаем. Кто-то правда пытается их место занять - но это так, даже не пародия - равенство восторжествовало!
  А кто-то из английских лордов, даже ещё и на тюках шерсти сидит! От тех злосчастных, кровожадных овец. Поэтому, и новых капиталистов у них, прибавляется, в основном, за счёт миграции. Особенно от нас – свежих, неокапиталистических экземпляров поставляем, полностью упакованных. Им там простыми людьми побыть хочется! Под королевой, лордами походить.
  К нам, нищие едут, а к ним уже, состоятельные! Потому как у нас, условия для обогащения лучше – если возможности есть, бери, что хочешь! И сколько хочешь.
  Лучше, то лучше, но не для дальнейшего проживания в богатом состоянии – очень много бедных и завистливых. А у них, наверное, предпоследних - мало. А последних, вообще – нет?!

  Осю это сообщение удивило и порадовало, в таком случае, риэлтерский бизнес пошёл бы значительно лучше! Нет бедных! Нет бедных – у всех есть деньги на жильё! А это уже – бизнес для расторопных деловых людей – быстро что-то предложить! Надоели соседи, разругался с ними – есть возможность – поменяй их! Появляется желание часто их менять – это то, что надо! Острые, непримиримые конфликты между соседями – движущая сила риэлтерского бизнеса. И это нашло чёткое отражение в его вспыхнувшем взгляде. Его глаза загорелись внутренним огнём, внезапным пламенем, подобно процессу в топке старого паровоза, наполненного углём и желающего стартануть в гонку с электропоездами с отключенным электричеством.

  Маня, видя в глазах мужа страстное желание, переехать в страну, описываемую ею в платоно-еленинском духе, успокоительно погладила его пухлой, но крепкой и увесистой ладошкой по щеке, назидательно напоминая:
 - У нас для постоянного проживания ещё условий нет! Но власти стараются, многое уже делают, в том числе и в нашем посёлке – голодранцев уже не увидишь. Который день, а в нашей помойке, ещё никто не роется! Помнишь, сколько раньше было? Не успеют одни поковыряться, уже другие бредут! Проходной двор, к лицам не успеваешь привыкать! Попадались даже прилично одетые. Один с породистой собакой приходил – кормил её там. Отпустит её, а она в мусорном баке, сама копается, пакеты рвёт. Такой бедлам после неё, грязь, антисанитария. Его коллеги, ему неоднократно, даже замечания делали. Причём, в самой доходчивой, грубой форме – трудно было не понять. Трое, даже избили его, вместе с его собакой. Потому как та, не давала им толком отсортировывать мусор, норовила в их работу, хаос вносить. А порядок должен быть везде! Тем более там. К тому же, его проныра, находила первой и съедала самое ценное – колбасно-мясное. Причём натуральное – соевое не жрала! И вот, что примечательно: колбаса, иногда самая дорогая попадалась. «Вся в упаковке» - как деятели помоичного рынка утверждали. Громко так, выдавая за свои основные достижения. Я им, даже, замечание сделала: «Граждане, постесняйтесь! Ну, нельзя же так шумно об этом орать. Понятно, что в прежние времена, никто бы вам, ничего подобного, на свалку не выкинул! Но радуйтесь поспокойнее, сдерживайте себя, свои эмоции – всё же для людей делается». А они всё равно, как дети! Азартно так копошатся! Всё перероют и хоть бы раз, кто бутылку с водкой, или, чем другим, таким же, пусть похуже, выкинул! Никогда! Ни разу не находили, за их приличный стаж – всегда только пустые бутылки от неё! Хотя, ты сам знаешь, стоимость колбасы и водки не сопоставима! Но более дорогой продукт, в помойке, мы находим, а более дешёвый - нет. Парадокс! Будь у меня экономическое образования, я бы мимо такого факта не прошла  - стала бы диссертацию писать об этих коллизиях!

 - О ком? – машинально спросил Ося.
 - О коллизиях, коллизеях. О коллизеях рынка! – пояснила Маня.

  И хотела, уже было пояснить, где она раздобыла таких слов. Но по супругу, по его живой мимике, стало видно, что его интересует другое.

 - Удивительная отрава, этот этиловый спирт! - вставил Ося, попытавшись понять, что стало с бедной собакой и её хозяином.

  Судьба человека и его четвероногого друга его захватила больше:
 - А что с теми, двумя? Как всё обошлось?

  Маня охотно пояснила:
 - Тех? Любителей беспорядка на помойке, антиобщественный элемент? Увезли. То ли в больницу, то ли сразу, в морг. Но на разных машинах – их сортируют по разным ведомствам. А те, трое, что пытались их образумить, по-своему конечно, тоже, что-то пропали. Хотя, я считаю, что они правы - они устанавливали порядок! Порядок на той помойке. Он должен быть везде! Раз сказали, два сказали! Ну, сколько можно? Как говорят наши немецкие товарищи, которым мы газ, удачней всех продаём: Порядок должен быть! Как ты говоришь, это по-ихнему будет? Ор… Орд… Орду эту?

  Но тут Маша вспомнила, что далеко отклонилась от первоначальной темы, вспомнила о лежащих в туалете, книгах и поняла причину длительного пребывания в нём, Оси. Она-то списывала это всё на хронические запоры, из-за стрессовой и сидячей работы супруга, а всё оказалось гораздо сложней – плохо сложилось взаимопонимание с автором книги, его персонажами и он погряз там, в сплошных, может даже грязноватых, дискуссиях.

 - То-то ты, там, подолгу закрываешься! С этим самым Котляром! Никак с ним не договоришься, не наспоришься? И он тебе, дальше двадцать первой страницы, не даёт, идти! – озвучила мысли Маша, которые только что стали до неё доходить, - У меня тоже иногда так бывает – читаю, читаю, а смысл не доходит! Мысли где-то далеко блудят, не подтягиваются, хоть что делай.

  Но вдруг спохватилась, вспомнив две брошюрки, подлезшие под Котляра, как бы, невзначай, вынужденно. Прячутся под ним, сиротливо, краешки и уголки только показывают, подавляя в себе желание, вылезти и почудить. Так бы прямо и выскочили из-под него, из-под его авторитетного пресса и опёки. Дали бы тут жару, сенсаций, в той же самой науке, которую оседлал Котляр! А потом бы самим улегшись на него, давай, давить своим легковесным авторитетом, покрывая его объёмистую солидность, своей яркой и тощей броскостью. Жесткая диета, недокорм, против явного переедания. «Капитал» Маркса, против его же брошюрки с призраками - «Манифест коммунистической партии». Тонкое и толстое - в неразрывной связи диалектического устройства мира, дуализм явлений на практике.

 - А книжонки эти, тощие, зачем туда приволок? Не похоже, что их мудрые философы писали! - заметила Маня, упоминая те, две брошюрки, не вдаваясь в текстовые подробности, но предполагая по «обёрткам», что в них можно понаписать, - Солидные люди, так мало писать, не будут! Да и в мягкие обложки не полезут, не будут ими оборачиваться.
  Её муж, Ося, поднаторевший в риторике, не уступающий в ней, любому сенатору Древнего Рима, в любом, специализированном для этого, общественном месте, начал умственно уставать, непродуктивно истощаться.
 
  Уже начинала болеть голова, и он справедливо заметил:
 - Ты мне дашь сегодня поработать? Где угодно! На благо семьи, спокойно и плодотворно.

 - Дам, всегда, пожалуйста, - не стала больше возражать Маша, переключая супруга на конкретное, - иди, работай, разрабатывай план продаж попугая! Хоть по тем брошюркам! Которых, самих-то не продашь, разве что, через сетевой маркетинг с их брехунами! Или в электричке, как средство от чего-то, что тут же проверить нельзя! Действительно нужен план - готовь его тщательно! Людям миф, сказка нужна!  Что он, склочный попугай, сказочно хорош, умён и кому-то, «до-зарезу», нужен. Что эти качества, если кто-то и не заметит, то они у него постепенно раскрываться будут. Показываться время от времени, только ожидай! Главное – терпение к нему. И, эта самая, как её? Толерантность! Давай, действуй, от этого зависит наше спокойствие и благополучие.
 
  Воздев к потолку глаза и сложив молитвенно руки, она театрально, как лучшая провинциальная артистка, имеющая определённый вес за счёт местного, единодушно и принародно выбранного верховной волей, генерал-губернатора, почти пропела:
 - Прощай птичка, прощай! Мне кажется, что счастье только и ждёт, когда эта птица покинет наш дом. Оно тут же впорхнёт в него и поселится навсегда.

 - Я над этим подумаю, всё не так просто, – предусмотрительно начал соглашаться Ося, улавливая в голосе своей супруги приятные нотки меццо-сопрано и предчувствуя осложнения с попугаем.

  - Я тебя попрошу, думай только быстрее, - удовлетворённо вздохнула жена, не скрывая нахлынувших чувств, коварно подмигнув попугаю, синим глазом, намекая на прощальный вечер тет-а-тет.

  Сделав, наконец, очень довольное лицо, окрылённая мечтами, она упорхнула, слегка припадая на затёкшую ногу, искать интригующих и многообещающих Флобера и Бодлера, с большим внутренним содержанием, никак не меньшим, чем у Котлера.
  «Французы, чёрт их побери, посмотрим, на что они пригодны. Поглядим, что можно написать, устриц или лягушек в вине наевшись» - подумала Маня растворяясь в нахлынувших мечтах.

***

  Не очень азартно ткнувшись мордой, то в одну, то в другую, наполненную миску, усатый и полосатый любимец хозяйки, запив съеденное, свежими, только что налитыми из пакета, сливками, решил сделать необходимый променаж. Надо заботиться о здоровье и не терять форму! А то быстро так, окончательно разжиреешь, что физически будешь, ни на что, не годен.
  Кот, едва протиснувшись, в проделанный, специально для него, проём в двери, расширенный под его теперешние габариты, поводив ушами, носом, сразу направился вглубь территории, подведомственной только ему, походя размышляя:
 «Пройдусь по мышам, а заодно всё осмотрю, досконально. Вчера запах новый был, видимо кот какой-то объявился. Ходит тут, когда меня нет - пометил мою территорию. Как он посмел? Наглец! Проучить надо. А может и мышковать в мой сад пришёл!? Я ему тут устрою охоту! Отучу сразу, пол шкуры здесь оставит. Справедливо и по заслугам. Мне явно вызов бросил. Если он мне тут «помогать» будет, мышей ловить, я что хозяйке, для отчёта, таскать буду?! Какие доказательства моих заслуг? На луг за мышами пойду? Буду там за ними гоняться у всех на виду, как некормленый дурак. Или в лес попрусь, что за прудом и дальним оврагом? Или ещё куда подальше? А может опять соседских, ручных хомяков воровать начну? Тут одна, странная на вид, баба, опять завела - на этот раз, каких-то, очень мелких, чудных, джунгарских! Поверят ли, что такие, к нам в сад прибежали? А почему бы нет? Кто сейчас только по улицам не бегает! Кого только не встретишь и откуда! Проходной двор. И эти заразы, завелись целой бандой. Принесу их нескольких, если что, сойдут за одного, нормального. Да, пожалуй, прокатит, если их посильней разодрать! Но нет, хватит лазить туда! Что за острая необходимость? Итак, от мастиффа того, слюнявого, еле слинял! Хомяка добытого с трудом, того, настоящего, отожравшегося, чуть по дороге не потерял. Толстый он зараза, как засидевшийся депутат двух созывов! А волочил его, аж на дерево. Я что им, леопард? По деревьям, с добычей лазить! Те крупные  долазились - по стране, на воле, всего двадцать штук осталось. Остальные импортные, помельче, по клеткам сидят. Хватит, хватит с меня! Надо иные пути искать. А этот кот, самозваный, пусть проваливает! «Конкурент» мне нашёлся? Пусть только появится, самого на корм, крысам, пущу. По-идиотски раскрашенную, бестолковую птицу, «двуногие», непонятно за что кормят. Голоса их бесталантно перевирает, коверкает, как может, а им это нравиться. Несёт такую околесицу, такую «пургу»! Я так заливать не смогу, болтливости нет. У людей поговорка о бездельниках есть: «мышей совсем не ловит». Так это про него. Даже, если очень захочет, никогда их не поймает! Пригодности, пользы от него - никакой! А я? Я, совсем другое дело! Ловлю мышей. Постоянно! Ежедневно! Так что – мне, пожизненно, этих наглых, серых тварей ловить, а нет – на шапку! Вон, у хозяина - зимняя, точь-в-точь из моего зада сшита! И хвост полосатый, как у меня, был. Он всем талдычит: «енот, енот». Врёт! Врёт енот собачий! Из кота! Возможно из предшествующего. Краснеет, как рак варёный и всё равно врёт! Даже глазом не моргнув - хороший торгаш! Что есть, то есть! Обманывать продолжает при всех обстоятельствах, хоть к стенке припри. Заврался совсем, запутался, логику потерял, а всё на своём стоит. Даже жене, своей родной - такие сказки рассказывает! Вон про «калину», какую заливает: «Машина отличная, во всех отношениях, под наши условия приспособленная, максимально адаптированная! Всё просто и надёжно! Пусть мама твоя, её, непременно себе, купит. Умная вещь, для умных людей! Кто в этом разбирается. Понимаешь?». А сам? Сам только на дурных немецких и японских ездит, с коробкой – автоматом и климат – контролем. Ему, зачем климат контролировать? Он кто есть-то? Да ещё кнопками на руле и жутко большим мотором! Это же бешеные монстры, а не машины! Хорошо, что от массового покупателя, двойной ценой, пошлинами и прочими денежными барьерами, этих монстров, защищают. А я, на фоне этих дорогих вещей, кто? Жалкий, серый мышелов, замена простенького механического приспособления или химической отравы».
  Так, упрощенно и примитивно, рассуждал необразованный кот, не зная своей стоимости в рублях и долларах, в живом, разумеется, виде.  Пребывал он в полном неведении, полагая, что его ценность - в рабочих качествах, а не сам он по себе, благодаря своей породе и родословной. Да и откуда ему знать, что если он отдельно от шкурки, то шкурка, тьфу, копейки. Только на китайскую подделку, под  их «енота», сгодится. Мясо и того хуже - только на шаурму,  в ларьке на рынке! И по документам на неё, даже тушку совсем другого зверька нужно указывать.
  Без знаний рынка мехов, особенностей современного общепита, полагаясь лишь на здравый смысл, Мейн Кун, можно сказать, был в полном неведении о своей ценности. Да тут ещё, генетическая память подводила, твердя изнутри, для чего нужны были его предки, неискоренимые враги крыс и мышей. За что кошек кормили и держали люди при себе, допуская в свои дома, называя «домашними»? Самые «умные» существа на Земле, не доверяли создателю (хотя и не все) - меняли кошачий экстерьер, расцветку и длину шерсти, приноравливали на свой вкус, подстраивая под внутренний интерьер своих жилищ и свои капризы, видя в них только пушистую игрушку, способную ловить мелких, докучающих, серых вредителей.

***

  «Фу ты! Ушёл котяра и дышать, сразу, стало легче!», - аж присвистнув, выдохнул попугай и возобновил мыслительный процесс, – «Сколько такой протянет? Ведь совсем молодой. Хоть говорят – «кошачий век недолог», а ведь не дождёшься! Ждёшь, ждёшь и сам, если не от зубов, когтей такой зверюги, то от инфаркта, глядя на эту коварную рожу, загнёшься. Отравить бы! Только чем? И как? Вот, если бы хозяева, были благоразумнее и для охраны своей собственности, неприкосновенности жилья, собаку завели! Бойцовскую! С кашачьей непереносимостью. Сверепого кабеля или суку-антикашатницу. С самой зубастой пастью - как у акулы или крокодила! Такого кота же, наверное, не всякая и возьмёт!? Как бы она, такого цапнула! Ещё сонного, прямо с утречка - чтобы день хорошо прошл. Увижу ли? Нет, нет, не дождусь. Что остаётся? Бежать! Лес недалеко, а там пролететь немного, попархать с мотыльками, бабочками, глядишь и родные края, Чёрный, пречёрный континент (Наверное, чернозём вокруг?). До него рукой подать. Очевидно, сразу, за Чёрным морем. Неслучайно ж его так назвали, связь какая-то есть. Те ещё летуны – утки, туда летают, отдыхать. Хотя плохо это делают. Да что там - совсем не умеют летать! Тела жирные - крылья маленькие! Мельтешат ими, чтобы в воздухе, хоть как-нибудь, удержаться. А туда же, на отдых, в Африку, давай летать. В год по два раза - туда и обратно. И ничего не боятся! Никто их не страшит. А там есть кому! Там бегемоты, крокодилы, самые крупные, сидят в реке и поджидают - антилопу, зебру в момент утащат. А уж мелочь всякую – один раз, пастью хлопнуть! А эти пасти их, как чемоданы у хозяйки. И всё равно, утки эти, их, не боятся! В Египет регулярно летают, по их, самой длинной реке,  поплавать. Экстремальный туризм с крокодилами, бегемотами, испытать! Вот бы коту такой экстрим устроить! Побыл бы он таким туристом, в речке тоже поплавал. Или по бережку, поближе к водичке, погулял! Эх, утки, утки, кота бы к вам! А я что? Тоже, туда полечу. Я кто среди птиц? Внешне, хотя бы? Почти сокол! Только побольше и покрасивее. А сокола с утками, в полёте, не сравнить! Как летит, как высоту набирает! Слетать туда, обратно, ему-то - тьфу! Как два пальца, об асфальт! Обкатать. Хотя, обратно не полечу! Хватит, нажился тут в ваших, холодных краях! Блекло здесь, тускло. Всё буквально  осточертело. Солнце по-хорошему и трёх месяцев в году не светит. Остальное время, так, иногда, только из-за туч, облаков, подмигивает. Мол, не пора ли «на юга» слетать? Почтил вас своим присутствием и хватит! Довольно. Живите с котом! Хотя кот тоже нездешний, из штата Мен порода. Из Америки заразу завезли! Всё оттуда! То жука колорадского, которого, ни одна порядочная птица не клюёт - с юго-запада Америки притащат. То кота бесполезного, урода гибридного - с северо-запада! Что-то там ещё - со среднего Запада, сейчас и не помню. Но главное с Запада и ничего путного! Или путное, ещё в пути? Вряд ли. Всё хорошее вывели и по резервациям распихали, осталось одно непотребство. А вот его – ходом, на экспорт! Получается, вся напасть с Запада! Ничего полезного, оттуда не прибыло. Правду говорят - дикий Запад! Даже в Америке, если что хорошее и есть, то только на Востоке, где таких котов не разводили. Но, всё равно, животных в дикой природе, уничтожили. А вот, толи дело, Африка! Чудо! Она, как огромный Ноев ковчег, переполненный милыми зверушками, слонами, жирафами, антилопами-гну, плывёт в будущее. И, в конце концов, приплывёт, всё вокруг, своим добром, заполонит. Все дети природы, все там как-то уживаются. А какое их многообразие! Одних мартышек, макак, гамадрилов и шимпанзе, сколько! Каждый на своей ветке, кто повыше, кто пониже сидит. Гориллы чего стоят! Огромные, как медведи, орут призывно, свободолюбиво по груди себе барабанят – природные барабанщики. Говорят, правда, что их, почти всех, люди местные поели. Но это всё, кажется, навет. Пустые домыслы. Какой человек, обезьян жрать, будет? Это ж почти каннибализм. Как ни крути, а какая-никакая родня - друг дружку они, есть не будут! Да и вообще, им что, там, кушать нечего? Лето круглый год, всё растёт! Если выращивать что-то лень, залезь на пальму, да сорви! Чего там только нет?! Говорят, даже хлебное дерево произрастает, само по себе. Не удивлюсь, что и готовые булки на нём, всегда имеются. Висят, только рви. А как по-другому, такое видовое многообразие, без соответствующей кормовой базы, объяснить? И что? Они, друг дружку, по «пищевой цепочке», едят? Нет, такого не может быть! Иначе они бы все, давно, друг дружку, съели! А где разнообразный, животный мир в полноте своей, ещё остался? Только в Африке! Так, что смело к мартышкам! Пусть глаз радуют, весёлые, сытые, довольные. И смышлёные, как в «Докторе Айболите». Кстати, почему он доктор? Учёная степень у него? К тому же он на животных специализировался! Значит – ветеринар! Ветеринар Айболит! Он на дереве сидит, на него все смотрят, снизу вверх – кто плотоядный, покрупней, облизывается. Картину вижу: носятся макаки, мартышки везде снуют и норовят, непременно, что-то доброе и хорошее сделать. Жаждут – прямо горит всё у них. Поэтому я туда, к себе, на историческую родину, полечу. Где, судя по здешним, местным фильмам и мультфильмам, из нездешнего телевизора с чудным, «сонным» названием - если без белого человека, пирата по своей сущности, то полная идиллия царит. Гармония процветает, как среди животных, так и среди местных, тёмных, но красочно раскрашенных людей. Те, там, увлечённо пляшут, поют под барабаны, потрясают копьями, иногда с воплями и криками, но незлобиво, больше для антуража. На самом деле всё чинно, мирно и только, символично. А вот, как белый появится, то всё – сливай воду. Тут уж пляска с автоматами начинается и прочей, далеко стреляющей, дребеденью. И она уже чёрному очень нравится, флаг у белого увидит и себе тоже придумывает, а на нём «стрелялку» рисует - хотя бы для того, чтобы соседей, не получивших ещё её, попугать. И уж такой соблазн её опробовать, охватывает, что и сдержаться нельзя. Вместо мирно попыхивающего, вечернего костра – взрывы, паника, все дёру в разные стороны. Вот такой он, белый, что со своими «подарками» приехал! С «плодами цивилизации»! Ну, точно Бармалей. Местную идиллию тут же нарушит, подпортит, извратит. А потом уж она не воцаряется, процесс необратимый, не выздоравливается. Даже, если всех белых выгнать или что в пустую гонять - съесть. Чтобы некоторых их качеств себе прибавить. Но что толку? Процесс в глубь пошёл и самый сильный деревенский колдун не поможет. Черный, однажды совращённый белым, в сторону от природы, уже как белый, по-ненормальному жить хочет. Все плохие повадки его копирует, перенимает. В основном, только плохие! Хорошие есть, но их немного, они скучны и неинтересны для него, а некоторые глупы и трудоёмки. А плохое, легко и приятно. И поэтому быстро схватывается! Например: вместо того, чтобы камнями кидаться или палкой, бывший «дикарь», из привезённого белым, ружья стреляет. Удобно? Для тех, кто стреляет – да. А для тех, в кого? Попробуй, за колючий куст спрячься! Или улети! Шанс велик? Уползти то трудно! Ну и что это за жизнь? Будет ли, после этого, многообразие в природе? Не будем все пессимистами - будет! Но такое же, как там, откуда такие «учителя», с «палками – стрелялками», прибыли. А вот привезённую, бесплатную еду, местный, тоже гомо сапиенс, не учится перед зверюшками раскладывать! Он её сам лопает! А надо б с меньшими братьями делиться, их численность поддерживать и тоже уже увеличивать. Сам-то размножается вон как! Надо и о других думать. Никак он этого не поймёт! Всех, кого не съест, вытесняет. Но места-то, нетронутые «цивилизацией», наверно, ещё остались? Я туда! Да и кот пусть к себе проваливает! Цурюк нах вестен! Возвращается на свою, историческую родину, к своим «пенатам», к своей «стене плача», к родному тотему. Каждого должно к родной земле тянуть! Связывать, привязывать к ней. Он что, «космополит» безродный, без «корней» совсем? Нужда тут в нём особая? Или местных, привычных котов здесь не хватает? Они тут все вроде под местные условия созданы. Как к Родине относиться? Родина там, где сытно кормят? Где похалявней всё течёт – сметана, корма всякие? Здесь это всё в изобилии и всё в него!  Очень хорошо это по нему видно, особенно, по морде! Прохвост ещё тот – приживалка настоящая! Работает он здесь! По крысам и прочей серости! Лезет он в сытые места и приживается там - приспособленец. На чистую воду его вывести и адью отсюда! Пари надо ему предложить: кто быстрей домой к себе доберётся? Пусть он пешком идёт, а через океан - вплавь. Пусть плывёт – коты умеют плавать, проверенно! Так только, прикидываются совсем сухопутными и воду вроде не любят, брезгуют. Жизнь заставит – поплывёшь! Только пожелаем ему: большому коту – большое плаванье! По большим водоёмам, таким, что и берегов не видно, конца и края им нет! И с рыбою! Может, какая зубастая, там её ещё много плавает, на него позарится? Кругами вокруг него покружится да и куснёт? Или мимо проплывёт? В полном безразличии, даже от его противной, усатой физиономии! От этой шерсти под которой ничего вкусного нет. Ни для кого – иначе кто-нибудь их да ел. А этих никто не жрёт! Бегают они себе и бегают, везде. Собак, люди с узкими глазами, ловят и едят(особенно, говорят, чёрной масти любят). А на этих? И не покушаются! Словите, хоть парочку котов, попробуйте, может понравиться? Специй побольше – может пойдёт? Всё этих мохнатых бездельников поменьше будет. Но с людьми всё-таки – кто его знает, а на рыбу океанскую, надежда есть! Куснёт, даже ради интереса – узнать, что это такое – не часто коты по океанам плавают! И всё по-справедливому. У меня, только одна дорога, хотя и лететь – вниз, а у него на выбор: хочешь направо, хочешь налево иди, но везде, через океан плыть придётся! А там, хочешь песни пой, хочешь сказки рассказывай, чудо-юдо, рыба-кит поджидать будет. Всё, почти как у земляка, стихотворца Пушкина А.С., только без золотых цепей на дубах. А там, кто его знает? Ведь какой гений был, как всё предвидел! Как жил, как творил! Великий, абиссинский поэт!  - если верить части местной интеллигенции. А как предка его звали? – Ганнибал! Вот это имя было! Сколько народу от него в страхе тряслось! Наверно, тоже от предка досталось. От того, африканского, что на Рим покушался, два раза. И почти взял его, но слоны подвели, ненадёжные животные! И карфагенские власти, денег зажав. Тогда уже коррупция процветала – отката с первой компании не отдал и всё, больше ничего не получил! Ни тебе новых слонов, ни вооружения, ни провианта, ни новых рекрутов, которые без денег работать не будут, даже во имя Родины. А Ганнибал бросил вызов самой могучей империи того времени! Валить её! Она Империя Зла! Топтать её дрессированными слонами! Даёшь свободную торговлю по всему Средиземноморью! Не будем кормить римских бюрократов! Долой жестокость на аренах! Не допустим гибель наших редких африканских животных в римских цирках на потребу толпы бездельников и зажравшихся аристократов!
  Рим, конечно, не взял – но в историю вошёл. Слонами. Кто ещё такой переход по Альпам совершил? На слонах, да ещё африканских? Их сейчас-то в цирке не дрессируют, не могут – всё с индийскими, домашними и приручёнными, дела хотят иметь. А он из диких африканских степей – саван, в благоустроенную и культурную уже Европу, страшных, огромных чудищ приволок. Справился же с ними, сумел как-то выдрессировать! Провёл их через горы и ущелья, да к воротам Рима. Кто тут устоит? Сами ворота раскроют! Хотя бы на таких диковинных зверей – огромных слонов посмотреть! Прибывших, непосредственно с их родины. А то некоторые до сих пор дискутируют: где родина слонов? А тогда-то эта дискуссия в самом разгаре была – слоны всех интересовали – на них мир держался – большая черепаха плавала, не ныряя, в океане, на ней три слона, смирно, благопристойно стояли, на них огромный блин земли…

  И вот такого известного, породистого, потомка великого полководца, завёз толковый, местный царь – реформатор, не местной наружности, для улучшения породы приевшегося местного народонаселения. Добавления пестроты в серую, повседневную картину и цветового разнообразия скучных её жителей. Учёными – генетиками ещё и не пахло, а царь этот, местный – провидец оказался! Большой и долгий, можно сказать, затяжной эксперимент начал по гибридизации своего населения! Создание жителей новой страны – России! Бывшей Руси, с которой быстро разобрался – устарела, не нужна, давай другую, европодобную. Людей под себя делал, мешал всё воедино. Перемещал и смешивал опять – на выходе должен был получиться - и придурок, и гений в одном лице, с благородными помыслами и холопскими наклонностями, пригодный для любых, разовых работ. Чтобы был по экстерьеру пёстрый и разнообразный, нескучной внешности! И такой, и сякой, и разъедакий – чем чудней, тем лучше! Большая кунсткамера! Построение нового человека, нового общества, нового народа - старый его категорически не устраивал! И всё для России старался. Знал что ей надо! Нового человека! Его ей и делал. Потом, нехотя и другие подключились. И так традиция пошла! Даже когда Романовых турнули. Ну надоели, прогресса никакого, одна суета – одно только: «Боже, царя храни!». А для чего? Непонятно. Тут большевики пришли - первые коммунисты у власти на Земле Русской! Они традицию на создание нового человека продолжили. Им тоже что-то поновей, захотелось – хватит этих русских! Давай советских! Итак, лепим, что получится! Поначалу, даже очень рьяно – хотели недокормленного красноармейца с обезьянкою скрестить! Он был бы силён, ловок! Вместо физподготовки, можно было больше строевой дать! На каких-то работах побольше задействовать. Да и питаться бы он мог по-обезьяньи! Додумались же! На югах, где партноменклатура отдыхать потом любила, специальный обезьянник оборудовали. Какого-то Иванова нашли - специалиста по обезьянам! Специалист по обезьянкам - Иванов? Как-то анекдотично звучит... Смешно, если бы это не так было! Дурь в жизни зашкаливает порой ещё круче, чем в фантазиях! Эх, Ивановы, нашли с кем связаться! Пока ими не были, такой тотем был у вас не в почёте! Медведь, волк, рысь – это понятно, всем, сразу. А тут обезьянка появилась! И учёный Иванов. Эх, Иванов-Иванов, тебе бы ещё Петрова, да Сидорова! Тоже учёных! И на троих! На троих и к обезьянке! Изучать её - вдоль и поперёк. Смешаться бы с ней, экспериментально - раз уж она, далёкой роднёй оказалась! Как Дарвин сказал. А ему сразу верить можно - он где-то далеко плавал, что-то там исследовал и книжку написал - неплохую для своего времени. Обезьянка, как отправная точка, как изначальный старт человечества, ему очень понравилась. И многих он в этом убедил! Тогда надо вернутся к истокам! Чистым. Не полностью, частично - взяв оттуда и оттуда самое лучшее. Могут качества её какие, в новом человеке проявятся – человек-то несовершенен - в физическом плане. Потребностей у него разных, через край! Только дай! И то, и то! Гребёт больше, чем любая обезьяна! Помноженная на целую стаю. Образ, подобие оказалось не то, что надо. Надо всё кардинально менять! А если этого мало - дополнительных приспособлений в него вживить и прочего, что в нормальную голову и не полезет. Ну, раз Бог, совершенство нужное не создал, хотя с себя всё делал - его модель подправить! Чуть-чуть или существенно, это другой вопрос. Что получилось, удачно, неудачно – сейчас видно. Наконец-то, этот народ образован, раскрепощён и свободен – ходит, где хочет и куда хочет. Кого хочет себе выбирает! Зато, я в клетке! Как в то время, полное деспотии и тоталитаризма, великий поэт, потомок Ганнибала, певец свободы! Он тоже был вынужден жить в «клетке», только символичной - «преступного царизма». Ограничен был сильно в движениях, за границу «ни-ни». И томился, наверно, так же, как и я, по исторической родине предков, Африке.  Интересно, хоть что-то он про неё, в ностальгических чувствах, написал?  Про родные саванны, жирафов, слонов и гамадрилов? Про гиен и антилоп? Про зебр и носорогов? Хоть пару строк той местной свинье – бородавочнику, посвятил? Страусу? Группе сурикатов, земляной белке? Змеям, огромным лягушкам, что в водопадах живут? Не сохранилось? Царская цензура поработала! А кто ещё?  Кто всё на корню душил? И, наверное, добрый был поэт, мухи не обидел. Ни палкой, ни камнем не запустил бы в живое существо, одно слово – гений! Ведь такие строчки оставил –« …  и братьев меньших, никогда не бил по голове». О ком это он? Да о всех нас, представителях фауны! Кто на такое ещё способен? У кого рука так не поднимется? Он самый первый защитник природы. «Гринписовец». По крайней мере, их предтеча. Вот какие гуманисты из Африки появляются! А белые им ружья, пистолеты и всякую дрянь подсовывают! И этому, хотя и гению, пистолеты подсовывали – он с ними и доигрался! А могли бы ещё, что помощней, похуже, подсунуть! Так рвануло бы и костей не собрать, хоронить бы нечего было! Где взрывные устройства изобрели? В Африке? Нет. Чёрный таких вещей не изобретает, пользуется тем, что есть. А ему всё везут, везут, да нехорошим вещам подучивают!

                Люди, живущие рядом

  Очередным, серым для тропической души попугая, утром, заскрипели половицы деревянной лестницы, ведущей на второй этаж к многочисленным, в основном пустующим, спальням. Это спускалась, шаркая домашними тапками-шлёпками, дородная, объёмистая хозяйка дома, шумно зевая и потягиваясь. Попугай хорошо различал приближение хозяев уже по их шагам. Одни были скользяще – шаркающие, он определял – женские. Другие выдавали себя, как семенящее - притоптывающие – это были явно мужские. Так ходил мужик в доме, главный и единственный.
  Попугай хорошо знал - что услышишь, то и ожидай - соответствующую физиономию. Наоборот не бывает, по крайней мере, ни разу не случалось.

  Распахнув дверь, хозяйка неласково посмотрела на ару. Увидев раскрывающийся клюв, неважно для чего, она сразу же взяла в руку веник и привычно пригрозила им попугаю:
 - Ещё вякнешь, прибью! У, скотина, пернатая!

  В доказательство серьёзности своих намерений, женщина несильно, но уверенно резко хлыстнула по клетке устаревшим, но универсальным орудием труда. В её понимании оно было и для уборки мусора, и воспитания потребности чистоты, в том числе и нравственной.
  Орудие это было поистине универсально и допускало самый широкий спектр применения, в том числе, как карающего за мелкие проступки. И тут ему равных не было! Птица, увидев веник, вздрогнула, встрепенулась и сразу сникла, втянув голову в плечи - не пытаясь протестовать и отстаивать свои попранные права на свободу слова и «издавание» звуков.

 - Что там, Маня? – донёсся настороженный, слегка дрожащий по-утреннему, не совсем проснувшийся голос сверху, - Что происходит?

  Он принадлежал местному, домашнему лидеру, хозяину - своего рода альфа-самцу, здешнего места обитания. Всем своим видом и манерами подтверждавшего сразу две народные пословицы. Первую: «Мал золотник, да дорог» - был не высок, а выглядел, почти на миллион долларов. И вторую: «На безрыбье, рак тоже рыба». Рыба хищная, зубастая – хоть и небольшая, но акула. Акула бизнеса.
  На последнюю, даже, если и не совсем похож, внешне - внешне больше на рака, то всё равно сойдёт! Раз иного нет – рак тоже рыбой может быть! Как народная мудрость утверждает. Предположим, даже акулой! Какая, никакая, пусть не самая большая, но самая настоящая «акула бизнеса»! Из стаи, которая появилась уже два десятка лет, легально. И теперь кружит, кружит вокруг своих жертв и госсобственности.

 - Ничего, Ося. Ничего особенного, - успокоила Маня, объяснив ситуацию, - попугай твой ведёт себя, уже с утра, отвратительно.
 
  Немного задумавшись, строя в голове какие-то планы, она ещё пару-тройку раз прошлась несильными ударами по завибрировавшей клетке, как бы пробуя её на прочность.

  - Попугая, твоего «драгоценного», выкрасть хотели, – мечтая о том, громко пошутила женщина, грозя веником испуганной птице.

  Умный попугай знал, что сейчас нужно смолчать, иначе начнётся настоящая экзекуция, и никакая истерика не сможет помочь, остановить её.
  Как-то однажды Спикер вылетел из клетки, воспользовавшись незакрытой дверцей. Вдоволь налетавшись, он, естественно нагадил на благоухавшие цветки и растения, для чего они и предназначены, как считал он. И неважно что они с любовью культивировались хозяйкой дома в её любимом, зимнем саду - в природе должно быть так! Ну не слезать же с дерева для этого! Сбив баланс ароматов несколько в свою сторону, добавил своих запахов, обозначив территорию. Казалось бы, ничего противоестественного он и не делал – миллионы лет птичьей практики это подтверждают! Всё природно! В том числе и образовавшаяся смесь запахов.
  Но внезапно, ничего не поняв, ара был метко сбит разъярённой женщиной и несмотря, на его вопли и крики, со словами «ах ты гад какой», отхлёстан этим самым веником. Которого теперь боялся, больше, чем подозрительно щурящегося, крупного кота.

 - А где же мой Киса? – совсем с другим выражением лица и трогательной мягкостью в голосе, выдававшие её сильные чувства, спросила женщина, осматривая помещение, переводя взгляд с пустой корзины на углы и закоулки зимнего сада, которые, если бы это было можно, наверняка, облюбовали бы все полевые и луговые мыши.
  Лезли бы они по очереди и без неё. Откуда, только могли бы. Это зверьё наглое, бессовестное – считают, что им везде рады, везде они нужны - без них, никак.
  Им только дай слабинку, организуют целое клановое поселение. Плодятся тут же! Проберутся всего-то двое и уже где их только нет! Навьют себе гнёзд, из чего попало, и живут без прописки. Ни тебе документов о родословной, ни отметок о прививках. Щурят глазки и только таскают всё, туда-сюда! Какую заразу с собой притащат? Неизвестно!

 «Сдох. Наконец-то сдох» - вырывалось у попугая, но не сорвалось, а как-то само трансформировалось на выходе в иное, и он ласково прокаркал:
 - Киса, хор-р-ро-оший! Хор-р-роший! Ходит-бродит - мышей ловит!

 - Это похоже на него! Правильно! Знаешь, что к чему! Получишь жрать, пиарщик говённый. Заслужил, хоть чем-то. А то, говорят, не думает он. Думает, да ещё как! – одобрила хозяйка  выходку попугая и сунула в клетку горсть корма, – Так вот всех умников горлапанить приучают, иначе порядка от них не дождёшься.

  В распахнутую дверь вошёл хозяин и тут же, настороженно, пробегая глазками те же углы и закоулки, что ранее осматривала его жена, спросил:
 - С кем ты тут разговариваешь?

 - С твоим учеником и питомцем, – кивнув на запуганную птицу, ответила супруга, - с утра, что-то он не очень разговорчив.

 - А твой где? – поинтересовался супруг, шаря быстро бегающими, выпуклыми глазёнками по пустым углам, то приседая, то поднимаясь на цыпочки, высматривая объект за кадками непонятных «фикусов», надеясь увидеть хотя бы фрагмент серой, малозаметной шкурки затаившегося охотника на грызунов.

 - Как доложили, ушёл делом заниматься - мышей ловить! – важно ответила жена.

  И тут же начала очередную, очернительную компанию по дискредитации яркой, броской и умной птицы:
 – Только твой бездельник, сидит тут и каркает! Да гадит на мои цветы! Вон Киса, какой аккуратный, чистюля, ни запаху, ни вони! И хоть бы раз, на ковре или другом, видном месте, себе что-то позволил! Ни разу! Не нагадил нигде! Никогда! Где-то ходит скрытно и умело закапывает, даже лотком с наполнителем не пользуется – экономит его. «Издержки» по содержанию дома, как ты выражаешься, снижает, в установленные тобой, «лимиты» – хорошо вписывается. Мне, на поездку, по твоей схеме, бонусы зарабатывает! Добытчик. А этот? В обратную сторону работает. Транжирит всё и разбазаривает. Да ещё, он него, задохнуться можно! Выделяет такое - ужас! Клетку хоть каждый день чисть! Средства разные изводи.  За рамки запланированного выходит! И всё равно не продыхнёшь! И растения дорогие, заморские, от его запахов не спасают! А, наоборот, от запахов этого вредителя, подвядать, начали. Подгнивают у самых корней – не справляются с его напором нечистот и отрицательной энергетики. Он прямо фабрика их какая-то!  А растения эти, ты знаешь, редкие и недешёвые.  Вместе с тобой покупали – ты не верил, что они так стоять могут.

  Ося помнил эту историю – очень жалко было оплачивать торчащие зелёные листки с неровными краями, такими деньгами, если можно было купить ничуть не хуже, а на его взгляд, даже лучше и во много раз дешевле.
  Но жена стояла на своём – дай ей именно эти, приводя неубедительные доводы. И ради любви, пришлось согласиться - набрать дорогой зелени в кадках и горшках. Бесследно это, конечно, не прошло - сказалось на силе чувств, они слегка подверглись пересмотру.

 - Губительно этот попугай, недостойный представитель фауны, на нашу флору, действует, - рокотал голос жены, выводя Осю из задумчивости, - я его, нет, нет, да и дезодорантом абрикосовым прыскаю, что в туалете стоит и очень всем нравится. Расход его большой идет, флакон за флаконом, только в мусорку они и летят! А мне - «бонусы» в минус – не «оптимизировала» расход гигиенических средств, превысила лимит и нормы!

  Супруга развела руки в стороны, показывая ими крайнее удивление и объём проблемы:
 - А разве можно на гигиене и её средствах экономить?  Но и средства эти не помогают – слишком стойкий запах! Да что там запах – вонь от него, все современные ухищрения, всё равно перебивает. Надо ещё больше такой химии закупать! А ты денег на неё урезаешь.

   На что Ося решительно вступился за деньги:
 - А как ты хотела? В кризисные-то времена! Экономят все, на всём! И прежде всего, на  издержках - издержках содержания – снижая их. Чиновники по всему миру от доплат и премий отказались, зарплату себе урезали, на велосипеды пересаживаются, даже самые полноватые и чванливые. И все пересели на эконом-класс.

 - Слуги народа? – зачем-то вставила жена, понимая, что на них-то, они совсем не похожи.

  Но муж назидательно продолжал, не обращая внимания на неумный вопрос-уточнение:
 - Владельцы предприятий за символичную плату ими управляют, рассчитывая на крохи с акций и прибыли. И те и другие, в своих домах всё минимизировали, от энергоёмкого барахла избавились. Крыши, и те, солнечными батареями устелили. Вместо старинных, антикварных флюгеров, энерговырабатывающие ветряки поставили. К велотренажёрам динамо машины присобачили - дополнительный стимул их крутить! Женщин и остальных, с ними проживающих тоже делать это заставляют – строго по графику! Покрутил один, потом другой – лампочки горят! Потом сам сел, тоже покрутил – полезно с народом поработать! Как на субботнике, раньше. Выживаемость руководящего состава повышается – их холестерин куда-то девается! Сердце, сосуды на общее благо, лучше заработают. Теперь находиться на своих местах ещё дольше будут – пенсионный возраст можно смело повышать! К тому же рачительны: каждый цент берегут! Где смогут.

  Маша молчала, но по глазам было видно, что она с этим категорически не согласна. Ей это совсем не нравилось и не верилось, что так могло бы быть. Это нарушало человеческую природу, сущность – зачем себя в чём-то ущемлять? Зачем себе в чём-то отказывать, или хотя бы ограничивать, если этого можно и не делать?
  Ося же был за некоторые ограничения. А так же за жёсткую экономию финансовых средств в плане трат и расходов. Всё должно накапливаться и идти исключительно в дело.
  Крупно тратиться, конечно, приходиться. Но что делать? Это необходимые имиджевые потери, которые нужно рассматривать тоже, как инвестиции в будущую прибыль.
  В остальном – режим экономии. Даже пытался приучить жену записывать хозяйственные траты в специальную тетрадь! Но напрасно. Пытался сам там что-то писать – тоже не получилось.

 Пришлось ему ограничиваться устными инструкциями, напутствиями по применению и расходу средств, постоянно упрекая:
 - А ты? Вредными лаками и дезодорантами всё прыскаешь, изводишь их безмерно!  Дыру озоновую увеличиваешь!? Где социальная ответственность перед следующим поколением? Да и нашему, может не хватить – прорвутся лучи из космоса, радиация и всё такое-прочее. Что будет? Конец! Ты ж преграду убрала перед ними.

  Супруга смотрела на него удивлённо, пытаясь связать эти два явления, морща нос и лоб одновременно, как бы анализирую всю гамму естественных запахов, без придуманных наукой имитаторов благовоний.

 - Пусть лучше пахнет натуральным, – беспокоился Ося, в том числе, и за общую экологию планеты, - а то эта дыра...
 - Я? Дыру? – возмутилась Маша, - Да где я и где дыра? Как недоучившийся «поцан» рассуждаешь! Как «лох»! Но я тебе не «поцанка» какая! И не «лохушка»! Я что, не знаю, где она, эта дыра?

  Ося был осведомлён об этой проблеме достаточно, по крайней мере, как он считал, лучше жены – домохозяйки, знал он и примерный перевод любезно предоставленных, заимствованных слов, не очень хороших, из языка небольшой части граждан, относительно недавно связавших свою судьбу с большой северной страной.
  Снисходительно взглянув на Машу, он улыбнулся и, на всякий случай, машинально спросил:
 - Где же?

 - Она в южном полушарии! Дырка эта, приличных размеров! – выпалила Маня, не стройно чередуя вопросы с разъяснениями, - А где мы? Севернее, совсем на другом конце. Географию вспомни! Как глобус на столе стоял? Что у него вверху, внизу? Ты его вообще-то вертел? Туда-сюда. А теперь о его концах: мы совсем на другом сидим! И дыра-то там вообще-то снизу! Как и положено. Кто же её там расширяет? Мои флаконы и дезодоранты? Над кем она образуется? Кто под ней? Тот, кто под ней, тот её и делает!

  Ося задумался: «Кто ж под ней? Кто так активно и безответственно испускает газы и её расширяет? Пингвины! Массово. А что? Рыбы некачественной наедятся и дают жару! Но там только свежие морепродукты, а про запас они не откладывают. Кто же? Тюлени, моржи? Морской леопард? Касатки? Их там не особо. Белые медведи? Они туда не заходят. Кто ещё? Киты - они огромны. Вполне возможно, эти туда заплывают. И такой один ухнет, так ухнет. А если их стая, пусть небольшая? Скорее всего - они! И пингвины - всем своим скопищем. А на фреоновые холодильники грешат! Там, на полярных станциях их держать нет смысла! Сплошной лёд везде, круглогодично. Полярники, сами, как в холодильнике живут».

  Маня, видя на его лице сложно отражающийся, усиленный мозговой процесс, вдалась в науки:
 - Куда всё испаряется? Чайник видел, как кипит? Вверх или в бок? Не знаешь? А я знаю, мне тётка Роза, про твои ранние похождения рассказывала. Физику с химией надо было учить! А не членский билет под партой вертеть и радоваться! То чуть из ВУЗа не выпёрли, а то, почему-то, там же в партию приняли. Как туда попал? Кто за тебя там взялся? Кто мешал учебному процессу и отвлекал от него партийным? Что из этого получилось? Какая это учёба? Какие будут знания? Просто штаны там протирал! Зачем спрашивается, их попусту изводил, если знаний достаточных не получил? Или не ёрзал, когда тебя, судя по всему, без знаний, к доске вызывали?

 - Причём здесь мои штаны и какое-то ёрзанье? – искренне недоумевал Ося, быстро переключаясь с одной проблемы на другую, не находя между ними, причинно-следственных связей.

 - А притом! – заявила жена без объяснений, явно не владея достаточной логической цепочкой.

 - Какая связь между штанами и тем, что ты несёшь? – багровел Ося, переходя на звонкий крик, пытаясь пробраться к истине и установить её.

 - Как какая? – уже начинала выходить из себя и Маша, сталкиваясь с упорным непониманием очевидных, на её взгляд, вещей, - А кто тебе их зашивает? Почему они у тебя, постоянно лопаются? Протираются в самом, неподходящем для общественного взгляда, месте? Общественное мнение, как после этого формируется? Мне-то, твоя глазастая тётка Роза, постоянно замечания делает: «Почему на обозрение всему народу,  у Осика штаны, в том самом месте, постоянно лопаются? Неужели сложно решить как-то эту проблему, не выставляя на всеобщее обозрение? Не надо выставлять всё на показ! Чем хвалиться? Что люди подумают? Где такой работает? На приличные штаны никак заработать себе не может!». Я что ей должна объяснять? На её крайне бестактные замечания. А ещё женщина-педагог! С огромным опытом и стажем. В том числе, партийным, судя по всему - наследственным. Вроде как за умную сойти хочет, а понять простых вещей не может! С глупыми вопросами привязывается. А ты ей повод подаёшь, постоянно.

  Осю это тоже, несколько озадачило, и любящая жена, незамедлительно пришла ему на помощь:
 - Это всё от твоего ёрзанья! Спокойно ты не сидишь. Ровно, на том самом месте. Энергия в тебе созидательная кипит! Чуть, что, сразу ёрзать начинаешь! От чего бы это? Инициативный, но нереализованный?

  Потом, Маня, начала рассказывать нереальные вещи про шило в одном месте, анатомически сложно и неприятно совмещаемые.

  Впечатлительный Ося, как это услышал, при его живом воображении, громко и дико завизжал, закричал, сам не понимая чего, рефлекторно схватившись за проблемное место.

  Но жена, на удивление спокойно отреагировала:
 - Нервничаешь – выпей валерьянки! Там, у нас осталось полпузырька – пей! Только котику немного оставь. А то он, очень нервничать будет.

  Ося мгновенно добежал до аптечки, безошибочно схватил нужный пузырёк, открутил крышку и прямо их горлышка принял лекарство. Помогло и отлегло.

  Супруга это заметила и довольно напутствовала:
 - Валерьянка – хорошее средство! Так что в следующий раз, ты возьми её побольше - несколько упаковок. Не пропадут! Если что, коту останется. Он тоже её пьёт. Любит её, если ты не заметил. Готов за неё, на задних лапках ходить! И даже пританцовывать. Хочешь, покажу? Порода импортная, как выяснилось - пьющая. А как выпьет и танцевать может! Он тоже, хоть и заморский кот, а пьяница ещё тот оказался! Да ещё какой! Но, его работе, это не мешает! Как со специалистом, с ним не промахнулись! Претензий к нему нет, обязанности свои полностью исполняет! Поэтому Кису тоже поощрить надо. Он такой неразговорчивый, а после валерьянки на спирту, совсем другой - добрый, покладистый, даже песни поёт! Громко, с душою. Иногда, даже со словами! Некоторыми. Я даже, иной раз, заслушаюсь. На обоих вас, валерьянка благотворно, позитивно действует. Но по-разному. Давай, я сама тебе ещё накапаю - кот всегда добавки просит. Всё-таки её по каплям пить надо, как прилагаемая инструкция говорит! Ещё хорошо - пустырник! Хочешь, ещё его накапаю? И штаны целей будут - спокойствие, безмятежность под ними наступает. Сколько же их тебе в год надо? Не напасёшься! А если бы я их не зашивала? Кризис! Снижай издержки после этого! На пузырьках! Затратный ты, по штанам!

  Ося обескуражено посмотрел на супругу, окрасился в пунцовый цвет и, довольно амплитудно поводив крупными, оттопыренными ушами, которые успели покраснеть, затем своим внушительным, тоже успевшим насыщенно изменить цвет, мясистым носом, напоминая доброго и обиженного слоника. Покрутил, покрутил им и сник.
  Проведя несколько секунд в неловкой тишине, Ося вдруг нервно закашлял, но перестарался – стал задыхаться, побагровел весь и начал было, потихоньку приобретать синюшный оттенок, как у бомжей, что собираются у паперти по большим службам.
  Но, слава богу, всё миновало. Несчастный кормилец, хотя и с трудом, откашлялся и как-то смущённо заметил:
 - Я ж бизнесмен. И не так себе, не последний! Я что, на штаны не зарабатываю? Или тебе - «на то, на сё».

  Тут супруга, набравшись здравого смысла, устыдившись, смолкла.
 
  И Ося, укоризненно посмотрев на неё, начал было развивать успех, показывая жестом на приобретённые недавно, по сходной цене, картины, как ему сказали – «малых голландцев» – успешное и надёжное вложение денег в самые кризисные времена, заявил:
 - Я для кого тут стараюсь? С утра до ночи, по пятнадцать часов в день, почти без выходных, даже по субботам. А ты мне про штаны? Про какие-то штаны? Ты погляди, как люди живут, в отличие от тебя. И так по всей стране, если за МКАД подальше отъехать. Жёсткий реализм нашего времени! Картина маслом! Как эта - «Едоки картофеля» называется, без норвежской селёдки и прочих излишних деликатесов. Вегетарианство в самом чистом виде! Из мясных продуктов - только с соевым наполнением, да и, то, только с гено-модифицированным! И техническое «пальмовое» масло, с широким набором разных Е, кроме одноимённого витамина.

  Ося потыкал в сюжет на картинке - печальным и скудным продуктовым набором на столе. Это почему-то возымело действо на решительно-агрессивный настрой жены. И та кардинально сменила тон.

 - Ося! Ося, ты не так меня понял. Штаны здесь ни при чём! Это так, к слову! - вдруг Маша ласково на него посмотрела и так же ласково сказала, - Дорогой, Киса, ты же не хочешь, чтобы твоя жена - жена солидного бизнесмена, была прачкой? Или кухаркой, уборщицей?  «Зачуханной», как на этой голландской картинке. Глянь, хотя бы на ту! Ну, что? Что это? Какая-то лохудра! Штопала б она тебе носки, брюки, которые ты постоянно рвёшь! Когда садишься, неаккуратно. Что о тебе люди скажут? На ком женился? На прислуге? Что это за пара? Это когда, в каком веке, принято так было? Двадцатый в расчёт не берём - неудачный он, в целом. Какой-то получился так - всё перемешал. Но, что ни говори, а всё на свои круги возвращается! Всё на свои места! Как и должно - каждому своё! А ты? Ты же принадлежишь к элитному классу! Тому самому! Отборному. Можно даже сказать: элитарнейшему! К Высшему сословию "деловых" людей. Как же так? Как так можно? Нужно же думать о резонансе, последствиях, остаточных явлениях - какое мнение за тобой тянется. Ты должен испытывать просто жажду имиджа! Где у тебя эта жажда? Жажда имиджа. Жаждешь ты её? Она ж всё! Эта ж... жажда. Без неё, имидж ничто! Мы должны её разжечь! Твоя видимая репутация, должна быть очень высока.

  Ося как-то озадаченно задумался, скреб затылок - что надо признаться, помогало мыслительному процессу - он усиливался.

  Супруга продолжала в том же духе, но тоном ниже, доверительнее:
 - Нам надо кого-то нанять! Для таких дел. А я буду правильно ею управлять, оптимизировать её по-всякому! В процессе – как ты научно выражаешься. Следить буду за хозяйственными издержками, и поучать её, как правильно их делать. Посылать её буду! Куда подальше, где цены на моющие средства и прочее, дешевле. Нам надо обязательно брать служанку! Ты как-то орал кому-то по телефону, что создаёшь для страны рабочие места. Было такое? Помнишь? Вот и создай ещё одно! Сделай всем приятное – и мне, и стране. И человека осчастливь - возьми в нашу семью. Тем более, мы остро нуждаемся в работнице по дому! ВВП в стране повысим! Помнишь, кто так задачу ставил? Я тебя ещё спрашивала, что это такое? Это ВВП. Ты мне объяснил, популярно. Очень хорошо рассказал, доступно, понятно. Структура там его какая, я поняла: у нас одна, у американцев другая. Мы будем на американский манер -  за счёт услуг! А для этого нужны слуги, служанки. Вноси свою лепту!

  В Осины планы это не входило.
  Даже не потому, что было жалко денег на зарплату такой служанке, а в целях определённой безопасности – лишние глаза, уши. Зачем? Потом лишние проблемы, ведь люди такие завистливые и быстро хотят разбогатеть! Видя, как другие разбогатели. Может начаться воровство, вредительство. А может, даже разбой! Пригласит каких-нибудь бандитов, запустит их в дом и будет потом в криминальной хронике фигурировать – «жестокое убийство семьи предпринимателя». Покажут трупы: он, жена, кот – все истерзанные, с проломленными головами. А попугай потом, крупным планом, будет ещё и интервью давать. И тут он уж деликатничать не станет, расскажет про всех, всё, в самом неприглядном свете.  Нет, такой риск, совсем не оправдан!
 
  И Ося, посмотрев куда-то в сторону, вдаль, вернул разговор в нужное ему, русло:
 - Я же тебе только что, попытался всё объяснить с позиций экономики - общей и местной, её резко снижающихся трендов! А ты что? Сразу начинаешь, трындеть. Назойливо трындеть о своём! «Служанку» ей! Глянь, те же экономические тренды - все какие есть, все неблагоприятны! Да и какой век-то на дворе? Посмотри! Давай тогда ещё «дворовых» заведём! Тоже «рабочие» места!
 
  Ося почти горестно вздохнул и продолжил:
 - Откуда такая тяга к эксплуатации человека человеком? Тяга к порабощению! Двести лет крепостного права Романовых не прошли даром? Потом импортные идеи западных фантазёров-коммунистов помогли – добавили? Троцкий-баламут, мечтал о «белых» рабах. Ты тоже? Одно крепостничество в голове! Хватит! Хватит уж вам, пора избавляться от тёмного наследия прошлого! Сейчас демократия – народ пришёл к власти. Или ты этого не заметил? Присмотрись получше. Простой человек в центре внимания! С его правами, потребностями. А ты его так откровенно эксплуатировать! Ну головой-то как-то думай...

  Мане стало немного стыдно, она даже отвернулась. Ей не хотелось быть троцкисткой или чем-то подобным. Нисколько. Ей вспомнился чудноватый дедушка, который постоянно говорил, если кто-то слишком увлекался индивидуальным ораторством, особенно складно: "п...дит! Пи...дит, как Троцкий".

  Ося, как бы читая её мысли, твердил:
 - Вот-вот, именно! Именно так!

  И видя её угнетаемое состояние, несколько изменил тему:
 - Есть более важные вопросы! Решение которых позволяет выработать стратегию поведения, от которой зависит будущее! В том числе и наше с тобой благосостояние в нём. Я же не случайно про чиновников и крупных бизнесменов заговорил. Про прогрессивную направленность их действий. Если каждый из них будет дворню себе разводить, что люди скажут? Куда их выберут, назначат? А как ни крути – они слуги народа! Для него трудятся, для него стараются - должны по крайней мере. И так себя скомпрометируют! Покупать что-то у них или покупаться на них, будут? Будут ли? Даже последние зомбированные дурачки, что зомбо-ящику верят: "Давай-давай, а то проиграешь!", "Сердцем выбирай!", "Почему вы любите...  эту х...ню?". Ишь как придумали! Лишь бы голова не заработала! Даже самая дурная. Поддерживать их эксплуататорские замашки желающие найдутся?

 - Нет, конечно! - сказала, как отрезала Маша.

  Ося удоволетворённо кивнул и махнул рукой в сторону, куда солнце каждый вечер пропадает. Наверно отдохнуть и развеяться - глянуть на Куршавель, Монте-Карло, потом пляжи Майями-Бич и в Лас-Вегас. Развеявшись как следует, опять на бескрайние просторы, горы, равнины - нести свет.

  Быстро вернувшись из этого умозрительного турне, не опуская указующий перст, он заявил, словно сам был свидетелем того:
 - А там, такие денежные мешки, в рваных носках ходят! Тот же Бернанке. Или как его? Другого. Как его там звать? Вышел почему-то без ботинок, куда-то. А журналисты тут как тут. Они сразу это заметили, растрезвонили – ни купить, ни зашить их, некому! Младенца в зарубежной королевской семье, которой нам, по всем основным каналам, все уши прожужжали - прогрессивнейшей монархии, самой демократичной во всём мире, родители сами пеленают! И моют по очереди! Без нянек и гувернанток. Поговаривают, что хоть и не часто, но и саму старую бабку это делать заставляют! А куда деваться? Если оставить совсем не с кем. Та кряхтит, охает, на что-то там ссылается, а дело своё делает. Деда к этому только никак не привлекут, хитрец ещё тот!

  Маня молча разинула рот и Ося подытожил:
 - Вот так: изучая различные тактики в кризисные времена, я понял - должна быть ощутимо видимая экономия на личных расходах. Чтобы все видели – страдает вместе с народом!

  Тут уж Маша отошла от иллюзий и возмущённо взорвалась:
 - Показная! Не думаю, чтобы той мадам, кто-то мог покомандовать. А любоваться на этих болтунов и прохвостов, что гребут только под себя и им верить? Они что, людей за идиотов считают? Довели экономику до такой х…! До этого, самого… До, прости господи, куда от этого слова денешься - дефолта! Слово, наверное, очень неприличное - скажу по-проще, как есть - до кризиса, а потом сладить с ним не могут! Жульё одно!

 - Маня, Маня, там полно и порядочных людей! Знаю лично, видел, встречался, - начал возражать Ося, попутно анализируя ситуацию, - не все же, кто с деньгами – жулики. Есть и порядочные, кто честно их заработал – трудился не покладая рук, что-то изобретал – схемы всякие выстраивал – раз, раз и на деньги вышел. Тут надо чёткую грань проводить – а то получится - снова хрень какую-то построили! Да ещё насквозь воровскую! Как допустили? Опять полудурки рулили? Или враги? Нет! В этот раз - нет. Результат на лицо – посмотри на лица, послушай, что они говорят. В результате: получили и прослойку положительных, социально ответственных бизнесменов! Хорошо обеспеченных, радеющих за страну, высших чиновников, которым больше ничего не надо – «жила бы страна родная и нету других забот». Но не всё от них зависит, есть некие объективные обстоятельства…

  Но Маша, видя, что он пытается бросать скудную тень на цветистый плетень, сразу вывела его на чистую воду:
 - Нет, всё! Всё зависит от тех, у кого руль в руках! Особенно экономический. Если криво рулишь и постоянно не туда, так как, сам по себе, раздолбай, то, что от такого руления ожидать?

  Это Осю сильно озадачило, потому как, не совсем понятно, о чём шла речь.
   И он указал на слабые места в её логике:
 - Как же может, как ты выражаешься, «раздолбай» в руководители выбраться?

 - Неважно, механизмы, наверно имеются, раз видим такое часто и уже в готовом виде. За примерами ходить далеко не надо. Но не будем называть, не померли ещё и постов не лишились! Потом, пройдёмся по ним, как следует! – уверенно заявила Маша.

  В душе Ося был с этим согласен и не возражал.

  Машу это устраивало, и она сумбурно продолжила:
 - Что касается твоих «экономных» бизнесменов и тем более чиновников, что там, где-то по «европам» сидят,  то мы в нормальной, в отличие от них, стране живём! И у нас эти ребята, за крохи, работать не будут! Ни ездить, абы на чём! Ни ущемлять себя в чём-либо! Не будут, ты уж мне поверь! Наоборот! Не для этого туда пробирались! Не дураки, найдут, где себя не обидеть! Да и ты прекрасно это знаешь! Их, на велосипед, так просто, не пересадишь! На этого друга экологии и здоровья, добром сесть, не заставишь! Так вихляться начнёт, впятером не удержишь! Тем более усадить  на него постоянно? Разве что, седёлку снять? Да насадить, как на кол, по древней традиции от Ивана Грозного. Но тут даже его бывшее окружение – опричники не помогут – найдут и к ним подход. Ты же знаешь, не слабонервные хлюпики к рулю крались!  Как карабкались, на ответственные высоты лезли, всё вверх и вверх! Лезли, лезли и нате тебе: велосипед и голая залу… зарплата! Причём только базовая ставка, без доплат и премий - их платить, если честно – не за что. Зачем спрашивается все старания? Жертвы? Подленькие технологии? Где таким подлецом станешь! Всю душу при этом растеряешь! Сморщится она вся, посереет, перемажется крепко. Как потом её реабилитировать и с ней, такой, в рай идти? Хоть весь потом свечками обставься! Что высветится? Грязь, сплошная. А где чистоту взять? Хотя бы видимость её. Нет, всё не так! Всё не так ребята! Должна быть компенсация. И солидная. Тем более, наши смелые, отчаянные парни(А может быть пацаны? Или может быть правильнее - поцаны?) ничего не боятся! Во всё дерьмо, за большие деньги и посты полезут. Это забугорные, куда хлипче и боязливее - на каждый чих оглядываются. К примеру, где-то в диссертации плагиат найдут – уже всё, сам в отставку бежит. Наш же диплом «лыковый» имеет, а уж про какие-то «диссертации» и говорить нечего! Какие-то труды «научные» с ним пишет! И ничего - всё получается, всё выходит. Да ещё такие гонорары с этого имеет! Учёные обзавидуются! Особенно те, что что-то ему писали! Это же «наши». Этим «нашим» хоть в глаза, они тебе, всё равно скажут: «божья роса»! Так что пусть с «наших», отчаянных и неугомонных, пример берут! И учатся. А то – у забугорных учись!? Чему? Нет - у «наших»! У этих есть чему. Согласен же?  Кто, к примеру, самые дорогие «домишки» у них покупает? Да хотя бы в той же Англии. Знаешь же кто там уже живёт! А кто собирается, по-тихому, счётов там пооткрывал? На прибавку к зарплате. И лихо у некоторых получается – тут патриот, там политический беженец. Да такой обиженный и третируемый, так как всю жизнь боролся за свободу и демократию – теперь его преследуют, хотят жизнь и деньги отобрать! А не хочется лишиться всего, что честным и непосильным трудом накопил. Поэтому в надёжную английскую недвижимость вкладываются. В старой доброй Англии, давнишней хорошей подружки России. Но некоторые, другие места предпочитают, например, Австрию. Вовсе не подружку историческую - две последние Мировые войны против нас воевала! Да к тому же Гитлера, за которого соседняя Германия до сих пор кается, на свет произвела! И едут туда, к нему на родину. Вот одна возрастная чета пчеловодов-строителей из Москвы, туда подалась! На альпийских лужках старость провести – остатки дней так сказать. Поговаривают, кое-кто из высокого семейства строителя демократии большевискими методами, да на пьяную голову, там уже проживает. Зачем? Как они там без родного языка жить будут? По Родине тосковать… Как, если что, с полицаем разговаривать будут? Херр Полицай... Думаю, дорогая недвижимость слабым утешением будет! Лучше бы здесь, со всеми, жили! Ходили по привычным местам, любимым сердцу! На привычном языке с осчастливленными ими согражданами здоровались! А там? Гутет так, да гутен морген. И всё гут, да гут. Ну, куда это годится? Продали б свои иностранные хоромы, да сюда! Вернулись бы и жили. Мать-земля родная ждёт! Куда её блудные детишки разбежались? Где бродят?

  Ося мечтательно закатил глазки, даром, что риэлтор и знал в этом толк. Его б туда, он бы и там развернулся! Замками, виллами бы торговать начал. Внедрял бы там новые технологии риэлторских продаж: с престарелым больным или склонным к пьянству, хозяином, подсказал бы кому разобраться! С местным участковым полицаем наладил бы контакты, с паспортным столом, с нотариусом. Вошёл бы в доверие к «деловым» людям, контролирующим данную территорию. Никто бы в обиде не оказался.
  И оборачиваемость жилплощади увеличилась бы. Пожил, дай другому! Другим людям тоже жить надо! Нельзя быть стопроцентным эгоистом, законсервированым. Когда-никогда, а надо же делиться! Придётся, рано или поздно. Меняться ролями! А то что в одной-то! Скучно.
  И пошло бы, поехало. И там, рынок недвижимости бы ожил! Кризисные и застойные явления в нём бы прекратились. Какая там стагнация?! Рост, неуклонный. Опять же этот ВВП из-за этого на месте не стоит - потихоньку, а прибавляется. А двигатель его – он, Ося.

  Но супруга не дала ему помечтать сильно вглубь, толкнула в бок, монотонно бурча, продолжила:
 - Если хороших лидеров и, этих, как их? Альфа -, бета -, гамма - …  (тьфу ты, прям радиация, какая-то), да и прочих самцов, иметь хотят! Отъиметь бы их, по полной программе, а их, у них и нет! Развели те, у себя, однополый «планктон»! Не муж, жена, а партнёр номер один, партнёр номер два и так далее. А кто из них кого – непонятно. Кто есть кто? Как они говорят: ху есть ху? Кто с ху, а кто не с ху? Так, только подмахивает. Так что ли, Ося? Толи мужик, толи не мужик, непонятно. Да ещё и между собою как-то женятся. Чем, как? Толи баба в штанах, толи мужчина в юбке, с дудкой? Толком-то и не дудит, так, не пойми как и куда. И хотят ещё лидера какого-то в нём увидеть! Самца хотят! Про альфу уже и не говорю, хотя бы какого убогого, задрипанного. Хоть с какой-нибудь крайней с заду, буковкой! А то, пусть и не природного, переделанного – хирурги за дорого, сейчас чего только не делают – режут, пришивают. Длинна, форма любая, силикону, пластмассы не жалко, только плати.
 
  Маня была переполнена гордостью за природных отечественных лидеров и полна патриотизма, сыпала им по-полной.

  Ося от неё заражался тем же, продолжая внимательно слушать её речь, достойную высоких трибун:
 - И нас всё заставляют на них смотреть, копировать! А смотреть на что? На кого? Где у них-то они? Что ихние, шикануть, так, как наши, умеют? Нет! Ни ума у них, ни фантазии, ни смелости для этого. Пусть они на своих «ситро-ё-нах», да «народных тележках» ездят! А наши будут на самом лучшем кататься! На самом лучшем, что у них придумают. А эти ёб… мобили? Эти ё-мобили, это не для наших! У нас-то, он нормальный и не пойдёт никогда! «Полюбить, так королеву, утащить, так миллион». Ну, миллиона, конечно маловато, даже поговорка устарела, как экономика резко вперёд рванула! Какой там миллион? Что на него купишь? Любви второсортной, затасканной? И той, ненадолго – пару раз туда-сюда съездить комфортно с хорошим шампанским, максимум на недельку. Что ещё? Почитай гламурные журналы - нужно больше. Чтоб на всё хватило! Чтоб усесться, так усесться! На всё сразу! Как ты говоришь, но недоговариваешь: и рыбку съесть и… Что там дальше-то? А уж сидеть, так на хорошем, огромном, престижном! А не втискиваться в крохотный автомобильчик, который только с горки резво катится! Или пусть большой, но отечественный - плохо собранный и аляповатый на вид. Один чудак у нас, высокий такой, на букву Н., ты помнишь его, того тёмного, кучерявого? Ну, ещё, на этого похож, как его?
 
 - На кого? – уточнил Ося, перебирая в голове, американских артистов, с которыми обычно сравнивают разного сорта публичных деятелей.
 
  Образцы альфа-самцов и альфа-самок, как правило, специфически привлекательных и бесплодных, созданных по определённым лекалам, оттиражированы и пущены «в народ». Они прочно потеснили остальные образы и «образцы», благодаря «ихней», эффективной заокеанской киноиндустрии и дают понять, кто, каким должен быть. В головах всегда найдутся умело навязанные всем типажи. Они уже ожидают, каждый в своей нише, готовые прийти тут же на помощь, как «супермен», «бетмен» и прочие «мены» странной, на неискушённый взгляд, наружности.
  Они, как своеобразная оценочная шкала. Нашёлся, кстати и для Оси, он подходил под образ Дени Де Вито. Любой, независимо от роли, но слегка модернизированный, с некоторым увеличением отдельных частей тела – в частности – окружности в талии, носа и обоих ушей, относительно симметричных. Получается какой-то небольшой слоник - индийский Ганеша. 
  Но слон как-то не по-голливудски. Может быть, посмотреть в «Боливуде»? Там кто-то лучше подойдёт?

  Маша недолго копалась в закоулках своего мозга, быстро вспомнила краткое, модное слово и тут же выстрелила им:
 - На «мачо»! На «мачо» заморское похож. Ух, он! «Мачо» такой, настоящий, натуральный! А если ещё в белых штанах! Среди наших скучных чиновничьих рож в тёмной и серой одёжке. Сейчас, правда, повеселей пошли! Некоторые даже небритые постоянно, как тот поющий парикмахер. Это конечно освежает фон, но сути не меняет – тот высок был, с харизмой, магнетизмом в глазах! Да ему там все завидовали, не давали работать. А он инициативный такой, лез с разными предложениями. Иногда уж слишком радикальными: он наших, уважающих себя, руководителей - на «волги» пересадить хотел! Достойным – достойное? Тогда за что боролись? Их, опять на продукцию ГАЗа? За что? Боролись, боролись и опять напоролись! Тут он конечно перестарался. Лисой им обещал, что та машина, только снаружи на неё будет похожа, вовнутрь всё импортное, дорогое напихают, от хороших производителей. Но раскусили его, вывели на чистую воду. И указали на дверь! Ступай мол, свободен! Ишь ты, на что покусился! На самое дорогое – авторитет и престиж Родины. А его опускать, никто тебе не позволит! Пусть все видят, особенно коллеги зарубежом, на чём в России, «слуги» народа ездят! Это им не какие-то там их прислужники капитала – продажные «лобби» – что дали, тому и рад! Нас так просто не возьмёшь, так просто не купишь! И этот «мачо», на них полез! Отчаянный, каких давно уж не было. Ну, и где он теперь? А ведь в приемниках, любимчиках ходил! Автопром местный хотел, поиметь. То есть, поднимать. Поставить, как надо! В нужное положение, на все опорные точки. Но не с той стороны зашёл! А как начал? "Не тем и не туда!" – как один бывший премьер, политический тяжеловес, говаривал. Одним словом: не так зашёл, не так уселся. И не там. Он, автопром этот, для кого должен работать? Прикинь! Для народа? Именно. А ты кого в него сажаешь? Додумался до такого! Вот теперь полезай в него сам. Не хочешь? Лезь, ты теперь народ! А то, приблизили, приподняли... А он? Общество, где нет диф…, диффер…, ферен…

  Машу притормозило мудрёное слово, которое она, непременно хотела выговорить вместе с услышанным где-то лозунгом и готова была бороться с ним до конца.
  Но тут активно вмешался Ося.

 - Маня, что ты заводишься? Оставь это! Не надо себя так заводить! Это я так, просто... Опять же, к слову. Нужно же правильный алгоритм действий знать при экономическом спаде, - Осе надоело воевать, и он успокаивал супругу, видя, что она не на шутку заводится.

  И даже начинает сжимать кулаки для защиты ущемлённых, патриотических чувств. В частности - чувства гордости за страну. И уже готова была встать на  защиту её, физически - бить врага, кем бы он ни был.
 
  Встать на защиту попранного чувства без оглядки на статус, чины и должности покусившегося. А также родственные связи. 
  Да, да, даже, на родственные связи. Громить, бить врага! Кем бы он ни был – бабка её, парторг на железнодорожной станции, с мужем своим так поступила. Нечаянно сломав ему руку и сознательно, за здоровую, отведя к прокурору, когда тот припозднился и железяку какую-то в оправдание домой с работы приволок. Да и что-то ей не так сказал. С этой железякой и поволокла.

  В наше время, с её задатками, из неё бы получился хороший «амбуцмен». Такой, как в соседнем областном центре - весьма привлекательная, солидная дама, правильной партийной ориентации.
  Правильной во всём, несмотря, на формальную часть, иностранного происхождения – мен. Конечно же, она никакой не мен. Смотрится очень хорошо, как роскошная вумен - и сзади, и спереди. Хотя, формально числится – мен.
  По большому счёту, какая разница, как обозвали? «Амбуц-мен», «Амбуц-менша», «Амбуц-вумен»? Главное должность! И то что к ней прилагается.
  А нашим-то, в большинстве своём, всё равно не понять, что это такое! Пусть будет покороче – мен. Мен так мен - какая разница?! А кто она на самом деле, опять же, спереди или сзади, да и со всех сторон, прекрасно видно! Менам мужского пола, если они традиционно сориентированы, сразу должно быть всё понятно - как произошло назначение. Другого кандидата на эту амбуцменскую должность и не выберешь.

***

 - Я тебе только про кота пыталась рассказать! Как он хорош! По отношению к дурной птице. А ты мне про что? Всё собрал. Что начинаешь? Политику не ту разводишь! – кипятилась, грозно прищурившись, Маня.

  Ося, молча и растерянно взирал на неё, зная взрывной её характер. А так же легендарную историю с её дедом. Он пытался понять свой просчёт и не повторять ошибок прошлого. Маша этим пользовалась и не умолкала.

 - Государственные устои раскачивать? Подтачивать новые, ещё не устоявшиеся, основы? Подпорные столбы не трожь! Только-только что-то слепили, подпорки поставили, а ты!?  Пусть хоть немного устоится, устаканится! А он, такой – хрясь! И маленькую опорку по-тихому вытянул, что-то там подломил по-вредительски. Ну, скажи: не вредитель? Ему по рукам не дали - он опять – хрясь! И ещё одна сломалась! Их хоть и много, этих подпорок, но так дело не пойдёт! Опять всё порушим. А кто-то этим воспользуется и опять что-то замутит! Опять цветные революции пойдут! Их разводить? Одной этой красной, кровавой, должно бы хватить! Этой Западной заразы! Оттуда она приползла. А тут ещё подползают жёлтые, голубые… Глянь на попугая! Не наш! Как тебе такие цвета? Ничего не напоминают? Кто тебя только окрасил в такой цвет? – тыкая пальцем в перепуганную птицу, напомнила супруга, кто виновник накала страстей.

  Она намеренно подталкивала к срочному решению этой проблемы - желая даже физически разделаться с этим надоедливым попугаем.

  Ося вовремя пришёл в себя - птицу надо было спасать, она стоила денег.
  Он мягко, но решительно, как хороший дипломат, направил разговор в другое русло, выбрав более нейтрально окрашенное и покладистое животное.

 - Кот, так кот! О чём разговор! Он чистоплотен, за шкуркой своей сам ухаживает, – тут же справедливо отметил хозяин, – А что попугай? Попугая мыть надо! Он у себя на родине, где, кстати говорят, очень много диких обезьян - далёкой от нас, но близкой нам по духу, всяким празднествам с народными гуляньями, тоже сам за чистотой следит! Ванны всякие принимает. Постоянно и регулярно. Под дождиком там, в лужице. Поверь мне, я об этом подробно читал. Специальную программу глядел.

  Немного подумав, Ося добавил:
  - У небольшого водоёма, в ручье очень любит купаться. Если хищников вблизи нет! Водолюбивая, чистоплотная птица, если дать ей возможность.

 - Ещё чего ему дать?! Что ж он тут-то, в гостях, неряха такой? Такой вонючий? Запах свой зачем распространяет? Как специально! Или уважение к нам не надо проявлять? – негодуя, всплеснула руками, жена, - Кто ж ему тут, что, не даёт?
 
  Маня пристально посмотрела на мужа, как ответственного за поведение попугая. Фактически, как на его руководителя. А руководитель должен нести ответственность за своих подчинённых! Хотя бы частичную.

  И, тыкая в сторону, частого кошачьего местопребывания, заметила:
 - Взять к примеру, кота! Тоже порода заморская - нездешний. А как себя вылизывает! Всё вылизывает! И даже свои... Одним словом - всё! Я посмотрела, как он лапой шкурку наяривает. Послюнявит её и наяривает, куда языком не достанет. Хотя таких мест немного - только на голове: на макушке, за ушами. Чуть ли не до блеска шкурку свою доводит! Того и гляди – засияет, искры посыплются, как в опыте по физике. И ходить за ним не надо. И уговаривать.  А если кто, вдруг, принудительно умыть его захочет – посмотрела б я на того! Потом, после попытки. Живо умывальщика на место поставит! Когтями и зубами. Киса мой, хороший. Этого же чуду в перьях и мыть ещё надо? Я что ему, служанка? Банщица? Попугаемойка?

 - А что ты их, по имени, не зовёшь? С попугаем – ладно, любовь не состоялась, да и имя Спикер, тебя не устраивает. А кота? Киса, да киса! Он и отзываться на неё будет. А это кот, настоящий - породистый самец из Америки! Шварценеггер – безжалостный терминатор! Терминатор мышей. Коммандос – жуткий убийца крыс. Их крадущийся ужас под покровом ночи! Что забыла как назвали? – наставительно изрёк хозяин, вспоминая наиболее запоминающиеся роли одноимённого актёра и переводя его повадки на кота.

 - Не выговоришь сразу! Слишком иностранно.  К тому же неблагозвучно и неласково. Звучит как-то рычащее – кот даже пугается, прячется. К тому же, мне одна подружка сказала, дословно переведя – не политкорректно! А сейчас ты сам знаешь… А скоро вообще… Ты не фашистом ли захотел стать? Ишь как заговорил: "породистый, безжалостный"! Смотри, дофашиствуешься! Усики тебе и чёлку, вместо лысины! Да живот убрать! Этот "Шварц и Неггер", тоже поговаривают из тех краёв!

  Ося пытался возражать:
 - Ну, не родственники же! Шикльгруберы и Шварцнегерры...

 - Не удивлюсь, что и роднёй окажутся! Каким-нибудь четвероюродным племянником, - прервала его Маша, язвительно спросив, - А этим, Шиклегруберром, не хотел бы его назвать?

  Осе почему-то, даже страшно стало. Страшно было и думать...

 - Поэтому попроще назвать надо бы! - поучительным тоном излагала Маша, - Как-то так, толерантно; с учётом всех современных веяний. Пусть иностранно, но покороче - поприятнее. Как собаку у...
 - Какую собаку? У кого? - вдруг вскипел Ося.
 - Ну, как? Сам не знаешь? - Маня стрельнула глазами вверх и пристально уставилась на супруга.

  Ося понимающе сконфузился.

 - Тут пока «нашварцнеггеришься», выговоришь, кот уж за воротами! Убежал, и след простыл. Он, мне кажется, сам уже начал имя это, тобою выдуманное, игнорировать! Подсознательно понимая, о чём я тебе сейчас сказала. Мне кажется, как-то даже промурлыкал мне в ответ что-то неприличное. А мне нечем было ему на это возразить - ведь прав был! Вроде кот, а всё понимает. И какой вывод из всего этого напрашивается? Прав был там один в парламенте: вот не надо всех подряд, иностранным языкам обучать! – убедительно разъяснила супруга всю ошибочность выбранного имени.

 - Ну, раз ты такая, к языкам не склонная, в духе желаний отдельных парламентариев, раздели это имя пополам! На Шварца и Неггера! Выбери, что тебе больше нравится и так называй! Зови укорочено, какой-нибудь половинкой:  Шварц или Неггер! – вскинув глаза к верху, что-то вспоминая, снисходительно разрешил муж, - Тут уж ничего нет! Никакой родни.

  И тут же добавил, спохватившись:
 - Хотя, Неггер, пожалуй, не надо. Это тоже не политкорректно, нас опять же не поймут. Хотя, схожая по названию река, в Африке есть. Но не все о ней знают! Объясняй потом. Зови его просто – Шварц. Звучит кратко, звучно - самое то! Как тебе такое имя для элитного альфа-самца? Тут уж коситься и шептаться не будут!

 - Что? Ещё лучше придумал! Как мужа твоей сестры, Сары? Самца нашёл! Да ещё породистого! Альфу! Тьфу! Смех! Да и она, не обидится? Шварц – гроза мышей! Шварц – крысиный ужас! Неплохо? Тем более, сказать по правде, он очень похож внешне на крысиный ужас. Да и «скрысятьничать» в лёгкую сможет, – напомнила супруга, собиравшаяся на следующий год за границу, к этой Саре, в гости.
 
  Та звала её и обещала свозить к Мёртвому морю - косметику которого, она, живя ещё здесь, в России, постоянно ей втюхивала. И теперь желала, показать откуда её черпают, природно, без всякой химии.

***

  Маша мечтательно представляла себе идеалистичную картинку с сюжетов икон, настенной росписи в церквях, которые она, иногда посещала и любила рассматривать. Те отражали библейские события так захватывающе, что ей казалось - она непременно, когда-нибудь станет их участницей. И у неё в голове возникали подобные образы (уже динамичные), смиренных, местных жителей, обёрнутых в простыни разной степени отстиранности, столпившихся в пустыни на берегу этого моря, в ожидании очередного чуда.
  Дополненные её воображением, баночки и ведёрки, ожидали своего наполнения, а потом и превращения в целительные средства - омолаживающие и подтягивающие.
  Какие-то рыбаки, побросав своё ремесло, катили бочку - понятно не для масок своим жёнам, а под быстрое обогащение.
  Несмотря на тяжкий труд, их лица светились, так как содержимое большой емкости должно вылиться в дорогие косметические препараты, которые тут же разлетятся, оптом. И в отличие от рыбы (в пересчёте на килограмм). Вот это стоящее дело! Стоящее немалых денег.

  Забытые, видавшие виды, рыбацкие снасти, за ненадобностью, тут же валялись на берегу, не пугая больше морских обитателей и не забирая у них, дани. Но пара крепких, китайских сетей, которые не гниют и не поддаются быстрому тлену времени, всё же, остались стоять в выгодном месте! Перекрывая глупым рыбкам привычные пути и делая некоторых из них, умнее. А некоторых, не поумневших, навсегда избавляли от всяческих проблем, хлопот и тягот.
  Те несчастные пескарики, что слишком спешили, по разным причинам и застревали там, теперь бессмысленно для человека умирали - не попадая больше ни к кому на стол.  Несчастная, бесполезная смерть! Не накормившая никого.
  А жертвы всё плыли и плыли! Некоторые, даже косяками! Рыба, она и есть рыба! Должна жертвовать собой. Идти на прокорм другим при небольших затратах. И они, застряв в ячейках, некоторые даже не объеденные свободно плавающими обитателями моря, в том числе и своими коллегами, протухали и разлагались. На радость ползающему под ними, по дну, раку. Небольшому и усатому. Который на безрыбье, тоже будет казаться рыбой.
  А то делать, доходное дело с бочкой не давало рыбакам вернуться к прежней профессии. Или хотя бы снять жестокое средство лова невинных созданий. Оно уже работало без человека - само по себе. Ах, это китайское качество! Вот тут-то оно себя показало.

  Вокруг, где только может охватить взгляд, непривычный, мертвый пейзаж рождал чувство лёгкого страха. Приятно пробегали мурашки и лёгкий, замогильный холодок, каким веяло при тщательном рассмотрении подобных картин, блуждал где-то внутри. Маша млела от такого чувства, ей оно нравилось, но голос Оси возвращал её в действительность.

 - Ты же знаешь, она теперь в Израиле постоянно жить будет! С мужем, которого очень сильно любит. И он её, также. Они идеальная пара. Обратно она не поедет, даже родственников навестить! - не вызывая сомнения, заявил супруг, – Так, что не услышит и не обидится. А связь, о которой ты говоришь, между котом и её супругом сомнительна. Ну и что, что они оба Шварцы? Что тут такого? Сколько этих Шварцев!? Да по всему миру! Это всё мелочи. У них всё хорошо, они нашли друг друга.

 - Не зарекайся! И этого бросит! Ей не поймёшь, что надо! Припрётся обратно, да ещё, поначалу, к нам! – резанула Маня.

  И что-то припомнив, кого-то пытаясь копировать, поведала:
 - И как лиса запоёт: «Жизнь у меня с этим поддонком не удалась. Обманул он меня и все мои надежды! Оказался не тем, кем я его, себе, представляла. Я ему доверилась, отдалась вся, без остатка. А он? Подло поступил со мной. Нанёс мне такую, непоправимую травму! Можно я тут, у вас, немножко поживу? Хоть где-нибудь в уголку, на коврике. Не стесню вас? Я так и знала. Добрые вы! Самые отзывчивые люди. Мне, сейчас, очень нужна, ваша моральная поддержка».
 
  Ося раздосадовано и удивлённо смотрел на неё, живо представляя такую перспективу.

 - Помогать мне по дому не будет! И мне, ещё за ней, убирать придётся. Она, ты же знаешь, ничего не стесняется! Ходит, чёрт знает, как, мослами своими сверкая. И не выпроводишь её! Пока она себе, ничего подходящего не подберёт.  Жди, пока на неё, худосочную, кто-то клюнет! А это, что рыбалка в без рыбном месте! На берегу, этого самого, Мёртвого моря. Да ещё, на дохлого червя! В год по одному, случайно попавшемуся, будет перебирать. Увидишь её ещё, не переживай, не впервой. Бабе уж сколько? А она? Всё в поисках! – с прямолинейностью менталитета иной, всегда и всем дружественной, гостеприимной национальности, заявила супруга, травмируя тонкий душевный настрой Оси и частично руша его планы.
 
 - Не думаю! Своё счастье она уже нашла! Но даже, если тут, что-то случится, в жизни всё бывает, она женщина видная, умная – ты предвзято судишь! Если что, найдёт другого. Там же. Или в США, или в Германии. Где-нибудь в Западной Европе, там, где состоятельных людей больше! Где они скапливаются из разных мест. Других вариантов нет! Они...

 - Это что за места-то такие? Для беглых, но богатых женихов? – с напускной иронией, хорошо скрывавшей женское любопытство,  спросила Маня, перебив мужа.

  Тот, самозабвенно продолжал ей доказывать, незыблемые истины.
 - Все с деньгами куда сматываются? В какие края? На ПМЖ, особенно, к спокойной старости. Обеспечат её - у себя поднаворуют. И туда! Их понять можно, бегут от нестабильности! Едут туда, где поспокойней и покультурней. Подальше от обворованных «собратьев». А она что? Дура, что ли? Не знает тех мест? Не знает, куда такие косяки движутся? Где они с туго набитым брюхом ходят? Напрасно ты её в плохом «рыбацком» чутье обвиняешь! У неё это всё в генах и на подсознании. Она прекрасно чует, где, чем намазано. Так что, зови кота, Шварцем, – успокоил супруг.

             
                Попугай и Шварц

  Попугай внимательно слушал, запоминая слова. Но, особо не вникал в смысл сказанного. Звуки, они есть звуки! О чем только не звенят, и посолидней его! Вон телевизор, постоянно работает!  Кто там только не появляется и никто ж, за сказанное, отвечать не заставляет.  Прекрасно помнил он и этого Шварца, бывавшего у них в гостях - прилюдно учившего его говорить хорошие и умные слова, так, что все были довольны. Делал он это мило и не навязчиво. А когда, никто не видел, пичкал похабными – по инерции, попугай и эти запоминал. И непросто, абы как, что-нибудь да запомнить, а с утроенной энергией и энтузиазмом, Шварц трудился ударно «по-стахановски», от души, по многу раз повторяя и прямо вдалбливая птице в голову. А та и рада стараться.
  Не придавая значению этих слов чего-то особенного, попугай торжественно и громогласно выдавал их в вперемежку с хорошими. Но это было уже спустя некоторое время, и создавалась правдоподобная иллюзия, что умная птица, сама, до всего дошла и не просто, механически повторяет, имитируя звуки, а выражает некие свои мысли.
  В узком кругу, это было,  ещё «ничего страшного», даже весело. Но в присутствии, многочисленных, собравшихся гостей, это было возмутительно. За что, впоследствии, попугай сильно расплачивался, получая веником от бессердечной хозяйки. 
  А «учитель» Шварц? «Учитель» Шварц (в прошлом действительно учитель – учитель информатики и труда в школе) получал двойное удовольствие. И даже тройное - видя искренний, звонкий смех своей теперешней спутницы жизни и чувствуя себя, в её бездонно – чёрных очах восточной красавицы, «шамаханской царицы», героем. Она изящно изгибала стан, как пантера, тянулась к уху, желая вцепиться в него беленькими, свежее вставленными зубками, слегка прикусывала и жарко шептала: «Так мог сделать только ты! Никто б на такое не отважился!».
  Шварц, в предвкушении дальнейшего, млел, на миг, забыв обо всём, даже о своих финансовых, но только не особо крупных, делах. Его начинало заводить, пробегала лёгкая дрожь по всему телу и отдельным членам, начинавшим жить отдельной жизнью. Давясь от желаний, он льнул к вожделённому объекту, но дама, с кошачьей грацией, его, как уже пойманного и привычно-наскучившего мышонка, слегка отталкивала от себя, чтобы потом, через какое-то время, опять подтянуть когтистой лапкой и вновь ненадолго отпустить. «Дома, дома будет продолжение! Необычное! Долгое и захватывающее» - ласково, с хрипцой, нашёптывала она многообещающим голосом, отдаляясь, дополняя это ещё каким-то особым блеском глаз, быстрыми движениями, ярко накрашенных губ и шныряющим между ними, слегка раздвоенного, как у рептилии, языком.
  Ради этого Шварц был готов на всё, на новые выходки самого, что ни наесть авантюрного плана, крупные денежные траты, сдачу всех своих и чужих позиций, лишь бы попасть в эти ярко наманикюренные, длинные коготки, цепкие кошачьи лапки, почувствовать их на себе, сполна.
  Можно себе представить, как эти конечности существа, дарующего блаженство, превращаются в змей, жадных и голодных. Вот они уже движутся навстречу своей добычи, завораживают красотой движений, оплетают везде, обещая полностью подчинить себе, оставить полностью «без свободы» и придушить. Сначала слегка, потом посильнее и далее как пойдёт, чего боятся буквально все, все, якобы, нормальные. Ничего они не понимают – как понять нужность того, что ты не терял? Возможность свободно дышать, например. Как ощутить эту потерю виртуально, не испытав на себе, как оценить её? Но он, выше этих, «нормальных», ему нужно больше, идти дальше, за все эти грани. И то, и то  – в полной мере, без ограничений. Ощутить и эти змеиные движения подкрадывающегося питона, попасть в его удушающие кольца, по уши окунуться в океан обещанного блаженства. В объятиях роковой женщины, от которой попахивает смертью. Боа-констриктор сдавливает со всех сторон, все члены, придушивает – не хватает кислорода. Рот судорожно открывается, а грудная клетка не расправляется - давление на неё всё нарастает и нарастает. Выберешься оттуда или нет? Неважно. Мозг не получив должную порцию кислорода, впал в странную эйфорию - появились видения, захватывающие и завараживающие. Анаконда захватила в свои кольца и потащила вглубь, в пучину. Неизведанная бездна ждёт, манит, непреодолимо затягивает в себя. Выныривать из такого глубокого омута и мысли нет! Только раствориться в нём! Полностью, до конца.

***

  Неприятное, попугайное дело произошло так: на небольшом, семейном торжестве, по случаю не круглой даты дня рождения главы семьи, домой, в узкий круг были приглашены близкие и не совсем близкие, но для жизни необходимые родственники. Или почти родственники. Весь вечер попугай-ара, названный когда-то Спикером, развлекал гостей. Он, своими речами и талантами имитатора, затмевал всех присутствующих, даже самых ярких представителей из человечьего сообщества. У некоторых из них, это даже вызывало зависть и раздражение. И вполне оправдано - для лиц со статусом, положением, внимание должно быть приковано к ним.
  Попугаю всё удавалось настолько хорошо, что даже хозяйка начинала немного ревновать и нервничать.
  Особенно это проявилось, когда гости стали делать больше комплиментов его, специфически созданному природой, оперению, совсем не замечая её, специально сшитого для этого раута, шикарного платья. Платья с таким вкусом отделанного, почти такими же перьями и также ярко. Ему всё! А ей, почти ничего?
  Это, уже, ни в какие ворота не лезло! Спасал положение, как мог, усердно пытаясь помочь, указывая на обновку, только её родной брат - настоящий полковник. Пытавшийся быть ещё и запредельно галантным.

  Он по-своему, по-военному прямо, ничего не кривя, акцентировал внимание окружающих:
 - Маша, ты в этом платье неотразима! При всех и в глаза скажу: лучше всех! По крайней мере, здесь присутствующих. Лет десять такого не видал! Только в лучших европейских домах мог бы кто увидеть. Так кто их туда пустит! Как говорит наша древняя пословица: со свиным рылом да в калашный ряд! А одень такое платье, на на любую - и рыла никто не заметит. То есть оно так преобразится, так переполнится достоинством... Ты с ним попала в самую точку! Как снайпер! Ты снайпер в платье. Оно так тебе идёт! Тебе кто его сшил? Если конечно это не секрет. Ах, этот! Я так и подумал! Сразу! Знаю этого. Он и на армию шьёт! А там дураков держать не будут! И даже, вязаться с ними. Поэтому-то его и выбрали! Гениальный товарищ! Как модельер, так и всё прочее. Шьёт то, что надо! На  всю страну знаменит! Заслуженно, хоть сам и не удался. Внешне я имею ввиду. Ну, что там - мал, каржат, на вид неказист. Куда такого? Так, за сигаретами послать. Твой Ося и то крупней его! Намного. В обхвате. Зато, какие вещи выдумывает! Какой умище в нём сидит. Как и у твоего, кстати! Но в другом направлении! Но всё равно - мозги крутятся. Оба башковиты! Да, кому умище, а кому ...уище! Что ниспослали, с тем и живи, применяй для карьерного роста! Там, сверху, видней - что, кому надо! Кто, чем, лучше пользуется и воспользуется. Правда, же говорят: «Мал золотник…, а как блестит!". А если их ещё два… Два золотника всегда лучше одного! Да в хороших руках… Так они так заблестят! Хорошие руки - это важно! Золото только в таких бывает - в абы какие, не даётся - исчезает. Вроде лежать должно, где положили и вроде бумаги какие-то были, а оно куда-то убежало! С концами. И не найти! Кого только не подключай и не нанимай! Вот и у нас в стране, раза два так золотой запас пропадал! После революций! Подумаешь, их для этого и делали! Чтоб под шумок, золотишко-то... Потом, помните "золото  партии"? Ну, та история на исходе "перестройки"...

  Вот качал импровизировать полковник, все аж рты пооткрывали! Прибавляя к народной мудрости, ещё и свою. Но она почему-то плохо прилеплялась. Тут ещё выпитый алкоголь, вместо того, чтобы помогать творческому процессу, стал его притормаживать и упрощать.

  На помощь пришли, сидящие за столом, малопьющие старушки, громко зашушукавшись:
 - Куда тебя понесло? Ш-ш-ш! Закусывай, закусывай лучше! Про золото вспомнил! Молчанье – золото!

 - Я не про то! Хрен с ним! И с ними! - возразил полковник, - Я про другое хотел сказать. Не то, что кто-то там ростом мал! А раз мал, то в конце шеренги должен стоять. И, кстати, должен вам гражданским пояснить - это делается по команде: «ровняйсь», «смирно». А потом: «рассчитайсь» - и все на него, в конечном счёте, это делают. Самый маленький, в конце, расчёт заканчивает. Итожит, можно сказать. А что означает: "Расчёт закончил"? За ним последнее слово! Можно сказать - ключевая фигура. Но я о другом - то, что «золотник» не всем достаётся! И не во всяком его разглядывают! Поэтому и не всякому везёт с местом под солнцем! Кому-то достался потеплее, а кому-то и нет! Кто-то в золоте купается - видим как! А кто-то почти за так, ишачит на него! "Шубохранилища" ему строит! Шубы в них ему перебирает, чтобы моль их не пожрала. Один горбатится, а другой, на его горбу, в рай едет! Да ещё и о нестяжательстве и какой-то высокой духовности ему поёт. А где бездуховность сплошная, там, сам недвижимостьсебе покупает! Фактически у врага, потенциального! Яхты там, и всё такое, прочее. Прессу-то читаем, информируют. А нет, в интернет залезем, раз уж нам его провели, – полез в какие-то дебри Бочкарёв, очевидно выражая обиду за своих предков, крепостных крестьян, отсылавших, тяжким трудом заработанные деньги, барину, в Париж.

 - Не зря там "Парижский клуб" обосновался! Недавно только по каким-то дореволюционным, ещё царским, долгам с ним рассчитались! - заметила Роза Моисеевна, - Спасибо Виктору Степановичу, как порядочному человеку, что по долгам платит! Наверное аристократом по предкам своим был! Не кухаркин внук! Явно. Только скрывал - простоту на себя напускал, косноязычием прикрывался. Долг, неважно какой, когда, кем образованный - это долг чести! Понимал это. Думаю не ниже графа предок его был! И судя по фамилии - из арапов, Петром завезённых.

  Но сейчас времена сильно изменились, нет такого, и Бочкарёва пристыдили – не считайте чужие деньги! Особенно Вы, полковник. Вам же платят за службу и лояльность? Не так ли? Так будьте добры! Тут кому положено, и то этим не занимаются, без верхнего повеления. Раз перетекли деньги из общего кармана в личный, или какой-то там непонятный, срок давности прошёл – это уже частая собственность. И давайте-ка её уважать! Не смотреть и не считать! Что уплыло, куда приплыло...

  Полковник всё же, ещё пару раз, крепко высказался - в адрес «мировых кровопивцев», «международных упырей» и их приспешников.
 
  Чем привлёк внимание серьёзного бизнесмена Шварца. Который, что-то отнёс и на свой счёт.
  Тот поводил носом, как бы чуя крамолу, идеологический вред и фальшь, а также разжигание социальной вражды между отдельными общественными прослойками и твёрдо решил положить этому конец.

 - У всех, изначально были равные условия! Разве не так? Про нужное место и нужное время вы наверно уже слышали? Выдающийся бизнесмен современности об этом уже говорил. Наш, разумеется. Да вы его все знаете, наслышаны. Всего-то два условия, согласитесь! Выполнили бы их и были бы в полном шоколаде! Кто не давал? Кто? Лень? Своя,отечественная. Так что любому можно было в люди выбиться! Всегда и при любых режимах. Когда легально, а когда и не легально, но всегда такие люди кому-то нужны. Если сам ты способный кверху подняться, то пойдёшь! Приспособится можно везде, всегда. Трудно? Если захочешь - сможешь. Примеров полно! Просто с деньгами надо уметь обращаться. И с людьми, нужными - они их любят - любят все, без исключения. А вот деньги – не всех! И ведут себя соответственно, со всеми, по-разному. Дай пьянюшке, хоть сколько – с удовольствием возьмёт и в момент пропьёт! И покатится по наклонной плоскости. Деньги в этом ему только помогут. Другому, недостойному дай - тоже вмиг промотает! Да они и сами от него убегут.  Золото, деньги, достойны не всех, а только избранных, искренне их любящих. Они это чувствуют и фальши не терпят! Их не обманешь! Они предпочитают надёжных людей, к ним они прямо-таки льнут, липнут – понимают, что таких немного – единичные экземпляры, штучный товар. Деньги сами определяют, кто их заслуживает! И выбирают среди всех, особых, внутренне к этому готовых. Только с ними прочный альянс затевают! Небольшая, приятная для них, кучка людей. И заметьте, почти все деньги при них. Это «элита», «золотой фонд» наций, магнит для золота – заявил бизнесмен Шварц, выдумывая свои законы притекания капитала и формулы успеха.

 - Нет такого, - возразил кто-то за столом, самый не успешный в плане денег, - золото не магнитится!

 - Как намагничивать, - заметил другой голос, явно знатока местных, дополнительных законов физики, известных далеко не всем. Он один из посвящённых, кто знал, что не все подброшенные тела, одинаково притягиваются!

  Потом пошли и народные, многократно апробированные, формулы успеха, закреплённые в пословицах и поговорках, типа «не подмажешь, не поедешь».
  Как ни странно, они оказались особенно актуальны в наше время. Какие светлые были головы! Какая не переходящая в них мудрость!

  Шварц, видя такое, тоже скатился до «народного творчества» - с ходу приводя старинные русские пословицы и поговорки. Выбирал наиболее авторитетные, с которыми не поспоришь, типа: «копейка рубль бережёт» и т.д.  Но видя, что это слишком простовато и иногда, на его взгляд, неактуально, стал их модернизировать. Стал дополнять наблюдениями из своей жизненной практики.

  Шварц по-своему адаптировал их и пополнял новым содержимым. Как бы сказали их первоначальные создатели - «ни к селу, ни к городу». Ещё и мощно каламбуря, он пытался занять нишу лидера. Всё того же, альфы-самца.

 - Не знаете, Вы, любезный, народных поговорок и пословиц! Во всей их широте и глубине! Не чувствуете Вы их! - заметил прерванный оратор, - Это подозрительно! На каких ценностях, Вы, воспитывались? И где? Страшно далеки Вы от народа! Нашего народа! Многонационального и сплочённого, готового в самую трудную минуту протянуть... От его устного, поистине народного, творчества. А в нём многовековая мудрость, нескончаемый кладезь ума! По которому жить бы надо. Черпаешь его там, черпаешь... И никак не вычерпнешь! Иной раз так засядет! И думаешь: не ляпнуть бы! И этот неиссякаемый источник, бьёт из глубины веков! Бьёт прямо в голову! В головной мозг и там где-то пропадает, растворяется. И всё это из жизненного опыта народов, их эпосов, сказаний, издавна проживающих в мире и согласии на территории всей страны, в нынешних её границах. Вот Вы?! Вы из каких проживающих? Давних или недавних?
 
  - Как же? Из самых-самых, что ни наесть традиционных, конфессиональных представителей, конечно же издавна здесь чем-то, полезным для общества, промышлявшим, – пытался не отдать лидерства Шварц, слегка подрастерявшись, подстраиваясь под обозначенную линию, быстро копаясь в своих предках и культурном слое пословиц, - А вот эта: «Мал клоп, да…

 - Да деньги всё исправят, - творчески увлёкся кто-то этой игрой, подтверждая это слегка заплетающимся голосом

  - Ну, уж эта совсем не годится! Правды в ней нет! По теперешним временам, совсем. Я надеюсь, здесь, какие-либо намёки, на ныне действующих, отсутствуют? Мало, кто, каким уродился! Нам, для армии, любой сгодится. Взять хотя бы этого, дорогущего портного. Того, что платье с перьями и хвостом сзади, на моей сестре - самое красивое, сшил, - не спускал и веско аргументировал, опытный в продвижении, хотя и не любивший воевать, военный, - для армии всё равно пригодился бы! Танкист из него бы мог получиться хороший. В танке такому - самое место. Разместить там его, ещё, таких же добавить! Обучить их, сделать экипажем. Танка - машины боевой! Как в песне поётся. "Три танкиста, три весёлых друга..." И на защиту Родины отправить. Этого, о ком говорю, сделать их командиром. Командиром танка! Ещё раз повторяю, как профессионал - ему там, самое место! В танке, за рычагами управления. Там длинноногие и длиннорукие не нужны! Я туда, например, не влезу! При всём желании! А ему там? Было бы, даже, просторно. Косоглаз? Неважно, в танке его никто не увидит! А в перископ и одним глазом смотреть сможет! Другим, в это время, на приборы – датчик давления масла, температуры в двигателе. Ну и на остальные, мельком. А можно и во флот! На подводную лодку! Там тоже перископы есть и места мало. Так что хорош и пригоден ко многому. Его и главком, и министр наш ценит. Форму у него, для всей армии заказывали - чтоб красивее, чем у наших противников была. Да и союзники, если будут таковые, пусть тоже, завидуют! Генералам, высшим чинам, всем нравится. Чинам пониже что-то пока не очень. Но ничего, привыкнут. Пообвыкнутся в ней, послужат Родине – поймут, какой подарок она им сделала. У них и вкусы, пока пониже. И доходит понимание ситуации подольше. Что с них взять?! Эстетики, других всяких таких штучек, не набрались ещё! Опыта мало! Она со сроком службы приходит, с выслугой лет! Так вот жизнь устроена. Тогда её понимать начинаешь, когда подольше послужишь! И звёзд на погонах прибавиться. Потолще они станут, пожирнее. А пока не набрался знаний, опыта - слушай! Что старшие по званию, говорят! Усваивай, запоминай! Правда, им солдаты жалуются, что мёрзнут. Мерзлявые какие пошли! Мы раньше, в гораздо худших условиях, науку эту проходили!

 - Прогнивший, тоталитарный режим защищая! – громко, с выраженными шипящими, змеиными нотками, злобно шептанул кто-то. Судя по интонации, бывший не в ладах с предыдущей властью и натерпевшийся от неё.

  Но полковник, даже не обратил внимания на злобствующего и ущемлённого тоталитаризмом, скрытого врага. Он громко откашлялся, вытер салфеткой натруженный пот и конструктивно продолжил, указывая на факты и делая из них выводы:
 - А эти? Кому эта почётная обязанность предоставлена. Мало о них заботятся? У нас такого не было! Им ещё караоке, да компьютер в казарму притащи! Один начальствующий «пиджак» обещал им это. Но думаю это он так, для приманки – заманивал "родине служить". Для чего спрашивается, такое электронное устройство в казарме надо? А для чего оно создавалось? Под какой проект?  Заокеанским шпионам раздолье - они это выдумали, они в этом подготовлены и только ждут, когда на их наживку клюнут. Или в интернете баб голых разглядывать? Кто-то специально их там развесил. Мужиков им в бане, раз в неделю, не хватает? Здесь тоже заокеанский разлагающий элемент поработал! Рука-то оттуда, из-за океана тянется - из-за Атлантического. Где агрессивный Атлантический блок расположился, который разрастается и подкрадывается. А этим компьютер дай с интернетом, без него они не могут! Мы смогли? А деды наши, прадеды? На этих-то вообще чего смотреть? Что б они понимали в глобальной политике! Так что их слушать? Что сказали - то и делай! На этом всё держится. И одень их в «версачи», прочие «кутюрье», теплее им будет? Практичнее? Сомневаюсь. Те, вообще, тебе нашьют такие разлагающие дисциплину, фасоны! Резко снижающие возможность выполнения боевой задачи. Да и ориентация у них поговаривают, не совсем та! Ну, уж точно, не для нашей армии. А правильно сориентироваться – первое дело. Хотя у американцев, других их союзников по НАТО, с такой ориентацией, уже появились.

 - Правильно! Она прогрессивна и креативна! Отсутствует агрессивность - для современного воина она не нужна, он должен быть сдержан, толерантен. К различным представителям. Они, про кого мы говорим, очень дисциплинированны - пятёрки по поведению. Многое что умеют, послушны, хорошо обучаемы – подхватил Шварц, - Служат и, говорят, неплохо! Боеспособность не падает, а даже поднимается! Вон они как по всему миру воевать начали, военные компании, одна за другой – Югославия, Ирак, Афганистан и прочие, не считая небольших военных операций.

  На что, Бочкарёв, тут же заметил:
 - У нас, хоть чего только в армии нет, но это характерно, пока, только для традиционно буржуазных стран. Мужеподобные бабы с винтовками, «пидорасы»-"геи" – это у них! У них только они служат. У нас их, пока, не видно.  Но приказ, есть приказ! Сверху видней! Дадут – будут! Будь хоть мода, хоть что! Если уж дадут – придётся выполнять! Куда деваться? Вон раньше – гусары, в обтяжку,  в белых колготках или как теперь говорят – «лосинах», круглый год воевали и ничего. Сейчас, военного в них, трудно себе даже представить! Одень в них хотя бы высший командный состав и посмотри! Каково?

  Полковник красноречиво развёл руками. Все заворожённо слушали его - картина начинала рисоваться интересная и он продолжал:
 - Зато, бабы на балах, на них, как зыркали! Млели, про все штучки из французских романов, мечтая! О них только и думали! Как бы там... Вот что гусарские лосины делали! Я думаю, что они ещё вернуться. Сначала Кремлёвский полк в них оденут, потом элитные части, ну, и всех остальных, кого надо.

 - А Вы знаете, почему они «лосины» называются? Из какого, кстати, они материала шились? – вмешалась в разговор одна дама, бывший искусствовед, теперь, промышлявшая бизнесом, где-то рядом с искусством.

  Не выдержав вольных интерпретаций о моде, как она считала – неспециалиста, пытавшегося акцентироваться ещё и на каких-то второстепенных вещах, неумело манипулируя гендерной проблемой - она демонстративно возмутилась.
  Все, молча поддержав её, вопросительно уставились на полковника.

 - Шились... - машинально повторил полковник, - шились-шились...

  «Дуратский вопрос!» - подумал военком, - «Гусары здоровые все были, как лоси! От них и пошло».

  Но боясь не угадать с материей, полковник молчал, - «Хрен её знает, какая тогда ткань на них шла? Что тогда знали? Шерсть, лён, конопля… Конопли много было, из неё для армии много чего поставляли! Особенно для флота. Насей сейчас конопли - на верёвки или брезент, что будет? Вот задачка-то с материей! Из чего сделаны? Да ещё обтягивающая она должна быть! Придумали же отцы-командиры! Смекалистые, не в пример... уже тогда были».

  Выдержав небольшую паузу и не получив ответа, эта дама сенсационно для многих, продолжила:
  - Они из лосей делались. Из самых настоящих лосей.

  В это трудно было поверить - на фермах что ли их разводили! Как в это верить? Хотя бы потому, где, хотя бы на полк, набрать столько этих самых лосей? А их, этих полков, наверное, был не один и не два.

  «Вид умный делает, под очками такую рожу корчит – мама моя, дорогая! А на простых вещах прокалывается. Да и с элементарной логикой не справляется. Теряется, как полоумная лосиха, в город случайно забежавшая - в трёх чахлых кустах блудившая, у памятника известному мыслителю. Тому, с лысиной. Глянь на него - он тебе дланью своей направление показывает, куда бежать. И беги в том направлении - прямо в лесопосадки попадёшь! И ими до леса! А там уж блуди, где хочешь! Если ум есть, ближе к заповеднику. А нет, всё равно где-нибудь пристрелят! И указатель не поможет. Тот, лобастый путеводитель, что-то и нам постоянно рукой своей указывал - оказалось совсем неправильно. Сам, получается, дезориентирован был и ничего не знал. Но эту бы сразу  определил: дура дурой, драть тебя некому! Мозги твои куриные вправить! Сказала бы хоть из белых коров! Или лошадей. Кто там ещё боле-мене подходящий? Да нет никого! Если только поросёнок? Но это что за штаны будут из него? Из какого-то хрюнделя? Поросячьи штаны гусару? Да они тебе такую Сенатскую площадь устроят! Не как там, а по-настоящему! Год бесплатно шампанским каждый день поить будешь, если жив останешься! Так честь затронуть!  А эта додумалась им штаны из лосей шить! Глупая баба. Хотя лось не поросёнок - животное благородное, под стать! Но ты посмотри на «лосины» и на лося! Куда б ты мехом не шила, вблизи, всё равно, тебя раскусят, в каких ты штанах! По морозу-то в меховых портках неплохо, а вот на балах весь взопреешь! Да и не обтянешься так!» - справедливо подумал полковник, но изрёк другое.

  Поднатужившись, дипломатично переработав, быстро родившиеся в голове тезисы, полковник, хотя и посмотрел на эту даму, как на полную дуру, спокойно и громогласно объявил:
 - Вот что плохо, в армейской реформе – бабы в армию лезут! Отовсюду проникать теперь смогут! Разбавят её собою до безобразия! А её понимать надо, прежде чем лезть туда. Армия – это тебе не частная картинная галерея! Не багетная или мебельная мануфактура! Мазня не всякая пройдёт!

  Дама эта расстроилась от такого заявления, потому как очень разбиралась в искусстве, и в современном, и прошлых веков.  Не находя прямой связи между сравниваемыми явлениями, в глубокой задумчивости стала жадно хватать воздух ртом, почти как аквариумная рыба, принятая за промысловую и брошенная жестокой и бесцеремонной рукой на разделочную доску.

  А военспец продолжал шуровать дальше, закрепляя успех:
 - Полные неспециалисты-дилетанты! Со своими мыслишками, убогими и далёкими от реалий армейской жизни. Вы в Истории много таких фактов видели? Баб в армии! Я маркитанток в расчёт не беру! Раз у вас рынок, давайте их туда! Но только на пищеблок и в военторг, ни к чему более. А уж к боевой технике, к дисциплине... Так всю армию развалите! А если в ней торговля во всю пойдёт, хорошим это не кончится. Ну, не дураки же люди были? Нас бы хоть, профессионалов, спросили: нужны нам бабы? В казармах! И мы бы ответили: им там не место! Там всё по-серьёзному должно быть! Умно, логично. А у них это есть? Вот пожалуйста! Вы где, мадам, с позволения сказать, белых лосей видели? Если только в эротических снах, сказках?

  Народ заинтересовался больше. И уже хотел деталей. Так, по крайней мере, можно было истолковать тишину и напряжённые взгляды, полные пытливого огня, не зависимо от возрастного и имущественного состояния.

 - Справку историческую до Вас довожу: анилиновых красителей и прочих, не изобрели ещё. Краски тогда такой не знали – химической промышленности и в помине не было. Наш Менделеев, да и прочие химики, поменьше, не трудились ещё. А математика уже была! Помните про Пифагоровы штаны? Которые на все стороны равны! Так вот он их уже изобрёл - с сослуживцами поработал! Кроил их математически с баллистической точностью - штанины полностью идентичны. Про создателя передовых видов вооружения, Архимеда, я уж и не говорю! Математика это сила! Развилась она тогда уже. И с ней дружить надо! С расчётами, обязательно. Помните, как Ломоносов по ней прошёлся? Сказал про порядок, помните, что? Сугубо научный подход! Это вам не алхимик Нострадамус, надышавшись, не пойми чего, стишки пописывал! И Вам не на кофейной гуще гадать! Тут простая арифметика. Если бы Вы знали сколько только в одном полку, солдат, могли бы прикинуть, какое количество штанов им надо! И где столько лосей набрать? Представляете?  Стада! А лось стадом не живёт, он не олень!

  Тут полковник руками изобразил ветвистые рога и пытался что-то похожее, имитировать лицом.

 - Кругозор свой расширять надо, углублять! Животным миром интересоваться, журнал «Натуралист» пролистывать. Тогда бы правильно животное выбрали! А не по звуку и созвучию! – укорил полковник, дельно посоветовав, - Вы, понаблюдательнее будьте! Когда фильмы смотрите – глядите повнимательней. Какой век? Как прогресс движется? В чём ходят, как одеваются? Очки правильно подбирайте! Протирайте их, как следует. И не забывайте их вовремя одевать.

 - Ну, знаете ли! – обиделась дама, фыркнула, завертев головой в разные стороны, чуть не сбросив тем самым, свои очки в неподходящее место.

  Помог нос, своими размерами и формой – вовремя притормозив. Поймав их уже в полёте, доказав полковнику, что и без них видит превосходно, и с реакцией всё в порядке - схватывает предметы с лёгкостью, на лету, она покрутила их на ладошке и водрузила опять на положенное место.
 
  Немного успокоившись, собравшись с мыслями, эта, по всем параметрам, леди, слегка пригнувшись, наклоняя голову с прищуром, напоминая аспида, ехидно спросила:
  - А по какой причине, гусары так обтягивались? Что за специфика их нижнего убранства?

 - Вопрос несложен. Про нижнее убранство и про прочее. Странно слышать его от женщины. Тем более просвещённой, претендующей на элитность и полное гламурство. Уж кому-кому, как не ей, догадаться, - адресовал обратно полковник, делая широкий жест, в сторону дамы.

  Та была опять подавлена и тихо бормотала, что ничего не может понять, и хотела бы услышать его версию.

 - Ради престижа армии, – объявил её военком, делая игривые знаки глазами, дополняя не совсем непонятной жестикуляцией рук, напоминавшей символично подъём бревна через блок, - Вы-то, как женщина, должны это понимать! Ну, чисто по-женски.

 - В смысле? – недоумённо, задали вопрос сразу несколько человек, женщин, показав уровень своего развития.
 
  Почти хором, в этом поучаствовали и не только женщины, но и недогадливые существа другого пола, разумеется, штатские. Тихо, скромно, особо не выделяясь.

 - Престиж военного надо было поднимать, поддерживать! Царь не дурак был! Военные реформы он-то проводил, но они у него, только в лучшую сторону шли. Вот и военная комиссия, специально таких, ему, отбирала, - заявил полковник не раздумывая.

   Но в голову ему закралась свежая мысль, своего рода, историческая сенсация:
  «Уж не императрица ли Екатерина такое выдумала? Она, говорят, любила с гвардейцами, в неформальной обстановке, разнообразно время проводить. Штучки всякие изобретать: вёдра с водой, гири, другие тяжести подвешивать. Сама дородная, статная; выйдет перед строем, юбки пышные задерёт и голосом главнокомандующим как рявкнет: Кто свою Императрицу любит? Сильнее всех? Смотрю, буду выбирать для орденов».

  Далее ход его мысли был прерван выкриком с мест.

 - Каких? – выразил кто-то коллективный вопрос, показывая, что мрак незнания  для большинства из присутствующих, не рассеивается ни насколько.

  Бравый полковник, гордо, но недоумённо пробежав по всем тугодумам, своими зоркими глазами и ловя на себе  их вопросительные, в основном, близорукие взгляды, про себя отметил:
 «Что ж так долго доходит? Плохой слух? Долгое соображение? Реакции не хватает? Пять раз в бою убьют, пока дойдёт! Анекдот им, про жирафа, рассказать что ли? Поймут? Дойдёт ли вообще? Может и дойдёт, но не сразу. Я думаю, разжевывать придётся. В казармах не жили! Гражданские.  Что с них возьмёшь? Медкомиссий не проходят! Только самостоятельно с болячками, по не тем врачам, шляются! А у кого надо, не проверяются! Слух, зрение, никудышние. Реакции нет, мозги медленные. Очки, вон свои, совсем случайно, поймала. Куда с такими? Вот так, попадёшь в боевую обстановку и что делать? Как такими командовать? Доходит, как до жирафов. Мартышка, утром им анекдоты рассказывает, а они, только на следующее, к вечеру, смеются».

  Полковник, ощущал на себе всеобщее, давящее внимание.  Со всех сторон. И даже со стороны примолкшего попугая. Все пристально смотрели на него, ожидая, что он дальше скажет.

  Видя, что остальные мучаются в догадках, никто, ничего, всё равно не поймёт - с досадой, как мог, разъяснил.
  Прямо-таки «разжевал», но деликатно, стараясь наводящими вопросами подтолкнуть к правильному решению:
 - Ну, у кого «хозяйство» большое? Того Императрица к себе в гвардию и отбирала! Тестировала соответственно. Сама тесты разрабатывала! Так поговаривают. Вы что не знаете? А что есть олицетворение мужского достоинства, его престижа? Что должно быть соответствующее гвардейцу Её Высочества? Чем обычно меряются?

  Да, казарменный юмор не так прост для понимания непосвящённым. Это только говорят - грубоват! А копни - сколько там всего найдёшь? Только ищи!

  Опытный военный с большим воспитательным и педагогическим стажем сопровождал это ясной и красноречивой жестикуляцией, опять показывающей подъём бревна через блок, призванной максимально облегчить понимание. И оно, вроде бы начинало приходить.

  Судя по меняющимся выражениям лиц – это удавалось, и он, усиляя и укрепляя этим жестом достигнутое понимание, продолжал:
 - В армию раньше таких отбирали! Чтоб все видели, где настоящие мужики служат.

  До народа, наконец-то, стало «доходить». Он начал что-то понимать, ориентируясь на старательные жесты полковника.

   А грамотный военспец воодушевлённо продолжал:
 - А у штатского, что есть? Из такого. На что смотреть? Чем похвалится? Где, что бугрится? Что-то незначительное да, висит. Но это сами понимаете... Поэтому, на всех балах, где гусары были, им ничего не светило. Взять того же Пьера Безухого... Это разве герой? Только что-то рассусоливать о себе.

  Возразить, ни у кого, ничего, на это не было. По большому счёту и померяться было нечем.

   А полковник развивал успех:
 - С кем благородные дамы танцевали? К кому жались, липли? О ком вздыхали и чуть что, сразу в обморок падали, без чувств, чтобы их в опочивальню кто-то крепкий отнёс, ну и там, сами понимаете… Я, даже, про себя скажу. Ещё в курсантах, потом в лейтенантах, помните песню Аллегровой? Ну, ту, про младшего лейтенанта? Точно из моей жизни. Были случаи…

 - Вы, кажется, про другое рассказывали! Вы к гусарам, какое отношение имеете? Вы же не он! Вы закончите про уже начатое, – законно заметили дамы, заинтересовавшиеся другой темой, никак не связанной, по их мнению, с Бочкарёвым, даже, в молодости.

  Он спохватился и продолжил:
 - Ну, в будуарах всё было изысканно, по-французки. И не только - по-всякому было. Стоны, крики по всему флигелю. А что в кулуарах творилось!? Под лестницами! Такое бл… Такой шарман, мон шер, доложу я вам! И никакого шерше ля фам не надо - они сами слетаются! Как мухи на мёд! Липнут, глазки строят – готовы на всё! Буквально. Прочие детали, при дамах, из-за галантности, рассказывать не буду. Хотя стоило бы - по некоторым лицам вижу! Ведь где полк гусарский расквартируется, знаете же, что происходило. Сплошная е…

  Тут, полковник осёкся, понимая, что не все поймут, прямую, военную речь. Что надо перейти на гражданскую, но её словарного запаса уже не хватило - она сама по себе в этом плане скудна и не отражает всего, всего многообразия происходившего - достаточно ёмко. Как назло и весь французский иссяк.

  Тогда он посетовал:   
 - Даже гражданское слово трудно подобрать! Если только по-французски, как достойные предки выразились бы: сплошное «комильфо»! Кругом! Именно "комильфо", доложу я вам.
 
  Люди с пониманием это оценили, одобрили и сами догадались в рамках своих привычных слов - кто, каких.

  Получив определённый кредит доверия, военспец, продолжал разъяснительную работу прибегая к вдруг откуда-то появившемуся и французскому (как ни крути, а генетическая память существует, помогает в критических ситуациях):
 - Такой «ля-мур» процветал, мартовские кошки отдыхают! Дамы от удовольствия, хлеще их мурлыкали! Про одного поручика, Ржевского, до сих пор, легенды ходят! Не на пустом же месте они возникли? Такое он вытворял! Два века прошло, а про него всё помнят! Поэтому престиж военных был высок, проблем с недобором, не было. Каждый хотел в гусары попасть. Десять, двадцать желающих на одно место! Кто не смог, по соответствующим параметрам, подойти - штанов белых, обтягивающих, недостоин! Тот в уланы, кирасиры, драгуны шёл. Тоже, вроде как на лошади ездишь! Но там уже не в том и не так! Ржевский из такого не получится. Ну, а самых инфантильных, кого и к самой спокойной кобыле, подпускать бесполезно - в инфантерию! Инфантерия всё стерпит. Инфантилизм отсюда пошёл. Ниже только чиновники, коллежские асессоры всякие и прочие гражданские, кто для баталий и парадов совсем непригодны. А уж купчишки… Про этих вообще нечего говорить – барышники! За грош удавятся. Торгаши – купи-продай! Благородство, элита – это военные! А самая престижная среди них профессия - гусар! Все туда стремились. Я надеюсь, теперь, понятно почему?

  Полковник удовлетворительно развёл руками, видя, что до всех, всё дошло, но аргументы его, ещё, не закончились и надо их выложить все:
 - А, потом, только у них, красавцев - усачей – врождённое чувство прекрасного. Театр и артистки – постоянное увлечение. Все, поголовно, поклонники этой самой… Мельпомены. После спектакля, оперы – с цветами, шампанским, сразу в гримёрку. И давай там обсуждать сюжет, игру, роли, другие действия на сцене. Далее в номера, там всё продолжить и не один раз! В разных ролях. А вы думали, откуда ролевые игры пошли?

  Дамам всё это было интересно и одна, начитанная даже заметила:
 - Вы, вообще в курсе, что весь Большой от Ржевского произошёл?

  Бочкарёв нашёлся сразу, рассказав трогательную историю театра:
 - Знаю, конечно. Он у себя в имении, под Рязанью, дворовый, крепостной театр развёл. Такой понимаешь... Для приватных постановок, так сказать. Каких он только спектаклей там не ставил! И Эзопа, и Овидия, и кого только не вычитает, того и ставит! Ставит и как следует прорабатывает! Потом, где-то проигрался, прокутился - попал в долги. А для гусара - долг, это долг чести! Не то, что по нынешним временам, у всех этих торгашей! И этих... бизнесменов, вуменов! Долг, это сами понимаете... И надо было его вернуть! Или застрелиться. Что оставалось ему, участнику и герою Отечественной войны двенадцатого года, делать? Он выбрал первое. А раз так, то продал своих крепостных артисток! Которых крепко и часто любил. Продал московским спонсорам и меценатам. И не хуже любого тогдашнего купца-бизнесмена: по тысяче рублей за голову! Это тогда большие деньги были! Огромнейшие.

 - Сколько же теперешними, примерно? – поинтересовался Шварц, решив проверить экономическую подкованность полковника.

   Тётка Оси, Роза, биолог, видя смятение деловых людей, экономистов, финансистов и прочих, пришла на помощь:
 - Если говорить о животных, например о коровах, то это целое стадо. Большое стадо дойных коров с хорошим бычком-производителем.

 - Нет, тут надо конкретнее. Сколько стоило бы одно животное, – не удовлетворялся кто-то, чтобы понять количество голов, из которых оно состоит.

 - Да какая разница! Речь идёт о театре, - заметила бывшая питерская дама, интересующаяся больше других духовными потребностями, так как материальных хватало, в избытке, - мы тут говорим об истоках в высоком искусстве. Там надо было срочно театр спасать, его труппу! А не торговаться! А вы, о коровах! Сравнения у вас! Вам бы всё продавать, неважно, что. Откуда это неискоренимое торгашество в крови?

  Вопрос остался без ответа. Но он, особо никого и не интересовал. Интересовал новый аспект жизни легендарного поручика. Ржевский и театр? Это что-то ново.
  Несомненно, поручик Ржевский посещал театры. Наверняка. Ну, не в уголок же Дурова ему ходить? И там с дамами знакомиться! Разумеется, в театр! Куда же ещё? Направит свой лорнет на прибывших в него, дам - в партере, в ложе; поводит им туда-сюда: так, это кто? В таком декольте? Ну, и у неё, и... Ё-моё! Аху... Ах, уехал муж у неё? Надолго? А это что? Там, в той ложе, рядом с Предводителем. Ничего себе! Ещё больше! Вот это да! Какой шар... шарман! Как её природа щедро одарила! Кто там? С ней. Граф что ль к ней уже клеится? Ах ты... А этот кто? С другой стороны! Кто там-то пристраивается? Князёк этот! Опять? Графа уже теснит? Отодвигает его уже одним местом. Пинка ему! Этот да, сам на дуэль напрашивается. В тот раз ему повезло - я его простил, разошлись. Шампанским вспрыснули - князь его с собой привёз, как знал. Ну, а уж в этот раз я ему не спущу!
  Тогда это было модно – так тусовались. В театрах и на балах, особенно губернаторских! Те их пышней давали, так как возможностей больше - подряды разные. Мосты, дороги - до сих пор не густо и в плохом состоянии. Тут ничего особенного нет.
  Но Ржевский – основоположник Большого театра!? Что за анекдот?!

  Верилось с трудом.

  И кто-то это озвучил, обращаясь к даме, поднявшей эту тему:
 - Не заливаете ли Вы, милейшая? Вкупе вот с ним. Я была там и неоднократно, и таблички на нём, такой, не видела.

 - Так я, вам и не дообъяснила. Вы мне не дали, - заметила дама, указывавшая на раскрасневшегося Бочкарёва, непонятно откуда, взявшего новые байки про всем известного поручика.

 - Ну, пожалуйста, «дообъясните»! – настоятельно попросили заинтересованные лица, забыв уже о прежних колоритных рассказах полковника.

  Бочкарёв почувствовал себя ущемлённым и готовил в уме уже новую атаку. А пока, в пол-уха слушал рассказ дамы, надеясь превратить это в очередной анекдот для своих коллег.

  Знающая о поручике Ржевском, больше всех, дама эта, заявила:
 - Проданные артистки действительно составили костяк Большого театра! Они заложили традиции и радовали уже гораздо больше зрителей, чем Ржевского с его друзьями. Которые нагрузятся тем же шампанским, уже во время спектакля и лезут на сцену, меняя весь ход сценического действия.

 - Доходило до того, что прям на сцене, на глазах у всех... - пытался кто-то дофантазировать происходившие в имении Ржевского, события.

  Но был остановлен властным жестом Маргариты, которая вовремя остановила этот пассаж:
- История о том умалчивает! Скорей всего такого не было! Не могло быть. Чтобы герои двенадцатого года, так могли себя вести! И так поступать. Нам на них надо равняться! А вы черните. Очерняете всю Историю тем самым.

  И вернула повествовательную нить предыдущей даме.

  Та с благодарностью её приняла и продолжила:

 - Но баснословная цена, уплаченная за каждую, ещё долго обсуждалась в тогдашнем, культурном обществе и служило дополнительной рекламой к постановкам театра. По-моему, даже кто-то из классиков, в стихотворной форме про этот факт упоминал. Сейчас я вспомню и вам процитирую…

 - Не надо! Я сейчас всё дополню и закончу про гусар. Раз уж я про них начал! – вступил полковник, понимая, что дела нужно доводить до конца, - А эти знаменитые их пьянки!  Карты, гитара, шампанское рекой! Оно основным напитком у них было! Как ром у пиратов и эль в банде Робин Гуда! Но куда темм до гусар! Умные разговоры по-французски – кое-что я вам уже на этом языке говорил, лились и текли не хуже чем от Монтескье!

 - Это который? Не барон ли Ля Брэд? - уточнила начитанная дама.
 - Тот самый, - буркнул полковник, недовольно реагируя на титулы, не имея своих.
 - Уж не родственник он Бреду Питу? - попыталась уточнить другая дама, пожилая - бывший учёный марксист, - Лицо у него из благородных, не как у...

  Полковник прервал её красноречивым жестом, понимая что дай ей слово, уведёт она чёрте-куда!

  И продолжил:

 - Все гусары иностранными языками владели! Разными, по нескольку. В казармах, знаете как их штудировали?! Наведут туда гувернанток разных, в жабо, фрейлин в рюшках - благо их на тот момент хватало! И давай их... по-всякому... по языкам гонять! Особенно, по-французскому! Догадывались, что они придут! Французы эти! Разведка докладывала - у себя они Революцию развели, из неё мировой пожар раздули и шпионов разослали, под видом тех же гувернанток и гувернёров. Только Верховный к ней, к нашей разведке, не прислушивался! И не верил в достоверность предоставляемых фактов и документов.

 - Вы ничего не путаете, - пыталась опять влезть начитанная дама, возмущённо вздёргивая брови.

  Полковник лишь поднял одну из них и тут же среагировал:

 - Нет, нисколько! Да, французский - тот вообще, на ура шёл! Но патриоты были, ещё те! Те! Те самые! Несмотря на знания языков. Ни один на сторону врага не перебежал! Просто знали языки, всех, потенциальных противников для допросов иполучения информации на вражеской территории. И если захваченного «языка» им приводили – любой мог, его допросить! Переводчик не нужен! Что там ещё, для полного портрета настоящего гусара, не хватает? А, этих – дуэлей! Тут вообще история! Чуть что не так, например, посмотрел криво, непочтительно; сказал что-то - перчатку в рожу. Милостивый сударь, к барьеру! Мон шер ами, не соизволите, ли, принять моих секундантов. Выбор оружия исключительно на демократичных началах! Чем хочешь, чтоб тебя? Этим? Пожалуйста. А там наглеца, либо саблей, либо из пистолета, крупнокалиберного. Наповал. Да и если только ранен, всё равно, к врачу не довезёшь. А если и довезёшь, что толку? Медицина в зачаточном состоянии – пиявки, да кровопускание. Ну, перевяжут тебя ещё раз. А что дальше? Копаться в тебе начнут? Не дай Бог! Инфекции сразу всякие пойдут и всё равно в горячке помер. Вот жизнь была! А всё равно - кому пахать охота? Или сапоги, с утра до вечера, тачать? Шить что-то, скрючившись впотьмах? Электричества же не было! Горшки месить, бочки делать, не разгибаясь? А тут выставил «хозяйство» напоказ, если оно есть и вперёд! Да вы фильмы высокохудожественные, внимательней смотрите! Для кого режиссеры и продюсеры стараются, главные критерии показывают? Только одно я понять не могу, когда их, эти белые штаны в обтяжку, стирать успевали? Сколько ж надо было сменных, при себе, иметь?  Что на этот счёт, тогдашний устав говорил? Кто до этого додумался и почему мы его не знаем? Ясно одно, что военачальник, главком, был хороший! Думал, и как стратег, и как тактик, и моду правильно формировал, в нужном направлении. А вы говорите – лоси! Лоси тут не причём, связи с ними нет. Есть армейская необходимость. Вот вам и удобное, вот вам и практичное, пригодное в любых, полевых условиях. То, что вышестоящий скажет, то и оно.

***

  Терпеть такого конкурента попугай больше не мог – люди весь интерес к нему потеряли, полковник перетянул его на свою сторону и не отпускал, удерживая, как мог.
  Но в борьбе за общественное внимание, ара был готов почти на всё. В очередной раз, он решил пойти на крайность - блеснуть феноменальной памятью! А так же исключительными ораторскими способностями (благо хозяин говорил всем о них и поэтому, баснословной стоимости приобретённой им птицы, увеличив реальную в десять раз). 
  Ара, внезапно громко каркнул и по-человечески заговорил, да так хорошо и внятно, что сразу же привлёк внимание всех к себе:
 - Лёва, Лёвушка, – выставив массивный клюв, напоминавший по форме, нос своего хозяина, придававший некое сходство с ним, начал ласково попугай, подражая мужу сестры хозяина.
 И продолжая важным, доверительным голосом, но уже самого хозяина, раскрыл всем тайну, кто есть, этот Лёвушка, на самом деле:
  - Ё..ный п…..с, п..ор! Деньги! Деньги верни! Пиастры! Пиастры!

***

  Все беды от денег, от жалости к ним! Действительно, жалость к деньгам, незапланированная потеря их, к чему только не может привести?
  Конфуз был страшный, все оставили свои дела, бросили всё, забыли про гусар в «лосинах», привлечённые таким сенсационным откровением птицы. Многие узнали, что такие «товарищи» есть среди нас и порой, на приличном уровне.
  Полковник, прекратив свою, почти агитационную речь по набору в гусарское спецподразделение, онемел. Стоя с открытым ртом и вытаращенными глазами, в которых читалось: «Неужели это правда?», он переваривал услышанное.
  И тут же, сам себе, отвечал: «А зачем птице врать? Она же не человек! Ей смысла нет! Но поверить, всё равно, сложно. У нас, это же, только, в шоу-бизнесе, говорят, распространено. Другие сферы ещё не затронуты. Неужели, и в такие эшелоны власти, они, уже заползают? Или всегда законспирировано сидели? Там? Очень скрытно. И оттуда... Получается, да! А откуда же всё идёт? Даже бизнесмены, в лице этого попугая, возмущены».

  Бледный хозяин птицы, молча, втянув голову в плечи, изобразил этюд в багровых тонах, покрывшись красными пятнами, беззвучно шевеля губами - что, непонятно ничего, ибо не выдавал он себя и случайным звуком.
 
  Раскрасневшаяся от выпитого вина и рассказов полковника, хозяйка, наоборот, удивлённо побледнела. Побледнела не одна - вместе с другими, присутствовавшими, дружно красневшими, дамами.
 
  Только, сестра хозяина, Сара, теперь уже узаконенная – Шварц, громко прыснула со смеху. И уронив вилку в салатницу с мешаниной, как утверждала хозяйка, от французского кулинара Оливье, забрызгала его ингредиентами пару менее важных гостей. Что прошло практически незаметно и традиционный для российского застолья салат, бесследно поглотил тяжёлый, серебряный предмет. Показывая явно - иметь с ним дела можно - всё будет «шито - крыто»! Не то, что с ролами! Или бутербродной икрой, вроде бы, натуральной.

***

 - На что только не пойдёт Шварц, чтобы доставить своей, новой жене, удовольствие! – шепнул, наклонившись, высокий шатен, бывший партнёр Якова Шварца по алюминиевому бизнесу, своей соседке, – И в бизнесе он таков, двадцать четыре часа в сутки бдеть  за ним надо! Изобретателен, как чёрт! И также непредсказуем! Да что там чёрт! Черта обманет: что-то нашепчет общим партнёрам и вроде как, не причём! Встреча отложена. Распрощается и уедет - вроде как ничего не срастается. Где, как потом с ними договорился? Глаз да глаз за ним необходим! Ни на минуту, из поля зрения, выпускать нельзя!  Хоть «памперсы» надевай! Только глаза сомкнул, вышел во время деловых переговоров, в другую комнату, в туалет, например – всё, ушла сделка! Кинул! Контракты пошли через неизвестные оффшоры! Сколько надо скинул, передоговорился, за счёт чужой доли и ещё в больших барышах! Но только он. И, с виду, расстроенный сидит, даже объяснить толком ничего не может. А через пару дней, очередной «Майбах» или «Бентли» купит. Так, немного покататься. А ты по нулям. Или, ещё хуже - в непокрытых затратах, убытках. Вот такой, опасный игрок! Так, что хочешь, не хочешь,  а сиди, смотри внимательно, терпи! Что хочешь, делай, но отвлекаться нельзя! А то плакали твои денежки, самыми горькими слезами.

 - Получается, деньги тоже плачут! Особенно у богатых! Как им там не сладко! – удивлённо воскликнула странноватая на ум, Осина родственница, тётка Роза, - Им хочется людям добро нести, а вынуждены, служить отдельным эгоистам. Вот говорят – эгоизм – двигатель прогресса. Неправда,  об него самые чистые намерения разбиваются! Он всё только портит и совращает.

  Сухонькая старушка, мама самого Льва Адамыча, знающая всё, обо всех, звонким шепотком добавила:
 - Прохвост ещё тот. Говорят, Шварц, в деда-одессита - того ещё пламенного революционера, пошёл. Тот, поначалу, настолько ловок был, что подмётки на ходу резал! Как он это делал, ума не приложу! Просто не представляю, но поверю. Очень авторитетным был, в определённых кругах. Потом, почему-то в противоположном лагере оказался – в «угро» работал. Но недолго. Быстро смекнул, где перспектив больше - вступил в партию. И по партийной линии в хозяйственники ушёл.  А там, по той же линии, вообще высоко забрался - в ЦК. Ориентировался в партийных линиях и течениях превосходно - всё носом чуял! Что, куда подует, где, когда, с чем надо быть. Поэтому всё складывалось хорошо и резко вверх! Говорят, даже партийными деньгами заведовал, пока Сталин не репрессировал. Незаслуженно конечно. Хоть злые языки и говорят – орудовал там, в партийном общаке, как хорь в курятнике! Но такой партийный чин, номенклатурный бонза, вряд ли что своровать мог. Из-за своего высокого положения и высокого доверия. Или продать врагу. Сам управляешь страной и у неё же воруешь!? Возможно такое? Наверное, нет. Хотя рефлексы, проклятые, могли всё же сработать. Самопроизвольно. Их искоренить нелегко – природа! Против неё не попрёшь! Рефлексы, выработанные раз, управляют тобою всю жизнь.  Как от них избавиться? «Бывших»-то не бывает, ни чекистов, ни воров! Ни прочих, хорошо освоивших свою первую, настоящую и главную в своей жизни, профессию. А если её ещё природная склонность определила? Или совпало. То это всё, не искоренишь! Ни коим образом. Даже сильным, электрическим током. Даже положительными эмоциями. С поглаживанием и обильной кормёжкой! Как говорят: «сколько волка не корми, а он всё в лес смотрит!». Поглядывает, о чём-то своём думает, мечтает.  И, удивляйся потом, что он  вроде подвывал правильно, подлаивать даже научился! Команды внимательно слушал, а по ночам, всё равно, на луну, по-волчьи выл! То ли будка с цепью не та, то ли не такого фасона ошейник!? Что не нравилось ему? Рацион был не тот? Хотя жрал с удовольствием, облизывался! То ли ещё что? О чём можно теперь, только предполагать, после того, как натворил дел серый, набезобразничал - погрыз, кого не надо было, да и сбежал. Сбежал от того, кто хотел быть ему хозяином! Который кормил его, поил, заботился. И даже, объяснял, что всё, что его, это их, общее! И он должен беречь это, не жалея своей шкуры.

 - А я думала, что только высокая любовь человека, на риск и подвиги толкает! Только из-за неё можно на всё пойти! – прервав цепочку рассуждений, разочаровано произнесла мечтательная дама, прекрасной, тонкой наружности, равнодушная к политике и трагедиям истории.

 - Прозаичней всё! Возвышенные мотивы используются только для прикрытия. Есть стимулы посильней: рефлексы, пагубные наклонности, неугомонный голос крови, деньги. Вот, пожалуй, и всё, – заметил её спутник, очищая с себя остатки хорошо названного салата.

  Рядом, очевидно её подруга, жена другого, делового человека сочувственно добавила:
 - Вот и мой тоже, трудится не покладая рук. Иной раз, сутками. Не то, что «трудоголик», а целый, далеко зашедший в своих стараниях, «трудоман». Причём неизлечимый! Позвонит откуда-то: «Я там-то, работы по горло, работаю во всю. Как вол – один всё тащу! Тружусь, как раб на галерах!».    Будто цепями к ним прикован, не отпускают его и бичом хлыщут, погоняют. Но ему всё мало, ему давай ещё! Потом туда, потом сюда. Носится, тыркается, тут же в командировку на два - три дня, срочно надо. Суббота, воскресение – как отдай! А там и на неделю продлит. Как работа пойдёт. Пока её, там, лично, всю не переделает – не вернётся. Как белка мартовская, внезапно проснувшаяся и очумевшая, в колесе, крутится-вертится. Носится, туда-сюда. Закрутился весь. Худеет даже, на пару-тройку килограммов, но потом, быстро их наверстывает. Иногда и прибавляет ещё, впрок, для непредвиденных случаев. Поэтому трудно ему уже двигаться, передвигаться. Полежать бы где, чтоб его не трогали! А он, опять, вынужден куда-то, сам, в командировки, мчаться. На износ работа! Но что делать? «По делам» смывается! Передовик капиталистического труда! Я его так и называю, - «Передовик».

 - Ясно всё! По каким-то передкам шурует! – бросил кто-то за столом.

 - Что значит «по передкам»?! – возмутилась эта дама.

 - Хорошо, если только по ним! – интригующе зашептал кто-то, непонятно откуда, как чревовещатель, знакомо шипя.

 - А что ему, что-то не хватает? – возмущалась дама дальше, зная скромность и невзыскательность в некоторых вопросах, изученного вдоль и поперёк супруга, капиталиста-работягу, серьёзно задаваясь этим вопросом.

 - Нетрадиционности отношений, неестественности их отправлений, - продолжал верещать противный, утробный голос, оказавшийся изменённым женским и исходивший от симпатичной брюнетки с длинным носом, - проявления низменных страстей! Ваш супруг из той, немногочисленной породы, элитарного склада, кто, достигнув многого, хочет ещё большего! Идти дальше, экспериментировать, пробовать запретное для всех, остальных, перешагивать барьеры и стирать  грани условностей.

  Ничего этим не сказав ясного и вразумительного, посеяв недоумение, она посмотрела откровенным взглядом вампира на растерявшуюся даму, которая, как заевшая пластинка, продолжала повторять:
 - Что? Что ему надо? Что ж ему надо?

  На помощь, с разъяснениями, более-менее внятными, поспешила, шустрая, благообразная женщина преклонных лет, очевидно, поднаторевшая в таких делах:
 - Я, я знаю! Тут практический опыт нужен. А я опытная в этих делах! Вот вам ответ: Переходящего, красного знамени! Некому ему дать, как следует! За такой труд! Морально его поощрить. Выделить. Из массы таких же трудящихся бизнесменов.

  Прозвучало это как-то злобно-ехидно, хотя и естественно. Пожилая женщина, сухонькая, желчная старушка, которую никак не вытурят, из-за склочности и пенсионного возраста, из престижного вуза, готова была, разъяснять и дальше. 
  Выбить её из правильной жизненной колеи, задача действительно сложная, нереальная. Кто пробовал, получил достойный отпор. Крепко она там сидит – проверенно!  Победила всех у себя на работе, победит и здесь. Работа и жизнь слились для неё воедино. Там она безраздельно царит в кулуарах, ссылаясь на пенсионные желания правительства, чтобы все укоренившиеся на своих постах, работали, как можно дольше – кто, где пристроился. Если и уходить с ответственной работы, так сразу в иной мир! Умереть на рабочем посту, в гроб там положить и траурную процессию оттуда начать! Венки, цветы, скорбные лица, на подушечках награды несут, под подмышками папки с грамотами, благодарственными письмами. Потом всё аккуратно в гроб сложить – впопыхах ничего не забыть, там может пригодиться. Если что, предъявить, документально обосновать - в каком направлении душу отправлять! Велика потеря – все скорбят, никто не радуется. Ах, если бы ещё мемориальную табличку к стене прикрутить, да улицу назвать! Или, хотя бы, тупичок. То и сверху бы это заметили. А там, в ином мире, тоже иерархическое построение общества – зеркальное отражение земного. Глядишь, и все земные заслуги пригодятся! В актив пойдут, не с ноля начинать. Жизнь здесь удалась и там задел будет. Справедливость должна же быть? Тут общий язык со всеми нашла и там, понимающие существа проживают, к ним подходы должны быть. Почему та жизнь, принципиально должна отличаться от этой? Всё везде одинаково, несмотря на внешние различия.
  Вцепилась поэтому бабушка костистыми руками в должность на кафедре, а молодой аспирант ждёт, надеется. А что ждёт – рака-свистуна на горе? Пока он, на самую её макушку влезет и посвистит оттуда?
  Рак на горе, когда-нибудь, свистнет? Свистел он там хоть раз? Было такое?
  Старушка не пьёт, не курит, другими излишествами совсем не балуется, ничего не нарушает. Самый здоровый образ жизни ведёт. Чего после этого ждать? Науку? Подвигать её хочется, толком не освоив? У старушки этой не получилось, за всю её жизнь, только на научное звание, а он, молодой Иван-дурак, надеется! Науку двигать куда-то, совсем вдаль хочет, а тут бабка сидит - не сдвинешь! Как Кощеиха, уселась и смерть её непонятно где! Где припрятана? Никто не ведает.
  У неё, опыт выживания огромен, знания, такие же!  Она постоянно в нужной партии, правящей разумеется, какая б она не была! На любую демонстрацию – вовремя! Опять же с нужным портретом, с полной поддержкой того, кто на портрете сидит, его, всегда правильной, на данный момент, линии. И не путаются они у неё в голове, эти линии, хотя в разные стороны, вроде, разбегаются. Потому как всё просто – вьются они, вьются, переплетаются и, в конечном итоге, в одну, опять сливаются! Жирную такую линию – правильную, официальную. Приняв её, с ней никогда не ошибёшься. Она озвучена не для того, чтобы её критиковать, а полностью поддерживать! По ней жить и всем это показывать! Этого уже вполне достаточно. Это уже немало для выживаемости! А там ещё награды, грамоты, благодарности за безупречный, многолетний труд, общественную работу, к юбилеям и дням работника. За совокупные заслуги – ценный подарок с гравировкой и надписью. Она поддержка и опора, само олицетворение правящей системы. Любой! Мобильная ячейка, гибкий залог её стабильности.
  Даже докторская диссертация имеется – несмываемый след в науке! На все времена, если с умом на неё посмотреть. Написана она в области диалектического материализма, на стыке двух наук – марксизма-ленинизма и сельского хозяйства, зрелого социализма - «как повысить надои политпросветом». Или более научно: «Повышение лактации у коров после соответствующих просветительных лекций у доящего их персонала. Влияние степени его идеологической подготовленности на товарное производство ферм крупного рогатого скота (КРС) мясо-молочных пород».
  Действительно, в результате исследований, была установлена объективно причинно-следственная связь. Под воздействием выявленного фактора, удои значительно повышались. Причём усиливались в зависимости от степени интенсивности воздействия данного фактора, а так же от времени воздействия. Примерно та же закономерность обнаружилась и при привесе, особенно суточном - молодняк просто обрастала мясом. И хотя времена меняются – связь остаётся. Немного, конечно видоизменяется, но остаётся. Надои, прирост, урожайность всякую повышать-то надо! Пусть нанотехнологически или ещё как, какими-нибудь манипуляциями с чудесным воздействием. Сельхозпроизводителя опять же поддерживать – сам-то он прочно на ногах не стоит - постоянно качается, падает. Иногда и лицом в грязь, самую-самую. А не падает, ножку ему кто-нибудь обязательно подставит. Наверно приятно его в грязи видеть. Куда ни заедь по-весне, или по-осени - грязищи! Привычный пейзаж. И ничего его не меняет - ни реформы, ни революции, ни"перестройки" с "ускорениями". Понадеялись на какого-то "собственника", избавились от земли - отдали ему - так один бурьян и развалившиеся фермы в итоге. Сельхоз-загадка в стране! Вековая и не разрешимая! Кто и как её только не решал! Крепка как орех и пока не по зубам! Но ждёт своего Григория Перельмана для разрешения. Или какого иного гения - бродит он где-то, возможно и в другой отрасли, где ему тоже силы не дают приложить! Приспособленцы везде расселись и друг дружку поддерживают. Они хоть и Дарвина не читали, но знают, кто выживает и как.
  Сельское хозяйство – дело большое, путанное, но перспективное и сами сельхозработники с ним не справятся! Их нужно просвещать! Нужно подключать различных партработников, различных уровней и ими укреплять народное хозяйство. Другими работниками, что в массы ходят, не брезговать и поднимать ими это самое хозяйство! Выше и выше, на должный уровень. Хватит смотреть как худосочно оно висит и болтается, где-то примерно на полшестого!
  А то все поля заросли и фермы развалились. Даёшь мощный его подъём!

  Здорово эта научная деятельность помогает ответы на многие жизненные вопросы находить. Но что-то в ней не хватало! И тут старушка нашла - что. Настоящей Веры! То есть вера-то была, но не настоящая. Не могла она все насущные вопросы решить! И путь к истине тернист был. А теперь она её обрела! И теперь, потихоньку переделывая научный труд всей своей жизни в модную теологическую тематику сегодняшнего дня, усиливая тем самым, духовную и идеологическую составляющую, укрепляет, цементирует связь времён. Всё органично перетекает, вписывается и кардинально ничего менять не надо - факторы друг друга нисколько не отрицают, а только гармонично дополняют. И уже вселенская гармония в них проглядывается! Действует, крайне благотворно, как на тех, кто доит, так и на тех, кто доится.

***

  В церковь «докторша» наук стала ходить регулярно, оттуда всё и пошло. О душе своей, там заботилась (не равён час!), в активистки, в самую наиактивнейшую группу прихожан затесалась! Батюшка ею не нахвалится, добрый пастырь, если что, вступиться за божью овцу, помолится, подключит народ к этому.
  А уж как ей политэкономия бывшая помогает! Знания нетленного «Капитала»! Читает сейчас она курс рыночной экономики, подрабатывая на масло к хлебу и чуть-чуть икорки, в соседнем «колледже», для поваров-кондитеров. Там же, для менеджеров-товароведов и администраторов придорожных гостиниц, – «конкурентная среда и ценообразование» - на модные современные обновки, ещё что-то добавляется. А больше и не надо. И всё это из великой, толстой книги черпается, что сильно бородатый пророк написал на вечные времена.
  Вечерами его теорию «прибавочной стоимости» развивает – ещё один том готовит, продолжение старого «Капитала», его развитие уже в современных условиях. Голую экономику, всесторонне духовностью наполняет,  взрыв в науке готовит, секретно и на дому. Покажет всем, чего там не хватало! Это новый глобальный PR -проект будет – появится современный, модернизированный призрак, правнук того, о котором великий классик ещё в девятнадцатом веке писал, вызывая у обывателей мурашки: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма». Это, конечно, будет новый, сильно видоизменённый призрак, с рыночной и мощной духовной составляющей - призрак двадцать первого века. А там, как знать, как он себя поведёт? Может ещё больше, чем его предшественник, дел натворит! Но будем надеяться, не сразу – туда, ближе к двадцать второму веку.
  Короче, ужас, что учёная бабка творит! Такой Франкенштейн готовится! Ужасен, но красив до жути. Страшен своей красотой, красив своим уродством! Как у французов (Додумаются же до такого! «Прекрасное уродство»). Новый призрак бродит по Европе, призрак посткоммунистического неокапитализма! С соответствующим лицом! Можно его себе представить без какого-нибудь «гения»? Нет, конечно! И он, где-то, над этим, работает. Вычислена и периодичность появления «призрака», и ареал распространения, и целевая группа, в умах которой он поселится поначалу и куда переберётся потом. Всё-всё, до мельчайших деталей. Даже влияние его на демографические и прочие показатели, просчитаны.
  Он уже идёт твёрдой поступью, стучится. Его оценят, в него поверят и вереницами побредут за ним.
  А пытливой и неугомонной женщине-учёному, памятников настроят в разных частях света!  Цветы к ним понесут, под ним в местные пионеры или бойскауты, принимать будут. «За дело такой-то, бороться, будь готов! Всегда готов» и салют. С малых лет на их сознание воздействовать она будет, независимо от расовых особенностей и религиозных предпочтений. Она, своим учением, разных людей объединит, будет смешивать их в одну массу – практичную, серую. Чтобы не было, ни белых, ни чёрных, ни жёлтых и красных, а был один, какой получится – пусть даже непонятно какого цвета с живописными разводами. Она нового, единообразного человека сформирует, без всяких там различий. Тот, кто их, таких неодинаковых, первоначально делал, не задумался: Зачем таких разных лепить? Чем это может кончиться? Раздорами? Поэтому надо ему помочь! Поправить, кое-что доделать, переделать правильнее! Раз уж он не досмотрел. В силу разных причин. Не надо было ему с таким разнообразием заморачиваться! От этого «разнообразия» проблемы всякие! Должно быть единообразное единоверие! Новые всеобщие стандарты. А не у каждого - всяк по своему!
  Мир новую теорию своего развития получит! Он уже её ждёт! Увидев её, он, конечно же, ужаснётся, образумится и начнёт жить, как старушка предскажет - ясно и только в одну сторону. А не как говорят: «бабушка надвое сказала». Обобщит она только, из двух величайших книг, одну слепит, кое-что допишет, дополнит, сделает всех устраивающие выводы. Сверху её оценят, обласкают. И будет рай на земле – новый порядок, как на одной бумажке зелёненькой написано.
  В целом, старушка, правильно ориентируемая жизнью, всегда наплаву, при деньгах, небольших, но своих, заработанных, нашла и не теряет своё место в жизни. Служит она, кому надо, знает, все эти маркетинговые ходы-заходы - как удовлетворить клиента. А молодой аспирант, этого ещё ничего не знает и ждёт, отдыхает, лениво созерцая жизнь - неподвижно у компьютера. Тыкает туда пальцем, что-то там высматривает. Да ещё к пиву пристрастился, к этому, которое молодёжь выбирает, что в рекламе ему подсказали, для большей старушкиной пользы. Она даже, охотно, по утрам, на него спонсирует – пусть голову «полечит»!
  И пусть подождёт. А пока в грузчики идёт, вон рынок-то рядом! С первой ступеньки начнёт, рыночную экономику постигать – на практике. А там как пойдёт. Способен, талантлив – выше поднимайся, нет – на этой топчись! Рынок всё расставит по своим местам! Всех. Он чему-то, на практике, да обучит – рыночным отношениям, его языку, возможностям. Даст почувствовать в себе рыночную потребность, сформирует мотивации и поведенческую реакцию. Переделает и фактически создаст нового человека с рыночным сознанием и рыночной душой. Рынок заменит всё, всё решит и всё отрегулирует – он универсальный регулятор. Чего-то нового, более эффективного, человечество не придумало, и думать над этим не хочет. А сверху и снизу, никто ему, ничего не подсказывает.
  Рынок, Его Величество, с больной буквы, ждёт! Церковь при нём построили, она тоже в него хорошо вписывается. Там можно, кем-то себя попробовать! В ней или через неё, до нужного тебе святого, по возможности, достучаться. А то и до Самого…, страшно даже подумать… Челобитную просьбу ему подсунуть. Хотя на прямую, боязно, не так обратишься или ещё ляпнешь не то. Лучше через кого-то, кто тамошние порядки знает, как адвокаты в суде – тонкости же везде есть! А уж тогда, с их помощью, всё пойдёт гораздо быстрее.
  Сетевой маркетинг, наконец, повсюду! Куда удивлённую физиономию не поверни, на каждом шагу, с распростёртыми объятиями, как голодный паук, кто-то, да поджидает.  Работа – это не деньги, её всегда полно! По крайней мере, всегда найти можно, было бы желание, чем заняться. Торгуй, не хочу. Всем, чем захочешь! Кроме Родины! Её недрами! Тут связи нужны, немалые! Наверху, на самом.

***

  Учёная старушка, верующая теперь, бессменная докторша наук, подытожила:
 - Картина ясна, он Вам злостно, напропалую изменяет! Надо знать природу капитализма, чтобы понимать это. Для него, его природы, что характерно: безудержная, жесткая эксплуатация. Эксплуатация, именно человека, человеком. Я бы от себя добавила: эксплуатация подобного, подобным. А это самая сложная эксплуатация.

  Не только «новые», «молодые», ещё не в теме, разинули рты, но и опытные, в годах, для кого недавно это было прописной истиной.

  Удовлетворённо отметив возрождающийся интерес к учению К.Маркса (в Европе, после очередного кризиса, вновь на него пошла мода, книги его стали раскупаться), учёная – экономист, продолжила излагать его версию:
 - Сами капиталисты не работают – это закон. Даже по ночам! Когда их никто не видит - можно бы реализовать естественную потребность человека к труду. Ан, нет! Принципиально этого не делают! Только нещадно эксплуатируют других. Поэтому, чем дольше он, Ваш супруг, на работе находится, тем больше людей он эксплуатирует! Извлекая из них прибавочную стоимость. Выжать её хочет побольше - практически всю! Это уже давно доказано, ещё в девятнадцатом веке, безработным экономистом, как бы там ни говорили его завистники, немецкого происхождения - Марксом. И просто немцем, философом по жизни, его другом и соратником - капиталистом Энгельсом. В самих их фамилиях заложена сакральная сущность, доверенных лиц сверху. Проводников высшей воли! И получили они свои фамилии не случайно! Один получил свою в честь евангелиста, святого Марка, ученика апостола Петра. Другой - в честь Ангела. Догадайтесь, посланного кем?

  В воцарившейся тишине, глаза всех, вслед за ораторствующей старушкой, взметнулись вверх, к потолку. Мимо слегка пыльной люстры, медленно, виражами пролетела тучная муха, невесть как, пробравшаяся на собрание столь уважаемых людей. Откуда она могла здесь появится? Маша могла поклясться, что она вообще возникла  из ниоткуда. Что-то странное и мистическое было в этой мухе. Её фасеточные глаза, излишне совершенные для такого подлого, помоично-ориентированного существа, охватили всех, разом. И кто это видел, сразу это поняли.

  Удивившись вниманию столь высокоорганизованных существ к своей маленькой персоне, муха, усевшись на завитушку люстры, стала их тоже внимательно разглядывать. При этом, она потирая лапки, прочищала ими свой хоботок и глазки и даже позабыла о конкретной, воровской цели своего визита. Она всё глазела и глазела на находящуюся внизу, интересную ей публику - выделяя то одного, то второго, то третьего.

  Куда они, все смотрят? Может быть не на неё?
  Муха быстро почистила свои крылышки и особо старательно - рыльце. Вдруг оно в пушку? Или хуже того, намазано чем-то! А там и пух прилип! Чем может быть вымазано? Тем, где перед этим была и по чём лазила!
  Нет, они смотрят выше!

  Выше? Но там белый, чистый потолок! Не загаженный ещё её собратьями и сёстрами. Мухе даже не надо задирать свою безмозглую головку и поднимать свои красивые глазки с почти круговым обзором, чтобы видеть это.
  «Может, эти люди, видят что-то через перекрытие? В глазах их, мощный Рентген! Его лучами пронзают дальше, чем сознают? Сомнительно. Но куда-то они так уставились? Ведь смотрят внимательно, в большинстве своём - выпученные глазки, просто вылазят из орбит. Поразительный интерес! Что его так вызывает? Кто главный объект внимания, если больше никого нет? Неужели? Это даже льстит! Приятно. Неслучайно же она так окрашена! Пусть скромно, не броско. Но со вкусом! И этот неповторимый металлический отлив не может оставить их равнодушными. Люди, наверно, очень любят цвет «металлик»? Во всём».

  Докладчица, видя концентрацию взглядов на посторонних вещах, вернула всех к своей теме, ткнув вопреки ожиданий, указательным перстом мимо мухи:
 - Именно им!  Святой Марк, чей символ - Лев и Ангел Божий - и тот, и другой, несли благую весть! Один письменно, для всех; другой устно и избранным - тем, кого сверху назначат. Получается, судя по фамилиям, эти два друга - Карл и Фридрих, с глубоко христианскими фамилиями! И в нашем, дословном переводе будут: Маркин и Ангелов! Или Марков и Ангелин. Это знаково! Получается, они продолжили ту традицию - как письменно, так и устно. Надеюсь вы помните, о чём они нас известили? Поэтому сущность и природа вещей, после них, ясна! Ясна полностью. Раньше, об этом, только в Библии говорилось. Но несколько туманно и нестройно. Можно сказать – бессистемно. Они же творчески развили её учение, углубили, расширили, подвели научную базу. Подвели, нисколько не противореча ей. Сейчас, достойный их продолжатель из здесь присутствующих, работает над новым этапом развития их учения. Довольно-таки плодотворно, скажу я вам. И уже, кое-что, тоже развил! Вот, оглянитесь вокруг – сплошной капитализм! Который надо изучать, анализировать! Ставить ему диагноз, потом думать – лечить его или не лечить? Вы же знаете какую склонность он имеет к загниванию! Кто не знает, почитайте того же Маркса. Почитайте нашего соотечественника - Ленина. У того тоже работ хватает! Одно время его даже великим гением признавали. А уж в нашей стране, практически все, поголовно. Что же делать с этим призраком капитализма? Который из Европы и Америки, опять припёрся к нам! Просто косметическими примочками обойтись? Подкрасить, подретушировать покойного! Что-нибудь про социально ориентированное задекларировать? Ведь куда деваться - встал же! Восстал, поднялся и вернулся к нам. А как же? Снова он на дворе! Вон он, бродит. Опять пришёл. Представляете, вылез покойничек из-под земли, куда его лет семьдесят назад зарыли и ходит за вами - руки растопырил! Что хочет? Пытается вас поймать! Что теперь с ним делать? Куда от него деваться? Как сказал бы один пролетарский поэт: «Явился грубо, зримо! Как в наши дни - водопровод! Сработанный ещё рабами Рима». Как вам? Не ждали? Ведь вроде бы загнулся? Как всё коммунальное хозяйство нашей огромной страны! Её общее национальное достояние, латанное, перелатанное. Это вам не крепкие и прочные газо- и нефтепроводы! Которые при любом строе будут строится и тянуться! И, понятно, исправно качать. Здесь всё куда сложнее! Как тут быть с реформами в сторону капитализма и рыночных отношений? Ну сколько там шкур можно содрать? Как делить шкуру давно убитого медведя? Тут шкурный вопрос очень сложен! Где искать ответ? А ведь теперь так: если отношения, то непременно, рыночные! Выгодно - не выгодно - только под такой призмой вопрос рассматривается. Или вот: страна в руинах, заводы встали - попилены на металлолом, проданы конкурентам. Кругом орудуют наймиты, стаями - все иностранные агенты. Что делать? Как выходить из такого положения? Вы все люди эрудированные, знаете - аллегорий здесь много! Но я заострю ваше внимание на одной. Итак, пришёл капитализм! Ждали мы его или не ждали – он тут! Кругом, всё в нём! Опять вляпались. Специфический аромат! Окутало целое облако новых запахов, оттенков. Задышалось сразу легко, но для всех - только для некоторых. Другие дышат как астматики! Жадно ртом пустоту какую-то из воздуха хватают! Там ничего и не осталось, кроме духовных ценностей! В этом, можно не сомневаться, достаток большой! Хватит на каждого в избытке. Итак этим задышали! Трудно поначалу. Но пусть привыкают – деваться же некуда! Но сдвиг не только там пошёл и в экономике, в целом, достижения есть: посмотрите, сколько капиталистов стало! Один, на другом! И третьим погоняет!  Иногда, толпы капиталистов вокруг бродят – где бы, что приватизировать? Если и попадается нерасторопный не капиталист, то это индивид с желанием, мечтой, им стать! Особенно очень крупным – олигархом! Кто бы только денег ему столько дал? Или хотя бы к ним подпустил и отвернулся! Получается он, капиталист – мечта и герой нашего времени. И мы должны его хорошо изучить! Знать его повадки, сущность! Вообще, чего от него ожидать? Опасен ли он для общества? Или нет? В книгах, не во всех конечно, только в мудрых, проверенных временем (их, этих книг, всего-то пара), на это ответ есть! Но его надо растолковать.

  Дама, ради которой первоначально затевалась эта речевая тирада, теребила и измочалила уже третью салфетку, две первых она измельчила в мелкие клочки и скатала из них шарики, давая хоть какой-то выход своему нетерпению.

  Учёная это прекрасно видела и перешла конкретно на неё:
 - А раз мы знаем истинную природу Вашего мужа – капиталистическую, глядим в соответствующую книгу и видим…  Всё там видим. Кто он и что! Как бы сказать помягче и за столом… Видим, на что он готов пойти ради прибыли! Ради «золотого тельца», который ещё в Ветхом завете, был сильно раскритикован. В своё время, некие лица, алчущие «хорошей» жизни, даже Бога своего, на этот подарок сатаны, променяли! Бога! Ничего святого, для таких вот, нет! А уж про людей и говорить нечего. Кто они для него?  Пыль на ветру! Слышали про такое? Согласны?

  Сделав небольшую паузу, умная бабулька, прислушалась. Вокруг молчали и внемли все, кроме приглушённо жужжавшей недовольством, воровато озиравшейся мухи и ещё почти такого же существа - случайно пробравшегося на собрание, упрямого сверчка, считавшего себя, нужным обществу  «скрипачом», который с дуру пиликал, не жалея своих «смычков».
  И на которого, уже задумывалось покушение, скорее всего, при помощи яда. Ося, владелец дома, прикидывал к кому лучше обратиться - для такого точечного и профессионального убийства. Киллер должен быть в высшей степени профессионален – не задеть жизнь и здоровье легальных обитателей его дома. А этого, подлого выскочку, почувствовшего себя "музыкантом", надо убрать одного и по-тихому. В самом деле, не терпеть же у себя, на своей, документально зарегистрированной жилплощади, такие несанкционированные, «музыкальные» выходки? Такой концерт никто не заказывал! Ладно бы в саду! Как это делают кузнечики в кустах, более скромная сверчковая родня. Родня-то, родня, а так не наглеют!

  За короткий миг, полно насладившись ожиданием слушателей, дальнейшей трактовки концептуальных для человечества книг, ожиданием от них практической пользы, пожилая докторша наук, продолжила:
 - Вот теперь, представьте, сколько людей от него, Вашего лукавого мужа, его бесовских «игр», страдает. И Вы, в том числе. Вы тоже жертва той жесткой эксплуатации, что, постоянно, вытворяет Ваш муж. Что он сеет, поклонник «золотого тельца», слуга сатаны и его скромное вместилище? Раздор? Конфликты? Какой губительный шлейф за ним тянется?  Сколько несчастных жертв вопиют о справедливости в разные инстанции? В формальные и неформальные. А раз так – что-то доходит и у него очень плохая карма! Энергетическая аура с явным дефектом и неприемлема для целостного восприятия. Целостного нимба, уже не будет! А без него, в высший свет не явишься, только круто вниз, в преисподнюю. Туда, где черти кочерёжками на сковородках орудуют и в котлах что-то противное булькает. Со всех сторон – плохо! Куда ни кинь! Гляньте-ка, какая тяжёлая жизнь получается! Вокруг одни жертвы! Они его окружают, недобро на него поглядывают, руки почёсывают и он среди них, стоит потерянный, руки опустил, плачет. Но слёз нет, воды тоже. Пить не дают совсем. Везде его жертвы! Кругом. Как Ваш муж с ними, на том свете, общаться будет? Что они ему скажут или сделают? Не сложно догадаться – ни в деталях, ни в целом. Думаю, первым делом, совершат они с ним что-то непотребное. Или думаете, они, ему, всё простят? Грабил, грабил их, кому-то наверх откатывал с того - на обустройство там чего-то. Для виду покаялся, что-то пообещал и всё? Всё списано? Забыто? Сейчас, надейся! Встретят тебя радостные, довольные и будут по головке гладить? Погладят-погладят, а потом драть начнут. Потому, возникает вопрос: Где, у кого, спасенья искать?

  Несчастной даме стало, очень жаль своего мужа, желание как-то ему помочь, готово было уже вырваться наружу, когда, явно похожие на правду, слова, полетели в цель:
 - А он, между своими эксплуатациями, наверняка, Вам, ещё злостно и сознательно изменяет, прикрываясь всё той же, круглосуточной, вынужденной эксплуатацией человека человеком. Но это чушь! Не оправдание. Выглядит это, как шитое белыми нитками на чёрном платье. Со стороны это выглядит грязно, неприглядно, некрасиво. Что он там такое, только не вытворяет! Эксплуататор, он ведь так, по-скромному, ничего делать не будет! Природа такая!

  Видя в её глазах не только ужас, но и остатки недоверия, учёная старушка, убедительно воскликнула:
 - Маркс об этом говорит, авторитетно. Хотите подробно процитирую? Нет? Такая вот формула! По ней, вся система живёт и процветает отдельными местами и личностями. Он, этот Ваш, не зная того, и сам жертва этой системы! Погряз в грехах! Тяжелейших и тяжких. По уши! Не отмыть – мой, не мой. Ни прачечные, ни оффшоры не помогут. И порочный круг замыкается: Работать же он не может - эксплуататор, самостоятельно создавать прибавочную стоимость, понятно, нет – пусть другие на него горбатятся. Получается: бездельник он и паразит! Чем же ему тогда заняться? Тоже понятно чем!

  Понизив голос, она доверительно сообщила:
 - Погрязнуть в самых грязнейших пороках. Наигрязнейших. Жестоко эксплуатировать людей по-всякому. И не удивлюсь, если это будет каким-то неестественным способом. Явно не рабоче-крестьянским. А другим, каким сейчас модно в определённых богемно-гламурных и высших кругах, далёких от пролетариата. Такое вам у станка, в тракторе и в голову не придет! Этот образ уже кое-где рисуется, вырисовывается, но в широкие массы не идёт, там его не поймут! Революция в мозгах нужна, кординальнейшая. Но это уже к врачу-психиатру. Кстати, у меня есть знакомый. Видите, как недалеко всё от помешательства. Жалко мне Вас, Вы такая хорошая, наивная. Только заблудшая, как отбившаяся овца и заблуждающаяся на счёт своего мужа, судя по всему упрямого барана, с бесом спутавшегося и вступившего с ним в определённые сношения. В деталях, очень противные.

  Женщина с богатым воображением, живо себе это представила, но никак не могла всё это до конца переварить. И, не дожидаясь полного понимания, ориентируясь лишь на знакомые, ключевые слова, всплакнула. Потом, даже заревела, как в далёком детстве, лишившись любимой игрушки, нечаянно унесённой лучшей подругой, поиграть, на пару дней.

 - Не отчаивайтесь, мы можем порвать эту порочную связь! Я знаю, даже как. Я, только я знаю, что надо делать! – твёрдо, с особым блеском глаз, но иным, чем у красавицы с удлиненным носом, заявила верующая марксистка.

  Она движением своей руки, символично показала, как пастух, пристраивает блуждающую, не искушённую ещё жизнью, ярку в общее овечье стадо.

 - Что? – с надеждой обратила заплаканные глазки, начинающие ещё дальше выкатываться, как у очередной глупой овцы у нового, ещё непривычного, стойла, ещё очень привлекательная дамочка, готовая встать в строй и следовать за поводырём.
 - Остаётся один путь, – сделала очень таинственное лицо, почти масонское, старушка, верующий философ - материалист, пытаясь выразить на нём, всю твёрдость выбранного пути, - проторенный гениальными и светлыми, святыми людьми предыдущих столетий.

  Оглянувшись среди примолкшего окружения, воздев свою левую длань, к уже покинутой мухой, немного изгаженной за её время пребывания там, дорогой люстре, как это делал самый популярный памятник в стране, только правой, показывая в никуда, она изрекла:
  - Самый светлый путь! Просветления сознания! Путь в будущее - это путь к храму.

   Немного ещё, с сомнением подумала, она покопалась в уме над путавшимися первоисточниками, бабушка, деятельная и работающая пенсионерка, добавила:
  - Мы пойдём другим путём. Нас с него не собьёшь! Ничем. Наше дело правое, мы победим! Победа будет за нами! До здравствует товарищ…

  Вовремя остановившись, она подумала, что, в конце концов, все мудрые книжки написаны про одно и то же, а может, даже, одним и тем же (Кто, в конце концов, угостил плодом с древа познания?), вдохновившись, смело понесла:
 - Всё течёт, всё меняется. Свет – тьму, добродетель – порок, одно меняет другое и обратно. Куда ни кинь, везде клин! Ты посмотри – везде схожесть и аналогизмы, везде сплошная диалектика, дуализм явлений. Одно не может быть без другого. Без противоположного явления – не поймёшь, где, что. Где верх, где низ? Где мужское начало, а где женское? Где ты, а где тебя? Где право, а где лево? Что хорошо, а что плохо? Не согрешишь – не покаешься! А не покаешься – в рай не попадёшь! А хочется именно туда! В противоположное место – не хочу! Не хочу и всё! Только в рай! Вот теперь думай – как в него лучше попасть! Миновать риски! Как готовиться? Как и что готовить? Провести полный  анализ, выработать правильную стратегию - не зря всё глубоко изучала и теперь вот с вами консалтингом занимаюсь. Пока что бесплатно. Тяжек мой крест, но надо его нести! Самой! Для этого и нанять некого! За любые деньги! И ведь обидно что: нет пророка в своём отечестве! Не заметят его, даже если он с ними, за одним столом, сидеть будет! Вечереть, выпивать, доплачивать за вразумление. Даже, если вино в воду превратит! На глазах у всех! Как Девид Коперфильд. Ну, у того билеты вон сколько стоят! И правильно! Потом удивлённая публика вряд ли заплатит - природа у неё такая: получила она своё и отвали! Кто б ты ни был. А тут вон какое чудо: воду в вино! У нас такое только нашему Чумаку было под силу - мощью своих биологических полей. А это, скажу я вам: сложно! Молекулу воды в молекулу спирта превратить. И не промахнутся: именно в этиловую! Точно соблюсти все внутримолекулярные связи - ничего лишнего! Но и недодать атомов нельзя! Чтобы их электронные облака надёжно перекрывались, под правильным углом. А то беда! Могут быть тяжелейшие последствия: отравления с летальным исходом. Превращать очень филигранно надо: вода - и только этиловый спирт. Или обратно, так же строго. Из своего опыта: видела я, как-то одна дама, мужу своему, в рюмку вместо водки, минеральную воду подливала. Подливала она, подливала, а она водкой становилась! Он напился всё равно! Наклюкался так... А другой, будет пить и ничего не почует! Даже не придаст значения, внимания не обратит. Но чудеса надо постоянно делать или хотя бы периодически. И людей к этому приучать! Пусть уже ждут! Да и доказывать, что их автор, именно ты. Как-то их, наверное, патентовать надо и лицензировать потом.

  Теперь, буквально все недоумённо смотрели на нескромную пожилую женщину.

  Но этого ей показалось мало и она, сенсационно заявила:
 - А кто знает, какую величайшую книгу сейчас  пишу? Что в ней? Хотя бы слегка догадывается? Никто! Вижу по вашим пустым, бездуховным глазам. Кто оценит её и меня, достойно? При жизни? Никто! А потом? Все! Но надо ли мне будет этого?
 
  Установилась тягучая, безответная тишина - людей расстроила не такая потеря для человечества, а слова:"пустым, бездуховным". Разве можно быть такими? Разве они такие? Чего-чего, а этой духовности у них может ещё побольше! Знаний может и поменьше - тут гонятся не будем! А вот духовности, ещё посмотрим!

  Скорбно и тихо раздался опять голосок престарелой преподавательши очень нужных когда-то наук. Он звучал надтреснуто, с нотками глубокого, непонятого сожаления:
 - Вот и нет пророков в своём отечестве!

 - Хоть ты тресни! Постоянно... - вторил ей кто-то, судя по всему очень прагматичный, не особо допускавший над собой духовных экспериментов, чётко знавший: вот котлеты, а вот мухи! Смешивать их не надо! Чтобы потом не отделять.

  Но пожилая женщина продолжала, не обращая на него внимания:
 - А почему? Они посылаются, а тут к ним такое отношение! И вот почему: на всё их понимание, ограниченное время даётся. А тут ещё надо бисер метать и камни бросать. Желательно не очень метко, просто разбрасывать. Потом всё собирать, сортировать, отделять зёрна от плевел и на рынке продавать - уже как первый сорт! А не как пересортицу. Бросьте оттуда найденный, самый крупный камень в меня, если что-то не так! А хотите, сыпаните бисером, прямо горстью.

  Все вроде как, были удовлетворены этим предложением.

 - Что я-то делать теперь должна? – только вопрошала растерянная женщина, отрешившись то всего вокруг, со всем, выше сказанным, соглашаясь и на всё готовая.

 - В субботу на службу пойдём, готовься. Вот это всё, не надевай! Скромнее будь, не красься – не ты там должна выделяться! Платок не забудь! - объявила грамотная старушка, соответственно жестикулируя, сразу провела инструктаж и ввела в курс дела, - Рядом с моим институтом, бывшим - марксизма – ленинизма, на рынке, добрые люди, что с божьей помощью и попустительству убогих властей, богатства обрели, церковь восстановили, хорошую и там батюшка их, очень грамотный служит – отец Михаил. Немного на Горбачёва похож, но не таков, речи складно, грамотно говорит, без ошибок, с правильным ударением. С бородой и покрепче, посолидней, повнушительней всё у него. Глаза его, как угли, горят – верою!  Ими как пыхнёт, пыхнёт, до самых внутренностей пробирает! Всё видит, насквозь! Эх, такого бы мне, в молодости! Повстречать бы! Увязаться с ним по жизни и не заниматься науками! Что толку от них? Вера есть – их и не надо! Копаться-то в этом во всём! Если веришь - зачем знать? Одной только верой жила б. Для него бы! Что он ни скажет, то и сгодится - всему верить хочется. На всё ответ даёт и ведёт куда надо! В самое светлое будущее. С верой надо жить! Придёшь в церковь, посмотришь, как там хорошо, спокойно, все ходят, верят, свечки ставят, грехи свои подчищают и на душе спокойней становиться. И понимаешь, что всё изменить можно, в любую сторону. Если надо - всё простят.

