Двести строк в номер. Рассказ

 
 
      Сизые кольца дыма клубились над столом редактора районной газеты «Заветы Ильича». Рядом с настольной лампой высилась стопка ,подготовленных в очередной номер , материалов, а прямо перед  ним  был разложен макет ближайшего номера. Федор Кузьмич . так звали шефа сельской районки, заметно нервничал. На  завтрашний день  был запланирован выпуск свежего номера , а материалов не хватало.  Шеф  суетился. Обстановка действительно была нервозной. В кабинете лиц не различишь, как говорится, хоть топор вешай. Постоянно звонил обцарапанный , с обмотанной  изоляционной трубкой , страдалец-телефон. Звонили отовсюду: из дальних колхозов передавали сводки по надоям молока в зимний период, из райисполкома просили прислать журналиста на районую сессию , а из приемной секретаря райкома позвонили и напомнили о перевыборах председателя колхоза «Светлый путь». Это хозяйство было самым ближним от районного центра. Если перебежать напрямик закованную морозом речку напрямик , то будет в аккурат не более пяти километров, что для сибирских жителей не расстояние…
      Илья Кравцов ,молоденький, с  редким  пушком под носом , легкий на ногу корреспондент сидел за  стареньким письменным столом и отгадывал кроссворд из центрального журнала «Огонек». Илья несколько дней назад вернулся из командировки в дальний леспромхоз, привез оттуда парочку проблемных статей на промышленную тему да репортаж с лесной делянки под рубрикой  «Журналист меняет профессию». Так уж вышло , что в бригаде заболел чокеровщик, и начальник лесопункта предложил юному газетчику почувствовать на деле, что такое лесорубский труд? Бригадир хоть и не был словоохотлив, но учителем оказался толковым, через пару часов Илья уже цеплял хлысты сноровисто. Правда , в конце третьего дня ладони были все в ссадинах и измазаны зеленкой, но это не беда. Назвался груздем, как говорится в пословице, полезай в кузов. Ребята из бригады приняли корреспондента, как своего, и даже подарили на память алюминиевую миску с ложкой…
…Илья был так увлечен разгадыванием слов, что и не заметил, как на его плечо легла рука Федора Кузьмича:
   - Кравцов, зайди ко мне, халтуру я тебе приготовил.
  Редактор уже не выглядел так подавленно, и на его лице застыла улыбка. Странный был этот редактор. В лексиконе идеологического работника должны были  быть высокопарные дежурные слова, а этот, словно страдал косноязычием. Работу он называл «тарыбары-растабары, а командировку– халтурой. Он так и говорил сослуживцам:
  - Работа наша -тарыбары-растабары- для  рабочего класса, как и разведчики –невидимый фронт.- Номер мы делаем  три дня , и столько же  живет он, пока в почтовые ящики  горожан  не опустят следующие номера. Посмотрит работяга нашу газету, полистает и отложит в сторону. Районная сплетница и есть  районная сплетница. А ведь это, друзья, далеко не так. Нужно так делать газету, чтобы работяга прочитал ее от корки от корки, а взволновавший материал так задел за душу, что он возьмет в руки перо и бумагу и напишет отклик на понравившуюся статью. Это и есть, коллеги, обратная связь с массами…
-  Ты, вот чего, Ильюша, прогуляться до «Светлого пути » не хочешь ?
  Федор Кузьмич лукаво заглянул молодому коллеге в глаза и продолжил:
  -Из райкома партии звонил инструктор Калинин. Сегодня там отчетно-выборное собрание. Он проводит, просил, чтобы осветили в прессе.  Начало – в  пять вечера.
   Редактор взглянул на часы. Было без четверти два. Стекла окон были изрисованы морозом, Илья положил ладошку на стекло форточки и почувствовал озноб. Ехать в тридцатиградусный мороз в соседнюю деревню ему явно не хотелось, но и перечить шефу парень не решался.
   -Иди, Кравцов, домой, отдохни ,-прервал раздумья корреспондента Федор Кузьмич,- а в пять вечера за тобой заедет на газике наш шофер Косолапов и добросит тебя прямо до Кукуевки , до крыльца правления. Там переночуешь, а завтра с инструктором Калининым вернешься на лошади. Председатель сельсовета распорядился отправить подводу в райцентр.   
