Парадоксы жизни 2

 

                ( Из серии «Невыдуманные истории)


                И вот теперь эта встреча через столько лет на улице  Подлипок.   Сидит Марина  в шикарной иномарке,  красивая до умопомрачения,  улыбающаяся и смотрит на него.  Вид у нее   - закачаешься. Сразу становилось понятно, что эта женщина  из другого мира, не нашего, из мира роскоши и процветания. И здесь она очутилась просто случайно. По недоразумении. Или  по капризу. Своему или самого всевышнего. Кто знает?

                -- Здравствуй,  Марина, - сказал  Олег и  пожал  плечами.   Он  не  знал, что ответить Марине. Конечно  же, он был   рад  этой неожиданной встрече.  К Марине  он всегда относился хорошо. Она даже  нравилась  ему, как женщина. И сексом с ней он занимался  с нескрываемым  для себя  удовольствием. Да, он ее не любил, нет. Он любил свою жену, Юлию. Причем, любил  искренне и серьезно. Но общаться с  Мариной и заниматься с ней сексом  ему было всегда  приятно.

                Однако  сейчас, к радости  от  этой нечаянной  встречи примешивалось что-то неприятное, упрямо и назойливо  царапающее  ему душу. Слишком уж явным было несоответствие этого ее внешнего шика с его нынешним материальным положением. Они стали людьми  разных  социальных слоев. Они стали – неравными. И это ощущение собственной  неудачливости  на фоне ее  великолепия вызывало у Олега чувство острого психологического  дискомфорта  и вытекающего  отсюда  стойкого  желания  прекратить  эту их встречу и поскорее расстаться с ней.

                Марина заметила его  колебания, все поняла и решительно вышла  из машины. Рядом  находилось  известное в  «Подлипках»  круглосуточное  кафе «Косинус», славящимся среди жителей города современным  интерьером, выполненным в стиле русского авангарда и никакого отношения к  математике  не имеющего, великолепным обслуживанием и несколькими десятками  сортов  прекрасного  кофе в сочетании с  широчайшим выбором кондитерских изделий. Правда, ходили по городу слухи, что здесь можно было выпить не только кофе, но  и кое-чего  покрепче;  можно  было, при желании, приобрести  даже и наркотики, а также – снять или заказать девочек. Но это все для своих, для избранных,  вечером и ночью. А днем в кафе  – только и только кофе со всеми атрибутами к нему.

               Марина  подошла к Олегу, взяла его  за обе  руки, слегка  сжала их пальцами, и тихо сказала, глядя в лицо Олегу:
              -- Как я рада тебя видеть!
              Затем бесцеремонно подхватила его под руку и повела в кафе:
              -- Прошу  тебя, не  сопротивляйся! Мне  надо с тобой  поговорить. Я специально для того и приехала сюда. Ведь я здесь теперь не живу!

                Они зашли  в кафе и сели у окна. Марина немного пополнела, округлилась, налилась женской  силой и выглядела  прекрасно. На ней  был сногсшибательный брючный костюм из какой-то современной серебристо-серой ткани  с красноватым отливом, белая кофточка с отложным  воротником, лишь чуточку прикрывающим глубокую ложбинку между   высокими  грудями, в которой  уютно  размещался  золотой  медальон  продолговатой формы с  поблескивающим в середине камушком, подвешенный на тонкой  золотой цепочке.

                К ним  подошла  девушка  официантка в джинсовом  костюмчике, являющимся фирменной одеждой официанток кафе, положила на стол меню и спросила:
          -- Что желаете?

          Марина  заказала  два  кофе по  «бразильски»  и  по  песочному  Пражскому  пирожному. Что  это такое – Олег не знал.  Да ему  эти тонкости  совершенно  не  были нужны. Из всех  видов  кофе, что он  знал и пробовал, это  были те сорта, растворимого  или молотого кофе, что он  несколько  раз  покупал  в магазине «Чай», что был когда-то  на Кировской.