  В разговор о бизнесменах, со своими рассуждениями, пропустив всё мимо ушей, занимаясь непривычными разносолами, определяя разновидности мидий и пробуя их разницу на вкус, своей, более авторитетной (доктор наук всё-таки) коллеги, вступила родная тётка хозяина дома, тоже педагог, но бывший, Роза Моисеевна:
 – А я своё мнение выскажу! Не всё от человека зависит, хоть и говорят, что он творец своего счастья и кто-то там, из потустороннего мира, если хорошо себя ведёшь, помогает. Больше зависит от обстоятельств - в какую струю попал и из чего она! Из чего – даже ещё важней! Потому как наглотаешься этого. Вот куда ты попал, туда тебя и понесло! И хорошо, что где-то целого вынесло. Пошёл в комсомольцы, партийные работники, искал, где, у кого, что мёдом намазано. Только нашёл, пристроился, а тебя внезапной струёй в бизнесмены, вроде как в капиталисты, смыло. А там? Что хочу – то и ворочу? От тебя всё зависит? Гнуться ни в какую сторону не надо? Наверно, надо, как бы не больше. А то какой же ты бизнесмен будешь? Так, уголовник. Хорошо ещё беглый, на свободе.

  Присутствующие бизнесмены и такие же вумены, удивлённо посмотрели на растрёпанную консультантшу по их удачно освоенной профессии. Внешне, особенно причёской, та слегка смахивала на известнейшего теоретического физика, знаменитого своей простенькой на вид, формулой и несложно звучащим названием теории. Почти такая же физиономия, но без усов.

 - Чтобы не говорили, сложно и тяжко быть бизнесменом! – уверенно заявила она, как бы со знанием дела, - Терпеть такие лишения и работать по двадцать четыре часа в сутки! А что на выходе? Признание твоего труда? Благодарность за общественно полезный труд на благо общества? Аплодисменты в свой адрес?

  От необычной постановки вопроса, бизнесмены и одна, такая же, вумен, несколько озадачились, непривычным ракурсом их дела, удивлённо слегка приоткрыв рты.

 - Нет, осуждение, подозрительность, косые взгляды!  - выразительно махнула рукой, Роза Моисеевна, двумя пальцами показав их и ещё что-то, продолжая излагать, - Будто людям в карман залезли! Да не один, а по сотни, другой пробежались! А, то и больше, в зависимости от возможностей. Одно утешение – добытые там деньги! Неэквивалентная компенсация за моральный вред, душевные муки и духовное опустошение. Что значат добытые такой ценой деньги? Но это ещё даже не прибыль! С затратами и всякими другими тратами, всякими потерями нужно разобраться! Начнёшь с ними разбираться, так тут же очередь из них выстроиться – этому дай, тому дай, этого не забудь! Тому вроде бы дал, а ему ещё надо! Этому не додай, того кинь - а то вообще ничего не достанется. Я ведь тоже пыталась этим самым - бизнесом заниматься, когда Ельцин с Гайдаром пришли.

  Об этом не знали, даже самые близкие родственники. Считали, что Роза Моисеевна к нему, совсем не пригодна. Но оказывается не дооценили.

  Все слушали, удивлённо раскрыв рты и Моисеевна откровенничала дальше:
 - То участковый Слава подойдёт, то рэкетир Паша! Оба хороши! Но Паша всё-таки лучше, пообязательнее. Слава может и два раза подойти, память у него плохая на деньги, а тут выпьет ещё, переборщит, особенно, когда холодно. Паша, нет. Если один раз ему дашь, то он больше не подойдёт. Фамилия у него такая хорошая была – Корчагин, как у кумира нашей молодости! А он, книжку эту, даже не прочитал! Известную фамилию его, в кличку переделали, «погоняло» по их – «кочерга». Гордился он ей страшно, важно так себя называл: Я мол, Кочерга. А Слава просто – мент, ментяра, тем и довольствовался. Ходили все порознь, и каждому дай! Дай по отдельности! И каждый говорит – это не мне, на «общак».
  Их спросишь, то одного, то другого:
 - А ты как же?
  Помнётся так, потупиться скромно и признаётся:
 - Мне так, кое-что оттуда перепадает.

  Роза Моисеевна смахнула старомодным платочком слезу, видно ей жалко стало, сбившихся с дороги, не окрепших разумом, молодых людей. Они ж не виноваты, в какие условия их поставили, в таких и стоят. Как в стойле. Не противоречат – права не качают, революций не устраивают. Хватит нам этих революций! Куда их запрягли, там они лямку и тянут.

  Высморкавшись на всякий случай и спрятав платок, напомнила она и о ситуации в стране, сложившейся на тот период:
  - Начальников, после последней революции, сразу много появилось – их всех кормить надо!  Аппетиты у них ой-ёй-ёй, редко без пуза встретишь! Их аппараты внезапно раздулись, вспухли. Жиры в разных местах, на голодные дни, запасливо припасены – вдруг, что. А их пополнять надо! И какая прибыль, после них, будет? Получишь ты её, не получишь? Эту несчастную прибыль, ещё неизвестно, всё шатко и спорно! А  людей уже обобрала. Денег у них увёла - у кого-то последние. Кого-то в долги загнала. И всё на твоей совести останется. «Лежит на сердце, тяжкий груз» - как в песне поётся, хорошей такой, задушевной, трагической. Огромный стресс получен. А он, по организму бьёт, сильно, безжалостно.

  Группа бизнесменов руками потянулась к левому подреберью, что-то там нащупывая и проверяя.

   Тётка Роза, одобрительно кивнула и продолжила:
 - Вся жизнь в состоянии такого жуткого, жестокого и травмирующего стресса проходит как бы мимо. И быстро. Всё ведёт к скорому угасанию. Такой стресс - катастрофа для биологического организма, он с ним не справляется. Вот вам, потом, расшатанные нервы, а за ними язвы, инфаркты, инсульты. Да что там, в погоне за деньгами, с ума можно сойти, рассудка лишиться, последнего! И теории всякие, сумасшедшие выдумывать. На что тогда рассчитывать можно? Доиграться до шизофрении или ещё чего-то подобного!

   Это явно нагоняло страх в выделившуюся группу – речь шла, о прямой угрозе здоровью! Реально и объективно.

  Роза Моисеевна поняла, что дальше напирать в этом направлении, нет смысла – начнут падать, тут же и стала ставить вопрос в другом направлении:
 - Ради чего служить деньгам, прибыли? Ради денег? Которые тут же в высшую ценность превратятся и тобой управлять начнут. Да так, что даже не заметишь своего подчинения! Наступать из-за этого на горло другим? Это что - человеческие ценности высшего порядка? Достойно гуманизма, в котором человечество, уже третий век живёт? Это страшная болезнь - мания денег и фобия без них остаться! Никакие врачи, лечебницы, балеологические курорты не помогут! Даже самые дорогие! Всё безрезультатно будет! Как там, самыми дорогими, всеми сразу, факторами на организм ни воздействуй, ничего они уже не восстановят. Ничего, как надо не заработает.

 У многих, ненароком, руки скользнули по себе ниже, машинально на ощупь проверить: Так ли?
  Вовремя одумавшись, многие не довели дело до конца. Но некоторые успели проверить – частично работало, потери не были велики. Всё как описывала тётка Роза.
  Роза Моисеевна взглядом их поддержала и также частично посочувствовала.

  Интеллигентно кивнув в сторону более учёной коллеге, она заметила:
 - Тут вот дама, уважаемая, с учёной степенью, на измены намекает! Но видно не биолог, не знает, что от такой жизни, стресса, потенция-то пропадает. Поэтому измену, физиологически, трудно осуществить. Мужчины перестают интересоваться женщинами. И не из-за срочной работы, а просто они становятся им ни к чему. Если водка им не помогает, остаётся одна страсть – к путешествиям! Чтобы сбежать куда-нибудь из дома, куда угодно, только чтоб от жены, от мужских обязанностей своих.  Некоторые, с дуру, на какие-то острова едут, за экзотикой, непонятные развлечения вкусить. Но это всё чревато и опасно. Особенно в Африке, родине СПИДа и прочих страшных инфекций. Оттуда везут местных червей-паразитов, глистов, неизвестных нашей обычной медицине и простому участковому врачу. Самое простое - амёбу дизентерийную, от которой потом не избавиться. Гадина такая – ты её лекарствами, а она вокруг себя капсулу защитную строит и сидит там. Мозгов совсем нет, а хитра!

  Это вызвало очередной приступ страха, бизнесмены засуетились, припоминая поездки и консультации у врачей.

  Тётка Роза посчитала своим долгом, частично разъяснить, углубиться в детали, не всегда видимой, но страшной опасности:
 - Одно название – простейшие, а никакими сложными веществами, таких простых не возьмёшь, не выведешь! Жрёт тебя изнутри, сколько захочет, себя не ограничивая и о тебе не думая! А чем ей думать и зачем? Тут тебе и стол, и дом. Одно слово – безмозглый паразит! В жизни, без мозгов, ещё лучше можно пристраиваться. Про тех же микробов, вирусов, я уже не говорю – те ещё проще устроены, а живётся им не хуже - процветают. Как подумаешь – жуть берёт. Например, геморрагические лихорадки. Была там лихорадка Эбола, есть и будет! Страшная болезнь! Но есть и хуже, и не одна.
 
  Народ, какой был, уже весь затаился, замедлив дыхание, слушал. Биения сердец участились, и было от чего! Все, кроме тётки Розы, где-то побывали, с кем-то пообщались, что-то там поели. И побывали неоднократно, и в разных местах. А она только мечтала, представляла. И была готова отражать инфекционную агрессию, одна только компетентно зная, какие в таком случае, мероприятия предпринимать.
 
  Со знание дела, Роза Моисеевна, обрисовывала ситуацию:
 - По берегам рек, в кустах, муха цеце свирепствует – переносчик «сонной» болезни! Это не у нас, с женщинами у пруда, в зарослях, «пообщаться». Кроме, комаров, честных и чистых, от малярии свободных, там никого опасного нет!  Да и те, только, слегка покусывают в незащищённые места. Местных малярийных плазмодий в них, уж давно и в помине, нет – санированы ещё при советской власти. Комариный укус больше для романтики - чувства обостряет. Сядет в момент соития на плохо доступную поверхность и азарту, сноровки, разнообразия требует, предаёт новый импульс любовной игре – вот что значит здешний, «чистый» комар, пособник чувств, а не африканский, злостный враг, непонятно чем, переполненный! Это своего рода, крылатый Амурчик или Купидон со стрелой – легонько кольнёт и улетит.

  Ужас переполнял путешествавших по экзотике и уже жалеющих об этом. Не стоила поездка того!

  Тетка Роза видя это, стращала их ещё больше:
 - Там, на родине страшных инфекций, они тебе - враги, летающие шприцы с полным набором заразы в них! Чего только, в себе, не носят!

 - А что, что они в себе носят? – робко заголосили некоторые.

 - А что носят, всё передадут, сполна! Не жадничая! Паразиты в том, африканском комаре, как хорошо подготовленные десантники сидят - вооружённые и наготове! Нападают внезапно, как сомалийские пираты! Кровожадные, злые от безденежья и постоянного голода! Иногда и человечиной не брезгуют. Местная религия, их шаманы в этом потворствуют, особенно по их праздникам. Нарядятся пёстро, во что попало, накрасятся так, что стилист - парикмахер Зверьев отдыхает и ну у костра плясать, провоцировать! Женщины их, полные коварства, завлекают в самые колючие кусты, грабят и издеваются, как могут. Даже над местными мужиками такое вытворяют! Те вынуждены с палками, небольшими толпами ходить! Недавно сама, по телевизору видела – два чёрных мужика жалуются, что бабы местные, их подкараулили у дороги, затащили в кусты и давай там всячески сексуально издеваться. И уж не важно, что ты, от женщины такой получишь! Хватать будет всего с избытком, до недолгой смерти! Так что, после таких «командировок», от таких командировавшихся «мужиков», подальше надо держаться. Если он жив и что-то может, то внутри у него целый «букет» инфекций сидит и ждёт своего распространения.

  Командировавшиеся и не раз, нервно заёрзали на стульях, явно желая срочно покинуть мероприятие и отправиться к врачу, сдавать анализы.

  Тётка Роза подумала: «Хватит с них!» и подъитожила:
 - Что касается бизнесменов, то несчастные они люди! Этих, не богом, а природой обиженных людей в нравственных и душевных качествах, которые они переступили, идя к богатству, надо жалеть и сочувствовать им.
 
 - Что за бред Вы несёте? Может ещё им по рублю скинуться? Этот от жадности, из-за которого весь разговор начался, в сортир не пойдет, и жалей его?! Нюхай?! – кивнув в сторону, на вид очень порядочного бизнесмена, ранее поведавшего о тяготах переговорочных процессов, упитанная соседка слева, директор какого-то нужного госучреждения, слыша весь этот, малоприятный для неё, разговор, вспоминая бывшего, сбежавшего от неё, супруга.

  Она, конечно же, размышляла со своей колокольни, по-своему хорошо зная этот контингент, о котором шла речь, по её мнению, явно не нуждающийся, ни в помощи, ни в поддержке, которые, по будням роились вокруг неё за какими-то разрешениями.
  Кроме того, её бывший муж, был тоже из этих и бросил её, подлец, променяв на значительно молодую и современную модель, сразу же после покупки, новой, более дорогой, машины, на которую ушли деньги с одного, крупного «отката» и, посчитав, что старая жена в ней явно смотреться не будет.

  Положив столовый прибор на стол, перед собой, вытерев рот салфеткой, другая, наверное, самая солидная и высоконравственная из-за своего положения присутствующая дама, тоже чрезвычайно нужная родственница, бесцеремонно указав на легкомысленно, публично высказавшегося о своих проблемах, бизнесмена, возмутилась:
 - Вот, до чего жадность доводит! Вот этот, в мокрых и грязных штанах сидеть будет, вонять для всех, а не уйдёт и денег не упустит.

 - Да вы знаете, что это за деньги? – уже громко, возмущённо, во всеуслышание, заявил компаньон Шварца, – Я думаю, каждый, за этим столом согласится не только…

 - Нет! – резко прервал командным голосом тучный военный, по погонам, настоящий полковник, а в душе выше, генерал, брат хозяйки дома, – Честь превыше! Превыше всего! Офицера не подкупишь! Защитники Родины не продаются, даже при рыночной экономике!

  Услышав этот «абсурд», оживился сам долларовый миллионер Шварц, активно включившись в полемику добропорядочных родственников и близких:
 - Да будет Вам, господин военком, на рынке все продаются, включая политиков первой категории, за исключением залежалого, неликвидного товара. Только из-за ненадобности тот в позу становиться: «не продаюсь, не подкупаюсь». А предложи хорошую должность? Да повыше? А? Сразу договоримся? Как Клинтон с Моникой! Как её там…

 - Как бухгалтершу в нашем бывшем кооперативе – Левинскую! – выкрикнул кто-то, явно возмущённый таким её поступком, - Та тоже, с председателем уединялась в кабинете. В прямоугольном только, не в овальном. Но если рядом с дверью послушать, тоже не бумажками с ней занимались! Если только на них - хруст от них был. Но доминировали другие звуки, интенсивного, но не рабочего характера. То ли ели чего? Чавкали и как-то быстро. Видно деликатес  какой-то.

 - Да хватит вам на бухгалтеров поклёп наводить! Объели они вас! – возмутилась экономист–бухгалтер, удачно вышедшая замуж за своего шефа.

  И теперь имевшая возможность не работать. Тот, встретив в ней настоящую любовь и бросив бывшую, не совсем ещё старую жену с детьми, стал наконец-то счастлив. Его карьерный рост пошёл ещё дальше и вдруг круто повернул вверх! Прямо-таки подскочил! И его очень сильно подбросило, сейчас он заведовал солидным ведомством по выдаче важных бумаг и разрешений - что давало дополнительный, очень солидный, приработок.
  Как-то этому способствовала новая жена – то ли как счастливый талисман, то ли ещё как - толковали разное: люди разными местами, себе путь в жизни прокладывают. Кто чем. Что эффективнее, очень дискуссионно.
  Поэтому завязалась небольшая локальная перепалка с намёками и инсинуациями на этот счёт.

  Но Шварц, не обращая на то внимания, продолжил:
 - А ещё выше? - настаивал он – Ещё. Дать ещё?

 - Куда же ещё? – встревал непонятно, в чей разговор в виде третей стороны, подвыпивший и раньше всех в этом опередивший, менее удачный чиновник,- Зачем? Тебе чего и куда не хватает?

 - Да я не про то! Не туда! – бросил в его сторону Шварц, ориентируя его движением глаз в другую сторону и оборачиваясь к полковнику, доверительно подмигнул и вкрадчиво произнёс, - На всё договоримся? Сговорчивыми будем? За внеочередное присвоение звания. Звёздочку покрупней или дополнительную, хочешь в стакане с хорошей водкой обмыть? За новое назначение на хорошее место, на что пойдёшь? Договоримся? Ещё быстрей, чем с последней…

 - По себе судите! – прервал возмущённый полковник, прекрасно понимая с кем, пойдёт сравнение, – Не надо ко всем людям, со своими заокеанскими мерками подходить! Наших не купишь! Ничем. Люди – не товар!

 - Так, так, вот это интересно. Не купишь? Со своими мерками, значит? Или заокеанскими? Доллары никому не нужны стали? Нос от них воротят! Может выйдем? На улицу! И доллар там положим, с рублём. Посмотрим, кто и как, за чем кланяться будет. Можем, даже ниже опуститься: центов каких-нибудь насыпать и копеек! Исключительно блестящих, новеньких, с изображённым там "копейщиком". Результат ясен, заранее? "Копейщика" того только жаль, потопчут его! Кланяться ему-то не будут! Ценность его... Так, слова! – ещё больше оживился Шварц, азартно вторгаясь в сферу товарно-денежных отношений, где, по его мнению, человек всё же, разновидность товара, сам желающий побыстрее запродаться.

  И как можно выше и дороже. Определив себе лучшее место на самой видной товарной полке и, понятно, лучше за какие деньги.

  Наверняка так! А если будешь где-то по подсобкам прятаться, в скромных уголках, ничего путного не получится - покроешься плесенью, испортишься, завоняешь. Наконец,  придут мыши, изгрызут! За бесплатно. А если нет? Зажравшиеся складские мыши, крысы мимо пройдут? Тогда по запаху люди всё равно найдут, разочаруются и выкинут без сожаления на помойку. К бомжам. Те, брезговать не будут - сами попользуются, погрызут, оставшимися, давно не чищенными, редкими зубами. Либо своим, лишайным собакам отдадут. Остатки, опять же, мышам, крысам, но голодным, другим мелким паразитам, что жить тоже хотят. В природе ничего зря не исчезает и если, что-то, какую-то ценность имеет, то безвозвратно пропадает и бесследно растворяется.

   Ловко обойдя военного с фланга, зайдя ему в тыл, Шварц в упор поставил вопрос, указав на сомнительное обстоятельство, как на факт:
  - Вы что, на одну зарплату живёте?

  И как радивый или радеющий за правду, работник компетентных органов, он стал домахиваться до притихшего полковника:
 - На доступных народу, авто разъезжаете? «Честный» человек, откуда у Вас, новый «Мерседес», на котором сегодня прикатили?

 - Не новый, а двухлетний! – ловко парировал полковник, показывая, что «наших», голыми руками не возьмёшь, с военной сноровкой, несмотря на бегающие глазки, он твёрдо констатировал уже факт, – Машина-то не новая. Модель старая, в этом году, другая выходит – уже народу объявили.

 - Вы, я гляжу, следите за новинками? – зашёл с другой стороны Шварц.

  Бочкарёв польщено, но скромно сделал реверанс глазами и немного расслабился.
 
  Но назойливый бизнесмен, опять начал не с того конца:
   - А Вы знаете, что «Мерседес» - это не патриотично? И компания не совсем надёжна – сдали их менеджеры наших чиновников, что их технику закупали! Да ещё кому! Американцам. Якобы какие-то деньги перечисленные, обратно откатывали - стимулировали таким образом свои продажи у высших должностных лиц. Вы же знаете, если марка приличная, то что решающим фактором в такой покупке может стать? На что чиновник местный поведётся? Немцы сразу смекнули, тут не Германия, тут можно! Так хоть бы молчали!

  На это никто не обращал внимания. Но тема не угасала, так как активизировались элементы, наиболее близкие к народу.

  - Да, да! Они такие. Всучили нам! Вместо нашего, отечественного. На нём фашисты ездили! Самые настоящие! А в него хотят наших уважаемых руководителей сажать! А они, те кто наши, фашистов очень не любят! – хором присоединились две старушки – преподавательницы в полном единодушии, - Да нём самого Гитлера возили! Будь он неладен! Позор ему! Ему и Бен Ладену! Кто после Гитлера, на такую машину, сядет?

  Шварц слегка поморщился на недалёких бабок, знавших историю из одного, сильно упрощённого источника и без должного политпросвета плохо мониторивших современные события.

 Но дополнил их мысль:
 - Если Вы заметили, правительство, высшее чиновничество, последнее время отказывается закупать эти автомобили.

 - Да! – опять присоединились эти старушки, показывая, что платформа у них одна, - Они Гитлера - собаку, не любят, который на нём катался! А люди, которые на фашисткой машине ездят, тоже постепенно фашистами становятся! И тайными поклонниками Гитлера.
 - Я сама видела в фильме одном, американском, где люди за деньгами гонку устроили, как одна семья - супружеская пара с двумя детьми, на машине фюрера этого ехала. Причём - все они, евреи были! Супруга, типичной внешности, губную помаду в бардачке нашла - Ева Браун там её оставила. Стала ей тут же красится - губы подводить. В зеркало посмотрела и тут же хвалить начала: какой вкус у её хозяйки был! Супруг её поначалу возмущался. А в последствии, подрисовав ей себе усики и забравшись на трибуну, фюрера начал изображать! Один ветеран даже пристрелить его хотел - револьвер вытащил и целился. И пристрелил бы! Если бы руки от возмущения так не тряслись! Если от тех, такого можно было ожидать - прокатились они на "мерсе" всего только раз! То что ожидать от тех, кто постоянно на нём ездит?
 - Сейчас они опять голову поднимают! Везде. Надо объединятся против них! Выступать. Выступать единым фронтом! Рот фронт! Помните такую конфетную фабрику? Даже там боролись! А теперь что? Что, где? Приватизировали всё олигархи!
 - Это проклятый капитализм их рождает! Олигархию! И прочую, х... всякую! А подпитывают их, международные империалисты! И они же, тайно за ниточки дёргают. Этот фашист, Гитлер, он бы без них, никогда бы к власти не пришёл - коммунисты, весь немецкий народ, не дали бы! А они, кровопийцы и кровососы, ему помогли! Поставили его, чтобы он трудящихся всех стран, что объединятся начали - разъединил! И стравил, между собой. Гитлер, он же...

 - Ну, хватит Вам, с этим Гитлером! Как же вы с ним надоели! И с этими, вашими, фашистами... Кто они такие вообще? Что вы про них всё, к ночи и не к ночи, поминаете? - заметили дамы далеко послевоенного поколения, не имеющие к этому персонажу никакого отношения, - Давайте о чём-то более приятном.

 - О чём можно приятном говорить, как не об автомобилях? – сделал реверанс в их сторону Шварц.

 - Да, - подтвердили старушки, - тем более наше правительство на ЗИЛы пересаживаться хочет! Будет на них ездить! И слава богу! Услышал и направляет.

 - Опять? – воскликнул раньше всех и сильно подвыпивший чиновник, меньше всех удачливый,- На долго ли?

 - Не опять, а снова, - поправили старушки, снова приходит наша власть! Наша, народная.

 - Снова-здорово! - ляпнул кто-то, - что ж их так кидает! Придерживались бы чего-то одного, одной какой-то линии.
 - И тихо её вели, чтоб людей не раздражать,- тут же присоединился ещё кто-то.
 - А их опять в стороны кидает! Не сидят они на... смирно, - втиснулся и третий.

  Старушки кивая на это головами, продолжили объяснять правильность чиновничьего выбора:
 - Чтобы продолжить добрые традиции. Гитлерам – мерседесы, «опеля», "бмв" всякие! Геринга возьмите толстого - он на шикарной машине с четырьмя кольцами ездил! Сейчас таких полно, даже нашим чиновникам их закупают. Хоть бы написали на них: "Трофейная", а на заднем стекле, вовсю - "На Берлин"! Как мой внук сделал, уговорив меня, машину такую ему купить! Я и тебе, полковнику, советую: прилепи такие надписи на свой "мерседес". Прилепи, всё как-то так, не обидно будет. А то опять эти машины на нашу землю пришли! На которых они, фашисты эти, в Великую Отечественную с нами воевали! Воевали и проиграли! Проиграли "войну моторов"! Наши-то лучше оказались. По всем статьям! Поэтому нам - «ЗИЛ» и «Чайку»! Наше! Родное - национальное достояние. Кому немного попроще - «Волгу». Ну, а дальше, простым, соответственно - «жигули»! Разных моделей в широком спектре и разной комплектации, чтобы удовлетворить возрастающий спрос. Они уж пошли прямиком в народ! Пусть с новыми названиями, но по сути те же! С того же предприятия. И теми же людьми собранные - преемственность поколений, династии надо сохранять. Надо бы это на машинах отмечать - собрано такими-то - ничего подтягивать и переделывать не надо. Стартер и генератор проверил такой-то! Вот бы ещё «москвич» и «запорожец» возродить! Серпуховскую мотоколяску - всю её линейку! Как раньше бы. И с парторгом, Борисом Николаевичем, после собрания - на природу! Вот затейник был! Такое выдумает! И не только по партийной части... Весело было, радостно.

 - Возродим сталинско-брежневские времена! - брякнул выпивоха-чиновник, не особо высокого полёта и начал разливать водку.

  Которая полилась во все стаканы, независимо от налитого там.

 - Они же всё в массы несли. Наполняли их, как могли! При них же народ, наконец-то, массово выпивать стал! Доступно всё сделали: дешёвые портвейны, водка. Пей! После напряжённого трудового дня. После посевной, уборки. По выходным, праздникам, пожалуйста! - как бы произнеся тост, закончил он.

  А одна старушка, ещё работающая на каком-то ответственном посту и предельно молодящаяся, бойко подхватила:

 - А в трудовые будни работай! Ударно. Желательно, по-стахановски! Или как Паша Ангелина. А День Парижской коммуны подошёл, или День железнодорожника, или День геолога - расслабься! И не важно, геолог ты, железнодорожник, коммунар. Уваж данную профессию или парижского коммунара, который тоже чем-то близок нам.
 - А народ как-то неправильно на это среагировал - забил на всё и запил. И до сих пор из запоя не вышел! Уж и праздников тех нет - новые. А пьётся по-старому и в новые праздники. Но не так весело, - вставил свою ремарку Шварц.

 - А что Вы про Хрущёва забыли? – ратуя за полную хронологию и последовательность, чувствуется знающий историю, компаньон Шварца - явно не готовый абы за что, пить.

 - Это другое, это оттепель. Глоток чистого, свежего воздуха! В таком затхлом месте. В сортире, если так можно, поэтически выразиться, - ориентируясь по тем недалёким мифам, запущенных прессой и парой престарелых «диссидентов», заявил кто-то втихаря пишущий - в стол, разумеется.

 - Нечего там дышать! Раз нечем там наслаждаться. Сделал быстро свои дела и айда оттуда, - заметила гражданка уже нескольких государств, брезгливо подёргав длинным, чувственным носиком.

 - А убирать за собой? - рефлекторно вырвалось у возрастной дамы, бывшего генерального директора комбината бытового обслуживания до времён приватизации, теперь подрабатывающей тайно мытьём туалетов.
 - Кому надо, тот уберёт! - тут же получила она прагматичный ответ.

 - Да все они были тираны и подлецы, навязывали свой людоедский строй! Растаптывали личность лагерным сапогом! Превращали личность в лагерную пыль, - непримиримо настаивал компаньон Шварца, потомок незаконно репрессированных оперативного работника НКВД и начальника лагеря в системе ГУЛАГ - потерпевших от кровавого и жестокого режима.

 - Да что вы говорите? Ей богу, – возмутились старушки, - Всё же было хорошо! Если кого и наказали, то по заслугам! Не виновного не трогали. Если только нарушал законы советского общежития! Остальные дружно пели, трудились, любили друг друга, в космос летали. По праздникам – немного позволяли себе. Но не как тут товарищ выразился! Всё в меру. На седьмое ноября, первое мая, после демонстрации… святое дело! Уж в День геолога, я уж не помню, чтобы мы выпивали. Если только геологи где-нибудь соберутся и чуть-чуть за свой профессиональный праздник, примут. Но они пьяные в своих штормовках, по улицам не шатались! И не безобразничали. Было всё спокойно. И железнодорожники так же в своей форме на площадях не собирались. А про коммунаров вообще говорить нечего. Они молодцы! Первыми разожгли пожар пролетарской революции! Да где! В сердце капиталистической Франции - в Париже! Где мода, духи, амуры всякие - в той атмосфере. Показали достойный пример! И на трезвую голову, не пьяные. Хотя вина-то там, сами знаете! Это аристократы с буржуями, бордом и шампанским, эксплуатируя народ, опивались! Трюфелей им подавай, фуагры! Они всем там, своими пьянками, надоели! И по заслугам получили! С теми аристократами разобрались быстро. А вот буржуи затаились! И теперь косят под трудящихся.

  Шварц, почувствовал себя отстранённым и активизировался с интересной темой, насторожив, опять полковника:
 - Хватит коммунистические и посткоммунистические бредни разводить! «Мерседес» в политику приплели. Автопром заидеологизировали. Всё это чушь! Везде действует простой прагматизм, расчёт и выгодное партнёрство. «БМВ» закупают, «АУДИ» и ещё кое-что по другой причине. Конечно, приятнее на престижном «Мерседесе» ездить, но он ненадёжен!

  Автознатоки и несведущие, но слышавшие, почти народную мудрость «есть автомобили, и есть Мерседес», удивлённо посмотрели на него.

  И Шварц был вынужден, тут же, уточнить:
 - В плане языка. Вы уже слышали, как он американцам проболтался, что откаты давал. Особенно тут, в Москве. В управлении делами…

 - Подлецы. Теперь из-за них, все будут думать, что все берут! – заметил полковник.

 - Берут, берут – только дай, - хором подтвердили старушки.

- В том числе и тут сидящие,- возмутился полковник, показывая на кого-то рукой, так умело, что непонятно было на кого!

  Все обратили взоры к нему, ожидая конкретики и деталей.

  Полковник удовлетворённо кивнул и закусил удила:

 - Расстрелять бы гадов, за их змеиный язык. А если просто проболтались, сдали - болтун – находка для шпиона, вражеских спецслужб. Не умеешь работать честно  - не лезь! Не смущай людей деньгами, змей-искуситель. Надо не давать взяток и не будет взяточников! Мудро сказал? Я думаю это ещё до верха дойдёт!

 - Не будет и дел! Не будет ничего! Не будет выделяться, закупаться, функционировать должным образом ничего. Кому будет интересно что-то делать? – опять влез компаньон Шварца, опытный в этих делах и знающий механизмы функционирования, которые надо обильно и постоянно смазывать.

  «Не подмажешь – не поедешь!» - не с потолка же взяли. Из жизни же замечено!Ещё когда на телегах ездили. Всё должно смазываться, оно только этого и ждёт! Без смазки, никуда.

 - А я настаиваю, что, прежде всего, надо наказывать тех, кто даёт эти самые «откаты» - твёрдо заявил Бочкарёв и жестом, как бы передёрнул затвор известного автомата.

 - Вот его и наказали, больше у него не закупают, - пояснил информированный откуда-то Шварц.

  Бочкарёв несколько растерянно посмотрел на него:
 - Я что-то не понял…

 - Неудивительно, полковник. Поэтому Вы и покупаете опальную марку! – быстро нашёлся бизнесмен Шварц, - Все, включая вашего Главкома, думают, делают одно, а Вы, другое. Хотите выделиться?

 - Никак нет! – молниеносно вылетело из уст полковника, - Просто я не знал этих фактов, не обращал на них внимания.

 - Теперь знайте! Марку нужно сменить, – твердо, глядя в глаза, заявил Шварц и с интонацией следователя спросил, - Но откуда  же он, у Вас? Как Вы, его, приобрели?

  Пробежав взглядом по всем сидящим за столом гражданам, видя их заинтересовавшиеся лица, как у присяжных заседателей при интересном деле, Бочкарёв, правдоподобно разъяснил:
 - Тёща, заслуженная пенсионерка, ветеран труда, помогла своими сбережениями. Продала теленка, поросёнка, индюка.

  Видя, что этого мало, добавил:
 - Кур, гусей! Двух уток, очень породистых. Даже, индоутка была. Настоящая, индийская. И с той пришлось распрощаться. Да-да. А хороша была – просто загляденье, умница - нянька для всех цыплят, утят, гусят, а то и поросят. Всех выводила: гуляла с ними, плавать учила – разными стилями. Всех, даже куриных деток. Все должны плыть! – так считала. Худо-бедно всех водоплаванию выучивала. Куры по берегу бегают, нервничают, а та давай их тоже в пруд пихать. Те, хочешь – не хочешь, у неё, тоже в воду залазили, барахтаться пытались. Хороший из неё сержант бы получился! Такой вот, талантливый инструктор, чётко военный принцип в жизнь претворяла: «не знаешь – научим, не хочешь – заставим». Как ни тяжело было, но пришлось и с ней расстаться! Пришлось пойти на большие жертвы - только кот с собакой остались.

   Замечая в глазах людей, всё ещё недоверие, для пущей правдоподобности добавил ещё деталей:
 - Мурзик с Шариком. Они беспородные, их никто не возьмёт. А то ради любимого зятя и их бы отдала. Но в хорошие руки! В плохие – нет! Если кто желает ими обзавестись, пожалуйста, не дорого договоримся, как своим. Руки у всех тут присутствующих, хорошие, достойные, ещё те… Им как раз таких надо.

  Удивление пребывало на обращённых на полковника, лицах.

  На машину «Мерседес» явно не тянуло.  Он напрягся и притянул увесистую, спасительную мысль, тут же озвучив её:
 - Если кто не знал, доложу: жена талантливо бизнес ведёт! Вот, взгляните на неё: и красавица, и бизнесменка! Не часто такое сочетание встретишь! Сетевым маркетингом занимается – самым новым и перспективным направлением. Скоро все на него перейдут! Очень удобно – ни налогов платить не надо, ни всех присосавшихся кормить! Работаешь сам на себя! Сколько хочешь и когда хочешь.

 - Слышали, слышали, - согласился Шварц, - самые прогрессивные технологии продаж! Но требуют высокого мастерства. Даже высочайшего! Многие за него берутся, но не у всех получается.

  Бочкарёв довольно засиял – конечно, не у всех. Тут ум нужен и добросовестное отношение к труду! А также настойчивость и непоколебимая вера в успех. Каждодневная кропотливая работа без выходных, допоздна - тогда польза будет, и себе, и обществу.
  Бочкарёв над этим думал и вширь и вглубь, очень позитивно, поэтому  сиял, радостно и лучезарно.

  Пока назойливый Осин родственник опять не спросил:
 - Бизнесвумен?

 - Что? – переспросил полковник, сохраняя радость общения на лице, показывая, что плохо расслышал.

 - Ну, бизнесменша Ваша – бизнесвумен? – последовало уточнение.

 - Он, - молниеносно среагировал на незнакомое слово полковник.

 - А как она это делает? Как ведёт свои дела? – уточнял настырный собеседник, - Нельзя ли поконкретнее?

  Тени сомнения чередой замелькали по круглому, упитанному лицу: «Конкретнее? Какого х… тебе надо? Вот чёрт безрогий, привязался! И так тебе всё сказал».
 
  Но находчивый полковник, погоняв мысли как следует, взял себя в руки и принял решение: «Хочешь конкретнее? Фактов,  деталей? Конкретики захотел? Сейчас ты её получишь! Грамотно тебе объясню!

   И без запинки доложил все технологии, как есть:
 - То одно, то другое тащит, подруг дома собирает и им, всё буквально, втюхивает. Коробки туда-сюда только и ходят! Разное идёт по-разному. Но всё расходится - жена всё умеет распространить. Главное создать доверительную атмосферу, в ней всё и происходит. Поэтому моя бизнесвуменша распространяет даже неликвидные остатки, бабкам у подъезда. Подслеповатой бабке Дусе и Варёжке. Бабка Варя иногда потом мне жалуется, что обещанное так не действует. Так я ей объясняю: надо чётко следовать инструкции, она прилагается, вся исписана подробно, мелким шрифтом. Если плохо читается – надо увеличивать диоптрии очков! Иметь хорошую лупу и прочее. А за лупу, надо хорошие деньги платить. Если хотите, покажу, осталась одна у меня хорошая, штабная…

  От услышанного, Шварц пришёл в восторг, заёрзал на стуле и сосредоточенно выдвинул одно ухо вперёд.

 - Кур, иную живность, оставим в стороне, Бог с ней, и с тёщей – пенсионеркой, знаем, как у нас их любят! А вот Ваша жена – это открытие! – потёр он легонько руки, -  Может, даже, открытие года.

  Бочкарёв с гордостью посмотрел на жену, которая как-то несвойственно публичным женщинам, продающим разные товары, вдруг притихла и покраснела, ощущая на себе множество испытующих глаз. Почти малиново зардеясь и побарывая неловкость от всеобщего внимания, она пыталась хоть чем-то занять свои руки, которые предательски затряслись.

 - Значит она, доходным бизнесом занимается? – заинтересовался Шварц, играя мимическими мышцами своего лица, как бы примеряя то одну, то другую маску.

  Его глазки заискрились, заблестели, пристально уставившись на несчастную женщину, скромную, готовую провалиться или хотя бы спрятаться под стол.

 - Ещё как! – гордо заявил Бочкарёв, - О, она у меня такая талантливая бизнесменша! То есть, вумен. Такая бизнес-вумен, такая талантливая, что все соседи удивляются. Её размаху, подходу и всего прочего. Да и честно сказать, если б не я, она б, ещё больше зарабатывала. Во как! Не удивляйтесь, я ей только мешаю - не даю на большее замахнуться. Ругаюсь с ней: прекращай эти посиделки, надоели, мне эти бабы здесь! Половина из них, точно полоумные. Заняться им нечем, кто б их хоть разок… А она мне: «Если б не ты, я б такую тут сеть создала! Густую и частую. Всех бы вовлекла с соседних дворов. Дальше бы пошла: полрайона б по такой схеме на меня работало. А там и далее. Такой бизнес бы пошёл! Стала бы платиновой…». Дальше слово какое-то сложно-мудрёное произносит. Полгода его учила. А мне-то некогда и я запомнить его никак не могу. Одним словом - круче всех, в переводе на наш – тот, кто всех делает, на всё сверху наблюдает и поплёвывает.

 - Круто, - выдохнул кто-то, попавшись на такую пиар-акцию.

  Рекламная атака явно удалась, к этому высказыванию уже хотели присоединиться и другие. Но как всегда, всё испортил Шварц.

 - Ну, такого бизнеса, на «мерседесы», точно не хватит! Я Вас уверяю, – вдруг заявил он, меняясь в лице.

  На его физиономии сложно отобразились какие-то воспоминания, суммировались и выдались в виде заключения:
 - Хм, бизнес! Какой это нах… бизнес? Знаю его, хорошо изучил. Моя Сара, до замужества со мной, тоже этим занималась. Ввязывалась в такие гешефты! Вон её родственники могут подтвердить.

  Почти все из них, дружно переглянулись, как бы вспоминая что-то назойливое и надоедливое.

- До «мерседеса», пусть двухлетнего, - с иронией посмотрев на возлюбленную, уверенно сказал бизнесмен с большим и удачным стажем, - ей точно, с такими «заработками»,  не добраться. А Сара, должен заметить, талантлива! Во многом. Очень энергична и креативна. Беспредельно харизматична. Чем только она не занималась!? Результат, мягко говоря… Если это все источники? То на такую машинку, что-то совсем не тянет.

 - Тянет, тянет! Ещё как! Даже в другую сторону перевешивает! На КАСКО там, на сервис, на содержание, – почти заорал Бочкарёв, предотвращая дальнейшие вопросы, с азартным блеском, доставая главный козырь, предъявляя припрятанного в рукаве, крупного туза.

  И подсчитав что-то в уме, заявил:
 - Муж моей сестры, Ося, добавил. Глянь на него! А? Каков! Сам видишь, как он тут, неплохо живёт! С дорогими попугаями, кошками! Ещё, кое-кто, стоящий, до них водился. А как ты думал, такой зоопарк держать? Но и это не всё! Там, в аквариуме, ещё кто-то такой же недешёвый плавает! Из самых тропиков. Для него это, тьфу! Как два пальца…  Он часто это делает! Заметил? Часто их меняет - зверюшек дорогих покупает! Так, промежду прочим. Он-то уж, серьёзный бизнесмен? А? Он-то, что хочешь, выгодно продаст! В два счёта. Деньги к нему так и липнут. Липнут, скажу я тебе, что мухи к г… На мёд летят! Их у него, что г… Вот ведь, даже пословицы полегче не подберёшь! Чёрт их в печку у него не втащит. Что для него «Мерседес»? А? Ну, ты сам подумай! Всего-то два попугая и пол кота! Каких он завтра, ещё себе пол дома наведёт!

  При этих словах хозяин дома хотел что-то сказать и даже возразить про пальцы. Что с ним, не было этого никогда, он тихий спокойный, российский гражданин, законопослушный и добропорядочный, чистоплотный во всех отношениях. Но поперхнулся, подавившись не дожёванным ролом из красной, хорошо прокрашенной, рыбы.
  Это была бы катастрофа, если бы не жена! Она как бдительный ангел-хранитель, ни секунды не раздумывая, решительным действием, спасла Осю. Спасла от нелепой гибели за столом, в самом расцвете сил, умственных и физических.
  Хотя она, полностью погрузившись, с нескрываемым удивлением, слушала эту странную историю и никак не могла вспомнить, ни телёнка, ни поросёнка у инвалида второй группы, городской дамы, не отличавшей овцу от барана, супруга оказалась на удивление бдительной.  Маша вдруг  нутром почувствовала что-то неладное и хорошим ударом руки по мягкой спине супруга, отправила застрявший поперёк Осиного горла, смертоносный кусок обратно наружу. 
  Прямо мистика какая-то! Буд-то кто-то зловредный наколдовал: «чтоб у тебя этот кусок, поперёк горла встал! Встал и ты б им подавился!». Колдовство, не иначе, сейчас на него большой спрос. Колдуны, маги чёрные, белые, нарасхват! Если конечно, высококвалифицированные, с настоящими дипломами, а не так себе – где-то, чо-то. Оплата высокая, но всё с гарантией.
 А Маша, без всякого колдовства и средств магического противодействия, механически, защитила мужа - развеяла злые чары одним  точным и сильным ударом в область спины и лопаток.
  Хряпнула так, что всё зло сконцентрировавшееся в одном, небольшом куске, полетело обратно. И тот, недожёванный,  вылетев как из пращи, из Осиного рта, ударился о салатницу с утопленной там, вилкой; тут же, рикошетом, теряя свою силу, полетел в виновницу этого утопления, Сару.
  Не разминувшись с ней, хотя та и заметалась, он, со всей оставшейся в нём злобой, основательно вымазал ей платье, на самом видном месте, соскользнув вниз. И уже там, успокоившись на время, примостился где-то между её очень тонких, даже можно сказать, тощеватых, ног - там смиренно затих.
  Или притворился для коварного продолжения? А чего ещё от него ожидать? Хотелось бы верить, что всё на этом закончится.

  Но не будем обольщаться – так сразу, зло не сдаётся! Это только затишье перед новой порцией чёрных дел – злосчастный кусок источал заряженную ненависть. Потенциал у него ещё оставался достаточно высокий и весь какой-то негативный.

  Страшно дорогое платье, не то от французского, не то от итальянского Кутюрье, было прилюдно испорченно и теперь оно виновато висело на костлявых, но модных в некоторых кругах, плечах своей хозяйки и требовало к себе внимания, напрашиваясь на хорошую стирку.
  Это приводило Сару в бешенство. Почему это происходит именно с ней? Что, больше не с кем? Тут кандидатур мало? Достойных этого?
  Она не глядя, отшвырнула второй прибор, вскочила, выкатив ещё дальше из орбит, излишне выкатываемые, толи своей природой, толи заболеванием щитовидной железы, глаза, засучила своими тонкими ножками и, опрокинув стул, ринулась в ближайшую туалетную комнату.
 
  Потеряв по дороге злосчастный кусок, несчастная женщина на нём же и поскользнулась. Да с таким грохотом, вместе с крупной вазой, поначалу обняв её, судя по рисунку, современного китайского фарфора (благо их было полно в доме, хозяйка испытывала к ним особую слабость) шлёпнулась на пол. Сосуд раскололся на множество осколков, не поранив, к счастью, никого, лишь, слегка припорошил беглянку.
  Черепки живописно рассыпались вокруг, рождая в головах, образ смуглой древней гречанки, долго томившейся в плену и поэтому недокормленной, излишне быстро поспешившей к живительному источнику с амфорой. И наказанной, поджидавшим там, кого-то, Зевсом - за излишнюю поспешность. Громовержец поджидал другую, с более женственной фигурой, бёдрами и всем прочим, она вот-вот должна появиться и тут выкатывается эта – вешалка для туники! В гневе, он слегка и шарахнул. Не молнией конечно, а так, легенькой воздушной волной. Чтоб не лезла, не портила рандеву тет-а-тет в укромном гроте.
  Но бедная Сара, испытав на себе типичный гнев Олимпийских богов, теперь беззащитно лежала перед главным их предводителем, Громовержцем, с задравшейся туникой, открывающей интимные подробности, для кого-то, может быть, привлекательные, а для кого-то, вовсе нет. А в те времена – мало для кого. Лишь для перебравших неразбавленного, кипрского вина.
  Здесь стоило задуматься, если имеешь классический античный вкус к женщинам – Что делать?  И, Зевс, наверно, так же, пребывал в раздумье, жалея за явный недокорм и худобу данной персоны – полубогов ей, явно не рожать. Ну и нечего с ней вязаться. По крайней мере, он не спешил снизойти на неё, ни золотым дождём, ни быком, ни лебедем.
  Сара испытывала от всего этого, такой конфуз, что это чувство не давало ей нормально двигаться. «Боже мой, во что я вляпалась?» - думала она, пытаясь начать шевелиться, всё ещё сжимая в руках осколки вазы, рефлекторно прижав их к себе, как внезапно обретённые ценности.
  Шок моральный и физический овладел ей – вот как всё бывает! Шок – это такое неудовольствие, но с другой стороны это необходимая точка – жирная и окончательная, окончательный рубеж понимания – кто есть кто.
  С трудом, постепенно избавившись от его последствий, её посетило чувство гнева, досады на чёрствых, невоспитанных людей - сразу на всех! За их  нежелание, хоть как-то, ей помочь и вслух посочувствовать: Ну что это, трудно сделать? Дать немного теплоты поверженному человеку, оступившейся женщине. Что, вам жалко, даже ничего не стоящей, «теплоты»? Пресловутого «душевного» тепла? Куда катится мир? За чем? За кем? Эмоционально нищие, слепые и бездушные животные, не готовые к состраданию!
  Сара готова была дико орать, но что-то удерживало её пока от таких проявлений эмоций. И, не дождавшись ничьей помощи, в полной тишине, она сама поднялась и самостоятельно продолжила намеченный путь, ковыляя и прихрамывая, подтягивая травмированную ногу.
  Уже добравшись до спасительной двери туалета, несчастная, очень стройная, как обнажённое пугало, женщина, с растрёпанной, всклоченной причёской, содержавшей мелкие осколки вазы, не растеряв ещё остатки внутреннего яда, громко прошипела: «Что за люди! Вы звери! Хуже».
  Позади, стояла мёртвая тишина, все ждали развития каких-то событий, но не было инициатора. А сами по себе, они не происходили, не наступали, как бы их не ожидали. Всё было подёрнуто полной неопределённостью. Нужен был кто-то, кто должен всё накопившееся горючее подпалить – выступить в роли запала, искры, из которой, да возгорится пламя. Яркое, хвостатое, которое всё поглотит и спалит -  все огрехи и ошибки человеческих отношений, последствия их необдуманных деяний.

  - Чёрт бы вас, всех, побрал! – вдруг громко и истерично заорала Сара, призывая опасное существо, от которого, при всех обстоятельствах, надо бы держаться подальше.

  Все застыли в ужасе, будто, кто-то с рожками и хвостом, уже заспешил к ним и вот-вот, страшный, тоже всклоченный, водя носом-пятачком, скаля плотоядные зубки-клыки, должен уже появиться. Появиться и задавать неприятные вопросы, грозя вилами или прихваченной кочергой для помешивания сухого топлива под котлом - места пребывания грешников.
  А о грехах вдруг вспомнилось всем. Знает ли о них этот вечный, бессмертный прокурор?
  У кого есть, против такого, достойный защитник? Вопрос! Будет ли он за него встревать? И как успешно? Тоже, вопрос. А под занавес, как всегда, финальный вопрос: Что делать?
  Некоторые могли бы дать всё тот же ответ, традиционно сострив: «заголять и бегать», но в данном случае, все видели, это уже не работало – заголить-то можно, но от такого, долго не побегаешь.

  - Чтоб вам… Ах, как подло! Ещё и туалет заперли, - озвучивала далее пострадавшая женщина искренние свои пожелания в борьбе с дверной ручкой, неподдающейся, в противоестественную для неё сторону.

  Сара, что было сил, напрягалась и надавливала на дверь, но по злой случайности, в противоположную сторону её открывания.
  Два в одном: две случайности, два несчастья. Чтоб им! Пришли хотя бы поодиночке! А поодиночке, они не ходят! Видно, скучно им. Поэтому получать приходиться всё в одном флаконе и двойную порцию. Хорошо, хоть не тройную и более.  И это далеко не новость – по одному не ходит! Это можно уже воспринимать как закон бытия.

***

  Шварц, глядя на всё это, пребывал в каком-то странном состоянии, которое он бы сам охарактеризовал мудрёным словом (прости Господи за такие выражения)– «прос(т)рация». Он растерялся и не знал, что делать. Не готовый к динамике таких событий, он временно потерял связь с любимым человеком и лишь сожалея, смотрел Саре в след, то отрываясь от стула, то опускаясь обратно, на него же.
  Делал он это, почти механически, тихо и неосознанно, как хорошо смазанный робот, функциональный, но со сбившейся программой. Любовь, поначалу застряв, зацепившись за что-то, вдруг вихрем мелькнула и пронеслась у него перед глазами, претерпевая метаморфозы и теперь ковыляя, удалялась.

***

 - Не торопись Киса, будь осторожней! Тише едешь – дальше будешь! Не гони, – проворковала хозяйка дома (то ли мужу, то ли Шварцу, то ли Саре, но наверно, скорее всего мужу), надеясь, что теперь лучшее платье только у неё.

  Видя неловкую тишину за столом, она громко, почти радостно, не обращая внимания на разбитую вазу,  поддержала брата, указывая на мужние достоинства:
  - Вот такой он у меня, добрый, отзывчивый. Готов дать денег и не маленьких, на достойное транспортное средство. Поддержать наши вооружённые силы, чтоб они достойно выглядели. Такое большое сердце льва у моего маленького, пухленького «кисёнка»! Доброта и сочувствие, так нехарактерные для современного общества, особенно  для мира бизнеса, присущи ему. Мой Киса, готов всем помочь - открыт душой для добрых дел.

  С этими словами, Маша любовно потрепала рукой за ушами супруга, как она это делает, обычно, со своим любимым котом.

***

  «И меня так стала называть. Далась ей эта «киса»! Огромного катяру – «киса»! Нормального мужика - «киса». Киса, да киса. Окисимся, деградируем! Но, что за бред несёт её брат? Про какие деньги он говорит? Послал же бог родственников! Пользы на полушку, расходов на рубль. Эдак, он и в налоговой заявлять будет!? А ведь надо, с таких вот, спрашивать! Обнаглели совсем! Зарплаты одни, расходы другие! Уселись на «мерседесы» и «лексусы». А загляни в доходы – рвань, рванью. Ничего не бьётся, разница несусветная! Налоги не платят, с наворованного. Расплодилось сколько таких? Ну не два же, не три же – в каждом доходном заведении сидят! Когорта, легион! Целая кадровая политика! Условия создали – никто не спрашивает: что, откуда? Наплодили жуликов и воров! Бизнесменом не надо быть – быстрей обогатишься! Рассадили их по хорошим, доходным местам. И что вот теперь с ними делать?» - думал Ося, присматриваясь к своему, относительно близкому, родственнику, - «Этот заливает как-то простенько, без фантазии. Ну, да ладно, ври дальше!».
  Но тут другая, более существенная, проблема выглянула - деньги: когда, сколько, на кой хрен?
  «Когда я ему денег давал? Зачем же? Судя по всему, серьёзно помог! Дал не маленьких! А я, что-то не припомню.  Может жена, что дала? Не посоветовавшись? А у неё откуда? Как бы то ни было, а их, нужно возвращать!», - быстро, веером, полетели мысли дальше анализировать текущую финансовую ситуацию разных статей домашнего бюджета, из которых могла бы произойти такая солидная утечка.

  Ося как-то нервно почесался, математически не найдя таких возможностей и вопросительно взглянул на родственника: «Откуда же? Может, пользуясь, случаем, при всех, спросить срок возврата и сумму? И, разумеется, с включёнными процентами!  Что ссудные деньги без них? Инфляция нещадно их сжирает, не щадит! То да сё - они тают, если не размножаются. Лежачие деньги - мёртвые  деньги, они должны быть постоянно в деле! Быть живыми, живёхонько бегать туда, сюда и обязательно возвращаться! С прибылью! Непременно. А для этого, быть постоянно в хорошей спортивной форме, как китайский спортсмен! Также и плодиться. Деньгам  работать и работать надо, размножаться, а не лежать мертвым грузом. Что такое деньги, выключенные из оборота?  ЧП, катастрофа. Они сразу теряют своё главное свойство – плодить себе подобных.  Особенно, если они американские, они должны наполнять собою весь мир и везде куда-то пролазить, что-то там делать - их плодовитость самая высокая. Весь смысл: деньги должны приносить деньги! Ну, разумеется настоящие, а не тугрики какие-нибудь».

  Ося детальнее всматривался в своего «должника»: «А дай этому? Размножатся у него? Нет! Он и не знает, как это делается. Только потратит! Тут же и быстро. Купит на них, что-то никчёмное, рекламой, для такой пустой головы, продвинутое. Там, для таких, умеют её готовить! Поделят болванчиков на фокус-группы, ещё как-нибудь «отсигментят» и давай их по-полной. А им иллюзию создадут. «Пиарят» их, по-всякому! Со всех сторон. Найдут, какую-нибудь послабей и давай туда! Да ладно, как-нибудь  культурно, высокохудожественно, а то непонятно чем и на чём замешено. Явно на чём-то недоброкачественном, хотя возможно и на естественном, отработанном».

  Ося внимательно осмотрел соседские лица и его взгляд остановился на одном: «Приоткроют такую головёнку и давай туда свои помои лить!  Промоют ими мозги – глядишь – понесли деньги. Пошли продажи! А надо это им, не надо и не думают. Всё, загорелось – давай купим! Так деньги и проматывают, надеясь, что завтра им их, ещё кто-то даст - к кому-то устроятся, на время продадутся. Само-собой, желательно подороже. Чтобы тоже на время кого-то снять – почувствовать себя хозяином,  немного комплексы неполноценности свои унять. Этим они от настоящего хозяина отличаются. Что у такого есть? Да ничего! Ничего существенного. Проржавеет этот «мерин» или спьяну разобьёт. Что будет? Металлолом. Сколько он тогда будет стоить? Почем тонна металла? Я думаю, много за него не выручишь! Что-то у него, на прибыль работает? Ничего. Задумывается над этим? Нет. И в уме не держит такого! Только тратить! Негодный «деньгодержатель», непригодный к «деньговладению»! Ещё и «мерседесы» покупает! На последние. А может не на последние? Может где-то стабильный, неиссякаемый, почти волшебный, источник у него имеется? А я про него не знаю. Может правда его жена такая талантливая, как жёны мэров и губернаторов? Прочих глав администраций? Нет, такие только им попадаются. Как он говорит, «бизнесменша»? Может «вуменша»? Не суть важно. Не похоже, видок не тот - простовата с виду. Хотя у одного, бывшего, но очень крупного в объёмах, мера, тоже, жена совсем не подумаешь и, по виду, и по разговору - нипочём не догадаешься о её финансовой гениальности. А ворочает такими деньжищами! Муж её тоже говорит, что он ей, в бизнесе, только помеха. Да, всё сама, сама! Говорят же агностики: «Кто его знает?». Где, что теплится? Не узнаешь, пока партнёр по браку, важный пост не обретёт».

  Ося задумался, как философ, не как киник, разумеется, не Диогеновской школы:
 «Но, как же разобраться в природе таких вещей? Если просто врёт и ничего он, от меня, не получал? Тогда это его проблемы. Деньги же на такую машину нашёл! Значит они, откуда-то прибывают. Пусть ещё поищет, там же. Зачем людей вводить в заблуждение, заставлять их нервничать при слове «деньги»? Должен компенсировать серьёзный, моральный ущерб! Тем более, чуть из-за него не подавился! Преждевременно в вечность не канул! А ведь столько ещё нужных дел впереди! И мне, и обществу. Я ведь полезный для него член. Пусть небольшой, но полезный – помогаю в силу своих возможностей, распределять производимые в нём  блага, продукты. Может быть, сам когда-нибудь начну их создавать. Построю в будущем, тут где-нибудь недалеко – «кластер». Всему своё время. Каждому своё. А пока только делаю услуги. Но и они в ВВП (внутренний валовой продукт), наравне с произведённым продуктом входят! А что там Президент про ВВП говорил? Насколько его повышать надо? Со своей стороны, по-моему, я его уже перевыполнил! Фактически я герой труда - ударник. Пусть отметят – нагрудным знаком ли, переходящим знаменем, грамотой, присовокупив что-то и посущественней! Когда же такое звание введут? Давно пора. И чествовать соответственно. Письма в Правительство пишут на этот счёт или нет? Сочетать надо материальные стимулы с моральными. Про мораль не надо забывать!».
 
  Материальная основа  в данном случае базисно перевешивала и радушный хозяин, оценив возможность и тут «заработать» денег, торжественно выступил:
 - Как на такого «мерина» не дать было?! Поощрить его многолетний, добросовестный труд на благо… Тем более, я считаю моего шурина исключительно порядочным человеком. Надеюсь, он таким и останется! Деньги вовремя возвратит, я в него верю! Сколько, кстати, брал-то и когда отдашь? Я тут проект новый затеваю, нужно дополнительное финансирование.

 - Ты ж давал - ты знаешь! Не волнуйся. Всё, всё вовремя будет, никаких графиков не нарушим, – поспешно заверил полковник, как-то смущаясь и дополнительно краснея, переходя лицом в насыщенный, малиновый цвет.

 - То есть, инвестиционный план ты мне не завалишь? Я правильно тебя понял? – назойливо уточнял Ося, производя своими ручками какие-то суетливые движения.

  Полковник уверенно, но сконфуженно кивал.

 - А раз так, то такого крупного и важного офицера не в «калину» же сажать! Или  другие «жигули».  Должен же он престижно ездить. Имидж, репутация - очень важны. За них надо, – красноречиво посмотрев на последней фразе на полковника, Ося выдохнул, - платить! Не жадничать, не скупердяйничать! Ждём конкретного ответа, дорогой полковник.

   Радушный хозяин, почти оправившись от убийственного рола, мог теперь свободно говорить, дышать и радоваться жизни, но всё же, оставался недоволен, не слыша конкретного ответа, на важный и болезненный вопрос. Он ждал, нервничал, надеялся услышать ещё что-то об этих, неожиданно заявленных деньгах.

  Пробежав вопросительно взглядом, а затем, проведя широким жестом руки по собравшимся за столом, Ося торжественно заверил:
 - У нас секретов от людей нет! Мы любим их и доверяем им. Они нам все, как родные. Менталитет у нас  такой! Мы русские, у нас всё по правде и по совести! Нам нечего скрывать!
 
 - Новые русские! – поправил Шварц, посчитав, что тут нужна некоторая коррекция.
 - Какие? Как вы их назвали? – уточнил кто-то, подхихиковыя.
 - Русские, - твёрдо заявил Шварц, - Русские, но новые. Не те! Другие. Более продвинутые, за ними ближайшее будущее.

 - А старым куда? – настороженно спросил кто-то уже пенсионного возраста.

 - У кого есть хотя бы миллион - долларов, разумеется, должны перестроиться и адаптироваться к новым ценностям. Остальные пошли на…

 - А я, нет! – выкрикнула с места тётка Роза, не желая конъюнктурно предавать выбранные однажды идеалы, - Никуда больше не пойду! Была, есть и буду - советская! Я сформировалась в этой общности! Самой справедливой и гуманной к человеку. И самой прогрессивной - человечество тысячелетиями к этому шло! Это его счастье. Почему я ему должна изменять? Своему и общему счастью! Не предам! Вот такая я, до мозга костей! И пусть меня никто, никуда, не посылает! И в иные, странные на мой взгляд, "общности", не записывает! Я свой выбор сделала! Раз и навсегда. И переделывать его, не собираюсь! Как иные подлецы, извиваться как ужи, менять окраску как хамелеоны, гнутся как тростник от переменчивого ветра, я не буду! У нормальных людей такое приспособленчество выглядит нелицеприятно! Даже если это происходит массово и, к сожалению, привычно. Будьте покойны, успокоить свою совесть будет нечем! Если вы действительно люди и она у вас есть!

  После приведённых примеров из хорошо известной ей биологии, некоторых её видов и некоего отличия от них, человека; она всем заявила:
 - Я какой родилась, такой и останусь - прикидываться не стану! И в предатели не пойду! Я воспитывалась на книгах Аркадия Гайдара: "Мальчиш-Кибальчиш", "Тимур и его команда". Формировалась как личность на «Как закалялась сталь» Островского. И пьесе «Премия». Не помню сейчас кого. Но пьеса была такая животрепещущая! Где люди отказывались получать не заработанные деньги.

 - Стыдно? Стыдно что ли? - с небольшой издёвкой, едко заметил кто-то из сидящих, уставившихся перед собой в пол и что-то там рассматривая, возможно что-то даже видя.

 - Стыдно, стыдно! Это же Шуня Гельман!  - пристыдил какой-то знаток, - Он написал эту "Премию"! Он, почётный доктор гуманитарных наук университета Пипердайн!

 - Что за Пипердайн такой? Пи-пер-дай-н. Вот ведь местечко! Пипердайн? Занесло же Шуню. Там что, чем там они все занимаются? - заспрашивали неосведомлённые, понимая, что сами они бы такое место(с таким названием) не выбрали бы.
 
 - Это в Калифорнии! - заметил кто-то из начитанных, - Место хорошее - самое то!

 - Пипердайн? Вот те названьице! Коммунист из Пипердайн! - заметили сразу несколько бывших товарищей, не подозревавших откуда что тянется.

 - Вы о таком слышали? Нет? Образованной хотите быть, во всём разбираться и всех поучать? А про Шуню Гельмана не знаете! Про бывшего члена ЦК КПСС, народного депутата Верховного Совета СССР! Да, теперь он связан с этим Пипердайн! И что? - чуть приоткрыл завесу всё тот же начитанный.

 - Ефремов во МХАТе, по нему "Заседание парткома" поставил! Да и другие у себя. Думали что он... А он в Пипердайн подался! - засокрушался кто-то.

  Розу это не смутило и она не отклонялась от курса:
 - Они были порядочны, скромны и самоотверженны. Ни в какой "пипердайн" не лезли! Советские люди – это строители светлого будущего, им не присуще какое-либо предательство,  эгоизм, стяжательство. Это герои трудовых будней и верные сыны своего Отечества! Готовые отдать себя на благо всего прогрессивного человечества! Бороться за права всех угнетённых, протянуть им руку братской помощи безвозмездно. Делится последним. Они без национальных и расовых предрассудков. Для них все угнетённые и обиженные – братья. Неважен цвет их кожи, формы носов, ушей, черепов! Неважны и их религиозные предрассудки – всё это искоренимо. Для них нет никакой разницы – русский, чуваш, якут или какая-то там народность в Эфиопии. Или небезызвестная вам народность юристов, артистов, дантистов, пламенных революционеров и талантливых банкиров, а теперь ещё и олигархов. Для них важно, чтобы это был человек труда! И трудился на благо общества! А эгоисты и «собственники» с непомерным аппетитом, расхитители общенародного добра, должны постепенно изживаться. Каждый должен что-то вносить в общую копилку: скромно, но достаточно. И не наглея, получать из неё.

  За столом загудели, как в потревоженном улье. Как так? Уравниловка хороша, когда у тебя ничего нет! Или дают, дополнительно.
  А если где-то добыл... и добыл как следует, делится? Да ещё большую часть отдать! Да с какого...?
  К тому же срочно стали пытаться идентифицироваться в том, или ином сообществе. Но с трудом, иногда и безуспешно.

  Кто я? Кто я такой? Какого рода, племени? Какого сословия? К какой нации принадлежу?
  Может вообще ни к какой? Сам по себе.
  Или к какой-то новой, которая только формируется. Будет она или не будет, вот тоже вопрос? Уж были кем-то - какими-то советскими! Теперь уж нет. Делись они куда-то. Внезапно, никто и не возразил.
  Что во мне намешано? Кто по жизни оказался?
  Не тот и не этот. Какой-то непонятный тип. Гибрид - не плодовитый, но годный для всего. Ну, или почти для всего. Для любого построения общества, с любым названием.
 

  В какую же историческую общность влиться? Кем себя считать?
  Гражданин мира? И всё.
  Гордо, но одиноко как-то.

  Граждане мира? Кто такие?
  Были бы они хотя бы нация! Много таких граждан?
  Как-то они разрозненны, разношерстны, ничем не связаны и друг другу не обязаны. А на них, сплочённые ещё, нации посматривают! Да как-то с недоверием, подозрительно: Что за отщепенцы? Кто они, эти граждане? Чего хотят? Почему в своих "семьях" не прижились? Можно ли им доверять вообще?

  Или уж не вливаться никуда?
  Но одному оставаться как-то одиноко, боязно: вдруг придут какие-то "свои", "наши", прочие объединённые "пережитки" времени и начнут "чужих" щемить! Те, если "толерантность" им не привить, быстро на "наших и на "не наших" поделят. А там - "своим всё, остальным закон"! Как основоположник фашизма завещал. Это основной принцип его учения, по нему фашиста сразу определить можно. Эх, Бенито Александрович, золотые твои слова! Тебя уж давно нет, а они как действуют! Как фашистов формируют! И связывают в прочный пучок, связку. Вяжут надёжно, крепко - не выдернешь из неё!

  Что ж такие инертные, покладистые и всё приемлющие? Что не объяви, со всем согласны. Давай целину осваивать! Где? Да хоть в тундре! Кукурузой засеять? Да хоть чем! Лишь бы с верху шло! Какая-то бездумная, на всё готовая, масса получается. Такую формировали?
  Кто? Те, кто...

  А может все эти проблемы, опять на татар списать? На иго их, проклятое? Сколько оно тут провисело? Сколько насчитали?
  Ого, триста лет! Хорошо, что хоть сейчас не висит! С колен хоть подняли, в день независимости от поляков.
  Так и спросить бы за него - за иго-то, то. Что это был за грабёж? Что за угнетения с массовыми убийствами?
  А компенсация за поджоги, торговлю людьми! Да и прочие нелицеприятные факты разорения - отъём крупного рогатого и не рогатого скота; мелкого скота, домашней птицы и остатков предыдущего урожая. Оставить без всякого внимания?
  И где правопреемники?
  Нету? Всё шито-крыто, концы в воду? Никто что-то так и не покаялся! Не извинился за содеянное. А что творили!  Города жгли полностью, убивали, в полон брали. Дань незаконно собирали, прямо-таки по-бандитски!
  Сколько в полон взяли и продали? Как вам такая международная торговля? Финансово хотя бы компенсировали! Ну-ка, кто правопреемник?

  Гадать сложно, а наука молчит - кто я? Хоть в процентном соотношении? Генетика всегда в продажных девках империализма ходила! Поэтому её и гнобили. Но эту ещё ладно, а про антропологию вообще не заикайся! У неё там такие жуткие измерительные приборы были! Даже показывать не надо - не то, чтобы мерить, что-то.

  Как хорошо было: советский. Кто такой? Чей? Неважно. Советский и всё тут! Всё ясно и понятно. Хотя внешне совсем непонятно - любой! Крайняя степень межэтнической толерантности царила - самая прогрессивная, всех обогнали в этом. Этим было - хоть мартын с хвостом! С любым. Его обломил, обрезал, отгрыз; коммунистические идеалы принял, идею социализма поддерживаешь - встать в строй!
  Есть встать в строй!
  И ты уже достойный член их общества - родина всех трудящихся(так по крайней мере, декларировали) ждёт тебя! За счёт местных трудящихся тебя обустроят.

  А где же Русь-матушка? Или Россия?
  Где?
  Где-где... В Караганде! Нет их, на прокорм пошли!
  Ну, кто ещё до такого прогресса доходил? Да и дойдёт ли? Так что некоторым посчастливилось пожить при самом прогрессивном строе человечества! Гордо поносить звание - советский!
 
  Все равны там были, без всяких закидонов.
  А сейчас? Расслоение, отчуждение... Не знаешь в какую группу влиться! Куда включиться, с кем объединиться?

  Кто же я? Непонятно.
  Может на такой вопрос, и отвечать не надо? Так живи и живи; плыви и плыви - по течению. Вниз, разумеется, куда всё стекает.
  Иногда против попробуй - к истокам! Но течение всё равно в нужную сторону выправит - обратно. И потянет-потянет, куда надо.
  Или на мель выбросит.
  А нет, с головой накроет, волной - вроде, как и не было никого.
  Поэтому лучше на гребне самой большой волны путешествовать! И не зевать, вовремя на другую перескакивать!
  Сёрфинг! Сплошной серфинг, если хочешь успешным быть. В определённом смысле.

***

   Взглянув на Розу Моисеевну с негодованием и в её лице, на совсем недавнее прошлое, все дружно перешли к внешним нападкам на Советский строй:

 - При вас колбаса была по талонам!

 - При мне? - удивилась, указывая на себя и пыталась слабо возражать бывшая учительница биологии, - Я к талонам и колбасе...

  Но была накрыта валом негодующих голосов:
 
 - При вас, при вас! Из туалетной бумаги!
 - Ещё и не сознаётся! Вкуса от неё, совсем не было.
 - А приходилось есть! Да ещё и в очередях стоять.

 - Куры были синие, тощи как из Бухенвальда! Вы ж их совсем не кормили! Комбикорм, наверно, списывали и домой тащили!
 - Точно, помню их! Как жалко тех птичек!
 
 - Да-да, синюшные они были! Как алкоголики.
 - А то и как покойники в морге! Возьмёшь такую, её бы похоронить! Или просто выбросить. А ты из неё лапшу варишь. Варишь-варишь...

 - Да! А ещё народ спаивали! «Червивкой». Портвейном поддельным травили! «Солнцедар», «777». Помните?

 - Нет, что-то не припомню, - выдавила из себя Роза Моисеевна.

  Ей тут же напомнили:
 - «Южное» по рублю семнадцать копеек продавали. А в нём винограда совсем не было! Купишь бывало бутылочку...

  Алкогольная тема была очень интересна: что тогда пили? Доступно ли по деньгам?

  Но кто-то кардинально переменил её, поставив вопрос шире - как в целом всё хромало. И остальные тут же подхватили:

 - Экономику организовать не могли. Люди в очередях гибли!
 - Давились, без сознания и от инфарктов падали! Стоял-стоял и вдруг хлоп! Лежит! Скорая-то едет, а лекарств нет! Нужных, а не каких-нибудь!
 
 - Так бы и продолжалось, если бы Ельцин в общественном транспорте не начал ездить! Билет купит, за поручень схватится, чтобы не упасть... Или возьмётся за что-то другое и с народом беседует. Плавно качаясь с ним.
 
 - Раскачивает его на поворотах, болтается народный любимец как ...
 - Но вместе с народом?
 - С ним! Его поэтому и выбрали! Борца с привилегиями.

 - И ребят молодых привёл. Чуть ли не оттуда. Откуда-то не набрал! Пронырливые они такие, привыкли там где-то шнырять.
 - Уж не по карманам-ли?
 - По карманам они потом, здорово пробежались.
 - Так вдарили! Люди всю жизнь копили и всё коту под хвост!

 - Но народ одобрил - поддержал его. "Голосуй или проиграешь! Голосуй сердцем!".
 - А чем ещё? Понятно не головой! Такое там, при нём, творилось! Ужас. В нормальной голове и не уложится!
 - Это теперь! Тогда укладывалось.
 - И ведь поддержали его! И тех ребят, что за ним прятались. А они в долгу не остались.
 - И понеслось.
 - Напомню, всё то, что мы сейчас имеем, получили благодаря им. И где мы сейчас есть - их заслуга! То-то.

  Воцарилась небольшая тишина.

  Тот же голос напомнил:
 - А раньше что? Одни демонстрации – повысить, улучшить! Выполнить - перевыполнить! А то и перевыполнить досрочно! Ту же пятилетку - в четыре года! Чего, для чего? Непонятно. Что заработаем? Как разделим? Куда это уйдёт? На что? Что от этого на прилавках изменится? Слова и пустая болтовня.

 Его тут же поддержали:
 - На демонстрации эти, принуждали ходить. По списку проверяли! Прямо-таки заставляли! Неси флаг определённой расцветки, а не какой ты хочешь! Или врученный тебе транспарант, портрет чей-то. Кому в рожу плюнуть хочется! Хочешь, не хочешь, а идти, радуйся празднику трудящихся! «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». А если я не хочу этого делать? Зачем мне с ними "соединятся"? В «интернационализме» этом вашем участвовать! Всё равно соединяйтесь! Непонятно с кем! И что получится? Знаете, к чему такие неразборчивые связи приводят? А уж если взять мою соседку – дурочку, что со всеми приезжими крутила, так её и замуж потом, так никто и не взял! Родила, как в том «Цирке». И что? Что получила? Ничего. И на алименты не на кого подать! Ищи его в Африке! Хотя бы связку бананов прислал, фотографию с пальмой. А государство эксперименты по скрещиванию ставит - рожайте хоть каких! Ему какая разница – поголовье-то падает. А что оно реально дало?
 - Дискуссии в обществе не разрешали устраивать! А уж если острые социальные вопросы задавать начнёшь:  Где джинсы, жвачка? Красивые банки с кока-колой? Почему этого, очень умного, там-то не напечатали? Художника непонятного, на общее обозрение, не выставили! Тому самобытному музыканту, вообще петь не дают! Хочет он сыграть - электричество отключают! Ни рока, ни секса - ничего нет! Можно же из той красивой банки, что в зарубежном кино видел, попробовать! Что империалисты туда налили? А сигареты? В их кино, "приму" и "новость" не курят. Про "беломор", с "памиром" и говорить не чего! Ты дай таких, как там! Те, кто в "берёзках" отовариваются - курят же такие!  Почему у некоторых привилегии есть, а у других нет? Кому эти «берёзки», а кому сельмаги с универмагами. А где супермаркеты? Бутики? Для всех! Начни об этом где-то кричать, да ещё на самодельном транспаранте напиши - то сразу - ненормальный! Пожалуйте в психушку! Как только людей за инакомыслие не изводили! Кто ответит за такие зверства тоталитарного режима?
 - А за происки этих самых «интернационалистов»? Доброхотов за нас счёт? Кормили полмира! А что толку? Какая отдача? Где бывшие «друзья»?
 - В Африку что-то слали, ещё куда-то, куда подальше! А как у нас, тут, генсек Горбачёв всё развалил - и жрать стало нечего – магазины пустые, стыдно сказать, в такой богатой ресурсами, стране, талоны ввели, доуправлялись – никто обратно ничего не прислал! Ни банана, ни кокоса! Ни сухого финика!
 - Может, ещё ананасов хотите? Дадим, но только за деньги! И притом, американские!
 - А мы с этим американским империализмом всю жизнь боролись, пыжились. А эти к нам, за защитой от него лезли! Ну и что-нибудь урвать на халяву - рассчитываться видно и не собирались!
 - И должны по сей день – втихаря списываю. Помогают им, но долгов так много, что и никак не спишут!
 - А народ с этим не согласен! Задолжал - плати! Он правды, гласности хочет! Кто, кому, что дал? И как возвратил? А если никак, то кто это и какие меры принимают? И кто "работал" по этому вопросу? К нему присмотреться. Без всякой там демагогии!
 - Вот такие «дружки» у нас оказались! С кем повелись, чего набрались? С кем поведёшься... С такими вот «дружили». Те от нас добро с удовольствием получали. А нам, даже г… не прислали!
 - Я была из-за копеечной недостачи, путёвки профсоюзной лишена! В Крым! Он тогда наш был, скажу немного о нём: его кто-то из прошлых царей отвоёвывал. А какой-то коммунистический генсек, паразит, чтоб ему на том свете, что положено, всё было - отдал. Царь крови сколько полил! Не своей, понятно - народной. И той, и другой. Но переживал поди, нервничал - выпивать приходилось, печёнкой своей жертвовать. А война, есть война! И если ты царь, и ты её затеял, то тебе пролитой кровушки, особо жалеть не надо! Надо поставленной цели добиваться! Это даже героически выглядеть будет! Потом, как водится, чудаковатые, но хитрые партаппаратчики, живущие за чужой счёт(за счёт своей болтовни трудящимся), эти идеологические прощелыги - пропили! То ли Хрущёв, то ли Ельцин. Может кто ещё в этом поучаствовал - всё там скрыто мраком. Мы, конечно, не знаем как там дело было, но на здоровую голову землями разбрасываться не будешь!  Одни оказались порядочные раздолбаи, другие такие же жулики - прилично земли умыкнули! И ничего взамен! У нас в организации такие же сидели, только калибром поменьше. Поэтому в Крым, любовница директора по моей путёвке поехала! А труженица, то есть я, дома осталась. А ей, бездельнице той, что там лечить? Что у неё было? Не было ничего! Тогда что? Нервы свои? Так она их и не тратила! Только успокаивала, с боровом этим. Отдохнуть? Так она и тут не перерабатывала. Разве что тем самым местом. А много ли тот хряк, там трудился? Оно, судя по всему, в отдыхе совсем не нуждалось! К тому же, она в том привычная - по комсомольской или партийной линии подмахнёт – поедет куда-нибудь. Подмахнёт ещё, после этого  – премию дадут! Квартальную, обязательно! И грамоту! За добросовестный труд. Не удивлюсь, что и ветерана труда дали!
 - Так её, ещё и на доску почёта вешали! Постоянно. Каково нам, трудящимся людям, было на это смотреть? И ведь висела эта пучеглазая мымра, пока директор себе другую не завёл. И что вы думаете она? Расстроилась? Задумалась? На путь морального исправления встала? Дала себе зарок: нет, не дам больше? Не таким путём...

  Все примолкли - всем было интересно: дали ей ветерана труда или не дали. Если дали, то как? Через чего?

  Один только, идущий по пути духовного совершенства, поинтересовался путём её морального исправления, спросив сбиваясь:
  - Так дала она или не дала... то есть, взяла она... встала она... - на тот путь? Или вообще никак больше не встала?
 
  И тут же, все, кроме него, были вознаграждены продолжением:
  - Нет! Что вы! Так она, гадина, под трижды женатого парторга подлезла! Два раза у него в кабинете и три раза в красном уголке! Где размещался музей нашей парторганизации - кстати, посвящённый посещению её товарищем Подвойским! А так же товарищем Менжинским или Медынским. Как-то так. Давно было - отвыкли от них. И, конечно, Лазарем Моисеевичем Кагановичем! Все - в разное время были, но встречали их тепло. Очень тепло - остались тому разные свидетельства и записи в книге посещений почётными гостями.
 
  Перечисление фамилий пламенных революционеров, построивших новое государство на обломках старого, ими же разрушенного, не вызвало никакого интереса, а даже наоборот.
 - Не уклоняйся от темы! - заметили ей, - Не собирай, всех, этих... Ты с этой дамой заканчивай!
 
  Против воли народа не попрёшь! Он желал другого и получал, что хотел:
  - Да так там дала, особенно в красном уголке на плакатах - на глазах у основоположников и основателей, прямо под портретами их светлых образов - что парторг опять задумал разводиться! Как порядочный человек. И опять она на доске висит, подлая негодяйка! Вот как, доска эта, ей мила была! На всё согласна! Лишь повесь туда!

  Тут же заметили:
 - А Вы Левинскую свою вспомнили!
 - И это ещё когда секса в стране не было! А был бы он? Чтоб эта бабёнка тогда вытворяла?
 - В ихних фильмах до такого не додумаются!
 - Чтобы партийные люди, да так себя вели? Срам, даже представить! Просто подумать-то неприлично. Может и карьеру так делали?

 - Надо было партию нового типа создавать! На новых началах!
 - Да, понаделали карьеристы дел! А куда партийный контроль смотрел, другие товарищи? Им не хотелось такое присечь? Видя такое, можно было и Первому Секретарю написать! И даже Генеральному! Дорогой товарищ, у Вас тут, такое процветает! Через такое всё проталкивают! Просто посъе... Без всякого там секса! Вот поэтому страна и развалилась!

  Почти хором неслось отовсюду, объединяя, разношёрстный народ, собранный в этом замкнутом пространстве в некое единое целое с общенаправленным вектором движения. Столь мощным, что можно его уже охарактеризовать и напором. Объединяющая идея, благодаря несдержанности тётки Розы, была найдена!

  Но Осю это не совсем устраивало, тётка Роза и вереница потянувшихся за ней, общесоюзных грешков, его интересовала мало, и он заговорил о главном, пытаясь изменить настрой толпы в более привлекательное направление:
 - Полковник, сохраняй честь офицера, говори смелее, открытее народу - сколько и когда будешь возвращать? Скажи сейчас, при всех! Ну же, страна в лице всех нас, тут собравшихся, ждёт. Ваше слово, полковник!

  Красно-малиновый от выпитой водки и нахлынувших эмоций, бедолага в этом чине, только вращал расширившимися глазами. Буравя ими и делая какие-то непонятные свояку, знаки, бессловесно отвечая красноречивой мимикой, которой позавидовал бы цирковой шимпанзе и два клоуна с ним, которых Ося видел последний раз на частном приёме у одного высокопоставленного лица в детстве недопосещавшего таких представлений.
  Такие они там корчили рожи, такие рожи, все просто валялись. Но родственник тоже оказался не промах! Не всё в цирке выучить можно, от природы даваться должно. Вот тебе и мимика!
  Но с неё, ничего, ни дать, ни взять! Она даже не занимает, когда уплывают денежки.

  Приковав этим внимание всех гостей, полковник вдруг заговорил, почему-то совсем на другую тему:
 - Мы, Бочкарёвы, всегда честно служили России! Испокон веков, независимо от политических режимов, и всякой там конъюнктуры. Не правителям служим – стране, отечеству! На тех нам…

  Вовремя опомнившись, он быстро откорректировал свою позицию:
 - Смотреть и равняться! Присягу стране дадим и ей следуем.

  На что Шварц коварно заметил:
 - Последнюю, кому давали? СССР? Как его защищали? Как прошло? Успешно? Где он?

 - Наше дело внешнее! Мы во внутренние дела не вмешиваемся! Мы подчиняемся главнокомандующему - кто на данный момент, есть! – четко доложил полковник Бочкарёв, - Если бы  было всё по-другому, и года бы никто там не сидел! Знаете ж, зачем туда лезут. Представляете? А мы бы их сразу раскусив и... И чтобы было?

 - Ну, а как же Долг Родине? Честь? Можно же на такого главнокомандующего нарваться, что и внешнего врага не надо! Кому проще страну развалить? Кого можно настоящими деньгами, международными премиями, званиями, подкупить? В закрытые клубы, в хорошую масонскую компанию, к уважаемым в определённых кругах, людям, принять?- не унимался дотошный Шварц с какими-то недобрыми вопросами.

  Но был решительно прерван бравым полковником, посчитавшим, что нужно защитить, прежде всего, вышестоящее начальство:
 - Это всё неподтверждённые домыслы! Первое лицо и все, кто рядом с ним, на это никогда не пойдут! Их не завербовать и не подкупить! Хоть сколько тет-а-тет с даже с самым главным американцем или их союзником по НАТО не общайся! Хоть что им обещай, хоть миллион долларов, хоть два. Это можно только на низах или, в крайнем случае, в среднем звене. Но на это спецслужбы есть. До высокопоставленных, вражьей руке не добраться. На то они и высокопоставленные. А мы, потомственные офицеры, всегда, во всём, их будем поддерживать! Если надо – отдадим жизнь, всю, до последней капли крови! На нас всё держится – мы самая боеспособная основа власти! Для нас долг Родине и честь - превыше всего! Предки сейчас,  любого бы на дуэль вызвали, за неуважение к мундиру. Это сейчас государство распустило…

 - Оно само, самостоятельно, без его руководителей? Так бывает? Если нет, то сейчас это Вы про кого? Про Президента, Главнокомандующего? Что он распустил, кого он распустил? – воспользовавшись небольшой паузой, допущенной полковником для сбора мыслей, тут же ехидно - елейно опять включился Шварц, видя, что полковника сейчас понесёт в полную «демагогию», не имеющую ничего общего с истинным положением дел.

  Что тот, будет подсовывать пустые, вместо денег, ценности, механически вбитые в своё время, военному в голову. И как спам, транслируемые теперь дальше, загрязняя эфир, ища каких-нибудь дурачков, в чьих мозгах можно бы ещё примоститься и как можно надольше там поселиться. Но тут таковых, почти не было.
  Шварц, как давно сложившийся, матёрый бизнесменище, хорошо знавший людей, особенно, такого сорта, видел, что человек самозабвенно врёт.  Хотя, достаточно хорошо – чувствовался профессиональный стаж.  Что Бочкарёв,  крайне добросовестно пытается убедить не только окружающих, но и самого себя, в своих словах и порядочности.

  И он со всей прямотой, независящей порой от национальной и конфессиональной принадлежности, сказал ему:
 - Позвольте, разве фамилия Бочкарёв не говорит о профессиональном статусе Ваших предков? Бочкарёвы, бондаревы, бондарчуки, бондаренки – по профессии были бочкари, бондари – бондарным делом кормились. То есть, бочки делали. А вы себя, что же, благородным рыцарем, графом, маркизом или каким иным дворянином почувствовали? Уж не из герцогов ли? Вы на основании чего  о себе возомнили? Фамилия у Вас красноречива - у них, у тех сословий, фамилии другие. И с ними всё ясно – владельцы чего-то серьёзного, у них земли были, поместья, крестьяне крепостные, в том числе и бочки делающие. Им действительно было за что службу царю нести и владения свои защищать! Их чем-то оделили, они и служат. А Вы? Вам-то кто-то, что-то дал? Кусок в земле или на земле! Вы что к ним примазываетесь? Они, дворяне! И этих, ваших-то, бочкоделающих, бочковых дел мастеров, плетью в строй загоняли. Ну посулят что-нибудь - пятак, пряник! Объяснят, что вы пойдёте защищать. Да же в италийском походе! Суворов вам хоть Альпы показал! Или на средиземноморские курорты погнали - угнетённых греков защитить надо! Республику им построить, а то под гнётом тирании им очень плохо. А куда крепостным холопам деваться? В строй таких вот поставили, приодели, ружьё дали казённое, построили, подровняли и пошли! Если, конечно, надобность в этом была - как в пушечном мясе. И правы были, вашим-то какая разница, чем заниматься и при ком бочки делать - вас не построй, вы и при оккупационном режиме будете продолжать их делать - бочкарить. Бочки всегда были нужны, всем. Сделал, продал и неважно кому - кто заплатит. Деньги получил, с барином, какой есть, какого назначили, поделись в соответствующей пропорции - по важности субъекта - на них живи! Дальше бочки делай! Ну и разумеется, с кем надо делись! Ещё лучше - за границу их продавай, за валюту и уже ей делись. Ведь мудро сказано кем-то важным: делиться надо! Что есть, тем и делись. А у тех - с противоположного, элитного конца, владеющих всем - земля, собственность! Её делить не надо! Потому как паи, доли свои, спустят или просто пропьют и не будет ничего целого. Но защищать это всё надо. Желающие на землю, что в ней, а может и на ней, всегда будут, с избытком! – уже не отдавая инициативы, продолжал Шварц, - И защищать её, это уже дело общее! И кем-то это делать надо.

 Шварц связывал напрямую человеческие возможности с  его династической профпренадлежностью:
 - Вам-то может нужно опуститься к корням? И понять своего прародителя - кем столетиями жили ваши предки, как формировался их менталитет - не надеясь и не доверяя конъюнктурной пропаганде. С тем, чтобы уяснить переданный генетический код потомку и кем тот, благодарный ему за появление на свет, под его фамилией, должен быть! По жизни. Не нарушая традицию, чтобы не противоречить заложенному веками. Знаете, это как у индусов: кшатрий должен быть кшатрием, шудра - шудрой и так далее на древе жизни. Иначе нарушится порядок мироздания, гармония. И тот кто её создавал, может оказаться не довольным. А терпенье его испытывать, а потом увидеть его гнев, уж извините! Да и сами подумайте: структура, определённая своей функцией, распадётся – ноги перестанут быть ногами, руки – руками, голова – головой! Желудок заменит мозг, а мозг избавится от своего содержимого и станет кишечником или всей выделительной системой сразу! Можно себе такое представить в разумном человеческом организме? Наступит полный раздрай – организационный кошмар, несусветная глупость. Поэтому, каждый должен выполнять то, то, что должен. То, что в нём, во многих поколениях, генетически накапливалось, закладывалось. А надо это всё отметать? Плевать на долгий и упорный труд своих предков?

  Сказанное лишь частично переваренное, поставило в логический тупик военкома. Но он, человек действия, недолюбливающий дискуссии и пустые измышления, а также не подкреплённую приказом, логику,  всегда избегавший её там, где мог, тут же нашёлся.

  Собрав и сдвинув брови поплотнее, полковник выдал дежурное, заготовленное про запас, решение, хотя опять и не по теме:
 - А знаете, как трудно служить Родине и выполнять план по призыву? Не всякий с этим справиться! Попробуй набрать призывников добровольно! Вряд ли у тебя получится. Тут особый профессионализм нужен! Мои «клиенты» прячутся и прячутся, как тараканы по щелям. Родине служить не желают! Нас с Вами, других, таких же достойных людей, защищать не хотят! Попробуй их отловить! Сможешь?! Сразу скажу – нет! Даже не пытайся, не сможешь! А я эти вопросы решаю. Кто я после этого?

  На что Шварц заметил:
 - Вы путаете понятия. Это товар, а не клиенты. Клиент это тот, кто платит - за чьи деньги идёт борьба. Не они же вам заказ делают! Не они же его оплачивают! Они материал, который поставляется. Вам платят за их плановый отлов! И это Ваша работа. Вы должны обеспечить должное количество, хотя бы при минимальном качестве.

 - Они, долг свой должны платить! Сполна! Отдай его, а потом гуляй! – заявил Бочкарёв.

 - За что? – поинтересовался Шварц, - За что задолжали? За то, что на свет родились?

  Полковник немного растерялся, так ещё вопрос  перед ним никто не ставил. Долг он и есть долг! Что его обсуждать? Он был должен, перед ним, вечные должники были. И в будущем они должны быть. А как же? Откуда тогда солдат брать? Долг Родине! Она зовёт! А так, кто пойдёт добровольно, чужое защищать? Без денег защищают только своё! Своё. А тут уже всё поделили. И своего-то особо ничего нет, чтобы на него кто-то серьёзный позарился. И неважно теперь: что, кто, у кого взял! И кому дал! Должны все и всё!
  И нечего во всём этом копаться! Всё, всё равно не подочтёшь! Ни по-мелкому, ни по-крупному. Раз уплыло - то уплыло! Что там, у кого - своего, чужого? В этом ещё сложней разобраться! А вы неудачники: не оказались в нужном месте, в нужное время. Хотя его никто, никому и не назначал. Такая уж судьба, не всем же быть...

  Но быстро прикинув, почти с ходу назвал:
 - Бесплатно в школе учили?

 - Частично, - возразил Шварц, - деньги, на то, на сё, постоянно собирали. То на ремонт, то на  пластиковые окна, то на подарки учителям, завучу, директору. Приучали таким образом ко взрослой жизни. Деньги сейчас тянут буквально везде, с детского сада и яслей. Или даже, раньше – ещё в роддоме начинают! Пока до призывного возраста дотянут – потянут с них, с их родителей, хорошо. А они же это видят, впитывают, выводы для себя какие-то делают. Хорошо ещё у кого родители в состоянии раскошелиться и не прижимистые, а то будет парню жизнь! Чтобы другие с деньгами легче расставались, показательно будут действовать. Представляете, что в их головах твориться будет? А Вы их бесплатно и насильно забирать! Наверно, не только их стыдите, но ещё и статьями из уголовного кодекса пугаете?

 - А как хотели? Это тоже школа, её проходить надо! «Школа» жизни - учиться, учится и учиться! Как по жизни идти. Где-то и деньги с подчинённых, зависимых от тебя, собрать, где-то и под статьёй походить, - вырвалось у полковника, - своего рода стажировка. Им что и за стажировку, учёбу как жить, ещё и деньги платить? Достойную стипендию? По-моему – нелогично! Раз ты учишься, тебя учат – ты и плати. Хочешь или не хочешь, а заплати сполна! И потом гуляй!

  Но он не стал развивать эту мысль далее, хотя возможности ещё были, а перешёл к другой:
 - Здравоохранение! Наше,сове... российское, оно одно из самых лучших в мире! Оно дороже, чем учёба! Жизнь, здоровье... Услуги от него получал?

  Кого в жизни уже прихватывало, почувствовали это уже на себе, пережили и начали эмоционально выплёскивать:
 - Сколько стоит доктор, знаете? Ненавязчивая "благодарность" за операцию. Он что, резать просто так будет? Без достойной зарплаты? Знаете всю их эту внутреннюю "кухню"?
 - Прежде чем кричать "доктора!", нужно посчитать во сколько это обойдётся! Тому, если он хочет хорошо жить, надо вытряхнуть сколько ему надо из "клиента"!
 - А как он по-другому на "достойную" жизнь заработает? "Услуги" его порой очень дороги!
 - И прочие его коллеги, пусть не режущие буквально? Что, так же жить не хотят? На таких же машинах ездить не хотят?
 - Вы ему про клятву какую-то напомните, какую он и не давал!
 - Бесплатная медицина, а затраты на неё огромны! А лечили-то бесплатно?

 - И где Вы это видели? – возмутились  уже все собравшееся, в том числе и не столкнувшиеся ещё со всеми прелестями местной медицины, - В телевизоре?
  Явно не лояльно настроенный, подтвердил:
 - Оттуда сбрехнули!
  Дама в годах, опытная в "информационных войнах", постоянно происходящих вокруг, тоже пыталась раскрыть всем глаза на вытекающую "правду":
 - Так они сами, иной раз для своего "пиара", деньги на операцию для какого-то нищего собирают. Нужно столько-то! А где этим взять? Кто сколько может, подайте ради... И цифры скажу я вам там заряжают!

 - Не путайте! Это для заграничного лечения! - объективности ради притормозил её Шварц, - К тому же в лучших клиниках Израиля! Где сами понимаете, какое качество, уровень.
 - И человека надо всегда спасать! - воскликнула Роза Моисеевна, самая бедная из всех присутствующих.

  Полковник сник, он понял, что «народ» не с ним. А против него куда попрёшь? Информационная война и тут проиграна. Так просто её не выиграть, нужна серьёзная поддержка сверху! Надо на кого-то там сослаться! Вспомнить высказывания, процитировать. И он как аналитик, начал продумывать сложившуюся ситуацию.
 
  А одна дама, вредной такой наружности, от лица собравшихся, уже подвела нелицеприятный итог:
 - Случайно оказавшийся на таком ответственном посту, человек! Явно непрофессионал. И это в наше время - время профессионалов! Когда они решают всё! Поэтому-то и реформы из-за таких вот, тормозятся.

 - Надо туда молодых, профессиональных управленцев и им всё поручить! - пискнула какая-то бабулька, в прошлом с очень хорошими связями по верхам.

  Пожилая её подружка, удачно пребывающая ещё в «бальзаковском» возрасте и как-бы ещё "ничего" из-за имевшейся связи со специфической медициной,  сильно возмутилась:
 - Врач клянётся Гиппократу! Этому...

 - Да никто, никакому Гиппократу, не клянётся! - возмутился компаньон Шварца, очевидно осведомлённый в этом вопросе, - Была "Присяга врача Советского союза". Потом, как власть сменили в девяностых, стала "Клятва российского врача". У нас, в Израиле, произносят клятвы еврейского врача.

  Но несмотря на это, эта же дама продолжила:

 - Во-во! Точно! Как же легко рассуждает о клятвах и присягах! Особенно оторвано от конкретики. И как так можно офицеру? Если он офицер. Он же сам клялся! А знает, как это серьёзно? Это же честь! Высшее... Выше ничего нет! А эти доктора уже, сколько тысяч лет так присягают! С Гиппократа всё пошло - их предка и прародителя. Я сама давала…

 - Давала, но не так! Или не совсем так, - едко вставил Шварц, - медики, получившие высшее образование, как тут заметил мой товарищ, давали «клятву Советского врача». Судя по Вам, Вы могли давать только её. Конечно, могли дать и Гиппократу. Но только неофициально, в индивидуальном порядке. Сейчас не знаю, какую дают, но смысла в ней не вижу. А от прежней, я думаю, те врачи, уже свободны. В природе ничего «советского» уже не существует. А если и существует, то только в пустых головах! А их всё меньше и меньше становится - головы наполняются! Тем, чем их наполняют. Вместе с самой последней, выдуманной общностью - «советский народ» всё это кануло в лету! Доблестный «советский офицер» и прочее, «советское», надуманное, что не выдержало испытаний и небольшим промежутком времени – там же. Кто теперь признается, что он такой-то и строго придерживается выработанной линии единственно правильной партии - КПСС? Выйди и скажи своему начальнику, что партийно за правильные выборы отвечает! Или выше. Погляди за его реакцией! И затем добавь: согласно клятвам и ранее принятым, обязательствам, буду всячески защищать эти неизменные ценности! Несмотря на все ваши выдумки. А вы перевёртыши, отступники и ренегаты! Говорю вам это открыто, в лицо, как истинный коммунист или как порядочный беспартийный. Не шушукаюсь за спиной, говорю как есть - надо идти правильным путём и честно! Без всяких там... Не пожалею  ни живота своего, ни головы, ни вас, переменчивых таких! Правда на нашей стороне, победа будет за нами! Давайте реально представим себе эту картину: сколько в такую когорту наберётся? Валом повалят или, хотя бы единицы скромно протиснутся? На ваших лицах всё написано! Тогда где их клятвы, заверения? Время всегда показывает, кто прав!  Прав безаппеляционно - но в данный промежуток времени. Чуть он сдвинулся – точка зрения может измениться, кардинально. Всё же течёт, всё меняется! Может даже поменяться на противоположную. И стать опять единственно правильной. А неправых на свалку Истории! Так кто же всё-таки, в конце концов, прав? Прав тот, кто на данный момент выжил и теперь уже другие мифы и легенды рассказывает! Пусть врёт! Но на данный момент, это «правда».

  Бизнесмен, проверенный пока что, небольшим временем, закончил и сделал рукой выразительный жест. Театр, да и только. Везде, в жизни - билетов покупать не надо. Кто-то хотел даже поаплодировать - руки потянулись, но так и не дошли.

  Его теперешняя супруга, Сара, решив тоже блеснуть знаниями, всё про того же Гиппократа, решительно, тут же вступила в полемику. Жажда славы умного человека, женской направленности, но только с лёгким «гендерным» оттенком, не давала ей сидеть спокойно:
  - Знали бы вы, что означает имя, вашего «первого» врача! На греческом, древнем, разумеется - Властитель над лошадьми! Вот так, вот такой «кратос»! Над кобылами, конями, меринами, муллами, может и над ослами. Что уж он с ними делал!? Как "властвовал"? Почти ничего неизвестно. На ипподроме это было или где? Тоже тайна! Дрессировал, лечил ли? Сейчас уже не докопаешься - мрак веков и тысячелетий скрывает! Всё покрыл! Бедные животные, тоже ничего не скажут - как он властвовал над ними? Как он вёл себя с ними? Был ли с ними жесток, хлестал их кнутом? Большим и упругим, от которого оставались долго не заживающие следы. Или наоборот, был слишком мягок – кормил только пряниками? Древнегреческими разумеется. Признавали ли они его власть? Или не очень – требовали шенкелей, того же кнута, розг. Но этот "Властитель лошадей" вдруг перешёл на людей! Можно только предположить почему - с ними, наверное, подоходнее возиться. Но имя уже не сменил, оно звучное, хорошее – зачем, как коней, на переправе, менять? Гиппократ. Сейчас оно часто употребляемо в применении к бесплатной медицине. Ну, по крайней мере, некоммерческой её части: ты клятву давал? Тогда лечи! Давай-давай, лечи – клятва Гиппократа должна работать! Заставлять выполнять свой врачебный долг! Именем Гиппократа заклинаю! Клятва Гиппократа будет работать хорошо, если не всё в нём понятно. А знаете, если его перевести на общедоступный здесь, язык, оно будет примерно означать – «Коновал»! Или как-то в этом роде, с окончанием «–ский», «-ов», «-цев». Вот так! Так бы и надо, для общей доступности и называть вашу клятву – чья это клятва. Почему без перевода? Как одна тут, по мужу, Кремер, с гордостью так представляется. А на самом деле, знает она, как переводиться?

  Считая своим долгом кое-что разъяснить, она хотела поделиться своим собственным опытом, но другая дама опередила её:
 - Пожалуйста, ближе к теме! А то как-то совсем отклонились! Клятва Коновала? Вы совсем что ль уж?

  Сара сникла не встречая интеллектуальной поддержки. Куда она попала, в какое общество? Вот и просвещай его после этого.

 - Проезжала я тут мимо военкомата, видела этих призывников! Что должна сказать? Плохая работа! – тут же бестактно влезла в разговор симпатичная брюнетистая бабёнка.

  Симпатичная, если бы не её длинный нос, который нужно бы подрезать у соответствующего хирурга. Очень так аккуратно, за хорошие деньги. А за одно и подравнять ушки. Нарастить кое-где спереди и сзади, слегка выпрями её позвоночник - и будет красавица. Не для всех правда, но для какой-то части...

  Так вот эта жгучая брюнетка, какая-то двоюродная родственница Шварца, сама непонятного возраста, приехавшая на ярко красной, спортивной машине, возмущённо начала делиться своими впечатлениями.
 
 – Тощие почти все! Как модели, подиумные! Ну, прямо-таки вешалки для белья! Им что, там у вас, дефиле в платьях от Юдашкина, делать? Кордена я бы им не доверила! Или они должны воевать? Носиться обвешанными большими патронами и тяжёлыми гранатами? С огромной такой трубой! Или длинным пулемётом. Чтобы бежал со всем этим и ещё успевал стрелять со всех рук! И ножи метать! А потом в прыжке ногой хрясь врага - прямо в челюсть! Остальных также. И все бы падали. Штабелями. Как у Рембо! Рембо видели? Вот таких надо? Желательно ещё чуть-чуть повыше. Как Дольф! Дольф Лундгрен. Солдат крепок должен быть, мускулист. Росту разумеется, приличного. Чтобы страх, трепет внушал. И определённые желания.

  Ярко-красная помада на губах блестела как свежая кровь, губы плотоядно кривились в улыбке, показав острый и длиннющий, как жало, язычок, который пройдя по ряду верхних, совсем видно новых зубов, скрылся, уступив, после короткой паузы, место словам:
 - А тут? Какие-то хлипкие мальчики, у которых росто-весовые коэффициенты явно до нормы не дотягивают. Как можно бояться, любить таких? Увольте. Что-то кроме жалости шелохнётся к ним?

  Она магически обвела всех своими изумительными магическими глазами с поволокой и с требовательными нотками в очаровывающем голосе спросила:
 - Нам какие нужны в защитниках? Такие?

 - А чё надо-то? - вырвалось у Бочкарёва.

  Эта дама возмущённо стала дальше объяснять чего бы ей хотелось:
 
 - А где крупные, крепкие парни? Нужны же перекаченные биороботы-терминаторы, машины, рушащие всё перед собой. А вы что подсовываете? Кого хотите обмануть? Нужны такие, чтобы враг посмотрел, обомлел и ему, всё стало ясно – кто, кого сейчас иметь будет. Иметь по-полной, во всех вариантах. Особенно из этой толстой трубы. Как она с пламенем жахнет, аж всё вверх подлетает и переворачивается! А эти, заморыши, как такую трубу потащат?

  Бочкарёв уставился на даму с нескрываемым возмущением, думая: «Труба? Где ты её увидала-то? Сама ты труба, с обоих концов не заткнутая!» и что-то пытался, сказать, уже раскрыл рот, но звуки пока не вылетали, по крайней мере, членораздельные. Лишь лёгкие мычащие гласные прорывались и создавали определённый фон, очевидно имитируя последствия действий этой самой «трубы».

  Та же продолжала очень настойчиво, будто чувствуя всеми «фибрами» души, свою правоту и непременно желала её донести до других:
 - А тут, перед собой, что враг видит? Грозного противника, которого еле сдерживают, чтобы он всех не порвал? Всех, в том числе и держащих. Рассвирепевшую, откормленную «московскую сторожевую»? Огромного «чёрного терьера» директора мясокомбината? Где они? Всех вывели? Может всяких там «питбулей»? Пусть короткое, но накаченное мышцами, чудовище, монстра, для которого бой - это стихия, для которой он рождён? Глаза светятся, сверлят испепеляющим взглядом – сейчас просто взорвутся или порвут противника на клочки! А эти недокормленные «уипеты»? Бойцы? Нет, увы, нет. Враги видят, наоборот - робкое, излишне стройное существо, с поджатым, тонким хвостиком. И его страх в бегающих глазках! Ой, куда бы их направить, только бы его не тронули. Страх. Он излучает его уже издалека. Ближе мы отчётливее видим его в глазах нерадостных призывников. Что дальше? Как всё пойдёт? Что делать, если что? Заглянем дальше - что же мы там увидим? Равнодушное желание подчиняться, выполнять даже самые унизительные приказания – помой, подотри, убери! Да и поиздевайся! Не бойся, адекватного ответа не будет! И этот «воин» уже подготовлен, морально сломлен. Хотя зачем им мораль? Подчиняйся и не рассуждай! В боевой обстановке это ни к чему! За тебя уже подумали. Вроде всё правильно. Но что может родиться из доминирующего чувства страха? Только заискивание перед сильным, вышестоящим, который обязательно должен его под себя подминать. Это, конечно, хорошо. Но не всегда и не везде. Бывают случаи, когда надо противоположные качества проявить. А их уже нет, давно нет и в помине. В свои силы, такой уж сто раз подмятый, никогда не поверит. У него будет сформирована неосознанная потребность в доминантном самце. А потенциальному врагу, увидев такого? Что ему будет приходить в голову? Какие желания? Обидеть, поиздеваться над таким бедолагой! Даже если он первоначально и не хотел этого, даже побаивался.

  Все, судя по лицам, были с этими очень спорными доводами, согласны. И дама, заручаясь молчаливой поддержкой окружающих, прямо спросила полковника:
 - Как такой доходяга, нашу страну, а точнее, наше государство, защищать будет? Какой из него воин? Так, что-то там на побегушках - в услужении, в денщиках. Мы дождёмся, что нас защищать некем будет!

  Бочкарёв просто развёл руками, а назойливая баба, продолжала наседать:
 - Что, разве нельзя поприличней набрать? Хотя бы внешне грозных, с неукротимым характером! И не пытаться делать из них угодливых лакеев, убогих уборщиков и подметалок! Потому как, это себе дороже может выйти! А таких, что  чуть что, сразу за тряпку хватаются, да давай быстрее полы за всех натирать – в защитниках сложно представить. Себя-то, своё достоинство защитить не может. В плен возьмут, он и рад – все профессии, какие там пригодятся, уже освоил, знает! Используйте господа, он готов. Дачи строил, мусор разгребал, подносил что-то, за кем-то  убирал. Заставь настоящего воина такими вещами заниматься, куда он пошлёт? Хорошо ещё словами!

  Полковник несколько подрастерялся от такой глупости и непонимания воинских будней. Он думал и пока не находил достаточно понятной такому ограниченному в уме контингенту, контраргументации.

  Дама этим пользовалась и делала свои спорные выводы:
 - Нужны другие кандидатуры – попривлекательней. Для нас, но не для врага! Где ребята с плакатов, что видела на общественном транспорте? Эти красавцы – атлеты, что должны же там ездить и на эту рекламу вестись. Она сделана неплохо, профессионально – кто-то должен на неё клюнуть! Но среди ваших-то, я, ни одного такого не заметила. По виду, стоящие там, у призывного пункта – сплошь больные! И духовно, судя по выражению лиц и физически - по фигурам! С явной неохотой идут, чувствуют, не их это! Как бы из-под палки их гонят. Добровольности не ощущается - так бы и разбежались сейчас по домам. Хотя и там видно их кормят не очень – чипсами, в лучшем случае. И жидкими чернилами с ортофосфорной кислотой, со всякой дрянью, здоровья не прибавляющей. О спортивности их и говорить нечего - хотя в спортивной державе живут! Разные высокопоставленные, очень авторитетные, люди это утверждают, а им хоть бы что. Везде об этом говорят – реклама крупными буквами им сигнализирует. Плати деньги и занимайся! Любым спортом! Даже если ты инвалид и спорт тебе противопоказан. Эти же, собравшиеся там - нет, жлобятся. Деньги на спорте экономят! Не хватает  их? Прекращай пить, курить, наркоманией заниматься – это же твой выбор! Вот тебе и деньги на спорт. По злачным местам не ходи, хоть их и расплодили на каждом шагу. Но это не для этого - свобода выбора, должна же быть!  Считай, что это не для тебя, проходи мимо. Они сами позакрываюся! Рынок очень легко это регулирует. И не репрессиями, а сами по себе - если деньги туда не понесут! Всё должно быть добровольно, не по принуждению. Много наркоманов? Окажите им помощь, вылечите их – спрос на наркотики пропадёт. Их дилеры разорятся и пойдут пирожками торговать, чтобы выжить. Так, судя по всему, и наверху считают, в новостях сама слышала – с предложением вышли - всех лечить! Действительно, зачем границу в наше время обустраивать, кучу пограничников держать, ловить кого-то и перекрывать каналы? Репрессии против наркокурьеров и наркодилеров устраивать, выявлять вертикали куда ведут, с теми ссориться. А там неизвестно на кого выйдешь! Можно поступить мудрее - лечить! Как просто! Наверно, какую-то новую эффективную методику открыли! Раз и вылечили, раз и уже не наркоман. И употреблять эту гадость больше не заставишь! А Вы бы, полковник, если бы ещё предложили и достойно их реабилитировать, анаболиками накачать и из них настоящих солдат сделать, то были бы крайне полезны обществу и наверху бы Вас заметили! Оценили по достоинству, судя по другим. Креативный ум в Армии не должен пропадать – сделали бы Вас генералом, а то и выше – старшим генералом, а может быть и маршалом. Генералов-то полно, а вот маршалов маловато. Маршалом хотите?

  Маршалом хотелось. «Но ладно маршалом, каким-нибудь генералом хотя бы. Можно и старшим. Жаль, такого звания нет. А там кто знает? Идут реформы, полным ходом, может быть, и введут – гражданские за них взялись, у них ума хватит! Там таких дамочек полно и им и не то ещё на ум придёт!» - замечтался Бочкарёв, а дама, полная своих креативных мыслей, всё выдавала их и выдавала:
 - Кроме того, надо больше рекламы, в том числе и социальной! В ней, пусть не подробно, но доходчиво всё объяснить людям - ей же, у нас  ещё верят. Если у вас появились деньги - несите их в спортзалы, поощряйте бизнесменов от спорта, а не алкогольных и табачных. С деньгами в спортзал – там всё и расцветёт. Это к вопросу: Кто виноват? И роли денег в свободном обществе с подлинной демократией – ими за то или иное голосовать надо. Сами виноваты, если против здоровья голосуете. Каждому предоставлен выбор!

  Маятник общественного мнения вдруг качнулся в обратную сторону, и кто-то нестройно крикнул в два голоса с подвязавшимся третьим:
 - Утопия, абсурд. Свинья грязь искать будет и обязательно её найдёт. Особенно, если ей денег дать.

 - Не давать ей денег! – спьяну выкрикнул кто-то, пытаясь возразить кому-то, но непонятно кому, - Пусть работает, а денег  ей не давать! Особо много. Чтобы грязи не искала.

 - Может грязь не надо разводить? – орали одни.

 - Грязь нужна, чтобы выбор был! Просто её подороже надо сделать! Выбор всегда должен быть! – возражали другие.

 - Но это же грязь! – настаивала какая-то дама, судя по всему, отпетая чистоплюйка, - Какой тут может быть выбор?

 - Она может и лечебной оказаться, - напоминала опытная, пожилая женщина, слегка ностальгируя, - Раньше, специально на грязи ездили. Это теперь, только к морю – куда-нибудь в тропики! Не понимают, что лучше лечит и восстанавливает. Да просто не знают, что лучшее средство – это грязь, грязевые ванны. В неё погружаешься…

 - По уши, - начал острить кто-то, непонимающий этих процедур, - потом не отмоешься и ещё пахнешь. Запах сероводорода. Так, поговаривают, от дьявола пахнет.

 - Но можно и радоновые ванны принимать, - посоветовала знающая дама, - радоном, наверное, от него не пахнет, только серой.

  Ораторствующая дама поняла, что теряет контроль над общественным мнением, быстро сориентировавшись, вернулась к теме худых и робких призывников, их комплексам и проблемам:
 - В лазарет сразу надо везти и откармливать. Жалко их, очень! Убожество там одно собралось, что просматривалось – ветер колышет. Да ещё с сигаретками, последнее здоровье отравляют, пьяненькие. Перед входом на призывной пункт, то ли от страха, то ли по привычке, напиваются! Многие, надо думать, уже алкоголики! А их всё равно берут! Врач – нарколог, там, о чём думает? Он что, не видит кто перед ним? Да ещё, потом, такому юному алкашу, а может, даже, и наркоману, автомат дадут! С патронами! Не холостыми, настоящими. Как? Я Вас спрашиваю: Как такие, язык не поворачивается, сказать, «солдаты» нашу собственность защищать смогут? Своей-то, по всей видимости, у них - нет! Голова, ни о чём не болит! Ещё родители их, всё пропили! Даже ваучер, который им  шанс давал. А это был новый автомобиль, среднего класса, или даже два, как один достойный человек сказал! А он врать не будет, его постоянно на высоких руководящих постах держат! Вот их собственность и уплыла. Но, если, у кого её нет, это не значит, что собственность других, защищать не надо! Надо. И более ответственно! Да ещё от них же. Пить, колоться не на что будет - куда они полезут? Поэтому нам, ответственные и физически крепкие парни нужны - защитники. А не «поцаны». И лучше - из других мест! Эти нас не любят. Наверно, считают, что кто-то им, что-то не додал, может что-то у них украл, чего и не было - не так приватизировал. Надо других, не имеющих ко всему этому, никакого отношения. Как при Ленине и Троцком – красных латышских стрелков и китайцев. Может кто-то из их потомков согласиться продолжить традиции? И чтоб за нас – в огонь, в воду! Верно служить! А где они? Это что за кастинг такой, Вы, проводите? Что за рекрутинг? Полный провал и полный отстой! Хал-ту-ра! Если б  я так работала, давно б разорилась! Да я ладно - не для этого набираю!

  Публика насторожилась. Интрига пошла было в массы - для чего же? Но ловкая дама быстро, что называется на новом жаргоне «деловых» людей, «перевела стрелки»:
 - Для других дел. А Вы? Вы что делаете?  Что творите? Набираете так безответственно, страну защищать! Кем защищать? Посмотрите на них и на себя в зеркале. Если что-то среднее из Вас с ними сделать, то ещё пойдёт! Но так в жизни не бывает! Если брюхо у кого-то висит, то к другому оно не плюсуется, даже по половинке. Это как статистика со средней зарплатой, с метрами, на душу населения – никто, никого на свои, пусть даже, огромные метры, просто так, пускать не будет! Доходами своими – тоже, не поделится! Хватит пустоту для идиотов выдумывать! Может, нам ещё банковские счета усреднить и на все души поделить? Кого мы этим обманываем? Себя? Польза от этого кому? Тому, у кого этого всего нет, и он будет на средние цифры радоваться? Может на них жить начнёт?

  Бочкарёв пребывал в растерянности, взглядом обращаясь к окружающим за помощью дать отпор злостным нападкам.  Должны же остаться патриоты и встать грудью за правду, правильно понимаемую, из правильного источника. Но народ безмолвствовал, нечего было возразить, хотя некоторым старушкам, бедного военного уже хотелось пожалеть и встать на защиту упитанного полковника, надёжного защитника, но только в военное время.

  Дама и сама уже, видя, что негоже только критиковать, и как настоящая гражданка этого общества, подсказала, как ей казалось, выход из серьёзной и запущенной проблемы:
 - Здесь не можете набрать – завезите откуда-нибудь! Завозят же футболистов, раз своих выращивать не из кого! На предприятия, стройки, везут же, массово, из разных мест. Из Средней Азии уже сколько завезли. Из других, более отдалённых регионов, везут. Вавилон, Рим, Византия, когда строились, разрастались – так поступали, когда свои крестьяне закончились, обленились и непригодны стали. А эти?  Раз пьют, колются – кому они нужны? Нам они - не нужны! Они свой выбор сами сделали. Теперь мы свой должны,  делать.

 - Для решения этой проблемы хорошие управленцы нужны, руководители – менеджеры, - вставил Шварц, видя, что надо обобщить и дать развитие проблеме, - только они смогут ситуацию из тупика вывести. Ты очень хороший пример с футболом привела. Надо и сюда Гусов и Диков Адвокатов пригласить! А те, легионеров, каких надо, подтянут. На самые разные уровни высшего и среднего менеджмента. Потом можно и ниже идти. Они организуют хорошо профессиональную армию. Пётр Первый так же делал! Со всей Европы их собирал! Мы можем сейчас расширить эту базу, весь мир в нашем распоряжении. Деньги, в принципе есть – на это уж можно найти. Но вернёмся к опыту Петра! После него, последователи его, тоже свою лепту внесли, специалистов и начальников заморских, местным привить. Особенно, сама нездешняя, Екатерина, под номером два, как она под подарком, покойному реформатору подписалась: «Такому-то Первому, от такой-то Второй». После них, заморские умы везде уселись, науки всякие продвигать начали. Бояр старых отменили, дворян новых назначили, на европейский манер – граф, маркиз. Взяли ещё не самых лучших, а тех, кто согласился в «дикую» северную страну ехать. Да ещё там кое-кого поднабрали по принципу: Кто был никем, тот станет всем! И пошло, поехало – всё буйным цветом цвести, в огромных масштабах. Бюджет дефицитный первый раз появился! Ну и понятно, не из-за социальных трат! Узнали хоть что это такое! А то всё просто – казна пуста! Ну, пуста. Теперь, что же, тратиться на себя нельзя? Бывает, оказывается и отрицательное значение у этой пустоты! Огромная дыра, а заделывать её необязательно. С ней можно жить и неплохо, потомкам передавать, а самим не бедствовать, в балах, тратах не ограничивать себя. Ещё ряд успехов, неплохих, показательных имеется – формирование олигархического капитала – этому дать, этому не дать – вчера, ночью плохо поработал. Историю народу хоть написали правильно, как он и заслуживает! Объяснили в ней, кто государство им, местным, устроил. Кто они такие, до этого были и кто они есть.  Признаки культуры появились, современная, по тем временам, музыка, искусство, живопись. А то, всё на дудках и в гусли, да топором по дереву, а вместо картин и портретов – иконы рисовали.

 - Но если их это устраивало… - скромно заметил кто-то.

 - Их-то, да. Но прогрессивное человечество – нет! И небольшую часть продвинутых здесь… - начала дама смутными намёками на какие-то внешние силы и их отдельных представителей на местах, но была оттеснена Шварцем.

 - Да мало ли что их устраивало! – возразил он и продолжил дельные размышления, - В дикости пребывать, в застое. Нужна перестройка! Новое мышление, перезагрузка. А для этого требуются «культуртрегеры» с толерантностью и соответствующей ориентацией – активные и пассивные носители Западной культуры, которые могли бы донести её в самую запущенную гущу масс. Объяснить этой массе, как надо правильно, цивилизованно…  любить ближнего. Что по обоюдному согласию, можно всё.

  В его словах сливались многолетние традиции прогрессивных, пришлых и образумленных ими, местных  людей, склонных к разного рода революциям и перестройкам, на благо общему прогрессу во всём мире.

 - Регулярная армия – вместо стрельцов, с их, якобы практичной одёжкой! Нужны солдаты! Должного покроя кафтан, с широко распахивающимися фалдами сзади, большие обшлага, куда депешу, а то и презент для подачи вышестоящему начальнику сунуть можно. Обязательно, укороченные облегающие штаны – рейтузы – рейтарам. Всем белые чулки, парик, букли. Стройные ряды во фрунт, всё по команде, без команды, ни-ни.  Даже нос почесать!  Солдат дисциплинированный должен быть, не рассуждать, делать всё только по приказу вышестоящего, – взялся за тогдашнею, военную реформу, Шварц, - А это уже как звучит! Солдат! От немецкого «Зольдат». А к тем, из итальянского пришло – «сольдо», мелкая, разменная монета. Местные Горшечников, Кожемякин или Бочкарёв об этом и понятия не имели! Откуда им это знать? Только на это «сольдо» и годились.

  Потомок Бочкарёвых, набычась, смотрел на оратора, захватившего сознание масс. Который, подобно пламенным своим предкам, забывшись, как бы находясь на броневике, в окружении надёжной, инородной вооружённой охраны, продолжал:
 - И сейчас  нужна перестройка в армии! Полностью изменить её, чтобы она соответствовала духу времени и тем, кто её создаёт. Реформы, и ещё раз, реформы! А этот, потомственный производитель бочек, это сделать сможет? Сам? Вряд ли. Это тебе ни бочки, жильё для Диогенов, кадушки для фикусов и прочий, мебельно-деревянный арсенал продавать!

  Как-то неловко воцарилась тишина. Ни примкнувших, ни возражающих – все по разным причинам. Хотя, многие были согласны – давайте приглашать - толерантности всем  было не занимать (лишь бы дело шло на благо, хотя бы чьё-то), но предпочли смолчать.
  Видя, что все повержены, полковник всё молчит, дама, благодарная «помощи» Шварца,  решила пойти ещё дальше и закрепить успех окончательно.

  Она, плотоядно облизнув ярко и качественно накрашенные губы, поделилась планами на будущее:
 - Надо заменить всех! Весь армейский топ-менеджмент! И этого, как Вы его называете, Главкома. Главного, командующего! Его, знаете ли, в самую первую очередь. Рыба, сами знаете, откуда…

 - Вы, конечно, имеете в виду - министра? – поспешил кто-то с места.

 - Его конечно. Не дальше, не волнуйтесь. Ну, какой он военный? Не настоящий. По фигуре, по манере одеваться. Видно же. Нужен в хорошей форме, подтянутый, стройный, высокий брюнет с шикарной причёской, выправкой. Может, даже дама! Типа…

 - Какого типа? Это же армия! Защитники – брюнеты! Вы что всё на внешность, свою, специфическую, сводите? – наконец-то отозвалась женщина в солидных годах, очках и высокой, старомодной причёске, - Ехали бы Вы в эту, как её… Бразилию, карнавалы свои устраивать, ламбады танцевать, и не путали бы нас, окончательно. Сами разберёмся!

 - Без нас? Не думаю! – не сдаваясь, возразила стройная, жгучая брюнетка, - Смотрите, ничего, пока у вас не получается! Ничего! Всегда, когда трудно, требуются реформы – нас приглашаете! Так было, так есть! И будет также, пока вы сами есть. Не будет вас, будет тут кто-нибудь у нас другой! Найдём. Смотрите: В спорте, большом – тренеров приглашаете? Выше упомянутых: Гуса, Адвоката, других, менее в прессе упоминаемых? Тащат, вытаскивают запущенный местными пьянюшками, спорт! Кто? Они? Они! Не местные. Те, только слова по-английски путать, да щёки надувать! А если б и министра пригласить? Дела бы хуже пошли? Куда бы спорт двинулся?

 Возражений у народа не было, и умная дама продолжила в том же духе:
 - У гигантов отечественного автопрома, не конкурентов и последнему индийскому жестянщику, а так же китайцу с бывшей швейной фабрики, кто последняя надежда? Кого из-за границы выписали, пока автозаводы совсем не издохли? Где «Москвич», «Волга»? «ЗИЛ»? Поняли, наконец-то, кого в начальники ставить надо! Явная тенденция уже прослеживается. Но поздно! Я же предлагаю идти быстрее, дальше и выше. Как при Петре Первом - привезти кого надо, да и заменить на благо России. Лефортов всяких. После Петра, дамы у власти - биронов и тому подобных. Те народу местному "бироновщину" устраивают. Да и при Екатерине Второй так делалось. Правда скромнее - в фавориты местные полезли, уже сами. Так она и в реформаторши не попала, хотя при ней "золотой век" был, для верхней прослойки. Смелее надо назначать на высокие посты людей неместных! И как  можно выше в управление государством, наукой, экономикой. Помните, как этот Ломоносов ещё возмущался! Онемечили тут всё! Историю пишут как хотят! Его бы спросить, а кого ещё назначить? Крепостного, с его психологией или барина, который работать не умеет? И даже сам, он, Ломоносов - почему на немке женился? Кто лучше супружеские и хозяйственные обязанности выполняет? Нам надо в корне пересмотреть кадровую политику, чтобы порушить коррупционную вертикаль! Выстроенную кем-то, профессионально не особо подготовленным. У вас же всегда воруют! Это даже руководство понимает и в своём бессилии признаётся. Помните Черномырдина? Признался же: хотели как лучше, а получалось... Тот частенько, как скажет, но надо отдать должное - всё как есть. Бригадиром бы был хорошим! Народом собранным в бригаде, руководил бы как нельзя лучше! А вот кабинетом министров рулить - такту бы надо поднабраться, грамотности для понятия, что делаешь. Эту, макроэкономику бы, где поизучать! Пусть и несколько упрощённо, но надо! А то порой, как ляпнет - хоть стой, хоть падай! И держали его, позволяли рулить огромнейшим государством. Понятно, до дефолта дорулился! С теми же ГКО и прочим. И спрятался вдруг. Мальчонку какого-то вместо себя посадил. Эй, мальчик, ну-ка пойди сюда! Хочешь в этом креслице посидеть? Кое-что получишь за это. Ну-ка, залезь! Дай-ка тебя подсажу! Вот он, смотрите, это всё он! Ну, разве менеджер так поступает? Он берёт всю ответственность на себя. Хотя, на фоне, вечно пьяного…
 
 - Я тут высказывания его собираю, - оживился Шварц, - сейчас его процитирую. Стенограмма его выступления в Думе 26.08. 1998:"Это что, значит, Черномырдин ГКО отменил? Разве меня здесь - да меня в Правительстве с марта месяца не было. Что тут без меня делали?! Мы очень хорошо работали, нет здесь никакой вины предыдущего Правительства. Пенсии платились, зарплаты... А что сейчас? И не надо говорить про Черномырдина, это никому не нужно, зачем же это, кому?! Не поверит никто, а вы - "Черномырдин, Черномырдин!" Ты, Григорий Алексеич, говоришь, что тут пенсии, зарплаты, банки, а где деньги возьмешь, где возьмешь? Напечатаешь, что ли? Работать нужно, и, я думаю, можно!" (Смех в зале, аплодисменты).

  Прежняя дама опять подхватила:
 - Что я вам говорила? Что за уровень? Разве настоящий менеджер...

  Тут прорвало  полковника, задев за что-то, совсем, святое. Копилось, копилось, да и вырвалось наружу:
 - Отставить! Слушай меня! На хрен нам все эти менеджеры нужны! К государственному человеку такого уровня не лепите это понятие! Менеджеров этих, куда не плюнь! Заедь на любую базу - там их рой! Бестолковые все и разговаривать с ними не о чём - так, принеси-подай. С директором или хотя бы с начальником отдела ихнего - это да! А эта иностранно названная братия - так, пустое место! Лишь бы поболтать - вопросов не решает! На государственный уровень таких допускать нельзя! И что за зараза такая всегда к нам липнет? Лезет и не спрашивает: нужны ли они? Какого ... они там делать будут? Одни уж наменеджерили!
 
  Дама не выдержала и спросила:
 - А как же нам бороься с...

  Полковник тут же её перебил:
 - Хватит нам борьбы с тем-то и с тем-то! Хватит нам реформ, перестроек, революций!  Неважно каких: мягких или жестких; цветных или бесцветных, с белыми презервативами или как пойдёт! Хватит нам революций роз, других цветов, не хватало нам тут ещё кактусов и прочей заморской растительности! Дайте спокойно пожить! Без менеджеров и прочей хренотени. Вы, дамочка, если не разбираетесь в нашем устройстве, не встревайте! От таких, как вы – сплошные неприятности в виде этих самых революций! Вам всё не так, не тех, не туда, не эдак! Как с Вами муж живёт? Он вас как?

  Поняв, что тут он промахнулся – явно у неё, он был уже не один и будет не последний, все разные, по своему интересные, разнообразные,  полковник Бочкарёв, вернулся к изначально правильно выбранной теме, продолжая иносказательную тематику:
 -  Хватит нам красных цветов, других, пёстрых всяких, из-под них всегда, хорошо подготовленный, чёрный импортный фашист вылазит. Прёт такая, нетипичная для нашей души, чернота, и конца и краю её не видно!

 - Правильно! – поддержали Бочкарёва влиятельные старушки, все кроме тётки Розы,- Лезут к нам, будто для них тут всё мёдом намазано! Готовы всё лизать, лишь бы к нашему добру подобраться. У Гитлера силой, напролом, ничего не получилось, они теперь по-другому, хитро, тихой сапой из всех щелей, лезут. Прикидываются овцами, а под их шкурой – фашист, фашистом. Тьфу, слово, какое поганое, нерусское, импортировали и его. А всё это Гитлер нам его принёс.

 - Причём здесь Гитлер, - возмутился Шварц.

 - Именно. Он же национал–социалист был! Кстати, из рабочей партии. Да и фамилия эта, если правильно, то на "Х" начинается, не на "Г", - высказался образованный не кстати, его компаньон.

  И тут же пожалел об этом, получив красным яблоком в лоб. Слегка потеряв сознание, тут же забыл сказанное.
 
  Куда полез? Зачем?

  Не выдержала одна из женщин в возрасте, метнула первое, что попалось под руку, не допуская таких вольных интерпретаций! А так же грязных инсинуаций и мараний светлых рабочих, социалистических образов. Говорили же, кто он есть, этот людоед и вся его немногочисленная клика, ненавидимая простым немецким народом - они фашисты! Сейчас, будем с ними разбираться: кто они такие? Много чести будет! Фашисты и точка! А на "х" он, на "г", какая разница? Сказали на "г", ну и х... с ним!
  А этот, поживившийся за счёт народа - Гитлера в социалистическую, рабочую партию записывает! Он что ох... - Гитлер - социалист!? Пусть и с национальным уклоном. Не место ему там! Этому капиталистическому холую! Пусть в свою, фашисткую проваливает!

 - Он самый первый и ненавистный фашист был, - бойко заявила ответственная старушка, слегка запенсионного возраста, работающая на относительно ответственном посту и желающая на нём подольше задержаться, - который коварно, вероломно на нас напал, объединив капиталистические страны Европы. Хотел нашу страну ограбить, расчленить и каких-то марионеток нам понасажать, чтобы нас постоянно обманывали и держали в угнетённом состоянии. Часть, кто выслужится, к своему "евросоюзу" присоединить. Остальных споить и поработить окончательно! Украину отделить хотел! Киев - мать городов русских! Всё, откуда пошла Земля Русская! Так резать по-живому! Ещё что-то, что уже и не так важно, после этого. Надо, такое в голову ему пришло! Снизить уровень образования нашего народа, сделать алкоголь доступным - пусть пьют все! Не надо в этом никого ограничивать - это их право. Курение широко в массы распространить, поощрять это. Пусть женщины, девушки курят! Подростки, если хотят. Ну, негодяй был? Полный. Даром, что мясо не жрал – крыша у него давно съехала.

 - Самым настоящим фашистом был! Фашист, пробы негде ставить! – заверила другая, такая же, просвещая более молодых и менее информированных в данных понятиях, - Убить хотел всех, кроме своих, фашиствующих. Нас бы всех, сидящих здесь - всех бы уничтожил. Для своих – всё, врагам – закон. Если ты свой - что хочешь, делай! Расхищай всё, безобразничай – закон в твою сторону смотреть не будет! Но уж если ты враг, особенно идейный, идеологический, то весь он тут! По всей строгости! Со всеми вытекающими последствиями. Даже если и сделать противозаконного ничего толком не успел, параграф уже готов. Такой вот принцип придумал, типично фашистский. Вот такой он, этот Гитлер, был. И скажи после этого, что он не настоящий фашист!

  Третья, понимая, что подошло её время высказаться, добавила картину:
 - Хотя сам и из небольших чинов был, но сразу смекнул и недолго думая, целую партию себе фашистскую создал! Чтобы диктаторски править и чьи-то узкие интересы продвигать. Мы ведь всё раньше по истории учили. Не как сейчас. Пока мы тут, у себя, социализм для всех трудящихся, строили, он у себя – оголтелый фашизм! И только для своих, близко приближённых.

 - Видите, мы и раньше не сидели сложа руки! Всё чего-то строили! - присоединился Бочкарёв, - С большим воодушевлением, всем селом или заводом в армию провожали, с цветами, песнями. Чемодан или вещмешок тогдашнее руководство дарило, общественность морально поддерживала. А уж девушки, если в армию не сходил, ни то, что жениться, а так, разок встретиться не позволяли. Военная служба - это как стандарт качества рассматривался. Прошёл её – годен! Девчонка уже ждёт, поджидает - никакая с изъянами жениха брать не будет. Не служил? Медкомиссию не прошёл? Дефектен, не взяли на службу? Проходи мимо! Были же позитивные моменты. История, она ведь не дышло, куда повернёшь, туда и вышло! Это только законы вертеть можно.

  Всеми это было понято и принято - законы пусть меняют, а Историю - нет! Переписывать её больше не надо! Хватит! Итак уж в ней поднаворочили - не предсказуемая она вообще какая-то стала! Сам себя дураком чувствуешь! Боролись-боролись и напоролись: за красных или за белых? Запутались кто же из них плохой, а кто хороший. Кому молиться, а кого отвергать, завтра и не знаешь!

  Военком развёл руками  достаточно широко, чтобы показать масштабы проблемы:
 - А сейчас? Где патриотизм? Кто готов под знамя наших отцов, дедов встать? «Мы Красна кавалерия и наш поход…».

  Полковник было запел, но осёкся и обвёл всех забегавшими глазками, боясь неправильного истолкования своих слов – цвета флага опять же поменялись, но встретил одобрительные взгляды более шестидесяти процентов, регулярно ходивших на выборы, правильно голосующих граждан, молча сидящих за столом.

  Почуяв нутром их поддержку, он продолжил:
 - Служить должны граждане РФ, все, за небольшим, неполноценным исключением. Плоскостопы и прочие уклонисты, тоже. Неправильно верующие также пусть не прикидываются, что кто-то им, что-то там, не велит. То есть все, кроме придурков! Или как их сейчас называют – с особенностями развития. Хотя их процент большой, эти особенные, пусть дома остаются! Всё-таки с оружием дело имеем. Остальные - Родину любить! И долг ей отдавать! Присягу под знаменем давать! Какое будет. Торжественно, радостно. Целовать его, клясться ему, что буду защищать его! Защищать до последней капли крови. Всё как обычно, в соответствующей торжественной обстановке. Особенно, командный состав! Пусть даже дополнительно присягает: и лично, товарищу... Как раньше - императору! Как тот умрёт – сразу же новому царю-батюшке, по-новой. Чтобы путаницы не было – кому давал, кому обязан. И платить надо, не хуже, чем Гусам и Адвокам! Нам не нужны никакие легионеры! Особенно, западные. Они наши ценности не поймут! Громили мы их легионы и полчища и, если надо, опять будем громить. Своими полками, дивизиями. Пусть  недоукомплектованными, недофомированными, но горячо желающими защищать своё, что у нас есть! Что осталось - свою Родину. Чужие её так любить не будут! Если им гражданства не дать! Если дать – то полюбят. На свою - плюнут, а новую полюбят! Тогда им можно довериться. А если и вашим, и нашим – тут один паспорт, там другой, могу туда, могу сюда – что ожидать от такого? Дать один, «наш»! И хватит! Своему и платить. А что сегодня видим: чужим платят, а своим нет! Дурная традиция! Кто не хочет кормить своих в армии, тот будет кормить в ней, чужых! Чужого в армии хотите?И надо же, уже началось - чужаков нанимаем и хорошо кормим! Умно? Что там за стратег такой уселся?!

  «Смело!» - подумал полковник, - «Не перебрал ли? Достойно ли это будущего генерала? Высказался бы, он так?». По глазам видя, что нет, не прошло бы, примирительно добавил:
 - А уж в платьях от Юдашкина, не от Юдашкина, не нашего ума дело! Там, вверху, пограмотней нас собрались. Они лучше в моде разберутся! За границами часто бывают, всё там видят - «моду» правильно перенимают - что надо, что не надо. А нам, что дадут, то и наденем! И как ходить, или как Вы выражаетесь, «дефиле» делать, научимся. Если надо будет. У нас вон, в Кремлёвском полку, ногу выше всех задирают! Большой театр позавидует! Все красавцы, как на подбор! Хотя и не жгучие брюнеты.

 - Это пока! Наверху опять заговорили о желательности смешанных браков - кровь надо менять, с ней менталитет. Внешность тоже. Хватит выделяться! Высоким, светлым, стройным быть? Почему-то одни могут быть такими, а другие нет? Это несправедливо и обидно. Всё унифицировать, хватит нам этих природой окрашенных, нордических типов! Анекдот про блондинку хотите? Вы же знаете, какие они ограниченные умом! - заметила та же дама.
 - Но некоторым, всё равно хочется ими быть, - вставила другая.
 - Хотя брюнетки, не в пример умней, - влезла третья, очень жгучая и умная брюнетка.
 - А блондинками, хотят быть. Хочется им быть светлыми, хотя бы внешне. Мечтают в тайне, но вслух никогда не признаются. Комплексы, опять эти комплексы… - высказалась другая.
 - Если хочешь какое-то время ею побыть – это очень легко, есть же контактные линзы, краска, – пыталась опять влезть третья.

  Но получила отпор, ей напомнили, что видели её в таком виде и долго и весело потом вспоминали.
 
  Полковник же, отрешённый от этих споров, не сдавал позиций:
 - И заметьте - все наши! Не приезжие. Попробуй таких в, насквозь перемешанной, американской армии найти! Или в какой другой! Хоть, судя по вам, даже дружественной, израильской!  Там полно всяких и наших, бывших соотечественников. В тайне, родину свою бывшую, любят поди? Берёзки, грибки под ними - сыроежки, маслята, прочее? Там-то, такого у них уж, нет! А сбежали отсюда по недомыслию и усиленной агитации. Туда, где и баб поголовно в армию призывают! Только не ноги задирать в каком-нибудь парадном полку, а с автоматом по-серьёзному, в реальных условиях, бегать! Если что и врага уничтожать! Всеми доступными средствами. Вот попробовали бы вы, так, на себе! В армии той, послужить и в настоящих боевых действиях поучаствовать - со злыми, вооружёнными бородатыми мужиками повоевать. Сразу по-другому бы запели! И на другую, «историческую» родину метнулись бы. Смотались бы в два счёта! – вскипел военком, выведенный вроде недалёкой, но успешной брюнеткой, окончательно из себя, – Выбирать не из кого, кто есть – тот и наш, любой! Тот и будет страну защищать! Кого схватили, того забрили! И человеком сделали! Армия сформирует, перевоспитает, обучит! Научим и «толерантно» Родину любить! А как же! И «дефиле», если надо, с Юдашкиным делать! И чем другим, не дай бог, если опять же - надо, заниматься! Мы для этого поставлены! Исполнять! Мы там не возимся, как куры в сору, подойдёт, не подойдёт – любой сгодится. Что есть, с тем и работаем! Этих-то не выловишь.

  Кто-то привёл, среагировав на последнее слова, не совсем понятную в смысловом значении, поговорку:
 - На ловца и зверь бежит.

  «Какой зверь, на какого ловца? Кто за кем должен бегать? Добыча за охотником или охотник за добычей?» - подумал полковник, - «Лишь бы брякнуть что-нибудь!».
  Отпив что-то из стакана, чтобы смочить пересохшее от работы, горло, он вслух отметил:
 - Совершенно верно. А кого хотелось бы, да по полной программе, – по заграницам разъехались! Якобы на «учёбу». Если тут его, дурака, не выучишь, то что туда возить? Зачем? Там, что профессора шибко умные? Или тот балбес поумнеет от иного климата? Ему и наших учителей хватит! Тем более, те, за границей, на иностранных языках говорят! Он и половины там не поймёт, о чём. Так зачем его возить? Пусть тут действительность постигает! Ему же, ей и управлять,  потом. Папа под ж… протолкнёт, запихнёт куда-нибудь, а он её, действительность-то эту и не знает! А что спасёт?  Армия! Школа жизни, настоящей! Там всё досконально объяснят, самым доходчивым образом - на самом доступном языке. Кто её прошёл – тот знает! А они, от неё, за папиками своими, высокопоставленными, «умными» брюнетами, попрятались! Да купленными справками от неё, от настоящей школы жизни, обложились! Покупается сейчас справка...

 - А что, напрямую не несут? – уверенно вступился за родственницу, готовый к разным поворотам дискуссии, Шварц.

 - Нет! Несут, но не беру! Они плохо пахнут! И в отличие от вас, бизнесменов и прочих банкиров, я это чую и обгаживаться за деньги, не собираюсь! И никогда не буду! – теряя над собой контроль, орал толстяк Бочкарёв, утвердительно тряся пузом, ударяя по нему обеими руками, как бы показывая, что лишнее ему, ни к чему.

 - Ну, ну, господин полковник, так ли это?  Сложно в это поверить. Вы другим миром мазаны? Менее пахучим? У нас везде - мир денег. Да-да - мир денег, для мира людей! Они в нём живут, купаются. Ну, кто как. Кто по уши, а кто так, кончик замочить. От мизинца! Не далее трети ноготка. А так все желают занырнуть глубже, с удовольствием. Желают погружаться в него бесконечно, тонуть в деньгах. Значит мы, все, в том дерьме барахтаемся, с ног до головы перемазались, а Вы? В белом кителе? Скобелев, среди нас! Таких-то. Откуда-то вдруг он появился?! Вот ведь как бывает! Кто бы мог подумать, человек отказывается от денег! Ему дают, а он отказывается! И как же так, ничего к Вам не пристало? Как же вы живёте среди нас? Людей с обычными, нормальными наклонностями, которые постоянно и регулярно ждут денег. Денег, денег, денег... Неужели совсем ничего от нас не передалось? – спокойно улыбаясь, подводил к финалу, акула бизнеса, Шварц, - А Вы знаете, должен Вам сказать, белый цвет не для всякого годиться! И вот почему - на белом всё лучше видно.  Ещё издалека! Особенно человеческое. Липнет оно, потому как, очень липкое. И попадается на каждом шагу! Куда не плюнь! А на белом определяется быстрей. Даже если запах, ветром, в другую сторону сносит!

***

 - Господа, господа, прекратите! Что за намёки? Вы же, в гостях! В порядочном обществе и за обеденным столом! А не в парадной или курилке, – с петербуржской чопорностью, громко сморкаясь в салфетку, строго заявила тучная женщина, тоже жгучая брюнетка, привычно блистая своим умом и бриллиантами.

  Она, густо усыпанная золотом хорошего качества и разными, довольно крупными, прозрачными каменьями, настоящими, привезённая казённым шофёром - значит особо ценимая государством и всеми остальными, его составляющими(А куда деваться?), до этого не вникала в суть дискуссии, постоянно болтая с кем-то по мобильному телефону и отдавала важные распоряжения. Но теперь, решила навести порядок и здесь.
  Дама, понимая, что должна срочно вмешаться, твёрдо взялась за дело – образумить добропорядочных, но распоясавшихся членов общества.

  Немного задумавшись над своей тактикой, она, положив свой дорогой телефонный аппарат с бриллиантами, перед собой, на видное для всех место, продолжила:
 – Мой Лёва, тоже бизнесмен, вы знаете! И покруче сидящих здесь. Но никогда на это не пойдёт. Хорошо, что его тут нет - государственные дела не пустили, а то пришлось бы вам, потом сильно, очень сильно, жалеть! Раскаиваться! За свои языки и  несдержанность. Бизнес и карьера, а это одно и то же, для кого-то, могли бы закончиться! Раз и навсегда. Покатитесь вниз - вот тогда и торгуйте, чем хотите! Много наторгуете? А там и ещё и контролирующие органы пойдут, проверят. Вы же знаете, зачем они ходят! Напомнить им, где вы живёте? Забываетесь чем, как и от кого зависите?

 - Маргарита Матвеевна, а что, Лев Адамыч уже покинул государственную службу? Что случилось? – искусно изменённым, елейным, как у Шварца, голосом, спросил кто-то из-за стола, успокоенный отсутствием столь влиятельного товарища, - Что это он вдруг, сделался частным предпринимателем? Вы сказали, что он "бизнесмен"! Что значит бизнесмен?

 - Он бизнесмен от государства! – поспешила определить позиции супруга, решительная женщина.

  Немота поразила всех сидящих за столом.

  Поняв неудачность своего заявления Маргарита, ловко стала уходить в сторону, сверля глазами спросившего:
 - То есть государственный бизнесмен! То есть государственный деловой человек - весь в делах!

  Понимая, что это всё не то, она, наконец, нащупала правильную логическую цепочку:
 - Напомню малограмотным и просто, недоумкам - бизнесмен, в прямом переводе, означает человек, занимающийся делом. Так вот, дело, для Льва Адамыча, прежде всего! Он человек дела! Большого дела! Больших начинаний! Или иначе - по-настоящему - деловой человек. Вот это, я и хотела, сказать!

  «Брава» - хотелось заорать некоторым чиновницам и захлопать в ладошки. Но прорвало только Шварца - разумеется, из-за этих проклятых денег. Накопленное, как гнойник, лопнуло и полило содержимым наружу.

 - «Деловой» точно! Деловей нет! На «зоне» ему б так обещать! Обнадёжил мне квоты! Дополнительно. Сделать, денег взял немерено! Бесконечными «траншами» заплатил. Взял и до сих пор делает! – уже в сердцах брякнул Шварц, как будто речь шла о каком-то простом деле и простом бизнесмене, - Подвесить бы такого за...
 
  Почуяв, что его понесло не туда, он быстро осёкся и замер.
  Поняв, что ляпнул при всех что-то слишком недозволительное, Шварц сник, втянул голову в плечи, как обучаемый им втихаря, попугай. И, оглядываясь по сторонам, благополучный пока, бизнесмен, начал считывать реакцию собравшихся.
  С особой настороженностью и надеждой, блестя чёрными угольками-глазками, Шварц преданно поглядывал на Маргариту, как голодный «мачо» на сдобную булку.
 
  Та что-то невнятно бормотала себе под нос, борясь с чем-то внутри себя и не приходя к единому мнению:  «Что с этим Шварцем сделать? Гад и сволочь же он!Окончательно с ним разобраться? Или позволить ему отделаться внеочередным, ценным подарком? Без гадов и сволочей тоже ведь... Если да, то, что это должно быть? Такими словами на ветер не кидаются! За них он должен ответить по-максимуму. Чем дальше зашёл, тем цена выше! Теперь, самое сложное – нужно определить этот максимум!».

***

 Крепкий алкоголь делал своё дело, непозволительно развязывая языки, даже в узком, семейном кругу, грозя непредсказуемо взорвать атмосферу и порушить тонкое переплетение деловых связей, ведущих к взаимному материальному благополучию.


                Как закалялась сталь

 «Создать сложно, разрушить легко» – подсказывает, рекомендует, но не останавливает народная мудрость, отчаянных парней, таких как Шварц, штурмующих высоты сырьевой экономики страны. Настоящие пацаны (или поцаны, слово с таким тёмным прошлым, что и переводить его на нормальный язык, не хочется), они, забираются так высоко на капитанские мостики в различных отраслях народного хозяйства, что, глядя на них, голова кружится: Как такое возможно? Забравшись, оттуда, они смело бросаются в океан мирового рынка, волоча за собой, всевозможное сырьё. Желательно углеводороды, но сойдёт и другое, лишь бы как-то ликвидно было. Эти ребята прекрасно понимают, что круг их будет узок, как каста, орден, ложа - попасть и удержаться там, на должной высоте, будет дозволено не всем. Страшно далеки они будут от народа, в зависти и проклятиях от него! Тоже, своего рода крест, наказание – гордое одиночество и междусобойчик алчных и коварных рож.
  А там, может быть, за пределом бытия – загробное царство имеется, перед ним, страшный и неподкупный суд! Хотя, может быть и не для всех. Что-то существует и в VIP-зоне, с соответствующей бронью? Тогда запись, туда, ещё здесь осуществляется! И значительные финансовые ресурсы могут помочь. Важно только определить, кто настоящие, правильные списки готовит. Кто тут интересы небесной канцелярии представляет? А то организаций много и все, честно так, говорят, что это именно они! Идите к нам и решайте вопрос с нами.
  Как бы потом не кинули? Денег возьмут, наобещают, а потом…

  Но если вдруг, всё по правде и совести, без коррупции что-то подобное есть, то что на таком суде, о себе, рассказывать?
  А честно так, в глаза: обобрал миллион сирых и трём из них, что на глаза попались, немного помог! Немного на фоне тех, но от души!
  Может базу расширить - побольше страждущих охватить?
  Кому лыжи, мячик подарить. Кому-то продукты: крупу, макароны, банку тушёнки, кильки - две банки. Кому конфет в новогодних подарках - для такой акции, можно и Деда Мороза нанять! Осчастливить какого-нибудь хорошей подработкой. Дать самое нужное людям.
  Если у кого даже этого нет - то для них, это праздник! Настоящий!

  Хорошо, что кто-то условия для такого праздника создаёт!
  А если у них, всё это, без тебя есть? Какой же это праздник! Можно подумать, может, что-то ещё, существенное для них: счета какие-то, оплатить - в рамках, разумеется. Деньги, какие-то, куда-то, перечислить. Надо всё записать, предварительно, грамотно - отчёт составить и всегда, при себе, его иметь. А копию, заверенную, заранее, туда отправить. Но, опять же, вопрос: у кого прямая связь? Факс, интернет-почта? Может что-то посовременнее имеется? По скайпу было неплохо, пусть со вторым, третьим лицом, но непосредственно оттуда - пообщаться! Может у них какой-то особый интерес есть. По каким каналам челобитная наверх, лучше доходит? Какой там порядок? Кто реально чем заведует? Какие помощники? Неужели всё Сам, да Сам? Тогда в каком настроении, когда?
  Вот такая ситуация. На грани фола играть приходится, с мешком, трудносписываемых грехов. Что ж, впереди идти кому-то надо! Искупаться во всём этом! Ведь иначе список состояний «первых» людей планеты из престижного, зарубежного журнала не пополнишь. А заполнять его надо! Кем-то для этого подходящим.

  По привычке, план сверху доведён и косяками туда желающие попёрли. Но через фильтр не все проходят! Далеко не все, лишь единицы. Размер ячейки не понятен! Калибр. Критерий отбора тоже неясен. Но работает хорошо – народу мало протискивается и весь он какой-то убогий! Далеко не доктора наук, не академики - контингент невзрачный. Даже внешне сероват, за редким исключением. Формируется он быстро, в наикратчайший исторический срок! Может поэтому качество сильно страдает?
  Выполним и перевыполним, но по головам – несильно! Много не надо. Такой, хорошо обстриженный, как клумба на узком подоконнике - очень ограниченный контингент получается. А его представителей, сразу вешать, на всемирную доску почёта! По главным критериям - доходам! Совсем небольшой колумбарий - выдающиеся граждане мира!
  От нашей страны, соответствующие – пожалуйста, получите! Они самые богатые, процветающие – их знают все! Они специфически украшают человечество. На них равняйсь!
  Но что толку, с деньгами уже определились - свободных потоков нет! Так, если какой-то ручеёк освободится.

***

  Трудно решать такую задачу? Безусловно. Кого показывать, как финансовых гениев? Аферистов или умников? С мозгами проблема – тяжёлое, идеологическое наследие, прошлое КПСС, отягощённое марксизмом, как маразмом, привитым так, что чуть ли не генетически он ощущается. Опыт? Только соцсоревнований. Ну и аппаратный – кто, сколько, на кого настучит! Кто, кого, съест. Настучал, подсидел – продвинулся. Вот и вся хитрость!
  Откуда, что, ещё возьмётся? Да не откуда! Мрачно тянется всё оттуда, из ближайшего прошлого в ближайшее будущее. Те же лица, только партбилеты попрятали, на другие поменяли.
  Но без привычной партии, жить, всё равно, не могут. Нет-нет, а и привычную партейку раскинут. В ней как-то комфортнее, привычнее себя чувствовать. В коллективной безответственности и безопасности. Что хочешь, вытворяй - лишь бы, чем прикрыться было. «Мы вместе» - все такие разные и все такие одинаковые! И так, всем вместе, не боязно  в светлое будущее дрейфовать. Ну, а куда, конкретно? Неважно, вперёд ли, назад, в сторону, главное – к трубе! Это ясно, как божий день.
  Будущее, космически захватывающе, как полёт – в трубу! Взял и вылетел в неё! И лететь! По ней или параллельно с ней. Куда? А видно будет только в конце! Так, что без оглядки - туда.
  И что бы не говорили, как бы ни смущали новыми технологиями (с приставками нано-, потом, может кто, ёщё какую придумает, подскажет: поменьше, побольше, и лучше - понепонятней) в новой «силиконовой долине» элитного посёлка миллионеров, как говаривал один политический тяжеловес (знавший только экономику трубы), что главное – труба, «труба-то одна». Короче, главное:  дело – труба! А к ней хотят многие. Но там комплект, вокруг неё, места все заняты, уже насажали кого надо! Все смелые и решительные ребята, которым позволили, там усесться. И там, они достигли всего!
  Но, иногда, правда, забываются. Голова вдруг начинает, кружится. Потом, вообще кругом идёт, от «личных» успехов! И им вдруг кажется, что главные, везде, это они, посаженные там, а не в другом месте. Они могут делать всё, как им кажется, только от трубы, краника на ней, далеко не отходя.
  Теряется бдительность, контроль над собой, по-лакейски согнутая спина, вдруг расправляется с перегибом в обратную сторону и заставляет отыгрывать накопленное ранее унижение.  Так рождается новая, очередная «элита», сырьевой насквозь, страны. Подарил бог много природного добра! Так что ж, его гневить, не пользоваться им? Что ещё выдумывать, мудрствовать? Подарил на всех? Вряд ли, только самым достойным – это, теперь и приходится ему доказывать! А пока это докажешь, не белоручки какие-нибудь, все средства хороши! За этим делом, так перемажешься, что никакими шампунями не отмоешься. Вот так-то, то, закаляется «сталь» - формируется основа, становой хребет, нового государства – самого большого сырьевого алмаза в короне мирового сообщества.
  Банкиры, владельцы крупных компаний, «обслуга» из политиков, госслужащие высшего ранга – крупные винтики системы, все кто как следует, обогатился, без кого сейчас невозможно представить мощь великого сырьевого государства, созданы! Утряслись и законсервировались. А больше этому государству никого и не надо, дальше пошёл исключительно расходный материал. 
  Хорошие они или плохие, но раз они всплыли, на самый верх, надо с ними работать. И теперь неважно кто, откуда взялся! Появился и ладно. Теперь их надо подвести под финансовую амнистию, чтоб спалось хорошо, беззаботно, когда они «дома», в снабжающей их так щедро, стране и тогда они станут главными патриотами в ней. На словах? А это главное. Ведь даже в Книге, сказано: вначале было слово. А потом всё придёт, не так, так эдак!
  Хорошо бы и особо много денег из страны не вывозили, эти, осчасливленные. Но тут, как пойдёт – им ещё для этого, условия создать надо!
  Завистники, не получившие крошек со стола, конечно скажут: «Вот некоторым повезло, так повезло! Аж, голова кругом пошла – из недавней, серой грязи - сразу в великие князи! В величайшие. Во дворцы, на яхты с прислугой, в конюшни с конюхами – гуляй – не хочу! А ведь недавно, кто были?».
 Те, кому что-то, как-то перепало, могут возразить: «Кто они были? Мы все дружно забыли».
  А они? Сами получившие? Тем более. Полная амнезия. Жизнь с чистого листа, без прошлого. За давностью лет, всем, всё прощается. Мемуаров, книжек, как это всё делалось взаправду, писаться не будет. Не надо удивлять и шокировать людей – надо жалеть их.
  Для всех были трудные времена, теперь все вздохнули полной грудью - получили всё для удовлетворения накопившихся своих потребностей и комплексов, даже, для самых, глубоко запрятанных и до конца, не осмысленных.
  Раньше только дача была, из наворованных досок, в садово-дачном кооперативе «Красное озеро», на берегу бурого пруда-отстойника, недалеко от чадящей промзоны. Теперь многоэтажная вилла с выходом на более приличный водоём, в иных, экологически чистых, местах. Участки не шесть соток, тоже иных масштабов, с лесом и высоченным забором, полицаем и пожарным постом за госсчёт.  Постройки для прислуги, обслуги, охранников – кормиться много народу! И относительно сытно. Понятно, «барин» кормит, не общество же, хотя и за его счёт.  Но «барин» человек «государственный» и в его карман, должен руку запускать. Но это не воровство - государство, фактически же, его. Он же такую модель предложил, а общество не отказалось.  Так, об чём речь? Что говорить? И товарищам всяким помогать надо, авось они, потом, помогут. Ну, а дальше - кому, что, останется.
  Некоторым, что на подпевках, если позволят, за «хорошую» работу, минуя государство, напрямую по общественным карманам пошарить разрешат. Откуда им ещё ресурсы на достойную жизнь черпать? Не всех же к трубам пускают. Каждый сверчок – знай свой шесток. Тогда всё чинно, не совсем благородно, но солидно. Выглядит, по крайней мере. Никаких революций больше не надо! Все за стабильность и свой шесток с кормлением. Но чтобы не путать! Сидеть там, куда, кого посадили! Сам не лазь! А то получиться «не так сели». Стабильность в обществе нужна. Небольшой «застой» требуется, чтобы сквозняки не дули – «ветры перемен» всякие. Чтоб они ничего «такого» не надули. И чтобы ничего не втекало, не вытекало, хороших идей уже набрались, других не надо. Так, спокойнее. Идейно - экономическое «болотце» образовалось с лёгким дрейфом, без бурь и ряби на поверхности. Никаких дестабилизирующих факторов!
 Для этого и соседи соответствующие должны быть, такие же, солидные. Хочется и иных, породовитее или с сильно медийной физиономией – артисточку или артиста – в зависимости от природы пристрастий. Для экзотики - какого-нибудь князя, только настоящего, с бумагами. Желательно, чтобы такого, что ни у кого не было! А тут «это» - за соседним забором по даче! Неплохо имидж свой подправить за счёт такого соседа – все мы тут, мол, такие вот, благородные. 
  Князь (неважно какой, но настоящий), это совсем другое дело, это существо из иного мира, более респектабельного и приличного в глазах местных аборигенов. Совсем недавно, и века не прошло, стреляли их как диковинных куропаток, хоть в красную книгу заноси. Теперь ностальгия замучила: Где князей брать, прочий, аристократный люд? Пусть хоть бароны, какие, графья будут. Вот ведь, постреляли, а кого нет, турнули крепко - куда подальше. И где теперь таких искать? Где брать образец нужных качеств?
  Настоящий князь, это отпетый филантроп с кучей благотворительных фондов вокруг себя, кому только не помогающих. Это не местный поднахватавшийся прохвост, которого все знают, как облупленного. Как и во что его не ряди! Сначала нелегальный, потом и легальный, но воришка! Пусть в огромных, многомиллионных масштабах, но сущность та. Поработал на свою славу, которую не отмоешь, никакими пропагандистскими уловками. Вот и что делать? Приходится домики докупать там, куда такая «слава» не докатывается, не добирается. Где всё респектабельно, все, исключительно, «порядочные». Там, сам таким шныряешь. Примазаться – большое дело!
  Раньше сосед по даче секретарь обкома – мечта! А теперь князь, при нужных бумагах, настоящий, каких раньше у нас, к стенке ставили рассерженные ими, прадедушки. Приятно и полезно. С ним тоже, за князя сойдёшь (по принципу: с кем поведёшься), пока мода на них, опять не сойдёт, тогда первым его и сдай! Подход ко всем, всегда найдётся – опыт «дружить» есть, главное инициативней и на опережение. От того соседства прок получился, авось и от этого будет!
Издержки тесных контактов с людьми

 - Дурна птица, всё подпортит! Из-за неё всё! Сейчас ещё чего-нибудь ляпнет, бестолковая! Неизвестно, что, ей враги, ещё нашептали?! Она же, явно с их голоса поёт! – понизив голос, шипя, немного даже гнусавя, говорил своей жене, Ося.

  Та, довольная, наполнила ему:
 - Ну, наконец-то. Сам убедился? А можно было мне на слово поверить и не доводить ситуацию до критической.

  Зная повадки попугая, Ося умолял быстрее унести его:
  – Неси, неси, этого безмозглого идиота, а то втянет он нас в неприятную историю, не отмоешься! Да ещё, с каким-нибудь, политическим окрасом! А нам ещё с людьми работать! У, болтливый гад! Потом оправдывайся, что это не мы его подучили, не мы выдрессировали! А то ещё хуже - такие разговоры, мы постоянно ведём, а он только запоминает.

  Хозяйка собрано и хладнокровно подхватила клетку с барахтающимся попугаем, по пути прихватывая веник. Быстрой рысцой, тряся шлейфом, как экзотическим хвостом, дорогого, вечернего платья, она направилась через заднюю дверь зимнего сада, вдоль ландшафтного мини-парка по прилегающей территории, к хозяйственным постройкам. Только в конце пути, у пункта назначения, она высказала, что у неё было на душе, нелестно охарактеризовав птицу в крайне нецензурном лексиконе, понятном и хорошо знакомом попугаю.
  Занеся пернатого провокатора в сарай, Маша от души устроила ему хорошую порку, не жалея ярких перьев, конкурентов её платья. Попугаю же наоборот, было их очень жаль и он орал, как мог.

  Там, в уединении, судя по доносящимся звукам, проходила не только экзекуция, но полным ходом шёл и воспитательный процесс. Хозяйка дома, как более старшая в сложившейся иерархии, усердно охаживая уборочно-воспитательным инвентарём нерадивого попугая, сопровождала это конкретными претензиями, объясняя дурной птице её ошибки и недостатки, не продуманность её поведения на людях:
 - Ты что тварь такая, совсем рехнулась? Совсем мозгов нет? Сейчас, я тебе, их вправлю! На! Ты что несёшь? Какой он тебе Лёва? Лёва! Лёва – п…р. Вы слыхали? Ты где таких слов набрался? От кого? При всём народе, вот так и брякнуть! Вслух!

  Тут хозяйка начала бить особо больно. Она это делала расчётливо, с оттяжкой, как следователь – «колун», образца тридцать седьмого года, пытая ярого, явного, но упорно скрывающегося от справедливого возмездия, троцкиста, подрабатывающего на иностранные разведки.
  Попугай даже хотел сдать Шварца. Но как? У него ничего не получалось, т.к. веник не останавливался ни на минуту и не давал сосредоточиться на сложных словах. Бедная птица только верещала и жалобно каркала, показывая всю глубину своего раскаяния, полное осознание своего, глубокого падения.

  Но процесс воспитания и наказания был также глубок и так просто не заканчивался:
 - П…..с, не п…..с?  Сказал бы мягче, по-современному, как нам «большой брат» из Америки советует. Простенько так, на три буквы – гей. Толерантнее же звучит. Так сейчас в культурном обществе говорят. Культура важна! Мы все её носители, там собрались. А то – п…с! Что он за п…с? А то, мы не знали! Без тебя!  Раскрыла нам глаза, птица дурная! Уж какой он п…с,  гм, кто он такой - мы знаем,  не хуже тебя! А то, может и лучше! Не то, ещё, рассказать можем! Но молчим, не орём во всю глотку! Всё культурненько должно быть! Бестолочь недоразвитая, статью же вводят за оскорбление таких чиновников!

  Попугай даже немного притих, среагировав на предпоследнюю фразу.
  Но назидательная беседа не прекращалась. Справедливо карающий веник не останавливался - он методично и больно хлопал, помогая впитывать и запоминать, всё новые и новые слова, а также целые фразы, не особо сложные, но явно не книжные.

 - Про деньги, зачем разговор завёл?  Деньги причём здесь? Вот тебе-то что? Что ты, в финансовые вопросы, лезешь? Финансист хренов! Какое твоё дело? Какие деньги? Он тебе, что ли должен? Скотина пернатая, – размеренно доносилось из уст хозяйки.

  Всё досконально объяснив птице, женщина, закрыв плотно сарай, вернулась к гостям, загадочно улыбаясь и поправляя причёску.  Лечебно сняв веником остатки негативных эмоций, она приветливо светилась, излучая доброту, и прося прощение за своё отсутствие. Те отвечали ей той же улыбкой, глядя на её раскрасневшееся лицо, учащённое дыхание и чувствуя тянувшийся за ней, небольшой запах пота. Всё говорило о том, что она, всё время своего отсутствия, провела очень активно. Глаза её блестели, грудь вздымалась – запахло интригой – что это означает?
  Поймав по дороге кота – «ласкового пушистика», как она его всем отрекомендовала, Маня потащила его к гостям. Удерживая поперёк туловища, так, что хвост и задние лапы свисали вниз, почти до самой земли, а морда, не очень довольная, постоянно отворачивалась от шумно галдящей за столом компании, хозяйка вместе с ним, картинно раскланивалась в сторону гостей.

  Подойдя к встречавшему у двери, настороженному и озабоченному хозяину дома, что-то сразу зашептавшему ей на ухо, Маша заметила:
 - Нет. Что ты, что ты! И не думай! Этот не сдаст – ни разу же случаев не было! Этот молчун. Не подведёт! – показав честную морду недовольного кота и наглаживая другой рукой по приятным кисточкам, заворковала хозяйка, - Ты моя Киса.


                Страдания терпеливого кота

  Искоса поглядывая на вылезавшую из-за стола, подвыпившую компанию, кот тоскливо поглядывал обратно, на прилегающий участок, мечтая освободиться и убежать туда, в какие-нибудь густые дебри - колюче-недоступные. Но он прекрасно понимал, что делать этого нельзя. Применить силу и вырваться было бы легко. Но каковы будут последствия? Будет ли продолжаться привычная обильная кормёжка? Пусть даже нераздельная, как какой-нибудь свинье! Где будет его ночлег? В каком углу? На чём? А то могут и вообще в дом не пустить. Что тогда? На вольные хлеба, к помойке? Так её найти ещё надо! С открытым доступом! В закрытый крышкой контейнер и не залезешь. А что станет с его уютной постелью, королевских, по кошачьим меркам, размеров? Кто там будет спать вместо него? Менее достойный и более наглый? Какого окраса, каких габаритов - кому уступать своё место? Обидно, если какому-то недомерку, пародии.
  Да, сложные чувства охватывали Мейн Куна – слишком высока цена свободы, независимости и достоинства!

  «Лучше всё же попытаться сохранить свой статус» - кот никуда идти не хотел и решил терпеть всё до конца, от подвыпивших хозяйки и её гостей.
  А те, как нарочно, не всегда хорошо вытерев руки салфетками, беспардонно лапали его. Лапали, лапали. Именно так. Особенно хвост и морду, пушистые и приятные на ощупь.
  Да ещё трепали кисточки на ушах, дёргали за все конечности. А некоторые дамы, входя в необъяснимый азарт, уж слишком интенсивно позволяли себе хватать и тащить за совсем не подобающую для этого конечность – хвост.
  Обнаглевшие гости наглаживали так, что хотелось, каждому отвесить по хорошему удару лапой - предварительно выпустив когти.
  Обидно было за ухоженную шкурку, так тщательно только что вылизанную. И лишённую всех запахов (для лучшего подкрадывания к мышам, крысам, и другим, вражьим созданиям с хорошим нюхом).
  Запахов, которые теперь, нещадно воняя, щедро размазывались по блестящей шёрстке. Вся работа - коту под хвост.
  А ведь делал всё кропотливо, основательно… столько времени ушло… особенно под хвостом…

  Подвыпившие люди об этом совсем не задумывались, им было на это наплевать!    На тщательно проделанную кем-то работу. Не важно где, не важно кем. Да и зачем.
  К запахам своего нездорового людского пота, они добавляли, запахи селёдки, горелого табака, различной неестественной парфюмерии и ещё бог знает чего, создавая сильно пахнущий, недопустимый для профессионального охотника, коктейль. С точки зрения кота – ужасный коктейль сплошной вони. Такой вони, что даже повторно вылизываться не хотелось!
  Надо, а не хотелось.

  Кот к тому же стоически терпел, притворяясь равнодушным флегматиком, бушуя внутри и мысленно истязая каждого.
  Истязал он в мыслях нещадно и почти садистски. От души и с удовольствием - растягивая игру, как с пойманной и подраненной серой воровкой - мышью.
  Есть же простая и честная игра: «кошки-мышки». Где кошка,  всегда терзает мышку.
  Но где в финале, всё-таки, «отольются кошке, мышкины слёзки». Сейчас они, частично отливались коту. Но в планах зарождалось другое.

***

 - Какая добрая, нежная и приятная киска! Какая спокойная! Какая пушистая и чистенькая! Наверное, очень аккуратная? – удивлялись гости, наперебой спрашивая так ли это.

 - Очень, очень. Верно замечено, - заверял, тут же появлявшийся в разных местах, Ося, дополняя и разъясняя, почему так, - лапы, язык, самые совершенные, оттуда растут! Всё ими, всё сам, да сам.

  Но потом, слегка опомнившись, добавлял, уточняя выдуманные детали:
 - А так же регулярно посещаем самые дорогие салоны и парикмахерские. Запись на две недели вперёд! Но мы, по платиновой карте, вне очереди. С дополнительным бонусом – подравниванием усов и подрезанием когтей.
 
 - Пилингом, педикюром и маникюром, - зачем-то добавила его супруга, поглядывая на свои ногти.

  Расточая свои индивидуальные запахи, не заглушенные, как возможно, надеялись, а усиленные парфюмерными средствами, гости донимали хозяйку:
 - Что за удивительная порода! Такая домашняя и ручная. Откормленный сибирский? Какой-то новый британец? Голубые и вислоухие сейчас отходят. Появляется что-то новое? Этот, неравномерно обросший и недавно выведенный? Нано-генномодифицированный, дополнительно усовершенствованный? Кто это?

 - Мейн Кун, американец. Никаких сибирских Васек! Ничего привычно банального! Это спецзаказ самой модной, продвинутой породы с длиннющей родословной – в роду только чистые линии благородных, благороднейших кровей! От древних норвежских конунгов, переселившихся на Новый континент. От Эрика и Ёрика Рыжих! У Оси все бумаги есть. Хранятся в очень надёжном, труднодоступном месте. Так что показывать сейчас не будем. Но будьте уверенны, с ними всё в порядке – печати, подписи – всё подлинное. Поэтому наш кот очень спокойный и дружелюбный - идеальнейший котик, – лучась звёздной улыбкой, объясняла хозяйка, сильно потея, держа уже двумя руками тяжёлого, увесистого своего питомца, – всем бы рекомендовала такого завести. Особенно, у кого есть крысы, мыши и прочая ненужная, мелкая живность.

 - И деньги! – добавил хозяин, делая лукавую улыбку, надеясь, что скрыл несвежее дыхание, рекламированными повсеместно, пероральными средствами, – Денег стоит немалых. Далеко не всякому по карману такая «киса»! Но она того стоит - выведет всех крыс, мышей. И не только! Она вокруг себя, особую атмосферу создаёт, пропитанную позитивной энергетикой. А та, лечит и продлевает жизнь. У меня на это и научный документ есть, выданный международной академией экстрасенсов и ясновидящих – я туда за консультациями обращался, и они мне, недёшево, специальные исследования проводили. Выявили всё! Мы даже многого не ожидали. Например, через него, при соответствующей подготовке, к некоторым параллельным мирам можно подключаться! А он сам, свободно, может астральные тела видеть, причём в любое время суток.

 - А что привычная Академия наук на этот счёт говорит? – хорошо поставленным голосом опытного педагога, вкралась Роза Моисеевна, родная тётка, биолог.

 - Ничего, - сухо ответил племянник, - пора её реформировать, отжила она своё.

 - Да, да. Там от жизни отстали, не идут ей навстречу! – подтвердил кто-то из нужных государственных служащих, - Не тот формат, нет понимания текущего момента! И самое главное - кластеров не создают. А нам они сейчас, во как нужны! Как без них?

 - Кластеры, кластеры и ещё раз кластеры! – подключилась пожилая преподавательница общественных наук, которой на данном этапе, Академия наук, тоже ни к чему.

 - Почём же такой котяра? – трепля за щеку, недовольного кота, спросил Шварц, равнодушный к этим мелким перипетиям, вопросительно взглянув на владельца живности из облака дорогого одеколона, сигарет и чего-то острого, вонючего, особенно не понравившегося коту.

 - Пятьдесят, – важно бросил хозяин, подходя ближе, усиливая свои несколько иные, неприятные запахи и так гладя «киску» по морде, что тот прижав уши, хотел уже на него зашипеть.

 - В рублях? – с иронией уточнил Шварц, разглядывая товар детальнее, вглядываясь в подшерсток, раздвигая его в стороны и оставляя на нем свои запахи, как бы помечая не свою шкуру.

 - Баксах! – победоносно объявил, счастливый обладатель дорогого, домашнего мини-зоопарка, слегка подёргав за кисточки на ушах, освобождая кончики пальцев от выступившего пота, своих, постоянно потеющих рук.

 - Да ладно тебе! Хочешь сказать половина нового джипа за длинношерстного кота? Даже не «сфинкса», – попытался блеснуть знанием кошачьих пород, недоверчиво пробурчал Шварц, почему-то заглянув ему под хвост, сомневаясь в такой платёжеспособности родственника, будто ища там более достоверную информацию.

  Подвоха или подтверждения в том месте не было. Но всё что имелось, выглядело добротно, внушительно и вызывало доверие.

  «Раз такое дело», - подумал Шварц, обретая спокойствие, - «действительно, Ося мог безболезненно спонсировать своего шурина. Но всё равно, он - лопух. Зачем было это делать? Зачем такого «мерина» ему купил! Можно же этому самодовольному индюку, что-нибудь попроще подобрать. Из китайского автопрома. Он как раз, для таких, всё делает, как надо страется. Например, какой-нибудь солидный, для него,  внедорожник. С хромом побольше! С китайской эмблемой, блестящей, чтобы издалека ещё была видна. Пусть красуется, метит! У них, для таких, «клонов» - на все вкусы! Зачем же сразу настоящий «мерс»? Нельзя же так! Раз и все равны! Все на солидном, одинаковом разъезжают! Чем же тогда выделяться? Одни достойны - думают, рискуют, а вторым – бездельникам, так, на халяву – то тёща, то родня в складчину подгонит. Я понимаю ещё, мэр какой-нибудь был! Там другое дело. Те прозорливо, только на умных женятся! Те (их бабы) сразу фирмы создавать. Надо же мужей достойно содержать, кормить, чтоб те уже, на людей, лучше работали. А у этого жена – дура, дурой. У Оси, тоже, кстати, не умней! Так он, на неё и не валит. Ей, бизнес - талантов не приписывает. Всё сам, да сам - как курочка - по зёрнышку. А этот, индюк надутый, что из себя строит? Чего тут раздувается? Он должен знать своё место! В обществе. Оно должно быть внешне соответственно отдифференцированно и понятно всем».

 - Чистая линия, из Америки! Шварценеггер! – сиял довольный хозяин дома, нахваливая своего кота, утерев нос крутому бизнесмену и как бы образно щёлкнув по нему.

 - Ой, ёй-ёй, ничего себе! Пятьдесят тысяч долларов за кошку, пусть даже крысоловку? Это нормально? Где здравый смысл? Не многовато ли? И куда действующий президент, гарант конституции, смотрит? Он какое равноправие гарантирует? Он знает про такие цены на кошек? И ведь никто Президента об этом не спросит! Он когда последний раз в зоомагазин ходил? Или на рынок? На что деньги тратим? На кошек, импортных. Дожили. А своих куда девать? Кто, как не он, будет всем этим заниматься? Проблем что ль в обществе нет? Люди у простых-то кошек, еду воруют! Правда. Сама видела, как один бомж у рыжей кошки, что у трубы ободранного участка теплотрассы живёт, кстати, бок о бок с ней, подаренную ей колбасу, стащил! Спонсор - современный, добрый меценат, а это на его глазах было – так возмущался! Так непотребно увещевал его, да и кошка змеёй шипела, что тот и есть при них не стал! А сразу убежал куда-то, руками исцарапанными от стыда закрывшись. Самому же совестно, а колбасу у животного, тащит! Как та бедная кошка на него орала! Шипела, фыркала, всячески негодовала – как вспомню, за всё человечество обидно. Стыдно.  Как он, бессердечный, эту колбаску, от которой слюнки у них, у обоих, текли, отнимал. И ведь чем воспользовался! Тем, что он гомо сапиенс. Даже, по-науке, гомо сапиенс сапиенс! А это о чём говорит? Мозгов больше всех - колбасу легче добыть! Поэтому быстрей сообразил – цоп съестной продукт и скорей побежал. Ото всех возможных конкурентов. А там не только с кошками соревноваться надо - конкурентов на этот продукт много! Но не все так быстро соображают, хватают и бегают. Так что свободная конкуренция не всегда возможна – это я для некоторых тут теоретиков рынка говорю. Да, неприятный инцидент произошёл! Обычно для этого мозги, совестью компенсируются. А то бы человек, разумом больше всех одарённый, всех бы обожрал. А у этого, её и зачатка не было. Совсем. И спонсор тот, об том же говорил. А от чего всё так? От голода! Как физиолог вам говорю! Если бы тот человек, был сыт, стал бы совсем отнимать? Нет! Вон мой Ося, племянничек – никогда не позариться на кошачье! Сколько мимо той кошки его не води! А почему? Понятно, сыт, доволен жизнью, не голоден! А я вот, иногда, к концу месяца, облизываюсь, но кошку ту, всё равно жальче. Другая бы её палкой хрясь, отогнала, да спонсорскую колбаску – тоже хвать! А я так не могу! В мире голодных много, но не все ещё совесть потеряли – на гнусности, ради колбасы, не пойдут. Даже, ради натуральной, из чистого мяса созданной! Как та – даже запах её помню! Душистый, мясной. Да и вид такой же - настоящий, колбасный. Не все на неё права имеют – дорогая. А хотят заполучить даже кошки! Дворовые и бездомные. Нужны чувства реальности, умеренности и размеренности. Не всё для всех! А тут? Такие деньжищи распыляются и этому коту, под хвост! Шварц даже заглядывал туда, искал чего-то! Но, видно, не нашёл – недовольную физиономию делал. Разочарован и он от таких, потраченных денег! По нему видно! Наверно, социально ответственным захотел стать. И как это модно нынче, благотворительностью решил заняться. Ему тоже неэффективно потраченных денег стало жаль. Это скольких нищих накормить можно! Только колбасой попроще – с соевым, генно-модифицированным наполнением. Или хотя бы бездомных кошек! Хотя, те, могут такое и не сожрать - из мяса им давай! Одним словом, Вас богатых, иной раз и не поймёшь! За свет, за газ, за воду, за все коммунальные заплатишь и думай, как месяц дожить - зубы вставные, ещё при советской власти, сделанные, на полку положив! – ойкнула в конце стола, сытно наевшаяся, учительница биологии и английского, недопонимающая чего-то в теперешней жизни.

  Эта тётка Роза, давно вышедшая на скудную пенсию, пытавшаяся подрабатывать репетиторством в богатых домах, могла бы всё это выдать в сердцах и на английском! Но это было бы ещё непонятней для окружающих.
  Теперь, ей, как тому волку, в известной украинской сказке «Пёс и волк», наевшись буквально «до отвалу»(наелся и отвали), захотелось спеть! Спеть что-то подлинно русское, что-то от души - революционно-бунтарское. Например, про Стеньку, про Разина.

  Что тут скажешь – бытие определило сознание! В наступившей тишине, раздался звонкий старческий голос, слегка грассирующий: «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны, выплывают расписные Стенки Разина челны…».

  И это родная тётка хозяина дома! По матери! Учительница, всю жизнь, учившая чему-то других и так плохо ориентирующаяся сама в жизни, проблемах, ценностях и приоритетах!
  Чему могла такая научить детей? Пестикам, тычинкам, генетике с хромосомами? Которые никогда-то не были в почёте. Прочей несущественной ерунде?
  А для жизни? Конкретно.
  Практически, ничему.
  Терпеливо наполнять мозги всякой ненужностью, всяким хламом, с каким по нашей жизни - настоящей, реальной, с её простенькими, но преуспевающими, шустрыми и шустрящими моделями, делать нечего. Лучше всем этим и голову не забивать. Одним словом - тётка неудачница. Как такую полюбить? Тем более искренне. Никак, как ни старайся.
  Поэтому тётка была нелюбимая, непонятно, как затесавшаяся в круг официально приглашённых, умных, солидных и обеспеченных людей. Как пробралась? Неизвестно. Не было её в числе приглашённых.
  А за столом, как-то оказалась! Значит не всё потеряно - в плане выживаемости.

