Упырь и кислота

Растрепанная, с седыми космами тумана, ночь плевала сквозь зубы редким дождем и подслеповато ощупывала лунным посохом оплывшие неухоженные дома и изъеденный плешивый асфальт. Простуженный ветер сипел в подворотнях и расшвыривал уличный мусор. Тоскливо выла брошенная хозяевами собака.
 
     Из клубящегося марева тумана вышел человек. Худой сгорбленный старик. Намокший серый плащ, явно не по размеру, висел на нем подобно савану. Дырявые ботинки шлепали по лужам, издавая хлюпающие звуки, напоминающие лягушачье кваканье. Белесые пряди длинных волос  растерзанной паклей разметались по плечам. Старик остановился. Задрал голову кверху и погрозил черным небесам иссохшим кулачком. Ночь ощерилась щербатым звездным ртом и плюнула ему в лицо очередной порцией дождя. Человек выкрикнул замысловатые проклятия и зло топнул ногой. Лужа отозвалась воплем раздавленного земноводного, мигнула и погасла Луна. А позади старика раздались чьи-то торопливые шаги.
     Пустые провалы глазниц  вспыхнули адским пламенем, а бледные губы растянулись в плотоядной ухмылке.
Наконец-то!
Под плащом нервно зашевелилась марка диэтиламида лизергиновой кислоты. Старик обернулся к шагам.
     «Иди ко мне, мой милый…»
2

Очередная ночь города Дрочен не предвещала ничего хорошего. Мое сознание возвращалось ко мне оплеванным и перманентным. Я понимал, что коллапсирую как личность. Я пытался встать с кровати уже  два бесконечных часа. Мне нужно было найти Алекса как можно быстрее.
Алекс был типом с глазами тюленя и улыбкой унитаза – такой же широкой, открытой и фаянсово-безжизненной. Он продавал разбодяженную наркоту в клубе «Максимальный Макс». А я должен был, во что бы то ни стало, ее заполучить. Все становится простым и ясным, если ты употребляешь «Ибражы».

     Рядом со мной из вороха серого, прожженного сигаретами одеяла,  торчала чья-то заскорузлая пятка. Маленькая и грязная, как у выброшенной на помойку куклы. Как зовут эту крошку? Лиза? Света? Я не помнил ее лица. Не помнил, как она оказалась в моей кровати и, черт возьми, не собирался грузиться по этому поводу. Мне было реально хреново. И это было важнее, чем проблема загрязнения окружающей среды и грядущий конец света.

     Черная ночь за окном взирала на мои мучения бельмастым глазом Луны и рисовала на  окне уродливые дождевые рожи.

      Когда я выходил из квартиры, девчонка пошевелилась,  из под одеяла выкатилась и заплясала на полу пустая бутылка. Бейлис!  Да мы, оказывается, широко гуляли!

     Равнодушная и черная, как дуло пистолета улица. Я огляделся. Вокруг моего загибающегося, но полного решимости добыть банку «Ибражы» тела, валялись мусорные баки (подобно мертвым телам), мусор ( внутренности, вывалившиеся из мертвых тел) и издохшая кошка. Мертвый Мир. Мертвое будущее. И мой умирающий мозг.

 Над головой в мрачно-кудрявых, как барашек-людоед, облаках тонули стены двенадцатиэтажных высоток.
     Мое надломленное Я, вынырнув из дурнопахнуших пучин отходняка и мутного болота кумара, завязало в смерительную рубашку липкую гидру бессилия. Надо спешить. Но я никак не мог сориентироваться.

      Немногочисленные люди, попадавшиеся мне, были либо уже мертвы, либо это были уже не люди. Один из них – гипертрофированный мутант, прятавший преображенный в пенис лоб под шляпой – глухо заурчал на меня из своей подворотни. Я рискнул обратиться к нему:
     - Извините, уважаемый, как пройти до ближайшего метро?
Повисла свинцовая тишина, словно гиря на ноге узника. Подвигав гирю туда-сюда жестами и повторением вопроса, я отправился дальше.