   -Значит -ца по рукам?  Редактор газеты в благодушном настрое сел в кресло и уже вдогонку уходящему сотруднику, крикнул: «Не забудь у  машинистки выписать командировку на три дня  и деньги.
  … Едва Ильюша вошел в избу, где снимал небольшую комнатенку у старенькой бабушки Наташи,  его обдало домашним теплом.  Бабушка подбрасывала березовые чурки в жаркую пасть печки, а на конфорке булькали в котелке кислые щи ,испуская луковый аромат. Илье здорово повезло, ему вообще везло на встречу с добрыми людьми. А здесь в Сибири их и подавно, пруд пруди. Бабушка Наташа в недалеком прошлом была учительницей. Преподавала несколько предметов. Русский язык с литературой, историю и географию. После  Октябрьских событий семнадцатого года послали юную девчушку учиться в учительский техникум. Так с дипломом педагога  и появилась  юная   учителка  в районном центре, в селе Бирюсинка. Думала на время, а оказалось– навсегда. Здесь и судьбу свою нашла– Ванюшу Полушкина. Он заведовал избой-читальней и был большевистским агитатором. В сорок первом году ушел  Иван на фронт и вскоре сгинул в лесах на подступах к Москве. Детей у бабы Наташи своих не было, в молодости сделала она , то ли по  легкомыслию, а может и житейские обстоятельства заставили , аборт у местной знахарки-повитухи.  Результат  оказался плачевный, врачи в соседнем районе еле выходили, однако радость материнства стала для Натальи несбыточной мечтой…
    Бабушка очень привязалась к Илье, готовила ему пищу, стирала белье и ухаживала как за родным внуком. Молодой человек тоже сильно привязался к бывшей сельской учительнице . Каждое утро он начинал с физзарядки, а заряжался он энергией  нехитрой: колкой дров и ходьбой по воду. Ближайший колодец был ста метрах от избы и Ильюша с удовольствием, гремя коромыслами , прохаживался по утреннему селу, приветливо раскланиваясь  с односельчанами. Как-то осенью бабушка Наташа сильно захворала, доктора признали у нее пневмонию, но постоялец в больницу бабулю не отпустил, сам  ставил ей уколы и давал лекарства, а в первые дни болезни даже делал ей спиртовые компрессы. Редакционная уборщица тетя Глаша добродушно подтрунивала над новеньким журналистом: «Приехал в деревню добрый молодец за красной девицей, а получил добрую бабушку, которую бросила Красная Шапочка…»
    Илья лежал на железной панцирной кровати и пускал клубочки дыма. В кармане лежало командировочное удостоверение и красненькая десятка – аванс на расходы. Молодой человек прекрасно понимал , что в деревне, куда он едет, столовых нет, а добрые люди все равно приютят, и  накормят, и напоют. А деньги, это так , на всякий случай, вроде резерва на покупку сигарет или бутылочки водки распить с хорошим человеком. Веки Ильи дрогнули. Сквозь полудрему он услышал знакомый автомобильный сигнал. Это подъехал к калитке редакционный шофер Косолапов. У этого мужика было большое хозяйство. Кроме кур и гусей, он держал двух свиней и корову с теленком. Кравцов все  удивлялся, как можно со всей этой живностью справляться, да еще баранку крутить? И при этом горькую не забывать. Жена Косолапова выдавала книжки в районной библиотеке и проводила диспуты со школьниками. Двое детей шофера – близняшки Света и Люда ходили в старшую группу детского сада. Обычная сельская семья , каких здесь в  селе было очень много…
Илья выскочил за калитку, на ходу набрасывая шарф. В руке он держал маленький портфельчик, больше напоминающий мини-чемоданчик. Там лежало самое необходимое , тетради, ручки, фотоаппарат, сигареты, спички. Что еще нужно командированному журналисту? Полный джентльменский набор.
Заурчал мотор, набирая обороты. Илья, поеживаясь, натянул шарф на подбородок. В машине было холодно, изо рта шел морозный пар. Подъезжая к замерзшей реке, Косолапов сбавил обороты:
     -Послушай Ильюша ,- скаламбурил шофер в стихотворной форме. Отсюда до Кукуевки максимум четыре версты. На дворе еще светло. В аккурат, за час доберешься.- Понимаешь, у шурина сегодня день рождения, он с утра баню наладил.- Не в климат мне сейчас ехать. Настроя нет. Может, махнешь один. Напрямик по реке триста метров, а потом по тропочке прямиком километра три с хвостом, держись правой стороны и ты в Кукуевке, а завтра я  за тобой ближе к вечеру зайду и приглашу  в баньку на пельмени под мой «чемергес»  Ну что, договорились?