***

 – Дорогая дератизация, получается! Кошки не должны так дорого стоить. Сказали бы мне, я бы вам таких красивеньких котят принесла! Бесплатно. Та, рыжая кошка, постоянно котится - у неё всякие масти бывают, даже трёхшёрстные.  Чёрно-рыжо-белый, например. Чудо, а не котёнок! Как сейчас помню, такой умница, такой артист, увидел бы Куклачев – с собой бы унёс! Сразу бы забрал! Хвать и под полу! Оно и видно – звезда! И тут, рядом с мусорным баком, пропадает! Или вы считаете, что «звёзд» на помойках не бывает? С них, никто их, не достаёт? Не подбирает? Напрасно, я факты могу привести. Помню одного, от бабки её ещё, красивенький такой, с беленькими ушками и сереньким хвостиком. Он потом крысоловом ещё оказался, высокопрофессиональным. Как бы сейчас сказали – эффективным менеджером по крысам, контролю за их оборотом, численностью. Котик такой оборотистый был - на соседней, овощной базе и прилегающем рынке, всех их вывел. Тотально. А в самом деле, что их контролировать? Переловить, передушить - дело сделано – никто лишний самостоятельно не бегает. Конечно, со стороны алчные и пытливые глазки поглядывают, нос принюхивается и не один, но знают на данной подведомственной данному коту, территории, их деятельность запрещена! Она просто не пройдёт – ужасная смерть от его когтей и зубов настигнет в самое ближайшее время, только черту переступи. А жить-то хочется. И уж если умирать, то как-то спокойно, тихо, безболезненно и не так кроваво. А этот живодёр, шкуру ещё с живого сдирает! Писк, визг, страшный стоит – кровь стынет, в жилах или ещё где – все знают – страшный котяра работает, профессионал. Видит он перед собой – морда, с двумя передними большими резцами – всё, значит грызун, цель определена, подлежишь уничтожению. Прикидывайся белкой, кроликом, другим грызуном-переростком, пищи, не пищи – он и ухом не ведёт! Острейшие зубы, когти в ход пускает. Ни договориться с ним, ни взятку с откатом сунуть - ни натурой, ни условными денежными знаками. Он так и действовал, в отличие от предыдущих, зажравшихся котов. Денег сэкономил уйму! Местная наёмная администрация (это раньше ей, при тех, старых котах, списаниями выгодно было заниматься) заскучала, насупилась и стала недобро поглядывать - кот даже ёжился от таких взглядов. Но на самом высоком уровне - уровне владельцев рынка, его оценили. Там на удивление соображающие оказались - хоть и по-блату, почти на халяву приватизировавшие. А раз приватизировали, надо и доходным делать! Делай доходным, если портится также - те же крысы с мышами остались! И тут такой кот! Просто находка, выход из тупикового состояния! Состояния, где и приватизация бессильной оказалась - пустой, если бы не кот-спаситель! Его даже в штат зачислили, с продуктовым, сначала небольшим, окладом – чтобы сразу не отяжелел. Чтобы легче было работать - крыс ловить. А то глянешь на некоторых представителей органов и подумаешь: будет ли такой шевелится? Пробежится ли за преступником, подтянется ли, когда преследовать его будет? Как в фильмах показывают - наших и зарубежных. Чтобы в форме держать - что в прямом, что в переносном смысле, надо не перекармливать! Перекормил - всё, потерял работника! Другим тот кот тоже дорогу перешёл - со санэпидемстанцией, или как её теперь по-другому называют, как надо обкорнав, договора на травлю крыс и мышей перестали заключать. Те на него озлились, пытались отравить - подсылали специально обученных киллеров–дезинфекторов с приманкой. Это в середине девяностых происходило, сами знаете, сколько убийств везде было. Другие органы знали об этом - им сигнализировали добрые люди. И не раз, по привычке. Подробно всё описывали - всё как есть! Сама даже дважды в этом участвовала - подруга моя, на тот момент, очки свой потеряла. Но те "органы", как тогда было у них заведено, бездействовали! И не вмешивались, интересуясь только своей зарплатой и «подработками». "И что мы за такие деньги..." Да вы хоть за какие... Вам что важно? Деньги или работа? Если деньги, то в бизнесмены надо идти, ещё Горбачёв путь туда указал! А тут люди должны работать по призванию, по состоянию души! Как в фильмах о народной милиции. Те, кто любит порядок и желает беззаветно служить народу. А не барышу и деньгам! Или перед начальством выслуживаться - показухой заниматься! С этими каши не сваришь!Хорошо хоть кот не дурак оказался, не поддался наёмным убийцам! Раскусил их! Ещё издалека – по твёрдой походке и конкретному, рыскающему взгляду - не по прилавку, а под ним. То, что ему подбрасывали – есть не стал! Отволок конкурентам – трём старым облезлым котам, что с советских времён там жили. Кое-что, несговорчивым псам. И кое-что вредному дворнику, что, чем попало, в него швырялся, симпатизируя тем котам и псам, что друг с другом снюхались. Покушение на него, себе во благо превратил! Умник, каких в разведке мало! Пытались и ветслужбу подключить! В бешенстве обвинили! Других, опасных инфекциях. Статьи у них серьёзные! Попахивают высшей мерой! И тут он от них укрылся - во время их акции, когда они с сетями и петлями свирепствовали, у родственников, на отдалённой помойке, гостил. Та и отсиделся. Тем, потом, у себя на базе, банкет закатил – шикарный. С балыками, сёмгой. Икра какая-то была – то ли чёрная, то ли красная - учёными изобретённая. Самая новомодная, антисклеротическая. Но жрать её почему-то не все стали? Может не доработки там какие? А я бы попробовала! Я за науку! Даже валерьянку, где-то достал, целую упаковку! Рекой она текла, три дня гуляли! С песнями. Орали до хрипоты. Там и на четвёртый было пошло, но директор сам, лично, его попросил прекратить. Откуда-то отчество его узнал, по отчеству его... А, то народу, тоже захотелось подключиться. Особенно грузчикам с продавцами. Чтобы вместе, всем их дружным, трудовым коллективом - ядром тружеников - как одна тут говорит, какие создают прибавочную стоимость, влиться в этот праздник. Но и та часть, которая их обсчитывает - бухгалтерия, была б не прочь весело время провести! Цифры эти на калькуляторе и компьютере, счёты-обсчёты каждый день, порядком поднадоели и они тоже песни какие-то замурлыкали. Сидя на своих стульях с массажными подкладками, меховыми и разными там поджопниками, заёрзали – встряхнутся, размяться бы не помешало. А то и на столах бы поплясать! Подавить, попрать их ногами. Надоели эти столы эксплуататорские! Бумаги в сторону - отчёт, баланс - дебет с кредетом сошёлся! Разница небольшая - отнесём её куда-нибудь! И весело пошло, поехало - эх, юбки подняли, ноги позадирали - кордебалет! Мулен руж местного разлива. А если ещё во весь голос запоют? Ужас, что могло бы получится! Если так, то всё в разнос пойдёт! Какой бизнес будет!? Но кот ответственно к назревающей проблеме подошёл - обещал дисциплину не расшатывать. И проводить всё, в узком кругу. Тихо и кулуарно. Но регулярно и не в ущерб делу. А сколько у него там кошек побывало! Перебывали все! Если не половина города, то с двух районов, точно. Иные месяцами жили, не выгонишь! Пошла Мурка! Абигель с Агнессой, ну-ка! Жасмин, Снежана, давайте-ка отсюда, пора и честь знать... Какая там честь - метлой их гонишь, а они опять возвращаются! Хозяева их уже знали к кому идти. У директора все пороги оббили. Кто по-круче, не один приезжал - охрана местная затихала, а тот ногой в дверь, директора за гудки: «Ты чё су… такая делаешь? Тащи мою кошку, живо! Беги сам! Третий раз она у тебя тут зависает! Моя медалистка с твоим драным котом! Ты ему там объясни куда он ввязывается! Кто он и где должен сидеть! А то сесть будет не на что - оторвут это место - так ему и объясни. Я для кого медали собирал? Ну, шустрей неси мою красотку! Набледо.... она тут уже, сейчас к доктору поедем, проверяться. Ошивается она здесь, в твоём гадюшнике, а ты мне не звонишь?
  Приходилось и самому бегать. Но большей частью, сам посылал.

  Старушка скоренько отдышалась, как после пробежки, посмотрела на внимательные лица и уверенно, правдиво, да назидательно продолжила:
 - Сама слышала. Когда с жалобой на просроченную селёдку – я её по глазкам определяю и гнилой лук, что умело, подсовывают, в его контору, заходила. Я даже из-за этого чаще заходить стала. Ну, чтобы послушать - интересно же. Директор рынка к коту с претензиями, но вежливо - знал, если что, крысы его сожрут и разорят. Да и кот всегда навстречу ему шёл, понимал, с какими трудностями тот сталкивается.

  Утерев уголки рта, видя полную заинтересованность в её информации, она поспокойней добавила:
 - А сейчас постарел, с гулянками остепенился. Кошку себе привёл - молодую, пушистую ангорку – все коты завидуют. Ванессой зовут. Облагораживает она его, придаёт энергии и наполняет смыслом жизни. А он её бережёт! Никого к ней не подпускает – двух псов за бараньи потроха нанял и весь март вокруг неё вертится. И шипит с ней, если что не так, точно змей. Змей Горыныч! Весь так и пышит, так и пристраивается. Аж пар идёт! Я это сама по весне видела! Вот как живёт, аспид! Котят своих только в хорошие руки, по хорошим домам пристраивает! Спрос на них, аж с записью! Не всякий в список этот и попадёт! Главы администраций, прокуроры, представители разных серьёзных ведомств, бизнесмены(понятно - не все). Одного, говорят, даже, не то в Кремль, не то в Белый дом берут – ихних крыс гонять! Одолели. Наглеть и там стали: на важные бумаги покушаются! Уголки у них отгрызают. А то и целые листы уволакивают - причём самые главные - будто читать умеют. Готовят один проект, получается другой! Из-за этого. Одни листы появляются, потом исчезают - другие потом довкладывать приходится. А там что было - всего и не упомнишь! Не люди же их утаскивают! Для чего? В туалет? Там и более подходящая бумага есть. Понятно, крысы действуют - мышам такое не по плечу! Маловаты. Такие вот там крысы! На них хороший кот нужен! Помните, как первый Президент сказал: «Кот из дома, мыши в пляс». Провидческий был, пророчески сказал. Мудрость она не сразу понятна бывает, на неё надо с отдаления смотреть. Так что не зря его именем библиотеку назвали! А не ликеро-водочный завод.

  Слова эти кто-то припомнил, кто-то нет. Но принял на веру, допуская, что мог он такое сказать. Мог.

  А докладчица продолжала байку о коте, который «сделал себя сам» – как большой брат за океаном, утверждать любит (Хотя непонятно, чем он, сам себя делает?):
  - А родом он откуда? С помойки! Самой настоящей. И рядом, проходящей, теплотрассы – по соседству, с человечьим, сильно бородатым бомжём, на свет появился. Тот хотел его даже в соседней луже утопить! Чтоб не объедал этот мир и не был бы в нём несчастлив. Но не получилось – кот увернулся и сбежал. После того, урок для себя усвоил – не доверяй ближнему своему! Особенно, если он тебя, зачем-то погладить хочет. Потом ещё парочку, потом ещё. И всё впрок, всё в прок, пошло - если руки к тебе тянутся, то это не к добру, в конечном счёте. Способный оказался к учёбе, поэтому и карьеру себе сделал. Вот он, какой успешный дератизатор оказался!
 
  Тётка Роза последнее слово произнесла зря, она это увидела по заинтересованным слушателям, которым было понравилась, её правдивая история. Если бы не это непонятное слово! Оно омрачило, пробежало тенью их по лицам и вызвало отторжение.  Особенно после, услышанной ранее, несвойственной и неприятно переваренной проблемы, покрытия коммунальных расходов и якобы голодного доживания текущего месяца, подброшенной в порядочное общество, почти «побирушкой», почти с помойки.

 - Чего, чего? – настороженно уточняли обеспеченные, более умные, но менее образованные и понятливые родственники, - Что за слово такое и что за проблемы? Работать надо лучше, а не ртом щёлкать! И всё будет! И у помойки не окажешься, и ратизация, мимо не пройдёт, и всё такое! Дорогая она или нет, только от тебя зависит, как деньги делаешь и как, с кем, договариваешься! А то будем теперь весь свет обвинять и словами заумными кидаться! Артистка, ещё та!

 - Тётку Розу, лучше не приглашать - вечно что-то ляпнет. И всегда, непотребное!  Никак без этого. Где она этому набирается? Раньше, антисоветчину несла, Солженицына начитавшись! Которого, слава богу, тут угомонили. А то начал, опять писать крамольное: «Как нам обустроить Россию». Такого, говорят, там понаписал! Чуть международный скандал не устроил! Персоной "нон грата" стал! В некотором сопредельном государстве. Дружественном, кстати. Спрашивается: зачем? Как там, теперь, ему посвящённые литературные праздники проводить? Он думал об этом? Так же, как тётка Роза? Ну, раздали и ладно! Не обеднеем! И ничего лично в кармане у себя не прибавим. Сейчас же, уже другой строй! Ничего расшатывать не надо! Всё надо шатать вовремя и к месту! На это сигнал должен быть! Сверху. А то вот, такая, опять начитается и пойдёт всю заразу распространять. На здоровый организм. Ум-то у нашей Розы слабый! В её голове всё шатко! Сейчас вот, капитализм ей плох! Теперь куда качнуло? Обратно? На неё не угодишь! Живи ты, при том, что есть и не мути! Ты её спроси: А чего тебе тогда надо? Феодальных отношений? Крепостных? Ещё каких-то, во мраке веков потонувших? Чтоб кнутом и палкой тебя били? Пороли, как унтер-офицерскую вдову? Всё вразрез, всё против ветра! Лишь бы не по течению! Спроси у любого мужика, если струю против ветра пустить, куда она летит? С виду, вроде интеллигентна женщина, в очках! А ведёт себя, как прошман…, мечется туда-сюда, – заметила супруга своему мужу, задумавшись, с кем бы её  позаковыристее ещё сравнить.

  И тут вспомнила, как в предпоследний раз, Роза Моисеевна гостям Интернационал затянула.
  Не преминув напомнить это супругу, подражая, как могла, голосу той певицы:

 - А как тебе это:

                Держава — гнёт, закон лишь маска,
                Налоги душат невтерпёж.
                Никто богатым не указка,
                И прав у бедных не найдёшь.
                Довольно государства, право,...

 - Тихо-тихо, ты права! В следующий раз…, – небезосновательно забеспокоился супруг, понимая под какие статьи попадают - сплошное разжигание! А там ещё каких-нибудь подтянуть можно.
  И он громко зашептал:
 - Тётка Роза же дура! Набитая! Уже давно. Сейчас петь такое? Уже всё стало хорошо! Кто такое в наше время затягивает? Но ей-то можно, с неё что взять? Ты-то...

  Ося захотел было даже куда-нибудь на время смыться, но был задвинут мощным корпусом подвыпившей Маргариты, добиравшейся до симпатичного кота – «ласкового пушистика».
  Пахнув или даже накрыв всех лавиной дорогих запахов, надёжно скрывавших не очень приятные, природные, она, положа руки на плечи хозяину дома и Шварцу, легко подтащив их и собрав в одну кучу, громко объявила:

 - Мой Лёва двух таких заказал. Уже заказал. Совсем скоро подъедут!

  Все шарахнулись от несчастных кандидатов на вылет. Наступившая опять, внезапная пауза, перерастала в неловкую тишину, уже не нарушаемую никем.

  Спохватившаяся фигуристая и благоухающая Маргарита, поняв, что слишком круто взяла, разрядила обстановку, снисходительно добавив:

 - Кота и кошку.
 
  Шумный выдох облегчения, оживил опять столпившихся вокруг такого полезного и дорогого животного, пахнущих по-разному, людей. Они зажужжали, как шмели и осы у банки пчелиного мёда, наперебой что-то объясняя и растолковывая друг другу, сливаясь в равномерный гул, пока опять не взяла слово главный специалист по мехам, Маргарита. Как мановением дирижёрской палочки, замолкает оркестр, так и толпа, завидя опытные действия авторитетной женщины, умолкла и,  затаив дыхание, стала наблюдать за каждым её мельчайшим движением.

  Сняв с плеча бледного Шварца, увешенную увесистыми перстнями, цепочками и браслетами, руку, Маргарита решила проверить мех и пушистость кота на ощупь, как она это делает обычно при покупке шуб, манто. И демократично-доходчиво разъяснить собравшемуся народу, качество продукта.
  Проведя по спине животного в разных направлениях, ущипнув слегка, потянула за подшёрсток, удовлетворенно причмокнув, перешла к хвосту, прочно, по-хозяйски вцепившись в него увешенной перстнями, пятернёй.
  Не думая о коте, как о живом владельце своего хвоста, Маргарита, слегка подёргала за него, будто пытаясь понять прочность его прикрепления к хозяину. Движения, были точь-в-точь, как в далёком детстве, проведённом в питерской коммуналке при посещении общего туалета с традиционным смывом «дёрни за верёвочку», бочка старой конструкции.

 - Енот, натуральный енот, высшего качества, – крутя хвостом дальше, объясняла всем, сведущая в мехах, женщина, аристократка по натуре, проливая бальзам на душу хозяина, – он стоит таких денег. Ося, ты не прогадал! Откуда у тебя вкус к таким вещам?

  Взявшись и второй рукой за хвост, чтобы получше, против шерсти распушить его и натурально объяснить публике нюансы качественной пушнины, вдруг оступилась она на своих высоченных каблуках и рухнула вниз, увлекая за пятую конечность сверхтерпеливого Шварценеггера.
  Уцепившись за жабо и рюшки роскошного платья хозяйки, кот не соглашался на падение вниз, несмотря, на неприятные, болезненные ощущения в удерживаемом цепкими руками, хвосте. Маргарита, повалясь на хорошо начищенный, солидный дубовый паркет, видно по привычке, не выпускать ничего из рук, всё равно продолжала упорно удерживать пятую конечность бедного животного, частично вися на ней.
  От этого, у хозяйки дома, воротник платья от модного, местного, московского «кутюрье» начал отрываться. Послышался треск и к тому же засигналило бедное животное, которое первым поняло, чем может закончиться дело.

  Кот орал, громко и жутко, сигнализируя о крайней степени опасности, но ситуация не менялась.
  Предательски затрещали уже все швы испытуемого на прочность платья, обещая грандиозное зрелище – оригинальный стриптиз от хозяйки дома, которая упорно стояла на ногах и тянула в обратную сторону, не желая падать, ни на кота, ни на Маргариту, не жалея сшитого, местного шедевра.
  Кто-то из трёх должен был уступить. Но две солидные дамы проявляли завидное упорство и стойкость защитников одной, легендарной крепости.
  Сознательность и добрую волю пришлось проявлять коту. Когда до расползания платья оставалось последнее, небольшое усилие, он, чуя это, на мгновение убрал когти, чтобы спасти платье, а главное - честь и достоинство хозяйки.
  Уже в падении, многотерпеливый котик, полоснул своими острыми коготками, цепкие руки упорной жены высокопоставленного, государственного чиновника - для быстрейшего их разжатия и последующего освобождения своего, персонального и дорогого ему, хвоста.
  Наконец-то алчные ручки разжались, отпуская чужую собственность. И пятая, охваченная болью, конечность, приобрела долгожданную свободу.

  «У мартышки такой цепкости нет! А эта огромная гамадрилена, ещё б чуть-чуть и хвоста лишила», - взбрыкнув, возрадовался кот за удачный исход тяжбы.

  Тяжбы со счастливым концом, который слегка побаливая, оставался всё же в целом и невредимом, рабочем состоянии.
  Оказавшись полностью на свободе, Шварценеггер не поспешил сразу воспользоваться ею. Он, поджав уши, молниеносно удовлетворил свои самые низменные потребности и желания, накопившиеся внутри. Жутко шипя, он прыгнул на склонившегося к Маргарите, хозяина, пробежал по нему когтями, вырывая всё под собой. И оставляя глубокие, кровавые следы, сиганул на Шварца.
  Метко попав на нужное место, терзая его с большим удовольствием когтистыми лапами, он смачно, но без аппетита, быстро куснул в ухо. А затем, так глубоко запустил клыки в плечо алюминиевого магната, что тот стал издавать невиданные, уму ранее непостижимые, звуки. От которых даже лопнул пара тонкостенных стаканов, наполненных запрещённой как-то, минеральной водой. И перегарела пара лампочек накаливания, явно намекая на необходимый переход на более прочную, энергосберегающую продукцию.

  Истошный, нечеловеческий крик, пройдя мощной, звуковой волной, огласил зимний сад, дом с прилегающим участком и соседние коттеджи. А затем и весь посёлок, спугнув уставших за день и вечно недовольных ворон.
  Они слетели со старых, развесистых деревьев местного кладбища и полетели красиво, плавно, дружно – можно было писать картину маслом: «Грачи полетели». Что вороны, что грачи с галками, с такого расстояния невидно - туча галдящих пернатых! Они почти одновременно поднялась в воздух и, оглашая окрестности, недовольным граем, сбились в одну громадную стаю и величественно полетели вдаль.
  Последние замешкавшиеся, совсем не выспавшиеся, в малом числе, надсадно - оппозиционно прокаркав в ответ, отделившись, подались на время в тихую соседнюю деревню, от греха подальше.
  У остальных оставшихся в досягаемости звука, живых существ,  стыла кровь в жилах.
  Но у кого-то забурлил и адреналин. Появилось желание активно подвигаться. Все они получали или отдавали хорошую порцию жизненной энергии, переживая необычайное приключение. Которое не получишь ни на каком сафари, ни за какие деньги. Вечер удался, скучать никому не пришлось.


                Призрак прошлого

 - Дождалась, наконец-то.  Это он! Это определённо он! Он, Тарзан. Я слышу его! Тарзан в аду! Что же там, так, с тобой, мой милый, делают эти садисты? Ты, там, весь в адском пламени, в кипящем котле? Сера? Расплавленная сера! Я даже почувствовала этот запах! И какого-то её соединения, по-моему, сероводорода? Неужели он это заслужил, дитя Природы? Невинное, как она сама! Просто орал, бегал и прыгал. Тогда, что говорить про других? Про таких, как вы! Но это точно его крик! Он там! Зовёт о помощи! Оттуда! Бедняга, так может кричать только он, – стала носиться вокруг оцепеневших людей, пожилая женщина, уже ранее привлекавшая к себе внимание, своей неадекватностью.

  Роза, с трудом перешагнув через округлую часть, племянника Оси, наклонилась к Шварцу и стала всматриваться в его лицо, пытаясь отыскать в нём милые, знакомые черты несчастного дикаря. Но, увы, тип лица оставался тем же, совсем не тарзаньим, по крайней мере, не сложившимся его стереотипом. Где высокий лоб античного философа? Гармоничные черты, плавные и сбалансированные переходы линий? Волевой подбородок и эти незабываемые, светлые глаза?

  Ничего этого, не разглядев, несколько раздосадовано, она, наконец, всем объявила:
 - Через этого человека, он подаёт о себе знать. Хочет поведать о своих муках, муках одинокой, неприкаянной души. Всем будет там несладко, даже тем, кто заблуждается на свой счёт. Ужас пред неизведанным будет переполнять ваши сердца до последней секунды, пока оно не остановиться. А дальше? Дальше, ещё страшней, ещё ужаснее. Что и кто нас там поджидает? С чем? Вот он и пытается нам это сообщить. Как страшно! Что может, хоть частично, тебя утешить?  О моя неразделённая любовь.

  Переходя из одного шока в дугой, люди, гости этого дома, не переставали удивляться всё новым открытиям, которые очень скрытно таились вокруг них и теперь вылезли и проявляются во всей красе. Чудовищные страсти и откровения тихо дремали и теперь проснулись. Бурным потоком понеслись они, водоворотом увлекая всех подвернувшихся рядом.

  - В своей жизни, я любила одного мужчину! Только одного, только его! И сейчас он пришёл за мной! Сюда! Дорогой, не рано ли? Готовы ли мы к такому ответственному шагу? - Роза засуетилась, забегала вокруг остолбеневших людей, как бы пытаясь до каждого донести свои многолетние переживания.

 - Как ты отыскал меня? Как ты узнал, что я здесь? В этом обществе! Среди всех этих алчных и глуповатых людей. Но ты меня нашёл! Здесь, среди них. Это ли не судьба? - громко заявила, обнажая свои сокровенные мысли вслух, бывшая учительница биологии, Роза Моисеевна, вспоминая послевоенные фильмы о Тарзане с участием Джона Вестмюллера, - Бедный Джонни, ты так же меня любишь? Ах, бедный Джонни, я так ждала встречи с тобой! И дождалась. Но я не думала, что это так будет! Внезапно. Что вот так это случиться! Бурно, опять с этими криками! Я хотела бы как-то поспокойнее.  Чтобы это было не вдруг. Но мне всё равно, пусть будет так, как есть - я твоя навек! Идём!

  Бедная, бедная Роза, она всю жизнь любила этого человека. Но не как артиста, кумира, идола, а как назначенного ей судьбой, будущего супруга! И если уж не на этом свете, то уж точно, на том.
  Теперь, на склоне лет, Роза Моисеевна, зачастившая в храм, восстановленный по соседству какими-то быстро и много хапнувшими субъектами, постоянно молилась за него. Молилась за усопшего, но продолжавшего жить в ней, в её памяти и сознании, молодым, полным сил и нерастраченной энергии, карабкающимся по деревьям и летающим на лианах быстрей и лучше своей подружки, Читы! К которой, кстати, Роза не испытывала никаких симпатий. И даже продолжала, ревновать.

  Ещё маленькой девочкой, увидев не дублированные (переводить там было почти нечего) фильмы с участием Тарзана, она влюбилась в него по уши. Но не она одна. Её подружка – Наташка, тоже. А это было уже опасно - Наташка была покрасивее, побойчее и своего не упускала. Тогда Роза решила срочно действовать - быстро выучить английский, быстрей Наташки! И узнать всё о животных! Научится с ними общаться, оттренеровать навыки, отточить мастерство на коте Мурзике и собаке Шарике. А затем, подготовленной, присоединиться к своему возлюбленному - заняв по праву, рядом с ним, подобающее место. А перед этим, хорошей увесистой палкой, прогнать, наконец-то, обезьянку Читу. У, противная, косолапая гадина! И ходить-то по-нормальному не может! А лезет, лезет к Тарзану. А он что? Не видит? Тарзан и Чита - не пара! Они не пара! А Наташка? Да они б были пара. Да ещё какая! Но не звучит! Совсем. Ну что это: Тарзан и Наташка? Наташка-какаш... Услышит - врежет! А Тарзан и Роза? Это уже совсем другое дело! Это звучит. И очень даже романтично.

  Всё так и произошло - по плану, выработанному ещё в далёком детстве, она стала учителем биологии с английским языком. Учила его углублённо, старательно - он стал ей, почти как родной.
  Только увидеть живого американца – Тарзана – не успела.

  Не удавалось это по ряду объективных причин. А тем временем, пока они неспешно разрешались, престарелый, забытый и никому ненужный актёр, тихо умер(Роза, когда узнала это, долго возмущалась: Не могли заслуженного артиста Америки дать! Персональной пенсии пожалели! Ордена! За заслуги. Тарзан какой вклад в культуру внёс: сколько людей в разных странах на деревья полезли, на "тарзанке" качаться! Слабак туда не залезет - ни сил, ни духу не хватит! Вот как он физкультуру пропагандировал!). От невнимания и неумолимого времени, Тарзан медленно угас, растратив былую красоту и силу. Он умер в полном забвении - плакала только Роза и может быть ещё кто-то, кто-то такой же.

  Время - самая мощная сила: нагибает, крушит всё, никто не устоит перед ним.
  Мощная, полная энергии, стоящая как кол, свеча растаяла и превратилась в аморфную, растёкшуюся массу. В памяти если что-то и осталось от того Тарзана, то это - его крик.  Сильный, пронзительный, тоскливый, как рык быка с бойни, как рев царственного льва выгнанного из своего прайда. Толковать который можно по-разному, находя в нём, всё, что угодно.

  В молодости, отличный спортсмен, пловец, олимпийский чемпион Джон Вейстмюллер, случайно, благодаря своей внешности, попал в кино. Орал там так, что до него и после него, никому не удавалось. И только неказистый на вид, бизнесмен Шварц, сейчас, благодаря долго и нещадно терзаемому людьми, коту, превзошёл его. Как говориться, «сколь не прячь, не закапывай талант», хоть и не ожидаешь в чём - он себя, всё равно проявит! В самом неожиданном, а иногда и неподходящем, месте.

***

  Бросив свою жертву за ненадобностью, Мейн Кун шмыгнул в открытую дверь, на улицу и поспешил инстинктивно к густым кустам, на ходу, уже спокойно обдумывая ситуацию: «По-хорошему, загрызть бы гада надо! За все его проделки и «поджигательство». Дело это недолгое, шея совсем рядом была.  Конечно, хребет я б ему не сумел перегрызть, но пульсирующую артерию в два счёта. Сдох бы в секунды. А толку что? Другим пример? На врядли! Природу их не переделаешь. Они на такие выходки запрограммированы. Какой-то злодей в них это заложил, в обмен на их шкуры? Меха своего лишились и теперь злобствуют, завидуют чужому - пытаясь отнять его и на себя напялить. Отсюда всё идёт! Зависть! Чёрная. Поначалу на мех.  Потом и другим вещам завидовать стали, натягивая и залазя в них для большей привлекательности. Солидными чувствовать себя хотят, не такими, какие они есть на самом деле. Что ни говори, а меха много чего добавляют! Без них смотреть не на что, тьфу! Убогость одна. А в шубе и других, приданных атрибутах, важная персона - Человек! С большой буквы. Даже поговорку себе придумали – «встречают по одёжке…», дальше, конечно слукавили, ум – понятие относительное, непосредственно трудно определяемое. Для кого-то ты умный. А для кого-то – дурак, дураком. А вот, по косвенным симптомам – легко! И все сразу согласятся. У тебя что есть? То-то. Значит ты – такой-то. По одёжке, рассмотренным получше, часам и провожают! Так как знают, дурак, таким не обзаведётся. Не на что ему! Таковой, с деньгами, вообще, не бывает. А вот если бы тот, кто их создал, этих людей, оставил бы им мех свой, натуральный, чтоб на чужой не зарились – совсем другие существа б были! Поумнели бы все! И денег не надо, чтобы показывать это! Стимул к зависти пропал бы - не напялишь же на себя, поверх шубы, ещё одну! Ну не бывает такого в природе! Даже самый извращенный человек этого не сделает - в двух шубах сразу ходить! Одну поверх другой, надевать? Умом окончательно тронешься, а так не сделаешь. Вот как просто природную гармонию в мир вернуть – верни меха - сделай мохнатого человека! Только кто-то там, наверху не хочет, не надеется на естественные атрибуты. И напрасно - по шкуре видно было бы многое. Например, какое место, кому, занимать. Кто «знать», а кто, так себе. А то гривы нет, шкурка плюгавая - а он, в цари лезет? На шкуре можно было бы всё отразить и расписать свыше, кто он, на что помазан. Эх, некому там, наверху, подсказать, всю правду в глаза высказать. Один попытался свет нести, так его сразу низвергли, на самый низ. Несущий свет, да сам в потёмках оказался. Кто-то там попробовал украденным огнём познания с людьми поделиться, так его к скале, цепями! Приковали так, что ни рукой, ни ногой, хищных птиц не отогнать. А тех, сразу, на такой пир откомандировали – клюй печень! Потом ещё, что понравиться. И недалеко отсюда, где-то на Кавказе. До сих пор там никак не успокоятся. Ну, дальше - ещё примеров пропасть. Сегодня премьер, завтра враг народа! Мне этого всего не надо! Задача стоит уже: что делать? Конкретно, не в общем. Что дальше? Сидеть здесь, пока сам не сдохнешь или сматываться отсюда в неизвестность? Мир посмотреть: какие кошки, где. Здесь как бы всё устраивает: привычный, сытный стол, постель в корзинке – тёплая. Крыша не протекает.
  Прочная, надёжная крыша – большое дело! Лишь бы она не поехала - это, пожалуй, главное в ней! Если, конечно, съедет, то беда - можно сразу сматываться в четыре лапы. А пока, всё хорошо, знай только других котов отгоняй, поменьше калибром. Крупных таких, как я, что-то совсем нет. Один Васька, пушистый, сибирский, с соседнего участка - издалека по-приятельски хвостом помашет и смывается. Да и то он мелковат, в сравнении со мной. Если что, одной лапой разберусь. Да и не лезет он ко мне, у самого, видно, всего в достатке. Где бы только кошку покрупней к весне найти? Желательно попушистее, сибирской породы, такую, как Ваське, в специальной клетке, иногда приносят. Мои-то два кругляша, Ося с Маней и не ведают, что нормальному коту, по весне, надо! Да и в течении всего года пусть бы была! Желательно б несколько! Разных - с разным норовом, по настроению. Чтоб не скучно с ними было. Надо бы их, Маню и Осю(простенькие клички себе придумали, не то что - Шварценеггер) как-то просветить на этот счёт. И всё, жизнь здесь, удалась! И никуда ходить не надо!».


                Попугай: один на один с собой

  Попугай сидел в полумраке подсобного помещения, упорно не осознавая своих ошибок: «Ну что? За что? Высекли, как дрянного кота, которого почему-то не бьют, а надо бы. За всё! И ещё, для профилактики.  Благороднейшую же, исключительно талантливую птицу, олицетворение всех умственных способностей, лупят этим позорным, примитивным, уборочным инвентарём. Почём зря! Это унизительно, когда интеллигентнейшую, тонкую натуру – веником. Ни за что, ни про что! Кто там, в этих людишках, разберётся? Кто у них, кто? Где на них написано, это? Сами на себя что-то городят для мимикрии, что как правило, не соответствует действительности. Охотничий обман сплошной, засада. Не поймёшь, пока в них не вляпаешься. На вид вроде серьёзный, успешный человек, плохому не должен научить, а, поди ж ты – пройдоха пройдохой оказался. Подучил падлец, подвёл под раздачу. Что за интерес ему, так, меня подставлять? Извращенную логику, трудно понять. Почему он так, ко мне, относится? Что я ему сделал? Ничего! А, с другой стороны, что я такого сказал? Ну, ласково имя произнёс, ну тонко намекнул на некую нетрадиционность половой ориентации, высказал предположение, попросил деньги вернуть несправедливо обделённому. Понятно, у людей деньги – самое слабое место. Ну, что ж, за это, сразу бить! Может совсем убить? Опровергайте, дискутируйте! А зачем руки распускать? Что за аргументы! Напрягать мозги не хотят? Или их нет? Вид один. Гомо. Назовут же! Сами себя так назвали! И обижаются потом! Не так, не совсем научным синонимом обозвали! А что в корень, в суть смотрел – неважно, главное приличия соблюсти! Человек разумный он по ихнему - гомо сапиенс. А где разум? Где косвенные его подтверждения - разумные решения? Одни деньги на уме! Они для него важней всего - может они эквивалент ума? Полный его заменитель? Или даже лучше? За них этот гомо каждый день борется! Трудится не покладая рук – своих верхних конечностей. За них готов петь, плясать, что угодно делать. На всё пойдёт, только нужное количество предложи. Будет такое из себя строить, такую важность на себя напустит – подумаешь, Бог на землю спустился! Или, по крайней мере, его первый зам. А кто он на самом деле? Что он, в индивидуальном порядке, может сделать? Ради эксперимента, посади любого  из этих», - кивая в сторону застолья, убеждённо рассуждал попугай, – «на необитаемый остров – с голоду сдохнет! Сразу, по истечении нескольких дней, как запасы жиров своих израсходует. Пустые попытки и потуги его, только быстрей к этом подведут. Ни пищу добыть, ни одного предмета, повседневно его окружающего, воспроизвести сам, не сможет. И сказки о Робинзоне Крузо не помогут. Люди, те, что что-то могли, давно вымерли! Или в джунглях, где-то прячутся, или в тайге, в незначительном количестве. В подавляющей массе, человек – недоразвит! Памяти никакой нет! Протестируем любого – подряд, несколько слов, незнакомых, иностранных запомнить не сможет. А мнит себя непонятно кем. Венец природы?! Пиз..ц природе! – вот это, точно, так вроде Ося говорит.  Он с ним и наступит. Скоро конец всему настанет, с ним придёт. Ведь по всей земле, никчёмный такой, для неё, по крайней мере, в таком количестве, расплодился! И губит её. Он, да крыса, его спутница – вынужденный их альянс, тиранит и терроризирует всех. Они губят всё - вместе захватывают территории и творят там свой произвол. Ничего против них не помогает!  Всех притесняют. Всех вытеснили. Кто на него не работает – вымирай! И главный среди них разрушитель Храма Природы – гомо. Он первопроходец и открыватель! Нормальную среду обитания, тут же уничтожит: леса повырубит, луга перекопает, хлеще дикой свиньи. Настроит там уродливых смердящих построек-загрязнителей и радуется этому. Воду, отходами, химией загадит - ни попить, ни искупаться! А ведь в ней, ещё жить кто-то должен. Не существо, а антибиотик (противник живых организмов) какой-то! Из животных, только со своей крысой справиться не может. Та ему достойный отпор даёт. Вот и живут бок о бок, не разлей вода, с тех пор, когда их «цивилизация» появилась. Памятник им надо отлить – два непрошенных приватизатора Земли – человек и крыса. К ним остаётся один, главный вопрос – их кто-то на это уполномочивал?».

  Истошный крик заставил вздрогнуть и прервать цепочку философских, обвинительных умозаключений попугая к основному существу Земли и его меньшей попутчице. Душераздирающий по своей сути, он заставил и так вяло функционирующие внутренности, замереть и похолодеть, снизив температуру до критической отметки. Внутренний холод заполонил печёнку, селезёнку и прочее их окружение, мыслителя – затворника, не трогая только его кишечник, который, наоборот заработал чрезвычайно активно, выдавая обычную свою продукцию более обильно, с хорошим звучанием, почти музыкальным, выдавая своего хозяина не только различными тонами, но и далеко распространяющимися запахами.

 «Кто это? Кто может так орать? Что за существо? Кто-то появился из инфернального мира? Уже идёт, несёт всем возмездие? Или нет? Или кому-то конкретно, кому было обещано за грехи его? Вот это справедливо! Бедный гомо, жуткое чудовище направляется к тебе, судя по крику! Такого не спародируешь, несмотря, на всеобъемлющий талант. Сейчас он придёт, установит тут свой порядок – «отольются кошке, мышкины слёзки»! А может все демоны вырвались из ада? Пошли в народ, как обещано – сейчас будут с ним общаться. То-то будет! Наконец-то, обещанный конец  начинается. Какой конец? Конец света, конечно! Хорошо, что я здесь! Под горячую руку, может и попугаям достаться! Но мне повезло! Может быть, тут и не найдут? Возможно, здесь и искать не будут? Так, стоит будка для инвентаря! Что здесь порядочным существам делать? Народ тут держать не будут! Но я же, в конце концов, и не народ, даже вид другой, с перьями! Не подпадаю. Так, иногда их пародирую, а вовсе им не родня. Но примут ли это во внимание? Учтут?», - подумал попугай, пытаясь унять сердцебиение, то выстреливавшее пулеметными очередями, то замирая до полного угасания, – «Доведут! Точно доведут до инфаркта. Но я-то тут причём? Не лезу я в ваши дела. Так, иногда делаю, что вы просите, что вам нравится. И всё!».


                Званый вечер закончился

  После отъезда машин скорой медицинской помощи, начали разъезжаться и гости. Четверо пострадавших были отправлены в медицинские учреждения разного профиля. Троих, истерзанных физически: хозяина кота - Осю, его самых высокопоставленных гостей - Маргариту и Шварца, с рваными ранами отвезли в больницу скорой медицинской помощи. Оттуда, кого-то в другие медучреждения, в соответствии с рангом и статусом, для обработки мест ранений и наложения швов, разной степени сложности, кому поровней, почаще, кому, как обычно, в зависимости от денег и настроения. Четвёртую, пострадавшую сильнее всех – психически, в бреду об инфернальном мире, мучающемся Тарзане, голосах и прочей ерунде, повезли в дурдом.

***

  Вскоре всё стихло. Проводив гостей, хозяйка, глубоко вздохнув, тоскливо поглядела на дорогой, моющий пылесос и взялась за уборку традиционным способом, привычными ей, средствами.
  Оттирая кровь пострадавших, вспоминая разъярённого кота, она резонно подумала: «Меня-то он пожалел, не цапнул, да ещё помог уйти от позора прилюдного обнажения! Спас, ценой таких жертв, не глядя на лица и чины, не думая о себе. Кто из теперешних людей способен на такое? Какое благородство! Виконты и герцоги в подмётки не годятся! Какие там бароны и графья, тьфу! Вот история, достойная пера Дюма, и старшего, и младшего! И если есть, ещё какие и их тоже. Да что там, Дюма, самого Виктора Гюго! Эх, Витя, Витя, затмит твой «Собор богоматери»! У нас страсти, покруче, чем в Париже! Что там твой звонарь, против моего кота!?».
 
  Выглянув на улицу, хозяйка позвала ласковым, восторженным голоском:
 - Кис-кис.  Киса, где ты? Киска мой, где же ты? Я жду! Я тебе так признательна, иди-ка ко мне - сейчас мы продолжим наш суаре.

  На зов из кустов тотчас вылез огромный котяра и лёгкой рысью поспешил к своей, светившейся любовью, хозяйке. Успев уже тщательно умыться и уничтожив на себе все следы преступлений, кот сиял глазами, поражая чистотой помыслов и вымытой шкурки.

 - Рыцарь мой верный, самый надёжный друг! Ты как Тристан, как Ланселот! Мой Айвенго! Умница! Спас хозяйку, жертвуя собой, своей репутацией. Ты мой герой! Ты мой… – без устали ворковала хозяйка, забрасывая эпитетами, целуя, чуть ли не в нос и гладя по огромной морде и прогнутой спине, своеобразно подмурлыкивающего ей, кошачьего монстра.

***

  Заканчивая с уборкой, женщина, фанатичная поклонница чистоты, вспомнила про платье, в котором её наводила. Вечернее, дорогое платье, сшитое для раутов с серьёзными людьми, расходилось по швам, интригующе обнажая различные части соблазнительно упитанного тела.

 - Бра-ко-дел. Не выучившийся портной. В «Кутюрье» лезет! А сам шить толком не умеет. Что за нитки? Материя крепкая, а нитки и швы - дрянь! Прохвост, ему бы дешёвые спецовки для гастарбайтеров шить! В армии, только самый низший состав обшивать! – распалялась женщина в адрес известного модельера, невысокого росточка, с простой и неблагозвучной фамилией.

  Маша задумалась над ней: Почему ему, такая, досталась? Кем его предки были? Портными ли? Портными по порткам! Самым простым, мужичьим. Но если серьёзным модельером хочет быть – такая работа не годится.

 – Имя себе бы сменил! С такой-то фамилией ходить и не такое нашьёшь! – вдруг пришла ей гениальная мысль, и она сделала для себя открытие, как улучшить изделия, этого дорогого «шабашника», - На какое-нибудь итальянское. У этих итальянцев даже простое слово, почти ругательное, может совсем в противоположное обратиться. Взять хотя  бы непривлекательное слово «Балда» - работника так, у одного попа, звали, Пушкин о котором писал. Самого, того работодателя, поприличней звали. Как-то на два слова – какой-то там лоб. По-древнерусски – наверно означало – умный, высокий. И наш литературный классик, специально этим подчёркивал – вот мол, один дурак, балда, поэтому всю грязную и тяжёлую работу делает. А этот, крепкий и рачительный хозяин, с умным и высоким лбом, им умело управляет. Да к тому же, о духовной составляющей беспокоится. Как где-то на заборе, в дворовой рекламе, крупными буквами было написано: «Каждому, да своё». Как в пушкинские времена говаривали: по Микишке и шапка.

  Маша пыталась вспомнить, что там рекламировали. Какой фасон головных уборов? Но не вспомнила.
 «И это неважно» – подумала она – «раз Микишкой назвали – носи такую».
 
 - А вот если в это вульгарное, ещё с Пушкинских времён, слово «Балда», внести заморский колорит, в частности, итальянский, то зазвучит совсем по-другому. Так, в итальянской обработке, очень даже романтично зазвучит: «Балдинини». Как? А с таким уже жить можно. Креативно творить, креативиться, креативничать всячески - гламурство само пойдёт, польётся. И продавать - звучно, легко. Этот поменял бы свою! По-другому бы заработал. Воодушевляло б, это его, настоящего Мастера! И обязывало к качеству. А ведь всё просто - креативно-творчески подходить надо! Наикреативнейшим образом! Тогда, всё, что ни нашьёт, все его тряпки, носить, можно будет. Не опасаясь, что по шву разойдутся.  А ещё надо возродит ОТК, что на всех предприятиях были. Тётка Глаша, моя, покойная,  спилась, как с той её любимой работы сократили, в таком ОТК, на обувной фабрике работала - каждый ботинок проверяла. Со всех сторон, тщательно! И ботинки очень крепкие были! Изделия, кстати, всегда, на разрыв тестировать надо! Я на одном иностранном лейбле видела – джинсы! Их в разные стороны, лошадьми тащат – а они не рвутся! Лошади, кстати, крепкие, упитанные, но и джинсы не маленькие. Тянут их те, тянут, кнутами их хлыщут, а штанам – хоть бы что! Вот и платья его так надо через ОТК проверять. Жизнь показывает - с ними всякое бывает. Платье на женщине - вещь опасная. Особенно если оно красивое и на соответствующую особу, надето. Могут всякие маньяки напасть и попытаться его сорвать! Вот тут качество антиманьячной направленности и «крепкость», нужны! Выдержит платье – хороша тебе реклама, ты её, себе, как та джинсовая фирма, на бренд повесь. У той лошади, в разные стороны, изделие тянут, а у тебя маньяки! Тоже упитанные, по два с каждой стороны. И неизвестно, у кого эффектней и запоминающейся получится. Промоутера у тебя нет хорошего, портнишка. Мне бы достойное предложение сделал, я б тебя в люди вывела! Ах, ты вышел уже? А дальше? На самый высокий, международный уровень, - мечтала Маня позёвывая.

***

  Без настроения повозившись ещё какое-то время, хозяйка подумала: «Хватит! Хватит на сегодня! И вообще, пора брать прислугу! На дворе двадцать первый век, а я с тряпкой и шваброй вожусь. Ужас! Ужас и стыд. Финансы позволяют, далеко не бедствуем, даже в кризисы - пусть муж, специалиста нанимает! Грамотную, с техническим образованием, знаниями сложной бытовой и уборочной техники - техничку. Желательно с дипломом инженера или даже с учёной степенью - для престижа. Вон у соседа – кандидат наук трудится, по водяным фильтрам. Чудноватый правда. Но слегка - очки с такими диоптриями, носом почти в упор тыкается. Что он в них видит? Диссертацию, нанял его хозяин, себе писать, а потом, оставил при себе, на хозяйстве. Раз сантехник хороший – занимайся своим делом! Делай то, к чему душа лежит! Тот даже институт свой бросил, радуясь такой зарплате. И правильно. Не надо на учёных экономить – пусть получают достойно.
  Её было понесло на реформы высшей школы и далее, в науку. Но Маня и сама поняла, что мыслит уже высоко, по-государственному и надо быть скромнее - она здесь, а не там. Поэтому, она, хотя и нехотя, но себя-то немного притормозила. А потом и вовсе оставила это дело другим - кому это положено и кто этим, на данный момент занят.
  Воздев свои, наполненные желанием чего-то духовного, очи, наверх, Маня заметила скромного паучка за своей работой. Он что-то ткал своими лапками - плёл почти невидимую сеть, для ловли скромной добычи себе на пропитание.

 - Подлец! Ты что там делаешь? – закричала она ему, приступая к поиску предмета физического воздействия на него.

  Понимая что на таких, просто так, словами не воздействуешь - надо их выметать!

  Под руку, как назло ничего не попадалось действовал самый распространённый в обществе закон - закон Подлости. Такой негласный, но широко распространённый. Вдруг пропал куда-то везде сущий веник! Мозоливший всем постоянно глаза. А без него нечем стало этого гада прогнать.

  Пришлось гнать чем было - словами, надеясь на их действенность и привлечение через них, сторонних - высших сил:
 - А ну, пошёл, вражина. Я кому сказала! Вон пошёл! Ушей что ли у тебя нет? Хватит там лапами своими...  Куда ты лезешь в частную собственность?

  Паук был глух. И это Маня поняла по его реакции – он не обращал на неё никакого внимания, находясь в непосредственной недосягаемости. Прихлопнуть его было нельзя – нечем! И он не обращал на неё никакого внимания.

 - Что ж ты там, скотина такая, делаешь? – взвопила Маня, страшным голосом в надежде быть всё же услышанной.

  Но паучок сосредоточенно разматывал откуда-то доставаемую нитку и плёл её, плёл... Надо сказать достаточно ровно и хорошо.
  Откуда только он её доставал? Прямо фокусник какой-то!

 - Так же нельзя! Нельзя так делать! Проваливай отсюда! Иди в сад, лезь на дерево! Куда-нибудь повыше. И делай там, что хочешь! Хоть с... – возмущалась Маша, нисколько не восторгаясь такой «работой».

  Она наоборот, сняла тапок и запустила в него.
  Но не очень метко. Тапок просвистел рядом, задев только паутину, которая надорвалась и лоскутом повисла, похоронив долгий кропотливый труд.
  Натянуть её опять, в виде безупречной радиальной сети, уже не было никакой возможности. Надо начинать всё сначала – плести и плести с нуля.

  Только сейчас паучок посмотрел всеми многочисленными глазами на беснующегося внизу огромного монстра! Монстра с недобрыми по отношению к нему намерениями и побежал быстро-быстро в укромное место.

  Хорошо, что он сразу набрал приличную скорость, ибо в движущийся объект труднее попасть. И правильно делал, что засеменил, что было сил, всеми лапками, умудряясь ещё и подпрыгивать. Если бы не это, от него бы осталось мокрое место - грязное пятно на белом фоне. А то он жив и затаился. Пусть голодный и уставший, пусть потерял свои браконьерские сети – ещё наплетёт, но этот раунд остался за ним - он выжил! А грозный второй тапок, повинуясь притяжению Земли, шлёпнулся на пол, увлекая за собой что-то из хрустальной посуды. Хотя рюмочно-фужерные изделия посыпались и в небольшом количестве, послышался звон битой посуды, как на хорошей, большой свадьбе.

  «Бой стекла к счастью» – констатировала Маша, но это её, не радовало нисколько; так как трупа существа, на которое она охотилась, видно не было.
  Нигде он, несчастный, не валялся.

  Из чего Маша сделала вывод:
 - Ушёл гад.

  Зато ей попался на глаза её веник, сиротливо лежащий без любимой хозяйки. Она его тут же подняла, боясь опять потерять: вдруг он ей опять потребуется для срочного дела.

  Немного подумав, что делать дальше, она поставила себя на достойное место и вслух высказалась:
 - А я что? Уборщица, прачка, кухарка? Надоело мне всё постоянно убирать. Пора б и мне насладиться благами цивилизации, идти в ногу со временем. Для чего существует прогрессивная человеческая мысль? Как облегчить труд. Когда-то человеку предсказали, что он должен в поте лица трудиться. Но сколько можно? Сейчас для этого все предпосылки есть! Механизация и автоматизация в ход пошла. И мы пойдём за ней! А из примитивных орудий себе вот, только веник оставлю, как воспитательное орудие. Он будет показывать – кто в доме хозяин».

***

  Поднявшись на второй этаж,  намереваясь прилечь отдохнуть, Маша спохватилась, вспомня о раненном супруге: «Нужно ж узнать, как он там?».
  Проискав минут пятнадцать мобильный телефон, да так и не найдя его, она решила звонить по городскому.
  Набирая номер (на цифры память была отличная),  озабоченная дама, всё время, думала о «мобилке»: «Куда он мог подеваться? Закатился, завалился? Куда?   Может, кто из гостей, второпях прихватил? Бизнесмены хреновы! Да и не только они, все могут! Кроме училки чокнутой, тётки Розы, та дура, дурой. А Шварц и так не упустит - специально слямзит. У него постоянно, то ли шутки такие, то ли рефлексы хватательные, природные. Не дают ему покоя? Прямо клептоман какой-то! Но в этот раз он физически не мог - доктора его, израненного, без сознания потащили. Как гладиатора с кровавой арены, истёрзанного в клочья свирепым и благородным львом. Моим львом!».

  На том конце взяли трубку, послышался ослабленный, страдальческий голос супруга, настойчиво задававший ворох вопросов:
 - Маша, наконец-то! Мне плохо. Очень плохо. Почему трубку не брала? Опять звук убавила, чтоб не мешал он тебе? Почему мобильник у тебя отключен? Ты что там делаешь? Чем занималась?

 - Пока тут убиралась, телефон спёрли! Или  впопыхах кто прихватил? По домашнему тебе звоню, – высказала причину отсутствия связи, жена и тут же, тоже забросала заботливыми вопросами, - Как ты там? Много крови потерял? Насколько всё серьёзно? Как тебя лечат?

 - Шварценеггер, паразит, всего исполосовал. С мясом всё вырывал, изверг. Болит страшно всё, что может болеть! Местное обезболивающее не помогает. Надо хорошего купить! Каких-нибудь лекарств подороже. Тут хорошего ничего не держат. Не врачи здесь, а какие-то гастарбайтеры! По рожам видно - не пойми откуда прибыли. Наверно, на родине у них, медицина в зачаточном состоянии. И ожидать от них чего-то путного, нечего. Ни такта, ни благообразия. И ждут чего-то, поглядывая на меня. Так что звони нашему Моисею Абрамовичу! Что посоветует, то и привези мне! – как с того света, говорил супруг, голосом полного сожаления и скорби. Голосом человека всё ещё подвергающегося периодическим пыткам.

 - Сделаю, сделаю! – убеждала жена, интересуясь дальнейшим, - Чего ещё-то? Тебя там, в больнице, надолго оставляют? Может, поесть чего привезти?

 - Ничего не хочу! Болит всё! Пару дней тут полежу, понаблюдаюсь. Пусть хоть этими  врачами. Не дай бог, осложнения какие будут. Сколько швов наложили! Неровно, неаккуратно! Как бы за границу ни пришлось ехать - для их выравнивания. Да и общую реабилитацию провести там же. Ты знаешь какие раны? Раны жутко глубокие! Пусть пообрабатывают их в условиях стационара, иначе, я думаю, могут быть серьёзные осложнения! – просчитав всё, но перестраховываясь, планировал муж.
 
  Маша живо начала себе это представлять.

  После небольшой паузы, немного подумав, Ося добавил:
  - Фруктов всё же привези, нарезки немного, икры. И пивка захвати, побольше. Тёмного, хорошего, а не того, что в прошлый раз ты в супермаркете, под распродажу набрала!

 - Ну хорошо, жди, привезу! Всё по списку, я тут себе пометила, успела. Если что заменю, то на более качественное! – заверяя, успокаивала жена, видя по аппетиту, что дела не так уж плохи, как представляются, тут же возвращаясь к мысли о необходимости прислуги.

  "Вон хозяин ликеро-водочного завода, бывший бандит, хотя их, бывших, как и чекистов не бывает, набожный сейчас стал! Рассказывает, как надо жить! Перестроился полностью! Очень добропорядочный теперь. И не одну служанку держит! Целый коллектив прислуги - хороший, работоспособный. Фактически целый двор - дворовые девки, мужики. Непьющие. И все верующие! Все его дворовые им довольны, полностью - фактически одна семья! Только вот с одним промахнулся - недавнее прошлое из него выползло! Как змея чёрная! Змеина с красным брюшком оказался и душком. Пожилой один старичок, что в саду окопался - садовником: деревья опиливал, удобрения вносил - иногда своим, оригинальным способом; вдруг от какой-то ретроградной амнезии очухался! Профсоюз дворовых работников решил создать! Захотелось ему! И потребовать прав по КЗОТу, «белой» зарплаты - рекламы насмотрелся про придурошную бабу и терпеливого начальника! Той зарплаты - не в конверте, которую она от того начальника требовала. В конец обнаглев, заявляя, что и пенсию ей, он тоже в конверте будет носить! Тоже так: со всеми отчислениями и больничным листом! Потому как скрытых болезней много - можно и поболеть! А так же санаторную путёвку в Крым. Будто не знает, где он сейчас! В какую-то здравницу там! В какую, он по-молодости ездил. Вот такие непомерные желания! Откуда он их взял? Что нафантазировал! Но его быстро угомонили и выгнали - хватит мутить народ! Подбивать его на что-то непотребное, отвлекать от созидательного труда и мешать нормальной работе. Он-то, сам балбес!" - после таких мыслей у Маши разыгрался аппетит и она направилась навестить холодильник.

 Пообщавшись с ним - что-то ему пробурчав и полазив внутри его, выбрав из его нутра нечто привлекательное для себя, жуя отправилась к самому большому телевизору. Действительно, зачем смотреть в маленький, если есть огромный, во всю стену! На нём, всё как-то даже по-другому воспринимается! Но что-то сейчас не воспринималось.
  И отправилась спать - дожёвывая и додумывая:
 "Рекламы насмотрелись! Какая же она вредная! Может ей быть! Та же, например, где одна дура пришла к хозяину предприятия и тоже, «белой» потребовала. "Крыша" у некоторых, слабых на голову, сразу поедет. Как у того дедка-садовника! Тоже ведь заявил: кто, говорит, мне пенсию в конверте носить будет? Вы? Представляете какая дура? Как деда того подвела! Дед-то тот неграмотный, повёлся! Тут услышал ещё про «среднюю»! Про московские доплаты! Почему так? Потом подумал: наверное за вредность проживания в большом городе – газы там вредные, стрессы и всё прочее! Но и он всем этим уже надышался и всё испытал. И тоже прибавки захотел!  Современной, накопительной её части. Забыл, кто он есть! И давай всех мутить. Вот вам, жертва рекламы! Прямого вреда от неё. Но люди-то, остальные, всё понимают и поэтому дворня, дворовые его, поддерживать не стали. Хотя он что-то там шумел - вроде бы "справедливое", призывал сплачиваться. И даже выйти с транспарантами! Лозунгов написать и приурочить к первому мая или дню независимости. Запасся, на всякий случай, камнями, потому как могут быть репрессии - в старых фильмах про революцию в России, он такое видел. Это говорит: "оружие пролетариата"! На него разрешения не надо! Булыжник, он наш, пролетарский ответ буржуазии и прочим эксплуататорам! И их приспешникам. Им неслучайно опять мостовые стали мостить! Пролетарии из других стран неслучайно не особо стараются! Чтобы легко можно было сковырнуть его и им воспользоваться. Мы должны быть все вместе, солидарны! И "наших" не бросать! Нигде! Держа камень на всякий случай за пазухой! Как завещал нам великий... Том такой-то, страница такая-то - не сказал. Тогда, наверное, он сам и выдумал! Неужели он, кого из мавзолея не убирают, так прям, в своих работах и писал? А если писал? Вот так начитаешься! А ещё говорят: читайте хоть чего-нибудь! Один вот начитался! И какой неугомонный стал! Сегодня мол, он страдает, а завтра любой из вас на его месте окажется. Нет, не окажется! Каждому своё. Да мало ли, что завтра будет! Может сам барин с сумой или по этапу пойдёт. А может старые дружки, что припомнят. А может новым надоест. На всё воля сверху. Так что нечего на завтра загадывать. И поэтому, все довольны и в униформе по поместью ходят - обязанности свои выполняют. Барин же велел, в своём доме, себя «Ваша Светлость» или «Сиятельство» называть. Тут уж на выбор, пожалуйста! Должны же элементы демократии вводиться! Не сразу, постепенно, последовательно – шаг за шагом. Шаг вперёд и два назад - как в школе бальных танцев. Школе бальных танцев для начинающих, этого, как его... этого тёзки мудрейшего философа на троне... Но не важно! Потом ещё так и ещё. Вот мы и окажемся там, где нам положено.    А тот молодцом! Вовремя же он где-то титул графа прикупил! И сразу им соответственно стал. Причём настоящим, с древом! С гербом на щите и регалиями. Щит красный, кругом всё в золоте! Корона сверху, и всё прочее, и прочее. С родословной, не хуже его собаки! Из Англии выписанной, из самой йоркширской её части - самой знатной. Прабабка той, где-то в палатах, крыс от трона самого Ричарда Львиное Сердце гоняла! Он её даже за это наградил! Орденом подвески... или подвязки... нет, всё-таки подвески! Что это за подвязка? Вязалась она только с самыми-самыми! А бывший владелец купленного герба, где-то рядом, в тоже время, находился. И какое-то ночное судно подавал. Это судно тоже вроде на гербе отражено. Капитан ночного судна! Очень неплохо, романтично и интригует. А мы чем хуже? Герб мы лучше себе закажем! Я даже знаю у кого. Так нарисует, что тот, его - просто фантиком, этикеткой для бутылки покажется! Мы никого не грабили, не обворовывали - честные! И не спаиваем в отличие от него. Из конфискованного, непонятно какого спирта, ничего не гнали. С налогами, вроде всё в порядке - платим, заполняем ежегодно. Поэтому бизнес у мужа, по-благороднее будет! Всё-таки строительство - квартиры продаёт. А не гадость какую-то. Чем мы, не графья? Нужно у «нового русского аристократа» узнать, где он этого «графа» себе купил? И за сколько? Пусть муж разузнает! Да и самим надо приобрести! Только не графа, а маркиза. Звучит лучше! Как у Мопассана или того же - Дюма: Маркиза де... А то графиня? Как-то не очень.... И муж её - графин! Нет, никуда не годится! Да и рифмуется с «гусыня». Графиня-гусыня... А может быть баронесса? Барон и баронесса де... фон... Хотя нет, сначала нужно узнать, кто выше и благороднее! Того и брать» - всё дожевав, мечтательно и практично мыслила хозяйка, взвешивая все «за» и «против», укладываясь на кровать уже почти благородной дамой.

  Пытаясь разобраться в путаной, иерархической лестнице этих самых, сложноустроенных аристократов, «маркиза», прилёгши, задремала. И подремав, погрузилась в глубокий сон. Охватываемая прекрасными сновидениями, где она в сногсшибательном платье от лучшего Кутюрье Франции, уже в Шато де… уж и не выговоришь как, закружилась в необычных танцах – мазурках, вальсах. И даже, на грани приличия названных – менуэтах.
  Упоённо вальсируя эти "меньуеты"(Назовут же мазурики свои пляски!) на пышных балах с соответствующими кавалерами, в соответствующем обмундировании - тоже в нижней части на грани приличия, она погружалась в недополученные сказки европейских сказочников: Гофмана, Перро, Андерсона. Бальные кавалеры были высокими, статными красавцами - в основном были похожи на Бред Пита, ДиКаприо. Некоторые же были замечены в сходстве с первыми лицами государства.

  Веселье в прекрасном, увитом плющём и диким виноградом, роскошном замке только начиналось. Лёгкий бриз врывался сквозь распахнутые высокие ставни внутрь, обдувая нежной прохладой разгорячённые лица собравшихся исключительно для беззаботного веселья. И дама с горделивой осанкой, своей пышной фигуры, в самом лучшем платье, в пуху и перьях от диковинной живности, такой редкой, что ни во всякой красной книге и найдёшь, приковывала взгляды всех. Она, несмотря на особенности своей фигуры, легко скользила по гладко отшлифованному паркету, почти зеркальному - из редчайшей породы высокогорного дуба. Эта грация, вся усыпанная крупными бриллиантами, со сливу или даже с абрикос, наверно, настоящими, воспаряла над всеми, притягивая взгляды буквально всех.
  Попивая очень забористое, игристое шампанское, разных сортов, названных в честь весёлых вдов и монахов, настраивавших всех своими напитками на игривый лад, с ароматной, сочной клубникой, заедая дымившимися ещё, шашлыками из нежнейших агнецов(не из какой-то там свиньи или курицы), со свежими помидорами и зеленью, окуная всё это в самый, лучше всех отрекламированный кетчуп, разносимый на подносах ловкими лакеями с хорошо знакомыми лицами Шварца и его троюродного брата, Абрамовича, Маня была наперебой ангажирована красавчиками-кавалерами. Которые роились вокруг неё, как мухи! Мухи вокруг самого интересного для них объекта. Какого? Мёда, разумеется! Не липкой же ленты. Она даже помечала себе их очерёдность – танцевать ей предстоит всю ночь! Как говориться - до первых петухов. Может до вторых... А там и до третьих. Когда они все тут кончатся?

  Среди лакеев, своим мастерством и проворством, особенно выделялся, как ни странно не Шварц, а скромный Абрамович. Он так ловко шнырял под звуки вальсов Штрауса, Шуберта и ещё чьих-то всё тех же менуэтов, между важными людьми, что оказывался в нужный момент, в нужном месте. А это очень важно! Оказаться в нужное время в нужном месте! Это и есть ключ к успеху! Вот он, тут как тут - чтобы долить в бокал вина, поднести ароматный, свежий шашлык со струящимся дымком! Предварительно, как следует вымазав его в кетчупе. Можно даже плюнуть на него, как на червя - на рыбалке! Если конечно, никто не видит! Так, на счастье. Чтобы рыбацкое счастье не уплыло. Ах, как это хорошо! Так хорошо, что хотелось его отблагодарить тут же. И чем-то весомым, достойным. Так, чтобы наидостейнейше оценить его талант.

  А Шварца, наоборот, хотелось побыстрей рассчитать и выгнать. Нечего делать заносчивую морду! Как у аристократа на балу! Ты кто? Ну и будь попроще! Особенно, когда таким ответственным делом занят!

  Вокруг всё просто искрилось праздником. Как Вам наш суаре? «Бон суар», многозначительно и загадочно шептали все при встрече в парных провальсовках на этом феерическом балу. И нежно нашёптывая друг другу почти в самое ухо – приятного вам... Дальше шло что-то неприличное, но его было почти неслышно. "Ах, этот вечер, лукавый маг..."

  Этот «Суаре», естественно перерастал в нечто более тёмное. Но море света от звёзд - искусственных и природных, не давало уж поглотить мраком задорно веселившихся. Тьма отступала и оставалась снаружи. Так как внутри сияли звёзды!
 
  Самая крупная звезда, по крайней мере в поперечнике, затмила всех! Все глазели только на неё.

  Не танцующие дамы, все сплошные аристократки со стажем, сидящие вдоль стен на резных венских стульях с вензелями, креслах в стиле ампир и диванах–канапе, музейных, возможно даже из Лувра, шептались, достаточно громко:

 - Глядите-ка, какая статная Дама!
 - Ах, как она смотрится! С какой грацией!
 - Глядите, как она держит подбородок!
 - Какова! Порода чувствуется!
 - И скажу я Вам, чувствуется из далека! Чья кровь в ней? Каролинги или Меровинги? Кто-то из них!
 - Может быть Капетинги? Что-то от них просматривается.
 - Наверняка, и те, и те! И ещё кто-то, типа... Платан...
 - ...генетов?
 - Да, от них!
 - От Плантагенетов, точно.
 - И, понятно, почему!
 - Поэтому лучше всех и вальсирует.

 - Неудивительно, что кавалеры за ней, хвостом вьются.
 - У неё, из них, он самый длинный! Барон, Вы хоть туда не лезьте! Без Вас там...

 - Гляньте-ка, вон ещё! Ещё один пристраивается! С торчащим хвостом. Или что там у него? Шпага?
 - Шпага? Какую длинную-то нацепил! Куда ты… Там уж вон сколько!

 - А какая королевская поступь, грация, движения! Ну, ей ли быть простой маркизой!
 - Герцогиня, не меньше! Надо её ещё выше, выше двигать!

 - На самый верх?
 - Именно. Там кое-кого подвинуть и её туда.
 - Да она и сама туда влезет! Посмотрите на её уверенность и решительность!

 - И откуда только такая появилась?
 - Похожа и на Валуа, и на Тюдоров! Примерно поровну.
 - Нет,больше на Бурбон! Бурбон, вылитый Бурбон!
 - Перебрала ты его! Вот тебе везде он и кажется! Стюарты! Стюарты во всём!

 - Да что Вы! Гляньте в профиль - Габсбурги, не меньше.
 - Кровь. Кровь не скроешь - королевская. А откуда неважно!
 - Да, она будет давать о себе знать! Хоть откуда появись! Кровь, есть кровь!
 - Уж, не царская ли она в ней течёт? От византийских императоров? А то и римских! Ну, видно же, благороднейшая из благородных.

 - И платье ей под стать - богаче всех!
 - И брильянты крупнее. Крупней яиц! Я, по крайней мере, таких не видела - у моих крестьян, куры так не несутся. Если только гуси.

 - А перо, перо-то какое! Вот то, что в вуали торчит!
 - Не иначе от птицы – самой заморской – казуар! Зверь, а не птица! Убьёт любого, кто на перья её покуситься! Это тебе не из гуся выдернуть! Или из того же павлина.
 - Откуда же оно у неё, то перо?
 - А Вы разве не знаете? Ей его Миклохо-Маклай прислал. Непонятно, правда, за что.
 - За что? Что же тут непонятного? По ней разве невидно?

 - Да понятно всё - за красоту! Во всём. И должна вам заметить, что то перо лучше всех павлиньих в разы.

  Кто-то, явно из зависти, конечно, пытался подпортить её реноме, "подмочить":
 - Да это сорная птица! Клуша кустарная! В лесной подстилке копается. Роется постоянно в ней, что-то ищет там - мелочь всякую и всякую дрянь. Родня нашей курицы–пеструшки! Только далёкая и дикая. На неё, такие же дикие маори охотятся! Не знают, как их приучить. Едят их, если поймают, одевают в них своих майорок. А оставшимися перьями торгуют! На сувениры заезжим туристам.

 - Всё не так! Не майорок своих в них одевали, а сами в них рядятся! Шапки, юбки и всё такое прочее – мода у их мужчин такая есть! Раньше они их ловили, ели. Но теперь – нельзя! В Красную книгу занесена. Теперь всё! Прикрыта лавочка. Старые только где-то на чердаках откапывают и ими пользуются. Это совсем уж давно, местное население, на них что-то нужное для себя выманивало – зеркальце, бусы стеклянные. Сейчас им выделяемого пособия хватает! У нас, простым людям, пенсию куда меньше платят, - брякнула знакомым голосом, явно не графиня и не баронесса, непонятно как опять и здесь затесавшаяся - тётка Роза.

  Роскошная и величавая маркиза тотчас бросила в её сторону негодующий взгляд: Как смеет она? Так недостойно себя вести! Не надо нам такого просветительства! К добру оно не приводит. Тут надо о возвышенном говорить!

  Но явно единственная тут не из благородных, Роза Моисеевна просвещала графинь дальше:
 - Это же наша Маняша. Она за моим племянником, Осей, замужем. Ничего особенного, обычная женщина - видно, что крестьянских корней. Да и Ося мой, тоже, далеко не маркиз! Мы совсем из другого сословия - по нам же видно. Я вам сейчас всё расскажу… Дед мой, а Осин прадед был...

 - И тут она затесалась! Здесь же все благородные дамы. Какого х… она… Как она опять тут появилась? Как возникла? Фрондёрка! Революцию, как в Париже, зажечь хочешь? Коммуны захотелось? Коммунальная твоя душа! Ну, теперь, тебе это так не прокатит – на эшафот её! Тащите! Тащите её! Можно прямо за волосы. Живее! По дороге можно немного поколотить. Мешок ей на голову и туда! Чтоб людям отдыхать не мешала! – воскликнула маркиза и приказала двум стоявшим у дверей в униформе, выловить и изолировать вездесущую Розу.

  И уже было схватили её, поволокли под одобрительные крики…
  Но проснулась.

  Жалея, что упустила кульминационный момент, Маша зарылась в подушки и огромным усилием заставила себя заснуть, пытаясь попасть в тот же самый сон.

  На удивление ей это удалось. Аристократичный народ ещё с бала не разошёлся. Прислужники и слуги также проворно сновали туда-сюда, но тётки Розы уже не было! Наверное, её, уже увели. С глаз долой! И провели с ней соответствующую работу, которую она заслужила, своей бестактностью.

  Маше ничего не оставалось, как развеяться в танцевальных па с поклонами и реверансами, плавным скольжением от кавалера к кавалеру, выслушивая в свой адрес только приятное.
  Но складывалось здесь всё тоже непросто – конкуренция за проход в танце и приложение к ручке поднимала градус накала страстей.
  Сложные взаимоотношения начинаешь понимать только изнутри. Кто с кем? Кто кого и как? Были свои нюансы, и Маня их постепенно постигала.
  Были тут и личные предпочтения. В танцах, маркиза Маня, предпочитала кавалера больше похожего на ДиКаприо. Который лицом, в свою очередь, точно походил на Ваньку Прохорова, из соседней деревни.
  Тот был самой простой, не олигархической наружности и, к сожалению, тракторист. Да и роста он был почти такого же, как известнейший артист.
  Правда, Иван, немного, покрупней и поплечистей будет. Но имел большущий минус - попахивал соляркой. Да такой вонючей! Ни каким дезодорантом не перешибёшь! Даже самым дорогим.
  Лей, не лей - только запах хуже усиливается! Этот тоже ливанул! Аж, пол пузырька, наверное. Нюхай теперь, терпи! Уж, лучше б не лил совсем.
  Да и не танцор он вовсе -  неуклюж, медлителен. На ножные выкрутасы плохо пригоден. Хотя шаркал от души, старался.
 
  Но Ваня, почему-то доставлял больше приятных ощущений в танце, своими объёмами и сжатием, как у маслобойного пресса. Несмотря на то, что пару раз сильно отдавливал ноги - периодически, аккуратно наступая на шикарные туфли своей партнёрши по вальсу.
  И от менуэта почему-то отказался. Скривил рожу и сказал: я тебя лучше так покручу, подольше.
  Крутил-вертел, наступал-наступал, да и оторвал случайно пару-тройку мелких бриллиантов. Те горошинами покатились куда-то в углы зала. Где бесследно пропали под пышными юбками, невостребованных, худовато-худосочных дам.

  С остальными, менее привлекательными кавалерами, тоже приходилось танцевать. Но не так охотно - хотя те пахли меньше и лучше.
  Все они были какие-то маленькие и вертлявые. Хотя на туфли не наступали. Хотелось даже им самой наступить, отдавить кое-что.
  А некоторые, даже были готовы полазить, поискать утерянные камешки - пошуровав под юбками, скрывавших их дам.
  Особенно доставал клон Тома Круза. Пользуясь своими знаниями саентологии колдуна Хабарда, он шустро опережал других, даже таких же невысоких и юрких, как он сам.
  Те, даже обозлились на него: «Чо ты всё лезешь? Везде! По е... давно не получал?». Хотели затащить его в туалет, неважно в какой, и там с ним разобраться. Отметелить, как следует - достал уже, не один тут. Но вспомнив про правила, что всё это надо осуществлять через процедуру дуэли, а этот, шустрый, судя по фильмам, владеет всем оружием, какое есть - в совершенстве, передумали.

  «Вот тебе и доминантные самцы! Как до дела и где вы?», - думала Маша, вспоминая американские байки про альфа-самцов, – «Чем он меньше, тем быстрее у него получается! Как у кролика. Раз-раз и в дамки! Сидит уж там! Вот он, тут, как тут! Всех опередил? Значит он, этот самый, самец-альфа и есть?».
  А хотелось танцевать с ДиКаприо, крупным мужиком, с открытым, простым деревенским лицом – лицом простого деревенского тракториста.


                Побег из больницы

  Утром следующего дня, по домофону нежданно позвонили. Досадно прервав, оттанцованный только на половину менуэт с общепризнанным, галантным кавалером №1, небольшого росточка, как почти все остальные красавцы и супермены, но, разумеется, выраженным альфа - лидером во всех отношениях, супер-суперменом, что и на рояле сыграет и на самолёте полетает, за что ни возьмётся, всё сможет - на твёрдую четвёрку и быстрее всех, никого не дожидаясь, Маша, «на автомате» пошла открывать.
 - Кто же это? Кого несёт, на самом таком месте? – встрепенулась неудовлетворенная до конца танцами, женщина.
  И, на ходу просыпаясь, быстро метнулась с желанием вломить, как следует, по башке скалкой, в прихожую, к экрану монитора, уже передающего изображение её супруга с уличной видеокамеры.
  Всплеснув руками, вспомнив, что ключа у мужа нет, так как в спешке транспортировка раненых котом, происходила хорошо организовано и стремительно, она поспешила открыть дверь.
 - Ты что, прямо из больницы? Сбежал? Не долеченный? Рискуешь здоровьем?! Курс стационарного лечения тебе необходим! А ты? Ты прошёл вакцинацию против столбняка и бешенства? Нет?! Несерьёзно к здоровью относишься! – атаковала жена первой, но была прервана испуганным мужем.
 - Подожди! Подожди, пожалуйста! – попросил супруг, отправляясь на поиски кота, выдавая основную причину побега – наблюдение за котом. 
  За тем самым виновником кульминации торжества, изменение здоровья которого, грозило болезненным, прививочным курсом, альтернатива которому – неизбежная смерть.
  - Надеюсь, кот у тебя не больной, бешенства-то нет? Врач сказал - восемь дней наблюдать за ним! А лучше – все десять! В случае странного поведения животного, быстро к нему! Полный курс вакцинации делать будут, чрезвычайно болезненный. Может даже осложнения на голову дать, если пойдёт что-то не так, - озабоченно лепетал глава семейства, не пуская таких дел на самотёк.
 - Что значит странного? Кот здоров и в отличие от некоторых, не напивается, тем более до бешенства и белой горячки. И никого зря не тяпает, – твердо заявила жена, выгораживая любимца при любых обстоятельствах и переводя негатив на ару, – а попугай тебя вроде не кусал, тот действительно странноват! Или успел клюнуть-то?
 - Слушай, не до шуток! Бешенство – серьёзнейшее заболевание, не лечится! Стопроцентная смерть без своевременной вакцинации. Ты уж посмотри за котом внимательно! Врач сказал, от других животных мог заразиться, от крыс, мышей. Он же у тебя мышелов! Усердный, что ни день, то мышь, зверски им убитая. Кстати, где он? Никак не найду что-то. Нужно, пока его запереть куда-нибудь, чтоб не пропал! – разъясняя и озабоченно озираясь по сторонам, сбежавший пациент, со звонким «кис-кис», рыская везде в поисках домашнего животного, то и дело, наклоняясь, заглядывая по углам и тёмным закоулкам.
 
  Как будто предчувствуя потребность в себе, долгожданный кот, лёгок на помине, уже сам важно вышагивал по направлению к дому. И не один, с очередной серенькой жертвой в зубах.
  Пройдя своим порталом в двери и важно подойдя к хозяевам, добросовестный мышелов положил перед ними свою очередную добычу – вот, прими добрый человек труп твоего извечного врага, который так и норовит тебя обворовать. Серая мордочка поверженного грызуна с притворно-невинным выражением уже не дышала, передние лапки были сложены вместе, как бы моля о пощаде, а хвост изогнулся в вопросительный знак, вопрошая: за что? Чем я вам так ненавистна? Такая маленькая и серенькая. Что вызывает эту неудержимую злобу и бескомпромиссную борьбу со мной? Такую жестокую травлю? Травлю такого маленького, в основном вегетарианского, существа.
 
  Эта картина вызывала смешанные чувства. Но хозяйка привычно начала гладить и ворковать «Киса мой, хороший», приглашая хвостатого друга к дополнительному угощению чем-нибудь поощрительно вкусным:
 - Пойдём, я тебе дам чего-то! Заслужил киса, молодец, так и действуй!

  Муж бледный, как полотно, теперь с ужасом наблюдал эту сцену и как-то неуверенно начал упрекать жену:
 - Маша, может, не надо было приучать его к ловле грызунов? Зачем поощрять это кровавое, жуткое занятие? Не доведёт это занятие до добра! И потом, охота давно себя изжила! Да и эти его жертвы далеко не безопасны! Доктор так сказал - что все они переносчики каких-то жутких болезней. Жутчайших. И их на удивление, много – сплошная зараза в этих небольших мохнатых созданиях сидит. Это только на вид они симпатичны – маслянистые бусинки глаз, крохотные пальчики на лапках. А патогенные микробы, глисты в них? Ещё какие-то паразиты. Всех их, конечно, я не запомнил, а записать под рукой, было нечем. Всё это жуткое сообщество лезет в тех, кто с ними общается. Особенно, так тесно. Надо держаться от этого всего подальше! Не надо, мне кажется, ввязываться и в эти кровавые конфликты. Надо мирно сосуществовать на приличном расстоянии друг от друга. Надо…

 - Надо, не надо, - меланхолично - монотонно произнесла в ответ Маша, обрывая уже понятную мысль, делая не очень умное лицо.
  И тут же взорвалась:
  - Это противоестественно! Что это за кошка, если мышей не ловит? Тунеядка! Бесполезная тварь, паразит на шее общества. Ты же сам говоришь, что у каждого своя миссия. Получил её и неси! Бездельников природа не терпит! Хотя паразитов, пожалуй, ещё да. Но деятельных, энергично хватающихся за место под солнцем. Или не под ним, а в теньке! Или тёмном, но очень тёплом, обильном местечке. Не столь важно где, главное, у куска пожирнее! – возмущалась жена и прорываемая каким-то стихийно – неосознанным правдолюбием наружу, почему-то добавила, – Как сестру твою, Сару! Да попугая этого, из-за которых, всё и произошло! Приспособленцы – паразиты они, оба.

 - Причём здесь Сара, если кота за хвост, Маргарита тянула? – возмутился супруг, вступаясь за сестру, ратуя за справедливость, или хотя бы за отдельные её элементы.

 - Пострадал ты из-за неё! И выгораживаешь!? – пошла в наступление супруга, доставая «упрямую вещь» – факты, - А кто подвыпившую Ритку подзадоривал про качество меха рассказать? На конкретном примере. Да таким ещё голоском лисьим. Кто просил с енотом сравнить? «У тебя же всякие были. И полоскун и этот, собачий…».

 - Собачий енот? – удивился Ося.

  Маня отмахнулась от него и закончила мысль, логически замкнув цепочку размышлений:
 - Какого хе… собачего она лезла? «Ты сравни его с тем, самым хорошим импортным - тем австралийским, сумчатым, что ты нам тогда показывала» - настаивала твоя Сара. Она зачем это говорила? Кто она после этого? Кто вообще всю атмосферу за столом накалял? Погоди, припасёт она тебе ещё сюрпризов!

 - Ну-ну, ты уж краски не сгущай! – попросил супруг, зная, что возразить нечем и вспомнил ещё о чём-то важном, побудившем смыться из больницы, деле.
 
  Когда немножко запахло деньгами, хороший рефлекс бизнесмена, взяв своё, побудил, походя «срубить» деньжат.

  Немного посопев и отдышавшись супруг начал издалека:
 - Ты к ней, к Саре, в гости собираешься? К Мёртвому морю вместе с ней хотела съездить? – сделав небольшую паузу, продолжил, – Честно говоря, не знаю, на что ты поедешь?

 - Как? Ты ж обещал, тогда, в подпитии, денег дать! – возмутилась таким поворотом событий супруга, напомнив об источниках, - У тебя риэлтерская контора работает или нет? Деньги она тебе несёт?

 - Маша, сейчас же кризис! Все пишут и говорят о нём, хотя нашей страны, он коснулся меньше - из-за правильного управления ею. И тут я полностью согласен с вышестоящими товарищами, которые говорят об этом. Но, как, ни крути,  сейчас рынок недвижимости мёртв! Еле-еле на текущие расходы хватает. Притом, я же людям достойные их, зарплаты плачу. Стараюсь кадры сохранить. По крайней мере, их не сокращать, если они сами не бегут. Всё стараюсь для будущего подъёма экономики – ей же не дураки рулят, поднимут же её наконец! И потом - отчисления все делаю, взносы. Всё по крохам по статьям расписано - режим жёсткой экономии. Антикризисную политику проводить не так просто. За океаном вон, всё проворонили! Или специально устроили? Нам. Но не тут-то было! Мы-то тут, у себя, правильно всё делаем, по их самым прогрессивным, теоретическим выкладкам. И не наша вина, что с Америки опять всё началось, – пытался перейти от микроэкономики к макро-, опытный, матёрый менеджер, но тут же был прерван, не любившей лапши на ушах, супругой.

 - Вот американцы! Ах, они проклятые, нам опять большущую свинью подложили! Практически неподъёмную. И неожиданно, как всегда! Уже не раз и не два так делают. Мы к этому, никак привыкнуть не можем, выводов не делаем - к раздаче очередных американских свиней, никак не готовимся. А они всё двигают-двигают их нам, подсовывают! Но для нас всегда это полная неожиданность! Буд-то не знаем их! Вот и расхлёбывай в очередной раз их проблемы! Не дают скучать, паразиты, на нас на всех, верхом усевшиеся! – всплеснула эмоциями к заокеанским, безответственным выдумщикам, жена.

  Без заметного перехода, продолжив гнуть чёткую линию на запланированное путешествие, она воскликнула, пытаясь и жестами подтвердить это:
 - Но ехать надо! Что будем делать? Как решать вопрос? Ты глава семейства, предлагай решения.

 - Для этого и сбежал из больницы! Заметь: недолеченный, жертвуя здоровьем, – заверил муж, делясь, бизнес-идеей, - Мысль одна пришла лёжа на койке, когда из процедурной привели – глядел я в потолок, о жизни размышлял – вот так живёшь-живёшь и вдруг весь мир до размеров такой палаты сузиться! А то и меньше. Как жить в этом непредсказуемом мире? И вдруг явно слышу жжжжж… живи и не жужжи. Окинул я взором всю доступную мне высь, а там две залетевшие, толстые мухи резвились.   Пытались они что-то для этого стерильного мирка сделать, назойливо так жужжа. Я всё наблюдал за ними, всё размышлял и не мог понять их взаимоотношений. Как они в воздухе так крутятся, вертятся совсем рядом и друг друга не собьют? Ведь должны же они, при таких близких контактах, за что-то задеть - лётные свойства свои потерять и шмякнуться? А они всё жужжат и жужжат – стукнуться и опять жужжат - жжжж... Что заставляет их так суетиться? В чём вообще смысл их жизни? Побольше пожжужать? Пережужжать друг друга? И тут сосед по палате, с просьбой: жена его с мальчонкой приходила, вся в слезах, нос, глаза красные, трёт их, чем попало – мальчика жалко, в армию его отпускать не хочет. Да и он, желанием не горит. А связей нормальных нет! Ни в военкомате, ни у врачей. Я тут про брата твоего вспомнил! Он же это может. И делает. Надо поговорить с ним, сколько возьмёт? Скромно, не обдирая. Остальное тебе, на поездку в Израиль. Посмотришь сама, что это за страна и как хорошо там живут! А что за люди! Какие созидательные, спокойные, не вороватые. Не то, что у нас, здесь! Почему? Криминала, бандитизма среди местного населения, нет. А уж ОПГ всяких, никогда не было! Они почему-то только здесь организуются, на местной почве. Жить приятно! Поэтому все туда и едут. Может мы тоже, когда-нибудь, туда уедем - для спокойной старости. Я считаю, тебе съездить туда обязательно надо, присмотреться, что и как. Потому братец твой, настоящий полковник, должен нам в этом помочь. И сделать доброе дело, поделившись по-братски.

 - На это он не пойдёт! Он офицер Российской армии, потомственный, к коррупции не пригодный! – уверенно заявила жена, - Для него это будет...

  Дальше слово она что-то не подобрала, и ещё что-то взвесив в уме, она так же уверенно добавила:
 - Да и мало этого, не хватит мне на поездку!  На то, на сё -  на покупки разные, подарки тебе. Давай ещё проблемного попугая продадим! Пусть хоть раз послужит на благое дело. А я, на эти деньги, по святым местам попутешествую: на речку  съезжу, где крестили всех, откуда всё пошло, потекло… Мы с тобой, как-никак…

 - Конечно религиозные. Как сейчас без этого? Все в религию подались, кто, где раньше, к какой приписан был. Кто-то разумно поменял. И правильно - за что-то прочное держаться надо - за что большинство держится. Что-то должно давать ощущение постоянства, общности, стабильности и почвы под ногами. К какому богу был приписан ближайший предок, туда и подались. Если конечно он был не так себе - не с двумя шаманами и тремя волхвами! - согласился на это Ося, - Молиться пошли по-серьёзному, что-то вымаливать, замаливать, подстраховаться на всякий случай. Оно же как может получиться: решил всего-то походя перекусить и заглатил слишком большой кусок. А он ни туда, ни сюда! Подавился им и ты уже на суде! В самой высшей инстанции - каждый по своему направлению. Ну, кроме тех, кто к двум шаманам или трём волхвам прибился – у тех быть ничего за душой не может – ни милосердных судов с условными сроками, ни райских садов. Есть только ад. И то не свой. А чужой, близлежащий. И тебе туда, практически сразу - потому как ясно с тобой всё! Не туда ходил. А возможность была!

  Почесав довольно большой лоб благодаря плавному переходу в лысину, он подметил:
 - Верующий ты, неверующий или не в то верующий – а дорога одна! В одном направлении и каждый по ней идёт. Хочет он этого или не хочет, а идёт. Хотя каждый по-своему - с некоторыми нюансами. Но большой роли это не играет, главное что бог один и на всех нас смотрит, выводы делает. Каждому своё готовит. Вот только что? Что попросишь? Или что не просил, а только грезил? На что и не надеялся? Возьмёт вот так, сюрприз и приготовит. По каким заслугам воздавать будет? По прошлым или за последние пять лет? Посмотрит ли на трудовой путь? Кем, как трудился? Или как и сколько молился? Что в стаж войдёт? По чём расчёт будет? Через кого-то можно этот вопрос решить?

 - Он смотрит, - согласилась жена, предложив - поэтому давай коррупционную составляющую в расчет не брать! Сделаем ставку на честный бизнес и продажу попугая.

 - Опять, продай попугая! Дался тебе этот попугай, как одному римскому сенатору – Карфаген! Про что ни заговорит, в конце, обязательно помянет – Карфаген должен быть уничтожен! Про что ни заговорит, всё к Карфагену сводит! Как ты к попугаю! Во чтобы то это ни стало - с глаз долой, из сердца вон! Не любишь ты его, как тот - Карфаген!Чем так бедная птичка провинилась? Птицы, это самые же божьи создания – они высоко летают, всё сверху видят. А иногда, даже, в самую высь, за облака заглядывают - там райскую жизнь обозревают. Ещё при жизни. Но ничего не говорят – только чирик-чирик. Этот же ещё и говорит по-человечьи – в чём-то ситуации предсказывает, в чём-то их создаёт. На нём лежит определённо какая-то миссия! Может на волю его отпустим? А он слетает, куда надо и что-то нелестное про тебя, там скажет! А потом, может быть, вернётся к нам и чем-то увиденным оттуда поделится! Что есть, что будет, чем сердце успокоится!

 - Шутки шутишь? Смешно про попугая сказал? – спросила Маня, взглянув наверх, уверила, - Если бы так, появись он там, его самого, метлою б оттуда турнули! Сразу! Тут же. Да в доргонку – тапком. Со свистом! Там бы сразу разобрались: кто есть кто. Как ты говоришь по английской пословице: ху есть ху? Ахуе... А насчёт: «поделиться»? – Маша на секунду задумалась, - Этот  - нет! И дожидаться от него не надо! Поделится?  Гадостью – да! Даже в раю. А почему нет? Проверен он уже! Везде, - категорично заверила жена, принявшего уже решение, мужа.

***

   «Без него, тебе денег точно не хватит» - подумал Ося и, призадумавшись, некоторое время, справедливо возмущался:
   - Не хватит, говоришь? Неужели они больше берут? Взяточники, коррупционеры проклятые! Вот как с ними не бороться? Правильно, наш тот и этот, говорят. И Шварц, опытный, сразу его раскусил с «Мерседесом» - выявил источник левых доходов. Креста на них нет! Никакого – ни того, ни этого. Но я, тому типу, в больнице, на всякий случай, десятку баксов зарядил! Расценок точных, сама понимаешь, я не знаю и взял с запасом. Пять брату твоему – работа не очень же пыльная, пять тебе. И все в ажуре!

  Супруга задумалась - поездку отменять не хотелось. Да и настоящий миллионер Шварц, в этих делах, был явный авторитет.
  Разрабатывая про себя уже свой алгоритм действий в отношении бюджета поездки, она тут же согласилась:
 - Хорошо, сейчас ему позвоню. Пусть, после работы, заедет. Коньячку выпьете, поговорите - узнаешь, что почём. А если что, я подключусь. Пойду, приготовлю, что-нибудь вкусненького, чего-нибудь такого...

  Ося вдруг настороженно посмотрел на неё.
 
  Маша это правильно оценила и на ходу успокоила:
 - Чего-нибудь традиционного, привычного. Всё будет натурально, от местных производителей. Импортным будет только французский коньяк!

 - Слушай, Маша, а без коньяка, нельзя? Ну его на… Надоел он зараза, – вдогонку крикнул супруг, скорчив мину отвращения, – душа иного просит!

 - Чего же? – удивлённо обернулась супруга, забыв про дохлую мышь, принесённую котом, наступая на неё и выдавливая из неё всё содержимое, которое потекло в разные стороны.

  Торчавшая из-под тапка мордочка, скривилась, высунула язык и вытаращила глазки. Грузная женщина, слегка повернувшись, совсем выдавила их из орбит. Да так, что складывалось впечатление, что та, несчастная, ошалело глядя от такой новости, делает это специально.
  Женщина тоже, округлив свои, ещё не подведённые тушью, глаза, вопросительно смотрела на мужа, ожидая услышать что-то необычное – кардинальную смену жизненных приоритетов.

 - Более прогрессивного - текилы! Коньяк, это буржуазное чванство! Я же с представителем другого сословия говорить буду, - картинно щёлкнув пальцами, разочаровал её супруг, соглашаясь и на иное, - Или виски - с дьявольски ковбойским духом.

  Немного подумав, быстро прибавил:
 - Можно джина. Хорошего, настоянного на настоящем, натуральном можжевельнике. Только китайскую водку со змеёй внутри, не надо! Опасно это. Неизвестно какого аспида они туда подложили. Так-то друзья, верно... Но зачем враги, если есть друзья? Слишком близко подлезшие. Со стрекозой, с лягушкой – тоже. Ну их, к шутам!

 - Что ещё? - съиронизировала Маша, -  Ром? Можно его?

 - Можно, - одобрил Ося, - Под него пираты, тоже деловые люди - из прибыли работали, мыслить продуктивно начинали! И креативно - быстро обогащались! Давай, если что, его! В самом деле - творческий напиток! Хотя и простенький. Желательно, конечно - тростниковый, кубинский! По старым пиратским рецептам. Под который они прыг на яхту какую-нибудь, на любое судно и давай острова захватывать!

  Тут уж Маша не знала, что и сказать.

  А Ося ей:
 - Давай-давай! Надо! Надо разнообразить! Чтоб привыкания, пагубного пристрастия не возникло - к чему-то одному.


                О некоторых человеческих особенностях

 «Сумбурные и непоследовательные существа!», - распушая свой великолепный, полосатый хвост и слегка им помахивая, думал Мейн Кун, удаляясь по своим делам, – «А ведь хотела дать мне чего-то вкусненького! И внезапно, забыв про всё, куда-то унеслась».
  Поведением и повадками непонятной мотивации, люди иногда напоминали ему ту, слава богу, недолго гостившую у них, коварную мартышку. Особенно, когда «человеки» цапали его за шерсть и тащили за хвост без видимых на то причин. Делали они это по-хозяйски, будто это их собственность. А так поступают только с жертвой - не считаясь с её личным пространством! Что ж словил и теперь пользуйся ей.
  «Мартышка, опять эта мартышка! Уж не родственники ли они с ней? Дальние конечно, внешне, почти непохожие. Но повадки, манера поведения, выдаёт связь. Точно - родня. Особенно, та доминантная самка, что висела у него на хвосте. А вот доминантного самца в их стае, что-то не обнаружилось. Где он? Чтож он себя не проявил? Он должен бегать по ним, топтать их, ставить в определённые позы и вести себя соответствующим образом. А тут, что обнаруживается? Командовать из мужского пола некому. Значит дефицит у них альфа-самцов! Как они говорят: на безрыбье и рак – рыба. Или, по крайней мере, за неё сойдёт! За рыбу-то? Но где этот рак? Или что-то погожее, с усами, клешнями. Который вчера был по пять – сегодня, хотя бы по три. Что лучше? Понятно, то, что сегодня. Так, что-то ракообразное виднеется? Есть? Но непохоже, что он за крупную рыбу сойдёт. За мелкую? Ещё ладно. Но за крупную? Никак. Что-то они тут не додумали. А что они ещё и про свистящего рака наговорили? Да ещё на горе? Горный, свистящий рак? Рак-горец, возможно ли? Хотя усы-то есть! Уж не бед ли это ходячий: рак тоже рыба, если рыбы настоящей нет? Это после, каких же рыбалок, до такого дойти можно? Ясно: стойкий алкоголизм! Хоть в этом и не сознаются, никогда. Вымрут их самцы, как вид - слабоумие уже началось. У них рыбалка без водки, что улов без рыбы! Можно снасти не брать, но водку... Вот такая особенность национальной рыбалки! Даже фильм про это сняли. Беда у таких людей, упадок и деградация! Наверно, постепенно, к матриархату дело идёт! Есть же виды, где самки верховодят – там, где они умней», - пришёл к выводу после небольших раздумий Мейн Кун.

***

  Не дожидаясь конца рабочего дня, изголодавшись на службе, заявился шурин, предвкушая хорошую выпивку и такое же угощение. Крупный во всех отношениях и направлениях, полковник, любил сытно поесть. Эту привычку он приобрёл, служа ещё срочную службу, солдатом, когда все помыслы были о еде, сне и опять еде. Тогда, испытывая лишения, он и решил стать офицером, видя, что те их не испытывают - ни с питанием, ни с пайком. Их не заставляют застилать постель по нитке  и отбивать кровать табуреткой, за еду, которую можно получить достаточно только в обед. Часа в три, четыре, когда нужно уже бы полдник подавать.
  Неприятные, но нужные для жизни воспоминания, стимулируют желание карьерного роста – когда тобой, как следует, покомандовали – хочется также, покомандовать кем-то другим! Насладиться этим процессом. Ты командуешь – тебе подчиняются и тебе приятно. И не потому, что ты такой хороший, знающий и умный, а так положено, кем-то.
  Как он потом узнал уже офицером, чем ты выше по званию, тем меньше к тебе вопросов! А так же меньше придираются, меньше ответственности - ты становишься свободным. В определённых рамках, конечно. Полная свобода, она совсем ни к чему!

  Жизнь становилась всё легче и легче! Максимум сложного, что спросят, на строевом смотре, это показать курвиметр. Бочкарёву почему-то сразу понравилось название этого устройства. Он так полюбил этот нехитрый приборчик, что всегда носил его с собой. И как офицер в каком-нибудь генштабе, не слезающий с карт, бороздил колёсиком миллиметры и сантиметры, превращая их в реальность, наматывая десятки километров марш-бросков реальным солдатам. Те, топая по ухабам пересечённой местности, вязнув в грязи болот и карабкаясь по откосам, реально повышая уровень своей подготовки, даже не подозревали, что первопроходцем этого пути, тут было маленькое колёсико прибора, катящееся по ровной поверхности бумаги, лежащей на столе или висящей на доске, ведущее их к долгожданному врагу.  Зачем? Чтобы с марша вступить с ним в бой и, конечно же, победить. А победив, отправиться обратно, за наградой!
  Став старшим офицером, Бочкарёв, этим же прибором донимал  на смотре более младших товарищей – офицеров чинами пониже. Те, за глаза, в благодарность, даже прозвали его так - «Курвиметр». Или просто, укорочено – «Курва».
  Прознав об этом, Бочкарёв немного расстроился: как-то несправедливо! Ну, Курвиметром, куда ни шло! Но Курва? Причём здесь это? И вообще, что это такое?
  В основном, повороты судьбы были для него не круты и предсказуемы. Проведение любило его и, видя его старания, выделяло за что-то небольшими подачками. Возможно, за долгое терпение.
  Что-то постоянно благоволило Бочкарёву, и армейские трудности он вкушал вдали от горячих точек. Куда, надо сказать, и не рвался.

  Так потихоньку, благодаря исключительно личным качествам, дослужился он до полковника. Постаравшись, получил и должность военкома.
  Со временем, Бочкарёв, будучи и так не дурак выпить, стал просто фанатом чего покрепче. Тучный организм мог себе позволить немалую дозу спиртного, оставаясь всегда в относительно  функциональном состоянии.
  Взяв это на вооружение, он пользовался этим для укрепления деловых и служебных связей, в основном верхнее-вертикальных.

  Сейчас, сидя за столом у сестры, наливавшей ему для разминки борщ под сто грамм, спрашивал её:
 - Ну, где твой? Чо звала?
 - Щас, щас, будет. Всё где-то бегает, суетится. Дел у него полно! – ставя перед ним тарелку, быстро объясняла она, продолжая суетиться у плиты.
 - А я что? Бездельник, что ли?- возмутился брат, - У меня дел и ответственности поболее. Я ведь, сама знаешь, кто!

 - Безусловно, дорогой друг, кто же ты ещё! – уже в дверях услышав шурина, поддержал его хозяин дома, минуя все формальности, быстро подсел к столу, начиная разливать из заготовленной, охлажденной бутылки какой-то иностранный напиток, – Давай-ка, выпьем для аппетиту и за твоё здоровье, трудовые успехи и процветание на благо всех! Маша, какое у нас основное блюдо сегодня?

 - Гусь! Фаршированный, с хрустящей корочкой! И специально приготовленным соусом. Сейчас подойдёт, ещё немного, лапки уже румяные, – сообщила жена, повар от бога, хотя не особо любившая это занятие, но если что-то готовившая, то творившая просто кулинарные чудеса.

  Да что там чудеса! Владела величайшей магией кулинарии - просто какая-то кулинарная колдунья - так там наворожит, за уши от блюда не оттащишь. Да что там уши, не оттащишь за…  У кого путь к сердцу проходит через желудок, ни один не устоял бы.
 Такой жертвой стал её муж - Ося. Маша умело и периодически доставляла ему неописуемое наслаждение таким образом. Он впадал просто в пищевой транс, стойкую кулинарную зависимость от неё, умоляя что-то разэтакое сделать ему ещё.
  Не растрачивая понапрасну своего мастерства (чтоб не приедалось), ограничиваясь покупным и готовым, раз в неделю она устраивала неукротимое буйство (не меньше), кулинарных эмоций на столе!

 - Ну, гусь свинье не товарищ! Так что выпьем за нашу дружбу и нашу службу! – по-армейски скаламбурил полковник и чокнулся с удивлённым свояком, не привыкшим к такому ходу мысли и ища в сказанных словах смысл.

  Не разворачиваясь к сестре, чтоб чего-нибудь не опрокинуть и не усиливать одышку, тучный полковник спросил:
 - А ты Маня, с нами не будешь?

 - Да избави бог, такую гадость пить! – сразу резанула она, – У тётки Параши, в деревне, самогон в сто раз лучше был!

 - Э, ты чо мне налил? – не решаясь выпить, подозрительно заглядывая в стаканчик и принюхиваясь, задал прямой вопрос военный, буравя Осю взглядом, как вдруг выявленного врага.

 - Текилу, элитный мексиканский напиток, из агавы. Настоящий, дорогой. Дороже марочного коньяка! Пьют все. Особенно военнослужащие США. Раньше было виски, теперь вот это. Наши, тоже хотят во всём им соответствовать: и по форме, и по содержанию. Реформа же идёт под них? У них эффективней войска оказались! Хотя и воевали куда меньше! Ты хочешь стать настоящим бригадным генералом? Наёмными бригадами руководить! – начал объяснять вынужденный родственник, менее просвещенному, – Смотри, как нужно его пить.

  С этими словами, он сыпанул щепоть соли на руку, в район «анатомической табакерки», опрокинул стакан и закусил ей.

 - Чо, солью закусывать надо? Некультурно как! Руками? Ты ж их даже не помыл! Пришёл и сразу за стол. Что за привычки у вас? А гигиена? – спросил шурин, округлившимися глазами наблюдая  за процессом,  приказал сестре, - Мань, дай ложку! И мы кое-что можем в культуру привнести.

 - Какую тебе? – спросила сестра, напомнив, - У тебя уже есть!

 - Давай чайную, поменьше. Соли много не съешь! – объяснил брат с опаской, – И так давление скачет. Подскакивает так, что того и гляди комиссуют. А я без армии не могу! Всей душой к ней прикипел. Всегда на самых ответственных постах! В самых опасных местах, где ошибки не допустимы - заложишь её сейчас, она как мина потом рванёт! Не все с этим справится могут! На передовой проще - приказ дали - вперёд! И пошёл, ни о чём уже не думай. А если ещё сто грамм, по традиции налить, так ноги сами понесут. А мне всё больше головой в армии приходится работать. Вот и сейчас ответственней не придумаешь – пополняю её!

 - Да ты столовой или ножом на кончик возьми! – предложил рациональный свояк, вытирая руки салфеткой под столом, навёрстывая гигиеническое упущение.

  На что шурин, удивлённо посмотрев на такого советчика, заметил:
 - Тебе что, ложки ещё одной жалко? Для меня? Или тебе хочется, чтобы я, бескультурным перед людьми казался? Заслуженное уважение потерял? Хоть и незначительно - частично? Я хоть и не в НАТО, а европеец. Самый настоящий культурный европеец! Я в Европе служил!

  Ося отрицательно покачал головой.

  Шурин принял это, но посчитал нужным, объясниться:
 - Я ж офицер, в военной части, в Германии службу проходил! Там всего понабрался. Я тебе не солдат только что из казармы, не прапорщик! Ты мне одну-то ложку не суй! Ей одной, я всё есть не буду! И знаю: на каждое блюдо, нужен отдельный прибор. Отдельный! Между нами, офицерами, высшей прослойкой общества, это само собой разумеется - мы блюдём культурные традиции. Известно: культурный человек, одной ложкой, всё подряд не ест! Офицеры - гусары и прочее, раньше на балах, да на приёмах разных - образцом были в этом. Да и не только в этом. Надо три блюда ложкой есть, перед тобой  три ложки должны положить. А ты уж, сам выбирай, какой, что есть! Вот был случай…

 - Ваше Высокоблагородие, господин полковник, может, выпьешь сначала, – прервал свояк, приступивший уже к закуске и знавший все случаи из армейской жизни шурина. А какие не знал, знать, совсем не хотел.

 - Конечно! А можно, я без соли? – вспомнил гость о главном, о давлении.

 - Можно. О чём разговор, валяй, - благодушно разрешил хозяин дома.

  Махнув стопку и пробежавшись по тарелкам с закуской,  шурин уже постоянно вытаращенными глазами смотрел на свояка, который тут же поинтересовался:
 - Ну как?

 - Жестковата! Как чистый спирт в сивушный самогон добавили! И чего-то ещё, вонючего. Но не из свеклы. На ром тростниковый тоже не похоже. Бренди не бренди, джин – не джин, не знаю. Знаю, перемудрили! Может виски какие-то, чем-то замученные. Перезрели они, перестояли! Кто-то, что-то в них пролил - до канализации не донёс. Какой-то тонкий портяночный привкус. Не пойму я, – прожёвывая маринованные грибы из лесов или лесопосадок по обочинам дорог, вперемежку с копченой и сухой колбаской, заедая салом и утренним холодным пельменем, ответил полковник и уже в свою очередь поинтересовался, – А из чего это?

 - Вот эта, настоящая, мексиканская - из агавы! Кактуса такого, как большой куст, а то и дерево! Что в их прерии растёт, – в меру сил объяснил эрудированный бизнесмен-риэлтор.

 - Дерево? В прерии, – задумчиво повторил полковник, пытаясь его представить, а так же пасущихся вокруг бизонов, которые от кактусовых колючек воротят нос.

  В помощь этому процессу, Ося изобразил руками и мимикой что-то вечно зелёное, раскидистое и мясистое. Но колючее, с крупными шипами. И вокруг ни травинки. Сложно было это сделать, но ему удалось.

 - Дожили они там, у себя в пустынях! Что и гнать-то не из чего! Да, бизонов там нет! Это ясно. Верблюды должны! Кроме них, эти колючки никто жрать не будет! А они, значит гонят? Хорошо, хоть не из верблюжьего говна! Эти додумаются, - твёрдо заметил полковник, будто хорошо знал менталитет местного населения, - но какое-то, они туда добавляют.

  Ося хотя не ел, но поперхнулся. Чем, непонятно.

  Бочкарёв попытался воспользоваться этим и хлопнуть его по спине. Но Ося ловко увернулся, справедливо считая, что это не пойдёт ему на пользу.

 - А ведь там, рядом, друг наш - Кастро! Долгожитель! С Хрущёвым ещё обнимался! Скольких он наших правителей уже пережил? Вереницу целую - несколько эпох! И живёт! Сигары, ром и сахар - всё говорят вредны! А поди ж ты! Кому-то и на пользу! В одной сигаре сколько никотину? Как в целой пачке. А то и больше, смотря какой длинны и толщины она. Кастро ими баловался - сам на фотографии видел! Кофе, наверно тоже с сахаром пил? А как же. Да и рому туда, как не добавить? Чем его больше, тем аромат кофе он лучше подчёркивает. А Кастро, я его слышал - далеко не дурак! Во многом разбирался! И неплохо. Так начнёт говорить! Перед массами. Часами мог! Вот у него сахару - завались! Целые плантации! Раньше, до него, их африканскими рабами убирали. А теперь он сам справляется, добровольцев организует. Наверно как мы раньше поля убирали - солдатами, студентами разными. А как без этого? Фермер что ли этот ваш, на американский манер, с этой задачей справится? Или какой-нибудь хорёк, что земли поскупил, что-то там станет убирать? Сейчас вон, все поля заросли! Хорошо, хоть лесом - будет чем дышать! Кислород всё-таки вырабатывает! И в общую атмосферу поставляется - нам бы за это надо научиться деньги брать!

  При озвученном таком бизнес -предложении, у Оси автоматически вспыхнули глазки и появился интерес - деньги! Возможность их делать.

  Но полковник тут же всё потушил, напомнив о Кастро.

 - Хоть бы у него сахарного тростника попросили. Он бы мне кажется, не отказал, если ему какую-нибудь помощь оказали - какой-нибудь техникой. Заодно нашего производителя бы простимулировали. Накупили бы сахару у Кастро за доллары! За эти, американские! Надо же от них когда-то избавляться! А ему доллары во как нужны!

  Ося недоуменно смотрел на полковника, но соглашательски покачивал головой.

  Тот продолжал развивать свою мысль, переходя к производителям текилы.

 - А эти мексиканцы, все на Америку горбатятся! Гастарбайтерами туда ездят! И мечтают там остаться! А почему? Что, у себя не могли бы соответствующих условий создать? Ума не хватает? Глянули хотя бы на того же Кастро! У него такого массового исхода нет! Не можешь развить экономику - развивай патриотизм! Прививай любовь к родине, к революции и прочим духовным ценностям! Не можешь вдоволь дать хлеба - расскажи сказку! Хоть про козу Лупоглазку! Но обязательно со счастливым концом. И покажи в ней врагов, которые мешают жить!

 - Это всё мексиканцам надо сделать? - вмешалась в разговор Маша.

 - Да, им, - почему-то за полковника ответил Ося, поощряя того жестами заканчивать поучительный рассказ.

  Но тот посчитал, что должен довести мысль до конца и прогнал её всю перед присутствующими.

 - А ром бы гнали и некуда бы не ездили! Всё вокруг него бы и вилось! Это бы был их напиток счастья! Как у нас водка или разведённый спирт! Часть рома продали, часть сами употребили. Главное госмонополию на него держать! Чтобы им бюджет наполнялся. Кто гонит вдоволь таких крепких напитков - далеко не ездит! – дельно посоветовал всем мексиканцам, потенциальный геополитик и дипломат, неплохо знакомый с мировой экономикой, но, к сожалению, не имевший связей и поддержки, чтобы успешно реализовать себя на этом поприще.

  Разумеется, исключительно на благо страны. Как это часто делают другие, менее одарённые, но приближенные в силу определённых обстоятельств. Ведь как признался один «новый русский» мультимиллиардер: чтобы быть успешным, всего-то нужно "оказаться в нужном месте, в нужное время".
  Как всё оказывается просто! Кто бы только подсказал нужное время и нужное место! Да ещё бы туда пустил.

  Рецепт не нов, но чрезвычайно трудноосуществим. Кто как не на самом верху, знает это «нужное» место? Тем более время, когда там появится "нужный" человек. И понятно не сам проберёшься, к нему подведут. Да к тому же, даже при самом счастливом совпадении, в нём, том месте, постоянно кто-то сидит. И когда его менять будут, тоже вопрос.

 - Он болеет сейчас, тяжело, - напомнил Ося, надеясь порушить всю эту полковничью схему.
 - Кто? – не совсем понял Бочкарёв.
 - Кастро, - шепнул свояк шурину, совсем негромко, будто тот находился в соседней комнате и Ося совсем не хотел его беспокоить.

   У Бочкарёва был прекрасный слух, и он всё понял, подмигнул Осе, напомнив:
 - Там ещё один есть, запасной. И тоже Кастро! Всё продуманно. К нему! И он все вопросы порешает.

 - Но зачем? – проявил удивление Ося, - Технология производства этого напитка…

 - Хрень! – перебил его Бочкарёв, - Не слышал, что тебе Машка сказала? У бабки Параши, лучше была! А та, скажу тебе, такую гнала! Её чтобы выпить, нос зажимать надо! Там тебе не тонкий аромат, а какой надо! Из чего она её делала, непонятно.

 - Из свеклы, - вставила Маша своё слово, - как-то по своему, по-особенному. Рецепт, кроме неё никто не знал! А она и некому и не рассказывала, и не показывала. От одной бражки запах стоял на всю улицу! По нему, любой найдёт.

 - А как же участковый? - спросил Ося, не зная особенностей деревенской жизни, и представляя её по сериалам про сельского милиционера Анискина.
 
  Сериал «Участок» тоже давал себя знать. Хотя правдоподобия там, не более, чем в описании инопланетной жизни. Сразу чувствуется – глазами того не видел.

 - Участковый-то? Он ходил, регулярно. Но мимо, не чуя. Так иногда, заглянет быстренько. И дальше, по своим делам, уже повеселевший. Сначала понурый до дома бабки Параньи шёл - видно в голове у него что-то не складывалось - каких-то концов он не мог найти! Не мог распутать аналитически каких-то преступлений. К ней заглянет - тут же его осенит и он совсем другой выходит! И у него постоянно нос заложен был, в этом месте - чутья никакого не было. Даром кто "легавым" кто за глаза обзовёт! Ничего не находил. А лягавая у дядьки моего - она тебе, что хочешь сыщет! Дай ей понюхать чей-нибудь ботинок, да не вонючий совсем, какую-нибудь туфлю - она быстро к владельцу подведёт! Вот какой нюх у легавых! Но скажу, работу профилактическую с самогоноварением, проводил постоянно, - вспомнила Маша, - чуть что, к бабке Параше. Быстро её с ней проведёт и на поиск преступности! С ней бороться – бескомпромиссно, вести незримый бой и уничтожать её под корень.

 - Так что эту хрень, они, эти мексиканцы, пусть прекращают гнать, - подытожил Бочкарёв, - нужно качественным продуктом заниматься! А то, судя по ним, так и из всякого дерьма начнут гнать! Что с ними делать?! С них станется. Там и ГМО на подходе! Оно к ним, они его к нам, уже переработанное! Всё в ход пойдёт. А потом и другое какое-нибудь «гамно». А мы что, «гамноеды» что ль какие? Нам надо натуральное, природное, без этих всяких этих…

  Видя негативное отношение гостя к этому напитку, хозяин любезно предложил ему самому выбирать желаемое питьё - благо в запасах были, пожалуй, все подразделения крепких горячительных напитков, какие встретишь в самых специализированных заведениях по методичному спаиванию клиентов.
  Выбор сразу же пал на водку в самой солидной бутылке с соответствующей этикеткой. Начать с неё, а потом сгодится и коньяк. Желательно привычный с советских времён, армянский. Но пойдёт и молдавский «Белый аист». А там и любой, с гор Кавказа.
  К французским коньякам, полковник, ещё слабо привык. Испытывая к ним некое недоверие, как к стране близкой к Североатлантическому блоку и в случай чего, наверняка будут на его стороне. Нет, не отсторонятся от него - будут действовать сообща, вражески. И тогда – хрен вам, большущий-большущий, а не коньяк! Зря вы к нему привыкали – завлекли, напоили, а похмелять не будут.
  К тому же, какие ему носили, очевидно, все были сплошь поддельными. Несмотря, на красивые бутылки и этикетки, голова потом сильно болела, гудела и была какая-то очумелая. А это снижало боеспособность напрочь. Пока не полечишься своим, проверенным, да как следует – ни одна здравая мысль в голову не лезла.

  А вот таких проблем с водкой, вроде бы и не было. И, пропустив пару рюмок, наступала приятная, доверительная атмосфера, хотелось рассуждать о службе, о наболевшем, предлагать пути решения накопившихся проблем. И что удивительно – всё было предельно ясно – кто есть кто и кого надо, куда.

  Полковник разомлел, расслабился и поделился почти военной тайной:
 - Мне ведь тоже эту дрянь носят – «виски» с «бреднями». Одна даже какую-то красную бурду якобы из Бордо притащила – «Продигустируйте настоящего!». С апломбом так. Будто знает она, что есть настоящее, стоящее и чего душа постоянно просит. Ишь сомелье какое! Несут и другую экзотику. Иногда даже со змеями и прочей гадостью! Но я их сам не очень употребляю, брезгую – я ж верующий, да и отравить могут. Мне один ветеран локальных войн, прошедший их в Индокитае и Африке с их болезнями, понарассказывал про них. Там даже от простой древесной лягушки надо подальше держаться. У них там один из ограниченного контингента, от нечего делать, нашёл какую-то жёлтенькую и надул её соломинкой, как обычно. Только это тебе не наша лягушка – отечественная - вставляй ей и дуй сколько хочешь! Всё с рук сойдёт! Та ядом его через кожу отравила! Так и не откачали. Поэтому, если на вид красивы - пускаю наверх, для презента. Так сказать, вышестоящим товарищам. Если видок так себе – ребятам в гараж отдаю! Там всё ходом идёт! Кому ко дню танкиста, кому связиста, неважно, выпить везде не дураки! А повод нужен – не алкоголики. Повод любой подойдёт. Поэтому, если его не пропустишь, тебя обязательно оценят! Воздадут. И получишь по заслугам – раз человек хороший. Тут лениться и забывать не следует! Твори добро почаще! Себе только водку оставляю и коньяк. Наш, проверенный, с бывшего пространства СССР. А другие, неизвестные, иностранные, красивые на вид – из стран бывшего потенциального противника, тоже на презенты вверх отдаю. Пусть там, на здоровье, ими травятся, раз друзьями их своими объявили.

 - А денежные знаки? – вдогонку спросил хлебосольный хозяин, - Отечественные или из стран недавнего потенциального противника.

  В воздухе повисла тишина, немного давящая, немного гнетущая. Она начинала всё сильнее сгущаться и уже ощущалась физически. Напряжение росло и неизвестно во что могло, выльется.

  Но тут, невесть откуда, появилось вездесущее насекомое - муха. Но не совсем обычная - очень толстая, пузатая. Вид её озадачивал – она была, как бы перегружена - брюхо туго набито чем-то. Мушиные крылья едва успевали мельтешить, поддерживая её в воздухе. Наверно, это было всё неслучайно.
  Жужжа на пределе, муха грузно пролетела, явно фотографируя сложным фасеточным глазом места дислокации открытых продуктов и других, съестных для неё припасов. А также, как показалось, места удобных аэродромов.
  Удобных не только для временной посадки и дозаправки.
  Видно было, что работает она на перспективу! Ища ангароподобные укрытия для более длительного пребывания - послеобеденного сна, ночного, возможно и сезонного, вплоть до впадения в анабиоз. А также испытательные полигоны для непристойных игр со своим туго набитым брюхом и залетевшим следом партнёром, который был заметно худее и пока сторонился её.

  Заприметив один, подходящий и труднодоступный для мухобойки, муха зашла на него и присела.
  Выключив постоянно жужжащие крылья, подозрительное насекомое принялось еще, и прослушивать облюбованное пространство. Явно чувствовался большой опыт в разведке.
  Приметив здесь какие-то определённые перспективы, и желая в них больше убедится, толстая вражина подключила ещё один мощный сенсор-анализатор – хоботок. Поводив им и настроив, начала им всё вынюхивать. Вертя своим носом в разные стороны и пытаясь сориентироваться детальнее по запахам, она уже нащупала для себя что-то приятное. Что-то резко попахивающее.
  Муха откровенно млела в предвкушении пира и его последствий. Это было заметно по ней – сучила лапками, вращала нетерпеливыми глазками. Она хоть и была относительно мала, но сильно выделялась в этой светлой обстановке, из-за своей тёмной внешности. Её насыщенный зелёный цвет окраски, если бы не был окрашен в блестящий «металлик», сошёл бы за военный. А  такой «камуфляж», только выдавал её, как исключительно специалистку выгребных ям, пытавшуюся поменять свою специализацию, въехав на ПМЖ в этот дом.
  Муха пребывала в лёгкой растерянности - поступающей информации для неё было слишком много и она забивала все информационные каналы, спеша в крохотный мозг, выстраиваясь в очередь для обработки.
 
  Вдруг сильный раздражитель со слухового сенсора, опрокинул столпившуюся у аналитического центра крошечного её мозга, второстепенную, не до переработанную информацию, пропихнув громкое возмущённое шипение, переросшее в требовательный крик:
 - А не шпион ли это! Ты! Про тебя говорю. Муха-то это так, вспомогательный инструмент. Что-то лицо мне твоё, масонское, не нравиться! И всё прочее. До военной тайны добираешься? Ты кто такой? Тебе, зачем это знать? – сразу протрезвев, спросил полковник, машинально шаря запотевшей рукой в месте крепления отсутствующей кобуры, - Не посмотрю на родственные связи. Мать родную сдам, если вздумает работать на ЦРУ, международный терроризм и всё такое прочее! Отца родного не пожалею! Если вдруг с Бен Ладаном заодно будет! Я ведь служу Отечеству, а не кому-нибудь - его враги – мои враги, личные. До последней капли крови буду с ними бороться! Непримиримо. Пока всё из них не вытечет!

  Осе как-то стало не по себе - запотели ладошки, ощущение было, как будто за ним вот-вот должны прийти, куда-то повезти, за ненадобностью без вещей, к чему-то поставить, кратенько что-то зачитать, напутствовать на прощание и...
 
  А дальше полная неизвестность. Неизвестность тамошнего бытия - никто оттуда не возвращался! Как только туда не обращались! Не звали, не вызывали. Нет и всё! Дорога в одну сторону. А посему, из очевидцев, никто, ничего, не рассказывал. Так, только выдумщики всякие фантазировали. Существуют только версии, разные. Хотя это только так, желаемое - реально обратной связи ещё не найдено.
  Ося, сам нафантазирует такого… И уж было начал.
  Но кое-как мысленно пропутешествовал обратно, взял себя в руки и, не подавая вида, тоже возмутился:
 - Ну, какой шпион? Я? Посмотрите на меня! Люди добрые, похож я на Джеймса Бонда? Или всех этих, остальных? Нашёл шпиона! Я, даже, совсем наоборот – суперпатриот! Был.

  На последнем слове, все как-то поменялись в лицах.

  Ося быстро на это среагировал:
 - Был, есть и буду! При любом режиме! При любой власти! Готов с любым, но официальным флагом и светлым образом вождя – нашего, настоящего лидера, хоть куда! На любую демонстрацию, бесплатно. Даже сам посильные взносы сделаю! В кассу, перечислением. А то можно и так, без всяких бумаг – лишь бы на дело! Готов к любым перестроечным процессам! Плановым и внеплановым – хоть к самым радикальным, рыночным. К любым мероприятиям, модернизациям, ускорениям! К качественным скачкам и перестройкам! Можно и в застое побыть. И в некой стагнации посидеть. Но, в рамках генеральной линии! В любом направлении, предложенным партией и правительством. Я здоровый прагматичный консерватор-патриот с либеральным уклоном и выраженной социальной ответственностью.

 - С либеральным уклоном? - в один голос воскликнули брат с сестрою.

 - Это слишком громко сказано! Так, небольшое отклонение, совсем не заметное! - успокоил их Ося.

  Оба глубоко и спокойно вздохнули, расслабились - брякнет вот так, не подумав.

  Ося тоже перевёл дух и продолжил:
 - У меня на рабочем столе, всегда портреты стояли! Какие нужно. И сейчас стоят - глядят на меня, обои! То есть, оба: один и другой - попеременно. И до них какой был - солидный, высокий! Гениальность которого, нам, современникам, никак не понять! Потому как насмотрелись на него! Увидят только далёкие потомки. Его тоже не выкинул! Лежит у меня, в надёжном месте. То есть стоит... стоял. Стоял, но упал на бок. И тут опять шутки пошли! О пьянстве и прочие, на этой почве. Я пытался их пресекать! Всё-таки при нём, серьёзно приподнялся! Но что делать с глазастыми клиентами?  Народ-то, он такой... Пришлось его убрать и поставить лицом к стенке! Чтобы посетителям настроение не повышать, а настраивать их на деловой лад. Отодвинул стол и припрятал за поломанный ксерокс. Который выбрасывать жалко – может тоже, починю когда.

  Полковник как-то очень внимательно посмотрел на Осю.

  Тот сразу начал менять курс, пытаясь поймать должный:

 - А надо - я их в спальню! На кухню! Маш, давай иконы, что ты там навешала, сдвинем! Достойных к достойным!

 - Я туда хотела мученицу Валентину Кесарийскую и Вадима Персидского повесить! - возразила Маша, - Та, для жизни в достатке и защиты от опасностей, а Вадим - против предательств. Потом, думаю Виталия Александрийского, очень уж он удивлял всех.

 - Места всем хватит! Я тоже за суеверия! Этих, хоть куда, повешу! В любое место! – пошёл в контратаку, расходясь не на шутку, свояк, - Всё ими завешаю! Ни шагу без них. Маш, слышь, чтоб завтра, здесь, на кухне и там, у туалета в прихожей, висели.

  Но жена запротестовала:
  - Нет, туда не надо! Ни спокойно поесть, ни по… без них нельзя! Везде на тебя смотрят! Причём не мигая, умным взглядом. Исследуют, чтобы тебе ещё предложить? Куда бы к тебе ещё забраться! Для твоего же блага и экономии. С лампочками помнишь? Как почудили... Не помнишь, как было? Поменяли их все на дорогие, экономные… Холодильник огромный, двустворчатый, панель плазменную поменяли разом, на всё энергосберегающее. Тут же комиссия с прибором пришла – расход энергии мерить! Помнишь, что они намерили? «Счётчик у вас врёт, не тот класс точности» - не докручивает им киловаттов! Занижает на четырнадцать процентов. Ты с ними не согласился – не может быть! Они через неделю, опять пришли, в расширенном составе, уже с другим прибором. Тот им уже семьдесят пять процентов недокрута намерил. Оба их прибора, понятно, поверенные, как надо откалиброванные. А у нас, так себе. Сколько они нам тогда штрафа выписали? По каким утверждённым тарифам для простого народа, у которого на электросчётчик денег нет! Так жахнули, на всю жизнь лампочек не накупишься! Ты им ещё из общей физики пытался что-то доказывать! Какие-то законы оттуда приводил, какие вроде бы не меняются в классической физике. Ом, там, ещё кто-то. Фамилии все западные, они на них морщились и им почему-то не авторитет. Китайских каких-нибудь привёл! Кто компас изобрёл, магнитный. Он наверно и про индукцию, тоже магнитную, подозревал! Его бы! Китайцы сейчас в большом почёте! Чиновникам бы их машин купили! Чтобы показать западу, и японцам всяким, что на наши острова облизываются, что и без их мозгов обойдёмся! Наш чиновник и на китайской с удовольствием проедет! Да и бизнесмены. Да и весь народ! Правда, на что поменьше, согласно субординации. Ося, ты не хочешь со своего "мерина" на новенького китайчика пересесть? На хорошего, большого.

  Супруг, потерянно и ошалело смотрел на жену, брат на сестру, так же - вдруг себе представив, что завтра выходит такая директива! Да с самого верха! Народ, разумеется поддерживает. Первые лица, кортеж из соответствующих китайских автомобилей, выплывает на центральную улицу и прекращает движение всех этих "мерсов"! "Мерсов" и прочих авто, из не особо дружественных к нам, стран, вздумавших палки нам в колеса вставлять - помешать нам в своём поступательном развитии. Народ радостный, по обочинам с плакатами, поддерживает: "Мерс" для мерзавцев! Жуликов и воров. Долой их с наших улиц!", "Фашист Гитлер на нём ездил - мы плюём на него! Мы не сядем в него!","Давай наш автомобиль! Наш, на китайской основе!".

  Маня восприняла это как моральную победу и продолжила, органично вернувшись к электрической теме:
 - Хотя реформы все по западным меркам идут. Про изменения свойств металлов, электропроводности, в такой короткий промежуток времени, мой Осик им говорил. Тебе ж, помнишь, они про местные какие-то толковали? Положения, инструкции всякие, про какую-то Энергетическую комиссию, или компанию, которая всё в электричестве определяет. А я те, сразу сказала: есть ещё и местная физика! Ими полностью контролируемая! И неизвестно какая главней – местная или общая. Сегодня их прибор намерил одно, завтра намерит другое! Ничего вроде в счётчике нашем за пару дней не изменится, а их прибор это выявит! Найдёт! И не мелочь какую-нибудь, а семьдесят пять процентов! Занижения! Недокрута. Диск-то этот в нашем счётчике, тормозить вдруг начал! Не крутится так резво, как им бы хотелось. Это тебе в деньгах не х… собачий! И ты не один такой! Помножь на… Сколько они таких-то обойдут? Всех их помножь! Общая физика про одно, а местная-то – про другое. Ток-то, он ведь в местной физике, по-разному может течь. Если надо - натечёт! А не надо - течь сильно не будет. Там, что хочешь, можно сделать! И законы местной физики, отличаются. А ты говорил: нет-нет. Привет! Большой привет от такой-то компании Ому, и другим таким же лохам в местной физике. Привет им и от «реформаторов» электричества. Слыхал про таких? Кто главней, ты не понял? Приборы их, это тебе  не доказали? Экспериментально, убедительно. Научно подтверждёно. Есть, оказывается и другая физика! Местная. Параллельная, более правильная и подправляемая. Возможно даже связанная с какими-то параллельными мирами. И нечего доисторических профессоров, академиков всяких, устаревших, слушать. С ними сейчас и в Академии разбираются! А по-хорошему, давно бы за них взяться! Кому-то молодому, настоящему менеджеру. Заслать его туда - пусть он их отреформирует! Что ж тут непонятного? Раз реформируется электроэнергетика, то и законы её меняются! Должны меняться, дураку понятно! И за счёт кого? Тоже понятно.

  Мужики, уже совсем примолкнув, воззрились на возмущённую бабу, задетую современной физикой. В частности, электрическим её разделом.

  Которая продолжила свою неумную, по их мнению, и даже крамольную мысль:
  - А те двое, как на это смотрят? На то, что творится. А ты их в спальню! В спальню этих, вообще нельзя! У Оси и так не получается. А эти? Этому, совсем не способствуют - как с портретов уставятся! Особенно тот, что справа, что бедный Ося…

  - Маша, хватит! Ты что говоришь-то? Антигосударственную чушь несёшь! Такие у тебя перегибы! Ты что, физик - нобелевский лауреат? Разбираешься в ней? Да за такие речи… Хватит! А то уже и так, на статей - пять наговорила! Самых подрывных. А там ещё – честь, достоинство! Хорошо, если у кого-то его мало, денег нет и он дороги в суд не знает! Но тут не этот случай! Говорить про такое! У тех, кого ты затрагиваешь, его немало. Ого-го сколько! - быстро вмешался домашний патриот Ося, опасаясь за государственные, коммерческие и семейные тайны.

   Зная, чем припугнуть, супругу, и, сделав страшное лицо, похожее на недовольную, козью морду, Ося зловеще прошипел:
  - Забыла, что в недавней истории говорили? Напомню: болтун – находка для шпиона! Где, по таким вопросам, язык надо держать? Правильно в том, в том самом месте! Очень демократичном - за зубами. А он у тебя, почему-то нет-нет, да и неподходяще выскакивает! Неподходяще совсем! Не к месту и не ко времени! Его слегка бы прикусить, надо бы! А то оглашает окрестности не тем звуком, не всегда приятным для некоторых людей. Накличешь! И на него, может кто-нибудь явиться - тридцать седьмой не за горами. Всё к нему идёт! И как пишут про него - такой урожайный год был! Переломный в народном хозяйстве. Мели всех, кто языком молол. Всех без разбора - для плана и галочки. Тюрьма, массовые репрессии, расстрелы, пытки! Самые жестокие. Иногда и током - первым электричеством от новых электростанций ударных пятилеток. Ток широко в жизнь пошёл! Пусть с нестабильно высоким напряжением - включат-выключат! Зато дешёвым. И ты знай: тридцать седьмой год в любой момент может вернуться! И не дай бог, в шпионы попасть! Это, тому, кто энергетику реформировал, могут всё шпионское окружение простить! Что помогало всё приватизировать! А у тебя какая "крыша"? Усадят, к стулу привяжут, оголённые провода подведут – тут экономии электроэнергии не будет! Социальных норм, лимитов на это – тоже. Будет тебе тогда поездка к Саре! А там - вербовка иностранными разведками сопредельных государств. Будут иностранных шпионов ловить, агентов всяких! Особенно тех, кто власти порочит, вертикаль её подтачивает.

 - Здесь, где ты их видишь? Тут же все патриоты собрались! Ишь, как расселись! Разговорились! На разведку здесь, никто не работает!  Ни на свою, ни на чужую! – супруга, на всякий случай, сразу переключилась на другое, понизив голос, тут же его, оборвав – Хотя...

  Она поглядывала, то на супруга, то на родного брата, который, как шпион, напрочь исключался – «Ну, кто его, в какую разведку, вербовать будет? Какой от него толк? Так, поболтать».
  А вот Ося оставался под вопросом. Что-то в нём читалось, что за деньги, смог бы. И смог бы многое. Смог, смог, к гадалке не ходи. Если это деньги хорошие… Сколько предложат? Если очень хорошие…

  «Ося на Моссад бы поработал! Наверняка помоссадничал бы! Если б, конечно, те не пожадничали. Кто их знает, всё-таки сплошные... там... Да и ещё на кого-нибудь, не бедного. Например, на разведку Её Величества! Последняя она у нас осталась. Такая. Последняя во всём мире - остальные, так... Хотя глянешь на неё - какое оно, её величество? Вот ведь! Так, старушка какая-то. Как её там называют… Эту разведку её? На какую букву, с какой цифрой? Всё шифруются, всё секретничают!» - подумала Маша – «А может быть уже? Уже работает? Раз так хорошо во всём осведомлён! Мимо такого умника, вряд ли б прошли. В институте, наверное, ещё заприметили! Наверно, на приработок к стипендии клюнул! Интересно, какая там у него зарплата?».

  Маша пристально стала рассматривать супруга, пристально заглядывать к нему в глаза. Да так, что тот смутился и начал отводить их в сторону.

  «Точно, есть! Ишь, как глазки свои отводит», - подумала она и решила, - «Надо добраться до его главного начальника и у него узнать! Сколько? Сколько ему платишь? И почему, от жены своего сотрудника, скрытно? Он ей не доверяет? Напрасно. Это его ошибка! Хуже ошибки резидента! Выведет она на чистую воду всю их компашку! Не хотите делиться? Не надо! Подумаете? Думайте! И пусть про премиальные не забудет! Ося часто где-то сутками пропадает! Где, ладно. Но хочешь, не хочешь, а за переработку, ненормированность, плати!».

  Маша вплотную придвинулась к Осе, крепко схватив его за руку – впору бы самой попытать. Супругу стало больно, но он стойко терпел, как настоящий разведчик!

  Ося не подал вида, а только кривил губы, водил носом и, не выдержав, сказал:
 - Гусь! Горит же, подгорает. Ты что, не слышишь? Всё пропало, такое блюдо испортится!

 - Не паникуй, - произнесла Маша, бросив, безвольно повисшую руку супруга и ринулась к приготовляемому в духовке, блюду.

 Распахнув дверцу, сорвав на ходу с вешалки, полотенце и обмотав им руку, раскрасневшаяся Маня, вытащила зажарившегося гуся. Тот, с потрескавшейся, румяной кожицей, действительно был передержан и, благодаря Осе, спасся от тотального сгорания, в самый последний момент.

  Бдительный супруг не преминул это отметить:
 - Ну, вот! Видишь, дорогая, что я тебе говорил! Ещё бы немного и всё – гусю конец! Конец, полный. Я вмешался, как всегда, вовремя. И действительно спас положение. Чем бы мы стали подчевать нашего дорогого гостя?

 - Да, ты молодец! – подтвердила Осина жена его таланты, - Всегда вовремя, тут как тут. Спасаешь положение, постоянно. Если не герой, то что-то близко к этому. Наш пострел, везде поспел! Как моя бабушка говорила, когда папа мой с партийного собрания, или с родительского, выпивши приходил. И нашим, и вашим - везде успеваешь!

 Про себя Маша подумала: «Нет, всё же вряд ли! Никакой Ося не шпион! Не сможет он так шустро! Ну, какой из него, к чёрту, шпион? Агент 007! Или с другим номером - по-проще, подальше. Что, в жизни они такие, шпионы эти? Может, в кино, хоть чем-то на него похожи? Ни на Штирлица, ни на Дж. Бонда, он совсем не тянет! Майор Вихрь, капитан Клосс? В каком чине его можно представить? Маленький ефрейтор? У них все от капитана и выше! Офицерскую выправку за версту видать! Настоящие военные. А этот? На кого похож, «пацифист» этот? Да и страна та, «моссадовская», куда родня уезжает,  больно дружественная. Близкая нам, во всех отношениях. Близкородственная, можно сказать. Не будет она против нас, чего-то дурного замышлять! Зачем же ей, на это, деньги тратить? Знаем, как они к деньгам относятся! А если что и замыслят, практика показывает, то только хорошее! Как для нашего, так и всеобщего блага. Там наших-то, если не половина, то треть – точно! Другая треть – в дальнем родстве. Оставшаяся – непонятная экзотика. И все они разные и как бы вместе. А наши - сидят, наверное ностальгируют, песни поют под водочку - застольно-эстрадные. Особенно, когда побольше выпьют. Но не местного слабенького винца, а чего-то покрепче! Хорошего, привычного с настоящей родины привезут. Их родственников, тут, у нас, ещё сколько осталось! Даже ещё больше, чем уехало! Всех не переманишь! Откуда они только появляются? Шпионы? И голову забивать такими мыслями не стоит! Наши! Одни лица чего стоят! Настолько привычные - дружественная она нам и всё! Дружественная нам держава. Хотя, какая она держава? Так, клоп маленький.  Хотя, ядерный! Мал, да ядрён. Ядрёный такой! Как успел? То есть, когда они успели что-то ядерное сотворить? Вот-вот государство создали (Наша тётка Роза старше! У которой за душой ничего нет! Ну, кроме полученной случайно, при советской власти, однокомнатной квартиры. Вот же власть глупа была!  За бесплатно, такое добро раздавала! Им бы ипотеку всем устроить! Ну, кроме вышестоящих) и уже с такой бомбой! И не одной! Посмотришь на карте – невидно, правда - клоп клопом. Крохотна, на хорошем велосипеде, за день, неспешно проедешь. Вдоль или поперёк? Наверно, всё-таки поперёк! Но мал клоп, а хрен раздавишь - атомное оружие имеет! Как раздобыла? Полный мрак. Другие же, огромные - и нет, ни шиша.  А тут, чудесным образом, всё появляется. Страна чудес! Издавна тут эти чудеса разные творятся. Я думаю, мы с Сарой, всю эту её, историческую родину, объедем, везде побываем, всё осмотрим – все места, где бог на ослике ездил. Где по воде ходил, где, удивлённым людям, опять же, чудеса разные показывал – воду в вино превращал, мертвеца оживлял. Тем более, в отличие от наших бывших республик, которых мы кормили и где нас по сей день за это не любят, страна эта очень, очень дружественная, приветливая. И очень крошечная, по сравнению с ними. Но, несмотря на это, чаще про неё в новостях слышим. И только хорошее – ни глупых решений там не принимают, ни миллионами из казны не воруют - сплошной пример для подражания.  Бери полностью и копируй! А почему нет? В пустыне, на камнях, сельское хозяйство развели! А тут, даже чернозём зарастает или, даже, куда-то вывозится. Но и это не главное. Из кого б вы думали, там крестьян-землепашцев понаделали? То-то. Разве не чудо? А мы? А у нас, они кто? Поистине там земля чудес. И не останавливаются они на этом - прочие рабочие места, для всех местных бездельников, создают. Тем бы только слоняться бы где, курить бы из графина, непонятно что! Да камнями кидаться, благо их там, в большом избытке и традиции в этом огромные. А эти, арабы местные – палестинцы, почему-то недовольны, всё им не так! Работать, наверное, не хотят. Распоясались, даже ракеты из водопроводных труб делают и запускают втихаря, в сторону своего работодателя. Грозят ими постоянно. Поджигают их и они летят, непонятно куда! А кого винят? Государство себе не могли создать, занять чем-то население. И это уже сколько? Сколько можно неорганизованно, без дела слоняться? А эти приехали и быстро государственное устройство слепили. Можно сказать на пустом месте. Зарегистрировали в разных организациях, всё как положено – все бумаги есть, печати, штампы. Через общее голосование всё провели. С кем надо, договорились. Всех озадачили, заставили всё работать на них - кто, чем может - все им помогают. Ловки! А кого теперь винить, на кого пенять? На зеркало? На шустрых и расторопных? Кто как крутился, как шустрил, тот так и получил. А кто на верблюдах, да на ослах, прокатались? Прощёлкали? Щёлкать не надо! И по-другому вопрос можно поставить: Могли они в пустыни, апельсины с мандаринами выращивать? Всем было понятно: Нет! На верблюде только кататься, желание имеем! Колючками дикими его кормить. А эти? К верблюдам и не подходят - разводят разные фрукты-овощи. Хотя овощеводы были, ещё те! И всё трудятся и трудятся, как пчёлы. Не обустроенные земли, безнадёжные пустоши – пещерный рай для аскетов и затворников, на глазах меняют. Что-то застраивают, озеленяют. Всем там, активно бездельничать, не дают. Чем мешают? Создали город-сад! Какой у нас, в сравнении с той пустыней, в плодороднейшем Биробиджане, земле, тоже подаренной им свыше, никак не получается. Вот загадка: и земля лучше – не песок с камнями, буйство природных растений (территория не в пример больше, тут-то бог по-серьёзному расщедрился – не тесно и вокруг – не любить тебя, не кому) и ни хрена! Вот как понять такую, по истине, загадочную душу? Самую загадочную, можно сказать, наизагаднейшую. Чего ей не хватает? Камней, песка? Хочет непременно в пустыню? Тянет туда что-то? Ну, хотя бы это была бы нефть. Ради нефти, стоит и не туда забраться. Но её там нет. Везде вокруг есть, а именно в том месте, с ней полный прокол, прямо-таки насмешка какая-то. Некоторые даже мечтают – как бы в бок забуриться! Совсем немного, незаметно у соседей нефтью, чуть-чуть, разжиться. Другими, природными богатствами тот участочек, тоже обделён – только камни. Камни самые простые – не гранит, не мрамор. А уж про разноцветные, блестящие? Или прозрачные, чистой воды?  И говорить нечего! Раньше в те места, желающих, кроме паломников, было мало. Теперь почти каждый у нас мечтает паспортом ихним обзавестись! А потом, в Америку или Европу смыться – так проще. Особенно, если чем, на своей, не исторической родине, существенным разжился. Пример бы с них брать! Государство бы так обустроить и остальным не мешало! Но не дадут. А то страна, такая огромная, слишком хорошо жить будет! Эх, ничего бы не выдумывать, а впрямь, взять и скопировать! И так же на всех плевать! На мнения всякие, которые пусть при себе держат! Где б страна была? Господа патриоты и иные - пример перед носом! В новостях, почти каждый день крутят. Иной раз, по нескольку раз. События там, лучше, чем у нас, в наших огромных, «медвежьих» углах, знаем. Вы в какую сторону смотрите? Или мозги совсем пропили якобы национальным напитком, который нам уже, сколько лет, навязывают? В них почти уже ничего не шевелится? Процесс в них, наконец-то остановился, а язык механически болтает? Подвижек наверняка не будет с вашими, непродуманными выкрутасами. Не последовать ли нам яркому, успешному примеру, маленького родственничка, которого сам Бог нам определил и подкинул? Хоть и не родня по крови, а куда деваться?».

***

 - С тридцать седьмым это верно. От сумы и от тюрьмы - не зарекайся! Готовься! Чего только не бывает! В тридцать седьмом, родственники друг на друга стучали! Да и позже анонимно пописывали, ради той же жилплощади. Ты думаешь, сейчас люди поменялись, другими стали? – очнулся из забытьи и вступил в разговор, приглашённый гость, оглядывая помещение.

  Молча следивший до этого за перепалкой супругов, приглашенный полковник, наконец, набрав побольше воздуха, хотел ещё что-то вставить своё, но хозяин дома, быстро юркнув к нему, обхватив его пухленькими ручками, дружески похлопывая и поглаживая, привёл его в явное замешательство.

  - Дорогой полковник, ух какой ты! Ну, кто б в тебе сомневался! В таком крупном патриоте, защитнике бедной, уязвимой страны, где ещё недавно и воевать было некому, готовом всей своей массой её заслонить! А я так, тебе родному, только, дельце одно хотел предложить! Обоюдовыгодное, для всех сторон! – скромно укорял свояк, сразу перейдя к делу, - Друг у меня хороший, надёжный, сына хочет от армии отмазать. Хотел попросить тебя решить этот вопрос.

 - Тьфу, проблема. То есть, вопрос сложный! – заявил военком, принимая деловой, спокойный вид, салфеткой вытирая вспотевший затылок и лоб, - Очень сложный, сейчас в Армию недобор. Уклонистов много, около двухсот пятидесяти полков изменников Родины где-то бегают - служить ей не хотят. Представляешь, какие мобилизационные возможности, какой потенциал и какие аморальные типы! Или им защищать  некого! Нечего?! Как они ошибочно считают. Что за люди такие! А мне с ними работай, лови их, вылавливай!

  Осушая труднодоступные для тучного человека, вспотевшие места, он вопросительно - выжидательно поглядывал на делового родственничка, внимательно слушавшего и заглядывающего ему, как говорят, в рот. Туда, вглубь, подальше, куда скрывались дорогие продукты питания и такие же недешёвые напитки.
  Затаилась, заглядывая туда и прилетевшая муха, будто ей это тоже было интересно. Явно за что-то переживая, она ёрзала задом, вибрировала крыльями, как бы желая, если что, быстро стартануть и прихватить что-то весомое и для себя.

 - Ну, да бог с ними! Со всеми! – примирительно к этой проблеме подошёл свояк, не проникшийся до конца, государственным мышлением, больше заботясь о своей выгоде, - Нам конкретный вопрос решить надо, с конкретным парнем.

 - Пацан-то здоровый? – сразу сориентировавшись, перешёл к делу полковник, чем-то насторожив муху, что та попятилась назад и замерла в тени какой-то старой вазочки с фривольными для восемнадцатого века, картинками.

 - Здоровенный! Выше тебя. И килограммов, только чуть поменьше, – начал обрисовывать клиента бизнесмен, округло жестикулируя руками куда-то вверх, дополняя портрет юноши.

 - Я про медицинские дела! – поправил некомпетентного в этих вопросах свояка, шурин, отмахнувшись от творческих изысканий, сухо, по-деловому, уточняя, - Освобождения нет?

  Заметив, наконец, подозрительную муху, нагло выглядывающую из укромного, по её мнению, места, глазастый полковник отдал чёткий приказ сестре:
  - Маша, вон видишь, гадина какая сидит? Залетела к тебе не для добрых дел. Немедленно убей её! Вдарь чем-нибудь, уничтожь рассадника инфекций и глистов! Обнаглела совсем – сидит тут, слушает. Сволочь, слушает и слушает. Ишь, как уставилась. Только про шпионов заговорили, а они вот! Тут уже прилетели, не к ночи будь помянуты! Вон как замаскировались! Под муху! Видеокамер, микрофонов, сенсоров всяких напихали в неё и думают, я их не замечу. Нутром их чую! Меня не проведёшь! Я в ногу со временем иду, интересуюсь, что к чему! И знаю, сейчас микротехнологии далеко ушли. Особенно, самые мелкие - нано. За ними, глаз да глаз нужен! Не зря туда самых хитрых – рыжих запускают! Теперь, не только жучков - это уже давно известно, прослушивающих делают, но, наверняка и мух тоже! Комаров, мошек нафаршированных шпионской техникой, всяких готовят. Скоро её, микро-, нано-технику и в микробов засовывать будут!  Такой дряни на поток поставят - ничем не побрезгуют! А мухи, пчёлы, шмели для них уже – тьфу, вчерашний день.

 - Неужели «беспилотники» до таких размеров дошли? Интересно, кто же их производитель? Сколько мегапиксель в их фотокамерах? – удивлялся Ося.

 - Дошли! Дошли до такого, уже многие. Только нам не говорят, простым людям. Чтобы не пугать и не расстраивать! А мегапиксели их, в тайне держат. Ведь правда, Коля? – вступила в разговор хозяйка дома.

 - Есть такая информация, не при мухе будь сказано, – подтвердил её брат компетентно.

  Понизив голос и приложив руку ко рту, он, делая какие-то знаки глазами, сообщил:
 - Партию беспилотных летательных аппаратов у наших друзей, кое-кому, даже родственников, в Израиле, закупили! Думаю некоторые родственные связи сработали! Для деловых контактов, разведки - родня - это очень полезно! Но это так, не для "прессы". Купили исключительно для оборонных целей и наблюдению за террористами - они сейчас везде почему-то голову поднимают, наглеют. Где-то их усиленно готовят и хорошо финансируют. А где конкретно, неизвестно - иначе бы с ними разобрались - мощи достаточно! И "беспилотники" нам помогут в этом разобраться. Размеры, внешний вид, а тем более характеристики, пока не разглашаются.  Наши, что у нас в оставшихся конторах сидят, в стране, я имею ввиду, вроде как трудятся. Трудятся, стараются, но сделать, никак не могут. Стимулируют их, стимулируют. И так, и сяк. Всё перепробовали, все рыночные механизмы. А всё никак! Основная причина - батарейки! Они очень тяжёлые -  объект маленьким, никак не получается.
 
 - И только? – влез в разговор, Ося, понимая, что он бы эту проблему решил.
 
 - Нет. Проблемы не только с батарейками, у всех комплектующих отечественного производства, вес солидный. Для надёжности и запаса прочности! - полковник машинально, развёл руки в стороны, как бы демонстрируя достоинство своей фигуры.

 - Но можно же, импортировать, - с готовым решением лез Ося, который и сам мог быть поставщиком, если бы ему дали много денег и позволили закупать комплектующие.

 - Можно. Но только осторожно! Всё может прослушиваться и работать на врага. Он специально что-то туда вошьёт! Будет пользоваться тем, что с микросхемами внутри страны, всегда было плохо. А импортировать, какие нужно, не давали! – с досадой заявил полковник.

  Ося такая двойственность озадачила: Что лучше закупать или быть прослушиваемым? Боролись в своё время с кибернетикой, другими, непонятными течениями в науках, которые генетики всякие - вейсманисты, морганисты, навязывали, да и подотстали! Идеология, спешить с новомодными, непроверенными жизнью и не одобренными авторитетными людьми в партии, явлениями, не позволяла. Если вожди, народные пастыри, что в светлое будущее направляли и погоняли, недопонимали чего, то и не надо было! Хорошо, что сейчас всё не так! Сейчас, вроде, понятливые подобрались - с гаджетами на "ты" и всё можно, но что-то ничего не получается. Хотя, может, вот-вот получится.
  Но полковник, суровой правдой жизни, развенчал эти иллюзии - периодически, несмотря, ни на что, появлявшиеся в Осиной голове. Они навязчиво, в одиночестве, блуждали там по отдалённым мозговым закоулкам и вдруг выскакивали, куда им не положено, сбивая с правильного пути.

 - И до сих пор нельзя! Не дают! В Америке поправка Веника, что от «холодной» войны осталась, всё действует! Вот вам Веник. Каков? Фамилия какая у него красноречивая! Вот вам – фирма веников не вяжет. Вяжет она этих «Веников». А они вяжут нас, по рукам и ногам. Понимают вражины, что это пережиток прошлого, осознают, а всё равно не отменяют! - подняв указательный палец вверх, напомнил полковник, укоризненно качая головой, - Хотя и президент у них, сейчас, настоящий демократ! И по виду, и по всем замашкам. Кстати, на нашего бывшего замполита похож! Такой же у него отец, тоже из Африки. Может даже с одного племени!

 - Может они вообще родня? - скромно заметил Ося, - Из каких-нибудь князьков африканских, с хорошей поддержкой колдунов Вуду. Тогда в гору пойдёт, их магия самая мощная.

  Полковник махнул на Осю рукой, объясняя этот жест:
 - Да ладно тебе! Мощная? Сильней всех, сам знаешь кто! Никто тягаться с ним не сможет. Наш бывший... Хотя какой он бывший? Он всегда в строю! Место в нём всегда найдёт! Знает куда ходить и к кому обращаться! Поэтому, говорят, дела у него совсем неплохи. Служит, процветает. Пойдёт он к Вуду, нашёл дурака!

  Ося про себя думал: "Вот ведь как африканские мужики наследили! На обоих континентах".
 
  А шурин, между тем самозабвенно продолжал:
 - Схожи они, скажу я вам, как два брата! Только наш замполит чуть-чуть пожирнее и посолиднее. А этот Веник такое различие делает! Раскол в семью вносит.

 - Можно же как-нибудь обойти эту зловредную поправку? Или как-то с руководством тех заводов-фирм, через овшоры договориться? Подход найти? Я бы мог попробовать. У нас бы получилось, с большой долей вероятности - деньги нужны всем! – посоветовал Ося из широкой, российской практики, прямо намекая на себя.

 - Как легко рассуждать неспециалисту! – сделав ряд пасов рукой, заметил полковник, - Не всем позволено, так действовать. Даже древнегреческая пословица есть: «Что не положено Юпитеру, положено быку». Кто ж тебя на роль такого быка определит? Тут дело деликатное, сам понимаешь. Картину помнишь: «Похищение Европы»? Ведь эту Европу нужно как следует: и так, и сяк! Под силу только крупному быку! А ты, сегодня в зеркало глядел на себя? Я б ещё, таких же, латинских привёл! Но они вам, ничего не скажут. Есть нормы, этика, порядок, не всегда вам, особенно торгашам, понятные.

 - Но, есть же примеры других государств, где проблем с технологиями, комплектующими, изделиями нет. Если они их захотят, то добывают из любых стран, - заявил Ося, задетый казарменной бестактностью полковника, и этим пренебрежительным словом советских времён – торгаш.

  Он надулся, но, всё же, завершил мысль:
 - Я имею в виду страну, куда моя сводная сестра, Сара, перебралась.

 - Ну, Сара, Сара! Прям, как в анекдоте. Ах, этим. Это совсем другое дело. Этим Моссад, из любой страны, всё притащит. Хочешь самых мелких, хочешь самых крупных - любых комплектующих или всё изделие в сборе! Ловко те ребята работают! И запретов, из стран НАТО, у них, никаких нет. Хотя люди у нас те же. Ну, разбавлены, отчасти. Только там они работают, а здесь - нет! Хрен их знает, почему. Сюда, ничего не тащат, только отсюда, - Бочкарёв указал почему-то на сестру, - Но, что уж греха таить, скрывать нечего – не бедствуют они тут у нас - все при деле. А отдача уже не та! Простаивает их снабженческий талант. А снабженцы они ещё те! Миллионеры, олигархи из них получаются.

  Тут он немного задумался, но мысль не заставила себя долго ждать, вплыла в ожидающий её мозг, сама собой.

  И полковник, тут же её выразил:
 - А у тех, куда, говоришь, сестра твоя укатила – снабженцы хорошие! И ими же остаются! В олигархи и миллиардеры их не тащат! А если кто настырно лезет, укорот дают и в правильное русло направляют. Если их один на один с материальными ценностями оставить, не смотреть за ними, не контролировать, то они живо всё упрут! Поэтому: учёт и контроль! Как один бывший, невысокий, лысоватый гений предупреждал. Он таких хорошо знал. Вокруг него знаешь, сколько таких тёрлось? Он их всех на место ставил! Всю их энергию надо направлять на созидательные дела! Как и атом. Пусть работают на народное хозяйство! Работают и работают! А не по Куршавелям разъезжают. Работать, если их заставить, они могут! Благодаря им, даже ядерную бомбу и ту, удалось заполучить! Как это им удалось, ума не приложу. Страна крохотная, курам на смех, а ядерная! А если ядерная, то уже, можно сказать, держава. И деньги у них водятся без нефти и газа! Умеют жить. Откуда деньги? С апельсинов? Мандаринов? В Абхазии мандаринами торгуют и что?

  Повисла неудобная, гнетущая тишина.
  Полковник, опрокинув салфетницу, достал оттуда сразу три бумажки и начал промокать выступившую испарину.
 
  Потом, пошмыгав носом, опорожнил в них его содержимое, осторожно заметил:
 - А ведь они и долбануть ею могут – ни на кого не посмотрят! И не скрывают этого.

  Неудобная тишина продолжала висеть.
  Ему подумалось: отчаянные ребята из них получаются! Как там соберутся. Да ещё и песню эту запоют: "Не боюсь я никого, кроме бога своего". Такую бы может на марше, по-ротно петь? Дух как поднимает! Рота, песню запевай! Как-то мы её так просмотрели? Вот и выходит - не человек красит место, а место – человека! Какое же там место, полное чудес! Окажешься там и преображения начинаются. Святая земля! Всё намолено, куда ни пойди. Куда ни копни - артефакт! Может и мне надо поездку туда осуществить. Припасть к чему-нибудь! Может, там что-нибудь мне откроется? Может, что-то чудодейственное на меня снизойдёт? Хотелось бы в генеральских погонах походить! Соответствующие лампасы, пенсия. Или хотя бы исцелять, чудеса творить. Пусть небольшие, но все бы дивились. Надо б съездить туда, за чудом!

  Восторг и удивление одновременно посетили полковника, будоража его мимические мышцы, выливающиеся в такие живые гримасы, что им было тесновато на его широком, открытом и даже, по-деревенски простоватом, лице.
  Мимолётные бури быстро успокоились, полковник сделал мечтательное выражение и посмотрел куда-то вдаль. По лицу его поползла счастливая, беззаботная улыбка, поначалу даже заразительная для хлебосольных хозяев, которые, стали неосознанно её копировать. Но они вовремя из неё вышли и озадаченно посмотрели на гостя. Тот в ней ещё блуждал.

 - Отчаянные ребята! – опять похвалил кого-то Бочкарёв, не скрывая симпатий и уважения, - Вон как воюют - ни одной войны, ни одного конфликта не проиграли. Бьют всех, в считанные дни! А то и часы. Никому не уступают! Что впереди будет?! Новая мировая? Армагеддон? И не удивлюсь, если они её выиграют! Что там в Книге, на этот счёт написано?

  Осю этот факт не очень интересовал - он в таком конфликте участвовать не хотел. А вот дефицитные миниатюрные беспилотники, как бизнесмена, заинтересовали очень.

 «А что? НИИ все оголи, развал полный! Ничего они не сделают, знаем мы эти потуги. Отечественные самолёты, если и будут летать, то плохо и не в ту сторону! Инженеры разбежались, частично уехали на историческую родину, часть в коммерцию подалась. Кто спился, кто удавился от кредитов, думать стало некому. Ничего не клеится, всё падает, не летает, так как нужно, куда надо не попадает.   Может, правда, начать каких-нибудь «мух» возить из Израиля? Подключу, переехавшую туда сестру, она по жизни – дистрибьютор, что только не продаёт! Эксклюзивно продавать, для неё не впервой: косметика, чудесные сковородки, экономная зубная паста, карманная, стиральная машинка, созданная по военным технологиям – чем только не торговала. Военным… - значит, опыт в этом тоже есть! Но всё это, не то, мелочь. Нужна тема настоящая, с многомиллионным оборотом – сейчас вроде, она нащупывается. Вот где для цены разгон есть! С таможней только противно работать! Их как специально создали, кроме кучки лиц, всем остальным, только жизнь усложнять! Но, Шварц, другие родственники, у кого опыт есть, и связи, помогут».

 Из бизнес-размышлений, которые уже перетекали в бизнес-план, Осю вывел его приглашённый родственник, бравый полковник.

  Видя в его глазах сложный, большой полёт мысли, вслед за мелким летательным аппаратом, он командно рявкнул, по-эзоповски и одновременно, по-военному каламбуря, достойно подражая образованным и культурным офицерам царского режима:
 - Давай вернёмся к нашим баранам! А? Как древние французы придумали!  Revenons a nos moutons!

  Окружающие озадачились, услышав такое.

  Полковник сразу понял: с французским у них не очень. Вот бараны! А ведь сказал хорошо! Как адвокат! Как грамотный адвокат тех времён, не нынешний. Но они что-то тормозят в понимании. Ну и чёрт с ними! Попытаюсь им ещё что-то интеллигентно объяснить:
 - Но мы с этим согласиться не можем! Что значит moutons? То есть бараны - обычные французские бараны. Ну набрали баранов! И что? Какие б они не были – они наши! И нечего там мух, как лиса виноград, рассматривать! Для тебя она ещё зелена и не дозрела! Слюной изойдёшь, а не дотянешься ты до неё. Не тебе мухами торговать! Зелёными - цвета "милитари". Этими нано-чудесами. Тут лапу сильно волосатую надо иметь! Почти медвежью. Лапы как у медведя? Нет? Тогда ты чем попроще занимайся! По Мойше и шапка! Фуражка! А так же - погоны и всё прочее! А этим - найдут кому. Назначат. Не все к продажам высоких технологий допускаются. Да к тому же военных, летательных. Погоришь, как Икар от солнца! А ведь Дедал ему говорил! Предупреждал его: не лети туда! А он? Вот и дай дураку крылья! Или хрустальный... Но это уже высший пилотаж! Ты, давай о своём, о мелком! Рождённый ползать – далеко не полетит! Как его ни запускай и ни подбрасывай!

  Ося был обескуражен и раздавлен. Он молча пытался собраться с мыслями и всё это переварить. Но знаний, эрудиции не хватало, мозг его зависал.
 
 - Что про парня примолк? - попытался вывести его из этого состояния шурин, -  Людям, хоть и за деньги, а помогать надо! Или в книжках твоих, по маркетингу, не так написано?

 - Да, да, всё так! Предложение должно стремиться к максимальному покрытию спроса. Медкомиссию на права молодой человек проходит - значит, нет! – быстро переключившись, включил свою логику бизнесмен, находя здесь какую-то связь.

 - А ему, сколько лет-то? – видя ошибки в логическом мышлении и понимая с кем, имеет дело, вздохнув, начал дознаваться полковник.

 - Двадцать два. Только институт закончил, отсрочки уже нет. Вот родители и задергались, – тут же сообщил имеющуюся и понятную информацию, обрадовавшийся конструктивному диалогу, свояк.

 - А может парень сам служить хочет? – допытывался военком, помня о своём предназначении.

 - Родине, на дальних рубежах? Мечтает, чтобы его на остров, с романтичным названием «Русский» отправили, с ребятами из южных республик. Познакомиться там, подружиться, в походах, с песнями у костра, ситуацию в «Доме-2» обсудить, а также новые веяния и тенденции в молодёжных субкультурах – «Эмо» и этой, японской мультяшной... Не кажется ли Вам, что для нормального большинства, это идиотский вопрос! – возмущённо воскликнул стоящий, как ему казалось, на реальной земле, бизнесмен, меняясь в настроении.
 
  Он явно досадовал, что собеседник не знает очевидных вещей, с какими ежедневно должен сталкиваться по работе с молодёжью.

  Не глядя правде в глаза, по причине отсутствия, на сегодняшний день, таковой, Ося заметил:
 -  У кого, даже из правительственных сынков, такое желание появилось? Уж этим-то, их папаши, всё дали! Всё государство под них заделали! Под них, все порядки заточили! Всё будет их! А они? Что-то не рвутся его защищать? По заграницам разъехались, вроде как учиться, способности свои развивать и что-то из них реализовывать! Сюда теперь не заманишь. Разве что на очень крупную, руководящую должность, без должного отчёта и спроса. На неё, если только «талантливый» родителями «желторотый» управленец клюнет, тогда в контролируемую папой компанию, его всунут. Надо ему, чтоб там не на него смотрели, а на папу его оглядывались. Потому что детишки эти, могут только папины, честно наворованные, капиталы прожигать!

  Нехорошо повисшую тишину нарушила опять откуда-то появившаяся, та же муха. Сделав вираж, она подсела к Осе, но не близко и там, на безопасном месте, начала усиленно, обеими лапками что-то настраивать у себя в голове. Шуровала ими быстро и уверенно – опять же чувствовался опыт – непростая гадина прилетела.

  Озадаченный Ося мог только догадываться о её манёврах и намерениях. Чтобы не спугнуть, он осторожно взял в руку полотенце, для себя твёрдо решив – живой она отсюда не должна уйти!
 
  Скатывая материю жгутом для удобства убийства насекомого, он был вынужден закончить свою предыдущую мысль:
 - А глядя на них, «нищета», тоже, зазря, служить такому государству не хочет. Ей, зачем это надо?!

 - А у твоего-то, деньги есть? – насторожился полковник, услышав слово «нищета».

 - Наскребёт! В армию ли, в тюрьму ли, не захочет – живо наскребёт! – уверил бизнесмен, конкретно спросив, - Сколько надо?

 - Только для тебя, десятка! – объявил свой тариф военком, сразу уверив, - Себе ни чо не возьму!

 - Да ты что, побойся бога! Откуда такие цены? За что? Давай, за шесть! – начал торг продажник – профессионал, забыв о желании разделаться с мухой, ущемляя себя в тысяче, надеясь вначале сумму поделить пополам (пять себе, пять ему – поровну, поделясь по-божески).

 - Нет! - проявил принципиальную твёрдость военком, не любивший торговаться вообще, - Торг здесь не уместен, возможности для него, здесь нет!

 - Почему? – недоумевал бизнесмен, не видя преград для торга нигде - основы рыночной экономики и рыночных отношений между людьми, - Мы же в рынке живём!

 - Не могу! Тут тебе не частная лавочка! Не получается! И гарантий твёрдых дать не могу, – терпеливо разъяснял полковник, понимая с кем, имеет дело.

 - Хрен с тобой, давай за семь с половиной? – не въезжал в ситуацию, мало информированный, деловой человек, со смутным понятием такого ограниченного, неполноценного рынка.

  Он даже в сердцах бросил скомканное полотенце на пол. На радость мухе, которая внимательно все слушала и, казалось, запоминала, намереваясь сообщить, куда следует. Там отчитаться, что работа проводится, видимая борьба идёт! И одним важным коррупционером может стать меньше, на пару-тройку лет.
  Полотенце упало не расправившись - с причудливыми складками, напоминая фигу. Точь-в-точь, ей-ей, она! Только кому – непонятно.
  На этом чудеса не прекратились - полотенце вдруг расправилось, напоминая уже... Не совсем удобно говорить что: вот вам это! Если мало того.

 - А остальные? Я из своих,  должен докладывать? – прозрачно намекая, ждал понимания военком, тоже поглядывая на упавшее полотенце, но видя в нём поначалу какие-то другие знаки.

  Оно ему напоминало совсем другое - маршальский жезл! Оттуда, откуда он пришёл - лучших европейских традициях. Но потом он тоже трансформировался в не совсем приличное, иногда встречающееся на заборах. И являющееся хорошим индикатором расторопности местных властей по его закраске.

  Вообще, считал Ося, власть к фаллическим символам относится двояко. Если она их показывает населению, то это нормально! Населением проглатывается. Вот это нам – а это вам. Вы там подзатенитесь, а нам компенсируйте! Непредвиденные потери.
  Или, пусть аллегорично – стелы. А так же колонны, статуи коней с всадниками насаждать за общественные деньги. Как у древних римлян – успешную «избирательную» компанию провёл – отметился.
  Показ таких символов даже забавляет действующих управленцев, умиляет и вселяет уверенность в завтрашнем дне – сидеть им вечно – они подлинная власть. Самая хорошая и настоящая. А если ей показывают? Даже скромно, на заборе? Ей это очень не нравиться.

***

 - Кому докладывать? Никому не надо докладывать! Всё по-тихому давай сделаем! Ты там самый главный! В своём военкомате. Всё в твоих руках, – удивлялся коммерсант, не представляя более сложной схемы, которой логически, и быть, не могло.

 - Не я, – уходя от ответственности и заводя переговоры в тупик, привычным жестом полковник, многозначительно показал наверх и всем своим видом показал, что и так уже много сказал, а пронырливая муха до сих пор где-то здесь засела.

 - Что за государство? Ничего не поймёшь! Да повесьте везде расценки: что, почём! Кому, сколько? Кто, чего стоит! И меру своей ответственности. Хватит в прятки играть! – предвзято здесь найдя какую-то связь, выплёскивал в пустую свои эмоции, бизнесмен, – Что за бредятина везде безответственная? Дай деньги неизвестно кому! Неизвестно за что!  Где обратная связь, ответственность за проданный товар, услугу? Гарантии качества? Или взял деньги, а там как выйдет? Так это аферизм! Чистой воды жульничество! Достойно ли это порядочных людей, которые везде рынок строят? На афёрах же ничего строить нельзя! Даже временного и шаткого. Мы так далеко в цивилизованное общество не продвинемся! Все уже почти в Европе развитые! А мы? Мы-то, какую экономику строим?

 - Что ты на меня орёшь? – возмутился военком - Я, что ли всё так выстроил? Правила игры, я устанавливаю? Вертикаль эту? Прочее, к ней приращенное. Мне что говорят, то я и делаю. Не спорю и не критикую! А если буду вякать, быстро вылечу! И буду, либо таксить, либо в охранниках, стоянки платные охранять! Всякому г… кланяться. А всякому, не хочется. Сколько полковников таких бродит, не говоря о чинах ниже! Выгонят и вслед не посмотрят! А потом конкурируй, либо с маргиналами всякими, либо с завезёнными лицами из всевозможных жарких стран. И на тебя смотреть не будут: патриот ты, не патриот. А жизнь-то идёт! И мне, как и вам, бизнесменам всяким, тоже каких-то денег хочется! А сейчас нам, хороших обещают. Наконец-то к нам лицом повернулись, а не тем, чем...

                Продажа попугая

  Через пару дней, после побега из больницы, в том числе от дурного соседства и невкусной кормёжки, хозяин всё же решил продать проблемного попугая. Надо же поправить семейный бюджет, пострадавший от мирового кризиса, запущенного коварными американцами! Точнее их руководящей и направляющей из тени, верхней частью.
  Частью небольшой, но очень зловредной по своей природе. И очень эгоистичной. Эгоистичной до нельзя - выстраивают всё, исключительно под себя! Весь мир - только под себя! Под других - нет!

  А с другой стороны, почему они мир под кого-то должны строить? Те будут сидеть, смотреть, а они будут строить?
  Можно, как бы, для всех его строить. В принципе, теоретически.
  Реально, конечно же, нет! До того пестро население, своеобразно, с такими разными понятиями о мире, в котором мы живём и должны жить, что эта задача нереальна. Что делать? К общему знаменателю и понятиям приводить? На основе сформулированных кем-то, так называемых, "общечеловеческих" ценностей?  Тоже, как-то проблематично - они у всех разные, кто-то должен от своих отказаться. От своих традиций, от заложенной в них программы своего развития. Кто и как это будет делать?
  По чьим правилам играть? Надо же в конце концов определиться! Чтобы конфликтов, особо сильных, не было. Так ровнять, как бы потихоньку, выравнивать на определённом, невысоком уровне - перемешивать, пока масса, боле-менее гомогенная не получится.
  Их-то, этих американцев, хрен построишь! Ну-ка, становитесь в общую шеренгу! Живо в строй! Где все народы должны стоять! Не выделяться! И с благоговением, и готовностью, взирать на того, кто всех выстроил.
  Когда будете готовы, он появится! Перед всеми вами. А пока не время.
  И много не потреблять! Ресурсов всяких, электроэнергии. Углеводородов столько не жечь! На душу населения.

  Но если бы не они, эти американцы - их неугомонная часть, никто бы и не шевелился - день прошёл и ладно, следующий наступит. А те, так просто не уснут, думают, что-то новенькое для других готовят.

***

  Правильно выбрав газету, где в разделе бесплатных объявлений, появилась заметка: «Элитный попугай для состоятельных людей. Огромный словарный запас – кандидат в книгу Гиннесса! Не упустите своего шанса! Не состоятельных просят не беспокоиться», Ося занялся предпродажной подготовкой очень эксклюзивного товара. Он собственноручно отмыл хорошенько птицу. Мыл её, несмотря на сопротивление, автомобильной щёткой, с дорогим ароматным шампунем, запах которого сам выбрал. Намыливал попугая очень тщательно, как бы тот не протестовал.
  Потом, привязав его за ногу, чтобы тот лучше сох, под струёй тёплого воздуха из фена, драил и вычищал клетку.  Драил до появившегося местами блеска. И даже, чем-то потом натер её, создав иллюзию дорогого, лакового покрытия.
  Ося, как хороший, но не реализованный художник-реставратор, вовсю показал свои способности - придав запущенной, затрапезной клетке, благороднеший вид. Вид потрепанной, но ещё крепкой, ценной, антикварной вещи, находящейся в хороших руках.

  Ждать звонков долго не пришлось. Звонили часто, разные. Но покупателей серьёзных почему-то не было. Узнав о цене, звонившие начинали несдержанно возмущаться, грубить или просто прикалываться. Ося терпеливо работал с ними, со всеми, надеясь в сору отыскать жемчужину.

  Наконец, специфично по-деловому отзвонившись, появился потенциальный, новый владелец с высокой, хорошо разодетой, явно не от местных «кутюрье», дамой.
  Внешне заявившаяся пара была даже более колоритна, чем хозяева попугая. Возглавлял её мрачный мужчина средних лет, страшноватый, как Квазимодо. Он сверлил всё и всех колючим взглядом, а также пальцем, очевидно, удостоверяясь на ощупь в подлинности увиденного.
  Плотный, невысокий, видно когда-то немного занимавшийся спортом, связанным с чем-то тяжёлым, а потом, как водится, плюнув на него, он, по всей видимости, увлёкся пивом и всем, что с ним связанно. Заботливо отрастив пивной животик, постепенно переросший в солидное висячее пивное брюхо, теперь уверенно им заявлял о своём весе в обществе. Вот и сейчас, выглядывая из не сходящейся в этой части тела, модной одёжки, под туго обтянутой майкой с деформированной надписью - окончанием какого-то девиза - «спортивная держава», она напоминала о величии своего владельца. 
  Его спутница, молодая дама с покачивающейся походкой, очевидно, бывшая «мисс» чего-то, опытно ходившая по подиуму, журнально-гламурно красивая, в противовес ему, была излишне стройна. Явно показывая этим стойкость своего характера в самых жёстких диетах.
  Она была бы просто прекрасная фея, если б не крупные, выступающие кости. Высокая фея рядом с кряжистым гоблином. Или персонажем Гюго, ужасным «звонарём» из Нотр-Дама. Того, что в Париже обитал, на острове, прям по середине реки. Пара они, не пара, сложно гадать - могло быть тесное внутреннее родство. Дельфин и русалка, как вам? Говорят не пара. Но оба плавают, ныряют, хвостом примерно одинаково работая. Оба на рыбу охотятся, едят её. А уж если её и вместе загоняют, почему они не пара? Что там между ними неясным остаётся? Как что-то интимное делать? Как-нибудь приспособятся, благо мозгов у обоих должно для этого хватить.
  Женщина, несмотря, на свои внушительные размеры кистей рук, хорошо развёрнутых немаленьких стоп, выдававших в ней балерину или профессиональную танцовщицу, в остальном была по-современному гармонично сложена. Чем привлекала, как ей казалось, завистливые взгляды.
  Возвышаясь на целую голову выше партнёра, она обеими руками изящно опиралась на его крепкое плечо и он, даже, не ощущал её веса. А иногда, подхватив её за талию, разворачивался вместе с ней в разные стороны и неожиданно, широко улыбался, слегка страшноватой улыбкой, показывая всем, что крутить свою спутницу, и так, и сяк, ему сплошное удовольствие. Какие-то провинциальные подмостки явно потеряли танцевальную пару!

 - Здравствуйте, вы за попугаем? – радушно встретила их хозяйка дома, открывая входную дверь и отодвигая ногой в сторону, вдруг появившегося, полюбопытствовать на них, кота, шепотком напутствовав его, - Ступай отсюда! Не спугни нам клиентов, не косяками они ходят!
 
  Кот не видя перед собой, ничего стоящего, подняв хвост, с достоинством удалился, простив хозяйке домашние, фамильярные вольности.

  Молча войдя первым, незнакомец, очевидно, не привыкший здороваться и представляться, сразу, конкретно, стал переходить к делу.
 
   Бегло осмотрев всё вокруг, «Квазимодо» спросил:
 - Где он?

 - Там, в зимнем саду, – понимая, о чём речь, указал на дверь, на другом конце широкой и длинной прихожей, сразу появившийся хозяин дома, привыкший к такому типу деловых людей.

 - Веди! – коротко бросил незнакомец, пропуская хозяина вперёд и также бегло осматриваясь по сторонам, как бы оценивая: что где и что почём.
 
  Дамы в молчании прошествовали следом, внутренне не желая общаться из-за создаваемой этим человеком напряжённой атмосферы, шлейфом тянувшейся за ним. Замыкала эту, небольшую, почти траурную процессию молчаливых людей, двигавшихся друг за другом, сама хозяйка дома, прихватившая свой веник, для показа попугаю, чтобы тот не зарывался в словоблудии и не ляпнул лишнего, испортив желаемую сделку.
  В данном случае - «молчание  - золото» полностью соответствовало её пониманию смысла этого изречения, так как, что-то из «золотишка с камушком» себе, с «попугайных» денег, она планировала приобрести ко дню ангела супруга. Это и ему будет подарок! Как заслуженный подарок.
  А как ещё, достойно вознаградить его, себя? Сразу. Она, кормя и ухаживая за птицей, терпеливо воспитывала её, формировала её снаружи и снутри. Уж чего-чего, а терпения с этой пернатой бестией, нужно очень много! Теперь, должно же ей, труженице, воздаться? За все тяжкие труды её.

  Подведя неприветливо-молчаливых гостей к клетке, указав на жёлто-синее чудо в перьях, хозяин торжественно объявил:
 - Вот он!

 - И сколько за него хошь? – оттопырив нижнюю губу, с привычным, презрительным выражением лица, с ходу спросил культивировавший в себе важность, визитёр – незнакомец, подчёркивая своим видом малоценность продаваемого объекта.

 - Пятьдесят, – привычно объявил хозяин, зная такой контингент, тут же уточнив, чтобы не было недоразумений, – пятьдесят тысяч американских долларов. Или для Вас это дороговато?

  Выделив интонацией слова «для вас», попугайный продавец, внимательно глядя на собеседника, сосредоточился на проявлении непредсказуемой реакции покупателя, на всякий случай, втянув голову в плечи.

 - Что? Ты не аху...? За что? За этого? – багровея от такой наглости в цене, пусть даже за крупную, хорошо раскрашенную птицу, обняв одной рукой за втягивающуюся, прячущуюся шею продавца, другой указывая на птицу, задал ряд конкретных вопросов, незнакомец.

 - Сейчас объясню, – молниеносно включился в разъяснительный процесс, стараясь выползти из крепких объятий, любезно-угодливо улыбаясь, продавец птицы, ласково поглаживая обоими руками, схватившую его клешню.

  Это подействовало лучше, чем умелый контрзахват с переводом руки в залом. Незнакомец отпрянул назад, отдёрнув обе мощные свои клешни и спрятав их за спину, соединил в прочный замок. Теперь до них не так просто добраться!Он хорошо себе представил по таким, «контратакующим» жестам – кто перед ним! Может быть! Защищаясь от дальнейших, ласкательных посягательств, незнакомец ещё сильнее выпятил вперёд малочувствительный к таким прикосновениям, живот и смело пошёл вперёд, раздвигая всё на своём пути.
  «Спортивная держава» солидной массой, мощно толкнула ластившегося хозяина птицы. Да так, что тот едва не упал.
  Его ножки оторвались от пола, кругленькое тельце уже было готово принять горизонтальное положение, подчинившись грубой силе. Если бы не надёжная супруга, Маша. Пойманный за шиворот, её, свободной от веника, рукой и водворённый опять в вертикальное положение, как ванька-встанька, Ося, как ни в чём не бывало, продолжил позиционирование своего товара.

 - Это живой раритет! Вы не поверите, но ему - сто лет! Если точнее – чуть больше! Больше, но совсем немного. Живут такие триста! – на всякий случай добавил хранитель великой тайны и торжественно объявил, - Принадлежал брату последнего Российского Императора, великому князю Михаилу. Помнит всё, знает всё! Дворцовые тайны, подробности переворота и прочее. Продаю с клеткой!

  Попугай, видя такой крутой поворот в его истории, уверенным кивком поддержал хозяина.

  И громко, с хрипцой, отчаянно, невзирая на веник, заорал:
 - Царь! Царь, Император! Боже Царя храни!

 - Царствуй на славу, на славу нам, - подтянул ему Ося.

  Но слишком высоко взял - засипел и закашлялся.

  Да, как-то это выходило у него не очень. Не искренне-верноподданнечески. Надо бы над этим поработать.

  Поэтому Ося сразу смолк, как-то засмущался и отступил назад - как бы желая за кем-то спрятаться.
  Наступила небольшая пауза, столь неожиданная, что все стали вопросительно переглядываться и с пониманием кивать головами.

  Риск оправдал себя. Хозяйка расцвела!  Она, мельком взглянув на супруга, спрятала, своё универсальное орудие за спину - понимая, что веник смущает Спикера, мешает ему импровизировать и сковывает полёт творчества. Она даже очень тепло заулыбалась ему - неожиданно, за всё время - ласково так! Как своему усатому и полосатому любимцу.
 