     Прямо на асфальте валялся квадратный бумажный пакет, а рядом с ним банка «Ибражы». Пустая, но когда она была полной, у нее был вкус лета. Так было написано на этикетке.
Значило ли это, что клуб «Максимальный Макс» близко? На всякий случай я осмотрел и пакет. В нем было проколуплено две дырки для глаз. Или для двух пальцев, если бы какой-нибудь калека решил обзавестись такой необычной перчаткой.

     А сейчас я осознал, что кто-то настойчиво хлопает меня по плечу. Пакет беззвучно упал рядом с банкой. Я осторожно посмотрел на свое плечо. На нем подпрыгивала когтистая лапка с черной шерсткой.
 Я рискнул обернуться. Передо мной стояла черная обезьянка в полосатом пиджаке. Из кармана пиджака торчала конфета «Раковая шейка».
     Я вытащил ее и вручил обратно обезьяне:
- Иногда лучше сосать, чем жевать.
И побежал.

Мозг пылал тысячами горящих свечей. Я даже ощущал специфический запах сожженой плоти. Свечи продырявили глаза и вылезли наружу, чадили и гасли под потоками, хлещущего как из ведра ливня.
Я бежал, не разбирая дороги.
     Фонари горящие поливали меня ртутным светом, а фонари разбитые хохотали мне в след и швыряли в спину остро режущие осколки.

     Я с отчаянием понял, что не смогу найти берлогу Алекса.
И тогда я остановился и завыл. Обреченно и страшно, как умирающий
волк.  И вдруг, я услышал голос. Свистящий и настойчивый:
     –Иди ко мне.

Из ближайших кустов мне навстречу шагнул старикашка. Сгорбленный и тощий, как заплесневевший мухомор.
     Старик был уродливее моей никчемной жизни, но под его плащом бился и пульсировал так нужный мне пакетик. Я не стал вдаваться в подробности, как я умудрился рассмотреть его под грязным плащом. Я лишь знал: ЭТО  то, что мне сейчас нужно больше всего на свете!

3

Он жил уже три тысячи лет, но он не был бессмертным. Жизнь уходила из него по капле. Вместе с ней, он терял остатки своего могущества, своей непогрешимой власти над остальными пожирателями душ. Он состарился  и все чаще ловил на себе оценивающие и насмешливые взгляды молодых амбициозных соплеменников. И вот наступил момент, когда ему пришлось бежать. Бежать самым постыдным образом. Бежать, чтобы сохранить жизнь.
 
Он ловко запутал следы, сбил преследователей с толку и оказался в этом странном мире. Мире высоких домов и слабых и безвольных существ. О сколько здесь было подходящей разумной биомассы, их души светились от избытка протоирина, так нужного для восполнения угасающей магии. А кровь несла в себе невиданные по силе микроэлементы. Старик засмеялся. Он оказался в нужном месте. Всего несколько этих существ способны сделать его непобедимым. А потом он вернется. Вернется ,чтобы отомстить.

Глупый абориген бежал к нему вприпрыжку. Конечно, он смоделировал вещь, которая покажется этому слизняку дороже всех сокровищ вселенной.
–Иди ко мне!

Чужая душа светилась манящими угольками пробуждающегося пламени. Огонь жизни озарил бледное лицо старика, нестерпимый голод затопил сознание, когда он потянулся внезапно выросшими клыками к пульсирующей венке на шее человека…

А потом произошло невероятное. В голове взорвалось солнце! Волосы на голове вспыхнули и стали скручиваться в спиральки. Глаза выкатились из орбит и повисли на тоненьких ниточках нервов. А из глубин желудка поднялась девяти бальная волна тошноты.
     –Нет! – захрипел Пожиратель душ, упал на колени и согнулся в приступе мучительной рвоты.
     –Нет!
     Тщедушное тело каталось по грязной мокрой земле, узловатые когтистые пальцы царапали лицо, а на синюшных губах пузырилась зеленая пена…
     –Не может быть…

                4

Я внезапно очнулся. Летний ветерок приятно ерошил волосы, а над головой разлилось безбрежное, как океан небо. Голубое, словно мои вылинявшие джинсы. Я отметил, что улыбаюсь. На душе было так спокойно, как никогда прежде. Вдалеке раздавался детский смех, пели птички, а воздух был таким свежим, что хотелось пить его, как родниковую воду. Что со мной было? Я вспомнил, что пошел искать Алекса. Да. Мне нужно было купить «Ибражи». Стоп!
Я с удивлением почувствовал, что не испытываю больше никакой тяги! Более того, упоминание об этой гадости вызвало в моей душе целую бурю протеста. Какой же я был идиот!  Но как это возможно?!
Да какая разница?! Я свободен! Свободен, как никогда!