    Кравцов вышел из машины и носком ботинка уткнулся в сугроб. Наст был крепким. Илья взял в руки чемоданчик, и не снимая перчаток, ударив Косолапова по плечу в знак согласия, спустился к реке. Шофер еще некоторое время понаблюдал ,пока Илья пересекал реку, а когда он приближаясь к противоположному берегу, превратился в еле заметную точку, нажал на газ…
   Тропочка спиралью уводила вверх, и  Кравцов слышал, как  певуче скрипел снег под его туфельными каблуками,  Он так и  не удосужился разориться на валенки. Илья взглянул на небо, солнце уходило за горизонт , начинало понемногу темнеть. Вот и первые звездочки появились. Молодой человек прибавил шагу. Очень хотелось поспеть к началу собрания. Илья дороги в деревню не знал. Он шел по плану, который начертил ему Косолапов. План был достаточно примитивным. Две прямые, соединенные точкой, это отсчет того берега и небольшая рогатка вправо от берега, нужно было держаться правой стороны. До рогатки было еще далеко и журналист, дабы скоротать время, стал мурлыкать себе под нос заунывную мелодию старой народной песни о том, как замерзал в степи одинокий ямщик. Он шел по узкой тропе и вскоре обнаружил, что идет чуть не на ощупь. Нашарив в кармане спички, он посветил на часы, стрелки показывали без четверти пять. Вот , когда Кравцов пожалел, что не взял с собой карманный фонарик. Надо же, все, что надо для дела взял, даже одеколон «Шипр» прихватил, старая холостяцкая привычка вдали от дома вкусно пахнуть. Илья шаг за шагом , медленно продвигаясь вперед, с ужасом обнаружил, что правый ботинок соскочил с колеи и завяз по щиколотку в снегу. Он сделал шаг влево и второй ботинок , потеряв ориентацию, погрузился в снег. На ногах у Ильи предусмотрительно были надеты шерстяные носки, однако усилившийся мороз стал колоть своими иголками по нижним конечностям, пальцы стали деревенеть. В голову неожиданно пришла дерзкая идея ползти по снегу, используя вместо лыж дерматиновый чемоданчик. Кравцов лег на живот, высвободив ноги из- под снега, положил под брюхо портфельчик и пополз. Метров через десять молодой человек почувствовал , что силы стали покидать его. Пальцы рук, которые еще только что слушались , стали чужими.
   Илья стащил перчатки зубами и долго отогревал  не мнущиеся пальцы своим дыханием. Как только они стали сгибаться, он вынул из чемоданчика несколько листков бумаги,  положил их за пазуху, затем  на ощупь вытащил один листок и поджег, благо спички были сухими. Дорожки не было видно, кругом вековые сосны и кедры, а впереди непролазная темень и полная неизвестность. Илья вынул из-за пазухи листки бумаги и  язычком, взятым  от спички пламенем, стал жечь обескровленные пальцы…
     Cитуация и впрямь получалась пиковой. Помощи Илье было ждать неоткуда. Центральная усадьба колхоза «Светлый путь»  находилась поблизости , в каких-то может быть двух с небольшим километров.  Кравцов прислушался, вокруг зловещая тишина и непроглядная темень. Рядом стоял могучий, в три обхвата кедр. Илья сел на свой маленький чемоданчик, наст оказался крепким  и под телом парня он не провалился. Журналист прижался спиной к стволу дерева, укутал шарфом подбородок и крепко задумался. В такой передряге, ему двадцатилетнему мальчишке бывать еще не приходилось. С хулиганами дрался, меж ножей в общаге ходил, там жило много бывших уголовников, приехавших на сибирские  просторы искать лучшей жизни, тонул даже в реке, Днестр называется. Это было три года назад под Тирасполем. Днестр –река глубокая. Обрыв -почти у берега . Промчался случайный катер, нагнал волну, она захлестнула бедолагу-пловца, который и  держался на воде кое-как, Илья схватил «огурца» и погрузился в воду. Два раза выныривал, хватал воздуха и уходил снова под воду. День был солнечный, на пляже было людно, парня заметили и вытащили из воды. Илья полежал на берегу , оклемался быстро, даже медицинской помощи не понадобилось, все произошло  в одно мгновение. Кравцов зажег спичку и посветил на часы, стрелки циферблата остановились на цифре «семь»…
                х