  Такого ещё не было! Не бывало, и попугай был вне себя от счастья. Он даже, хотел, что-то ещё, подобное спеть! Или прокаркать. Там уж, как получится. И доходчиво объяснить пришедшим, кто они такие есть.

  Но хозяин его опередил.

 - Вот, видите!? – одобрительно глядя на птичку, детально начал разъяснять хозяин гостеприимного дома, правдиво поблескивая отполированной лысиной, частично заклеенной медицинским пластырем, скрывающим отпечаток лапы страшно бушевавшего кота, - Это идеальный подарок для монархистов! Просто мечта. Реально есть на кого молиться! Быть монархистом сейчас очень модно! В тренде. Хотя бы неофициально, вы же знаете! И люди вас сразу же поймут, Россия всегда была Монархической Державой. Была и есть! Ей же и должна оставаться. Последние, фактически, тоже эти… То есть не те, не эти, а перед ними. Я имею ввиду тех, предудущих… Но не будем персонализировать. Тем более, если Вы знаете, сейчас ведутся переговоры о возвращении Дома Романовых. Да и всей их династии. Соберём, дождёмся ли? Сейчас им места подыскивают! Где бы их пристроить? В надёжном, газо-нефтедобывающем бизнесе, например. Кем-нибудь там поработать, что-то там добыть. Изголодались они, на чужбине-то, истосковались. Пусть тут, на тёплых местах, порадуются - сердцем отойдут. И Вы могли бы, имея такую птицу, видевшую, созерцавшую самого Царя, к этому руку приложить! А там, на такой "козе" подъехав, и к элитному бизнесу подобраться. Туда, сами понимаете, далеко не всех подпускают. А у вас козырь! Жутко подумать - птица, видевшая своими, собственными глазами, последнего Самодержца! Его, из дома Романовых! Вот так, запросто. И с ним беседовавшего.

 - Как докажешь? – заинтересованно спросил серьёзный, деловой человек, не привыкший верить только словам, всяких, убеждающих прохвостов.

  Не верил он и просто рекламным пиарщикам – честным и не предвзятым в своих суждениях. А так же, объективным и доброжелательным.
  Но истина, что рождается в споре, здесь была не нужна. Здесь нужна была правда! Абсолютная - с которой не поспоришь. Что, мол, так и так, и никак более.

 - Уважаемые Господа! Медам и месью, как говаривали в то благодатное время! Подключите свой ум, мощными проблесками, сияющий в ваших глазах! Ярко, зримо для всех! Запустите такое же мощное, логическое мышление! Уж явно отражающееся на ваших, благородных лицах!  Не скроешь!Особенно, на их верхних частях – лбах! Они практически – народное достояние! Достояние всего народа! Раз он вас таких, на лидирующие позиции выдвинул. Гордость формирующейся новой нации! Несмотря на затянутость процесса, вы представляете абсолютный национальный интерес! Возможно, вы её будущий катализатор!

  После таких Осиных слов, пришедшие просто "поплыли".

  На этом фоне, Ося продолжил:
 - Ну, посудите сами - не мог же царь, умнейший и достойнейший, ответственный и самодержный, не заехать к своему, родному брату в гости! Особенно в трудные времена. Характерные: чуткость, доброта его, всем известны. Поэтому, наверняка часто у него бывал. Было им, о чём поговорить! У любого историка справьтесь о последнем царе: отец его, Александр Третий и мать, обрусевшая вдруг, датская принцесса Дагмара, велели слабому на их взгляд, Николаю, по достижению Михаилом восемнадцатилетия, сдать трон! А также державу и скипетр. В пользу своего младшего брата. Ему! Всё. Но, случилось страшное - Николай ослушался родителей. Конечно же не сам на это пошёл, а под воздействием своей властной, жадноватой жены - бедной, гессенской принцессы в недалёком прошлом. Взял да и попридержал корону - истерик её боялся. А та, этим пользовалась. Она была активна, назойлива в своих делах, как муха! Все уши прожужжит, пока своего не добьётся. Свекровь её так и прозвала - «Гессенская муха». Но кто остепенит её, умерит её амбиции? Отец - император, надёжа и опора всей Державы, внешне крупный, солидный и крепкий, с крутым характером, сильно поддавал! Он имел проблемы с печенью и скоропостижно скончался. Но что тут поделать? Типичный случай для представителя высшего сословия. И не только высшего. Иные князья, рангом пониже, графья, немногочисленные маркизы, да и бароны - грешили этим. Их тоже понять можно – доходы от поместий капают, заняться нечем. Охота надоела! Куда податься? По миру покататься? Тоже надоест. Поезди по парижам, ниццам, да миланам! В Лондон, если только, туманный скатать? В Баден-Баден, на воды. А там везде: балы, кутёж, карты. А как за игрой не выпить? Если карта не идёт. Да и если идёт. И всегда наливают! Махни рукой, лакей тут же с налитым бежит! Иной раз, шампанское с утра, рекой льётся! Хочешь, не хочешь, а выпьешь. Бокальчик, другой. А там водочки вдогонку. Ну, а там уж и разохотишься. Вот тебе и профвредность – алкоголиком быстро сделаешься! Как заметил один знающий человек, философ в своём роде: «По утрам шампанское пьют только аристократы или дегенераты». Что, в общем-то, при таком образе жизни, почти одно и то же. Согласен? Пили, пьют и будут пить, как лошади - воду! Шампанское вёдрами! Да Вы сами, про Куршавель слыхали? Слышали ведь? Какие счета там выскакивают! И это ещё так, слегка «погуляли» - надо же ещё на лыжах покататься! За спортом всё-таки, горнолыжным, в эту деревню, приехали. А если целенаправленно, на пьянку-корпоратив в их город, какой-нибудь, завалиться? А? Как это всё будет выглядеть? То-то. Но супруга царя Александра, надо отдать ей должное, решительно боролась с зелёным змием в семье! Гоняла его целый день, пока бедная, уставшая, не уснёт. Тут он уж выползал, во всей своей красе! Огромный, развалится по среди кухни и цапает всех за ноги. Не пройти! А так, царица, хоть и небольшая ростком, успешно боролась! Но разве за ним уследишь? Змей изначально хитрый - в Библии, в первой её части, про него всё сказано! А уж зелёный, какой хитрец! Тот подавно всех к себе обратит. Разве не так? Будут так ему кланяться…

  Все автоматически, в знак согласия, закивали головами.

  Ося воспринял это позитивно и продолжил:

 - Но царица, хоть и старалась, не смогла супруга от пьянки, совсем отвадить. А как таких отвадишь? Вы же помните, какой у нас был! Ну, этот.

  Ося попытался жестами и особенно мимикой изобразить на кого он намекал. Сколь удачно это было и к месту ли, он так и не смог прочитать на окаменевших лицах слушавших и не теряя темы, продолжил:
 - Это надо было с юношеских лет делать, да с малолетства внушать. Головы чем-то иным наполнять, потребности другие формировать. Она же боролась, как могла и вот старшего сына, от сильного пьянства, частично удержала! Хотела в хорошие, надёжные руки передать, а он как-то с этой, гессенской, связался! С «гнилой» кровью – с геном гемофилии! Семья – так себе. Не лежала у неё душа к ней, да и было за что - семейка небогатая, из Германии, там кроме угля, ничего нет. Да ещё кровь, болезнями наследственными подпорчена – кто с такой, вязаться будет? А внуков хотелось здоровых, крепких, не придурковатых. И за внучек, чтоб душа спокойна была – замуж, когда – никогда, выдавать! А кто из порядочных дворов, хоть бумаги все в исправности, с такой кровью возьмёт? С отягощённой наследственностью в ней! Кто хочет генетических уродств? Хотя, Ники, нашёл себе!  Не посоветовавшись! Уж лучше б в Большой театр почаще ходил! На премьеры и так…

  Пришедшая пара удивлённо глядела на рассказчика, поражаясь такой истории, не припоминая ничего подобного из школьного курса(других не было, остальное всё – за деньги) и случайно увиденного в фильмах, как-то по-своему отражавших действительность. 
  Изумлённая супруга, не подозревавшая ранее о том, раскрыв рот, выронила, по привычке, постоянно таскаемый с собою, веник, открываясь новому, неизведанному миру.
  И, даже, невесть почему, вернувшийся, равнодушный ко всему подобному, кот, удивлённо поглядывал из-за косяка двери. Глядел внимательно - одним, округлившимся  до предельной возможности, глазом. Он просто заслушался таким рассказом – Боже мой, какие люди и что творят.

  Ося всё это видел, воодушевлялся ещё больше и его несло дальше.
 
  Дальше и дальше:

 - К тому времени, Николай, попав под каблук жены, жадной до власти немки, ни в чём ей не перечил. А как ей что-то поперёк скажешь? Она те, такое закатит! Родной матери, умной и рассудительной, уже Император и Самодержец Российский, Николай, не послушался и престол брату не отдал. Та, бедная, обидевшись, так к себе на родину и уехала! Этим и спаслась впоследствии от кровожадной банды Ленина-Троцкого - фамилии понятно, не настоящие. Самой отпетой и наикрутейшей! Такая у них серьёзная ОПГ была! Все отчаянные, с не одной ходкой! Авторитеты серьёзные, уважаемые, без всяких там пантов - один Коба чего стоит! Подлог, шантаж, любые махинации! «Ксива», паспорт, документы, листовки, прокламации - что хочешь тебе напечатают! Куда хочешь, тебе пронесут! Грабежи, контрабанда, в том числе и оружия. Налёты, убийства - всем занимались. Всё строго законсперированно, круговая порука – триады отдыхают! Про остальных, прочих – якудзы, мафии и говорить нечего. Брат Ленина, чуть самого царя не грохнул - семейка ещё та! Володя сам в ссылку, уже в авторитете пошёл – к тому времени уж «погонял», кличек, у него, сколько было! И каких! А на «зоне», как себя вёл! Чернилами невидимыми пользовался – молоком писал такие «малявы»! Только из мякиша чернильницу слепит, капнет туда чем-то и давай строчит. Такого там понаписал, институты только недавно изучать перестали! А сколько там других отпетых фашиствующих интернационалистов, было! Всякие там Радеки-крадеки, прочий сброд, захвативший потом власть в России, положивший начало цветным революциям. Начав с красной, самой кровавой! Уж такое им в этой стране раздолье, уж так им подфартило! Уж стреляли-стреляли, топили-топили. По колено в крови, а то и по самые я... У кого они были. А то среди них и женщин было сколько! Решительных, по-настоящему эмансипированных – не какие-нибудь «пуси райт», фальшиво поющие, да с чужих голосков! Эти сами, кого хочешь за пуси возьмут и петь заставят. И запоёшь, как следует! Не какие-то «муси-пуси», а такие «пуси», что всем «пусям», «пуси». Такие «пусищи», что при дамах неудобно даже на русский язык переводить! Весь мужской пол белогвардейской направленности, они баржами вывозили в открытое море, эшелонами, там топили, как слепых котят. А нет рядом крупного водоёма, то пулемётом дедушки Максима, собственноручно. Перед сном или завтраком – это им сон и аппетит улучшало. А то не спится и не естся, пока кровушки русской не прольёшь. Некоторые, заслуженные, до сих пор у кремлёвской стены лежат. За могилками их ухаживают и даже цветочки носят. Вот как уважают! И боятся. И понятно почему. Эта порода как пришла, сразу концлагеря начала строить, тюрьмы переоборудовать для большего количества людей. И не как при старом режиме, а со знанием дела, наличием имеющегося опыта – в этом у них просто талант прорезался! Понравилось – масштабней пошли, больше – ГУЛАГи всякие. А какие кадры там были! Какое там «гестапо» у Гитлера! Кто такие Гиммлер с Миллером? Так, мальчики в коротких, баварских штанишках.

  Слушателей это озадачило.  По их глазам было понятно, что это выше их понимания.

  Такое важное заявление до Оси ни кем не произносилось, и он усилил этот свой тезис:
 
 - Эти интернаци дали жару всем! Со всего мира собрались, с лучших, цивилизованных его концов! Самые отпетые! Настоящие вурдалаки и все граждане Мира! Какую-то часть, пригласили и из развивающихся стран. И как начали они местных гонять! Месить, метелить! Беспощадно. Но об этом сейчас не особо принято говорить – Сталин во всём виноват! Он. Он один - злодей! Тридцать седьмой год год, несчастный Ежов и интеллигентные, приятные в общении, предшественники. Потом Берия, дело врачей и всё прочее. Злой Сталин! Ух, злющий! А уж как генетику он не любил! Не то, что сейчас. А как он к кибернетике относился? Не видать бы нам никакого компьютера. Так что будем придерживаться общепринятой версии! Только он злыдень, тиран и кровавый диктатор устроил всем нам тот самый, тридцать седьмой год! А те, прежние - только так, в игрушки играли.  Побалушки устраивали – покатушки с растрелюшками, утоплюшки на баржужках, да газом потравлюшки. Хоть и массовые. И оставили в живых, только тех, кто всё своё, сам отдал! Да их признал и на коленки перед ними плюхнулся. И не было у них лидера, как сейчас, что поднял их, тех кто остался в стране, с коленок-то. И конечно, новую их веру - интернационально-коммунистическую идеологию принял! Что это у них было, если не секта? Безмерно разросшееся. Даром что ли их пророки с бородёнками, что в один ряд на агитплакатах рисовались, над ней трудились? Кто в эту секту не записался? Кто в неё не в писался - остальных в расход! Всех, кто партийной рекламе - пропаганде по тогдашнему, не доверился. Планово, без шансов на перековку, сословия местные, особенно деловые, кто при деньгах был – под корень! Чтоб не выжил из них никто – их деньги важны для других, нездешних. Стреляли, топили, или как выразился один Булгаковский персонаж той поры, из той же когорты – из быстро сориентировавшихся, с собачьим сердцем: «Мы их душили-душили, душили-душили». Экспроприированные деньги в общий котёл! Проще говоря: "общак". А его - в надёжное место! Подальше от общества – на общепартийные нужды. И на компенсацию затрат по уничтожению ненужных для эксперимента лиц, как неподдающегося перековке, класса. Интеллигенцию местную, победное интернаци, гнилой объявило. И тоже, туда же. А вместо неё, из кого-то своего, перспективного - тут же налепили свою. Какую надо. Этим, местным. Вообще-то, эти ребята, самые решительные оказались - настоящие «поцаны» - делали всё, что им положено и объявили захваченное государство – родиной всех трудящихся! Трудящихся всего мира в одночасье приобрели для себя, ни много, ни мало - Родину. Вот так! Взяли целую огромнейшую страну, и приватизировали для мирового пролетариата и прежде всего, для его руководителей – для его вождей! То есть, если ты мировой пролетарий больших и малых городов или эксплуатируемый нещадно, такой же, но сельский пролетарий – милости просим, присоединяйся! Твоя Родина здесь! Местные жители подвинутся.  Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Давай сюда! Быстрей! Не стесняйся чужого! Хозяина теперь нет, да и не хозяин он здесь – его «зачморили»! Там ему место! Вся голь перекатная, не комплексуй, лезь скорей, сюда! Здесь, уж мы вас, будем, сами эксплуатировать на отобранных у кого-то заводах и землях. Создадим вам тут…

  Осина жена, Маша, интуитивно почувствовав опасный пассионарный настрой и дальнейшее негативное развитие этой теории, не способствующее, по её мнению, продаже попугая, легонько, локотком, толкнула супруга в бок, пропев шепотком:

 - Ну, куда? Куда тебя понесло? Вернёмся к птице! Очень широко взял. А то уж и вглубь начал копать! Хрен с ними, со всеми - что натворили, то натворили! Бог им судья. Мазаться ещё теперь со всем гов… Теперь уж не вернёшь! Нечего вспоминать! Давай только про птицу и её ближайшее окружение.

  Ося тут же сориентировался и сладким, проникновенным голосом с нужным, подбираемым по ходу повествования, тембром, пошёл повествовать дальше:

 - Но мать, матерью, а с братом, всё равно надо было как-то этот вопрос решать! Тот был, хоть и на десять лет младше, но, почти на голову выше, крупнее, характером куда круче, да и авторитетом в армии пользовался огромным.
 
  Удивлённо глазевшим зрителям, Ося продолжал объяснять, приводя новые, веские аргументы:
 - Удачно Дикой дивизией командовал - из самых, что ни наесть, горских головорезов! Головорезов в прямом смысле, специалистов не только по баранам - абреки, дикий народ, дети гор – украсть, утащить, зарезать - для них смысл жизни! Это тебе не мирные пахари! Ходи всю жизнь за плугом? Это не для них! Такие там черти собрались! Настоящие «сорвиголовы». И их у него - целая дивизия! Вы же знаете, что они собой представляют!? В чеченскую компанию, по телевизору на них насмотрелись – шашками машут, кругами друг за другом бегают, топают, страшно издают звуки. Самый боевой танец из всех! Кровь от него стынет. Какие там индейцы у родового тотема, с их небольшими топориками! Или эти, из Африки, с копьями! Тоже страшно, но не так! Папуас милее, поверишь Миклухо-Маклаю! И это лишь жалкие потомки тех ужасных туземцев, что под началом у Михаила Александровича были. Представляете, что же у него, под рукой, тогда было? Его бы в наше время, в девяностые – он бы всем тут дал проср…

  Все были полностью ошарашены этим.

  Ося понял, что уже пойдёт перегиб и повернул в более спокойное русло, всесторонне охарактеризовав проблемный объект:
 - Недостаток он, для правителя, только один имел, но принципиальный - прямолинеен и простоват был! Непростительный грех для руководителя! Простота-то, она хуже же воровства! Но зато был бесстрашен - простоватые-то люди они такие. Кто похитрей, тот сразу спрячется! За что-то или за кого-то. И дела, если вдруг втемяшит себе в голову(а это редко, но было) - до конца доводил! А это опасней всего. Этим мог всё компенсировать! И все его в туземной, Дикой дивизии, любили, уважали. Он с саблей наголо, всегда впереди всех мчался! Пулям не кланялся, по штабам не прятался! Как мог Николай, просто так, кинуть серьёзного, авторитетного человека?

 - Никак! Кто ж авторитетов кидает!? – однозначно подтвердил конкретный тип, почёсывая затылок, - Только гнилыми заходами, интригами, пустыми речами время потянуть. Обещать такому что-то конкретное, опасно! Это не электорат – потом спросит!

 - Именно! Вот, видите, Вы сами всё прекрасно знаете! Как такими людьми управлять можно. И в то время, действующий Император, это знал! Шатко на стуле своём себя почувствовал, понимал это и должен был чем-то поступиться - откупиться, отходную дать. А для этого, чтобы все вопросы окончательно снять, встречаться надо! – продолжил «правильную» логику продавец, потирая пухленькие ручки, - И всё это проходило на глазах этой самой птицы. Она всё знает, но молчит. Как положено!  Но до поры, до времени. Пока в хорошие, надёжные руки не попадёт. А там запоёт - вспомнит, зальётся соловьём. Всё сольёт - только успевай записывай! Диктофон, камера есть?

 - Имеется. С этим не заморачивайся! - обрубил покупатель.

 - Да? - всё же уточнил приземлённый Ося и попытался набрать прежнюю высоту, - А это ценнейшие, скажу Вам, сведения…

***

   В голове угрюмого покупателя самостоятельно шли сложные процессы оценки товара: "Что это? Декоративное живое чучело? Кусок мяса в ярких перьях? Престижная заморская диковинка? В тренде ли она сейчас? Как долго будет в нём находится? Или на х... нужен этот тренд! Это носитель важной, эксклюзивной информации! Скачав которую, можно будет ей воспользоваться для блага страны, продвинув себя подальше в вертикальном направлении. Вверх, разумеется.

 - Всё верно! - наконец-то согласительно закивал головой незнакомец, поглядывая на спутницу, - Заговорит, как у хорошего следователя. Уж этого-то колоть…

  Пришедшая дама, восторженно слушая, хлопая огромными, наклеенными ресницами, смотрела, то на яркую птичку, то на клетку, очевидно из той же эпохи - судя по дизайну, то на рассказчика, понимая к какому пласту истории, она может приобщиться, став владелицей живой легенды.
  «Можно и писательницей стать, модной, как Леночка, правнучка этого, что на Красной площади лежит, покоится. А может и её переплюнуть, с таким-то материалом», - подумала она, - «А там и сценаристкой. И этим, как его… Ну, что этот Фандорин? Или Сибирский цирюльник? Тут можно покруче сюжеты завернуть. Известные режиссеры сами потянутся на такую тематику, побегут, особенно те, что опять на госфинансировании оказались».

 - Ну, что скажешь? – спросил её заинтригованный крепыш с брюхом, прикрытым жизнеутверждающей надписью о тотальном спорте в какой-то стране, где на дух не переносят курево, крепкий алкоголь, всякую наркоту, а только им и занимаются.

 - С этой птицей мы далеко с тобой полетим! И оттуда сможем всех посылать, куда хотим, – взмахивая ресницами, будто уже пытаясь взлететь к заоблачным высотам, провидчески воскликнула неудавшаяся балерина, но тут же, небольшая тень сомнения пробежала по её лицу, - Но всё же, не дороговато ли будет? Что это за цены? Сейчас рынок, он уже развит - попугаев много… Причём самых разных…

 - Надо ли в этой ситуации, ставить вопрос так? Уместен ли он? Неуместно заостряться на таких деталях и одной составляющей – цене! Есть же формулы – одна из них: цена-качество. Качество здесь говорит само за себя. Если понятно в целом, о чём идёт речь? Мы же в объявлении указывали – для состоятельных людей! И только! Голодранцев на торги, мы не приглашаем! Здесь идёт только эксклюзивная продажа! Закрытая, не для всех. Проще говоря – только для самой высшей элиты! – искренне, с некоторой обидой в голосе напомнил хозяин попугая и персонально для гламурной дамы, добавил, - Кто-то рождён летать, высоко парить в небе, раскинув прекрасные крылья. А кто-то ползать, в грязи, прахе, на брюхе, не имея не только куцых крылышек, но и жалких, кривых ножек, как недостойный червь. И там, среди всякого рода, паразитов, ежедневно, копеечно торговаться, унижая своё достоинство. Достоинство! Низводя его до крошечных размеров рыночной торговки, промышляющей какими-то увядшими пучками зелени, что не всякой козе и предложить можно. Среди них, какая-нибудь высокопородистая, даже взбрыкнёт. А то и рога в ход пустит. Разве это про Вас? По Вам и Вашей царственной осанке, этого не скажешь! Вы, античная богиня! Из высшего, к сожалению упразднённого ныне, пантеона. Вы, сама Афродита, стройная, вышедшая из белейшей пены волн где-то там, на экзотичном острове! Выброшенная недалёким морем, которое могло бы ласкать её стройную и ласкать, пред вознесением на постоянное местопребывание – Олимп. А куда Вас, по внешнему виду, по вашей изячности, можно определить? Только там Вам место! В заоблачных высотах – на Олимпе, среди богов и божеств. И даже там бы Вы выделялись! Покрайней мере, Зевс на Вас бы только и смотрел. А уж Аполлон и те кто ещё пониже… И вдруг, перед ними, раскрывается сущность! Внутреннее содержание ненароком выплёскивается из красивейшей оболочки и всё становиться понятно, что скрывается за всем этим. Вы же не как та, базарная торговка, задёшево нанятая овощными баронами с рынка, стоящая у грязного прилавка, с не промытой редиской, пожухлыми пучками петрушки, лаврушки, подвявшей ещё вчера! Которую поливай, не поливай жижкой из уборной…, - Ося увлёкся, но всё же с опаской посмотрел на насупившуюся супругу с подобранным веником в руке.

  Маше почему-то дифирамбы, связанные с древней, отжившей своё, мифологией и эти гипертрофированные гиперболы, очень не понравились. Она это нисколько не скрывала. И даже наоборот, сильно выражала на своём лице.
  И чувствовалось, особенно по её выражению, что она, несмотря, на давнее желание избавиться от птицы, готова была положить конец этому спектаклю. И скорее всего с выраженным скандальным оттенком - сейчас она разберётся с этими языческими пережитками! С этими античными богинями Олимпа! Вон их! Долой! Не зря же их в своё время аннулировали! Сбросили и закопали на свалке истории. Безжалостно расправились с этой гламурной нечистью. Что на таких смотреть, любоваться? Что там не видели? Там и нет ничего – смотреть совсем не на что. И эти пустые словесные игры ей ни к чему! Развёл тут олимпийские игрища! Я что-то до сих пор не пойму, он какой религии придерживается? Какой? Традиционной или не совсем традиционной? У нас пока, признаются только традиционные! Иных не надо! Особенно тех! Поэтому, религиозные и иные чувства, затрагивать не надо! Сейчас она укажет ей, «Афродите», дитю этому, африканскому, пенному, истинное её место! А этого новоявленного «Орфея», льстивого певца, как истинная Эвридика, заставит петь по-другому. Как положено. И он уж запоёт! Так запоёт, так заголосит…

  Оси это сразу же передалось. Но он, как склонный к дипломатии человек, словно не один год стажировавшийся, где-то при МИДе, такими же манерами, сохранял лицо. И им же, тут же, сигналил. Довольно-таки доходчиво и ясно. Вроде бы доходило и он извиняющимся взглядом, вечно не наказываемого прохвоста, дальше подмигивал супруге, своей азбукой Морзе: «Мол, работаю. Не хочу, но так надо! Терпение и труд – всё перетрут! Без труда, не выловишь никакой рыбки из пруда! А тут вышли на самое рыбное место! Такая рыбина, сама приплыла! Рыбище! Клюнула, заглотила. Тащу её, тащу, вытягиваю! Не дай, Бог, сорвётся! И это настоящая, профессиональная работа – сделаем её, получим соответствующие бонусы! И поедешь, куда хочешь – гудбай, май лав, гудбай; гудбай, ауфвидерзейн…».

  Супруга Оси, Маня, видно наконец-то, расшифровала послание, поняла, по крайней мере, основную его часть. И немного успокоилась, погасив гнев в глазах, достойный богини Геры, после очередного путешествия Зевса на землю.

   И Ося, уже со спокойной душой, послав в её сторону воздушный поцелуй и мысль: «Маруся, я тебя люблю, только тебя. Кто в моём сердце, как не ты? Подумай сама, для кого ж я стараюсь? Бьюсь, как та рыба об лёд! Играю на грани! Филигранно, на грани фола! Кручусь, как уж на сковородке! Верчусь, как мартышка с гранатой! Нет? С найденным гандо… Кто это оценит, как не ты?», продолжил:
 - Только состоятельный человек, самых наиблагороднейших кровей, высочайших принципов и таких же помыслов, может владеть этой птицей! Только человек, состоявшийся в этой жизни, жизни, которая царит вокруг нас, полностью и бесповоротно, приобщившийся к главной, официальной версии Российской Истории и царственной фамилии! Другой её недостоин. Птица дома Романовых, видевшая последних, русских царей – вот она! Взгляните - сидит перед вами! И ждёт! Ждёт нового, достойного хозяина.

  Ося даже низкоподданнически поклонился ей, сделав произвольный реверанс, картинно шаркнув ногой - то в одну, то в другую стороны. Потом присел, взмахнув и отведя одну руку, другой как бы подметя перед собой пол большим пером от шикарной широкополой шляпы, встал и вытянулся в струнку, как очень хороший лакей.

  Удивлённые взгляды буравили птицу, некоторые, даже сжигали воспламенившимся, загадочным взором. И ара, польщённый, забыв все обиды, показывал свой гордый профиль, то с одной, то с другой стороны, как бы подчёркивая: «Вот так делается История! А как вы думали? Такая История, только так!».

  Ося же, в этом, охватившем его, порыве, не успокаивался:
 - Птица из Вечности и говорившая с ней! Вот она, крылатая живая легенда, уселась перед вами, скромно поджимая ножки. Преклоните и вы пред ней колени! Она олицетворение нашей Истории, которая тянется уже тысячу лет! Тысячи хватит? Куда вам больше? Там, дальше, глубже – одна дикость и варварство, света никакого не было, одни потёмки - не будем вспоминать. А эта величественная птица - сама История, самые светлые её моменты! История с большой буквы, она вся в ней дышит! Всей своей тысячелетней давностью – не больше, до этого ничего не было. По крайней мере, мы, ничего не знаем! И особо знать, не хотим! А эта птица – символ её теперешнего состояния! Схожесть у них во всём, что нам придумали! Что нагородили – то и есть! Вот, возьмите её в свои руки, почувствуйте, ощутите её пульс. Чувствуете, как он бьётся? Это и есть пульс той самой Истории! Той, которую нам преподнесли. Которая может оказаться у вас в руках и совпадёт с вашим пульсом. И будет биться в унисон, наполняя вас ещё и новым, таким же, содержимым. И кто знает, убеди она Великого князя Михаила решительно забрать бразды правления, неизвестно как бы повернулась вся судьба двадцатого века!?

 - А за ним и двадцать первого? - подхватили пришедшие за попугаем.

 - И далее, далее… - мечтательно подключилась и Маня.

  Это всех сильно озадачило - эк, куда её понесло!
 
   Ося, чувствуя эту продолжал давить вопросами:
 - Где оказались бы мы? Мы, верноподданные Великой и Могучей Российской Империи под дланью Самодержца! Под дланью мощной, твёрдой. В обломках СССР, который не дотягивал до своей предшественницы, Империи? Без королевства Польского, без княжества Финляндского? А если сюда ещё и Аляску прибавить, и Калифорнию… И прочея, прочея… В лоне ещё больше похудевшей преемницы – РФ? Не совсем ещё худосочной, но потерявшей такое подбрюшье, как дама на рекламе эффективных средств для похудения – до и после. Несчастная страна, она готова ещё разбиться на куски и кусочки. Что же делать? Нам всем, патриотам, да и лучшим умам, надо задуматься - как остановить этот процесс. В ваших глазах я уже читаю: нужны скрепы! А где их взять? Кто подскажет? А пока пусть идёт всё как есть? Тогда у какого разбитого, потрескавшегося корыта, готовы мы оказаться? Такого разбитого, что все русские полководцы, что удерживали и оберегали свою Державу, на том свете уже несколько раз перевернулись! Плюются оттуда! Тьфу, на вас, недостойные поросята, всё проср…шие! За что мы воевали? За что кровь лили безмерно? Свою и чужую. И особенно свою, русскую. Даже где-то по европам, ничего не завоёвывая, не накладывая никаких контрибуций. Кого-то освобождали! Тогда кого? От кого? Кровью всё полили изрядно! Или её не жалко? Кому, что досталось? Кто пожинает плоды наших побед? За что лились просто реки крови? Реки! А ещё - воевали Крым, Новороссию, всю Среднюю и Центральную Азию, Кавказ, Закавказье! В Европу, по нескольку раз ходили, в разные её концы. Гордо, с достойными знамёнами! С теми знамёнами, которые неплохо бы возродить! Замечу вам: не со всяким знаменем победоносно воевать можно. Много где, как победители, были! Держали, удерживали. Видя нашу силу, к нам многие, сами просились, напрашивались. Не всех ещё брали! А теперь? Пользуясь неразберихой, лезут только остатками поживиться. Что, всё оказалось - коту под хвост? А наши предки, знаете, кем были?

  Ося гордо и победоносно стоял, явно прибавив в росте и оперши руку на какой-то лежащий предмет, очертаниями похожий то ли на скипетр, то ли на державу – некоторые предметы вокруг сами стали как-то видоизменяться.

  Выдержав достаточную паузу, не дожидаясь уточняющего вопроса: «А по какой линии?»; он заявил, критикуя политику всех последних десятилетий:
  - Кровь не водица – дорогого стоит! Кровь – она ого-го, по ней всё передаётся! Дух, державность, удаль молодецкая на благо царю и отечеству. Это всё у нас в крови! А пролито её немерено. Зачем? Для чего? Чтобы по пьяной лавочке всё раздарить? Точно управдом Бунша! Перепивший. У, проходимцы во власти, никакой ответственности не чуете… Но она придёт, ответите... где-нибудь...

  Последнее прозвучало как-то неуверенно, голосок Оси сошёл на нет и сих.

  Глубокая тишина зависла в густом воздухе - внезапно и зловеще вдруг загустевшем.
  Кто-то издал непонятные звуки, непонятно чем и откуда. Они были по всей видимости, непроизвольно исходящие.

  Лицо Оси посуровело, в него вдруг стал вселяться дух решительности и он назидательно спросил:
 - Фильм смотрели? "Иван Васильевич меняет профессию"? Там всё про нас! Про наши дни! Что за новоявленный управдом Бунша, у вас, такой опять нашёлся? Хрущёв, как хорёк в Кремль забрался, как стал главным, сразу царём себя почуял. Такое понёс и всё за абсолютную истину! А подарки: даже не Кемьскую волость - Крым отписал. Передал он, видите ли! А ты кто есть-то? Свинопас ты недоученный! Ты его добывал? Нет? Так что лезешь? Ну-ка, ступай в зеркало на себя посмотри! Посмотрел? Тогда, вообще куда лезешь?

  Ося тяжело вздохнул и продолжил:
 - Потом не лучше пошли. Если бы лучше были – сейчас бы результат иной был. Добра-то у нас много! Вроде как и наше. Только где оно? Мимо и мимо всё проплывает, непонятно на что. Под занавес, явился какой-то разговорчивый такой, с говорком каким-то, неправильными ударениями, бывший первый секретарь обкома и давай чудить! Чудил по-полной! Вроде и не поддавал сильно, и даже боролся с этим. Боролся правда, как умел. И не обкуренный! Наркоту в страну ещё не завезли. А такое нёс! Пространно и непонятно: о чём? Не поймёшь, где начнёт, где кончит! Лишь бы поболтать. Кто его вырастил? Взлелеял, допустил? Такого иуду, как оказалось: предал всё, что мог; сдал, отдал, подарил. Как он мог? Что, все жертвы до него; нужные и не нужные, всё было напрасно?

  У взволнованных рассказом, людей что-то периодически вырывалось. Наверное им хотелось сказать твёрдо - «Нет»! Но что-то не получалось.

  И Ося доминировал в ожесточённой дискуссии с самим собой, не встречая контраргументов:
 - А дальше, что было? Увидев такое, почуяв слабость, забравшегося на трон Белого царя, царства; княжества, что короткое историческое время, республиками назывались; за ради бога, за дорогие подарки, взятки, в Империю взятые, лишь бы она защитила от полного вырезания, разбежались. Какие-то там референдумы или что-то наспех провели и айда! Бежали, как крысы с тонущего корабля! Жирные поначалу, тощие ли, они сразу включились в крысиные бега! Будто только ждали этого. Но эти-то ладно! Малороссия, Червлёная, ещё там какая-то Русь, что Украиной потом называться стала, со старой столицей всей Руси и та смылась! Прихватила «мать Городов Русских» и смылась! "Откуда есть пошла Земля Русская" где? Обворовали, как сербов! А то и хуже. Белую Русь, белей нету - потеряли! Жаль Белую! Другая страна стала - иное государство! Совсем без родни остались. Да без матери! Без матери городов русских! Что тут говорить: сироты! До чего докатились!? Было бы всё это?

  Ося, видя перед собой четыре пары внемлющих ему, глаз, полураскрытые рты, один, полностью распахнутый клюв, всё подливал и подливал патриотизма. Подливал этому замороченному и сильно перемешенному, непонятно куда себя относить, бывшему скороспелому этносу – «советский» народ, быстро переродившемуся во что-то другое, во что-то, тоже, по всей видимости, недолговременное, а также пушистому, американскому пришельцу.
  Попугай почему-то это слушал с закрытыми глазами. Очевидно пытаясь, сосредоточится и представить этих, непонятных для него, разбежавшихся владетельных родственников, не удержавших своё хозяйство.
  У некоторых даже потекли слюнки от неудавшихся перспектив, затаённое дыхание учащалось.

  И Ося, с большим воодушевлением, натиском и напором, как маленький, воскресший Бонапарт, в третий или уже в четвёртый раз, убежавший с острова Святой Елены, где никак у него не получалось построить последнее своё государство, продолжил:
 - А как бы сейчас выглядела политическая карта мира? Весь глобус? В совокупности. Кто безраздельно доминировал бы в нём? Кем бы тогда была Россия? Поступи Великий князь Михаил правильно, решительно и бескомпромиссно! И добавлю – ответственно. Да разогнал бы он эту Думу, с Путрешкевичами, Родзянками и Керенскими! Ни те и не другие, не нужны! Гнать их взашей! Да кто их собственно выбирал? Народ что ли? Думу собрал бы новую, какую надо! Взял бы борца Поддубного, певца Шаляпина. Кое-кого из балерин, Кшесинскую например. Ещё кого-нибудь, помоложе. Можно пару клоунов бы добавить! Из шапито. Там Рыжий, Белый был – оба достойные кандидаты! Всё равно - любой сойдёт. А то и обоих! Пусть будет немного цирка, позитивного настроения. Люди чтобы смотрели, сопереживали. Я бы ещё дрессировщика Дурова пригласил. Из священнослужителей, тоже, кого-нибудь. Тут любой сгодится, кто согласится! Главное чтоб успевал и там, и там. Многие пойдут. И избирательные компании лучше всех проводят. Стоп, тогда их отменить! А то сплошной синод получится! Ну и бизнесменов, предпринимателей – купчишек всяких, разных гильдий. Но этих - за деньги! Пусть раскошелятся! Не халява им здесь! А государственный орган! А раз орган - надо организовать всё как следует! И членами пусть станут, партии. Взносы пусть тоже посильные сделают - внесут что-то - партийным строительством надо же заниматься! Ну и пожертвуют ещё на благотворительность. Громко бы им там, во всеуслышание, заявил: «Не прикидывайтесь-то голью перекатной, да сирыми – отобьёте! Отобьёте ещё как! Не убудет! На ландо вон каких ездите! Сам его вёл? Нет, водитель коней? Водить что ль сам не умеешь? Комиссию медицинскую не прошёл? А что сюда лезешь? Калек представлять? Ах, их интересы. Поэтому без лакея и кучера обойтись не можешь - в шарабан свой не залезешь? Под обе руки тебя подсаживают? Ну, калека! Точно. А на герба аристократические зачем заглядываешься? Что и у тебя уже есть? У Свиньиных купил? Нет? Ну-ка, что там прикрутил-то? Сейчас глянем, с чём там прикатил! А у которых совсем нет денег - "всё в деле" - идите зарабатывайте! Зарабатывайте в другом месте! Тут вот мы проект подготовили – будем бубенцы сигнальные выдавать! Но, понятно, не всем. Поэтому в очередь, су… дети! Как дети! В самом деле. Простите великодушно, к вам, господа аристократы, это не относиться! Это для низших сословий было сказано. Вы пожалуйте в Верхнюю Палату – В Сенат. Там всё будет по-другому: чинно, благородно, совсем другой буфет, другой фуршет. Всё другое соответственно».

  Ося на секунду задумался – «А так ли надо?» и решение тут же само пришло в голову, он только успевал озвучивать:
 - Партию бы там свою создал с подавляющим численным перевесом «Единая Самодержавная Партия России» - ЕСДПР. Как? Звучит? Символ ей бы мощный, харизматичный придумал - орёл на медведе скачет! Державу на него положил и скипетром его погоняет. Внизу поверженные лев с единорогом - лежат, кверху лапки задрав и плачут. Тигр, но не наш, не уссурийский(тот за ними, довольный бежит), с бамбуковой пандой; слон с ослом, тоже в глубоком расстройстве! Глубокая депрессия их охватила. Да там ещё какая-то мартышка перед ними на дикой свинье скачет, их утешает. И всё это в сиянии лучей! Вот такой партийный символ. Многовато зверей получилось? Но меньше нельзя - глубина смысла изменится! А это же ЕСДПР! Идеология ей не нужна – главное, чтоб за царя! И за его, если что, приемника. Которого он сам выберет! Такой ответственный выбор нельзя доверить никому! Но партийцев нужно подобрать разных - разных мастей! Правда, по чуть-чуть и понемножку. Коммунистов бы побольше! Не буйных, таких, как сейчас – они не помеха! Если правильно с ними работать, они свою роль хорошо сыграют. Социал-демократов бы всяких - но на коротком поводке! Те могут и взбрыкнуть! Их по краям рассадить. Только так и вперемежку с другими, более стойкими и спокойными - пусть даже прячущихся за газетами и в сон клонящихся. Лучше уж так! А то они между собой объединяться-разъединяться начнут. Спонтанно такие браки с трагедиями посыпятся! Такие затейливые программы на свет появятся! Такого наобещают! У Православного народа, голова кругом пойдёт. К примеру: давай нефть по-честному делить! Давай газ, тоже! А там ещё и ещё чего! Мало что ль всего в России! Добра-то сколько! Запасы-то большие – одна Сибирь - ого-го! На каждого по столько-то! В принципе. А то - давай! А там и земля, да по всей России! А её уж потихоньку прихватили - прихватизировали. И вполне законно. А шельфы? Шельфы-то какие! Все мировые нефтедобытчики облизываются! А тут, как узнают люди, что это их? Что делать будут? Глотки кому хочешь перегрызут! И своим, и чужим. А так всё тихо - законно и у крупных собственников! И вроде бы, как национальное достояние. Хрен там поймёшь! И вдруг скажет кто-нибудь: землю крестьянам! Заводы - рабочим! Если уж делить, то по-честному! А оно так не бывает. И ведь найдётся иуда, скажет, брякнет такое! Какой-нибудь ленин, еленин, иудушка троцкий. Тут сразу их сколько появится! Даже если ты и крестьянином не был! Корни найдёт! И пролетарское происхождение отыщет!  Лишь бы землёй разжиться, частью заводика. Другие утопии, без учёта природы человека, в жизнь попросятся. И начнётся опять Сен-Симон, Фурье, Оуэн - полный социализм-утопизм! Какой вообще, ни под каким видом, строить нельзя! Потому как он полностью противоречит той самой природе человека – жалко делить! Ну, жалко! Да и зачем? Если можно не делиться. Этих эсеров, как и кадетов, должно быть как сейчас, не более! И все на коротком поводке! Довольствии и дотации. А то отвернись и не брось им косточку - они «социализм» враз устроят! А кому он нужен? Поэтому, пусть сидят в Думе, на виду! Но по отдельности. Особенно, те, кто «социал-демократами» называются. А не где-то «маёвки» устраивают! Да ещё с «Искрой», из которой не дай бог, разгорится пламя! Разгорится – не потушим! До сих пор бушует: то затихнет, то опять! Ну и самую малость – чисто либералов. Этих - единично, а то шуму от них, как от резаных поросят - визгу, хоть святых выноси! А под всем бы этим - Народный фронт бы созвал, включая туда "Союз Михаила-Архангела" и отца Илиодора из Царицына. Он подспорье хорошее, с ним не поспоришь – это народ! Весь, в совокупности. А не отдельные его представители, понятно как в кресла избранников пробравшиеся. Народ-то – подлинный источник власти! И он, за него весь бы был! Поднимется он во весь свой огромный рост, да как скажет веско. Ему только детонатор нужен. Хотели бы его иметь?

  Овации и хлопанье крыльями вознаградили оратора.

  Ося, отринув их рукой, воздал и некоторым виновникам:
 - Вспоминая всё тот же фильм, который мы все по десять раз смотрели, скажу: нельзя всяким там царям Борисам и другим, таким же безответственным, земли и прочее разбазаривающим, страну доверять! Пропьют! Им ведь чего надо-то? Праздников, пиров во время чумы и других поветрий. Уж их наустраивают! Напридумывают таких, что на трезвую голову и не разберёшься! И прогуляют, промотают всё! Всё, будьте уверенны - объявят дефолт или ещё что-то из непонятных простому народу слов, скажут! Пусть голову ломают и думают на кого-то. Слово-то не наше! И не скажут по-простому: мы тут всё прос..., прое... и пошли все на... Но мы опять будем рулить! Очень нам это нравиться.

  Все молча закивали головами - да так всё и есть. По крайней мере, все так и понимают.

  Видя, что народ его поддерживает, Ося смелее шёл дальше:
 - А что важнее России? Есть ли что? Я вам отвечу: ничто! Кто должен, навязывая свои законы извне, ей? Оттуда, из-за заграничного бугра! Не изнутри, ей управлять, кто хочет? Скажет мне кто-нибудь? Хотя бы масонов назовите! Я бы и других назвал! Ну-ка, а вы-то? Я так и думал. Тогда, я скажу: никто! Никто не должен, кроме… Ой! Больно!

  Мане подумалось, что Осю опять понесло куда-то излишне далеко. И она, любовно прижавшись к нему, аккуратно ущипнула его с потайного, тыльного мягкого места.

  Да так, что он вскрикнул:
 - Больно же! Больно за страну. За её нереализованные перспективы! А как бы она встретила двадцать первый век? Вдумайтесь! Величайшей Державой Мира, с реющими Имперскими флагами на всех, самых высочайших, рукотворных и природных точках земли, омываемой со всех сторон, всеми существующими океанами! Мы просто бы купались в своём Величии. И ни о каком «лондоне», островной окраине, никто бы и не мечтал. Тоже, нашли местечко! Смею вас заверить, оно только с первого взгляда такое звучное и привлекательное. А если внимательно присмотреться и вместо «л», «г» подставить! Хотели бы вы в таком месте оказаться? А вместо лондонцев, вокруг вас одни гон… Ну, сами понимаете, кто. Поэтому, эти островные остатки, были б западной Окраиной, куда ссылали бы, как за сто первый километр. Была бы там невзрачная окраина. Окраина великой Империи. Или, на южно-русских диалектах – Украиной. А сокращённо, латинскими буквами – UK. С губернским городом – Лон-на-Дону. Так приятнее. И этичнее. А то не дай бог, опечатка в прессе, ошибка вышеуказанная. Что тогда людям местным делать? А теперь, после правильного переименования, ошибайся! На здоровье, сколько хочешь – никого не обидишь, никого психически не травмируешь.  И казаков с шашками туда, настоящих, донских. Населить вдоль Темзы, станиц настроить, хуторов – каждые десять-пятнадцать вёрст. Там, кстати, у их Тауэра, похожие, в меховых шапках, шикарных таких папахах, уже есть. Появляются. Только форму им слегка изменить. А так же чуб, усы отрастить. И эту, ихнию папаху, слегка на бок сдвинуть - чтобы лихости придать. Всех их, тогда можно в казаки записать! И на лошадях пусть учатся ездить! Надо как следует на ней скакать! Казак крепко должен на коне держаться - сидеть в седле так, чтоб на скаку, и шашкой рубануть до самого седла, и из ружья выстрелить птице влёт! Смог чтоб и не осрамился англицкий казак, что по Темзе расселился, перед местными бриттами. Попасть даже самой мелкой – зяблику или даже трясогузке, что постоянно прицеливание сбивает.  Точно попасть в то самое место, которое она с перепугу решила показать. А эти, что сейчас там, и лошадь нормальную не видали. А где? Где им смотреть на неё? На дерби? И что там? У них скаковые, хоть и резвы на мелкие дистанции, но костяк слабоват!  Не выдержат и на малые расстояния с полным вооружением, амуницией. А что в бой на ней иди – и речи нет! Не боевая это лошадь! Дерь... Не будённовской породы. И демобилизации не подлежит – полностью непригодна! Куда такую запрягать? А в хороших лошадях, потребность большая будет! Нефть дорожает, бензин зашкаливает. Да и казаков, настоящих, потомственных, природных, откуда-то всё прибывает. Думаю и там, потомственные, найдутся! А казак без лошади, как без крыльев птица!

  Все согласно закивали. А как могло быть по другому? Никак.

  Ося это принял кивком головы и махнул рукой куда-то вдаль, разъясняя суть жеста:
 - О Штатах, даже не говорю! Не было б их, как таковых. Все бы разбежались и обособились – жили б, крошечными своими, раздробленными ещё на несколько раз, штатушками. И чем бог послал! Никто б их доллар не покупал и своими ресурсами не обеспечивал! Никто б и не думал, что у них могут быть конвертируемые валюты - Так, какие-то денежки для их внутренних расчётов. И держались б они на плаву только благодаря международной, гуманитарной помощи. Такая же Африка, только поменьше. Многие б от Мексики зависели! Туда на заработки б бегали. Только один Техас держался бы, благодаря стойкости своего духа! Да и то, только горстки ковбоев в широкой прерии, что худых коров пасли. На пестрых своих лошадках – мустангах. В привычных джинсах, но уже без жвачки. Жевали б её, только коровы и захудалый пегий бычок с ними. А люди им только завидовали и голову ломали - что они так долго жуют? Песни б свои фольклорные, на расстроенных банджо бренчали. Но только в Хелуинов день - в остальные: тяжёлый, беспросветный, повседневный труд.

  Это как-то расстроило собравшихся.

  И Ося добавил оптимизма:

 - Но уж в день святого Хелуина... Распевали весь этот день, праздновали, ходили друг к другу в гости - пойманную какую-нибудь зверушку отведать. Как жить без праздников? А этот им самый подходящий! И ещё один – День Сурка. День жаренного сурка. В остальные дни – в поте лица, хлеб добывать! Как в Библии, в первой её части. Там всё прописано. Как и за что.

  Все удивлённо, можно сказать, заворажённо, взирали на Осю, подросшего на глазах - так распрямив свой позвоночный столб!

  А он рад стараться:
 - Какая там Америка? Северная? Америка? Ладно бы ещё Южная! Бразилия, где много диких обезьян! Обезьяны всегда внимание к себе привлекали. А то, Северная Америка! Что там такого? Никто б про неё и не слышал! Доллар какой-то? Что за деньга? Тьфу! Обычная какая-то, местная. Про Аргентину, понятное дело, где танго, где в пампасах бегают бизоны; про ту же Бразилию, где ну очень много диких, самых диких, обезьян - знали бы. А про эти непонятные штаты с пастухами коров и ловцами бобров, да этими... песок ещё по речкам сеют, надеются что, что-то высеют, никто бы и не интересовался.

  Все были согласны: про пампасы, где бегают бизоны, знали все. А где им ещё бегать? Понятно же не в прериях - там их давно постреляли! Как первую железную дорогу в Америке построили, так сразу по ней и поехали на охоту - бизонов стрелять! Во главе с Буффало Биллом. Поэтому он и всплыл.

 - А как же Буффало Билл? Самый великий охотник, убийца бизонов, - заявила пришедшая дама, откуда-то знавшая про него и явно испытывающая к нему симпатии.

  Ося ухватился за него:
 - Этот да! Самым известным американцем был - больше всех диких бизонов пострелял! На тысячи счёт идёт. Кроме того, попутно, пленил самых авторитетных индейских вождей: Сидящего Быка, Пинающего Медведя, Скалистого Медведя, Длинного Волка и некоторых других. Величина его фигуры бесспорна! Что есть у американцев, то есть! Признают все. Даже кое-кто из Великих князей Романовых... Да что там - Алексей Александрович ездил к нему! Для чего? Посмотреть на живую легенду. Подружиться и поохотится с ним, кое-что перенять. Буффало Билл - вот единственно известный американец! Другие, в мировом масштабе, ничем и не отличились. Кто они против него? Он - настоящая Америка! На нём она б и держалась. Про Рио-де-Жанейро, где карнавал, где все в белых штанах ходят(по Ильфу и Петрову), тоже знали бы! А про Новый Йорк, а тем более, про какой-то захолустный Вашингтон – не знали б, точно!

  Все согласительно кивали, как при докладе первого лица - находясь в зоне видимости, на первых рядах.

  Ося был на высоте! И как бы с трибуны вещал:
 - Ни какой ФРС, у неё, и в помине б не было! КРС, в каком-то количестве, был бы, бесспорно. Опять же благодаря тому же Техасу. Но ФРС? Кому это надо? Для горстки пастухов и захудалых фермеров её заводить? Для них деньги печатать? И чтоб тогда это были б за деньги? Лат-лит, лит-лат? Да что там, сама тенге – против них – валюта! Наитвердейшая - не разгрызёшь! Про лари, или лори (как там правильно, вроде как обезьянку маленькую, недоразвитую, зовут), я и не говорю. Она бы, эта ихняя ФРС, где уже давно серьёзный народец подобрался - за деньги, либо удавят, либо сами удавятся, к нам бы переехала! Со всеми чадами и домочадцами. И сидели бы тут они в самом полном составе!
 
 У всех округлились глаза. За ними, туже форму, стали принимать и рты. Как бы желая поглотить хороший кусок торта – сразу, а то больше не дадут.

  Но Ося и тут всё давал и поддавал:

 - Милости просим, пожалуйте! Велком! Велком к нам! Как нам без вас чего-то не хватало!

  Одну руку он прижал к сердцу, другую он воздел к небесам и проникновенно воззвал:

 - У нас бы этим, своим печатным делом занялась! Остальные бы валюты - все в прах! Всем бы удобней работалось! Под одним началом. Называясь тут солидней и понятней: Всемирным Монетным Двором! Красовалась бы эта компания лучше у нас, со всеми их дворовыми и надворными пристройками, закромами и хранилищами. Трудились бы тут, круглосуточно, день и ночь. Представляешь, наши бы деньги, по всему миру ходили! Все бы их накапливали и о них бы мечтали. А они бы, их печатали. Печатали и печатали! День и ночь! День и ночь – сутки прочь! Круглосуточно. А посреди  двора, важно прохаживаясь, какой-нибудь министр, каких-нибудь дел, какой-нибудь Лавров или Петров, может быть Иванов, Сидоров и поймав за ручку какого-нибудь добродушного, ссутулившегося перед ним, Керри, Чейни, или что-то по фамилии подобное, или окликнув трудягу Бернанке, что в жёлтых носках на работу ходит и уже давно раздражает этим, похлопает по плечу, похвалит: хорошо работаешь! Мог бы в Думе у нас сидеть! Или в Верхней Палате. Если бы другого цвета носки носил.

  У всех окончательно отвалилась нижняя челюсть. А верхняя, неестественно задралась, почти противореча своему анатомическому строению.

  У попугая же, с закрытыми глазами, она наоборот, захлопнулась - всё, конец - дальше уже плыть не куда! По крайней мере, в мыслях.
  Он от волнения весь замкнулся в себе, переживая бремя возможной ответственности. Страшно, страшно далёко зашёл увлечённый рассказчик! Но всё верно, даже нечем возразить - так бы и было.

  А Ося и тут не успокаивался. Он шёл в мыслях дальше - просто летел. Да ещё иногда, включал форсаж. Дальше и дальше, не щадя разгула чувств в слушателях. Как неукротимая стихия, просто бурлившая и готовая неадекватно вырваться наружу - просто тайфун идей! Нереализованных, но вполне ещё возможных для реализации.

  Он, разведя вдруг явно увеличившимися в длине руками, готовых охватить средней величины глобус, громогласно объявил:
 - В разных океанах, по разные стороны Империи, пограничники которой, другие солдаты, иных родов войск, мыли б сапоги! Ловили бы в них крабов.  Подбрасывали бы их в те же сапоги зазевавшимся товарищам, более раннего срока службы. А также, стирали портянки! У кого ботинки - тот соответственно, мыл их и носки, выданные к ним. Ботинки и портянки вещь не совместимая! Они скоро уйдут из нашей армии, увидите! Канут в Лету! Те победоносные портянки, с какими были выиграны величайшие войны. Но и в носках повоюем! Ещё как!
  Отмытые и хорошо высушенные, личные вещи чистили бы там же, под ярким, субтропическим солнцем, обдуваемые лёгким бризом.
  Ботинки пришлось бы применять более светлого цвета! Так что экономия гуталина, щёток, в масштабах огромной, не как сейчас, армии, была бы просто огромна!
 
  Кое-кто попытался даже примерно прикинуть возможные сэкономленные ресурсы для бюджета.

  Но Ося, своим задором, не дал:
 - Вешали бы их - сушиться, тут же! Раз ветер с океана хороший! На верёвки, натянутые на флагштоки, бывших флагов приморских государств, теперь провинций и губерний с назначенными, достойными губернаторами. Избавленные навсегда от постоянных кризисов и денежно-финансовых потрясений и прочих невзгод, территории, радостно всё это восприняли бы. Их правящая верхушка - генерал-губернаторы, туда, на периферию, назначались б только военные! Как сейчас у нас, в глубинке, близ Москвы – по областям. И конечно, преимущественно десантники. Десантировали туда, по-быстрому! Он приземлился бы там и сразу же  заработал. Вы знаете, какие они хозяйственные, шустрые - если бы было по-другому, их бы не назначали. Как они хозяйничают на гражданке! Будучи губернаторами, депутатами, сенаторами и прочими, свойственными им по своей природе, специальностями. Поэтому губернаторы из них – хоть куда: сразу же появляются конные статуи, мемориальные колонны, фонтаны. Музыкальные театры с примадоннами. И экономические, социальные и прочие проблемы, как-то сами рассасываются - видя такого управленца. А вот военные министры они не очень. Да взять того же Павла Г… Ну, не будем, его брать… Да туда их больше и не берут. В высоких кулуарах, Лебедя одного хватило! Вспорхнул он туда, покулуарился - не прижился! А как приживёшься? Надо шепотком и в сторонку. Там портфельчик поднести, там ещё что-то. А он как ряфкнет! Аж содрогнёшься. И ничего тебе больше от него не надо! Не комфортно как-то рядом находиться... Ну, кто так делает? Потом, этот его юмор? Если так юморить умеешь - иди в губернаторы! Там место для такого юмора найдётся! Там, если работать, без такого юмора нельзя! Там вся реальная жизнь, как на ладони! Его скорей-скорей туда - в губернаторы! Но подальше. А там, как получиться – катастрофы часто сейчас случаются: автомобильные, авиационные. Да даже если на трамвае поедешь и тот может с рельсов сойти. Или уехать не туда. А то и перевернуться на ровном месте! Поэтому, некоторые их, как транспорт, ликвидируют. Про яхты, катера, другие суда водоизмещением побольше, я и не говорю! На войне, как на войне, использоваться может всё.  Так что воины-десантники, после Лебедя, больше, особо туда и не лезут. По хорошему, в самом верху или около, кто-нибудь из строителей или пожарников нужен! Те неплохо себя там зарекомендовали - у тех всё получается. Что сказать? Пожарник, строитель, профессия самая та! Востребованная. Что хорош, то хорош! Или на худой конец – бизнесмен. Можно даже по древесным опилкам! Прочим современным материалам вторичной переработки. Из них – мебель, табуретки сейчас делают, повсеместно - не рассыпаются. Получаются, неплохие – на них сидят. И неплохо. Есть наверное в них что-то армейское! Основательное. Что-то могут они, для Армии сделать! Правильно организовать, структурировать. Функциями наделить и разграничить. От ненужного избавиться - продать, приватизировать. В армии зачем лишний груз? Он тянет и мешает проведению учений и боевых операций. Менеджмента и маркетинга там давно не хватало! Не хватало и дам. На разных постах. И не таких, что дам, не дам. А конкретных, решительных: дам – дам и в дамки! Решительных по-военному! Но творческих - чего не хватало, с творческим подходом. Без разных жилищных проблем, без комплексов. Квартирный вопрос ещё сложным остаётся. Поэтому, надо бы выпить за прекрасных дам! А без них куда? Боеспособность без них, неуклонно вниз шла. Теперь её потянут вверх. Примеры приводить не буду - вы о них наслышаны.
 
  Присутствующие дамы единодушно одобрительно закивали, поддержав Осю – понятно, что дам, давно бы пора использовать шире и глубже внедрять. А где низ, где верх, они уж помогут разобраться!

  Ося в ответ, галантно раскланялся и напомнил об одном очень удачном генерал-губернаторе, из самой гущи десантных войск:
  - Вот этот, к примеру, показал себя! Во всей красе! Столько статуй на подведомственной ему, близлежащей к Москве, территории, наставил! На южном направлении. Такой прорыв там организовал! Такой манёвр там провёл! Как его поставили, так он с колон, статуй и начал! Сразу. Понятно конных и вооружённых, занятых военной спецификой! Сначала своему покровителю - Георгию Победоносцу – в честь успешно проведённой операции. Поддержал? Получи! Вся операция была разработана его штабом и успешно проведена. Носила она кодовое название – какой-то там прорыв. Далее памятники пошли всем остальным – местным, выдающимся воинам. Никого не обижал, всем по достойному коню досталось! С хорошей сбруей, сёдлами и подседельниками. Всё ими украсил. И в этом есть глубокий смысл, на первый взгляд только непонятный. Вам непонятно? То-то, видно, что вы с военным делом недостаточно знакомы. Сейчас разъясню: Во-первых, патриотизм – это былое величие! Поэтому, давай его в наши дни! Во-вторых, на фоне статуй, на высоченных пьедесталах, повседневные проблемы, сами собой принижаются. С задранной головой, ты всегда думаешь о высоком. И совсем не замечаешь под ногами всякого г... Оно отходит на второй план! А наступишь, незаметно оботрёшься и дальше пойдёшь. А это актуально сейчас, как никогда - город-то плохо чистится. То ли денег нет, то ли они не доходят(есть у них такое свойство), то ли жители с собаками усиленно гадят? И те, и другие, а то и все вместе. Тут порой не разберёшься! Где, чьё. Да и так мусору полно! Валят его и валят. Наводи порядок! В этом г.... Долго, нудно, рутинно - работы много, а благодарности никакой! Да ещё чего-нибудь раскопаешь! Ненужного.  На другой фронт надо бросить силы - туда, где результат можно почувствовать! На остатки недоприватизированной собственности! Отводу земельных участков! И прочее, что по ходу попадётся. Тут уж без волокиты и долгих раздумий! И в городском планировании, застройке – зелёный свет! Самым демократичным образом – тут уж заходи с портфелем, кто может. С портфелем с соответствующими бумагами! Ну и, разумеется, фонтаны! Это уж, как водится, само собой. Фонтаны, фонтаны - везде фонтаны! Даже во дворе местного правительства, куда местные министры на струящиеся потоки посмотреть, выходить будут. Во-первых, это их аллегорично на соответствующий лад будет настраивать - всё должно течь и притекать. Литься должно бесконечно, но краник можно в любой момент перекрыть. Во-вторых, его же обслуживать надо! А это дополнительные рабочие места в депрессивном, если, положа руку на сердце, а не по официальным сводкам, сказать. Уж фонтанов на площадях этот понастроил! На все конечно сил бюджета не хватило, но на основных площадях - да! Стоят и льют! Льют, почти три месяца в году! В остальные холодно. И людям и фонтанам. Холодно - всё-таки не Венеция! Широта-то северная, да и ранние заморозки. Если прикинуть крестьянскими мозгами: казалось бы, зачем они нужны? Но этого и в Мурманск поставь, и в Салехард, он и там их наставит! Ведь понятно для всех - фонтан, для десантных войск – вещь обязательная! А этот  генерал – ещё и театров, всяких - музыкальных и прочих, ввёл в строй. Отреставрировал их! Денег там освоил! Культура с ним пришла - певицы дородные, фигуристые появились! Каких раньше невидно было. Так что, культура, кое-как, после «перестройки» и «лихих, девяностых» теплившаяся, по крайней мере, не угасла - плечо ей своё крепкое подставил. И вот такой опыт, мы могли бы распространить на всю Европу!  До самых её, до окраин.

  Попутно затронутая тема боеспособности армии, обеспокоила всех. Культура ладно, никуда не денется, это природно в людях заложено - откуда-то её деятели да выскочат.

  Ося это подметил и тут же выдал:
 - Фонтан на площади – дело нужное! Если глубже в него заглянуть, то можно увидеть – это резервуар воды! Её запас! Большой. А накапливаемая там вода, может использоваться по-всякому: как в хозяйственных целях, так и в военных. А также в противопожарных. Вдруг, что загорится. И не дай бог, лес в округе. А их, лесов, у нас ещё много - ого-го сколько. Тушить же их, не умеют! Разве что на самом высочайшем уровне, с самолёта. А тут ещё в помощь - добровольцы с вёдрами! Помогут. Зачерпнул из фонтана и айда, бегом в горящий лес. Там непосредственно на очаг возгорания вылил или перелил в специальный ранец для пожаротушения и обратно ходу! Недавно в области так и делали - судя по всему - понравилось. По крайней мере, за такое "пожаротушение", никого губернатора не сняли. Стимулировали тем самым, волонтёрское движение! Зачем же специалистов перегружать, технику чрезмерно закупать? А потом её и содержать? Пожарники, это же, в конце концов, небольшая часть МЧС! И раздувать её, нет смысла. Можно же и так: раз-раз и кирогаз! Головешки потом потушены! Добровольцы на пожаре, денег за его тушение, просить не будут!

  Далее Ося не стал детализировать возможности полного использования воды из фонтанов, а перешёл к кадрам:
  - А сейчас они что? Будущие сенаторы и губернаторы, только купаются в фонтанах и только летом! Потому как, в другое время года, у нас холодно! Да и фонтаны отключают! Так бы, кто-нибудь, да влез. Приходится купаться только у себя дома, по большим, профессиональным праздникам. При условии, что некачественную, буроватую воду из ржавого изношенного водопровода, по каким-то причинам не отключают. Ржавая вода? Да, бывает такая! Даже у Президента. Он это доверительно сообщил стране, как-то, на каком-то высоком собрании. Премьер тут же поддержал, после этого. Тоже вроде сознался – да бывает - вместе же живём, в одном доме. Но мол, ничего сделать не можем, нет достаточных рычагов воздействия, надо создавать условия. Гад, конечно же у них управдом! Каким лицам не удобства доставляет! Пользуется гад демократией по-полной и наглеет! Сталину бы он такую водичку подал! Сразу бы отправился "беломорканалы" капать! Дал народу загаженной воды - попей её сам и иди отработай! Дай хорошей и в достаточном количестве! Но уже с лопатой в руках! И вот интересная, современная проблема высвечивается: приедет к тебе высокий иностранный гость, Обама, например. Хотя Обама, ладно! Меркель, Ангела - госпожа Меркель, аккуратная такая, хорошо умытая, причёсанная. И ты встречаешь её, а сам в ржавчине! Хорошо ещё, если сильно загорелый, но понятно не как Обама! Но тоже довольно сильно. Из какой-нибудь загородной резиденции или дружественной экваториальной страны. А если бледный – от работы или по природе своей! Что делать? Был бы как Сильвио или Барак - совсем хорошо! А так всё очень контрастно видно. Не без известно, журналисты некоторые – глазастые, им дырку на носке, пятно какое-то обнаружить – тьфу! Пойдут потом трезвонить с превеликим удовольствием. А некоторые, которых чем-нибудь подлечить надо, ещё и смаковать начнут. «Срамота, унмёглихь!» - подумает высокопоставленный гость(я) – зачем я только сюда поехала? А говорят им с детства твердили: "Чистота - залог здоровья!". Конфуз полный! Тут уж лично пойдёшь с главным по воде разбираться! И ну его по каптёрке мутузить! Об пол бросануть, о стенку! Заднюю подножку, переднюю; Бросок через бедро, через плечо! Подхват, подсечку! А затем, мордой, в его краны импортные потыкать - на, смотри! Какое несоответствие! Что тебе купили - блестящее и почти космическое! И что из них течёт! Ты чё здесь развёл? Что-то зазвенело: там бутылки из под шкапа выкатились! Прямо к ногам - вещдоки сами пришли, прикатились. Ну, что тут скажешь? Пьёшь, зараза? Даже здесь, под боком? Не знаешь какая тут территория? Какая держава? Личного примера тебе мало? Не знаешь, чем тут надо заниматься? Может и наркотики где тут припрятал? Вполне этого можно ожидать. Гадюка, а накурил сколько? Вот и понадейся на вас! Лучше бы влажными салфетками обошёлся!
 
  Ося вдруг ткнул пальцем в сторону одного из своих туалетов и заявил:
 - И эта вода, льётся из водопровода, сработанного ещё при прежнем режиме! Возможно ещё рабами ГУЛАГа. Или «совковыми» специалистами, которые «получали по сто двадцать рублей и все были счастливы». Вот если бы это всё было частным! Все эти сети со скважинами! Но при современном росте тарифов на воду, особенно горячую, такое получение водных процедур, будет многим не по карману. А если ещё перейти на евро-тарифы? Без евро-зарплат, евро-пособий и евро-пенсий, то хочешь, не хочешь, в фонтан мыться полезешь! Как в тёплой Индии, с её сплошной духовностью и отсутствием денежного материализма в широких массах, размахивая оттуда совсем другими цветами, явно не имперского стяга.

 Маня озадаченно посмотрела на супруга в затруднении толковать его слова и на всякий случай, опять его ущипнула, поправляя тем самым ближе к теме восхваления ценности конкретного попугая.

  Но сам Ося уже замечтался и не обращал на неё внимания.
  Терпя боль ради высокой идеи, он сочно и красочно расписывал, как бы картину маслом:
 - Таких бы проблем и в помине не было! Ха! Водопровод! Да он бы был самый лучший в мире! Как и всё остальное - только самое лучшее! Наша Держава была бы самой величавой страной на трёх континентах и прилежащих к ним, островах! Перед которой склонились бы все другие страны, стоящие в очередь на вступление. Проведя у себя всенародные референдумы, они пытались всеми правдами и неправдами подлезть по корону Российской Империи.  Шли бы на всё! Несли бы самые несусветные взятки нашим чиновникам! От которых те, не то, что миллионерами – миллиардерами становились бы! Разумеется, в той валюте, которую б несли. Одному бы, не самому высокому высокому - с самых дальних островов, ракушек перламутровых, десять мешков всучили! Говорят, даже больше! Но пару-другую пришлось "откатить" - второй дочке главного вождя объединённых островов. Та как раз, второй, не то третий раз, замуж выходила! Ракушки ей как раз к месту! У них это самая устойчивая валюта - курс предельно стабилен - пять ракушек - один осьминог! Или три рыбки в пол локтя. Или две новые циновки. А что делать? Приходится брать хотя бы перламутровыми ракушками, если с долларом такая беда – только у ковбоя в драных джинсах пара штук где-то завалялась. Ехать к нему, на ракушки менять? Из-за пары долларов, которые особо никому и не нужны. С евро и того хуже – нет его и всё! Нет? Ну, при желании, конечно можно найти. Но только эти евро, у еврея-менялы - при дворе какого-нибудь европейского короля. Но кто ж неумытого папуаса, в юбке из папируса, а то, и вообще без неё, к нему пустит? Эти ракушки менять. Так что пусть тащит всё напрямую. А уж наш чиновник не обижался б, даже подшучивал б над собой. Горстки не утая, честно снёс всё в госхран! Или куда там ещё. Потому что знал бы – Родина не оставит! Не обидит, какой надо процент в нужной валюте, ему выдаст! Даже с ракушек.

 - А как бы дела обстояли с нашим дипломатическим корпусом? Что-то он стал сдавать. В плане… Ну, там жены выпьют и за руль. Или со страховками медицинскими вляпаются. Хотя понять можно – каждый хочет на халяву. Но это же там… Там смотрят на тебя одни недоброжелатели. Поэтому моральный облик должен соответствовать, - почему-то мучился этой проблемой покупатель попугая, и ему было немного стыдно за лицо страны, - тут-то ладно, там ведите себя как люди. В смысле цивилизованные! Там же не поймут, начнут писать, славить на весь мир.

  Его же спутница заметила, заинтриговав новыми дипломатическими выходками соотечественников за рубежом:
 - Один из них, наш, в Европе, знаете что их полицейским показал? Свой х... Вот вам! Когда они на вызов приехали и в квартиру дипломатов постучали – видите ли, шумно от них соседям. За деток их, они переживали! Будто детей непослушных, не надо учить зубы чистить. Да и откуда им знать, как детей воспитывать? Своих у них мало или совсем нет - как следствие бездуховности. У них другие приоритеты! Один из них, им был показан.

 Ося с пониманием кивнул и успокоил:
 - Нашим бы дипломатам везде раздолье было - показывай, что хочешь! И кому хочешь! Если жена пару-тройку машин, слегка выпив – с кем не бывает, долбанула – никто и не заметит! Вид сделает уж точно - никаких разбирательств. А с этими курьёзами, было бы примерно так - вызванный полицейский пришёл вежливо справиться: что это за крики людям отдыхать мешают? Ты ему показал ту часть тела, которым ты уже его несколько раз, перед этим, назвал. Полицай наконец всё понял, извинился и ушёл. А то думал, что что-то другое имели ввиду.  И ясность для него тут же наступила – кто есть кто. Ху из ху - что тут не понять? Всё наглядно тебе показали! И язык не нужен. Никакой. Какой язык? Зачем его учить? Английский б знал, только наш министр спорта. И то для официальных речей своим согражданам. Зачем? Для куражу и поднятия настроения. Можно было б всё! Или почти всё. Страны, видя такое, скопом бы лезли! Как тараканы из соседней квартиры. Той, где сначала их долго разводили, а потом начали травить. Как сейчас, из некоторых стран, жители. Которые бегут в индивидуальном порядке или относительно небольшими группами, самодеятельно. А тогда бы, это шло на государственном уровне - организованно, целой страной! С её территорией и полностью разваленной инфраструктурой - только материально помогите, а то мы сами дураки и ничего у нас не получается!

 Картина представлялась предельно чётко, но пришедший за попугаем, незнакомец, видно имевший какое-то отношение к современной экономике и услышав слово: инфраструктура, спросил:
 - А как протекала бы её хозяйственная составляющая? Какова б была экономическая структура? За счёт чего б она жила? Опять нефть, газ? Тогдашнее: пенька, щетина, свиное сало - стало неактуально. А что взамен?

 На что Ося, с должным трагизмом, пояснил в довольно оригинальной форме.
 
 Он вопрошал очень пафосно,  возможно так же, как его предки по одной, наиболее древней линии, идущей, разумеется, не от вороватой кривляки - обезьяны, а зацепившие родством сразу нескольких, хотя и малоизвестных в широких кругах, пророков из известной почти всем, книги:
 - Была б она убогим, ничего путного не производящим, сырьевым придатком? Хм. Придатком не только развитых государств, но и недоразвитых! Так называемых - развивающихся. Только недавно одевшихся в нормальные брюки! С приличными ботинками и носками. Понявшим в самый короткий исторический период – что такое нижнее бельё! А не так просто - в ткань замотаться! Ткань можно кроить, шить! Хотя для этого сейчас китайцы есть! Нашьют для всех. Остальные скоро разучатся. И будут от них серьёзно и стратегически зависеть - по сменному белью и одёжке. Но вернёмся к развивающимся! Эти недоразвитые ещё, широко открыли глаза на цивилизованный мир и поняли, чем он отличается от их мирка. И скорей в него. Как можно скорей, бесповоротно! Слиться с ним воедино! Мы разные, пока что. Но мы вместе! Спешим, бежим, догоняем. Обогатим же друг друга своими культурами! Что-то вы от нас, что-то мы у вас. У всех же есть свои наработки: у нас колебасы из тыквы, у вас пластиковые бутылки. Что полезней – ещё вопрос! Можем об экологичности подискутировать. Кто бегал в удобных юбках из травы, сделали для себя великое открытие – бельё! Обтягивающее и маркое. И как его одевать! На что. На что лучше его натягивать? Где у него низ, где верх? И почему, несмотря на красоту, а иногда на пестроту расцветок, его надо прятать? Зачем прятать, а не надевать поверх? Как галстук! Почему не показывать в выгодном свете? Пусть даже наизнанку. Зачем носить такую одежду вообще, если её не видно? Как и кому, ей просигналить? А галстук? Почему он висит на шее, а не обёрнут вокруг поясницы? Не болтаясь кончиком спереди у мужчин? И у женщин, сзади? Символизируя либо природные различия, либо подобие хвоста? Непонятно. В шахматы быстрей играть научишься. Зато осваивают Старый Свет успешно! И надо отметит - процесс пошёл в обратную сторону! Тоже заметили? Развивающиеся массово открывают его для себя. Кое-что из него, на свои страны примеривают. И  на всех них, на развитие их экономик, наша теперешняя Держава, разбазаривает, богом дарованные ей богатства! А также - прощает долги, задолженности и всё прочее. А тут, поганого цента не простят! Не спишут! Дадут на развал, перестройку, прочее предательство -  и всё равно отдавай! Что отдавай? Уже отработали - всё развалили! А им, с процентами ещё отдай! На них деньги поработали и им же с того – дополнительный барыш! Заплатил немного трём жуликам, так они ещё должны дополнительную прибыль принести! Вот как! А сам, всем, всё прощай! Как кто-то там терпел и нам велел: потерпите и всё будет! Сказки или нормальная идеология? Которой вроде бы и нет.

  Ося кипятился и возмущался. Хотел было ещё вспомнить столетние, а то и больше, какие-то долги, какого-то царя, какому-то парижскому клубу, где трижды все перемёрли! А он, как приведение, откуда-то припёрся, будь он трижды неладен. Нужен он был тут, сто лет! Со своими ветхими бумажками! Ко времени ли? Людям жрать нечего было, а они каких-то непонятных паучков ублажать! Наберу вот полоумных и некомпетентных наверх! Нет бы его, Осю.
  Но это прозвучало бы как полная чушь! Никто бы в неё не поверил. Ну разве что совсем свихнувшийся. И он совладал с собой, взял себя в руки – на всех придурков, что так чудят, никаких нервов не хватит.

  Он сочувственно вздохнул многострадальному народу, что терпит это всё, поднял глаза к потолку, где должно бы находиться небо, высшая справедливость и всё такое прочее, поднял в том же направлении руку с указующим перстом и трагично произнёс:
 - Такова твоя судьба, отяжелевшая карма! Тянет она тяжким бременем из-за чувства вины – столько было несправедливости сделано. Бог подарил, а мы пропиваем, раздариваем всем подряд. Некоторые даже обижаются – почему тем столько отвалили, а нам только столько. Им вон сколько дали! А нам? Нам, почему так мало? Или вообще ничего. Раздавать, так всем! Им вон сколько земли отрезали, а нам поганого островка пожалели!  Не дадут косы какой-то, гряды! Или хотя бы водной глади! Отдай, не скупись! Время собирать земли, время и отдавать их! Разбрасываться ими. Очередь уже выстраивается, авось обломится. А мы? С лёгкостью прогуливаем  предками нашими добытое. Созданное упорным и тяжким, незримым трудом Создателя. Ведь взять ту же нефть! Как она создаётся? До сих пор загадка! А всё остальное, прочее? Из атомов, кто всё лепит? Кто эти сложные молекулы собирает? Уж не сами ли собираются? Сами собой, вот так решили и собрались? Нам-то какая на то разница, нам на это, наплевать - получили и получили. А он зрит на это. И сокрушается – что ж вы делаете? Но не свои труды жалеет, а слабых и убогих мозгами. Одумайся, только подобие моё! Не позорь Создателя – докапывайся до всего, понимай, как всё устроено! Для тебя ж всё лепил - все эти молекулы. Уразумей и разумно поступай! А раз уж делать из этого ничего не можешь, извлеки из созданного, нужные элементы, да продай их по отдельности, в чистом виде! Оно дороже будет. Да по правильной цене. А продашь, справедливо поделись со своими! Да не так! В широком смысле. А то набрал своих! Раз, два и на второй сотне обчёлся. И не обманывай! Заповедь отдельная на то есть - не уворовывай! И не трать понапрасну – на дрянь всякую. Действуй по уму, которого я, наверно, всё-таки мало в тебя вложил! Хотя по весу – вроде нормально? Где ж промашка вышла? Может не оттого часть попала? Не уж-то от обезьянки? Правда? А куда ж те дел? В кого? Что-то умней там, никого нет! А может, изделие моё, само по-тихому, с какой-нибудь обезьянкой разбавилось? С него будет - любознательный не с того конца. А может всё-таки моя промашка - ещё чего-то не довложил? Наверное. Наверное, так. Но что? Что человече ведёшь себя как-то по-мартышечьи? Всё под себя и необдуманно. Очень эгоистично и не созидательно. А лепил-то тебя с Самого Создателя! Я что ж, такой что ли Создатель? Тебе б только денег, а остальное всё по хрену. Ох, чадо моё, недоделанное!

  Ося, как ему показалось, совсем уподобился мышлению Создателя, слился с ним.
  Но собравшийся народ, за исключением попугая, совсем его, в нём, не видел - из-за его внешнего, далеко не иконописного, обличья. 
  А Осе хотелось уподобиться. Хотя бы образно, частично. Захотелось этого даже больше, чем выгодно продать надоевшего попугая.

  Побегав взглядом по замечтавшимся, каждый о своём, одухотворённым лицам, Ося вернулся к хорошо шедшей теме альтернативного развития страны:
 - Была б ли ей отведена роль истопника? По неизменным, традиционным источникам – нефть, мазут. Роль газового трубопроводчика? День и ночь качающего свои природные богатства и почти ничего не имеющего с них? (А что поделаешь, если по дороге где-то, всё теряется? Часть ещё туда, часть обратно. Нефтедоллары вещь скользкая, плохо удерживаемая замасленными руками. По крайней мере, не всякие руки для этого годны. Руки должны быть чисто вымытые, свои. Или, по крайней мере, хорошо подобранных, близких тебе людей. Но и у тех выскальзывает в непонятном направлении). Эта роль бедного, очумелого и чумазого, постоянно нетрезвого, опускающегося во все тяжкие пороки, человека? Самого без горячей воды, в плохо обжитой, разваливающейся «общаге», крыша которой давно прохудилась? Потекла, а ремонтировать её некем и нечем. Стыдно сказать, но даже у их Президента с Премьером, иной раз, ржавая вода течёт! Из крана в ванной - прямо из него. И ничего с этим поделать нельзя! Никаким реформированием. Ни ЖКХ, ни вообще! Нормальных водопроводчиков нет! Руководители есть, сколько угодно, хорошие, работящие, а водопроводчиков нет! Ну, как такой страной, без нормальных водопроводчиков управлять, как её реформировать? На кого ответственность делегировать, если нет на низах, толкового, никого! Толковый, только в верхах, постоянно, пока не помрёт. Поэтому разрыв - разрыв струи – сначала чистая, хорошая, а потом – бах, и грязь всякая откуда-то пошла! Вот так и живём! Но уже это хорошо – наши-то, оба, они живут так же, как и все простые люди, одними заботами с народом!

  Маня недоумённо смотрела на супруга, уже потеряв логическую цепочку, явно не понимая: причём здесь их попугай? Какое к этому, он, имеет отношение?

  А Ося самозабвенно продолжал:
 - Это что, её роль? Роль страны с Великим прошлым? Эта роль странного, опустившегося существа, навязчиво рассказывающего всем, что он массово занимается спортом. Проживает на какой-то «Территории Спорта», а сам не просыхает от пьянства! Сидит на мусорной куче и обозревает мутными глазами загаженное вокруг, вроде как им же, пространство.  Это разве было бы место, куда потихоньку собираются со всех концов, пришельцы и проходимцы, желающие обосноваться здесь, когда оно, это похожее на человека в прошлом, существо, совсем отдаст Богу душу? Что Вы сами скажете на это? Как вы думаете сами?

  Ося, настоящий футуролог, ничего не скажешь, победоносно осмотрелся вокруг - поле было вспахано и частично засеяно. И он намеревался продолжать, проникая мыслями ещё  дальше в альтернативное будущее, ведя туда за собой четырёх внимательных слушателей: трёх людей и одного попугая.
  Было бы плюсом ещё одно божье создание – кот. Но он, существо с американской родословной, поняв, что это всё не для него, уже слинял.
  Зато попугай старался полностью компенсировать его потерю, пытаясь расправить крылья и казаться шире в плечах. Он приоткрыл уже на всё глаза и смотрел на Осю, то одним, то другим, имитируя дополнительное многоглазие и как-то странно подмигивая, волнуя своего хозяина.

  Один из людей, видно с зачатками государственного мышления, на которых делается сейчас ставка, обеспокоился и начал приходить в себя, становясь на реальную почву, по-деловому откашлялся и спросил:
 - А что Россия, по коррупции, иные б места занимала?

  Ося тут же воскликнул:
- А как вы думали? Понятно, всё бы было по-другому, иначе. Она бы со ста какого-то, переместилась бы на первое. Стала бы первая в мире по взяткам, то есть, по их отсутствию! И никто б, никому, ничего, не смог дать! А как дашь? Взять-то вроде хочется, но нельзя – сильно по рукам дадут! Очень сильно - отправишься весь остаток жизни тяжёлым физическим трудом заниматься! Компенсировать профуканное кем-то, таким же, ядерное сырьё. Благо шахта, хоть одна, но осталась. Бурьяном поросла, крапивою. Но ничего, выкорчуют. Рукавиц не давать! Так лучше – работа в руках закипит! Вагонетки, кирки с лопатами, легче по рукам пойдут. Поверьте мне, лучшего средства от коррупции не найти! А это всё враки – «тяжесть наказания, особенно крайняя мера, не решает проблему воровства!». А что же с ними делать? Надо их воспитывать, создавать условия невыгодности этих преступных деяний. Давайте их просто пожурим, лучше вообще не заметим, и они изменятся! Наворуют и изменятся. Совесть в них взыграет и она будет их лучший контролёр! Вот кто такой бред может нести? Догадайтесь! Правильно, заинтересованные лица… А тут всё бы изменилось, все стали бы все другие! Поэтому и очередь б из стран выстроилась - те рады бы дать взятки, чтобы в очередности вступления продвинуться, да некому – никто не берёт. То есть берёт, но сразу же в бюджет сдаёт, а того, кто дал, в хвост очереди ставят, в самую её извилистую даль. А им, сдавшим, от этого, большой процент капает, уже в официальной международной валюте - рублях. Правомерно и законно! В довесок почётная грамота и бесплатная путёвка - на выбор: либо в Крым, либо на Майорку. Иногда Бали – но это вроде – куда подальше посылают, значит, где-то, всё-таки смухлевал.  А большая часть, Крым выбирает, и курорты Краснодарского края. Именно их просят. Но это не так просто – там только передовики производства отдыхают! Ишь куда захотели! Краснодарский край! Там всё занято и дороговато для бюджета. Как альтернатива – бывшую Турцию ещё предлагают – теперешний суверенный Туркестан. Так турки сами просили себя называть перед историческим воссоединением.

  Здесь Ося начал путаться, не зная, как же поступить оптимальнее для страны, её статей бюджета и интересов чиновников – руководителей, соблюсти правильный баланс. Им же тоже с того, что-то отщипнуть надо. И что-то весомое. А как по-другому? Надо как-то накормить волков и одновременно пасти овец! Соблюсти их боле-менее в сохранности. Надо чтобы в огороде гуляли не совсем распоясавшиеся козы и капуста, была цела! Задача не из лёгких: у кого больше толерантности надо воспитывать?
  Серый волк, взяв у козы на воспитание семерых козлят, в любое время, почти всех бы предъявил по счёту! Как вам такое? Практически неразрешимая задача – но лучшие умы её решают! По крайней мере, говорят, что могут решить! И уже усердно над этим трудятся. Конечно, они далеко не Гриши Перельманы, но удобны, понятны - ну и пусть «делом» занимаются.

  Видя, что это высказывание как-то не внушает доверия, и люди отходят от сладкого сна в красивой сказке, а увлечённо верит (Или делает вид?) только глупая птица, раскрыв клюв – начатое успешно дело, грозило рухнуть, Ося тут же скорректировался и опять взял правильные ориентиры:
 - При гордом потомке Великого князя Михаила, у трона которого сидела бы эта птица, уже послужившая прототипом для герба Империи, было бы всё иначе! Её гордый профиль и широкие крылья красовались б на многих стягах мира. Многие посчитали бы за честь поместить её в центре основного поля, а свой герб снести куда-нибудь в уголок, вниз, скромно уменьшив.

  Рассказчик посмотрел на явно не вписывающийся хвост птицы и начал рассуждать, по ходу ища решение:
 - Только хвост длинноват и не уместился! Его и сократили! Посмотрите внимательнее на николаевских рублях! Видели? Разве не схож? Или вы орлов таких в жизни видели? Нет? Так сходите в зоопарк, к пернатым хищникам! Осмотрите их всех – похожих найдёте? Разумеется, нет! Они анатомически другие!  Поджарые, мускулистые. Какие лапы, клюв, крылья! А теперь, гляньте на этого попугая!

  Ося, как факир выхватил откуда-то и крутил, в обеих руках, специально заготовленный николаевский рубль и его современного, убогого по сравнению с ним, потомка. Точно, с обоими сходство было.
  Завороженно смотрели пришельцы на хозяина дома, позабыв на время о делающей смешные гримасы, птице, и глядя только на рассказчика. Они опять были готовы взорваться бурными овациями от переполняющих чувств гордости за страну, её высочайших, нереализованных перспектив. Того огромного потенциала и их, гордо стоящих с этой птицей, почти в самом верху общественной пирамиды.
  Они вскарабкались было уже по иерархической лестнице на предпоследнюю ступеньку, и теперь, гордо смотрят вниз, на копошащихся под ней, людей. Кому-то ещё карабкаться, да карабкаться. А им? Только сделать один, последний шаг. И вот она, бездна! Бездна власти – делай всё, что захочешь. И уже не рухнешь – ты птица высокого полёта - высоченного, заоблачного – паришь над всеми!

  Набрав ещё дополнительно воздуха, побольше, громко, как на аукционе, Ося продолжил свои словесные выкрутасы.
 
  Для рассеяния всякого оттенка сомнений о выгодности покупки, он громко пропел, слегка осипшим голосом:
 - И я говорю, с клеткой! Непременно с ней! Вы получите эту великолепнейшую птицу, редкого, экзотического окраса, только сегодня – акция - с антикварнейшей клеткой! Удивительной, ручной работы, известнейшего мастера! С дополнительными функциями - чудесная, оздоровительная! Оздоравливующая атмосферу, весь воздух вокруг себя, за счёт самых первых нано-технологий. Добрые, положительные молекулы, просто роятся вокруг неё, заражая всё скрытыми ионами серебра. Итак, клетка прилагается! Бесплатно! В подарок! Автор Фаберже! Именно тот, о котором вы подумали! Карл Фаберже! Великий и непревзойдённый! Небывалая акция в истории продаж!

 - Неужели от него? – озадаченно прошептала пришедшая за простым, хотя и vip-попугаем, дама и обнаружила, попутно, что-то более ценное.

  Она, что-то усердно стала перебирать у себя в прекрасной головке, гоняя маленькую, слегка заметную складочку у себя на лбу, не решаясь пока сказать вслух.

 - Да! Всё точно, по размерам этой птицы сделал! – мгновенно среагировал опытный продавец, грамотно позиционируя свой товар, - До этого только соловьев заводных, поющих делал, да павлинов с жар-птицами! А тут Великий князь правящей династии, постоянный и выгодный клиент, купив у него два очередных яйца, клетку заказал. Ну, не мог же он ему отказать?

  От такого открытия, ошалел даже попугай. Он забегал по драгоценному изделию, вдруг просторному, почему-то казавшемуся ему раньше тесной тюрьмой.
  Теперь клетка оказалась дорогим сокровищем и удобнейшим, комфортным жильём – мечтой для проживания. Спать, есть и даже испражняться в изделие самого Фаберже! Кто из великих, может  такое, себе позволить!? А?! Кто? Никто? А он, пожалуйста, хоть всю загадь!

 - Как? – непроизвольно вступила в разговор, больше отмалчившаяся, до сих пор, жена Оси, Маша, - Это тот? Тот, что яйца для царей делал? Красил их, вырезал? А олигарх, этот, как его … с нерусской фамилией, скупил их недавно?

 - Да, да, он самый, Вексельберг, – тут же произнесла сложную для Маши, фамилию, слегка высокомерно блеснув своими знаниями, пришедшая на помощь, дама, периодически читавшая глянцевую, гламурную прессу и в частности, журнал одного, чрезвычайно популярного телеведущего, непонятно о чём, только на зашкаливающих эмоциях, выстраивавшего свои сумбурные телепередачи.

 - Точно! Хрен выговоришь и запомнишь эти ваши фамилии, – пожаловалась жена мужу.

 - Что тут запоминать! Уж двести лет вместе живём, по Солженицыну. И всё никак! – вскипел муж, раздражённо жестикулируя и нервно теребя одежду, – В школе иностранные языки надо было учить! Историю, географию! Там аналогичное, частями, но встречается. «Вексель» – расписка долговая, «берг» – гора, укрытие в ней. Что тут непонятного?

 - Это что, гора долговых расписок? Так получается? Попрятал что ль, их где? В горной местности? – показала свою сообразительность супруга, подумав почему-то о Швейцарии.

 - Слушай, Маша, хватит тут, твоего творчества! Дай работать! – заводя голову и зрачки вверх, будто что-то особо притягательное оказалась высоко под потолком, так, что оставались видны только одни  красноватые белки, переполненный эмоциями, устало произнёс муж, чуть не падая от нервного перенапряжения.

 - Ну, хорошо, хорошо, давай! А только я тебе вот что скажу: Сара, сестра твоя, этот бизнесвумен, иной раз, по-пустому, в этот Лондон мотается! Зачем мотается - сама не знает! Но изучила она его вдоль и поперёк - тряпки безвкусные там покупает, денег уйму тратит. Пусть, там же, но на аукционе, где порядочные люди собираются и, этот - яйца купил, клетку-то Фаберже продаст! Ей-то можно такую клетку доверить? Я тоже так думаю! Получим в разы больше, чем за эту старую птицу! Как ты думаешь, умник? – высказала дельное бизнес-предложение супруга, суммируя вышеизложенные факты.

  Ноги хозяина дома от такой идеи подкосились. И он, к тому же, онемел, высунув на бок уставший язык, так дельно поработавший. Может, даже слишком - теперь пребывал в полной растерянности.

  Не растерялась только жена. Подставив плечо в прямом и переносном смысле, поддерживая его, спокойно доканчивая дело, начатое мужем, но брошенное в важный, кульминационный момент, она громко объявила:
 - Ну, что? Люди добрые, возьмёте птичку, без клетки?

 - Да вы что?! Некомплект нам подсовываете? Как неполный гарнитур или как товар без упаковки? Соответствующей. Алмазов из брошки наковырять хотите? Вещь, она в совокупности только вещь! Клетку, мастер, точно под эту птицу делал – они единое целое! Композиция, ансамбль! Слились, можно сказать и друг без друга не воспринимаются. А вы? – возмутилась стройная дама, – Вы за кого нас принимаете? Считайте, что к вам какие-то лохи прибыли?

 - Ну, что Вы! Что Вы! Вовсе нет. Лохи? Ну, какие же вы лохи? - заявила хозяйка дома, и уже обращаясь к онемевшему мужу, - Ося, ты ж мне говорил, что это ваше иностранное слово «лох» обозначает? Дырку, вроде. Так? Только не понятно, какую и отчего. Достали вы с этим жаргоном! Слушай,  нужно уточнять, что это за дыра?

  Удивлённо теперь смотрела на неё пришедшая парочка, видно не знавшая тоже точного перевода и ожидавшая уточнения альтернативного значения с иностранных языков.

 - Вы не волнуйтесь, к вам, это, совсем не относится! Вы на это, совсем не похожи! По крайней мере, я вас, такими, не вижу! Лохи? Ну, какие же вы лохи? – поспешила заверить мало эрудированная женщина, не владевшая теми, иностранными языками, - Лохи, совсем вы не лохи, вы совсем другое...
 
  Пришедший серьёзный покупатель решил: пора с этим кончать. Вытерев эффектным жестом руки, нос, сделав шаг вперёд, схватил ей же, примолкшего хозяина птицы.
 
 - Слушай сюда! – уверенно вошел в привычный разговор немногословный незнакомец, оттащив Осю от его жены Маши и притянув  рукой поближе к себе, дыша ему вчерашним перегаром в лицо, объявил ситуацию, – Я за язык тебя не тянул! Дела будем вести конкретно! С клеткой, так с клеткой! За базар нужно отвечать! Вечером заеду с баблом. И чтобы попугай в той же, своей хате, сидел! Без вариантов.


                Прозрение попугая

  Не обращая больше внимания на людей, попугай-ара весь погрузился в размышления: «Вот я какой! Я, обладатель такого сокровища, владею им и не подозреваю об этом? Источаю и обеззараживаю! Благоухаю нано-здоровьем. Котяра же спит в какой-то кошёлке из-под белья!  Грязного замечу - чистое в такую не складывают. А я? Почиваю в деянии самого Фаберже! Если верить этим, что вокруг меня галдели, я живу в многомиллионном состоянии! Прямо там, внутри!».
  Ара был просто счастлив и мысли лились на него потоком:
 «А людям верить надо, если следовать общепринятой истине. Всем, кроме Шварца! Этому, наоборот, ни единому слову. А то, за его слова, отвечать будешь! Бьют за его слова, но не его, гада. Причём, больно. Остальным людям верить можно. Особенно, за чьи не бьют - значит, они хорошие! Хорошие, порядочные. Они о себе ведь так говорят – особенно, вышестоящие. А это и заметно, чем выше, тем они лучше! Их слушают, не перебивают, чтоб он не говорил. И оцениваются, соответственно. Поэтому их всякими наградами отмечают, орденами, степенями - тоже повыше, соответственно. И если что, особо не трогают. А вот кот, им, почему-то не верит. По морде видно! Никому! Не доверяет, даже полоумной хозяйке, что в него, по уши влюблена. Та, дура дурой, души в нём не чает. А он этим пользуется. Спрашивается: за что? За что такого, любить? Чем заслужил? Непонятно. За длинный хвост, полосатый? Так у меня он не меньше! Но лучше, красивее, ровнее прокрашен. Говорить кот совсем не умеет, сколько с дураком ни бейся! Мыр, да мыр – вот и весь словарный запас! Проку от него – только тёплый мех. Ну и пусть будет такой! Пустил бы хозяин, кота на шапку! Но вряд ли он пойдёт на это - у него уже есть такая, по крайней мере, очень похожая. А зря. Но не всякий животину, жизни лишать будет! Тут охотник-любитель нужен! Любитель этого дела. А из него какой охотник? Так, слабое приложение к дорогому ружью, что  в сейфе – желание убивать может и есть, но его ж реализовать надо! В крови замараться, ответственность на себя взять. А у нашего толстячка с этим плохо. А так, было бы неплохо, чучело из него сделать – мелкой дробью не кучно садануть чуть пониже спины, из двенадцатого калибра, аккуратно потом заштопать, набить и у камина поставить. Красиво? Хотя, вопрос! Я думаю, так себе. Из меня чучело красивее получилось бы! Импозантнее и натуральнее, с налётом яркой, экзотичной романтики! В чём бы она проявлялась? Во многом. Романтично бы так языки пламени в перьях играли, отражаясь, как на привале, от разгорающегося костра в ночных джунглях. Темень вокруг несусветная, как у нег… в ж…! Самого чёрного, что в чёрный квадрат вписан и больше там ни черта не видать. А назвали ж как лукаво! И «политкорректно», туману напустив – «чёрный квадрат». А ты расскажи, что в нём! Кто там прячется в потёмках и что делает? Со мной бы всё честнее было! Ярко и понятно. Потому как скрывать нечего. В центре - огонь, охотник, одет, как положено, с большим ружьём. У его кривоватых ног, собака, уставшая с высунутым языком, репьи, колючки на ней и прекрасный попугай, красавец – самая центральная фигура. Главный здесь, понятно кто. Так и просится высокохудожественная композиция, раннего импрессионизма «Усталый, бестолковый, как обычно на всех картинах, охотник, слушающий неправдоподобные байки и мудрый попугай, их рассказывающий».  Охотник, разинув рот, округлив глаза до физиологического предела, безрезультатно весь день, за зверюшками пробегав и теперь вынужден слушать мудрые, птичьи советы: как за ними нужно было носиться - с какой скоростью, сноровкой. И как ловить, давить, убивать, добивать. Рассказал бы не хуже специализированного телеканала! Народ, на эту картину, валом бы валил! Потому как, каждый второй в душе - охотник! Надо только его в себе разбудить! Картина в этом бы сильно способствовала. Каждый желал бы себя со стороны увидеть. Ну и доминирующую по уму, птицу. Давка у картины, сама собой бы организовалась. Пришлось бы под неё, специально музей строить – Галерея умного попугая. Как идея? А? Что? Каких только музеев нет! А до такого, феноменального, никак не додумаются. Гвоздём программы была бы, в обрамлении картин попроще – красных там, чёрных, квадратов, кругов, треугольников. Прочая геометрия присутствовала б внутри картин. Мане бы там, всякие, висели, гогены – с аналогичными, но упрощёнными названиями.  Но великим, по-настоящему, стал бы тот, кто удивительную птицу, первым нарисовать, додумался. Ну и соответственно раскрасить! Место в Истории, вакантно ещё. Кто хочет стать гением среди живописцев? Переплюнуть Пикассо и прочих, ранее проживавших. Рисуй скорее, а то остальное, всё копии будут, не то. Это как всё тот же, не к ночи будь помянутый, пресловутый «чёрный квадрат», теперь. Кто там, что там, в потёмках делает? Только очень ограниченный контингент знает. Но разглашать не спешит, по ряду причин. Да и сами знаете, время сейчас какое! Очень смутное - политкорректность свирепствует, на пару с толерантностью! Жестоко, беспощадно. А эту художественную ценность, рисуй, не рисуй, изобразить-то несложно, но поезд ушёл, давно. Раньше надо было такую фигуру малевать! А теперь малюй, не малюй – Малевичем не назовут». Объяви всем, громко, как некогда некий молоденький австрийский художник: «Их бин Малер! Их канн да глях мален! Зогар, варшайнлихь, бессер! Филь бессер! – Я художник! Я так же малюю, может даже лучше. Много лучше». Что тебе ответят? – Ты? Какой ты на х.., маляр? Если малевать, как следует, не умеешь! Это уже до тебя намалёвано. А уж если руки очень чешутся – иди, малюй на заборах! Рисуй квадраты на иксах и игриках, что имена достойных людей, в избирательные кампании, хаотично периодически обрамляют».
  Ара мечтательно посмотрел вдаль, слегка вздёрнув клюв, погрузился в свои мечтания, фантазии, грёзы и всё прочее, что составляет «внутренний» мир:
 «Что ж, пожертвовать собой, ради искусства? На его алтарь, вот так взять и плюхнуться? Всем своим могучим и талантливым телом распластаться? Можно. Но только другие свои способности жалко губить, а также планы перспективные на светлое будущее. Так что на чучело, второстепенное, только кот, может пойти! И нечего жалеть его, «мышелова» - снимать с него шкуру и набивать чем попало. Любые опилки, стружка – всё пойдёт! Нафталином сверху – чтобы моль сразу не сожрала, чтобы труд зазря не пропал. И будет какая-то польза. А то при жизни-то – жулик! Вижу я, как тот жульничает - остатки жратвы в сад, наружу таскает. Прячет там, чтобы мышей привлекать и подкармливать. Закопает усатый, гад полосатый, в определённом месте еду и ждёт, пока выводок с него подкормиться, повзрослеет. Потом одну особь, что похуже, словит и тащит, хвалится. Положит на самое видное место – чтобы все заметили его «работу». А нет, начнёт на неё прыгать, играться с ней. Всё внимание на него – воинственный кот, рабочие качества великолепны – серый враг не пройдёт! Как он его терзает! Как быстро, ловко - учения прошли на отлично. Так по одной и таскает. Шоу с ними устраивает – пойман опасный грызун! Сейчас его при всех растерзаю! Точно план себе расписал! И не спеша выполняет. Должен он сам себе деятельность планировать? Нет, не должен! Проблемы уничтожения грызунов это не решит. Наоборот, увеличивает и поддерживает определенный уровень их популяции на своём участке. Решает только проблему регулярного лова. Он, как хороший егерь - увеличивает поголовье «дичи». А если ты от грызунов избавиться хочешь? Ты слови их всех, сразу! Всех до последнего! Чтобы размножаться некому было! Случайный забежал, нос сунул – тут же загрызи! Вот тогда ты работник - сиди постоянно в засаде и жди. Нет никого, не заходят? Боятся тебя - молодец, так держать! Бди дальше. А этот, бдит? Нет. Привык по кошачьим тусовкам лазить. Напьётся валерьянки и давай из-за кошек мордобой устраивать. Скольких своих коллег уже изодрал? Чуть что - лапами своими царапать, кусаться. И всё по морде, по морде, им норовит! А воет при этом как! Послушаешь - совсем не интеллектуальное животное. А чтобы мышиной охотой не утруждаться - развёл тут недалеко, целую мышиную ферму! И выращивает серых воришек, чуть ли не пестуя! А то, своих-то кормильцев! Сразу смекнул, что к чему! Охотник он на них? Нет. Очковтиратель. Это он, поди, у наркополицаев, по телевизору научился, чтоб необходимость свою, всё возрастающую, показывать, финансирование и содержание увеличивать. Вот мол, словили партию, уничтожили, спасли общество от разрушающего яда, а то бы он в людей попал, влился в них. А наркоманы? Сколько их на одного торговца? Всё равно наркотик откуда-то получают, регулярно. А может быть, у них перебои с ним постоянно? Нет, а то бы давно, на «стенку полезли». И выявлять не надо, сами б за медпомощью приползли. А они только «армию» свою увеличивают! И число их, несмотря, на высокую смертность, не уменьшается! Видно кто-то в этом заинтересован, кто-то большой и могущественный. И в угоду ему, наркоманы всё прибывают и прибывают. Охватывая чуть ли, не геометрической прогрессией молодёжь - самый возраст, когда в голове ещё совсем пусто. Её наполнять бы чем, хотя бы относительно хорошим, а туда откровенную дрянь впихивают. Пихают, заталкивают. Так стараются, попутно выкашивая всех подряд, что эту самую молодёжь, завозить скоро придётся.  Откуда вот только? Откуда лучше? Из каких стран? Где она покультурней и поприятней? Где поудобней в обращении? Проблема всё острей и острей встаёт - статью расходов надо увеличивать. Чем больше людей от проблемы кормиться начинает, тем запутаннее ком структур для её решения переплетается! И образует уже целый клубок, из которого не выбраться и концов не найти. Количество зависимых от величины проблемы, увеличивается, растёт качественно и количественно, структурируется. А нет проблемы – зачем тогда ты нужен? Расформируют, разгонят. Что делать? Даже котяра смекнул! Оседлать процесс и управлять им, поставив его под контроль».
  Попугай досадливо качал головой, как бы опустошая её, но мысли сами всё лезли и лезли туда, в самую нутрь, непонятно откуда:
  «А если уж решать проблему, то прихлопни их всех! Сразу! Не раздумывая и не оглядываясь на всех, кто завоет! Санируй отведённую тебе территорию. Наведи чистоту, а потом жди, пока случайный нарушитель, разведчик, не забежит. Слови его тут же, чтобы пискнуть и натворить ничего не успел. Хотя писк, шум, кровавые сцены – дело полезное, при поимке нужны. Чтобы других, желающих к проникновению, напугать и удержать от необдуманного шага. Трупик, окровавленный, на тропе проникновения подвесить бы хорошо. Тогда вряд ли кто, вообще, соваться будет! Дураков и среди дураков нет - когда гибель неминучая грозит! Сразу прозрение настаёт, ясность в мозгах полная – вот я есть, а вот меня уже не будет. Что ж тут не понять? Понятно для всех. Так что к соседям грызуны побегут, где коты поленивей, да похитрей! К глупым - нет. Глупый их тоже сразу всех ловить и душить начнёт, чтобы статус свой и необходимость принизить. Только среди котов, даже, глядя по их физиономиям - простота – большая редкость. Вот и подумаешь: как его, гада усатого, люди не раскусят - не представляю?! Был бы передо мной выбор: хитрый кот или отрава? Что эффективней? К гадалке не ходи, понятно – последнее! А недалёкие люди выбирают кота - в качестве неэффективного, противгрызунного средства».
  Попугай был очень возмущён, вспоминалось недавнее:
  «Опять тут же примеры – всякие кошачьи истории на ум лезут. Хозяйка, от скуки решила рукоделие вспомнить - из шерсти что-то связать. Непонятно что и непонятно для чего. Полосатый разбойник, что у нас хорошо прижился, с её клубком играть начал. Лапой его – туда, сюда. Хозяйка умилялась, даже на телефон снимать начала. Кот, как специально позировать начал – лапкой так изящно – туда-сюда. Артист с клубком! Потом на него прыгать начал, как полоумный, всеми четырьмя лапами - нитки путал, да ещё головой своей, с зубастой пастью, умудрялся внутри распущенных петель из ниток, шуровать. Вертелся, как волчок, веретено заводное. У другого бы, голова закружилась. Плюнул бы на всё, а этот, всё продолжает – крутится, опять же, туда-сюда! Пока сам в плен к себе не попал! В совокупности сплошной клубок оказался, из кота и ниток! Всё запутал, на себя намотал и давай, по-дурному мяукать! Ведь сам же запутался и теперь орёт, будто кто-то, кроме него, виноват. Проказника веником бы отходить! А потом, на подарок ракам - в мешок и в реку! Пока сделать ничего не сможет. Да некому. А жаль. Хозяйка путалась с ним, путалась – кое-как его выпутала! Что же этот путаник дальше делать стал? Осознал своё поведение, ошибки? Нет! За другой клубок взялся! Так пришлось ей с вязанием завязывать, окончательно. Или вот, подружка её, с кем они, на кошачьей почве, вдрызг разругались.  У той в доме пара мышей завелась – скромные такие, молодые, ещё толком воровать не научились и медовый месяц впроголодь жили. Так, корочку, если удастся перехватить или остаток недоеденного печенья, впопыхах забытого у телевизора - то праздник у них. О мышатах, даже не помышляли – кормить нечем! Любовь, полноценную, не могли себе позволить - так, не пойми чем, занимались! Кое-как, да не пойми, как и не пойми, куда! Тут, однажды, дама, для дальнейшего развития интеллекта, глядит добротно слепленный сериал, сама руку в коробку и вылавливает оттуда печенье. И уж было, в рот его засунула. Но внезапно влезшая реклама, вдруг остановила этот процесс – желудочные средства, прокладки, новое похоронное бюро и кто-то в белом халате, начал что-то дельное втолковывать – рука-то обратно и вышла, а с ней и печенье. А тут ещё утёнок какой-то выскочил, что унитаз чистит – там такое скапливается, с такими противными рожами - жуть. Никогда бы она не подумала, что у микробов, даже самых зловредных, могут быть такие рожи! Только этот утёнок и ещё какой-то мистер, с ними лихо справляются! Только их, эти мелкие бестии, боятся! Причём, панически! Такое там, оказывается, в унитазе живёт! И эта картина, совсем не аппетитная. Тут дама эта, бегло взглянула на то, что она в рот взять хочет и… О ужас! Она замечает, что крекер её надкусан и след от двух маленьких зубов, виден. Она сразу в крик, в панику, трясёт её, бросает - что такое? Караул, мыши, мыши пришли! Звонит нашей дуре, а та сразу ей кота советует! Или лучше, кошку – она поответственнее в работе. И непременно от кошки-крысоловки. Подружка, на всякий случай, обоих завела - от разных кошек, потомственных крысоловок, аж в пятом поколении. Работать только на них стала, кормов им всяких, хорошо разрекламированных покупает, наполнителей – только проверенные бренды. Благодарная кошка, с котом, давай ей, котят - крысоловов рожать! По два раза в год! Расплодились как-то быстро - весь дом заполонили. Мышей нет – те двое сразу смылись, больше никто их и не видел. Другие, серые грызуны, кошачий притон, стороной обходят. Ни какие случайные из них не заходят. По запаху, ещё издали чуя, что там, в доме, твориться – отворачиваются и уходят. Но теперь, спрашивается, что с такой оравой профессиональных, потомственных крысоловов, делать? Кому их раздавать? Это тебе не попугаи!


                Животный мир дома

  В давно опустевшую от людей комнату, вернулся с обхода пушистый мышелов, Мейн Кун. Он осмотрелся - всё ли на месте? Вроде, да. Задержав свой взгляд на аре, кот пристально посмотрел в его пустые глаза, затем скользнул по большому аквариуму, где обитала, третья по счету, легальная живность – рыбы. Этот бессловесный и наиболее бесправный, дружный социум, круглосуточно приглядывающий друг за другом – не ослабел ли кто, не пора ли сживать его со света.
  Пробежав глазами по ним всем, по-штучно, отыскав даже самого замаскированного, притаившегося в камнях, сомика, кот успокоился – все на своих местах, весь съестной потенциал, на самый чёрный день. Если этот день вдруг настанет – съестная альтернатива на некоторое время есть. А там кто-нибудь, что-нибудь, в дальнейшем появится. Надежда, как мыслят люди – всё равно умрёт последней!
  Больше стоящих живых существ, здесь, не было. Была правда, раньше ещё одна тварь – мартышка, но не пробыв и пары часов в этом доме, не найдя общего языка буквально со всеми и разбив пару ваз(таскала их по комнате в верхних конечностях и изображала археолога), была увезена обратно.
  Кот помнил её из-за беспардонной наглости, когда его сонного, тихо подкравшись, безбашенная бестия больно дёрнула за хвост. Он даже не успел её, как следует царапнуть, та громко завизжав, прыгнула на осветительный прибор под потолком и недоступная, там стала раскачиваться. Качалась, как на родной лиане, выражая это в эмоциях и жестах. Вскоре болтаться просто так ей наскучило, и она стала метко кидаться чем-то пахучим, ловко подхватывая передней лапкой на лету, вываливаемое из неё же самой.
  Досталось этим и коту, чем тот был очень недоволен, но ничего поделать не смог - на люстре мартышка была абсолютно недоступна. А повторить её действия, из-за своего эволюционного отставания, он просто не мог. На такие действия было способно только более высшее существо, на порядок, а то и больше.
  Сна, после тяжёлой, бессонной ночи охотника, не было. Дремать-то, дремал, но пришлось держать один глаз всё время приоткрытым и не отключать слуховой анализатор вообще.
  И не напрасно! Ожидания оправдались. Метущаяся душа подвижного существа требовала действий, желательно остроконфликтного характера. Она, пару раз, осторожно подкрадывалась к коту, предполагая, что он всё-таки спит, но была вовремя царапнута и с визгом отступала, желая, несмотря на это, повторить попытку.
  Наконец убедившись в бесполезности таких действий, полюбовавшись на свои, кровоточащие раны, лизнув их, оценив на вкус кровавые последствия, мартышка убежала в дальний угол.
  Поглядывая затравленно оттуда на мир и, интенсивно почёсываясь, она, не отказываясь от дальнейших попыток его переустройства, стала быстро зализывать свои боевые ранения, готовя себя к новым проделкам. Но делала она это недолго, осознавая всю важность своей миссии - миссии высшего существа, чувствуя в себе родню, да не совсем дальнюю, самого, о-го-го кого - венца природы. Выше, как говориться уже некуда, или почти некуда.
  Немного успокоившись и приняв благообразный вид, уподобляясь ещё более высшим, неустрашимая бестия подошла к клетке попугая и пристально, чувственно смотрела на него, помаргивая иногда, по-доброму прищуриваясь, показывая всем своим видом, пряча ужасные зубы и вытягивая губы в трубочку для поцелуев  – где бы и чем тебе помочь? Тот даже расчувствовался, глядя в её умильные глазки, проникшие в его душу и сочувствующие ему, как узнику совести.
  Просунув свою лапку между прутьями, мартышка аккуратно  и восторженно погладила нарядное оперение птицы. Как это было трогательно! Попугай от чувств  и поглаживаний млел. И уже впадал в приятный транс, когда почувствовал резкую боль в хвосте. Быстрым движением обезьяньей лапки, он лишился двух своих наикрасивейших перьев.
  Примат торжественно подхватил их, поднял над собой и понёсся по комнате. Размахивая сворованными перьями, как радостный фанат, знаменем, какой-то экзотической, молодой страны.
  Радость так переполняла энергичного примата, что вырывалась наружу дичайшими криками. Можно было бы понять такие проявления только в одном случае, если вдруг, ни с того, ни с сего, выиграть чемпионат мира по футболу.
  Победно провизжав, мартышка уселась напротив фонтана и пыталась приладить эти два пера в различные места своего, не густо волосатого по меркам животного мира, тела. Безуспешно тыкая и прикрепляя упрямо отваливающиеся перья, она ещё больше раздражалась, орала и скалила свою противную, уже по меркам кота, рожу.
  Тот, кто её создавал, на такое изменение обезьяньего экстерьера не запланировал. И перья, как обезьянка ни старалась, на ней не держались - постоянно отваливаясь, ещё больше выводя её из себя. Она бедненькая даже всхлипывала! Но постоянно ругалась по-своему, показывала зубы, пытаясь что-то, кому-то, доказать и всё же произвести изменения в своей внешности. А не получалось! Не получалось и всё! Наверно ей не удавалось этого из-за низкого положения на эволюционной лестнице приматов. Простенькая, маленькая обезьянка! Ну, что тут поделаешь!? Тут уж у неё не хватало возможностей высшего существа. Не настолько высоко стояла она в этом высшем, приматном ряду, чтобы позволить себе это - менять планы своего создателя по её конструкции! Хотя бы косметически незначительно. А конструкционно - даже говорить нечего!

  Наконец, перепробовав все возможности и отверстия, поняв, что с таким украшением  ничего не получится, обезьянка кинулась к аквариуму и начала ими мутить воду. Очевидно подражая каким-то варварам-рыболовам, ожидая массовый всплыв водных обитателей.

  А что же те? Как почувствовали себя? Надо сказать, очень плохо. Они были не готовы к такому повороту событий. Первый раз рыбкам был устроен такой несусветный ад. Никто до этого не нарушал спокойствия их водоёма. Кроме, конечно, деликатного хозяина, редко и аккуратно менявшего им воду.
  И тут, такие дикие водовороты! Жуткая волосатая пятерня в их родной стихии! Перья, смешанные с аквариумной растительностью в один ком, больно ударяющий куда попало. Проворные передние конечности обезьянки, норовили схватить каждую водную обитательницу за хвост. Но рыбки старались не попадаться. Они носились, как угорелые, не даваясь поначалу в лапы человекообразного существа.
  Потом всё же утомились, проиграв вчистую напористому и целеустремлённому, опять же, более высшему, чем они, созданию.

  В отличие от мартышки, Мейн Кун, за всё время совместного проживания, не соизволил и кончика своей лапки обмакнуть - сунуть в рыбную среду обитания. А вполне бы мог это сделать. Но зачем делать это понапрасну? Без особой нужды. Для этого должна быть определённая цель – очень сильный голод. А его не было.
 
  Эта же, с шилом в одном месте, была голодна? Преследовала ли она ещё какие-то цели?
  Просто получала удовольствие от своих дел?
  Нет, непонятно. Загадка.
  Но работала обеими лапами так, что барабан стиральной машины показался бы тихоходным колесом! Приводимый в движение соседской черепахой. Той, что летом была отпущена в сад и делала подкоп для побега под глухой забор.
 
  Быстро потеряв товарный  вид, перья превратились в подобие лохмотьев. Что с ними, такими делать?
  Решение было тут же найдено - были брошены меткой рукой обратно, в попугая - как бы возвращая, на короткое время взятую на прокат, вещь.
  И как компенсация к ней - комок из водорослей.  Вешай, втыкай его куда хочешь! Красуйся, носи. Носи, куда вздумается.

  С оскалом, достойным телевизионной, рекламной улыбки, обезьянка стала хватать всплывших вверх брюхом рыбок. Цоп-цоп их лапками и расшвыривать в разные стороны - где, по её мнению, им самое подходящее место.
  Большинство летящих блестяшек попали в фонтан. Где они пытались отдышаться.  Две, увесистые - в кота. И одна - попугаю.
  Ненароком, кот сожрал их, тут же. Приняв за свежие дары, ниспосланные свыше. Прикинул - точно, прямо с самого верха - высшими, патронирующими существами.

  Попугай же брезгливо отодвинул своё подаяние - изящно, своей лапкой. Отодвинул в сторону, считая это неравноценной платой за испорченные, шикарные перья. Которые потеряли свое былое великолепие и теперь безнадёжно висели драными лохмотьями.

  Опять озадаченный, он погрузился в глубокие размышления: «Почему за лёгкое подёргивание хвоста, коту компенсация возросла в два раза? Это больше, чем ему, за почти полную потерю более красивого, заднего отростка! И фактически, всего внешнего вида! Почему так всё несправедливо? Всё должно же быть соизмеримо и эквивалентно. Особенно, по отношению к нему».

  Попугай серьёзно задумался над этим.

  Путём сложнейших умозаключений, ара, наконец, пришёл к некой ясности поведения землячки-мартышки: «Вырванная из природной среды диких джунглей, где есть все условия для реализации её способностей, не находя созидательного применения кипучей, творческой энергии, она направила её на протестное разрушение. А он? Попал под горячую руку! Он лишь случайная её жертва, её революционной, пламенной натуры.

   Его Величество Случай, он делает из королей нищих и, наоборот. Частенько посредством таких существ, как эта мартышка или что-то похожее на неё.  Это же неустанный бич божий! Гляньте-ка, что было до неё и что стало после неё! Поднимет с низов на самый верх или сбросит в самый низ! Помимо твоей воли и желания, заставит делать то, о чём ты и не помышлял.
  Неожиданность? Вся жизнь из неё. Она сама это и есть! Что завтра будет – никто не знает! Или, вот, например, сидел просто в клетке, а оказался в клетке самого Фаберже! А это уже другой расклад - был нищим зеком, а стал в одночасье, миллионером. Попробуй теперь от такой клетки избавиться».


         Неожиданный освободитель и трудные шаги к свободе

  Из размышлений ару вывели огромные, кошачьи глаза, так близко к нему расположенные, что если бы не спасительная решётка, достаточно протянуть лапку и вот он, контакт. Пойти на него? Нет, уж лучше с каким-нибудь инопланетянином, от того хоть непонятно чего ожидать. А от этого? Всё предельно ясно – растерзать хочет, самым безобразным образом.
  Мейн Кун вплотную подобрался к клетке и внимательно осматривал попугая, будто, действительно собирался что-то с ним делать, возможно, что-то совсем нехорошее. Он прямо-таки анатомировал его взглядом, резал по частям, расчленял.
  Холод, несмотря, на тёплый денёк, медленно, с макушки до пяток начал заполнять попугайное тело, вытесняя первоначальный жар смятения, вводя в стопорное состояние, заменяя внезапно появившийся ужас на безразличное принятие всего. Пусть будет то, что должно случиться – была последняя мысль ары, прежде чем разум его угас. На время ли, окончательно? Это он полностью возложил на рок, судьбу и её неизведанного вершителя, невидимо направлявшего на него ужасного и противного кота.
  Подняв правую лапу, это усато-полосатое чудовище два раза ударило по задвижке, та сразу же поддалась, передав избыточную энергию всей клетке, пробежавшую по проволочным хитросплетениям и добравшись до её затворника и каждой его мельчайшей клеточки.
  Домик попугая пугающе зашатался, обещая не выдержать повторных, мощных атак со стороны страшного зверя, который ещё одним ударом по клетке, распахнул её и выжидающе стал глядеть, не предвещая ничего хорошего.
  Понимая это, попугай сидел, не шелохнувшись, не контролируя от страха своё тело, которое стало для него каким-то чужим, не принадлежавшим ему. Оно было как предмет, отданный кому-то другому, тому, кто на это имеет больше прав. Или тому, кто, только что получил на это право - то ли как эстафетную палку, то ли как приз.

***

  «Ну и что дурак сидишь? Может лапой тебе помочь, коготками подцепить, вытащить наружу? Размять немного, в себя привести? Физическую форму, от безделья, совсем растерял? Свободу тебе даю! Дарую, как более низшему собрату, который сам себе такого подарка сделать не может! Лети, глупая птица! Лети куда хочешь! От заключения тебя освобождаю! Пожизненного», - пытался телепатично высказаться кот, глядя попугаю в пустые глаза, напрасно пытаясь в них нашарить птичьи мозги. Которые тот умело, спрятал. Хотя и не сам - они сами как-то разбежались. Но зато очень хорошо – не найдёшь! И даже не заподозришь, что они там были.
  «Полное отсутствие интеллекта, мыслительный процесс невозможен!», - вынес окончательный вердикт Мейн Кун, после продолжительных поисков, но задался вопросом, – «Как он в таком случае концерты свои устраивает? Так хорошо голоса людей перевирает, их речь сложную запоминает, этот пустой имитатор?».

***

  Всё негативное, что было связано с открытием дверцы и покиданием клетки, нахлынуло на ару. Все ощущения избиения веником разом вспомнились - за пределами клетки он действует безжалостно и только спасительные, металлические прутья не дают ему отхлестать несчастную птицу. «Спасибо тебе Карла  Фаберже, что создал своё величайшее творенье, спасающее от насилия в этом мире, от унижения этим давно устаревшим, уборочным инвентарём озлобленных бедняков. Можно сказать – спас от чуждого классового орудия – грубого, домашнее-пролетарского», - в мыслях обратился он к величайшему мастеру толстосумов, надёжно оградившего его своим изделием от этого орудия бедноты, оказавшимся почему-то в руках состоятельной гражданки, иного, нового высшего теперь сословия. «Новые русские» - что это такое? Кто под ними прячется? Наверно, какой-то старый, эгоистичный слой, достаточно плавучий и закалённый, который чуть что, оказывается при больших деньгах и подальше от минимальных общественных обязательств.

  Боязнь, что покидание клетки, опять обернётся поркой, не давала высунуть даже кончик клюва. «Да и кот, что он тут уселся? Меня ждёт? Зачем? Явно не для дружеских объятий! На морде его, всё написано. Хоть бы прятал свои намерения! Слишком простоватый охотник, за дурака меня считает!», - прозорливо подозревал попугай, справедливо убеждая себя, – «Свободу хочет мне дать, этот хищник?! Хладнокровный убийца, запятнавший кровью лапы  стольких жертв! Кто поверит? Кто, кому свободу давал, ни с того, ни с сего? Свободу берут сами! Не спрашивая! А если спросишь, особенно вежливо, то точно не дадут. Да ещё поддадут! Потребуешь, тогда шанс ещё есть и то, зависит от того, чем в случае отказа, напугаешь! Закон примитивного, с логическими огрехами, мира, основанного на самых простых эмоциях, чувствах, основное и древнейшее из которых – страх. Кто это понял – знает об этом мире всё. Кто научился прятать свой страх и вызывать чужой – реально правит этим миром. Остальные? Только приспосабливаются!».

  Везде бородатый Дарвин со своим приспособлением! Куда ни посмотри! Хотя говорить будут, фарисействовать – принципиально отношусь, никого не боюсь! Честно высказываю свою позицию! В глаза! По жизни так иду, честно, порядочно! – вот такая мимикрия, профессиональная, хорошо поставленная. Только если ей действительно следовать, до ближайшего угла не дойдёшь, а не то, что по жизни идти. Нет? А ну-ка, вокруг посмотрим. Много таких, не на словах, на деле? Есть? Давайте-ка к ним повнимательнее присмотримся, поглубже их копнём. Сразу какие-то компромиссы появляются - сделки с совестью? А там дальше? Не надо капать! Такое накопаем, сами не рады будем! Пусть уж остаётся, как на иконе или плакате – идеально безгрешен!

***

  Мейн Кун сидел и наблюдал пустую птицу. Его удивляло многое в этом пернатом создании, странное его поведение, связанном с запахом. Все теплокровные с кем он имел дело, кроме своих, специфических запахов, разной интенсивности, пахли ещё и адреналином – гормоном страха или агрессии.
  Мышь или крыса, когда кот её убивал, просто источали этот запах. Деря-раздирая когтями, вгрызаясь и кусая последних своих жертв – людей, бесцеремонно лапавших его, нарушивших личное, неприкосновенное пространство, он просто купался в этом запахе! Чувствуя, как энергия его жертвы переходит в него. Она, эта энергия, как парное молоко или сметана, бесконечно льющаяся в него, как в не наполненный кувшин, растекалась, наполняла и затем переполняла его. Особенно, от того, кого кличут Шварцем. Мощный, неиссякаемый источник! Как же не хотелось, так рано, его отпускать! А с упоением рвать и драть, подзаряжаясь его накопленной энергией! Он просто ходячая энергособирающая установка! Батарейка, от которой так искрит! Насладиться бы им вволю, но инстинкт самосохранения у кота, холодный расчёт работал в другом направлении, давая иные указания, отгонял приятные желания.
 
  А этот попугай, скучный, как лягушка, да что там - простой дождевой червяк – адреналином вовсе не пах. Сначала, вроде как, запах страха был – придал азарту, но потом сразу пропадал – отбивая всю охоту и интерес к себе. Оставалась, только типичная, птичья вонь. Которой у ары, не по его вине, редко принимавшего ванны, было с избытком. Если, хотя бы он трепыхался, а то застынет, как холодное земноводное с остекленевшими глазами – кому такой интересен?

  Мейн Кун запрыгнул на подоконник, встав на задние лапы во весь свой, немалый для домашнего кота, рост, дотянулся до пластиковой ручки, открывающей огромную фрамугу и передней лапой, пару раз вдарил по ней. Ручка сдвинулась с места, но не дошла до места открытия - кот настойчиво повторил свои действия. Безрезультатно. Кот усилил свои попытки, азартно барабаня передней левой конечностью. Ручка под ударами увесистой лапы наконец-то поддалась, понемногу пошла и наконец, приняла крайнее положение. Замерев окончательно, она больше не сдерживала створку и та, под своею тяжестью, отъехала от рамы, образовав щель. Зверь сунул в неё лапу, потащил за край - фрамуга распахнулась.
  Спрыгнув на пол, полосатый освободитель пернатого узника, гордо, почти надменно,  удалился, высоко и победно подняв хвост, неприлично показав интимные места под ним.
  Дорога к свободе, долгожданным мечтам, планам на светлое будущее была свободна. Было, казалось всё, о чём мечтал попугай, но смутное желание - не покидать клетку, придавливало ару, крылья не расправлялись, лапки не отталкивались от привычной жёрдочки.  Он не мог понять, в чём дело. И только напрягшись, неимоверным усилием заставил себя покинуть насиженное место и перебраться на подоконник.
  И тут, высунув голову на улицу, чтобы рассмотреть наглого воробья, ходившего «лунной походкой» Майкла Джексона! Как этот человек повлиял на живой мир! На этого воробья, что ходит теперь так, перед воробьихой!
 
  Ара вдохнул воздух свободы и был тут же им опьянён, как зек, отсидевший немалый срок в тесной, давящей камере и волей случая оказавшийся вне её.
  Взмахнув крыльями, давно, подолгу не летавшими, но худо-бедно позволяющими это делать, большой попугай набрал высоту и выбрал курс к чернеющему лесу.


                В родной стихии

  Все летающие и порхающие вокруг собратья, делали это лучше домашнего ары! Быстрее и манёвреннее. Чем поставили его, несколько в тупик: «Почему?».

  Прошмыгнувшая мимо стайка банальных, серых во всём, воробьёв прямо обескуражила его: «Я, крупная, ведущая птица планеты, а даже такая мелюзга обгоняет!?».
  Попытавшись быстрее махать крыльями и не получив существенного результата, попугай огляделся вокруг - да, он самое тихоходное создание в обозримом, воздушном пространстве.
  С разных сторон парили чайки, они были двух видов: помельче, покрупнее, но, и те и другие, были прекрасные летуны. Не мельтеша крыльями, ловко маневрируя, они быстро набирали скорость, высоту, совершали головокружительные манёвры и бесстрашные броски за рыбой.
  Показывая, что только они господствуют в воздухе, чайки выгнали, присоединившуюся было к ним ворону. Та решила на время  сменить своё амплуа, стать тоже быстрокрылой белой чайкой, обелиться за счёт частого купания и половить вместе с ними аппетитных водных обитателей.
  Но настоящие чайки восприняли это с определённым скепсисом, негодованием и стали её гнать, подрезая на лету и цапая острым, как бритва, клювом, лишая перьев, фактически раздевая.
  Ворона не убедительно каркала в ответ, что она тоже из их семейства, тоже достойная птица и все они равны над их прудом. Но так и не была принята на веру, всё теряя ловко отстриженные перья.
  Наконец, плюнув на них, за что была ещё сильней клюнута, вынуждено покинула дислокацию  стаи чаек - пока дело не дошло до более серьёзных потерь.

***

  Взглянув вниз, ара увидел водное пространство большого пруда, гладь которого завораживала и не давала хорошо ориентироваться по высоте. «Как они так падают вниз, управляют собой и рассчитывают точно расстояние?», - думал он, глядя на пикирование чаек в ловле рыбы.
  «Со всей силы плюхается в воду и ничего себе не ломает, да ещё добычу оттуда тащит!», - удивлялся ара, глядя на что-то блестящее в клюве ловкой птицы.
  Крылья уже начинали уставать, за усталостью кралась паника, но внизу уже появились заросли тростника, пруд заканчивался.
  В этих зарослях, на небольших прогалинах чистой воды, уютно сидели утки, прямо-таки соблазняя присоединиться к ним на отдых.
  «Может я тоже, частично водоплавающий, раз летун неважный? Тяга к воде определенно есть! Попробовать что ли?», - мелькнула предательски коварная по отношению к себе, но не лишённая логики, мысль.
  Кое-как, одолев соблазн плюхнуться в воду рядом с круглобокими утками, ара, устало помахивая крыльями, из последних сил, полетел дальше – побыстрее за пределы пруда.


          Знакомство с обитателями злого, внешнего мира

  Внезапно начавшийся луг и близость леса обнадёжили начинающего странника, недавнего домоседа и вселили в него определённый оптимизм, который тут же сменился удивлением. А затем и страхом, когда вокруг него закрутилась пара любопытных ворон, самой бандитской наружности. Они вначале нездорово приглядывались, пытаясь понять, кто он? Кто он по жизни? В натуре? Или, как говорят отъявленные грамотеи, подчёркивающие свои глубочайшие знания древних языков – а приоре?
  Затем, видимо раскусив, что это просто большой, барахтающийся в воздухе, раскрашенный по-дурацки, клоун, не представляющий и малейшей опасности, несмотря, на свой массивный нос, вороны начали понемногу задирать его.
  Увеличивая свою наглость, пользуясь лучшими, лётными качествами, они больно клевали ару, куда ни попадя, принуждая прекратить несанкционированный ими полёт. Это их территория, они себе её определили. Бедному попугаю ничего не оставалось, как приземлиться и уже на земле, терпеть издевательства со стороны чёрных разбойников. Те продолжали наглеть, пока он случайно, но увесисто не долбанул одного клювом. Того, наиболее наглого, крутившегося перед ним, набиравшего своим кривляньем, первоначальный авторитет в своей среде.
  Громко вскрикнув, агрессор поспешил удалиться, недовольно пообещав что-то каркая и уводя с собой младшего напарника, туда, в небесную высь, где разделаться с попугаем будет сподручнее, если этот клоун вздумает опять там появиться. Небесная дорога в рай, мифический, африканский, куда многие перелётные птицы летают, надёжно была перекрыта – придётся идти пешком!
  Поняв, что на земле, шансов выжить, у него, наверно, больше, попугай отправился переваливающейся походкой до леса, шустро перебирая нижними конечностями.

  «Рождённый летать, но вынужденный пока, пресмыкаться! Ползать по тверди земной, мерить её своими шагами. Сколько я сейчас земли намерю?» - подумал ара, генерируя разные мысли и трансформируя их в высокие мечты – «Но придёт время, оттолкну её ногами, поправ! Стряхну её прах, расправлю крылья -  расправлю их во всю ширь! Взмахну ими и полечу, паря в восходящих потоках. Ох, как полечу! Гордо, весь сияя в лучах восходящего солнца, как на каком-нибудь гербе - как бы олицетворяя...».
  Не ощущая опасности, он замедлил ход до нужной солидности и уже победно вышагивал, высоко поднимая ногу, как прусский солдат Фридриха Второго – образец на все времена на парадном плацу.
 
  Настроение улучшалось, но чего-то не хватало. Песни-речовки? Точно! Ну-ка, запевай!
  А что? Лучше весело шагать по просторам - с песней! Какое музыкальное произведение скопировать? В более лучшем исполнении, чем оригинал.
 
  И попугай, поменяв ход мысли, громко выдал.

  Выдал, что имел в мозгах на такой случай:
 - Айн, цвай, полицай, драй, фир, бригадир!

  Хотя ни того, ни другого здесь не было, он продолжал их звать - отпугивая возможную опасность со стороны местных, настороженных к ним, обитателей.
 
  Которые помалкивали, ничем не выдавая себя, и речовка многократно повторялась:
 - Айн, цвай, полицай, драй, фир, бригадир!

  Попугай орал от души, выплёскивая всё из мозгов сильно перемешанных телевизором - разными его каналами. В его представлении это должно быть так: идёт бригадир! Начинайте работать! А ещё и полицай! Сматывайтесь! Он на страже и довольствии у эксплуататорского класса - видели же как он в Америке негров убивает! Практически не за что! Придушит, пристрелит. Такому это раз плюнуть. Это вам не народный милиционер! С дубинкой и бутылкой. Это аттестованный… Нет, дважды переаттестованный профессионал! Водка, злоупотребления, взятки – все в прошлом! Там, за бортом переаттестации. Чистые в помыслах, с большим желанием работать - устанавливать закон и порядок! Даже изучили его! Наверное. Особенно конституцию. Хватит холуями ходить - сделай то, сделай это! Теперь только профессионалы высокого качества! Качественные профессионалы на службе закона… У кого он там на службе? Кроме своих, он чьи интересы блюдёт?
  На эти вопросы птица не знала ответа. Да и откуда ей знать, она же попугай! Что в неё впихивают, о том она и думает. Попугай и всё! Может только одобрять и головой кивать - в знак согласия.

  А всю песню до конца? Слабо?
  Но дальше бригадира и полицая, он и не помнил. Что петь? Да это уже было ни к чему! Для победного марша было вполне достаточно. И удобно. Спасибо большое, запомнившейся песне, которую заводили одно время по бездушному, но постоянно говорящему ящику. Песня – прилипалка. Как услышишь её, так прямо и влипаешь. Как будто ногой наступил во что-то! Что-то липкое, тягучее. Стоишь в этом и уже ни о чём другом не думаешь. Весь в неё погружён.
  Хотя эта хорошо запоминающаяся песня без явной умственной нагрузки. С ней было, действительно, весело шагать по просторам! Спасибо людям, так часто её крутившим, что она наполнилась смыслом сама собой. А поначалу в ней, его было не найти!

  Бодро промаршировав так  до самого леса и привлекши внимание двух бродячих собак небольшого росточка, не видя их воочию, попугай смело зашёл в кусты, не предчувствуя опасности и какого-либо подвоха. Те, принюхавшись и оглядевшись, не заметив ни полицая, ни бригадира, резво последовали за зовущей их, достаточно крупной для хорошего обеда, птицей.
  Пока ара важно, по-хозяйски осматривался вокруг, маленькие псы, разделив охотничьи роли и зайдя с разных сторон, атаковали его.

  Только чудо спасло несчастную птаху от собачьих зубов. Кто-то сотворив его, прямо-таки подкинул её вверх! Наверно рассчитывая, что она ещё для чего-то сгодится на этом свете.
 
  Взмыв сквозь листву и ветки, покружив между стволами, ара нашёл прекраснейший сук перед живописным дуплом толстого старого дерева и, помельтешив ещё крыльями, плюхнулся на него.
  Переведя дух, он осмотрелся – чего-то не хватало! Чувствовались огрехи во внешнем виде и лётных качествах. И правда – вот причина - пара, тройка важных для полёта перьев, всё же была утеряна в суматохе.
  Да и смотрелся теперь ара, как оборванец - не хватало пуху на самом видном месте, сзади. Непрезентабельно, стыдно. Но жизнь в очередной раз была спасена. А что в сравнении с ней, какие-то пух, перья? Отрастут новые. А нет, вернусь к хозяину – пусть он, эту проблему решает! Искусственные протезы вставляет или от донора. Пусть думает, чтобы перед гостями стыдно не было! А пока, временно, в штанах похожу. Как соседские собачки. Высокопородистые, не как эти, голоштанные бродяги.

  Взглянув  вниз, теперь уже свысока, ара увидел двух расстроенных, бегающих собачонок - всклоченных, с репьями в разных местах, всё ещё охотящихся на него.
  Безрезультатно покружив между стволами деревьев, полив некоторые из них, естественным запасом своей влаги с балетным подниманием ноги, горе-охотнички встали напротив желаемой жертвы. И, задрав морды, весело помахали ей хвостами.

  Эти два мелких пса, уставившись, призывно смотрели на попугая, как бы показывая – вот мы, готовы к диалогу «а ля труа», в узком кругу. Нам друг друга, просто не хватает! В результате более тесного контакта, непродолжительного общения, все мы будем полностью удовлетворены. По крайней мере, на какое-то время. Давай-ка удовлетворимся нашей встречей!

  Ух, какие собачки! Они упорно магнетизировали его взглядом, предлагая дружелюбным подлаиванием с переливным подвыванием, спуститься и продолжить общение.

  Холодно и надменно проигнорировав их слабые и неубедительные потуги к примирению, показав всем своим видом их никчёмность, как переговорщиков, ара сосредоточил своё внимание на дупле, желая на какое-то время обосноваться в нём. Такое надёжное, солидное лесное жильё, ему, как возможное, временное пристанище, вполне подходило.
 
  Осторожно сделав бочком несколько шажков к манящему отверстию и заглянув в кромешную тьму одним глазком, попугай тут же отпрянул назад. Из глубины древесной пещеры на него зловеще глядели огромные глаза, расположенные на довольно большом расстоянии друг от друга. Ужас! Здесь, перед ним, монстр!
  «Кто это? Кто? Добрый лесной дух? Фея? Старичок-лесовичок? Нет, конечно! Добротой что-то не веет. Наверняка затаившийся хищник! Кровожадное чудище? Определённо! По глазам видно.
  Как он туда забрался? Ведь влез же, втиснулся! В это отверстие. Как он, такой огромный… Но неважно. Главное, что он уже там! Сидит, поджидает. И может в любой момент вылезти! Утащить к себе, в эту бездну.
  И что там будет делать со мной? Явно, что, что-то нехорошее! Очень нехорошее.
  Как можно от такого, что-то хорошее ожидать? Эти глаза напротив! Ах, эти глаза напротив. Они просто чудовищны! Где-то аналогичные глазищи видел?! Такие же, точно! Но только поменьше.
  Не у хозяйкиного ли кота? У него, провалиться на этом месте. Но кто же, тогда, это?».

  Обладая прекрасным воображением, мысленно дорисовав контуры головы и в таком же масштабе, другие органы, а потом, всё остальное, объединив в одно тело, ара ужаснулся увиденному: гигантский кот!
  Или тигр? Питерский «тигриный» форум дал результат! И принёс свои плоды? Планы по увеличению популяции уссурийского тигра увенчались успехом! Один даже сюда забрёл?
  Добрался? Не может быть! Тогда кто? Рысь? Нет, она маловата - чуть больше нашего кота. Леопард!? Опять же, с Дальнего Востока или из зоопарка сбежал? Всё едино! Разница в разводах на шкуре, толщине, да длине хвоста. А это несерьёзные детали! Можно представить, при таких-то глазах, какая будет пасть? Какие зубы?! Всё остальное, прочее. И как всё это произойдёт.

  Взглянув опять вниз, на улёгшихся под деревом мелких, стайных хищников с гораздо меньшим вооружением, ара, в сравнении подумал: «Какие миленькие, скромные, мелкие собачки! Как хорошо, что они ещё не знают, кто может к ним спуститься! Но возникает вопрос: Зачем природе или её творцу, понадобилось создавать ещё таких монстров? Для чего? Чтобы глядя на них, ужас доходил до своих, верхних пределов? И сердце само останавливалось, отправляя его обладателя бескровно спокойно в иной мир? Жертва сама б погибала гуманной смертью, без острой, раздирающей физической боли? До неё? Тихо умертвив до того, как такое чудовище начнёт рвать плоть своей жертвы! Рвать кинжалоподобными зубами, удерживая такими же острыми и кривыми когтями, впивая их насквозь, раздирая ими на части. О, ужас!».
  Посидев ещё в таких размышлениях минут пять, перед пещерой чудища, попугай, придя в себя, всё же заставил себя взлететь. При взлёте, как-то плохо толкнувшись лапками, чуть не брякнулся вниз. Но поборовшись за свою драгоценную жизнь, стоящую конкретных денег, он изрядно побултыхался в штопоре, чуть не разбившись на радость двум терпеливым охотникам. Те уже с готовностью встали, радостно принять его. Но ара в последний момент всё же вывернулся, вспорхнул, немного потрепыхавшись, ища крыльями опору и наконец-то найдя её в слабых воздушных потоках, начал медленно набирать высоту.
  Эх, собаки! Тут бы им не полениться, прыгнуть повыше, попытаться достать добычу. А ещё б лучше, одному б, прыгнуть на другого и оттолкнуться от него! От головы, от спины, только не от хвоста – успех бы был! Успех лучше приходит, когда скачут по спинам и по головам других! А эти бездомные и безродные псы полностью понадеялись на провидение, которое, как они думали, вдруг хотело их побаловать. И поэтому не вмешивались в его игры, чтобы не расстроить его и не обидеть. Раз уж оно им что-то даёт, то не надо это нетерпеливо выхватывать из его рук - оно может обидеться!  Как тот выгнавший их выпивоха-хозяин, которого случайно, вот так одна тяпнула, поспешив выхватить лакомый кусок из его трясущейся руки. Там тоже не всё понятно было: то ли он их дрессировал, то ли сам закусывал. И тяпнула рыженькая бестия с темноватыми подпалинами, в горечах серьёзно, до крови. Куснула-то одна, а выгнали обоих! Белую, с мордой как у пирата, тоже – погнал бессердечно. Не стал хозяин разбираться, кто прав, кто виноват – в гневе палкой и за дверь! Обе крутились, подпрыгивали. А как же? Они старались, как могли, за наградой лезть – кто выше на задние лапки встанет! Передние перед собой сложит, потом подпрыгнет. Какое-то время так поскачет! Тянулись, носом тыкались – вот она, награда, уже близко. Близко, а рядом, пасть конкурента! Тоже близко. И щёлкает. Эх, была - не была! Нервы не выдержали и зубами её хвать, вместе с рукою. Да в азарте покрепче, чтоб никому больше не досталась. И давай её, ещё рвать! Отдай, заслужил! Этот, дающий, в крик. Орёт. А что орать? Никому его рука не нужна, она так, случайное обрамление приза - попалась, так попалась. А он из этого неправильные выводы сделал и за палку. Хвать её и давай обеих собачек мутузить. Мутузил-мутузил - минут десять, по всем частям тела прошёлся. Неприятно - и физически, и морально. Больше конечно – физически. Поэтому урок крепко запал: если что-то дают – руку эту не кусают! Даже в запале, в спешке. Даже если в ней, самая лучшая колбаса зажата! Колбасы этой хочешь? Терпи! Или сразу лучше за горло! Но потом дёру и на вольные хлеба!
  А нет, сиди тихо, хвост подожми и жди! Слюни сильно не распускай! Жди. Чего? Чего и все, тихие, спокойные - своего часа.
  И тут такая птица, необычная, нездешняя… Здесь такие не водятся – не иначе невидимая рука с небес подаёт! Щедрая рука, рука самого… Уж эту кусать, совсем нельзя! Эта так надаёт, по мордам – совсем жевать нечем будет! Да и жевать, вряд ли придётся.

  Попугаю это сыграло на руку и понесло вверх, выше и выше. Вновь полетав между деревьями, полавировав между ними, он убедился, как удобны его короткие, но широкие крылья, точно созданные для лесных полётов.
  Тут его только осенило – он же типично лесная птица. Лесная! А может быть садовая? Летать бы ему в хорошем саду, сидеть на больших деревьях с огромными сочными плодами. Да, наверняка это был сад! Может даже эдемском. И разумеется, с культурными, ухоженными растениями и садовниками. А то выйдет какая-нибудь пьянь с примитивной лопатой и давай чем-нибудь кидаться! Да матерно посылать оттуда! Что это такое? Кому нужна такая жизнь, даже в «райском» саду? Там же не пьют и все культурные! Здравствуйте-до свидания, спасибо-пожалуйста, будьте добры, да будьте любезны. Всё что здесь творили, всё забудут! И там новых манер наберутся.
  А Змей там на что? Он нет-нет, а где-то там, вблизи, ползает! Обовьётся вокруг чаши какой-нибудь и ну показывать, что из перебродивших яблок делать можно!
  Яблонь там нет? И груш тоже? Гранаты. И из них можно. Как? Змей подскажет.
  Ара возрадовался – ответ найден, вот кто он! Он, птица с шикарной садовой головой, куда помещаются крупные, созревающие плоды! Сочные, сладкие, слегка терпкие, из которых давится и льётся нектар, амброзия.
 
  Это открытие его взбодрило – он нашёл своё место в жизни - он понял, кто он есть! И для чего существует! Он большая, лесная(но тропически), а может быть и подлинно райская птица! Основная там. Он, попугай, венец птичьего мира! Птица высокого полёта! Высочайшего, сидящая на самом высоком древе! На огромнейшем баобабе, но без всяких там гамадрил. Или на гигантском эвкалипте, с исключительно травоядными коалами. Или по будням, на простой, обычной, кокосовой пальме! Но тоже без мартышек! Пусть даже вегетарианок. Но это уже неважно, пусть даже это будет ёлка колючая! Туда эти бестии, сами не полезут. Хотя если им подвезут перчатки - у них ума хватит! Если и на ноги их наденут. Вид представителя флоры не играет особой роли, важен занимаемый сук на нём! Его уровень и рядом сидящие соседи. Практика же показала – нижние суки не желательны. Под ними чёрте-кто бегает! С них легко сдёрнуть можно. Особенно если хвост длинный и вниз тянется! Интересует только верхний ярус. А его только крылья позволяют занять. Тот, самый верхний, куда простыми лапками не вскарабкаешься! Широкие, могучие крылья позволяют расположиться на самом высшем уровне! Взмахнув ими, турнув оттуда всякую мелочь, усесться ближе всех к солнцу и уже в его ореоле, смотреть на всех свысока.

   Довольно каркнув, вдохновлённый ара направился, лавируя между сучков и веток, к самому высоченному древу. Поднимаясь к его макушке, он справедливо надеялся: «Ну, туда-то такой, огромный котяра не влезет! Шаткость положения не позволит.
  Но может - кто помельче? А оно так и получается».

  Ару совсем замучил мыслительный процесс, надо бы отдохнуть. А мысли всё лезут и лезут…

                Пропажа

  Проводив малоприятных, но выгодных гостей, в удовольствии от будущей продажи, хозяин, потирая руки, пошёл ещё раз взглянуть на свой эксклюзивный товар. Возможно, нужно ещё раз осуществить предварительную, предпродажную подготовку, протерев клетку от остатков пыли. Хотя, она теперь была его союзницей - напоминала «пыль веков»!
  И Ося теперь мучительно думал – уничтожать её или для созданной легенды, оставить и даже подпылить кое-где? Может мазнуть чем-нибудь пахучим, наполнив её дополнительным смыслом? Выстроить вокруг этого, ещё какую-нибудь историю?
  Фетишизм дело такое – одежду, платье, постельное бельё, другое что, отстирай от следов крови, других, физиологических жидкостей, оно так цениться не будет. Продай отстиранный пиджак, рубаху убитого президента - на аукционе, с заштопанными дырками от пуль! Цена такая же будет? Или какие-нибудь царские портки, без следов насилия, тщательно выстиранные! Таких же денег стоить будут?  Это ж будут, просто поношенные портки! А надо, чтобы историческая личность в них следы свои оставила! Побольше, погуще.
  Пока Ося думал и размышлял над данным разделом маркетинга, внезапно увиденное привело его в ужас. Земля начала уходить у него из-под ног. Он попытался устоять, размахивая руками и хватаясь, за что попало, но это ему не помогло, и он грузно повалился без чувств.

***

  Жена, направляясь на кухню, зашла в туалетную комнату громко попеть от счастья выгодного избавления от птицы, откуда и услышала грохот падения тела, некоторой мебели и фрагментов обстановки. Быстро забежав в конечный пункт маршрута, прихватив большой, разделочный нож и кухонный топорик, с жестким и решительным выражением лица, обрамлённым завязанной, как у пирата, косынкой, она бросилась на поиски, напавшего на дом, врага.
  Яростно ворвавшись в прихожую, ожидая там бесчинствующего неприятеля, Маша вдруг,  увидела себя в большом зеркале, в образе раскормленного Джека-воробья. Сначала даже не узнав из-за решительного и жёсткого взгляда, потом по достоинству оценив весь шарм отображаемого образа старинного корсара в японском халате, спешащего на абордаж, наспех занялась его внешностью, дополняя некоторыми штрихами. Слегка поправив бандану и выбившийся по-староказацки длинный клок волос, женщина хотела было ещё поработать косметикой - подвести тушь на глазах, немного подкраситься кое-где, но потом опомнилась и поспешила в зимний сад навстречу неизвестному врагу.
  И вот оно, место происшествия. На нём, валявшееся тело мужа, стул, опрокинутый столик с разбитой, очередной китайской вазой, оторванная гардина. Всё это создавало иллюзию недавней, бескомпромиссной борьбы.

  «Ося, наверное, вёл неравный бой сразу с несколькими противниками?» - мелькнуло у неё в голове, и она осторожно приблизилась к телу, нежно потыкав его кончиком носка.

 - Что случилось? – аккуратно переступая и осматривая места возможного затаения врага, опытного в своём коварстве, тихонько спросила она мужа.

  Тот только стонал и мычал, вяло подключая жестикуляцию рук. Для понимания, этого было явно недостаточно. Но женщина всё же пыталась какое-то время, терпеливо и безуспешно вникать в тайно-вялые знаки, уже сильнее тормоша ногой жирный бочок супруга.

 - Ну, давай, говори, -  пыталась понять произошедшее, Маша, обводя кончиком ножа, помещение и не находя никого.

  Наконец, развалившийся на полу, мужчина в самом расцвете лет и сил, собрался и начал издавать членораздельную речь, перемешивая её, иными звуками, в основном, мычанием и уханьем, непроизвольно имитируя сразу нескольких представителей животного мира:
 - М-м-м-м…, вот му… му… Дак, всё пропало! У-у-у-ух… ху.. ё…, во, ху… ху… же некуда! Всё зря! У-у-у… М-м-м… мы… Теперь, мы влипли.

  Маша рефлекторно осмотрела подошву домашних тапок с кокетливой опушкой из натурального меха – они были чисты.

 - Куда ты влип? Чё несёшь? – удивлённо глядя на мужа, пропуская нечленораздельную белиберду мимо ушей и не переставая внимательно следить за обстановкой, спросила жена, осматривая пол и места возможного влипания.

 - Попугай! Где? – с придыханием, жадно хватая воздух, изрёк несчастный муж.

  Супруга удивлённо смотрела на несчастного Осю, ещё сильней багровея в лице: «Опять он! Сволочь, скотина, опять умудрился поднагадить?».

   Ося, набрав, наконец, полные лёгкие, выпалил для бестолковой:
 - Пропал попугай! Ка-та-стро-фа!

  Наконец увидев пустую клетку и, поняв, в чём дело, о чём идёт речь - далеко не о конце света, опустив орудия защиты от невидимого пока, врага, женщина облегчённо вздохнула:
 - Ах, этот! Надоедливый гад? Стоит ли он того? Так убиваться, из-за дурной птицы?

 - Ты что! Забыла? – возвращаясь к способности ясно излагать мысли, возмутился супруг, - Мы его, только что, продали! Продали! Да за такие деньги! А ты говоришь: стоит ли убиваться?

 - Ну, не до такой же степени, чтоб в обморок падать и мебель ломать! – урезонила жена, перекладывая топор с ножом в одну руку и поднимая стул другой, затем и столик, отодвигая проворной ногой крупные черепки очередной, китайской вазы в сторону.

 - А договор? На поставку попугая в клетке, что устно мы заключили? – недоумевал муж, такому непониманию проблемы, сулившей крупные неприятности, – Ты что, «чуду» этого не видала?  С его-то «ново-русскими» замашками? Развели их, чертей недоделанных, да на свою голову!

 - Видела, – подтвердила жена, пожимая плечами, – так себе, невзрачный тип с дурными манерами! Бабу себе не ахти какую подобрал, а мнит себя…

 - Да я не про то! – прервал её супруг, но видно поняв, что объяснять излишне, раз человек очевидных вещей не замечает, махнул рукой, переходя к сути, – Ну, да, ладно….  Что делать-то теперь?

 - Что делать? – удивилась жена такой беспомощности, подсказывая самые простые вещи, пытаясь пошутить для поднятия Осиного настроения, - Что делать, что делать? Заголять и бегать!

  Ося от несвоевременных шуток начал отключатся сознанием, Маша это заметила, поняла свою оплошность и вовремя подсказала правильное решение:
 - Попугая ловить!

 - Ага, птицеловы потомственные! Советуй, где? Как? – вернулся в реальный мир Ося.

  Засомневавшись в своих возможностях, он начал взвешивать риски:
 - А если не поймаем?

 - Тогда ждать.  Пока сам не прилетит. Жрать захочет, прилетит, никуда не денется, - равнодушно пожимала плечами жена, не видя особой заботы в потере птицы, - «Да, денег жаль. Но Ося их ещё, где-нибудь заработает! Он человек мыслящий, деловой, в духе времени – деньги, это его стихия».

 - А может, не захочет? Вспомнит твоё отношение к нему!  Птица, судя по всему, злопамятная была! Еда – это конечно проблема, но не для его ума! Найдёт что-нибудь пожрать. Не такие находят. А если словит его кто? – не унимался супруг с попугаем.

 - Надо ждать, - повторилась супруга, уже позёвывая от его нудности.

 - Чего ждать? Ждать, когда рак на горе свиснет! – возмущался такому спокойствию муж, нервно подёргивая уголком рта, нижними конечностями и ушибленным плечом.

  Темпераменты явно не совпадали. Ося перекипал энергией, а Машу никак не раскачаешь. Но постепенно и до неё стала доходить вся сложность ситуации, неприглядности положения, в котором они оказались, и она предложила план.


                Выход найден!

 - Тогда давай, вставай, разлёгся! Отправляйся на птичий рынок и по зоомагазинам! Ищи похожих попугаев, – предложила альтернативу жена, видя полупаралитичное состояние, всё ещё лежавшего на полу, мужа, уже ощутимо подтолкнув его ногой к активным действиям, - Ищи примерно такого! Времени не теряй! Если что, красок жёлтых и синих прикупи – перья красить. Поярче! И чтобы сразу не выцветали!

  Вскочив на ноги, от ощутимого удара, супруг с ясным, готовым решением, подсказанным любящей женой, побежал к машине, объезжать все возможные места продажи попугаев данной породы, на ходу бросая:
 - Позвони по телефону! Узнай, на всякий случай, где ещё можно такого приобрести! Может быть, списанных из цирка продают? И клетку береги, она дороже попугая, такую не найдём! Сплошной новодел везде, пластмасса, а прутья – тьфу! Такой металл, где его только китайцы плавят? Помнишь, показывали, как они раньше воробьёв у себя уничтожив, начали печки везде во дворах строить, и метал в них плавить? До сих пор их, судя по всему, не остудили, ударно кочегарят и в основном, нам. Хотя, говорят, у них есть вещи и хорошие, фабричные, заводские! Но мне пока не попадались.

***

  Мейн Кун глядя на всю эту суету, недоумевал: «Что за кутерьма? Постоянно такое вокруг этой птицы! Не попугай – Центр Вселенной! И это – скандальная, крашенная птица! Везде она яблоко раздора, приносящее одно несчастье! Ну, теперь свалила она, слава тебе, кто на всё это сверху смотрит. Хоть гвоздём большой, развлекательной программы больше не будет! Спокойно заживём, и всё войдёт в размеренное русло – тихо, мирно, без потрясений и революций. С ним столько сотрясений, воздуха и всего прочего. Мудро ж я поступил: дал страждущей птице свободу, принёс мир, покой в дом. Хотя, получается только в перспективе. Но всё-таки избавил всех от главной причины раздора».

***

  Попугай сидел на макушке самого высокого дерева местного, не до конца ещё порубленного леска и вглядывался вдаль, в  поисках родного, черного континента. На горизонте ничего похожего не было, в какую сторону ни погляди – пейзаж почти одинаков, в одном духе, без перехода во что-то экзотичное.
  Увидев на самом дальнем горизонте, нечто, похожее на гигантскую антенну, ара подумал, что с неё-то точно увидит Африку. Но оценив свои скудные силы и возможности, понял: добраться до неё нереально. В воздухе тут и там патрулировали местные разбойники – вороны – известная птица, по наблюдениям в окно. Опасливо поглядывая на них, ара предположил: что если бы не они, то долетел бы. Но затем начал жарко дискутировать сам с собой, приводя веские аргументы: «Долечу! Непременно. Наверное. Если б в хорошей форме был. А может быть, и нет! Может быть, лучше, несмотря, на угрозу быть сбитым, попробовать тут ввысь подняться? К стрижам, ласточкам! И этим, что покрупнее - и крыльями почти не машут. Насколько смогу, самостоятельно поднимусь вверх, для осмотра отдалённой территории. И окончательно тогда приму решение: Кто я? Тварь пресмыкающаяся? Или имею право? Быть или не быть. Вот в чём вопрос!».
  Задрав голову, посмотрев то одним, то другим глазом заоблачную ввысь, где уже знакомые и безобидные, юркие стрижи выделывали немыслимые пируэты, ара здраво подумал: «Но даже если я долечу, до того облака, где летают эти бесшабашные птахи, что толку? До родного континента, всё равно долететь не дадут, расплодившиеся тут вороны! А может быть, кто ещё найдётся недовольный моим гордым полётом? Такое впечатление, что каждый взмах величественного крыла, вызывает у них зависть и раздражение! Нужно быть реалистом, слишком много агрессивных существ на пути попадается! Да и питаться чем-то надо. А интересно, по дороге, не подают? В этой же скудной природе, ничего путного не растёт. А если растёт, то ограниченно сезонно. Поэтому местные аборигены такие блеклые, да серые! И злые. Потому что ничего у них нет. Во всём их обделили и всё мимо них! Мимо их носа. Ни перьев цветных, ни пуха, по-настоящему ярких. Эх, хвост, чешуя… Радости экзотических фруктов им в массе своей, недоступны. Серым – всё серое! Мышам – мышиное! Как говориться: по Микишке и шапка! Каждому своё! Своё, своё».

  Жалкое подобие шакалов, местные собачонки, задрав морды, напоследок смачно облизавшись, поддакивая его мыслям, тявкнули пару раз и побежали дальше по своим делам, надеясь хотя бы удачно «помышковать» старыми, уже не так расторопными, мышами, запенсионного возраста, которые запоздало трудились на заросших полях.
   Проводив их взглядом и даже пожалев этих неудачливых бедняг, растрогавшись и каркнув им вдогонку, пожелав этим бродягам удачной охоты, ара погрузился в свои мысли. Фантазируя, он строил идеальный мир с животными вегетарианцами, где и сам «венец» природы вел себя скромно, вкушал только фрукты, овощи, на худой конец, кому совсем невтерпёж – варёных тараканов, вперемежку с не менее аппетитными кузнечиками и какими-то белыми и длинными, как спагетти, червями.
  «Венец» Природы был с собирательными чертами лица – его хозяина – Оси, в основном. Он, никого не обижая и не сажая в клетки, как гармоничный человек, двигался по первозданной природе, где к нему льнули всякие представители фауны – меньшие братья,  по уму конечно, не по размерам, а ара сидел у него на плече, подсказывая правильный путь, характеризуя то или иное животное.


               Птичий рынок: вожделенный попугай

  Мечтал о чём-то своём и хозяин сбежавшего попугая, обходя птичий рынок в поисках нужной птицы для вынужденной подмены. Он, торопливо разглядывая разные клетки, сверял там разных их обитателей, прикидывал объём работ по созданию дубликата утерянного образца: затратно-не затратно, похож-не похож.
  Ося машинально что-то прикидывал в уме и автоматически заглядывал по старой привычке, под прилавки. Не найдя в них желаемого, он, тяжко вздохнув, регулярно названивал жене - справляясь о её поисках по телефону.

  Та, крутя ручкой и обводя жирно квадратики, в свою очередь, обзванивала зоомагазины на предмет интересующего их попугая. Варианты множились, но по предоплате, с небольшой отсрочкой поставки товара. Сроки поставки, гарантии, её пока не устраивали.

  Наконец супруга позвонила сама, сообщив два адреса, где уже сегодня, дожидался его попугай, более-менее подходящей наружности. Правда один не говорит ни бельмеса. Другой, наоборот, владеет языками, даже двумя - удмуртским и русским. Каким больше - сказать не могут. Знает немного идиша, но так, в пределах не совсем приличного. К тому же, как признались, отъявленный матершинник и ярый оппозиционер - пожил тут у одного! У диссидента-алкоголика, обиженного на власть - на ещё ту. С его голоса запел! За жалкие продуктовые гранты. Такое попугай несёт... Хотя всё про ту, но почему-то к этой всё подходит? Хозяйка его честно призналась. И обещала хорошую скидку! Но только при покупке - у дверки птичьей клетки. И заверила - не всё ещё потеряно, вы его перевоспитаете! У неё просто времени не было, поездки одни.

  Вот тебе и попугай! Предстояла с ним довольно напряжённая работа. Это бы всё ничего, да сроки на перевоспитание очень уж малы!
  Но деньги так просто не даются! Надо приложить усилия, использовать самую ускоренную методику.
 
  Обрадовавшись, счастливый Ося, хотел было уже возвращаться к своему автомобилю и мчаться за птицей счастья, как увидел её прямо перед собой.
  О, чудо! Осе даже показалось, что вокруг неё светится какой-то слабый ореол. Он пошёл на него, благодаря кого-то, кто о нём печётся и подбрасывает такие подарки. Птица в этом сиянии, скромно сидела на плече у продавца, полностью демонстрируя окончательную приручённость. Лишь иногда переступая лапками по ободранной, грубой кожаной куртке, справляя нужду, несильно пачкая своего хозяина.

  «Вот те на! Вот же она! Она, она, копия! Какая птичка! Ух ты, какая хорошая», - застучало у счастливчика в висках, как импульс самонаводящейся ракеты на цель.

  Как оказалось, Ося очень азартный человек - в пылу, он забыл обо всём.  Лавируя между продавцами животных, их товара, натыкаясь на них, давя  лапы, хвосты, не обращая внимания на вскрики и повизгивания, но обходя особо крупных.  Одного из них, он всё же толкнул, ненароком. Тот нехорошо посмотрел на него, совсем плохо  выразился и соответственно, ударил. Удар был так себе, но Ося поскользнулся и упал, перемазавшись в повседневной, неубранной ещё грязи, без которой в общественном месте, почему-то никак нельзя.
  Народ был явно не на его стороне и подбивал, потерпевшего от Оси, продолжить. Ну явно маловато, ну хотя бы ногой ещё пнуть! Пару раз. Продолжить бы более назидательно и качественно воспитывать, до явных следов наказания. "Давай-давай, ё...ни ему как следует! Е...ни ещё раз! Идёт, не смотрит, п... толстый".

  Но целеустремлённый искатель попугая, не растерялся. Проявив не дюжие способности дипломата, в самой нелицеприятной обстановке, где растерялся бы даже самый опытный и выдержанный дипломат, он вовремя, два раза вежливо извинившись, тут же погасил конфликт, успев погладить и почесать кого за ушком, кого под брюшком, а кого и у хвоста.
 
  Поспешив дальше, спрятав вымазанную шапку за спину, поблескивая вспотевшей лысиной, Ося предстал перед вожделенной птицей.


          Новая технология продаж, с которой столкнулся Ося

 - Продаёте его? – со светящейся надеждой в глазах, сходу спросил он владельца птицы.

 - Нет! Так, погулять с ним вышел, - услышал он от незнакомца довольно-таки грубый ответ.

  Ося растерялся, руки безвольно повисли вдоль тела, надежды рушились - попал не на того!  Не продаёт! А счастье вот же оно, сидит у него на плече! Надо его купить!
 
  Всё может быть товаром - это кредо предало ему сил и он не оставил своих попыток, делая заход с другой стороны:
 - А что же вы делаете на рынке? С ним?

  Ося, нервно подмигивая одним глазом(открылся нервный тик от такого перенапряжения), тыкал в сторону попугая пальцем, а тот неприветливо, со страхом смотрел на него, как на крадущегося извращенца.

 - А он меня прогуливает. Тут людей побольше, разных, придурковатых, другой живности. Гулять не скучно, – серьёзно пошутил мужчина непонятного возраста с одутловатым лицом опытного алкоголика.

 - Ну, дорогой, уместно ли так со мной шутить? Возможно, я купил бы твой товар, – ласково, овладевая своими, было вспыхнувшими чувствами, начал разводку, опытный делец, приглядевшись и видя лицо выпивохи, считая, что покупка за недорого у него уже в кармане.

 - Деньги есть? Покупай! А нет, проваливай! – был обескураживающее прямой ответ, с какой-то неприкрытой издёвкой, способной вывести непрофессионала из себя.

  Но конечно не Осю!

 - Сколько? – надеясь на цену хорошей выпивки, тут же спросил опытный бизнесмен, чётко определяющий цели и приоритеты.

 - Пять, зеленью, – небрежно бросил, внимательно его оценивающий продавец птицы, пытаясь определить Осину стоимость. По его мнению, Ося стоил примерно так.

 - Пять чего? – удивлённо переспросил покупатель, надеясь на минимально возможную цену при расшифровке сказанного и капустный цвет вкрался сюда случайно.

 - Пять тысяч американских рублей, деревня! – раздражённо разъяснил продавец, показывая всем своим видом их разный уровень владения профессиональной рыночной терминологией.

 - Ну, давайте без оскорблений! Особенно внешне! С клиентами так не работают! – возмутился желающий обладать долгожданным товаром – этой птицей, за минимально возможную цену.

 - А я сними и не работаю! Со всякими... Удовольствия от этого мало. Я что, барыга какой? Торгаш? Или менеджер по продажам? Они все сам знаешь кто! А я тут не менетджерю! Буду всяких уродов ублажать? Как некоторые: и так, и сяк, и наперекосяк, – угрожающе вопросительно уставился мутными глазками серьёзный, судя по его словам, человек, сделав загадочные телодвижения нижней частью туловища и руками.

 - А что же Вы здесь, простите, делаете? На рынке-то, где все этим занимаются, лишь бы их товар купили! Где всё продаётся и всё покупается. Все для этого здесь собираются! А Вы не хотите никого удовлетворять? – озадаченно спросил приходящий в спокойное бешенство, Ося, - Тогда зачем же этого попугая, сюда принесли? Просто гулять! Кто в это поверит?

 - Друга ему тут подыскиваю! Достойного, за деньги. Иначе не найдёшь!Определённо, только за хорошие деньги! Ему нужен состоявшийся человек, не шантрапа всякая! – кивнул на попугая, с виду вроде как выпивоха, непонятный пока, тип, - Отдать вынужден. Но только в хорошие руки! Сам в Америку улетаю, на ПМЖ - кризисные условия сглаживать, которые там зарождаются и к нам приходят. Гасить их на месте! Там нет таких специалистов и таких кадров как у нас. И не надо тому удивляться! Так уж сложилось - от всеустроенности их одолевает лень и мозги заплывают жиром. Особенно от их кухни. Так, что я должен там вписаться. Главное - язык. А я его уже три раза учил - в школе, в институте и когда кандидатский минимум сдавал. Пора свои языковые знания, на практике применить. Надо, надо ехать! Поэтому ему, этому выдающемуся попугаю, условия приличные нужны. Чтобы ни в чём не нуждался! Не для всяких хмырей эта птица! Если понимаешь, о чём я говорю… Глянь на неё! Ничего тебе на ум не приходит? Кто должен с такой жить?

 - А в Америку скоро? – недоверчиво, с ноткой небольшой зависти, спросил на время позабыв о птице, потенциальный её покупатель.

 - На той неделе, надеюсь. Как документы готовы будут. Там ещё дела кое-какие остались - доделать надо. И сразу в путь! Сначала, к тётке по матери, в Израиль заеду. Пару недель погощу, – совсем не израильской, курносой, белобрысой внешности незнакомец, доверительно сообщил, вызвав к себе не поддельный интерес, – там дядьку ещё проведать надо! Плохой совсем старик, уже за восемьдесят, раввин местный. Бормочет всё время что-то, раскачивается и от стенки не отходит - что-то ей объясняет! Вроде всё ей уже объяснит и опять! Надо что-то с ним делать! Братьёв с сёстрами потом объехать надо. Как они там? На родине обретённой. По берёзам-то не скучают? Не запили ли с тоски? А то как накашерятся местного вина! Его же пьёшь и не замечаешь, что это алкоголь. А потом, как этих родственников объеду, к заокеанским полечу. Там, у меня, другой дядька. Какой раньше в Киеве жил - бузину у себя в огороде разводил. Я ему тогда дихлофос от вредителей доставал, по блату. А то и в очередях приходилось давится - с раннего утра номерки на руках писать. А не достанешь - паучок-тонкопряд всю её оплетёт и всё, нет бузины! Так мы этого паучка и дихлофосом гоняли. Достал он меня со своей бузиной - вот она у меня где! А он в Москве ей торговал - хорошо бузина у него шла. Некоторые её тут очень любили. Да здесь, недалеко. Но уехал мой киевский дядька за океан. Взял с собой бузину, а она там, так не растёт! Да и не нужна там она никому. Ему бы там на что-то местное перейти, а он нет, совсем уйду из растениеводства - бузине не изменю! Чем ему ещё заняться? На биржу пошёл. Он теперь на нью-йоркской бирже промышляет. И не плохо! Лучше чем с бузиной. Он такой, охотник оказался, по натуре - может что медведя, что бычка завалить. К себе зовёт, в помощники. Неудобно ему, хасиду с пейсами, по субботам работать - все же видят! А как ещё? Упускать ничего не хочет!  Вот и говорит мне: «На торги, ты будешь вместо меня ходить! Что делать - всё скажу. Только чтоб всё по телефону, тут же, докладывал! Без меня, бумажки паршивой ни купить, ни продать, не смей!».  Строг старик, да понять его можно - голодное детство, учёба плохо шла, лагеря. Пионерские и прочие. Ты про Берию, со Сталиным слыхал? Он их лично знал! Разошлись во взглядах на социалистическое строительство. Про их лагерных начальников наслышан? Пёс лагерный ласковей!Как при них было, представляешь? Это такие университеты были, такая школа жизни! Лучше б все эти уроки прогулять! А теперь, кроме биржи и синагоги ничего не видит. Из одного заведения в другое. Ну домой, так, на немного забежит. И опять, как челнок - туда-сюда. Так между ними всю оставшуюся жизнь и слоняется. Ничего больше не видит. Да и смотреть не хочет! Я ему говорю, ты сходи, Свободу посмотри! Ну, статую эту, французкую. Нет, говорит, мне эта "свобода", на х... не нужна! Не она в жизни главное. Что главное, обещал мне сказать. Но не по телефону - такие вещи, по телефону не говорят! Так прямо и сказал. А я буду там, обязательно посмотрю, что эта "свобода", собой представляет. Хрен её знает, какая она настоящая-то, эталонная, какую все хвалят. Может она действительно - так себе. Так что давай, если что, посылку, бандерольку, родственникам твоим могу передать!

 - Спасибо, но близких там что-то нет. Не повезло мне - мои все здесь. Им бы уехать пораньше, а они до последнего, коммунизм строили, – разочарованно произнес, пришедший за попугаем и наконец, вспомнивший о нём, – А что так дорого? Что в нём такого?

 - Высокий интеллект! Высочайший. Такт, интеллигентность - такого сейчас нету. Знает девятьсот пятьдесят слов! Практически всё, кроме мата. Это он принципиально не произносит, из-за должного воспитания.  В самой аристократической среде вращался, – сообщил владелец попугая.

   И оглянувшись, видно по привычке, заговорщески понизив голос, он доверительно добавил:
 – Птице больше ста лет! Примерно, сто пятьдесят, точно никто не знает. Но ты не волнуйся, живут они по триста, не меньше. Так что не одно поколение владеть им будет. Если с экономикой  знаком, стоимость его на годы подели, и цифра сразу невысокой покажется! А внукам, правнукам и так далее, ничего платить не придётся. Кроме накладных на корм. Капитализация же птицы растёт, увеличится! Это тебе не курица какая-нибудь – через год не зарезал, через два, сама сдохнет. Хорошее вложение капитала! Долгосрочное! Надёжные инвестиции в будущее! Верно ведь говорю?

 - Да вроде верно, птица долгожитель.  Только вот с капитализацией что-то непонятно! Стареет, дряхлеет, все функции вниз идут. Почему цена-то вверх?  Покупать пожилых животных, желающих, как правило, не бывает! Даже шкура у них не та, что в молодости, качество резко страдает. Спрос на стариков, совсем невелик. Даже, на очень породистых! Производители они, сам знаешь, какие, – не совсем согласился, Ося, окончивший когда-то Плехановский институт и проработавший в «Облпотребсоюзе» экономистом по заготовке шкур два года под руководством старого специалиста, который, его примерно так учил.
 
  Другой специалист по животным, примерно, тоже самое ему говорил где-то на периферии, в заготконторе, этой же системы, сдавая шкурки подохших от непонятной болезни, кроликов:
  - Старая шкура – качество уже не то! Молодые не в пример лучше. С молодых, шкуру драть, одно удовольствие. Качество какое! А мясо? Мясо, разве сравнить? Вкусное, жуётся хорошо. Во рту просто тает! Со свежей тушки, шкурку содрал и тут же кусочек по-нежней на сковородочку! С лучком! А старьё, сколько луком не обкладывай…

***

  Там же Ося, набравшись опыта и практического ума, заработал свой первый капитал на каких-то небольших махинациях с пересортицей. Деньги были не ахти какие, но можно было сесть! И он вовремя оттуда сбежал.

  По прибытии домой, в родной город, Ося умело вложился в недвижимость, купив у какого-то знакомого «пьяньчужки», друга детства, квартиру. Тот, подтверждая её полную ненужность ему, где-то немного пожив, благополучно помер - уступая место под солнцем, более «нужным» этому миру, индивидам.

  После этого, покупать и перепродавать недвижимость, Осе очень понравилось. И он ушёл с головой в этот бизнес.  Хоть это было очень доходно, но это нисколько не снизило его кругозора и желаний - он готов был также продавать всё, что угодно.
   Несостоявшийся экономист крупной организации, стал прекрасным торговцем-продажником работающим только на себя. Рыночная экономика с головой захлестнула его и понесла в водоворот своих жестких, порой жестоких событий. Но врасплох его не застала, он уже не был новичком в этом деле. Он на практике уже знал многие рынки: продуктовые, товарные. Знал кто там водится, какие подводные камни там. Знал, и как на них выжить, как работать на них, чтобы тебя не обобрали, а ты в наваре был. Свалившиеся невесть откуда реформы, Осю не раздавили, не уничтожили как личность – он наоборот - расцвёл. Потому как был полностью готов к рыночным отношениям между людьми. Эти отношения - будущее человечества! Ося всегда в это верил и готовился к этому.

***

 - Ну, я так и понял, «Плешек» не кончаем и сразу на рынок - рыночную экономику строить! – ошибочно - пророчески констатировал как бы знаток этого предмета, кивнув на попугая, пока проигрывая в доверии, – Вот этот, почему в цене расти будет? Это живой антиквариат! Раритет высочайшей пробы. Ты можешь так на меня не смотреть и лучше бы тебе покрепче держаться или вообще присесть – вот что я тебе сообщу, приоткрою завесу: он принадлежал царской семье! Представителям царствовавшего дома!

  Версия эта несколько озадачила, но не удивила покупателя, пахнув чем-то уже тривиальным. Предвидя дальнейший, знакомый ход мысли, Ося ехидно спросил:
 - Неужели самому императору Николаю?

 - Не угадал! – невозмутимо произнёс продавец живого реликта, – Ну-ка, попытки ещё будут?

  Несколько озадаченный уверенностью продавца, образованный бизнесмен повторил попытку, помня свою попугайную версию и возможность их совпадений с небольшими корреляциями, что дало бы ему определённую, твёрдую почву для снижения цены, где он мог бы почувствовать фальшь рассказа и выдуманные, маркетинговые ходы, показывая свою осведомлённость, которая впрочем, на этом, почти заканчивалась:
 - Князю Михаилу, его младшему брату?

 - Нет, брат, ты так и будешь гадать, не зная предмета. Николай, на дух птиц не переносил, чуть ли, не каждый день, самолично, галок, ворон, из двустволки отстреливал, по нескольку часов. Этот бы ему попался – и этого бы завалил! – кивнув в сторону покосившегося на него, попугая, объявил необычный, птичий торговец.

 - Да ну. Он же тихий, спокойный. Примерным семьянином был! – удивлённо возмутился Ося.

 - Он? – глаза у птичьего торговца полезли на лоб, потом сузились, сделались колючими и страшными, - А ты знаешь, какое «погоняло» у него было?

 - Нет. Какое? – уже испуганно произнёс Ося, предчувствуя что не всё так просто и кое-что из скрытого официальной историей, сейчас может всплыть.

 - Круче, чем у Ивана Грозного! «Кровавый»! – нижняя челюсть незнакомца вылезла далеко вперёд, проявив удивительную подвижность в суставе, - Не знал? Сразу после «Ходынки». Только зашёл и сразу! Читать надо больше! Классиков! В старых газетах копаться! Их не зря выкидывают.

  Ося растерянно молчал - он в старье не слишком копался.

 - Я тебе так скажу, - слегка понизив тон в голосе, заявил продавец попугая, видно знающий, что говорит и авторитетный, - патронов уйму изводил! Но и стрелком был отменным! От стольких-то упражнений.  Вороньё кучами валялось, подводами их потом вывозили. Галкам и другим пташкам тоже доставалось. Под горячую руку, да под раздачу могло достаться всем! Курица, гусь, индюк – лучше не попадайся!