                Магазин размещался  в  старинном  сказочном  домике,   выполненным  в  китайском стиле.. А кофейный аромат от  него чувствовался  аж  от самого метро «Кировская» . Покупал, отстояв чуть ли не километровую очередь. Но стоять  в очереди имело смысл. Потому что была у них пол-литровая  нержавеющая  кофеварка  Подольского  машиностроительного  завода,  которые этот промышленный  гигант  атомного машиностроения страны выпускал в качестве товаров  народного  потребления, и которую  можно было купить у них в фирменном магазине около проходной завода.
 
                И молотый  кофе в этом магазине или же в «Елисеевском гастрономе» на улице  Горького  они  с Юлией иногда покупали .  Да,  были  еще  те  сорта  кофе, чашечку другую  которого  можно  было  выпить в  кондитерских  отделах некоторых крупнейших гастрономах   Москвы,  «Арбатском»,  в том же «Елисеевском», в «Первом гастрономе» и некоторых  других Гастрономах Москвы. Но, кроме того, Юлии и Олегу, как работникам престижнейшего  завода страны, полагалось раз в месяц по банке растворимого и банке молотого  кофе,  выдаваемых  по  талонам  в  продовольственных  магазинах,  размещенных  на территории их  завода. Так что, о кофе Олег представление имел.

                Правда, нынешние сорта кофе «совершеннейшее»  отличались от тех, что продавались  раньше на  территории Союза.  Если раньше, при Советской власти, практически  все   реализуемые в стране сорта кофе при заварке издавали удивительнейший аромат, который с невероятной  скоростью распространялся не только по квартире,. но и по всему подъезду дома. И тот факт, что кто-то в доме сегодня  пьет кофе, скрыть от соседей было совершеннейшим образом  невозможно. Нынешние же сорта кофе, независимо от  упаковки и находящейся  на ней  этикетки, не пахли совершенно. А если и пахли, то чем угодно, но только не кофе. В  лучшем  случае – чем-то  горелым, то ли горелым  зерном, то ли  горелым  хлебом, то ли еще чем.
 
             -— А ты  еще  красивее  стала, - неожиданно  вздохнул  Олег, глядя  на  элегантную, броско эффектную  Марину, -  Даже завидки берут…
            -- Правда? – улыбнулась  Марина . Лицо ее  вспыхнула и словно бы засветилось изнутри необыкновенной женственностью, отчего стало еще красивее, -  я рада, что еще  нравлюсь тебе.

             Официантка  принесла заказ. От чашечек с напитком шел густой, дурманящее пряный и буквально завораживающий аромат свеже заваренного кофе.
            -- Ого-го! – ошеломленно покачал головой Олег,  глядя на дымящиеся чашки.
            -- Да-а, -  протянула  Марина, - не  зря  их  все-таки хвалят. Право – не зря! Аромат- классный. Впечатляет. А вкус?
            Она поднесла чашечку с кофе ко рту, чуточку  пригубила  ее, сделала глоток и даже «прижмурила» глаза от удовольствия:
             -- Хорош! Ничего не скажешь – хор-ро-ош!

                Олег положил  в чашку с кофе  две  ложечки  сахара. И размешал его. Он не любил пить кофе без сахара. Да и чай – тоже. И вообще, считал  моду пить черный кофе без сахара – обыкновеннейшим пижонством. Если не чем-нибудь – похуже.  Горько, противно, вяжет  язык и небо. А сахар   притупляет  горечь и  создает  во  рту  неповторимый  привкус восточных и, чуть ли не по настоящему  сказочных, пряностей. Вкус  кофе  создает в душе атмосферу Востока.  А ведь  Восток – это, прежде  всего, сладости, сладости , и еще раз – сладости. Поэтому кофе без сахара – это что-то не настоящее, суррогатное;  несерьезное; и, прежде всего – явно дурной, неразвитый вкус.