    А в это самое время в колхозном клубе– большой избе, вмещающей  около  сотни народу , гремели словесные баталии. Председатель колхоза Франц Генрихович Крафт закончил читать отчетный доклад. Из него стало понятно, что хозяйство справилось с годовыми поставками государству молока, средний удой на корову составил  две с половиной тысячи литров молока. С сельхозкультурами дела обстояли несколько хуже. Райком партии , как кровожадный комар, сидел на теле председателя, да что на нем, все руководители хозяйств страдали от государственного беспредела, и выжимал, выжимал план по сдаче зерна.  Что касается ржи- с божьей милостью натянули, а вот с пшеницей -немного обмишурились, недотянули до плана десяти процентов. Подвели затяжные летние дожди. Нечем было хвастаться и по сдаче мяса , слаба оказалась кормовая база, заготовили мало сочных кормов. Бедный председатель сидел в президиуме и обливался потом, а в это время слегка поддатые ля храбрости колхозники выходили на трибуну и изливали наболевшие проблемы. Кто-то ругал руководителя хозяйства, кто-то наоборот его рьяно защищал. Райком партии настаивал на смене руководителя. В район поступали сигналы о пьянках председателя , не рачительном распределении им материальных средств. Инструктор Калинин привез с собой преемника - молодого агронома из райсельхозуправления, недавнего выпускника аграрного вуза. Виктор Андреевич Томилов, так отрекомендовался претендент, рассказал свою биографию. Она была очень типична для поколения середины тридцатых годов. Военное детство, школьные годы в период разрухи народного хозяйства. Смерть вождя народов пришлась на получение аттестата зрелости и определение в будущей профессии. Перед колхозниками стоял зрелый специалист, тридцатилетний мужчина с большими лучистыми глазами и зажигательным , хорошо поставленным ораторским голосом. Зал гудел, как растревоженный муравейник. Мнения крестьян разделились, одни пели хвалебные оды старому хозяйственнику. Другие, с любопытством поглядывая на новичка, напутствовали его принять должность. Победил , как всегда,  житейский прагматизм. Крафт, старый матерый хозяйственник , руководил артелью уже двадцать лет. Шел Францу Генриховичу сорок седьмой год. Был он из немецких переселенцев , куда вождь всех народов Сталин, сгонял неблагонадежное, по его мнению, население.
    Франц с родителями и братом поселился в Кукуевке сразу перед войной. В трудную военную годину он вместе с родителями и братом работал в полеводстве, а в победном сорок пятом году парня заметили, он к тому времени руководил полеводческой бригадой. И поставили на хозяйство. В то время это был рисковый политический шаг, однако руководство района, поддержав  молодого председателя, ,утверждать его не спешило. Добрых  десять лет проходил руководитель хозяйства с обидной приставкой : исполняющий обязанности. Наконец , в 1956 году вышло долгожданное постановление Совета министров СССР о снятии с немцев-переселенцев всех ограничений. Франц к тому времени успел заочно окончить и сельхозтехникум, и курсы мастеров регионального объединения «Сельхозтехника» Его в спешном порядке приняли кандидатом в члены партии и утвердили в должности. Так он и командовал хозяйством, в котором из ста двадцати колхозников, больше пятидесяти были  такими же, как и он, немцами. За  эти два десятка лет Франц с земляками отстроили новый коровник, маслозавод, большую мастерскую с подсобными  помещениями, и даже маленькую хлебопекарню. Да, Франц зачастую прикладывался к стопке, но к этому, как ни странно, вынуждали обстоятельства. Легкий на подъем, он заводил деловые знакомства с руководителями промышленных предприятий города, угощал их до беспамятства своим отменным самогоном с тройной угольной очисткой, настоянным на  душистых травах и результаты не замедлили сказаться. Предприимчивый Крафт  на протяжении многих лет  обеспечивал хозяйство и стройматериалами , и шефской рабочей силой. А с властями настоящей дружбы завести так и не смог. Не любил  председатель унижаться и кланяться.