  Сделав какую-то гримасу своей птице, он продолжил:
  - В азарте, всем кто летал или вид делал, порция дроби могла достаться легко.  Крестьяне с округи, особо верующие придворные, даже беспокоились - вдруг, когда царь с ружьём усердствует, ангел какой-нибудь из-за облака выглянет! Решит спуститься по какой-нибудь надобности? По заданию или просто в кустики. И тоже под раздачу попадёт. Некоторые, поговаривали, что так вот, паре херувимов досталось. Везли их на возу с птицами, слегка дерюжкой прикрыв. Чтобы никто не видел. А дерюжка-то сползла! И что ж случайным глазам приоткрылось? Крылья! Крылья-то нездешние. И лапки-то торчат иные! И хоронить их пришлось, по-тихому. Другие мужики, несильно пьяные, что яму копали и мёртвых птах закапывали, тоже меж их, двух, небесных созданий видели. Один даже в руки взял и подробно рассмотрел - отродясь такого не видел! Теперь их там, откуда залетели, недосчитаются. И чем это пахнет? То-то будет! За них-то ответишь ой-ёй-ёй как! Это тебе не баранов из красной книжки, с казённого вертолёта стрелять! Пострелял и ладно! Книжку переиздадут, расширят - она от толщины, только солиднее делается. А эти были вообще не из красной книжки - из другого реестра! Не земного. А там уж, так, к божьим созданиям не относятся! Спрос будет! Не к добру была такая стрельба, плохое увлечение. Брат его, меньший (по годам, не по росту), Михаил, хоть стрелял хорошо, но так не безобразничал! Не живодёрничал. Тот больше по военной части - смотры, парады. Понапрасну никого не обижал, только за дело. Хотя вспыльчив и крут был. Если б совестливым не был, для любого беспредела годился бы. Как и другой его родственник – Великий князь Николай Николаевич. Уж тот идёт - выше всех на голову, с гордой выправкой! Порода сразу видна! Залюбуешься, настоящий военный - кавалерист, рубака. Смел, ничего не боится, но и крови понапрасну лить не будет. Ну и за женщинами, конечно, творческих профессий приударить, завсегда готов. На гитаре сыграть, на крышу в неглиже забраться, поорать оттуда чего-нибудь – в этом он весь был! А к птицам - полное равнодушие. Разве что гусей жаренных, да индюшек, позволял себе частенько к столу подать - под мозельское.

 - А кому же тогда птица эта принадлежала? Царице, детям? – не унимался, задетый за самолюбие, любитель попугаев.

  Незнакомец, изобразил на лице сложную гамму чувств: иронии, снобизма и снисходительности.
  Не спеша, вполне естественно, не рисуясь, сделал широкий жест рукой, словно аристократ почти того круга и самодовольно произнёс:
 - Ну, я же говорю - будешь пальцем в небо тыкать, без всякого понятия! Не буду тебе, малообразованному, их пристрастия детальнее рассказывать! Да это тебе и не к чему! Не того ты круга, по тебе сразу видно. Только подскажу, у кого коллекция птиц была.

  Все превратились в слух, будто для них это было очень важно.

 - у Великого князя Константина! - последовало торжественное объявление.

 - Это, которого? – вырвалось у Оси, хотя он не знаком был ни с одним.

 - Которому из трёх Великих князей? – помог ему сориентироваться продавец исторической птицы, испытующе поглядывая на него.

 - Да, именно из них, - подтвердил своё твёрдое желание Ося.

 - Догадаться сложно? – в свою очередь спросил рыночный знаток жизни Двора.

 - Можно, - быстро среагировал Ося, - но хотелось бы услышать это от Вас!

 - Хорошо, - согласился продавец попугая, - Константин Павлович Романов скончался в 1831 году. Вы все это прекрасно знаете.

  Все, примерно в такт закивали и он продолжал:
 - Поэтому, первым владельцем он быть никак не мог. Ну, никак. В этом случае, попугай был бы слишком стар. Хотя, допустить конечно можно. Но я вряд ли стал бы продавать такую птицу. Здесь. Это было бы слишком дорого! Я повёз бы его в Лондон. Там как-то спокойнее. Но вернёмся к этому попугаю: мы знаем его примерный возраст и видим прекраснейшую физическую форму. Тогда остаются ещё два – отец и сын. Оба Константины.

 - Ну, - среагировал Ося.

 – Что «ну»? Баранки гну! Не запряг! – странно подыграл ему торговец, - Птицей владели оба! Константин Николаевич, тот, что обожаемому брату, своему старшему, Александру Второму - Освободителю, насоветовал побыстрее от Аляски отделаться! Продать её американцам, за недорого! Но он недолго владел данной птицей и передал её, поэту-песеннику, Президенту Академии наук, актёру, блиставшему в роли Иосифа Аримафейского в своей же трагедии «Царь Иудейский». Ну, вы наверно, слышали о ней? Очень известной в то благодатное время. Как бы сейчас её воссоздать? Или ещё не время? Как думаешь, продюсера под неё, найти сейчас можно?

 - Можно! - уверенно заявил Ося, нисколько о том не думая.

  Его увлекла история с попугаем и он просил продолжения:
 - А тот?

 - А тот её, другому своему родственнику, Великому князю, тоже творческой наклонности, Петру Николаевичу! Коноводу и собакозаводчику такс.

 - Возможно, и этот попугай причастен к продаже Аляски? - сделал смелое предположение Ося, перебив рассказчика, указав пальцем, - Часть ответственности на нём?

  Попугай покосился на Осю, видно было, что ему такое предположение не нравилось.

 - Возможно, - согласился его продавец.

  И как бы успокаивая свою птицу, заявил:

 - Но думаю, ответственность его в этом, невелика.

 - А этому-то, Петру Николаевичу, он хоть пришёлся ко двору? – поинтересовался Ося, помня своего, склочного попугая, генератора конфузов и скандалов.

 - Да, конечно. Этот, очень любил животных, – подтвердил продавец попугая, - у него была просто замечательная коллекция! Кстати, известная по всей Европе. И, даже, некоторым знатокам за Океаном, в Новом Свете! Шли письма оттуда. Он же председательствовал в Российском Канареечном Обществе! Одном из самых авторитетнейших среди канареечников. А там, конечно, были и масоны. Да с такими степенями и градусами! На Сенатской площади таких не было! О, эти миленькие, маленькие, жёлтые пичужки! Фьють-фьють-фьють! Пётр Николаевич специалистом был по ним - непревзойдённым. Но и в других птичках разбирался! Довольно сносно. Одних только курских соловьёв с разными голосами, штук сто по клеткам сидело! Были соловьи и из других мест. Но уже не так певучи. Коленца, так, как курские, не выделывали! Другие птицы, тоже имелись. В том числе и экзотические, с разных континентов и дальних островов. Полинезия, атолл Моруа, Папуа-Новая Гвинея и прочие. Их ему известные путешественники, дипломаты везли в знак признательности и уважения. Родственники, зная его склонность, дарили. А иных, он сам выписывал. Найдёт в книжке Брема или ещё кого, птаху, ему неизвестную и тут же её выписывает. Так их, половину его дворца, всё правое крыло, да ещё весь дальний флигель - набралось их полно там, тьма. Все на законных, птичьих правах, в клетках! Сидят, чирикают, жрать просят. Пять лакеев за ними ухаживали, с хорошей родословной и послужным списком – в трудовой книжке – по одной, две записи. Все опытные, в солидном возрасте, не пьющие. Проверенные, из бывших крепостных – два собственных, два от графа Шереметьева. Один от князей Юсуповых, правда немного ими подпорченный. Были ещё два - от Нарышкиных и Голицыных. Но те так... Хорошо хоть недорого купленных! Не потянули они, с птицами общего языка не нашли! Пришлось их на конюшню отправить - к лошадям. В основном, навоз убирать. А там его горы! Барских лошадей хорошо кормили. Мерин при них, изрядно добавлял. Пони, два ослика – результатов их деятельности, везде полно. «Авгиевы конюшни» - не меньше, по полноте своего наполнения. Утонишь там по уши. А то и полностью. Зав. этими конюшнями, не то француз, не то голландец, из приглашённых по контракту, всё местного Геркулеса ожидал. А пришли эти, двое. Посмотрел он на их рожи и давай измываться. Измывался над простым народом, в лице этих ребят, день и ночь. Это не так, то не эдак. Ориентации своей не скрывал, к большему прогрессу стремился в человеческих отношениях. Странные, непереводимые слова говорил. Иногда, со странными намёками и предложениями подлазил. Но те, у Юсуповых не работали, не сориентировались, и давай этого «мусью» в навозе купать! Кунали-кунали. И мордой, и иными местами, что по новой, европейской моде им предлагал. За бескультурье, гендерное непонимание и варварскую нетолерантность, наказаны, потом были. Батогами и всем прочим, на той же конюшне - за осквернение европейских ценностей. Неприемлемы они оказались. Нарышкиным и Голицыным, обратно их хотели возвернуть - раз плохо воспитали! Тень на представителей таких Домов бросили! А-то как же? Какие подчинённые, таков и начальник! Так те не берут – не нужны им такие! Они сами давно по-европейски живут! Они знали, что в Европе уже всё через … делается. А эти не толерантны – что с ними делать? И опять чисто русский вопрос: Что же делать? На той же конюшне и оставили. Ребята те, там с горя и оскорблений в нетолерантности, в других непереводимых непристойностях, запили, сильно. Они так и заявили: не будем толерантничать и всё! И их к свиньям, тут же перевели. Какое отношение после этого должно быть? Пошли они к свиньям! А возможности, реализовать, проявить себя, у них были! Всё было предоставлено, выбор перед ними лежал. Один раз, не… Не реализовали. Кто виноват? Только сами! С важными птицами должны, трезвые, деликатные люди работать, с  душой им подсвистывать, прилежно клетки за ними вычищать! А то, сам понимаешь, какая вонь стоять будет! У этого князя, любителя птиц, она, даже до его княжеских покоев доходила. Стояла там, хоть недавно изобретённый противогаз надевай! Никого ни привести, ни завести - из дам, поклонниц. А иногда душа просит - вместо музы. Иная сама на «романтик» напрашивается, подмигивает, тихонько за рукав в покои тянет - думает там, в будуарах, розами пахнет! И на розах, под ананас с шампанским в обрамлении жареных рябчиков… А там, всё живое! Копошится, квохчет, насвистывает. Ещё в кулуарах и коридорах, как только дверь приоткроешь, запах, аж с ног сшибает! Встанет та, бедная, отряхнётся и бежать оттуда, про всё забыв. Амуры и те, за ней, не поспевают. Великий князь ей вдогонку: «мон шер», как же наше «рандеву»? Та, даже не оборачивается, тошнит на ходу. Редко кто, на прощание крикнет: «мон ами» пошёл ты…  Тут все по-разному – кто по-французски продолжает, кто другие языки использует, кто на наш переходит. Полиглотов тогда полно было, одна даже что-то невнятно, на «мёртвом», на латыни прокричала, что-то по-древнегречески присовокупив. Но это уже за пределами теперешнего понимания. Как говаривал один мой знакомый, выгнанный со второго курса медицинского ВУЗа, не одолевший некоторых наук: «lingva latina - no penis kanina»! То есть, говоря проще - «латинский язык далёк от понимания всеми». А уж про другой, упомянутый, более старший и говорить нечего.

 - Уважаемый, я попросил бы Вас, не вдаваться в «холопьи» подробности и прелести аристократичного двора, Вы больше о птице и её владельце рассказывайте! – не утерпел с поправками и замечаниями, Ося.

 - Как? Интересы простого народа тебе чужды? Тоже на Европу заглядываешься? Корень российских противоречий понять не хочешь? – возмутился какой-то случайный прохожий, слегка «под шафе».

  Похоже это состояние для него было нормой. И он хотя и "по чуть-чуть", а употреблял практически каждый день. Так как считал водку национальным продуктом, исключительно. А раз так, надо его поддерживать - поддерживать национальный продукт.
  Патриотично настроенный гражданин, совсем не подозревая о её европейских корнях, считал водку исконно русским напитком - одним из краеугольных камней, на которых сформирован менталитет нации! Какой русский не пьёт? Да ещё - водку!  Это показатель! Символ и знак нации! Всей её много национальной основы. А так же всех тех, кто туда недавно влился. Включая соседа по лестничной площадке - Нгомбо. Африканца, чёрного-причёрного, из какого-то там племени. Но женившись на довольно смелой женщине - соседке(или как у них уж там - брак, не брак, а так: гражданский - но без гражданской регистрации), всем сердцем полюбив Россию - стал русским! Настоящим афрорусским. Об этом он сам не раз говорил, когда вместе выпивали - русский я, русский! Всей душой. У души цвета нет! Чёрная она, белая - скорее всего - бесцветная, прозрачная и не видимая. То его душа, уж точно - русская. Ну как ему не поверить?
  Есть старый, проверенный способ понять мысли человека - выпей с ним! Да не пару каких-то стакашек, как немец какой-нибудь, а как следует! По-русски! Нажраться, так нажраться! Нгомбо достойно прошёл эту проверку! И не раз и не два. Проходит регулярно! И всегда один результат - русский! Русская душа!Думаю, посади его в этот момент, за детектор лжи - лыка не будет вязать, а тот покажет - русский! Ну, что ещё надо?

  Этот товарищ, сосед русского афромосквича(Эх, даже частичку афро- лепить к нему не хочется! Но как-то всё-таки надо обозначить его особенность. Может чёрный русский? Чёрно-русский москвич? А? Как?) слишком долго присматривавшийся к канарейкам по соседству, погрузился в захвативший его разговор и теперь хотел продолжения.
  По соседству присутсвовавший народ думал примерно также.

 - Неинтересно, слушай молча! А то ступай своей дорогой! Человек знает, что говорит! – справедливо заметила тучная женщина, продававшая рядом корма для животных, заслушавшись историей и сама, не замечая, стала громко хрустеть продаваемым.

  Между прочим, мешая тем самым рассказчику сосредоточиться.

  Она так сопереживала простым мужикам, сосланным на конюшню, что была готова и лично вмешаться. И если надо, их поддержать. А то и помочь. Например: спалить барскую усадьбу. Можно, дверь подперев поленцем и с ними. И поделом! Развели голубизну в крови, а теперь, пожинай её результаты!
  Несправедливость к угнетённым, к жестоко угнетаемым, их непростая судьба, изменение обстановки вокруг них, не лучшим образом - для неё были приоритетны. А что птица? Дура, дурой. Сидит тут, проку от неё нет, только корма изводи!
  Хотя, если бы у неё закупили, было бы неплохо!
 
  И она, опомнившись, выплёвывая невкусный собачий корм, добавила:
 - Птицу будешь брать, корма ей, у меня купи! Хороший, свежий, облеплен медалями с выставок! Во какие, смотри! Не с одной, со многих! Престижных и зарубежных!  При Английском Дворе, таким же кормят! А они ж, говорят, родственниками были, тем, про кого этот рассказывает! У меня жрут все, все высоко поставленные лица! Закупают, через своих кухарок и домработниц – понятно же, сами на рынок не пойдут.

  И махнув, на время умолкнувшему продавцу попугая, напомнила:
 - Ну, что там князь? Говоришь, многих к себе водил? В покои, соловьёв слушать? Под шампанское с ананасом, на розах. Давай, детальнее про князя! Как там всё было? На что он был способен? Или так, до дела и не дошло?

  Продавец попугая, как ни в чём не бывало, обыденно – привычно продолжил, ткнув пальцем вверх:
 - Дошло, но по-другому! Верен он своему главному увлечению – птицам! Как он их обожал! Представляешь, какую любовь к ним надо было иметь? Она наверняка, там, наверху, ему зачтётся! Жена его, княгиня великая, грозилась съехать и даже развестись. Никакие, «великокняжьи» титулы ей не нужны! Обратно в графини готова податься, лишь бы подальше от дурно пахнущей, пернатой коллекции. Подальше от этого застойного зловония, от смрада, что дышать ей не даёт! Прочь! Воздуха! Свежего воздуха! Окна настежь! Порыва, бури! Чего-то очищающего. «Буря, пусть сильнее грянет буря!» - как её знакомый писатель говорил, про птиц там тоже что-то писал. Так её ими достали, что хоть вешайся! Или скорей в Ливорно! Или на Капри, к писателю! Хрен с ним, пусть пролетарскому, лишь бы к свежему, Средезеноморскому бризу. Вот она как этих птиц-то невзлюбила! И тут революция подоспела. Как грянет! Только её «Буревестник» пропел, тут и она! Тех, двух холопов, Нарышкиных и Голицыных, со свинарника освободила. Они, сразу протрезвев, что было под рукой – вилы, топор и к «барам». И давай их, по-полной… И в хвост, и в гриву! Кто успел, тот в бега, сразу в Париж. Кто нет - по-французски лопотать больше не будет! И соответствующими делами на амурном фронте, с выкрутасами не по-нашему...
 
  Слушатели были довольны и одновременно, не очень – каждый хотел деталей, именно его, интересующих.

  Докладчик, завладев их умами, вёл их дальше, показывая на продавца канареек с его клетками:
 - Но такую коллекцию с собой, разве упрёшь? Если уж бежать, то налегке! Быстрей, быстрей! Деньги уже на счетах, там. Оффшорно или как, но всё там! Дома, виллы, обставлены, ждут. Разве, что пару канареек в спешке, по карманам сунешь. Да и те, в давке, да сутолоке, либо раздавятся, либо подохнут. А то дама какая-нибудь прижмётся: «Как ты там будешь, без меня?». Да так стиснет, так надавит – какая птичка выдержит? Шмяк и котлета! Шмяк и вторая! Забудешь про них, так ещё и пахнуть начнут. Лучше и не брать! Оставить всё как есть. Поэтому, после революции, почти всю коллекцию, вместе с дворовыми гусями и курами, всех успешно конфисковали и по детдомам и наркоматам раздали. Кому, что. В основном, из-за гусей драка была. Утки тоже ценились. Но шло всё - буквально всё птичье богатство нарасхват! И судьба, почти всех птичек, незавидна была. Там они, в живых уголках, от голода и холода передохли, а кого-то, по-тихому сварили и съели. Один только вот этот попугай и остался.

 - Что ж он с голодухи не умер? – зная привередливость ары в питании, сразу спросил бывший его хозяин, приглядев у торговки кормами знакомый «бренд» из супермаркета.
  Но на двадцать процентов дешевле!
  Попутно пытаясь найти слабое место в логике, опять ехидно добавляя:
 - Или самого не сварили?

 - Странный ты человек! Больно не доверчив! Либо ты сам привык людей обманывать, либо живёшь среди одних жуликов? Духовности в тебе нет! Не держится она наверно в тебе? Расползается из разных щелок. А что ж так? Скреп духовных к тебе не подобрать? Крепить нечем, чтобы из разных мест не лилось? А раз наполнения такого нет – другое в тебя заползает, аки змий! Хитрый и коварный. Но тоже вытекает, мы это видим! Змеина эта в тебе поселяется и изнутри тебя искушает, подтачивает, аки червь. Вот, если б ты пообразованней был, книг поболее читал, хороших, историей родного края интересовался! – глядя на изгибы массивного носа и выставленные далеко вперёд, выпученные глаза собеседника, рассказчик вдруг притормозил ход мысли в этом направлении и сразу перешёл к раскрытию тайны попугайного выживания в голодные времена, – В наркомат продовольствия попал он. В кабинет к самому наркому! Тот свой скудный паёк ему отдавал, до того сознательный был. Сам в голодные обмороки падал, а птицу кормил! Для будущих поколений, для Истории. Правда, эта птица не добром ему отплатила, роковой для него стала, причиной его гибели.

 - Каким же образом? – удивлённо, захваченный историей и справедливой критикой в свой адрес, воскликнул самый нетерпеливый слушатель – Ося.

  Эта птица ему была нужна в любом случае, при любом раскладе и он хотел её, как можно скорее, забрать.
  Глядя на угрожающие жесты, продавца птицы к своему гадящему ему на спину, товару, Ося недоумевал, как мог попугай так провиниться, забывая о выходках своего же питомца.

 - Ух, сволочь, гад, па-а-а-адлец! – распалялся рассказчик, косясь на повернувшегося задом к нему попугая.

  Тот как раз приподнял хвост для очередных, естественных отправлений, которые, не заставив себя долго ждать, начали растекаться по затёртой коже куртки, добавляя ей, новые цвета и проделав тонкую дорожку, плюхались на давно нечищеный ботинок.

  Придя в себя от желания свернуть попугаю шею и собравшись с мыслями, продавец разъяснил:
  - Как-то, мимоходом, к наркому продовольствия, забежал его коллега, нарком (министр по-нашему) по делам национальностей, с которыми он быстро порядок навёл - Иосиф Виссарионович Сталин. Тот, что стал впоследствии генсеком (самым главным). Попив с ним по-дружески, по-совнаркомовски, морковного чайку с кусочком сахара на двоих, вприглядку, услышал от попугая нелицеприятную критику в свой адрес. Потом, дифирамбы Троцкому! И в конце чаепития - первый куплет «Боже, царя храни». Вначале второго, хмурый и недовольный товарищ Сталин встал и ушёл к себе, по дороге думая: "Вот так птичка на содержании у Советской Власти! Как запела! И кто ж её содержит, кормит? Товарищ... А товарищ ли он нам, после этого?". Утром следующего дня, нарком по питанию, подкараулив в коридоре, своего коллегу Сталина, прижав его к двери туалета, занятого кем-то из ответственных работников ЦК, попросил извинений за птичьи выходки (прекрасно понимая, куда это может завести), сунул ему в карман две американские галеты из спецпайка, извинился ещё раз и попросил забыть. Забыть? Но как это? Вот так взять и забыть? Про американские галеты - это да, проблем нет! А вот про антисоветские птичьи высказывания, разговоры, песни с душком... Нет, тут надо проявить полную пролетарскую принципиальность и сознательность! И со всей большевистской прямотой... Нарком же по делам национальностей, ничего не сказал, но и не предпринял. В знак благодарности, нарком продовольствия, увеличил  ему даже обычный паёк – квоту на морковный чай в полтора раза! Забытый инцидент, бывший нарком продовольствия, вспомнил только спустя годы, когда его, английского шпиона, члена подпольной промпартии и убежденного троцкиста, но с правым, от прямой и понятной всем, линии партии, уклоном, повезли на расстрел.
  А злосчастная птица без него не пропала – манила всех своей фактурой, расцветкой, а главное, содержавшейся в ней информацией. Переходила она от одного партийного функционера к другому. И история практически повторялась. Только вместо Иосифа Виссарионовича был кто-то другой, но тут же сообщавший ему о таком вопиющем безобразии в его окружении.
  Таким образом, попугай, убеждённый, ярый монархист, мстил пламенным революционерам, убирая их по-одному, а иногда и группами, выдавая имена заговорщиков на следствии.
  Допрашивающий следователь, перечислял возможные кандидатуры, а попугай компетентно заявлял на участника подполья. Его ещё спрашивали: «точно он?» и попугай твёрдо заявлял: «он, он, точно он!». Никто и не заподозрил птицу в не беспристрастности.
  Пострадал от него и сам товарищ Ежов, необдуманно разместив с комфортом в своём личном кабинете. Ара, сначала всё присматривался к выпивающему, злобному коротышке, загадочно поглядывал на портрет, висящий над ним, а потом, правдиво поморгав глазами, сдал сталинского наркома. И сдал его не просто как вредителя, врага народа и предателя дела вождей с портретов, а и как самого отпетого английского шпиона, прямо у себя в кабинете завербованного.
  Бородатый Маркс – «Мавр» его на это надоумил, что в Англии последнее время проживал, где и почил на радость буржуям. Но не завербовали его там! А этот? Тут, в Кремле и поддался! В Англию, видите ли, втихаря захотел! К Марксу на могилу съездить! А потом, после посещения кладбища с мощами, куда? Понятно, куда! Как Маркс, остаток дней, в той же библиотеке проработать! Вдохновил же пролетарский писатель на такое благое дело.
  Особенно ара потрудился в тридцать седьмом! И к сорок первому уже расчистил ряды истинных ленинцев так, что оставил страну, её прочный щит, и не затупляющийся меч - Красную Армию, полностью без опытной и закалённой Революцией, верхушки комсостава. Удалось как-то выскользнуть товарищу Ворошилову и прорваться легендарному командарму первой конной - Будённому. Последнему, только благодаря припрятанному на чердаке пулемёту. Пришлось вмешиваться даже Верховному главнокомандующему, товарищу Сталину - успокаивать легендарного командарма и лично изымать у него скорострельное орудие убийства, напугавшее пришедших за ним чекистов. Те так расстроились, на такую несправедливость, что жертва даёт им отпор, что сразу к вождю: Что ж это делается, товарищ Сталин? Враги дела Ленина и пролетариата; в купе с трудовым крестьянством и такой же интеллигенцией - вооружённые по домам сидят! Да не кухонными ножиками и разделочными топориками! Пулемёт, товарищ Сталин, гражданин Будённый имеет! К нему - патрон - большой запас! Всё сплошная неучтёнка! Не иначе ворованное со складов! Если не хуже, вражье. Надо армию задействовать, товарищ Сталин! Танк подогнать и пушкой, прямой наводкой... А тот, тут же этот вопрос решил. И танк не стал гонять!
  По прямому телефону, звонок:
  - Семён, что там у тебя?
  - Контра лезет, товарищ Сталин! По всему виду, контра!
  - Это свои, по ошибке. Больше не полезут.
  - Понял, товарищ Сталин.
  - Семён, а пулемёт ты всё-таки сдай!».
  Таков был сталинский приказ!
  А так, душили-душили... Чья заслуга в этом? Почему свои, своих передушили? Кто так всех настропалил, настроил непримиримо, взрывоопасно? И фитиль потом подпалил?
  Профессионально сработано, нечего сказать. Никакое «белое» движение с союзниками из Антанты не сделало и сотой доли той работы, какую провела эта, преданная дому Романовых,  птица! Что она вытворяла! И как? Тонко, филигранно! Работа высочайшей пробы! – гордо, с пафосом отметил заслуги попугая, продавец, стряхивая остатки его жизнедеятельности со своей куртки и вытирая носок ботинка о сумку соседа, подслеповатого торговца канарейками, тоже, в пол-уха заслушавшегося этими «роскознями».

  То и дело поправляя вспотевшие, невесть от чего, очки, сосед, канареечный продавец – о чём-то стойко и напряженно думал, не замечая мелких пакостей со стороны хорошего рассказчика. Это было видно по нему - он поглядывал на своих небольших, двух неказистых попугайчиков, досадно переживал что-то внутри себя и это жестами, мимикой прорывалось наружу.

 «Так-так-так, а говорят какой-то из Романовых, только канарейками увлекался! Но где канарейки, там и попугай мог быть! Вот они, волнистые, всегда рядом. Странно, почему такая, легендарная птица стоит такие смешные деньги? Для госбюджета это совсем немного – большее на ветер пускают. Выкупить её и сделать достоянием всех! Доступ к ней не должен быть ограничен! Пусть этот многоопытный попугай попеременно поживёт в теперешнем правительстве, в разных кабинетах. Там есть наверняка замаскированные коррупционеры! Выявить их никак не удаётся! Поэтому эта птица - просто находка! У неё есть шанс в борьбе с ними. А то ведётся эта борьба долго и просвета в ней не видно! Пусть попугай поможет Президенту, Премьеру, выявить этих скрытых оборотней - предателей вновь образовавшейся нации! Нечистых на руку. В конце концов, этого требуют и национальные интересы страны. Кто ещё поможет? Вариантов просто не просматривается. А эта феноменальная птица, исторически апробирована! Она сама - национальное достояние. Кто такой, в сравнении с ней, этот Будённый? Этот попугай, Наркома Внутренних дел одолел! Такую бестию переиграть – это тебе не белых офицеришек на фронтах бить! И даже не в море, на баржах, топить. Тут действительно, мощный интеллект нужен. Минимум, как у Штирлица! Интересно, как бы тот с ней, совладал? Раскусил бы его этот попугай или нет? Похоже, что справился бы Исаев. Раз, Шеленберга, Калтенбруннера – легко, не напрягаясь, переигрывал. Даже самого Мюллера, грозу довоенного сыска, трудновато, но сделал. За Бормана, хотел было уже взяться, тот весь рейх в руках держал. Да не успел – наши подошли. Шанс велик и тоже, в нашу пользу. Штирлицу бы этого попугая, для проверки, в кабинет подсунуть! Ну, если и после этого, ему, Героя не присвоили бы, то тогда на хрен это всё нужно? Таких властей, надо…  А что? И неудивительно, что у них, таких, страна развалилась. Хотел же Брежнев Штирлица наградить! Но не довёл дело до конца. Вот и пожалуйста - плохая примета сработала! А не пожадничай награду народному любимцу? И ведь добрый старик был, всем вешал. Чуть какого-то из Африки привезут, оденут, чтоб было, куда орден втыкать, наш бывший мудрый вождь, его за тамошнее, местное геройство, награждает. Да ладно медальку – сразу орден крепит! А потом, непременно, целоваться лезет! Затем, ясное дело, банкет, выпивка. Ну и потом, по-пьяни, шут ё знает ещё что! А, где родина СПИДа? От какого вида местных обезьян, людям эта напасть передалась? Кто с ними близко и интимно общался? Те, кто с ними, так, якшался? Потом, по всему миру поехали целоваться и СПИД этот разносить! Эх, темперамент, темперамент! Посдержаней был бы, пожил бы старик ещё. А там и современная медицина подоспела б! Экстрасенсы с биоэнергетиками! И пожил бы подольше! Позастойничал! Застой всех устраивал! Всем же было хорошо и приятно - никого особо вождь не обижал. С Олимпиадами почин начал! Спорт в массы внедрял. Физкультуру, ГТО. Рано он нас покинул! Преждевременно. Решения очередного партийного съезда, другие, перспективные планы, нужные народу, не довёл до конца. И вот, поди ж ты - провёл долгожданные наконец-то Олимпийские Игры, поигрался в них, разволновался, потянул годок-два и помер. А некоторые говорят: как можно было вообще помереть, если на тебя институты работают?! Так чем же в них занимались? Там лечили всё! Всё, кроме СПИДа! Этот гад не поддаётся! Так нечего было целоваться! Помер, безвременно ушёл, страна осиротела – никто больше, долго так, держаться у её руля не мог. Кто знает, в чём причина была? В некрологе для народа, что хочешь, написать могут. Всё остальное – государственная тайна! Если такой развалиной оказался, почему только после смерти объявили? Диагнозов нагородили на десять человек – хроников, что из больниц не вылазят.  А этот – всё время на рабочем посту! Неусыпно, почти без выходных. Мог бы, хотя бы, больничные брать – люди поняли бы. Если такой больной был - зачем на работу ходил? Никто палкой его туда не гнал. Сидел бы на пенсии – рыбу ловил, газеты читал про очередные достижения в различных областях. Их бы всё достигали и достигали.  Лото, домино, шашки с шахматами, наконец. В узком кругу - и в подкидного, в картишки. Да мало ли развлечений у стариков на хорошей пенсии! А он с незнакомыми людьми, каждый день, лобызаться! Да ещё неоднократно, от души, в засос! Тоже здоровья надо ой-ёй-ёй. Вроде всех перецеловал? А они всё едут и едут. И всё больше из мест, опасных в эпидемическом плане и неизвестно с чем. Их же всех не перецелуешь! Даже если ты молодой, здоровый, полностью и кругом привитый! Не рассчитал старик свои силы, «сгорел» на своём, очень ответственном посту. Целоваться ему надо было бы меньше, особенно с незнакомцами. Да ещё из Африки. Чего уж, честно скажем: болезней всяких в ней - выше крыши! Одна зараза там! Где отечественные эпидемиологи были? Зооветслужба? Они не знают, какие там инфекции обитают? Крошечный москит, комар, муха цеце случайно проникнет – и всё! Лихорадки геморрагические, малярии - ничего про них не слышали? Чем эти мухи(как специально, так названы: «цеце») заражены и прочая, ими кусаемая, живность? Как и кем, СПИД распространяется? Где их бдительный санитарный контроль? Не доглядели? Опять не на высоте оказались. Плохо партийными кадрами, руководящие посты в таких учреждениях, укреплялись! Теперь, наверно, выводы сделали. Вези, сейчас, через границу этого попугая, тут же с прививками и карантином прицепятся! Справки, анализы им подавай! А первое лицо, просмотрели! Вот, правда - всё с головы начинать надо!», - размечтался продавец канареек, подслеповато поглядывая на Осю, на его поблескивающую лысину, мысленно вырисовывая на ней знакомые контуры отметины судьбы, одного из последующих генсеков – самого последнего.

  Ося, мельком поглядывая, то на продавца канареек, то на его коллегу с попугаем, быстро вынимая из различных, потаённых мест, американские деньги, тоже думал о чем-то, о своём: «Глуповатый народ! Недавно ещё - советский! Да он и не понял, почему его так обозвали - ну, принадлежал каким-то "советам". Ну, и что? Где теперь эти "советы"? Ему, по большому счёту, какая разница, как его не назови - хоть горшком, только в печку не ставь! Вот народ какой! Ничем его не проймёшь! Готовый пропить всё, даже свою историю! Такую историю! Не удивительно, что её, у него, постоянно подворовывают - за сто лет, по нескольку раз. Так-то куцая какая-то! Всего-то тысяча лет! Остальная куда-то пропала? Что-то там невнятное по неё бормочут. Так и эту, недавнюю, кроят, как хотят».

 - Какой народ, такие и птицы! Даже птицы высокого полёта. Они друг дружку стоят, - слыша, сквозь свои мысли, голос продавца попугая, старательно уничтожавшего следы пребывания на себе пернатого, бизнесмен Ося усердно и старательно шарил по закоулкам надёжных, потайных карманов, не находя нужной суммы в иностранной валюте – основе прочности рубля.


     Грёзы и реальность: с ФРС заканчивается контракт? Будет честный тендер? Время действий!

  Американских денег не хватало. Оси их всегда не хватало, а очень хотелось. Хотелось купить и эту «отечественную историю» в перьях, за иностранные деньги. Чтобы потом значительно их приумножить.
  Что они, в конце концов – как пришли, так и ушли! Придут ещё, если их как следует покликать – они для этого везде и рыщут - к кому бы влезть и от кого бы ускользнуть!
 
  Долларов хотелось бы значительно больше. Хотелось неограниченно. Ося даже несбыточно, перед сном, мечтал – легально их печатать! Эта мечта часто переходила в лёгкий сон с похрапыванием. И он, никому не мешая, видел, как рабочие из среднеазиатских, свободных, суверенных республик с развивающейся демократией и не развивающейся пока экономикой, на лужайке Белого дома заливают фундамент, возводят стены, кроют крышу. Работа специфически "кипит"!
  И вот уже тащат распакованное оборудование: столы, шкафы, стулья, компьютер с принтером. Волокут большой печатный станок - основной компонент - сердце мировой экономики! Которое накачивает её кровью - деньгами! И потекут эти деньги по всему миру! Разными потоками. И будут вливаться и утекать - определяя всё.
  Не осознавая этого, тащившие станок, работники, волокли его как бадью! Как какую-то бадью из-под цемента, то и дело помогая себе ломами и что-то бормоча на своём языке. О чём? Непонятно. Смешал же Создатель языки, чтобы масштабных строек больше не было!
  Один из них, волочивших чудо-машину, зазевался, другой перестарался и ценный груз вдруг покосился - явно норовя опрокинуться.
  Все вдруг замерли.
 
  Впечатляющее зрелище! Огромный, величавый, как Царь–колокол, грозный, как Царь–пушка, такого же аспидного цвета, он должен был стать таким же чудом! Но на другом конце света.
  Печатный Царь-станок! Станок светлого будущего, который Ося запустит в две смены!
  Двух будет предостаточно! Производство же будет круглосуточным.
  Не оглядываясь на профсоюзные предрассудки – работать по двенадцать часов! Как тут один предложил! После отдыха в Куршавеле, перебрав тамошнего шампанского.
  И даже больше – пусть зарабатывают деньги! В поте лица своего! Как в Книге!
  Это нормально, люди должны быть заняты созидательным трудом, а не болтаться, где не надо! Не шататься по Бродвеям и не приставать к эмансипированным американским женщинам! Что ходят одни.
  А те, кто ходит, пусть одеваются как следует! И вооружаются! А так же, пусть ходят группами, пройдя предварительно курсы военной подготовки.
  И перенимают израильский опыт - желательно какое-то время послужить в армии - там всему научат! И даже бесплатно, без денег. А если, потом контракт заключишь, так и приплачивать будут.
 
  Огромный станок, окружённый массой небольших темноватых людей, одетых в чёрные спецовки с придуманным Осей, логотипом - с тремя буквами и какой-то птицей, медленно плывёт к своей цели. Как огромный корабль из семейства «титаников».
  Из тех же рабочих, что его тащат, Ося, сформирует ударные бригады первопечатников!
  Проведёт настоящий кастинг среди них! С помощью шурина.
  И сманив его большой зарплатой с армейской должности, поставит над ними! Это будет его миссия: вот, строй пирамиду человеческого прогресса! Ваяй её, ради всеобщего блага! Хорошо оно или нет - иной альтернативы нет, не будет. Тут как с Третим Римом - не бывать и всё!
  А пока нужно дорешать некие, организационные задачи, которые только ему под силу - прораб стройки их «порешать» не сумел! Ибо не знал он, как следует, ни русского, ни английского. А хорошие переводчики с их языка в большом  дефиците.

  И вот он, Ося, сам убеждает домовитую и хозяйственную первую леди, жену Президента, отодвинуть свои, плохо прополотые грядки подальше! На немного. А лучше, совсем перестать этой "ерундой" заниматься.
  Та в ответ - у вас, мол, первый президент, теперешней страны, тоже огородник был - картошки по двадцать вёдер сажал! Ежегодно, всей семьёй. Картошкой себя полностью обеспечивал! Так не уж-то мы, американцы, хуже? Мы вас должны обойти! Лидерство в мире за нами! Во всём. Я уж тут всё удобрила! Да ещё и хорошего навоза заказала! Самого лучшего - слоновьего, из Африки!
  Ося от этого только морщился - вот упрямцы! Готовы даже собственноручно в г... в земле копаться!
  Обещает ей, Ося - еженедельно снабжать свежими овощами с рынка. А к осени, дарить по десять мешков крупной, хорошей, импортной картошки. Не генномодифицированной! Выращенной хоть и не на слоновьем, но на настоящем коровьем навозе - на Тамбовщине или Рязанщине.
  Та упорно торгуется ещё и из-за белокочанной капусты, красной свеклы, моркови, шпината - список внушительный. И в конце его, ещё из-за какой-то «брокколи».
  Что это за «брокколи»?
  Хрень какая-то, мелкая.
  А она упёрлась в неё и всё!
  Как же она мелочна! Нужна она ей была, эта "брокколи" - сто лет!

  Да ещё сажать цветы хочет! В добавок к существующим. Целую оранжерею!
  Заняться ей нечем! Сажать на отдельных грядках, справа, где задумана теплотрасса! И подвод канализации(которую надо ещё согласовывать), усложнённой конструкции – дружественной окружающей среде и «гринпису».

  Пока никто не знает, но это будет шикарнейшая выгребная яма! С фильтрами особой конструкции, которые предложил самородок, отечественный учёный Петрик! С известным высокопоставленным лицом - попутно, по совместительству, тоже учёным. И прудом-отстойником, выкопанным на зелёной лужайке перед Белым домом и стилизованным под пруд с водоплавающей птицей.
  Да не простым отстойником, а столь живописным, обрамлённым камышами и прочей декоративной, водной растительностью. Где будут с удовольствием плавать лебеди - под известный хит: «А белый лебедь на пруду…». Радуя глаз местных обывателей, ротозеев-клерков, выглядывающих из окон дома и заезжих туристов, которые будут их фотографировать. И это по чётным дням. По нечётным дням – слово «белый», будет заменено на «чёрный» - "А чёрный лебедь на пруду..." Ося сам слегка изменил текст и подкорректировал под политкорректность по самым жёстким стандартам.
  Все птицы, планируются исключительно полит-корректных окрасок, высоко фотогигиеничными и с гламурностью наивысшей степени. Часть - белые, часть – чёрные.
  А часть, перемешанные – в пятнах, как далматинцы. Пропорции согласуются с местной администрацией и управделами. А птицы уже готовятся соответственными работниками, освобождёнными от земельных работ и ставших на время художниками - генетические опыты проводится не будут!
  Перелётным гусям, уткам из Канады, летящим к югу и обратно, доступ будет закрыт по ряду причин, детали не разглашаются!

  Только вот пока, получается задачка с этой канализацией! Куда её вести? Везде одни препятствия! Там, тут - сплошные флоксы, астры, гладиолусы, надоевшая гортензия. Ночью бы их, кто вытоптал!
  А вокруг ни мустангов, ни ослов!
  Коз бы каких! Развела. И пастись оставила!
  Слона бы, бегемота! Кто привёл. Эта декоративная живность тут, тоже бы не помешала!
  Ну, что делать? С охранниками договориться? За вино!

  Переговоры из-за цветков затянулись! И постепенно заходят в тупик.
  А там ещё и электричество! Как его тянуть? Ну, его ладно, по верху кинем! На столбах. Пока. А там видно будет.

***

  Появляется и сам Президент - очень загоревший. Как будто, только что с далёких островов! Где, по слухам, он и родился.
  Президент очень недоволен! То ли прерванным отдыхом, то ли наваленной на него, работой.
  Честно говоря - работник ещё тот! Не в пример российскому.
  Обижен - в гольф ему съездить, поиграть, некогда!
  А на лужайке, перед домом, уже и негде! Попробовал он было - настроил свой мячик, прицелился и клюшкой как даст! Попал в одного землекопа.
  Тот не понял юмора, даром, что из дальней какой-то республики! Земляк, то ли Рафшана, то ли Джамшута. Нашло что-то на него: что это за чёрный уборщик, не пойми чем, швыряется! Сгребаешь там что-то - так греби! Аккуратней уборку территории производить надо! Поприехали тут - не оттуда набирают! И все втроём, с лопатами, к нему - к этому горе-игроку.
  Еле охрана отбила! Как только не перестреляли? Как террористов!
  Хотя, сама охрана виновата была! У этого на лбу не написано, кто он! Охранники должны не где-то ошиваться, а рядом, вокруг стоять! Для статусности и охраняемости. И охранять, как следует - стояли бы рядом, никто бы к нему с лопатами и не пошёл.

  Очень зло состроив рожицу, заменив ей обычное на людях, благодушное выражение лица, по южному, темпераментно жестикулируя руками, Президент начал объяснять Осе, что он им недоволен. Его работниками тоже! Причём, крайне.
  Говорил быстро, поэтому Осе сложно было успеть за его мыслью. "Уайт хаус... пиг...". Какие-то "пигз"? Она, что, ещё и в добавок к своему "огороду" и животноводством решила заняться? Свиней выращивать?! Совсем уж крыша съехала!
  А с другой стороны - насажала много! Куда всё это девать? Кому? Кто это жрать будет? Ну, накормишь ты Своего, семью. Раздашь знакомым, если они возьмут. А дальше?
  Правильно, свиней кормить! А уж со свининой проще! И продать и засолить. Надо ей коптильню предложить! Построим быстро! Рецепты ей бесплатно подгоню.

  Президент же, шёл дальше. Он уже достаточно ясно давал понять, что отнимет у него, только, что выданное ему, гражданство. А этих, просто взашей!

  Вот он, осёл демократический! Со "слонами" и то приятней дела иметь. А Ося хотел ему ещё и подарок сделать!
  Идея у него появилась - внезапно, во сне. Как и всё гениальное у всех гениальных. Увидел чёрного выходящего из белого и подумал: "Уайт хаус? Как-то это не очень... С лебедями-то у меня неплохо получилось! А тут как-то... Предложу-ка я ему, перекрасить часть дома в чёрный! В соответствующей пропорции. Соответствующий договор заключим - расценки будут самые демократичные! Если с налогами не будут доё... Пусть позвонит, кому надо! А уж мои, за ночь всё сделают! Кого-то сниму с отделочный работ - самых лучших маляров. Проснётся американский народ - а ему подарок! Как он любит - самый политкорректный! Символ! И бенд слегка подправим: Уайт-блек хаус!
  Как рейтинг подскочит! На второй срок пойдёшь! Народ сам запросит.
  Я бы и за их статую взялся! В таком же духе! Только давай, понимание находить, встречные шаги делать! Сделай, к примеру, своим помощником! Помощником Президента! Можно без зарплаты - только корочки дай! Настоящие.
  Очень они пригодятся! Сейчас начнём работать, комиссии разные пойдут. В нос им корку и пусть дальше идут!
  Да в быту пригодится - остановит тут ихний полицай: не туда, не так едешь! Выпил? Сколько сегодня?
  Опять же, под нос ему! Да и послать можно - тот только честь отдал! А ты дальше, так же, поехал!
  Вот так можно и без денег, дела делать!
  А уж, если приспичит - и денег можно сделать! Если подумать.

  Президент же говорит, что Ося - прохвост! В открытую говорит, без протокола, без всякой там дипломатии. И что зря он с ним связался! Прям так и говорит! Жалеет очень, что отказался от услуг местной ФРС. Которая успешно печатала деньги до того, как Ося подрядился это делать. Как он влез? Кто его подвёл? Так тайной и осталось. Уж какие фирмы в этом участвовали! А Ося всех их обошёл. Каким-то образом выиграл именно он, этот тендер. Выиграл даже у самой ФРС! Тут надо бы расследование провести! По его итогам слушания в Конгрессе. Можно и в Сенате - в добавок. Лишь бы вывести Осю на чистую воду! А за одно и тех, кого он коррумпировал - иначе червь коррупции источит всё их государство.
  Слабые - даже таких червей бояться! Ты, говорит, Ося, прям-таки какой-то заокеанский червь! Залез к нам, в здоровое тело и точишь-точишь!
  А у самого какой-то потаённый страх в глазах застыл.

***

  Прежняя контора печатала быстро и много - сколько надо, столько и давала. Аж весь мир завалила своей «зеленью»! Печатала и печатала. Так, что даже не проконтролируешь толком, сколько. И если что, не остановишь!
  А этот Ося, ещё и не начинал! Затягивает и проваливает все сроки. Дизайн купюр новый придумывает, какие-то новые фигуры геометрии – пирамида уже не годится, что-то там новое выдумывает.
  Будто старые картинки плохи - приелись, надоели. Птиц каких-то рисует, не местных - непонятно к какой породе относящихся - монстрах о двух головах.
  Лица, портреты, тоже на каких-то его родственников похожи. Кто такие? Зачем здесь? Обещал на купюре самого большого достоинства – действующего Президента изобразить! А сам, что рисует? Свой? Правда в парике и каком-то древнем кафтане! Но не здешнем. И утверждает, что это, один из первых Президентов его новой, горячо любимой им, Родины! За которую, отдаст всё! Сдаст всех.
  Предки его, уже тут же нашлись! Они ступили одни из первых, с прибывших кораблей, на эту благодатную землю - для меновой торговли с местным населением. Но с другой стороны! Один, правда, здесь уже проживал - до их прихода. Местный уже был.
  Он происходил из очень древней семьи, бежавшей сюда ещё до всемирного потопа! Скрылся тут от гнева египетского фараона! Фараона свирепого и злобного. Несправедливого и скорого на расправу.
  Натворил тот предок что-то и в бега. Здесь он думал земля обетованная – пошёл в другую сторону, не со всеми и заблудился! Блудил-блудил, да и попал тут к местным филистимлянам - угодил к ним в плен.
  Хотели те с него скальп снять, да глянули, а он совсем лыс. Как его потомок - Ося. Передумали - проку мало, хвалиться нечем - таким-то трофеем. И оставили для каких-то хозяйственных нужд: воды принести, пирамидку из камней выложить - так, на что сгодится.
  И нашёл тут Осин предок, своего рода, политическое убежище - для незаконно преследуемых фараонами.
  Слился он с местным населением в полной гармонии и получил, как и положено, новое имя. Называться стал на тутошний манер: Бегущий от своей судьбы, Лысый Толстый Хорёк, обманувший и не раз, Хромого Волка; а так же Сидящего Медведя и самую Хитрую Лису. А так же право, всё это изображать на своём тотеме.
  Поэтому, права на проживание, все налицо! А так же на компенсацию от более поздних переселенцев за доставленные неудобства и отправку в резервации.
  Вот это Ося! Молодец! Как он с ними попал! Теперь уж им никуда не деться. Сохранённый и переданный по наследству тотем, Ося привёз с собой.

  Тут и Президент призадумался! Его-то предки прибыли куда позже! Да и то не все - бабушка и прочие, до сих пор живут на исторической родине. Лицо его омрачилось, сильно. Потемнело и ссунулось: «Этот Ося, что он вообще делает? К тому же, какой-то прохвост! И пройдоха! Это так они, там у себя, бизнес ведут? Ему, Президенту, нужны его американские деньги! В срок и сколько надо! Он же тоже, в предвыборном запале, такого наобещал!
  А этот что? Подводит?
  Могут тут быть какие-то отговорки? Страна, избиратель, не примет их и не поймёт!

  А эти Осины сотрудники? Свинство тут какое-то развели, под его руководством.
  Что за лица! Они где-нибудь учились? Чему-нибудь?
  Бездельники - смотришь за ними - работают. Только отвернёшься - всё, перестали. Как местные индейцы.
  Хотя, нет - те, вообще не работают - просто живут и делают то, что считают нужным, не обижая Мать-Природу. Сколько их не погоняй и не стимулируй!  Сколько-то сделают и всё!
  Не от хорошей же жизни в страну из трудолюбивой Африки, рабочую силу завозили! Поняли, разобрались - где какие работники! Им бы в России, тоже бы африканцев завозить! Да побольше. Если хотят экономику свою поднять! Хотя бы до четверти нашей. И производительность труда подтянуть!
  Эти Осины работники, почему всем скопом так долго возятся? Почему используют древние технологии? Это что? Имитация труда в Древнем Египте? Символичное повторение Всемирной Истории, в её отправных точках?
  Какая загадочная душа у этого бизнесмена!
  Он чем вооружил и оснастил своих рабочих? Они всё ещё непонятно с чем, возятся, ковыряя что-то штыковыми лопатами! Каких и в ближайшем музее не сыщешь! Откуда он их привёз-то?! Эти оригинальные копалки и их, их пользователей. Этих юзеров, которые роют ведь что-то ими. Они таскают что-то вёдрами и старинными носилками. Почему? Подозрительно – спецслужбам надо бы проверить! Может это скрытая археологическая экспедиция? Какие-то важные артефакты могут скрываться здесь? Что ищут? Не кости же мамонта и ископаемого вомбата! Гигантский ленивец? На хрен он этим нужен.  Может быть здесь, на лужайке, что-то вывезенное из Старого Света? Ковчег завета! Неужели? Ах ты, Ося!
  Ну, это уж слишком! Что может быть здесь реально из особо ценных артефактов? Меч короля Артура? Отнятый у рыцарей Круглого Стола первым афровикингом, основавшим тут своё поселение.
  Грааль, скрытно вывезенный тамплиерами? Их ценности, архив? Списки прежних масонов? Это же…»

  У Президента широко раскрылись глаза – вся картина предстала пред ним – вся стройплощадка в своём хаосе и беспорядке. Он начал даже орать, притоптывая ногой перекопанную лужайку, видимо, намекая, что рабочая тропа к бетономешалке должна проходить именно здесь, а не рядом с недавно посаженными его женой, петуньями, которые эти «строители» враз заляпают раствором, переломают и вытопчут:
 - Ну, где? Где деньги? Нормальные, американские деньги? В нужном количестве. От меня их ждёт американский народ! Весь мир! Стоит и вожделенно ждёт - с надеждой смотрит.  Ведь иных, настоящих денег, нет! Только их имитация, привязанная к настоящим деньгам! Создание которых, я сдуру, посчитав, что это будет дешевле, доверил тебе. А ты? Ты что делаешь? Это что там у тебя так оттопыривается? Ну-ка, глянем! Выворачивай карманы! Лучше! Неужели нашёл? Наш, американский артефакт, древнейший в мире! Здесь что-то есть! «Прослушка» не зря докладывала! Хрустальный череп, тринадцатый по счёту, последний? Ты не знаешь, чья это собственность? В чьей это земле было? Не умеешь цивилизованно работать в рыночной экономике – уматывай отсюда! Копатель несчастный, не по тебе птица счастья!

   От таких слов, Ося, задетый за самолюбие, тут же пришёл в себя.
   Обратно, к прежней жизни, он не хотел. Только вперёд! В светлое будущее из тёмного прошлого – в светлую, сияющую, как хрустальный замок на горе, страну! Она знает, что всем надо! К хорошо загорелому Президенту, дружить с ним и вместе работать на благо всех людей мира – давать им правильные деньги – единую валюту для всех.

      
                Конец грёзам

  Наконец, он отвлёкся от назойливых, роящихся поистине креативно, мыслей и наблюдал перед собой негодующую бледную рожу продавца попугая, который тем же голосом, что и загорелый, американский Президент ранее, требовал денег:
 - Я долго от тебя доллары ждать буду?

 - Российские пойдут? Хорошие, с хорошим качеством и дизайном, крупного достоинства, легко конвертируемые! Практически аналог, местный вариант доллара, полный заменитель на большей территории, почти всего постсоветского пространства, – с надеждой протянул недостающие купюры в другом, даже более выгодном, эквиваленте, окрыленный в предвкушении долгожданной покупки, бизнесмен.

 - Деревянные, отечественные? Ха-ха! Золото-валютные резервы ими не пополнишь! На чёрный день, как жизнь показывает, тоже не отложишь! Могут нае… Ладно, давай. Но только для тебя, – пряча и сминая, трамбуя, в свои замызганные карманы валюту вперемешку с рублями, согласился непонятный барыга и вручил надоевшую птицу, как переходящий кубок несчастья, пока роковой для всех.

***

  С осторожностью и трепетом счастливый покупатель, не интересуясь больше ничем, подхватил хлопающего глазами, попугая и поспешил удалиться, но тут, нос к носу, столкнулся со своим давешним визитёром, с которым имел устный контракт о продаже такой же птицы в клетке Фаберже.
  Видно было сразу, что место это, мрачному, деловому «пацану», среднего мужского возраста, привычно и комфортно - здесь его среда и стихия. Бродя в интернациональной среде торговцев, среди лавок и павильонов рынка, почти бесцельно, он испытывал острую потребность, ностальгию, как по родному, вынужденно покинутому дому, где прошло его яркое детство, юность, первая любовь и незабываемые встречи. Здесь он заполучил умопомрачительные впечатления. Вся здешняя обстановка, людской гул, суета бодрили - придавали сил для творческих порывов, интеллектуальных прорывов. Тут сама жизнь подсказывая новые, умные мысли.  Здесь не было заумных речей, как там, где он теперь был вынужден часто обитать! Да ладно бы обитать! Выслушивать пустопорожнее! Здесь, если споры, то конкретные, по делу! А не какие-то там непонятные «дискуссии»: пустые, с заумными словами. Споры решались легко и просто, авторитетом сверху. А не путём дальнейших «дискуссирований».
 
  Слово «дискуссии» надёжно вошло в лексикон делового человека с рынка, благодаря одному большому, уважаемому им человеку, который объявил своё учреждение «местом не для дискуссий». И теперь, «конкретный пацан», тоже изгонял это явление со своей территории, освобождая её, как санитар от чумы. Гнал её, откуда только мог и куда мог! Расширяя места, пространства, свободные от пустопорожних «дискуссий», в душе подражая своему кумиру.
  Часто ругательно упоминая это слово или всё клише сразу:
 - Здесь, вам не место для дискуссий!

  Побродив по зданию администрации рынка на правах мажоритарного акционера, прихватив пару каких-нибудь служащих и накачав их, как заправский прапорщик новобранцев, деловой, «конкретный пацан» шёл с радостью отлавливать нанятого им бедолагу - директора. Поймав своего «главного» менеджера либо в кабинете, или срочно, через секретаршу, отыскав по телефону или громкой связи, на весь рынок, начинал разъяснять ему правильность управления людьми:
 - У тебя почему, вместо работы, люди дискуссиями занимаются? Они где должны быть? Что делать?

  Если тот или иной подчинённые начинали что-то говорить в своё оправдание, не оценив должным образом риторики, он тут же их прерывал ненормативной лексикой с добавлением:
 - Хватит дискуссировать! Работать надо! Или дискуссии разводить хотите? Вместо дел!? Я ведь тоже могу! Но не буду! Не для этого тут посажен! Для работы, конкретной. А у кого языки чешутся – чешите их в другом месте!

  Чесать и разводить никто, ничего не хотел и попытки издавать звуки сразу прекращались. Люди сникали, потупившись в сторону своих и чужих носков, иногда находя там что-то интересное, занимательное, успокоительное.
  От такой реакции, мажоритарный акционер или как он сам любил себя называть - более понятливее и выговоримее - «хозяин» или «ваш работодатель и благодетель», был в восторге.
  Дальше можно было нести любой бред, никто не возражал, не возникал, не выдавал глупых реплик и замечаний. Прекрасно понимая магию слова: «дискуссии» и всю гениальность того, кто ему это подсказал. Крепкий хозяйственник (в прямом понимании) был несказанно благодарен за такой подарок.
 
  Использовал хозяин рынка этот, почти «божий дар», постоянно и универсально. Слово воздействовало даже лучше, чем мат, во всём спектре своего шокирующего похабства, без которого раньше он и не мыслил речи. Доходчивость этих выражений, человека, появившегося из рыночной подворотни, всегда подкупала своей эффективностью.
  Как-то он, наслушавшись совета недалёких людей, попытался отказаться от мата и всех присущих ему, похабных выражений. И что получилось? Речь стала блеклой, непонятной. Слова к друг другу не липли, друг с дружкой не сцеплялись – мука довести свои многочисленные, ёмкие мысли до слушателя. Ну, точь-в-точь, как у другого уважаемого им деятеля-политика и даже не просто выдающегося политика, а политического, судя по грузной фигуре, тяжеловеса, слушая которого приходится самому додумывать недостающие слова. И вставлять туда, где у него идёт (для недопонимающих) разрыв мысли. И, о чудо! Речь оживала, наполнялась смысловыми оттенками, и сразу становилась, всем понятна! Она просто сказочно преображалась, прямо на глазах, наполнялась многогранным смыслом, поблёскивала его оттенками, поигрывая сочнейшими красками.
  А ёмкость эпитетов? Резко увеличивалась, вплоть до глубочайшей бездонности! У многих даже дух захватывало!  Во как! Просто «пир духа»!

  Такой набор слов, вброшенных в эфир, который сразу начинает подрагивать и заряжаться, как перед грозой, можно трактовать, как заблагорассудиться, у кого, насколько хватает фантазии. И тут только поймёшь выражение «сила слова».
  Изыми его, это слово – и всё, сила ушла. Смысл речи пропадает, не действует уже на людей, не цепляет, не давит на них! Так что это не просто слово, а волшебная палочка-выручалочка! Особенно для элитно одарённых природой, но в силу обстоятельств, не получивших должного образования!
  Да что там палка - кол крепкий! Наикрепчайший, как флагшток с ниспадающим знаменем! Его хочется, нести и нести! Дальше и дальше! Хочешь – насаживай на него, хочешь – колошмать им! Направо и налево.

  Правда кореш один, дружок-коллега по фракции и комитету, утверждает, что можно и без мата доходчиво объяснять. Только слова нужно знать специальные, партийно-агитационные. Слова эти пропагандистские, ещё с тех времён в запасе хранятся.
  Врёт? Как те? Нет, этому верить можно, проверен. И не замечен. С большим партстажем – всю жизнь в политруках ходит! И ни разу не обгадился – с властью всегда угадывает, чует её малейшее дуновение. Обещал пару таких подкинуть. Тогда всё, даже без мата, в ажуре будет!
  А если уж похабщины в них добавить, вообще убойно пойдёт.  Он головастый! Голова большая, квадратная, поэтому-то хорошо думает в нужном направлении. Прислонит её к кому-нибудь и думает.  Представитель специального этноса – выведенный сложной гибридизацией! Скрещиванием из разных популяций, лучших их представителей, самых продвинутых индивидов - революционеров прошлого.  В предках, самые пламенные деятели, с хорошей родословной детей одесских часовщиков! Которые папину профессию не захотели осваивать и в революцию, бесповоротно, по уши и целиком, влезли!
  А у неё, у революции этой, как водится, есть начало, но нет конца! Нет его и всё! Не дождёшься его. Уж если начнётся, нечем её не остановишь! Бесконечна она и перманентна. Так, по крайней мере, знающие люди утверждают. Лица же те, что и на старых фотографиях! Иногда с теми же фамилиями. Ну, настоящие революционеры, в кожанках, с маузерами. На их физиономиях всё написано! Чьи, откуда.
  Немного написано, но всё, что надо!  Глаза горят, руки чешутся, невидимую кабуру поглаживают. Эх, контру бы пострелять! Только мандат выпиши.
  В детстве, окружающие думали, что дурак будет. А он наоборот, получился! Одним из умнейших в современном парткоме считается.
  Раньше, до последней революции, секретарём в КПССе, комсомоле сидел. Там где-то удачно срок тянул. Хотя многие туда за карьерой лезли, но не у всех получалось – характер правильный надо было иметь, принципы соблюдать. Хотя принципы не сложные, но для некоторых затруднительные: не подлижешь – не поедешь! Не подвинешь - не продвинешься. Там дружок и нахватался всему - поэтому успешно сейчас кочует по переходящим правящим партиям - знает, что к чему.

  Тот же политтяж честно признался: какую партию не строим - всё равно КПСС получается!
  Какую ни строй! Как ни садись, как в тех же креслах ни крутись - КПСС получается.
  КПСС и всё! Её пленумы и внутрипартийная дисциплина! А так же политбюро, ЦК и группировки. Ниже - крайкомы, обкомы, райкомы, зав отделами и первички. Обзывается всё, понятно, по-другому, но идёт всё так же. И к тому же - к застойным явлениям и очковтирательству - отрапортовал и ладно, глотайте.
  Хотим, как лучше – получается, как всегда! Заорганизуемся, только дай! Давай финансирование!
  А вот с производством так что-то не получается? Хаос, полная анархия! Даже, если денег дать! Что такое, как так?
  Ну, вот так! По другому – никак!

  Понятно и какие кадры. Без них «настоящая», привычная партия не получалась бы! А капитализм, социализм – неважно! Как ни обзови текущую ситуацию! Всё от лукавого. Болтать можно про что угодно, лишь бы «пипл хавал»! И доверие оказывал. Особенно в момент подтверждения твоей легитимности. Мол, призвали на царствование, даже не особо-то и просил. А порой, даже отпирался.
  Но народ сказал своё слово! Куда ж деваться? Хочешь, не хочешь, а полез на галеру!
  Вот сиди там и правь!
  А как уж цепь тебя там обовьёт, то всё! Прикован навечно! Только смерть разлучит с ней.
  Цепи-то там, ого-го! Такие цепи-то...

  Так что работать надо на доверии. Тебе доверили, а ты сделал, как тебе надо. Вопросы потом урегулировал и ищи другого доверия! Добивайся, тут стесняться не надо. Тут все средства хороши - как писал тут один, не у нас правда - в своих наставлениях.


                Неожиданная встреча торговых партнёров

 - То, что парень грамотный вопросов нет, доверять можно.  А  уж проставиться - за мной не заржавеет, поляну накрою, – уже вслух додумывал хозяин рынка, неожиданно столкнувшись со знакомой физиономией продавца попугая.

  А тот, тут же отнёс это на свой счёт - приветливо поклонился, почти по-восточному - как в некоторых единоборствах, прибывших из Японии, страны в прошлом очень воинственной. И, надо признаться, очень полюбившихся нашим согражданам, предки которых, просто дрались. Пусть хорошо и успешно, но не додумавшихся ввести банальную драку, в ранг искусств. Хорошо подраться - это да! Душу на этом отвести! Отмутузить кого-то - сплошь и рядом! Но чтобы с такой романтикой, с такими поклонами, с таким благоговейным чувством... Нет, аки дикий зверь набрасываешься! А там, как пойдёт. На чьей стороне правда - тот и победит! Победил - значит прав!

 - Добрый день! – вымученно–радостно, первым поприветствовал бизнесмен с птицей, поблёскивая глазками-угольками, настраивая их на простодушный лад и старательно пряча свой страх куда-то подальше.

 - Он у тебя будет, добрый! Если я вечером с попугаем и клеткой буду! – пообещал шустрому бизнесмену, хозяин этого общества (имеется в виду - акционерного – рынка, на территории которого они встретились).

 - Да, что Вы беспокоитесь? Всё в порядке будет! В полном - я Вам обещаю, – заверительно заверещал  было  человек с птицей.

   Но, тут же, был прерван встречными вопросами и предложениями:
 - Это ты беспокойся - чтобы всё в порядке было! В "полном". Ты что тут шустришь - с птицей этой носишься? Или вразумить тебя, как дела делаются?

 - Да, я это так - к ветеринару, прививку, на всякий случай, сделать. Крылья, хвост слегка купировать. То есть подрезать - чтоб не улетал далеко. Предпродажная подготовка, по высшему разряду, так сказать! Я же не могу её неподготовленной передать - знаю же как вести бизнес, не первый год, - заверил Ося.

  Вроде, как бы, был найден убедительный аргумент.
 
  Но встретившийся, серьёзный гражданин, всё равно оставался зол и ещё дополнительно распалялся.

 - Я те подрежу! Я те подрежу хвост! Так резану-то! Ты мне эти дискуссии брось! Тут не место для них! Бизнес он тут развёл! Смотри, не жульничай!  Я таких, как ты, насквозь вижу! – гарантировал хозяин положения, деловито показывая на какой-то значок с изображением медведя.

  Очевидно, это был герб города Ярославля. Или Берлина. Или ещё чего - медведей на значках полно!

  Тот скромно, но презентабельно поблескивал на груди. Сам медведь на нём, был хоть и маленький, но жуткий - он вдруг встал на задние лапы, раскрыл грозно пасть и  замахнулся, как показалось Осе, топором. Где он обзавёлся этой секирой? Что он уж так-то?
  И что это за медведь? Какой породы?
  «Но зачем ему секира? Когтей, зубов ему не хватает?» - задумался Ося, наполненный страхом частично, именно в той дозе, которая стимулируем мыслительный процесс.
  «Медведь с топором? Хорошо, хоть не с крыльями! Окрылённый, как Пегас, медведь! А что? Идея! Бред. Ну, ладно бы мужик с топором! Как у этого, у…» - Ося, слегка дискутируя сам с собою, продолжил вспоминать у кого.

  А в это время, желавший купить у него попугая, активно начал что-то ему разъяснять и Ося переключил всё внимание на него.

  Поводив как-то неопределенно руками перед Осиным носом - то ли желая за него схватить, то ли дать в него, деловой человек путано выдавал:
  - Нам, медведям - серьёзным таким, крылья не нужны! Ни правое, ни левое. Хвосты - тоже. Сам видишь - хвост и так короткий! Особо не тянется и если что - хрен им прикроешься! Не лиса и не белка! Из-за которых, шкуры с них и снимают. Но что есть, то есть! Но какой-никакой хвост есть! Существует и торчит - иногда виден. Лапы же, которые к нему потянуться, живо таким топором, что в мясном павильоне посмотреть можешь, оттяпаем!  Да и в довесок, ещё чего-нибудь! Что на хвост похожее, или рядом с ним.

 - Напрасно Вы так. Мы должны любить друг друга! Мы оба... – далее Ося не находил ничего общего и пытался показать что-то пальцами, - ну, Вы понимаете...

  Его собеседник пытался что-то понять из жестикуляции, добросовестно разгадывая эти сложные знаки. Но ему это, пока не удавалось.
  Он умственно трудился, медленно наливаясь багровой краской на лице, видно приходя к каким-то определённым умозаключениям и наконец спросил:
  - Да ты ахуе...?

  Ося выдержал совсем ненужную паузу и продолжил:
 - Я тоже, исповедаю такие же ценности, как и Вы! По Вам же видно, кто Вы! Кто Вы такой, как оно и есть. Ваша активная роль, в обществе - видна, полностью. А так же видна и ориентация! Её не спрячешь! Эту ориентацию на определённые ценности. Вы как демо...
 
  Тут Ося немного засомневался и решил не рисковать и сгладил выражаемую мысль, одновременно усиливая тезис:
  - Мы одной, кстати, с Вами, идеологической платформы! Придерживаемся, я надеюсь. А также направленности! И, опять же, ориентации – на рынок, на свободный бизнес! И на то, что в нём хорошего, имеется. А также, вокруг него крутится. Всё там выстраивается в одну схему, с определённой вертикалью: кто-то пониже, кто-то повыше - всё соответственно пристраивается в ней. Мы же с Вами уже заметные, уважаемые, чего-то достигшие и к тому же очень толерантные люди! Мы же должны терпимость друг к другу, проявлять. Во всём. Это основы нашего будущего общества, общества рыночников и толерантных ко всему, граждан. Где нет толерантности, там нет рынка! Он просто исчезает! Пшик и всё, нет! Нет рынка! Вы хотите без него остаться? Давайте же, уже добавим в наши с Вами сложившиеся, таким образом, отношения, побольше этой самой толерантности! Чтобы рынок не исчезал, а наоборот, нарастал! Был всегда с нами, был вокруг нас! В чём-то выше нас, регулируя наши взаимоотношения. А мы были бы полностью в нём. Сблизимся! Сблизим наши позиции! Мы конечно разные, но мы вместе! Протянем же друг другу руки! На платформе объединяющей всех толерантности. Давайте, добавим её, как следует! К чему проявлять всё противоположное, негативное?

  Багрово-малиновое лицо, искажённое просто зверской гримасой, буравило его глазами.
  Ося понял, что где-то сделал ошибку - какую-то грубую и непростительную. Но где? Чего он не учёл?
  Но не будешь же сейчас её искать! Тем более спрашивать и уточнять. Надо сменить тему!
 
 - Я же, только птицу показать! Специалистам, нужным людям. Может быть, осветить её! Предпродажно. Тогда сделки лучше идут! – попытался сгладить ненужный для дела, накал страстей, умягчить натянувшиеся без надобности, отношения, опытнейший бизнесмен, переводя взгляд с изображения медведя на медвежью фигуру с внушительными бицепсами рук, тоже, почему-то ассоциировавшиеся у Оси с лапами этого харизматичного животного, который своей "тайги" не отдаст.

  Это Ося прекрасно понимал и хорошо давно усвоил на практике. Но "повторение - мать учения"!

  В подтверждение этого, на него полилось:

 - Я те сказал! Е… тебя конём! Прекрати х… всякую нести! А то поставлю тебя так! Я те не п…р какой-то! Даже слушать этого не хочу! Не то, что этим заниматься! Толерантность тут мне... Либераст ты, ё.... Прекрати! Прекрати дискуссировать к ё... А то так нае… – насторожившись к непонятным фразам, возможно относящихся к какой-то иной, альтернативной религиозной конфессии, объяснил должное положение дел и тактику дальнейшего поведения, человек, владеющий полностью обстановкой и не желающий её упускать, - Давай, дуй к себе! И сиди там тихо, без этих вот вые… Сиди, как мышь под метлой! До моего приезда! Я из-за тебя тут езжу, деньги собираю. Моё время дорого стоит! Я тебе тут ещё лекции читать буду! А то счёт тебе выставлю! Счётчик включить? Слышал про "счётчик"? Тебе это надо?

 - Всё, всё, уже уезжаю! – умиротворённо согласился продавец обещанного попугая.
  Даже не поинтересовавшись: «За что?». В голову почему-то полез счётчик газовый, потом водяной и электрический - все монополисты в гости к нам, со своим товаром - нашим национальным достоянием. С которого имеют почему-то только они.

  И, вдруг, не подумав, почти, как его питомец, решив сделать доброе дело, подтопить попутно образовавшийся «лёд отношений», брякнул, спровоцированный  кем-то изнутри:
 - Вы знаете, правильнее было бы выразиться: «дискутировать».

  Что-то потемнело в небе. И как показалось Осе, кто-то оттуда выглянул, хотел метнуть молнию, но передумал. Потому как вокруг него, человека с попугаем, и так разразилась локальная гроза.

 - Што!? Х... ты такое, х... ты  такой! Ты чё, п…р  ..., профессор что ли? Не успокоишься никак? – удивился серьёзный человек деланной грамотности пред ним стоящего полулоха.

   И тут же с применением привычных, уже широко распространённых, пахабных выражений, отражающих неестественный половой акт, искренне пообещал:
 -  Я те, ща меж глаз то въе…, вкачу так, что ты, ё…й хорёк, будешь …
 
  Не дожидаясь дальнейших действий и последующего результата, пулей понёсся к выходу человек, названный той маленькой зверушкой, только что после сезонного гона.

  А тот, что определил его жизненный путь на этот короткий промежуток времени, громко добавил в след, как на каком-нибудь заседании акционеров с приглашённой, малой, ничего незначащей долей голосов:
 - Вот и строй с вами, бля…ми, димократию! На х... она нам? Вот и позволяй высказываться не в тему! Распояшетесь совсем! Ни чё вы в ней, в димакратии, не понимаете! Только с... такие - дискуссировать!

  Уже теряя Осю из вида, главный здесь начальник, вдруг осенился какой-то гениальной мыслью - среагировав на Осино «исповедаю», которая аж подбросила его в воздух и чуть не шмякнула о землю.
  Он присев на полусогнутых ногах и истошно закричал:
 - Э, с птицей, стоять! Ну-ка ко мне!

  Многоголосо жужжащий рынок замолк. Он замер в ожидании.
  Торговцы птицами, в том числе и тушками свежее забитых, и давно замороженных кур, гусей, индеек, из соседних павильонов и выносных лотков гадали: кто конкретно должен идти? Он сам или кто-то другой! Свободно чувствовали себя только те, кто не имел в своем ассортименте птиц, их изображений на одежде и атрибутике, а также в сувенирной и полиграфической продукции близ себя.
  Многочисленные представители среднеазиатских народов, обживающие рынок тоже почтенно стояли, пытаясь понять чужой язык и смысл, что же это должно означать.

  Видя непонятливость народных масс, проблемы их простенького мышления, хозяин рынка дополнил и разъяснил иными словами, жестами, обрисовав контуры и направление движения, кстати, очень понятно и доходчиво:
 - Того, пузатого, с попугаем, ко мне!

  Окружающий народ одёрнул, притормозил толстячка Осю и отправил в обратном направлении, выдохнув  напутствие:
 - Это тебя, брат! Слава богу, попался! Удачи! По твою душу. Хозяин, тебя кличет.

 «Далась вам моя душа! Я-то её имею. А вы?», - досадовал про себя Ося, намеревавшийся было скрыться, утомлённый таким напряжённым, рыночным общением.
  Но бизнес, есть бизнес, легко в нём ничего не даётся. И не такое вытерпишь.
  Не задерживая никого, Ося быстро досеменил обратно, до главного здесь начальника и слегка пригнувшись и прогнувшись в поясничном отделе, преданно посмотрел в глаза.

  Где ему объяснили:

  - Я те, вот что скажу: сейчас пойдём к отцу Михаилу, благо он здесь, недалеко!

  - Зачем? – искренне удивился Ося, не видя в нём никакой надобности, не вписывая его ни в какие схемы.

 - Ты православный? – вопросом на вопрос ответил хозяин рынка, переняв это у иной, дружественной национальности, задающей тон в бизнесе, особенно в крупном.

  Ося, сам представлявший собой, такой внешний вид бизнесмена, по всем параметрам, только некрупный, на пару секунд задумался. Но что-то не думалось, и чтобы не затягивать далее паузу, принял решение.

 - Да, – полусоврал хозяин попугая, не зная точно сам, но допуская такое, искренне продолжая смотреть в глаза, предварительно быстро моргнув ими, для общего, правдивого настроя.

 - А раз так, должен храму нашему помочь. Мы тут, с братвою, новую церковь отстроили. В сложные времена, в честь этого, как его…, - попав в некое замешательство и не вспомнив, сославшись на надёжный авторитет, подъитожил, - ну, это тебе отец Михаил расскажет, лучше. Ты там, на краски, белила пожертвуешь, не разоришься. Надо что-то и для людей делать! Не всё под себя грести!

  Согласившись кивком головы, Ося нехотя поплёлся к отстроенному почти в центре базара, храму, следом за шествующим по центру дороги собственником, которого почтительно приветствовали завсегдатаи рынка, показывая ему всяческое своё почтение, тут же отворачиваясь к своим делам. Только зоркие вьетнамцы, ещё дополнительно прищурив глаза, с пользой для своего дела, пристально и долго рассматривали хозяина рынка. Всё внимание их занимала новая, модная рубаха известной марки на нём.  Которую уже к завтрашнему утру, они планировали, в виде пробной партии, выбросить на рынок. Очень нужны новые модели известных брендов.

  Вдруг в поле зрения Оси попался давешний продавец попугая, он что-то серьёзно растолковывал двум типам в несвежей, помятой и грязноватой одежде.
 
  Заприметил его и хозяин рынка,  махнув ему рукой и громко позвав странной, ласковой кличкой:
 - Анчутка, ко мне!

  Тот, сказав тихо что-то своим собеседника, метнулся к хозяину и на ходу, напялив угодливо-глуповатую улыбку, спросил:
 - Чего изволите, Александр Петрович?

 - Это что за два хмыря, второй день у меня на рынке отираются? – спросил его в лоб, хозяин этой территории, о которой должен знать всё.

 - Да так, двоё каких-то залётных. Пришли вот, так, посмотреть, - с равнодушным видом, выдал справку, достаточную по его мнению, оказавшийся Анчуткой, продавец искомой птицы.

 - Ты их знаешь? – уточнял Александр Петрович, недобро поглядывая на «залётных».

 - Да, нет, Петрович, говорю тебе, залётные. Может, какой бизнес наладить или купить чего хотят? Я толком и поговорить не успел. Ты знаешь, ко мне разные идут. Люди рекомендуют, репутация у меня хорошая, да и профессия - консалтинг – консультирую по разным вопросам.

 - Слушай, ты, конса…, - Петрович запнулся на незнакомом слове, демонстративно сплюнул и продолжил, - если бизнес, то процент мне! Если «щипачи», то пусть проваливают, мне тут криминал не нужен! Мне каждый клиент с деньгами дорог! Пусть он их у меня оставляет, а не у не пойми кого.

 - Я это сразу, всем говорю. У Петровича всё по-серьёзному! Ему конкуренция не нужна, у него на рынке, порядок должен быть.

 - Анчутка, а что ты делом не займёшься? – потеплел хозяин рынка, - Башка у тебя варит! Уж сколько лет тебя знаю, всё какими-то афёрами промышляешь.

 - Обижаешь Петрович, я бизнесмен! – гордо выпрямился Анчутка.

 - Ты?! Бизнесмен? - округлил глаза хозяин рынка, - Ты шаромыжник - бизнесмен?! Врёшь ведь? Обманываешь?

 - Нет! Всё честно, благородно и солидно, - невозмутимо подтвердил Анчутка.

 - А чо у тебя за бизнес? – заинтересовался Петрович.

 - Фирма, - как-то неопределённо начал скрытный предприниматель, понимая, что светиться особо не надо.

 - Фирма? – продолжал удивляться Петрович, - У тебя? Какая на х... фирма?

 - «Нанотехнолоджи», - словно раскрывая государственную тайну, выдавил из себя тайный предприниматель.

 - ???? – хозяин рынка ошалело водил глазами, будто увидел инопланетянина, нацепившего шкуру Анчутки.

  По идее, из опыта, увиденного в фильмах, раз уж пошло такое рассекречивание, из Анчутки, должен был вылезти гигантский жук. Или показаться, замаскированный искусной биокожей, робот-терминатор.
  Но жучок, завсегдатай рынка, анатомически не менялся. Антенны оставались на своих, скрытых местах. Были хорошо замаскированы и иные, инопланетные признаки.
  Петрович с Осей, сколько в Анчутку не всматривались, ничего заметить не смогли. Отклонения не проявлялись, Анчутка каким был, таким и оставался.

  Видя произведённый им эффект, он самодовольно произнёс:
 - Что, не ожидал? Ты думаешь только Чубайс «корки мочит»? Свои «Нанотехнологии» я ещё до него создал! Только скромно помалкиваю. Он ещё и слова такого не знал, только «электрификацию» осваивал. А я уже фирму свою «нановую» налаживал.

  Упоминание Чубайса и его деяний, привело к ощущению реальности. И рыночный начальник вернул на лицо должное, важное выражение - высокого государственного деятеля, помня о своей миссии и назначении.

 - И куда ты, в атомы, полез?  Чо ты, шляясь здесь, в молекулах понимаешь? Хоть где-то, когда-то в институтах учился. Ты ж всё забыл, что и не помнил! Или не так? – спросил подкованный в модной тематике, хозяин рынка, по природе своей наикрепчайший хозяйственник, знающий, «что к чему», интересующийся в меру способностей, новыми веяниями и модными направлениями.

  Удивлённо посмотрев, Анчутка, увидав за спиной Петровича, бредущих к ним, ещё пару подозрительных личностей, карманных профессий, не прочь пообщаться с отвлекаемым каким-то разговором, модно одетым начальником с оттопыренными карманами, в одном из которых примостился пухлый «лапатник», соблазнительно сигналя своим «ушком». На ходу разминая пальцы, люди творческой и опасной профессии направлялись к своей потенциальной «жертве».
  Анчутка видя такое дело, забеспокоился и начал подавать им сигналы – проваливать.
  Те, тут же смекнули и, поняв свою ненужность в данной беседе, быстро свернули за павильон. Сообразительные люди, на ходу поменяли планы и направились туда, решив «поработать» в отдалении, у закусочной. У этого сомнительного, для непьющих и мало пьющих граждан, заведения. Где в разлив, по возможности, круглосуточно торговали какой-то дрянью, бившей «по шарам» так, что из них разлеталось всё. Бам и всё! Взамен, на вакантном месте, непринуждённо селилась пустота, и человек забывался, обретая эрзац-счастье за совсем небольшие деньги. Он на глазах счасливел и был готов расстаться с чем угодно. 
  Работать здесь, было не «внапряг» - высокая квалификация не требовалась. Да и отравляющая жидкость сильно в этом помогала. К тому же, заодно, и самим можно было «расслабиться». Тем же.

  Довольный такой сообразительностью коллег, Анчутка, вернулся к «своим баранам»:
 - В атомы я как раз и не лезу! Хотя компетентен. И разбираюсь, как они там крепятся, как и на что их можно менять. Ведь многое, что мы делаем, происходит на атомарном, молекулярном и субмолекулярном уровне, соответственно. Что примерно соответствует нано-размерам. Поел, например, а затем, через шесть часов, выделил - вот тебе и изменил местоположение атомов в пространственном строении молекулярной решётки. Произвёл, так сказать, нанотехнологические изменения в структурах некоторых веществ, на самом, что ни на есть молекулярном уровне – в результате получилась совсем другая субстанция, качественно отличная от исходной. Чтобы убедиться самим, можно как-нибудь понюхать, потрогать – всё иное. Ну, кто совсем «Фома неверующий», пробуй на вкус! Убедитесь точно, гарантирую. И как говориться: «дело сделано». Теперь умело патентуй, творчески найди применение, готовь хороший бизнес план и за грантом, субсидией в госкорпорацию, к известной личности, не наших, конечно,  с Вами, масштабов. А, там? Как договоришься!

 - На атомах деньги дербанить можно? – озадачился хозяин рынка, несмело приоткрывая для себя новые горизонты.

 - А то. Можно конечно. Но не всем, - заверил Анчутка.

 - Как? Как это оттуда деньги могут получаться? Ума не приложу!  В него это никак не помещается! Я что-то не пойму, - пошла голова кругом у опытного бизнесмена.

 - Правильно! – глубокомысленно заметил Анчутка, - В этом нет ничего особенного. И намного вышестоящие - не поймут. До сих пор не понимают. Для этого у них советники и помощники есть. Они им всё разъяснят! Напишут и подсунут. А те, в это время, могут гульнуть, винца выпить, о чём-то более высоком подумать. Главное, к ним с хорошими изобретениями идут, что-то тащат, договариваются. Наноноски с серебряными нитями, например, которые две недели менять не надо! А заодно и ноги мыть. Потом можно помыть прямо в носках – и наносеребро опять действует. Как тебе такое? Запах куда-то сам уходит. Очень актуально для страны, где горячую воду летом отключают. А плата за неё растёт, пропорционально желаниям её подающего, открывающего для себя всё новые и новые горизонты. Или Петриковские нанофильтры взять - не зря на самом высоком уровне изобретались! И назывались. Они чего хочешь, отфильтруют! Любую, загаженную всяким непотребством, самой страшной химией, радиацией, воду. Никакой привычной антисанитарии не будет – посредством волшебства нанотехнологий. Особо детально, научной подоплёкой увлекаться не будем – это пусть в Академии Наук занимаются! А то она и так на ладан задышала - час её близится. А нам, на главном акцентироваться: вот что значит правильно выбранный, соображающий помощник! Главное с ним не промахнуться! А то сразу почувствуется - все, всё тут же увидят. Всю неприкрытую дурь и мозговой хаос. Иногда, с трибуны, такая чушь прёт, что потом думаешь, не мог же это он сам, уважаемый докладчик, обременённый властью, такое понапридумать! Просто промахнулся с помощником. И он его подвёл, выдав свои мысли, за его. Вот так можно и погореть, заслужить незаслуженную, негативную репутацию. Смешки начнутся, кто-то в дипломах полезет копаться – настоящие ли они, нет? Если есть, не дай бог, диссертация – в неё влезут! А уж там такое поле для смеха, шуток и веселья – что мама, не горюй!

  Анчутка сделал небольшую паузу и продолжил констатировать реальность и существующие в ней, факты:
  - А тут, для дела, в публикациях, некоторым приходится и список авторов возглавлять. А куда деваться? Надо и за учёных думать! Ну не давать же им понапрасну денег! Они к ним не приспособлены, испортятся ими и всё - будут потеряны для общества – пьянки в «куршавелях» с неустойчивыми морально сотрудницами, лаборантками и соискательницами на научные степеня! Те особо опасны, на всё пойдут, лишь бы утвердили. Потом скандалы, разводы, крах семей. Брошенную науку, окончательно забросят. Поэтому, для них, для настоящих учёных, лишние деньги, это настоящее зло. Надо их по возможности оберегать – не всяк может денежные знаки в руках держать. А при дефиците средств на то, на сё, надо что-то самим выдумывать! А последнее время, некому. Эти учёные, что-то задурили – ничего не выдают, что тут же, в деньги, конвертировать можно. Хочется простых, доступных для народа, решений, хочется ему и  что-то хорошее, наконец-то, сделать. А уж от Академии Наук вообще ничего не дождёшься, там что-то с идеями совсем плохо стало. Вот и приходится самому с подручными, что-то додумывать, а то и «научные» городки, по-новому выстраивать! Народ, электорат ждёт чуда! Технологического (пусть даже нано-), местного прорыва в будущее! А что ещё может на ум прийти, глядя на гастарбайтеров с мётлами, лопатами, другим инвентарём прошлых веков. Люди с соответствующим образованием, из южных, сопредельных, «независимых» государств прибыли и как умеют, работают. А больше ж некому, доуправлялись! И не их вина, что ничего путного у себя, ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве, ни ещё в какой отрасли организовать не смогли и к нам поехали. Рабочих мест нет - за ненадобностью таких «специалистов» в Россию! Пусть там калымят, для своих семей и своего, родного правительства. А они сидят дома, ждут, голодные. И их понять можно – как-то кормиться надо? Суверенные, «демократические» режимы, пусть даже с феодальным уклоном, поддерживать надо? Но с кем поведёшься – того и наберёшься! Судьба такая. Видно идти нам под руку, и по двадцать первому веку и далее, до скончания времён. Не отделаешься от них и не отвяжешься, как бесхозная, самостоятельная собака от блох. «Дремотная Азия, почившая на куполах…»

  Чтобы остановить Анчутку на данном, неприемлемом, пораженческом тезисе, директор рынка положил свою увесистую руку на несколько пессимистичного собеседника и поднажал, поднадавил на него. Потом не спеша достал сигареты, с красивым названием здания, где хотел бы заседать, зевая что-то слушать, каждый, не желающий трудиться в поте лица своего, вытащив одну, привычно размял её пальцами, как бы ни доверяя фабричной набивке и в скрытом волнении, взял в рот и прикурил.
  Но не с того конца. В противоположный же конец, вместо ожидаемого, приятного, пошёл противнейший дым. От него, аж передёрнуло. И солидный курильщик, раздосадовано выбросив испорченную сигарету, ослабил своё давление. Неспешно достав другую, он проделал туже операцию. И благополучно попав правильным концом, туда, куда надо, раскурил.
  С приятным дымом пошло всё, что надо – ожидаемый аромат, лёгкое забвение и спокойствие – всё хорошо, всё правильно.

  Выпустив затейливую струйку дыма, затем пару колец, чем несказанно подивил смиренно ожидавшее окружение, хозяин рынка продолжил, начатую собеседником, мысль:
 - Точно. Я, иной раз, тоже это замечаю и вот что думаю - некачественные советники повсюду, набрать некого! Не кфалиф… фи… Хреновые! Одним словом - одна х…ня. А где умных взять? Грамотных, культурой высокой пропитанных? Посмотри, кто к нам, действительно едет! – широким жестом обводя рынок, возмущался его хозяин, - Вон полрынка оккупировали! Может, кто писать, говорить по-нашему, как следует, умеет? А кто пообразованней? Язык подучит и туда. На лыжи и дёру в сторону запада. Хоть законопроект о допуске к заграничным языкам готовь! С паспортами, с визами ограничивай! Хорошо, что западные коллеги не всех берут! А то бы все смылись - пособия получать! Безграмотность страну заполняет. Тонем в ней! Скоро получим среднестатистического идиота! Со среднестатистической зарплатой, благо она, у нас приличная! Он нам ракету в космос запустит? Итак, уже одни промахи! Всё падает, горит, взрывается. Там, где не надо! А ведь планируется прорыв в обратную сторону. Для этого реформу, одну за одной делаем. Умно всё продумываем. А для чего, спрашивается? Верхи готовы, а низы опять отстают - не хотят чего-то умнеть и поспевать. Народ, в целом, не готов. Не готов он для больших дел - тяжеловат на подъём, не разгонишь, ни чем его не растормошишь, не расшуруешь.

- Инертен, - вставил Ося, надеясь на благосклонность, которая должна же появиться.

  Вместо этого, главный, больно ткнул его пальцем в пухлую грудь и адресно заметил:
 - Замолчи. Не твоей головы, боль.

  Потом, опять глубоко затянулся, купаясь в сизых облаках, вроде как вирджинского табака, ещё причудливее выпустил дым и продолжил:
 - А то и просто не хочет, в мелкособственнических проблемах вязнет – то им зарплаты с пенсиями малы, то цены, тарифы высоки! То масштабные проекты не нравятся! Крупнозатратные, особенно. Думают, что там воры одни собрались - только и думают, как себе «откатить». Чушь. Ничего они в этом не понимают, не были они там и не знают, как всё делается. Спортивные проекты, тоже им не по-сердцу. Ноют и ноют. А как хорошо с пивком, у телевизора, поболеть? Попереживать за «наших»? Ведь у нас же спортивная держава! Очень даже. Денег на спорт много выделять надо! Из-за границы, со всего мира, в футбольные клубы наниматься, играть, к нам едут! А тренера нанять? Местных набрать - не всегда можем, не из кого, поспились – ни дисциплину создать, ни авторитетом надавить. Поэтому весь спорт по швам трещит! Тренеров нет, секций мало. Несмотря на инвестиции. Не готова имеющаяся структура, принять такие средства. Побороться, подраться в боях без правил – ещё Кавказ подсобляет. Но тут структура особенно не нужна – это природно, естественно, за клочок земли, за какие-то блага. Других секций у них, наверное, нет. Они как бы и ни к чему – непонятны. Что им лёгкая атлетика, волейбол, особенно женский? В чём их смысл? Метание копья – сейчас? На практике, его уже не метают. Гимнастика там всякая, плавания разные?  Где плыть баттерфляем? Речки-то какие в горах? Всё вброд или на подручном средстве. Какой смысл многих видов спорта? Утерян. А он чувствоваться должен. Задача поставлена непростая - спорт развивать надо!
 
 - Им бы баскетбол, водное поло и гандбол организовать, - вкрадчиво посоветовал Ося, начинавший в своё время, посещать эти секции.

 - Вот этого не надо! Гандоболом сам займись! По виду - ты, похоже им занимался, - напутствовал бизнесмен и политик, - не хотят они в пустую, руками, мячи гонять! Пусть хоть этим, чем уж хотят, прикладным занимаются.

  Глубоко затянувшись остатками сигареты, хорошо прогнав дым по своим мозгам и выпустив его из носа, а малую часть, даже из ушей, думающий за страну человек, продолжил анализ спортивной ситуации:
 - Грузия по женским шахматам помогала – теперь недружественная стала. Страна коварная и агрессивная – еле осетин спасли. До чего дошла! Нет – нет, а даже воевать, иной раз, лезет! Как теперь спорт без больших денег двигать? Без проведения масштабных, агитационных мероприятий? Без привлечения в его ряды – лучших представителей человечества? Где они обитают? Надо искать! На приезжих из Средней Азии, тоже надежда плохая! Работают ли у них вообще спортивные секции? И другие, ближайшие регионы подводят, ничего путного не шлют! Слышал чего-нибудь про молдавских спортсменов? Представляешь, как сложно, перед спортивным министром, задача стоит? Как трудно и ответственно такие ведомства сейчас возглавлять!

 - А Вы-то сами готовы? Что-то серьезное и в масштабах государства возглавить? Я бы мог ряд проектов подготовить, – справился Анчутка.

  Хозяин рынка мысленно поднапрягся, что-то типичное и для прошлых лет мелькнуло в его лице.

 Анчутка, заметив эту переходящую, историческую особенность, отметил:
 - Чувство партийной принадлежности всегда заставляло таких, как Вы, людей, в авангарде идти! Быть в первых рядах строителей будущего!

 - А то! Я сложившийся руководитель, привыкший к ответственности. Не боись, за мной не заржавеет! Я всегда готов! Ко всему! Чем угодно управлять стану. Могу спортом, могу реальным сектором экономики, практически любым. Могу инновациями и нововведениями. Чем хочешь! А там, как партия скажет! Любое её поручение выполню! И не за награды, а ради престижу страны! – проявил готовность хозяин рынка, - Я у себя любой павильон готов под торговлю изобретениями, патентами и прочими, другими головными выдумками, отдать! Найду даже склад, откуда оптом их, папками торговать будем! Сейчас ведь навыдумывают там много чего! А продавать на рынке - опять проблема. Я ведь в курсе всех дел, что, где строится! Склоковы там всякие! Там про всё новое думать будут! Только немного не догоняют организаторы, по старинке работают, как в обкоме. Производственные структуры создают, а о сбыте идей и прочих продуктов из головы, опять не подумали. А для этого не отдел – целая служба нужна! Реклама на столбах, заборах. Массированная, агрессивная – что не захочешь, а купишь. Я готов им всё это организовать!  У меня на рынке, можем открыть филиал  по такому сбыту. Готов даже кадрами поделиться – так продают, без покупки не уйдёшь!

  И тут его ещё осенила одна мысль:
 - Умных, культурных туда повезут, чтоб не плевали, не гадили там всякие. Я ведь знаю, для чего отстраивается богатое местечко! Я, там, домишко средненький позволить себе не могу! Там что, только миллиардеры жить будут? Они уж там домов себе налепили, теперь соседства хорошего им захотелось! Общества культурных и учёных. А галдящих приезжих из знойной республики им не подселить? Для понимания ситуации. С ними я тут только, на рынке, общаться буду?

  В разговор, опять посчитал нужным, влезть Ося, надеясь тут-то пригодиться:
 - Мультикультурно, толерантно. У вас тут полная, человеческая гармония. Ваш опыт, могли бы перенимать многие европейцы, другие регионы. Там, как признались некоторые их лидеры – мультикультурная политика провалилась! А у Вас, тут, наоборот - вовсю процветает! И Саркози, и Меркель, могли бы сюда приехать! Посмотреть, что-то для себя перенять, прежде чем…

 - Ё…ный хорёк, что ж ты всё лезешь? – не оценил перспектив и Осиных стараний, главный человек этой местности, вокруг которого всё крутится, - Тебе кто слово давал? Я те ща отключу-то микрофон. А то и свет, полностью вырублю. Ходят тут, несут всякую пургу. Ты чо, словарь прочитал, заучил пару фраз и вслух декларируешь!

 - Декламируешь, - бестактно поправил Анчутка, сделав ещё какие-то жесты руками, полно дополнив ими смысл случайно высказанного термина.

 - Вот-вот, точно! - согласился босс, понимая, что угадал с помощником, наезжая на Осю дальше, - Достижение большое! Ты что сделал? Скажи! Конкретно! Вон, с попугаем носишься, продать никак не можешь! А если одного так долго продаёшь, такого выдающегося, что тебе поручить можно? Чего ты добился, что тебе, верить, можно? Слова, незнакомые тебе, в разговор умных людей вставляешь и думаешь, сейчас тебя тоже наверх возьмут? Или хотя бы приблизят? Виктора Степаныча на тебя нет. Он бы тебе сейчас вставил, что и куда. Показал бы, где что, где как и как куда.

 Ося стоял потерянный, расстроенный и ушедший в себя для анализа эффективности своих коммуникаций: «Что не так? Всё к месту, тонко, тактично, дипломатично. Бери, назначай меня в советники и прислушивайся! Сам же проблему поднимаешь, о грамотных кадрах! А тут кадр подвернулся, лучше некуда! Перед тобой стоит! Зёрна от плевел отделять не можешь! А мог бы, если б в деньгах сошлись! Я б такие советы тебе давал! Хоть стой, хоть падай после них! А если ещё к хорошей «кормушке» доступ обеспечишь, дольку немалую носил бы тебе. Где тут, на рынке, умного такого возьмёшь? В духе современной, господствующей, мировой идеологии – толерантности, мультикультурности. Я - то уж пропитан этим духом с ног до головы, на расстоянии учуешь. Как бы раньше сказали – идеологически выдержанный. А ты этого даже понять не можешь! Чутья у тебя нет! Такому хоть пять «Сколковых» построй - страну дальше не двинет, ни в прогресс, ни в цивилизованный рынок».
  Понуро и обречённо стоял Ося среди рыночной стихии и её злых обитателей.

  Зато успешно влез Анчутка, набирая себе очки, заострив внимание на проблеме:
  - Правильно, некого набрать! Хоть обкрутись здесь головою, хоть весь абтестируйся – кадров хороших нет! Поэтому падает управленческий потенциал! Команду сформировать не из кого! Некомпетентность готовящих бумаги, исполнителей, резко снижает управляющие возможности руководителей! Хорошо, что Вы, уважаемый Александр Петрович, это понимаете. И прозорливо видите, в ком заключается Ваш потенциал.

  Хозяин рынка, государственного мышления человек, глубоко задумался, также, а может ещё глубже, вздохнул о наболевшем и выдал:
 - Вакуум кругом, умственное одиночество для вышестоящих. Хоть днём со свечкой по рынку ходи! Тыкай ей каждого, каждого рассматривай - не найдёшь Настоящего Человека. А то фонарь у охранников возьму, мощный. Свечу им, а ничего путного не видно. Крикнешь: «Люди, люди», а идут навстречу какие-то рожи! Светанёшь им в глаза, а они красным отдают! Вампиры, людей-то нет! Рыла, как у …, а то ещё и хуже! Где Человек? Скажешь им: «Я людей звал, а вы что? Что идёте?». И давай их, чем под руку подвернётся. Они врассыпную. Но это редко делаю, только когда от забот, сильно выпью и всё надоест. Смотришь за день, вроде мельтешат людские физиономии, а заглянешь под них, там и нет ничего. Так, пустота, бездуховность. Как говорят – планктон, как есть планктон, этот, как его…

 - Офисный, - своевременно ввернул Анчутка, который был тут же, одобрительно, похлопан по плечу.

  Знал это и Ося, и мог бы  опередить, но предполагая реакцию «хозяина», имея пока что, только негативный опыт, не решился.

  И тот с сожалением посмотрел на него, покачал головой и продолжил сложный ход мысли:
 - Подсказать некому, а я ведь ждал! Любому возможность даю! Вот человек скажет и будет им. Я его достойно оценю. Подниму над всеми, этими. А он молчит. Или ляпнет что-то такое, что лучше б молчал!

  Ося сильно пожалел, что смолчал – это же был его шанс. Удача ждала от него шага, стояла, поджидала, а он его не сделал, не сделал ей на встречу и маленького шажка. Хоть бы заикнулся, первую букву промычал. Удача капризна - она же так обидится, будет ходить реже. А то и вообще его забросит. Нет, надо рисковать, чаще, идти к ней постоянно. Чего бы это ни стоило.
  Пока Ося думал над этим, он что-то пропустил, прослушал. Возможно, очередной, явный зигзаг той  самой удачи.

  Теперь льющаяся речь удалялась в каком-то другом направлении:
 - Вот и говорят проверяющим пожарникам, санврачам там всяким: «не кошмарьте бизнес», не лезьте со своими проверками, сходите, раз в три года и сидите потом на ж… тихо. До пожара или эпидемии! А когда люди сгорят или массово потравятся? Тогда бегом сюда! Понадобитесь, будем с вас спрашивать! Но не сильно. Если, конечно, хорошо себя вели и тихо сидели. Как сгорит что-то или массово отравят неряшливые, необследованные работники общепита, он же, главный начальник перед народом должен с кого-то спросить? С малограмотного владельца, который, иной раз и с языком-то большие проблемы имеет? По большому счёту, он и не поймёт, что от него хотят. Как он мог, кого отравить? Он же не отравой торгует! Пищей! Вкусной, сам такую ест. Маленькие, невидимые зверушки в ней заводятся? А он-то здесь причём? Он никого туда не пускал, никого там не разводил – сами завелись. Должен он понести заслуженное наказание? Само собой. Но и другим должно достаться, прилюдно и крепко: Где был санврач? Знает же он этих зверушек, знаком с ними? Знаком. Тогда почему они там? Почему допустил? Куда компетентная инспекция глядела, пусть издалека? Не побывала на объекте? Кто мешал? Почему допустили такое? Из-за взятки? Нет? А что, на одну зарплату жил? Копни сразу вглубь – наверняка в безответственного чиновника – пустого бумагомараку с коррупционными наклонностями, упрёмся.  Может даже в скрытого врага, пытающегося скомпрометировать высшую, умную власть, которую Бог, через народ и выборы, правильно организованные, нам посылает. А лукавый, в противовес – скрытых коррупционеров поставляет, дураков-управленцев и прочий негативный элемент, кто в церковь не ходит! Там бы он очистился, элемент этот, от того, кто его послал! Так авторитетный отец Михаил говорит!  А я с ним полностью согласен и от себя добавлю, что точно - бесовский хвост с витыми рожками оттуда торчит! Сам пару раз их видел. Но подёргать за них не решился, хотя и хотел.

 - А за хвост? – спросил кто-то со стороны, явно заинтересованный.

 - За хвост, тоже, - простодушно сознался хозяин рынка, - ребята эти, непростые.

 - Хвост, хвост. Ясно, как день! Торчит и тянется! А если его покрутить и намотать, то конец-то заморским окажется! Из-за океана вылезет, из ЦРУ и его филиалов поближе. А другой, из «Аль-каеды», что везде по миру лазает, непонятно на чьи деньги - тоже подтвердил нано-, пиар-технолог, ехидно поглядывая на Осю.

 - Слушай, Анчутка, а давай-ка ты ко мне, в помощники! Будешь мне бумаги с мыслями писать, этими, как его? – принял ответственное решение, местная опора государства.

 - Креативными, - тут же вставил Анчутка.

 - Точно, с ними! – порадовался его расторопности, Петрович, изучая и далее его возможности, -  По деньгам определимся. Ты что со своей фирмы имеешь? Да и что она собой представляет? Так и не сказал прохвост.

 - Секретов от Вас, Александр Петрович, нет. Когда КБ и весь институт наш приказал долго жить, я запил. Горько и почти беспробудно. Пил долго, так как тему было очень жалко - интересна она была только мне, но не государству. К тому же докторская диссертация вся сыпалась за неактуальностью в обозримом будущем. Продолжалось это уже вторую неделю. В конце второй, сначала по полу, потом, обнаглев и по столу, побежали маленькие, зелёные человечки, со спичечный коробок, ростом. Присмотрелся я, мать честная, а они с рожками и маленькими хвостиками. Пытался я их ловить – бесполезно, юркие, прыткие, во все щели лезут. Одного уж было схватил, да тот гад вывернулся, куснул, да ещё нагло язык и ещё что-то подлинней, наверно, конец хвоста, показывает. Я его тапком - точно по нему бью, а он, всё равно, падлец уворачивается. Так мы бились часа два-три. С двух рук его колотил, пока тапки в окно не улетели – там ещё два, аналогичных гада, на краю сидели, хотел я их тоже подбить и с пятого этажа сбросить. А что? Тотальная война с оккупантами, не я к ним, они ко мне припёрлись. На жилплощадь мою, думаю, позарились. Где я, без них, считаю, должен проживать. С тараканами, точно также, нещадно воюю. Применяю всё! Борюсь даже отравляющими, химсредствами. Но нравиться мне, их механически, с хрустом убивать –  при помощи тапка - особенно беременных.

  Осю вдруг покоробила эта фраза, и он решился подать голос с рациональным, на его взгляд, предложением:
 - Условия для них не надо создавать! Грязь, мусор убирать, остатки пищи не оставлять, не подкармливать и не манить запахами. Заградительные барьеры на путях проникновения создавать, щели заделывать. Не надо наводнять жильё усатыми квартирантами, чтобы потом с ними не воевать.

  Тут хозяин рынка удивлённо посмотрел на Осю, покрутил пальцем у  виска, тактично, насколько это можно, заметил:
 - Много наговорил, но напланировал пустого. Всё это затратные статьи, все мероприятия денег стоят, особенно заградительные. Границу от них не оборудуешь, а при массовом нашествии, ничего не поможет! Проверенно на практике. Как полезут во все щели – только держись! Так что к ним тоже терпимее надо быть!

 - Говоря современным языком – толерантнее. Но, Александр Петрович, я вынужден разъяснять доходчивее и понятливее, для определённых слоёв, - добавил Анчутка, преданно посмотрев на босса, который, одобрительно блеснул в ответ глазами: «Знаешь, чёрт, своё дело! Давай в том же духе».

  Ося, возмущённо открыл рот, напомнить, про это слово и успеть, за собой застолбить хотя бы «мультикультуру». Что он, не абы кто, а законно принадлежит к среднему классу, самой срединной его прослойке, да ещё и образованной. Классу, на который так уповает всякое государство, как на самое стабильное, что у него есть! И надеется, мечтая, сделать его прочным своим фундаментом.
  Он, было, начал говорить, но был необдуманно игнорирован - хозяин рынка остановил его, почти борцовским приёмом, разъясняя дальше:
 - Ты-то, что в этом понимаешь? У тебя я их что-то не заметил. А нет практики борьбы, то, как ты сможешь бороться? Это как дзюдо по книжке учить! Прочитай их штук пять от самых великих авторов, включая, сам знаешь, кого и выходи со мной бороться. Шмякну тебя о татами, удушающий тебе сделаю. Да так, что глазки ещё больше вылезут! А потом – болевой! На локтевой сустав, до хруста.  Хочешь, попробовать? Нет? Что так? А голос подавал?

  Глядя на примолкшего Осю, явно проигрывавшего в таких «дебатах», распаляясь, спрашивал местный лидер, продолжая и в монологе, находить истину:
 - А если хочешь сказать, что всех прусаков победил, то врёшь! Врёшь, ещё как врёшь! Поумней тебя люди сделать, ничего не могут. Средства разные изобретают - выдумывают и выдумывают! Результат? Я, например, регулярно в конторе своей травлю и всё равно набегают. В доме своём, тоже войну с ними, периодически веду! Побеждаю, но и они не сдаются, подкрепление шлют, откуда-то. Приползают новые.  С рынка что ли?  Узнали, где я живу и ползут! И расстояние их не пугает, хоть ножки маленькие – ими, сколько перебирать надо, пока добежишь! Да что уж там, гостайну раскрою: даже в Думе одного видал! Полз падла, рядом с плинтусом, в сторону комитета по экономическим всяким делам, но я его быстро раздавил, чтоб в высшие эшелоны власти не вполз! Не влез зараза. А ведь пробирался гад!

  Ося потупившись, молчал.

  Что благостно действовало на лидера, повышая его самооценку до обозримого им предела, и он снисходительно поделился универсальной формулой управления:
 - Пока нет проблемы, ничего остро не стоит, не выпирает, не тыкает - нечего и решать! Не надо суетиться и воздух сотрясать. Продумывать, обдумывать конечно надо, но не более. Когда набегут, как следует, мешаться будут, будет и решение! Оно само придёт! А там, может и польза, какая от них будет! Внезапно проявиться какая-нибудь положительная сторона. Всяко бывает. К примеру: ресторанная мода на них пойдёт. Где-то, я слышал, их жаренных едят. В деликатесах они там ходят! Не всем по карману! А мы их, доступными сделаем!  Для всех! Народная еда будет, полностью натуральная. К условиям они не требовательны, на всех оставшихся фермах выращивать будем! Только спешка не нужна.

 - Даже при ловле блох, – добавил Анчутка в тему будущего патрона, находя нужные доводы и аргументы, – блохи тоже могут, быть полезны!

 - Как? – до глубины души, не контролируя себя, изумился Ося, уже ничего не опасаясь.

  Секундная пауза погрузила Анчутку в раздумье. Босс тоже, пристально, не мигая, смотрел на него, ожидая решения. Вот он «момент истины»!

  И Анчутка вышел из него с чётким решением:
 - Если их на врага направить! Большими массами. Уже заражёнными инфекционными заболеваниями.
 
 - Во как! – хозяин рынка сам удивился, такому применению, но оценил находчивость и глубокомысленно, философски изрёк, - Кто знает, может и гении по рынкам шляются? Кто знает, кто знает?

 - Совершенно правильно, Александр Петрович, - подхватил дальше Анчутка и развил целый букет мыслей, - так ставили вопрос и мыслители древности. Самые мощные её умы! Что гностики, что агностики! Не буду перечислять их по именам, все они известны, как основатели мощных философских школ и отдельных их направлений с латеральными ответвлениями. Но, судя по Вашему акценту на вопросе: «Кто знает?», Вы принадлежите к школе агностиков, сообщающих нам, что мир идеален, совершенен, прекрасен и непознаваем. Ну, что-то мы познаём, но не до конца. Создатель определил нам границы познания и постепенно отодвигает их, по мере нашей готовности преодолеть их. И этот процесс бесконечен. Но все великие замыслы Творца, мы не сможем постичь до конца никогда.

 - Молодец Анчутка, будешь у меня спич…, - лидер рынка задумался и, не вспомнив, вслух поделился, – вертятся в голове спички, а дальше продолжение забыл! Я, тебя, за что держать буду? Ну-ка, вспоминай!

 - Спичмейкером, – быстро нашёлся Анчутка и заискивающе посмотрел, как дрессированный пес, выполнивший свой положенный трюк в ожидании угощения из потайной сумки похожей на большой кошелёк.

 - Им. Молодец, профпригоден. Будем работать. Плодотворно и на благо. Но в бумагах, если ссылаешься на кого-то, будь-то древний римлян или грек, а они должны быть обязательно, чтобы был точно, полностью, безошибочно прописан! И поимённо указан, – глубокомысленно подумав, босс, сделал это важное уточнение.

  Затем, перенаправил разговор в детали:
 - А теперь давай, дальше, по теме. Чо там у тебя с ними было? С хвостатой зеленью этой?

 - Я те, скажу, – я, бывший чемпион по дартсу в нашем, многоквартирном подъезде и то, признаюсь, в них, не попал! Точнее, попал! Бы. Но они так проворно увернулись! Вне человеческой реакции. А тапки мои улетели! Один сразу камнем вниз, а другой планировать начал, плавно так!  Как хороший планер. Я глянул вниз, а на нём, зелёненький хвостатый пилот сидит и управляет им. Воздушные потоки аккуратно так ловит, подруливает и точно на моего кореша правит, того, что за пивом, один собрался.  И врезается в него! Попал ему прямо по затылку и напомнил, что так не делается, коллективно надо! – тут же включился в тему Анчутка, расказав вполне реальные вещи.

  Встретив вынужденное понимание в глазах слушателей, он, утерев набухший, сизоватый нос, продолжил:
 - Делать нечего, да тут ещё тоска какая-то охватила, за себя, за страну, за очередные проигрыши её по футболу – переживаю, маюсь. Что-то сделать хочется, а что, сам не пойму! Я и пошёл на диван, прилёг и, даже, слегка задремал. Тут слышу опять писк, возня. Гляжу, один главный, судя по росту и длине рогов (у них, наоборот кто выше, тот и главнее), приближается. Идёт он, значит, ко мне, хвостом с пушистой кисточкой по-парламентерски помахивает, чтобы привлечь моё внимание. Хорошо, думаю, дай послушаю, с чем пожаловал? Но никаких договоров, актов и прочих документов, подписывать не буду! Не то чтобы крови жалко – я донор со стажем, в институте три раза сдавал, а из принципа - не поощрять «нечистую силу» к афёрам и душевному воровству.  А тот, как мысли читает и говорит: «Я не за этим. Даже бумаг с собой не взял - пакет ещё не подготовили в нашей канцелярии - волокитят. У нас же тоже некие реформы произошли - бумаг прибавили, канторский штат увеличили. Своих же надо куда-то на чистое пристраивать! Не к котлу же с кочергой идти! Или за душами, высунув язык, бегать! Мы ж тоже, отражение того мира! Со всеми его врождёнными болячками. Но к делу! Мы тут понаблюдали за тобой, посовещались, посоветовались ещё с кое-кем и решили тебе помочь. Безвозмездно, по-спонсорски – наградить за упорство, настойчивость и волю к победе. Единственно, что попрошу – не разглашай детали нашего разговора! Сам понимаешь, подписка и всё прочее». И начал он тут мне лекции читать, живо жестикулируя, как бы дополняя сурдопереводом - про то, про это - что делать для успеха. Про менеджмент всякий гнул, про маркетинг, будь он трижды в одном месте! Досыта я наслушался, дремать начал и уж было заснул, а ему это не нравится - тот злится, прекратил монотонно науку свою читать и копытцем больно бьёт - «Это кому надо, тебе или мне? Я кому тут распинаюсь, нюансы всякие преподношу?». И рассерженно глазками своими колючими меня буравит -  наверное, гипнотизёр был. Сверлит меня ими так, что я свои вынужден был открыть, широко, на все его выкрутасы. Даже выкатил их немного, как вот этот, с птицей.

  Ося спрятал попугая подальше за спину и попытался вкатить глаза, чтобы избежать такого сравнения и ненужных примет своего присутствия, заостряющих на нём внимание.

 - Ты что ему сказал? Не отходи от сути! И этого во внимание не бери! – возвратил Анчутку к его занимательному рассказу, хозяин рынка, ткнув в сторону Оси неопределённым жестом руки с расставленным большим пальцем и мизинцем.

 - Я ему и говорю: да слушаю я! Так, глаза прикрыл для лучшей усвояемости. Успокаиваю его, а то ещё кусаться начнёт! А то и рогами острыми тыкать. И, зная уже эту книжную лабуду, подвожу его к сути, - «Ты мне конкретику давай! А это нам на факультативе преподавали, где я ещё в студенческом научном кружке занимался. Да часть, в кандидатском минимуме проходил, по философии. Про этого, как его, там с фамилией деревенско-молочной - про Маслоу! Или правильнее, без переделок - про Маслова. Лестницу он там какую-то строил, скользкую, как его фамилия. На какую все карабкаться должны! Но многие и первой ступеньки не одолевают. Сам-то он на неё залез? До конца? Его ещё Абрам звали. Маслов Абрам. Точно?».  Грамотный чёрт удивился, глазёнки расширил, выкатил, щёки надул и говорит: «Ну, точно, точно у тебя попрёт. Только не Абрам, а  Абрахам». На что я ему заметил: «Нет, дружок, ты ко мне зря не придирайся, всё это производные от одного имени Авраам, из Пятикнижия. Ты её на досуге почитай, полезно!».

  Все согласно и будто согласованно закивали головами, как бы подобное читали сами.

  Анчутка в унисон тоже закивал и упоённо продолжил:
 - Бесёнок от стыда за свою неграмотность в этом вопросе и упущения в образовании, примолк. Голову в плечики втянул - не все, вражок, видно, книжки читал! А кое-что и в прочитанном пропустил. Всяко бывает, иной раз отвлечёшься… Но я его успокоил. По мохнатой головке погладил, рожки на прочность и остроту, пальцем проверил и говорю: «Ты мне, лучше, конкретно скажи: что делать?».

 - Правильно, его, пустозвона направляешь, – одобрил конкретный, деловой человек, но непонятно среагировав на ключевую фразу, кивая головой куда-то в сторону притихшего Оси, – а, то у нас, тоже некоторые пытаются умничать, маслянисто скользить и проскальзывать. Без мыла в баню ходят! Куски там «бесхозные» подобрать норовят.

  Ося поёжился и вспомнил последний поход в сауну, откуда случайно приволок, понравившийся ему кусок мыла. Тот очень хорошо пах, а название его было неизвестно – он просто очаровался им. Ося так быстро нагнулся за ним, что сам не понял, как он оказался у него в руках. Разумеется, как образец для дальнейшего приобретения целой упаковки.
 
  Но это сейчас было не так важно, Ося оказался очень увлечён рассказом и нетерпеливо, но деликатно попросил продолжить:
 - Давайте дальше, дальше, продолжайте! А он что говорит? Вопрос достаточно сложный!

 - Тот, не особо довольный, мне заявляет, - у вас, говорит, с Чернышевского стоит! Вопрос этот. Как кол, на который посадить некого. При Иване Грозном он так не стоял, не простаивал. Тот им активно пользовался. Что делать - всякий знал! А нет, опричники тут же подскажут! И словом, и делом. У них на всё был готов ответ. Что делать? Что делать? "Заголять и бегать!". Поговорка даже осталась. Только сколь долго? Для вас непонятно. Ответа не осталось. Он, говорят, вместе с библиотекой Ивана Грозного запрятан. Как её найдут, вы всё и узнаете! Но в данном случае, эта поговорка, как ответ и руководство к действию, не может рассматриваться! Поэтому вернёмся к писателю, который вопрос ставил.  Он, этот вопрос, поднимал в трудах своих. Целую книжку исписал - к ответу всё пытался подобраться. Нашёл? Подобрался? Нет. И вы, всё ищите! Сколько лет прошло, а «воз и ныне там». Непонятно, что строите. А потом перестраиваете. Перестройки вас не задолбали? Если на такой вопрос: «Что делать?» не ответили, нечего их и затевать. Хотите просто что-то делать, а там что-нибудь получится? То есть руки делают, а голова не думает? И что вы так наворочаете? Не расхлебаете! Да по вам это и видно. А по-простому, спокойно, пожить не хочется? – цитировал Анчутка главаря чертей, вопросительно подняв взор к чистым небесам, не замечая там никого, не позволяющего ему так складно заливать.

  Хозяин рынка был несколько озадачен. Чернышевского он знал хорошо, давно.  Авторитетный пацан! Вместе кое-какие дела делали. Но в прошлом - "нигде, ничо" - концы в воду!
  Тот вопросы так не ставил. Для Черныша в жизни всё было предельно ясно. Всю жизнь он был конкретным пацаном. Наиконкретнейшим. И ничего такого, тем более, писать это, в книжке какой-то, он не мог! Он их и не читал. Взял Черныш как-то пару, по молодости, в библиотечке. Так они у него в тумбочке и провалялись нетронутыми - как монашки в обители.  Прожили они у него в ящике, погостили, чистыми и непорочными весь, свой срок. Он на них даже ни разу, не покусился. «Может это какой другой Черныш? Чо их,  мало по России? Да и пишущих, наверно хватает! Какой конкретно, роли не играет! Главное, чтобы там косяков не было!», - подумал Александр Петрович и продолжил слушать дальше.

  Анчутка говорил о чём-то не совсем понятном, но важном, почти сакральном:
 - Я ему говорю: мы привыкли ставить вопросы, а не отвечать на них! А если ответов нет, то жить без них и действовать! Но потом не отвечать за содеянное. И чтоб виновных не искали - никто не виноват, раз не знал, что делает.  А ответы на всё вопросы только в церкви дают – молись, по молитвам всё воздастся.

  Тут бесёнок морду скорчил, затрясся. Я подумал, ну всё, самое главное, теперь не скажет и давай его убаюкивать:
 - И там ничего не знают, успокойся, такие же люди все. Только в партии правящей, которая рулит и направляет! Могут знать, но с реальностью и у них никогда не совпадает! Напланируют одно, растрезвонят, а итог совсем другой! Сколько раз мы уже это проходили? Мир непознаваем, он кем-то создан до нас и без нас, он вне нашего понимания и вне нашей воли. Мы можем только немного в него нагадить и чуть-чуть испортить его. Так что творите, что хотите, всё равно будет, как и должно тому быть.

  - Это его успокоило, вроде как такая концепция мироздания для него приемлема. И он продолжил мне доверительно сообщать: «Девять способов тебе сообщу честного отъёма денег, девять технологий обогащения, которые сделают из тебя Человека. Настоящего человека, соответствующего своему времени, - нагнетал интерес Анчутка.
 
  Все обратились в слух, понимая, что сейчас должно пойти самое главное – оглашён ключ к успеху! Как должен родиться Большой Человек, важный, влияющий на других, образец подражания и образ мечтаний перед сном или за скучной повседневной работой. Как можно: «раз, раз и в дамки»? Примеры есть! Но как? Сейчас будет раскрыт секрет!

  Анчутка нисколько не смущаясь такой ответственностью, не боясь потерять доверие слушателей, продолжал:
 - Он мне так заявил: открой кооператив и назови его: «Девять технологий». И добыча денег, обеспечена. Только поумней, называй - по латыни, по-научному, с английским уклоном, так как большое, международное будущее может его ожидать». Вот и получилось – «Нанотехнолоджи».
 
 - Это что ж, ещё при Горбачёве, чёрт с компанией приходил? И с такими советами? – спросил удивлённо конкретный бизнесмен по жизни.

 - Да, мои умные друзья, при нём. Ещё до переворота и последней революции, – заверил Анчутка, пробежав глазами по слушателям и случайным подслушивающим, считывая их реакцию на услышанное.

  Затаив дыхание, окружающие внимательнейше слушали, не пытаясь пока глубоко анализировать смысл, но явно веря рассказчику.

  Они наслаждались складностью речи Анчутки, приближающей их к пониманию способов обогащения, со слов беса:
 - Он же, как сказал, помеченный кем-то, тогдашний альфа-лидер: «Делайте всё, что не запрещено!», имея в виду, очевидно, официальное законодательство. А оно, уж тогда, предусмотрительно, вовсю захромало, забарахлило к кому надо. Законодальство забарахлилось и иные приоритеты получило. На законы можно было плюнуть – ни ты им, ни они тебе! На какое-то время! Потом, если серьёзно поднимешься – ты их, а уж они – других! Тех, кто не поднялся. Каждый день и по-всякому! Всё для тебя!

 - Чертовски заманчивое предложение! – потёр ручки Ося, забывая обо всех, - Это тебе даже не древний змей–искуситель! Тот тут просто отдыхает! «Яблочко попробуй, откуси!», – Ну, что это за детский сад? Делай всё, что не запрещено! Давай, шуруй, как коза в огороде! Ответственности не будет! Вот это змеище, так змеище.
 
  А тут, сам чёрт, правда, мелкий, ему подпевает и мысль дальше, конкретно, развивает голосом Анчутки:
 - Уголовный кодекс надо чтить! В ближайшее время он сам изменится и повернётся лицом к человеку, по-крупному решившему на других сделать себе деньги. Только, чтобы большие делал! А не мелочь по карманам тырил. За мелочь так же сажать будут! А может, со временем, и строже. Масштабно надо работать. Социальную вертикаль в обществе выстраивать. Социальное разнообразие. Неравенство социальное – основной инструмент прогресса в обществе! Необходимо чтобы стимулы были! Было, куда и зачем стремиться. По шкале: от беспросветной нищеты к умопомрачительному богатству! Чтобы было соревнование людей в ползанье по этой шкале - человек должен гнаться за деньгами, отодвигая, друг дружку куда подальше. Деньги в своём количестве, определяют вес, того, к кому они приплыли! А так же, его статус – насколько он важен! И определяют ему смысл жизни – с их утерей, он резко снижается. Без них всё рушится, семья, человеческие отношения! Любовь переходит в ненависть, из-под дружбы показывается давнишнее, хорошо замаскированное предательство! Хвала сменяется на хулу, ложь на правду и так далее. Можно уже ничего не стесняться, не лицемерить и быть самим собой! Нет денег! Что будет сдерживать? Они цемент, крепёж, приманка, липкая лента! Большие - для самых больших мух! Сегодня деньги есть – всё хорошо, всё есть, если чего нет – докупил и порядок. Завтра их нет – и всё! Прежняя жизнь закончилась: жена сбежала, не хочет жить на помойке! Друзья тоже туда заходить не хотят, даже вид делают, что незнакомы. Если, конечно, сами вниз не скатываются - в таком же состоянии. Безденежье - и никто тебя не воспринимает как человека. Разве, что какой-нибудь бестолковый, приблудившийся пёс. Но он, определённо глуп. А умные куда-то разбежались, со скоростью пропорциональной степени ума. Никому ты не нужен. Даже милиции, полиции. Взять с тебя нечего, а затрачивать на тебя силы, средства, мараться с тобой, потом отмываться, за просто так, никому не хочется. Что с тебя возьмёшь?! Зато свободен, абсолютно! Как Диоген в бочке. Живи в ней, наслаждайся жизнью, как она есть вне денег! Из неё увидишь гораздо больше! Увидишь то, о чём ранее и не подозревал. Как величайший из философов, Диоген, погоревший в молодости на деньгах! Представь: пришёл к тебе Президент, подобно Александру Великому, а ты, уже подобно тому, почти сказочному философу, в бочке сидишь, пусть даже во сне. Поскребётся он, Великий, постучит по стенкам пустой, не считая тебя, тары и спросит: «Чего ты хочешь? Проси и получишь!». А ты ему, не задумываясь, точно цитируешь великого философа: «Я собака Диоген! Кто подаёт, того не кусаю! Отойди, не закрывай собой солнце!». Правдоподобно? А что? Вполне возможно, Солнце куда важнее! Да и вид живописный вокруг. Чего ещё надо? И живи дальше: ни тебе никто, ни ты никому! Много людей на такое способны? Стать философом и узнать о себе многое? Так, что ты сразу определись, какой свободы хочешь – абсолютной или сильно ограниченной деньгами?

  Все как-то загрустили – Диогенов не было! Даже сочувствующих ему, пытавшихся его понять. Всем однозначно ясно: дурак из бочки! Что к ней ходить и что умного из неё можно услышать? Кто в ней может быть? Сидеть в ней - полный идиотизм. Хотя, если точно знать, что к ней подойдёт повелитель мира с предложением осчастливить исполнением просьб, то можно и посидеть. И Диогеном прикинуться. Как долго? Не так важно, главное, чтобы точно пришёл! И всё исполнил. А время можно даром и не терять - чёткость изложения просьбы оттачивать.
  К этой мысли пришли все разом, как-то одновременно, не советуясь друг с другом. Лица потеплели, засияли в ласковой улыбке, повторяя её, как бы при встрече со своим счастьем.

  А Анчутка, со своим зеленоватым бесёнком, начинал уже надоедать, продолжая его цитировать:
 - Скажу больше, а кто по мелочевке будет красть, не обессудьте, по всей строгости! Тюрьмы переполнять здесь в традиции - за колоски ли, за пару калош или пару «сникерсов», неважно.

 - Послушайте, это всё интересно, но скажите конкретно, что ж он вам предложил, этот представитель нижнего, альтернативного мира? Хоть он и не принадлежит, судя по всему, к святому семейству, в другой, противоположный клан входит, но послушать его можно - вдруг рациональное зерно в нём есть! Так какие девять способов обогащения он предложил? Эти самые «нанотехнологии» честного отъема денег у населения? - не выдержал Ося, который никак не мог определиться, с кем ему по пути, с кем только по жизни не путаясь, как Буратино, с детских лет, ища золотой ключик и потайную дверку за холстом.

  В принципе, Ося готов был засевать хоть «поля чудес в стране дураков», но с гарантией хороших дивидендов! Будь они хоть от котов Базилио и лис Алис.

 - Гражданин, что же вы такой нетерпеливый? – тоном местного участкового произнес бывший продавец попугая, многозначительно взглянув, но уже взглядом опера, на своего недавнего покупателя, – Кстати, мы с Вами незнакомы? Что-то лицо Ваше, вроде, как припоминаю, не Вы ли…

 - Нет, – соврал Ося, не моргнув глазом, но они вдруг сами забегали, передавая такую же энергию рукам, держащим только что купленную, там же, на рынке, тесноватую для птицы, клетку, – извините, пожалуйста, продолжайте!

 - Ну, не знаю, что теперь сказать? Сбил ты меня с мысли. Может, о чём другом поговорим, о птицах, например? Разных - залётных, перелётных? – чувствуя какую-то двусмысленность ситуации, но, пока не разгадав её, Анчутка пытался аккуратно нащупать, понять и извлечь дополнительную выгоду, – Что Вы с попугаем тут носитесь?

  Хозяин рынка тоже хотел дослушать интригу с девятью способами до конца и направил опять всё в нужное русло.

 - Те кто велел в разговор встревать? Чо подискуссировать захотел? – задал он вопрос Осе, с большим желанием дать в рыло.

  Толстячок с канареечной клеткой за спиной, в которой барахтался попугай, скатываясь по наклонной поверхности и по-куриному квохча с досады, понял это и сделал виновное и раскаявшееся лицо одновременно.
 
  Глава рынка, слегка потыкал кулаком в Осю, убедился, что возражений впредь не будет, смилостивился и слегка только притопнул ногой, обратившись к прерванному оратору, продолжил:
  – Ну, давай дальше.  Чо там он тебе ещё сказал?

***

  Служба в храме закончилась, и народ растекался по своим делам. На небольшом крыльце стоял крупный, плечистый священник с густой, окладистой бородой и что-то говорил своим прихожанам, оглаживая её большими ручищами с синеватыми, нарисованными украшениями. К ним то и дело припадали страждущие благодати со смирением и покорностью на лицах.
  Священнику это явно нравилось, он, по-хозяйски осмотрев прилегающую территорию, мягко турнул неприятно попахивающих, рассевшихся было на паперти нищих, отправив их за ворота. Те шустрой стайкой, несмотря, на свои дефекты и увечья, метнулись на отведённое им место. Они даже понеслись наперегонки, занимая лучшее. Их соревнование в убожестве, за деньги прихожан, продолжилось уже там.

  Перекрестив столпившихся вокруг него верующих и дав им последний раз приложиться к большой, крепкой руке, скромно украшенной неброскими, несмываемыми, синими перстнями, батюшка отправился вовнутрь.

  Ося вслед за ведущим его к истинным, духовным ценностям, лидером, поспешил, переваливаясь вместе с клеткой.

 - Отец Михаил! – обратился владелец рынка к священнику.

  Обернувшись и приосанившись, грозно поглядев на пришедших, тот спросил:
 - Что ж к концу службы пришли? Или не нуждаетесь?

 - Извини, отец Михаил, но я два раза заглядывал. Если б не дела, я б всю службу отстоял! А то без меня там ничего не могут! Смотреть за всеми надо, да подсказывать, направлять!

 - Что ж, – подобрел отец Михаил, отправляя брови на положенные им места, – доля у пастыря такова! Нести за всех ответственность, да присматривать - тяжёл у него крест, тяжек и его труд.

  Вдруг, отец Михаил, опять нахмурил брови, сдвигая их в одну линию, поглядывая на крест огромных размеров, усыпанный драгкамнями. А он, как нарочно, так нескромно засиял, выбившись из-под расстегнутой рубашки от итальянского производителя! Того, с его торговой маркой, известного своей, мягко говоря, нетрадиционной ориентацией.
  С которой теперь должны считаться, даже первые лица государства ( а то вдруг скажет прилюдно, кто они такие на самом деле есть, пусть даже по-научному - в прессе, в свободной конечно, обязательно каким-нибудь "фобом" обзовут. Да так, что потом и не отмоешься - от лица, вроде как какой-то части  "общественности" - приговор. И как потом с этими "фобиями" жить? Про "избираться" дальше и говорить нечего!).

  «Крестами, наверно, мерится и недоволен», - подумал Ося, переложив клетку в левую руку, для быстрого осенения себя крестным знаменем. Если конечно это будет нужно.

 - Саша, ты рубаху-то какую надел? – обратился священник к хозяину рынка, прискорбно поглядывая на гламурное изделие, понимая, что кроме него, никто правды не скажет.

 - Какую Светка моя, из Италии привезла, такую и надел! Во! Оригинал, не рыночная подделка, – удивлённо ответил хозяин рынка Саша, озадаченный таким неожиданным, простым вопросом и вниманием к своему гардеробу.

 - Что написано на ней? – указывая на авторов этого изделия перстом, спросил отец Михаил.

  Рыночный до предела бизнесмен был готов к ответу, простому и несложному.
  Ткнув толстым пальцем с короткими фалангами в две буквы, он пояснил, не чуя подвоха:
 - Имена их, фамилии - они итальянцы, настоящие. Не фашисты какие-нибудь! Итальянцев у нас всегда любили, даже что-то общее у нас с ними находят. Я правда не пойму что, но что-то есть! Взять хотя бы того же Берлускони - ну наш! Такой пройдо... Такой деловой мужик! Что бизнесом успешно занимается, что политикой - всё ему по плечу! Скандалы? А у кого их нет? Чего там некоторые на него взбрыкивают, не пойму. Хотя у нас тоже мил всем не будешь - есть вечно недовольные, те, кто делом не хочет заниматься. Или не может. Эти же, что на рубахе прописаны - известные, уважаемые производители-модельеры! Все их копируют, из Китая везут тюками - эти два итальянца, столько и не нашьют. У меня вон, полрынка с их «лейблом» вьетнамцы нашили. "Адидас" с "Найком" обогнали. Я рынок свой "мониторю"! Задания даю аналитику всякую проводить - для разработки разных стратегий развития. Пусть народ неплохо одевается! Носит на что-то боле-менее похожее.  А у меня вот настоящая - оригинал за восемьсот евро. Из дорогого, итальянского бутика. Мне так Светка моя сказала. И в журналах такую показывала - в мире мод, они в авторитете. В полном. Она мне и других рубах, пиджаков разных привезла. Чтоб на работу и в театр ходить. Абонемент на спектакли Виктюка взяла - кто-то её надоумил. Может ещё куда пойду. Я бы конечно лучше в цирк сходил! Там атмосфера как-то по-привычнее и по-радостней. Но она говорит надо творческим креативизмом или критинизмом - вроде, как-то так она называет, пропитываться. В цирке его нет, только у Виктюка! Чтобы эта культура, что там распространяется, в детстве недополученная, как в ненаполненный сосуд вливалась. Отец Михаил, ты ж знаешь, куда я выбрался! На каких тусовках и собраниях теперь бываю! А там без этого нельзя – люди смотрят! Некоторые, нужные, таких деятелей культуры любят. И почитают. Что-то там начинают про них рассказывать - надо же разговор поддержать. Мне с ними, с людьми этими, признаюсь тебе, кое-какие дела надо будет делать. Какие, даже говорить тут не буду!

  Качнув головой на мощных плечах, священник опять с глубоким прискорбием посмотрел на «блуждающую» по таким мероприятиям «овцу». По всему видно, что понял он, каково там находиться православной душе. И каково там чувствовал бы себя священник, настоящий, а не работающий им.
  А ведь так, не дай бог, начальство туда отправит! Выцерковлять и окармлять. А там бесов сколько! Бес на бесе. И бесом погоняет. Только и пристраиваются, липнут. Не приведи Господи! Уж лучше на зону! Там почище будет! Люди уже всё искупили. Некоторые даже то, в чём их и вины не было - обстоятельства или ошибка какая. Но потрудиться там во Славу Господу! Не зря время провели. А туда, в вертеп этот, пусть ищут из артистов! Эти и так, и так могут - по всякому. Из них пускай кого-нибудь привлекут - бедолагу какого-нибудь. Привычных к такому «садому». Что далеко ходить - натуральный «Садом и Гоморра». Лучше больничный лист и с каким-нибудь геморроем в больницу! А лучше в пустынь! Или в затвор, на пару месяцев.
 
  Стряхнув от себя эту жуть, осенив себя крестным знаменем, отец Михаил вернулся к двум популярным, мировым портным – сладкой парочке.

 - Где они в авторитете? – переспросил священник, суживая глаза, превращая их в колючие щёлки.

 - В мире мод и состоятельных людей, они как бы наши признанные... – уверенно подтвердил хозяин рынка, подыскивая нужное слово, сам уже состоявшийся, не бедный человек и чувствующий с ними духовное и душевное родство.

 - А ну, выйдем! Кто они, не в Храме Господнем будет сказано! – низким голосом, почти шепотом, прячась от акустики, сказал отец Михаил и, схватив бизнесмена и депутата Сашку своей лапищей, выволок, растерянного таким приемом, из церкви.

  Ося машинально последовал за ними, не дожидаясь таких мер к себе, но недобрый священник, голосом с хорошо понятными интонациями, отправил его на место:
 - А ты, стой здесь! Щас и с тобой разбираться будем - по виду на итальянца похож, не из тех ли будешь?

 «Влип», - подумал Ося и сник, понимая к кому попал.

  Выйдя на свежий воздух, не обращая внимания на опять залезших на паперть, нищих, святой отец, тут же негромко раскрыл Сашке истину:
 - Пид…ы они, оба! У них же они и в авторитете. Ты зачем в петушиную кампанию лезешь?

  Саша растерянно залепетал:
 - Я, я... Я не знал, это Светка. Вычитывает из модных журналов про артистов, шоу-бизнес, всяких вип-персон и меня так ориентирует. Надо, говорит! Чтоб выглядел соответственно, как они. Она имидж мой подправляет. В Думе у нас и то так одеваются! Я сразу заметил! Некоторые, даже во фракции. Но я с ними не сажусь! Здороваюсь не за руку! Не подумай! Я-то думал, что они… нормальные пацаны.

 - Нормальные? Пацаны? Ну, с пацанами, отдельный разговор - тут может быть всё и так. А вот что ты нормой считаешь? Один, даже переводится с ихнего – «сладкий». Хорошее погоняло для такого «пацана»! И так, друг к дружке, обращаться?! Эй, сладкий! Тебе, депутату, нужно это? Да ты-то уж должен понимать с кем дело имеешь! А если недопонимаешь, спроси! Я тебе всё растолкую! Я тебе уже сколько раз, репутацию твою спасаю? Подсказал за кого голосовать. Говорят же, береги честь смолоду! А тебе уже сколько? А ума всё нет! Берёг, берёг и на те, пожалуйста! И один раз, и второй, и всё не п… В Думу тебя послали заседать! А ты!? На тебя люди смотрят! Надеются! Там какие нужны? В ком они что-то видели. А ты? Сел хотя бы с этим, ну ты знаешь с кем, он хоть их отпугнёт! Если сам не можешь. Или к девкам этим, симпатичным - хороши, ничего не скажешь! С ними, о чём надо думать будешь. Поменяйся ты там местами, чтобы с "дольчами" и "габанами" этими, близко не сидеть! Отблагодаришь, понятно, и кто пересадит, и кто совет хороший даст - направит, так сказать. Ты о чём думаешь вообще? Что тебя поймут и на гей-, лав-, или как там у них, этот их парад их называется, направят? Или на их съезд, партийным списком, делегируют? А там знакомствами с нужными людьми обзаведёшься? Во там оторвёшься! О, посмотреть там на тебя! Опять, один раз – не пи…

 - Да я только рубаху надел! А ты уж вон аж куда! Я и не думал о том, хрен их знает! Разберёшься в них? Рубаха-то...– досадуя, быстро оправдывался Саша, прерывая поговорку, зная её обманчивость.

 - Сашка, с рубахи всё и начинается! Всё с неё! А ну, снимай! - грозно заявил отец Михаил, спрашивая, -  Слышал, что христьянин должен последней рубахой делиться? Нет?

 - Как же, слыхал, - воскликнул, как по команде Сашка, вытягиваясь, как в образцовом отряде.

 - Ну-ка, подари её тому, косому, – ткнув пальцем в сторону тощего, тщедушного нищего-алкоголика в замызганном пиджаке на голое тело, приказным тоном напутствовал батюшка, - ему она больше подойдёт! Не размером, а сутью.

  Тот, услышав, что о нём кто-то вспомнил, встрепенулся, обрадовался и начал тянуть тощие, грязные ручонки к дорогому материалу, заморского пошива, помогая при этом снимать владельцу, ниспосланную ему вещь.

 - Батюшка, ему-то на што? – завопили остальные, коллеги по паперти, – Ему-то? Такую рубаху! Всё равно тут же пропьёт! Красоту-то такую! Нашёл ты кому дать! И размер-то, размер-то, не яво.

 - Вы што!? А? Судить будете?! Советы давать? Кому мне давать, а кому не давать? Может, кто и Богу совет хочет дать? А? – Вызвав трепет, грозно спросил отец Михаил, не за себя больше печась.

  Мёртвая тишина воцарилась в толпе перед церковью. Затихшие люди, растерявшие в процессе "перестройки" и последующих явлений в обществе, человеческий облик, снизу, боязливо взирали на отца Михаила, опасаясь в его лице божьего гнева.
  Да что они, хозяин рынка и часть отчаянной его братвы, завидя разгневанного священника, огромного и грозного, подтянувшись поближе к храму, благоговейно стояли в оцепенении - только такой может возглавит стадо или даже стаю, большую и гнать её в нужном направлении. Лидер, авторитет, сразу виден!

 - Не судите! Да не судимы будете! Я вам говорю: срок короток, не успеете даже оглянутся! – громоподобно заканчивал короткую проповедь отец Михаил, в полголоса добавляя хозяину рынка, запутавшемуся в пуговицах на рукавах, – Живо снимай, народ ждёт!

  Саша, впервые почувствовал себя слабым, от волнения, трясущимися руками путался в пуговицах рубашки - понимая, что это надо сделать срочно. Наконец, оторвав часть их, стащил её через голову и протянул «косому».

 - На! Носи, су... – произнёс он не до конца, нисколько не жалея о потраченных евро.

  Косой, быстро подобрав укатившиеся пуговки, небрежно скомкал её и засунул за пазуху - куда устремились алчные глаза коллег по паперти.
  Посмотрел туда и отец Михаил, лицо его опять сделалось суровым, лоб нахмурился ещё больше и его грозный взгляд пронзил стоящего пред ним. Пронзил так, что тот, чуть не упал. Но ноги сильно подкосились и еле держали.

 - Где крест твой? – прогремел голос отца Михаила, раскатисто, как глас с небес, – Был же он у тебя!

  Страх обуял Косого и, управляя им, как нечистый бес - подбил же его соврать.

 - Украли у меня, отец Михаил. Хитростью и обманом: подпоили и обокрали. Не помню кто, пьяный был, – лепетал косой гражданин потрёпанного вида, отодвигая подальше от себя ответственность и утирая невесть откуда, вдруг взявшуюся слезу.

 - Врёт он! Врёт, батюшка, врёт! Лукавый ему это в ухо шепчет, что бы тебя в заблуждение ввести! Он сам пропил. За стакан спирта разведённого отдал! – надеясь на рубаху, резанула правду нищенка, утверждавшая о неисправимых, пагубных наклонностях коллеги-попрошайки к пропиванию, - Что попадёт в руки Косого – всё пропьёт! Такой-то вот он алкаш. Форменный алкаш!

 - Неужели, правда? – зная уже и добиваясь её от испытуемого, вопрошал отец Михаил, - Правда, что о тебе люди говорят? Ну-ка, говори всё!

 - Да, – тихо произнёс Косой, смахивая другую слезу, ещё более крупную, смиренно стоя в ожидании кары,каким-то чудом ещё держась на ногах.

  Радуясь признанию и такому слёзному покаянию, народ ликовал и негодовал, в душе готовый сначала надавав как следует по морде - простить.
 
  На незапланированную, дальнейшую проповедь стали подтягиваться торговцы, судя по лицам, даже иных вероисповеданий. Они шли с соседствующих с храмом, палаток - закрывая их на время или перепоручая присмотр кому-либо внушающему доверие.

 - Ведь ты, крупным чиновником работал у …, – не став  называть имени, отец Михаил шепнул Саше, – из-за тебя имени его не произношу! Тебе с ним ещё работать! И плодотворно, он человек порядочный, помогает.

  Косой понуро кивал, принимая всё и плача дальше, вспоминая хорошее своё житьё.

 - Кайся теперь перед народом! Взятки, откаты многомиллионные брал? Громко ответь! – требовал батюшка.

 - Брал! - громко всхлипнул косой, вспоминая прежнюю свою жизнь на широкую ногу, со сбежавшей от него женой модельной внешности, с которой всё и началось, лахудры такой.
 
  Да, была беспечная жизнь, без теперешних забот, со счетами в банках и недвижимостью в разных местах, совсем другим окружением и приятными прихлебаями. Всё было хорошо! А потом случился грех - хапанул! Много и один. И всё из-за неё! Давай-давай! Поедем туда, поедем сюда! Нам то, это надо!У тебя же есть возможность? Ум? Нужные деловые качества? Эх, Любовь - затмила она ему глаза! Что это было? Сам не поймёт! Наверно, Сатана, переодетый - обличьи. А он с ней или получается, с ним, того... Что только не делали и как! Вот ведь бес попутал.

 - А в церкву ходил? Когда неправедно, воровато служил народу, – уточнял отец Михаил.

 - Нет! И не помышлял, – обреченно подтверждал косой, убогий, но ещё не закоренелый бомж.

 - И думал, Бог попустит тебе это? – задал всем вопрос священник, осматривая прибывавших и прибывавших людей.

 - Не думал даже об этом, – слезливо сознался бывший госчиновник, большого, перспективного полёта в прошлом.

 - Вот и оказался здесь! У храма. В таком виде! А мог бы и в другом. В такой, например рубахе! Пошла она б тебе, слов нет.  Там, у вас, любят такие носить. Да духами французскими мазаться! Мазался бы и ты. Да такими, что в потёмках с бабами модными перепутаешь, по запаху. А ты тут, теперь, каждый день ходишь, не пойми, чем воняешь. Ведь говорят, куда все дороги ведут! - К храму! А пришёл бы раньше, да сам! Да по своей воле, а не пригнанный нуждой? Свечек поставил, покаялся. Помощь посильную церкви оказал - глядишь всё по-иному б вышло. С алкоголем бы не связался, начальника бы не обманывал! Один бы не воровал. С людьми, какими не надо, не водился бы – всё бы было. С олигархами, какие не в опале, а в почете - дружил бы! С депутатами, другими государственными мужами, дела важные обсуждал! – кивнув на стоящего голого по пояс, Сашу, назидательно разъяснял отец Михаил, – И теперь, когда Господь ниспослал ему модную рубаху, явился в храм без креста! Пропив его и солгав. Как ты думаешь дальше жить после этого? На что надеяться?

  Косой пав на колени, усиленно молился, надеясь на прощение и возвращение всего обратно. Народ делал выводы и прогнозы.  Хозяин рынка, стоя с голым торсом, выставив на обозрение народу татуировки синего цвета с обширной информацией для посвященных, узких специалистов, забыл обо всём и готов был идти за пастырем куда угодно. Он заслушался проникновенной речью, позабыв об Осе с попугаем, злосчастной рубахе, прочих мирских благах и проблемах - всё это суета сует.
 
  Боязливый Ося, с той стороны, стоя у дверей, тоже вслушивался в речь и сопереживал приключения рубахи, частично подглядывая в щелку за происходящим. Рубаха ему не особо нравилась, но после объявленной цены, вот так, на халяву, как этому дураку – Косому, сверху, свыше, заполучить было бы её совсем неплохо. Он человек надёжный, он бы её не пропил.
  Размер рубашки ему  вполне подходил в талии, в отличие от теперешнего её владельца - одень её на него и настоящее огородное пугало готово! Хорошее б получилось - самых назойливых ворон пугать своей несуразностью.
  Утонет этот, недостойный, в такой рубахе, да и не удержит в собственности, пропьёт. Пропьёт последнюю рубаху! Крест уже пропил. Сразу видно, что Косой - человек  никчёмный. Как только на такой пост, к таким деньгам, забирался?

 - А Господь может, как дать, так и забрать! – напутствовал снаружи мощный глас  служителя церкви, - И неважно, чья рука это сделает! Важно, кто направит её. А уж достанет она везде! Так что человек, творенье божье, сам выбирай свой путь! С кем тебе быть и что иметь! От этого зависит, какая тварь из тебя получиться – божья или какая.

***

  Отец Михаил закончив проповедь, распустил всех по домам и рабочим местам. Окинув взглядом содеянное, установленный им миропорядок на прицерковной площади, удовлетворенно огладил густую бороду и направился внутрь храма. Боковым зрением опытного человека, настоятель заметил, поспешившего было за ним, Сашу.

- Ты куда? – остановил его внушительной ладошкой со следами бурной молодости, отец Михаил, преграждая дорогу, – Негоже голым туда!

  Из мрака здания тихо появился попугайный специалист-любитель – Ося. Отворив врата и, немного склонившись, придерживая дверь, как профессиональный швейцар, он скорбно улыбался, пытаясь собрать на лице всю гамму чувств, соответствующих, по его мнению, увиденной им, обстановке.
  Без зеркала, несмотря, на актёрские задатки, получалось что-то не очень, какая-то мимическая смесь типажей из разных отделений психбольницы. По отцу Михаилу это явно замечалось, он удивлённо начал круглить глаза и наливаться багровым цветом, глядя на обезьянничающую физиономию.
  Ося быстро понял свою неудачу и, сориентировавшись, резко прекратил эксперименты с мимическими мышцами, оставив на лице одну лишь скорбь. Которую, тоже умело, легонько корректировал, продолжая наблюдение за откровенным лицом отца Михаила, несколько умягчившимся и побелевшим.
  Неподходяще выбрав время, тут почему-то, по-предательски закаркал, именно закаркал, припрятанный в углу попугай.

 - Это что такое? – вскипел отец Михаил, багровея опять, но ещё больше,  быстро вбегая в предел храма и ища глазами источник звука, спрашивая всех сразу, - Кто ворону запустил? Долой носатую отсюда! Все образа обгадит.

 - Не извольте беспокоиться, Ваше Преосвятейшество, Преосвященство! Ваше Высокобродие, это не ворона-с, – поспешил уверить владелец попугая, вдруг заговаривая на старинный манер, призвав весь свой арсенал слов, хранившихся где-то в потайных запасниках мозга.

  Ося неожиданно черпнул их откуда-то из самых укромных закромов памяти, хороших таких, старорежимных волшебных слов предназначенных для лучшего выживания.
 Видно посчитав в соответствие с обстановкой и древним фасоном одеяния отца Михаила, что надо общаться с ним, именно так, Ося мощно напрягал все извилины на поиски соответствующих эпохе, её духу, выражений, которые, почему-то, больше не находились.
  От "времени слов", подходило "время действий", и он молниеносно их начал. Метнувшись, как  хорь в курятник, находчивый и быстрый Ося схватил клетку с голосившим пернатым, продемонстрировав его, тут же спрятал за себя, опасаясь, что тот что-нибудь ляпнет, брякнет, как он умеет это делать в подобных случаях.
  «Не дай бог, что-нибудь антирелигиозное отчубучит!» - опасался, посылая мощный, запрещающий, мысленный импульс, владелец попугая и стращая своего подопечного, за спиной, жирненьким кулачком.

- Это попугай, отец Михаил, домашняя птица, – чувствуя свою сопричастность и ответственность, заверил с крыльца раздетый из благих побуждений, владелец рынка.
- Раскрашена, как райская, да и повадками такова, – поспешил добавить Ося, живо представив, то место, куда почти все стремятся и куда должен, по его мнению, агитировать народ, этот священник.

  В представлении Оси, это был общественный сад с бесплатным фуршетом, с аналогичными пернатыми на древах и хвостатыми павлинами под ними, где агнец и лев облизывали друг друга и последний никого не задирал, не устраивал кровавых сцен, а только  ласково мурлыкал и ел перезрелые яблоки, упавшие с райских деревьев.
  «Интересно, а существуют ли там райские обезьянки?» - не к месту вдруг подумалось Осе, - «Может быть пользуясь случаем, спросить об этом у отца Михаила?». Как не хотелось это узнать, он всё-таки отказался от этой мысли.

  Воодушевившись представленным, мыслитель с попугаем продолжил развивать успех, создавая позитивный имидж случившемуся казусу, пользуясь паузой или приступом онемения у отца Михаила:
- У Вас тут, как в райских кущах, только птиц не хватало! Чтобы сладкоголосо пели и зазывали! Возможно Вам, именно такого помощника и не хватало?

  Отец Михаил удивлённо взирал на этого «знатока» райской жизни.

  И тот, пользуясь предоставленной возможностью, вкрадчиво намекал:
 - Этот птичий дефицит, я мог бы восполнить! Определённо у Вас не хватает птиц! Я бы мог, Вам, эксклюзивно их поставить. Самых высших сортов - импортный, хорошо сертифицированный товар! Разведём здесь эдемский сад! Полное его подобие! Это будет Парадиз, Мекка для туристов.  Денежные потоки польются, валовая выручка увеличится – будут средства и на реставрацию, и на реконструкцию. Рядом, если рынок подвинуть, гостиницу  можно будет построить, пятизвездную, для самых правоверных и православных. Наше дело – правое, никакого левака! Всё без брака, сортовое, высшей категории. Хотите, я поставлю Вам таких птиц? Скидка будет солидная! С них начнём, и всё пойдёт! Успех обеспечен! Итак, начнём с птиц?

 - Каких, на… Прости Господи, птиц?! Вы что, совсем о... одурели? Бизнесмены вы х…, прости Господи, неудачные с обоих концов, на обе головы! Вам бы только за деньгами гонятся с бесом наперегонки! Но его не обгонишь, он всегда у вас в выигрыше будет. Не надо с ним в игры играть – всё ему проиграете. В птичий бизнес вам захотелось? Мне такое предлагать? Здесь? Ещё кого разводить собираетесь? У, разводилы! Вы зачем эту-то в храм принесли? Вам здесь что? Цирк, зоопарк? – оценив по своему неудачный комплимент, сдвинув брови как громовержец, готовый метнуть молнию и не одну, задал вопрос отец Михаил примолкшей сразу паре.

  Не получив ответа, священнослужитель, овладев собой, уже мягче спросил, вконец растерянного человека с попугаем, пытающегося быстрыми, трясущимися ручками, накрыть клетку, своим летним пиджачком от тех же производителей, что и снятая с хозяина рынка, рубаха:
- Тебя как звать-то?

  Ося долго думал над этим вопросом. Не потому, что он вдруг забыл своё имя, нет, с этим было всё в порядке, хотя и здесь надо было подумать, как лучше было бы, согласно обстановке, отрекомендоваться.
  Серьёзная проблема возникла в другом - в модном производителе одежды. Логически помыслив, Ося стал опасаться за свой пиджак. «Как бы ни пришлось, тоже отдавать его Косому? А там и брюки от того же производителя, пойдут! Почему-то хочет он, этот твёрдый в своих действиях, человек, одеть его в дорогое. Как только назову себя, так скажет: ну, что, добрый Иосиф, помнишь своего тёзку? Сейчас посмотрим и твою доброту, глянем какое у тебя сердце! Открыто ли оно для всяких добрых дел? А он их видно по-своему понимает! Интересно, заметил ли отец Михаил тот же фирменный логотип на пиджаке или нет? Как он посчитает высшую справедливость правильней? Куда одёжка должна перейти? Кто больше под неё соответствует? Похож ли он, на представителя данной «фокус»-группы? Кто действительно должен в ней ходить?
  Вопросов много, они сложны, не всякий сразу разберётся, а время на обдумывание мало. В какую социальную группу, какой ориентации, включит его отец Михаил? Он тут определяет, с Божьей помощью, кто есть кто.
  А Косой обнаглел - за пару минут, так прибарахлиться! На восемьсот евро! Халявщик. И ещё надеется – ишь как поклоны бьёт! Хм, молится. Вымаливает себе ещё что-то, сто пудов! Уж не мой ли пиджак? А там же и брюки, до кучи, достанутся! Ещё б ему итальянские ботинки ручной работы от какого-нибудь Карло, хоть от того же «папы Карло» и часы «Картье»! Обнаглели чиновники, пусть и бывшие! Бизнесмену, так просто, всё это, не достаётся! Всё через стрессы, нервное напряжение – адский труд».
  В полном цейтноте, Осе надо было взвесить и проанализировать весь расклад, а тут ещё на вопрос отвечать надо, сразу и чётко. Юлий Цезарь говорят, только так умел, тем и отличался от других, великих. Но его никто не подгонял, над душой не стоял, следовательно, ему проще было. Стоит задача: надо самого Юлия Цезаря превзойти! Вот тебе и Галльские войны, и речка Рубикон, которую до сих пор не найдут! А тут её надо по пять раз на дню, туда и обратно, переходить!

  Отец Михаил выжидательно смотрел в остекленевшие на время, Осины глазки, обманчиво не замечая в них умственной деятельности и наконец, услышал.

- Ося, – скромно представился владелец птицы.

- Долго ты думаешь Ося! Или имя не твоё, придумывал? Хорошее, библейское подбирал? Иудой или Каином не назвался! - пронзительно взглянув в самую душу, озадачил ещё одним сложным вопросом, грозный священник.

- Никак нет! Это моё, природное! – тут уж по-военному чётко и быстро нашёлся попугая хозяин, открывая в себе потенциал армейского карьериста.

- Неужто тебя по нраву и характеру так нарекли? Назвали, как знали - на путь правильный наставляя – на прямую, ясную дорогу к Божьей благодати. А ты? Зачем его извилинами торгашескими коверкаешь? Зачем же ты, совсем не райскую птицу, сюда принёс? А? – интересовался священник, тоже решая про себя, какую-то загадку.

 - Во всём похож на прародителя - доброго Иосифа из Библии. Бабушки консилиумом называли, с приходским священником посоветовавшись. Думали, взвешивали и наконец, решили - назовём так! Родители хотели было Арнольдом или Вольдемаром назвать, но бойкие старушки на своём настояли.  А насчёт птицы – не знал, пребывал в неведении! Думал такие, там только и водятся, - предельно быстро и четко, почти по-военному отрапортовал Ося, подтверждая самое позитивное о себе.

 - Вынеси её, добрый Ося, отсюда, из Храма Господня! И знай, в раю такие носатые не водятся – там, в основном, кроткие голуби с аккуратными клювиками, да горлицы с такими же. И там не каркают, только райски поют. Но особо, соловьями, не заливаются – меру соблюдают. А ты? Ты-то что? Туда захотел? На рай, пока не надейся, грехи не пустят, – распорядился отец Михаил, напутствовав всех присутствующих – для вас, греховодников, рай, пока закрыт! Не готовы вы ещё - кайтесь и молитесь.


                Позор кошачьего мира

  Мейн Кун сладко потянулся, выгнул спину и, позволив погладить себя, кравшейся к нему, хозяйке, ласково ворковавшей «киса, мой хороший», не дожидаясь дальнейших обильных ласк, шмыгнул на улицу.
 «Ну, раз я такой хороший, пойду, сделаю и ей что-то приятное. Например, поймаю какую-нибудь обнаглевшую мышь или распоясывавшуюся крысу» - подумал кот и поспешил на свой участок за ценным гостинцем любящей женщине.
  Бредя вдоль высокого, глухого забора, каким порядочные соседи отгораживаются для соблюдения комфортности проживания друг с другом,  принюхиваясь, то поднимая, то опуская нос с двигающимися ноздрями, ловя в потоках воздуха отголоски интересующих запахов, вдруг, почуяв что-то неладное, решил заглянуть на соседний участок.
  Прыгнув на росшее у забора раскидистое дерево с густой листвой, привлекавшей многочисленных жучков, тлей и гусениц, увесистый кот легко, несмотря на своё массивное тело, вскарабкался на толстенный сук идущий в нужном ему направлении и, смахнув пару-тройку растерявшихся насекомых, затративших на своё путешествие примерно полтора суток, направился в неизведанное. Пройдя по нему часть пути и, раздавив ещё парочку, неудачно пытавшихся полюбить друг друга, оказавшихся в ненадлежащем месте, мотыльков, он внимательно осмотрел сопредельную территорию.
  Идеалистичная картинка предстала его взору: ухоженные до безобразия газоны с  неестественными, квадратными кустами, до которых природа никак не могла додуматься сама, сад камней, из булыжников, привезённых за тысячи километров и набросанных теперь в творческом беспорядке. Далее расположился искусственный прудок с правильной геометрией, но какими-то ненормальными, неправильными по форме и, наверное, по содержанию, красными рыбами, съесть или даже попробовать одну из которых, надо было заставить себя только силой воли. Не вызывала особого аппетита и бегающая карликовая курица, или петух - унисекс какой-то чахоточной породы, выведенный искусственно для не совсем понятных целей. Но это какая-никакая дичь, её хотелось, хотя бы подкараулить, поймать и попотрошить.
  Куда ни кинь взор - всё говорило о крайней степени утончённости вкуса тутошних хозяев, далёкой продвинутости в нетрадиционном мышлении и исключительности. Они явно выпадали из общей средней массы, трудового капиталистического слоя, что промышлял в реальном секторе экономики. Здесь пахло современным искусством, перешедшим обычные барьеры миропонимания. Необычные садовые гномики, другие искажённые человечки с ненормальной внешность, а должно быть и психикой, статуэтки чудных зверушек, отсутствующих в обычной природе, миленькие светильники с вычурными завитушками, в изобилии расположившиеся на данной территории, бесспорно, определяли это место, как самое наигламурнейшее в посёлке.
  Осмотрев удивлённо всех неживых уродцев подробнее, Мейн Кун заметил среди них ещё одного живого, да такого, что ужаснулся.
 «Что это? Издевательство? Над видом? Над породой? Издевательство над всей матушкой - природой?» - он долго возмущался про себя, глядя на голого, тощего кота – «Его, что, как этот газон, остригли, потом обрили и не кормят? Пичкают растительными концентратами, выдавая их за полноценные белки и жиры, разваливая всю кошачью сущность? «Бухенвальд» для надломленных котов здесь устроили? Кормят только вегетарианской пищей, как кошачьего вражка - грызуна!? Это кошачья пища? Она им явно не усваивается! Эксперимент не удался. Не идёт. А его всё равно продолжают? Хотят извратить природу? И он на это согласился? Рыбу хоть, на худой конец, сам из пруда вылови и съешь! Хотя жрать такую? Она какая-то ненормальная, ярко-красная, на голове непонятные наросты – наверно, болезнь, рак! Но и рак на безрыбье – рыба! Так вроде. Но такая рыбка, по всей вероятности, отравленная. Краской химической или радиацией! Может быть, даже полонием! Надо же его на ком-то испытывать, прежде чем нужных людей им травить! Должно бы быть хоть и дорого, но эффективно. Вся картина на лицо: болезненная худоба, волосы выпали, взгляд потерянный и жизненных сил не чувствуется!  Да, брат, не сладка у тебя жизнь! Полна издевательств и усмешек судьбы! А что не бежишь? Мазохист? Понравилось? Или что другое держит?» – мучился в догадках Мейн Кун, перебирая в небольших, компактных мозгах, случайно увиденные новости из далёкого зарубежья.
  Он даже сам для себя, неожиданно взвизгнул, подав необычный голос. И тут же замолк, вспомнив телепередачу про кошек, по кабельному телевидению. Канал «про животных» показывал породу «Сфинкс» - жутких, каких сложно выдумать, кошачьих мутантов – уродов для фильмов ужасов про нетопырей. Мейн Кун тогда не хотел верить своим глазам, что такое возможно. Думал - монтаж и чудеса людских технологий – зомби, ходячий по каким-то непонятным причинам, мертвец. И тут - вот он, живой, здесь, перед глазами. Можно пойти, лапой потрогать, развернуться, тонкой струйкой побрызгать. Только как-то гадко это, ненормально. И вдруг, заразно?».
  Но у людей, всё возможно, даже такое кошачье извращение, как бесшерстная кошка. Кошка и без шерсти? Без надлежащих когтей, клыков, с частично выщипанными и закрученными усами? Природа, конечно, не допустила б такого. Ну, не дура же она? А человек? Сделает, пожалуйста!  Наоборот, что природе противней, то ему интересней!
  Природа: создала, поэкспериментировала, крупно ошиблась, убрала. Человек же подобрал, восстал и дразнит её, хвалиться - он тоже может что-то создавать. Что-то там по-своему скрещивает, отбирает, воссоздаёт, забракованных было природой, метисов и мутантов. Подспудно думает: уничтожу естественных обитателей планеты – распложу искусственных! Пусть знают – кто главный. Покажу это всем! И прежде всего, самому себе - кто велик и всесилен.  В таком состоянии и буду пребывать!

***

  «Создавая таких уродцев, бесовски кто-то шутит над создавшей нас такими, какими мы есть, Природой. Восстает против неё и унижает» – мысль откровения ползла по трём кошачьим извилинам – «Ну, я здесь оказался неслучайно! Кто-то меня, как бы направлял. Погоди, сейчас исправлю эту ошибку! Не допущу издевательства, по крайней мере, над своим видом».
  Аккуратно спрыгнув на какое-то вычурное строение, незаметно спустившись по нему, он крадучись направился к грубейшей «ошибке» природы.
  На мягких лапах, прикрываясь рельефом местности и маленькими, бородатыми вурдалаками, тихо подобравшись на расстояние одного броска, кот напружинился, присел и поводив красивым, пушистым хвостом, бросился на жертву.
  Та, несчастная, чувствуя что-то неладное, заволновалась, но до последнего момента не могла заметить опасность. Природа частично отказала такой, язык не поворачивается сказать, «кошке», в дарованных её виду инстинктах. И конкурировать с таким идеальным хищником, как настоящий кот, она уже не могла.

  Мейн Кун придавив кошачьего уродца всем своим мощным телом и запустив в него огромные, кривые крючья-когти, впился зубами в тощую, противную шею. Без труда найдя и прокусив сонную артерию, забившею бурным фонтанчиком ярко красной крови, он сразу порвал и ярёмную вену. Из неё пошла уже более тёмная, более спокойная, густая кровь, причудливо смешиваясь с ярко красной, бурно текущей, живописно перемазав коту всю морду.
  Ненормальное существо в его объятиях, подергавшись, затихло.

  Перетирая зубами все мягкие ткани, природный хищник добрался и до второй пары сосудов, уже совсем стихшей своей жертвы. Очень быстро покончив и с ними, что было уже достаточно и даже с избытком для умерщвления животного, настоящий кот надавил мощными челюстями на шейные позвонки, дробя и отрывая, их друг от друга, нарушая целостность спинного мозга, оделяя его от головного. Он получал какое-то странное удовольствие от начатого справедливого дела, надеясь полностью разрушить неправильную модель кота–уродца. Так, чтобы никакой ветеринарный доктор Айболит больше её не восстановил.
  Вдоволь нахрустевшись костями и хрящиками, Мейн Кун, выплюнул это месиво и грациозно поднял голову. Труп кошачьего мутанта безжизненно лежал перед вынужденным убийцей. Мертвый он казался не так противен. Но всё равно не вызывал сожаления о содеянном.
  Мейн Кун, вцепился в него опять и поднял висящее, обмякшее тело над землёй и гордо посмотрел вдаль, как бы собираясь назидательно запечатлеть это для кошачьих потомков.
  Наступившая мгновенно, гуманная смерть, не дала возможности издавать пугающие звуки отчаянья, ранящие нервную систему окружающих – всё было тихо. Как хороший самурай, во время харакири своего товарища, нарушившего их кодекс чести, помогающий точным ударом меча, срубить голову, избавив тело собрата от жутких мучений - кот выполнил свой внутривидовой долг, очистив свои ряды от недостойного, как он считал, представителя.
 
  Впитав в себя небольшой, выделившийся сгусток энергии умирающей жертвы, Мейн Кун, разжал  перепачканные кровью, челюсти, довольно широко облизнулся и осмотрелся. Вроде всё тихо. Движений никаких нет! Только в отсвечивающем окне, бледная, как фарфоровая, садовая статуя, с широко открытыми глазами и ртом, стояла тощая, плохо питающаяся женщина с синими кругами под глазами. Замершую в состоянии оцепенения, её можно было принять за восковую куклу или манекен, но что-то подсказывало коту, что она была ещё жива.
  Глянув опять на мёртвое тело несостоявшейся кошки, на безволосый хвост, роднивший её с крысой, у Мейн Куна мелькнула мысль: «А не помесь ли это с естественным врагом кошек и человека, этим вездесущим грызуном - вредителем? Не проник ли он даже в «святая-святых» - кошачий генофонд? Если, да, то это катастрофа! Крысо-кошки? Что дальше? Крысо-люди? Вот тогда уж пойдёт такое крысятничество! Вот это будет полная глобальная катастрофа. Эти крысы, всё по своим норам растащат!
  Пострадал и был изгнан за попытку таких опытов, правая рука Создателя – ангел несущий свет - Люцифер. Он попытался, что-то сотворить и нечто подобное у него получилось. Правда, единственное, что он смог создать. И его сразу после таких опытов выгнали из небесной лаборатории. Изгнали и о том не жалеют. Неудавшийся творец! Натворил. На том уродце, творческая деятельность его и закончилась!
  Но прекратилась ли полностью? Где-то в подполье, не получила ли она своего продолжения? Творческий зуд, он такой!

  Но оказывается, у людей появились его последователи - тоже среди них творческие личности встречаются. Пример заразителен оказался! Создан странный и страшный на вид, бесовский кот!

  Только Мейн Кун осознал до конца величие своего поступка – подвиг во имя всего живого и нормального, правильно ориентированного; тут-то оказалось не всё так просто: как остановить таких людей? Окончательное уничтожение правильной природы вещей - конец мира, созданного Великим Творцом. Мир, переделанный неразумным приматом, вопреки воле Создателя, вопреки его планам – закат всему, конец всего живого.

  Тут Мейн Кун вспомнил приносимую на очень короткое время, мартышку-революционерку, наводившую ужас на всех. Она, бесхвостая бестия, вносила хаос и сумбур в размеренную жизнь дома, как никто другой - ни до, ни после неё. Чешущиеся лапки, не дружа с, поначалу казавшейся, умной головкой и с необходимыми знаниями для соответствующих дел, норовили всё переделать - превратив всё вокруг в бесполезную свалку! А затем в пустыню, притворяя в жизнь, брошенную кем-то понравившуюся многим, глупость: «Нам не надо ждать милости от природы, нужно забрать у неё всё!».
  Всё? А что потом?

  Осмотрев ещё раз гибридного урода, помесь крысы с кошкой, глядя на этот, ненавистный, крысиный хвост, Мейн Кун наклонился и отгрыз его. Чуткими ушами он услышал падение чего-то твёрдого на пол, внутри гламурного дома. Подняв глаза, он увидел пустой проём окна, где только что стоял манекенообразный силуэт.

  «Хвост пригодится, сойдёт за крысиный!» - практично подумал кот и, держа его в зубах, шмыгнул восвояси.


                Хозяин с добычей

  Заявившись домой, счастливый супруг, держа свой почётный, пёстрый «кубок» победителя, без ложной скромности, как рыцарь, блестяще выигравший на ристалище все поединки - с очень сильными противниками, заявил жене:
 - Я опять на коне! Враги повержены! Будем ждать сегодня денег, которые они сами принесут нам на дом! Приползут и будут умолять принять их, лишь бы я отдал им сверхпрофессионально отрекламированную мной, птицу.

  Ося прошёл мимо зеркала, внимательно вглядевшись в отражение - там он увидел отражение Талейрана и Наполеона в одном лице. Правда её кто-то примешивался. Но его, Ося не брал в расчёт.

 - Оцени мою, филигранную работу! - заявил он жене, тут же спросив, - Ну, как я сочетаю в себе, ряд нужных, необходимых в рыночной экономике, профессий?

 - Умён! – возрадовалась Маня, хваля мужа, слегка запутавшись в не по рыночно сложных словах, - В высшей степени профессионал! По промошену и метче…

 - По промоушену и метчендайзингу, - снисходительно помог Ося, понимая, что рыночная наука не всем быстро даётся.

 - Вопросы решаешь, как настоящий, стоящий бизнесмен! С большой буквы «Б»! Такого «Б», что все «Б» - «Б». Ты бизнесменище! Самого высочайшего пошиба. Как настоящий Бил Гейтс! Или наш Борис Абрамович. Ну, не наш, наш-то так. А тот, что в Англии, – взахлёб принялась хвалить жена, напоминая о возможности теперь, ехать в гости к родственникам мужа - за границу, в тёплую страну, недалеко от жаркой Африки, – Теперь я поеду к Саре и на Мёртвое море? Которое лечит от всего.

 - Конечно, – великодушно заявил муж, – без вопросов! И без твоего братца – крохобора, скупердяя, который тащит только под себя, а с сестрой поделиться не хочет!

 - Ну, ты же слышал, ему самому ничего не остаётся! – вступилась за брата сестра, напомнив правдоподобную версию, – Всё наверх и наверх отдаёт! Служа честно Родине.

 - Его послушать, он уж там, наверху, всё завалил! Бесплатным курьером работает! И ничего ему, бедному, не прилипает. Даже жаль его становится - помочь хочется. Вот машины дорогие, я ему и покупаю. И все вопросы, если что, будут ко мне. Ты соображаешь, как он нас подставляет? За так! А если он, так же налоговикам врать будет, то они ко мне с вопросами придут. Я-то декларации заполняю и всё, что нужно, там указываю.  Так не пойдёт! Я вот братцу твоему, «казанской сироте», скажу: возвращай мне всё обратно! Я тебе не спонсор, не благотворительная организация и не мать Тереза. Поносил чужой костюмчик – верни! Так, что «мерс» свой пусть готовит, с учета снимает. А нет, я «третейского судью» живо найду! Благо все слышали, на чьи деньги он куплен был, – серьёзно предупредил супруг жену и ласково добавил, – и тебе, Солнышко, с того, на ещё одну поездку будет.

 - Ну, жалко его, он же защитник Родины. Честь для него превыше всего! – несколько засомневавшись, но всё же выдавила из себя застрявшее там, в мозгах, клише, супруга, подумав, неплохо бы потом ещё куда-нибудь съездить, но по-экзотичней, например, на Бали.

 - А мазать вышестоящих начальников, намекая на только их коррумпированность – это честь свою блюсти? – возмутился Ося, - Сейчас спроси тех кто, якобы все деньги у него забирает, они так же ответят, что наверх всё несут. И так до самой макушки! Вниз – никто, ничего. Это что же у нас, один только в стране коррупционер сидит? Так получается? Да и тот, который, с самого верху, нас бороться с этим явлением призывает? Странно и неправдоподобно.  Почему же мы тогда, по этой коррупции, лидирующие места занимаем? А в Европе - аж на первом! С одним-то «коррупционером»? В мировом рейтинге, где-то между теми африканскими странами, на пальмах и лианах повисли! Где и государство лишь несколько лет существует! Как и одежда. В которую местных аборигенов, совсем недавно обрядили. Галстуки им повесили, откормили. Те, теперь щёки важно надувают, выборные компании проводят. Но только для своих глав племён и по договорённости. А по-другому нельзя – война начнётся!  Внешние силы этим воспользуются и свою жадную лапу на их природные ресурсы наложат. Местные же, как сидели голодные, так и дальше будут, только издалека на своё общее добро поглядывать.

 Маше не нравились эти поползновения в сторону политики – бизнес есть бизнес! Пусть будет в чистом виде! И не надо, куда не надо, лезть! До добра это не доведёт.

  Но Ося, несмотря на хмурый, посуровевший взгляд жены, шёл дальше:
 - Мне это наших, некоторых, напоминает. Вот только цвет лица поменять – в принципе, одно и тоже. Те же повадки. Один и тот же вид! А расисты, между прочим, утверждали, что от разных обезьян, произошли. Нет, неправда – от одной, африканской! И скорее всего, так: один коррупционный прародитель был – австралопитек!

 - Из Австралии? - воскликнула Маша, вспоминая тех аборигенов, - Питек этот? А как же он в Африку пробрался? Сенкевич с Хеордалом доказали, что на тростниковом корабле мог приплыть?

  Супруг скривил физиономию и покачал головой - мол, всё не так.
 
 - Южная обезьяна, - доступно перевёл Ося с учёного языка, - никуда она не пробиралась! И на кораблях ещё не плавала. Она в Африке, у себя жила. Потом слегка видоизменилась из=за каких-то внешних факторов, подросла и как-то пешочком в холодные края перебралась. Там и прижилась. Эта общая тенденция до сих пор сохраняется! С юга на север, всеми путями лезут! Как и их проматерь со своими отпрысками. Только немного побелела и приоделась от холода. Приглядись: черты, взгляд, желания – очень схожи! Хотя бы отношение к производственному процессу изготовления орудий труда! Даже осмысленность выражения лица, родство выдаёт!

 - Ты уж не передёргивай! Не расистничай! Нисколько не похожи! Куда тебя постоянно заносит, Ося? Ну, будь ты, как теперь положено, этим...
 - Кем положено? - хотел уточнить Ося.

  Но этого Маша не знала и направила разговор в другое русло.

 - Ты погляди на наших вождей! И руководителей, рангом ниже! Разве они такие? Связи никакой нет! Прапрабабка из Африки! Это только у Абамы могут быть родственники в Африке! Поищи, обязательно найдёшь! У наших же, ни у кого нет. Даже далёких, отдалённых - были бы, уже бы дали о себе знать! Наши все, произошли, как положено, от Адама! И от Евы. Его законной супруги, которую ему сосватал сам Господь и отдал в жёны.

  Ося, конечно же это знал. Но как-то раздваивался, он принимал, и то, и то. В зависимости от обстоятельств. Они как-то сами на это настраивали. Но в данном случае, на поводу у жены, идти не хотелось! "Хватит мне диктовать!" - подумал хозяин дома, ощущая себя главным в семье, как это и было завещано. "Этот полуобезьяний матриархат, когда баба учит настоящего мужика, что делать, остаётся в далёком прошлом! Жена, да убоится мужа! - так в том писании написано, на какое ты ссылаешься!" - так уже сформулировал он свою мысль, но пока ещё не высказал. Взвешивал.

 - Так что, все пошли от Евы! И разумеется не от австралопитекской! Она единственная родоначальница!  - резко возразила Маша и добавила, - Да ты сам погляди! Повадки тоже совсем другие – никто голый у костра плясать не будет! Изображая зверей, птиц, эротику всякую! Представь себе пляшущего... Даже представить себе трудно.

  Но тут же усомнилась, вспомнив одну вечеринку на даче, у одних, высокопоставленных, Осиных друзей.

  Но отогнав эти мысли куда подальше, как не показательные, вернулась к основной теме, поднятой мужем - сделав окончательный вывод:
 - Все разные! Сходства нет.

 - Есть! – твёрдо отстаивал свою позицию муж, склонный к домашнему фрондёрству, - Только одни - прилично одетые, другие, голые - разными листками фиговыми прикрываются!

 - Неправда! Ты расист! Везде, все люди одетые давно ходят! – также твёрдо, но путаясь в логике, заявила жена.

 - Я? Я расист? Да ты посмотри на меня! – закипел, забурлил Ося, - Я же самого, что ни наесть, интернационального происхождения! Её родное, межнациональное дитя. Гибрид в первом, втором, третьем, а может и в четвёртом поколении! Ни к какой одной национальности, полностью, не принадлежу! Только лишь частично! В определённых пропорциях. Уж, намешали хорошо! Практично – могу быть, и тем, и тем. Самый, что ни наесть чистый человек будущего! Гражданин мира! Открыт для все! Посмотри повнимательней: большой, сильно развитый мозг, на фоне всего остального. Соответствующая внешность... Мы, кстати, самые умные…

 - Кто это вы? – как-то грубовато оборвала Маша пламенную речь супруга, задав прямой вопрос, - Ранние дети индиго? Запоздалые вундеркинды переходного периода, внезапно повзрослевшие?

 - И те, и те, и другие! И вообще! – очень эмоционально сообщил Ося, - Те, кто... Те, кто идёт впереди! Те, кто на самом острие процесса. Всюду! Везде! У самого процесса исторического развития что-то там подкручивает! Процесса развития, как стран, так и индивидов. Мы, постоянные спутники прогресса! Те, кто его всячески двигает, сдвигает! Иногда сбивает, потом настраивает. И всё это, своей энергией, своей активностью! Делает спрос на сам прогресс. Я бы так охарактеризовал: индивидуалисты с повышенными потребностями. А так же, с креативными способностями. Новый подвид человека - гомо...

  Тут Ося запнулся, задумался, слегка мыча и непроизвольно делая какие-то жесты руками.

  На это супруге возразить было нечего. Развивать эту тему ей дальше не хотелось и она вернулась к повсеместно модной, коррупционной теме.
  Видя свободную интерпретацию фактов и легковесные метафоры, немного собравшись с мыслями, как экономически более-менее кем-то подкованный человек, она решительно дала отпор вражеским наветам, с чьих голосов, наверняка запел её супруг.

 – Ты там что-то про коррупцию говорил? Так причём здесь коррупция в нашей стране? – развела она руками в сторону, выражая на лице крайнее удивление, - Если она и есть, то небольшая. И не повсеместная. Скорее всего, даже правильная, позволяющая правильно функционировать народному и всякому там хозяйству. Экономически, на данном этапе, обоснованная. Есть же правильная коррупция? Ну, если тебе деньги сами принесли! Отблагодарить за что-то. Без всякого там давления. Не всё ж плохо в ней! Такая, лёгенькая, но без неё никуда не деться, ничего не решить. Что же, теперь, прогресс весь останавливать? Всех сажать? В лагеря? Как при советской власти? На лесоповал? Всех главных бухгалтеров, руководителей. Оголить руководящие звенья! Куда без коррупции, если это основа экономики переходного периода! Кто тебе, какую качалку с нефтевышкой даст? Водокачку-то не дадут! Идёт процесс... Даже институт такими проблемами серьезно занимается! И под сокращение, как другие, не попадает! Ты, сам-то за прогресс? Или только на словах, а сам остановить его хочешь? Заработать немного денег и дальше не идти?

 - Нет, ни в коем случае - продолжить его! В том, начатом направлении и в сторону больших денег. Несмотря, ни на что! У денег есть начало, но нет конца. Ну, как сказал? - пафосно произнёс Ося, ожидая от жены сравнений с Ларошфуко или кем-то подобным, кого она знала.

   Но супруга никого их не знала(надо было связывать свою судьбу с филологом или историком) и удивлённо спросила:
 - Кто-нибудь видел конец у денег?
 
 - Нет, разумеется не видел. Раз уж так пошло – они поплыли, они превращаются в нескончаемый поток, смывающий всё на пути. Ёмкости для них, образно говоря, "сосуды" - банки всё раздуваются и раздуваются. И что парадоксально - те из них, что делают это плохо - не наполняются - лопаются! С законами физики, полностью не совпадают такие явления! Сплошная метафизика! Деньги меняют всё! Физики-метафизики, Заплати любому сколько надо и он докажет тебе обратное. И это приобретает определённый смысл – всё подчинено их росту! Росту денег! Саму Историю нужно рассматривать как накопление и перераспределение денег. Вся она вокруг них крутится! Но как говориться, об этом напрямую говорить не принято - из уважения к деньгам - они тишину любят! Но надо признать, Колесо Истории только на них и крутится - больше не на чём! А когда их не было, крутилось оно очень медленно, слабенько - на примитивном товарообмене. Оно не должно же впустую, несмазанным вертеться! А если его ещё лучше подмазать, то оно ещё быстрей закрутится! А чем мазать – все знают - только одним! – заключил Ося, подводя к консенсусу мнений, - Если для всеобщего блага надо персонально к большим деньгам продвигаться, то я - всегда, пожалуйста!

