Глава 6. Хворь

 Вскоре, когда они обсуждали очередную книжку, он легонько затронул тему любви в том романе. Его интересовало её мнение, как она бы поступила на месте героини. И сюжет он выбрал специально такой, что наиболее близко подходил к их теперешним отношениям. Что его поразило, Настя в этот раз высказывала своё мнение от лица героини книжки, а не от своего собственного мнения, как делала раньше. Тогда Семён осторожно намекнул:
- Настенька, а как бы ты поступила на месте цыганки, узнай про недуг своего дружка?
Девушка насторожилась, что было заметно по её взгляду. Она как то очень непонятно, словно выжидая чего, посмотрела на парня. Словно хотела прочитать скрытый подтекст этого вопроса в его глазах. Но, всё же очнулась, отвела на мгновение глаза в сторону, затем опять по-простому глянула на юношу и положив голову на согнутую руку, ответила:
- Я же не цыганка, у них кровь горячее, они по-натуре - совсем другие люди, не похожие на нас. Я бы может поступила... не знаю... Не хочу сегодня говорить на эту тему. Давай лучше расскажи, что было дальше, что сказала цыганка.
Семёна больно зацепил такой ответ, он принял всё на свой счёт. Конечно, он - далеко не красавец, а она... Она при желании себе принца найти может, вон какая красивая! Хорошо, что меня как друга признаёт. Хочется надеяться на большее, но... против реалий не попрёшь! Всякой птичке своя высота. Обидно? Но при этом ещё и такого друга потерять - вдвойне обиднее. Пусть остаётся всё как есть.

 Каково было удивление Семёна, когда Настя не появилась на следующий день. Он проклинал уже себя за тот дурацкий разговор, не стоило делать намёков, жизнь сама всё расставит. Если им провидение помогло так легко познакомиться, то и в дальнейшем надо надеяться на это провидение, а не подталкивать ситуацию... в пропасть! Он проходил взад-вперёд на их постоянном месте до самых звёзд, пока луна не показалась, затем весь в слезах бросился бегом домой. Придя в корчму, он  отказался от ужина, забился в своей комнатушке и уткнулся лицом в подушку. В голове творился полный кавардак. Лежал в такой позе очень долго, но сна не было ни в одном глазу. Уже поздно ночью, когда смолкли последние пьяные возгласы запоздалых посетителей, он вышел на крыльцо и тупо уставился на звёзды. Он понимал, что случилось что-то нехорошее, что он своими намёками обидел Настю, ему хотелось плакать, но слёз не было. Он только тихо стонал, глядя на мерцающие звёзды и на этой бренной земле, прижавшись к столбу, сидело только тело, а душа улетела к этим далёким звёздам за ответом на немой вопрос.
 Семён напрасно прождал Настю и весь следующий вечер. Чего он только не передумал, какие мысли только не разрывали его опухшую от бессонных ночей голову! Ну не тот человек Настя, чтобы так вот запросто бросить его, не высказав обиду! Он успел за эти недели немножечко понять её натуру, он знал, что она ещё по-детски прямолинейна, и ежели он её чем-то обидел, то она вначале выскажет ему свою обиду, а уж потом станет принимать следующие шаги...

 И тут его словно молнией пробила догадка - может вовсе дело не в нём? Может с ней что то случилось! Он даже подпрыгнул, словно ошпаренный. Надо срочно пойти к ней, узнать что произошло. Может от него помощь какая нужна! А он, дурак, сидит здесь, всякую ерунду в голову запихивает... Семён бросился в ту сторону, откуда обычно карета привозила его любимую девушку. Через несколько шагов он сообразил, что за всё время их знакомства он даже не поинтересовался, где она живёт. Да, но теперь он знает её имя!  Пока ещё не совсем стемнело, он что есть силы бросился в ту деревню, что располагалась за ближайшим перелеском, за речкой. Если идти через мост по этому тракту, то до деревушки будет вёрст шесть - семь, но сегодня это было не расстояние. Добежав до первых домов, он стал соображать - какой из этих домов может принадлежать Насте. Должны быть большие ворота, чтобы карета могла спокойно проходить, и достаточно большой двор, где эту карету ставить. Таких домов было всего четыре. Подбегая к третьему, он даже не успел заглянуть сквозь высокий забор, навстречу ему из калитки вышел кучер. Семён обрадовался ему как родному. Едва он раскрыл рот собираясь узнать причину, как тот сам ему ответил:
- Захворала она. Простудилась, видать. Горит вся, в постели лежит. Не ходи к ней, а то сам заразишься. Я ей передам, что ты тут почти ночуешь под её забором, ей приятно будет такое услышать.
Но Семён не мог просто так уйти, ему очень хотелось помочь бедняжке.
- Может ей помощь моя нужна? Вы только скажите - всё сделаю!
- Лекарь ей нужен, а от тебя - какая помощь? Да где ж этого лекаря взять то... Есть один, так дерёт в три шкуры, у нас и денег-то таких нету....
- Где живёт этот лекарь?
Семёну показалось, что тому неприятно даже упоминание о лекаре. Кучер скривил лицо, поморщившись, и махнул рукой.
- Брось, парень. Тебя он и слушать не будет. Я же сказал - он бесплатно помогать не станет.
- И всё же?...
Кучер посмотрел на паренька одобрительно, улыбнулся в бороду, затем, повернувшись немножко, указал на высокий забор в конце улицы:
- Видишь вон ту высокую крышу? Где труба нелепая торчит? Зовут Егором Савельичем, только напрасно всё это.
Семён не стал дальше дослушивать обиженные причитания кучера в адрес лекаря, а моментально побежал к воротам эскулапа. Побарабанив в дверь, он услышал недовольную брань по поводу посетителей. Видимо частенько такое у них бывает, и домочадцы привыкли к ночным визитам.

***
Продолжение http://www.proza.ru/2012/06/07/161