    Все колхозники, кто не уместился на стульях ,стояли в проходах и хлопали в ладоши , а когда стали подсчитывать голоса, аудитория взорвалась овациями: подавляющим большинством голосом верх одержал старый, умевший держать удар, председатель…
…Илья делал все, чтобы не заснуть. Он вытянул из брюк английскую булавку, которая крепила верх его штанов, вот лентяй , и пуговицу в очередной раз забыл пришить. Кравцов снял перчатки и стал колоть до крови онемевшие пальцы. «Вот . здорово, что хоть  колющий инструмент оказался при мне»,-подумал он и стал растирать заиндевевшие щеки. Усталость , однако, стала брать свое. Илья поймал себя на том , что глаза предательски стали слипаться. Он разомкнул веки и от изумления застыл, как статуя: на парня чуть не в упор глядели несколько маленьких зелененьких огоньков. Илья уколол себя в щеки булавкой и снова всмотрелся в темень. Нет, не ошибся. Посчитал даже. Шесть огоньков. Слева направо - шесть. Посчитал в обратном порядке, число то же.  Кравцова охватил животный страх. Неужели это волки? Журналист слышал от односельчан, что в этих краях волки водятся. На дворе стоял февраль и появление стаи серых выглядело вполне логичным: стая волков вышла поиски пропитания...
   «…Ну, Илюха, дело твое глухо»,-процедил про себя Кравцов и стал вспоминать, как вести себя с непрошенными гостями. В  селе мужики говорили, что волки боятся огня. Илья  вытянул шерстяной шарфик , выбил из под ног портфельчик, нашарил там одеколон, вывернул колпак, и облив шарф  душистой жидкостью поджег его спичкой. Шарф вспыхнул , и журналист стал размахивать им перед собой. Сполохи пламени чуть осветили темноту, зеленые огоньки продолжали светиться, но с меньшей резкостью, на черном фоне огоньки выделялись рельефней. Спирт быстро выгорал. Парень снова облил  поверхность шарфа  оставшейся во флаконе жидкостью и,поджигая, закричал: «Спасите люди добрые. Здесь волки». Илья кричал, по его щекам катились , превратившиеся в ледышки слезы. Лес отвечал на его призывы равнодушным молчанием , а  все крепчающий мороз подавал свой голос еле слышным сухим треском вековых сучьев…
                х               
    …Федул Карпыч, местный кукуевский лесник прогуливался по тайге со своей неизменной подругой русской борзой Настей. Жил он отшельником отдельно от людей на склоне Оленьей горы, так ее прозвали местные жители с незапамятных времен. Биография у лесника была с точки зрения анкеты никудышная . За свои пятьдесят шесть жизни мужик свыше двадцати пяти лет провел за решеткой в тюрьмах  и дальних лагерях. Последний срок за убийство подельника он тянул здесь, в Красноярском крае. Что они там не поделили, бывший зэк никому не рассказывал. Дали Федулу за этот «подвиг» пятнадцать лет строгого режима. Как лесник выжил в этом кромешном аду, он и сам удивляется. Работал , как все, на лесоповале, был вальщиком леса. Работа тяжелая. За день так намаешься ,что ни рук, ни ног не чувствуешь. Выручал зачастую опыт и природная сметливость. К сорока годам выглядел Федул  Карпыч дряхлым стариком. Почти все зубы выпали, цинга задушила, а лицо такими глубокими морщинами жизнь избороздила, что ни дать , ни взять –старец. Его уже на пятом десятке уважительно называли дедом.
   В молодости лесник познакомился с плотницким ремеслом, рубил дома, бани, коровники. Шабашил по окрестным деревням и всегда был при деле. А на зоне Федул в авторитете ходил ,и пилой пользовался от случая к случаю. Как вальщик, был он несноровистый, однако нарядчик его жалел и норму Федула записывали от фонаря, а за это добро бывший зэк отрабатывал в поселке без конвоя на строительстве: то «хозяину» крышу поправит , то сарай собьет , да мало ли работы в таежном крае ? Хозяин, то есть начальник лагеря имел в поселке усадьбу в тридцать соток. И бесплатный батрак с топором и пилой в руках был всегда при деле. Благодаря «шефу» он и вышел на волю  по двум третям, то есть на пять лет раньше срока…
Широкие лыжи Федула скользили по снежной целине, а собачка Настя бежала рядом, тяжело дыша, тыкаясь мордой в тулуп хозяина.