                А, если уж  разбираться, то откуда у нынешних  русских, вчерашних Советских граждан, никуда никогда за границу не  выезжавших за  свою жизнь, вдруг возник такой жадный интерес ко всему не нашему?  К этому  кофе без сахара, к Японскому блюду из сырой рыбы, так называемому, «суши»,  к мексиканской водке «Текилла», к американским «виски», к французским лягушачьим  лапкам или  устрицам и многому еще другому, абсолютнейшее нам чуждому и  совершенно нам не  приемлемому? Откуда?! Откуда?! Ведь национальная кухня не рождается на пустом месте и не высасывается из пальцев.

                Национальная кухня  - это исторически сложившаяся и закрепленная  на  генном уровне потребность человеческого организма, выросшего  в  определенных  климатических  условиях и  на  определенной  территории, в особенной гамме вкусовых составляющих  потребляемой  им в этом регионе пищи. Поэтому русскому  человеку не может понравиться  японская «суши», Не может – и все тут! Эта еда для русского человека – противоестественна. И не может  русский  человек есть блюда из  собачины, как  корейцы; китовое  мясо, как  чукчи; жаренных  жуков и тараканов, как в Таиланде; вареных червей и змей или курицу в сахаре, как в Китае, и т.д. и т.п. Не может! Не наша это еда!

                Однако  новые русские и им  подобные, или  стремящиеся к ним, изо все сил пыжатся друг  перед  другом, стараясь  всем и  себе, в  первую очередь, показать, какие они особенные, как они не  похожи  на тех, что  остались, внизу, под их ногами. И потому  они старательно играют роль своей исключительности и с видимым удовольствием едят не свою, не русскую  еду.  Давятся – но  едят. И еще  исхитряются  при  этом  делать умиленно  восторженные.  физиономии,  усиленно  изображая  удовольствие  от  вкуса  потребляемой ими в данный  момент чужой и противной  для  себя пищи. А потом в перерыве, бегут в туалет и выблевывают  в унитаз  только что запиханную в себя эту ненавистную для них, но так необходимую с их точки зрения, им сейчас эту заморскую еду.

                Вот и Марина теперь сидит перед ним, мелкими глоточками пьет этот кофе без сахара и тоже делает  блаженное выражение лица. Интересно, когда это она успела научиться? Раньше за ней ничего подобного вроде бы не замечалось.

              Олег усмехнулся пришедшей ему в голову этой мысли и спросил:
             --  Марин, но почему без сахара? Ведь горько же?!

             -- Ну и пусть,-  спокойно  ответила  Марина, -  А мне нравиться!. Эта горечь меня возбуждает и доставляет мне  большое удовольствие.

             -- Вот не  думал, что  ты – «мазохистка», -  рассмеялся  Олег, - Значит,  любишь себя заставлять, да? Горько. Противно.   Но все-таки – что-то тянет к нему.  Как на запретное.  Как мотыльков на огонь.  И от этого ощущения противоестественности  начинаешь  испытываешь удовольствие! Так – что ли?! Марин, а?!

            -- Да ну тебя, Олег! – махнула на него рукой Марина, - Не порть мне удовольствие! Пожалуйста – не порть! И кофе  черный  без  сахара  мне  нравиться  на самом деле. Зачем мне  притворяться?  Да  еще  перед  тобой? Ведь я и вправду  рада  тебя видеть! И при чем здесь этот несчастный кофе?! Китайцы вон  вообще считают кощунственным класть сахар в чай. От сахара вкус чая -  портится!

          – Ладно, Мариночка, прости, - сказал Олег и положил свою ладонь ей на руку и чуточку, ласково сжал пальцы, - Так, что-то нашло на меня, не слишком даже самому понятное. Не обращай внимания. Это я просто  растерялся от того, что  тебя увидел. Думал уже, что никогда больше не увижу. Во-он, что вокруг теперь твориться. 

                Они просидели в кафе часа два. Не меньше. Если  не больше. И все говорили. Говорили. Говорили. Говорили. И никак не могли  наговориться. Им легко было друг с другом. Комфортно. И им  было, что сказать  друг другу. И они  спешили  выговориться. Слишком наболело  на  душе у обеих.
 