  Исходя из этого, у него созрел план борьбы с многоголовой, коррупционной гидрой: должен быть единственный, крупнейший коррупционер в стране. И он должен получиться в результате правильно выстроенной вертикали! Где всё стекается наверх, ему! А он, тот, что сверху - сверху всех - прямиком, в госбюджет обратно, все коррупционные средства перенаправляет! И опять всё по-новой – круговорот, как и всё в природе. Замкнутый цикл! И ничего, никуда не пропадает!
  И так, всё строго, по тому замкнутому циклу!
  Только вот пока, сплошные недоработки с первым лицом - собрать коррупционную составляющею со всех не может! Какой масштаб личности должен быть! Возможно, надо наверх уже сложившегося, самого профессионального коррупционера поставить? Чтобы ничего мимо него не проплыло.

  Жена, как бы понимая его мысли, живя бок о бок с философом и бизнесменом в одном лице, подтвердила Осины опасения:
- Первый Президент свободной России, в тот раз, по телевизору, про бюджетные деньги сказал: «Куда они деваются? Не пойму!». Такой нам нужен? Не поймёт он, чей попугай у кота сметану съел!
 
  Вспомнив кусок из новостей, Маша напомнила супругу:
 – И он нисколько не лукавит!  Уж его хитрым, никак не назовёшь! Говорят, про совсем небольшую сумму, тот Президент, как-то заявил своему главному охраннику, что в жизни таких денег не видал! А там какие плыли! Вряд ли ему, что с них перепало. А ведь пропали они, украл кто-то. Кто-то очень скрыто, но очень хорошо коррумпированный - кого и вычислить невозможно!

 - И он, затаившийся, поди, коллегам, а может и прокурорским работникам, чтоб ни на что не надеялись, тоже сказал: «Нет, всё наверх ушло! Даже и не облизывайтесь», - вспомнив ловкого братца жены, продолжил Ося.

 - А что? Всё может быть! – высказала своё мнение жена, созвучное со своим мировоззрением, - Я вообще считаю, раз хозяин, что хочет, то пусть и делает! Хочу - даю, хочу - не даю! Хочу обратно беру. А без моего ведома – ни, ни! Настоящий хозяин, никому обворовывать себя не даст или утаивать что-либо – работать, только за зарплату! Без воровства и коррупции. Похоже, сейчас у нас такой сидит.

 - Значит, ты тоже это подтверждаешь?! – возмутился муж, - Воровата может быть только верхушка - а все остальные чистенькие вокруг, полностью всё наверх передают!  А, откуда у брата твоего, всё же «мерин», не уж-то я, как он утверждает, взаправду купил? Скрывает что-то? Или к «верхушке» себя тоже причисляет, прилипнуть к ней хочет? Так это не так просто - раз и там! Пусть не надеется! Без него, наверху, такого добра хватает.

 - Ну, что ты, как Шварц, к нему и к его подержанной машине, привязался? Ты следи за своей. Вон у тебя «гелендваген» какой! Как он там с немецкого переводится – «деревенская телега», так что ли? – почему-то, несмотря на экономическую невыгодность, не хотела сдавать брата, супруга.

 - Да, езжу на «телеге»! Потому что у меня всё честно и прозрачно: продал квартиру или сдал офисное помещение – получи деньги! Честный бизнес! Без коррупции! Я что, чиновник, какой, пользующийся своим положением? Ещё с советских времён, торговлей занимался! Правда, без налогов. Но я бы и налоги платил, если бы за это в те времена, не сажали.

 - Тогда, все поголовно трудились! За рубли, за небольшие крохи - за сто, за двести рублей. А это спекуляцией называлось, – глубокомысленно заметила жена.

 - Тогда, что только спекуляцией не называлось! – с иронией возразил супруг, пытаясь пояснить ситуацию, в которой деловой, но порядочный человек, оказывался в безвыходном положении, - И махинациями! А это обычные деловые сделки. Без которых нормальная экономика жить не может. А рубль на доллар поменял – ещё и предательство Родины! А теперь? Всё на этом обмене построено. Весь бюджет, вся экономика. Да даже весь экономический базис и произрастающая из него надстройка. Доллар такой же рубль, только посолидней, повесомей – старший, большой брат! Который всё поддерживает, на которого равняются меньшие, послабей и похлипче. На его широкое плечо опираются. И не дай Бог, он рухнет! Куда ты без него денешься? Без старшего и главного… Всё к нему привязано. Без него ни-ни. Все же это прекрасно понимают. Поэтому ему кланяются, в полную власть отдаются. И ещё же шипят сквозь зубы! Всё вроде как без насилия? По любви. Но без альтернативы. Ну, давайте порядочными будем, поклонимся пониже господину и не будем ему в спину, пока он не видит, рожи строить и плевать!


                Неожиданное пришествие

  В дверь громко постучали. Кто-то с лязгом и скрежетом, усиленно долбил в металлическую калитку, так, что было очень хорошо слышно в доме. Хотя рядом находилось, для культурного общения, переговорное устройство - домофон.
  Прервав свою семейную беседу, супруги прильнули к монитору с изображением усиленно долбившейся в дверь какой-то клюкой, худощавой женщины, бледной как смерть и одетой почти так же. Так, как её рисуют обычно в разных страшилках и смешилках.
  Этот мифический персонаж пришёл сейчас к ним! Пришёл собственной персоной. И был готов в реальности забрать, возможно, их обоих, в свой другой, неизведанный мир. При этом разнести всё на своём пути: железные двери, кирпичную кладку, засовы, запоры и прочие разделяющие преграды.
  Женщина – смерть в измятом саване, перемазанная каминной золой, кирпичной пылью и крошкой. Всклоченная неряха – смерть? Она может прийти и такой? Удар за ударом, без устали, по-стахановски ударно, пыталась она крушить всё на своём пути. Осколки кирпича, искры от металла сыпались вокруг остервенелой фурии, придавая ей только азарта и уверенности в её деле. «Доберусь, любой ценой, доберусь» - чувствовалось в ней.

 - Что за хулиганка–вандалистка? – спросил супруг, не зная, что предпринять, пугаясь её напора, - Как нам быть с ней?

  Жена с трудом, но всё ж узнала, пытающуюся зайти таким, странным образом, соседку из гламурного, ухоженного дома справа.

 - Что ей надо? Неужели у неё окончательно крыша от диет съехала? – пыталась гадать супруга, – Ты понимаешь, она вегетарианка, крайней степени! Чудно как-то называется, это радикальное течение! Я помнила, говорила она мне, да всё из головы вылетело. Мне попробовать ещё предлагала – наркоманка вегетарианская!

 - Вегетарианская террористка? – озадаченно предположил муж, больше озабоченный конкретными действиями нездоровой соседки, – Видно по ней, что здорово она не в себе. Что делать-то будем? Надо милицию с психиатрами вызывать! Кого сначала? Кто дольше едет?

 - Пока приедут, всё переломает! Погоди, сейчас, пойду, разберусь! – быстро засобиралась решительная женщина.

 - Ну, давай, только будь осторожна! Она явно не с добрыми намерениями пришла! И видно восточными единоборствами занимается, боевыми искусствами! Видишь, как железякой орудует! Как её за спину заносит и хрясь! Это мастер японского меча! Это искусство жестоких самураев, с ними шутки плохи, – наставлял муж, прислушиваясь к крикам неадекватной, растрёпанной, тощей бабы и присматриваясь к орудию, которым она с грохотом долбила по металлическим воротам. А так же, двери, держа его обеими руками, как японский самурай, свой меч.

  Непонятно, откуда у неё бралось столько энергии и злости? Визг от неё, стоял на всю улицу!

  В нём слышались и страшные угрозы, и сумбурные, необоснованные обвинения:
- Убийцы, живодёры, трупоеды! Выдать мне кота! Кот ваш преступник! Изверг и убийца! Патологический маньяк, не подлежащий лечению! Не выдадите - убью вас всех! Изничтожу! За моего Альберта, за его гибель, все поплатитесь! Вы мне, все, ответите! Мясные варвары, отожрались на чужой плоти и зверей своих, диких распустили! К убийствам их поощряете! Вы сами такие! Наели круглые хари.

  Осмотрев себя, на всякий случай в зеркало и поправив причёску, похлопав себя по щекам и подбородку, Маша решительно направилась к входной калитке, прекращать весь этот нелепый бред. Вслед за ней осторожно выскочил и супруг, чтобы предупредить о возможной угрозе, разглядев всё-таки детальнее опасный предмет в неутомимых руках кровожадной соседки:
- Маша, у неё, каминная кочерга! Очень опасная хреновина!

  Приняв это к сведению, супруга, взяла в руки подвернувшеюся лопату, так, кстати, неубранную ещё с прошедшей зимы, из-за разногласий - кто это должен делать и, встав с удобной стороны, приказала мужу:
- Открывай калитку! Запускай!

  Тот недоумевал и не решался, представив ворвавшуюся бестию в их доме.

- Жми кнопку из дома, тебе говорю! Оттуда безопасно. А то дура сейчас всё у нас раздолбит! – пугающе серьёзно заявила жена, приготовив снегоуборочный инвентарь, удачно оказавшийся здесь летом.

  Супруг, спасая собственность, не заставив себя больше ждать, как хорошо вышколенный солдат, бросился выполнять приказ.
  После нажатия кнопки, калитка распахнулась и недобрая, жаждущая крови, соседка, как ведьма с тяжёлой, кованой кочерёжкой ворвалась внутрь для расправы над первым попавшимся. А далее, как пойдёт.
 
  Ища недобрым взглядом противника, свирепая вегетарианка, увидела ощенившуюся лопатой, хозяйку ненавистного кота. Короткий рывок к ней и мощный удар кочергой нанёс лопате непоправимый урон, отбивая её вниз и с хрустом ломая. Теперь, на очереди голова противника! Похрустим дальше! Замах за спину, для большей амплитуды и разгона – голова должна треснуть! Как перезрелый арбуз, показав всё своё внутреннее содержимое. Внешне, не особо привлекательное.
  И в это время, Маша, остатком своего оружия – черенком, опережает и наносит почти такой же удар, только по более сложной траектории – снизу, описав эллипс, одновременно уйдя с линии атаки в сторону. Точность и сила удара решили исход поединка – атакующий противник был повержен.
  Ответный удар лопатным огрызком, отбросил безжалостную вегетарианку обратно  - прямо на металлическую дверь. По которой она  тихо сползла на мощеную, каменной плиткой, дорожку.
  Металлическая кочерга, увесисто брякнулась, с характерным звоном, рядом с ней, своей близостью соблазняя повторить попытку.

  Исключив это, тут же отбросив опасное оружие подальше и, поставив остаток лопаты на прежнее место, наклонившись к распластанному телу, победительница спросила:
 - Тебе чего, стерва недокормленная, надо?

  Недавняя агрессорша, успокоенная ловким и точным движением, смиренно лежала, закатив глаза, широко раскрывала рот и жадно глотала воздух, напоминая пучеглазую рыбу, выброшенную на берег из родной стихии.

 - Маша, ты убила её! – сделал предварительное заключение супруг, вопреки очевидной картине с наличием ещё признаков жизни.

 - А что делать?! Вооружённая бандитка! Всё бы кочерёжкой своей разнесла. Добралась бы до нас, да поубивала бы всех, – подвела итог своим действиям супруга, нисколько не преувеличивая опасность и, жалеючи посмотрев на Осю, добавила, – тебя б в первую очередь! Я-то так. У неё на пути оказалась! И остановила. А ты - главная цель!

 - Я? Почему я? Почему меня? – спросил бледный супруг, очевидно, не желавший умирать первым.

 - Это ты у неё спроси! Слышал, что она орала - что всех перебьёт? А ты глава семейства, с тебя и начинать! Почему? За кота! Чем-то он ей не угодил? Милый, пушистый, хороший. Ясно, что животных она маниакально ненавидит! Мясо-то не ест, вот и не любит. Любви у такой откуда взяться? Вечно голодная, злая – какая уж тут любовь? Одна ненависть. Ненависть ко всему спокойному, сытому, умиротворённому. На любой собаке эксперимент провести можем! Я и сама, если голодна, просто зверею - завожусь с пол оборота. И какой-то салатик из капусты тут не поможет. А эта постоянно в чувстве голода пребывает!

 - Мы-то тут причём? Особенно я? Какое отношение я к этому имею? – возмущался Ося попранию своих индивидуальных прав, - Я-то тут причём? Я её знать-то не знаю, пусть жрёт, что хочет! Я-то тут причём, чтобы на меня покушаться?

  Жена с пониманием, терпеливо разъясняла ему:
- А тут, видно, котик наш сытый, ласковый такой, ей, маньячке этой, подвернулся!  Может, даже с мышкой в зубах. Ну, она и рассвирепела. Крыша-то у неё давно съехала – считает что хищники, растениями должны питаться! На полном серьёзе! Как она умом до такого дошла? А мыши... Ты представляешь, а мыши, должны везде беспрепятственно ходить! - додумывала Маша и, пристально посмотрев на супруга, заметила, - А кто, за кота, названного тобой Шварценеггером, и соответственно запрограммированного этим, в ответе? По большей части? Я тебе когда ещё говорила, что имя не совсем удачное? Да, даже, совсем неудачное!

  Ося хотел что-то возразить - мол, люди с таким же живут! И живут очень даже неплохо.

  Но был слегка припёрт к стенке:
 - Ты кота этого нашёл?  Ну, говори! Покупку его финансировал? И в добавок ещё назвал! Единолично, сам. Кому тогда личную ответственность за него нести?  – логично объяснила жена, хотя почти сплошными вопросами.

  Ося, покачивая головой в знак согласия, признавая правоту жены, взглядом указал на поверженную женщину. Супруга обернулась, он выскользнул и аккуратными шажками направился к поверженной.

 - Женщина, – обратился Ося к соседке, по половому признаку, – Вы, почему так себя вели?

  Та только нервно подёргала левой нижней конечностью.

  Ося посчитал, что это знак к продолжению беседы и продолжил:
 
 - Вы, почти разломали нам калитку! Вы уродовали ворота, ободрали свежую, дорогую краску со специальным, защитным покрытием. Раскололи кладку из дорогого, импортного, облицовочного кирпича. Каждый из которой, почти фаянсовое изделие и мне обошёлся по цене за штуку…

  Тут Ося вспомнил, что брал его с большой скидкой, как товарные остатки.  Этим хвалиться не хотелось - этим можно козырнуть только в очень узких кругах - подчеркнуть свою профессиональную хватку.
  Сколько накрутить? Фантазировать особенно, сейчас, не было никакого желания.
 
  И он ограничился скромным преувеличением:
 - Слышали, как он звенел? Настоящий фарфор! Не меньше! Вы нанесли нам немалый ущерб: и моральный, и материальный. Кроме того, Вы, пытались нас убить, кричали угрозы. Как это понимать?

  Женщина на контакт пока не выходила. Успокоительное действие лопаты продолжало ещё действовать, оставляя её в прежнем состоянии.

 - Давай, вызывай скорую и милицию! Всё надо документально оформить, чтобы потом ненужных вопросов не возникло, – распорядилась жена, подталкивая лёгким пинком мужа, опасаясь что недавняя непримиримая агрессорша отдаст богу или ещё кому, душу.



               Прозрение и трудная дорога домой


  Тоскливо сидевший на старом, повидавшем много чудаков на своём веку, раскидистом древе, попугай, принял единственно правильное, но трудно принимаемое решение, дающее возможность жить дальше – вернуться в покинутый дом.
  Добывать пищу, защищаться, строить или отнимать жильё, он не умел. Да и летать-то толком, как окружающие, всевозможные летуны, на своих ослабленных долгим сидением, крыльях, он не мог.
  Полностью не приспособлен к внешним условиям оказался! Заоконный мир ему чужд и враждебен.
  Поняв это, попугай теперь желал, как можно скорее, оказаться в клетке.
 
  Оттолкнувшись от приютившего его на время, шероховатого сука с елозившими по нему туда-сюда мелкими насекомыми и ловко проманеврировав между деревьями, на удобных для этого широких, но коротких крыльях, ара добрался до быстро редеющего окончания леска.
  Посидев какое-то время на крайнем чёрно-белом дереве с остатками зелёной листвы, с ободранными (очевидно на банные веники), нижними ветвями, собравшись с духом и мыслями, попугай рванул в открытое, воздушное пространство!
  Он летел в направлении желанного дома. Набрав небольшую высоту, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, ара усиленно замахал крыльями, пытаясь достичь максимальной скорости.
  Но как, ни старался разноцветный попугай, потаённо пробраться через водную преграду, всё же, из-за своих сигнальных перьев, был замечен летающими неподалёку, воронами.
  Те, тут же бросили надоевшую им рыбную ловлю, где они, очевидно, изображая чаек, пытались ловить скользкую рыбу, поспешили к ярко окрашенной птице.
 
  Чёрные разбойники, нисколько не опасаясь более крупного пернатого с внушительным клювом и видя в нём плохого летуна, ловко маневрируя, заходя сверху, стали бить, долбить его. Долбали своими, довольно длинными носами куда попало, заставляя приводниться.

  Не долетев до берега каких-то пары метров, под натиском вороньих ударов, ара шумно, подняв сотню брызг, плюхнулся в прохладный водоём.
  Не приспособленные для плавания перья стали быстро намокать, утяжеляя вес птицы, погружая её в воду. Неумело распластавшись крыльями, попугай пытался найти равновесие и усиленно заработал лапками, гонявшими между пальцами, покрывшуюся рябью, гладь пруда. Но напрасно, он не держался на воде, как бы ему хотелось. Разгоняя ряску и пугая мелких рыбёшек, он медленно погружался в пучину.
  Отчаянье почти полностью захватило его. Его хаотичные крики, уже переходившие в бульканье привлекли постоянных обитателей водоёма в радиусе распространения этой звуковой волны.
  Две лягушки недоумённо смотрели на него. Конечно же они не могли ничего понять им нечем это делать - мозгами очень сильно их обделили. Проще говоря их совсем нет! Так, что-то там по минимуму - предельно урезанному. Но создавалось впечатление, что они над чем-то думают, пытаются понять: зачем такому "пловцу" лезть в воду? Получает ли он необходимые водные процедуры или пытается научится плавать? А может просто помирает? Пришло время, упал с небес...

  После серии почти пустых гребков, неприспособленные для такой деятельности, лапки неожиданно упёрлись в песчаное дно. Попугай, погрузившись, почти по грудь, отплёвываясь от попавшей в клюв воды и водорослей и всё же сохраняя достоинство, прошествовал к берегу.
  Вороны немного покружив над ним, отправились дальше, по своим срочным делам. Очевидно, запланированным ранее, так как, даже не ожидая выхода на берег, своей, обречённой для дальнейшей экзекуции, жертвы, скрылись за горизонтом. В этом очень повезло попугаю, не как утопленнику!
 
  На суше, мокрый ара имел совсем жалкий вид. Вызывающе тощий в плечевом поясе с толстым, отвисшим брюшком, он напоминал вороватого чиновника из людского племени на дорогом курорте. Где тот, расслабившись, напившись спиртного, шмякнулся в бассейн. Забыв раздеться, прямо в яркой фривольной одежде - на время заменившей, повседневный, опостылевший костюм. Теперь она, долгожданная - легкомысленная и легковесная, прилипла к телу, невыгодно обрисовывая его сущность - обычно спрятанную за дорогим пиджаком и галстуком.

  Старая щука, с головой почти в треть своего тела, в основном за счёт своей зубастой пасти, дремавшая в густых зарослях кувшинок и водяного ореха, неподалёку, потревоженная всплеском, недостаточно быстро поспешила на шум и теперь разочарованно кружила вокруг места падения съестного объекта. Который, не дождавшись её, уже смылся. Его уж след простыл.
  И престарелая рыбина напрасно клацала  ужасными челюстями в досаде на маленький, плохо работающий мозг, который в отличие от тела и огромного рта, совсем не рос. Он больше дремал и не был готов к правильным, быстрым решениям, мгновенным перестройкам – жизнь внезапно предложила что-то интересное – а он думает! Очень медленно. Сожрать бы подарок судьбы, с потрохами заглотить, не разбираясь, что это. Пронесёт, так пронесёт! А может быть удачно всё перевариться? Польза большая – риск минимальный. Огромная рыба досадовала, мол, вечно ты, недоразвитый, бездельник подводишь! Постоянно запаздываешь – я-то всегда наготове, а ты постоянно спишь! Теперь, жрать нам с тобой, нечего! Будем довольствоваться зазевавшимися лягушками или какой-нибудь дохлятиной - жру её только для тебя, большего не заслужил! По запаху чую, кого-то опять в воду кинули – утопили. Знакомый запах. Тут уж без тебя обойдусь – спешить некуда. Нос дорогу найдёт, можешь дальше спать. Кормлю-кормлю тебя, а отдача слабая. Ух, добралась бы я до тебя, куцый придаток!
 
  Мозг таких угроз не боялся, он уверенно себя чувствовал в недосягаемости, позади челюстей, в уютной, но очень маленькой, тесной черепной коробке, намереваясь и дальше не развиваться. Куда? Некуда! Тесно, условий нет.
 Посчитав, что тухлятина никуда не денется, не уплывёт, если только раки немного её потискают, пощиплют, щука решила немного пропатрулировать водную прогалину между густыми зарослями камыша рядом. Покружив ещё немного, приняв отблеск на водном растении за рыбный, мясной объект, она вцепилась в него, пыталась сразу же проглотить. Но вкус был не тот.
  Наконец, щука, поняв свою оплошность, выплюнула эту растительную «мочалку» и, показав зубастую морду над водой, досадливо вдарила хвостом, до которого теперь только дошло и всецело удалилась досыпать. Хвост последним поставил окончательную, громкую точку, распугав многих обитателей водоёма. В конце концов, последнее слово за ним – куда он повернёт, туда она вся и поплывёт.

  «Какая пасть!» - подумал попугай, удивлённо глядя вслед удаляющейся рыбе - монстру - «Крокодил просто! Имей такой рот – больше ничего и не надо! Вовремя я вылез. Неизвестно, чем бы дело кончилось, задержись я на месте своего падения, парой минут дольше! Что тогда? Началась бы смертельная драма с печальным исходом – гибели светлого, жёлто – синего существа. Его падения, борьбы и трагического исхода. Падения с небес! В бездну! Неплохо звучит. Падший ангел! А почему нет? Как раскрутить».
  Внезапную лирику, сменила неожиданная мысль: «А может у неё, у рыбины этой, договорённость? Может же? Может! С кем? С теми же воронами: я вам рыбу подгоню, а вы мне - попугаев! Хороших, увесистых. Взаимообмен для разнообразия рациона! Действительно, какие вороны рыболовы? Нырять, на воду садиться - не умеют, а туда же – рыбу ловить! Чайки какие, нашлись?! Ну-ка "чайка", отвечай-ка! Тут всё ясно! – Бартер! Вы мне гостинец - из своей среды – воздушной. Я вам из своей - водной. А как ещё можно объяснить, что эти вороны, всё бросили и за мной поспешили? А как я, в воду шмякнулся, совсем лёгкой добычей стал, весь интерес ко мне потеряли?».

  Довольный собой, пернатый аналитик с логикой достойной больших мозгов - проясняющей всё, ясней ясного; отправился дальше. И на всякий случай, пешком - боясь уже воздушных путешествий! Которые попугай, совершать итак не мог - в силу мокрого состояния перьев.

  Пешие прогулки были познавательно полезны! Но тоже не безопасны.  Это ара прекрасно понимал. Поэтому напрягал имеющиеся в наличие извилины для решения этой сложной проблемы.
  «Что нужно для успешного, беспрепятственного продвижения? Где бы то ни было! Ну, допустим по земле, кишащей недружественными существами! Что должны делать, невысокие, беззащитные существа, идущие к запланированной цели? Как быть, чтобы не сожрали по пути?» - напряженно думал попугай и решение само пришло ему в голову, но через ноги.
 
  Пройдя в направлении нужного дома, какое-то количество шагов, ара, не заметив, наткнулся на свежую лепёшку коровьего навоза и слегка в ней увязнув, намазал лапки почти до колен. Раздосадовано потянув их туда – сюда, ещё больше погрузился в естественное удобрение, радость растительного мира. Пытаясь освободиться, он затрепыхался, опрокинулся на заднюю часть и удобно расположился в ещё тёплой лепёшке коровьего г...
  И тут его осенила, ниспосланная откуда-то, щедро по-спонсорски, гениальная мысль, призванная обезопасить его продвижение к дому: «Не зря я спутниковые каналы смотрю! Не зря! Про эту самую дикую природу.  Кот тоже иногда их просматривает, но больше про птичек и грызунов. До миропонимания моих масштабов явно не дотягивает! До такого, умишком своим, явно не допрёт!».
 
  Не раздумывая более, ара отважно плюхнулся с головой в коровью фекальную массу, любезно предоставленную самым крупным, местным животным и начал всесторонне размазываться в ней, оставляя на себе, слой за слоем, сильно пахнущую субстанцию.
  При этом разгоняя из неё, уже обосновавшихся там, насекомых. Недовольных среди них было много – они обосновались там, как дома! Но ничего поделать, противостоять аре, они не могли. Жаль, но их приют разрушался. А имеющиеся у них челюсти и рудиментарные жала, были слабым оружием возмездия. Если кто-то из них и был в прошлом хищником, то постоянно пребывая в тёплом и переваренном веществе, всю силу органов атаки, растерял и затупил. Отстоять свой свежий, ароматный уголок - «и стол, и дом», только что подаренный им, доброй коровой или бычком, не удавалось. И насекомые, объединённые загадочным именем, звучащим гордо и романтично – копрофаги, обречённо вяло засобирались на поиски нового.
  Тут попугай победил всех! И был полным героем, вышвыривая обосновавшихся было надолго - до окончания пира, из их бывших резиденций, куда подальше.
 
  «Пошли прочь!» - шипел он, - «П-шли, тут вам не место! Пригрелись на чужом г…».

  В процессе нанесения защитного слоя, ныряя и выныривая в специфически пахнущее вещество, попугай, доставал из своей великолепной памяти, яркие картинки:  Пигмеи, вымазанные помётом слона, охотятся на этого гиганта. А он водит хоботом, не может понять – кто взбунтовался против него? Запах вводит его в заблуждение – не может быть! Уши, глаза отказываются верить! Как это может восстать? А ещё говорят: нюх, никого ещё не подводил. Подводил! Да ещё вон, каких гигантов! С какими носами! Простодушное животное – вот и на грани вымирания!
 Далее - собаки, катающиеся в испражнениях травоядных, сбивающие тем самым свой запах хищников, крадущиеся, благодаря этому почти вплотную к своим жертвам. Четвероногому другу человека, так понравилось это делать, что он и вне охоты, с удовольствием принимает такие ванны. Оказывается, как это может быть заразительно! Только залезь пару раз, и отмываться потом не захочешь! Хозяин вымоет, вычешет - он свеженький, опять туда. Что за манящий запах?

  Этот калейдоскоп замыкал всегда чистый, глуповатый кот, не имеющий смекалки и тратящий много времени на умывания. Он уничтожал свой собственный запах, затратно по времени и трудоёмко, исключительно путём тщательного мытья языком и натирания лапой, поддерживая шкурку в постоянной чистоте. Зря не марал её, особенно таким радикальным способом.  Дурачок не понимал, что, не тратя столько времени и  энергии, можно просто изваляться в дерьме. Что сейчас  с удовольствием и чувством превосходства, делал хитроумный попугай, равный по изобретательности герою троянской войны Одиссею,  воспетому Гомером за постоянную, аналогичную находчивость. 

  Наконец, сделав качественно, задуманное, ара выбрался из основательно развороченной кучи, которая обильно уже размещалась на нём и, никого больше не опасаясь, гордо распрямившись, попахивая, отправился к окончательной цели.

  «С одной стороны - я не нужен хищникам, с другой – сам уподобляюсь лучшим, изощрённейшим охотникам» – восхищался ара собой, любуясь новым, удачным камуфляжем, эффективно скрывавшим яркую окраску перьев.


       Работники правопорядка за рутинной, повседневной работой

  Прибывший наряд милиции, оформляя протокол, терялся в процессе дознания, чью сторону принять. Как глубоко порядочные люди, представители власти на местах, хотели для себя сначала уяснить: кто хороший, а кто плохой. И отсюда уже определять свою дальнейшую тактику. Пришедшая при помощи нашатыря в себя, вегетарианка – погромщица утверждала, что не хотела делать ничего плохого! Только поговорить по  поводу жуткого убийства её безобидного кота, тоже почти уже вегетарианца, соседским изувером, хищным котом – киллером, возможно даже – профессиональным. Его почерк явно на это указывал! Совершил всё быстро, безжалостно – чувствуется опыт. Не успев начать переговоры, несчастная, растительно-травоядно питающаяся женщина, была избита, специально приготовленной для этих целей, лопатой.

  Это было логично: летом снегоуборочный инвентарь убран. А тут? Держали наготове. Возникает вопрос: Зачем? Для каких целей? Чугунную кочергу от камина, она использует повседневно и прихватила в спешке. Совершенно  случайно. И пока ждала открытия дверей, нервными движениями, слегка поцарапала калитку и гаражные ворота. Так как ей, долго не открывали. И она не знала, где, её впустят. В долгом ожидании, по независящим от неё причинам, нервничая, расколола случайно прихваченной кочергой, пару кирпичей, спотыкаясь о неудачно сделанный порог.
  Выглядело это всё, на взгляд заполняющего протокол, милиционера, достаточно правдоподобно. Тем более, лопата для очистки снега, летом, выглядит очень даже подозрительно. Ужасно выглядел так же изуродованный труп, и так не красавца, кота – мутанта, частично расчленённого – с почти отгрызенной головой и без хвоста!
  Картина в целом была ясна. Не хватало только самого изувера – убийцы и важного «вещдока» – того самого, недостающего хвоста.
  Небольшой «загогулиной» в этом деле, абсолютно не влияющей на ход следствия, но определяющей ход мысли составляющего протокол, явилось устное заявление пришедшей в сознание потерпевшей, что её родной дядя, возглавляет прокуратуру этого района.
  Данная информация, сейчас срочно проверялась - чтобы не попасть в глупую ситуацию. Майор был грамотный и начитанный, знал классиков – минимум по произведению, а то и по целой книжке, от каждого. Так, например: Чехов в его памяти, был представлен небольшим, но очень поучительным рассказом – «Хамелеон», где его коллега, а возможно и предок, полицейский (каким ему тоже, согласно Президентскому указу предстояло стать), расследовал дело об укушении указующего пальца подвыпившего гражданина, маленькой собачкой, принадлежность которой, определяла направление хода следствия. То есть, установив точно хозяина, картина становилась, предельно ясна. А без того - полный туман. Кто виноват? Непонятно! Никакие детали не помогают! Выскакивают они чихающими и растерянными чёртиками из табакерки, только путая ясную уже картину, рисуя постоянно положение дел, с точностью до наоборот.
  А вот когда ответ на главный вопрос был бы найден, то будьте уверены, факты сами выстроятся «во фрунт», как дисциплинированное отделение жандармерии, полиции и прочих правильно отреформированных органов! И  правильной, логической цепочкой уверенно поползут к истине. А уж та абсолютна и непреклонна! И не будет конъюнктурно меняться туда, сюда. Тогда уж подтасовка фактов, манипуляция с ними, становится, просто невозможна!
 
  Начинающий работник правоохранительных органов (тоже будущий полицай, но ещё под вопросом), что-то попытался указать старшему коллеге, представив себя криминалистом из сериалов про чью-то другую, совсем чужую жизнь.  Чуть ли не отпечатки пальцев с кочерги снимать, начал! Собирался их к делу приобщать, с кочергою вместе. Как орудия нанесения материального ущерба. А если бы оно, орудие это, не было выбито лопатой, из рук разъярённой вегетарианки, то и возможно «тяжких, телесных повреждений, несущих ...», но был одёрнут и поставлен на место. «Если я, с топором к соседу зайду, это не значит, что я его, этим топором и прибью! Иду показывать красоту линий и удобство рукояти! Может я топорами торговать решил! Надо же в этом потренироваться. Так и эта добрая женщина шла, показать красоту художественного литья чугунной кочерги, её функциональные возможности для домашнего очага. Готовится стать дилером фирмы – производителя кочерёжек. Или даже эксклюзивным «дистребъютером» на данной территории. А её сразу лопатой! Хорошо, что ещё плашмя. Нет? И черенком? Тоже? Ну, это совсем не годится! Она лопату сломала? Сама, об себя? Нет? А как? Об её кочерёжку? Зачем же было свою лопату, просто так, ломать? Умысел был? Злостный?» - настоящий сыщик, со стажем, «скрупулёзно» выяснял все обстоятельства и картину произошедшего.

***

  Супруги были в растерянности от такой логики и смотрели друг на друга в недоумении.
  Но логика была, была и потерпевшая, с хорошими прокурорскими связями. Не хватало только недостающего звена, которое тоже не заставило себя долго ждать! Оно само, размашисто помахивая хвостом в обе стороны, шло на встречу. К ужасу всех, кроме правоохранников, уже достающее «звено» тащило, зажав в усатой морде  доказательство своего преступления, нагло хвастаясь им.

 Подойдя ближе, оно и свой собственный хвост, подчёркивая всю важность свершённого, тоже нескромно держало трубой. И периодически, приветливо помахивал им – вот, мол какой, он должен быть!

  Вытаращив глаза, все следили за довольным котом, который подойдя к людской компании, аккуратно положил к ногам хозяйки, как галантный кавалер, то ли поросячий, то ли крысиный хвост. Как раз тот, что фигурировал в деле, как голый, кошачий, редкой породы.

 - Какие крупные, «лужковские» крысы водятся в поселке! А говорят такие, только в подземельях Москвы, где наш мэр, лазя с дигеррами, их видел. Видал их вместе со злобными тараканами и ещё кем-то, оком говорить не надо, ибо за сумасшедшего сочтут, – прокомментировал хозяин, не зная подвоха и подоплёки дела.

  Жена, интуитивно чувствуя что-то неладное. Она попыталась, взяв всё ту же лопату (отломанную, широкую часть) и черенком на неё подцепить уродливый хвост для выноса в помойный бак.

  Увидев недостающую часть, дорогого сердцу, тела любимого существа, малахольная, пострадавшая за справедливость, соседка, медленно сползла в обморок и опять распласталась на дорожке.

 - Вот вам и преступление раскрыто! Женщина, идите сюда! Лопата и хвост приобщаются к делу, – сделав красноречивый жест руками, объявил старшой.

  И, обращаясь уже к младшему товарищу, нравоучительно и назидательно разъяснил недотёпе:
 - А ты, кочерга, кочерга! Не кочерга. А лопата - является орудием преступления.

 - Товарищ майор, можно Вас на минутку? – начиная смутно ориентироваться в обстановке, супруг понял, что надо самоотверженно спасать жену и чем раньше, тем это будет дешевле.

 - Пока можно, – с готовностью майор последовал за хозяином, попутно отдавая приказ – Петров, разберись с пострадавшей, может «скорую» вызвать? Давай, действуй!
 
 - Можем мы как-то уладить это дело? – вкрадчиво спросил хозяин дома, заводя для таких предложений, как ему казалось в удобное место – ближайший туалет.

  Сделав там буквально пару шагов, пытаясь прикрыть дверь для звукоизоляции, вдруг услышал не очень обнадёживающий ответ, вполне официальным голосом, в таком, как он надеялся, неофициальном месте.

 - Можем, по Российскому законодательству! – внимательно всматриваясь в глаза инициативного переговорщика, сразу заявил старший опергруппы, постепенно багровея, показывая, кто хозяин положения и задал встречный вопрос, руша платформу для переговоров, - Или думаешь к тебе «оборотень в погонах» приехал?  Я тебе не какой-нибудь коррумпированный американский полицай! Из какого-нибудь Нью-Йорка! Не продажная шкура из госдепа или царской охранки! Мы не из гитлеровских приспешников и предателей! Мы на страже закона и трудового народа! Мы служим, сам знаешь, кому! Чтоб ему спокойно спалось и работалось! У нас не частная лавочка! Договоримся... Ты мне - я тебе? У меня, как завещал товарищ... ну, неважно…, тот, интеллигентный и крайне порядочный, что на площади стоял - знаешь наверно где: чистые руки, горячее сердце и холодная голова. И представь себе, у некоторых из нас, это всё осталось!

  Хозяин дома скис от такого.
  "Ну, вот и напоролся! На такого. Да, - подумал Ося, - задёшево не отделаться! Ценит себя. По-мелкому размениваться не будет! Намекнул, так намекнул!  Желания у него есть и большие. Очень расчётлив - плакали попугайные денежки! Утекут в другом направлении. А жена, вместо, Иерусалима, может в противоположном направлении поехать. И не на пару недель, как к его сестре, а лет эдак на …".

 - Петров, ты узнал, что я тебе велел? – вернулся к своей работе из укромной, переговорной комнаты, опытный сыщик, руководящий процессом выяснения деталей преступления.
 - Да, Иосиф Михайлович, так оно и есть! – чётко отрапортовал подчинённый.

  "Ага, вот! Вот оно!" - блиц в голове озарил Осино сознание.

 - Дорогой Иосиф Михайлович, мы оказывается с Вами тёзки! Как это знаково! Вы случайно...- пробуя ещё попытку, догоняя и подкрадываясь сзади, вклинился супруг, ясно уже всё - преступницы, возобновляя переговорный процесс издалека, на что-то непонятно надеясь.

  Что совсем не устраивало другую сторону при полной ясности ситуации и чётком видении вариантов её разрешения.

  Недовольно прервав начало этой сладко-скользкой речи, майор нахмурил брови, свёл их практически вместе, чтобы больше нагнать страху и строго официальным тоном, с металлическими нотками в голосе, заявил:
 - Нет, не был. И никаких личных связей между нами не предвидится. Всё будет по закону! Суровому, но справедливому! Так, что давайте, собирайтесь со мной в отделение.

 - Только… его два дня назад, сняли! – продолжил с паузой молодой подчинённый, – Его так, по-тихому, за взятки убрали. Чтобы дело не раздувать и тень на честных сотрудников не бросать. Кто-то говорят, сверху позвонил. Снизу капнули - капали, капали, а наверху вдруг услышали.

  "Или метят на эту должность кого-то своего! Более нужного", - подумал пришедший Иосиф, - "Этот чем-то не угодил. Не донёс что-то или своевольно х...нёй какой-то занялся? Их там не разберёшь".

 - Теперь временно исполняет обязанности, его зам – Кузнецов! - закончил доклад молодой милиционер и добавил, - Говорят, порядочный человек.

 - Знаю я этого Кузнецова, - досадливо и разочарованно вырвалось у майора, - да, такая порядочная с…

  Но взяв себя в руки, продолжил с явной укоризной.

 - Что ж я раньше об этом не слышал? Что ж нас-то о таких вещах, сразу не информируют? – озадаченно, слегка сдвинув фуражку на бок, вслух, законно возмутился майор, – Вот и работай в полном неведении, принимай решения! Они там…, а мы тут…!

  Продолжая нечленораздельно о чём-то непонятном говорить, старший опергруппы погрузился в какие-то размышления. С недовольным выражением лица, говорящем о неудачном, на его взгляд, назначении, он вспоминал какие-то служебные трения с въедливым замом прокурора.

 - Кирилл Петрович? – удивлённо спросив, подала голос преступница – жена, ставшая ею ненароком, спасая свой дом и супруга от соседки–погромщицы.

 - Кирилл Петрович, Кирилл Петрович, – машинально произнёс майор, - такой муд…, мужик неплохой, мудрый!

 - Ося звони ему! Он твой школьный друг! Мы к нему, месяц назад, на дачу заезжали! Помнишь? Как он нас хорошо встречал! Как песни свои у костра – барбекюшницы пел. Так пел, так пел, что мясо сгорело! Все забыли про него. Песнями всех очаровал. Между прочим, своего сочинения! Он ещё и поэт, правильных демократичных и гуманных взглядов. Он не любит произвола и самодурства! Книгу со своими стихами мне подписал. Где она? Сейчас мы вам её покажем! И стихи в ней прочитаем. Ося, ты говоришь хорошо, давай, продикламируй какой-нибудь! Любой! Такие они в ней все талантливые, так за душу берут! Сегодня же их перечитаю. Срочно звони! – потребовала супруга, вспоминая приятно проведённое время с приятными людьми, – И супруге его, передай от меня привет. Я к ней, после поездки к Мёртвому морю, обязательно заеду! С сюрпризом. Привезу ей сувенир, а может, даже и не один. Ты не помнишь, что Кириллу Петровичу больше нравиться?

 - Хрен моржовый! – вырвалось с досады у майора, - Вот те, на! Наконец-то достойных людей стали ставить на ответственные посты. Он же заядлый охотник и поделки из кости любит. Из любой. А особенно, из моржовой. Из этого…, из клыка, из бивня. Кинжалы, ножи охотничьи - инкрустированные в костяной оправе. Из моржа ему надо что-то! Из сильно выпирающей, его передней части. Нож ему хороший! Охотничий подарить! Пусть с ним на кабана, росомаху, медведя ходит. Порадует своей удалью, подивит нас.

 - Он на охоту, не зверей убивать, ходит! - возразила Маня, поделясь некой тайной, - Он мне сам об этом сказал.

 - А зачем? – влез младший из опергруппы, проявляя и обозначая профессиональные рефлексы.

 - Одухотворённостью и романтизмом подпитаться! От лесных муз, нимф, которые вокруг ручьёв, лесных озёр сидят! Водятся там в особом изобилии. Плавают там, ванны принимают! Осторожно, из-за куста, посмотреть на них - для поэта, просто необходимо! Для поэтического настроя. Он и в оперу за этим ходит. Оперный он, оказывается, человек. Настолько оперный...

  Опера, оба разинули рты – вот так подноготная! А поговаривали, что балет! Как с таким общие интересы находить? На какой козе, если что, подъехать? В опере, что ли случайно встретиться? Как бы невзначай! Или туда пригласить? Это тебе не дзюдо и большой теннис. Тут сильно ориентацию менять надо! Ориентироваться на самое непонятное. Тут надо серьёзно готовиться! С экспертами консультироваться.

 - Да. А что вы удивляетесь? «Волшебный стрелок» - его любимая, он готов постоянно её слушать. Какая там музыка! А как поют! Там тоже, про охоту, нимф, - раскрывала Маня секреты тонкой душевной настройки, на вид невозмутимого и немного сурового прокурора, - Это даёт ему силы делать мир чище! Бороться с несправедливостью и самодурством в органах! Поэтому его и заметили, продвигают. Видят - кто на что способен. Такие люди нужны! Это на самом верху прекрасно понимают! А то, как бороться с оборотнями в погонах? Взяточниками всех мастей, мздаимцами? Они государство, как черви подтачивают! Разъедают самую сердцевину! Расползаются по государственному древу и подтачивают же опять: основы, корни! Как с ними не бороться? Пустой ствол, даже с подпорками, рухнет однажды! И всех оставшихся придавит! А они этого не хотят! Пусть стоит! Такие как Кирилл Петрович их опора.

  Потерянный супруг оживился – «Я же его старый друг и сподвижник. Мы часто вместе от больших ребят прятались! От их несправедливости. Поэтому он и профессию свою выбрал – самому искать».
  Обрадованный подсказанным в очередной раз, в самый критический момент, решением свыше - из уст жены, он уже было начал выходить из ступора к активным действиям, как услышал резкую команду.

 - Стоять! Картина начинает вырисовываться детальнее, – заявил майор, решительно направившись к потерпевшей.

 - Так, Вы, говорите гражданка, с кочергой, по-соседски, поговорить приходили? Коту вашему хвост оторвали? Отодрали его? И Вы решили, вот этим чугунным, чрезвычайно опасным орудием справедливость восстановить? – сурово вдруг обратился, нагнувшись к пришедшей в себя вегетарианке, скромно глядевшей, карими с поволокой, загадочными глазками, пытаясь заинтриговать милиционера и как мужчину, а так же вызвать сочувствие к своему лежачему положению, одновременно.
 - Убили его! Злостно! – выдохнула трагически дама, говоря о своём коте, нетрадиционной внешности и видимо, ориентации.

  Она смотрела сериалы, верила в идеалы, в хороших людей, которые, как положено, начнут сейчас устанавливать справедливость в её пользу.
  В общем-то, так и произошло, дознаватель был колоритен, не уступал по темпераменту коллегам из кино, возможно в чём-то их превосходил.

 - Ага, убили?  За необычную, нетрадиционную для кошек, внешность? - пристально глядя в глаза, допрашивал майор, психологически давя на неё, уже самим взглядом вдавливая её в поверхность, будто хотел в прямом смысле сравнять её с землёй - А кто? Кто? Кто, говори! Вот эти, уважаемые, люди!? За это вроде не убивают! А тем более котов! Как это они смогли сделать? Как?

  У несчастной женщины путались мысли, ей хотелось больше толерантности и сострадания к её коту, но она куда-то испарилась.

  Майор как с цепи сорвался и давил как опытный бульдог:
 - Это они залезли к Вам, для свершения противоправных действий? Орудовали тяжёлыми предметами, пытаясь нанести серьёзные травмы? Произвести существенный ущерб имуществу? Кто-то тут врёт! Говорит неправду представителям власти - пытается увести следствие по ложному пути. Наговаривает себе на дополнительную статью! Их тут, итак уже много! Подумайте, прежде чем ответить! Только быстро! Отвечай: зачем пришла с кочергой? Ну!

 - Из-за любимого моего Альберта, кота. Его убили – выплёскивала свою внутреннюю боль поверженная женщина, жалкая в своём потрёпанном облике и одеянии.
 - Значит, они убили ваше животное? – бессердечно настаивал майор, надавливая так, что хотелось отказаться от своих показаний.
 - Нет, их кот! – сжимаясь от страха, но, не теряя способности логически мыслить, слабым голосом, отвечала пострадавшая женщина, – Он выполнял их волю, их задание! Они запрограммировали его на злостное и жестокое убийство.
 - Запрограммировали? Кота? – опешил майор, трудно представлявший как это можно сделать.
  Худая женщина стала напускать туману, ненужных сложностей, уводя куда-то в сторону от конкретного дела:
 - Вы спросите, как они его назвали!? Уточните, задайте этот вопрос.

  После небольшого замешательства, воцарилась тишина, в которой Ося и Маша стали красноречиво поглядывать друг на друга. Взгляд жены красноречиво сигнализировал: "Что я тебе говорила? Доназывался?". Мужнин правый глаз с ней соглашался и соответствующе подмигивал. Левый же вёл свою тему: "Не брякни! Зови его как обычно - Киса! Говори  - так и назвали".

 - Зачем они его так назвали? - не унималась бешеная фурия, прознав откуда-то об истинном имени кота, - Терминатор!? А?

  Шок и трепет прокатился по присутствующим. Вот это да! Немая сцена с искажёнными выразительными лицами - всплыла правда! Но в ней не было никакой нужды, её всплытие было никому не нужно. А она взяла и показалась! Так, ступай обратно! - хотелось сказать.

  А эта гадина не унималась:
 
 - Раз так, надо всё узнать! Как их кот воспитывается? Прививается ли ему правильная система ценностей? И главная из них - толерантность к другим животным? Сейчас, Вы же знаете, без этого нельзя! Если мы хотим считать себя европейцами и частичкой цивилизованного мира. Или наоборот, культивировали в нём кровожадность? Нетерпимость к иным проявлением индивидуальности? На фильмах того, в честь кого он назван.

  Ткнув пальцем в уже что-то записывающего сотрудника, она стала говорить медленнее, как бы надиктовывая:
 - Вообще узнайте: поощряются ли кровопролития у них в доме? Терзают ли бедных мышей? Других мелких и беззащитных представителей их отряда и подотряда? Как часто? А то, может быть, практически ежедневно! И сами, лично науськивают этого Терминатора на несчастных живых существ, ранее ошибочно считавшимися грызунами и вредителями? Теперь мир меняется – все должны быть уравнены в своих правах. Кому-то их даже надо дополнительно дать! Компенсировать так сказать, за геноцид в прошлом. Что это за неполиткорректное название - грызуны? Очень унизительное название, оскорбительное. Из своей практике, скажу – очень милые, симпатичные зверьки – умные, смышлёные. Так что, неудачное название, ошибочное. Кого они загрызли? Кого грызут? Встречалось это в Вашей криминальной практике? Зато «Чип и Дейл спешат на помощь» все мы видели. Помните, какая сплоченная там команда спасателей! Какие они дружные и всегда спешат на помощь. Как у Шойгу! Да он и сам на одного из них похож! Думаю, послужил прототипом. Кто-то его у нас увидел и перенёс на их почву - так они обогащаются, в том числе и культурно. За счёт взаимопроникновения культур. Мне, моя бабушка рассказывала: у нас и ранее что-то подобное в стране было. Даже более продвинутое – «Тимуровское движение». Всем нуждающимся, особенно старикам, старушкам помогали – воды принести, дров наколоть! Кошку откуда-то освободить, куда её хулиган Квакин заточил. Что-то починить, отремонтировать. И всё это бесплатно. Вот это движение было! Вроде как Гайдар к нему причастен был. Каков, как о них, о пожилых думал. А сейчас? Сплошной эгоизм! И жестокая агрессия! Узнайте, не было ли случаев, связанных с дефективным воспитанием этого животного-убийцы? Они должны отвечать за действия своего кота - садиста и маньяка. Он и они, эти оба, опасны для общества. Для любого общества. Этот свирепый кот – их продукт, он ходит убивать каждый день!

  Не беря во внимание, логику потерпевшей, отринув её, майор вдруг вновь продолжал допрос, не теряя инициативы:

 - Они его подослали? Подговорили? Вынудили? Наёмный киллер - кот? Может быть, ему ещё и заплатили? Кошачьим кормом или иной, какой наличностью? В здравом уме можно это представить? Кот по договорённости, за плату совершает убийства? Заказные! Что за бред несёте? Приняли чего? Употребляете? Алкоголь, наркотики? А может и то, и другое? В нашей практике и такое было! Вид у Вас, скажу, как раз из тех. Были у нас такие, неоднократно. И статистика это подтверждает – такие преступления часто совершаются под воздействием этих самых  средств. Может нам поискать наркотики у Вас?

 - Да что Вы, что Вы. Я их не употребляла, - заверила потерпевшая налётчица, внешне, из-за диет и ужасного, ненормального питания, действительно напоминавшая наркоманку со стажем.

 - А вламываетесь с кочергой, крушите всё? Вы вообще, адекватны? Бред про запрограммированных котов несёте, добрых крыс и мышей? И прочих грызунов, которые работают спасателями! Сравниваете их с уважаемыми людьми! Находите неподобающее сходство! Пытаетесь добраться до добропорядочных граждан, явно не Вашего круга и наружности? Погибший, неясно ещё при каких обстоятельствах, драный кот, не стоит таких разрушений! Тем более жизни и здоровья наших уважаемых граждан, людей, по всему виду, очень порядочных. Жизнь того плюгавого зверька, непонятными генными мутациями выведенного и человека не сопоставима. Это нам и уголовный кодекс говорит! Статьями. За кого, сколько дают, знаете?

  Прекрасно понимая фактор перемены настроения майора, дама-хулиганка, не вдаваясь далее в логику рассматриваемых событий, полезла за козырями, сразу какими постарше:
 - Послушайте, товарищ милиционер, Вы рано списываете дядю! Информация может быть недостоверной. Ничего подобного я не слышала! А знаю, что он уже три дня как в заслуженном, очередном отпуске. На курорт острова Бали, отдохнуть, как простой, средний российский гражданин,  собирается. С законной женой, не с любовницей.  Морально чист и взяток не берёт! Зато хорошо у других находит! И поверите мне, наказывает! Память у него хорошая, особенно на очернителей. Чести и достоинства много - это главное его богатство. Он за них, любого, знаете как?! И найдёт за что! А сейчас, у себя на даче проживает. Юбилей своей свадьбы отмечать собирается, в узком кругу. Там, кстати, кое-кто и из правительства будет, из министерства, которое над вами стоит! И которому Вы принадлежите - всецело - оно Ваше будущее определяет. Может так определить!Вечером поеду поздравлять, если Вы не возражаете. А хотите, давайте-ка ему сейчас позвоним и спросим: Сняли его с работы или нет? А то майору, как Вас там, интересно: Где прокурор? Чем занимается? Посадили его уже или нет? В прямом эфире, он-лайн, так сказать, всё и выясним! Он же человек прямой - доступными Вам, словами, всё и объяснит!

 - Послушайте, – засомневался майор, – не будем звонить! Сейчас нет в этом надобности! Следствие на начальном этапе, да и дело ещё... Примем «соломоново» решение - выждем и посмотрим! А там оно может всё само собой разрулится! Все под богом ходим! Мы полагаем, а он нами располагает! Может, человек занят и ему не до мелких разборок, раз праздник такой у него намечается. Давайте тихо, мирно разойдёмся по домам, обдумаем всё, взвесим и примем самое взвешенное решение! А то ничего что-то пока в голову не лезет. Давайте гражданочка, мы Вам поможем, проводим до Вашего дома! Петров, подними даму и проводи, как положено галантному кавалеру, будущему полицаю. Смотри, как она стройна и изящна, словно балерина! Какая там самая лучшая? А, эта! Волочкова, не меньше! Ну-ка, подхвати её! За талию, за талию давай! Видишь она у неё какая! А там и пониже можешь. Цапани её как следует! Только не здесь! Тебе, неженатому, надо с дамами больше общаться! Больше-больше. Особенно с такими! Поднахватаешься от них всего! И особенно этой, самой - гламурной галантности. А с ней уже, дальше, легче пойдёт.

  Навешав ещё пару ярких комплиментов, сравнив с другими раскрученными, медийными фигурами и лицами, сидящих на диетах в мировом масштабе, майор подтолкнул грубоватым движением растерянного, младшего товарища к активным действиям с костлявой и неудобной дамой, шепнув ему:
 - Ну, ты что? Растерялся? Что робеешь-то? Заведи с ней роман, шуры-муры. Узнай о ней всё получше. Сразу видно в любви она зверь, хоть и травою одною питается! Знаю, я и не с такими общался. Такое там может таиться! С травы, иной раз так понесёт! По-всякому было, от нормальной такого не дождёшься! Учись, набирайся опыта, пока я жив! А уж потом сыщика будешь из себя корчить! Тут надо больше политиком быть, нюансы, телодвижения разные улавливать. А то в полицаи не возьмут, «аттестации» не пройдёшь.

***

  Закрыв за «гостями» дверь, довольный хозяин решил принять привычное и действенное, настоящее антистрессовое лекарство – коньяк. Хорошо проверенное на себе, оно, как считал бизнесмен, наиболее  эффективно. Особенно при его работе и жизненных ситуациях, постоянно возникающих вокруг.
  Поднимаясь к заветной бутылке, одобрительно подумал: «Как хорошо всё обошлось, а то уж думал, попал на деньги! Ну и мент! Хорош! Дипломат-переговорщик. Как ловко ситуацию чувствует - в бизнесе далеко бы пошёл! И наехал умело, аж деньги отдать самому захотелось и как ситуацию почуял, образцово разрулил: ни вашим, ни нашим. Статистику по  преступности не ухудшил, действенные, профилактические меры провёл. А что ещё надо? Хоть благодарственное письмо на службу ему пиши! Но видно и там его ценят. А всё равно, недооценивают! Эх, тёзка мой! Недаром так назвали, с фараоновых времён умом славились! Все по карьерной лестнице умело двигались, до самого верха – того же Иосифа Сталина вспомнить! И у этого - голова работает! Это тебе не тупой, штатовский коп, машина по выполнению параграфов негибких законов». Творческая искра должна быть! Подход, гибкость в работе с людьми, кого так, кого эдак  - всё в закон не впишешь и им не отрегулируешь. У этого, с этим всё в порядке – засиделся он что-то в майорах!

***

  В дверь опять позвонили. Не глядя в домофон, счастливый Ося сбежал обратно вниз и отворил металлическую дверь-калитку. Вместо прежних, удалившихся лиц, на пороге стоял ожидаемый позже, мрачный покупатель попугая.

  Пройдя прямо на него, чуть не спихнув вовремя уклонившегося хозяина дома, важный гость сразу задал вопрос:
 - Где он?

 - В клетке. Вас ожидает, – доложил хозяин птицы, вертясь вокруг пришельца, как искусственнейший спутник вокруг планеты.

 - Фаберже? – уточнил гость, продолжая осуществлять поступательное движение своего тела куда-то вперед, не задумываясь о правильности пути, полагаясь, как всегда, на не подводящую интуицию.

 - Что, простите? – переспросил продавец птицы, подзабывший свою версию, семенящий, то с боку, то сзади, аккуратно пристраиваясь.

 - Клетка Фаберже или подменил? – буравя глазами и заглядывая внутрь мозгов торгового партнёра, расставлял всё по местам, пришедший покупатель, нутром чуя в каждом бизнесмене жулика, недодающего добром, положенное.

 - Как можно!? Ну что Вы! Нет-нет, та же! Что значит подменил? Какая была, в той и сидит? – поспешил заверить продавец, но пробежавший по спине холодок, заставил усомниться в правильности затеянной игры, – Я сказал же: клетка в подарок, бесплатно. Вообще-то дареному коню в зубы не смотрят!

 - А я смотрю! Тщательно осматриваю. И если кто обжулить меня пытается, ещё и даю! Часть вылетают сразу, остальные со второго удара, – заверил и пообещал серьёзный покупатель, посмотрев на свой кулак, забинтованный какой-то тряпкой, похожей на бинт, но уже грязной и растрёпанной.

 - Ну, знаете-ли …, - начал, было, Ося, но был остановлен физически.

 - Пошли, – подтолкнув другой рукой для скорости решения вопроса и эффективного ухода от дискуссий, настоящий деловой человек.

   Почти волоча менее делового, он направился в сторону экзотической птицы.

 - Вроде он с утра крупнее был? – соотнося размеры птицы и клетки, удивился покупатель, имея от природы хороший глазомер и зрительную память, протягивая пачку американских, зелёных денег.

  Живыми огоньками вспыхнули глаза Оси, загорелись, видя пять пачек стодолларовых банкнот. Его ручки сами потянулись к ним, цепко схватили и стали  наспех пересчитывать и просматривать внутреннее содержимое на предмет идентичности.

 - Да нет! Ну, что Вы! Это иллюзорно. Всё как есть, только предпродажную подготовку прошёл. Туалет принял, перья почистил – старые, ненужные удалил, вот и сидит теперь стройный. Всё по высшему классу! – уверил продавец, с головой окунувшись в магию денег, бегло просматривая намётанным глазом зелёные купюры с достойной физиономией заморского президента, – Это у Жванецкого раки разные! А тут, всё точно, как в аптеке, подвоха не ожидайте. Да вы домик, домик его поглядите! Тот же?

 - Вижу, клетка та. Не врёшь! Я тут для надёжности, царапнул слегка, – выдал свой «фирменный» секрет хозяин рынка, привыкший к своим методам определения, ещё с детства, при помощи, таскаемой с собой, привычной заточки.

 - Зачем же Вы? - оторопел бизнесмен, представив, что в его руках, а не Вексельберга, оказались известные пасхальные изделия Фаберже, - На его яйцах тоже нацарапали бы?

  - Ну, а как же! С вами только так! Я и на его яйцах нацарапаю, только вот до них доберусь. Знаю я вас, вексельбергов с фаберже! – уверил настоящий бизнесмен и выдал своё кредо, – С вами иначе нельзя! Вы так и норовите…

 - Я с Вами полностью согласен – доверяй, но проверяй! Не желаете ли-с, обмыть сделку? Прекрасное вложение капитала-с, – как-то вдруг по-старинному предложил бывший владелец ценной, раритетной птицы, пряча импортные деньги подальше в карманы.
 
***

  Благополучно отпугивая всех недоброжелателей запахом, уже в сумерках, наконец-то добрался до дома блудивший в основном пешком по лесам и заросшим полям, попугай. Кое-как перемахнув через забор, с мокрыми и слипшимися перьями, пернатый путешественник, переваливаясь направился через прилегающую территорию к дому.

  Мейн Кун сразу заприметил странное двуногое, прямоходящее существо странного вида. И решил по привычке на него поохотиться. Раз уж оно появилось на его территории. 
  Но принюхавшись при приближении, из-за запаха, передумал. И стал наблюдать из затенённого, густого кустарника за его действиями.
 
 «Пусть проходит!», - подумал кот, - «Только не хозяйничал бы! И не покушался на мою собственность – мышей. А то придётся нападать - несмотря ни на что! А этого делать, при такой пахучести, совсем не хочется. Лапы марать? А потом их ещё вылизывать! Тьфу! Вот бы обезьяньи лапки, да палкой его! Вот где позавидуешь приматам! Особенно "высшим"».
 
  Доковыляв до зимнего сада, ара подобрался к двери и громко постучал мощным клювом в стекло.
 
  Две вздрогнувшие фигуры, втянув головы в плечи, испуганно покосились в сторону источника звука.
  Медленно покачиваясь, почти крадучись, два нетрезвых мужских существа, называя друг друга - «Ося» и «Саша», подошли к застеклённому проёму. И, не догадавшись включить внешнее освещение, заглянули в темноту улицы.

  Навстречу им, из мрака, вышло небольшое существо. Вышло не спеша, солидно, чувствовалось, что за ним что-то стоит. Существо было непонятного, инопланетного цвета. Оно было таким, каким его рисуют в специальных изданиях со слов очевидцев.
  Судя по взгляду, манерам и неторопливому передвижению на задних конечностях – уверенный в себе, далеко развитый гуманоид! Эта мысль одновременно пришла обоим – Саше и Осе. В каждую их голову - независимо. Даже не конкурируя с какими-то иными вариантами.
 
 - Ты понял? – только спросил Саша.
 - Да, - полный торжественной таинственности, ответил Ося, наполовину спрятавшись за товарища.

  Ошалев от увиденного и поняв всю ответственность первого контакта с внеземной цивилизацией, мужики немного протрезвели. И, долив из второй, початой бутылки коньяка, опрокинули для храбрости и повышения коммуникабельности, ещё по стакану.
  Ося как-то странно пытался, пригнувшись, то ли спрятаться за пузатой бутылкой, то ли смотреть через неё вооружённым глазом. Но Саша ему этого не давал, разливая по стаканам повторно.
 
  В головах гудело, окружающий мир переходил из реальности в нереальность и обратно. Стирая грани этого перехода, наполняя и дополняя всё вокруг совсем новой реальностью, алкоголь, блуждая в крови, норовил получше устроиться в мозгах, побольше там оттяпать места. Для чего? Поуправлять людьми! Доказывая на деле, что он, не зря здесь поселился! И с ним будет нескучно.
  В окружающем мире началось искривляться пространство, намекая на четвертое, пятое и даже, местами с провалами, шестое измерение. Это теоретически предсказывалось некоторыми физиками. А так же пара- и метафизиками, типа Осиных друзей по институту: один трудился теперь магом, белым, разумеется с каббалистическим уклоном. Другой уехал в Америку и наверное ей же там и занимается, потому как без магии себя не мыслил, даже в атеистические времена сплошного материализма, где он побеждал. У них это было всё в теории! Но сейчас это происходило в деле, можно сказать - на практике.
 
  Конечно же, это было связанно с появлением пришельца! С его воздействием на окружающий мир – никто в этом уже не сомневался. Начались и небольшие временные превращения. Оказывается оно, время, как и пространство, тоже может немного искривляться!
  И течь по-другому, разнонаправлено.
  Для всех по-разному - в зависимости от статуса объекта, его веса и величины. Для кого-то небольшое запаздывание – трагедия, катастрофа, а для кого-то так, тьфу, нестоящий внимания, миг.

  "Миг перед прошлым и будущим" - раз и ты уже в прошлом! Раз и будущее уже без тебя! И нечего, даже не почувствовало твою недостачу!

  Пришелец за окном ждал, кривил пространство и время под себя, проницательно глядя, подмигивая то одним, то вторым - запасным глазом, так как он находился, на другой стороне головы и смотреть обоими сразу, никак не мог.
 
  Ося напряг память: Как странно он это делает! Где-то он, нечто подобное, символично изображённое, видел! Где?
  Он робко, полушёпотом спросил Сашу:
 - Ты знаешь, что это такое?

 - А как же! Знаю! – твёрдо ответил Саша, - Это знак свыше!

  Ося съёжился, не понимая ещё всего, с чем они столкнулись.

  Саша продолжил дальше, разъясняя, что они видят перед собой:
 - Недремлющее око! Глаз, как на долларе! Американцы нам его показывают. Надоели уже с ним! Но никуда не денешься?! Всё к нему привязано: нефть, бюджет. По чём его считать? На что опираться? Доллар... Наконец-то он явился в живом виде!

  Глаз осознанно смотрел на них, тая в себе невиданную интеллектуальную мощь. Он представлял собой всевидящее око, точную его копию - поворачиваясь, то одной, то другой, скрытой от большинства людей, стороной. Не всякому дано, так, со всех сторон, его лицезреть. Всё это происходило с постоянной периодичностью, наверное, благодаря вживлённому вспомогательному чипу.

 «Вот он, долгожданный новый порядок! Как обещано на всесильном долларе» - подумал Ося – «Дождались! Не думал, что так прям на дом и явиться. Что дальше? Чипы нам начнёт вставлять? Больно ли и в какие места?».

 - Вызывает нас на контакт! – заявил заплетающимся языком, один из мужиков с явно лидерскими альфа-качествами, – Щас закантактируем с тобой! Ты готов, Ося?

  Второй, явно не альфа и даже не бета, наверно бы повременил с контактами, но язык сам почему-то отчаянно ляпнул:
 - Готов, Саша.
  И как-то пассивно добавил:
 - Только вторым номером, после тебя... Как-нибудь так... Немного, совсем.

 - Делай парла.. парламе.. парла-ментовский флаг! – скомандовал природный лидер, не получивший должного образования, а просто, прикупил пару дипломов и стал доказательно, достаточно грамотным человеком.

  Сделал он это продуманно и как положено: сначала юридический, потом – экономический. Можно бы и какую-нибудь диссертацию замутить, но тут с ними какие-то скандалы пошли. Ну её, от греха подальше – сильно высовываться со своей учёностью тоже не надо. Перебор ни к чему! Лучше немного не добрать – тут ровно очко не к чему. Умный подход и жизнь будет справедлива! Она всё равно выбросит наверх. Не ошиблась же в нём? А хоть бы и ошиблась – не опускать же теперь! Не мутузить туда-сюда! Жизнь не ошибается! А то, что о ней самой подумают? Да пусть думают, что хотят!
  Судьба человека всегда правильна – он получает какую заслуживает. Как говорят по писаному: каждому – своё! А с ним, она уже определилась, сделала на него ставку.

  Оба товарища - собутыльники изначально принадлежали к разным субкультурам. Ося к домашней, Саша к дворовой. Ося тоже пытался в детстве осваивать дворовую, но получив пару раз по физиономии, практически, ни за что, но как следует, оставил это занятие. После уроков, выйдя из школы, натерпевшись уже там достаточно, на переменах, без нужды к добавкам, он прятался сразу от этой субкультуры домой.
  Это происходило захватывающе и интересно, но со стороны: под прикрытием учителя, на минимально короткой дистанции, Ося проходил по школе, потом делал рывок к другому крупному, прикрывающему объекту солидного возраста и так добирался до дома. Там и наслаждался свободой, покоем. До следующего утра, когда надо было опять идти в школу - полную опасностей, как первобытный лес, полный разномастных хищников. Как полноватому, симпатичному носатому зайчишке, в нём выжить? Приходилось думать, что-то изобретать.

  Зато учение пошло хорошо – улица не отвлекала. Время для занятий было предостаточно, все книжные предметы освоил. Потом успешно поступил в вуз, где работал тёткин хороший знакомый. Который как-то немного помог с этим поступлением.
  Там было уже спокойнее, на переменах, у туалета, с угрозами никто не поджидал. И жизнь потекла радостнее. Ося погрыз, кроме учёбы, немного гранит науки, зубы об него не обломал, но и не погрузился в него глубоко. Хотел писать диссертацию, но вовремя одумался, видя скромные гонорары. Довольствовался тем, что получил диплом о высшем образовании и пошёл в жизнь, искать более лёгкие пути к деньгам. Диплом этот, в отличие от Сашиных двух, был настоящий и основная ставка, поначалу, делалась на него. Но пришлось создавать всё самому. А он, диплом, в плане денег, подвёл. И теперь, красовался в любовно приготовленной рамке, эстетически радуя хозяина, документально подтверждая его интеллект. Профиль же, профессия в нём указанные, должного желаемого достатка не приносили.

  Итак, отмечался примерный умственный паритет: у Оси – один, подлинный, у Саши – два, но не совсем настоящие.
  Кроме того, в каждого закладывались различные культурные пласты: разговора, поведения, этики, настольных игр и кулинарных предпочтений. Вместе, симбиозом, у них образовывалась довольно сильная команда из диаметрально противоположных индивидов, удачно дополняющих собой друг друга.

  Но были ещё некие трения и небольшие шероховатости - коммуникации между ними были выстроены ещё не до конца.
   Осе было непонятно ассоциативное мышление Александра, так как оно было более творческим, иногда граничащим с первооткрывательством.
  Саша, роясь в гладких закоулках, не захламлённой книжками, памяти, используя природный креативизм, искал более понятные, созвучные слова и словосочетания для запоминания, привычные ему с детства. Набрав и отловив там что-то похожее, он переводил их в более сложные, новомодные понятия.
  Отталкиваясь от привычных фраз, приходилось произносить слова вслух – для большей силы созидательного процесса, наикреативнейшего синтеза отдельных частей сложносоставных слов.
  Со стороны, иногда это казалось странновато и нездорово. Но в конечном итоге – продуктивно. Так, например, «парламент, парламентский, парламентёрский», у Саши ассоциировался с хорошо изученным в школе, французским глаголом «парле», которым учительница прожужжала ему все уши. Вот уж наука! Французский! На хрен он нужен? Если только французское посольство брать? Так они русский все там выучили! На хрен им работников без него набирать!
  «Парле ву, парле ву франсе» - так и слышится, видя её физиономию в очках каждого нового бухгалтера, которую приходилось ему самому брать.
 
  Почему-то они все, с очками, походили на неё, «француженку»? Как будто, кто-то их, ему, подсовывает!
  Саша так привык к очкастым бухгалтерам, что даже первым делом спрашивал: "Чем-то французским владеете?". Рефлекторно показывая что-то мимическими мышцами, как учила его преподавательница французского. "Ну, по-французски, что-то можешь?".
  Та растерянно, краснея, говорила: «Нет».
  И Саша, проверив это детальнее, удовлетворенно брал такую работницу.

  А то этот французский, эта учёба вообще, вызывавшая стойкие негативные рефлексы, уже вот где! В печёнках! Лучшие годы, были посвящены ей! Требовали непонятно чего, что в его повседневной жизни, было совсем не нужно! А за это спрашивали, ставили негодные оценки, совсем не отражающие умственные способности - что в дальнейшем, жизнью, было подтверждено, доказано! Ходить бы в школу так, просто для общения! Вылавливать там каких-нибудь придурков, трясти их на предмет денег, ещё чего-нибудь интересного, что могло бы у них оказаться во временном их пользовании. Десять-пятнадцать минут урока, а остальное – перемена и охота на «лохов»! Учёба пошла бы в кайф! А то это: «Парле, парле ву». Тьфу, достанет!
 
  Это слово в единственном экземпляре из всего предметного курса, вклинилось в Сашин мозг - ночью разбуди, даже после сильной попойки, Александр всегда скажет, что это «говорить», по-французски.
  Дальше проблематичней – больше вариантов, кроме «мент», не было! И получалось – говорит мент. Да ещё по-французки! Охренеть. Ещё французких ментов не хватало!

  Охватить умом и привязать к тому месту, к конторе, что «ментовка» называется, сложно. Додумался же кто-то так назвать! Наверно, с французским сильно дружил? Всё б ему по-французски делать! Любил их все эти штучки! Как сказал один знакомый: «французы, мать их!».

  Но, потом, появились сигареты «Парламент» и дела пошли лучше, Саша начал курить их. И, произнося часто это слово, быстро его освоил. И уже без ассоциативного мышления, а так, напрямую.
  Трудней было с одномандатным округом, с которого, он начинал свою деятельность «народного» избранника. «Однаманда…» и дальше дело никак не шло! И не у него одного! Первое лицо(!), тогда и то этим грешило. Саша, поэтому, старался избегать публичного высказывания на данную тему - вдруг промелькнёт ненароком, выскочит, сорвётся. И народ, в широком смысле, неправильно поймет его. Примет на свой счёт и выкажет недоверие, несмотря, на всученные ему продуктовые наборы с бутылками водки. А простонародно говоря: «Переводить добро на г…» не в его правилах!

- Не ментовский, а ментёрский, парламентёрский, – скромно поправил по-домашнему начитанный, Ося.

  За что, тут же получил оплеуху, но не сильно, а так, в назидание, чтоб не умничал в ответственный момент. И так всё ясно. Что непонятно?

 - Ну, ты у меня ещё подискуссируй! Я в теме. Мало я с ними общался? По малолетке, с ментами-то? Не понаслышке знаю! Да и вообще, пока пар-ла-ментё-ром…, нет, парла-ментом, то есть  парламентарьем... тьфу, язык сломаешь об французов, не стал! Шустры они языком! Не отделаешься от них! Уж сам почти таким стал, пока изучил это слово, – на удивление, начал без запинки собутыльник, запнувшись опять на сложно произносимом слове, красноречиво поглядывая на друга, готовя уже обмотанный грязным бинтом аргумент и помахивая им перед носом оппонента.

  Саша, доходчиво, жестами разъясняя недопонимающему товарищу, серьёзность момента, присовокупив словами:
 – Одна манда…, одномандатный округ у меня, был. По нему и пошёл!  Потом, заслуженно, по партийным спискам! Здесь проще – бабла кому надо слил и жди! А там штабы работают! Профессионально, по технологиям. За это деньги получают.
 
  Толстыми пальцами обеих рук, Саша показал быстрый пересчёт купюр, затем символичный знак по горлу, объясняя, что это значит на словах, понятным только ему, юмором:
 - Главный штабной начальник за всё в ответе! Его проблемы. И его борзописцы строчат, пишут, фантазируют, лепят нужный образ в головах лектората.

 - Электората, механически поправил Ося.

  За что получил слегка левой в печень. Та заныв, подала сигнал мозгу, чтобы тот прекращал умничать.

  Саша продолжал:
 - Потом и другие механизмы включаются. В конце, правильно посчитали – итог на лицо! Проценты сошлись - кому, сколько положено. Так, в общей сложности – два срока отсидел. Два по четыре – день в день! Как раб на галерах! Без УДО за хорошее поведение и сотрудничество с администрацией. Дальше хватит – всё по закону! Хотя заманчиво, срок увеличивают! Можно бы ещё на галере посидеть. Веслом на ней помахать! Или чем там ещё, прямо с грот-мачты... Но надо и честь знать! Да и мне самому, честно говоря, надоело – одни и те же рожи! И рожи, скажу тебе, не философов! Кого только туда не понапихали! Разве что своих коней и кобыл из персональных конюшен! Как тот древний римлян... римлянин... Этот, как его? Который в сенат коня своего привёл?

  Ося хотел было его назвать, по имени, но печень подсказала: не надо! Он с ней сразу согласился. И подумал, про себя, разумеется: принёс бы ту туда этого попугая! Его там, ох как не хватает! Всей правды от него! Принеси эту божью пташку, посади с собой рядом, чтобы связь была видна и ожидай "головокружительной" карьеры! Как быстро она начнётся? А это зависит от кресла, где оно там у тебя находится. Далеко ли от тех ребят, что подраться любят? Фракция там одна есть с предводителем, небольшая, но драчливая - вцепятся в тебя всей шоблой. В другой, самой большой, есть и особо крупные ребята, по фактуре - вышибалы в ночных клубах отдыхают! Про лица их, даже заикнутся боязно. Их наверно специально туда пригласили, чтобы те, из мелкой, даже не рыпались на её членов. Так если под руку тех попадёшь, головокружение обеспечено! Тяжелейший нокаут будет! А то и благополучная, скорая смерть от такого "ума".

 - Да, насмотрелся там всего! Тут такого не видал! Под-устал там, от работы, от увиденного. Надо сменить обстановку. Куда-нибудь в губернаторы податься! Денег на кресло поднабрал, думаю что за год их отобью! А то по-настоящему умных людей там мало, одни военные. Да и профессионалов - управленцев нет, одни политиканы – языком молоть. Он у них без костей - практически не устаёт: и одно и тоже... С верху сказали, он и давай... - тут Саша запнулся, пытаясь подобрать нужное слово.

  А оно, как назло не подбиралось. А матом тут не годилось, можно и бластером меж глас получить, он же не только для Оси тут это всё рассказывает! Так что надо "фильтровать базар".
  Фильтровать-то фильтровал, но ничего подходящего не находил, и с надеждой посмотрел на своего младшего по рангу, товарища.

  Тот это сразу это понял и пришёл на помощь, как тот Анчутка:

 - ...транслировать в разных интерпретациях.

  "Слишком сложно! Не выговоришь, да и инопланетный иностранец может не понять! Для него надо упростить" - спасительно подумал Саша, вспомнив всё же какое-то слово и не преминул им воспользоваться:

 ...в разных вариантах! Если так поёшь - спроса не будет! А там, хозяйственник нужен, крепкий. Наберут, вместо них, мальчиков в розовых очках и штанишках, непонятно какой ориентации. Сколько там п…! И все молчат, на них не показывают – вроде так и надо. На зоне для таких – камеры, стол, посуда, отдельные, специальные. А тут? Все вместе! Из одного корыта. И чо от них ожидать? Петух – не курица, яйца не снесёт! Управлять страной, из Америки, теорию привезли! Экономическую - моно… -  дальше хрен выговаривается! А до этого, сами они, чем занимались? Некоторые и «тремя курицами не руководили», как Муртаза говорит. На сто, двести процентов прав! Молодец, про них, всё как есть, сказал! А их, всё равно, на ответственные посты ставят! Нашли кого! Что это за управленцы?

  Тут более опытный во всех отношениях, товарищ положил Осе на загривок тяжеленную пятерню, по-отечески потрепал Осиной головой в разные стороны и немного её пригнул, как бы пряча от возможного обстрела инопланетным психотропным оружием. Они его тоже могут применить! Быстрее чем бластерное.

  Потрёпанный, младший по рангу, товарищ всё это стоически снёс и преданно посмотрел на своего учителя.

  Тот не отпуская его пока, другой рукой быстро освободил свой нос от не вовремя там собиравшейся склизкой жидкости, укоризненно, но справедливо заметил:
 - А ты, опять дискуссировать лезешь! В самый ответственный момент! На что подбиваешь? На пустые дискуссии? Перед инопланетными иностранцами неудобно! Думаешь ему это интересно? На х... ему это не нужно! Оконфузишь - што они, об нас, подумают? Скажут: что за му... Ни единоначалия, ни вертикали подчинения! Полный кризис власти! А он не полный! Это что тут? - Дикий, неорганизованный народ? Массы без правильно встроенной вертикали? Кто ж ими управляет? На самой низкой ступени развития они находятся? Эво…, Э-во как! Эво... Эволюция у них вверх не подымается? Совсем недалеко от обезьянки ушли? Сис.. Системный кризис? Революций вам что ль надо? Сейчас мы их вам устроим! С нашими-то бластерами и прочим. Не хотите? Цветных хотите? Красную уже получили! Ух, мартышки краснож... А чо тогда, примитивные такие, заслуживаете? Соображай башкой-то! Пока этим самым бластером, по ней не получил! Зачем им такой гумоноид, к эбене ма…, на х.. нужен!? Никаких дипломатичных слов подбирать не будут! И крутить, вертеть... А прям как есть, так и скажут! Им перед кем изголяться? И отношений выстраивать с нами не будут. А то и просто разъе… - сотрут своими бластерами с лица земли! Всё ими выжгут и перепашут! Для новых посевов. И ещё, там, у себя, свою нобелевскую премию получат! За освоение чего-то. Или какую-нибудь Премию Мира, за его установление по всей Земле - никто больше не воюет! А кто-то ещё получит и откат – за то, что дал! Поэтому, ты должен понять, какая ответственность на нас наваливается! На наши с тобой плечи.

  С этими словами, Саша хлопнул Осю по плечу, чуть не выбив его.
  Хотя и подмывало с «дисскутированием» определиться, Ося понял, что продолжать с «поправками» не следует. Здесь им тоже не место!

 - Флаг, этот, самый делай! Ося, дружище, парламентёром пойдёшь! Первым на земле! Это тебе не...– поручил ему явный лидер, всё-таки выговорив это сложное слово, вдруг, с первого раза. И обрадованный таким успехом, уверил, сославшись на опыт и на народную мудрость, – Как и первый космонавт, когда-то. В историю войдёшь, под моим руководством! Всё у нас получится! Не мытьём, так катаньем! Ты поцан или нет?

  «Нет, конечно» - подумал Ося, он хорошо знал, что это такое. Но не сказал вслух, а только утвердительно кивнул - понимающих тут всё равно не было.

  Настоящий альфа-самец, путь и немного не эрудированный, решительно рванув кусок белого покрывала, которым было накрыто, почему-то стоявшее здесь, за пальмой, чёрный, огромный «Беккер». Удивительного тут мало - случайные рояли в кустах, нет-нет, да и встречаются. В буше, под пальмами - это уже варианты.
  Но этот "Беккер" был тут не случаен - он остался в наследство хозяину дома от бабушки, носившую похожую немецкую фамилию.  Бекербах, Бекербек или что-то в этом роде, сейчас это не так важно. Важно, что старушка, даже на склоне лет, была увлечённой пианистки, бесполезно пытавшейся привить туже страсть внуку. Тот не чувствовал к нему никакой тяги. Ося даже побаивался рояль, всячески избегал общения с ним. И даже считал, что в нём живут духи умерших стариков, ранее игравших на нём! И отдавших ему душу. Чёрный, пречёрный, горизонтально расположенный шкаф со струнами, забрал их! Взамен игры на нём. Сейчас они там! Сидят, заняться им нечем. Потревожь их, они выйдут... Ей-то хорошо! Они её знают!

 - За всё надо платить! Отдать ему всю душу! – говаривала бабушка, гладя по крышке рояля, перед тем как слиться с ним в музыкальном экстазе.

  "Вот они души! Полезли в неё... А ей это ещё и нравится! Бр!" - Ося холодел от увиденного. Да и слушать становилось страшно.

   Глядя на его строгий траурный вид, чёрный лак, Ося мелко дрожал. Внутрь закрадывалось чувство парализующей робости - страшный инструмент напоминал ему гроб на несколько покойников сразу. И манил, надламывая волю, под крышку.
 
  «Они должны быть разной длинны!», - вспоминал Ося, примеряясь и сопоставляя, но обнаружив там только туго натянутые струны.

  Внутри инструмента, когда преодолев себя, заглянул туда, он сделал для себя открытие: "Это же похороненная в футляре, арфа! Так хорошо запрятанная и замаскированная. Но зачем? Для чего? На ней же, также играют. Открыто. Но только женщины - арфистки".

  Мужской пол не был замечен за таким делом. Про арфистов, Ося ничего не слышал. Может быть, им в открытую, не совсем удобно это делать? Зато на роялях играют сколько угодно! А это же тайная арфа! Хорошо замаскированная. Для чего ж весь этот маскарад?».

***

 - Ты что? Уснул? Спишь в оглоблях? Ну-ка начал, пошёл, – вывел его из забытья, старший напарник, лёгким толчком, протянув ему, не настоящему и нерасторопному самцу, с буквой, где-то в конце греческого алфавита, неровную по краям тряпку.

  Видя нерабочее состояние напарника, Саша, всучил ему «флаг» и физически направил в нужном направлении, напутствовав:
 - Твоё время пришло! Займись делом! Весь мир на нас смотрит! Может, даже прямую трансляцию через спутник–шпион, уже организовали. У американцев их полно,  с них номера на автомобилях видно! Янки, будь они трижды, засекли пролёт межгалактического звездолёта и включили в том направлении прослушку! Наверняка! И все бортовые камеры. Все антенны нацелили! Смотрят сейчас, пишут, просчётам нашим радуются! Скажут: вон дурак нерасторопный, как его не подгоняй, всё равно работать не хочет! Вот они какие, русские. Не выставляй же нас в неприглядном виде! Они этим сразу воспользуются – в интернет всё выложат. Как им потом симметрично ответить? Не знаешь? Давай тогда, живей трудись!

  Сам же, не теряя присутствия духа, подчиняясь давящей ответственности, Саша начал формировать и озвучивать планы по переговорочному процессу, немаловажную роль в котором, отводил найденному инструменту:
 - Ты знаешь, а я над анекдотами смеялся! Почему рояль в кустах? От чего рояль в кустах? Спёр его что ль кто и не донёс? Ну, надо было как-то рассчитывать, человек пять с собой брать! Оказывается, не врут рассказы! А я-то поначалу думал – так, на пустом месте, анекдотов насочиняли! Ан, нет! Про рояль - нет! В самый нужный и ответственный момент – он обязательно появится! Особенно, для встреч с инопланетянами. Сейчас я им сыграну, что-нибудь наше. Хотя нет, надо что-то ихнее - для умягчения их, инопланетных нравов!

  С этими словами, Саша подтащил старенький, жалостливо поскрипывающий рояль из экзотических кустов и карликовых пальм, чтобы они не мешали акустике, осенил себя знаменьями, какими положено, из традиционных и не очень, религий, размял руки и ринулся к инструменту.

  Помня заветы своего старого соседа, доброго учителя, обучившего такой ловкости рук: «Если не знаешь с чего начать – начинай с Баха! Бах, не ручей. Бах – это безбрежный океан! Das ist kein Bach - das ist Ozean! Целый Океан, Океанище. Накроет всей своей мощью. Потом переходи к Бетховену. Этот уже попроще - зажурчит ручейком, живительным, весёлым».

  Подняв крышку, Саша уверенно приступил к «игранию на пианине», изрядно подивив инопланетянина звуками. Он с головой, нагнулся к клавиатуре(если что не понравится, из бластера бы не попали), пустился в этот океан музыки.
  Поиграв какое-то время, Саша вспомнил о своей миссии организатора встречи. Видя опять бездействие, далеко не «альфа-самца», он пхнув его ногой,  перестав на время играть, протянул, выроненный Осей в забытьи, неровный кусок белой материи, больно ткнув им в нос.
  Это нисколько не помогло. Тот просто не знал, что с ней делать. Да и руки не сжимали её должным образом.

  Видя это, Саша, не ослабляя инициативы, отломал от ствола большого, домашнего и бесполезного тропического растения какую-то палку, махнул ею, проверяя прочность и по-ген.директорски указав нужное направление, приказал, показывая и помахивая ей как надо делать, почему-то по-африкански пританцовывая, переваливаясь с ноги на ногу:
 - На, мастери, привязывай свой конец! Вежи его крепче к ней! И маши, им!

  Ося стоял, как вкопанный, утонув в мыслях и догадках: "Как вязать? Чем? Как это будет выглядеть? Как будет махаться? Как это поймут? И почему именно он перед всем человечеством... Хоть бы американцы камеры свои выключили!

 А Саша всё погонял, и физически, и словесно:
 - Ступай! Крепче вяжи, чтоб длинней казался! Делай шаг, не бойся! Это будет маленький шаг для человека, но гигантский для человечества! Пшёл!

 - Может, «триколор» нужен? Его уж привязать? Пойду у жены что-нибудь спрошу, – очнулся после вторичного, более весомого пинка, Ося.

  И засомневался:
 – Может каких цветочков можно у неё нарвать? На букет.

  Саша вовремя присёк его и поймал за шиворот - на удивление быстро проявившего активность, но в противоположную сторону.

 - Трудно идёт процесс управления! Куда?! Время дорого! У них всё синтетическое, на нём и выросли. Плевали они на цветы, природу! Ты погляди на его морду! У себя их давно  перевели - бластерами выкосили! Да и с водой у них напряги – научились из неё ракетное топливо делать! И всю на двигатели потратили. А без неё сам знаешь, ничего не растёт! У них она дороже нефти! Ты знаешь, сколько она сейчас за баррель?! Мы воду, дороже нефти, им продавать будем! Водяными олигархами станем! – орал, Осе, почти в самое ухо, Саша, опять тыкая ему в нос тряпкой, которая должна, наконец, стать флагом человечества.

 - Не может такого быть! Они же сверхразумны! – не соглашался верить Ося, понимая, чем дальше по эволюции, тем торжество разума  больше и больше. Даже алчность на спад должна пойти и не затенять его.

   Он вертел перемазанным пылью, носом в разные стороны, надышавшись скопившейся в куске, ткани частичками не пойми чего и готовый уже рефлекторно освобождаться от них - чихать. Чихать на всё.

 - Не может? Может! Да еще, как! – аргументировано, орал Саша, приводя бесспорные доказательства, - Фильмы про космос смотри! Я, несмотря на всю свою занятость, тяжёлую повседневную загруженность, государственную ответственность, иной раз, посматриваю, на всякий случай. Вдруг в жизни пригодится! И не ошибся! «Звёздные войны», «Кин-дза-дза» и прочие. Это всё готовые пособия для контактёров с другими разумными цивилизациями. Оттуда много чего начерпать можно. С ними, инопланетянами, совсем по-другому общаться надо! Никак обычно, даже с начальством! Их надо как-то по-другому провести! По правилам, но с выдумкой. А ты? Может, хлеб с солью, на рушнике вынесешь, деревня!? Как полоумный глава одной местной администрации, товарищ Мормышкин, бывший парторг, что делегацию иностранных инвесторов у себя встречал. Тоже фрукт! Ещё тот. Я говорит парторг по жизни, мне, без этого, никак нельзя, лучше пить брошу! Сейчас у нас пригрелся, на хорошем счету – выборные проценты - хорошие даёт! Как раньше удои! Сколько надо – столько и даст. С людьми, ли, ещё с кем, работать умеет. Спецом себя по ответственным мероприятиям считает! Но голова от успехов закружилась, зазнался, у вышестоящих товарищей не спросил – как лучше? С колхозной, художественной самодеятельностью в кокошниках и лаптях, вышел и давай по-английски речь на бумажке читать! Читал так, что и корове понятно – бред! Что-то про спорт загибал, про местный и в мировом масштабе! А из американцев никто, ничего не понял, видно их, американский, за столько-то лет, существенные различия приобрёл. Наши, кто английский знают – тоже, ничего не поняли, но в отличие от заокеанских коллег, примерно, догадались о чём, тот сказать хотел. Даже не улыбались, понимали, что дело серьёзное, государственное. Один потом, гадом оказался - предателем стал! На телефон записал и в интернет выложил! Что тут началось! Смешки, издевательства по всей стране великой! А Мормышкина уже на повышение отправить, по спортивной части, хотели – заведовать крупномасштабными, спортивными мероприятиями. В перспективе, на замену должности министра по спорту, раз английский так же знает.  А тут такой конфуз! И кто ему, дураку, речь писал? Непродуманную и не взвешенную!  Наверно, учитель физкультуры местной школы! Он у них и английский, и математику ведёт! Иногда и физику с химией. К русскому и литературе только не допускают, хотя, мастер на все руки. То ли бывший токарь, высокого, самого последнего разряда, то ли фрезеровщик не меньший, одним словом - многостаночник! Предприятие развалилось, вот и пробует себя в разных профессиях, на разных местах, хорошо, хоть не пьёт сильно, копошится как-то, карабкается. Готов и за современные предметы, про религии там, всякие, взяться, которые по школьной реформе введут, для повышения умственных возможностей. Башкой-то надо соображать, современные нюансы учитывать! А ты ступай, куда направили! Ждать не заставляй пришельца! – пространно одернул его Саша, ещё больше дезориентировав.
  А сам занялся подготовкой рук, более тщательно, вытирая их, обо что попало, в основном о рваную холстину рояльного чехла, к повторной, форте-пьяновой атаке,  намереваясь серьёзно терзать клавиши, примеряясь к ним, как к достойному противнику.

  Уже серьёзно «наяривая» по клавишам, Саша глубокомысленно заметил:
 - Тогда уж ООНовскй нужно, мы сейчас от всего человечества идём. Не замыкайся в границах, все человечество представлять будем! И американцев, и китайцев, и всех прочих, кто в Африке, государства себе разные создаёт! Давай, достойно – вперёд!

  Из-под заскорузлых, коротких, но толстых, как сардельки, крепких пальцев "медвежатника", полилась сложнейшая музыка, напоминавшая своим звучанием - «Аппассионату».
  Магически зачаровывая, она заполняла помещение, вливалась в душу, вытесняя страхи и опасения, поднимая и распрямляя поникшие члены тела. Да и сами тела, трудно удерживаемые в вертикальном положении из-за выпитого спиртного и давившей бременем, ответственности, воспаряли вслед за ней.
  Несильно мешал даже размотавшийся, грязный бинт, змейкой болтавшийся по чёрно-белым клавишам, закрывая их и дезориентируя при взятии новых аккордов. Которые не подводили и как бы сами, сквозь болтающуюся тряпицу лезли под умелые руки. Пальцы, уже без долгой тренировки, на удивление точно находили нужные ноты и колотили так, что рояль готов был сам подыгрывать исполнителю, лишь бы его так не долбали.

 - А теперь Бетховен! Пошёл, – объявил Саша, меняя музыкальное произведение, помня очерёдность за Бахом, будто высылая и его в подкрепление уже посланному парламентёру Осе.

 - И он? – удивился и как-то наивно спросил Ося, хотя помнил о Сашином пристрастии к фильмам, как достоверному источнику информации.

  Щуря глазки, он начал вглядываться за стекло, вспоминая одноимённый, американский фильм с крупной, шкодливой собакой, пытаясь увидеть её там и рассмотреть получше.

 - Людвиг Ван, опус 57, часть 1. Просто нечеловеческая музыка, – невозмутимо объявил, далёкому от мировой сокровищницы, музыкальному профану, матёрый музыкантище, заслуженно  чувствуя себя виртуозом, поливающий окружающий мир волшебными нотами, нечеловеческой гармонии.

   Успев почесаться в нужном месте, указательным пальцем этой же руки, физически довольно-таки крупный музыкант, ткнул в сторону, кивнувшего ему в ответ, пришельца:
  - Как раз для них! Нечеловеческая. Вождь всего мирового пролетариата - Ленин так говорил! А ему верить можно, вон какую бучу замутил - гений! Сам он тоже не совсем человек был!

  Ося от такого заявления, ошалело уже смотрел на Сашу, думая: "Что же это сегодня происходит? День откровения? Ленин не человек? То-то из-за него столько людей погибло! Какой он кровожадный был! Как местный народ не любил и не уважал! Разжигал ненависть, раскол в общество вносил. Кто же он был?

 - Нечто большее. Поговаривают – один из бессмертных! Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить! Даже холодок пробирает! Я бы в Мавзолее на ночь, один, не остался! Даже за миллион! Долларов, разумеется. Так и вижу: Куранты бьют полночь. Из своего гроба встаёт Ильич и идёт выставив обе руки перед собой. Идёт медленно, но силища чувствуется, как у американских зомби в кино. Уж если кого прихватит - всё! Хана. Рвёт и пожирает! Ненасытно. Мощь его ещё больше возрастает: во-первых, сколько людей пожрал! Во-вторых, в пирамиде постоянно лежит! А через её конус вверху и огромный кристал, там замурованный, из бездонного космоса, энергию нескончаемую черпает. Как начерпает, переполнит ей, себя, так встанет! В любой момент может встать! Брр! Но ждёт. Ждёт своего часа. Куда-то избыточную энергию, потихоньку сбрасывает! Сейчас даже все боятся из Мавзолея его выносить, боятся памятники его трогать - во всех городах необъятной страны стоят! А Сталина выкинули! Не боятся! Ста-ли-на! Тоже Осю, кстати. А его, при жизни, боялись ещё больше. Тот чисто по бандитской части начинал. Потом понял как мафию организовывать и пошло. Но его же, его приспешники и отравили. Из-за страха. А может не терпелось им? А Ленин башковитей был, умнее их всех - в теоретическом плане. Всё знал. Все к нему за советом шли! Что крестьяне - ходоки, что умные люди из Европы. А то из других стран, что и подалее! Шли писатели всякие, разные: Ромен Роланы, Рабинат Тагоры и прочие. Что сейчас в шкафах стоят - выбрасывать жалко.  Тот же Уэльс, Герберт! Он про марсиан писал! Тоже к нему приходил, посоветоваться. Не страна стала - дом советов! Пришёл как-то, Герберт этот, одет с иголочки, всё начищено, аж блестит! А кругом потёмки. Лампочка одна, в дальнем конце коридора – было две, но Ильич распорядился куда-то, крестьянину какому-то, её вкрутить. Уэльс даже, споткнулся где-то у туалета, больно и неловко шмякнулся, потом писал – «Россия во мгле», без света. Сгустил он, свет там был, только не очень яркий. Такой дотошный Герберт этот был, везде нос совал. У Горького всю одежду просмотрел, портки, рубахи, все его костюмы пересчитал – «Мало» - говорит, «для писателя-то». Ильич ему прямо в глаза сказал – «хорош доматываться, по горьковским шкапам лазить! Не туда смотришь! Не в суть, не в корень! Приезжай через пару, тройку лет и тогда считай пиджаки с лампочками». Сказал, как отрезал! И не обманул Уэльса. Не знаю, как по костюмам, но по лампочкам, даже перевыполнил! Откуда только их столько набрал? Ума не приложу! Горят везде! Это тебе не Чубайс! У того, где поработает – явно убывает. Кто так лампочками заниматься может – уже гений! План у него суперский, по модернизации всей России, был! «ГОЭЛРО» назывался. Типа теперешних «чубайсовских» нано-технологий, с его же электрификацией, только наоборот замешанный, на резкое увеличение. Круче некуда! В мире никто не верил, что совладает, с тем, что понарасказывал. Не мелочь, как у этого: нано-носки с нано-косами! Сразу планов громадьё и с прицелом в будущее! Чтобы было, что внукам пламенных революционеров приватизировать. Целые города начали строить! И промышленные и научные, не то, что этот посёлок – Склоково. Название так себе, поэтому его никак и не отстроят! А уж продукции какой, оттуда и не дождёшься. Сейчас даже, всё, что нагородил Ильич, не доприватизируют никак! Очередь с нужного конца выстроилась, деньги, кто, откуда добыл, готовят и никак наследие Ильича полностью не одолеют, не проглотят. С его электрификации и индустриализации, до сих пор многие кормятся! Да ещё, в его сторону, неблагодарно поплёвывают. Приватизировали объект – денежки уже капают, а ему, Ленину, создателю индустриального государства никакого почтения!  Ни свечки за упокой, ни венка, ни салюта! Бюсты, и то с территорий предприятий, из кабинетов начальства вытащили, и их родственники, на металлолом сдали! Всё денег мало? А заслуженно так-то, с кормильцем? Ведь были никто и звали никак! И тут, из грязи в князи! И такое отношение!? «Рыжий» у Ленина, поди, всё спёр! Те же нано-носки с косами, которые производить хочет и в Европе ими торговать. Только в толк никак не возьмёт - ну, кто теперь носки по десять дней носит и не снимает? Да траву, косами косит, особенно там, за бугром? На электричестве всё, да на бензине, из нашей или арабской нефти! Кто на энергоносителях сидит, тот и король! Это же сразу смекнули! А Ленин с нуля начинал, с пустого места, без нефти! На экспорт отправить нечего было - всех крестьян ограбил и заодно, церкви! И всё сделал! Шушенским мужикам простых гвоздей дал, не нано, обычных, так те с ними, вручную, электростанцию построили. А этому её доверили, она и развалилась. Да и других-то идей поднатаскал порядком! Только видоизменил и переиначил, а реализовать не может! Видно, что неглубоко  классика изучал, хотя старался как мог, с чужими конспектами, и что-то там недопонял! А может о чём другом думал? Ильич, что говорил – «Коммунизм – это социализм плюс электрификация всей страны».  А Чубайс, капиталистический строитель, от обратного идёт, из той формулы, электричество вычитает – «социализм, минус электрификация», вроде как капитализм должен получиться. Ан нет, какой-то он не такой получается, плохой и некачественный. Вроде рынок, но тоже какой-то он не тот – убогий и кособокий – для трёх процентов населения, ну, пусть десять-пятнадцать - остальные в покупках сильно ограничены. Тогда для кого всё замутили? Для небольшого меньшинства? Что, хотел как лучше, а получается у таких, как всегда. На другой результат не запланирован. Можно сказать прилежный, но не самый способный ученик «ленинской школы экспроприаторов», только механически плюсы на минусы меняет! И всё. Дальше соображалка не работает. Такого и к току подпускать бы не надо! Хотя там для него и не сложно кажется: плюс, минус - с разных концов! И всё! Но надо понимать - у людей электричества потом – может и не быть! А он универсальным «реформатором» оказался! Или "трансформатором" чьим-то. По нему собственность туда - сюда гоняют, собственников создают крупных. Теперь, желательно в основном, с питерскими корнями.  Потому как Ленин и соратники его, с одной почвы, из Питера в Москву заявились, хотя вряд ли их тут, особо ждали. Кремль облюбовали с высокой стеной, воротами, башнями - надёжно за таким забором. Но в Кремле не всяк ведь усидеть сможет! Поляки, например, не могли. Несмотря, на программу обновления России. Лже-Дмитрии, и первый, и второй, напрасно старались. Второго, даже не пустили по-царски посидеть. Наполеон – тоже! Полазил по Кремлю в потёмках, посмотрел на пожарища и обратно подался. Как ни ориентировал он на Европу, с их ценностями, да своим Гражданским кодексом не заманивал – всё бестолку. А документ был серьёзный. Всем по душе пришёлся, и в Европе, и в Штатах. У нас только ненужным оказался. На хрена он нам? Конституции какие-то пиши – бумагу марай! Итак, хорошо – при абсолютной монархии. Правит и правит помазанник, потом приемник, потом, как между собой договорятся. И никакой критики к ним! Всё сверху даётся! Влага какая-то вниз излилась – всё, божья роса. Кто, что лил – разбираться негоже, принимай как есть.  Да и строй крепостной всех устраивал!  А временщики? Никто из них, не приживался в Кремле. Вот нынешний, настоящий - уверен, усидит! Я в него верю и всецело уважаю - он и на Ильича-то, сам чем-то похож! Ростом небольшенький, лысоват, духовит, тоже, опять же, из Питера прибыл, «со товарищи»! Ильич хваткий был, как клещ во власть вцеплялся! Борец по природе. Если б не болезни, которые его подкосили, никому бы её не отдал! О теле только не заботился, спортом не занимался! Той же борьбой, например. Она тогда уже по циркам пошла – популярна была. А Ильич туда ни ногой, по крайней мере, ни один историк о том умалчивает – все, дружно - не был там вождь, или как бы немцы сказали – фюрер! Ни на одном представлении – ни на утреннем, ни на вечернем. Никаких развлечений – работа! Работа и ещё раз – работа! Не взыскателен к себе был, скромен и не притязателен на всякие блага и вкусности. То позавтракать, то пообедать забудет – всё пишет и пишет! Апрельские тезисы или как там что-то обустроить, критиковал философов всяких, буржуазных подпевал! Ему с чаем, морковным лезут – на, попей хоть немного, ум освежи! А он – некогда, врагов идейных, контру громить надо! Духом одним питался, им и крепок был, как кремень, ничем не возьмёшь! Как начнёт меньшевиков и уклонистов шерстить: и в хвост, и в гриву; только держись. Мочил их, где застанет. Хоть в сортире, если там встретит. Идеологически конечно, физически не очень был развит. А если б борьбой, какой владел, карате там, или дзюдо, ещё чем подобным – будьте спокойны, ей бы так отоварил, что классовый враг, больше б никогда на товарищей пасть не открывал. Что, в общем-то, потом, когда при власти оказался, напрямую и сделал, посредством ЧК и верных революции, сознательных «товарищей». Без судов и бюрократии, продолжил непримиримую борьбу, классовую – выигрывая только чистой победой, не признавая никаких очков, арбитров. Да и правил. Они, по большому счёту, для победы не нужны – так он считал. К чему там всякие условности – пережитки прошлого? Сделал дело(окончательно, до конца, под корень) – и гуляй смело! Если уж суд, то свой, пролетарский - гуманный и справедливый! Да главное и скорый – что немаловажно при его-то работоспособности, он и тут, и там, и везде! Скинет Ильич такому «суду» разнарядку, кого, сколько. И всё, тот работает - день и ночь, с высокой производительностью труда, решая все проблемы вождя. А он, судя по всему, проблемный был – столько в нём комплексов нереализованных накопилось! Да любой человек, какого ни возьми – сплошная, ходячая проблема. А то и целый букет – то - то, то - это ему не так, то надо постоянно чего-то. И их разреши, попробуй! Ильич их с другого конца начал решать – оптимально, рационально – человек пропал, и проблема его куда-то делась. Разрешал на раз, два. Сначала, красными, латышскими стрелками и китайцами, венграми и прочими «интернационалистами», чтоб им там всем воздалось по-полной, потом, таких же, из местных наделал!  И масштабней дела пошли.  Порешил всех проблемных, кого чем. Это уже самый настоящий, доминантный альфа-самец! Жаль, детей не было - наследника не оставил - Крупская подвела. Но тут сам виноват - бабу неподходящую нашёл – партийного товарища! А с ним, что и как, ни делай – результата не будет! С товарищем лучше такими делами, вообще не заниматься! Да это и Ильич понимал, пытался шуры-муры с Инесской Арманд завести - та рожать могла! Может ещё с кем? Но поздно – пыл в революционной борьбе потерял. Эта профессия опасна – плохо на потенцию влияет – пламенный революционер сгорает весь, изнутри! До конца! До самого. Начиная с этого места и пошло вверх, до самого мозга – вскрытие всё показало – всё выгорело. Но он сознательно на это шёл! Всё понимал! Одно слово – гений с несгибаемой волей! Без слабых мест(не считая физических), супермен. Хотя, нет, одна слабость была – вот, эта соната. Как услышит такую музыку, так аж в дрожь его бросало! По телу ток бежал, хоть лампочку подключай - лампочку Ильича - можно сразу на сто ватт. Сейчас наверху один, тоже с лампочками фокусничать пытается, но в меньшую сторону и с музыкой попроще, поспокойней, поприметивней. А Вождь мирового пролетариата, на сложнейшей мировой классике, точно в транс впадал: глаза как кверху закатит и говорит, соответственно - «нечеловеческая музыка, просто нечеловеческая».  Думаю, он, инопланетянином был, возможно, с Марса.

 - С Марса? – удивлённо произнёс Ося, в мыслях улетая к этой красноватой планете, неслучайно названой именем кровавого бога войны, зловещей и безжизненной на вид, видя там гигантские пирамиды, как в Египте и небольшенькие, копии московской, что на Красной площади, между ними - Вот, откуда всё идёт! Сверху? Из космоса? Красная планета! Странное небесное тело цвета предыдущей революции. Планета бурь и загадок! С таинственной, гигантской маской! Учёные гадают: чья она? Неужели тут связь прослеживается? Между нами и ними! Вот откуда тянется эта невидимая рука!

 - А ты думал откуда? Английский Уэльс, без Ильича, мог такое выдумать? Как он их нашествие описывал! Как из первых рук! Бегают на больших треногах, лучами из бластеров стреляются! Ну, разве, без чужой помощи, до такого додумаешься? Наверняка, он ему рассказал! При личной встрече, как очевидец. Можно сказать, военные тайны раскрыл - межпланетные, самые секретные. И намекнул, мол, если, что, будем вас так мочить! Нос свой сюда не суйте! А то вызову бригаду, межпланетную. И покрошат вас там же, на острове…

  Саша имел в виду самый худший, дальнейший сценарий развития тогдашних событий. А самый мягкий, гуманный был уже проведён в России – по уничтожению только местных.

  У Оси же в мозгу зажёгся целый калейдоскоп исторических картинок: Герберт Уэллс благоразумно удалился, от греха подальше, сел опять за свои книжки, подумывая на досуге об исторических закономерностях королевских фамилий и кровавой трагедии последней царской семьи в соседней России. Несчастной России, которую сейчас, благодаря опять прибывшим революционерам, переделывают, перестраивают и кроят, как хотят, нарезая из неё суверенные государства и надуманные новообразования. Россия у него погрузилась не только «во мглу», но и страшно заболела, слегла и тихо умирает. Онкология четвёртой стадии, с метастазами - несвойственные ей новообразования последние соки из неё вытягивают.

  Ося всхлипнул, глядя вместе с Уэллсом на закат Великой Страны. У него вдруг потекли слёзы, горькие, прозрачные, крупные, как горошины. Они скатывались с пухлых щёк и проделывали влажные дорожки – вид был траурный, несоответствующий предстоящей торжественной встрече. Исторической, почти как на Эльбе – встрече двух разных миров, один из которых должен поглотить другой. Не сразу конечно, со временем. Но достаточно небольшим.

  Увидав такое в самый неподходящий для Истории, момент, Саша сунул ему очередной обрывок  холстины и строго сказал:
 - Утрись! Смотрит же! Не дрейфь, прорвёмся!

 - Куда? – слабо промычал Ося, громко хлюпая, как в далёком детстве в безвыходной ситуации.

 - Через тернии! К звёздам, - воздел к застеклённому потолку, указующий перст, Саша, где тускло поблескивала парочка звёзд из какого-то созвездия.

  Ося сразу расслабился и в пал в полудремотное состояние, в котором потомки, если они будут, будут преодолевать межзвёздные расстояния, проныривая парсек за парсеком.
  Ему опять что-то стало грезиться, на смену потревоженному в могиле, Уэллсу, почему-то пришёл разодетый как денди, слегка навеселе, его коллега Дойл с угрожающим именем - Конан. У, варвар! Как варвар орал, пинался ногами, размахивал руками и кому-то грозил – я ещё напишу! Узнаете меня! Холмса вам этого подавай! Детективы? Сплошная читательская деградация! Как водка с пивом, смешавшийся в его организме, джин с элем, делал его разговорчивым, и настраивал на философский лад. «И это у нас, в стране учёных, инженеров, экономистов! В доброй, старой Англии? – заявил он, - Это всё пережившая себя, дряхлая монархия, не дающая ничего обществу! Нужный обществу самодержец? Взять хотя бы у русских – много он на своё общество работал? Только владел ими, а управлять-то уже не мог! Ни одним процессом. От наших-то, тоже проку мало. Работнички так себе! Поинтриговать, да! И, то, так».
 
  Дойл махнул рукой в сторону Оси и продолжал: «Монархия, по сути – тормоз прогресса, демократии, тюрьма народам! Как её не ретушируй! Да и дорого обществу она обходится. Отпрыски, чада, домочадцы работать, как надо не желают - только «пыль в глаза» пускают. А о производительном их труде, даже не заикайся! Обслужить-то себя не могут – слуг им подавай! Даже себя в платье облачить! Шляпу, перчатки подай им! За едой прислужи! Сюда налей, тут подотри! Что за народ такой, эти аристократы? Посуду сами помыть и убрать не могут! Зачем в таком обществе, пылесос? Зачем стиральную машину изобретать? Неграмотная служанка всё сделает! А если грамотную взять – она вопросом будет задаваться – а почему она всё это делает? За ту, расфуфыренную куклу? Как ей это объяснять? Со слугами и служанками, механизировать решение бытовых проблем - предпосылок никаких нет.  Поэтому Англии предстоит стагнация и потеря лидерства в промышленном производстве. Уж посудомоечную машину точно американцы выдумают! То подай, это! Сколько можно? Сколько людей от производительного труда отвлекают. И при этом, их моральный аспект страдает – кем они себя должны чувствовать? На кого работать? На общество или чванливого пережитка эпох? Кто больше заплатит. Из общественного кармана, в конечном итоге. И по большому счёту. Это моральный тупик для индивида и для общества в целом – результат островной изоляции. Комплексы, с которыми невозможно бороться. Наши далёкие заокеанские братья - американцы, да и эти французы, во всех отношениях проигрывающие англичанам - как они, в этом плане, далеко продвинулись! Стыдно – Европа совсем рядом, небольшой проливчик переплыть и там сплошные демократии – с королями–императорами разобрались, кто как. Ну, разве что, в совсем медвежьих углах, ещё засиделись, на окраинах. Но это, думаю, недолго. Даже в России – медвежьем заповеднике, где они с волками, кабанами и лосями по улицам городов гуляют, решили отделаться от средневековых пережитков! Родственники за океаном – янки, сразу под королевской дланью жить не захотели! Доподлинную демократию им подавай! С выборными руководителями – его чуть ли не как слугу или прислугу себе выбирают!  Эдакого стряпчего-юриста. Он перед выборщиками и так, и сяк крутится – и то, и это делать буду! Только изберите! Буду хоть... Будете очень довольны. А это достойно пера! Сесть, серьёзную вещь написать, на эту тему! Но как наш Монарх на это посмотрит? Правильно ли поймёт? Нет, пока пожалуй, лучше останусь беллетристом! Меняться надо вместе с миром, общественным устройством. Сажусь за проверенный жанр. Что может быть актуальнее детектива? Народ должен же читать хоть что-то? Итак, новые похождения Шерлока Холмса и его друга отставного доктора-пенсионера, слегка контуженого, Ватсона. Который начал очень злоупотреблять игрой на фортепьяно. В противовес совсем забросившему скрипку, другу. Актуальнейший детектив!

***

  Волшебная музыка возносилась к звёздам и, притормаживаясь прозрачным потолком, как почти невидимой преградой, растекалась по углам, мешая ночному отдыху растений, готовых внеурочно распуститься, но, не задевая должным образом пришельца. Рассерженный «инопланетянин» начал ходить вдоль стеклянной стены туда – сюда, уже долго не находя скрытого портала. Он перебрал многие межгалактические не звуковые языки и теперь, усиленно работая то одним, то другим умным глазом, сигналил ими вперемежку.
  Растерянный и ошарашенный ждущим контакта  пришельцем и неожиданным видом Саши, играющего и рассказывающего такие сложные для ума, вещи, никак не вяжущиеся с его внешностью, Ося, впал подобно своему, теперь уже бывшему, попугаю, в критические моменты, в стопор.

  Побыв там какое-то время, пересмотрев все всплывшие картинки, он, опять вернулся к реальной жизни и, смирившись с давящими на хрупкое сознание, чудесами, осторожно спросил друга-собутыльника, выдавив из себя:
 - Откуда?

  Александр, подобно гениям–самородкам из столичных коммуналок, интуитивно чувствуя, о чём должна пойти, речь, раскрыл тайну своего мастерства:
 - Детство весёлое было! Полезное, познавательное. Я знаешь, где рос? В коммуналке. Сосед наш, полоумный старик Вагнер, царство ему небесное, известный пианист был. И картёжник. Как начнёт колоду тасовать, пальцев с картами невидно. Вот я с ним в очко, на интерес и резался. Только по-серьёзному с ним играть бесполезно было, выигрывает постоянно, а я должен ему потом, на рояле его, что-то сыграть. Говорил слух у меня абсолютный. Это он прав был, слышу любой шорох – мышь под метлой не укроется. А тут ещё, видя мою тягу к картам, старик сказал, чтоб ловко и незаметно передёргивать, пальцы тренировать надо, а лучше тренажёра, чем рояль, не найти. Тут я и сам к пианине пристрастился. Такие выкрутасы выучился делать, что дед-сосед и сам не верил, что такие пальцы, как у меня, такое вытворять могут. Жаль помер уже, душевный старик был, жалел всё меня! Книжку читает со странными письменами и знаками, захлопнет её и говорит: «Погибнешь ты, Шурик, от Красной колесницы!». Я думал, он образно, про очередную революцию, какая должна грянуть! Он мне много чего рассказывал и про книжки всякие, писателей и про какое-то, «красное колесо», вроде, даже, дружок его какой-то написал. Ну, думаю точно, про «красную тачанку», из его молодости. И какую-то ещё абракадабру приплетает – то ли «меркава», то ли «мекаба», как заклинание, чернокнижное.  Смотрит внутрь меня мутными старческими глазками и мысли мои, читая, фигуру какую-то геометрическую, многоугольную, показывает и добавляет: «нет, не думай, не оттуда, придёт она. Она внезапно на тебя налетит, вихрем, сомнёт тебя, покалечит, и дух из тебя вышибет. Умрёшь быстро, помучаться не успеешь. Меркаба. Собирают её сейчас, делают, смазывают, красят в красный цвет, готовят на твою погибель. Полетит она во спасение, а принесёт смерть! Одну, но яркую и быструю. Тебя только убьёт! Другого, возницу своего, только слегка поранит».

  Громко раздался повторный, требовательный стук.

 - Ух, ты, про пришельца мы и забыли! Ишь как ходит и зыркает. Конфликт серьёзный может быть! Расправа. На «стрелку» вовремя не попал – уважение потерял! Никто тебя за человека считать не будет! – переставая играть, объяснил остроту момента Саша.

 - Так нам её никто не забивал, – вроде как резонно заметил Ося, вживаясь в образ и подражая полноправному члену сложившегося сообщества, но увиливая от ответственности.

 - Дурак ты, не понимаешь! Он тебе, своей азбукой «морзе», телеграфирует! За умного тебя считает! Ну вроде как на равных с собой, – вразумил Саша, малоопытного в таких делах, младшего своего партнёра, - А то сразу, как из бластера долбанёт, мало не покажется - вот и все переговоры будут!

 - Да, ну! – уже испуганно и растерянно произнёс Ося, не желая уже ни в какую, идти первым.

 - У них «волыны» посерьёзней наших! – ещё больше нагоняя страха, разъяснял недотёпе истинное положение дел, Саша, стараясь быть максимально объективным, – Лучами всё насквозь прожигают! А у нас только мечтают такими, сосульки на домах сшибать. Баба одна, умная, как и положено, из Питера, предложила. Как она эти сосульки называет, слышал бы ты! Сосули! А, как она это произносит! С чем она их асс… Асс…

 - Ассоциирует, - не выдержал Ося.

  Саша на удивление, сразу согласился:
 - Точно, это и есть! Сосули? Кто такие? Наверно, это их, питерский говорок с заскоками - они вечно подъезд с парадным путают. Так её, эту толковую бабу, слишком «умные», на смех подымают. Мол, пусть с ихним, питерским инженером, Гариным договаривается. Он что-то там на Васильевском острове, своим «гиперболоидом» уже жёг, лучом туда – сюда водил. Договариваться? А что с ним договариваться? Прессануть гниду, как следует! Чтоб прогресс нано-технологий не тормозил. И всё. А то, тоже, наверное, вместо пользы, дискуссии разводит? Дать, не дать! Тому, этому! Почём, за сколько? Ты, тут не на Тверской! Выкладывай всё, сразу и свободен! Пока. А если спрашиваешь, то спрашивай, чо надо! А не чо, не надо! И давай, работай, своим излучателем по крышам, а то таджики палками сосульки не достают! Двадцать первый век уже, а где прогресс?
  Доходчивые разъяснения доминантного самца лились бы и дальше, если б инопланетному чудищу не надоело ждать окончательно. И он мощно вдарил своим твёрдым, выступающим спереди, органом по стеклу, которое с грохотом рассыпалось на опасные, гильотинообразные осколки, едва не разрезав самого пришельца на куски. Сильно пахнув навозом и ночной прохладой, ворвался в помещение свежий воздух, догоняя проникновенным ароматом, улепётывающую парочку представителей человечества.
  Саша, почти из гуманных целей, прихватил клетку с попугаем, унося реликвию цивилизации от возможного инопланетного попрания. Он нёсся, что было сил, спасая себя и птицу, но, несмотря на спортивное прошлое, занимал обидное для доминантной альфы, только второе место. Никогда не занимавшийся, ничем, освобождённый по здоровью от физкультуры во всех посещаемых, учебных заведениях, Ося бежал первым, налегке, не прихватив ничего габаритного и тяжёлого, продолжая какие-то давно забытые традиции. 
  По-видимому, поэтому, он опережал напарника, ещё и укоряя его:
 - Не подействовала Ваша, нечеловеческая музыка! Вдарил он всё же из бластера! Сейчас и по нам начнёт стрелять!
 - Шустрее надо было с флагом возиться! Да сразу к послу «доброй воли» выходить! Он сколько может ждать? И так видно на нервах был! Сам подумай, балда! Хрен знает, откуда прилетел, а тут какой-то местный раздолбай, тряпку к палке привязать не может! И с цветами путается! – раскрыл истинную причину недовольства пришельца, Саша, - И всё это перед тобой, на твоих глазах. Он дурь такую терпеть не стал – распотрошит нас на свой гербарий и будет у себя показывать – вот мол, двух недоумков на одной планете подстрелил!
  Сверху послышался сонный голос хозяйки дома, разбуженной грохотом разбившегося стекла:
 - Вы чо там, охренели? Что творите?
***
  По быстрому проводив Сашу до машины и удобно усадив его с клеткой в неё, простившись, Ося искренне пожелал ему доброго пути и помахал на прощание рукой. Доехав до ближайшего перекрёстка, Саша не смог разъехаться с чем-то большим и красным. Он не заметил спешащей, пожарной машины и выскочил своим левым боком перед капотом многотонного автомобиля с полной цистерной воды. Смерть от чудовищного удара, была почти мгновенной и безболезненной. Душа тут же отделившись, легко выпорхнула, сочувственно посмотрела на изуродованное, прежнее своё обиталище и отправилась в неизвестном никому направлении.
***
  Продираясь через кусты соседнего участка, Мейн Кун, вздрогнул уже во второй раз, теперь уже от сильного удара столкнувшихся, многотонных, стальных машин на прилегающей улице.
  «Дурные существа, наверняка пьяные за рулём ездят!» – удивлялся, не переставая, природе человека, кот – «Ну, что, трудно понять, чем это грозит себе и остальным? Если ума, у некоторых, нет, трудно это разве определить? Не надо допускать дураков до руля!».
  Раздался вой сирены машины «скорой помощи». Сильные раздражители доставляли неприятные ощущения коту. Они давили своим чрезмерным воздействием на чуткие, хорошо настроенные рецепторы идеального охотника, улавливающие даже малейшие колебания звука. Изменения других шумовых параметров среды ощущались также остро, поэтому кот старался всячески беречь уши, смываясь подальше, но сейчас, он наоборот притягивался, как магнитом к другому источнику шумов, на соседнем участке, где, во всё горло орали коты.
  «Неужели Деза потекла?» - думал Мейн Кун и быстро перебирал лапами, тут же забыв про вой сирены. Приближаясь к месту сбора местных котов, он высоко задрал свой пушистый хвост, придавая важность своему прибытию и не спеша начал разглядывать собравшихся.
  Честное собрание - кошачья тусовка была почти вся знакома: в центре местная кошка Дездемона, голубых, английских кровей, вокруг, в прямом смысле, разношёрстная публика, из разных представителей соседних участков и пара заблудших, непонятно откуда прибывших, уже драных котов.
  Не было только сибирского Васьки, очевидно запертого, предусмотрительными хозяевами, они бесчеловечно лишили своего питомца простых радостей жизни – побузить, подраться и получить немного любви.
  Вокруг, разноцветной ватой, валялись клочки шерсти, по окрасу которых можно было определить участников уже прошедших боёв. Сейчас схватка намечалась между побеждавшим всех, крупным, голубым, вислоухим британцем и недавно подошедшим, бродячим незнакомцем. Тоже вислоухим, но только на одно ухо, второе у него, гордо стояло, как и у всех присутствующих на собрании, котов. С висящим одним ухом, был ещё один, очень старый, еле приковылявший, непонятно на что надеющийся.  Второе у него исправно торчало, но теперь предусмотрительно подгибалось назад. В боях он не участвовал по возрасту, но чего-то ожидал – вдруг призы начнут раздавать и так – по старости и по болезням.
  Здоровый разноухий кот был тоже немаленький, с крупной головой и увесистыми лапами, но слегка недокормленный, он неправильно выбрал помойку, она оказалась с выраженным сезонным колебанием пищевых отходов.
  Свалявшаяся, длинная шерсть этого кота, говорила о примеси каких-то породистых кровей и полной самостоятельности проживания на помойке в довольно длительный срок.
  Недолго шипя, оскалив желтоватые зубы «помоишного» бродяги, поджав уши, он атаковал британца, выгнувшего спину для показа своей крупноты и крутости. Прыгнув с выставленными для удара, передними лапами, одичалый кот решил подавить противника, решив всё одним прыжком. Британец изящно уклонился, сделав сайт-степ (шаг в сторону), как боксёр с родины бокса, потом ударил на встречу, правой и затем нанёс серию быстрых ударов, не давая противнику, опомнится.
  Природная реакция не помогла незнакомцу избежать точных, серийных ударов и, не имея возможности перехватить инициативу, он бросился наутёк, оставляя очередные клочья шерсти на ристалище.
  Всё было проделано изящно и грандиозно – оценили все, особенно Дездемона, чуть не зааплодировав передними лапками. Она многообещающе мурлыкнула, выгнула спинку, показав всё своё изящество. Потом крутанулась так, что у многих собравшихся опустились нижние челюсти и потекли слюнки. Но всё уже было определено – каждому – своё, кому-то - ничего.
  Турнир подошёл к финалу, практически все собравшиеся соперники честно, один на один, перепробовали свои силы и возможности, определив очередность доступа и рейтинг, усыпав подходы к кошке, как лепестками разноцветных роз, своей шерстью.
  Кое-кто даже кровоточил, начиная потихоньку зализывать свои раны, недовольно поглядывая на техничного и ловкого британца, на которого хотелось напасть всем вместе, всем скопом, но это было бы возможно, если б они стали собаками, или другими стайными хищниками. Но они рыцари-индивидуалисты. Их происхождение, многое из того, что хотелось, им не позволяло. Несчастные, могли только в мыслях разделаться с этим ненавистным врагом. А тот самодовольно осматривал всю кошачью публику, на время, позабыв о причине, заставившую их всех, тут, собраться, как бы красноречиво говоря взглядом: «Ну, что, кто вам не давал тренироваться? Что так плохо выступили? Перевелись таланты, пары минут выстоять не можете! Простенькая серия ударов и куча кровавой шерсти сразу! Неудачники, не конкуренты мне, великому и неповторимому».

***

 - Дези, – позвала в темноту сада, молодая хозяйка кошки, приоткрыв дверь террасы и кутаясь в накинутую, наспех, кофту.

 - Что, опять Дезы нету? – раздался за её спиной, почти старческий, поскрипывающий, женский голос, переходящий в визг, – Деза, Деза, где ты б…дь такая? Стерилизовать тебя, суку, надо!

 - Ну, что Вы, мама?! Это грубо и неприлично. Разве можно так называть животное! Она всё понимает и не будет, откликаться, – укоризненно произнесла молодая женщина, совсем не похожая по своим повадкам на истеричную старуху, – Дездемона немного погуляет и вернётся сама. Не стоит так переживать и волноваться. Лекарство примите, успокойтесь.

 - Понимает она? Вернётся, когда нае…ся! Принесёт каких-нибудь ублюдков! Вот будет тебе «успокойтесь»! Пей тогда валерьянку с ней вместе!  У нас, кошка породистая, но дура. Поэтому и пошла, гулять, путаться, не пойми с кем! Дома не удержали, пока кота достойного не приведут! А теперь, эта дурёха, сама себе выберет. А выберет - бомжа с помойки. Самого грязного, лишайного и замызганного. Со вшами и чесоточными клещами! Все они полезут к ней, а от неё, к нам. Может чем ещё наградит! И вся порода, коту под хвост - в него пойдёт! В бродягу этого. Что потом делать? – не унималась неугомонная старушка, отчитывая сноху и вооружившись костылём, отправилась на поиски безответственной кошки, поражаясь легкомысленности и безответственности некоторых людей.

  Слыша людские повизгивания и не теряя драгоценного времени, Мейн Кун, в два прыжка подскочил к самодовольному кошачьему чемпиону, ритуально сделав с ним круг, поджав роскошные уши с бархатистыми кисточками,  для порядка пошипев, быстро атаковал его. Всё шло как обычно. Британец, грамотно отходя в сторону, пытался сериями ударов контрактовать его, но мощным ударом лапы был сбит, смят и уже вторым, был придавлен к земле. После чего, чемпион – британец, ощутил на своём затылке сжимающуюся, мощную челюсть, которая в последний момент вдруг остановилась, давая отсрочку перед смертью. Владелец её, очевидно, начал размышлять, останавливая свои рефлексы: давить дальше, убивать или нет?

  В этот момент, в сторону выясняющих отношения, котов, метко полетел костыль, тяжёлый, прочный. Точно, как городошная бита в фигуру, пущенная неоднократным чемпионом, в пике своей формы.
  Только сверхреакция, подаренная природой, спасла Шварценеггера! Успев фыркнуть, он подлетел вверх и в сторону, наблюдая под собой жуткий удар по поверженному им сопернику - британцу.
 
  Такие городки его не устраивали! На этой стороне, он участвовать в игре, не будет! И серый Шварц, мягко приземлившись и оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, бросился наутёк - фактически паря над землёй, лишь изредка её касаясь.
  Летевший снаряд, выпущенный рукой бывшей шпалоукладчицы, так больно ударил поверженного британца, что он заорал, почти человечьим голосом. Показалось даже с примесью нехороших слов.
 - Что, тоже так заговорил? - бросила пожилая женщина, - Сейчас ещё добавлю для повышения культурности! Распустили вас последние двадцать лет! Воспитания никакого!

  Наверно, не особо удивительно, что человек при некоторых травмах мозга, начинает разговаривать на незнакомых языках! Почему бы в этом случае, коту не заговорить на повседневно выслушиваемом?

  Выбив бывшего чемпиона из круга на периферию, судьба с клюкой, сделала из него инвалида. Для которого спортивная и всякая другая карьера, закончилась – мгновенно и неожиданно, на пике славы.

  Переломав и отбив что-то внутри несчастного кота, костыль, растеряв мощь вложенной в него энергии, мирно и равнодушно улёгся рядом, дожидаться следующего употребления. В мирных ли, лечебных целях или боевых, калечащих,    всё зависит не от него, а от руки его направящего.

  Тем временем, представительное, усатое собрание, однозначно предположило только последний вариант событий. Который уже развивался во всю! И не дожидаясь персонального включения в него, бросилось наутёк. Вовсе не желая на себе испытывать следующий бросок.
  Но бежали они не трусливо, по-собачьи поджав хвосты, а наоборот, неустрашимо задрав их! Маяча ими высоко вверх, оскорбительно показывая врагу, достойное ему место.
  «Убегаю, но не сдаюсь!» - семафорили разноцветные, пушистые флаги. И особенно, один - ярко-рыжий, почти лисий, слегка подратый, мерно покачивающийся из стороны в сторону.

 - Чисто! – довольно воскликнула старушка и забормотала себе под нос, – Могла бы ведь стать знатной городошницей! Чемпионкой. Бывшего СССР! Какой талант и никто не заметил! А кто сейчас видит? Кошки не в счёт.

***

  Ночная мгла пыталась скрывать содеянное, но звёзды с неполной луной, частично мешали ей это делать. Свет пока не загорался без волевого решения, а его как раз и не хватало.
  Несмотря на это, попугай победоносно входил в привычное помещение, такое безопасное и долгожданное, где у домашнего очага расселись родные пенаты – статуэтки каких-то серьёзных уродцев и коллекция пузатых лягушек, суеверно отполированных в некоторых интимных для них местах, пальцами владельца. Некрасиво конечно. Вот так, с лягушками. Но что поделаешь – феншуй! А он притягивает деньги. Поэтому феншуй как следует! Шуруй, наяривай, а то ничего не притянешь.

  Сколько попугай себя помнил, они всегда стояли там. Это маленькие бюстики, копии каких-то людей – лилипутов, но в жизни наверно великих, раз их слепили, отлили.
  Один напоминал ему хозяина дома - в треуголке и с более аристократичными чертами лица. Ара даже подумал, что это копия его предка. Похож! Правда, кое-что под растерял.
  Аре хотелось, их всех поприветствовать, обнять после долгой разлуки. Прижать к груди, расцеловать, сказать пару – тройку теплых, приятных слов. «Скучал страшно дорогие мои! Как тосковал! Как многое понял! Как мне вас не хватало! Вас всех! И лысоватых и в париках, того чудного в пенсне, двух крайних слоников, и даже копии зажравшегося кота! Кстати, где он? А то ещё цапнет исподтишка, невзначай!» - мелькнула своевременная мысль, опытного уже путешественника по неизведанному.
  Взор его обратился на пустую, кошачью корзину, а затем на местонахождение, милой его сердцу, клетки.

 - Караул, ограбили! – истошно заорал ара человечьим языком, – Воры, воры!

  Драгоценной клетки не было - дом вполовину стал не мил.
  «Была одна стоящая вещь и ту спёрли! Подло и безнравственно. Когда же успели? Она была, была на своём месте! Всё видел, что внутри делалось. Клетка стояла, какой-то попугай в ней сидел! Вопрос: какой? Что это за попугай на моём законном месте? Это должно быть временно, до моего прибытия, настоящего хозяина клетки. Не могли же меня, такого дорогостоящего, вот так, быстро заменить? Тогда что же произошло?  Наверно, самку мне принесли! На смотрины, пробы - кастинг, чтобы я с ней проделал. Проведу, в грязь лицом не ударю! А теперь? Ни клетки, ни подруги!» - правильно логически рассуждал попугай, больше убиваясь о потере шедевра Фаберже.

  Тут он вспомнил о странных, нелогичных действиях хозяина и его настораживающего гостя, что хотел его купить. Купить непременно с клеткой.
 
  «Боже мой, неужели хозяин пошёл на подлог. Вместо меня, всучил этому полудурку, другую, более примитивную птицу. Пошёл на подлог? А тот, в силу своей недалёкости, не смог различить мою яркую индивидуальность сразу?
  Да ему хоть ворону подсунь, только красками раскрась! Всё проглотит. Невзыскательный, недалёкий тип! Но как играет на рояле! Отдать должное нужно - талант!» – сделав неприятное открытие для себя, ара, начал возмущаться, но стараясь быть объективным, для себя отметил, - «И не заподозришь, особенно глядя на его руки. Вот если бы подлый Шварц заиграл, то всё понятно было – пальцы длиннющие, тонкие, как у паука, размах рук, все октавы на двух пианинах пробежит. Ему бы фрак, да к роялю, а он людей дурит. А тот, что на музыкальном инструменте, так жарил? Ему только кирку, да лопату! Или фомку в таких лапах держать. У мартышки они куда лучше! Утончённее. Сразу видно, не от обезьяны он произошел! От кого-то попроще. Но как он, такими лапами, шурует! Шопен обзавидовался бы! Второй Паганини, но на рояле! Да, загадка! Кому-то дал бог крылья, а он не летает. А кому-то так, название одно, обрубки какие-то, а он ими прямо-таки виртуозничает, филигранно наяривает. И парит, парит над всеми».

 - Опять ты? – несмотря на тщательно наложенный камуфляж, сразу узнала его, недовольная, разбуженная хозяйка, непроизвольно шаря руками в поисках предметов из кухонного или уборочного инвентаря.

  Перед арой стояла, видно успевшая хорошо поспать, растрёпанная женщина, посмотревшая пару горячих снов и даже успев в них поучаствовать. Она была в расположении духа, соответственно прерванному, сладкому сну с приятным сюжетом, который вряд ли теперь можно вернуть.

 - Дорогая моя, хорошая, - спел ей попугай, картавым, каркающим голосом, пытаясь сделать его, как можно елейнее и мурлыкающе, переводя в почти голубиное воркование, начал растапливать по отношению к нему, лёдяное сердце, - и киса. Ваш киса!  Хо-ро-ший! Долгих лет ему, плодотворной, мышиной охоты! Всех крыс с округи - ему! Пусть он ими пода… Как следует порадуется! Ни одна мимо него не пробежала бы – все к нему, все к нему. Кс, кс! Где же он, долгожданный? Всё на плохих зверей охотится, хвосты их носит?

  Не имея тёплых чувств и никаких приятных ассоциаций, с этой пустой, аморальной во всех отношениях, птицей, машинально-дружески держа попугая, до хозяйки только что дошло, где был источник неприятного запаха - который она начала ощущать, ещё спускаясь по лестнице.

  «Вот где подвох! Вот где "Хунд беграбен"! – как, иной раз, Ося скажет. Там, где и следовало его ожидать!» - подумала она, крепче прижимая к себе птицу и направляясь в удобное для экзекуции место, повторяя загадочное Осино выражение, но уже несколько на свой манер, - «Ху… без грабель».

  Маша даже хмыкнула от такого:
 - Хм, придумают же люди такую белиберду!

  «Надо провести с ним работу! Хотя бы напоследок, предпродажно. Чтобы надолго запомнил, подлец! Перевоспитать я его уже не успею, но часть дури, постараюсь выбить» - твёрдо верила в себя Маша, думая, чем же лучше ей, это сделать.
  Белоснежная ночная рубашка и накинутый поверх, розовый халат её, начали окрашиваться коричневатыми пятнами, впитывая всё больше и больше в себя боевую окраску, хитроумно придуманную попугаем, принимая также на себя и специфический, стойкий запах.
  Находчивый «улисс» обманул не всех, а выход из любых положений, всегда чреват платой. Пришлось заплатить и здесь. А уж герои, платят сполна! И в данном случае – произошло именно так – пух, перья летели в разные стороны.
  А потом, для того, что осталось: влажная уборка, чистое мытьё и крепкий сон.

***

  Мейн Кун, лёжа в густых кустах, из кромешной темноты поглядывал в след удаляющейся, пожилой женщине, так метко метавшей костыли, с которыми ей в жизни пришлось много поработать, вбивая их в шпалы.
  Мощный, железный крепёж и её сделал такой же «железной». Железной и непреклонной. Многолетняя, профессиональная деятельность на свежем воздухе, в любую погоду, обветрила, огрубила черты лица, сделали их каменными. И всё это передалось вовнутрь. Так, что совладать с ней, никакому врагу, было невозможно. Как сказал один поэт, оказавшийся совсем из другой породы: «Гвозди бы делать из этих людей».  Железнодорожное прошлое давало себя знать во всём, в походке, в осанке, в мощи рук, а же в словесных оборотах.
  Слегка прихрамывая на одну ногу, травмированную, случайно упавшей когда-то шпалой, железно-каменная дама, на руках, крепко прижав, уносила мурчащую кошку. А та мечтательно поглядывала через плечо старой женщины, в его сторону.
  Эта железная баба уносила нежное создание, прекратив кошачье общение и закрыв их почтенное собрание с нереализованным до конца потенциалом.
  Но оно, хоть и стремительно разбежалось, но недалеко.
  Окопавшись, кто, где, теперь сожалея, все усатые и пушистые наблюдали за уносом приза, так и не доставшегося никому. Но надежда умирает последней!
 
  Ан нет, не умирала! Теплилась! И, коты не расходились, надеясь на чудо. Неважно откуда. Например, в виде внезапной смерти старушки. Хоть она и закалённая, а мрут все! Бывает же так: шла-шла и померла. Несла что-то ценное и уронила, схватилась за сердце - и прямиком в мир иной. Душа сразу же рассталась с телом - надоело в нём! А причин для этого полно. От старости ли, от внезапно ударившей молнии - в шаровом или обычном варианте, от поражающего луча летающей тарелки - такое тоже бывает. Вдруг нечто подобное сейчас пролетит? И её пилот или стрелок-радист увидит эту бабку с кошкой! Наверняка по ней шарахнет лучом, который у него есть! Куда потащила старая карга такую кошку? Брось!
  А если боеприпас закончился? Тогда зелёные инопланетяне, сами из неё выскочат!  Схватят бабку на свои бесчеловечные опыты, а кошку за ненадобностью, выкинут. На ком лучше эксперименты проводить? Кошки это так, если на человеке нельзя.
  И это ещё не все варианты! Может что-то ещё из верхней справедливости случится. Нельзя же вот так, ото всех, такое милое существо уносить!

  Старушка, вдруг внезапно схватилась за сердце. Одной рукой; другой крепко продолжала сжимать кошку - видно что-то позитивное из неё выкачивала - какую-то биологическую энергию.
  Та даже жалобно замяукала - слишком уж, наверное бабка что-то из неё качала. Но не царапала её и не кусала, а продолжала делиться своим биологическим теплом. И той энергией, которой видно в ней было много - теперь передавая её солидную порцию, бабке с внезапным сердечным приступом. Тем самым останавливая его.
  Коты насторожились в ожидании – вот оно, явилось, начинается. Главное пожелать и мысленно притянуть!

  Но, как известно, кошки хорошо помогают при неврозах! Особенно сердечных. А Дездемона на сердечных делах специализировалась! И была так плотно прижата к больному органу, что восстановительный процесс, шёл практически напрямую! От сердца к сердцу! Кошка, тем самым, спасла заботливой хозяйке жизнь.
  А иначе, если бы не было её под рукой, произошла бы внезапная смерть. И какое это было бы неутешительное горе родным и близким?
  Такое, могло быть. А ожидавшие обратного чуда, коты, наоборот, порадовались бы. И тут же, на ещё тёплом трупе, устроили бы вакханалию с продолжением.
 
  Но этого не случалось! И широко раскрытые глаза котов разной пушистости, заполняла тоска. Тоска-печаль: «железная» бабка уносила недовольную, кипящую оздоровительной энергией, Дездемону. Уносила нетронутой, позаимствовав у неё, лишь небольшую часть её притягательной энергии.
 
  Эх, бедняжка Дездемона, большой, чистой любви у неё не произошло! Ни с кем. Будет ли у неё, ещё выбор? Возможно. Обещали какого-то принести.
  Но что это будет? Неизвестно.
  А тут такой рынок котов!

  Исчезнув за дверью, объекты вожделения и ненависти, растворили последние надежды.
  И нехотя, хвостатые донжуаны, понуро поплелись восвояси - каждый своей дорогой. Плелись понуро, не смотря даже друг на друга.

  Всё было напрасно: напряжённый турнир, кровавые схватки с вырванной шерстью, выплескиваемые переживания и зашкаливающие эмоции. Было всё! А осталось – ни-че-го. Пустота. Всё прошло без призов и победителей.
  Тогда во имя чего кипели страсти?
  Всё «коту под хвост». Вопрос: которому?
  И после этого, начинать что-то ещё?
  Энергии еле хватало, чтобы передвигать даже молодые, недавно ещё проворные ноги, теперь шаркающие, как на закате жизни - перед самым её финалом.

***

  Мейн Кун лежал и думал, глядя на разбредающихся котов: «Где же гармония в жизни? Где справедливость? Каждому коту по кошке! Или хотя бы победителю! Должно такое быть или нет? Почему последнюю и ту, та старая карга, унесла? Ей-то какого хрена надо? Для чего той престарелой дуре, так приспичило, забрать последнюю радость у тяжко воевавших,  друг с другом, котов? Что она-то с ней делать будет? Гладить не в том месте? Вредность человеческая, как собачья. Та разлеглась на сене: сама не ем и другим не дам! И эта, старая, ей не уступает. А что, если ей, взятку всучить? Чем? Мышами или деньгами!? На что она лучше поведётся? На дохлых мышей, она вряд ли клюнет! Товар очень специфический, не со всяким проходит! А на деньги, попробовать можно! На зелёные, с портретами заморских мужиков. Они лучше на местное народонаселение действуют. Я там у своего толстуна заприметил кое-где! Прячет в разных местах! Прячет всё, никак не напрячется. На нужное дело, пару бумажек, надо, пожалуй, оттуда прихватить! Он их в то место, ещё наколлекционирует. Да и другие пусть от своих тащат! Те не обеднеют - добывать их умеют, раз тут прижились! Кто, сколько сможет - на подкуп старухи. А вдруг – неподкупна, антикоррупционна бабка? Не все же берут? В чиновниках не была, школы должной не прошла - никто, ничего, ей не носил. Только от самой всё требовали! И выманивали. Может и легковерная?  Верит всему! Верит, что из ящика, главные чиновники не мигая, болтают – что бороться повсеместно надо! Они уже начали! И вы давайте - никому, ничего не давайте! Тогда и не будет этого явления. А что тогда будет? А будет вот что: получишь ещё, при передаче денежных средств, опять костылём! А этого не хотелось бы. Вот и думай: мог бы долговременный бизнес сложиться? Формула-то готова: деньги – товар! Товар лицом, то есть мордой, можно хвостом развернуть, для проверки качества. Далее услуга. Дело пошло бы - только успевай кошку подноси. И всё без регистраций и налогов! Мечта делового человека - займись бабка бизнесом! Коррупционно выглядит с точки зрения всего домашнего коллектива владельцев этой кошки? Ерунда! Полная. Так это и не коррупция никакая! Бизнес!  Самый настоящий бизнес - мы те  деньги, ты нам кошку! На какое-то время. Всё по-честному. А уж чья та кошка... Может она, бабка эта и неплохая – пойдёт на консенсус? Не одна она на него ходит. И надо отдать ей должное: меткая и решительная».
 
  Вдруг, ещё одна, неожиданная мысль посетила предприимчивую кошачью голову, более простая в организационных моментах, несколько успокоив слишком витиеватый полёт фантазии: «Ангорка, с участка, что с тыла, за большим забором! Пойду-ка, её проверю. Толку с неё нет, люди и над ней поиздевались, трубы какие-то перевязав ей внутри. Но всё-таки кошка! Какая никакая. Посмотрю хоть, за лапку потрогаю. Может холку кусну. А там, может ещё чего у неё оживеет».

***

  Довольный Ося возвращался домой. Как нельзя лучше всё само собой разрешалось. Глодавшее изнутри чувство, что с Фаберже он явно переборщил и опасения за последствия обмана, который должен был обязательно вскрыться, исчезли. Ведь этот новый друг, стал бы наверняка с клеткой носиться, как дурень с писаной торбой и всем показывать. В конце концов, ему бы разъяснили, что ювелир, ни клеток, ни лаптей, не плёл. И тогда бы, с претензиями, обязательно пожаловал! А тут машина, так удачно на пожар съездила. И ведь как символично - красная! Благоволят звёзды, благоволят. Всё идёт, как по маслу!

  Ося вспомнил про пришельца с бластером: «С этим-то вот, что делать? Убирался б на своей тарелке или на чём он там летает, пока весь дом не разнёс. По-хорошему, поймать бы его, одеялом каким-нибудь накрыть, навалиться, благо физически он мал и не крепок. Да, а вдруг экзоскелетный костюм надел? С гидродомкратами и усилителями? Тогда жену послать! У неё получилось бы!  Да продать бы его учёным. Не нашим, конечно. У наших денег нет! А платить за них, много, вряд ли кто будет. А тут сумма большая выскакивает! Этот инопланетный экземпляр дорогого стоит! Тем более живой! Пока что, человечеству, только мёртвые остатки доставались – живой ещё ни разу не попадался. Чупакабру, Снежного Человека и то отловить не могут! А тут живой инопланетянин! С интегрированным, вживлённым бластером! Военные о нём просто мечтают! Не наши конечно. Нашим за чем? Они будут менее затратный, ассиметричный ответ искать! Так и будет прогресс двигаться! Его же военные технологии подталкивают. А может это даже биоробот - тогда прогресс вон куда скаканёт! Уменьшенный терминатор – модель №6 или №7. Сенсация была бы.  Но вот гад, с этим бластером ходит! И заряды у него, наверно, не кончились. Многозарядный бластер, наверняка! Да ещё с быстрой перезарядкой! С плохим не пошлют! Это вам не… А может он сам меня захватить для своих опытов и бесчеловечных исследований хочет? В своей лаборатории вскрывать и препарировать! Для детального изучения, как типичного представителя, местной фауны, самого верхнего её звена?».

  Остановившись, не решаясь идти в тесный контакт с инопланетным разумом, опасаясь, что тот умней, да и мысли читать может, Ося стал лихорадочно искать правильное решение. Желательно, самое правильное - соломоново.

  Практически протрезвев от такой работы, но не найдя подходящих вариантов, как человек тактически мыслящий, Ося решил заночевать в гараже. Пусть и на неудобном для спанья, заднем сидении, своего, в меру роскошного, автомобиля.
 
  «Будет, что будет! А там, этот, инопланетный чёрт, может его и не найдёт: потыкается-потыкается, плюнет и улетит.  Что ему больше заняться нечем? По времени тоже, наверное, он ограничен! Там энергия течёт, счётчик тикает.  Топливом заправляться надо? К начальникам с отчётом? Там график и план работ – не хаотично же разумное существо работает! Туда, сюда - налево! Тоже, наверно, надо! Да и другие миссии выполнять нужно! Что? Только по одному его дому шастать? Что тут ещё искать? Ну, нет его и нет! Давай за другими! Вон их, полно! Для опытов можно ещё кого-нибудь найти. Вон, хотя бы… Да полно кого! Смотря какой бюджет у них?» - но дальше Ося притормозил мышление, наступало время действий.

  Мужик сказал, мужик сделал. Тихо, как японский ниндзя, посидевший на диете сумоиста, крался Ося по гаражу, пока в потемках, споткнувшись о стоящие, пустые канистры и ещё что-то, громоздкое, с грохотом, не упал в смотровую яму, сильно ударившись головой. Наступила кратковременная потеря сознания. Попутно  ушибши и другие, менее значимые,  части тела, и даже, немного, их поранив, Ося лежал, распластавшись на дне ямы. Несмотря на скрытность своего манёвра, он громко издавал различные звуки, некоторые уже были с пугающе внеземным оттенком. Шуму от него было на весь дом! Ося проклинал тот день, когда решил экономить на бензине, покупая его оптом, по двести литров, у одного знакомого. Как люди порядочные, не будем уточнять из какого он ведомства! Наши, наших не сдают! Не сдал его в своих криках и Ося! Кровь сочилась по лбу, заливая лицо, сильно болела спина. И нога в верхней её части, где прикреплялась к туловищу, усиленно ныла, намекая на возможную ампутацию - так как ниже ничего не чувствовалось. Душа, посчитав, что всё серьёзно, то отлетала, то прилетала обратно. Будто не решаясь окончательно расстаться с понравившимся, упитанным, жирненьким тельцем. Здесь ей было всё понятно. А там? Неизвестность пугала, она трепетала и не могла решиться на такой ответственный шаг.

 - Ну, всё! Сейчас придёт смерть - с косой и нарушит связь с этим миром! Резанёт самым остриём напоследок! Ещё больней, – всегда боявшийся какой-либо боли, Ося, начал мыслить вслух, вперемежку со стонами, пытаясь всё же поладить с душой и удержать её от путешествия в вечность.

  Хотя с того света уже кто-то настойчиво и призывно звал, пытаясь заманить туда посулами:
 - Осик, ты где? Ну-ка, иди сюда! Так спокойнее будет. Иди, я тебе сказала! Или подай ещё голос, погромче! Я сама к тебе приду!

  «Щас! Нашла дурака! Держи карман шире!» - подумал Ося и замолчал – «Буду сражаться до конца! Не дождётесь! Буду сидеть, как мышь под метлой! Поищите ещё меня! Бороться!? Так  до конца!».

  Тут предательски, зазвонил мобильник, поставленный на максимальную громкость. Настырно вибрируя, он как никогда, бесцеремонно сильно, ползал по телу, пытаясь выскользнуть из кармана, будто хотел убежать и сдать его.

  «Всё, приплыл!» - была последняя мысль, перед тем, как увидел ожидаемую смерть в белом саване, но без косы, а вместо неё, державшей, того самого пришельца, который безответственно шалил инопланетным оружием.

  «За компанию, с ним! И его прибрала, видно с бластером переборщил – кнопку нечаянно нажал на самоликвидацию» - вдруг быстро побежали мысли по более – менее достоверным фильмам, где фигурировало подобное оружие, пока не натолкнулись на знакомые образы жены и попугая, хотя и несколько видоизменённые – «Да это же они! Но почему в таком виде? И почему так пахнут? А, точно! Клоны! Клоны быстро приготовленные! Зачем они их сделали? Да чтобы меня ввести в заблуждение и поймать, как на живца».
  Отступать было некуда, прятаться было негде.

 - Вы кто? – чтобы быстрее рассеять сомнения, спросил из ремонтной ямы, Ося, уже мученически готовый на всё.


                Страсть

  Течение времени шло скоро, меняя внешний облик посёлка шикарными, индивидуальными постройками, новыми, блестящими джипами, которые сменялись, не израсходовав свой ресурс даже на треть, а может и четверть.
  Иностранный производитель выдумывал всё новые и новые штучки, выставляя их в автосалонах и заманивая туда, местных, простоватых, поселковых жителей, которым заняться нечем, посещающих иногда Женеву и даже, далёкий Детройт. Блуждающим по выставкам блестящих монстров дорог, «новым деревенским» простодушно, сразу хотелось их иметь, заражаясь навязчивой идеей их приобретения, как сезонным гриппом.
  Им почему-то тут же начинало казаться, что любящая их фирма, сделала только для них эту, более качественную вещь, само совершенство на текущий момент. Мозговитые конструкторы, не спавшие по ночам из-за них, поселковых обывателей, выдумывали и изобретали им в творческих муках и неимоверных изощрениях. И, наконец-то, невиданное ранее, нечто эксклюзивное, опять производили на свет.
  И вот это блестящее и сияющее чудо техники, для подмосковного деревенщины (ближайшего Подмосковья), соревнуясь, конкурируя с изделиями таких же, любящих его, производителей, стоит перед ними.
  И как это льстит! Борьба за него, за его деньги. За любовь этого маленького, простенького человечка (ну, не учёный же он, не нобелевский лауреат, да что там – упрощённый кроссворд до конца не разгадает в журнале специально для него), но с большими деньжищами, неведомо как добытыми (тоже иностранного производства – долларами или евро), производители авто упорно боролись и опять побороли.
  Как не купить? Как не уважить? Люди старались для кого? Отблагодарить их надо, из добытых у народа, или от народа, средств. Да и что там, на цену глядеть, ведь не топором же махал! Как деньги пришли, так и ушли. Как приплыли, также, ещё приплывут.
  Срочно поменять старого, слегка поизношенного, стального коня на нового!
  А как же «старый друг – лучше новых двух»!? – спросили бы остальные жители России, проживающие не так близко к Москве, кто не научился постоянно перепродавать свои авто, латающие и ремонтирующие по сто раз, свои многолетние, транспортные средства. Ведь народная мудрость столетиями так учила! Этот железный друг, верно, ишачил, помогая поднимать благосостояние семьи, становясь почти её членом. Поизносился? Подремонтировали! Он же не одноразовый – из железа! Узлы и агрегаты, из чувства благодарности, заменить можно. И тут его вон из семьи?
  Получая внимание больше, чем супруга, машина купалась в ласке по выходным. Раньше, вообще, многие, не доверяя её чужим рукам, проводили под ней почти всё свободное время, ласково крутя гайки и болты, осторожно, боясь их сорвать или не докрутить. С каким сердцем, машину, обласканную своими, собственными руками, тщательно, до винтика, можно было продавать?
  А как вот эта поговорка: «За одного битого – двух не битых дают»? Скажите – чушь, устарело, к автомобилям это не относится. А если это «Бентли» и парочка «Калин»? Или перефразировав и расшифровав подробнее: «за одного не сильно битого, слегка поцарапанного и трёх и четырёх мало»! Тоже будет вполне справедливо, если речь пойдёт опять о «Калинах» с одной стороны и о машинах, которыми пользуются в повседневной жизни те, кто нам их предлагает, с другой. Вот тут и приходит  новое понимание первой пословицы о старом и новых друзьях. Лучше старый «мерс»(или что-то ему подобное, сделанное как машина), чем новорожденная «Калина»(или что-то ей подобное, её имитирующее, производимое в странах с недавней культурой производства, хотя и с давней «культурой», при желании, такое слепить можно).
  «Бес кроется в деталях» - доносится из страны, где делают, по большей части, настоящие машины, а не их имитацию. Слышим, понимаем, посматриваем – но, нельзя! Не для всех! Кто на «Калинах» ездить будет? Или на чём-то, специально для местного народа, собранном? Поэтому – непроходимый вам забор из пошлин!
  Для массового, народного потребителя, но не для деревенских, подмосковных жителей из парочки сел! Для них, элиты, сливок или ещё, чего-то легковесного, что всегда всплывает наверх, даже законы физики и химии должны по-другому действовать. С определённой антинаправленностью, а уж экономические, юридические, само собой.
  Так финансы, деньги должны, в основной своей массе, притягиваться, а ответственность, бескомпромиссно отталкиваться!  И вообще должна быть субординация. Кому, чего положено! И кто, на что, ложить может! А захочет и класть!
  А то уравниловка какая-то получается! Лез, лез человек во власть, к деньгам, и нате! На тех же автомобилях езди! Не пойми с кем! Ну, будет разница в дате выпуска автомобиля, у кого-то поновей, у кого-то постарей. А как же размеры? Доступны всем? И кто на дороге, тогда главный? Как определить? Что, только «мигалкой» отличатся?
  А если какие-то дурни ведёрок синих на крышу нацепляют, то тогда как? Так, что «мигалка» не панацея. У кого её нет, спасают только деньги - честно наворованные. Обеспечивающие достойное средство передвижения, а возможно, даже и приобретение самой «мигалки»! В комплекте со спецномерами и чего-то там, под капотом покрякивающего.
  Но их абы на что не повесишь! Нужна новейшая, свежая иномарка с определёнными значками на капоте от достойного производителя. И чтоб огромных размеров и габаритов - для гармоничного сочетания с положением возимого! Чтобы безвкусицей и спецсредства не срамить.
  Остальным имитация автомобиля. Тоже с определёнными значками производителей-имитаторов, иной конфигурации. Как кастовая метка - на каком шестке должен данный сверчок сидеть.
  А для тех, кто должен полюбить имитацию  автомобиля - ещё и огромный Китай старается. И неважно, что они, на имитации местных дорог, сыпятся! И из-за имитации регулировки дорожного движения, в авариях, людям, никаких шансов на выживание не оставляют. Не вся жизнь равноценна. Это же по машинам видно!

***

  Время текло непринуждённо, меняя день за днём. Утекало совсем незаметно, безвозвратно укорачиваясь.  Земля уменьшала свою орбиту, становясь ближе к Солнцу. Пусть на какие-то несущественные сантиметры, но неуклонно и предрешено.

***

  Мейн Кун часто стал засиживаться у окна с видом на улицу, разглядывая проезжающий, глухо затанированный транспорт и высокие, глухие заборы. Как же людям хочется обособиться, спрятаться, схоронится от себе подобных! Как они боятся себе подобных! Страх живёт в них повседневно! Движет ими, заставляет думать и вести себя определённым образом. Но благодаря ему, они многого достигают! И живут с ним всю жизнь - растворяясь в страхе! Постоянно боятся чего-то сами, других пугают чем-то - игра, не прерываемая цепочка. Приятное сожительство для них, они даже не пытаются от своего страха избавиться!

  Везде заборы! А за ним какая-то жизнь, какого-то слабого и неприглядного существа. Который это понимает, осознаёт и поэтому скрывается от чужих глаз. Сломай забор - живи на виду! Ну, венец хренов! Победи свой страх, покажи, что ты выше его! Нет? Не получается? Ещё и охрану нанял? Дополнительную? Чуешь, чем дело может кончиться?

  В усадьбу напротив, всегда приезжали огромные, глухо тонированные чёрные машины - предельно высокого статуса. Иногда целыми кортежами, напоминая дорогую, похоронную процессию. По большому счёту, так оно и есть! Похоронная процессия, только отсроченная на неопределённое время. Состояла она из суперсовременных катафалков с дорогими номерами и зачастую(Как без них?), с мигалками. Трауром и скорбью загадочно веяло оттуда, из мрачного логова. Иногда слышался вой волков - возможно оборотней. Иногда приглушённый рёв медведя и звонкое тявканье лисицы.

  Но совсем не это интересовало Мейн Куна - зачастившая, прогуливающаяся вдоль забора, на той стороне улицы, кошка! Она была объектом пристального его внимания.
  По ней было видно, что она ничья. Хотя по отношению к кошкам, это звучит не корректно. Что значит – чья? Она принадлежит себе самой. Собой она и распоряжается, как хочет. А люди считают их собственностью или ничьими. Сами-то кошки, судя по их поведению, думают иначе. Это они собственники территории, хотя и без бумаг на неё. Ну, вынуждены проживать с другой живностью! Вон её сколько! Не выгонишь же её!

  Но у этой молодой кошки, по всей видимости, не было ничего своего. И она была в поиске, хотела чем-нибудь обзавестись - поселившись на не занятом, каким-либо котом, месте. Дом напротив вроде бы подходил для этих целей. Кошек там нет, да никогда и не было. Если кто-то заблудший пытался там поселиться, то бесследно, таинственно исчезал - больше его никто не видел.

  Дом и вся усадьба выделялись своей архитектурой и размахом, даже в этой элитной части посёлка. Само основное здание с многочисленными башенками напоминало сказочный, баварский замок «Шванштайн», срисованный с диснеевского мультика и собор Василия Блаженного, одновременно. Это был  симбиоз архитектурных стилей во всём, с добавлением элементов модерна, барокко в декоре и рококо, везде, где можно. Как говориться, налепили всего, что могли.

  Внутри двора, окружённого различными постройками, клетями, подклетями, сараями и овинами, прочими хозпостройками из прошлых веков московских купчишек, царила своя, изолированная жизнь.  Милый, старый, московский дворик, не слабых масштабов, мечта мещан - «господ Бальзаминовых». Такой кошачий рай, но без кошек. Как туда не влезть? В этот рай. Какой же бродяга из кошачей породы, удержится от такого?
  Против такого соблазна не удержалась и молодая кошечка! Для её ума, это было не трудно! Подождав открытия ворот, для въезда солидного, персонального транспорта, она быстро юркнула внутрь.

  «Всё, пропала» - подумал Мейн Кун, зная судьбу всех входящих туда кошек. Он тяжко вздохнул, с сожалением глядя на серый пушистый хвостик, приглянувшейся, грациозной незнакомки.
  Отвернувшись в плохом настроении, медленно перебирая ногами, побрёл он утопить вдруг возникшую острую тоску в молоке. А заодно и в сметане.
  Но ни та, ни другая, не успокаивали. Как бы яростно он их не лакал.
  «Всё напрасно» - уже сытый, облизывая морду, подумал кот – «пойду-ка, догоню её! А заодно исследую эту чрезвычайно загадочную территорию. Куда там пропадают кошки? Причём все! Не иначе инопланетяне воруют! Для опытов. Но меня так просто не возьмёшь!».

  "Так просто не возьмёшь!" - самонадеянно думать - бывает ещё проще! Но, сплошь и рядом, подумают так многие, пытаясь произвести на себя или на кого-то ещё, впечатление героя.

  Любопытство, как первая составляющая исследовательского духа, просто вытолкнуло кота из дома! Как пинком. И погнало в неизвестность - полную опасностей и приключений! Не давая задуматься о возможном, негативном финале.

***
 
  Окружающая, высоченная, каменная стена не давала никаких шансов вскарабкаться. Плотно подогнанные калитки и ворота, без щелей и зазоров – пролезть, протиснуться. Всё исключало всякую возможность проникновения. Неприступная крепость! Как пройти? Кем надо быть? Бетманом? Кетманом? Летающим суперкотом? Невозможно, никак!

  Убив много времени на исследование мощного, фортификационного укрепления и не найдя в нём изъяна, Мейн Кун обратил внимание на чёрную птицу с длинным носом, надменно наблюдавшую, интересующую кота местность. Наблюдала она с дерева на соседнем участке. Оттуда открывались определённые перспективы.
  Быстро сообразив, Мейн Кун перемахнул высокий, но доступный для его когтей, глухой, деревянный забор знакомого кота Бориса и забрался высоко на дерево. Внизу, вдоль всего забора, разделяя участки, тянулся частокол острых, железных прутьев. Кто-то для верности, любовно и аккуратно, опоясал их колючей проволокой, с режущими краями, не позволявших, ни протиснуться, ни перелезть. В случае падения на это жуткое нагромождение – гарантируемая, жуткая смерть в муках.
  «Хорошо же этот рай блюдут от непрошеных гостей!» - подумал кот.
  Решившись идти до конца, он напружинившись, мощно толкнулся и, растопырив лапы, почти как белка, распушив вдобавок хвост и мех по бокам, спланировал на конёк крыши.  Довольно-таки прилично удалённого от забора, добротного сарая. Грохот от приземления на металлическую крышу шумной волной раскатился по двору и окрестностям, заставив вспорхнуть нервных, мелких  пташек. Вздрогнули и закрутили головами, находящиеся в зоне распространения звуковой волны, люди. Но, не заметив, каких-либо разрушений, быстро успокоились. Быстрей, чем птицы, поднявшиеся в воздух.

***

 Зорко и внимательно рассмотрев местность, Мейн Кун, среди множества добротных, причудливых построек разных типов, он никак не мог найти интересующий его живой объект. Симпатичная кошка пропала, растворилась в этом, плотно застроенном дворе, чрезвычайно хозяйственного человека с огромной бородой Карла Маркса, который важно ходил и что-то указывал своим слугам и наёмным работникам. Ощущение средневековья веяло повсеместно, начиная с крупного, упитанного хозяина в чёрной, долгополой одежде древнего покроя, кончая челядью и домочадцами, специфически несовременно обряженными. Только рабсила, по внешности из Средней Азии, в китайской одежде с лампасами и крупными надписями известных фирм, явно не шивших такое, вносила диссонанс в идиллию этого микросоциума, где время давно остановилось, застыло и даже намеревалось идти в обратную сторону.

 - Вы чё тут нагородили? Я как вам велел строить? – грозно вопрошал местный «патриарх», тряся ветхозаветной бородой и тыкая пальцем в какой-то сарай-курятник.

  Понуро глядя, виновато склоняя головы в уважительном поклоне, пытаясь что-то связать из небольшого багажа известных им русских слов с чудовищным акцентом, без падежей и склонений. Они убеждали в правильности своей постройки, внося в древнерусский стиль, свой, современный, восточный колорит. В конце концов, они художники, пусть из далёкого, горного аула, пусть потомственные чабаны, но кошары для овец сами ремонтировали и имеют, право на свою трактовку и видение местных шедевров зодчества.

  Возвышаясь на целую голову и, жестикулируя руками, добрый, по их словам, хозяин возмущался:
 - Вы у меня, сколько работаете, а русский никак не выучите! Что ж вы, как чурки бестолковые?! Вы когда понимать начнёте?

  Мейн Кун осматривал частный зверинец этого доброго человека, любителя животных, судя по собранной им коллекции, заботящегося об их спокойной старости. В зооуголке находились, как крупные дикие хищники, так и один мелкий. Большой, бурый медведь, видно списанный по возрасту из цирка с огромными, не сточенными и не обрезанными когтями, развалившись с вытянутыми лапами, наслаждался жизнью на полном, обильном пансионе, который явно сказывался на его фигуре.
  Счастливая, не разлучаемая клеткой, пара волков, может быть, и желала смотреть в сторону леса и по возможности прогуляться там, но вид на него не открывался, ни под каким углом, а о прогулках можно было только мечтать во сне, свободно представлять себе всё, что заблагорассудиться.
  Енот, барсук ни о чём таком даже не помышляли, имея всё для своего счастья в полном изобилии. Один, безмерно растолстевший, сидя, как только может человек и он, что-то постоянно полоскал в тазу, другой валялся на брюхе, укатывая его для дальнейших рекордов.
  Только один, небольшой хищник, с хитрой, рыжей мордой – лиса-огнёвка, надеялся, что отсидев положенный срок, выйдет на свободу и усиленно к ней готовился, нарезая круги по клетке, метаясь из одного угла в другой, тренируя ноги и общефизическую форму.
  В отдельном вольере, на достаточном расстоянии от диких, сидела ещё пара огромных, но домашних хищников – лохматых собак, терьеров чёрной масти, выпускаемых по ночам для охраны. Статные псы были хорошо обучены и натасканы, питомнику «Красная звезда», где появилась эта порода, краснеть за них бы не пришлось.

 - Вы как утеплитель ложите? Его, так надо класть? – орал со знанием дела, очевидно бывший прораб, слабо квалифицированным работникам, - Я что вам, за такую работу, платить должен? Вы мне только материал дорогой портите и жратву изводите! Переводите добро на …

  Тут он внезапно умолк, глаза его округлились, затем сузились, почти, как у его нерадивых работников. «Карл Маркс» увидел ворующую у зажравшейся лисы, корм, закравшуюся непрошеным гостем, кошку. Та, просунув лапку между прутьев клетки, тащила кусок недоеденной курицы в свою сторону. Лиса остановившись, молча, взирала на эти действия, видя сосредоточенно шипящую, серьёзную мордочку с оскаленными зубами пушистой похитительницы.

  Возмущённый такими несанкционированными действиями и не любивший кошек за их своеволие, хозяин усадьбы, набрав побольше воздуха в лёгкие, хотел было заорать, но вдруг спохватился и полушёпотом распорядился:
 - Ну, пошли быстро в сарай! Щас собак выпущу!

  Гости из южной, свободной, но почему-то бедной для большинства её жителей, республики, моментально, натренированно исчезли в надворной постройке, где и временно, долгосрочно проживали.
  На удивление, быстро метнув чрезвычайно жирное в талии, тяжёлое тело к вольеру со сторожевыми псами, справедливолюбивый хозяин, отодвинув засов и выпустил уже ждущих настоящего дела, собак.

 - Ату её, взять! – напутствовал он, своих живых торпед, моментально сорвавшихся с места за лёгкой добычей, которую должны мгновенно разорвать на две части, примерно одинаковой величины.

  С возмущением, не отрывая глаз, Мейн Кун наблюдал эту картину. «Не догрызенной куриной тушки жалко ему! Лису совсем закормил! Та жрать уже не хочет, а он жлобится! Сам пузо вон, какое наел и жмёшься! Бедной, голодной кошечке, объедков пожалел, жлоб» - с неприязнью думал кот, потрясённый до глубины души жадностью и коварством этого человека.
  Чёрные, огромные собаки атаковали с двух сторон, слаженно, чётко зная свои роли. Они делали своё чёрное дело - выловить и убить, растерзать появившейся живой объект, на своей, подведомственной территории.
  Только природная реакция и исключительная интуиция помогли кошке избежать участи быть разорванной на месте. Она, извернувшись, выпрыгнула вверх и чудом уворачиваясь от клацающих, огромных зубов, перепрыгнув одного из псов, рванула вдоль вольеров со зверьми.

  Недовольный собаками, хозяин орал им вслед, науськивая их, попрекая сытным куском из ежедневного рациона, оскорбляя при этом и угрожая:
 - Взять, взять её, дармоеды! Кормлю лентяев, бездельников хорошо, а кошку поймать не можете?! Сниму с довольствия и на живодёрню сдам!

  Происходящее оживило питомцев, сидящих в больших клетках. Тоскливые и тусклые глаза загорелись, кровь забурлила адреналином и если бы не преграда, то они тоже б не прочь присоединится к опасной игре, вначале на стороне преследователей, а там как пойдёт. Волки для себя определили сразу: «Поймать кошку, показать мастер класс прихвостням человека, позорно охотившимся на неё. Затем дать дёру в лес. А если кто-то встанет на пути, особенно эти горе-охотники – рвануть их как следует, в клочья! И опять курс на лес».

  Косолапый увалень тоже был бы не прочь поучаствовать в мероприятии, но своеобразным образом: «Поразмяться немного, да полазить по этим настроенным кильдимам, лабазам, закромам в поисках сгущенки, сахара или мёда, ломая и круша всё на своём пути, раздавая затрещины, кому непопадя. Потом ворота высадить и в соседнем бору, медведицу поискать – хоть один разок, напоследок ей…».

  Енот, барсук определили себя только как зрители – фанаты спортивных состязаний – смотреть и жевать! Можно чего-то выпить.

  Ну, а мелкий хищник смекнул сразу: «Тотчас в лес или перелесок, без потасовок и грабежа. Лучше быть голодным, но свободным. Хотя голодным я у этого толстяка не был, ни разу и понятия об этом не имею, но думаю, если свобода есть – спереть, всегда, что-нибудь можно».

  Забывая о сытном и регулярном питании у этого, доброго человека, желавшего быть им хозяином, звери необдуманно, неблагодарно рвались на волю, не осознавая, что там может их ожидать.
  Несмотря, на всю разность в размерах и весе, повадках и наклонностях, их всех объединяла какая-то навязчивая, неистребимая жажда этой свободы, утерянная не дикими существами.

  Добрый человек в чёрном, это прекрасно знал. И не выпускал их за пределы клетки, в отличие от домашних, приручённых - для их же блага.
 
  Частенько, проходя мимо клетки, он выговаривал недоверчивым волкам, затравленно бросавшим взгляды в разные стороны:
 - Сколько вас не корми, вы всё равно в сторону леса смотреть будете, по глазам вашим, жёлтым, вижу!

  Вообще, добрый хозяин любил поговорить со своими зверушками, даже больше, чем с людьми. Звери, сытые, глядя и молча слушая своего наставника, казалось, безропотно внемлют ему. Без иронии и тени противоречия, ничем не омрачая его мудрого чела, копии лба самого создателя! По образу и подобию которого, без всяких сомнений, слепленного.

 - И по твоей, хитрой, рыжей морде всё вижу! Не проведёшь! Пусти тебя в курятник? А? Что будет? Хочешь, ради эксперимента, в свой птичник пущу? Реформу там, реструктуризацию, какую-нибудь проведёшь? Я тебя знаю! Не дурак ты и с птичьим вопросом справишься! – подбивал в подпитии, добрый человек, на научные подвиги, рыжую зверушку с отличной, красной шубой – Я ведь тебя, «шубайса» такого, насквозь вижу! Все твои помыслы и мыслишки, у меня, как на ладони. Ну, чо вертишься, хвостом глаза прячешь? Думаешь, как обмануть, зараза? Как им не верти, а меня не проведёшь! Я те не….

  В заключение нравственных бесед, мужик с окладистой бородой переходил к самому важному и почётному узнику – медведю. Ощущая некий холодок сидящего внутри страха, загнанный туда ещё тысячелетия назад, тесно общавшимися в те времена предками обоих существ.

 Теперь, один из потомков ласково спрашивал, явно пытаясь задобрить другого, как в прошлом - духа хозяина леса перед охотой:
 - Ну, как тебе здесь, Миша? Доволен? Всё для тебя делаю, стараюсь. Не серчай!

  Наверное, что-то в этом животном, при встрече один на один, было такое, что заставляло людей настраиваться на лояльный, умиротворящий лад. Они, всегда, пряча свой гонор, глаза, старались заверять в своей непричастности и добрейших намерениях. Всячески нахваливать, боясь произносить настоящее, страшное, звериное имя его. Оно даже не дошло до нас! А только эпитеты: мёдом ведающий - медведь, ведмедь. И прилепившиеся, более поздние: Топтыгин, Мишка Косолапый, Михайло Потапыч.
  Страх, призвать его к себе, входя в лес или находясь недалеко от него, делал своё дело, не давая произносить название ходячего ужаса, постепенно стирая из употребления, а затем совсем из памяти настоящее имя. Прочно оставаясь только образом, своим грозным видом пугая в сказках и преданиях. Поглядывая с гербов и флагов, выказывая свою солидность, вызывать уважение.
  Но некоторые столицы и крупные города в Европе сохранили и с гордостью носят его имя: Берлин, Берн, например. А у нас он скромно и скрытно прячется только в слове «берлога».
   Живого медведя давно выбили из «цивилизованных» стран, и он как призрак, вроде как вымершего коммунизма, бродит по рекламным щитам и флагам в Европе (у К.Маркса – «призрак коммунизма бродит по Европе»). У нас тоже подчас встречается в разных, неожиданных местах. Например, как на гербе у Берлина, наш ярославский медведь-близнец тоже встал на задние лапы и куда-то пошёл, причём в ту же сторону, куда и немецкий собрат, только для верности, не надеясь наверно, на когти и зубы, прихватил секиру. Удобно поместив её у себя на плече, удерживая передними лапами за древко, пошёл куда-то напоследок повоевать. Любят повсеместно уничтожаемого мишку, как образ, различные организации и структуры, пытаясь из него делать, то партийца, то  спортсмена олимпийца. Да ладно бы летнего!  А то и зимнего норовят! Когда у него самый сон в разгаре.

***

  Маленькая кошечка, унося ноги от двух, разъярённых псов неслась прямо к сараю, где на крыше, незамеченный, кроме неё, никем, в полной безопасности, продолжал сидеть Мейн Кун, показывая своим пребыванием надёжность этого укрытия.
  Ловко пробежав по бревенчатому срубу, понимая, что она уже почти спасена, благодаря правильно выбранному убежищу, преследуемая кошка прыгнула на крышу. Но помогавшие ей в беге по вертикальной, деревянной стене, когти оказались бессильны в контакте с металлом, даже не такому отвесному, как стена. Большой угол крыши мансардного типа, не давал лапам, ни шанса на опору. Выпущенные до предела когти скользили по металлу, оставляя на нём борозды, не входя дальше, в жёсткую твердь.

  Мейн Кун, забыв про опасность быть обнаруженным, вылез из-за конька крыши и подошёл к краю крутого спуска, где со скрежетом металла боролась за жизнь прекрасная незнакомка. Встретившись взглядом с её глазами, он увидел в них страх и появившуюся вдруг опять слабую надежду на спасение. Но тщетно и напрасно! Она падала уже вниз, к ожидавшим её злобным чёрным терьерам.
  Выпрыгнув навстречу своей жертве, злобные чёрные твари, мысленно разделив её пополам, впились огромными зубами с разных сторон, почти полностью захватив переднюю и заднюю лапки своей жертвы.

  Приземляясь и уже почти разрывая её на части, псы таскали её в разные стороны, поздно заметив, как  в эту смертоносную игру включился Мейн Кун. Не зря он отправился сюда за приключениями!
  Спрыгнув вниз, точно на морду державшего за кошачью переднюю часть, пса, кот вогнал свои когти в полную силу, достав до костей черепа. Легко продирая прочную шкуру с густыми, вьющимися, как проволока, волосами, он стал вырывать глаза, мышцы, сухожилия и другие какие-то мягкие ткани.
 
  Образовав на морде пса, жуткую, сплошную, рваную рану, Мейн Кун мощно толкнулся, оставляя в воздухе след из остатков вытекших глазных яблок и крупных капель крови, сиганул на второго.
  Тот, отпрянув, выпустил добычу, рефлекторно сомкнув ещё раз огромные челюсти, перекусив хвост своей жертве. Та, какая есть, тотчас бросилась наутёк, перебирая тем, что осталось.

  Спасавшись от ослепления, второй пёс всё же был схвачен передними лапами кота за морду и «от души» укушен в нос.
  Жуткая боль пронзила собаку! Жутчайшая! Она полностью потеряла возможность ориентироваться и о чём-то думать. Полностью парализованная, она плюхнулась на живот, не естественно разбросав лапы.
  Кот, тем временем, продолжал сжимать челюсти. Утопив острые зубы в многочисленных нервных окончаниях чувствительного носа, он перетирал и разрушал их, вламываясь клыками уже в кость черепа.

  Собаке ничего больше не хотелось. Ничего, кроме жгучего желания немного усмирить боль! Она впала в оцепенение. Развороченный, собачий нос жутко кровоточил, заливая всё липкой, красной жижей - направляя её внушительную часть, с дыханием лёгких, внутрь.

  Клокоча и булькая, пёс начал задыхаться. Алая жидкость, которая несла с кислородом жизнь организму, теперь убивала его. Заполняя трахею, бронхи и далее до мелких капилляров и альвеол, она не находя выхода, скапливалась там. И теперь душила, топя собаку в собственной крови, вызывая мучительную смерть.

  Печальный итог погони: один добросовестный охранник – инвалид по зрению, другой – захлебнулся собственной кровью.
  Кому повезло больше? Неизвестно. Для последнего все закончено, а у второго всё ещё впереди: усыпление, ликвидация. Остаётся, надеется, что самая гуманная.

  Хозяин всего этого мини-царства, потерянно взирая на происходящее, безвольно опустив руки и побледнев, начал пятиться назад.

  «Верные слуги истерзаны. На кого надеяться в этом мире? На гастарбайтеров? Которым он велел спрятаться в сарае. Кто будет защищать его? Как найти тех, кто будет убивать ради него? Убивать хорошо, эффективно» - обречённо задавался вопросом внутри себя большой, чёрный человек.
  Он действительно был очень расстроен: «Если это остервенелое существо порвало таких чудовищных псов, мощных, специально выведенных и натасканных, то, что будет с ним? Хотя и большим, но рыхлым и дебелым! Этот озверелый монстр, исчадие ада! Он наверняка захочет и ему отомстить! Кто остановит его?».

***

  Подумав, что пора смываться, кот оставил терзаемое им животное и бросился бежать в след удаляющейся кошке - которая ковыляя, была уже далеко. Она ползла уже у большого павильона, соединённого с домом стеклянной галереей-переходом. Шмыгнув внутрь приоткрытой двери, в полную неизвестность, кошка ожидала увидеть там что-то привычное, обыденное, что обычно хранится в сараях.
  Забравшись по лестнице на балку перекрытия и пройдя несколько шагов, она остановилась, резкая боль не давала ей двигаться. Только сейчас, прошедшее состояние аффекта, выпустило наружу ощущения от разрушенных тканей организма. Повреждённые правая передняя и задние лапы больше не слушались. Если передняя жутко болела, то задние конечности не чувствовались вообще.
  Подтягиваясь передней лапкой и слабо продвигаясь вперёд, кошка осмотрела себя: задние лапки парализовано волочились, хвост отсутствовал, напоминая о былом существовании, куцым, кровоточащим обрубком.
 
  «Ужас, что они со мной сделали! Как жить дальше?» - подумала кошка, переводя взгляд и осматривая местность, где оказалась.