    -Что, Настена, устала, девочка? Федул потрепал суку тяжелой кожаной рукавицей по холке и прошамкал: « Еще кружочек сделаем, и кушать пойдем». Впереди перед собой лесник увидел могучий кедр. Припоясанный  к ремню фонарик ударил светом в комель  дерева. Мужик решил остановиться и справить малую нужду. Обходя комель, лыжи наткнулись на какой-то предмет. Федул посветил фонариком и увидел заиндевевший маленький чемоданчик. Он с трудом оторвал его от наста и  потряс его. В чемоданчике  что то лежало. Леснику показалось, что там зашелестели книги. Мужик «слил воду», застегнул на пуговицы ширинку ватных брюк и с облегчением вздохнул. Федул посветил фонариком вокруг и нашел обожженную тряпку. Он еще раз обошел комель дерева и палкой наткнулся на что-то мягкое. Лесник посветил на комок и пришел в удивление. Там  свернувшись калачиком, лежал  юноша с поднятым воротником и нахлобученной на самый нос шапкой. Федул снял свои лопаты-рукавицы и стал тереть парню лицо и уши. Лесник вспомнил, что в плоской фляжке, которую он всегда носил с собой, есть  немного самогона. Старик приподнял голову парня и,, отхлестав его по щекам , разжал пальцами рот и всунул туда горло фляжки. Часть самогона  стекла по лицу в снег, а та, что попала парню в горло, вызвало кашель. Мальчишка открыл побелевшие веки и слабым голосом спросил: « Кто здесь?» Лесник отцепил лыжи и стал массировать  страдальцу щеки, руки и ступни ног. Парень потихоньку приходил в чувство, щечки его порозовели. Лесник расстегнул тулуп, размотал с себя обвязанный вокруг спины платок из собачьей шерсти и велел парню укутаться...
               
      … Захмелевший Степан Косолапов все никак не мог попасть рукой в рукав тулупа. Кисть повисла плетью и не хотела слушаться. Подошла  жена Нина и помогла его надеть. Шапку – малахайку он нахлобучивал уже на ходу , Нина поддерживала мужа, все боялась , что поскользнется на снегу. Вечер удался на славу, шурин Степкин постарался. Сегодня  ему в, аккурат , исполнилось тридцать девять лет.
« Последний раз тридцать ,- все сокрушался Венька- именинник .-А на будущий год будет уже сорок.- А тридцать, слышишь, не будет никогда. Давай за это выпьем!»
Стол был щедро накрыт, Неля –супруга постаралась на славу. Поросенка жареного примяли сразу. Неля выложила на стол тарелки со студнем., латку с тушеным кроликом и любимые Венькины сибирские пельмени. К Степкину уходу на столе творился полный развал , гости почти все ушли, оставив на столе тарелки с объедками и груду пустых водочных бутылок. Венька, колхозный механик , решил на этот раз не мелочиться и велел супружнице на стол самогон не ставить, а обойтись казенной водкой. Все было хорошо , да забыл Степан гармошку из дому взять, вот и получилось, что начали за здравие , а кончили чуть не за упокой, песни так и не попели, а какие песни без гармошки, срамота и только. Каждый пытается друг друга перекричать, а в разноголосье без музыки и песня - не песня. Степан с Ниной вошли в калитку своего дома далеко за полночь. Дети уже мирно посапывали , и через дверь было слышно их дыхание. Нина постелила  белье на широченную, как аэродром, самодельную тахту, ее смастерил еще ныне покойный   косолаповский  тесть, и утомившийся Степан плюхнувшись под одеяло , распластался без движений , будто подкошенный картечью лось. И только в середине ночи натяжно заскрипели пружины,  и тихий Нинин голос под тяжестью тела мужа жалобно спросил:   
   -И когда ты уже кончишь, бугай шестипудовый?…
                х
    …Ильюшка лежал на мягком топчане в хижине лесника Федула и не верил своим глазам. Еще какой-то час-полтора назад он сидел , скрючившись у подножия кедра, безо всякой надежды на спасение.  Бог, видимо на свете есть, он и послал на выручку лесника . Федул вместе с Настей вскоре вернулись и притащили  санки. Илья сел в них ,как король и  на длинной веревочной сцепке лесник приволок парня к сторожке. Обморожение оказалось  не таким уж грозным. Федул Карпыч растер парня самогоном, спина так и пылала багрянцем. Немного померзли уши, нос и  кисти рук. Как ни оттирал лесник эти места, белизна не уходила. «На ночь еще водочный компрессик поставим , а поутру сальцем барсучьим смажем »,-шамкал  лесник, выжимая в миске с самогоном махровое полотенце .
