Птица

На улице уже неделю стояла невыносимая жара. Солнце палило нещадно. Ни дуновения ветерка, ни прохлады ночей. Кондиционер то и дело перегревался.  Тогда он наполнял ванну   и погружался в прохладную воду. Он торопился  закончить  редактирование нового романа  -  «Птица».  Автор уже дважды звонил, рукопись ждали в редакции. Но при таком пекле, через часа три, от напряжения голова начинала болеть.   Приходилось всё время прерываться. Тогда он звонил соседу, и они просиживали за шахматами до позднего вечера.

 - Ну что там дальше было, с беспризорниками? –  для поддержания разговора спрашивал Степаныч.

 - Даальшее, таам …  А мы вот так пойдём! -  Отвечал Виктор.

 - Лёнька, то как? А я тогда слона съем.

  - Аааа, Лёнька – Птица пропал, его на «скорой» увезли, аааа  в больницу не привезли. «Скорая» оказалась левая какая-то и его «на органы пустили»…  Ну ты силён, старик! Опять я продул!!

 Стариком Виктор называл полковника КГБ  в отставке, жившего с ним на одной лестничной клетке.

 - Да, такое время сейчас! Сволочи, до чего страну довели! Пойду я, работай, потом расскажешь.

 И сосед ушёл. Только за ним закрылась дверь, раздался телефонный звонок.

 - Алло! – Раздражённо рявкнул Виктор.

 - Ой, котик, я кажется не вовремя! Прости, прости! Чмок, чмок! Я соскучилась, котенька. – щебетала в трубку Анька.

 - Ань, ну я же сказал, я сам позвоню. Работаю я. Ты вот сейчас меня дёрнула, своим звонком и мне теперь снова страницу перечитывать надо! Пока! –  Соврал её Виктор  и повесил трубку.

 Душ,  будильник на 6.00, спать!

Утро начиналось не лучшим образом. Перегорела кофеварка. Пока  варил кофе в турке, позвонила  мама.  Отвлёкся только на минуту и кофе залил плиту. А матушку было уже не остановить,  и она полчаса рассказывала  о  своей больной пятке.  Тогда Виктор подумал, что у его матери и сегодняшним кофе много общего.  Только он успел «остудить ухо» и отмыть плиту позвонил автор и поздоровался так, что захотелось тут же с ним проститься навсегда, отправив по всем известному адресу. Но стерпел и ответил вежливо:

 - Да я Вас понимаю. Но и Вы меня поймите тоже. Вы сами уговорили меня взяться за вашу рукопись, зная,  что я в отпуске. Я предупреждал, что  возможна задержка. Да, да…  Я понимаю и делаю всё возможное.

Дальше три раза пьяным голосом требовали такси. Потом позвонили из редакции и пригрозили неустойкой. Бесконечный трезвон довел его до бешенства. И он решил скрыться за городом.

Сгрёб все из холодильника,  кинул рукопись в портфель и  вышел во двор.  Дом сталинской постройки с тремя арками был замкнут в кольцо.  В народе его называли «шайба»  уютный дворик с детской площадкой,  зелёными газонами, разноцветными  клумбами  и крашеными скамейками был залит солнечным светом.  Такое радостно-цветущее летнее утро и ещё не палящее солнце приободрили Виктора и он успокоился. Он сел в машину и вырулил из двора.

Дальше знакомая дорога на дачу.  Виктору повезло, что это была среда – середина рабочей недели, а, следовательно, машин в этом направлении немного и, миновав последний светофор, его «мерседес» вырвался  на загородную трассу. За двадцать с небольшим лет он изучил на этой дороге каждый изгиб, поворот, подъём и спуск  и  наверное мог бы  легко вести машину с закрытыми глазами.

Квартира, машина, дача остались ему от ныне покойной жены. Тамара Леонидовна была старше Виктора на 20 лет.  Папа Тамары Леонид Натанович Ясулович был высокопоставленным чиновником. Работал в министерстве чёрной металлургии. Томочка  единственный поздний  ребёнок.  Она уже была трижды замужем и трижды разведена. А когда женщина привела в  родительский дом двадцатитрёхлетнего мальчика, Леонид Натанович и Эмма Оскольдовна  ничуть не удивились.

 - Знакомьтесь,  это мой муж Виктор Морозов. Он писатель. Жить мы будем у меня. Папа, надо Витеньку  в союз писателей определить и помочь ему роман издать. -  Сразу с ходу выпалила Тамара.