                Ведь  со  дня  их последней встречи на праздновании  Нового  1991 года, который они  встречали вместе тремя семейными парами  в одной большой  пяикомнатной квартире «Подлипок»,   прошло  почти три  года. Но он до сих пор помнит ее горький плач у него на груди, когда они уединились на полчасика в дальней комнате квартиры, вернувшись  домой с салюта по просьбе Марины  гораздо раньше остальных.

                После  потока  бурных  ласк и нескольких  сокрушительных  оргазмов,  она  вдруг  притихла, съежилась, сникла и… заплакала.. Заплакала  горько  пре горько, как  плачут дети, потеряв любимую игрушку. Сначала  она плакала тихо, незаметно, стараясь  не  привлекать внимания Олега. Просто лежала на спине и даже не шевелилась, почти не всхлипывала, только судорожно вздыхала, а из ее широко  раскрытых глаз,  невидяще  уставившихся в потолок, лились слезы. Но потом не выдержала, разошлась  всерьез и впала в настоящую истерику. Она обняла Олега, прижала его к себе его тело, словно пыталась его удержать  около  себя и сквозь судорожные, совсем  уже  не контролируемые  ею  всхлипы, громким  свистящим шепотом непрерывно говорила:
         -- Не отпущу! Не отпущу! Не отпущу! Мой! Мой! Мой!

                Судьба Марины и Сергея  после их увольнения  с завода  сложилась  удачно.  Ее  муж,   Сергей,  со своим  другом, выпускником  Плехановского  института,  работавшем в  Отделе Рабочего  Обеспечения или ОРСе  завода далеко не последним  человеком и потому владевшим кое-какой информацией о конъюнктуре складывающегося  в Москве  рынка продаж необходимых  населению  товаров, организовали свою торговую фирму.
 
                Фирма начала торговать электронной техникой, затем добавила в свой товарооборот  продовольственные и промышленные  товары из номенклатуры наиболее массового спроса  населения среднего и низшего  достатка. Они  подсуетились и арендовали, а затем и выкупили несколько вдруг и разом опустевших  современных складских помещений бывшего заводского ОРС-а, который начал разваливаться прямо на глазах.

               Руководство  ОРС-а,  выдвинувшееся  в  Советское  время  не по своим  деловым качествам, а по принципу  блата, знакомств и семейственности и привыкшее к  бесперебойному  льготному  Гособеспечению,  не сумело во время сориентироваться в быстро меняющейся экономической обстановки  в  стране  и  стало  за  бесценок  распродавать бывшую ОРС-овскую   недвижимость, ставшую  в  одночасье  никому  не  нужной. Вот тогда-то Сергей со своим другом и оказались в нужное время в нужном месте.

                И дело  у них пошло  практически  сразу. А надежное  прикрытие от набегов всевозможных  «рекетеров», во множестве появившихся тогда,  им обеспечил брат жены Сергеева  друга, полковник  милиции, работавший  после окончания  Академии  МВД  в  Отделе Внутренних  Дел  города  Москвы. Так  что  фирма  у них получилась почти что семейная. Правда, семейственность  эта  нигде не афишировалась, но на качестве работы фирмы сказывалась  основательно. Дела  фирмы  пошло  настолько хорошо, что они очень быстро завоевали  свои  родные  «Подлипки» и начали  потихонечку осваивать  уже  и саму Москву, и ближайшее  Подмосковье. Такова есть она, жизнь джунглей.  Будь они человеческие, эти джунгли,  или  природные. Везде  выживают  сильнейшие и хитрейшие. А слабые погибают.
 
                И так оно в жизни получилось, что в число сильных после распада Союза попала Марина со своим мужем, а в число слабых – Олег. И вполне естественно, что эта их нечаянная встреча  окажется последней весточкой из прошлой жизни. Потому что  жизненные пути у них теперь совершенно разные и никогда больше не пересекутся.   Ведь снаряд никогда не попадает дважды в одну и ту же воронку. А волки друг друга не едят.
 