«Завтра утром будешь у меня как огурчик». Тихая ,уединенная жизнь старика в  один миг наполнилась каким-то смыслом. Он привык рано вставать и поздно ложиться. Днем он вместе с Настей болтался по тайге, а вечерами к нему частенько забегали шабашники за дешевым самогоном, у лесника был аппарат на славу, слаженный из нержавейки. В целях конспирации он вырыл неподалеку землянку, замаскировал ее ветками и там варил зелье, разливая готовую продукции в трехлитровые банки. С электричеством в деревне были частые перебои, поэтому Федул больше пользовался керосиновой лампой. Ни телевизора, ни приемника в его обители не было, газет он не читал,  разве что визитеры случайно  оставят. Не так давно приезжал лесничий, пообещал телефон с трещалкой поставить. Покрутишь ручку, телефонистка тебе ответит и соединит , с кем попросишь.
  …Илья лежал с закрытыми глазами на топчане, заботливо укутанный теплым  одеялом, а лесник сидел  на колченогой табуретке , затянув козью ножку. Не было ни гроша, а здесь алтын.  Лесник  отеческим взглядом окинул ,  безмятежно спящего парня, и его лицо озарилось беззубой улыбкой.
    - Вот Боженька мне и сыночка послал» , -пустил неожиданную слезу сентиментальный старик. Он вспомнил всех своих зазноб, что встречались у Федула в кратковременных промежутках между посадками, и улыбка сменилась брезгливой гримасой. Какие сами ,такие и сани. У лесника и доброго нечего было вспомнить, одни оборванные шалашовки с бланшами под носом. С такими семью разве можно создать ? Федул Карпыч лег на  лежанку и размечтался.  И явилась старику такая благостная  картина: сидит старый Федул в благоухащем саду, качается в гамаке между двумя березками. На клумбах розы растут, яблочки наливные с упругих веток деревьев подставили солнцу румяные бока. А  рядом с гамаком в песочнице играются Федуловы внуки: мальчик и девочка. На крыльцо вышла Федулова невестка, статная красавица в шелковом кокошнике и позвала всех к столу. На расшитой скатерке тарелочки с ровными ломтиками сала ,аппетитные огурчики, а из  эмалированной кастрюли ,что стоит на краю стола несется , щекочущий ноздри, аромат украинского борща. Садится Федул во главе стола, по правую сторону сел сын  в образе Ильи, а по левую сторону невестка пока без имени. Рядом с ней детки сели-шалунишки , ложками о стол стучат и смеются беззаботно. Поднялся Илья , разлил по рюмкам водку и тост произнес: «За твое здоровье, батя!  Долгих тебе счастливых лет жизни…»
   …Утром Илья проснулся в хорошем настроении. Слегка побаливали  уши и кончик носа. На душе у него затаилась тревога. Отчет о собрании был сорван. Нужно было что-то предпринять, и Кравцов шевелил мозгами, как выпросить у председателя колхоза на время  оригинал доклада. Федул  запалил керосинку и поставил чаек. Появляться в правлении колхоза журналист посчитал неуместным, да и вопросы могут возникнуть неудобные. Ему пришла в голову идея написать председателю записку. Лесник ее отнесет, как сможет, отмажет, и принесет отчет. Илья вернется в район, быстро напишет материал и  постарается возвратить доклад через сельсоветовского  посланника. Недаром говорил редактор  о его вояже в райцентр. Илья вышел на крыльцо, зацепил ладошкой пригоршню снега и стал растирать щеки. По двору уже бегала Настена , играясь мясной косточкой.
Федул Карпыч обернулся чрезвычайно быстро. Илья только и успел ,как наколоть  десяток  чурок дров и побриться опасной бритвой, что лежала у Федула на полке. Рядом висел ремень для  правки лезвий. Кравцов попытался поточить  бритву, но у него не получалось. Сноровки не было никакой. Илья посмотрел на себя в зеркало, в нескольких  местах по щекам сочилась кровь.