  Центр строения занимал бассейн, ради которого, очевидно оно и было построено или точнее, ради его обитателя, нежившегося на искусственном островке под большой лампой, заменявшей ему солнце. Существо было неподвижно, судя по всему ленивое и неуклюжее, с длинным, почти трёхметровым, бревноподобным телом и коротенькими лапами.  Оно напоминало старую, позеленевшую корягу, выброшенную на берег.
  «Опасности нет» - подумала кошка, увидев на другом конце лежащих, размораживающихся кур, для кормления этого флегматичного животного. Превозмогая боль, она поползла в сторону съестных припасов, как конечному пункту своих поисков. Ей, калеке, давалось это нелегко, но она с завидным упорством, медленно продвигалась к цели.
  Идя по кровавому следу, ощущая тонким обонянием дорожку из её запахов, в этом же помещении, появился Мейн Кун. Моментально найдя кошку глазами, тот устремился к ней. Запрыгнув по лестнице на балку перекладины, он уже шёл точно  вслед.
  Осторожно осматриваясь вокруг, взгляд его остановился на зелёном бревне.

  «Никак не могут без экзотики», - подумал кот, дивясь размерам этого питомца чёрного человека, как выяснилось, отъявленного любителя зверей – «Те в клетках, понятно! Но этого завёл зачем? Небось, ещё и «Геной» назвал? А как ещё крокодилов в России называть? Котов – васьками, крокодилов – генами! Медведей – мишками, чупакабр – чебурашками! Вписались крокодилы с чебурашками в российский быт! Всё предельно логично, если Россия - родина слонов! Глянь-ка! Условия чудищу заморскому неплохие создал! Не как местным! Только смысл, какой? Вот тянет их своё самолюбие тешить, пропорционально своим доходам! Чем они больше, тем и зверушка крупнее, экзотичнее - издалека, желательно из самых что ни наесть, тропиков. Не даёт им Африка спокойно жить! У моего - попугай, у соседки – павлин, у директора пивзавода – леопард! Зачем, спрашивается? Для чего? Этот крокодила завёл. А там поискать, может, где и слон с жирафом припрятаны. Что их на бесполезную в доме экзотику, прёт? Соревнуются даже в этом, кто круче! В лесах пусто, всё извели! Перестреляли, отравили. А в домах, на правах заключённых, держат! Лучше б коров, овец с козами содержали! Поросят, гусей. На худой конец – кур да уток. Пользы больше! Молоко, сметана, мясо. Да и навоз, чтоб растения лучше росли! Капуста, зелень на разгрузочные дни. Каждый чтоб выращивал – земля позволяет. Но с этим они ленятся. Им бы только заморскую «зелень» - баксы стричь! За них, что хочешь, купишь. Это местные, новодеревенские москвичи хорошо понимают, а остальное им трын-трава».

  Появление двух аппетитных зверьков пробудило интерес к ним и «Гена» приоткрыл глаз, сфокусировал его на объектах и стал выжидать - медленно соображая, что к чему. Он был по повадкам каким-то древним, доисторическим анахронизмом. Эволюция давно ушла вперёд! Современные существа внешне и внутренне изменились, приобрели много полезных качеств. Которые дали им бесспорные преимущества перед такими примитивными, как это живое бревно. Валяется оно уже сотни миллионов лет и всё не меняется. Динозавры походили, вымерли. Посмотрел он на них! Точнее, такая же его копия. А ведь помоложе были, погибче. Формы разные принимали, размеры. Даже летать выучились - получше, чем иные птицы. Куда только не лезли, в какие среды! И всё! Все вымерли. Не выдержали конкуренции с более пронырливыми - с теплокровными, молоком питающимися.
  А этот лежит тут и не вымирает! Реликт устаревшей конструкции! Место которому давно на исторической свалке!

  Голод, заглушая боль и гнал кошечку к курочке! Уже почти размороженной и запахом аппетитно манящей к себе.
 
  Работая одной лапкой полноценно и пытаясь другими, уже не подчинявшимися ей, как-то действовать, она вдруг сорвалась и повисла на одной, здоровой.

  Видя такую картину, крокодил оживился. И поняв, что рацион сегодня разнообразится, подполз почти к самой воде, напротив болтающегося, на одной лапке, зверька. И в ожидании открыл пасть.
  Он готов был полежать и подождать подольше, но силы кошечки были на исходе, и она полетела вниз в кошмарный частокол неровных, крокодильих зубов. «Створки» жуткой пасти захлопнулись, прихлопнув изуродованный пушистый комочек. Скрыв его из вида, наблюдавшего за происходящим, кота.
  Тот не выдержал такого зрелища.
  «Опять из-под носа кошку уводят. Да ещё калечат! Те два чёрных урода хвост ей отгрызли, лапы переломали. А этот, вообще всю проглотил» - раздосадовано вскипел Мейн Кун и прыгнул к обидчику! Норовя лишить того, для начала, зрения.

  Несмотря, на свои короткие, неразвитые лапки и массивное тело, крокодил быстро плюхнулся в воду и исчез. Походив почти у самой кромки воды, кот уселся и стал смотреть на успокаивающуюся гладь, поглотившую зелёное, уродливое чудовище и кошечку.

  «Как жаль, первый раз так понравилась кошка и, поди ж ты, все лезут её сожрать! Чем она вам ненавистна? Аппетитно выглядит? Выглядела!» - размышлял Мейн Кун, пытаясь понять проиходящее с кошкой и с ним.
 
  Сокрушённо вздохнув, он уже хотел уходить, когда на него, из мутной воды, обрушилась огромная, зелёная торпеда. Многокилограммовая туша сомкнула свои примитивные челюсти, захватив его, почти на половину тела и поволокла в воду. Странно, но бороться совсем не хотелось. Несмотря на боль и удушье, Мейн Кун воспринимал всё как должное и был готов ко всему, ожидая полного конца и встречи с понравившейся кошечкой.
  Быть с ней, дальше, дольше - бесконечно и неважно в каком виде. Его убивал не крокодил, а любовь.
  Затащив поглубже, зелёный «Гена», как огромное веретено,  с чудовищной скоростью начал вращаться вокруг своей оси и быстро утопил кота. Без шансов на сопротивление.

  «Питание нужно разнообразить» - подсказывали примитивные, крошечные мозги древнего монстра – А то куры, да куры! Хоть кто-то внёс разнообразие! Спасибо, порадовал». На глазах у него появились слёзы. То ли слёзы радости, то ли он оплакивал кого, не разобрать! Крокодильи же слёзы.


***

  На искусственной отмели, точно на пляже в тропиках, лежали два кошачьих трупика. Лежали мордочками друг к другу, как бы принюхиваясь, обнявшись передними лапками, соединившись после смерти - с крокодильей помощью.  Над ними стоял «Гена», проливая свои крупные крокодильи слёзы.
  Желая приступить к аппетитному блюду, он сдерживал себя, давая возможность мясу созреть. Выделяемые внутри убитых, ферменты, сами себя подготавливают к лучшему перевариванию. А крокодилы, за многие сотни миллионов лет, знают это. Знают, как никто другой. И терпеливо ждут своего часа.
  Терпение, и час крокодила настанет! Обязательно. Всё разложится и будет таять во рту! А затем спокойно переварится в желудке. Скольких-то сожрали, за столько-то лет! Кто ещё столько сожрал? Какой опыт! Сколько надежд и страстей растаяло в их утробе, а они всё так же спокойны.

***

  Сидя в уютной обстановке за ужином, Ося и Маня, строя и корректируя грандиозные планы на будущее, вдруг забеспокоились вспомнив кота.

 - Сколько уже дней он отсутствует? – спросил Ося, не надеясь на свою память и потягивая пивко, заграничного производства - исключительно из натуральных ингредиентов, обещанных на упаковке.

 - Пять, – пустив слезу, ответила Маня и полезла за привычным платком, принципиально игнорируя одноразовые салфетки.

 - И где ты думаешь, он ходит? – чередуя небольшие, смакующие глотки с аппетитной закуской из морских гадов, поинтересовался Ося, помня, что кот стоит денег.

 - Не ходит, нигде! Если бы он ходил, то он бы уже пришёл! Киса так долго, в отлучке, по своей воле, не бывает. Его уже нет в живых! Или сидит в взаперти, что менее вероятно, - однозначно и уверенно заявила жена, - но скорее всего, он мёртв.

 - Это почему? Такого дорогого и породистого, могли выкрасть и увезти далеко, - не соглашался с такой версией муж и предложил свою, более логичную и правдоподобную.

 - Не говори ерунды! Его хитростью не заманишь! Едой не удивишь! А силой и ловкостью, и пробовать не советовала бы! Даже врагам, злейшим. Да ты лучше меня знаешь! Постоял рядом? Когда он с некоторыми разбирался, - разложила всё по полочкам жена, не оставив и камня на камне от «правдоподобной» версии мужа.

 - Ну и где он тогда? Машина сбила? Он на дороге валялся бы, где-то недалеко – желающих у нас, дохлых кошек и собак собирать, немного. Я тут по посёлку ездил, нигде мёртвых котов не видел, да и разговор был бы. Живём-то не в городе, хоть и не соседняя деревня, где всё известно сразу. Хотя у нас, люди, почти друг с другом не общаются, но всё же информация просачивается! - поняв, что тут нужна какая-то другая версия в противовес, Ося попытался, что-то ещё предположить, - наверно он...

 - Убили его, злодеи! – лопнуло терпения от нелогичных Осиных выдумок у Марии, и она категорично заявила, - Наняли киллера и из винтовки, с глушителем! Глядя в оптический прицел, из засады и с расстояния, как в фильмах - подкараулили и уничтожили.

 Ося живо представил себе эту ситуацию, и она показалась ему абсурдной. «Ну, кто за кота платить будет? Какой в этом смысл и выгода? – размышлял он, - «Достаточной мотивации нет! А без неё не будет такого затратного преступления.
  Его супруга, наоборот, просто светилась такой уверенностью, отметая другие альтернативы.
  Почесав в разных местах биологические точки, стимулирующие мозговую деятельность особо эффективно, он уподобился Эркюлю Пуаро, из сериала, внешне на него похожего.

 - А труп где? – спросил он, надеясь логически доказать несостоятельность чисто женской теории.

 - Где-где? Похитили, с собой унесли. Это же улика. За домашних животных тоже срок дают! А там пуля могла остаться, - вразумительно объяснила жена, вполне логично, достойно Агаты Кристи, а тем более, Донцовой и Марининой, добавив, - что говорит о тщательно подготовленном убийстве, хорошо профинансированном, с затратами на транспортировку и уничтожение трупа со следами злостного преступления. Кто был в этом заинтересован? Трое: придурошная соседка, зерном не молотым питающаяся, другой не человечьей гадостью; Шварц - падлец и Маргарита – гадина ещё та! Кто-то из них заказал! Кто? Все они хороши, каждый по-своему и каждый из них, мог! А пуля смогла бы привести к исполнителю, а от него, к подлому заказчику. Её надо было забрать!

 - В коте-то? – засомневался муж, не донося до рта какую-то морскую снедь, непонятной видовой принадлежности из каких-то далёких океанов, лишённую права быть съеденной естественным для неё, хищником.

 - Неразвитый ты какой-то! Как квартирами торгуешь? – всплеснула руками жена, повозмущавшись вдоволь и начала подробно разъяснять, - Ты логически и экономически помысли! После отстрела объекта, почему от ствола избавляются? Оставляют тут же или выбрасывают! Он уликой становится, нельзя его при себе держать.  Если труп с собой забрать и уничтожить – ствол опять «чистый»! А он денег стоит! Немалых, если всё хорошее, новое, современное. Трупик кота не так тяжёл и велик - не человечий! Да и если с ним где-то попадёшься, проблем особых не будет. Откупишься или уболтаешь, мол, тёщин кот, достал, со стола всю закуску ворует, пиво разливает! А то и другие, более крепкие напитки. Запрыгнет на стол в наглую, махнёт хвостом – стакан разлил! Лапой двинул - бутылку опрокинул! Вот такого злодея тёща воспитала! Компетентные органы, их достойные представители, даже денег могут не взять! Посочувствуют и проводят с миром. Скроют, как должностное в своей среде! Ты вспомни, как у Марии Ивановны, зять её, майор, этот Васюков, её же кота, из табельного оружия пристрелил. За что же? За меньшее! Видите ли, он, в ботинок ему, немного помочился. Ну, много он туда нальёт? Так, две капли! А крику, эмоций! Может, что ещё туда наложил? Тоже не велика проблема – вытряхни! Носки старые надень - потом выбросишь! Что там было, так до конца и не ясно! А у него, вот такая, неадекватная реакция! Застрелил бедное животное. Так, на работе его - всё замяли! Медкомиссию проходит, по службе – благодарности и поощрения! На доске почёта у себя висит – с надписью: равнение на передовых и правофланговых борцов с преступностью и правопорядком! Какое равнение?! На каких передовых и правофланговых? На таких, как эти! Нажрутся и по пушистым, безвинным котам стреляют! А разве пистолет, такому, можно доверять? Завтра он и Марию Ивановну застрелит! По глазам видно, смотрит на неё, как на того кота! Хочется ему, к психиатру не води! Он, маньяк! Можно сказать, её уже почти застрелил! В лице её кота. Фактически, опаснейший преступник. А ему, Васюкову, государство, пистолет даёт! С настоящими патронами!

 - Так-так, значит кота, киллер наёмный убил? Может даже не один? С помощником! Чтобы тело, сразу, бездыханное в мешок запихать. Ну, а дальше, что? – не до конца веря в смелую, но логически правильно выстроенную версию жены, пытался найти в ней слабые места, Ося.

 - А дальше?  Если люди рачительные, бизнесмены, в довесок к гонорару, сдадут шкурку на енотовую шапку.  А мясо - на шаурму, у метро торговать! – по-деловому подходила к утилизации кошачьего трупа, жена, удивляясь негибкости мышления мужа – риэлтора, разбиравшегося, видимо, кое-как, только в недвижимости.

  Повисло некое затишье. Ося морщил лицо в районе лба, о чём-то усиленно думал, судя по складкам, волной пробегавшим по не особо широкому пространству. Натыкаясь на какую-то невидимую преграду, они разбивались и вновь возникая, пытались пробежаться дальше, по гладкой лысине, но это у них опять не получалось.

  Видя, молчание и замешательство супруга, Маша уточнила:
  - Всё ясно? Или вопросы ещё есть: где на мясо документы делать будут? Или как с «госпотребнадзором» вопросы улаживать?

 - Нет, с этим всё понятно. Я и не думал, что ты такая аналитик. В Кремль тебя, или куда-то рядом! Такой ум, дома пропадает! Всё складно мыслишь! – поражался муж, талантам жены, успокаивая отражение мозговой деятельности на лице, - Если б не я, не мешай тебе, ты б, таких высот достигла! В бизнесе, например. Такой у тебя умище огромный!  Лужковская жена отдыхает! Хотя, её супруг, ей тоже мешает! Притормаживает. Может быть, вы вровень, с ней бы шли!

 - Ты не иронизируй! Нашёл с кем сравнить! Она гениальна, раз такого себе нашла! Это такая стартовая площадка… Я тут на картах раскинула, они мне всё показали! Всё как есть, они врать не будут! И проверить можно! Деньгами не жмись, поехали к экстрасенсу, фотография кота у нас есть! Возьмём, что-нибудь из его вещей: корзинку, в которой спал, миски, из каких ел. Даже хвост от огромной крысы, что он последний раз приносил - я сохранила. Там, в холодильнике в пакете целлофановом. Смотри, спьяну не съешь, - предложила жена, предупредив, чтоб не путал одно с другим.

 - А я-то думал он поросячий. Вкус какой-то не такой, странноватый был. Предупреждать нужно своевременно. Что ж ты натворила!? Ты же знаешь, я похрустеть хрящами из ушей и хвоста свиного люблю. Думал, ты специально мне припасла. Выпил позавчера, как следует и … - удивился муж, вспоминая, несколько непривычный вкус, думая, что это, от какой-то, очень импортной свинины, из очень экзотической страны с непривычной кормовой базой в отличие от местных свиней.

 - Ты и вчера, чисто по-свински напился! - напомнила жена, не дорожа более хвостом, лишь бы он пошёл мужу на пользу.

 - Как следует, говорю, - уточнил муж, видя, что не все хорошо различают такие принципиальные вещи, как доза.

 - Беда с тобой, - сделала вывод жена, указав на важный факт, которого могут хватиться, - вот и вещдок уничтожил! Сам! Но не это страшно, другое. Знаешь, что ещё карты поведали?

 - Подожди, самое главное, упустили: Кто же заказчик? Кто-то из трёх потерпевших от действий нашего кота? Или может быть ещё кто? Может быть это, даже, акция запугивания? – обеспокоенно спросил муж, принимая версию жены, как основную.

 - А ты сам посуди: У нас с кем конфликт серьёзный был? – желая приучить супруга к правильному, логическому мышлению, подталкивала жена.

 - С попугая покупателями! Да мало ли с кем? Я бизнесом занимаюсь! Этим всё сказано! Там, не обманешь, хотя бы немножко, не проживёшь! Гадай теперь! – полностью терялся в догадках супруг.

 - Вот я и нагадала, сразу пиковая дама выпала! Думала Маргарита, но той сразу, на картах – дорога дальняя. Звоню ей, проверить. Точно не она - укатила с мужем, на другой край Земли, отдохнуть и по работе - с местными аборигенами потолковать, чем им ещё помочь, как долги нашей стране списать. Котом нашим некогда было ей заниматься! Присмотрелась я повнимательней, а на карте, лицо уже - точь-в-точь, если её подсушить - соседка наша! Та, с кочергой, что на нас уже покушалась. Помнишь, как она извести нас, страстно поклялась. Думала я, с тебя начнёт, ан нет – с кота! Как с непосредственного исполнителя! До заказчиков потом добираются.

 - Какой я заказчик? Я с ним практически не общался! Может быть ты? Нужен был мне её кот? А тебе, кого жальче: меня или кота? – теряя аппетит и бледнея, задался вопросами супруг, укоряя, - Что раньше ты об этом молчала?

 - Нашёл время выяснять! Только сегодня на ум пришло, дай думаю, картишки раскину, что скажут. А тебе, что толку говорить, если ты не веришь ни во что? – нашла отговорки своей неторопливости, жена.

 - Да, точно-точно, баба та, тощая, решительная, на всё пойдёт!  Раз, даже сама, собственноручно, расправиться хотела. Не получилось! Наверняка подумала, профессионалы это лучше сделают! Деньги у неё есть, если живёт здесь. Всё логично! А кот наш, у неё - главный виновник!   Думает, тот с нашей подачи действует, с него и начала! – пришёл к «логичному» пониманию, происходящих событий, супруг.

  Трагически задумавшись, квартирный бизнесмен, Ося сидел, уставившись в одну точку с одной единственной мыслью: «Что делать?».

  Жена, расправившись со своим блюдом, наложила дополнительно добавки и с аппетитом продолжила уничтожать морских гадов. Слышались только причмокивающие звуки и удары столового прибора о фарфоровую тарелку немецкого сервиза старых советских времён с нарисованными тремя женщинами, хорошо сохранившимися, средних лет, одетыми по античной моде.
  «Мадонна» - так, вроде, называла его Маша, когда он стоял в бабушкином серванте, как украшение, а теперь, при капитализме, пришёл на службу человеку и стал использоваться в повседневности, называясь «мейснеровским» фарфором.  А бабушка его жалела, тыкая в него костлявым пальчиком, приговаривала: «вайсес гольд, вайсес гольд».
  Благородно звеня, лаская слух, таким «порцеланом» - «белым золотом» от старейшей мануфактуры Европы, хозяйка переусердствовала и смахнула тарелку с лежащим рядом ножом и запасным прибором, на пол. Те ударились с хорошим звоном, а фарфоровое изделие раскололось. Кусок отлетел в сторону замечтавшегося Оси и, ударив его в ногу, привёл его в чувство реальности.

  Внезапно очнувшийся супруг, покрутил головой в разные стороны, поглядел вниз, собрал блуждающие мысли за отдельные концы и, непонятно о чём конкретно, спросил:
 - Ну и что же нам, теперь, делать?

 - А что тут делать? – пожала плечами жена, разглядывая содеянное на полу, как шаманка на брошенные кости, - Вот тарелка разбилась, к счастью. Нож - придёт кто-то, мужик какой-то. Надо думать, не один - всё вместе грохнулось. Баба будет с ними, тощая – вилку видишь – даже погнулась… вроде…

  Разговор прервал звук домофона, тревожно просигналив о чьём-то, незапланированном визите. Супруги замерли и переглянулись.  Звонок повторился. Тишина повисла в застывшем воздухе, который даже загустел, препятствуя движениям. Какое-то время парочка сидела в полном безмолвии, поглядывая друг на друга. Жена глазами убедительно показывала, что её видение, подтверждается и она, как всегда, права.
  Кто-то упорно продолжал названивать.

 - Ну, вот и дождались! Иди, смотри! Это уже за нами, как за котом, – наконец, заговорив первой, жена послала мужа к монитору.

 - Киллеры так не ходят, – вяло возразил муж, никак не могущий оторвать орган для сидения, вверх, из-за внезапной слабости в ногах.

 - А как они ходят?  Как-то иначе? Или сегодня, мы кого-то ждём?– съязвила жена и пошла, вооружаться привычными кухонными приборами с разделочного стола, небольшим топориком и острейшим ножом с широким лезвием.

  На цыпочках, с душою в пятках, не дающей полноценно наступить на ноги, супруг, подобравшись, наконец, к монитору, с облегчением увидел в нём знакомую женщину. Правда она была, с компанией, каких-то угрюмых мужиков, неприятной внешности. Один из них держал знакомую клетку с попугаем, которая, должна была б нещадно пострадать вместе с новым владельцем - погибшим в результате ужасного ДТП - столкновения с пожарной машиной. Но она была цела! Птица в ней, прекрасно себя чувствовала, активно шевелилась в предвкушении возвращения, не получив, ни малейшей царапины! Она уверенно смотрела в своё будущее, как и при покупке, на рынке.

***

  Вернувшись, Ося доложил жене о визитёрах, клетке и оптимистично сидящей в ней, птице.
  Супруга, совсем ненадолго погрузившись в раздумье, не обращая внимания на продолжавшиеся звонки домофона,  довела свои мысли до логического конца - разъяснив для себя ситуацию, она высказалась:
 - С клеткой и попугаем заявились? И их достала эта птица! Так быстро? Принесли её несчастную! Не к добру! Но поговорить надо! Всё было по-честному – товар лицом видели! Пойдём-ка!

  Энергично и решительно Маня направилась к входной двери. Семенящий за ней Ося, разглядывал за широким поясом махрового халата жены, сзади, уютно примостившийся кухонный разделочный топорик. «Вот баба, так и тянет её на криминал!» - подумал супруг и остался смотреть в, имевшийся в двери, «глазок».

  «Вторая», более решительная, «половина», подойдя к калитке, спросила:
 - Что надо?

 - Поговорить надо! Дверь-то откройте! – произнёс мужской голос с явным, милицейским акцентом.

 - Слушаю вас. Дверь не помеха, можете начинать. Вы кто такие? – не открывая двери, сказала Маша, на всякий случай, попробовав рукой, приготовленный за спиной, гостинец.

 - Женщина, как-то неудобно нам с вами, так общаться, – обратилась к ней, дама, – мы же всё-таки попугая у вас приобретали! Откройте, пожалуйста!

  Маня, согласившись на такой аргумент и нажав на двери кнопку, впустила гостей.
  Те просочившись внутрь дворика, обступили её полукругом. Чтобы визитёры не обнаружили, припасённого на всякий случай, разделочного инвентаря, Маша подалась назад и прижалась к стене. Это движение было расценено, как уже достаточный испуг и гости сразу приступили к делу.

 - Пятьдесят штук обратно, плюс десять за моральный ущерб! - объявила стройная дама, хищно делая выражение лица.

  И махнула рукой мужику, державшего попугая, чтобы тот вернул ей клетку.
 
  Знакомая вещь, позиционируемая Осей, как изделие Фаберже, была с силой брошена. Ударившись о землю и, будучи круглой, она покатилась, увлекая находившуюся в ней птицу в круговерть событий - в прямом смысле.
  Как космонавт в центрифуге, испытывая букет незаслуженных, неприятных ощущений, безвинная птица, игрушка в людских интригах, испытывая перегрузки, была близка к апоплексическому удару.

 - Да вы что себе позволяете? Заявились тут ко мне… – начала входит в гнев хозяйка, багровея и переводя взгляд с тощей дамы на четырёх «припёршихся» с ней, с серьёзными мордами(лицами, назвать это, было сложно), мужиков.

  Один из них, тут же бросился к ней, ударил кулаком, огромной пятернёй схватил её за волосы и стал нагибать вниз. Оказавшись в таком неожиданном и неудобном положении, Маша, несмотря на боль и неприятное головокружение, успела дотянуться до топорика. Выдернув его и перехватив на лету за прорезиненную, удобную рукоятку из очень неудобной, согнутой позиции, ударила обухом для обработки отбивных, по коленному суставу.
  Вскрикнув от боли, напавший верзила, отпустил хватку и присел, схватившись рукой за травмированное колено. Тут же получив снизу, тем же местом разделочного инвентаря, ещё более сильный удар в челюсть, налётчик улёгся без сознания на земле. Ринувшийся на женщину, второй бандит, быстро отскочил, едва не получив, уже рубящей поверхностью.
 
  Замешательство и небольшую панику отступивших, недобрых гостей, прервала побледневшая дама, приведшая их:
 - Ты, что творишь, сука?!

 - Я тебе за «суку», в моём доме … – произнесла на ходу хозяйка, решительно направившись в её сторону.

 - Стреляйте, что встали? – сильно опасаясь за свою жизнь, метаясь у захлопнувшейся металлической калитки чужого дома, ведущей на спасительную улицу, орала почти фальцетом, тощая дама.

 - Вали её! - отдал приказ, очевидно старший из пришедших мужиков и сам произвёл выстрел из появившегося в его руке, самого популярного, боевого пистолета.

  Две пули 9-миллиметрового калибра остановили порыв хозяйки к справедливости и наведению порядка у себя в доме, пробив ей брюшную полость и грудную клетку, заставили скорчиться от боли, повалив её перед входным крыльцом. Армейский ПМ, используемый в стране, и как полицейское оружие и как оружие преступников, действовал убойно эффективно - не давая шансов на выживание.

***

  Увиденное в дверной «глазок» так поразило Осю, что он, забыв о существовании телефонов, сняв тапки для тихого хода, поспешил прятаться.
  «Но куда?» - лихорадочно застучала одна единственная мысль. Решив отдаться инстинктам, пусть они разбираются, полностью доверив им свою судьбу, хозяин дома ринулся бежать.

  Пробегая зимний сад, Ося попался на глаза скучающему, первому и «настоящему» попугаю.
  Обрадованный ара, тосковавший теперь в полном одиночестве, встрепенулся, решив поднять настроение себе и симпатизирующему ему, главе дома, заорал заученные фразы из часто показываемого, любимого всеми людьми в стране, фильма «Джельтмены удачи»:
 - «Трудовые резервы» бегут! А «Динамо», «Динамо», бежит?

  «Что б тебя!» - подумал хозяин, не принимая попугайные высказывания на свой счёт, погрозя обоими тапками сразу, продолжил свой бег.
  Ничего не отвечая вслух, вспоминая правоту супруги: «Сто раз права была Маша, говоря о тебе, подлеце».
 
  Ноги сами несли Осю дальше, в тёмный чулан-кладовку с перегоревшей лампочкой. Где подведя его к бельевому шкафу, позволив рукам распахнуть его, втиснули хозяина внутрь.
  Плюхнувшись в мягкое, дорогое тряпьё, он как червь начал зарываться к самому дну. 
  Наматывая на себя ткани, как гусеница для окукливания, в предвкушении преображения в новую форму (желательно: незаметную, невидимую), Ося усердно шуровал жирненьким тельцем. И не безуспешно.
  Быстро превратившись в огромный кокон, Ося затих, впав в состояние анабиоза.
  Вскоре послышались шаги: две пары ног пробежались по лестнице и теперь вышагивали по этажу. Непрошеные визитёры, заглядывая во все комнаты, просматривая все углы.  Наконец, заглянули и в кладовку.
  Опасаясь темноты, кто-то осторожно светил подсветкой мобильника, водя дулом пистолета параллельно слабому освещению. Постукивая ногой по мешкам, тюкам и другим предметам в чулане, поисковик попятился к выходу. Но потом передумал и полез в шкафы с полной и тщательной проверкой.
  Методично осматривая и выкидывая горы и стопки белья, он переходил от одного шкафа к другому.
  Завалив полностью пол, утомленный и успокоенный безрезультатными поисками, недобрый незнакомец дернул двери последнего. Они не поддавались! Разбросанное на полу  бельё не позволило створкам распахнуться. Налётчик приложил максимум усилий - они частично приоткрылись, упершись в наваленное тряпьё.
  Топча чистое бельё, злоумышленник встал перед последним, недосмотренным шкафом с залёгшим Осей. Сделал паузу, очевидно что-то обдумывая и наконец посветил внутрь. Рассеянный лучик проскользнул по разбросанному тряпью. Не видя там ничего нового и подозрительного, а только, почти такую же свалку, пнув туда ногой, бандит отправился досматривать следующие комнаты и закоулки.

***

 - Не будем ничего усложнять и светиться! Инсценируем ограбление! – проинструктировал, слегка охрипший, незнакомый голос, уточнив у кого-то, - Вы всё там проверили? С лёгким беспорядком?
 - Да, всё чисто, – привычно доложили подчинённые.
 - Тогда уходим! – распорядился старший в их иерархии.

  Из прихожей шаги удалились на улицу.

***

  В полной тишине и мраке, Ося продолжал лежать в своём уютном коконе, получая удовольствие от нахлынувших на него эмоций, рационально рассуждая: «Жив! Как я угадал со шкафом! Опять вышел победителем. А ведь был на волосок от смерти! Чувствовал пинок этой самой смерти, тем местом, каким думают чиновники, создавая такое опасное для жизни государство, на котором, они так успешно паразитируют.  Ощущал положенную на это место, ногу смерти! Туда, куда ищут авантюристы приключения. А я разве авантюрист? Мне всё это нужно? Мне бы тихое, спокойное существование. Без рукоприкладств и тем более, без убийств! А я? Вынужден трястись за свою жизнь и здоровье, постоянно. Я что шпион в тылу врага? У Мюллера под колпаком? Или налогов совсем не плачу? Почему, я, как супермен должен каждый день проживать? Вот и сейчас, спас своё это место, как мужественный разведчик, забытый и достойно не награждённый. Каких-то провальных, награждают, без мордобоя, стрельбы, ничем не рискующих! В странах, где и преступность – редкость. За благо на ПМЖ остаться! Некоторым, даже, в тюрьме посидеть – откормиться, подкачаться, язык подучить. Наказание – высылка! Визу хрен больше получишь!  За адреналином, кровавыми разборками, только в кино иди! А тут сам, как в кино - суперниндзей изощряюсь, слившись в реальности с предметами обстановки, окружающей среды. Проявил такое высочайшее мастерство мимикрии и изобретательной выживаемости! Но кто оценит? Кто снимет фильм или телепередачу о «настоящем человеке» нашего времени? Повесть, о нём же, напишет? Живет среди нас такой человек – герой, супермен! Или не супермен? А кто собрал, на грани смерти, всю волю в кулак и выжил. Кто я после этого? Конечно же, Супермен. Новый тип, самая продвинутая его разновидность - победитель с высокой выдержкой и терпением, железной волей, управляемой разумом, а не сиюминутными, нестабильными эмоциями и предательскими чувствами».

  Ощущения победителя держали Осю в таком состоянии ещё довольно долго, позволив врагам удалиться ни с чем. Нагруженные отягощающими обстоятельствами, злоумышленники теперь обратятся в преследуемых и Ося, посредством милиции и прокурорских работников, будет, на них охотится. Они превратятся в загнанную жертву и возмездие, неотвратимо их настигнет.

***

  Вызванная Осей милиция, на удивление быстро прибыла и, проделав все формальности, сняв показания, занялась своим делом по поимке преступников. Посетовав на разгул криминала в посёлке, следователь, припомнил два последних случая с убийством известного исполнителя блатных песен(как сейчас, говоря по-французски – шансона) и какого-то генерала-депутата, очевидно, пытаясь связать эти случая в одну цепочку, предположив здесь действия одной зловредной банды. Картина во многом получалась сходная и он, как симпатичный, собирательный образ киношного следователя, внешне похожий на нескольких одновременно, употребил фразу, одного, наиболее доминирующего и прорывающегося наружу: «картина маслом». Следователь пронзительно, колюче посмотрел и продолжил снятие показаний в том же духе.

  «Этот насмотрелся фильмов. Правильно кинематограф понятие о профессии формирует. А то пускают слухи об «оборотнях в погонах»! – благодушно думал Ося. Всё это располагало к нему доверием и надеждами на быстрое раскрытие преступления. Следователь, казался надёжным человеком, вселял уверенность и излучал профессионализм, почти физически ощутимо.

  Так продолжалось, пока он не стал копаться в Осиных действиях. Тут он коренным образом изменился. С недоверием, плохо скрываемой иронией и уж совсем бестактной, пренебрежительной мимикой, абсолютно ничего не понимая, он начал копошиться в незначительных деталях поведения Оси в момент нападения преступников, как будто там лежал ключ к их поимке. «Ни деликатности, ни ума! Кто ж там у нас работает?! Где таких набрали?» - думал Ося, вздыхая, разочаровываясь в следователе.
 «Одни неудачники, каким места в госчиновниках и бизнесе не нашлось. Работать и здесь не хотят! И не удивительно, из-за их умственных возможностей! Что ему теперь остаётся? Завистью исходить, тихо ненавидеть удачливых и умных людей, умеющих делать деньги и быть более свободными? Будут такие нас защищать? Нет, конечно» - с сожалением, глядя на следователя, думал Ося.

  Бедного коммерсанта выводил из себя, его неприятный, казённо поставленный, голос:
 - Где Вы, говорите, находились? В шкафу? И Вас не смогли там найти? Хотя, все вещи, там перерыли. Хотелось бы посмотреть, как это Вам удавалось? Пройдёмте, покажете! – пронзительно глядя в Осины глазки, настаивал следователь на следственном эксперименте.

  «Как неправильно он себя ведёт! Человек получил тяжёлую, психическую травму, а он его добивает. Давит на него, опять заставляет пережить то, что не пожелаешь даже малознакомому недоброжелателю» - думал Ося, ёрзая на стуле и отводя взгляд от, просто, рентгеновских лучей из глаз следователя – «Ведь так дырку прожжёт! В самый мозг пытается заглянуть! Чего в нём собирается увидеть? Картинки там, что ли остались с преступниками?! Видно не владеет он современными методами расследования».

 - Да, пожалуйста, без проблем! Только, что это даст? – с готовностью согласился Ося.
 - Всю полноту картины происшедшего, – заверил следователь, продолжая прожигать бедного потерпевшего, взглядом меньшей интенсивности, который уже из-за этого согласился быстрее начать следственный эксперимент и засеменил по коридорам к шкафам.

  Уже привычно запрыгнув внутрь спасительного шкафа, Ося тщательно завернулся в тряпичные обёртки и объявил приглушаемым ими, голосом:
 - Вот так!

 - И что они делали? – уточнял следователь, удивлённо разглядывая, представшую пред ним картину - толстячка в дорогих, обмотанных вокруг него, тряпках и сделав пару снимков.

 - Пнули, – донеслось из глубины кокона.

 - Что сделали? – не совсем понял удивлённый таким видом наблюдатель.

 - П-ну-ли. Дали небольшого пинка – громче, уточняя, разъяснил Ося.

 - Куда? – «рисовал маслом», до полной ясности, следователь.

 - Ну, куда его дают? Чуть пониже спины! – возмущаясь такой непонятливости, негодовал хозяин дома из тряпичной кучи.

 - Вот так? – слегка ткнул носком ботинка, экспериментатор.

 - Нет, немного сильней, – ратуя за объективность эксперимента, возразил Ося, пытаясь подтянуть к попытке тяжких телесных.

 - Так? – после довольно сильного удара подошвой и каблуком, переспросил следователь.

 - Ну, почти. Нет, так, так, точно! – не желая больше продолжать подобные действия, согласился Ося, идя на небольшую неточность, не значительную для хода расследования.

 - Что ж, картина маслом! – подытожил следователь, удовлетворенный экспериментом.

 - Чем? – переспросил из груды тряпья, Ося.

 - Маслом, маслом! Каши маслом не испортишь! Так? – переспросил следователь, не удержался и пнул ещё раз.

***

  Проснувшийся попугай, не мог привыкнуть к новой обстановке, погрузившись в думы: «Вроде всё на месте. Как обычно, не хватает только двух нелюбимых им существ: хозяйки с веником и кота. Но без них как-то неуютно, непривычно, он привык к общению с ними, совместному сосуществованию, пусть недобрыми, опасными, но всё же понятными и уже прогнозируемыми существами. Их ему стало не хватать. Не такими уж плохими стали они казаться! А наоборот, чем-то притягательными и даже, местами - симпатичными. Да, переполненными, какими-то, своими недостатками. Но у кого их нет? Как говориться: «кто безгрешен, швырните в меня камнем!». Несмотря на обилие грехов у каждого, в жизни, многие захотели бы исполнить эту просьбу и покидаться камнями. Слишком хорошо думал о людях, тот, кто первый сказал это. А они такие, какие они есть! И кошки их, не лучше – с кем поведёшься…».

***

  Непривычную, без хозяйки тишину, какую-то густую и давящую, прорезал тревожный сигнал телефона. Звонил Шварц, заботливым голосом, обещал лично приехать, поддержать.
  «Какой добрый, отзывчивый человек» - подумал Ося и даже растрогался – «за безжалостной оболочкой акулы капитализма – такое чуткое сердце! Прекрасный человек! А ведь сразу и не рассмотришь. Умеет Сара выбирать настоящих людей, нюх, чутьё у неё, на них. Вот и этот, душевнейшим оказался. Да, кинет!  Да, оберёт до нитки! Но душу, душу-то никуда не денешь, отовсюду видна! Тонкая она у него, отзывчивая».
  Подсыпая обычную дозу корма в клетку обоим попугаям, их владелец, Ося, задумался: «Надо ли приобретать вторую? Тогда, по горсти им, обоим, сыпать нужно! Корму вдвое больше покупать. Расходы, и на клетку, и на корм, дополнительные. Нет, обойдутся одной на двоих, будем считать, что жилищные условия достаточны! Соответствуют! Не дерутся, ладят – зачем вторую покупать, чистить потом две! Экономика должна быть экономной!»

  Ара посмотрев, пересчитав всех сидящих в клетке по головам и перемерив на глаз выделенную, даже уменьшенную, горстку корма, хотел возмутиться таким раскладом, но из-за рефлексов выработанных веником, притормозил и только вяло в полголоса прокаркал:
 - Мало, мало даёшь! На двоих, столько?!

 - Хватит, экономика должна быть экономной, - Ося повторил птице, запомнившийся ему лозунг былого и рекомендовал, - следите за талией, избыточный вес – враг здоровья, злейший! И долголетия при переедании не будет, а в вас деньги, немалые, вложены.

  Оба попугая вопросительно заморгали глазами, ожидая дальнейших разъяснений, особенно на счёт талии, где природа её совсем не предусмотрела.

 - Подохнете от ожирения, глупые птицы! Вам-то что? А мне убытки, – напутствовал хозяин, доливая, не жалея, до краёв, воды в поилку.

  Полностью согласившись кивком головы и проголосовав поднятой лапкой за безальтернативно умного хозяина, ара подумал:
  «Какой толковый, бывший лидер страны! Был, царство ему там такое. Той огромной, страны, что на нефти погорела, точнее на её ценах – кто-то их вниз спустил и всё, обанкротилась, скукожилась, распалась – хорьки остатки растащили. Сейчас что-то латают, перелатывают. И никакая общая идеология, идея и идиотия не помогла.
  А как говорил старикан! «Экономика должна быть экономной». В будущее куда-то заглядывал, почти из могилы. Чувствовался в нём мощный экономист – управленец, не чета мелким и слабым, какие после него были – ни хрена экономике не прибавили, только убавляли. Такой и должен стоять у руля, большого, крепкого государства, как ни рули – хрен развалишь. На всём экономил и прежде всего на своих людях, ничего лишнего им.  Другим, иным, пожалуйста!  Помощь всякую, безвозмездную!  Построить электростанцию какую-нибудь без денег, или завод, или оружие поставить за красивые и преданные глаза, тёмные, цыганские с поволокой (их почему-то всегда в России, кто при деньгах, любили – как деньги заведутся – к ним кутить, проматывать) только скажи, особенно если ты недоразвитый - развивающийся. Кто-то сказал – делиться надо! На благо всех народов, кроме своего. И делили. Лозунг такой в идеологию заложили. Даже в новую религию, с новыми служителями культа из эксклюзивно рулящей партии, которая, слишком развитых - притормаживала, усредняла и перевоспитывала, давая дорогу другим – средненьким, недоразвитым, так как развиваться надо было равномерно, всем вместе, скопом и с нуля. Поэтому основные силы на недоразвитых бросали - их развивать! Чтобы с ними перепрыгивать общественные формации, говоря по-научному, тем научно-шаманским языком. Например: из первобытно-общинного строя или феодального, минуя проклятый капитализм с его гниением - прямо в социализм и далее.
  Прослышав про таких чудаков, со всех концов земли, гонцы в СССР потянулись. В Москву зачастили самые странные на вид, представители племён и чудных группировок. В основном, без денег. С деньгами в сторону Запада направились. А к нам, вся голь перекатная, дружить! Конечно, бескорыстно. Но чтоб им, хоть что-то, да обломилось. Некоторые, просто подкормиться поехали, прибарахлиться, подзатариться на халяву - у себя делать ничего не умели из-за проклятых колонизаторов. Так полмира у Кремля и побиралось. Привезут неофиты, желающие приобщиться к прогрессивному строю и новой религии, Большому Вождю какую-нибудь медальку, ихний амулет, пусть даже из хвоста ящерицы (сброшенного прошлогодней линькой и негодным в пищу), прицепят ему куда-нибудь, он в ответ – широкий жест с материальным подтверждением, да и орденом ещё вдогонку одарит. Говорят, специально ордена и медальки начали выдумывать с обеих сторон. Нашим-то проще, опыт большой, а те: с пальмы слезешь, где в будущее за горизонт смотрел и ломай теперь над увиденным голову! Ан в неё ничего и не идёт, лучше б и не слазил и не смотрел! Университетов никто тебе, за так, не строит! Ума брать не откуда, везде за деньги учат и немалые, попробуй их бананами наторгуй. Руды, металлы в земле! Их чем-то доставать научиться надо! Палка – копалка тут не применима, ломается. В костре тоже много не наплавишь, хоть все кусты вокруг пожги. Замкнутый круг! Так всю голову и обломаешь: Из чего её лепить? Из г...? Нет, лучше из глины! Или их смешать? И в костре подержать! А что нарисовать на медали соответствующее? Зверушку какую-нибудь, пальмовую – вкусна и желанна! Но не так поймут! Да и самому обидно - почему-то сравнивать начинают. Хотя зверёк этот очень симпатичный! И смышленый! Не то, что северные собратья - полгода, по норам и дуплам спят. Там, севернее, зверьки по-тупее. Хоть есть и по деревьям лазающие. Нет у них такой сообразительности – где, что, достать! У кого, что слямзить! Есть, конечно, и с головой побольше - медведь, например. А что толку, ленив и глуповат! Особенно против мартышки. Видно климат расторопному интеллекту и хитрости не способствует! А его, всё равно, на гербы, на эмблемы усаживают, рекламируют! Мартышку же – нет! А сравни, сопоставь! Тут всё есть: и ум, и красота. И не знаешь, чего больше!
  Да проворность какая!  Тратить её природный ум на создание чего-то, смысла нет - всё можно у других позаимствовать - стянуть или как-то по-другому слямзить, стибрить. Путём правильных мозговых комбинаций.
  А чтобы не дразнить и не раздражать возможных северных доноров, ни к чему своё интеллектуальное превосходство подчёркивать.
  Поэтому,  ничего не остаётся, только изображать тропическое дерево - пальму, одну, без привычной на ней обезьянки. А в довесок к нему, самую желаемую вещь, за которой едут в холодные страны – железное чудо - автомат Калашникова, либо, повесив на него, либо приставив, третьего не дано, если разве что совсем без дерева. Пусть он всех соседей пугает - это не копьё с луком, от этой волшебной палки - стрелялки в густых кустах, не спрячешься. Раскаты его, как гром! С одного конца - молнии небесные вылетают, которыми только самые главные боги владеют, страшат всех, даже льва!
  Тут просишь у главного тотема, у остальных богов, огнём пострелять немного - не дают! Даже малого, даже, на один раз - соседей попугать. А хочется приподняться над остальными. Боги же, с каменными и деревянными лицами, через местного колдуна говорят: «Только мы, мол, высшие силы, греметь и кидаться огнём можем! А вы, по старинке, палками между собой разбирайтесь. И хоть ты им коз, поросят, даже коров обжертвуйся, чёрными курами и фруктами завали, так, что все мухи в округе слетятся - шиш тебе! А там, в Москве, сидят добрые! И кур не надо, наоборот, у них, синюшных заполучить можно.  Но это ерунда, их и у соседей добыть можно, если железного оружия заполучить! А там его дают! За пустые слова, выдают помногу, ничего серьёзного не прося взамен, так, заверенья в вечной дружбе и хождения по тому же пути, в зад им! А Калашников чудо из чудес, он большего стоит! – Как с ним не обращайся, он всё стреляет и стреляет! Хоть в болоте с ним искупайся! Не то, что другие, дорогие его собратья, из стран, что деньги за них просят, либо что-то ещё, что в них превратить можно. А ещё говорят, чем дороже, тем лучше! Неправда, Калашников иное показывает. Изделия его всем нос утёрли, прижились в тёплых странах лучше всех! Как символ лучшей жизни, на флагах и гербах многих новых государств. Ради него и старых, жадноватых богов, на новых, добрых и доверчивых, поменять можно. Вообще любой сойдёт, кто Калашникова даст. Благодаря ему, какой-никакой, а прогресс получился! Даже скачок куда-то.

  Другая серьёзная трата денег - на космос. Это святое - должна же быть у человека мечта! Тяга к неизведанному, восторг открытия чего-то нового. Вдруг там, за пределами земли, ещё кто-то есть? Иные формы жизни! Может, даже, сам Бог. Сидит, погружённый в мысли о вечном и тут увидит летательные аппараты, подивится – неужели сами до всего дошли? Не зря вас всё-таки создавал, эксперимент ставил. Некоторые отговаривали - пустое это. Не правы они оказались! Что-то из вас получилось!

  Но самая большая трата - на гонку вооружений. Не хотели, но куда деваться - из-за проклятых империалистов, особенно американских. Эти самые отпетые империалисты! Им бы только в чужие дела залезть - подчинить, похозяйничать! Ресурсы ликвидные вычерпать. А для этого вооружаются! С ними непременно надо в этом посоревноваться! Мы же не какие-то там …   
  Да остаток на спорт потратить можно, на олимпиады, спартакиады, чтоб было, что по телевизору с пивом посмотреть, а там может, кто, чем и займётся. Остальное всё по жёсткому минимуму, чтоб не как несчастные, американские негры – не ожирели.
  Первым, несмотря на экономические трудности, в 80-м, Олимпиаду закатил Ильич – всем нос утёр, все в мире узнали, какие мы есть - последнее спустим, но не уступим. Спустили всё, без Лас-Вегаса и  Монте-Карло! Ехать никуда не надо, у себя всё устроим. Обанкротились после празднества, окончательно, но спортивный праздник для всего мира провели! Вот только нефть подвела, зараза! Ценой своей невысокой, вот если бы она повыше была, такой праздник бы закатили, что ни одного папуаса не упустили б. Пусть он, хоть один на острове, с одной кокосовой пальмой живёт. Он бы у нас не только на летней, но и на зимней выступил бы. Поучаствовал, пусть даже и страны его на карте ещё нет! Или не на всякой, нарисован. Пусть со своим флагом по стадиону пройдётся, если его нет, быстро выдумает его. Да с лыжами, палками, со всеми пробежится - хоть снега посмотрит! Будет ему, что у себя дома рассказать. А попривычней, чтоб экзотическим, теплолюбивым гостям было, зимнюю олимпиаду - в субтропиках провести! Бегают же у нас в тепле, по казармам солдаты на лыжах (до такой степени спортивная держава)!
   Благо есть в огромной, северной стране небольшой кусочек с подходящим, субтропическим климатом, правда на болотах. Но нам ли болот убояться, в них не одно вражье войско утопили.
   И получается-то всё опять – «заветы Ильича в жизнь»! Как ни крути, революций не делай - так как ученье его бессмертно, как Кощей, живёт и процветает, под звуки того же гимна. Правда, текст видоизменяется, но тем же автором.
  И смысл существования людей, владеющих одной шестой части суши, остаётся прежний: отбросив отводящие от сути, лозунги и трескотню об очередных, якобы нужных народу ценностях – «нежили вы богато, нечего и начинать, без вас с вашим «общенародным» добром разберёмся, что к чему и куда кому».

***

  Ара наслаждался возвращением домой. Добрый хозяин вернул ему клетку, как он утверждал, от Фаберже и не одну, а с очаровательным подарком, прекрасной самкой того же вида. «Умеет угодить» - думал попугай, бочком прижимаясь к дрожащей от волнения соседке, такой же по окрасу, но почти на четверть меньше ростом. Она сделала пол шага в сторону, желая сохранить немного личного пространства, но настырный кавалер, тут же преодолел его, почти прижав её к прутьям, оттеснив полностью от корма, которого и так было мало с лёгкой и экономной руки хозяина.
  Поняв выгодность своих размеров, самец-ара, мысленно поделив кучку еды на четыре части, принялся за трапезу своих трёх четвертей. Он начал с демаркационной линии, которую провёл клювом, как уполномоченный землемер по карте, отмеряя частную собственность, достойным членам общества.
  Похрустывая кормом, ара подумал: «Вроде как правильно, не буду мелочиться, пересчитывать поштучно. Главное принцип соблюдён – я на двадцать пять процентов крупнее, соответственно физиологические потребности больше, к тому же, я владелец этой клетки и прилегающей территории. Вопрос арендной платы, за люкс-проживание в апартаментах с питанием и уборкой у неё отпадает. Перееданием тоже. Стройность и привлекательность, как велел хозяин, сохраняется. И всё это я! Я создаю условия, здоровую среду! Посмотрим, чем она отплатит мне за это? Насколько она благодарна и воспитана?»

  Спустя некоторое время, пробегавший мимо хозяин, заглянул в клетку. Молча сидевшие попугаи, вопросительно поглядели на него.

 - Расчёт верен, - довольно отметил хозяин, рассматривая небольшую кучку корма перед меньшим попугаем, – не нужно перекармливать, они сыты, это им на ужин.

  «Вот жмотяра!» - поглядывая правым глазом то на Осю, то на остаток корма перед попугайчихой, в мыслях возмущался Спикер, – «Подсчитал он, счетовод хренов. Потребность нашу вывел из своих надуманных формул. Ошибочка!  Ты, сколько мне хозяйка сыпала, сыпь и давай, умножь на два». Покосившись на смиренно сидящую соседку, ара прокаркал, чуть не плюнув в сердцах:
 - Мало, ещё, ещё давай!

 - Морда не треснет? – заинтересованно рассматривая его клюв, удивляясь, как это у него получается, иносказательно - риторически возразил хозяин вопросом, покрутив пакет с кормом и решив всё же не давать добавки, предложил, - Обоснуй. Я и так на тебя прилично трачу, а отдачи нет. Одни неприятности. Я-то думал, ты «птица счастья», «денежный талисман», а ты одни проблемы притягиваешь. Если разобраться, ты, во всём, виновник! Ты, как фитиль в динамите, самовоспламеняющийся, как чека в гранате, самовыпрыгивающая. Продать бы тебя, да непонятно, во что опять вляпаешься? Может аура у тебя плохая? К магу сходить, потратиться, карму тебе подправить?

 - Мало. Жрать давай больше! Обоснуй! Врёшь! – эмоционально возмущался попугая, крича во всё горло, помня о полученных баксах за него и его клетку.

 - Ну, щас, в дискуссии с тобой вступать буду! Отчитываться мне перед тобой? Ты кто есть-то? – непроизвольно копируя чьи-то интонации и манеры, бросил хозяин и побежал дальше по своим делам.

  Глядя вдогонку удаляющейся, упитанной и невысокой фигурке хозяйчика, ара подумал: «Вот так! Вот и пообщались, глухой с немым. Я ему про Фому, он мне про Ерёму! Понятия о физиологических потребностях животных в неволе отсутствуют напрочь! Он даже не знает, что повышенное, полноценное питание в условиях стресса, для них обязательно. Сам вон отожрался и переваливается как пингвин, а тут страдай и не доедай». Вспомнив о соседке и покосившись на неё одним глазом, ара изменил ход мысли: «А эта? Что молчит? Я что один права попугаев отстаивать должен? А она? Тихоня. Только питаться за мой счёт? Требуй прибавки тоже! Ишь, хитрая какая!  Ты мол, давай, дери глотку, а я, молча, подожду.  Если что, веником ты получишь, а добьёшься чего, вместе попользуемся. Всё прямо, как у людей! Ну, ничего, сейчас, я твою пайку убавлю – штраф тебе! И компенсация мне, за смелость выражения свободных идей и мыслей». Сожрав, примерно половину остававшегося перед соседкой корма, ара успокоился и тихо задремал, погрузившись в нахлынувшие на него, сны.
Новые перспективы

  Ося был завален делами. Вдруг неожиданно ожил его основной бизнес, забурлил и потёк мощной рекой. А с неожиданными предложениями Шварца уже превращался в неконтролируемый поток или контролируемый кем-то, кроме него. Хотя вряд ли - такие деньги уже сами контролируют людей.
  Многообещающе нависнув, денежный вал угрожал накрыть деньгами, как снежная лавина бедолагу – альпиниста. Гигантским сугробом похоронить окончательно прежнего маленького человечка и возродить большого, которому подвластно почти всё.
  Близкий родственник по сестре, просто завалил соблазнительными предложениями многомиллионного масштаба. Открывались порталы в иное измерение – потайная, бюджетная «чёрная дыра» приоткрывалась смертным.
 
  Имея жуткие связи в федеральном правительстве и местном, столичном, благо все сидят в одном городе, родственник-олигарх, отхватил себе баснословные подряды на строительство. Которые теперь хотел пропустить через Осю.
  Уезжая (или возвращаясь) на ПМЖ - на землю очень далёких предков, получивших её непосредственно от бога, согласно основной книге, ему, как он говорил, нужен человек, который будет достойно представлять его. Представлять здесь, на этом перспективном, региональном рынке. Откуда всё хорошо качается и выкачивается.  Здесь делаются основные деньги - в грязи, дерьме, с риском для жизни, с неимоверно тяжким, психологическим трудом. Но делаются, и крупные, большие, каких там не заработать! Тем более так же – никто там этого не позволит. Там, так, не получится. Таких условий, нет больше нигде! Разве, что у каких-нибудь захудалых, вороватых царьков в Африке.

  Здесь деньги текут полноводной рекой и утекают различными не пересыхающими ручейками туда.  Туда, где им лучше - комфортнее, спокойнее. Где их по-настоящему любят и ценят. Там они вкладываются, распределяются - где нет людей, могущих спросить: а твоё ли это? Как ты их заработал? А заработал ли? А где их зарабатывал, налоги заплатил? Полностью? Или частично – символично? Да ещё полно всяких, нехороших и не нужных вопросов. Это как нефтедобыча! Где-то в лесных, болотистых пустошах, с комарами и гнусом, с примитивным, полудиким населением, нефть добывается в огромных количествах, мощным потоком перегоняется в цивилизованные места потребления, в основном, в сыром виде.  Деньги обратно не текут, как и реки – вспять. Оседают не дальше Москвы, а то и до неё не доходят! Текут сразу туда, где печатаются и хранятся - «чё зря туда, сюда гонять».

***

  Схема, по какой предлагал работать Шварц, была в целом понятна и сулила широкие перспективы.
 Он, договорившись со всеми, подводит Осю с его фирмой под тендер, где тот успешно выигрывает его и получает на счёт деньги из бюджета города. Сумма набегает приличная и проплачивается несколькими траншами, после получения последнего начинается деятельность по реализации проекта. Оставив себе для технических расходов мизерную часть от суммы,  фирма Оси заключает договора с рядом фирм из зарубежных, свободных оффшорных зон, которые цепочкой выступят подрядчиками и субподрядчиками друг у друга и выполнят всю работу с поставками и организацией строительства. По окончанию действия контракта, фирма Оси получает солидный бонус, который полностью оставляет себе. Таким образом, Ося становится долларовым миллионером и выбирает любую страну для постоянного места проживания.
  Так же Шварц, через знакомых, порядочных, государственных мужей, предлагал параллельно поработать и с федеральным бюджетом, чтобы сделать своего родственника окончательным мультимиллионером - долларовым соответственно. Обдумав и взвесив это головокружительное предложение, Ося дал согласие с условием, что Шварц поможет ему перегнать все эти «бешеные миллионы» за границу - в какие-нибудь швейцарские банки, какие ему пока неизвестны. Но желательно те, что в почёте у московских чиновников - так как те, в плохие класть не будут, считал он.
  Шварц заверил, что именно так и сделает. Тем более он знает такой, где сам мэр и его замы обосновались и куда мечтает попасть любой губернатор или президент мелкой, но гордой нацреспублики, которые удачно поработав, должны же соответственно вознаградиться. У него там знакомый управляющий! Хороший парень, почти бесплатно сделает даже счёт с «красивым» номером.
  В конец, международный воротила бизнеса, совсем расчувствовался и заявил, что не напрасно женился на Саре, приобретя такого родственника, умного и покладистого.  Провидчески не ошибившись в выборе тактического партнёра по бизнесу, Шварц высказывал полное удовлетворение и обещал, что введёт Осю в круг избранных миллионеров, а так же самых влиятельных лиц – элиту общества. Элиту не только этой страны, но и всего мирового сообщества! Которое благосклонно примет его в свои ряды, поможет и поддержит на первых парах. А дальше он сам уж будет вершить судьбами целых регионов из надёжно припрятанного закулисья. Такого надёжного, что спроса не будет - верши и не за что не отвечай!
  Осе это всё очень нравилось, он был эмоционально приподнят, прямо таки витал и летал в воздухе, лишь слегка касаясь носками бренной земли, нарушая все законы тяготения. А эта бренная земля так больше не притягивала, не нагибала, не мешала расправиться, заставляя собирать какие-то «копейки». Рог изобилия вот-вот должен заработать и открыться, обдав его нескончаемыми потоками приятно пахнувших(особенно свежее отпечатанные, не впитавшие в себя ещё человеческих запахов, не набравшие в себя алчной энергетики влияющей на чужой нюх), шуршащих валют, утолив его жажду и утопив его в деньгах с головой и окончательно. Ося даже представил, что бредёт в них не по колено, не по самые яй... и даже не по грудь и по горло, а над ним ещё сантиметров двадцать шуршащих купюр! Он их руками раздвигает вверху, чтобы хоть света увидеть, а они на него всё падают и падают, как снежная стихия в горах! Они приятно шуршат, в них и не холодно. А плюхнешься - они пружинят, вверх подбрасывают. Красота! Мечта реализовалась, материализовалась. Подсознание довольное раскрылось, показало себя и теперь празднует свой триумф.
  Деньги, везде деньги, которых хотелось всю жизнь! Теперь он в них! В деньгах, как в репьях! Что на заброшенной ферме выросли, которую он хотел прикупить по родовое поместье. Там навозу столько осталось, что крапива и особенно лопухи, под три метра выросли! Только нужны ли они теперь? Будут покупаться дворцы королей! Действующих и не действующих! Королей от шоу-бизнеса или продаж чего-то - не важно, денег, чёрт в печку не втащит! Вот сколько их! Потоки! В них и утонуть приятно! Ты погружаешься в них, а они приятно шуршат - щекочут разные части тела. Особенно оттопыривающиеся и выступающие. Ты в них плывёшь, загребаешь обеими руками. Даже ногами, растопырив все пальцы для большего, объёмного гребка. А вокруг - море денег! Настоящих! Не каких-то там недоразвитых. Как и их страны, что-то там печатающие в соответствии со своими, так называемыми «золото-валютными» резервами. А самые настоящие, какие и подтверждать ничем не надо! Какие сами по себе - деньги! Стопроцентные и так, без всяких там резервов - из тех ведущих государств, где эти деньги – уже сама по себе международная валюта.
 
  Убедили всех, что так оно и есть! Все в это верят. А Вера – это самое главное! Раз веришь, так оно и будет! Духовное, оно и сугубо материальное определяет. Деньги – лишнее тому подтверждение! И явное доказательство - в одни люди верят, в другие нет! Другим, не очень. Третьим – совсем никакого доверия – они и не «деньги». Чуть что, скорей их менять! И процесс идёт – слабую валюту заменяют на сильную! На настоящую Валюту – твёрдую, ей и поддерживают слабенькую. Твёрдую, как драг металлы! И особо ценные, некоторые прозрачные камушки. Которыми, как ни крути, надо «слабую» валюту подтверждать и подкреплять.
  Если их нет – подтверждай другими ликвидными ресурсами. Нет ничего из ликвидного, торгуй чем хочешь! Хоть собой – целиком или по частям.

  А как же "твёрдость" денег определяется? Да очень просто - раз там, в стране, где должна на свет божий появляться валюта, отпечаталась она, то это Валюта и есть!
  Она мерило, и начало всех денежных начал! Остальные приложения, производные и прочие вспомогательные инструменты для её обеспечения и укрепления. А кто додумался отпечатать такое – молодцы - убедили всех, что только они печатают деньги - самые твёрдые и настоящие.

  И что Осе теперь остаётся делать с такими деньгами? Наслаждаться ими! До скончания дней купаться ему в них, плескаться, заныривать в самые их глубины и позволять себе всё! Всё, что захочешь. Буквально всё. Деньги – это ключ ко всему! Ключ универсальный, универсальнейший – универсальней не бывает. Уж он-то этим ключиком поработает! Заставит всё вокруг себя вертеться, крутиться. А чтобы делать это долго-долго - купить у продвинутой медицины дополнительные телесные запчасти. А может быть(ждать, наверное, недолго уже), и новое, неизношенное тело. Целиком! Полностью. И заказать ещё получше, а не каким бог наградил. Подключить всё соответственно, наладить, отрегулировать. Вовремя проходить ТО и всё прочее. Разумеется, с заменой всех жидкостей в соответствующем сертифицированном центре. Там кто-то, что-то про душу говорит? Так и до неё доберутся. Тоже можно будет договориться - взять самую чистую! Деньги всем нужны! Всегда. За них споют, отпоют, призовут - на всё свой тариф. А товаром на земле выступает всё! Иных примеров что-то не просматривается, по крайней мере, в наше время.
  И Ося будет жить и крутить всё дальше! Будет покупать такие тела, самые лучшие, самых последних моделей – менять их регулярно, не дожидаясь их большого износа. А уж тем более старения. Гарантийный срок прошёл - всё хватит, пора менять!
  Колоть себе только самое лучшее, дорогое и современное  - самое новейшее, что появляется на рынке. Но только брендовое! Из стран с развитой классической, традиционной медициной. А то сейчас же некоторые начнут копировать!
  Ну, что Агасфер, на-ка выкуси! Я такой же как ты! Только сделал себя сам! И никому теперь, ничем, не обязан.

 - Я свободен, словно птица  в… - громко запел маленький, полненький человек, но забыл слова, особенно, где эта птица пребывает, где находится и, вместо них, пришлось только тихо помычать.

  Ося окончательно расставался с серым, унизительным прошлым, печалями и заботами, освобождая себя для полёта ввысь, в заоблачную даль, к самому престолу, откуда идёт всё управление миром, откуда всех дёргают за нитки.
 
  Всё вроде как удачно налаживалось - он, долготерпивец, вознаграждался за свои деяния, стойкость и упорство, проявленное отдельным индивидом в борьбе за местом под солнцем. Теперь Ося должен сполна получить солидную порцию его лучей.

 - Я это заслужил, – заявил он себе, отправляясь в фирму по изготовлению надгробных памятников, рекомендованную знающими родственниками и знакомыми.
 - Заслужил, заслужил, - бормотал он на ходу, пытаясь окончательно себя в этом уверить.

***

  После того трагического случая, похоронив супругу на её исторической малой родине - в селе отдалённого лесного района соседней области, Ося решил установить там, на заросшем, сельском кладбище, солидный монумент. Очень солидный! Не скромничать и крохоборничать – установить самый лучший! Чтобы никто не смог из тамошних жителей превозмочь его. В том числе и другие москвичи, скупившие у местного, вымирающего населения, на дачи дома и проживающие здесь летом. Насладившись здесь красотами, некоторые пожелали здесь также усопнуть - в экологически чистом месте и недорого.

  Ося решительно взялся за дело - переговорив со странноватым на вид, скульптором и поняв, что нарвался на талант, масштабами, лишь слегка уступающими Церетели, а может, даже и нет, «раскрути» его также, оглядев стенки с навешенными на них бумажками в аккуратных рамках, он начал скрупулезно размышлять: «По крайней мере, работы на фотографиях и дипломы с выставок красноречиво утверждают, что передо мной мастер! Мастер серьёзный, полностью состоявшийся! А то, что не в каждом городе, памятники его, имеются, как у «лужковского» любимца, так связями ещё не оброс. Конечно, у живого классика современности – Церетели, даже в столицах различных государств стоят. Так у него и цены наверно, ой-ёй-ёй! А тут? Качество практически такое, а деньги в разы меньше. Стиль точно такой, не перепутаешь. Ученик, лучший. Главное, пусть в таком духе наваяет! Чтобы статуя удивляла и подавляла, убойно воздействуя на эмоции смотрящего. Это что ж за стиль-то? Надо пару умных вопросов этому мастеру задать».

 - Вы как к Церетели относитесь? К его творчеству по всей Москве и выплеску его работ в регионы? – спросил Ося, поглядывая на странноватую внешность скульптора, завсегдатая отделений специализированных клиник по мозговой сущности, где традиционно концентрировались непризнанные гении.

  Таким сложным вопросом ваятель был поставлен в тупик, не зная, что ответить на очевидное – невероятное, явление - покорение городов творческим гением одного человека, великого и ужасного, как его скульптура Петр Первый.

  Поняв своё интеллектуальное превосходство, Ося, пожалев мастера-каменотёса,   сменил тему, спросив, в каком направлении тот работает сейчас, на какие уровни клиентов он выходит. Бывают ли отказы, рекламации, производственный брак? Что сейчас больше предпочитают устанавливать для покойников? Каков будет ближайший тренд? Можно ожидается всплеск чего-то нового?

  Неразговорчивый художник упорно молчал, не налаживая коммуникационный комфорт с клиентом, а наоборот создавая какое-то неловкое напряжение и отчуждение. Он своим видом, отворачиваясь, показывал разных по ценностям, существ.

  Спасая положение, в односторонний разговор вмешался какой-то шустрый, невысокий и немолодой, невзрачный, но пёстро одетый сотрудник, отвечающий, по всей видимости, за общение с клиентами:
 - Сейчас всё разъясню. Детально и подробно. Вы, судя по всему, поклонник Церетели?

 - Я? – в лучших традициях, вопросом на вопрос ответил Ося, не знавший больше действующих скульпторов, но спохватившись, четко изложил свою позицию, – Стиль у вас один! Далеко ходить не надо, всё на лицах написано! Да и остальное также слеплено! Я небольшой специалист в этом и хотел бы кое-что уточнить для себя, разобраться, прежде чем разместить заказ. У Церетели куча клиентов, солидные все люди, наверняка хорошо разбирающиеся в искусстве, образованнейшие. Один мэр чего стоит! Сам творческий человек во многих областях, включая политику различных, региональных масштабов. Разносторонне развитая личность. А как поёт, как пишет – заслушаешься и зачитаешься! В ванной, туалете и то с его творчеством не расстаюсь. Среди градоначальников – прямо-таки бриллиант, крупный! Причём, чистейшей воды! Бриллиантище  большой, толстый, в такой же оправе - в союзе с талантливым «бизнесвуменом» – со своей супругой. В ореоле его учёности, подтверждённой различными изобретениями в области пчеловодства. Просто диву даёшься его талантищу! Особенно, с выдуманными им ульями, куда не только пчёлы из других мест норовят залезть, но и осы с трутнями протискиваются. Все прут, кто пролезть может. Я думаю, надо ему подумать о резиновых ульях! Таким спросом его ульи пользуются! И говорят, даже мухи в большие очереди выстраиваются. Этим уже всё сказано о гениальности градоначальника – постоянном клиенте своего друга – гения такого же масштаба.  А там ещё его талантливое окружение из бизнесменов и других бизнесвуменов. Да прибавь сюда губернаторов с генерал-губернаторами и прочими интеллектуалами от власти. А они, все умнейшие люди, поклонники всяких муз искусств и творчеств. На хромой и драной козе к ним не подъедешь! И что зря им не всучишь - вон на каких автомобилях ездят. Им наверное, можно доверять? И его изделиям, до которых так охочи вышеперечисленные! Ваш-то ваятель идентичен общенациональному гению гранита и мрамора?

 - Конечно! Полностью! Вон на стенке всё задокументировано – сертификаты, грамоты, отзывы клиентов, благодарственные письма. Вон мэр, премьер, президент, папа римский - все здесь! В книге отзывов тоже. Отдельно награды. Почётный и действующий член разных Академий, разных художеств. Одна школа, один подход! Мы все работаем на доверии! Доверии клиента. Оправдываем его всеми способами. Пусть Вас персональный вид и поведение скульптора не смущает – в их мире это норма! Они все там пребывают во внутреннем, сложном, причудливом мире, в состоянии наивысшей креативности! А он такой талант! А раз талант, от этого никуда не денешься - он всегда с причудами, по-разному выражаемыми. У нашего, это только во внешности. Да вы посмотрите на богемные тусовки! Откуда только выход креатива не прёт! Там такого насмотришься – наш, сереньким мышонком покажется! Хорошо, что ещё с таким дело имеешь! А то ещё и не такого от гениев терпеть приходится - такое вытворяют! Без этого в большом творчестве, как и спорте, никак нельзя! Тем более у нашего, практически идентичного последователя уже упомянутого и незабвенного Церетели, можно сказать духовного ученика и продолжателя величайшего современного метра в искусстве, сейчас тяжёлый, творческий период. Ещё прошлой весной, как в полоумной «чумачедчей» песне, голову ему снесло - он влюбился. Жутко, страстно, безкомпромиссно. В красивейшую женщину телевизионной тусовки. И теперь, поэтому, вид у него полоумный! Из-за этой, молодой, но уже светской, солидной, даже по комплекции, львицы. Имя не помню, а погоняло у неё, такое, вегетерианско–фруктовое: «Манго». Вот такой мега-фрукт или овощ! Тропический, бокастый. Понимаешь? – широко разводя руками в стороны и как бы охватывая, поглаживая ладошками вожделенный для местного скульптора - художника объект, руками дорисовывал толковый промоутер, суть предмета помешательства, - Чёрная, эдакая фигуристая, хорошо упитанная пантера!

  Вставая между художником и Осей, подмигивая и обрисовывая жестами роскошные контуры её фигуры, затем размашисто обхватив руками ниже талии, задержал их там, испытывая восторг от объёмов, проныра вдруг бросил её и, подхватив Осю под руку, поволок в сторону.

  Сразу видно, взялся за свою работу хороший менеджер продаж! Неважно чего, важно как, с каким результатом.

  Минуя все преграды к сделке, отводя потенциального клиента подальше от некоммуникабельного «тормоза», местного, не до конца ещё понятого таланта, продавец объяснял глубже, погружая в самую суть:
   - А как он лепит! Как лепит! И так, и так. Все признают - на ура! Микеланджело отдыхает! И тот и другой! А то и сам Роден! Да что Роден? Помалкивают все, вместе взятые, онемев. Колосса Родосского видели? Тот только масштабами берёт! А перейди к внутреннему содержанию, к изяществу форм? Где мы их увидим? А ведь, что самое главное в произведении? В нетленном шедевре? И форма и содержание - всё в совокупности! Вот тут вы угадали - это наш подход! Тут главное со скульптором не ошибиться! Рост стоимости его произведения, только вверх будет идти! Особенно после смерти автора.

 - С этим, - оглянувшись по сторонам и бегло ткнув пальцем в сторону маэстро симфонии в камне, повёл Осю дальше по узкому коридору, куда-то, знающий человек - в самую точку, попадёшь. Такой он знаешь... Ух! Как только уродился такой - один на десять тысяч! Талантище! И это подтверждают многочисленные дипломы с выставок, вон на той стенке. И отзывы vip-клиентов. Каких? Я уже сказал, но и это не все. Есть ещё, хранящиеся у нас отдельно, но в другой комнате. В той, что сразу за туалетом, направо. Есть и такие, о каких мы не можем говорить! Заказывают нам своих... Ну, Вы сами понимаете, кого! Таких он им «венер» налепил! Виагры не надо! Ещё куда налево ходить - не захочешь! Живые, после его произведений, нелепицей природной покажутся! Мы эту комнату, на всякий случай, минуем. Там, кстати, другой скульптор сидит! Но менее талантливый.  Пока. Сейчас в мир искусств погружён, говорить с ним сложно, не в том он состоянии.

  Добравшись, наконец, до нужного помещения, распахнув туда обшарпанную дверь, назойливый незнакомец, прямо-таки втащил туда растерянного Осю. В его представлении там могло быть всё что угодно и необязательно, то о чём рассказывал, фактически тащивший его туда, краснобай. Ося даже представил там авторитетную комиссию из нетрезвых и небритых типов продающих кирпич поштучно и очень дорого, но худшие опасения тут же развеялись и в глаза бросились авторские изделия, одной творческой направленности.

 - Во как ваяет! – заявил проводник по узким коридорам местного лабиринта, слегка досадливо кривя физиономию, - Правда, все на эту Мангу похожи – курносые. А та, Венера, вроде из Греции была? Поэтому нос совсем другой должен быть, римский! Классический. Эдакий шнобель! А он его пятачком к верху постоянно делает. Сколько  я сам фотографий из музеев не смотрел, нигде таких курносых носов у «венер», нету! Я тебе говорю! Втолковывал и ему об этом! И так, и сяк к этому подводил - нос ей вытяни! А он знай своё! Зато ядрёнее, фигуристее они у него получаются. Особенно, вверху, спереди! Ну и ниже талии, сзади. Такие они налитые, объёмистые!

  Только Ося хотел сказать, что ему такой, курносый нос и нужен. Да расспросить об удовлетворённых  vip-клиентах – насколько они удоволетворились? Как речь ловкого промоутора, не останавливая, ловко повела его мысли дальше, в сторону самого высокого искусства - посвящая в тонкости направления.

 - Постмодернистический неоампир! Или Неоампир постмодерна! С соблюдением традиций Русского барокко. Это скажу я Вам, самый представительский стиль современности. Самый представительный из всех возможных!  Для высших, правительственных чиновников и вокруг них, обитающих, приближённых бизнесменов и прибившихся олигархов! Самого высочайшего пошиба! – заявил, продавец статуй, многозначительно закатив глаза вверх, по-жабьи их прищуривая, затем один направил вниз, подмигнул и добавил - а для Вас, можем немного и современного рококо добавить. За отдельную плату, конечно – это же самый  vip-эксклюзив!

  Очень богатый, как оказалось, на мимику торговец, уже разыгрывал на лице целые баталии при помощи своих развитых, мимических мышц. А так же, примкнувших к ним, жевательных.
 
  Тем самым просто завораживая и гипнотизируя Осю:

  - Вот поэтому он так популярен! У мэров и губернаторов, прочих, выбившихся в «люди»! Такие любят всё помпезное, монументальное, солидное. Видом значимости своей дорожат. Чёрные, дорогие лимузины, определённых марок, например. Посади «ответственного» работника в легкомысленную машинку, для кого непонятно сделанную, в «калинку-малинку» какую-нибудь! Не выдержанную в духе превосходства! Да ещё без солидной, габаритистой охраны! Кем он стал? Маленьким человечком! Потерялся, сник. Ему бы умом компенсировать! Но в наше время это сложно! Вы же понимаете? И ни под каким видом, в ней, не поедет.  Закомплексует, растеряется, уйдёт в себя и на народ работать, не сможет. А если  дорогого, импортного галстука с пиджаком лишить, да швейцарских часов с итальянскими ботинками, то всё, с потерей имиджа он кончился. Весь. Сдуется, как пузырь дырявый или ещё какое одноразовое, резиновое изделие! На него похожее и с ним, в народе, часто сравниваемое. У них же как -  встретили по одёжке, по ней и проводили! Помахав, только дорогому авто, вслед. Никто ж их по хорошему не тестирует - качество не нужно! Нужно удобство! И им  IQ в голове, поэтому не мерят! Да и нет его там. И правильно! А то мало ли что! Что впустую искать-то? Он им совсем ни к чему! Бумажки писать – людей найдут, наймут. Но тоже каких по-удобней!

  Тут Ося совсем уж растерялся и забыл за чем пришёл. Он только думал: "Как же так? Всё должно же развиваться? А не загнивать! А то будем всё завозить и копировать!

  И крайне удивлённо спросил:
 - А кто же тогда нужен?

  Ему сходу, менеджер объяснил:
 - Тут внешне помпезный, но пустой сосуд нужен! Ну, как фарфоровая, китайская ваза с широким горлом! Или ночная ваза! Это не так важно, главное, наполнять было куда - нужным проработанным и наработанным продуктом! И именно сверху. Вот суть.  Но без внешних атрибутов подавления и превосходства она не годится! Ей их надо дать! А то несостоятельность полная! И полная профнепригодность. Поэтому под них специальный стиль был разработан, вот  этот – постперестроечный неоампир неокапиталистического ренессанса. Про ренессанс слыхал? А это его усложнённый вариант модернистского толка. В специальных тонах и краске, в отделке золотом. Допускаются камни, но только крупные. Тяжеловесная масть сразу чувствоваться должна, местоположение от крана с благами – четко виднеться. Ты, вообще, чего хотел?

 - Памятник жене, солидный. Чтобы ни у кого на кладбище, такого не было. И чтобы был он - настоящим произведением искусств! Желательно, нескольких. Разил бы всех наповал силою своего воздействия, – нисколько не смущаясь переходом на «ты», а даже наоборот, восприняв это как элемент особого доверия, глубокомысленно высказался Ося, понятно сформулировав свою потребность, - и, желательно, не особо дорого.

 - Будет, сделаем, - заверил тут же продавец желаний, взяв клиента под руку покрепче, и повёл к оплате заказа.

***

  Сроки, на удивление были выдержаны, ваятель не выбился из графика, музы, способствующие творчеству, не подвели – всё было, как обещано, но заказанный памятник в схожести с объектом, удался не очень. Только носом и, пожалуй, всё. Аналогий далее не находилось.
  Покойная супруга была изготовлена в полный рост, как бы нехотя выходя из солидного монолита, стыдясь чего-то. Её одежда вела себя предательски, вместо того, чтобы скрывать, вызывающе облегала и подробно показывала, что под ней. И как специально - в самых интимных деталях. Под тончайшей туникой или чем там, кроме подробной анатомии, совсем ничего не было.
  Осе, дама, которую так изваяли, была совсем  незнакома. Ни покойница, ни он, ничего подобного, при её жизни, из одежды не покупали. А уж нижнего белья было предостаточно! Можно было хоть что-то надеть!
  Откуда этот каменотёс всё это взял и почему не доваял трусов? А также - бюстгальтера! Непонятно.
  Хотя ему были предоставлены фотографии в немалом количестве! В разных нарядах и все в приличных, дорогих платьях. А не в простынке какой-то!
  Даже был брючный костюм! Из посылочного, немецкого каталога.
  Ничего постыдно обнажённого на фотографиях не было. Откуда тогда, эта откровенность взялась? Может случайно, с курорта Красного моря, фотка в купальнике попалась? А каменотёс её творчески обработал? Переработал в своих мозгах, изменил, одел, во что ни попадя?
  Но купальник просвечивался бы под таким одеянием! А там видно, что вообще ничего нет! Даже порядочной стрижки. Зачем такой вызов кладбищенскому сообществу?

  Если фигура, в общих чертах, как-то ещё напоминала, недавно живой оригинал, то с лицом, что-то не клеилось совсем - совершенно другой тип.
  Но тут объяснения какие-то находились. Скульптор, наверное, хотел приукрасить в современных тенденциях, какие господствуют в гламурных журналах и у пластических хирургов.
 
  А может он изобразил своё видение, местного населения? Художник – провидец, недалёкий футуролог! Он заглянул в ближайшее будущее и увидел что получится от смешанных браков. Увидел там афро-россиян, в виде афро-азиатов и афро-европейцев, да и просто - афро. То есть - афро-афро. Двойное такое афро. Потом их, как следует перемешанных и усреднённых, ещё смешал с афро-африканцами - не позабыв, включить туда племена берберов, арабов-семитов и их, не так многочисленных, но очень конфликтных на сегодняшний день, ближайших родственников, другой веры.
  «С семитами так не шутят! За антисемита сойдёшь! Это тебе не блондинки!» - опомнившись, свободный художник, ужаснулся за свой просчёт. Тем более, по одной бабке, материнской, хоть и наполовину, сам был им родня.
 
  В досаде покритиковав Создателя за излишнее разнообразие, причину многих раздоров, скульптор даже подумал, что и Создатель, в такой народной путанице, может быть, был не один – у каждого народа, свой! Что было бы логичнее. Свой, своих и лепил! Из того, что было! Кого из глины, кого просо из земли, какая, в тот момент, под ним была. Кого вот, из камня вытесал! Где ступит, из того и лепит!».
  Потом творец искусства одумался и вернулся к монотеизму: «А может и один! Не надо так уж сильно зарываться! Просто разные варианты своей копии, создавал - для лучшей конкуренции между ними! Пусть борются за место под солнцем! Хотел посмотреть, кто выживет и за счёт чего. Кто, кого нае… Нас, творцов, тоже, не сразу поймёшь! Простым разумом не охватишь!» - художник мыслил примерно так, отсекая от камня всё лишнее.
 
  Художественная голова распухала от череды таких тяжких мыслей. Тогда, творческий человек их безжалостно прервал и вознёсся к своему идеалу! В который он был влюблён и начал творить всех по одному лекалу - простодушно и умиротворённо удивляясь: «Почему люди сразу создавались неодинаково? Вот так, как эта богиня».

  Концепция, где-то в голове, родилась сразу: В село, к местным, вымирающим потомкам «общей праматери» из Африки – «чёрной Евы», прибыли их, совсем дальние родственники, с того же континента. Добрались и до них, влили в них свежей крови, обновив внешний вид.
  Из чёрного мрамора, выступали крупные, жабьи губы от Анжелины Д., далее шли черты лица специфической красавицы - жены одного российского олигарха - устаревшей, темнокожей модели. Они впечатляли, приковывали взгляд и у Оси, например, вызывали неестественные желания - сплясать вокруг ритуальный танец с копьём, в юбке из травы! Или обернуться в шкуру леопарда и призывно зарычать.
  Были ещё некоторые, но озвучивать их неудобно.

  Создавалось серьёзное впечатление от намерений африканского божка, забравшегося в российскую глубинку, самозахватно поселившегося в Мещерских лесах, для своей, нехорошей, миссионерской деятельности. И пытавшегося потеснить, хозяйничавших здесь, до него, простоватых леших и болотных кикимор.
  Пришелец солидно уселся на уединённом в лесу, заросшем, деревенском кладбище, в самом его центре и объявил себя, здесь, главным. От него тут же пошла мощная энергетика, с которой надо было считаться.

  Господствуя над окружающими простецкими, привычными могилами с покосившимися крестами и оградами с облупленной краской, слоями год от года накладываемыми, этот каменный гость внушал прямо-таки первобытный страх, забредавшим на старый погост, местным жителям. Появись его африканский, живой земляк - колдун Вуду в полном облачении, местный народ не так бы пугался, приняв его за опустившегося, городского бомжа, забредшего чем-то поживиться в их края.
  Скульптор действительно талантливо постарался, вгоняя своим искусством посетителей кладбища в кратковременный стопор. Равнодушных не было. Завидя эту чёрную «страшилищу» с большим, как у лягушки, ртом, старушки тут же начинали испуганно креститься и затем, сбившись в кучу, пытались гадать, чтобы это означало? К чему бы это: к пожарам, наводнению? Прибытию Антихриста? Или всё вместе - к концу света?
  Оказалось, что только к лесным пожарам, масштабно прокатившимся по лесам этим летом, вскоре за появлением необычного, каменного истукана. Причём они были столь внезапны и коварны, что официальные, большие пожарники - генералы, только разводили руками. Раздосадованные, они усаживались в служебный "Порш - Каенн" и мчались в сторону очагов возгорания. И поначалу даже не пытались тушить, уповая наверно, на что-то самозатухающее. Да и самих средств пожаротушения почему-то не хватало. Явно мало дали денег! Вот только на "Каенн" хватило и всё! Не могли больше средств выделить? Хорошо, что "Порш" додумались в красный, "пожарный" цвет перекрасить. Слава богу, ума хватило! А то ведь как истолкуют.
  Пожары? Стихия? Всё проходит... Как пришло, так и уйдёт - в духе чиновничьего, почти соломонова решения, действенного для всех других, управленческих проблем идущих не сверху.
  Ощущая на себе общий, корпоративный дух, очевидно, они посчитали, не выбиваться из общего строя. Начальники, выехав на дальновидно приобретённых, спортивно-внедорожных «поршах» – «каенах» с полным, противопожарным обмундированием к очагу возгорания, тут же уносились в безопасное место, для посылки в этот очаг, добровольцев в чём бог послал, с садовым инвентарём. Или оставляли полную свободу для творчества, местным жителя, не стесняя их ничем - ни инструкциями, ни своим присутствием, позволяя бороться со стихией, всем кто захочет и как захочет.
  Туши всё, что захочешь! Как в лесах общей доступности, так и частных, отгороженных от общества, но ради такого дела, открытых. Таким образом, экономя, испарившиеся опять, куда-то деньги на средства борьбы с огнём, без соответствующих, пожарных машин, они организовывали лесное пожаротушение. Судя по отсутствию громких дел и отставок, правильно. И пожар, несмотря на свою свирепость, карт не попутал.
  Огонь явно побеждал, пока Премьер, лично не взялся за дело. Прекрасно понимая, кого он поставил на такие, руководящие должности и что от них ожидать, он сам, решительно уселся за штурвал пожарного самолёта. С замиранием сердца, затаив дыхание, следили жители страны за захватом воды в крутом пикировании. И громко, одобрительно выдохнув, возликовали, когда взмывший самолёт сбрасывал тонны воды на бушующее пламя, которое со злобным шипением уползало и исчезало.
  Дух захватывало, как в цирке со смелым акробатом, работающим под куполом без страховки. А кто подстрахует? Некому. Всё сам, да сам.
  Премьер парил над огненным пеклом, как добрый ангел, ниспосланный на землю - спасать её. И, не надеясь ни на кого, он самолично потушил три страшных очага пожара, безжалостно свирепствовавших в брошенном лесу. Пожар быстро понял, с кем имеет дело! Взвыл напоследок и стал затухать.
  Старушки умилялись долгожданному спасителю! Вот он! Наконец-то. И винили коварную, чёрную «идолицу», нелестно отзываясь в её адрес. Позабыв, кстати, о политкорректности и её последствиях.
  Представляя её абсолютным злом, предсказывали от неё и другие беды. В частности, удорожание гречки! А так же, топлива для тракторов - уповая только на доброту Премьера и его вездесущность. 
  Более молодые граждане, менее опытные и мало верующие, в это верить никак не хотели. Не находя тут никакой причинно-следственной связи. А напрасно, жизненному опыту надо доверять! Так и получилось. Только тут Супергерой, смог помочь лишь частично - страсть наживы так не одолеешь! Не охладишь! Это тебе не пожар с точечными очагами возгорания. Это стихия похлеще - захватывает тотально и глубоко.

  Но не только негативное воздействие каменная гостья несла в массы. Странное, но положительное действо, статуя этой чёрной, упитанной пантеры, оказывала на местных алкоголиков.
  Видя её, они трезвели. Частично пропадало желание пить и даже опохмеляться! На целые сутки! А то и более. Доходя иногда, до недели и более.
  Но потом, алкашей как-то всё-таки отпускало, и они впадали в защитное состояние, зарекаясь появляться в зловещем месте. Очень опасного для их любимого увлечения. Да что там, увлечения – цели жизни. А для этого, что греха таить, им были созданы все условия! Только реализуй себя! Делай свой выбор!

  Маленькие дети, на радость бабушкам, тоже старались, из-за чёрной статуи, не ходить играть на кладбище.  И не надо было пугать чем-то - сами откуда-то прознали и стращали этим, старших. Стращали, сами побаивались, но издалека всё-таки поглядывали, притягиваемые, как магнитом. Рассказывая потом друг другу страшные истории про Чёрного Человека и Чёрную Руку, которая могла сама открепляться и бегать ночью по деревне.
  Последняя совсем распоясалась, ни какого сладу с ней не было.  Зато была ясность, кто творит по мелочам, чёрные дела.
 
  Но были и крупные. Однажды дурная, чёрная пятерня утащила и сожрала поросёнка у бабки Лукерьи!
  Хрюша этот, беззаботно, целыми днями, как в стародавние времена, ещё до нашествия, непонятно чем промышлявших, цыган и москвичей, которые понаехали сюда, в деревню, после «перестройки» - «дачничать», слонялся по улице в поисках луж. Искал водоёмы поглубже и погрязнее - чтобы плюхнутся туда и насладиться им в полной мере. Бродил, мерил их глубину, пятачком проверял качество грязи - искал, где полечебнее. Маячил-маячил, ну и попался ей на глаза. Она его и того…, определила. Куда надо.
  Теперь этого поросёнка не найти! Ни хвоста, ни пятачка не оставила. Следы копытц у той лужи обрываются! Как испарился! Всю ту лужу облазили - нет его!

  Поделом бабке Лукерье, за скотиной смотреть будет! А то выпустит и не смотрит. Все в сараях теперь скотину держат! А она выпускает всю живность на деревню - гулять! Гонит всех - включая кур и гусей.
  Да, самое главное, козу – дуру! Что по огородам лазает.
  Кошку бы и всё, хватит! Остальные пусть в хлеву сидят! И в курятнике! Лучше вес прибавлять будут - от гиподинамии, как бухгалтера.
  А то, спортсменов из них делает! Бродят и лазают, только гляди, в огороды заберутся!
  Да и машинам ездить мешают.
  А те снуют только, вдоль деревни, туда – сюда, как в городе. По привычке и нужде – пешком, только бабки старые ходят. Довыпускалась! Но лучше б козу её, что себе на уме, без привязи бродит, за каждый палисад норовит залезть, чёрная разбойница наказала! Ан, нет! Видно, побаивается её рогов и крутого нрава.
  Бедный свин, только лужами интересовался – ему бы только грязевые ванны принимать! Кто его к ним приучил? Курортов же он таких лишён. Да ещё носом несанкционированно землю рыл, в общественных местах, в поисках чего-то ценного, интересного для себя.
  В общем-то, безобидный «кладоискатель», был. А коза, эта рогатая бестия урон моральный и материальный повсеместно наносит! В основном, она на огородах специализируется, на их разорении. Особенно в капустной части. Но может появиться где угодно! Как бы с проверкой качества постройки ограждений, на общественных началах. Ходит, огрехи выискивает, копытцем простукивает. А найдёт «слабое звено» – гнилой кол или жердину, с фасада ли, с тылов, рогом его подцепит и как рычагом, точно «фомкой», рванёт – большая дыра готова. Заходит туда, что есть, топчет, безобразничает. В основном из хулиганских побуждений, так как, особо ничего там не жрёт, если только, немного капустного листа. Пожуёт его, морду козлиную сделает, нагло так бородой потрясёт. А попробуй, замахнись на неё палкой – драться лезет, рогами. С наскоку, ими толкает так, что и справиться нельзя! Некоторые собак на помощь призывают, так она и их гоняет! Одну, особо ретивую, у Нюрки – почтальонши, рогами пропорола. Жучке бесхвостой, что общественной числится, то есть ничьей, у конторы, копытом так заехала, та бедная её теперь стороной, за версту, обходит, прихрамывая. Одна надежда, на волков. Но они в деревню летом не заходят, а она к ним, в лес, не идёт - делать там ей, у них, нечего.
  Местный участковый, что по большей части, самогонщиками интересуется и алкашами – собственниками недвижимости, мер к ней тоже принимать не хочет. А ведь у него табельное оружие есть! Можно же его применить - на законных основаниях, пристрелить козу? Кинь в неё палку, она на тебя нападёт, угрожая острыми рогами – ты и стреляй! На поражение, сразу! Понятых, свидетелей, среди своего контингента найдёшь, они подтвердят, отпишешься.
  Убей наповал, в целях самообороны и защиты! Вынужденная самооборона! Что тут поделаешь? Рапорт напишешь – патроны и козу спишут! Так ему это не интересно! И стаканы не помогают!
  Один раз хотел было бумагу на козу оформить, да оштрафовать. Но бабка Лукерья, сама неробкого десятка оказалась, как её коза и пригрозила, что Президенту напишет, ныне действующему и Премьеру заодно, ему, даже больше - он-то посерьёзнее будет, по-рейтинговее, поэтому всегда при власти, круче некуда. Пусть разберётся – уж не «оборотень ли в погонах» тут завёлся? Как же он «аттестации» свои проходит? Напишет, что тот мешает ей «продовольственную программу» на селе выполнять, «мафию» развёл и все его «художества» с алкоголиками опишет, как он их домов лишает и продаёт городским «алигархам» на дачи. А те, на месте их халуп, по три этажа строят, с бассейнами! А в колонке воды нет! Кто её всю употребил? Куда? Огурцы поливать – пруд зарос и обмелел – чистить его никто не хочет. На дороге асфальта нет, а те, в огородах своих его кладут, в мячик с ракеткой играть! Откуда такие деньги? Пусть Президент их проверит! Такого не заработаешь! Наверняка – воруют. И асфальт тоже. Его на дороги-то не хватает! Этот не как тот, выпьет и в ракетки играть! Мячик ими гонять! Туда-сюда. Этот в ракетки не играет! Он работает! И там, и там. И борется. Как схватит, так схватит – руки скрутит, бока намнёт! Будет им потом и Лондон, и всё прочее. Поедут, съездят…
  Участковый не захотел связываться, видно есть за ним, немного грешков - «рыльце в пушку», может быть не сильно, слегка.
  Так коза и ходит, дальше ограду тестирует. А ты заделывай за ней, а то и новую ставь! Гнилья на фасадах много, а она, морда рогатая, его не терпит - борется за внешнюю показуху родного села, а не за коренные перемены. Потёмкинская коза.

***

  Единственно, кого действительно радовала и восторгала статуя, так это приезжавших на летние каникулы из Москвы, парочки бледных «готов». Эти, только по виду, «сатанисты» с длинными, чернющими волосами, удивляли местное население, что красили их в неестественно чёрный, для данных людей, цвет и тем озадачивали местное население. Особенно мужское. Вызывали вопросы железки в носу, других, открытых частях тела.  Женскому, пожилому населению это тоже не нравилось, особенно наколки с бесовскими картинками - приходившие с "зоны" не были так разрисованы! Да и траурная одёжка с такими же, явно не православными сюжетами. Но, у некоторой части инфантильной молодёжи, это вызывало нездоровый интерес. И чёрный истукан этому способствовал.

  В отсветах луны, зловеще – таинственно блестя металлическими заклёпками на чёрной одежде, ремнях и в своей мертвецки бледной коже, в полнолуние, они приглашали местных недотёп на кладбище к помпезной статуе - для бесед и выдуманных ими ритуалов. И там, не у какого-то покосившегося креста с привязанным, дохлым котом и ободранной оградки, а у торжественного мемориала всесильной Чёрной богини, столичные культуртрегеры разъясняли суть их учения и произносили торжественные клятвы, с кровью, по-соседски украденного, петуха.

***

  После бурных, летних событий, Чёрный идол стал быстро обрастать легендами, правдивыми историями, ритуалами и жертвоприношениями за оказания каких-то услуг.   Он начал становиться главной достопримечательностью в районе, за его пределами и дальше («земля слухами полнится»). 
  Мощной информационной волной выплёскиваться всё дальше и дальше, за пределы района, становясь уже региональной достопримечательностью. Потянулись к нему и основательно состоятельные, любознательные путешественники, прагматично прося различные, земные блага – депутатство, ещё, откуда-нибудь, денег. Эти туристы - паломники, затем, заезжая уже в соседний храм, к известному по всей округе, батюшке, уже за небесными благами, откладывали их на потом, не скупились на свечки, пожертвования, дальновидно подстраховываясь на крайний случай. «Все под богом ходим, не ровён час…».
  А действительно, едешь-едешь на машине и вдруг авария! Или за долги и обещания, взорвали. Или расстреляли из самого распространённого автомата. А может из чего, менее распространённого или даже экзотичного. Или просто сам чем-то отравился, съел чего-то, выпил, организму не понравилось и он, сердце остановил, выключил! Мало ли случаев! А там вдруг, вторая жизнь! Суд и всё такое. Надо к нему, заранее подготовиться! Дать, кому надо, не жадничая! На этом не экономят! Лучше на этом свете кого-нибудь кинуть! Забрать, сколько надо и поделиться. Там уже такие шутки не пройдут! Объясняй потом: хотел дать, да не успел! Забыл, дела важные отвлекли. Низвергнут вниз! В самое чистилище - будешь под шконкой, у местных кочегаров, обитать.

***

  В целом, всё радовало Осю! Он был доволен, мероприятие с возведением монументального памятника, не прошло не замеченным. Деньги потрачены не зря. Это была настоящая, мощная PR-компания, креативно проведённая им, для увековечивания памяти усопшей и проверки своих возможностей в новой, перспективной отрасли маркетинга. Захотелось даже возвести памятник и себе, но при жизни.
  Воздействие на местное, общественное создание прошло максимально, доходчиво. Талантливое изваяние сильно повлияло на него, а также на местный уклад. Привезённый Осей, монумент, сильно встряхнул его. Даже сдвинул куда-то, может, даже «по фазе», так, что «крыша поехала» в направлении от привычного дома.
  Чёрный идол, в окружении крестов, придал новый мировоззренческий импульс и дополнительные «вектора мышления», хотя и  в непонятных направлениях. Эх, в Кремле не знают о таких талантах, эффективного воздействия на контактные аудитории, электорат в целом и конкретных выборщиков! Уж если бы туда пригласили, с их-то бюджетом, да пару телеканалов на пробу дали, он бы такие PR-проекты запустил, что всё остальное, до него, жалкими потугами показалось. Пропадает дар, просто по-деревенски пропадает!
  Зычно запев песню из любимого шансона «Пропадаю я» известнейшей певицы, он двинулся на другие, большие дела. Дела бизнеса! Пора стать серьёзным, долларовым миллионером, экономической опорой страны! А там, как знать, может и политической.

***

  Ара, сидя в своей клетке, страдал - страдал от людского непонимания. Говоря на их языке очевидные вещи, он пытался с людьми контактировать, но те недопонимали его из-за своей ограниченности, нехватки терпения и непонятной обидчивости. А также традиционному, примитивному упованию на грубую силу. Для них самих, было привычней: либо применять её, либо подчинятся ей. «По их мнению» - рассуждал Ара о силе физической – «лучшего аргумента нет, если она у тебя есть, а у оппонента её нет. Либо он её, у себя не осознаёт и не находит. Тогда ничего не может противопоставить. В таком случае: надо тут же её задействовать, экономя время. Например: хлыстнул и порядок! Лошадь пошла! Не понимая, что если она хлыстнёт, копытом, от того, с хлыстом, что-то конечно останется, но хлыстать он уже не будет. А так, паши и паши, что дискуссии разводить? Всё определенно свыше, кому, что».

  Посмотрев на сухую поилку, попугай вспомнил грубоватую хозяйку: «Надо отдать ей должное, несмотря, на весь её тоталитаризм, она четко выполняла свои обязательства – поила и кормила достаточно и регулярно! А этот мягкотелый фантазёр? Чем башка его забита? Занята проектами и прожектами? Он где летает? Точно не лётчик Экзюпери! И книжек его не читал!  «Мы ответственны за тех, кого приучили!» - взывал этот умный и ответственный человек, в толпе таких, глуховатых к нему.  Этот недоделанный бизнесмен, в конец, социальную ответственность потерял! Где он её растерял? Да ещё квартирантку мне притащил! У меня спросил, хочу я уплотняться? У меня что тут, коммунальная квартира? Безразмерная, без учёта персональных параметров сделанная? Фаберже на всех не хватит, он не для всех мастерил! Да он что, этого не знает? Этот только для избранных трудился, кто рожей вышел, формой клюва!».
  Раздражённо посмотрев на соседку, Ара подумал: «Что, со мной, советоваться не надо, с кем я должен жить? Всё за меня решать будет? Ладно, кот, мартышка в доме. Но их хоть в клетку мне не засовывали. А тут нате, живите! А если индивидуальная несовместимость? Антипатии? Вызывающие полную апатию и неприятие. Мой «хозяйчик» в секте Муна побывал? Тот, богом прикидываясь, свадьбы своим подопечным устраивает! Кого подогнал, с тем и живи? И этот не знакомя предварительно, без согласия сторон, на мне,  так же отыгрывается. Он кем себя считает?».
  Соседка выразительно захлопала глазами, соблазнительно потянув лапку, вдруг, как бы вспоминая что-то, отвернулась, показывая всем своим видом, полное равнодушие к соседу и живой интерес к соседнему фикусу. Растение, привлекшее её внимание, также начинало потихоньку увядать от недостатка влаги, как и парочка попугаев.
  Полив был безалаберно нерегулярный, но не от жадности хозяина, на воду ему было наплевать, копейки, дела особой важности не давали заниматься растениями и сидящей вокруг них живностью. Поэтому влаги было, вдоволь только у рыб, в аквариуме, хотя она и помутнела из-за отключенных фильтров и электронасосов (уже из экономии и противопожарной безопасности), запасы её, в огромном по литражу сосуде, были колоссальны – рыбам пить, не выпить.
  Поредевшее от мартышки-браконьера, рыбное царство чувствовало себя достаточно комфортно, переходя с сухих дафний на растительную диету, обгладывая многочисленные ещё растения и вылавливая, размножающиеся спонтанно, микроорганизмы.
  Визуально жирка у рыбок значительно поубавилось. Они стали стройнее, изящнее, исчез живот, даже несколько вдавился, улучшив обтекаемость и гидродинамические качества каждой, ранее не такой расторопной, рыбёшки. В прошлом лёгкой добычи для проворных существ, таких, например, как незабвенная мартышка, вылавливавшая их для какого-то, понятного только ей, эксперимента.
  Прекратилась спонтанная беременность у большинства женских особей, а те, кто не избавился от этой привычки, с ужасом забивались в укромные углы, ожидая вспышек каннибализма от изголодавшихся, добропорядочных соседей, также с нетерпением ожидавших их приплода.  Демографические показатели аквариумного народца упали. «Всё можно регулировать» - заметил Ося, пробегая мимо и высыпая в помутневший сосуд, суточную дозу корма на неделю – «А как они постройнели! Просто плавающие, водяные «барби».

***

  Творческое, приподнятое настроение не покидало Осю почти всю осень. Но к концу года он что-то захандрил. Что-то гнетуще настораживало его в отношениях со Шварцем.
  И Ося часто стал задумываться: «Мил, любезен, но в детали до конца не посвящает, непонятна и конечная цель проекта, как он это всё собирается осуществить – стройки очень много. Кто этим будет заниматься реально, а не по бумажкам? Что-то всё очень странно. А может Шварц подставить хочет? Кинуть всех? Оттуда же жуликов не выдают! А как же Сара? Сестра всё-таки. Хотя и сводная, по отцу! Ничего не знает, не догадывается? Машка вон как за своего брата стояла. А эта? Лишь бы по Лондонам шастать! А то и вообще оттуда не вылазить!
  Дом свой Шварц, на настоящей, исторической родине, достраивает. Со скандалом, правда, со склоками - дурные соседи попались! Но упорными трудами, он уже почти готов. Участок в Старом Городе, Шварц, дорогущий прикупил! Но зато, куда бог, каждый день смотрит! За всеми происходящим там, поползновениями, наблюдает! Интересно, всё ли одобряет? Равнодушен, на что-то глаза закрывает? Неизвестно. И знаков не подаёт. По крайней мере, официально и публично. Но знающие и компетентные люди говорят, что так оно и есть – смотрит постоянно! А результат впоследствии объявит – каждому, персонально.
  Вот, где жизнь получается, под стеклом - попробуй, что-то не так натворить! Всё запишет, на заметку возьмёт - для своего страшного суда. Надеюсь, гуманного! К своим, по крайней мере. Местным властям, там не позавидуешь – как коррупцию разводить? Сама она по себе не разводится! Кому-то надо начинать! А тут боязно, недремлющее око, всё фиксирует! Не жизнь, а сплошной стресс, напряжение. Гадай, чем это будет потом грозить! Совсем не прогнозируемо. Не для Шварца это, не по нему. Как он там будет сосуществовать? С его-то кипучей, неугомонной натурой! Благочинно сидеть, ничего, ни у кого не приватизировав?  А тут ещё, хоть дорогущий участок, и в самой исторической части, откуда, говорят одних костей пророков, три мешка выкопали - попались плохие соседи. Особенно дед один. Местный, вражина. Борода, пейсы, а стена ему не нравится! Шварцем отстроенная, шестиметровая, почти копия! Правда уменьшенная. Тому б радоваться, чтоб далеко не ходить. Да за здравие соседа молиться. А старик не доволен!  Что за люди! «Не отгораживаются такими, огромными заборами от порядочных людей», каким он себя считает. Кого он ещё порядочными считает? Что за категория такая субъективная? Кому-то, один человек порядочен, кому-то, не очень. И даже наоборот! Всё относительно! А что мы в более глубоком исследовании обнаружим? На самом деле, стена закрывает ему что-то. То ли его, от кого-то. Вот и злобствует.  Может, думает, бог, иной раз, его за ней не заметит? Не досчитается? Потеря будет! Его, ежеминутных, праведных дел, парочку пропустит? Ну, ладно он один, в первом списке у бога стоит! Но и другие, туда же, лезут! Тоже вой поднимают! Честно говоря, такая компания у него, там собирается! Не позавидуешь. Соседи называются! Никакого дружелюбия и толерантности! Прямо какая-то ненависть к приезжим! Сами там они, всё время жили? Приехали, почувствовали! Здесь они не жили! И не от таких соседей отгораживаются! И не таким забором. Те только рады - самим его не ставить!
 
 «Только от арабов - террористов», - говорят, - «такими отгораживаться надо! А не от нас. Второй «стена плача», тем более, тут, не нужно!».

  Солнца, бедные, из-за неё не увидят! Зато тени полно! А там жара. Любопытство их, наверное, распирает, уж и трубами подзорными, биноклями, запастись успели? А тут им облом! Но вроде со всеми Шварц полюбовно договорился, за деньги. Кроме этого вредного и упрямого старика, который хочет, через суд, стену сломать.
  Ломай её и всё! Ну, ты что, древний перс, римлянин?

  «Бессребреник» заявляет: мзда ему не нужна! Бог всё видит и сломает её по закону! А с деньгами, ему тоже, бог поможет. Не ведая, что он их, ему, через Шварца, уже подсовывал. Несколько попыток делал! И местный реббе, это ему, полоумному, втолковывал. Вталкивал, вталкивал, да не вытолковал.
 
  Сам Шварц, в тех-то, местных людях разочаровался. И на Америку поглядывает.Вот страна! Туда, на ПМЖ теперь намыливается, где подлинная свобода личности. Какая б она ни была, эта личность, лишь бы налоги платила. А это тоже останавливающий фактор, если они чрезмерны.

  Его многострадальный дом на святой земле, наверное, в небесной канцелярии уже и на учёт взяли? И этот дом, продавать будет! Оставит только зарезервированное место на местном кладбище, откуда только одна дорога - в рай. Надо и мне подумать, как местами там торговать! Тут желающие найдутся, в избытке. А то не знают, как в рай попасть! Мудрят что-то, тратятся, кто на что! Кто на местные церкви, разных направлений. Кто на благотворительность. Кто бродячих собак впустую кормит! Кто в Тибете, что-то нашёл, или почти нашёл! И это их, правильным образом, прямо в Шамбалу направит. А весело им там будет? В этой Шамбале? Вопрос. Кто её организовал, тоже. А тут, всё просто – закопали в нужном месте и ты там! В раю! В полном блаженстве. Непосредственно, без проволочек и волокиты! Никаких тебе страшных судов!  Никакого досконального изучения дел. Минуя всё! Хитёр Шварц! Раз, раз и в дамки! За бороду кого хочешь, подержит! А пока в Америку собирается, в страну неограниченных возможностей - в страну миллиардеров и мультимиллионеров. Вот и хорошо! Но пусть мне, в счёт нашей сделки, домик на Святой земле отпишет. Включит в мой гонорар! Я-то пока, только туда собираюсь. Надо немного там «просвятиться».

  Собираться-то, собираюсь, а вот, чем дело кончится, неизвестно? Деньги огромные, так просто, в руки не даются. И вообще, что-то дорого я Шварцу обхожусь! Не решит ли он на мне сэкономить? К нему ж, что прилипает, то больше не отлипается. Так кто я, в перспективе? Никто. На нары, в лучшем случае! Без денег. Но туда совсем неохота, общество там не то! Хотя где знать - то? Где оно порядочней? Честней, по крайней мере - натворил, отвечаешь. Хватит мне здесь одного покупателя попугая, Саши.

  А есть другие варианты? Есть! Но только один - тактически опередить! Нужно срочно в психушку! К тётке Розе».

***

  После памятного вечера, где, якобы доброго нрава, кот родного племянника, учинил кровавую расправу над приглашёнными, солидными гостями, прямиком угодив в это медицинское учреждение, тётка Роза, безвылазно находилась в нём, испытывая, жгучую тоску по свободе и дому. Но благообразного вида, врач, несмотря, на все её мольбы и заверения в добром здравии, ясном уме, не выписывал её, прилепив ей жуткий диагноз – шизофрения, представляя её, как угрозу обществу, уступая настойчивым просьбам родственников в лице Оси (очевидно подкрепляемым чем-то материальным) - не выпускать и лечить до победного конца.
  Тоскливо тянулись дни, недели, месяцы. В огромной палате сменялись лица пациентов, а Роза бессменно оставалась её долгожителем. Казалось полжизни она уже здесь. «Странно, может время течет здесь по-особенному? – задумывалась бывшая учительница биологии, из-за странной энергетики пациентов.
  «Мощные биополя, генерируемые необычными личностями, влияют на четвёртое измерение, растягивая его, преломляя и скручивая в спираль, а затем, опять распрямляя, замыкая его само на себя (время, как четвёртое измерение, было предложено Эйнштейном) – возможно так бы объяснил великий и странноватый в своей гениальности, учёный - физик. И не только он. Здесь, в палате, иногда появляются такие умы и объяснят так, что и ему, великому физику, послушать было бы интересно. Мало того они могли бы и многое предложить, достойное самых высоких премий. Только их никто не слушает и не признаёт. А поэтому, они канут в безвестность, навсегда потерянные для человечества».
  Но некоторые уже не канут - Роза постаралась. Теоретические высказывания, по крайней мере, двоих,  она скрупулёзно записала карандашиком на бумажку.

  Роза постоянно думала: «Кто эти люди? Почему они тут? Многие из них так талантливы, их место совсем не здесь. А там, где их явно не хватает, их идеи, их огромный, умственный потенциал, не используется! Человечество от этого беднеет. Как это недальновидно. И вредно для прогресса. Он здесь же дремлет - скован мощный прорыв к небывалым высотам!
  Где настоящих нано-технологов искать? Ну, уж точно не в подмосковном посёлке для богатеньких людей! Например в Склокове! Там, только если деньги на эти технологии искать, куда они деваются? Особенно государством выделенные и куда-то утекшие. С таким же успехом, но с отдачей, можно вкладывать и в наших учёных! Вон Марья Ильинична, Галя или Аленький Цветочек - такого тебе наизобретают! А пусти их в лабораторию! На испытательный полигон! А сколько здесь поэтов? Предоставь им аудиторию, напечатай их! Заслушаешься и зачитаешься! Потеря для литературы, культуры в целом. Люди сейчас не читают! Даже сверху сказали: пусть хоть что-то читают! А кого читать? Некого. Так, по заказу, «в форматах» для издательств пишут. Пишут и пишут! Для издательств. Как машины! А чтобы так, от души, по вдохновению свыше – никого нет. Вымерли, как мамонты! Где искать? Здесь! Кого печатать? Да вот же они! Здесь есть и свой Бродский, и иные, более или менее талантливые. Прозаики есть, типа Достоевского. А как они в издательства попадут? Да никак! Доктор тут, один, их стихи собирает. Другой - прозу. Наверно, издать сам хочет! И тот, и другой. Интересно, как сборник неизвестных поэтов, прозаиков? Или под своим именем? Но нет, он, судя по всему, человек порядочный, от себя издавать не будет. Ну, что это – стихи из дурдома? От его постоянных обитателей! Психбольная элегия и прочие - несмотря на сконцентрированный в них талант, никто их не издаст. Но тогда стихи не увидят свет, не дойдут до читателя! В него не проникнут, не наполнятся его живым, творческим словом. Волшебные своей необычностью, строки не просветят его - будет он сер, напичканный подделками от вполне здоровых, прагматичных людей и продажной рекламой.  Чистый кладезь неподдельной, бескорыстной духовности будет для него закрыт. А читатель это всё! В нём, живёт поэзия! Лучше бы доктор подлецом оказался!».
 
  Роза, молча, посмотрела на прошедшего по своим делам, погружённого в свои думы о доверенных ему людях, об их судьбах и здоровье, врача и опять переключилась на здешних больных.

  «А сколько их, с явными, паранормальными способностями? Здесь какой-то коллективный, биоэнергетический генератор высочайшей мощности. Он такой мощный, что эту энергию можно в космос выбрасывать, до крайних планет солнечной системы! Может и дальше добивать сможет. По крайней мере, до Юпитера и его спутников, точно.
  Что здесь происходит? Как всё интересно! Пока не попадёшь сюда, не узнаешь – от остального мира покрыто тайной, покровом. Ну-ка, приоткрою его!
   Вон дама жуткой наружности с выпученными глазами, такие пассы руками выдаёт, что физически колыхание воздуха чувствуешь! На расстоянии! Точно чего-то сильно энергетическое насылает. Ломай теперь голову: положительное или отрицательное? Волновая природа у этого явления или корпускулярная? Как на организм воздействует? Положительно ли? Обратимо? А дама эта, не задумывается, гонит и всё! Без устали! Где такую энергию берёт, чем подпитывается? И можно ли это, потом, обратно отогнать?
  А та, что, сосредоточившись, часами бегает, вперевалочку между кроватями, туда, сюда, с видом держателя тайн мадридского двора? Точно замышляет что-то глобальное! Только пойми, попробуй: хорошее или плохое? Во что это выльется?
  Лучше с понятными людьми общаться, их тут тоже хватает. Справа, например, конкретная соседка, к президенту собирается, рассказать, кто на самом деле, есть его премьер. А ведь, поди, знает, чертовка и взаправду! Никто не знает! Буржуйские аналитики и всезнайки не знают, только догадываются, но слабо. Даже, напрямик спрашивали, от досады, по-английски: «Кто вы?», расписываясь в своём бессилии.
  А она знает! Им бы, дуракам, у неё спросить, да не знают про неё. А если б и узнали, ничего б она им не сказала! Доктору и то не говорит. «Только первому лицу скажу, с глазу на глаз, без свидетелей! Это строгая, государственная тайна, а у шпионов уши везде. Везде они нас слушают!».

  Последнее, она постоянно повторяет.

 - И в туалете? – не выдержала как-то Роза.
 - И там, - шёпотом подтвердила соседка кроватями в их, довольно большой, палате, - там особенно. Многие тайны там выходят, всплывают наружу. А они тут, как тут, наготове. Доктора видишь? Ходит по коридору, что-то медсёстрам говорит, для виду. Вроде, как его, сейчас ничего больше не интересует. А всё не так! Он всех слушает, всех, сразу.
 - Как? – удивилась Роза.
 - Внутренним ухом. Оно, знаешь, у него, какое большое? – уверенно, видно со знанием, заявила соседка.
 - У нашего доктора? Большое? – обомлела Роза, сказав это достаточно громко, что некоторые оглянулись и обернулись к ним.
 - Тише ты! – зашипела бдительная соседка, - Какой он наш? Доктор, что тут ходит, давно умер!

  Розу от ужаса, бросило в дрожь, мелкий озноб пробежал по её телу, пульс страшно подскочил, за ним и давление.

  Но подруга, не жалея её, продолжила:
 - Не своей смертью! А это клон! Он на них работает и гранты их получает. Машину его видела? Большую, импортную. На зарплату бы свою не купил - Джип! Знаешь, как  расшифровывается?
 - Нет, - тихо прошептала Роза, не находя в голове, его перевода с английского, который вроде неплохо помнила.

  То ли был он, то ли нет? Теперь она и не знала, хотя слово это было откуда-то оттуда.

 - Дожили и п…ц! - твёрдо заявила дешефровальщица, - Это они ему дали. Купили его им, шкуру продажную! Чтоб меня тут держал и к Президенту, гад, не пускал – всё ему рассказать и страну спасти. Тот, настоящий, никогда бы так не поступил! Он по другому бы сделал! Сам бы к нему направил - направление бы выписал. А этот? Сама видишь. Но, пусть не надеется, и хозяева его, тоже. Ему, ничего, о нашем премьере, не скажу!

  «Вот так смело заявляет, вот такой патриот! И здесь её держат! Ну, тут ли ей место?».

  Роза переключила свой взгляд на другую, с виду, невзрачную, женщину с тоскливым взглядом будущей утопленницы, который красноречиво говорил: утопиться бы от всех вас, да дел ещё много, переделать их все надо.
 
  Разглядывая её, Роза подумала:
  «А та, что у туалета всех подкарауливает и про коварные замыслы глобалистов рассказывает? Всё-всё, до мельчайших подробностей. В их планы всех посвящает, чтобы не было никаких, ни для кого, неожиданностей.
  На удивление, всё совпадает! Доктор сам, остальной персонал, с ней постоянно консультируется, спрашивает её, пользуется служебным положением в личных целях. И прогнозами это не назовёшь! Как в воду глядит, всё точно! И кто ей это всё на ухо шепчет? Не пойму!
  Тут, по телевизору, от нечего делать, посмотришь - погоду угадать не могут! Не то, что политические события, бунты, цветные революции всякие, непонятно отчего происходящие! Толковать их, даже потом, после их свершения, правильно не могут. Плавают, как мои двоечники! И ведут себя также! А помня, что наглость – второе счастье, всё равно ведь, лезут! Как будто мёдом им там всё вымазали!  Как самые бестолковые, каким кажется, что всё, наконец-то, они выучили, разобрались и руку тянут - дайте я Вам всё расскажу! Да я всё знаю, я геополитик, я аналитик.  Ладно, скажи, давай! Послушаешь их в очередной раз и что же? С той, что у туалета, бесплатно разъясняет, близко не стоял, аналитик такой! Детский, прошлогодний лепет. Дурочишку, даже на стажировку к ней, посылать стыдно. А деньги, наверное, за это получает? И наверное, немалые, не как моя пенсия. Ручкой их так загребает, приговаривая: «Случится что, в следующий раз ещё расскажу, растолкую все мировые события - отчего, как и кто главный виновник в них».
  Врёт, ничего сам не знает! У самого, с тем, кто эти события запускает, нет никакой связи. Ни информационной, ни причинно-следственной. И кто он после этого? Пустозвон. Кто бы таких прохвостов, одёрнул? У меня бы, без родителей и соответствующей проработки, к предмету не был бы допущен!
  А иные, что за рычаги экономические дёргают, хаотично и безалаберно и, вроде как, в управлении разбираться должны, такое про экономику несут, про инфляции, как, будто ни разу в магазин не сходили?! Возьми, балбес, калькулятор и посчитай за год, совпадёт с твоими процентами инфляция? Нет? А что брешешь тогда? Цифры, какие тебе нужно, подгоняешь? Как нерадивый ученик – задачу! Посмотрит в конце ответ и начинает, крутить, и так и сяк, лишь бы под нужную цифирь подбить! И все они так с числами жонглируют!
  Одна тут у нас, правда, тоже у туалета, но для персонала, пальцем на стене, такие графики рисует! Так у неё всё совпадает, будто она всем этим и управляет! Поэтому ей там и вертеться, позволяют! Сами врачи и медсёстры своим, экономическим будущим интересуются. Это, говорит она, определяющий тренд на следующий, третий квартал, текущего месяца, роста цен на гречку, а вот эта на подсолнечное масло - их надо срочно закупать. Зарплату вам тоже, точно не прибавят, а денег, родственники больных, могут и не принести.
  Месяц заканчивается и правда, по крутизне нарисованного, всё сбывается. И точное подтверждение из магазинов, от родственников, с воли узнаём, не из телевизора. Те в панике, а телевизор спокоен, как будто дикторы вовремя отоварились.
  Мы её спрашиваем, ты как это смогла рассчитать, по какой формуле? Она же нам всё, подробно и в доступной форме, рассказывает, кроме неразрешённого сверху! «Этого я девки, вам сказать не могу, подписку давала» - спокойно скажет, и мы никаких претензий к ней не имеем. Глядя же на кирпичные физиономии политиков и «экономистов» в телевизоре, что ничего не угадывают, ясности не жди.  У них и так, ничего не поймешь! А тут же видно, они сами ещё, что-то против нас, замышляют.
  Другая, бывшая чиновница, недавно у нас поселилась и видно зазря, не вписывается она в букет гениев. Не раскрывая всех секретов и технологий связи, на космическое, информационное поле, в общем, ссылается, куда она периодически, в мыслях, по ночам летает. Якобы, туда, окунается и что-то там выуживает. Небольшую часть до нас доводит, большую для начальства бережёт, при себе держит. Но какое-то у неё всё малоценное и никчёмное – лучше бы и это, при себе держала.
  Посмотришь вокруг: каких людей тут собрали? Большинство умных, талантливых! Гениев, каких в правящих кругах, днём с огнём не сыщешь! А может, даже, и в теперешней академии наук! Туда-то, сейчас, тоже не те лезть пытаются. Вот один, например, фильтр изобрёл по партийной линии! Назвал его в честь одного министра, партийного товарища. Очень длинный срок в своём кресле просидевшего - в надежде, что и фильтр такой на долгий срок приживётся и дивиденды будет приносить.
  Изобретал такой, «новый» академик, по старой, проверенной формуле «из дерьма – конфетку». Разумеется, с главным, партийным боссом, совместно. Так как у того специфическая харизма на то есть. А это главное в изобретательском деле, если дальше изобретённое продвигать. Тот его к академикам пихает, мол, примите коллегу, выслушайте и посодействуйте, хорошими рецензиями - хорошему и нужному делу. А те отбрыкиваются: мол, «мы все серьёзные учёные, со степенями, а у «изобретателя», даже профильного образования, соответствующего его изобретению, нет. Как он мог, в принципе, такое натворить? Всё ли у него в голове, для таких открытий, есть?». Прям, какой-то беспринципный товарищ получается! Вроде как даже, данный гражданин - прохвост. Но такого не может быть! Если он такой, то и те «изобретатели» с ним, такие?
  Вот это-то и возмутило! Ишь, умники, на принципах решили поиграть? Принципиальные нашлись? Слава богу, не все! Напомнить бы этим академикам про брежневский анекдот –  «В принципе у нас всё есть! Туда, пожалуйста, за благами и окунайтесь!» и тем научную дискуссию закончить. Но тот, первооткрыватель, по образованию психолог, да и не в одной афере участвовал, даже органы в своё время, до того, как он стал «учёным», интересовались, нашёл, что сказать. Рассказал, как он и высокопоставленное лицо, вместе изобретали фильтрующую субстанцию. Научные вопросы сразу поредели. Но, особо отвязанные академики, фактически бездумные фанатики науки - можно сказать экстремисты от науки, глядя на такие факты, комиссию по антинаучной деятельности подключили, круговую оборону организовали, чтоб как-то науку и себя, от антинаучных пришельцев оградить. Ортодоксы, морганисты проклятые, никак не хотят в свою среду здоровых прагматиков пускать. Конформизм – не их путь! А какой же их? Многие изобретения их, ни копейки не приносят! А деньги хотят, чтоб им платили. Президент их, даже, критиковал, что для рынка надо работать! Кто закон, какой полезный откроет, кто в атоме, что помельче, найдёт!  Кто, чем может, пусть занимается, но главное, чтобы продать можно было. А они, как стена! Не пробиваемая. Или точнее, им, как от стенки горох. Приходится даже новый, научный городок, для «новых русских» учёных строить! В посёлке «новых русских», чтоб определённым духом они там пропитывались. Смею предположить - "новым русским". Старые академгородки для этого не годятся, «новые русские» там не водятся. И духом там тем, "новорусским" совсем не пахнет. А идущие исторические процессы его требуют. Поэтому самое перспективное, научное направление - нано-технологии, в руки отца приватизации и всех «новых русских»,  учёного Чубайса, отдали.
  А старая наука что-то взбрыкнула и изобретатели нано–фильтра заволновались. И самый старший и харизматичный из них, вынужден был дать отпор зарвавшейся науке. Это высокопоставленное лицо, не первое конечно, но где-то близкое к самому главному лицу, выполняющее, исключительно, его волю, вступилось перед наукой за обижаемого ею, «изобретателя».
  У распоясавшихся, новых инквизиторов, лицо спросило: «Это кто тут будет определять: что научно, а что антинаучно?».
  Академики видно поняли, что явно не им это делать и приумолкли. Сообразили, не то, что недалёкий попугай у племянника! Ему хозяйка уже открытым текстом говорит: «Жрать не получишь!», а он всё равно своё дальше нести продолжает. Но там не дураки собрались, сразу всё смекнули! Всё решилось чётко и быстро, в правильную сторону. И спасительные фильтры пошли в широкие массы, в народ, никто его, от них, заслонять, не стал.  Без обузы для личного кошелька, всё за бюджетные деньги. Без проволочек и бюрократии, с хорошим и зычным названием, которое уже само мурыжить себя, бюрократам – крючкотворам, не позволит. Справки и разрешения мигом нашлись, чиновники гибче, чем академики работают!».

***

 - Роза, к тебе пришли! – внешне уже ничем не отличаясь от пациентов, звонким, старческим голосом позвала дежурная санитарка, давно пенсионного возраста.

  Того самого возраста, в котором мечтают трудится некоторые чиновники в самом верху.
  Бабуля в белом, местами, халате, вполне подтверждала их гипотезу - да, можно работать и в таком возрасте! Вон как проворно бегает по коридору! Человек и на седьмом десятке, если хочет, может полноценно работать! На любом посту. И даже полный рабочий день! Здесь это можно было наблюдать воочию.
  Можно было бы водить комиссии и показывать это наглядно - семьдесят лет, далеко не возраст для работника.
 
  На её зов, из кабинета заведующего, не торопясь, как не совсем проснувшийся облезлый медведь подбитый молью, из подмокшей, весенней берлоги, выбрался всклоченный мужчина такого же возраста, но с менее осмысленным взглядом - от заспанного вида и длительного стажа на одном месте.

 - Долго ищем, Глафира Арнольдовна, долго! Давайте пошустрей! И пациентку поторопите! Работать надо современнее, в ускоренном ритме, опираясь на новые технологии, – дал указание доктор-психиатр, прошаркав обратно.

  Старушка в жёлто-белом халате прибавила ещё прыти. Она её наглядно проявила окружающим и ускорила поиск, который тут же увенчался успехом.
 
  Значит, потенциал ещё есть! Работать можно. Даже с повышением коэффициента отдачи! Можно и подумать о возрастной планке выше - доктор подумывал об этом написать наверх. Страна не должна так просто отправлять проверенные, квалифицированные кадры на пенсию! Пусть сидят! То есть, пусть работают дальше!
  В перспективе, когда руководство психбольницей состарится и всё до этого рубежа дойдёт, можно будет замахнуться и на восьмой десяток. А там дальше тоже посмотрим - продолжительность жизни в стране растёт! Сказывается забота о человеке и его здоровом образе жизни! Да и медицину улучшают, да улучшают.

  Роза продолжала находиться в своих мыслях и слабо реагировала на внешние раздражители. Особенно эти, исходившие, от той, как она считала, полоумной санитарки, что постоянно носится по отделению, показывая свою прыть.

 - Шустрей, не успеешь за мной, дверь не открою! – заявила она, - Дел, без тебя полно!

  Роза очнулась от своих дум, приведённая к современной, жёсткой действительности шустрой санитаркой, примерно, такого же возраста. Но образцово продолжающая работать на общество - на ставку с четвертью. И это хорошо - кадров не хватает, заменить некем.

  «Прыткая зараза! Достала уже! Но кто это пожаловал? Кто это может быть? Кому я ещё нужна? Неужели...» - мелькнуло в голове у пожилой, плохо адаптируемой в этом мире, женщины.
 
  И она быстро поднявшись, пошаркала за престарелым медперсоналом, сильно выручающим местного министра медицины. Тоже надо заметить, женщины неплохой. Но без специального управленческого образования(какой-то ухо-горло-нос, связавшийся каким-то образом с нужными людьми) и доруководившейся до того, что на работу брать стало некого.

  Больные с различными выражениями на лицах, разглядывали соревнующихся двух пожилых женщин. Их движения, отдалённо напомнившие, аналогичные в спортивных состязаниях на лыжах, приводили некоторых в восторг, других во что-то непонятное - они заболели, как на параолимпийских играх, когда один инвалид, обгоняет другого! И всё это - на пределе сил. Что же заставляет людей с ограниченными возможностями так выкладываться? Сейчас это понимание приходило. Восьмое отделение психбольницы стало территорией спорта! Настоящая гонка с преследованием. Обе, примерно одного возраста, в шлёпанцах, не позволяющих высоко поднимать ноги, двигались примерно в одной технике, скользя по линолеуму. Энергичное громкое шарканье, добавляло азарта. По глазам зрителей стало видно, что болеют они, большей частью за второго «спортсмена», выходца из их среды.

   Некоторые начали подбадривать: «Давай! Давай! Рыжая, быстрей!". Другие пошли дальше, ещё спортивнее: " Шестая палата рулит! Трудовые резервы - чемпион! Сдадим нормы ГТО досрочно!». И хлопали в ладоши.

  «Это они мне» - подумала Роза и это придало ей сил. К ней даже кто-то подбежал, подбадривая крутя рукой, как это делают темпераментные тренера, пытаясь ускорить своего спортсмена. И этот делая такие же знаки, старался во всю мочь - явно намереваясь занять место главного тренера в сборной больницы.

  Напрягшись, Роза догнала санитарку у промежуточной двери тамбура и встала рядом с ней, также тяжело дыша с присвистом и рассеянными хрипами. Так и хотелось крикнуть - доктора! Но спортивная честь параолимпийца и сильная одышка не позволили этого сделать. Та проигравшая гонку, санитарка, была немного недовольна таким раскладом, но сохранила объективность. И, поковыряв в замке двери специальным ключом, распахнула её – этап был пройден!

  Зрители спокойно вздохнули. Но не все - пара-тройка, досадливо сжав кулаки, недовольно отвернулись. И постепенно, овладев эмоциями, шипя что-то себе под нос, вернулись к своим делам. Жизнь отделения возвращалась в спокойное русло.

***

  В коридорчике, весь в  ожидании, сидел Ося, глядя умными и любящими глазками на приближающуюся, в сопровождении медработника, тётушку.

  Дождавшись нужной дистанции, он вскочил, бросился к тётке, радостно обнял её и восторженно заявил:
 - Роза Моисеевна, как я рад! Как рад Вас видеть! Мне Вас так не хватало! Не скучно Вам здесь? Как Вы живы, здоровы?

 - Как видишь, Осик, здорова! А в такой больнице держат. Тут настоящий дурдом! Ты не заметил? И не мудрено - всё тут завуалировано - надо внимательно присматриваться! Врач здесь, как хороший депутат - свои проблемы решает, а мои, на потом, откладывает. Обещает, а потом забывает! И потом вид делает, что ничего такого и не говорил. А если уж его прижмёшь - причины несущественные находит! И все формальные – кто-то должен что-то подписать. Подпишет и всё, меня отпустят! Но кто-то, что-то всё не подписывает. Почему? А то, что-то должно произойти завтра. Но завтра наступает, а что-то не происходит - потому, что должно произойти, только следующим завтра. То есть послезавтра, но не в чётный день! Вроде он за! Выпишем, непременно - ничего против не имеет. И существенного во мне, он ничего не находит. А всё мелочи какие-то мешают, меня выписать. Так после его обхода, ни с чем и остаюсь. Как и кто меня, сюда засадил, до сих пор, понять не могу! Ты-то мне помоги, поговори с врачом, как сейчас принято! Может, отпустит? – попросила тётка, делая тайный знак, потирая большим и указательным пальцем, как бы раздвигая невидимые купюры.

  Делая ещё какие-то тайные знаки жестами и особенно глазами в сторону санитарки, тётка Роза, что-то давала понять. Что понять, было очень сложно.

 - Вы поговорите, потом позовёте. Но долго не заговаривайтесь! - объявила санитарка и пошла по своим делам.

 - Нет, нет, – заверил Ося и повёл тётку усадить на диванчик.

  Та, вцепившись в него, несмотря на шарообразность племянника, нагнула к себе и прямиком, в ухо, заговорщицки сообщила:
 - Персонал здесь очень странный! Не как у нас в поликлинике – намного хуже и подозрительнее. Я даже думаю, что из-за недостатка кадров! Кажется мне, что больных из какого-то другого отделения в белые халаты переодевают и нам запускают! Из бывших медработников! Точно. Они же тоже, этим болеют - поработай с дураками весь стаж! Вот эта – точно больная! Поверь мне, я тут многого насмотрелась! Другие не намного лучше. А есть и хуже! Грубы и всячески унижают человеческое достоинство! Иногда, прямо в палате! Ничего не стесняясь. Я думаю, надо везде видеокамеры поставить - пусть общественность смотрит. А тут есть, на что посмотреть! Целый канал можно организовать – рейтинг большой будет! А если рекламу пустить, скрытую и такую, обычную! Так ещё и заработать можно. Миллионы!

 - Ну, что Вы тётя! Опять Вы с креативными со своими мыслями. Они же Вас, с ума и сводят… - начал Ося, намереваясь подвести к постоянно безденежной её ситуации, в которой она постоянно находится.

  Но тётка, не дожидаясь, продолжила:
 - Тебе бы слушать меня побольше надо, а не перебивать! Ты гляди, как наш лидер, лидер всей нации, любит это дело! Он где уже, эти камеры не устанавливал? В школах, на избирательных участках, на стройплощадках - везде устанавливать велел! А почему бы не установить и здесь? В больнице. Возможно, где мы и не знаем, где нам и не объявляли, висят! И работают замаскировано! А конец, от них, себе в кабинет! Он лично проверяет, что, где, неправильно твориться! И правильно делает! Кругом же, сколько жуликов, аферистов, просто недобросовестных людей!  Здесь, в этом отделении, конечно же, меньше - не очень притягательное для них место. Но заносит их и сюда! И тут есть на что посмотреть!

  Племянник пробежался на всякий случай глазами по всем углам помещения, ничего не заметив, но прекрасно понимая, что если уж камеру замаскировали, то тут нужен специалист, чтобы её обнаружить.

  Роза Моисеевна изобразила на лице, всю полноту возможной интриги и продолжила:
 - Есть мнение, что доктор – оборотень! Оборотень в халате! Ну, как оборотни в погонах! К тому же, завербованный шпион! Почему? Ты не видел как он ходит! Оглядывается постоянно. Почему? Чует, что за ним "хвост". И всё что-то пишет, записывает! Кому он всё это строчит? На кого-то он явно работает! К тому же, сложившийся, закоренелый коррупционер! Он деньги любит. Ему их и несут. За деньги всё продаст. Оборотень он, такой оборотень! Проверить его и на клятву Гиппократа  надо бы! Не мешало! Знает ли он её? Если нет, то сразу его, святой водой! Потом распятием и колом! Кол ему осиновый, в самое сердце! Ты бы поглядел какие у него глаза красные! Как он солнца не любит и всегда в тени. Почему? Я как-то глянула, а тени-то, своей, у него нет! Я так и обомлела - точно, всё сходится – вурдалак, вампир-кровопийца и оборотень в халате! Всё в одном лице.

  Осины глаза округлились, и он вырвался от тётки, разжав её цепкие пальцы, спасаясь от неё, будто от вампира, пытавшегося, цапнуть его за шею.

 - Да ты не бойся! Не кровопивец он при людях! Не кусается при всех и не заражает! Но чесночку, перед встречей с ним, пожевать бы надо! Так, на всякий случай. Ну-ну, Ося! Что ты так разволновался? Фильмов насмотрелся ты! С детства, очень впечатлительный мальчик! – успокоила тётка, погладив по пухлой ручке племянника, – Это иносказательная метафора, по аналогии с оборотнями в погонах! Каких немало по стране, сам знаешь - привыкнуть бы уж можно. Слышал, очередная компания по борьбе с ними идёт? Очередные «Чистые руки»! Вот вроде недавно и опять! Грязнят они их быстро! Очень антисанитарно у них там. Всё, чего не коснись. И всё к ним липнет! А они, очень восприимчивые к этому, элементы. Надо их полицаями обозвать, как в Германии. Немцы, помнишь к нам приходили? Так у них полицай! Самый надёжный их помощник по наведению порядка. Самый-самый. Это мне соседка по палате, Ирма, сказала, она собирается на свою историческую родину и всё уже о ней знает. Хорошая она: тихая, спокойная. Она беженка из одной среднеазиатской республики, еле уехала в своё время. В ночь пришлось идти, с одной котомкой, оттуда - остальное всё тем оставила - на процветание республики и повышение её благосостояния. Напереживалась там! Хорошо, что тут оказалась. Сама она из поволжских немцев, была как-то у родственников, в Германии. Там, наверное, у неё, окончательно «крыша», от увиденного «съехала». Теперь всем рассказывает, как там хорошо. Работают, говорит, полицаи отлично! Быстро и вежливо. Приезжают сразу, проблемы все решают. Тут же. Даже, самые мелкие. И бестолку, говорит, пьяные по городу в форме не шляются! В рюмочные погреться не заходят. Хотя у них там теплее! Широта другая, Гольфстрим - нет таких морозов!. А то бы пошли, куда делись! Кое-что, явно привирает. Говорит, что видела, как их полицай, деньги их бомжам раздавал! Представляешь себе? Я себе, никак не могу. Говорит, никого не обделил. А кого не нашёл – денег дать – в голове не укладывается - искать начал! Волнуется! Видите ли, тому есть, на что-то, надо! Тут уж явно перебор - врёт! Хотя женщина она, исключительно порядочная! При всём моём уважении к ней, как такое возможно?! С нашим милиционером, не в одной буйной, самой буйной фантазии, такое невозможно! У неё, от этого, я думаю, «крыша» и съехала. Поменьше на чужих полицаев смотреть надо! Но, наших, тоже надо так назвать! Вдруг, это что-нибудь изменит! И они вдруг заработают, коррупционироваться, не будут! Хоть тут, по коррупционной культуре, с Африкой, посоревнуемся! Пословица есть: Как корабль назовёшь, так он и поплывёт! Ты слышал про такую? Про капитана Врунгеля?

 - Слышал. А причём здесь доктор? Это другое министерство, ведомство, – резонно заметил племянник.

 - Что же ты, так узко мыслишь? Общественные науки надо было лучше изучать! Классиков конспектировать, а не джинсами, на лекциях, фарцовать! Помнишь, как тебя, из института чуть не попёрли? Спасибо, мой хороший знакомый, тёзка твой, декан Иосиф Моисеевич помог. Простил, за бутылку дорогого, армянского коньяка! И ещё, кое-чего, - упрекнула тётка, напомнив, серьёзный инцидент, который благодаря, только ей, разрешился.

  Тётка Роза уточнила только часть деталей, теперь уже подлежащих  огласке, но в конце всё-таки напустила туману:
 - И всё это было совсем не просто. Пришлось поступиться кое-какими принципами! Делать то, что не предстало советскому человеку!

 - Тётушка, я безмерно Вам благодарен! Особенно за то, на что Вам пришлось пойти. Но к чему Вы это? Сколько лет прошло? А Вы всё вспоминаете! Это бизнес, новые, первые ростки будущего капитализма в России! Новые отношения рыночной экономики. А я его первопроходец! Один из первых. Тем более институт кадры для торговли готовил. Надо же мне где-то практику проходить было? Хоть где-нибудь эксперименты ставить. Так лучше же в родных стенах, - посчитал необходимым объясниться, племянник.

 - Правильно, поэтому тебя и не посадили за спекуляцию, родного! По-родственному, обошлись. А знаешь, как при Сталине, с тобой бы поступили? – пыталась ещё попугать племянника, тётка.

 - Тётя, – перебил сердито племянник, – Вы мне опять, про колоски и пару галош, рассказывать будете? Мне это, по телевизору и Сванидзе, как пописанному, расскажет! Более красочно. Вы-то уже подзабыли, а он, как сейчас помнит. Я к Вам с конкретным разговором, а Вы…

 - А что я? – рассерчала тётка, – Что правду не хочешь слушать? Как ты со старшими разговариваешь? Сванидзе сюда приплёл! У тебя из близких родственников, только я осталась! И ты мне такие вещи говоришь?! Хороша благодарность! Знала б я,я тому б Иосифу, такое сделала! Он бы у меня...

 - Тётя, извините, ну всё на пустом месте! – откровенно кривя физиономию, извиняясь, досадовал племянник, - Начали про вампиров…

 - Про оборотней… - поправила тётка.

 - Ну, какая разница? – разочарованно произнёс Ося, надеясь перехватить инициативу в беседе с престарелой родственницей.

 - Сказала б тебе, да заслуженный я педагог. Ступай к доктору и решай вопрос по моему освобождению, а потом поговорим! – тряхнула наполовину окрашенными, наполовину уже отросшими, седыми буклями, тетка, отправив племянника в кабинет заведующего отделением.

  Склонного, конечно, к коррупции. Но в небольшом её проявлении. И то, как дань моде! Ну, не быть, же белой вороной, неправильно поймут.

***

  После своего освобождения, выданная счастливому племяннику, лично в руки, под его ответственность и пребывая уже в хорошем настроении, Роза Моисеевна, рассеянно слушала племянника, думала о чём-то своём, сто раз передуманном на больничной койке и только механически кивая головой.
  Осик поделился с ней своими опасениями, в отношении его дел со Шварцем.

  Тётка полностью подтвердила его опасения. Со знанием дела, она объяснила:
 - А как ты хотел? Ты Шварца не знаешь? Про него ещё Маркс писал!

 - Кто? – переспросил подзабывший когда-то прочитанное, племянник.

  Тётка укоризненно поглядела на него и выдала:
 - Кто-кто? Классик, экономист, философ! И как оказалось - провидец и пророк! Величайший ум девятнадцатого века – писал про его породу, капиталистическую. Помнишь, что доктор марксизма – ленинизма, а ныне экономических наук или философии, её толком не разберёшь, говорила: он давно их всех, на чистую воду вывел! Нет, такого преступлений, на которое он не пошёл бы! Даже проценты точно просчитал!  Он, капиталист, ради трёхсот процентов прибыли - нет такого преступления, на которое он бы не пошёл! В этом случае, он готов на всё! Порода их такая! Природа капитализма такова: нет такого преступления, которое  он не смог бы совершить! Теперь говори, какая прибыль там намечается?

  Ося озадаченно посмотрел на тётку, удивившись, что Шварц был выделен в другую породу людей и исследован вдоль и поперёк, ещё Марксом.
  Такого он предположить, даже не мог! С кем же он связался? С другим видом людей? С другой природой? С суперчеловеком, стоящим над добром и злом, над всей моралью и ни чем не ограниченным?

  Пребывая в некоторой растерянности, Ося задумался, что-то прикинув в уме, наконец, изрёк:
 - Затратная часть в этом деле незначительна. Личные, частные средства практически не расходуются. Там бюджетные закачиваются! А от них, потом, откаты отпиливаются! По остатку средств, по завышенным расценкам, стройка ведётся. С цепочкой подрядчиков и субподрядчиков, где по кускам всё откалывается. Так что, как тут проценты прибыли посчитаешь? Она же у Маркса, наверно, на вложенный капитал рассчитана? А тут…

 - Обычное воровство! Только в сумасшедшем масштабе! – сделала быстрый и правильный вывод тётка, вооружённая фундаментальными знаниями, – Ну, тогда тебе точно каюк! Ещё и как ненужному свидетелю. Тут Маркс с его капиталистами отдыхают! Такие  процессы он в своих трудах не исследовал. За это новый Маркс взяться должен! Когда он у нас появится?

 - Был уже один!  Но он Гайдар был! Переходный период исследовал! От социализма опять к капитализму. Такой переход оказался возможным, хотя теория Маркса и его продолжателей, этого и не предусматривает.

 - Этот, последний из подвязавшихся там экономистов? Коротышка пухлый, который, непонятный капитализм у нас развёл? Внучок того, первого, преданного делу построения светлого общества? А тот во мрак опять потянул! Выкормили, выучили, на свою голову! – недоверчиво переспросила Роза Моисеевна, всем своим видом показывая, что тот явно мелковат для таких масштабов.

 - Да, хотя это и не совсем так! Никакой он не коротышка и не совсем пухлый! А так, чуть-чуть, - подтвердил племянник, вспоминая свои первые, серьёзные шаги при нём, за которые уже не грозила статья, - тот, который экономику перестраивать по-новому начал.  На свободную продажу всех ориентировал! Это учёный и экономист! Экономист от бога.

 - Такого быть не может! Бог тут не причём! Не бог таким штучкам обучает, а скорее, наоборот! Жёлтым дьяволом – классики, каких ты плохо читал, его называют! Ему, кстати, все капиталисты поклоняются, не зависимо от своих конфессий. И этот, твой Гайдар, тоже туда полез, этому же дьяволу кланяться! Только легендарного деда позорит! – возмутилась тётка, воспитанная на книгах любимого писателя и никак не ожидала такого предательства от его внука.

 - Чем же? – не видя здесь ни какого позора, а лишь заслуги перед отечеством (второй – третьей степени, не меньше), искренне удивился племянник Ося.

 - Поведением своим, возмутительным! Его, в память о деде, на хорошую должность пристроили, в газету «Правда»! Чтоб писал там тоже, только хорошее - как дед его! Чтобы капитализм критиковал, международных империалистов. А он? Покритиковал конечно, но потом к ним побежал! Идею предал! К врагам перебежал, во вражий стан! Как Мальчиш–Плохиш. Помнишь, как у его деда, в книжке? Смелый Мальчиш–Кибальчиш с капиталистами, буржуинами бьётся! Боролся он со всей этой империалистической нечестью, родную землю защищал от их порабощения. А Плохиш? До чего похож! Измену учинил! Всё взорвал и всех предал. Помнишь, за что продал-то? За бочку варенья и ящик печенья? А этот за что? Сам круглый такой, упитанный, как тот Плохиш! – разъяснила тётка и внимательно присмотрелась к племяннику, - Да и ты такой! По форме. Надеюсь, не по содержанию! Смотри, не иди по его стопам! Родиной не торгуй! Твой дед такого предательства не видит! Разобрался бы с контрой! И уж точно, не одобрил бы! Он, агентов капитализма, разоблачал же тоже. С ними, вовсю боролся! С его прихвостнями и агентами.

 - Спасибо тётя, утешили! – вставил благодарный племянник, вздыхая, - За этим я Вас из больницы и вызволял!

 - Да ты не волнуйся, что-нибудь придумаем, - ободрила тётка и предложила один из проверенных вариантов, - Ты в ОБХСС не ходил?

  «Ну, всё приплыли! С кем я связался? С психичкой! Пациенткой психбольницы. У самого уже ума не стало, хоть в отделение рядом ложись! А что? Тоже выход, на крайний случай. Самый крайний! Надо с доктором, заранее поговорить, определиться, если что… Но тётку уж дослушаю! Может мысль, ещё какая придёт. Сейчас она мне насоветует» - в отчаянье думал Ося, пока его внутренние эмоциональные всплески не прервал обнадёживающий, тёткин голос.

 - Да что я говорю-то, совсем в психушке, чувство времени потеряла!  Действительно, оно там по-другому течет! Неравномерно, извилистей, с возвратом и скачками! -  спохватилась тётка Роза, вспомнив бдительно следившую за госворишками, солидную организацию советских времён - ОБХСС, «почившую в бозе», - Ты не волнуйся, это я так, для красного словца, шутка для поднятия твоего упавшего духа и настроения.

 - Слушайте, тётя, от Вас, так всё упадёт! Безвозвратно! – опасливо предупредил тётку, Ося, - И никакими реанимациями больше не поднимешь! А я ещё молодой, в самом расцвете сил, через пару лет, может, денег, как следует, заработаю и жениться надумаю.

 - Ничего страшного!  У меня в подъезде, женщина одна одинокая живёт, пышная такая, она и за такого пойдёт! - успокоила опытная женщина своего племянника, - Хоть и не красавица, но домовитая и порядочная. Её квартира вся в кактусах, очень растения любит и так за ними ухаживает, что самые заскорузлые и индивелые поднимаются и зацветают. Они у неё становятся такие распущенные, так и стоят с цветками, что удивительно для данного вида растений. И долго не вянут. Зайдёшь к ней, а там, как  в райском саду, всё в цвету. Благоухает и цветёт, кстати, без мотыльков и пчёл! Даже мухам пошалить на цветах не даёт – только благодаря искусственному опылению. Кисточка у неё, такая есть и она с ней по всем цветкам лазает, опыляет, как трудолюбивая пчёлка. А книг, сколько по данной тематике прочитала! Все на полках стоят, наготове, с закладками. У других мещанство всякое там стоит – Дюма всякие, писавшие и не писавшие. Теперь, современных мещанок к нему подкладывают – пишущих домохозяек, сомнительных на перо! Они очень плодовиты - творчески. Тоже «писательницы» - сотни томов успели настрочить! Откуда такая стахановская производительность? Может, тоже, литературные «негры» на эксплуататорш работают? А эта женщина - другая, она только нужные книги собирает, полезные. Талантливейший ботаник, по натуре своей. Видно что-то на неё, из небесной лейки пролилось и в ней пребывает, а она этим, в растения, как бы новую жизнь вдыхает. Разговаривает с ними, общается. И не всегда односторонне, они ей тоже, иногда, что-то говорят, подсказывают. Так она, по крайней мере, говорит. Тут у другой соседки, напротив, все цветы, после её поездок на курорты, завяли.  Сникли, стебли, аж на горшки свалились – всё - растительная, клиническая смерть! Возмущения, в отношении её, у меня, беспредельно много. Кто её только спонсирует? Лахудру такую! За что? Что она делать может? Одинокая, а в году, по нескольку раз, в разных странах бывает. Когда найдёт кого для полива, когда нет, кто польёт, а кто тоже пропустит. О подкормке и внесению минеральных веществ почву, даже не слышала. Думала, растения так растут, от полива и только! А тут так спешила, что никого не наняла. Хоть со мной бы поговорила, может мы бы пришли к консенсусу. А тут нет, скорей-скорей, всё бросила и улетела! Растения её, не выдержали, погибли и она их, по приезду, выбрасывать намеревалась. А эта твоя, будущая, к себе взяла, выходила - ни один не погиб. Сама смерть, правда цветочная, пред ней отступила! Растительная мать Тереза! Не меньше! Я думаю, принеси ей старое полено или, даже, кол гнилой, сучок засохший – в её руках и тот поднимется! Зацветёт, вспомнит молодость, былые возможности.

 - Я не про то! Состоял я уже в браке с флористкой, знаю! – досадовал Ося, уже подумывая про себя: «На кой чёрт, я сюда пришёл! Вот ведь припёрся дурак, не подумав! Знал же куда шёл».

 - А я тебе ещё про душистую герань хотела рассказать, что она мне подарила! Очень, кстати, полезное растение –  источник фитонцидов, очищает воздух от болезнетворных микроорганизмов. Но если ты не хочешь про неё слушать – не буду! Про то, тебе подавай! Ладно, расскажу: этажом выше, ещё одна женщина живёт. Очень пожилая, кривовата на один глаз, по одному виду - ведунья и знахарка. Увидела бы её в детстве – подумала бы – Баба-Яга. Её из деревни, дети её, привозят на зиму. Так она, оказалось, снадобья чудодейственные варит! Из трав, диких плодов, кореньев. И заговаривает, от чего хочешь! Все физиологические и любовные недуги знает! Всё привораживает и всё, потом, работает! Или наоборот. Люди в очередь записываются, всем помогает! Даже очень пожилым! Знакомая одна к ней обращалась – помогло! Как её потом понесло! Даже беда, никак не утихомирится, до сих пор. Так, что всё проверенно. Плата небольшая, я с ней поговорю, она тебе ещё скидку сделает! А потом, как ты говоришь, накопительный дисконт.

 - Не то мне надо сейчас! Я бизнесмен! Очень перспективный для крупного бизнеса. Мне модель нужна! С презентабельной внешностью и ростом! А не круглая бочка с фикусом. И старух всяких собирать не буду. Вместо трав сейчас, есть препараты всякие - эффект пропорционален деньгам. За хорошие деньги, что хочешь, вылечат! Вставят, вживят! Поднимут! Любые размеры, любой степени твёрдости. Скоро всё менять смогут! Хочешь по отдельности, хочешь целиком – только клон вырастят! Пересаживай в него мозги и живи дальше. Хочешь, даже мозги поменяют - чипов туда более производительных навтыкают с уже загруженной информацией, иностранными языками и всей бухгалтерской документацией. Только пополняй через компьютер - периодически обновляй устаревшие базы! Деньги давай! И бери, что хочешь! А вместо примитивных заговоров - фен-шуй есть! Или дипломированные маги в пятом поколении, с зарубежными дипломами и сертификатами, лечившие президентов и королей, генсеков и звёзд всяких. Делают всё, с гарантией и её продлением.

 - Ой, я и забыла! Хорошо, что напомнил. Ты ж бизнесмен! А это же капиталист! Природа иная, как писал Маркс. Подход иной, с другого конца, – всплеснула руками тётка, бывший педагог, опасаясь уже за психическое здоровье племянника, - С обычными женщинами, по-простому, тебе негоже? Любите вы всё необычное, экстравагантное. Подавай экзотику - гламурство всякое!

 - Что ж тут плохого? Новизна, необычность ощущений… - начал погружаться в чувственный мир мечтаний, Ося, вспоминая одну родственницу Шварца.

  Но был остановлен тёткой.

 - Любите непонятно как! Всё через…, эх, сказала б я, да интеллигентная женщина! Опять же, заслуженный педагог! Смотри, заведёт это тебя, непонятно куда! Откуда потом и не выберешься! Фильм у меня есть, про мартышек. Для служебного пользования! Нужно тебе его показать! Как антирекламу! Вот они там что вытворяют! И учить не надо, сами до такого доходят! Ну, нельзя же им уподобляться, хотя, они, стыдно сказать, родственники! Ведь писал ещё Фридрих Энгельс, в своей известной книге, как из обезьяны сделать человека и чтобы не было возврата к ней, обратно. Роль труда там описывает. Физического. Прочитав её, изучив – думаю, что процесс может и обратно пойти. Тоже гений был, как он всё это подметил? Эта вертлявая зараза, на какие глубокие мысли навела? Другие в зоопарке часами на них смотрят и к таким выводам не приходят. А тут, одно слово – Энгельс, что-то свыше ему передавалось. А если бы не он, чтоб мы делали? Как разобрались бы во всём этом? Он помог нам чудодейственно качественный скачок к прогрессу сделать! От сутулости и походки вразвалку избавиться, чтобы прошлое своё не напоминать. А также от ужимок, дурных гримас и беспорядочного секса на глазах у всех. Если бы не он, лазили бы по деревьям, качались на лиане и отдавались за банан! Книги надо правильные читать, Ося, для правильного миропонимания. Понимать надо, процесс может и вспять пойти.

«Вот бабка, совсем с катушек съехала!» - на время ушёл в себя Ося – «А я на неё ставку сделать хотел! Зиц-председателем посадить. А может это и к лучшему? И со старушки потом меньше спросу будет: и в психушке побывала, и говорит что, не всё поймёшь!».

***

  «Ну, вот и всё! Теперь я, по-настоящему, богат и свободен!» – подумал Ося, садясь за руль своего автомобиля, приятно - приглушённо заурчавшего под ним – «Может, пока и не в списке «Форбса», но это уже неважно, денег достаточно для оценки своей личности. Теперь, только  на кладбище съездить, попрощаться с покойной супругой и вперёд, мир ждёт! Вылет послезавтра. Могу, посвящу ей хоть целый день. И потом, я свободен! От всех. Могу позволить себе всё! Не буду больше приспосабливаться, зависеть, подлезать под кого-то! Свободен, как птица в полёте. Всё позади: муки совести, мытарства, унижения, страх. Я на вершине Олимпа, ну, или где-то рядом. Залез, вскарабкался, и богов здесь нет! Я сам себе. Никто мне не указ! Трудно, но я это сделал! Правда, пришлось пройти через всё.  Изгибаться, прогибаться, подлизывать! Неудобно, даже вспоминать. Сколько терпения надо, силы воли! Кое-чем поступиться пришлось. Как не без этого? Терпеть, даже полюбить это дело надо, иначе ничего б не получилось. В какой-то степени, извращенцем стать! Теперь всё позади! Продал, предал Шварца? Но он этого заслужил, он сам хотел подставить! И не меня одного, опыт у него в этом большой! Опередить его, раз уж сели в такие игры играть! Да на большие деньги! Это был вопрос жизни и смерти. Гибнуть из-за шварцевских афёр и жадности? Глупо. Поделом ему! Что он искал, то и получил».

***

  Позёмка, переметая плохо очищаемые, провинциальные дороги, оставляла снежные наносы, легко преодолеваемые немецким, дорогим внедорожником, как специально сделанным для России. «Не зря, здесь в грязи вязли, две последние войны. Крупномасштабные, мировые. Опыт большой приобрели, научились делать!» - констатировал Ося, сворачивая на почти полностью занесённую, просёлочную дорогу, ведущую, через лес, к деревенскому кладбищу.
  Радуясь комфорту и теплу, равномерно циркулирующему по салону, не давая замерзать и отпотевать стёклам, поглядывая иногда через них, в обогреваемые зеркала и сопоставляя с отображением камеры заднего вида, не увязался ли кто за ним, счастливый Ося, вспомнил первые свои автомобили: «А местный автопром никак учиться не хочет! Хотя находится здесь постоянно! У него машина, какая-то южная получается, для дорог, где автосервис на каждом шагу - постоянно чинить что-то в ней надо. Зимой, раньше едешь - внутри холодно, окошки то замерзают, то запотевают.  А тут ещё, в самый напряжённый и ответственный момент, машина вся, целиком, ломается, и не едет, непонятно, куда искру девая. Железки какие-то отламываются! Как вспомнишь…».
  Умно переключая режимы, умнее, чем, если бы это делал Ося сам, коробка автомат, сама выбирала оптимальный. И далее, перебирая передачами в движении, то вверх, то вниз, достойно подтверждала гениальность своего конструктора, сразу видно назначенного не по «блату» или каким другим, не совсем профессиональным, качествам.
  Проехав ещё небольшой отрезок пути, способность обычных режимов была исчерпана и Осе, всё же пришлось остановиться и подключить все внедорожные «прибамбасы», весь арсенал, в виде блокировок дифференциалов, понижающих передач и прочих, превратив заграничный автомобиль в комфортабельный трактор. Так Ося стал на время современным трактористом. Машина уже без труда, спокойно поползла по наметённым недавно сугробам, где в летнее время была накатанная, грунтовая дорога.  «Действительно, зачем настоящему вездеходу дороги, были бы направления! – радовался Ося, своему, правильному выбору – «А ведь некоторые советовали лимузин купить, вот бы сейчас на нём и приехал! Уселся бы на «брюхо» и сидел до появления тракторов, а тут сам себе трактор.
  Уверенно доехав до развилки дорог, Ося свернул влево, намереваясь сократить путь и подъехать со стороны леса, как это было возможно в тёплое время года. Здесь дорогу не чистили совсем, трактора тут не ездили, нужды гонять сюда гусеничный бульдозер не было. Нетронутая, снежная целина манила нарушить свою первозданность и стать первопроходцем. Ося, уверенный в своём породистом, импортном «железном коне», им стал. В каждом ведь теплице желание в чём-то быть первым, первым забраться куда-нибудь, ступить ногой, куда ни ступал, никто. Пусть даже в…, вляпаться, но неважно куда, главное первым!
  Ретиво, но с трудом, «конь» пробирался сквозь нетронутые снега, пока не увяз в них, сев на мосты, по самое «брюхо», нагребя перед своей самодовольной «мордой» большой сугроб. Как бы ни был высок «дорожный просвет» автомобиля, разработанного для германских войск - бундесвера, его оказалось недостаточно для российских лесов. Тех лесов, где может лазить только местный партизан со своей неказистой, мохноногой лошадью.
  С трудом открыв дверь и вывалившись в снег, Ося чертыхнулся, сразу же примолк и осмотрелся. Потом, посидев немного в сугробе, насладившись зимним лесом, с трудом поднялся и произнёс ещё набор слов, очевидно, посчитав, что они к месту, хотя смысл их сводился к сексуальным извращениям в отношении автомобиля. Слова эти известные, созвучные нашему времени и употребляются повсеместно, почти всеми, независимо от социального происхождения, объединяя, как пресловутая, искомая, национальная идея (Может она и есть?). Объединяют эти неприятные для уха, слова и фразы, от которых порядочные люди испытывают дискомфорт, и нищих, и богатых (обворованных с обворовавшими). И всех других, неважно, даже кого, в одну общность – быдло, судя по количеству, очень перспективную на сегодняшний день. Не включая, только небольшую часть думающих и вникающих в смысл озвученного этими недумающими, а просто говорящих. Говорящих так, без задней мысли, по принципу - все говорят и я не задумываясь, повторяю. Как бы вроде, такой большой попугай. Среди них есть обыденно употребляющие эти слова, как обычную речь,  но это уже полные скоты. Ну, а кто ещё? Раз для них это нормальное явления и они не ведают, что творят, как скотина. Без морали и прочих, чисто человеческих, атрибутов.
  Есть, только одно обстоятельство, допускающее использование таких слов – на поле брани, для тотального уничтожения, чтобы обратной дороги не было, например, к примирению. Прошлись по друг дружке, превратились в смертельных врагов и яростней в крови топить обидчиков. И это нормально, в военное время, с непримиримым врагом. Для того и разрабатывались такие слова, для полного унижения врага, унизив и его и себя одновременно, запустив в отношения, безграничную злобу. Уничтожить надо свидетелей своего падения. А умственно недоразвитые элементы, так,  друг с другом беседуют, как на своём, специфическом сленге, иногда даже ласково, с любовью и симпатиями.

***

  Посмотрев ещё раз на плотно сидевший, увязнувший по брюхо, «внедорожник», как человек умственного труда, Ося быстро сообразил, что без настоящего трактора здесь не обойтись.
  Закрыв и поставив, для надёжности, на сигнализацию, безнадёжно застрявший автомобиль – «внедорожник», опрометчиво поехавший вне дороги, его хозяин поплёлся в обратном направлении, на трассу. Кляня себя, что не приобрёл «хаммер», на нём бы, наверняка проехал дальше, брёл Ося, почти по пояс в снегу. С большим трудом волоча ноги, то и дело падая, он настойчиво шёл за спасением - вспоминая сказочку из далёкого детства - про лягушку в горшке с молоком. Думая про неё, живо представляя в каких условиях та оказалась, ему становилось легче. Вот ведь как как попалась! - думал Ося про лягушку - кругом молоко, дна задними лапами не достать! Да ещё ими надо упорно работать, как бы крутя педали. Вокруг отвесные стены, гладкие и скользкие. Лягушка была в более невыгодном положении! И всё-таки выбралась из него!
  Ося даже вспотел от физической и мозговой деятельности. И как бонус, его осенило! Он сделал небольшое, но открытие: масло! Масла бы не получилось, если бы лягушка в современном молоке оказалась! Чтобы с ней тогда стало? Какую тогда стратегию она бы стала выстраивать? Как тактически её решать?
 
  Сделав несколько шагов, уже привычно плюхаясь в снег, Ося мужественно поднимался и настойчиво шёл к цели, пока ещё никак не сформированной в голове: Куда идти? Где, чего искать? Кто будет вытаскивать дорогую машину? Кому это можно доверить? Какова должна быть его квалификация? Грубый, металлический трос без "рубашки, оплётки тут никак не подойдёт! И капронового или другого, современного, нано-технологичного, свехпрочного волокна, вряд ли здесь найдётся! Тогда что? А кадры? Какие кадры на селе остались? Не удержали? Не готовим? Даже школы закрывать начали! А что им в замен? Что теперь? Разодрать и поцарапать ухоженный автомобиль доверить неграмотному местному алкоголику?

***

  Когда до основной дороги оставалось совсем ничего, лесной путешественник в очередной раз плюхнулся физиономией в сугроб, который помогал родиться ещё какой-то новой мысли.
  Не спеша, поднимаясь, обдумывая всё и вытирая снег, Ося, вдруг увидел перед собой, протарахтевший трактор. Хороший такой, с ковшом и лопатой. «Хотя теперь уже» - думал он, - «сойдёт любой! Какой угодно, в любом виде, лишь бы вытащил!».

  Барахтающийся и дальше в сугробах, джипер проводил глазами, утопая в снегу, свою голубую мечту. Мечту на текущий момент  – плывущий в снегах, трактор! Это был «Беларусь». Тот, окрашенный в светло синий цвет! Как и положено «голубой мечте». Отсвечивая белой крышей, прощально помахивал сзади прикреплённым ковшом - как бы огромной ладошкой, он уплывал. Как спасительная яхта, с последней надеждой плывущая в недосягаемую даль, от захлёбывающегося в эмоциях, утопающего. Утопающего в бескрайнем океане! МТЗ-80 удалялся и таял. Таял в далёкой дымке, вызывая жуткую тоску и досаду по почти отечественному автопрому.

  Ося кричал, сотрясая густой, застывший, морозный воздух зимнего леса, пронзительно и долго, продолжая махать руками и подпрыгивать в глубоком снегу - уже больше для себя, чем для кого-то.  Из его глаз и носа, обильно лилась прозрачная жидкость. И уже, начинала художественно замерзать в различных местах, делая его похожим на фольклорное, лесное существо. То ли кикимору, то ли раскормленного, уже городского лешего, убежавшего от урбанизации к своим корням. Напрасно конечно. Чахлый сквер, не буйство природы! Лешего, вернувшегося опять, к своим корням, к природе,  и не рассчитавшего свои силы, с ходу, плюхнули в её жёсткое лоно.


                Встреча с волками

 Теряя надежду, лесной странник, опять шмякнулся на четвереньки и начал протяжно выть, непроизвольно подражая другим лесным обитателям, чем привлёк их с соседней поляны.
  Там, на опушке, где они уже было, собирались расположиться на кратковременный отдых и сон, услышали серые братья, странные звуки. Похожие звуки они тоже издавали, с глубокой тоски, по ночам и на луну. А тут? Что же это означает? Что за одинокое существо? Они дружно встали и пошли смотреть, что же это там.
  Зайдя полукольцом, волки заинтересованно поглядывали на упитанное существо, прикидывая и недоумевая: Кто он? Потенциальная жертва или опасный, замаскировавшийся охотник? Смел и силён как росомаха? Или домашний «поросёнок», забредший случайно в лес? Или чья-то коварная ловушка? Отравленная наживка, подсадка? Может сам что-то серьёзное представляет? Бросится и станет терзать первого попавшегося? А может расчётливо на важака набросится? Что тогда? Новые перевыборы? В зиму, явно не время! Да и равноценной замены нет! Где подвох? Беззащитные, мягкие, упитанные поросята, так просто, по лесу не ходят! Думайте! Ошибка может стоить жизни!
  И приходилось здорово напрягать мозги.

  Не отрывая жёлтых глаз от заинтриговавшего их объекта, дикие звери начали осторожно приближаться, беря интересующий их объект в кольцо. Ося, погруженный в свои несчастья, жалобно скулил, иногда подвывая и всхлипывая. Он не стеснялся выражений своих эмоций, пусть в крайности своего проявления, но зато естественных. Всё равно его никто не видит – так он считал. Пока не увидел перед собой двух серых, потрёпанных жизнью, волков, величиной с приличную, крупную овчарку. По бокам и сзади, ещё стояло по одному, такому же, зубастому зверю, но напуганный, забредший в страшный, тёмный  лес, человечек их уже не замечал.

  На переживаемые, сильные эмоции Оси, наложились, ещё более сильные. И он, не выдержав нервных перегрузок, мгновенно отключился, почти бездыханно упав перед ними, страшными зверьми, на полное их усмотрение.

  Стая, подойдя в плотную и разочарованно обнюхав, не скрывая брезгливость на своих, жестоких мордах, кривя, поднимая и подёргивая складки губ, вдруг почему-то потеряли интерес и, помочившись на толстого, многокаллорийного, лесного путешественника, скрылись в лесу.


                Чудесное спасение


  Очнулся Ося только тогда, когда почувствовал, что кто-то сильно трясёт его за плечо.

 - Ну, ты чо? Чо так наждрался?! Замёрзнешь, друг! Ишь, как тебя. Меры ты не знаешь, – говорил сильно небритый, похожий своей неухоженностью на настоящего лешего, незнакомый мужик.

  Ося никак не мог понять, в чём дело. Почему к нему, так обращаются и что вообще происходит?

 - Вставай! – требовал Леший, заинтересованно рассматривая его, видя в его облике нездешнего, неприспособленного, слабого, - Ты откуда?

 - Я? Я, я… - издавал звук Ося, не переходя к дальнейшим, иным буквам.

 - Яя? Да ты немец что ли? – раздосадовано, бросил ему мужик - Ты!

 - Нет, я свой, наш! Я здесь случайно, проездом. В вашем лесу, временно. Машина застряла, хрень немецкая! Подвела гадина. Разучились они технику делать! Почти, как и мы. Правда, надо было «американца» брать! Или «японца» - «Крузак», «Секвойя», «Лексус»… Вы бы что предпочли?

  Тут Ося вдруг понял, глядя на выражение лица напротив, что незачем перегружать этого лесного мужика такой информацией и перешёл к делу:
 - Не могли бы Вы, мне помочь? Буду вам благодарен, очень, деньгами! – наконец-то полился поток информации стройными и понятными порциями.

 - А у тебя они есть? Деньги-то? - заинтересовался незнакомец, прищурив один глаз, по-разбойничьи, как его местные предки, веками, в межсезонье, промышлявшие здесь, или чуть дальше, на большой дороге, для дополнительного приработка и прокорма семьи.

  Ося поёжился и пожалел о своей денежной инициативе, но тут же нашёлся:
 - Нет, только кредитка, у ближайшего банкомата мы решим этот вопрос.

 - У банкомата, говоришь? У этого… – переспросил лесной незнакомец и, основательно обложил владельца, такой бесполезной здесь, карты, отборным матом – незамысловато, зато просто и понятно.

  Очевидно у того с банкоматами были какие-то счёты. Ну, может быть не счёты, но что-то явно не сложилось. Что не сложилось, так и осталось покрыто мраком – не помог и доходчивы мат! Интрига их взаимоотношений сохранилась в тайне.
  Ося добросовестно этим проникся. И даже немного поломал голову - представляя, как тот тыкает картой в разные места. Тыкает упорно, разными концами. А бездушный аппарат остаётся к нему равнодушным. И никак не разражается деньгами.

   Мужик же, пусть не косой, но сажени в плечах, жутко заросший нечесаной бородой, видя, что Ося всё время, принюхиваясь, куда-то водит рылом, предложил:
 - А в нос?

 - Что, простите? – не совсем понял предложение о намерениях Ося.

 - Карманы давай сюда! Смотри, если врёшь! Тут, в лесу и останешься, без банкомата, – напрямик, без всякого такта, разъяснил незнакомец.

  Жутко некультурный и грубый человек, ухватил Осю за грудки, подтащил к себе и, дыхнув перегаром в лицо, объявил:
 - Таможня досмотр устраивает! Здесь временный КПП.

  После этих слов, мужик, привыкший к тяжёлому физическому труду, как мешок с комбикормом, подхватил Осю, развернул его к себе задом и принялся охаживать лопатообразными ладонями, шаря по гладкому, упитанному телу.

 - Какой КПП? Что Вы себе позволяете? Какая таможня? Вы что думаете, они так работают? Вы наверно давно там не были! – возмущался Ося, нагибаясь и вертя округлым телом, пытаясь вывести из поля охвата потаённый карман с потенциально хрустящими деньгами, которые предательски могут всё испортить и уличить его во лжи.

  Тут его осенило и, вспомнив удачные слова  невысокого человека, волею судеб находящегося на высоченном государственном посту, он заявил, слегка перефразировав по обстановке:
 - Вы же здесь не хозяин!

 - А кто же? Кто хозяин? Москва что ль ваша, что здесь всё по-скупила? Командовать тут хотите? Хозяева! Понаехали тут на нашу голову! Хозяйство, колхоз подымать не хотите! Только землю вам подавай! Нашу! Да всем командовать хотите! А мы чтоб на вас пахали, в прислуге бегали! Вы б на "кукурузаках" своих сюда ездили, стряли, а мы б вас вытаскивали! Чо вы сюда прётеся? На нас, дураков, посмотреть? Воздухом свежим подышать? Домов себе трёхэтажных понастроили! А кто работать на земле будет? Что-то желающих среди вас нет! Рабов завозить будете? Откуда? В деревне, местные, почти все повымерли. Иные по городам разбежались - батрачат там на вас! Тут дома за копейки продали, а там угла убогого приобрести не могут! Мыкаются непонятно где - снимают за бешеные деньги. Что заработал, то и за угол отдай! Кровопийцу! Сколько вас там, упырей-то развелось, - о чём-то бессвязно возмущался мужичина, потрясая большим мосластым кулаком.

  Вдруг плюнул и, задумавшись, предложил:
 – Щас, отведу тебя на пустую ферму, привяжу... Верёвка, кажись там у меня оставалась? Если что - шлангом от доильного аппарата. Их все на металлом поздавали, а шланги остались! На х... никому не нужны! Вот только где? В подсобке или бытовке? Хрен с ней, найдём! Найдём, чем тебя привязать! И ты там долго на звёзды смотреть будешь! Сосчитаешь их, будет тебе, чем заняться. Благо крыши совсем нет! Простор для астрономии и звёздного обозрения. Наглядишься! И скажу: при этом мысли всякие приходят! Много. Целый ворох, разные! Подумаешь о том, о сём. А там, может и догадаешься, кто здесь хозяин? Должен быть. К вам командовать не лезут? Не лезут, свои порядки устанавливать? А вы чо? И вы, к нам не лезьте! Не залазьте, куда вас не просят! Мы сами, как-нибудь - без вас, в своих порядках разберёмся.

  Такая перспектива совсем не устраивала Осю.

  И он вкрадчиво заметил, плавно переходя на речь настоящего трибуна:
 - Я тут ни при чём! Честно Вам скажу: я здесь, ничего не скупал! И не разрушал! Я как раз против этого. Как и вы, я возмущаюсь и осуждаю непродуманные, экономически неграмотные реформы! И тех, дорвавшихся до власти, подлецов, и их приспешников, что по американской подсказке, их затеяли. Американцы-то никогда нам ничего хорошего не желали! Объегорить - да! Это пожалуйста! Как с Аляской. Откат на верх дали - заберите её пожалуйста! Даже деньги за неё, американские, в бюджет так и не дошли. Поговаривают так. Но никто даже дела не завёл! Что, куда, даже не ищут! И не искали. Хотя все знали и знают, кто к этому руку приложил. Но они, как бы уважаемые все люди. Но Алясочки-то нет! Уплыла. Поэтому я против всякого незаконного обогащения отдельных граждан! Независимо от их положения и "статусности". А то ишь как наприватизировали! А куда деньги перегнали, куда сами намылились? И всё за счёт других - менее расторопных и дальновидных. В то смутное время девяностых, творилась какая-то вакханалия! Растащили всё - всё на халяву! И никто, ничего, с них не спрашивает!  Всё, что надо и не надо роздали приватизаторам за бесценок! Даже детские садики с яслями! Приватизировали. Додумались же до такого! Какие-то институты там, университеты с академиями, бани с борделями, в них по-устроили! Называется: отдали в частную собственность! Накой хрен? Рыночные отношения там разводить? По-полной. Какие-то извращенцы пришли! Я-то, вообще-то, сам от них настрадался! И страдаю до сих пор!

 - Правда? – вдруг остановился и спросил мужик, почти добравшись до потайного кармана с купюрами, которые обязательно по-американски маня, предательски хрустнули бы, пройди он лапищей ещё немного дальше.


                Новые технологии спасения

 - Вот те крест! Царица небесная и все заступники... Не был, не состоял, не участвовал я в ограблении народа, - вырвалось у Оси так естественно, что мужик сразу же его отпустил.

  Фраза, отпечатавшись в мозгах из какого-то фильма, как-то сама спасительно выпорхнула, попав точно в цель. Прямо в большое, доброе сердце, как у колхозного бычка Мишки. Который если затопчет, или подденет на рога, то только сгоряча - сиюминутного прилива крови к голове. А вовсе не по злобливости нрава. Сам-то он натуры широкой, доброй, ласковой. В жизни - телок, телком.
 
  Был, до отправки на мясокомбинат.
  Так, иногда, что-то, где-то переклинит у него в мозгах. Воду пьёт, к примеру, увидит своё отражение - по виду бык - бугай! Вот я какой! А что вокруг меня? Так. Вот вы у меня сейчас!
 Вдруг засопит, глаза кровью нальёт и передним копытом знаки показывает. Бьёт им красноречиво, продолжительно, интенсивно землю вскапывает – демонстрирует недвусмысленно - мол, ожидайте! Сейчас я вам всем покажу - урою.

  И время укрыться есть! Ну, а если, кто не спрятался – то он не виноват! Предупреждал? Как хотите – выбор за вами! Всё что смог – сделал, предупредил. Чего ж ещё? Дальше, как хотите, а я побежал, прямо на вас! Что называется, «иду на Вы»! Прямолинейно благороден, по-рыцарски. Почти под тонну весом, бык начинает всех гонять. А что – знайте свои места!
  Погоняет-погоняет и успокоится. О коровах думать начинает, обязанности свои, непосредственные, выполнять. Тут уж, тоже мешать ему не надо! А то он опять, за своё. Но уже без предупредительных знаков.

  Такое проявление природного естества не нравилось председателю. А уж когда, по весне и его загнал на фонарный столб, тут уж он не стерпел и на мясо, Мишку сдал. Коварно сдал, так как сидя на ближайшем подвернувшемся столбе, иное ему обещал - когда тот об него тёрся и рогами под председательской ж... играл.

  Поначалу, повиснув почти на самой макушке большой, фонарной подставки, председатель, бледный, как лунь, глазами хлопая, ласково бычка уговаривал:
 - В стойло идти, Миша, в стойло! Там твоё место! Не выражай недовольство! Особенно так. Потрись о столб и иди! Иди, иди  в хлев, прямо в свой угол! У тебя же хорошее стойло! Ты там умным будешь! И таким образом, всё у тебя будет, по высшему разряду! Всё, что смогу, всё сделаю! Только в стойло, в стойло иди!

  Чего только не сулил. Вместо грубых кормов, сена хорошего ему обещал, шелковистого, на девяносто процентов с клевером. Из своего, собственного сарая! Оно там наиболее качественное и тремя котами, профессиональными крысоловами, от мышей и других, несанкционированных зверюшек, охраняемо. Те, так о нём заботятся, что сами в него не гадят и другим не дают! А чтобы кошку туда привести - повалятся с ней или иное, что такое устроить – никогда! Наоборот, сами лапками попушистей его взбивают – шёлк, а не сено!
  А что гнилого, как в этот раз, навозом пахнущего, прошлогоднего силоса, ему в ясли подсыпать больше не будут! Никогда. Это техническая ошибка произошла из-за нерадивого зоотехнического персонала, которые все получат по строгому выговору с занесением в личное дело и полное лишение премии до конца года.
  То, что вброс в его ясли, гнилья, с его же распоряжения делался, с напутствием: «Жрать захочет, сожрёт! Для кого мы этот силос заготавливали? Какие затраты несли!», то это происки его врагов, очернителей-завистников.  Вилами они это навозопахнущее месиво, ему, в морду плюхнули – «жри зараза, все коровы жрут». Потому так делали, чтобы рассорить их, двух настоящих, деревенских лидеров – доминантных, ярко выраженных  альфа-самцов.

  «Миш, может, выпить хочешь? Так я те барды, самой свежей, сейчас распоряжусь! Только вот слезу, со столба. А в неё бурды какой-нибудь, с градусом! Хорошим, позабористей! Ты только в сторонку отойди, метров за сто!» - вполголоса уговаривал председатель, силой воли напрягая затёкшие руки.

  Лишь бы уладить конфликт, председатель, корову свою, упитанную, обещал ему привести - в первую очередь, пока других не откормит. А то лазь по весне, на колхозные - скелеты в шкуре! Колко, неприятно. Да и опасно, того и гляди - упадут. Переломится такая корова под ним, не выдержит. Упадёт и ответственный за репродуктивную функцию на ферме. Хорошо если ещё в мягкое – в неубранный навоз! А как мимо, да на бетонный пол? Того и гляди, вывихнет себе чего-нибудь особо ценное. Опять же, потеряет работоспособность и спишут на мясо.
 
  В конторе же своей, весь красный, как рак, председатель другое ревел. На всех срывался, ругая зоотехников и прочих ниже, по вертикали власти – что работать они  по-современному не умеют! И вообще, не работают со скотиной! Те, справедливую критику сверху, учли, перестроились, мужских особей с тех пор, всех ликвидировали. А за них, бабы в резиновых перчатках, заработали. Из пробирок, что там нашарят, в ручную засевают! Коровам, судя по всему, по другому бы хотелось, но не они здесь хозяева. Смотреть, конечно, тоже срамотно. Но куда деваться - шуруют вместо бычков успешно - приплод идёт. Какой-никакой.
  Спрашивается, зачем тогда, такого опасного бугая, из-за какого-то отростка, редко и мало используемого – только сезонно, держать? Ну, сколько раз в году, он им попользуется? Только иногда часто. Но только опять же в сезон. А в остальное время? Практически, нет! Так болтается или прячет его куда-то. Это что за работа? А жрёт и с… круглый год!
  А Природу, оказывается можно обмануть и в место, куда и чем бог задумал – вместо этого причиндала - пальцами делать! Если конечно кадры ловкие - решают всё – все вопросы! Головой ли, руками ли, ещё чем-либо - главное руководящему составу, удобно было.