     Я шел по улице и смеялся, как придурок. Прохожие косились на мою грязную, с кусками засохшей грязи, одежду и неодобрительно качали головами. Я  вежливо здоровался с ними, не в силах побороть рвавшийся наружу смех.

     Дома меня встретила девчонка. Та самая, маленькая, как кукла. Ее худенькие плечики вздрагивали от озноба. Личико болезненно кривилось. Я вспомнил, что ее зовут Таня. Ублюдок Алекс подсунул ее вместо сдачи за товар, уверял, что она выполнит любой мой каприз.
Девочка смотрела на меня с надеждой.
     –Генка! Ты принес дозу?!
Я засмеялся и с пафосом изрек:
     –Танечка! ДАВАЙ ДРУЖНО ОТКАЖЕМСЯ ОТ НАРКОТИКОВ!
     Она отшатнулась, как от удара. Личико исказилось от злости, крошечные кулачки сжались, а из глаз хлынули слезы.
     –Гадина! Сволочь! Сам где-то оттопырился!  А я подыхать должна?! Сволочь! Подонок!

Я смотрел на нее и улыбался, потому что знал: Теперь я способен воздействовать на других людей. Я смогу помочь этой девочке и многим другим, я вытащу их из этого болота, я зажгу над их головами солнце.
     Прежде чем, она попыталась расцарапать мне лицо, я заглянул в ее плачущие глаза и тихо произнес:
     –Ты больше не хочешь принимать эту гадость… Ты свободна.
     Она замерла. Руки безвольно опустились. А потом на ее губах заиграла робкая улыбка.
     –Я не хочу…
А потом мы оба весело смеялись.
     –Слушай, Танька! Я жрать хочу, как волк! Давай картошечки пожарим?!
     Она радостно захлопала в ладоши:
     –Генка! Ты не представляешь, какая я голодная!

                5

Алекс стоял на ступеньках своего клуба, с наслаждением курил и щурил на солнце свои тюленьи глаза. Внезапно на его плече повис безобразный грязный старик и с жаром зашептал в ухо:
     –Алекс! Мне нужна доза! Давай скорее!
     Торговец дурью поперхнулся дымом и попытался освободиться от навязчивого незнакомца.
     –Ты что, дед, ополоумел?! Какая доза?!
Но старик впал в неописуемую ярость и стал визжать на всю улицу:
     –Сука! Дай дозу! Иначе, я убью тебя, Червь!

     Рядом затормозила патрульная машина.
     –Что здесь происходит?
Алекс безуспешно пытавшийся освободиться от маразматичного старикана взмолился:
     –Ребята! Помогите! Дед спятил! Какую-то дозу требует!
     Полицейский похлопал старика по плечу.
     –В чем дело, уважаемый?
     Старикашка отцепился от Алекса и зло полыхнул взглядом на блюстителей порядка.
     –Мне нужна дурь! Плевать какая! ЛСД! Герыч! Кока! Ибражы!
     Полицейский присвистнул:
     –Ни хрена себе! Как все запущено! Придется тебе, дедуля, проехать с нами!
     –Прочь, жалкие черви! Я Великий и могучий Ичебрах!  Седьмой адепт Пристрастия!
     –Какой ты Чебурах мы в отделении разберемся! И семь кругов допроса с пристрастием я тебе тоже обещаю! Пакуем его!

     Алекс хмыкнул:
     –Такой старый перец, а законченный наркоша!
     Полицейский обернулся к нему:
     –А ты, мил человек, не радуйся. Старикашка к тебе не зря пришел. Наш разговор впереди.
     Фаянсовая улыбка медленно сползла с лица Алекса. Он мрачно глядел в след удаляющейся машине и шептал:
     «Вот хрень. Похоже, пора закрывать лавочку…».

                Июнь 2012 года.