                Однако из  большинства граждан этой страны волки не получаются. Только из немногих. Так сказать, из  избранных. Из тех, кто  понаглей, понахрапистей,  побессовестней и  побезжалостней. К таким можно со спокойной совестью отнести и Сергея с его другом. Они начали свою деятельность в числе  первых, еще тогда, когда  рыночное  пространство разваливающейся  страны Советов было еще не поделено и  являлось практически совсем пустым.

                Они  рванули  со старта в числе немногих  первых и потому  получили значительное преимущество  перед  другими. Перед теми, которые пошли за ними. .И вот результат. Вчера они еще были – никто. А сегодня – одни из самых богатых и преуспевающих бизнесменов города Москвы и ближайшего Подмосковья. У них «шикарнейший» офис в центре Москвы на  «Неглинной», великолепная  квартира на  Киевской  набережной в Сталинском элитном доме. И непросто  квартира, а. двухъярусная, отделанная по самому  последнему писку  «евроремонтов».

                На  Рублевском  шоссе, в прекрасном  месте, для  них  уже  построен двухэтажный  коттедж  в стиле  ампир  с оранжереей, отапливаемым  бассейном и подземным  гаражом. И конечно же, у них теперь у всех персональная охрана, персональные иномарки с персональными же шоферами. Все теперь в «ихней» жизни только персональное и только эксклюзивное, только для них одних, для их собственного потребления. Они же теперь не такие, как все  вокруг! У них  же денег  - куры не клюют.

                А потому, если они захотят, у них и кровь  голубая  будет. Во всяком случае, справку такую, при желании они спокойно  смогут получить. И бумага  будет  там  гербовая, особенная  какая-нибудь и печати соответствующие. И родословную  себе  смогут теперь сделать от кого угодно. Хоть от семейства  дома  Романовых, хоть от самих  Рюриковичей. Такова  она  - жизнь! Для одних – тяжкая доля. А для  иных  других -  мгновенное  и чуть  ли не  волшебное  превращение из грязи прямо в князи. Одним прыжком. Как в сказке. В русской народной сказке

                Марина, как и жена Сергеева  друга  тоже  работают в этой  фирме. И тоже – не последними там людьми. Работают, потому что сидеть  без дела дома и заниматься непонятно чем, они не  умеют. Не приучены. Во  всяком, случае, пока работают. Естественно, что работают не из-за зарплаты, а потому что  надо работать. По другому они не умеют. И в своей работе Марине приходилось сталкиваться с Юлией, женой Олега.  Одно ведь теперь у них поле жизни и  одно поле деятельности.

                На прощании Марина  вдруг всхлипнула, на мгновение прижалась к Олегу,  коротко поцеловала  его в губы, даже не поцеловала, а всего лишь прикоснулась и чуть слышно прошептала:
                -- Прощай!

                И быстро побежала к своей машине. Но,  уже сев в машину, она вдруг  неожиданно вновь открыла дверь и крикнула Олегу:
                -- Да, чуть не забыла! Твоя Юля в Эмиратах сейчас! Она замуж вышла за  одного  Арабского Шейха  и приняла мусульманство.  Она просила  передать  тебе, что по прежнему любит тебя!

                Дверь машины закрылась и иномарка рванула с места.  Олег остался стоять на месте в полнейшей прострации.  Эти слова Марины про его бывшую жену Юлию словно ударили его. Причем, ударили прямо в сердце. Все-таки он любил ее, свою бывшую жену, свою Юлию. Любил и любит до сих пор. И она оказывается его любит. Тогда зачем все это? Зачем? Та, женщина, которую он любит, далеко. А та, кторую он не любит, но с которой ему хорошо, только что покинула его.

                И Олег стоял, глядя на удаляющуюся иномарку, стоял ошеломленный,  опустошенный этой нечаянной  встречей с прошлым, судорожно пытаясь  прийти в себя и хоть как-то успокоиться.



Начало смотрено здесь:   http://www.proza.ru/2012/06/05/1121