   -Ну. ты мать честная.,даешь , -воскликнул лесник ,раскрывая настежь дверь сторожки, впуская мороз в сени. Так нельзя на люди идти». Федул положил папку с отчетом на лавку и полез в коробку из под зефира, там лежал кусочек чистой марли .Илья обтерся  бинтовой тряпочкой, в  нос ударил запах первача…
На  сельсоветовской лошади Кравцов ехать отказался, врать людям  не хотелось, а правды говорить не хотелось тем более. Погода стояла ясная, мороз немного усмирился. Термометр, что висел снаружи сеней, показывал двадцать пять градусов. Илья вернулся в хату и стал надевать просушенные теплые ботинки
  -Ты малый вот чего, -засуетился старик. Один заезжий охотник забыл у меня валенки, так они , чай ,третью зиму лежат без дела. Валенки ладные, с кожаными задниками, накось , примерь!» Федул  протянул Кравцову сверток. Обижать лесника не хотелось, Илья натянул валяную обувку на себя и прошелся по избе. Они оказались чуть-чуть свободными. «Что, велики малость? -спросил лесник. Если малы- плохо , а коль велики- дело поправимое». Старик распорол старое ватное одеяло, выгреб  из него горсть ваты , разделил ее на две части и вставил в носки валенок.
  -А теперича,  как? Илья натянул обувку и подпрыгнул трижды, валенки сидели на нем  ладно. Вот теперь можно и в путь ,Федул почесал свою окладистую бороду и стал натирать мазью лыжи. Я провожу тебя до самого берега реки» ,- так душе спокойней будет. Кравцов пытался было затолкать ботинки в чемоданчик , но они никак не умещались. Илья положил их под лавку и про себя отметил: «Будет повод еще раз навестить своего спасителя.»
«А скажи- ка Федул Карпыч , Илья с любопытством разглядывал лохматую бороду-метлу лесника. А были ли волки на самом деле? Ведь я отчетливо видел несколько пар зеленых огоньков. Ты часом следов серых не обнаружил?»
Старик зачерпнул из бидона ковшик ледяной воды  и  жадно выпив , смачно выдохнул: «Может и волки, а может глюки. Следов волчачьих ,  если они и  были , занесло порошей. Чего ж , теперича ,об этом толковать. Живой остался, и слава тебе Господи» Старик подошел к стоявшей на полке печки иконке и перекрестился…
   …Выглянуло солнышко и ослепило белизну   макушек деревьев. Впереди шел размашистым шагом лесник Федул, за ним чинно шел,  качая портфельчиком, Илья Кравцов, а замыкала шествие рыжая борзая Настена. Путь до берега реки показался Илье недолгим. Он вспомнил вчерашний вечер и ужаснулся.  Парню никак не хотелось верить, что это именно он, оказался тем беспомощным живым комком, что обнаружил Карпыч под большим кедром. И что бы случилось с ним, Ильей., облюбуй   лесник для малой нужды другое дерево или куст.
« Скоро мне телефон поставят,  -прошамкал на прощание Федул Карпыч, так ты  того ,позванивай по случаю, не забывай старика. Мы ж с тобой теперь , чай, близкие родственники. Давай., что ли , полобызаемся на прощание.» Федул смахнул слезу и потрепал парня по воротнику пальто. Илья взмахнул чемоданчиком и спустился к берегу реки. Похоже, его «одиссее»  светил  счастливый конец…

    Первым, с кем столкнулся Кравцов у редакционной двери, был шофер Степан Косолапов. Он долго сметывал с бурок снег, и едва  ,увидев молодого корреспондента, расплылся в широкой улыбке.
   -Ну , как обмыли нового председателя?-живо поинтересовался Степан.
   -Обмыли, обмыли ,-в ответе журналиста прозвучали негодующие стальные нотки. Степан не учуял изменения настроения  собеседника и продолжил:
  - А где обмывали?» –Где, где? –В Караганде, вон где!
  Илья зло посмотрел на Косолапова и изо всей силы пнул входную дверь.
  Редактора еще не было, в общей комнате горел свет, и машинистка Аня уже стрекотала на пишущей машинке. Илья выложил отчет на стол, сел в обшарпанное кресло и задумался:
  -И чего это я на мужика голос поднял, ведь он ни о чем не догадывается.- Ну, вызвался я идти один, а кто заставлял? Сам же и  обмишурился. Слава богу, что все хорошо кончилось.
   Илья накинул шарфик и в безрукавке вышел на улицу. Косолапов возился в машине, капот был приподнят. Он подошел к Степану сзади и миролюбиво положил ладонь на плечо:
  -Ты чего- то , давече , насчет баньки говорил, с пельменями, или мне послышалось?...

   Кельн,2003 год.