 А Виктор стоял смущённый, покрасневший и растерянный.

Приняли Виктора Морозова, как родного сына.  Писателя из него не получилось и Леонид Натанович помог устроиться ему в редакцию.  Так как Виктор наотрез отказался от «теплых мест», что ему предлагали,  да и Тамара не настаивала. Главное чтоб её Витенька всегда был при ней.

Шли годы. Родители Тамары давно умерли, а пять лет назад не стало и её самой.  И Виктор унаследовал всё.  Конечно, он мог бы не работать. Того что осталось,  хватило бы с лихвой на беззаботную жизнь. Но работа была важна для него. Это был пунктик.


Сейчас, когда он проскочил «Дом рыбака»,  выкручивая руль на  крутых виражах, в открытое окно потянуло прохладой от реки. И его взору открылась привычная картина:  широкая пойма реки и островки, поросшие тальником.  Вдохнув свежего воздуха, Виктор как – то сразу почувствовал лёгкость и повеселел. К тому же, незаметно для него самого, отступила головная боль.  Виктор улыбнулся  и поддал газу.  Прошел два поворота и свернул на грунтовку, влетел в гору и остановился на поляне. 

Вот и дача. Затерянный в соснах дом находился поодаль от соседей.  Виктор легко выскользнул из машины и пошел отворять ворота.  В траве стрекотали кузнечики, пахло белоголовником, цвел тысячелистник.  Зной ещё не завладел округой, но уже чувствовалось его горячее дыхание. И Виктор поспешил укрыться в тени сосен. Проезжая по дорожке, ведущей к дому, он в который раз отметил про себя запущенность сада, но руки никак не доходили. Некогда ухоженная земля зарастала малиной, которую обвил дикий вьюн, ко всему этому добавилась крапива и высоченная пучка. Да к тому же декоративный виноград сплёл всё это в немыслимую стену. Прорубать которую нужно было не иначе как топором.

Показался старый  двухэтажный дом с гаражом  похожий на корабль. А скорее всего даже на рубку гигантского лайнера начала 20 века. Гараж вплотную был прижат к крутой скале, а два этажа  выстроены над ним.   Поэтому попасть в жилые помещения можно было только по крутой лестнице, которая напоминала штормтрап и делала дом ещё больше похожим на старый корабль, навечно бросивший свой якорь у крутого берега. На первом этаже, вдоль всего дома шла  большая просторная застеклённая веранда.  Окна же на втором этаже были круглые,  их в свою очередь дополняла односкатная закруглённая крыша.

Машина остановилась на просторном усыпанном хвоей дворе.  С ветки, нависающей над крышей, вспорхнула огромная чёрная птица и, спикировав, пронеслась почти над головой Виктора.  От неожиданности тот даже вздрогнул  и присел.  А когда выпрямился и огляделся, то увидел почти на самой макушке старой сосны черного ворона. Выгрузил сумки из багажника, он загнал машину и, подхватив поклажу, скрылся в доме.

То, что дача была скрыта от глаз соседей и не граничила с другими участками, очень устраивало нынешнего хозяина.  Не любил он выслушивать рассказы и  о былых временах вперемешку с дегустацией пирогов  и демонстрацией новых саженцев  сортовой смородины и цветущих клумб. Нынешнее запустение и диковатость собственного участка как нельзя лучше  отбивали желание соседей делиться «наболевшим».

Внутри дом был не такой большой, как мог показаться снаружи, но очень уютный и удобный. Первый  этаж - это просторная кухня с русской печью, столовая она же гостиная и небольшая  гостевая спальня.  На втором этаже располагались две спальни  и кабинет. Вид отсюда был потрясающий. Вся округа как на ладони.  Зимой Виктор пользовался только комнатами на первом этаже, а в летний период ещё и кабинетом.  Пока наводил маломальский порядок, пока готовил себе обед, не было ни одного звонка.  Но стоило разложить рукопись, как тут же затрезвонил телефон.

 - Да чтоб тебя….. – Чертыхнулся Виктор. – Алоо…

 - Котенька прости, прости. Я тебе опять мешаю. Я звоню, звоню тебе домой, а ты не отвечаешь.

 - Анна, что – то случилось?

 - Нет, нет. Я просто так. Ты где, Витуш?

 - На даче.

 В трубке замолчали.

 - Один?

 - Нет.

 Опять молчание.

 - Аня, ну пошутил я. Тут со мной ворон. Представь, с ветки на ветку перелетает и наблюдает.