  Прогресс с новыми технологиями не остановишь! Но Мишка в котлетах, шницелях, натуральной тушёнке, разбавленный соей, за зря погиб! Из-за своей, плохой подчинённости, утилизирован был, практически полностью. А из одной, почти тонны мяса, из которой особо ценные куски куда-то налево уплыли, две получились. Или даже больше. Могло быть и ещё больше, если б задачу так поставить. Причём, всего натурального, деревенского! Тут реклама сильно подмогла – сарай в деревне! Получишь! Если цифры на банке совпадут. А там, в ней, как бы бык саморазмножающийся запрятан.

  Только рык и высоко поднятый конец хвоста – «наше вам с кисточкой», в памяти остался - кратко напомнили о могучем исполине перед своей, совсем не геройской, гибелью в застенках мясокомбината.
  Ну, если он, ещё недоедающим в желудки попадёт, может и совсем не зря!  Например, голодающим в Африку(Те лишнего слона не  съедят или носорога. Их там совсем немного осталось. Как с ними Б. Бордо и ещё некоторые, ни бьются)!
  А то пойдёт, большей частью, платёжеспособным обжорам, с избыточным весом! Это уже перебор, впустую. Огромный Мишка усугубит проблему их избыточного веса! А ведь при жизни, удачно её решал, заставляя бегать! Да что там бегать – лазить, прыгать – делай как все, делай как мы, делай лучше нас! Отставать нельзя – Мишка всё контролирует! И то дело – скоро, поговаривают – ГТО вернётся!
  Одна польза от него! К примеру, с тем же председателем – заставив его наконец-то физкультурой позаниматься – тоже побегать, попрыгать, поподтягиваться. Или даже уже спортом – так подтянулся – с подьёмом-переворотом и выходом на руки. В жизни, добровольно – ни разу бы не смог! Даже за хорошие деньги. А тут - успешно, несмотря на солидный, начальственный живот, на самый верх, человек забрался, как мартышка какая-нибудь! За такое короткое время и продолжительно, надо заметить, там сидел. А это не так просто, с такой комплекцией.
  В отличие от него, на последнюю масленицу, на проводы зимы, никто на столб, из людей попроще, похудее, за повешенным там петухом, залезть не смог! Как ни старались своё материальное положение, современные подвыпившие батраки, поправить, ничего у них не вышло. А попыток много было. Несмотря, на свою приличную, среднюю по стране, зарплату, ходила вокруг голыдьба, облизывалась, примерялась, как огладавшаяся лиса к курятнику крепкого хозяйственника. Но всё безуспешно.
  Может из-за поголовной алкоголизации и усиленного курения, от нервозности этой жизни? А может ещё от чего? Как таких к физической культуре приучать, чтобы соответствовали спортивному имиджу страны? Жить в спортивной Державе и такими быть! Надо же ей соответствовать! Не срамотить своим видом, не компрометировать желания вышестоящих – территория спорта и всё тут.
 А то вцепятся дряблыми ручонками, вяло ими перебирают, тощими ножками охватят бездушный столб, как последнюю надежду и вверх смотрят, о куриной лапше мечтая. А оттуда, кроме петушиного помёта, ничего не летит.
  Вверх подъём никак не идёт. А надо ползти - лифтов тут нет! Вот где характер нужен.
  И ползут, тянутся, а всё никак.
  Как ни корячились, треть столба осилить не смогли и тут же вниз! А там, уже следующие претенденты толкаются. И уж разденутся до трусов, несмотря, на холод и снег, посинеют, пока ждут очереди.
  Чего только не сделаешь, чтобы к столбу лучше прилипнуть! Прилипать к нему, вжиматься в него, оглаживать его руками и ногами, да и вообще хрен знает чем! И надеяться, будто он раздобрится, пожалеет, подсобит – слегка вверх подбросит.
  Но облитая водой и оледенелая деревяшка равнодушна ко всем, независима, как настоящий судья, отправляет всех подряд, на свои места - вниз.  Пусть катятся, куда и положено! Не подъедешь, не подлезешь, не подмажешь. А вокруг районного стадиона, где нетрезвое народное гулянье было организованно, свеженаписанные плакаты, по правдивости, как хорошая реклама на самом лучшем месте: «… – спортивная держава», такой-то городишко – «территория спорта». Вот так! И не меньше. Вот вам, видали, что у нас! Не больше и не меньше! Только им тут и занимаются, а не пьянкой, какую вы вокруг видите! Или ещё чем, похуже. И аршинными буквами, позитивная реклама призывала доказать это. Вот и старались, старались... Да всё никак. А будь там бык Мишка! Да в соответствующем настроении – глядишь, счастье кому-нибудь и улыбнулось. Да и народ бы поспортивней оказался! В массе своей.

***

 - Что ж ты сразу не сказал! – даже как-то виновато, крепкий, но худощавый от недокорма, а не от специальных диет, детина отступил в сторону, – А я-то, что подумал, ты из этих… как их… ну те, кто наверх забрался и народ оттуда обворовывает. У тебя даже тело, мягкое, нерабочее, бабье. Как у Маньки - продавщицы. У той, правда, груди поболе, да и поухватистее.  Ну и ты, не подумаешь, что мужик - пузырь-пузырём! Аж я и забыл, зачем лез.

 - А я знаю, твёрдо уверен! Я всегда был против перестройки! – поняв, в чём его спасение, Ося уселся на удобного конька, который должен был вывезти его из затруднительного положения, – Ненавижу предателя, развалившего страну! Сам потерпел от него, чуть в тюрьму не посадили.

 - В тюрьму говоришь? – присвистнул мужичина, что-то припоминая с жуткой тоской в серо-голубых, с зеленоватым отливом, жёстких глазах, - У меня брат там сгинул, в тюремной больничке. Забили до смерти. А сказали, что сам о дверку железную бился. И ведь сел-то ни за что! За пару мешков комбикорма. Зарплату совсем перестали платить, а жить-то надо! Поросёнок недокормленный визжит – последняя надежда на прокорм семьи. Он уж ему и про горбачёвскую «перестройку» и «ускорение» рассказал. И гайдаровские сказки, как насытить рынок, спел. А он всё визжит – жрать давай! Ну, куда деваться? Хоть на рельсы ложись! Помнишь, как один говорил – лягу, ей богу, лягу! А поросёнок всё визжит от недокорма.  Что делать? Мал он ещё под нож, вес не нагулял – кормить надо чем-то существенным. А не всякой х… Вот и пошёл на «дело». Попался на втором мешке – срок тут же дали! Нанёс непоправимый вред государству! Если каждый возьмёт у него по мешку комбикорма... Его и изолировали от «общества» - закрыли в «сизо». Больше его и не видели! Там уж на него ещё что-то «вешать» пытались - на соседней стройке надо было что-то списывать! А он не соглашался, отбрыкивался. Пока «дело» не разрешилось само собой – помер он, в ходе следственного процесса - спора двух неравных сторон. Захворал и помер. А тебя за что? Тоже за «дело»? Мешок или ведро чего-то спёр?

 - За идеи. За идеи возрождения рыночной экономики. Чтобы у всех, всё было! А нужды воровать не было! – по-своему интерпретировал идеи рынка, Ося, подгоняя их под текущий момент.

 - Да ты што?! Вот так? Ты идейнай? Иди ты! А я тебя, хотел того! – широко открыл глаза мужик, поскрёб в нечёсаной, русой бороде и, не рассчитав, одобрительно хлопнул Осю по плечу.

  Тот, упав в сугроб, опрокинулся навзничь,  перекатился на бок, как Ванька-встанька, быстро поднялся и, отплёвываясь от снега, быстро продолжил:
 - Да, один из первых, идейных борцов! Активный и непримиримый! Против закостенелых, вороватых бюрократов, плутократов, которые развалили страну и разворовали её! Они сами миллионами и миллиардами воруют, а простых людей, сажают за пару «сникерсов» и палку колбасы! Палкой бы этой их самих… Посадить за мешок комбикорма! С этих будет, они такие! Да что там мешок, за ведро этого дерьма посадят! Ни одна порядочная городская скотина и жрать его не будет! Взять хотя бы моего кота или попугая! Рыбам, и тем, в аквариум его насыпь и они, пучеглазые дуры, от него морды свои губошлёпные, воротят! Я-то знаю, пытался их, этим кормить! Думал, что-то сэкономлю в трудные переходные времена и сохраню поголовье. Мы тут в своё время, с одним Борисом, математиком, будущим олигархом, пытались колхозникам помогать – закупали его, продавали. Ан, нет! Дерьмо, оно есть дерьмо – не жрут, давай что-то настоящее! А тут, ещё такой жёсткий подход! Как при Сталине, за колоски и пару галош - неадекватное наказание! – видя произведённый эффект, возгордился собою, борец за идею и понятные, близкие большинству, оставшемуся за «бортом», идеалы.

   Уже вжившись в этот образ пламенного борца, Ося, практически по-ленински картавя, важно изрёк:
  – Может, даже, самый первый, по стопам которого идут другие, пытаясь что-то сделать для страны. А этих, беспринципных, очередных революционеров, которым взять всё да поделить, особенно чужое - наше общее, только лишь межу собой, не дающих никому спокойной жизни - никогда не поддерживал. Им бы только мутить и разрушать всё! Их антинародные методы, разворовывать и обкрадывать этот народ до нитки, мне претят. Они всё время врут и воруют. Врут, самозабвенно и беспардонно, чтобы прикрыться! Говорят одно, делают другое! Рассказывают всякие сказки про рост благосостояния, продолжительности жизни, про здоровый и даже спортивный образ жизни, а кругом одни алкоголики и наркоманы. Что? Не так? Много они живут? Долго, благосостоятельно? Может, чем спортивным занимаются? Выдумывают им какие-то средние зарплаты – а где они? Их в природе вообще нет, не бывает! Вот Вы, видели ли их, когда-нибудь? Знаете, где они лежат? В каких средних или усреднённых карманах? Кстати, сколько средняя зарплата по Вашей отрасли и персонально Ваша?

   Мужик ошалело смотрел на Осю, пытаясь сообразить о какой зарплате и за какой сезон идёт речь. Она же, по его мнению, как коровье молоко, пока надаивается, чего-то капает. Как сезон большого молока заканчивается, так и ручеек из денежек пересыхает. Тут от хорошего бычка много зависит! И пока тот бык корову не покроет, как следует, пока она не отелится, молоко не пойдёт - денег не жди! В остальное время, жди, как от быка – молока! Можешь попробовать его подоить! И скорее председатель, сам доиться начнёт, денег от него дождёшься, чем от бычка молока надоишь!

  Ося, видя непонимание у мужика, популярных у руководящих чиновников среднестатистических, экономических показателей, не стал переходить далее, к близким ему, квадратным метрам на душу населения и к последней надежде оделить ими неимущих счастливчиков – ипотеке. Что толку такому народу об этом говорить?

  Не вдаваясь далее в эту среднестатистическую глупость, когда у одного слишком густо, а у многих из-за этого совсем пусто, а в целом, вроде все сыты и довольны, когда все имеют всё, а не один всех, сразу резко рубанул:
 - Я их люто ненавижу и не приемлю. Я ещё понимаю – мешок комбикорма для симпатичного, милого поросёнка, с розовым пятачком и живиньким хвостиком, как пружинка! Но нагло миллионы, миллиарды из общенародного кармана – нашего с Вами бюджета, украсть! Уму непостижимо! Пусть, даже, вроде  как законно! Да за это расстреливать надо! Сразу к стенке! Как раньше, при Сталине! Иосифе Виссарионовиче. Я тоже, кстати, как он, Иосиф. Утащил, к примеру, больше двухсот пятидесяти тысяч, но не рублей, а долларов – высшую меру! Иным, кто ещё не добрал – лоб мазать зелёнкой! В том самом месте, куда справедливая кара прилетит. И желающих воровать, сразу меньше станет! Немногие останутся. Только особо азартные, кто в рулетку со смертью поиграть хочет. А таких, настоящих, буйных малых – единицы. И явно не те, кто по-тихому, сейчас, общий карман, со своим, сильно путает. Вот если б меня…

 - Во ты как! Вот где силища затаилась! Неказист, а духом силён? Тебя бы, вместо нашего председателя! Тот вороват – страсть! Всё тащит! Гребёт всеми лапами и всё под себя. Всё, что можно, распродал! Какое дойное стадо было - на мясо всё порезал! Разводить больше скотину не собирается – нерентабельно. Так и заявляет. Деньги, если откуда-то появятся – в крепкие банки кладёт, а те потом, их ему не отдают. Особенно нам на зарплату. Наложил их там целую кучу – покупает на них себе дорогих игрушек. Это можно – «жипы» и прочее, без чего можно обойтись. А какой домище себе отстроил! У главы района только больше! Но у того и масштабы другие – весь район! Не то вилла, не то фазенда! С колоннами. И внутри колонны - в виде статуй – баб голых и мужиков, как бы третий этаж поддерживают. Зачем, спрашивается, в деревне третий этаж нужен? Он и второй-то… Каждый раз подмимайся попустому. Что заняться больше не чем? А квартира в райцентре? И в областном, говорят, тоже. Такие хоромы достраивает, жуть берёт – с большой печкой-камином. Это в городе-то! Тоска по избе? Опять же дровяной склад нужен, трубу куда-то выводить надо! Он об этом подумал? Дрова каждый раз заготавливать, золу выносить. Зачем ему в городе печь? Ума не приложу! Или к газу его не подключают? Проштрафился чем? В чёрных списках у этого, у нашего с тобой, достояния. Ванна, говорят там огромная – двух коров уложишь! И не тесно им будет! Куда такую? Ещё говорят, там пузыри идут зачем-то? Снизу и из стен. Да столько, что уже и две коровы так не наделают, силоса его обожравшись! Ты понял какой он? Весь в недвижимости, на десять жизней. Протянет ли столько? У самого инфаркты, да инсульты. Говорит от переживаний за урожай и кредиты. А чё за них переживать? Ты сей, выращивай и убирай, по уму, с банками поменьше вяжись, если ты крестьянин! Поболе, помене, но у настоящего-то крестьянина урожай всегда есть, если он головой думает и меры принимает - что, когда, чего. А тот, по больницам, по врачам и по курортам разъезжает. Когда землёй заниматься? Некогда. До коров, вообще руки не доходят. Что мешает? Воздух и климат у нас не тот?! Трава не так растёт? Ну и езжал бы, откуда привезли, что человека тут мучить. Да и видно, малограмотный он в экономике - с банками работать не может! Умом не удался, а хитростью их не возьмёшь! Там такие хитрованы, такие проныры сидят! Обманывают они его, постоянно. А он, всё время, нам, на них жалуется. Придёшь за деньгами, за получкой своей, а он с бухгалтером, на пару, по рюмке с горя махнёт и всё на банк пеняет. Мол, он-де виноват, кредитами их душит! Прям, как удавкой, ей-ей. Всё забрал, счета заблокировал, и денег у них нету! Ну, нету-ти. Совсем. Что ж за люди-то там сидят? Нехристи какие-то! Хоть посмотреть бы на них. Прямо банк их сжечь хочется! Или для началу - подпалить слегка. А всё из-за них - председателя с главным бухгалтером, к тем людям, что на деньгах сидят, чувства такие. Как к чертям каким! Что это за заведение такое бесовское – банк? Оба ноют и ноют, жалуются на него, на его антигуманную сущность, а всё равно к нему идут, кредит у него выпрашивают. Получат и куда-то его спускают. А потом, опять на него жалуются. Нету внутри у них стержня, принципов, ответственности. А ты идейный, у тебя он должён быть! Стержень-то. Крепкий, прочный, неподгибающийся. Да чувствуется – грамотный ты в таких делах! С тобой бы зажили! Этот гад,  зарплату, по полгоду не платит. Денег говорит, нет. Всем должны, опять банк счета заблокировал! В который уже раз! А «жип» себе, раз в два года обязательно сменит. В отпуска, только в Турцию или Египет летает, по два раза на год! Не считая обязательного, санаторно-курортного лечения, где-то там, на югах. То ли у нас, то ли не у нас – теперь не разберёшь, кто чей – всё перекроили. А мне, последний раз, восемьсот шестьдесят рублей выдал, при окладе в пять тысяч. И хочет на сдельную перевести, в зависимости от выработки! Думает сейчас - то ли от добычи кубометров, то ли от площади очистки. Что ему выгодней! И никак прикинуть не может. А какая говоришь, средняя должна? Что там нам сверху определили?

  Ося покопался в памяти и брякнул наугад:
 - Двадцать четыре тысячи.

 - Да ты охренел! Кто тебе такие деньги, когда даст! – начал наливаться красным цветом мужик, - Хоть всё коровье говно в районе вычисти! Не получишь! Председатель, скорее сам им изойдёт!

  Ося грамотно перевёл всё наверх, ткнув туда пальцем, попав в тёмное облако, похожее на проштрафившегося, посеревшего ангела, кандидата на вылет - в изгнание:
 - Это они говорят. Они посчитали.

 - Как же они так считали? – изумился мужик, - Меня не учли? И других таких? Не я ж один так живу!

 - Нет, нет. Всё верно посчитали. Как надо. Грамотно, по методикам утвержденным кем надо и разработанным, как поручено, - заверил Ося, успокаивая, багровеющего по бычьему, мужика.

 - Вот гад! – рассвирепел мужик, не зная на ком излить справедливое негодование, сожалея, что не его председатель здесь, перед ним, - Не доплачивает постоянно! Там, наверху, велят платить! А он? Тварь такая! Нет, не платит! Да ещё зубы заговаривает: «У работников культуры – оклад четыре тысячи. А по культуре, можно их с вами ровнять?» - говорит – «У врачей, оклад - пять! Они все, поэтому на полторы ставки работают! Да ещё дежурства. И ещё там что-то. Дома совсем не бывают! А вы что хотите? Только световой день поработаете и выходные себе ещё просите! А кто на подмену, дежурства по праздникам? Коровы их не знают! Если кто им это объяснит, то пожалуйста! Или говно чистить дороже, чем людей лечить? Или культуру им нести?» - сетовал на жизнеустройство современного села, мужик, добавив для понимания - род своей занятости, – Скотник я! Самого высшего, если бы он у нас был, разряда! Со стажем и большим опытом! На последней, не развалившейся пока ферме. Один там остался. Вот без выходных и освобождаю её от навоза. Тружусь в поте лица - работы много, денег с гулькин х... Да ты наверно, всё равно такой не видел? Голубей не держал? Вот тебе и деньги! Хотя говорят: не в них счастье! Да, выходит, что кто-то обо мне заботится - чтобы я в деньгах его не обрёл! А в чём? И ради чего я тогда работаю? Раньше хоть светлое будущее строил! Общество для всех - коммунизм. Целый социализм, под байки про него построили! Построили, хитро обанкротили и разворовали! А сейчас? За что работаю?Непонятно. Поэтому коровам, уже начал объяснять: по праздникам ср... поменьше! Особенно по новым. По старым уж ладно, хоть все уср...

 - Это благородно! Вы как Геракл, Агеевы конюшни чистите! Да ещё, в отличие от него – постоянно! – аллегорично заметил Ося, восторженно воздев руки к широким плечам скотника, державшего на них остатки сельского хозяйства.

   Похлопав пухлыми ладошками в дорогих перчатках по засаленной телогрейке, он недоверчиво уточнил, всё-таки больше веря средне - чиновничьим, официальным цифрам и далее продолжил рассказ по «заговариванию зубов» с использованием понятных для собеседника, образов:
 - Что, действительно, у людей на селе такая зарплата? В Москве, по понятным причинам, о ней не знают! Такие «председатели», а иногда и сами главы районов её скрывают – тормозят процессы. Раньше они тормозили «перестройки», «ускорения». Потом переход экономики на «рыночные рельсы»! Тормозят сильно - даже первый Президент из-за этого чуть ли на них не лёг. Сейчас они, эти выше названные, тоже затаились и чего-то выжидают. А людям надо платить! По стране, в целом, средняя - приличная набегает! Про работников культуры, про настоящих конечно, я вообще молчу – квартиры в Майами, прочее имеют. Тут нам споют – туда едут. Да и врачи достаточно получают, глядя на них-то. Они вполне довольны - по крайней мере, не выступают. Голосуют за власть неплохо. А это показатель! Правда и у них в стаде, нет, нет, да паршивая овца заведётся! Тут один доктор хренов, выступил, резанул «правду». Так его сразу на чистую воду вывели! Оклеветать хотел своё начальство, а заодно, местного главу. Но быстро разобрались. Специальную комиссию назначили, которая ни одного факта описанного не выявила. Ничего не подтвердилось! Одни наветы на благополучную действительность. На самом деле, всё хорошо, сплошная модернизация в оснащении больниц и высокий рост зарплат - по выданным квиткам в бухгалтерии, всё соответствует. А что «фальшивые» больные лежали, нахваливали всё и не жаловались, из бывшего персонала и родственники, так что ж им, поболеть нельзя? Выгнать их? На улицу? Не полечив?
  В одном областном центре, уже после этих событий, при высоком посещении современного перинатального центра, так «распиаренного», что только совсем глухой и слепой про него не знает, врачиха одна, в коридоре двух молодых, будущих мамаш, обнаружила. Сидят, вид - вот-вот родить должны - животы большие, ноги расставлены, с трудом дышат. А их, всё не принимают! Что ж это такое?! Понятно, высокопоставленные, дорогие гости  учреждение с инспекцией посещают, но работа, прежде всего! Надо срочно оказывать помощь! Докторша, случайно проходившая, даже лично вмешаться хотела, бесчувственному коллеге резкое замечание сделать и лично помочь. Но решила на обратном пути это сделать, благо дельце у неё в другом конце коридора неотложное и скоротечное было. Возвращается врачиха эта обратно, спешит, даже руки толком, не помыв, а визит важнейшего лица уже закончился! Да он-то ладно, с ним-то всё в порядке, дальше полетел со свитой чью-то кривую работу исправлять. А эти беременные бедняги? Как им тяжело, вот-вот начнётся самый важный в жизни процесс - приход нового Человека! Шутка ли! И подходя к этим дамам, что ж она видит? Те, две товарки, не стесняясь её, вытащили подкладки – имитацию животов, сунули их под мышки и удалились, улыбаясь и посмеиваясь. Над кем? Так она и не поняла. Обомлела докторша, несмотря на свой опыт, всяких пациентов наглядевшись, но такое, просто сразило её. Уселась она тут же на стул, в коридоре и долго над своей жизнью размышляла. Главврач мимо проходил, проводив высоких гостей - увидел такое, хотел что-то сказать, но передумал – не всякий, от таких встреч и нахлынувших чувств, сразу отойти сможет. Увидеть Первое Лицо! Чуткий человек, с пониманием отнёсся. Докторша почти час неподвижно сидела, медсёстры даже шушукаться стали, потихоньку из разных дверных щелей выглядывая. И уже кто-то хотел подойти поближе, узнать, не нужна ли ей самой помощь – «валидол-корвалол», докторша ожила и тихо, молча, удалилась.
  Потом, возмущалась она, конечно сильно. Но не как ивановский доктор, не на всю страну, а только в узких кругах знакомых и родственников, понимая сложную политическую обстановку. Не нагнетая напряженности на руку деструктивным элементам и обходя новые веяния в законодательстве, не сея там всякую рознь и пропаганду чего-то. Не говоря уж о призывах! Косвенных и непосредственных. А о прямых, вообще говорить нечего. Не то, что тот, безответственный доктор, брякнувший, всё как есть, на всю страну. «Будто мы ничего не знаем! «Открытие» он у себя в больнице сделал! У нас может ещё хлеще! Можно такого рассказать! Тут один генерал-губернатор, столько зеркал для осмотра определённых мест у женщин закупил, настолько лет вперёд запас сделал, что никакой здравый смысл на ум не приходит. Но не орём же, на всю страну, а даже наоборот. А тут этот доктор хренов! И фамилия у него, как оказалось, соответствующая – Хренов! Что от такого можно ожидать? Хрень всякую, ничего путёвого, путного». 
  Потом, по «хренову» доктору, придворно-ориентированная пресса прошлась. Так старались. Как надо и даже больше – пусть знает, кто он есть, какое его место и где. И другие ветви власти, чутко курс, по ветру держа, не бездельничали, в стороне дело так не оставили. По заслугам его, в прокуратуру вызывали! Что ж мол, Вы, доктор, а на всю страну, такое говорите! Как Вам, самому-то не стыдно?
  Пожурили там маленько, для первого раза, чтоб ознакомился с организацией, знал, чем она занимается и кем. Предельно корректно – даже, как не показали. И никто от неё, и предоставленного в её распоряжение, закона, не укроется, если против власти попрёт! Хренов или кто другой…

 - Не слыхал я про него, у меня радио и телевизора сейчас нет! Все поломались! Советское качество подвело и тридцати лет не проработало. Это о чём говорит? Качеством надо было заниматься, везде и повсюду! А мы – «перестройку»! На х… её надо было начинать? Но я что-то не пойму, он зачем правду им принародно говорил? Вот этим. На что надеялся? Что всё вот так бросят - серьёзные, государственные дела в сторону и мелкие, склочные вопросы решать будут? Хорошо, что сверху почтили своим присутствием, ласково побеседовали. Ему бы «спасибо» сказать, да «всячески доверие оправдаю», или «всё зависящее от себя, и впредь делать буду!». Как мы, когда районное или, не дай бог, областное начальство приедет. Когда нужно всё досконально выгребать, чистить от говна, чтобы оно, начальство это, дорогими ботинками, не дай бог, в него не вляпалось. А потом, стой в белом халате, как твой доктор хренов, дурака из себя строй. Кормит его работодатель, зарплату какую-никакую, вовремя, не сезонно платит? Что ему ещё надо? А он, возмущается, что цифры в бумажках не те. На руки не столько дают? Тут хоть половину бы дал и то спасибо!

 - Довели крестьянина реформами, на всё согласен! Сколько уж этот аграрный сектор реформируют! Глубинно, кардинально. Сто, двести лет? Уж и крестьян-то нет! Почти не осталось. А они всё с этими реформами не успокаиваются! Не дают ему, бедному, спокойно в поле, со скотиной, поработать! – полностью стал на сторону сельхозпроизводителя Ося, опять же поинтересовавшись, - А какая же у вас средняя зарплата по хозяйству? И как она соотноситься по отросли, знаешь?

 - Опять ты за неё? Она мне, зачем нужна? Я что на неё, хлеба куплю? – искренне удивился скотник, такой постановке вопроса.

 - Ну, так, для ориентира. Чтобы понимать, к чему стремиться. Выбрать альтернативу, если что. Худое вы хозяйство или зажиточное? Поменять место работы, например. Уйти в другую организацию, раз тебя здесь не ценят, - начал по-рыночному советовать Ося, почти на американский манер, - Садись в машину и езжай! В хорошо оплачиваемое хозяйство, страна большая. Что их нет? Решение очень простое, понимаешь?

 - Тут хоть понимай, хоть не понимай, думаю, везде одно и тоже - другого колхоза нет. Один он у нас, хоть по-другому  называться стал – суть одна - на кого-то горбатиться надо! Вкалывай на него, может что-то и заплатят. В соседних сёлах - свои колхозы, но, по сути, такие же. Разница небольшая. Бегать на работу - они к нам, а мы к ним, глупей ничего не придумаешь! Так что, где родился, там и сгодился! – безальтернативно заявил крестьянин, вросший корнями в «свою» землю, теперь уже кем-то приватизированную, как старая ветла перед околицей, которой можно предлагать перебраться на другое, более удобное и плодородное место с таким же успехом.

 - Но если денег не платят, чего горбатиться? Надо искать другое место, другого хозяина, который добрее, человечнее. Люди же разные! Есть всякие. Тоже есть и пословица: «Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше», - прибёг Ося к народной мудрости.

 - А как же Родина? Это же мои родные места, дом. Мне всё это бросить? Кому-то? – возмущённо удивлялся крестьянин.

 - А чего держать? Развалившуюся, покосившуюся хибару, кривую ветлу и три берёзы? Высохший пруд с кучей мусора? Чужие, приватизированные поля, заросшие сорняком? Что они тебе? Где хорошо и сытно – там и родина! – убедительно доказывал Ося.

  И даже немного спел:
 - Русское поле, русское поле, я твой тонкий колосок...

  Потом прямо спросил и дельно предложил:
 - Где оно, русское поле? Видишь? Нет его, закончилось! Разъезжайтесь!

 - Да не! Мне бы тут. Так, на жизнь бы хватало и ладно. Не нужны мне чужие, райские кущи! У Есенина стих есть: «Если кликнет рать святая, кинь ты Русь, живи в раю, я скажу не надо рая, дайте Родину мою!», не слыхал про такое? Думаю, сейчас про такое и не услышишь, – категорически не соглашался скотник, призвав в соратники, поэта – земляка достававшего стихами до глубины души.

 - Слыхал, но расходится оно опять с идеологическими посылами! Надо бы ему в словах как-то пообдуманнее быть. Предвидеть общенаправляющие установки, как, куда они меняться будут. Я, кстати и другие знаю, про столицу, кабаки, завсегдатаем которых он был. Кстати, поддавал там крепко. Пьяные дебоши, скандалы устраивал, подраться мог. И помер-то он в петле! С чей-то помощью, в питерской гостинице с нерусским названием «Англетер». А не в деревне, на лавке, прося «положить в русской рубахе, под иконами помирать», - напомнил судьбу поэта из рязанской деревни, имевшего сложные отношения с многочисленными женщинами, алкоголем и новыми для России, властями.

 - Вот и плохо-то! Там его бабы городские довели!  Те ещё! Ни за скотиной ходить, ни усадьбу содержать! Ни сажать, ни полоть, ни детей рожать. На что нужны? Так, пару раз туда-сюда. А что дальше? Смотреть на неё, её чудачества? Как собачку какую-нибудь заведут и цацкаются с ней. Путешествовать по Америкам хотят? Вон Есенин с одной такой доездился! Судьба его там погоняла - погоняла, бедного, неприкаянного, от корней оторвала и раньше времени в гроб вогнала, - свою версию ранней гибели поэта, высказал деревенский мужик.

***

 - Ну, хорошо, а как же коммунальные платежи? Свет, газ, вода и прочее, прибавляют солидно каждый год, за всё платить надо, ежемесячно! – перешёл к экономическим рычагам воздействия на население, Ося, - Эти проблемы, как решать, при такой «зарплате»?

 - С этим проще, водопровод уж лет десять не работает. У кого скважины, а кто в колодец ходит, деньги на очистку его, сельсовету выделяют. Газа, пока в планах нет, на следующий год только обещают, довести, а там, у кого деньги есть. Свет, энергетики у меня отрезали, за «неплатёжеспособность». Их там много развелось – всех не прокормишь! Чубайс так отреформировал. Одни вроде электричество производят, поставляют, другие за него деньги сбирают. Хотя, почему? Непонятно. Могли бы и те, сами, продавать. Посредничают? Между потребителем и производителем лезут? Хорошо, но не наглейте так! Свет – ты ж его не создал! Какой твой вклад? Возьми маленько и хватит. Работают быстро - денег не заплатил вовремя, сразу резать. А то, что тебе не платят - им наплевать. И посылают на три буквы – в суд!

 - Правильно всё должно решаться в правовом поле! – в этом Ося был не приклонен.

 - У нас в полях суда нет! И на ферме тоже. Я куда поеду? В райцентр, в город? Что там скажу? Кому? А кто за меня работать будет? - скотник, почесав затылок, задумался и высказал главную обеспокоенность, тем, что у него в хроническом дефиците постоянно, с последней, «демократической» революции, - Да и там ещё денег запросят. Подозреваю, немалых! Там такие пройдохи, только на этих «крючках» и сидят – то, не это, так, не так – кормятся этим. Их бы работать заставить! Вот если бы какие-нибудь бесплатные, выездные, полевые суды были, крестьянской ориентации. Чтобы ясность была, тут же.

 - Нет, нет, таких не надо! - пришла своевременная мысль в Осину голову и он тут же её высказал, -  Проблема по-другому должна решаться. Вам нужно взять долгосрочный отпуск и пожить, где-то вдалеке. Ваше отсутствие пойдёт на пользу - поймут вашу необходимость. Задумаются…

 - Кто? Коровы, по уши в навозе? У председателя иное на уме – свои личные проблемы решать, - отмахнулся мужик.

  Тут лесной незнакомец, потянул ноздрями исходящий от Оси воздух, в точности, как предыдущие волки, так же отшатнулся, но дальше повторять их действий не стал, а в отличие от них, спросил:
 - От тебя чем несёт?

  Ося так же принюхался к букетам сложных, неприятных запахов, поднимавшихся снизу.  Они назойливо перебивали и его дорогой парфюм, и приятные запахи леса.

  Осторожно и тактично он решил высказать предположение:
 - Это профессиональные запахи. После смены, Вы, наверное, забыли принять душ и сменить рабочую спецодежду.

 - Да всё точно! В душ не ходил, его там, отродясь не было! И спецодежду не менял, в повседневной тружусь, только вонь-то это не коровья, её-то я вдоль и поперёк знаю. Это человеческого происхождения! Никто так больше вонять не может!

  Обратив внимание на обилие волчих следов, их странное поведение, до деревенского жителя только сейчас дошло, почему стоявший перед ним человек, не пострадал от зубов лесных хищников.

  «Волки побрезговали, а я лапаю везде! Вот до чего скотская жизнь доведёт (жизнь со скотом - работая скотником), а ведь хотел только восемнадцать рублей на буханку найти или хотя бы десять - на стакан разведённого спирта у Эльвирки. Да пропади она, пропадом, ферма эта, с её ежедневным навозом!» - подумал мужик.
  И как тот же волк, молча, быстрой трусцой, скрылся из вида, надломившись психологически – одно дело коровий навоз, другое – человечий.

  Не поняв поведения и мотиваций деревенского полудурка, Ося отправился ему в след, надеясь, что тот не успеет совсем скрыться из вида и выведет его на деревню, а там уж можно будет разобраться: с кем иметь дела, был бы выбор.


                "Свет в конце тоннеля"
 
  Выбор правильного направления дал результат, через полчаса ходьбы по раскатанной дороге, лес стал редеть и показались первые избы. Выбрав дом с наиболее протоптанной тропинкой, очевидно, какой-то местный очаг культуры, куда не зарастает «народная тропа», решительно направился к нему.
  Подходя к калитке, Ося, подобно опытному разведчику, осмотрелся, но не на предмет слежки, а на наличие собак.
  Общение с животными, уже порядком надоели, и в его планы больше не входили - только люди, нужные люди. Поэтому громко поорав, что-то, типа: «Хозяева, вы где?», стал терпеливо ждать, помня местную поговорку: «На ловца (терпеливого) и зверь бежит!».

  Выглянувшее из окна терраски, пожилое, человеческое существо, непонятного пола, напоминавшее Бабу-Ягу в исполнении Миллера и Плюшкина (увековеченного другим талантливейшим актёром – Смоткуновским) одновременно, заголосило голосом первого:
 - Тебе чего надо? Ты чо там встал?

  Сработавшие ассоциации подтолкнули Осю к мысли: «Действительно ли такая Баба-Яга существует только в сказках Роу? Выдумки? Нет. Вот же она! Переселилась из чащи леса сюда, к людям, в эту русскую деревню и чем-то у них, тут, промышляет. Не на благо людей, точно, на роже же всё написано. А чем она может злодейски промышлять? Зельем? Отравой из мухоморов? Одурять людей, а потом сжирать их с потрохами. Это же форменная людоедка! Кого только сейчас в  деревнях не встретишь! Хрен, я к ней пойду!».

  И уже отвернувшись, собираясь молча и быстро уйти, Ося услышал, тот же знакомый голос великого артиста из далёкого детства:
 - Ну, ты чо засобирался, не бойся, не съем тебя! Хоть ты мне и понравился. Иди-ко сюда!

  Ноги Оси стали ватными и непослушными, плавно начали подкашиваться, потом, нехотя, сами повернули и понесли своего владельца к хозяйке избы, вроде бы, без курьих ног.
  «Точно, ведьма! Там, в фильме, она ещё какой-то дух чуяла. А здесь, у меня, что-то учует? Что дальше делать будет?» - подумал Ося, автоматом натягивая дежурную улыбку для переговоров, которая была настолько жалостлива, что, по сути, ею и не была.

 - Ну, ты! Чего расстроился? Посуду что ль не взял? Так уж и быть, я тебе в свою налью. Только ты смотри, мне возверни, а то я летом замучилась её у пруда собирать. Бросают отдыхающие бутылки по всему берегу, да без крышек норовят! И потом их ищи в густой траве отдельно и подбирай! Нет бы в одном месте, помойку устроили, там бы и крышку подобрать можно легче, они все друг к дружке подходят, даже от масла подсолнечного! – заманивая в свои сети, призывно ворковала Яга.

  Пристально глядя на Осю, чёрными, немигающими глазами, околдовывая и завораживая его, размеренно и громко, Яга бубнила:
 - У меня хорошее всё, качественное. Проверенное временем. Мы наладим с тобой партнёрские отношения, будешь ко мне ходить! Я, ты знаешь, что? Возьму-ка с тебя залог, на случай невозврата. Человек, видно ты нездешний, доверия тебе пока нет! Будешь ходить ко мне почаще, с деньгами, а не с барахлом всяким, будешь у меня VIP-клиентом. Даже, в долг наливать буду, под небольшие проценты конечно. Как в банке - больше брать не буду. Только тебе, по большим праздникам, скидку на опт делать буду – возьмёшь целую пятилитровую баклажку – минус три процента. Две возьмёшь…

  «Не избавиться мне от её чар» - думал Ося, внутренне борясь, но не справляясь. И уже втягивая его, как удав Ка, бандерлога, у Киплинга в «Книге джунглей», в сферу своего личного пространства, Яга почувствовала, резкий, неприятный запах.

 - Каким духом от тебя пахнет? Это что? Новый… Да это же… Да ты… – сменила вдруг тему искусительница, оценивая длинным, крючковатым носом совсем неаппетитный запах, а даже, наоборот.

  Чары её ослабли, и Ося этим сразу же воспользовался, быстро спросив:
 - Где председатель живёт? Я к нему, срочно по делу.

  Яга только досадливо махнула рукой в сторону огромного, помпезно - аляповатого дома, какие обычно строят цыгане, на каком-то невидимом бизнес-поприще, проживая там всем табором. Непрерывно водя своим клювом, очевидно избавляясь от попавшего туда в большом количестве, порченого воздуха, она стремительно скрылась в своём логове для подготовки к захвату новой, более терпимо пахнущей, жертвы. «Скунс» получил заслуженную свободу и засеменил дальше.

***

  Дом человека, от которого зависело всё благосостояние коренных жителей сельского поселения, возвышался напротив.
  «Как я сразу не догадался! Всё типично для колхозного председателя! Кто первый парень на деревне? У кого конёк крыши выше всех? У кого самый большой двор и там вся приличная, колхозная техника собрана? Вон же она вся! Теперь главный вопрос: дома ли он? Этот что-то про него говорил, что председатель любитель по курортам ездить. А сейчас, как раз сезон, по жарким странам летать».
  Подойдя к мощным железным воротам, Ося, сразу же увидел переговорное устройство. «Хоть до этого цивилизация добралась!» - подумал усталый путник, вдруг вздрогнув от внезапного, низкого лая пса, по голосу которого, можно предположить невероятно гигантские его размеры. Ну, уж не меньшие, чем у собаки лордов Баскервиль. И в этом замке, жил такой же пёс, отбивавший желание у случайных посетителей тут вообще появляться. Но только не у таких целеустремлённых, как Ося.
  Нажав кнопку домофона, несчастный путник стал ждать, собирая всё мужество в кулак для встречи с монстром, попутно разглядывая председательское хозяйство, охраняемое свирепым животным, в частности, технику во дворе. Ося, заглядывая в щелочку и гадая на привязи ли зверюга, пытался глазами найти возможный тягач для своего, застрявшего в лесу, «джипа». Подходящий кандидат был. Он стоял, статно красуясь на четырёх огромных колёсах, безапелляционно заявляя своим видом, что он здесь «король дорог».

  Через какое-то время, любования техникой, Ося услышал из устройства, приятный женский голос.  Дама, добравшаяся до переговорного устройства из глубин дома, у которой складывается всё как надо, само собой, низким грудным голосом спрашивала:
 - Слушаю! Чего надо?

 - Председателя! Дело есть, срочное! – чётко, как фельдъегерь в старые времена, с пакетом от царя-батюшки, никак не меньше, отрапортовал Ося.

 - Какое? – недоуменно спросил женский голос, подозревая, что дело с односторонней выгодой и она находится на противоположной стороне, - Он сейчас не может подойти.

 - Женщина, - бестактно обратился Ося по половому признаку, как это делают многие, находя в этом удобство и универсальность, добавляя авторитетнейшее географическое название, как аргумент неотложности, - я из Москвы прибыл, мне нужно с ним переговорить.

 - Из Москвы? – замедляя темп голоса и раздумывая над расплывчатым всё же ответом, который, хотелось детализировать конкретнее, голос изнутри несколько изменился в сторону деликатности, - У него давление, он прилёг отдохнуть.

 - Это в его интересах, – начал заинтриговывать Ося, поймав волну.

  Всё сразу стихло и через какое-то время, калитка открылась. На пороге стоял внушительных размеров мужичина и внимательно разглядывал Осю.
  - Ты кто? – спросил он.
  - Ося, - тихо представился потерпевший и натерпевшийся всего в лесу.
  - Понятно, - рявкнул крупный мужичина, оглядывая пришедшего к нему, невысокого субъекта.

  Одежда последнего сыграла положительную роль, наградив её владельца, возможностью общаться. Красная куртка, типа «аляски» с натуральной опушкой из непростого меха и гербом, а также надписью латинскими буквами названия страны, награждали кредитом доверия и располагали к общению. Новая меховая шапка со свисающим пушистым хвостом в полоску, принадлежавшим когда-то еноту, её стиль, говорил об отменном спортивно-охотничьем вкусе владельца. Всё бы хорошо, если бы не этот запах, от которого смылись волки и скотник, видно раздражал и этого мужика, но он оказался терпеливее, хотя кривил морду, морщил нос, ненароком выдавая свои эмоции.
  Быстро поняв, что ситуацию можно упустить, Ося, тряхнув хвостом на шапке, тут же приступил к делу.

 - Я дам двести долларов, если поможете мне вытащить мой джип на дорогу, – предложил он, четко следуя  своему правилу, «встречают по одёжке – провожают по деньгам», – десять минут работы. Неслабый тариф?!

 - Пять минут – сто долларов? Неплохо - пойдёт, – с точностью калькулятора сосчитал мужик, выдавая в себе профессионального менеджера, знакомого с управленческим учётом и тут же согласился.

 - Сто по пять, но только в течение десяти минут, – уточнил, во избежание разночтений, Ося.

  Минуя громадного пса, с телёнка ростом, бегавшего по натянутой проволоке через весь двор, гремя цепью, мужичина отправился к трактору на огромных колёсах, проинструктировав:
 - Жди у ворот, за мной не ходи! А то Трезор порвёт.

  Об этом Ося и так догадывался и охотно это сделал, подумав про себя: «Какой я молодец, умею находить контакт моментально. Даже с незнакомыми людьми! Несмотря на усложненные обстоятельства, особенно этим запахом. Интересно, а Шварц, так бы смог?  Умело пользоваться таким инструментом, как деньги, здесь нужно филигранно. Они же и не пахнут в отличие от их хозяев, это ещё при древних римлянах открыли. Но то, что они средство от сильного запаха, они, по-моему, не говорили! Тогда, от себя добавлю – ещё и неприятнейший запах отбивают! Практически сводят его на нет. Даже в небольшом количестве и бумажном виде. А что же они могут тогда делать в большом?! Практически всё. Не со всеми конечно, а только с теми, кто стоит на высокой ступени эволюционного развития. Вон скотник-то убежал. Хотя, почти за бесплатно, каждый день, в дерьме копается! Как жук-навозник. Оба в коровьем, правда. И деньги ему не нужны! Как насекомому - живёт практически без них. Потому, что имеет смутное понятие об их возможностях. А если б узнал? Вкусил? Под них бы лёг! Жил бы ради них! Особо не общался с ними, поэтому и не может ими правильно пользоваться. Не знает их истинной ценности - меняет жалкое их подобие только на хлеб и пойло. Бегает от от одного их запаха! Как те волки, дикость свою показывая! А деньги, они такие – бегать ни за кем не будут! Только ты за ними бегай! И шустро, других отталкивай! Они гордые, к ним особый подход надо находить - творчески и постоянно. С лаской к ним подкрадывайся, с любовью! Не видать их таким недотёпам по жизни. Не то, что этот председатель! Сразу видно наш! Знает, что к чему».

  Из распахнутых заранее председателем, ворот, выехал наспех прогретый, красавец трактор, управляемый лично главой аграрного хозяйства нового типа. Он гордо выкатился и встал перед Осей, ожидая его восхождения на высоту своей кабины, как боевой слон перед магараджей. Перепутав стороны, Ося обежал трактор и попытался влезть справа, где должно быть пассажирское сиденье. Но там уже восседал, управляя внушительной «баранкой» хозяин трактора.

  «Праворукий! Чисто японский автопром! Доедем надёжно» - подумал путник, искатель приключений и полез обратно. Тут же сориентировавшись и сделав ещё полукруг вокруг внушительной машины, Ося вскарабкался по удобной лесенке и влез в герметично закрывающуюся, просторную кабину, принеся с собой запах, к которому сам уже принюхался и почти полностью адаптировался. Не мог привыкнуть пока к нему глава аграрного хозяйства, но твёрдо зная, что деньги не должны пахнуть, делал выражение лица значительно мягче, пытаясь показать, что он почти ничего не замечает. «А уж трактор с открытыми дверками оставлю потом – за ночь всё выветриться, а нет, тряпкой с хлоркой протру и всё!» - надеялся впоследствии быстро разделаться с запахом выгодного пришельца, успокаивал он себя, уточняя у подвернувшегося клиента, маршрут:
 - Куда ехать? Где джип-то?

 - Тут, совсем не далеко. Мимо той женщины, что, напротив, через овраг и по дороге в лес. Там, немного проедем, и я покажу, где свернуть, - тыкая пальцем, указывая примерное направление, объявил Ося.

 - Хорошо, - кивнул солидный водитель-бомбила, раскачиваясь в удобном кресле, заинтересовавшись историей пришельца, -  а ты как там оказался?

 - Через кладбище хотел проехать. Машина у меня хорошая, надёжная, настоящий внедорожник! Вот и думал – пройдёт, - незатейливо объяснил Ося.

 - Настоящий внедорожник – это вот! – хлопнув по рулю крупными ладошками, уверил председатель, ненастоящего «джипера», продолжив ему разъяснять, - На нём только, везде ездить можно! В любую погоду, вне дороги! А там, со стороны леса, на кладбище, дорога только летом, зимой её нет, и никто там не ездит.

***

  Проезжая дом «Бабы-Яги», Ося увидел потянувшиеся к ней понурые, обтрепанные фигуры с набором не новых алюминиевых кастрюль разных размеров. Пытаясь безуспешно разглядеть их намерения, он спросил об этом явлении, председателя:
 - Кто это? Куда они идут?

 - Местные выпивохи, каких ещё не потравили. Со своим «эксклюзивным» товаром! – пояснил компетентный на селе человек, проведя аналогию с современными, не совсем добросовестными, коробейниками, -  Идут, как «метчендайзеры»! Ну те, что посудой, тут, по домам в эксклюзив торговали.
 
 - Кто? – уточнил Ося, про вторую категорию граждан, с которой сельский бизнесмен, некорректно сравнивал этих бедолаг, неумело торговавших в совсем разных ценовых категориях - всего за стакан.

 - «Метчендайзеры»! Да такие тва… Ты не знаешь, кто это? Торговцы всякой дрянью! Недавно, к нам в леса, сюда забирались - товар свой втюхивать. Некоторых старух на три пенсии нагрели! Вот бизнесмены, мать их! Сразу видно, заморская подготовка Гарвардской школы.

 - Может быть, Йель? - пошутил Ося.

 - Может и Ель! Ёлки-палки, я в них не шибко разбираюсь, - признался бывший председатель колхоза, продолжив, - но такую лапшу на уши вешали! Баба моя, с дуру, у них, этих неподгорающих сковородок напокупала аж несколько штук. На масле сэкономить захотела! Ей эти менеджеры, чтоб их, так сказали, что масла совсем не надо! Покрытие же тефлоновое, будет жарить без жиров и холестерина. Хворь всякая – давление и прочие, напрочь отстанут.

 - Что ж она всем первым встречным верит? – справедливо упрекнул известным вопросом, Ося.

 - Да они, гады, все в галстуках и пиджаках были, как районное начальство! Как таким не поверишь? – досадовал менее продвинутый, сельский менеджер, что не может, также успешно в деньгах, продавать свою продукцию.

  Посмотрев на местных бедолаг с кастрюлями, надломившимся голосом, почти с болью в сердце, продолжил:
 – А эти? Жрут всякую гадость! Какую кастрюлю они смогут продать? Только алюминиевую и только за стакан! Ладно бы ещё самогонки. А то не пойми какой спирт! Явно не питьевой. Что эта ведьма флягами таскает? Никому не известно! Никто её не проверяет и не контролирует! Бадяжит что-то и их спаивает, травит. А эти, мрут! А могли бы ещё работать! Вот так деревня и вымирает! Срочно нужна целевая программа по спасению села! Деньги в его будущее надо вкладывать! Из бюджета! На моё хозяйство целевые транши на их реабилитацию выделять, а я, с помощью участкового, их трудотерапией займусь. Если их делом, работой занять – пить будет некогда! Ну и соответствующую законодательную базу нужно подготовить! Мало ещё наши интересы, в законодательных органах, представлены. Надо бы меня в депутаты. А если дальше так пойдёт – Россию точно потеряем. Враги её не дремлют, вон как работают на деревне. Вон их агентка, круглые сутки, без выходных пашет! В любое время заходи – нальёт! Ночью разбуди, другая бы послала, куда подальше, а эта, в окошко только постучи, в любую посуду нальёт! Нет – свою даст!

 - А кто она?- поинтересовался Ося, заинтригованный такой работоспособностью, ответственностью к своему делу, вспоминая колоритное существо, сказочной наружности.

 - Элька, Эльвира, два года тут уже орудует, спирт разливает. Откуда появилась – шут её знает?! Нашла тут одинокого придурка, Петюню и как-то на себе женила. Формально. Она и не живёт с ним. Содержит его на заднем дворе, в сарае, где у него овцы раньше были. Но тем что – у них шубы! Да ещё вместе собьются, им и тепло. А он там один кукует! Даже в самые морозы. Иногда пёс Шарик к нему прибьется, уляжется с ним и греют они друг дружку. Но крепкий, какой оказался – не загибается. Та так, раз в день, может иногда два, подкармливает его – сыпанёт ему в миску, она там, у порога стоит. Иногда кот в неё заглянет – любопытен очень! Но больше из праздного интереса – мясное редко там находит. Элька, видя такое, косточку недоеденную, куриную иногда бросит туда. Если конечно, Шарика рядом нет. Если Шарик там – пиши всё пропало! Кота в сторону и всей мордой туда шасть! Но всего, всё равно не съест – бывшему хозяину что-то да оставит, если это картошка или каша. И Элька ему, стакан всегда нальёт. Он у неё, что-то там по хозяйству делает. А ему чего ещё надо? По большому счёту, человеку для счастья много-то и не надо. Дай много – голова заболит – а как, а что! Потом сердце заноет, в печёнке заколит от избытка желчи и камней! – полностью, хотя и кратко разъяснил ситуацию, сельский бизнесмен, знающий жизнь деревни изнутри и её обитателей тоже.

  Вдруг бродяги резко отпрянули в сторону, из терраски вывалился раскрасневшийся, судя по форме, блюститель порядка.

 - А это кто? – удивленно спросил бизнесмен городского, цивилизованного типа, своего коллегу – сельского, по сравнению с ним, несколько архаичного, мало продвинутого и близкого к народу.

 - Где? – уточнил местный главный на деревне, предприниматель-аграрий, смотревший уже большей частью на дорогу, усложнившийся её участок, зорко что-то высматривая перед собой и не видевший ничего необычного и сверхъестественного.

 - Вон, в форме, – тыкал пальцем в стекло, Ося, пытаясь попасть по направлению в покачивающуюся в мундире фигуру со съехавшей на затылок шапкой, украшенной кокардой и невесть откуда-то взявшимся, куриным пером.

  Указующий перст и уклончивая мишень никак не совпадали. Комфортабельный трактор, раскачиваясь на сельском рельефе, тоже этому не способствовал. Но всё-таки, как у хорошего снайпера, в сложных условиях, указательный палец и фигура, точно совпали.

 - А, этот, – разочарованно произнёс председатель, чуть ли не плюнув в его сторону.

  Сочувственно поглядев в сторону блюстителя порядка на селе, высокопоставленный тракторист, для заползания на крутую горку, переключил скорость на  пониженную. Но вдруг передумал дальше ехать, остановил своего монстра и опустил стекло с Осиной стороны.

  Сделав какой-то знак пассажиру, ехидно бросил:
 - Это участковый, с проверкой. Очередной. Осуществляет контроль за оборотом нелегального алкоголя. Видно проверка была серьёзная, может даже внеплановая.

 - Что ж результатов не даёт она? Факты не подтверждаются, доказательств собрать никак не может? – тихонько интересовался Ося, заинтригованный замучено–уставшим видом стража местного порядка.

 - Трудно. Трудно даётся ему служба здесь, - с иронией, заметил бывший председатель колхоза, вспоминая прежних работников правопорядка, положивших здоровье и печень на благо местного общества, лично уничтожавших алкогольную гадость, сначала самогон, потом пришедший откуда-то спирт.

  Первым приходилось легче, жахнешь самогону, запьёшь его сразу сырым яйцом и хорошо. И на душе и в голове. А этот спирт(Из чего его только гонят?) трудней идёт, едовей и яйца не помогают! Голова потом гудит, вонь какая-то, сухость и ходишь весь день смурной. Если ходишь.

  Поглядывая на покачивающуюся фигуру в форме, он задумался: «Продержится ли этот до следующей посевной или нет? Какого взамен пришлют? Как тот с преступностью на селе бороться будет? Ведь этот, так и не нашёл, кто ему на «джипе» колёса дорогие порезал! Или тоже, только «контролировать»? Ведь все отнекиваются, а старым методам работы с «людями», видно  не обучены».

 - Местная специфика, тяжёлые природные условия, факторы риска? - догадывался неудачный «джипер» Ося, не учитывавший их тоже в своей поездке, устроив «ралли» по заснеженному лесу, без дорог.

 - Они! – кивнул председатель, хорошо знавший местные проблемы, укоренившиеся по всей Руси, - Да и законодательная база не позволяет порядок наводить. Её несовершенство не дает локализовать растекающееся зло и разобраться с ним. Депутатский корпус всех уровней плохо работает, а ещё каникулы себе устраивает! Тут пахать день и ночь надо, а не по курортам ездить! Это ещё трудней, чем сельским хозяйством заниматься! Вроде как всё очевидно и понятно, а как начнёшь вникать, так в трёх соснах запутаешься. Ничего с законами не получается! Порядка нет – это многовековая традиция на Руси и сразу так ничего не решишь! Нужны в Думе, жизнью подготовленные, профессионалы! Да и в правительстве тоже. А то в той жизни и тремя курицами, двумя гусями, или даже одной упрямой индюшкой не руководили. Дома у них, из скотины – только кошка или собака! Да и та набалована, сама их дрессирует. А их страной управлять ставят! А ведь есть же опытные люди! Знающие...

  Явно намекая на себя, сельский бизнесмен, хотел дальше развить эту тему, но раздавшиеся крики, прервали ход его мысли.

 - Я те закрою, стерва! – послышалось с улицы, несмотря, на хорошую звукоизоляцию кабины, – Прикрою твою лавочку. Посажу, дотравишься народ.

 - Ишь ты, прыткий какой!  На зарплату жить будешь? Я ведь могу и другим дать! Со звездами поболе, – доносилось в ответ из логова Яги.

 - Со звёздами «поболе» и берут «поболе»! А я проживу и без тебя! Ты мои деньги не считай! – гордо заявил местный «шериф», подчёркивая полную свою финансовую независимость, - У меня, без тебя, кое-что имеется! Не дурак, котелок варит! А ты совсем обнаглела, сколько уже продала, а брешешь, что к тебе никто не идёт. А эти, с кастрюлями, чего пришли? Метчендайзинг тут разводить? Дистрибъюцию? Небось, и те краденные! А ну-ка, щас гляну!

 - Может, кастрюлями возьмёшь? – ехидничала Эльвира, прекрасно зная, что с бартером умеет работать далеко не каждый.

   А этот, хоть слов набрался умных, в них всё равно ничегошеньки не понимает. У него даже магнита нет – их различать.

***

  Да мы все, это хорошо знаем! Последний хороший знаток бартера, бизнесмен, больших и малых сырьевых бирж, собаку свою огромную всё рекламировавший, разбогатевший на этих самых, бартерных схемах, тоже сбежал с семьёй в самый глухой лес и не пойми, чем, в отличие от Эльвиры, там промышляет.

***

  От такой наглости тучный деревенский полицай схватился за сердце и печёнку сразу одновременно. Пытаясь унять колики и покалывания, он стал крутиться на месте, заглатывая ртом побольше воздуха. 
  Алкаши, спрятав кастрюли от конфискации в сугроб, бросились было на помощь. Благо один из них, был спившийся фельдшер.
 
  Больной только неблагодарно рявкнул на них и пообещал:
 - Пшли! Пересажаю всех! Особенно тебя!

  Последнее он адресовал бывшему медработнику, почему-то имея на него зуб.

  Но немного отдышавшись и о чём-то подумав, блюститель порядка заорал обратное:
 - Хотя нет, стоять!

  Председатель, даже остановил трактор и превратился весь в уши. Ося, кстати, тоже.

  Те беглецы, стали, как вкопанные.

  Местный "анискин", вспомнив ряд незаконченных дел, решил с некоторыми разобраться:
 - У меня ведь тоже, ведро обливное, прошлым летом на берегу пропало! Ноги ему кто-то приделал. А ты, медбратец, где-то рядом там был! С удочкой отирался там. Сразу заприметил тебя! Лазил там - клюёт, не клюёт. И дружки твои - были дальше! Прям за лощиной, что-то уже раскупоривали. А я уху решил сварить. Из изъятой у злостных браконьеров, рыбы. А то всё равно пропадёт. Жалко же - зачем добру пропадать! Всё бы я, всё равно, не съел! Вам бы, в виде благотворительной помощи, тоже чего-то оставил. Уха, я думаю, наваристая была б. Что, не верите? Хотел, хотел, правда. А вы гады? Совести у вас нет! Только начал с ними, с теми злостными браконьерами, разбираться, незаконный улов полностью конфисковывать! Водку, с собою ими привезённую, для стимулирования браконьерской деятельности! Её тоже надо было изъять! Преступления совершаются, в основном, в пьяном виде! Пока всё шло туда-сюда - ведро ушло! Исчезло! Бесследно. Кто из вас, его, спёр? Даже не подозреваю - уверен! Кто-то похитил с места преступления важный вещдок! Ну, сознаваться! Пока меры особые не принял! Хотите все их попробовать? Вы ведь там, все шлялись!

  Те вдруг, дружно рванули, забыв про кухонную утварь или понадеявшись на надёжность сугробного укрытия. Несчастные добытчики цветного металла побежали порожняком, переставляя заплетающиеся ноги и насколько возможно быстро, растаяли во тьме.

  Обрывки диалога через открытое окно вместе с морозным воздухом, настойчиво врываясь в кабину, рождали различные догадки. Производственный или бытовой конфликт зашёл в неразрешимый тупик? О чём речь? В чём принципиальные разногласия сторон? И где расположены неистребимые корни традиций отсутствия порядка?
  Варианты версий, разные, приходили на ум.
  Кто больше неправ? Чья сторона морально почище? Тут всё сложно определить. Да и надо ли?

 - Милые бранятся – только тешутся, – так прокомментировал этот шум, привыкший по-соседски к подобным сценам, председатель или правильнее, председатель совета директоров  местного агропредприятия, призванного поднять эту землю, а за ней и этих людей - кто из них захочет, к новому уровню бытия!

 - Я понимаю, всё прекрасно понимаю, – согласительно заметил «строительный» бизнесмен, которому, по большому счёту, было на всё это наплевать, но надо было «попиариться» – это трудности оперативной работы и издержки сбора фактов. Участковый заработался, устал, сорвался. Давайте закроем на это окно и поедем дальше! Картина эта, совсем нетипична для русской деревни, где все заняты созидательным трудом на выданной, наконец-то, крестьянам, земле. Многовековой их мечте - возвернуть землицу-матушку тому, кто на ней трудится. Тот владел бы ею, заботился, лелеял бы её милую. А как же? С неё кормится! Дети, внуки с неё кормиться будут – не чужие, не пришлые. Сбылось. Боролись, кровь, пот лили. За неё, на неё – так она пропиталась, дорогой сердцу стала – деньгами не измерить! Ты погляди вокруг – сейчас она спит, белым пушистым покровом укрыта. А придёт весна, скинет его, оживёт, задышит и всем жизнь начнёт давать! А её мерить, кромсать и в кадастр! Потом кусочками распродавать. Ну как можно, она вся единое целое, главная неделимая ценность! Только крестьяне это понимают. Всё с ней прошли, на всякие посулы и обещания велись - в какой только обман не верили. И вот, наконец, получили! По-мирному, по-хорошему. Хозяевами стали. Получили они землю или нет? Как ты думаешь? У них она или у кого? «Земля крестьянам» - уже не актуально? Она, вроде как, опять у них. От радости даже голова кругом пошла! Жахнули немного, потом ещё и понеслось!

  Председатель кивнул, включил передачу и погнал свой трактор дальше.

***

  Уже за последней околицей, при въезде в тёмный, мрачный лес, Ося вдруг забеспокоился:
 - А проедим ли мы туда?

 - Ты чо, мне не веришь? – задался вопросом, водитель голосом в духе самых первых «новых русских» с расчётом на обычное «кидалово».

  Приняв близко к сердцу Осино недоверие к нему, как к «вездепроходимцу», спортсмену-раллисту, поёрзав на своём удобном кресле, почти по-бычьи налив, кровью глаза и дав жёстко по тормозам, экстра-специалист по тракторам и бездорожью, заявил:
 – Давай, для большего спокойствия, «зелень» сюда! Сотку ещё накинь и я тебе покажу класс!

  Забрав, нехотя отданные Осей, американские деньги, подрядившийся трактористом, председатель, достал сигарету американо-ковбойской направленности, раскурил её, сместил в левый угол рта и крепко зажал зубами - чтобы не вылетела.
  Поднимающийся от тления дым, раздражал зорко прищуриный глаз. Его пришлось ещё прищурить. Практически, почти до полного закрытия.
  Это повлекло за собой изменения во всей мимике и лицо высокопоставленного тракториста приобрело несколько разбойничье выражение.

  Осе оно как-то сразу не понравилось. К тому же, он был противником курения, доверяя Всемирной организации здравоохранения(ВОЗ) объявившей это, наркотическим зельем и причиной рака. А также, практически всех заболеваний у курильщиков и их окружения. Особенно у окружения - как пассивных курильщиков.
  Такие последствия не входили в Осины планы - он хотел жить! Жить без таких серьёзных проблем для здоровья! И он держался от табака подальше.
  Он-то да! Но остальные так и норовили на него дымом пахнуть. Со скрытым или нескрываемым злорадством – отравим тебя никотином!
  Вот и этот. Курит больше не в себя, а наружу! В сторону здорового, пока ещё, Оси.
  Лёгкие у него, как кузнечные меха и работают без устали. Качают и качают чадящий смог, выбирая драгоценные крупицы кислорода.
  А что остаётся делать бедному Осе? Собирать, что останется.
  И то, так, слегка - верхушками лёгких. Сдерживая себя от полноценного вдоха, чтобы не набрать слишком много дымных канцерогенов! А так же, смол и прочей гадости.

  Кабина вся постепенно наполнялась едким ароматным дымом, который Ося был вынужден вдыхать.
  Тут ещё его сосед приоткрыл у себя окно и пустил себе большую порцию свежего хвойного воздуха! Который быстро потеснил отдышавшийся, с малым кислородным наполнением и большим изобилием табачного дыма, а также всего, что в нём содержалось, в сторону Оси. Прямо на его чувствительные дыхательные органы.

  Символически покашляв, показывая, что он совсем не переносит этот распространившийся, непригодный для нормального дыхания, чад, приверженец здорового образа жизни, тактично было попросил не курить:
 - Вы знаете, это как-то непринято у цивилизованных людей! Может не надо…

 - Надо Ося, надо! – сразу же был прерван, самым бескомпромиссным образом.

  Председатель, блеснув дьявольским огоньком в расширившихся зрачках, включил соответствующий режим и направил мощный трактор на снежную целину, в сторону пологого овражка.
  Машина плюхнулась в глубокий снег, но далеко не провалилась. Благодаря широченной резине с огромным, грубым протектором, она кокетливо повихлявшись, бойко поползла по полнейшему бездорожью.
 
  Азартно водя глазами, водитель, вцепившись в руль,  представлял себя гонщиком на сложной спортивной трассе, где отстаивал честь родного сельхозпредприятия! Возможно - района. А может, даже и области.
  Да что там области, может чего и выше! Откуда, потом, придут награды и благодарности.
 
  Никого впереди, позади тоже.
  Далеко оторвался! Отстал или опередил? Конечно, опередил! А как иначе? Перед ним, следов-то нет. Ушедший далеко вперед от соперников и теперь не позволявший разорвать дистанцию, грузный гонщик гнал и гнал вперёд, не торенной дорогой.
  Глаза горели, хотя один, из-за дыма противной сигареты пришлось окончательно прикрыть! Совсем.
  Но и один, дежурный зрячий, справлялся успешно, намереваясь первыми разглядеть финиш.
  А пока, грузное тело мерно раскачивалось в удобном кресле, слившись с гигантским болидом - чувствуя себя единым целым с урчащей машиной и получая массу удовольствия от покорения на ней, глубокой целины, после результатов снежной стихии.

  «С ума сошёл!» - подпрыгивая вверх, вниз, болтаясь из стороны в сторону, как не тонущее «микки-вей» в проруби, подумал Ося и опасливо посмотрел на «гонщика».

 - План есть! – полязгивая зубами от внезапных неровностей на пересеченной местности, - процедил увлечённый водитель, - Можем кое-что, с тобой, сделать! Ты, вообще-то кто?

  Ося, бледнея, как-то нехорошо поёжился. По телу пробежали мурашки. Пробежав, побежали опять! Остановить их было невозможно - они забегали по нему, нарезая разнокалиберные круги и не давая поначалу говорить, а также, думать. Ух, они резвились вовсю!
  Резвились и резвились, не давая ответить на простой вопрос, обращённый к нему.

  Не дождавшись ответа, крупный детина с прищуром, начал помогать ему:
 - Если ты человек состоятельный и серьёзный… А я надеюсь, ты из таких? Мы с тобой можем на гонках выступить – «Париж – Дакар».

   Вот с таким неожиданным предложением, соответствующим месту, выступил председатель местного сельхозхозяйства, детализируя конкретный план:
 - Я водителем-пилотом, а ты у меня - штурманом-спонсором!

  Ося, уже от такой неожиданности, вроде успокоился, но продолжал молчать.

  А лихой водитель от него не отставал:
 - Всемирной славы хочешь? В венках стоять! Лавровых, на пьедестале? В медалях, прочем. В Кремль, за отдельной наградой? Президент там, чай с ним! Беседа о нуждах простых гонщиков. И всё такое, прочее? Ведь хочешь! По глазкам твоим вижу, забегавшим. Да не ты один - все хотят! Раскошелишься за всё это? Призовое место – наше будет! Точно возьмём! Не сомневайся, я тебе отвечаю.

 - На этом тракторе что ли? – не совсем понял Ося, приходя в себя.

 - Ну, зачем? Там, такого технического класса нет. Там багги всякие, легковые и грузовые автомобили - переделки, мотоциклы. Мы с тобой выступим в классе – кузовных автомобилей. В нём мы будем отечественный, наш легковой автопром продвигать. И как наш, самый толковый, премьер, за всю современную историю России, поедем на «ладе»! На «калине», жёлтого цвета! Слегка лифтанём её, сантиметров на шесть, чтобы кирпичи, камни меж колёс пропускать. Дуги там всякие, защитные, из труб, в салоне наварим! И диски! Диски побольше поставим. С хорошей, импортной резиной!

 - Почему импортную? - вырвалось у Оси.

 - А какую хочешь? Ярославскую? - Обрадовался председатель, уже конструктивному началу.

  Ося пожал плечами, растерявшись и не зная какая лучше подойдёт - в "калинах", он слабо разбирался.

 - Может не жёлтую? Она уж слишком привлекательна! – пытался, опять же, слабо возразить Ося.

 - Не надо! Тут уж, не надо! Только жёлтую! Расписанную названиями всяких фирм, какие нам больше денег дадут! Я там, где-нибудь, с краю, название моего ООО «Рассвет» подпишу. Пусть все знают, что такой колхоз есть! Современный, передовой. Ничем не уступающий рядом написанным названиям. Пусть все там его узнают! Может, приедут ко мне, за картошкой! Экологически чистой – не ГМО всякое! Картошка, что надо! Хорошо там её пропиарим, отрекламируем. Тебя в костюм картошки нарядим! Походишь в нём вокруг машины, по иностранному что-нибудь скажешь - это мы тебе напишем! Ты, я думаю, не против. И мне кажется, у тебя пойдёт! И ничего не бойся - там тебя никто не знает, имиджевых потерь не будет! Так, даже оригинально будет! Будет, что вспомнить! Надо же себя чем-то таким почувствовать? Здесь же в костюме картошки не пойдёшь!  Мы, её,и на капоте, или на какой-нибудь двери, тоже нарисуем! Красную и белую. Ты, кстати, тоже будешь на  половину красный, а на половину - белый! Как бы олицетворяя оба этих сорта. Красное и белое! Символично? А? Как глубоко с тобой капнули! Я и картошку так сажаю! Будем рисовать её во всей красе, крупную, без фитофторы! А то замучила она меня, собака! Продать по нормальной цене, монополисты не дают! Не едут ко мне эти «сети». Честно говоря, в картошке этой, ни черта они не соображают! Но я, с ней, уже почти разобрался, особенно с «синеглазкой». Ещё бы мордвина Депардье, что сам на нашу картошку похож, рядом подрисовать? Портретно так. Ролик бы с ним! Как он на кухне, в поле с ней возится. С поварёшкой, с тяпкой. Но он денег, поди, запросит! Да очень много. Может картошкой возьмёт? Часть на прокорм, часть продаст! Связи-то есть - тем же друзьям, во Францию! К фуагре и лягушкам с устрицами - их в ней зажарь - вкуснатища будет! Пальчики оближешь - те, лягушачьи. Во какая картошка у меня! Часть на рассаду! Говорят, Жерар, там виноград разводил - на винчишко. У нас он не растёт, такой. Зато картошка отличная! А из неё, алкоголь, ещё лучше делать можно! Крепче! Я ему рецепт подгоню. Где аппарат взять посоветую! Два инженера - знакомые, делают неплохие - первач изумительный получается! Я в магазин больше не заглядываю - здесь я уверен - не отравлюсь! Надо бы с ним подружиться, мужик он видно неплохой, колоритный такой. Тоже выпить, иной раз, не дурак. А то и в морду дать. Вот только с налогами никак не разберётся! Там, у себя, на первой родине. Я б ему подсказал, не велика премудрость. А то их напридумывали! И наши-то, сейчас от них этому набираются, как последнее содрать! В капитализме так! А они всё копируют, тащат. От тех уж люди бегут! Да какие! А наши выводы всё не делают!Да, ладно бы с одной копировать! Ну, с двух стран. А они со всех! Да сразу! Весь мировой налоговый опыт, да на нас! Ну, мы двужильные что ль? А помощь, кредиты, их списание? Где оно? Или это только папуасам? Или там всяким развивающимся? А мы что? Развились уже? Если все действительно платить, без штанов останешься! Мне бы Департдье, очень бы пригодился! Мы б с ним выпили нашего, жареной картошкой закусили! Лягушек я, ему б, нажарил! Отдельно. Но только летом. Зимой, где я ему найду? Сдружились бы мы и всё бы у нас пошло! Ты его, случайно, не знаешь? Выхода на него нет? А потом, после выигрыша, в Кремль. Не пригласят, думаешь? Я думаю, обязательно, пригласят. Вместе с «Камазом». Их там награждать, чествовать будут и нас заодно. Орден какой-нибудь дадут, за заслуги. Какой степени? Степень – в зависимости от занятого места. А? Как тебе такая перспектива? Хочешь в Кремль? Ну, скажи, что нет!

  Осе, конечно же, хотелось в Кремль.
 
  Но в эту афёру не верилось, и он привёл веские доводы несбыточности проекта:
 - Деньги не проблема, я бы нашёл. Но ты ж не профессиональный гонщик! А там будет цвет…

 - Кто? Я? – рассвирепел от такого заявления, водитель трактора, уронив окурок куда-то на пол и, дав газа в пол, - Да я этот цвет......

  Он направил машину, прямо по  самым жутким буеракам, громко возмущаясь:
 – Я? Я? Непрофессиональный? Я непрофессионал? В гонках? Да кто ж у нас тогда профессионал? Ты погляди, кто в них сейчас участвует! Я что, не знаю? Каждый год смотреть на них езжу. Всех их, гонщиков этих, знаю. Так себе. И шоферами-то не работают! Откуда практика? А у меня все категории в правах открыты. На дворе ЗИЛ «сто тридцатый» стоит, под спортивный переделанный! Не видел что ли? Хочешь, на нём поедем? Уж на нём-то всех уделаем. А то и трёхкратных победителей – «Камазистов». Я тут с одним, на трассе гнал - ни чем ему не уступал! А как на грунтовку выехали, тут я его враз уделал! А там, всё время по грунту ехать! По песку, камням. Асфальта совсем нет! И что они мне тогда противопоставить смогут? Я так газону, что только пыль столбом стоять будет, и все ишаки с верблюдами разбегутся! Три дня не соберёшь потом! Скажу тебе по секрету, парень ты вижу, надёжный: я всё, в село Храпово, собираюсь - на гонках этих поучаствовать. Там такие собираются, такие приезжают… А там, я тебе скажу, трасса не «Париж-Дакар», посложнее раз в двадцать! Особенно не сейчас, а какая раньше была!

 - А-а, - начал что-то говорить на колдобинах, смягчённых рыхлым снегом, Ося, но тут же был прерван.

 - А на «калине» почему? Знаешь? Не догадываешься? Не потому, что Премьер её любит, на «Калине», просто поудобней. Помягче и комфортнее тебе будет. Тебе, как штурману, в карты смотреть, дорогу намечать - ты в другом транспорте, сильно болтаться будешь! Как сам знаешь, что, в проруби! Как сейчас, например. И весь никакой будешь, укачает. А то ещё и уделаешься. С водой там туго, сам знаешь! И что потом с тобой делать? А без штурмана, всё, хана! Время потеряли, заблудились, спросить дороги не у кого. Языков мы, тамошних, не знаем. Ну, у Парижа, они туда-сюда, ещё разберёмся – французский учили. Парле ву? Парле ву франсе? Ком сава? А дальше? Дальше дикие племена. Там они, непонятно какие. Масаи, берберы вперемежку с готтентотами! К нашему говору, они плохо приспособлены, что немые – бе, да - ме. Да и народ в пустынях редко встречается. Если кто на осле или верблюде встретится – спрашивать бесполезно – ничего не поймёт! У меня не первый сезон такие работают – говорить так и не научились! Хоть местных алкоголиков бери!

  Осю это сильно озадачило, хотя он из иностранного, кое-что знал. Что-то даже неплохо. Но вот признайся ему, такому, он вообще тогда не отстанет – сильно у «гонщика» в такой обстановке, «крыша поехала».

  А председатель распалялся дальше, поглядывая на болтающегося в кабине, Осю:
  - Из-за чей-то непонятливости, языкового барьера - главный приз упускать?! Нет, допускать такого нельзя. Вся надежда только на штурмана! И на его ГЛОНАС. Другими системами, принципиально пользоваться не будем! Если что, ты уж давай по картам с компасом, солнцу и звёздам. Обидно, если с хорошим водителем, из-за какого-то раздолбая – хлипкого на хорошую, профессиональную езду, так проиграть. И хорошую машину, массово для самого, что ни на есть, народа деланную, подведём. А там и всего нашего флагмана - отечественного автопрома, скомпрометируем. А он уж двадцать семь миллионов таких, подобных изделий собрал! Шутка ли?! Многие из них до сих пор ездят! А сколько во дворах и гаражах стоит! В сараях, кое-где – ждут своего часа. Подводить негоже! А опасность есть!  Такой штурман как ты, может это сделать. Из-за таких, потом, все будут говорить, что «жигули», «лада», «калина» ли, как не назови – плохая машина! Негодная. А ведь дело было не в машине! И не в бобине. А сам знаешь, кто сидел в кабине! Справа. Вот он.

  С этими словами, водитель больно ткнул указательным пальцем в чувствительный Осин бок. Тот ойкнул, отодвинулся поближе к двери и закрылся локотком.

  Осю от раскачки и болтанки, близкой к слабо-штормовой на море, начинало тошнить, но он не сдавался:
 - У Премьера, в группе поддержки, их было три! Одной доверять, никак нельзя.

  Крепко держась за руль, председатель изобразил на лице недоверие к этой, не проверенной информации и официально заявил:
 - Нет. Врут. Любят злопыхатели под него копать! Мы им верить не будем! Мы и одной обойдёмся! Все, всегда, по одной «жигулюшке» в доме держали. Ты, будто на этих, самых, «жигулях» не ездил! Ну, как они тебе? А? Доверия заслуживают полного! Что до «перестройки», что после! После, правда, хуже стали сборку делать – болты, гайки не докручивать, винты всё больше молотком вгонять, как раньше на «москвиче». Помнишь такую машину? Но благодаря этому, мы их, вдоль и поперёк знаем, все их слабые места. Пусть их много, но они известны! Приобрёл машину, протяни её как следует! Не поленись! Пролазил везде - порядок! Машины эти изучены. Мы знаем, на что они способны. Все нехитрые их «закоулки». Все их способности. «Болячки» мы их все выучили, если, что возьмём с собою инструмент в багажник, запчасти основные на крышу привяжем. В салоне, сзади, сиденья уберём – места много! Там наложить можно. Если что, быстренько разберём-соберём, и всё будет в порядке! Не боись! Да и «калинщикам» надо помочь - отечественным производителям, этим ВАЗовцам. А то никто их продукцию, кроме вынужденных, отечественных покупателей, приобретать не хочет. Сам знаешь, отмени сейчас пошлины, где они окажутся? В том самом месте! Не елозь ты им так, сиди спокойно! И куда пойдут? Побираться? Дай денег из бюджета! Или ещё откуда-нибудь – мы вам ещё что-нибудь такого сделаем! Опять верить им? Но мы ситуацию в корне исправим! Там, что на ишаках и верблюдах нам встретятся, посмотрят на нас, побросают свой природный, устаревший транспорт и к нам! За победителем пустынь побегут – жёлтой ладой – «калиной» - она как раз, для песков окрашена. А там журналистов сколько! Со всего мира! По нему и растрезвонят – есть транспорт для суровых условий, выдерживающий любые испытания – неприхотливый, как ишак, удобный, как верблюд – всё в одном, но на современном уровне – довольны все, кто на них ездил. Ну, это с аллегорией я сказал – для будущих рекламных ходов. Видя такое дело и другие, поддавшись общему настрою, на ВАЗы пересядут. Ну, а там и остатки, побросав свои иномарки, «жигули», тоже, запросят. Даже, думаю, после этого,  отечественные чиновники, закупать их будут – раз даже иностранцы на них сядут. Там далеко не дураки собрались - для своих нужд, они любят общемировые тенденции перенимать! Для личного пользования – повторят один в один. И ты, представляешь, что тогда в стране начнётся? И это, всё, мы с тобой натворим! Не жмись, давай, поможем людям!

 - Об этом, их руководство должно думать, это дело собственников, хозяев! -  проявлял твердость рыночных принципов и характера, несгибаемый Ося.

 - Это так, да что-то у них не получается! – горестно согласился гонщик, видя что сидящий с ним, не проникается должным, общественным сознанием и ответственностью за убогих и головой, и руками.

  Видя, что человек вроде не понимает, что наболевшие проблемы, нужно решать всем миром и за счёт всех, глубоко зачерпнув народной мудрости, в надежде, что она дойдёт лучше и проще, если ей шмякнуть как следует, умудрено поделился:
  - На дураках мир держится!

  И он был прав - не на трёх китах, не на огромной черепахе, а на массе дураков - титанов. Они стоят и держат всё! Аллегорично, конечно.
  Ося это и без него знал: А на чём ему ещё держаться? На хитрож… на мудрых что ли?
  Но продолжал слушать, не перебивая.

 - Умных-то людей не так уж много, они всё не удержат! Тем более на все предприятия их не хватит! Не наберёшься их, умников-то. Вон и Премьер видя это, всячески такому предприятию, помогает. То тем, то этим. То пошлины поднимет, чтобы, что-то другое, не смогли купить. То сам за руль сядет, отрекламирует, по-полной. Кто ж о них позаботится, неразумных каликах? Это как дети, не всяк умом уродится, а всякого жаль! Если уж появился на свет, что с ним делать?  Утопить? Нет. Надо им помогать, думать за них, как ответственный родитель – всех в жизни пристроить и дальше вести, поглядывать вослед, как бы чего не натворили – руководить всем. Я тебе так скажу: смотри, что делает наш Премьер и делай так же! Немного надо где-то и дурачком прикинуться, и в бадминтон поиграть. Авось заметит, приблизит. А уж тогда, считай, жизнь сложилась!

  Стрелка топлива ползла к нулю, отрезвляя от внедорожных успехов по резко пересечённой местности. Трезвомыслие приходило к норме и трактор, наконец-то, выехал на дорогу.

 - Всё, горючего нам не хватит! Осталось, километров на десять, по хорошей дороге, – заявил водитель, – сжег я на тебя, почти весь бак. Нужно возвращаться!

 - Тут и километра не осталась, – досадливо насторожился Ося, боясь оставлять свою машину один на один с природой и случайными людьми с низкими доходами.

 - Никакого резону мне нет! – продолжил свою мысль VIP-тракторист дальше, - Амортизация, износ основных узлов, да и всей ходовой части, увеличиваются! Как раз пропорционально углублению в эту чащобу. Как в народе говориться: чем глубже в лес, тем больше дров! Превращу эту технику в "дрова", в металлолом, в хлам! И что делать? А мне ещё на нём, сеяться! Всю посевную - только на него надежда. Сильно я им рискую - накинь-ка ещё соточку! Да за риск езды по тёмному лесу, где хрен знает, что может встретиться, тоже бы, не мешало... И, кстати, у тебя евриков нету? Эти евры – хорошая вешь! Выше доллара ценятся! Их мне сейчас и не хватает! Экономисты советуют - все, каких знаю. Советуют держать бивалютную корзину только с ними! В пропорции, не отдаваясь одному доллару! Содержать бивалютно и никак иначе! Как говориться, есть яйца - ложи их в корзину! И в одну корзину, яйца двух видов надо класть! Для страховки. Как правильно их раскладывать, знаешь? Желательно, половину на половину - част так и часть эдак. В этих-то корзинах, не только они разбираются! Но попробуй их не яйцами, а деньгами наполни! Да ещё иностранными! Тут-то одной «зелени», не насобираешь! А тут ещё собирай - би! Что хочешь, а бивалютно набить её надо! Маленькую корзиночку, ещё куда ни шло! А большую, какую надо? Это тебе не сено, попробуй, наполни! Кошёлку-то. Насбирай в неё валюты столько-то. Вот задача-то! Так, что мы, тоже, с банками пообщавшись, в этих корзинках стали кое-что соображать! Поэтому без евров, я никуда не поеду!

  Такой знакомый, хотя и оправданный, грабительский подход экономики переходного периода, Осе совсем не был в новинку. Он сильно не нравился, но ничего поделать с олигархом тракторов – естественном монополисте на селе, он не мог. Ну, не в суде же решать подобный спор двух хозяйствующих сторон!
  Ося растерянно поглядывал на ровные, мощные стволы придорожных сосен, в надежде увидеть за ними решение проблемы. И хоть что-то там мелькало, но это было не оно, ещё не оно. Решение никак не появлялось, но оттянуть время пока что удавалось - трактор ехал в нужном направлении.
 
  Занимая явное монопольное положение на данном, региональном рынке тракторных услуг, сельский бизнесмен, вовсю пользовался этим - подумывая ещё и ещё о дополнительных бонусах и экономическому обоснованию их.
 
  «Надо быстрей рыночные отношения в стране достраивать, а то разбой какой-то в отраслях!» - заметил, уже как экономист и зрелый управленец, московский бизнесмен, оказавшийся в непривычном положении, наоборот, во власти местного олигарха.
  Создавая в голове проект государственного переустройства, теоретически обосновывая его, Ося всерьёз подумал: «Нужно, местные, антимонопольные комитеты развивать! Туда хорошие, самые некоррумпированные, кадры посылать - и федеральными их укреплять. А то разбойники на местах, распояшутся вконец!  Доить с приезжих будут непомерно. А это им не коровы – надои с них получать! Процесс в одну сторону должен идти – от низов к центру! А не наоборот! Давить их, местных олигархов, надо ежовыми рукавицами. На общенациональных, всё равно не повлияешь, так хотя бы местных прижучить!".

  Но тут в его голову пришла совсем другая мысль: "А хотя, наверно, и не надо! Кто недвижимость скупать будет? Цены, вниз пойдут – какой бизнес тогда? Сам на копейках перебиваться буду! Высокая цена – залог благополучия продавца, который сам перспективным покупателем может стать! Лучше меньше продать, а больше получить. Можно лучше «кровопийцам» отстегнуть, а потом компенсировать с них же, на своём рынке".

  Но на ней, Ося не успокоился и придумал ещё альтернативу: "Или как-то избирательно придумать, какую-нибудь свою технологию изобрести, свой путь развития. Например: выделить плохих и хороших бизнесменов. К плохим, - со всей строгостью законов, а хороших не трогать! И в хорошие самому записаться, ну, а этого, например, – в плохие. Дали бы мне помеченных денег, я бы ему их всучил - пусть в свою корзину «бивалютную» сложит! Потом компетентные органы пришли бы её проверить - сколько там, чего, бивалютного наложено? И далее, с полной конфискацией, её очистить. И премию, разумеется – процентное отчисление тому, кто навёл. Так и с коррупцией бы разобраться можно: поделить на плохих и хороших, нужных государству людей и олигархически непригодных к рыночной экономике, неисправимых коррупционеров, с которыми нужно разобраться. А чтобы путаницы не было и перегибов, хороших в отдельную партию собрать, значки специальные выдать, чтоб всем понятно было: кого сажать и раскулачивать можно, а кого, нельзя. Кого уважать и только в пример ставить, а кого бичевать и пальцем на кого показывать – вот он какой, погряз в роскоши и об обществе не думает! Гляньте-ка на чём он ездит и золото в батоне прячет! Быдла такого на всех уровнях хватит, дорвалось оно, надо его выявлять».

  Почти осушив в баке, остатки, драгоценной на деревни, солярки, которой раньше было хоть залейся, подъезжая к развилке, от которой летом шла дорога краем кладбища на деревню, председатель уже хотел останавливать своего монстра дорог, как через зимник метнулась, бегущая пока что на волке, добротная, серая шкура.
  Алчные глаза главного колхозного тракториста-таксиста по совместительству, стрельнули за ней.
  Шкурный вопрос, ему, как охотнику со стажем, был и так не чужд, а тут ещё дружно сработали, заложенные когда-то природой, инстинкты к ночи обостряющиеся. И председателя понесло. Дёрнув руль и поддав газу, он направил мощную, многотонную машину в сторону улепётывающего зверя, сдуру, вышедшего не на свою, а проделанную людьми, дорогу.

  С другой стороны, волка, тоже можно понять - молодой, неопытный, в иерархии самый последний в стае, захотелось побегать без начальников. Побегать, порезвиться, побыть самому себе хозяином, а может, кем и покомандовать.
  Отстав от стаи, начинающий санитар леса, попытался доказать, хотя бы себе, что он самостоятельный, самодостаточный добытчик.  И сразу же потерпел полное фиаско, в безуспешной попытке догнать матёрого зайца. Который подло поиздевавшись над ним – нагадив в его же следы, бесследно сбежал, понизив самооценку начинающего молодого охотника, пребывавшего теперь в полной растерянности.
  Как волк, он не состоялся профессионально – не ловец он зайцев! Придётся довольствоваться только мышами. Волк – мышелов? Добытчик мышей! Позор. Ух, эти мыши! Полуголодный паёк. Их сколько надо поймать? Чтобы, хотя бы ноги волочить! Лесной кот поймает пару и скорей спать – энергию экономить! А у него так не получится – приходится бегать. Днями напролёт спать не дадут! Печально, карьера, продвижение по иерархической лестнице в стае, не состоится. Да и ни одна порядочная волчица не посмотрит в его сторону. Хоть вой на луну, хоть не вой - делами ничего не доказано.

  Теперь, поджав от стыда хвост, ему ещё и надо убежавших сородичей искать. Где они? По отпечаткам на снегу разыскать вроде бы и не трудно, не то, что этого ушастого путаника - зайца.  Пройдоха ещё тот!
  Простые, логичные цепочки волчьих следов выводили его на дорогу, где он опять столкнулся с загадкой. Пытаясь понять их внезапное хитросплетение, разгадать действия членов стаи на людской тропе, волк усиленно напрягал имеющиеся в его распоряжении, гладковатые, ещё неопытные извилины.
  «Вот следы вожака, вот главной волчицы, вот наследили менее авторитетные волки» - просматривал волчок отпечатки своих старших коллег, удивлённо и озадаченно. Следы покружили вокруг какой-то довольно крупной, хорошо упитанной добычи, а потом вдруг почему-то бросили её. И она, потом, пошла сама! Все были голодны, не ели давно и тут валяется готовая жертва! Такое поведение - отказ от какой - никакой пищи, понять было невозможно. У вожака мозги с катушек съехали? Куда он их повёл, рысью, от еды? А может, опыт, мудрость подсказала, что такая еда не пригодна? Отравленная туша! Так куда она потом подевалась? Почему она сама пошла? Судя по неумелому владению конечностями, что она тут, вообще, делает? Передвигается плохо, неумело, а лазает по сугробам здесь! Вопросов много, они сложны, противоречивы, надо всё обмозговать, обнюхать, а тут внезапно железное чудище набросилось. Неспроста сегодня, с утра, ворона каркала! Увязалась гадина, летит и на весь лес орёт: «Кар-кар». Накаркала!
  Тупое чудище успело ударить в бок, пытавшегося в самый последний момент, увернуться, молодого волка. Сломав рёбра и наехав колесом, железный монстр убил, только что выросшего волчонка, наследующий год собиравшегося обзавестись семьёй.
  Многотонный удар был чудовищен. Придавив молодого волка, выдавив часть залитых кровью кишок наружу, трактор грузной массой ударился о дерево, но неудачно уже для самого себя. Повредив колесо, попав между ободом и моторным отсеком осью о ствол, как специально, выросшей здесь, сосны.  Деревьев было вокруг полно и почему именно это, толстое, оказалась тут? Места ей будто не хватало!? Была б хоть потоньше! Теперь трактор развернуло, и он стоял, раскорячась вывернутым колесом, потеряв богатырскую стать, сник, осел на одну сторону, полностью перегородив дорогу.

  Водитель, сильно ударившись о руль, возможно, сломал себе пару рёбер, теперь приходил в себя, кряхтел и отдувался. Его пассажир или штурман, ведший известным, только ему, маршрутом, вылетел, как из катапульты, вперёд. Ударившись о лобовое стекло, не разбив его, отскочил назад и растёкся по сидению. Теперь он громко охал и призывно стонал.

  Но вскоре, поняв, что это, ни на кого не подействует, пассажир, пользуясь беспомощным положением виновника аварии, перешёл к обвинительному монологу, используя слова, очевидно немецкого происхождения, где присутствовал один и тот же, простенький корень из трёх букв:
 - Убил гад, гонщик хе…ов, «херр шума-хер»! Хе…овый ты гонщик оказался! Какого хе…а ты туда попёрся? На хе… тебе это надо было? Рехнулся на хе… совсем? Шкуры ему захотелось, охотник хренов! Что? Денег совсем нет? Купить не на что? Голь перекатная, кашёлка бивалютная, мозгами не наполненная. Для чего ружья существуют? На тракторе, дело захотел обстряпать? Гонщик пустоголовый. В Дакар собрался, профессионал? Из Парижа в Африку? На тебя самого, хоть бы там поохотились! А ты б, дичью себя  почуял.  Чтоб тебя, там, на копьё насадили и в костре зажарили! Погоди, только до столицы нашей родины доберусь, я тебе и здесь всё организую! Денег не пожалею, – обещал столичный житель, в очередной раз, случайная жертва обстоятельств.

  Председателя правления агрофирмы, неудавшегося тракториста-гонщика, но удачливого охотника, без ружья и капкана добывшего волка, такая перспектива просто пугала. Дичью, загнанным существом в охоте (на него самого), он быть не хотел. Самому убивать – это куда ни шло! Это другое дело. Но чтоб его - с этим он не согласен. Предполагая разные финансовые возможности, он не вступал на этот раз в дискуссию, а только стонал, держась руками за грудную клетку.

 - Ну, что делать будем, горе-водила? – придя к осознанию, что надо что-то делать, спросил его Ося, толкнув в травмированный бок, так что тот заорал от боли.

 - А-а-а, больно! Давай за врачом, не видишь, я ранен! – предложил  раненный, тракторист - извозчик, успешно поохотившийся на волка, своим трактором.

   Добыча была тому подтверждением, остальное всё - издержки.

 - Да щас! – вырвалось естественным образом из пассажира, тоже пострадавшего, но без переломов и серьёзных травм, который ещё и поёрничал, - За кем? За врачом, говоришь? Вон, лесного санитара, на тот свет отправил! А себе врача хочешь?

  Как ни странно, Осе стало лучше, на фоне страданий гонщика-неудачника и он начал его урезонивать:
 - Откуда здесь врач? В дебрях этих? Только если ещё один, серый санитар леса, может попасться. Один вон уже, встретился. А другой, нам сейчас, тем более, целым консилиумом, совсем не нужен.

 - Ну и сидеть здесь – ничего не высидим! Кто тут  ночью поедет? Иди к деревне, там, на заулке, по старому трактору, гусеничному, Ваньку найдёшь.  Пусть на выручку едет! Да побыстрей, - сквозь боль, убеждал председатель.

 - А волки? Им что сказать, если встретят? А там, может, и медведь придёт поразмяться! Привет ему от тебя передать? – интересовался Ося на этот счёт.

 - Нетронут тебя волки, – почему-то уверенно заявил раненный председатель, потянув носом воздух со стороны Оси, – они на людей обычно, не нападают, особенно из города, сильно пахнущих. А медведей? Нету, тут их, медведей-то, всех давно постреляли!

 - Спасибо, что хоть так! А на волков, патрон не хватило? Рысь может быть, кабан? Где-то тут бегают? – настораживался городской житель, не одобрявший всю эту живность вне зоопарка.

 - Не бойся, тут деревня недалеко! Они близко к ней не подходят, – заверил раненый, надеясь на скорую помощь, хотя бы в ближайшие сутки.

  Вспоминая волчью стайку, Ося, всё же так не думал.

 - Возми, вот монтажку, на всякий случай и ступай! А то всё равно погибнем, замёрзнем! – ища убедительные аргументы, напутствовал местный житель, знающий возможности природы, - Да иди через кладбище, так быстрей. Где проехать хотел, там, рядом совсем, напрямик. Ты ведь немного не доехал, ещё чуть-чуть и кладбище. А там, недалеко и село. Чуть дальше и левее. Иди туда и сразу, на другой конец деревни, выйдешь. К Ванькиному дому, как раз, он крайний.

  «Что ж я здесь попёрся, если там, до деревни было рукой подать?» - подумал Ося и вооружившись первым, шоферским инструментом, прихватил в довесок, ещё и отвёртку, нехотя поплёлся по указанному маршруту.
  От развилки, пройдя с трудом по плохо прокатанной колее, проделанной им самим, на импортном вездеходе, он остановился у своей машины.
  «Ну, с чего начал, к тому и вернулся!» - подумал Ося и вдруг вспомнил о деньгах, в виде гонорара за не сделанную работу, выданных председателю.  Это озаботило и отвлекло от мрачной действительности, давившей с разных сторон и уже неблагоприятно воздействующей на психику, не особо смелого путешественника.
  Кругом, казалось, затаилось всё возможное, что может напасть. И даже, невозможное.  Что, Ося, пока не мог себе представить.
  Персонажи из детских страхов, в составе леших разных мастей, вперемешку с заморскими персонажами фильмов ужасов, ждали за деревьями. Они шумно толкались, ожидая, каждый своей очереди, поживиться тучным, пингвиноподобным тельцем, в котором пребывал Ося.
  В свете полной луны, игра теней оживала. Ветерок, гулявший по макушкам заснеженных сосен, добавлял им жизни, вдыхая и дополняя таинственными звуками. Переваливаясь, переполненное страхом, нездешнее пингвинообразное существо, втянув голову в плечи, упорно брело к цели, проваливаясь в глубокий снег, стараясь не глядеть по сторонам, чтобы не пугаться лишний раз.
  Вдруг, ухватившись за спасительную мысль, Ося начал её развивать, отправляя свой страх, куда-то на задворки бытия, в отдалённые закутки мозга: «Как я про них совсем забыл? Денег дал и забыл, что он их не отработал! Так не годится». Он даже хотел вернуться, для решения этого вопроса, благо сейчас, при таком состоянии здоровья этого обманщика, это было б сделать проще.
  «И за причинённый моральный и физический ущерб наказать. По безалаберности этого болвана, я в аварию попал!» - справедливо возмущался ночной путешественник.

  Впереди забрезжил просвет между деревьями, это воодушевило и изменило планы. «Потом успею!» - посчитал Ося, воодушевившись, окончательно освобождаясь от страхов ночного леса, – «Но, как деньги в трудный момент помогают! Даже мысли о них, укрепляют и всю нечисть отгоняют. Вот и думай: ниспосланы они свыше или бес их подбрасывает? Чьё это орудие? Кого они любят, и чьи поклонники к ним, как магнитом гвозди, тянутся? Всё внутри нас, вся реальность. И мы можем ей управлять. Как себя настроить! А мысли о деньгах, даже небольших, в трудный момент, здорово помогают!».

  В подтверждение своих размышлений, Ося осмотрелся вокруг себя и ничего навевающего страх не обнаружил. Пока не подошёл к кладбищенской ограде.
  Слева тянулся жиденький забор сельского погоста, сквозь и через него виднелись прямые и покосившиеся кресты могил усопших в разное время. Тут окончательно упокоившись, тихо, без городской суеты, шума и гама, в экологически чистом месте, они пребывали в полной тишине, лишь иногда нарушаемой случайно залетевшей вороной или галкой, которые постоянно здесь, почему-то не жили. Наверно из-за нерегулярной кормёжки могильными подаяниями редких посетителей. А просто на соснах сидеть, да гнёзда на колючих иголках вить, им тут не нравилось - для этого более развесистые деревья с удобной листвой есть. Как, например, на других погостах с большими дубами, берёзами и прочими клёнами. Там от воронья, спрятаться некуда. Загадят всё, отмывай – не отмывай. А если вдруг возмутишься – сам объектом для бомбардировки станешь. А уж у тех глаз острый, да меткий! И не в такую мишень попадут!
  А тут всё идеально: могилы чистые, аккуратные, не зарастают буйно травой. Даже гадящих ворон гонять не надо! Приятно. Всё радует глаз. Но только днём. Ночью, хотя и романтично, но выглядело всё зловеще: в мягком свете Луны и отблесках снежного покрова - голые кресты, как восставшие покойники. Особенно, если какой-то «шутник» обрядит его в старые лохмотья, как огородное пугало.
  Запоздалый путник, в сумерках пойдёт по дороге мимо кладбища и сразу романтиком становиться. Романтизм в настрое, духовность появляется. Почему-то сразу лезут в голову слова: «А вдоль дороги – мёртвые с косами стоят! И тишина». Не по такой ль дорожке каждому ещё предстоит пройти?
  Но пока их, с косами, не было. Но где гарантия, что они вот-вот не появятся!? 

  Ося брёл, утопая в снегу, вглядываясь во мрак кладбища, хорошо просматриваемого из-за белоснежного покрова гигантского савана, укрывавшего всё и отсвечивавшего зловещей синевой безжизненного лунного света. Далёкий, одинокий, мёртвый спутник щедро слал его в полнолуние от своей холодной поверхности, предварительно лишив жизнеродящей, солнечной силы. Всё обдавало холодом.
  Отсвечивая, этот отражённый свет нещадно проникал в Осю, который это чувствовал всеми фибрами своей души, всеми своими клеточками - как внешними - наружными, так и внутренними.

  Ося сопротивлялся, но этот свет давил и действовал на него ужасающе гнетуще. Так, как будто бы Ося, уже оказался в предбаннике чистилища.
 
  В таком состоянии он увидел установленную им ранее, летом, надгробную статую – теперешнюю цель своей поездки.
  Она окончательно сразила его своим видом.
  Вместо того чтобы по-быстрому проститься с похороненной под ней супругой, выполнить последний долг перед отбытием в дальние, счастливые и благополучные страны, Ося не решался и близко подойти к кладбищенскому забору.
 
  Было страшно. Кругом, всё казалось безжизненным - и временно, на зиму умершая вокруг природа и насовсем, окончательно – закапанные на полтора-два метра, люди! Лишь на время, до весны, приостановившие гниение своих бренных тел под воздействием массы мелких организмов, утилизировавших их тела. Но этот процесс ужасен! Если его видеть! Да и если представить - для этого и прячут, зарывают. А не вывешивают на деревьях! Как некоторые небольшие народности в прошлом. Хотя процесс шёл бы быстрее! Отчасти они были правы, что поступали именно так.
  Но Осю, на данный момент, это бы совсем убило! Предварительно свихнув с ума.
  Шок! По жилам побежал ток, вызывающий смертельный холод по всему телу, тряся и подёргивая различные Осины члены. Тряска грозилась перейти в оцепенение. Почти в паралич - паралич на месте! Скоро, совсем скоро, он должен был наступить.

  Как такое можно было вынести? Как? Никаких сил не хватало! Жуткая, чёрная королева призывно и надменно смотрела на него - всматриваясь пристально, будто решая его судьбу! Вот-вот она решит, чего он достоин!
  Чего же он достоин? Пока она не решила. Но думала, по её лицу, это было заметно.
  Она царила здесь над всем, в этом холодном лунном свете. Богиня Луны - Селена, округлая и мощная, из чёрного, блестяще полированного мрамора затмевала собой все другие местные суеверия, показывая своё превосходство и магическую мощь. А уж на Осю, почему-то, она особенно давила. Как бы говоря: ух ты, явился! Наконец-то! Что так долго? Сейчас я тобой займусь!

  Непроизвольно кланяясь, Ося, удивительным образом найдя в себе какие-то силы, бочком пробирался в сторону деревни. То бочком, то пятясь, натыкаясь на различные препятствия. И думая, оттягивая встречу: «Извини, извини, потом! Надо сначала машину вытащить! А там и человека от травм, холода спасти! Не могу же я их бросить? Это мой долг. Ты уж извини, даю слово, что приду!».
  Каменное изваяние отпустило его, на этот раз - красноречиво посмотрев на него: "Куда ж ты денешься? Путь один, в какую сторону не ходи!".
  Осю от такой откровенной безъисходности, полного отсутствия альтернативы, так передёрнуло! Что он едва не свалился, повиснув на небольшой сосёнке.

  Лес начал редеть быстро и перед путником, внизу открылась дремавшая в каком-то оцепенении, деревушка. Уснула она своими убогими избами, уже существенно разбавленная добротными - двух, а иногда и трёхэтажными коттеджами, которые были здесь явными пришельцами. Зимой, не проживаемо пустые, а потому занесенные снегом, без тропинок и дорог, они тоже зловеще поблескивали безжизненными оконными проемами.
  Отражения того же кладбищенского, холодного, лунного цвета, причудливо играли в них. «Лунные зайчики» резвились в  не оживлённым тёплым светом, окнах. И казалось, что-то белое, крупное, порой, мелькало в них.
  В этих зимних саркофагах, наверное, тоже кто-то из неприкаянных духов оживал! Или переселялся на зиму. Временно. Из тех могил, неуютных и не до конца обустроенных. Для временного улучшения условий обитания – пожить, как "люди", хотя бы после кончины! Имея такую возможность - Понежиться в джакузи, пусть и без воды! Поваляться на огромной кровати, покувыркаться там с...
  Возможно, кто-то, прижившись, останется и на лето.
  И придётся потом с помощью священника или профессионального колдуна, гнать его обратно.

  Ося, поёживаясь от пережитого, поспешил в обжитую, крайнюю избу, из окон которой струился мягкий, жёлтоватый свет - аккумулировав в себе частичку теплого, солнечного. Дарующего жизнь и надежду на лучшее, светлое.
  Частичка солнца пребывала там – скорей туда!

  Ноги Осю сами понесли, не чувствуя усталости.
  Он даже, как бы полетел! Не ощущая их - запорхал, как мотылёк на свет - хорошо упитанный и раскормленный. Славный такой, толстенький мотылёк, отсидевшийся никем не обнаруженный, на большом куске аппетитного войлока! В забытом и заброшенном в тёмный чулан, валенке.

  Постучав и прильнув к окну, Ося увидел живые лица и совсем по-детски обрадовался.

 - Кто там? – пытаясь разглядеть, всматривалась в него какая-то бабка, скобля замёрзшее стекло и дыша на него, пытаясь делать его прозрачнее.

 - Люди добрые, помогите! – чуть ли не плача, начал юродствовать Ося, пытаясь сразу достучаться до сердца простого, русского человека.

 - А что, что случилось-то? – забеспокоилась женщина, озабочено отреагировав на чужие проблемы, незнакомого человека, и пошла, отпирать дверь.

 - Председатель ваш в аварию попал, помощь нужна! – выпалил с порога Ося, заходя, за отшатнувшейся от такого известия, женщиной, в дом, не замечая замешковавшегося серого кота и наступая на него.

  Тот кратко взвизгнув, как испорченная сирена, добавив своими тонами тревожного антуражу.

  Дверные проёмы у традиционной деревенской избы довольно низкие и чтобы войти и выйти в неё, обычному человеку надо сильно пригибаться, но Ося по размерам, как раз подходил под них.  Юркий, несмотря на полноту и невысокий, точно хоббит, перекатываясь и скрипя половицами, оставляя специфический аромат, он скользил по сенцам уже в другой дверной проём, пытаясь быстрей добраться до тракториста.
  Найдя его спавшим на лавке у печи, Ося что-то никак не решался будить его - из-за запущенного, диковатого вида. Он удивлённо глазел на него.
 
  Передним, развалясь, положив одну руку под голову, другую с узловатой пятернёй, свесив почти до пола, похрапывал какой-то Леший с длиннющей бородой. Пёстрый котёнок, очевидно, другой породы, чем первый встречный кот, бегая вокруг, свесившейся руки, нападал на неё, пытаясь лапкой безуспешно раскачивать её.
  Спящий, очень крупный детина, никак на это не реагировал. Лишь иногда только присвистывал. И будущий кот, пошевелив ушами, прятался в засаду за стоявший под лавкой, чугунок.

  Такое неухоженное чудище Ося видел впервые. Ножницы, бритвы, здесь давно не работали. Духами тоже не пахло! Пахло хомутами и сбруями, которые тоже валялись под лавкой.
  "Да это же конюх! Должны быть лошади, по крайней мере, одна! Одна лошадиная сила! И смехотворная тяга. Но зачем мне она? Конюх, по совмещению - тракторист? Сочетаемо ли это в человеке? Тракторист на лошади? Эти два вида транспорта отрицают один другого - либо прогресс, либо конная тяга! С мизерной производительностью труда! Что с селом сотворили?", - размышлял Ося вроде бы как, конкретно, но переходя и к философским аспектам через экономические понятия.

  "Лесной человек - Леший! Леший, да и только! Или оказавшийся здесь, средневековый человек! Жуткой наружности, со всклоченной бородой и нечесаными волосами! Такому лошадь запрягать – это куда ни шло! Это от него можно было бы ожидать. Но допускать такого к технике? К технике двадцать первого века? Или хотя бы двадцатого? Включить такого в модернизацию экономики? Уму непостижимо! Может, где тут, другой тракторист есть? Завалялся, на двор вышел. Больше похожий внешне на технически грамотного человека. Как например, простой, сельский парень, хотя бы из фильма «Трактористы». Должны же такие в деревне остаться?" - продумывал всё Ося, удивляясь "одичанию" кадров.

  Но женщина, руша сложившиеся пропагандой, стереотипы, опровергла это, чуть не наступив на кота, подойдя к крупному, бородатому чудищу (наверное, всё-таки родственнику лешему).

 - Вань, вставай, председатель разбился! – начала будить задремавшего на лавке у печки мужика, сердобольная женщина.

  Она ногой очень деликатно отпихнула кота, с удивлением глазевшего на пришельца.

 - Иди, не видишь, пришёл человек! – сопроводила напутствием свой мягкий пинок, пожилая женщина, уточняя у влипшего уже в квашню, совсем случайно залезшего в неё, Оси, - Слышь, наш председатель-то, точно?

  Иван, спросонья, охватив проблему, тут же заметил:
 - Какой он наш? Это раньше наши были! Когда выбирали общим собранием! Утверждали на правлении. Теперь он нам работодатель, собственник всего - типа барина. А гусь, свинье не товарищ!

  Кто гусь, кто свинья, женщина не стала разбираться, а заняла такую же позицию, как и пришедший ночной гость.

 - Ну, человек же! Какой-никакой. В беду попал! Помочь же надо, по-человечески, – заметил, скромно потупив глазки, Ося, зная на что давить.

 - А зарплату, копеечную, по полгода задерживать! По-человечески? Или когда от тебя надо - ты человеком будь! Спасай своих, своих не бросаем! А как тебе что-то надо.... Так и живи скотиной? – о чём-то нелогичном, видно спросонья, начал рассуждать Иван.

 - Может у него, правда, денег нет? Одни долги! – предположила простосердечно женщина.

 - Пусть хоромы свои продаёт и в такую избу, как у меня, перебирается! Если ни трактором править, ни руководить не умеет! – категорично предложил выход из положения тракторист - беззарплатник.

  Ося посчитал, что пора, активнее вмешаться в дискуссию, с учётом возраста присутствующих, используя действенные технологии дореволюционных времён (последней революции 1991 года). Правда, с небольшой модернизацией.
 
  Вспомнив похороны одного высокопоставленного сановника в думе, погибшего на охоте где-то в Сибири на редких баранов из Красной книги, упав вместе с вертолётом на своих же жертв, воодушевившись, выдал:
  - Он же ваш руководитель! Плохой, хороший, это другой вопрос! Не нам решать. Он же сверху назначен, там лучше знают, какой вам, на данный момент, нужен. Нам не думать, спасать его надо! Пока продумаем, он геройски замёрзнет раненный в тракторе! Ещё песни о нём слагать будут. Хоронить всё районное начальство съедется - с венками и надписями: герою капиталистического труда, геройски погибшего в тёмном лесу, отбиваясь от стаи волков. Надорвался в ненормированный рабочий день, спасая частное, капиталистическое добро.

  Немного подумав, добавил традиционно весомую версию ответа, лежащую у крестьян вне дискуссионного поля:
 - На всё воля Божья! Какого заслуживаете, такого и имеете! То есть, даёт Он! Зачем же устои расшатывать?

  Ося видит, заслушались, раскрыли рты. Идёт дело! Хорошо!

  Тут его воодушевило и понесло дальше:
 - Не надо их шатать! Наоборот, надо всё скрепами! Ну, знаете какими? Ими скреплять, крепить. Чем-то ещё туже затягивать, стягивать - чтоб всё едино было!

  Всё шло хорошо и Ося зделав небольшую паузу перевести дух и глотнув побольше воздуха, продолжил:
 - Знаете же, вся власть от кого? Всё идёт сверху! Снизу только взрыв! Если где-то, что-то не дотянули. То всё расползлось, полезло - кто в лес, кто по дрова... Нам, такая «дермократия», ни к чему! И уж если её дают, то сверху пускай будет! Только оттуда!

  К чему это сказал Ося, сам не понял. Но подействовало!
  Полностью согласившись с такими аргументами, мужик начал одеваться. Вступив босыми ногами в стоявшие под лавкой, сбитые валенки, он полез в латанный-перелатанный, непонятного цвета, свитер. Нагнувшись под лавку, достал оттуда замасленную телогрейку, аккуратно переложив устроившегося уже на ней, пёстрого котёнка в сторонку и пошёл спасать, за «здорово живёшь», приносящих ему только проблемы, вроде как людей.

  Ну, кто, если не он? Ну, не МЧС же в лес вызывать! У них, своих дел полно. Лес тушить, их и то, не дождешься - не их ответственность! Да и средств нет. Кошку с дерева они снимут. Но только если она городская. За деревенской не поедут. Да и кто платить будет? Тут, в глухом селе, хоть вся обсидись - не поедут. Не все кошки равны и одинаковы! А Иван достанет! Прошлый год с ветлы снимал - так орала! Да ещё царапалась! Чуть не укусила.
  К тому же, у Ивана всё есть: и трактор, и необходимые средства. Несмотря, ни на что - даже, если бюджет не выделил!
  Да он, собственно, и не выделял ему никогда. Иван, в основном, людям просто так помогал. И никакого финансирования ему не надо! Он готов и так спасать - всех, в любое время суток.

  Видя уже скрывающуюся в проеме, долговязую фигуру, Ося, не без усилий, оторвавшийся от квашни, засеменил за ним.
  На улице, за крыльцом, почти уткнувшись носом в накрытую сверху каким-то старым брезентом, копну сена, стоял лихой железный конь, времён последних пятилеток бесславно обанкротившейся советской власти.
 
  "Вот же власть была, не в пример этой" - подумал Ося, - "как до такого дойти смогла? От народа оторвалась! Развела себе привилегии, на холуёв понадеялась. А народ-то всё видел. Плюнул он на неё!".
 
  Из всех опций, на голом железе с загадочной, зашифрованной, выдавленной надписью ДТ-75, было только лобовое стекло - что вызывало недоумение и сомнение во всесезонности этого транспортного средства. Очевидно, это был летний трактор. Трактор для весеннее-летних полевых работ, начиная с майских праздников! И по незнанию, эксплуатировшийся теперь зимой.
 
  Но видно это нисколько не смущало его водителя. Он, выхватив откуда-то толстую бечевку, какой много веков подряд подпоясывали рубахи его предки, обмотал ею какую-то круглую детальку и резко дёрнул. Трактор тут же заревел - звонко и высоко, никак не соответствуя гигантским размерам своего двигателя.

  Осю поначалу это очень удивило.
  Затем, ловко управляя какими-то двумя рычагами, где-то там, в моторном отсеке, тракторист лихо задвинув треух из весеннего кота или зайца, убитого не в сезон, запустил большое пламенное сердце машины.
  Рокот, уже низкий, основательный, поплыл над деревней, будя, оставшихся, недоразбуженных бабок в ближайшей округе, лишая их надолго сна.

  Тут же залив огромным ведром колодезной воды(Ося даже не успел посоветовать - лить антифриз или хотя бы дистиллированную воду, чтобы не было накипи), приготовленной заранее и не успевшей ещё замёрзнуть, радиатор, тракторист старомодной техники, стал основательно прогревать её.
  Он ходил вокруг трактора, осматривал его, поправляя подобие конской попоны на капоте стального коня.
  Уточняя обстоятельства начинаемой спасательной операции, он ещё раз осмотрел самодельный крепёж этого изделия из старого одеяла, поправил, где надо - как подпругу у коня, продолжая слушать Осины россказни.

  Получив исчерпывающую информацию с животрепещущими подробностями, тракторист, сдвинув треух на затылок, уточнил:
 - Так ты предлагаешь, сначала тебя на дорогу вытащить? Чтоб дорогу не загораживать? Для свободного проезда транспорту по лесу? Так умней будет? Прежде всего, говоришь, печёшься за общественное движение? По нашему лесу?

 - Да, да! – соглашался, серьёзно кивая головой, Ося, подводя ещё аргументов, - Это оптимально и необходимо для проезда кратчайшим путём, к застрявшему председателю! Чтобы не расходовать много, дорогой в стране, солярки! Везде, в мире, она почему-то дешевле. Поэтому на ней большегрузы, трактора и ездят! Хрен её знает, почему она у нас такая дорогая! Ну, не из жадности же! Денег кому-то слишком много хочется? Вряд ли. По каким-то экономическим причинам! И думаю связанными с какими-то внешними факторами. Какими, как экономист, понять не могу! И нам надо её максимально экономить! Замечу, в его, председательском тракторе, она почти закончилась.

 - У него всё в обрез! Не нахапается никак! Сплошная экономия! Чтоб по заграницам самому разъезжать! – резанул правду, мужик, нисколько не смущаясь и не разводя дипломатию, - Хапуги сплошные! Везде.

 - А Вы? Вы разве не ездите? У Вас нет загранпаспорта? Ходя бы в Турцию? Или в Египет, отдохнуть? Иной раз и надо съездить! Или куда-нибудь, опыт перенять, новому подучиться - перейти на новые виды сельхозпродукции, - почему-то начал выгораживать председателя Ося, заражаясь классовой солидарностью, - Езжайте непременно! И делайте себе сразу биометрический! С ним визы получать значительно легче. Посмотрите хоть, как люди живут! Как, что выращивают!

 - Какая продукция из жарких стран нам пригодна? Там, где мартышки по деревьям бегают, что растёт? Бананы? Их тут сеять? Ананас? Сажал тут один сосед, – недоумевал мужик, пропуская вопрос о загранпаспортах, видимо экологически чистых, мимо ушей.

 - Ну, не знаю, не обязательно тропические фрукты! Нужно подумать! Может быть мясных коров, страусов. Сейчас такие фермы у нас, в стране, появляются, птица оказалась очень морозостойкая. Я бы конечно остановился на бегемотах - привес приличный, озёра все заросли - корма много. Как забивать - вот проблема! Но мы с Вами, впадаем в дискуссии, а нам людей спасать надо! Их имущество! – ратовал за скорейшие, хорошие дела, Ося.

***

 - Значит, ночью, через кладбище хочешь? - зачем-то дальше уточнял маршрут тракторист.

 - А что тут такого? – в традиции вопросом на вопрос, ответил Ося.

 - Да всё ничего бы! Да только, как эта чёрная бесовка у нас появилась… - почесав бороду, начал развивать вполне понятную мысль тракторист.

 - Это всё слухи и неоправданные суеверия, – спешно перебил Ося, не признаваясь в своём авторстве и боясь застрять здесь надолго, по крайней мере, до следующего утра.

  Пробурчав что-то неразборчивое под нос, он начал стыдить суеверного тракториста:
 - Мы в двадцать первом веке живём, а ты в сказки веришь! Ну, ладно ещё в официально принятые. А ты? В какие-то местные, еретические - языческие пережитки. Беспочвенные слухи это всё! Выдумки! Стыдно, современный ты человек, хоть и здесь, в лесу, обитаешь. Как живёшь с такими понятиями? В школу же ходил?  Ещё же при советской власти? А тогда всё разъясняли!

 - Ладно, поехали! Но я тебя предупредил! – буркнул угрюмо мужичина и ловко полез на трактор.

  Запрыгнув в кабину, мужик протянул мозолистую ручищу, никак не влезающему без ступенек-подножек и безуспешно карабкающемуся по железной гусенице, Осе.
  Что-то рявкнув ему, тракторист схватил его за мягонькую ладошку и втянул в кабину.
  Больно ударяясь по  различным железякам, прокатился по ним округлый толстячок, ойкая и сдавленно вскрикивая. Наконец добравшись до предназначенного ему места, удобно расположился на импровизированном сидении, роль которого играла такая же замызганная телогрейка, как и надетая на трактористе. Ну, может быть не такая, а заметно порваней. Но сидеть на ней вполне можно.

  Вспомнив комфорт председательского, флагманского трактора, не уступающего автомобилю класса люкс, Ося приуныл: «Доедим ли вообще? И как, таким убогим агрегатом будем вытаскивать джип? Он и размерами-то больше в полтора раза этого престарелого труженика полей - заслуженного пенсионера. Уже на металлолом давно пора! И в какой-нибудь, китайский автопром - для улучшения качества стали! А ему всё срок предпенсионный добавляют».

  Словно читая мысли, привыкшего к роскоши на транспорте, москвича ближайшего Подмосковья, мужик громко проорал:
 - Не боись, доедем и вытащим! Скольких этот трактор, чудил всяких, ещё чудней тебя, вытаскивал! Навытаскивал их столько! На пьедестал бы его надо ставить, да цветы возлагать спасённым «чайникам». А они, спасителя своего, поди и не вспоминают? Много о спасителях своих думаем? Спас и ладно! А этот вот - из болота вытаскивал, из речки вытаскивал, из кюветов таскал. Один на озере под лёд провалился, метра на два, не глубоко. И того вытащил! Вместе с хозяином - правда, покойным уже. Тот вынырнуть не смог - наверно растерялся.    А может самому надоело по рыбалкам ездить? Езди круглый год по ним! Особенно летом, с электроудочками - совесть потом замучает! Рыбёшки, напрасно загубленные, по ночам приходить стали - стайками приплывать. Приблывут и бьются в него: по што? По што загубил нас, упырь пучеглазый? Даже ведь ен сожрал! Плывут и плывут, особенно зимой, когда ночи длинные. Проснётся в холодном поту, встанет, водки из холодильника тяпнет и опять в сон клонит. А там они уже ждут! Все рыбёшки, какие были, замельтешили, завертелись перед глазами гурьбой и за собой позвали. Другой случай был: один, на легковушке своей, так под прицеп забрался, что крыша вровень с капотом была. Выволок я его, крышу отодрал, а там их, ещё таких - четверо! Да такие упитанные и так по полу растеклись – всё пространство собою заполнили. Как кильки в банке! Только в разы жирнее. Они, видишь ли, за вином после удачной рыбалки решили съездить. Бреднем ловили, мелочь обратно выбрасывали – никакого варварства над природой! Ну и она им тоже добром – все живы! Только исцарапаны.

 - Что и переломов не было? – удивился Ося такой щедрости от природы, от которой надо постоянно с большим трудом, надо что-то брать.

  Брать и брать - ничего ей не давать. Так, по крайней мере показывала практика. А она, критерий сами знаете чего! Если конечно, тот, утверждавший такое положение дел, не врал.

 - Может где и был! Только все на ногах ушли - пошатываясь. И винищем от них пахло, - уточнил ещё одну деталь тракторист – спасатель.

  Ося очень уважительно посмотрел на ревущую машину, ему даже показалось в ней уютнее и теплее.

  «В конце концов, от такого примерно, трактора, дорогущий,  мощный суперкар произошёл! С вздыбленным быком на эмблеме. Явно деревенская символика прослеживается. Там жуть лошадей сколько. А здесь?» - гонял мысли по извилинам Ося, напрягая их, для лучшей формулировки вопросов.

  Поёрзав на засаленной, рваной телогрейке, любитель и знаток дорогих машин, похлопывая мягкой ладошкой в уже вымазанной мазутом, дорогой перчатке из заморского зверя, по ободранной краске металлической кабины, недоверчиво спросил:
  - Вы абсолютно уверенны в нём? Хватит ли у него мощности и проходимости? Настораживает количество лошадей у него под капотом - как-то маловато.

 - Это танк! Хоть уже запенсионный.  Столько он перепахал уже на своём веку, но тянет ещё. Ни одна лошадь под капотом не сдохла! Можешь не беспокоиться - все здоровые, ухоженные. И в зубы им смотреть не нужно. Все они - все они до одной упираются! Пусть и из последних сил, но тянут. Старый конь борозды…

***

  Внутри кабины, из-за шума мотора, по началу, разговаривать не было никакой возможности. Но всё же, Ося быстро приноровился и тут, прислушиваясь, отделяя и сепарируя  в тракторных шумах, звуки речи, дочитывая по губам неуловимое слуховыми анализаторами. Его чуткие, большие уши, вращались головой, как локационная установка «чебурашка» на вражью ракету, подхватывая нужную волну. И, в конце концов, полностью настроившись, Ося начал как-то понимать речь тракториста.
  Впечатлённый во время запуска, размерами движка, московский бизнесмен, привыкший к определённому классу легковых автомобилей, спросил, громко оря фальцетом:
 - Какова же мощность? Хотелось бы знать конкретные цифры.
  Ожидая, по размерам двигателя, что-то около тысячи лошадиных сил, Ося сильно разочаровался, узнав о каких-то семидесяти пяти. «Это что же получается – «жигули» какие-то! И куда мы едем? Зачем? Свалку там устраивать, затор для спасательной техники, которая к нам когда-то пробиваться будет».
  Продуваемый со всех сторон ледяным ветром, толстячок загрустил. Въехав в зимний лес, под воздействием его магической ауры и отсутствием прежнего страха, когда он был один на один с неведомым, Ося опять оживился:
 - А чем статуя плоха?
 - Бес в ней сидит! И не самый последний! Что она тут вытворяет, прямо беда. Хоть трактором её цепляй и волоки отсюда! – сразу высказал суть проблемы деревенский мужик, почёсывая бороду.
  Остановившись у ограды, тракторист ткнул пальцем в сторону возвышавшейся над могилами, монументального изваяния и с негодованием отметил:
 - Ты только глянь, какая людоедка! Где ты таких баб видал? Кто ей губищи-то эти приделал? Пчёлы, осы её туда накусали? Чертовка какая-то получилась. Только рогов не хватает! Эх, цепанул бы её тросом, да выволок бы отсюда!  Стоит, зараза, неудобно - кругом могилы! Тут бабка Паранья лежит, там Акулина – строгие, порядочные. Трогать их, беспокоить - ни к чему, честные женщины, там ещё, чего доброго, отчитают. Кран нужен, а крана нет! Был раньше в хозяйстве, но председатель его списал и продал, зараза, каким-то приезжим. Вот и смотри теперь на эти раскатанные губы! Ну, вот чо она такими делает? Зачем такие?
  Ося хотел возразить, что это сейчас так модно. «Люди, бешенные, для этого мужика, деньги за такие губы платят, операции делают, как у А. Джоли или как у одного местного, московского певца-парикмахера, а то и больше их. Но, что он в этом понимает, деревенщина? Знает он эту Джоли? Нужна она ему? Без этих…» - мыслил, но не высказывал вслух Ося.
  Тут Ося непроизвольно сделал жест, как бы взвешивая две увесистые дыни перед собой и что-то неразборчиво промычав, чем несколько озадачил тракториста.
  «Этих самых», - домысливал Ося, - «за что бабы здоровые традиционно ценятся. Или поющего парикмахера, похожего на худую, небритую женщину? А и увидит – на них и не позарится. Что они ему? Что от них, у него зашевелиться? Он же непросвещённый гламуром совсем. Что считается красивым – не поймёт! У него телевизор, как в советское время сломался, так он только радио у соседей и слушает. А по нему губ не увидишь! Так, что гламурствуй, не гламурствуй, ему этого не понять! Как и худую, «женскую» красоту, без с… и ж…».
 - Легушачьи губы, брр, как представлю, что она такими сделать может, жуть насквозь пробирает! Разве такие, там должны? Что за губошлёпы? – не успокаивался, кривился, как оказалось, очень впечатлительный механизатор, сплёвывая в сторону статуи и попадая в Осю.
 - Но это аллегоричный образ женщины, в современных, модных тенденциях, – прячась за полой дорогой куртки, посчитал своим долгом всё-таки просветить деревенского медведя, столичный гость, – от известного скульптора, лауреата многих премий, ученика самого, великого мастера, можно сказать, Родена и Микеланджело нашей современности, в одном лице, ныне живущего гения-ваятеля…
 - Ну, пошёл теперь собирать всех, – перебил его малограмотный мужик, - ты на фамилии не гляди, ты смотри, налепил чего! Ужас! Страх божий! Ты бы с такой бабой стал жить?
  Ося хотел было ответить утвердительно, но вовремя опомнился, понимая, что разойдутся во вкусах.
 - Вот так, ночью проснёшься, а перед тобой - такие губищи! А там, наверное, и зубы под стать. Да как в шею тебе вопьётся ими! А то ещё куда-нибудь, как пиявка из пруда, что за пожаркой у нас. Коня, помню, там купал, столько на него нацеплялось! Да все жирные, чёрные, что те губищи. Хочешь с ней наедине остаться? Не боишься? Эта ведьма сразу парализует тебя! Как бабку Марфутку. На что крепка была - до девяноста пяти годов дожила! Двужильная, сама весь огород лопатой копала, без лошади! А тут, как её увидала, так сразу её паралич разбил и двух недель не протянула.
 - Тебя где хоронить-то, когда помрёшь? – родственники спрашивают, – С мужем своим ляжешь или где?
   Мужик её, дед Авдей прям тут, рядом с толсторожей истуканшей похоронен. Но ещё до неё. И родня там же. Так она, бабка Марфутка, головой трясёт, ни в какую туда к сродственникам ложиться не хочет, боится чёрную змеину. На другом конце кладбища похоронили, одну. Так вот, бесовка эта, с мужем её и разлучила. А ещё случай был на Михайлов день. Жутчайший по своей сути! Мужики все – три дня, у местной шинкарки не пили! Та даже по деревни бегала, к ним приставала, по стакану в долг дать, набивалась.  Думала они где-то в другом месте источник отравы нашли. Хотела даже антиалкогольную пропаганду против конкурентов развести.
  А дело было так. Мужик один, Васька, конюх бывший, пошёл на Михайлов день, жену покойную проведать. Взял у Эльвирки спирту её поганого, в бутылке из-под импортной газировки налитого, что Дед Мороз на плакате в райцентре возит и затосковал там. Просидел на погосте, до самой ночи и там остался. На следующий день кинулись искать, а он уже холодный на кладбище лежит. И где ты думал? На могиле, перед этой самой образиной. Задумался, как наш поэт Пушкин, о вечном. Так в думах туда и отошёл! И скажи после этого, что не она виновна!? Ну, не Дед же Мороз с плаката, со своими химическими бутылками, какие он Эльвирке поставляет, а та народу, уже со своим пойлом, перепродаёт. Хотя, судя по физиономии и куцей шубейке с колпаком, какой-то он поддельный! Чую, он прохвост ещё тот и через бутылку отравит, глазом не моргнёт. Но тут чёрная бесовка виновата, все говорят. Толстомясая эта, кого хочешь в могилу сведёт. А уж если ты, пузырь такой, если ты ей попадёшься - силов-то у тебя никаких против неё нет! Придавит тебя, скрутит, и все соки за раз высосет, – ярко представил деревенский мужик, непременное развитие отношений городского «пузыря» с такой партнёршей.
  Осю, почему-то такой расклад событий не пугал, и он смело заявил:
 - Я этого нисколько не боюсь и имел с такими дамами дело.
  Механизатор, бросив рычаги управления, удивлённо посмотрел на невысокого, жирненького «героя», снял шапку перед Осей, мощно почесав затылок, глубокомысленно изрёк:
 - А по тебе этого не скажешь! С виду ты, так. С такой, совсем, не совладаешь. Прихлопнет тебя, такая, как муху.
 - Да я с «такой», десять лет жил! И как видишь, тут, с тобой сижу! Свеж и бодр, как огурец, – победоносно заявил Ося, немного преувеличив и слегка исказив ситуацию, потом, немного подумав, добавил, усовершенствовав поговорку, - Как из лучшей теплицы.
  - С китайскими удобрениями? – выдавил из себя тракторист, внимательно и недоверчиво осмотрел собеседника, потянул носом, учуяв со стороны героя какой-то неприятный запашок, но привыкший по-деревенски верить людям, подивился, чего на свете только не бывает.
Роза: перманентное цветение
   Жизнь для Розы Моисеевны, совершенно неожиданным образом, если брать материальную составляющую, менялась к лучшему. А базис, как считала она, подтащит и надстройку. Жизнь, новая, только начиналась. Она сулила большие перспективы для реализации, казалось бы, уже несбыточных надежд. Надежда умирает последней? Нет. Её подруга, Надя, как три года уже умерла. А у неё только начинается подъём – снятие с консервации, обретение новых красок жизни. И это нисколько не запоздалый расцвет! Как говорят: «уж лучше поздно, чем никогда».
 Надев старомодный чепец и облачившись в долгую, долгополую ночную рубашку, тётка Роза отходила ко сну. Она проделала это всё столь ритуально и ответственно, будто собиралась к чему-то важному и торжественному. Возможно сегодня во сне, она опять встретится с Тарзаном, который завоевал её сердце в ранней молодости, удобно в нем расположился, раз и навсегда – не пуская туда больше никого.
   Несколько ночей подряд, как добрый племянник Ося усадил её в директорское кресло своей фирмы, он приходит к ней, радостный и довольный её назначением - зовёт к себе, «в гости», предлагая навеки крепкую руку и огромное, благородное сердце дикаря, надеясь, что она, наконец-то увезёт его в «цивилизованную» страну.
  Роза прекрасно понимала, что это нисколько не связано с её теперешним высоким положением, а просто пришло время соединиться. «Не тот он человек, чтобы быть меркантильным и падким на материальные блага! Лесная закалка не даст. В джунглях другие ценности. Вон, посмотреть на пигмеев - разве они алчны? Им бы слиться с природой в полной гармонии, да слона бы добыть, вымазавшись для маскировки его выделениями сзади. Слон – это большое счастье, источник радости, его на полгода всему племени хватит! Может хватить, если не особо сытно всех подряд кормить! Ради эксперимента, наложи на поляне, на пне, на самом видном месте - большой кучей, американских денег! Зелёных, пахучих. А если ещё свежееотпечатанных, ещё пахнущих типографской краской, да так соблазнительно для любого цивилизованного человека, независимо от пола, профессиональной принадлежности и прочей ориентации. Пахнущих так соблазнительно, как помёт самого большого слона в момент гона! Да он, настоящий пигмейский воин, гордо мимо пройдёт! Копьём своим ещё их подденет, опрокинет и подальше в траву спихнёт, чтобы белкам, мартышкам и прочей, местной мелюзге лазить не мешали, непрактичной бесполезностью своей, поверхность для игр и охоты, не загораживали. Есть вещи куда поважнее, чем этот заморский хлам, на который изнеженные люди в искусственных шкурах, особо падки. Слабы до них, но они главные. В этом мире, они всё определяют! Их кто-то за самых главных поставил. Или сами как-то пролезли? Но теперь это неважно. Главное, что только этими бумажками, теперь всё и мерят. А так, чего они стоят? Или хотя бы взять этих, что в телевизоре во вторник показывали. Из самых отдалённых джунглей, что культурно детородный орган в какой-то длинный стручок прячут. Интересно из-за чего? Интригуют или стручков поменьше нет? Не растут в той местности? Или для равноправия? Чтобы самолюбие ничьё не задевать? Особенно из руководящего состава. Очень тактично и меряться ничем не надо! Хотя вождя и главного колдуна надо бы этим отличить! И никто же и не додумается, для них в чащобе покрупней, потолще чехольчик подъискать. Нашёл бы кто, у того, глядишь и карьера в племени пошла б – замом поставили – либо того, либо другого. А то все с одинаковыми стручками! А как же тогда среди них иерархию выявить? Наверно, по перьям на голове. Но неважно, эти тоже, наверняка, мимо денег пройдут! Карманов у них нет. Не в стручок же пихать? А больше некуда. Что с этой «зеленью» в джунглях делать? Неизвестно. Хотя женщины их, могут эти купюрки, на юбки пустить, вместо травы, для разнообразия. Заведётся в племени их, местный Ж.П. Готье, аборигенный Кутюрье необычного вида, эдакий Зверьев среди зверей и пойдёт процесс в сторону. В сторону от природы, к неестественным для неё вещам. Юбки травяные по-другому носить будут, краситься иначе! Всё с женщины опять пойдёт! Кто-нибудь её вновь искусит, начнётся «цивилизация» и изменит её неузнаваемо. Весь лес свой на вожделенные зелёные бумажки обменяют, потом может, что и под лесом найдут - тоже в обмен пойдёт. Всё во второй остров Пасхи превратится и благополучно вымрет. Ну, может вождь с частью жен и останется. Если денег в банке Швейцарском додумается припрятать, а не всё на бабьи юбки спустит», - здраво рассуждала Роза, переворачиваясь на другой бок, - «мне бы тоже не мешало, кое-что, туда, отложить. Швейцарский банк – место, говорят, очень надёжное – не лопается. Инфляция, зараза, там не свирепствует. Дефолтов, секвестров и прочего ограбления, там не устраивают. Положил и полная тишина. Что за место такое, там? Денег в банках полно, а никто на них не покушается? Даже Гитлер, в своё время. Неужели ему деньги были не нужны? Рядом Австрию быстро приватизировал – аншлюс и всё, хватит – по-немецки разговариваете, значит один народ! А в сторону Швейцарии, даже не посмотрел, хотя там тоже, по тому же шпрехают. Не все правда, но солидная часть – да. Вождь немецкого народа, всё вокруг потом присоединил, где и не шпрехали по его. А на набитую деньгами Швейцарию, с сыром, часами и шоколадками – ноль внимания. Что за тишайшая страна-невидимка? Кругом война, грохот, дым, пожарища, а там мирно коровки пасутся, надои не снижая».
  Сон всё не шёл. Мысли бурно роились в её образованной и культурной голове, постепенно выстраиваясь в логические цепочки, обретая контуры некоего плана: «Сейчас Ося, оформив все документы, укатит на новую Родину! Она уже ждёт с деньгами. А что же буду делать я? С коллективом фирмы я справлюсь, они у меня ещё лучше работать будут.  Добровольно повышенные обязательства возьмут, не с такими работала! Вон, взять, хотя бы шестой «Б», тысяча девятьсот…, забыла, какого года. Всё-таки прошлый век, другой строй, другая общественно-экономическая формация, страна, наконец, другая. А всё как сейчас помню! Разбойников, из разных школ понабрали. Наша директриса, очень добрая была – «дети должны учиться, даже если они не хотят и их отовсюду гонят». Святая женщина, гуманист. А я-то с ними как намучилась! Но всё-таки что-то, из кого-то получилось! Взять Лёшку Либермана, Вовку Прохорова. Первый, как хорёк или «хорь обыкновенный» из курса зоологии, всё себе в нору тащит! У кого, что пропадёт, ищи у него, в портфеле. Прямо, клептоман какой-то. А с другой стороны – удобно, пропажу всегда найти можно! Рассеянный оставит, кто-то подберёт, и ищи свищи! А этот всех опередит! И вещь цела, только у него забрать надо! Находка для класса – если правильно использовать его человеческий потенциал. Назвала его пару раз по-научному – клептоман, Либерман - клептоман. А ему это очень понравилось. Замечтал, решил даже изменить свою фамилию на понравившуюся: Клептоман, как у музыканта Эрика Клептона – звучит! А Либерман – ливерной колбасой отдаёт. Некоторые так и звали – Ливер, Ливерман, «Ливерная колбаса». А тут бы – Клептон, Клептоман – звучно и гордо. И уже по-другому никак не искаверкаешь!
  Прохоров, у неумелого педагога, тоже был бы не подарок. Балбес - балбесом, сидит на последней парте, ноги длиннющие, под соседей спереди засунет и шурует там ими. Те аж подпрыгивают.  Дрыгает, не даёт спокойно материал усваивать. Один мальчик, отличник, отчаялся даже и в другую школу перевёлся. В математическую. Но там с ним беда из-за главного предмета приключилась – погрузился в него, и выйти никак не может. Не выходя из этого опасного предмета, в институте соответственном проучился и после него – не отпускает он его. Никак, пытаться бесполезно – не зря его в школах сокращают! Устроился куда-то математиком. Но беда с ним, слишком глубоко в него погрузился. Начальник ему говорит – ты мне это посчитай! А он какую-то недоказуемую теорему, кому-то доказывает! Лет сто, а может быть и больше, никто доказать не смог, коллективно, научными школами и направлениями. А он один, в одиночку, всё забросил и только её доказывал. На удивление всем, доказал. Правда, с работы, как негодного математика, выгнали. Но ему премия обломилась и не одна – работать больше не надо, живи, доказывай ещё - что хочешь. А он теперь, за ней ехать не хочет – так головой ослаб. Другой бы, поумней, кто и известную теорему, понятно, никогда не докажет, мигом бы слетал. Только дай. Или покажи, где лежит и отвернись на время. На совсем короткое. Можно за откат, соответственный - не будет её, тут же. А этот нет – если вам надо, вы и несите. Это что? Что за чудачество? Миллион сам к тебе не придёт, за ним побегать надо, потрудиться! Вот такого чудака, класс потерял. А Вовка дальше, над другими продолжил эксперименты ставить, учится ими управлять. В свою голову ничего нужного не запихивает, так и другим не даёт! Там уж должно быть всё готовое, так считает. Затраты на учёбу – это минус время, а время в дефиците – денег не зашибёшь. Поэтому оно главное, оно – деньги! Что-то главней есть? Есть? И за это, что-то дают? Нет? Тогда извините. Ух, двоечник, на тройку с минусом не выучит, а вид делает, что всё знает и всё умеет! Начнёт заливать так, что, не зная предмета, доверием проникнешься. Поверишь, а он только этого и ждёт, ещё уверенней врать будет. Да так, что в глазах его читаешь, что он и сам в это верить начинает. Ему говоришь, что в учебнике всё не так написано, что надо в него, хотя бы иногда заглядывать, да почитывать. На что он тут же возражает – всё это давно устарело, и выдаёт новые данные, не вошедшие ещё в книги, а только в научных журналах, прячущиеся. И честно так в глаза смотрит. А сам, даже «Юный натуралист» ни разу не читал. Вся информация из «Весёлых картинок» и «Мурзилки»! Но пора бы на что-то более сложное переходить, соответствуя возрасту. Тут им, умникам, один старшеклассник из соседней спецшколы для непоспевающих за обычным учебным процессом, за большие деньги, что они долго «зарабатывали», «вечный» двигатель к велосипеду продал. «Без бензина ездить будете. На циркулирующей по замкнутому кругу, энергии, специальных, очень мелких частиц. Только дядька-дипломат, он должен вот-вот выйти, привезёт «оттуда» детальку недостающую – «гравицапа» называется, вставите себе и «ехайте», куда хотите». Наверно она из каких-то нано – частиц состояла. Тогда уже нано-технологиями попахивало. Чем там этот научно-технический прогресс кончился, не помню, только по-моему, педали они сами крутили. Хорошая у нас школа была, оттуда всё идёт.
  Вот такие чудаки у меня сидели, и всех до десятого класса довела. И всех выпустила. Правда жизнь их как-то странно расставила: кто хорошо школу закончил, в институте выучился, даже самостоятельно научными степенями обзавёлся, что-то особо не у дел - прозябают где-то. Ну, кроме тех единиц, кто в сторону Америки и Европы уехали. А на тех, на кого б никогда не подумала – хозяева жизни. Хотя бы эти двое. Либерман так цепко в политике засел, только фамилию поменял. Но, разумеется, не на Клептомана, а что-то соответствующее карьере. И у Прохорова бизнес хорошо идёт, прямо для него создан. Деньги очень хорошо куда-то вкладывает – они к нему ещё больше приходят. А раз так, то и мне нужно у них чему-то поучиться, раз я теперь крупный руководящий работник! Хотя и пенсионерка. Но на них сейчас ставка делается – им срок продлевают, хотят, чтобы они подольше поработали. Плодотворнее, используя свой неоценимый опыт и знания – нечего дома сидеть, кряхтеть, да по больницам шляться. Здоровый образ жизни пора начинать вести. Век живи – век учись. Верно, подмечено. И дураком помрёшь! Дураком ли? Это нажитое состояние определит, а не учёная степень! Даже она, к нажитому состоянию, если оно действительно состояние, присовокупиться может! А пока что, судя по состоянию, дура дурой, получается.
  Жизнь это борьба, межвидовая, внутривидовая - сплошная конкуренция. С Дарвина ещё замечено, а может ещё до него, Ламарком, а потом и другие учёные подключились,  творчески развили – Маркс и Энгельс, показали, что с ней делать надо. Как её упорядочить. 
  Так тяжело всю жизнь бороться - устанешь до смерти! А тут ещё новый подвид в конкуренты лезет – дети «индиго». Раньше-то их не было! Были «вундеркинды», гении, но в рамках одного вида. Либерман с Прохоровым явно на них не тянули. А тут вдруг такой скачок, и - новый человеческий вид! Ни с того, ни с сего. И не подумаешь и не заподозришь, откуда, что берётся! А наверно, эти «индиго» - они и были! Самые первые. С моих двоечников пошли».
  Пока, пожилая женщина размышляла над феноменом, анализируя этих, неоднородно и неординарно одарённых личностей, с большим трудом подбирая ключи к пониманию, с трудом эти ключи, перебирая, особенно научные, которые тут сосем не подходили, и она была вынуждена просто отбрасывать их в сторону, вдруг заорал попугай.
  Птица вопила истошно, явно пытаясь призвать хоть кого-нибудь на помощь.
 «Кто, как не я?» - услышав крик о помощи, подумала пожилая женщина, отбрасывая все важные мысли, поспешив на зов.
  Не попав во второй тапок, а наоборот, неловко отбросив его далеко под кровать, не имея времени на его поиски, наплевав на предрассудки, она прошаркала в одном. Как и предчувствовала – вовремя.
  На кухне, где стояла клетка, недавно принесённого племянникова попугая, орудовала её, вдруг почему-то  совсем озверевшая, кошка Муся. Она бешено крутила, просунутой, сквозь прутья, тощей лапой, норовя выпущенными когтями, как можно больше нащипать перьев из попугая. Наполовину ободранный, в летающем пуху, как облаке, он пытался безуспешно укрыться от разорительной, мохнатой лапы, сберегая хотя бы остатки своего великолепного платья.
 - Опять ты! Что же ты за зверь? Боже мой, Муся, зачем ты это делаешь? – воскликнула, обескураженная, таким поведением своей любимицы, хозяйка, скручивая в трубку журнал «Здоровье» и карательно атакуя им взбесившееся животное по бокам и спине.
  Пройдясь по ним как следует оздоровительным изданием, хозяйка резонно заметила:
 - Посмотри на своих коллег! Обрати внимание! Они спокойны, уравновешенны, никто не устраивает таких концертов! Ты одна! Как зверина. Вон Мурзик, тихо дремлет, вон Снежок – само спокойствие! Эльвира, и та почти спит! А ты? Ты, что устраиваешь среди ночи? Инстинкты в себе надо подавлять! По крайней мере, их не показывать! Это что тебе, мышь, крыса? За что ты его так? Попка – безобидный, пернатый дурак. Ну, поживёт он у нас немного, в этом нет ничего страшного. Понимаю, стеснённые у вас условия. Ну, ничего, потерпите. Не на улицу же его выгонять? Тем более он тропический, к нашим условиям неприспособленный.
  Слова, подкреплённые журналом, наполненным здоровьем, возымели верх над несправедливой яростью, и кошка смиренно отправилась в свой угол, всем своим видом показывая полное равнодушие к притесняемому объекту. Через пару-тройку шагов она остановилась, критически осмотрела потолок, небелёный с доперестроечных времён, с желтовато-бурыми подтеками от прежних хозяев-алкоголиков сверху, почти ежегодно заливавших и наконец-то пропивших своё жильё на радость соседям, расторопным деловым людям. Муся, как бы ненароком, кивнула в сторону этих пятен, мол, пора бы делом заняться и освежить побелку, убрать это цветное безобразие, а заодно и паука-долгожителя с его филиалами по углам.
  Это Розу сильно возмутило и она, топнув ногой, громко на неё прикрикнула:
 - Ступай, не твоего ума дело! Живей! Будешь мне тут ещё указывать. Я без тебя знаю, чем мне заняться! А арахниды, то есть, пауки – чтоб тебе, дуре, понятно было, они очень полезны – ловят мух и прочих вредных насекомых! Но откуда, тебе, глупой такой, об этом знать? Ты же не биолог. Так хоть слушайся его!
  Муся без возражений перешла на быстрый аллюр и, обидевшись, спряталась под диван, тоже старый и скрипучий, почти как сама Роза.
  Шикарный когда-то диван, был на немного её моложе, но держался ещё бодрячком. Этот предмет мебели так хорошо и давно был ей знаком - с ним были связаны самые приятные воспоминания её молодости. Диван был ей дорог как близкий друг, знавший многие её секреты. И Роза, знала каждый сантиметр его поверхности, все особенности его рельефа, обивки, ощупанной и проглаженной её руками - они хранили в себе воспоминания и при контакте наполняли её ностальгическим чувством. Хорошее знание дивана было немаловажно из-за коварства двух злобных пружин, таившихся внутри и торчащих в неожиданных для незнающего человека, местах. Неуважение к себе они не прощали и больно впивались в места, нарушавшие их личное пространство. К тому же рвали всякие покровы их разделявшие.
  Роза, не задев их скрытых, острых краёв, умело плюхнулась на это коварное для непосвящённых, ложе и приняла единственно возможную, безопасную позу, изящно и оздоровительно выгнув свой старый и достаточно поношенный позвоночник. Который, благодаря таким упражнениям, ещё находился в неплохой форме.
 «Укротительница тигров, точь-в-точь, как в том фильме!» - подумала Роза, оставив своё оружие укрощения на видном для забившейся под диван, Муси, месте – «Вместо Куклачёва работать, могу! А его, ко мне на стажировку – попробовал бы он с моей, трудновоспитуемой кошкой, справиться! Строптивая упрямица, остолопка, без хорошего знания биологии, с ней никак! Ишь как ехидно на санитарное состояние помещения намекает. Оно удовлетворительно, любая комиссия из домоуправления, это подтвердит».
  Полежав немного и помечтав о далёкой молодости, мимолётных, маленьких интрижках с молодым поэтом, сочинившем, тут же, на этом самом диване, дивную поэму. Карандашом, на огрызке какой-то бумажки, написал, назло ей, поддразнивая её игриво, но не совсем прилично, про «хороших» насекомых – внезапно разбогатевшую муху и комара, спасшего её от паучьих домогательств. Какой талант! Раз, два и готово! В конце этой неправдоподобной истории, они, комар и муха, совсем не пара в природе, без шансов на нормальную физическую близость и возможность иметь общее потомство, решили пожениться. Несмотря на огромную межвидовую, морфологическую разницу и несоответствие копулятивных органов! Неправдоподобная сказка! Как она ему это не доказывала, не пыталась показать натурно, он всё делал ей назло – пытался скрестить, соединить невозможное. Ввёл туда, несмотря на все её протесты! И не слушая её доказательств необходимости для людей, арахнид,  вывел  суперзлодея – паука. А что за мир без пауков? Но мало кто знает о их полезности. Кто они? Злодеи? Вовсе нет! Какие они злодеи, если мух и комаров ловят? И тех, и других, уничтожают – мастерски плетут сети, опутывают, впрыскивают специальные ферменты и потом наслаждаются всей этой переваренной гадостью.
 - Каков он был! Уделал всю. Как паук муху. Попалась тоже, в его сети, – воскликнула в конце скоротечных мечтаний, Роза что-то вспомнив и так же ловко как и легла, поднявшись, не зацепившись за коварные края пружин, проследовала к своим, последним перед ночным отдыхом, делам.
 Поделав их, с чувством выполненного долга, наведя в своем животном мирке видимую гармонию и порядок, Роза, прихрамывая из-за отсутствия второго тапка, зашла перед окончательным сном, в туалет, где в мыслях её посетил уже другой, более приятный и покладистый кавалер – Тарзан. Уговорившись с ним «на попозже», отправилась неспешно, спать.

***

  Подцепив стальным тросом импортный «джип» Оси, тракторист отволок его в начало заваленного снегом, кладбища, где имелась расчищенная площадка и дорога на деревню. Счастливый, как спасшийся челюскинец, со своим «ледоколом», безуспешно толкавшим своим «носом» сугробы, проверив на ходу ли он, ночной скиталец выкатился из кабины и, отцепив конец троса, вручил его трактористу.

 - Спасибо тебе, друг! Чтобы я без тебя делал?! Есть же ещё добрые и порядочные люди на Руси! Как ты мне помог! Я тебе, этого, никогда не забуду. Спасибо тебе большое. На таких как ты, страна ещё держится, – горячо поблагодарил он местного механизатора, приставив руку к месту, где, по его мнению, должно находиться сердце, как бы желая с ним, им поделиться.

  Тот, взяв промасленными, драными рукавицами, конец этого самого троса, намотал его на выступающие железяки позади трактора и дельно заметил:
  - Машина видно дорогая, но не для леса. Уж не для нашего, точно. Отсюда теперь проедешь, езжай только по дороге! На целину не залазь, опять на ней сядешь. А я поеду председателя вызволять. Он у нас чудаковатый на такие дела – автогонщиком себя мнит. Как начнёт технику гробить, словами не остановишь! Оглоблей бы вот – но это статья! Да ещё какая-нибудь серьёзная - как бы не экстремизьм!  А так чини за ним. Не впервой. Как залезет куда-нибудь, без головы - тащи его! Умения никакого, а постоянно куда-то лезет – знает, что кто-то его вытаскивать будет, а потом всё починит! Если б хоть раз сам под техникой полазил, особенно зимой, в мазуте – думаю, головой бы стал думать!

 - Я там, денег ему дал, порядочно. Пусть с тобой поделится, – распорядился Ося, на всякий случай, уточнив, – все крупные ему отдал. А мелких, у меня нет, не держу.

 - Пускай! Что-что, а делиться он любит! – с глубокой иронией, заметил тракторист, садясь за рычаги.

  Развернувшись на месте, старенький трактор, протарахтел дальше, к очередному, нуждающемуся «бедолаге», реально рассчитывающему безвозмездно только на него.
  Мотор, V-образная восьмерка шикарного автомобиля, быстро набрав температуру, комфортно прогрела салон, где можно было уже находиться в одной рубашке. Сидения с подогревом тоже делали своё дело, наполняя теплом отдельные части тела,  оттаивая ненужные запахи. Но добавленный в воздух освежитель и дезодорант, не подвёл и оправдал своё назначение, наполнив салон обманным, цветочным запахом и перебив всё собой.
  Можно ехать к ожидаемому, заморскому счастью, спокойной жизни со всеми, возможными удовольствиями - теперь возможностей, средств хватит. Не сворачивать только с пути, в сугробы всякие. И всё, препятствий нет.
  Поставив рычаг на латинскую буковку «D», Ося медленно тронулся, и легко покатился по расчищенной и накатанной дороге, напоследок взглянув назад. В отблесках луны, статуя укоризненно, с пренебрежением посматривала на него, словно укоряя его в сомнительных мужских достоинствах.
  Больно задев за самолюбие талантом ваятеля, она посылала его на все четыре стороны и три буквы.

  - Да что я, в самом деле?  Не мужик, что, ли? – громко заорал и вдарил по тормозам, Ося.

  Наобщавшись с трактористом, успешно пережив серьёзные и опасные приключения в тёмном лесу, столичный бизнесмен почувствовал себя здесь лихим парнем, уже выше всяких, допотопных суеверий и страхов.
 
  На пару минут впав в раздумье, взвешивая свои дальнейшие действия, он решился на поступок: «Зачем он, собственно, сюда и ехал? – Проститься с покойной супругой, очевидно, навсегда. Схожу, отдам должное и в путь! Что может быть ещё здесь? Какой сюрприз? Всё что можно сегодня, я уже получил, лимит исчерпал. Дойду, попрощаюсь и в путь. Впереди только приятное». Внутренний тихий голосок, тут же возразил, предлагая одуматься и не горячиться: «Мужик, не мужик, какая разница? Кто тебя видит? Перед кем рисоваться? Считай, что мужик - самый тупой, деревенский. Газу и поехали!».

  С ним Ося был полностью согласен и с радостью так бы и поступил, если бы другая его составляющая, которая и раньше его подводила, мешая больше зарабатывать денег, не упиралась по-бараньи, делая его менее пригодным для бизнеса и ещё хуже пригодным для какой-либо политики. Он даже завидовал Шварцу, у которого такой проблемы не было, и сто, двести, триста - процентный бизнесмен существовал в полном ладу со своей совестью. Она ему всячески помогала, а не лезла, когда не надо, с дурными предложениями. А у Оси этот рудимент иногда откуда-то вылезал и начинал всё портить.
 «Но я же не сделал, то, зачем сюда ехал!» - говорила какая-то, простоватая часть, непонятно откуда забравшаяся, от каких-то не тех пробабок и где-то неискоренимо прятавшаяся в Осиных внутренностях.
  Сидя там, неумная часть ума никак не хотела умнеть, как с ней Ося не бился, не воевал, заставляя в корне пересмотреть принципы, отринуть их, как ненужный пережиток, атавизм и спокойно жить без них. Они, какие бы то ни были – всегда  - тормоз! Всегда на них споткнёшься. А без них всё гладко, в любую сторону.
 Глупой, меньшей половинке, активно противостояла, большая, хитро-прагматичная, привычно её придавливая. Так ум Оси раздваивался и воевал сам с собой, хотя и с явным перевесом в правильную, нужную сторону, почти стопроцентного делового человека.
 «Что с того? Считай, что сделал! Перед кем отчитываться?» - возражала, правильная - прагматичная часть, заполони она всё и считай готов - что олигарх, что перспективный политик.

  Но Ося вдруг поддался меньшей, неразумной части - отпустил педаль, и машина подалась вперёд, найдя место для достаточного разворота.
«Да что я, в самом деле? Подойду, прощусь и вперед! С чистой совестью, к новой жизни» - окончательно решил Ося, сдав назад на самое удобное место и не глуша мотор, чтобы если что, быстро убраться из зловещего леса.

  Путь по кладбищу был неудобен – могилы так понатыкали, что и боком не продерёшься! Особенно если упитан в талии. Поэтому приходилось творчески прокладывать пути через запутанные лабиринты могильных оград.

 - Да чтоб вас! Никакого порядка - ставят оградки, как хотят! Где генплан, архитектура, согласование? Если все будут так ставить, где захотят – хрен пройдёшь! Разлягутся здесь! Для всех так нельзя, – бредя почти по пояс в снегу и зацепившись полой куртки за острый выступ, вслух произнёс Ося, оглядываясь по сторонам.

  Его кто-то крепко держал. Побелевший Ося, с трудом придя в себя, наконец-то понял, кто. И дрожа, освободился, порвав дорогую вещь. Немного ругнувшись, вдруг притих и прислушался. Вокруг тихо, ни души. Ни зверей, ни птиц, даже их следов. Как-то гнетуще неуютно становилось тут душе, особенно если она невелика. Внутри всё безразмерно сжималось и заполнялось отвратительно липучим страхом, который вытеснял, либо подчинял все мысли только себе, готовя свою жертву к чему-то важному и жуткому.
  С трудом переступая на ватных ногах, он побрёл дальше.
  Наконец добравшись до роскошной могилы, обрамлённой чёрным мрамором, с не по-деревенски навешанными, массивными, чугунными цепями на таких же солидных, но невысоких столбах с шарами, как пушечные ядра, Ося благоговейно остановился. Его завораживала гладкая, почти отполированная поверхность, зловеще - матово поблескивая, дополняя полный, гармоничный ансамбль с одноцветной статуей.
  Вот она, чёрного мрамора, фигура, натворившая уже немало чёрных дел и сделавшаяся, в короткий срок, уже легендой. Жить ей в веках, пугать местный народ, пока какой-нибудь вандал не подцепит её трактором или удалит каким-либо другим способом, спасая, наконец, этот мир от её присутствия. А пока, талантливое изваяние, выпущенное в этот свет, как зловредный джин-анархист из бутылки, живущий не в рабстве у своего хозяина, творит свои злодеянья, отнимая здоровье и отправляя на тот свет, пообщавшихся с ней, особо впечатлительных людей.
  Ося всматривался в черты лица и никак не мог найти знакомые ему, хотя бы, сходные. Обматерив шепотом скульптора лично и весь его талант, он негромко прошёлся и по этому, его творчеству, конкретно. Затем, видя, что терпится всё, безответно, Ося начал проходиться и по отдельным деталям творения.
  Взгляд статуи с каждым новым посылом, вдруг начал, как бы оживать, становился всё суровее. Огромные губы, каменной, тропической гостьи в этих заснеженных лесах, казалось, должны вот-вот открыться и показать, что-то серьёзное за ними.
  Ося подумал: «А что там? Неужели за ними что-то есть? Что могло бы быть? Если, да, то что? Огромные, острые, как бритва, зубы - с кинжальными клыками? Раздвоенный язык с ядовитым жалом, длинный, колкий или липкий, по-хамелионьи выстреливающий? Или что-то вообще непонятное? Что может быть у этого вурдалака?».

  Ося непроизвольно отвёл взгляд и увидел на соседнем дереве, на самом толстом суку, старую, обтрёпанную ворону, потупившись, не по-вороньи застенчиво сидевшую, очевидно, не желавшую привлекать к себе внимание, из-за непрезентабельной внешности. Перья её, окончательно потеряли товарный вид и, распушив их от холода, замерев, она пыталась как-то согреться, со стороны напоминая чучело, которым неразумные детишки поиграли в футбол. 
  Без должной кормёжки, ворона выглядела, как давно запущенный бомж, севший на диету у промышленной помойки с неликвидными отходами, предприятия не пищевой отрасли. Видно стесняясь своего вида, птица забралась сюда, в соответствующее место, подальше от нескромных глаз, доживать последние дни, а может даже и часы.
  Два существа, одно древнее, на дереве, родственное последним великим динозаврам, перед которыми трепетали все, другое, эволюционно совсем молодое, с точно ещё не установленным родством, копошащееся под ним, увидели друг друга. Они встретились чёрными, одинаково удивлёнными глазами, широко открытыми из-за темноты ночи, полностью давая доступ к мыслям в, казалось, ворочавшихся как черви, извилинах  мозга - контактировали они, практически, напрямую.
  Разглядев и прочитав, потаённое и нелицеприятное, частично, никогда бы не произносимое вслух, существа дружно отвернулись. Мысли друг друга, были понятны, неприятны, позиции определены, наступало время действий. Ворона испытывала жуткую досаду, что её последний этап жизни нарушила эта незапланированная встреча. Дурацкое, назойливое и несовершенное, по её мнению, существо лезет и сюда. В такое время, в такую погоду? Все по норам сидят, по лежбищам и дуплам. Кто поумней, с возможностями, на юга подались. Кого в это время здесь можно ожидать? Оказывается – этого неуклюжего пингвина – переростка. Заявившегося в такое место, ночью! Специально сюда залетела помереть, в одиночестве и вот, здрасте, пожалуйста – явился глупый, переваливающийся на коротких ножках, толстобрюхий пингвин!
  Ося, не увидав ничего для себя хорошего в бездне вороньих глаз, чтобы уменьшить свою наполняемость страхом, для которого он был практически бездонным сосудом, перевёл взгляд на соседствующие могилы – почитать надписи и отвлечься.
  Окружённый металлическими оградками из остреньких пик, какими изобилуют в настоящее время, все старые кладбища на Руси, Ося бегло пробежался по надписям. На цементных памятниках из каменной крошки «под мрамор», самой расхожей модели с некачественными фотографиями в центре, укоризненно смотрели лица умерших. Дед Авдей, несправедливо разлучённый с супругой, бабкой Марфой, в военной форме старого образца, ещё молодой, сверлил взглядом так, что, слава богу, тут физически не присутствовал.
  Бабка Паранья, смотрела много мягче, но всё равно, с явной укоризной. И даже, как казалось, слегка покачивала головой, поправляя правой рукой кончик платка, то один, то другой, стараясь их сделать идеально одинаковыми.
  Странно подмигнула с фотографии какая-то женщина средних лет. Она была по-городскому одетая и очевидно, злоупотреблявшая алкоголем при жизни - была бы не прочь им тут, опять разговеться, а потом поговорить «по душам», о загубленной молодости и отсутствии счастья в этом мире.
  Недобро поглядывал на Осю и её, судя по всему, супруг, с такими же признаками на лице, но уже без явной тяги к алкоголю. Допился - его лимит исчерпан. Лимит-то свой исчерпал, а вопросы остались. Хотел бы их задать, но  уже поздно и непонятно кому.

 - Ну, вас, ребята! – перекрестился не в ту сторону ночной посетитель, уточняя, глядя на лица с фотографий, -  Задолжал я вам что-то?
 
  Лица начали мрачнеть, ещё больше, выражая уже явную неприязнь и негодование.

  -  Что так недобро смотрите? Я тут проездом. Не верите? Я с вами не останусь… – только произнёс Ося, как тут же ворона спикировала на него.

  Она пронеслась тенью над самой головой, пытаясь клюнуть, заставив, пригнуться и потерять равновесие.
  Чтобы не упасть, кладбищенский посетитель в неурочное время, опёрся на прочный, чугунный столб с круглым оголовком. Всё бы хорошо и он почти удержал равновесие, но гладкая, как у огромного биллиардного шара, поверхность подвела, и опорная рука Оси скользнула вниз.
  Тело, фронтально развернувшись, последовало за ней.
  Голове, тоже, ничего не оставалось делать, как двигаться в том же направлении. Но ей это сделать было сложнее, так как на её пути, стояла кованная из хорошего металла, оградка - явно задиристого при жизни, деда Авдея. Дед Авдей напоследок постарался - огородил себя! Его оградка хоть и была щербата, как и он сам, но показала себя! Крепкий орешек оказался! Хоть и щербатый. С типичными пиками, давно не крашенными и ржавыми, но очень острыми на концах. Некоторые были обломаны, предусмотрительно погнуты кем-то. Но некоторые, всё ещё бодро торчали.

  У Оси попался смешанный вариант: один конец торчал, другой, рядом, обломан.
  Точно попав левым глазом на целый конец, неурочный посетитель кладбища, испытал страшную боль, несравнимую ни с чем, ранее испытываемым, которую было невозможно даже представить.
  Прочно расположившись на вертикальном стержне, как чья-то крупная добыча на кукане, кладбищенский пленник начал на него медленно насаживаться дальше и невыносимо страдать.
  Острейшая боль пронзила тело, полностью парализовав его. Дёрнувшись, руки безвольно повисли, а острый, слегка приплющенный на конце стержень проникал дальше, под тяжестью обмякшего тела. 
  Ломая тонкую, костную перегородку, он входил в мозг, в какие-то его потаённые малоответственные отделы, пока не разрушая жизненно важных центров, давая возможность полностью ощутить последствия медленного разрыва тканей, изобилующих болевыми рецепторами.

  Нет и смысла описывать эти запредельные ощущения, не испытав их, не побывав, при жизни, в аду. Сдавленное грузным телом, горло не давало издавать полноценно звуки, слышалось только что-то задавлено-хрипящее.
  Слышала их только, перелетевшая на другое дерево, ворона. Она, как любопытная по природе, птица, наблюдала происходящее, молча, лишь пару раз, выразительно каркнув. Тело, под своей тяжестью и стержень в голове, продолжали двигаться навстречу друг другу, крепя тесный союз холодного и неживого с теплым, пока ещё живым и бьющимся.

  Как только железо, пройдя мягкие ткани, упёрлось во что-то твёрдое, корпус вороньей добычи, результат её самой последней, удачной охоты, развернулся, спёртые, дыхательные пути освободились, и из жертвы вырвался, скопившийся крик. Он был так силён, что ворона с перепугу, сама упала с дерева, потрепыхалась всеми конечностями и скоропостижно, благополучно умерла. Теперь валялась в глубоком сугробе, закатив глаза и задрав лапки кверху - как бы признавая, что была побеждена.
  Снежные шапки посыпались с хвойных лап деревьев, пропуская мощную, звуковую волну дальше, в сторону деревни. Ни частокол сосен, ни расстояние, не смогли, достаточно снизить её напор и она, как её океанская родственница – цунами, навалилась на спящее село.
  Она шла не щадя ни чьих ушей. Она проникала сквозь глухие избяные стены, врывалась в мозг каждого селянина, опустошая всё внутри черепной коробки, стирая с мозгов полученную за день информацию, важную и не важную, отпечатывая только себя - мощную, великую и непреклонную. 
  Маленький, удивительный генератор, явно не соответствовал ей, но каким-то чудом порождал её. Какие там тарзаны со шварцами?! Шептуны. Только шелест, в сравнении с этим звуковым ураганом, проносящийся над затихшей деревней. То, что вырывалось и неслось со стороны старого погоста, превзойти уже было невозможно – рёв жуткой турбины в лесу.

  Оставшиеся на зиму жители деревни, проснулись тут же и уже не спали до утра. Они были в полном смятении, понимая, откуда шёл страшный, призывной звук - из того места, где все, в конце концов, должны успокоиться - умиротворённо тихо-мирно лежать.  Самое тихое место. А там что? Местный Армагедон? Его начало? Или у малоизученной зверюшки – Чупакабры, везде последнее время появляющейся – голос прорезался? Такой же ужасный, как и она сама. Но даже мысли такой, ни у кого не возникло - пойти посмотреть на этот источник! Генератор такой страшной, звуковой волны, представлявшемся им жутчайшим монстром огромных размеров.
 
  Дрожали утки и гуси, коты и собаки. Последние, забившись в конуру, у кого она была, сидели там, безвылазно и весь следующий день. Две оставшиеся на всю деревню коровы, перестали доиться. Куры, числом поболее - нестись. Даже при наличии петуха, не совсем ещё старого и хворого. Гусак, отчаянный забияка, забыв о своей, горячо любимой гусыни, растеряв все чувства и долг защитника, спрятал голову под левое крыло. Там он открыл явные неполадки со своим здоровьем, прислушиваясь к учащённому биению своего сердца с явным нарушением ритма. Лучше бы под правое! Внезапная аритмия! Как долго теперь оно пробьётся?
  Индюк, повседневно и круглосуточно напыщенный, похолодев до дрожи, заметался по углам сарая, ища, то ли пятый угол, то ли портал для телепортации в тёплые края. Откуда он собственно и происходил - на свою историческую родину.
  Мыши, без числа, стали дохнуть три дня подряд, выскакивая из подполья, оглашая округу писком и заваливая собой самые неподходящие места.
  Эти мышиные завалы создавали серьёзную опасность для распространения таких опаснейших, инфекционных заболеваний, как бруцеллез и туляремия. Которые потом начали вспыхивать среди местного населения. И это несмотря на все проведённые мероприятия в очаге, современным подобием санэпидемстанции.
  Крысы - везде появились крысы. А это серьёзный знак! Крысы большие и маленькие, больные и здоровые, не дожидаясь рассвета, не интересуясь больше ничем, побежали в сторону ближайшего города - надеясь там хорошо пристроиться. Хватит! Здесь не житьё! Ну, сколько можно? Поля толком не сеют, урожай безответственно не хранят. Как жить? А тут ещё такие концерты слушай! Полуголодным, ещё не спи! Вперёд, к более светлому будущему!
  И облезлым, серым ковром засеменили в строну предполагаемого, более крупного населённого пункта.

  Надвигалась экологическая катастрофа - все признаки были за то. Даже колорадские жуки, хорошо протравленные прошлым летом, сладко спавшие в предвкушении следующего запланированного урожая, более высокого – повышенного за счёт генномодифицированной рассады, вздрогнули, зашевелились, затрепетали крылышками, лапками и, по всей видимости, околели.
  Жаль, они смело хотели идти на эксперимент с этой новой, модернизированной растительностью. Огромным помидорам на деревьях, такой же картошке, как не радоваться? Быть или не быть? Не вопрос, конечно, быть! Жрать, что дают! Употреблять в пищу, то, что кто-то очень разумный, нам послал. Кто? Из-за кулисья, из-за шторки, покажись, выйди на бис! Не выходит. Но жукам, это и не надо.

  Не все очнутся весной, это точно. После такого.
  После такой, прерванной зимней спячки, пострадают многие. Тронутся умом ёжики - по весне, массово убежав из опустевшего леса на деревню и поселившись в смородинно-малиновых кустах на заброшенных участках, оттуда стали агрессивно нападать на местную живность. В основном, на мелкую. Но иногда, объединившись и на крупную – жутко шипя и фыркая.
  Малиновки, увидав такое жуткое соседство, переселятся на высокие ёлки, в надежде, что там будет хоть и очень колко, но спокойно.
  Белки, посыпавшись из дупел, спускаясь на своих хвостах, как на парашютах, побежали наперегонки, превращаться окончательно в садовых. Вслед им махал лапкой, скромный на вид, полосатый бурундучок, подумывая: куда сначала залезть к белке - в кладовую или сразу в опочивальню? Или то и то, не убежит? В отличие от хозяйки. Зачем же тогда спешить? Надо сначала к хомяку, наведаться, которого лиса куда-то с собой потащила.
  Барсуки, еноты, высунув сонные морды из нор, пребывали в раздумье: Куда? Куда бедной зверюшке податься?

  Не мучился в выборе только крот, что жил в болотистой низине и всё лето копая под кого-то. Или под что-то, довольно успешно. За что был награждён удивительным бонусом. Он его долго хранил, но теперь не удержался и ел. Крот размеренно сопел, медленно, с наслаждением  дожёвывал половинку приползшего к нему по осени, длиннющего как местная анаконда - уж, червя, очевидно мутанта, и простенько филосовствовал: суета сует! Как на мир ни смотри, он всё такой же! Постоянно.
  А что, не так? Ни цветом, ни формой, он не меняется. Так что говорить о его содержании? Пустота. Пустота, пустот; суета, сует…

***

  Крот сидел впотьмах в крохотном, выкопанном им, чуланчике и думал, глядя в никуда: хорошо здесь! Здесь, в подземном мире - тихо, спокойно. Ползёшь, спокойно землю роешь - червяк лежит! Тихо, не пищит, звуков не издаёт и быстро не убегает. Всё здесь спокойно! Съел его, дальше пополз. Ага, жук спать устроился! Второй или третий сон видит - грезится ему сочная, нежная весенняя листва и на фоне её, жучиха круглобокая нежится. Хм, думает доживёт! И его туда, так и не проснувшегося. Хрум-хрум. Ещё дальше - личинки лежат. Тоже нежатся,  о взрослой жизни мечтают. Эх, мечты, мечты... И их последний раз в их жизни разочаруешь. Мягко пошли - вкусные, нежные. К тому же очень сытные. И всё тихо, спокойно. Процесс идёт поступательно - неуклонно ползёшь к какой-то цели. А там, на поверхности Земли - ну, одна суета! Всё в спешке, всё бегом. За тобой бегут, ты за кем-то. О, послушать - один топот! То рысью, то галопом! О, на шаг перешёл! Ничего, сейчас опять побежишь! А нет, опоздаешь и в пролёте! Куда денутся, бегут! Либо друг за дружкой, либо наперегонки. Все носятся, суетятся, соревнуются... Суета! Суета сует.

  И действительно ведь, там она царствовала! Царствовала над всеми - эта суета сует.

***
 
  Тракторист, услышав необычный пронзительный звук, сквозь рёв своего трактора, надрывно тащившего, комфортабельного, председательского гиганта, недовольно вздрогнул и перекрестился.
  Этого ему показалось мало, и он повторил два раза, с душою - добавив ещё и поклоны.
  Подумал: дошли с поклонами? Нет? Связь вроде, контакт, есть! Значит, дошли. Искры нет? Но тут она, как у дизеля - не причём. Не нужна! Тут самовоспламенение от внутреннего давления. Сильного, мощного. Гореть надо внутри самому! Без всяких там... А если внутри гореть нечему, то нечего в пустую ручку крутить! Что без толку ею наяривать?
  Потом насупил брови и про себя отметил: «Опять, бесовка, распоясалась! У, как бесчинствует! Ух, зараза! Так она всю деревню изведёт! Люди мрут от неё, дураками становятся. Надо вставать на защиту - народ спасать! Зверюшек, какие в округе, в добром здравии, остались. Их тоже. И выкорчевывать её оттуда скорей, прошмандо... эту! А иначе… Без спроса тут завелась, люди недовольны. Как пришла, так и уйдёшь!».

***

  Попугай, уже опять полноценный городской житель, привычный к этой комфортной среде, полной ограничений и условностей, сидел неподвижно и смотрел на закат.
  Солнце медленно опускалось за соседние здания, на прощание  игриво шаля своими лучиками. Те отблескивая от разных отражающих поверхностей, вспыхивали в зрачке попугая. Затем гасли где-то там, в тёмной таинственной глубине - маленькой чёрной дыре.
  Чёрные дыры, как мы знаем, поглощают всё. В них входит всё, а что выйдет, не знаем! Выйти может, наверное, всё! Всё, что угодно!

  Блики, иногда попадая в глаза, заставляли их закрываться, напоминая о уходящей световой мощи, которая вернётся завтра.
  Завтра, непременно! Если конечно не станет пасмурно и будет чисто от свободно путешествующих по небу, туч. Туч, какие могут разгонять только самые высокие градоначальники. Мелким, да сельским, это не под силу!
 
  Солнце опять будет согревать всех подряд. Всех! И плохих, и хороших. Всем светить, наполнять всё своей неуёмной энергией.
  Все, от мала до велика, будут копошиться под ним, независимо от важности своих дел и персон. Будут идти, бежать, летать! Ползти и карабкаться – двигаться в разных направлениях. Хаотично или упорядоченно - к непонятным или понятным только им, целям.  Глядя сверху - по-муравьиному бестолково.
  Но снизу – каждый целенаправленно, за своим интересом.
  В погоне за ним, ища место под солнцем получше, потеплее, будут сходить со своего пути - тихо или громко умирать – в приятном сне, забытьи или в резкой нестерпимой боли, сжимая остатки зубов или удобные свежевставленные протезы.
  Быстро ли, медленно ли? На что-то надеясь или обо всём позабыв? Даже о том, во что пытался верить.
 
  Что будет напоследок выражать лицо – безумие, удовлетворённость? Как будет переноситься адская боль при утери своей изношенной или ещё не совсем, материальной оболочки? Как расстанемся со своим телом и этим миром? Как всё промелькнёт?
  Быстро? Хорошо-бы. Так же как и жил - скорей-скорей.
 
  А как потечёт время дальше? Также? Или ещё ускорится? А может быть растянется?
  Сколь долго продлится  удовольствие от встречи с неизведанным?
  Как всё пройдёт?
  Здесь жил с временной пользой для себя и для кого-то. А там?

  Как предугадать, какой будет уход?
  Проявит ли себя смерть, геройской, позорной? Для тех, кто пока ещё живёт.
  Уход будет с комфортом или без? О своей жизни, вспомнишь ли тогда?
  Вспомнишь ли вообще, как пробежал свой крошечный временной отрезок на огромной шкале, уходящей обоими концами в неизведанный, пугающий мрак?

  А не всё ли равно как? Там за гранью, всё это потеряет смысл.

  И оно, Великое Светило, равномерно и равнодушно проплывая над всеми, также к вечеру скроется - чтобы утром опять поприветствовать оставшихся - важных, распираемых чувством своей значимости и неважных, так себе, ни о чём и не думающих. Всех высунувшихся на свет, надо же сосчитать! Потом машинально погладить по их головкам - толковым и бестолковым, всех обогреть своими лучами, не упустив никого из виду. Раз уж пришли, дарую вам всем, свой свет.

  И опять, вселив оптимизма на завтра - что встреча снова произойдёт - будет непременно, обязательно – поспешит скрыться за горизонтом. Но не отдыхать, а светить другим! Наверно таким же. День и ночь – сутки прочь! И так почти до бесконечности длится отчёт. Время. Время, вперёд! Вперёд, к победе коммунизма, капитализма? Придумают же всякую хрень! К построению рыночной экономики с человечьим лицом? Которое при ближайшем рассмотрении, оказывается полной ж…
  К чему ещё?

***

  Как добрый пастырь, бессменно на ближайшие четыре с половиной миллиарда лет, Солнце – наша самая дорогая звезда, будет повторять своё действо, озаряя надеждой, светом. Светить всем, кто живёт под ним. Неважно для чего. Кто прижился, тот и сгодился. Даже самый негодный. Даже самый отпетый негодяй! С чьей-то точки зрения.
  А потом, однажды, внутренне исчерпав себя, резко увеличившись в размерах - всё, что оно так долго любовно ласкало, грело - единомоментно сожрать. Сожрать всё и всех! Сразу. С потрохами и без всякого остатка - показать напоследок, что собой представляет самая настоящая, большая, всепожирающая любовь. Утолить её.
  Огромный раскалённый шар, раздувшийся от внутренних своих проблем, поглотит, испепелит, расплавив всё оставшееся. Включая осчастливленную кем-то Землю и память о ней.

  Хотя нет! Память о ней может и останется. Если какой-нибудь глазастый астроном, экзотического вида - зелёного или фиолетового окраса, из соседней галактики, это явление заметит! Зафиксирует, как положено - там у них, и с позволения своего начальства, как-нибудь назовёт. Как? Да в честь своей знакомой самки. Что тут голову ломать? Той, наиболее запомнившейся чем-нибудь. Например, какой-то анатомической или физиологической особенностью. А если примерно они все одинаковы, то поведенческой реакцией на что-то. Кто-то из них, всё равно, что-то лучше делает. Чем-то выделяется!
  А может и своим именем назовёт - явление-то незначительное, в масштабах космоса, разумеется. Скромность учёного тут не пострадает.

  В нашей же, Солнечной системе, это будет событие! Большое, завершающее - конец всему! Всему, что жило - весело или так себе, но пело и плясало - под свою или чужую дудку. Всему, что молилось - от души, как получится или правильно - "как положено". Всему, что вымаливало и каялось - каялось в своих и не своих грехах, надеясь получить себе вечное блаженство за большее раскаяние. А также пребывало в полной своей никчёмности для окружающего мира.

  Только и можно пожелать: гори! Гори всё ясным пламенем!
  На короткий миг, каждый, кто доживёт до этого ужасного, но торжественного момента, станет крошечной частичкой самого Солнца. Сольётся с ним, немного им побудет и исчезнет. Исчезнет на-все-гда.

  Так будет, если кто-то действительно доживёт до этого.

***

  Всё, на том и долгой сказке, конец.
  А тот, кто дошёл до него... сами себе определите.