 - Я наверно кажусь тебе глупой и никчёмной. Ты наверно считаешь, что я  бегаю за тобой. А я просто люблю тебя! Просто люблю.

И в трубке раздались гудки. Виктор ещё какое-то время держал телефон у своего уха. Будто надеялся, что вот сейчас, после гудков он снова услышит родной звонкий голосок. Родной? Когда же он стал родным? Он и сам не заметил этого. За год с небольшим, что они были знакомы, Анюта ни разу не устроила ему скандал, ничего не требовала и терпеливо сносила все перепады настроения Виктора. 

Он с силой потёр ладонью лоб: «Идиот!  Приеду в город, надо будет извиниться».

В это время ворон сел на парапет балкона и стал прохаживаться туда - сюда. Важно так.

 - Кыш! А ну пошёл отсюда! -  И Виктор махнул  стопкой бумаги. Ворон вскрикнул и, взмахнув крыльями, улетел.


Последующие два дня ворон всё время был поблизости и даже проявил нахальство, стащив бутерброд с тарелки через открытое окно. Виктор ругался и воспитывал птицу, словно это был ребёнок – нерадивый подросток. А тот, в свою очередь огрызался на своём языке.

 - Нет. Ну, ты лишён всяческих манер. Так не годится.

 - Кррр.. Кррррр

 - Не надо сейчас пререканий. Ты украл мой завтрак. Это плохой поступок.

 - Крррр

 - Что значит: «Кррр»? Ты мог  попросить. Ну, неужели бы я отказал тебе в куске хлеба.

Шли дни.  Изнуряющий зной продолжал раскалять землю. Даже ночи уже не спасали.  На улице стояло невыносимое пекло. Но тут – в тени вековых сосен было немного прохладней. Да и деревянный дом с толстыми стенами спасал. Рукопись почти была готова. Ворон прилетал на завтрак, обед и ужин  и получал свою порцию через открытое окно. Эта странная дружба одинокого человека и одинокой птицы делала их очень похожими друг на друга. 



Неминуемо после стольких дней жары и безветрия нужно ждать грозы и ливней. Уже с утра в воздухе летала тревога.  К обеду на горизонте стали скапливаться чёрные тучи. Поднялся ветер. Плотная серо – черная масса стала быстро надвигаться. Потемнело. Словно ночь вдруг решила вернуться на землю раньше времени.  Вот уже стали раскачиваться макушки сосен. Сильный порывистый ветер гнул деревья как тростинки. Виктор был в столовой и обедал, когда от внезапного шквала заскрипел старый дом.  Он бросился закрывать ставни, но выйти из дома не получилось. Он не смог преодолеть силу ветра, прижавшую дверь так, что не возможно было её отворить.  Оставив эту затею, Виктор вернулся в комнату и только успел выдернуть все электроприборы из розеток на первом этаже, как погас свет.  В это время начался ливень. Вода обрушивалась водопадом с небес. В окна не видно было даже близлежащих деревьев. Шум ветра и потоков воды заглушал скрип деревьев и звон разбивающегося стекла.  Виктор зажёг фонарь и вбежал по лестнице на второй этаж.  В  то время когда он распахнул дверь в кабинет, с грохотом отварилось круглое окно – иллюминатор и в него, влекомая силой ветра, влетела птица и ударилась о противоположную стену.  И тут же окно захлопнулось. В свете луча от фонарика Виктор увидел ворона. Тот полежал секунду,  а потом неистово стал метаться по комнате и биться о стены и мебель, издавая  пронзительные крики-стоны. Сильная, обезумевшая птица в ужасе летала по комнате, ища выход. Молнии освещали её  метания. Всё это под громовые раскаты, треск, шум ливня и завывание ветра.  Виктор выронил фонарик, заткнул уши руками, ошеломлённый сполз по стене и зажмурился.  Капли брызнули ему на лицо и в этот самый миг природа стихла. Ураган начал терять свою силу, шум ливня уже не был так слышен. Просидев так ещё какое-то время, Виктор стал.  В комнате посветлело.  А его руки и лицо были забрызганы кровью. Посреди комнаты на полу  лежала мёртвая птица.

Виктор ещё какое-то время сидел, опираясь на стену и  слившись с внезапным хаосом,  вдруг став его частью. По мере того, как он приходил в себя – огляделся.  В наступившей тишине тикали настенные часы. Виктор поднял с пола мокрый, грязный  лист.  «Птица» - прочел он и потянулся в карман  за телефоном…