Кирпичи

     Какая клевая вещь Скайп! Теперь можно свободно общаться из дома со странами мира на разных языках, искать информацию о кумирах и даже пообщаться с представителями их фан-клубов, что свободно предоставляет интернет. Однако, моя подруга Тамара стала жертвой тяжелого психического недуга, приобретение которого явилось прямым следствием усиленного рыскания по виртуальным просторам. Короче говоря, Томка приревновала своего доселе многолетнего гражданского и уже полгода как официального мужа к неизвестной ей девице, и только Бог знает, насколько были оправданы ее опасения потерять любимого в пучине виртуальных страстей.

     На деле же подруга случайно открыла окошко почты молодого человека и увидела фотографии девушки, с которой он почти каждый вечер переписывался. Говорят, любопытство погубило кошку, поэтому Тома, жадно изучая почту любимого за последние *дцать месяцев, все больше разжигала свое воображение, и к окончанию месяца виртуального расследования уже казалось, что в квартире проживало трое человек - знакомая нам пара и таинственная девушка.

     И вроде бы муж с ней не заигрывал, не флиртовал. Однако из их переписки стало ясно, что они встречались пять лет назад, когда еще учились на одном потоке в институте. Тогда, понятное дело, и близкие отношения были, и обнимания у Невы в сумерках, и стихи при луне. А теперь? Для успокоения ревнивицы следует добавить, что девушку звали Оля, она закончила общий с мужем Тамары институт, вышла замуж за немца и теперь жила с ним в Мюнхене те самые пять лет. Так что повод для беспокойства отсутствовал. Вроде бы?

     В действительности же Тома звонила мне почти каждый вечер посоветоваться, и поводы жаловаться на "неверного" супруга были один другого нелепее. Муж задерживался после работы? - вдруг он пошел на телеграф звонить по межгороду ("Том, у него же мобила есть" - "Отстань, это более в его характере - пользоваться старомодной почтой"); ревниво прятал от жены открытые страницы сайтов или первым торопливо поднимал на звонок свой мобильник? - однозначно, звонила ОНА ("Я точно это знаю, в таких ситуациях женщины всегда чувствуют опасность"); поначалу я сочувствовала Томке, затем пыталась воззвать к ее логике; наконец, она стала меня раздражать своим недоверием мужу. Объяснять, что ее Паша - примерный семьянин и, невзирая на любовь к сальным шуточкам, не имеющий склонности шляться по бабам, было бесполезно. Тома все знала лучше всех и была уверена, что это мы - ее ближайшее окружение, включая посвященную в "измены мужа" маму, не понимаем "обманутую супругу". Я была уверена, еще немного, и кому-то из нас - Томке или мне - серьезно понадобится психолог.

      Иногда она устраивала сцены мужу, конечно, выбирая для этого самые неподходящие моменты: когда он, уставший, приезжал с работы или же когда супруг, мрачно созерцая в зеркало заднего обзора старого "Фиата" огромную пробку на дороге, констатировал, что они не скоро выберутся из "этой консервной банки". Тогда Томка торжествовала и снова приводила самые внушительные, по ее мнению, аргументы в пользу "соперницы" и даже заканчивала советом мужу поскорее перехать к его подлинной возлюбленной. Пашка, стиснув зубы и отвернувшись, терпел. Невольные посторонние свидетели семейных сцен обычно жалели и сочувствовали Томе, а Паша чувствовал себя виноватым неизвестно в чем.

     Я тоже пыталась помочь Тамаре. Понимая, что ее ревность суть следствие заниженной самооценки, я подбрасывала ей традиционные женские глянцевые журналы и научные пособия со статьями по психологии отношений. Бесполезно! Томе была нужна идея, как заставить мужа пожизненно чувствовать себя виноватым, а ей, следовательно, было нужно постоянно быть правой в своих подозрениях. Известие о том, что подозрения иногда толкают вполне честных и нравственных людей именно в объятия порока, совершенно не испугало ее. Но чего она добивалась, было непонятно даже ей самой. Как будто нечто взбунтовалось в ее натуре и решило взорвать к чертям с таким трудом выстроенные в прошлом отношения; ведь Томка реально теряла почти половину своих друзей и приятелей, которые раскололись на две части, большая из которых поддерживала версию о непорочности ее мужа.

     Честно говоря, я тоже не была на Томиной стороне. Я могла ее понять, но она сильно перегибала палку. К тому же, мне было откровенно жаль Пашу, который даже начал прикладываться к бутылке, хотя - к счастью - несерьезно. И однажды, когда курили с ним на кухне у ребят, ожидая Тому с работы, мы - два давнишних масовика-затейника - решили немного... как бы выразиться? Проучить Тамару.

      Позднее мне эту историю пересказал Паша, уже нервно смеясь после проведенной операции. Он заказал своим коллегам привезти целую машину огромных булыжников и кирпичной крошки (естественно, за счет Павла), и попросил ребят помочь ему постепенно перетащить груз в их уютную благоустроенную квартиру на шестом этаже. Ребята cправились с заданием за часик, спрыснули это дело вишневой наливкой и, довольные, отвалили домой к женам.

     Позже пришла Тамара; она застала в полностью заваленной камнями и кирпичной крошкой квартире мирно спящего мужа, который спросонок и под действием высококачественного спиртного долго не мог сообразить, что от него хотят. Наконец, он уже вполне проснулся и запросто сыграл желанную роль: "не знаю, мол, откуда здесь эти чертовы глыбы, из-за которых даже (простите, читатели!) отлить нормально и то не выбраться...". Тамара вытаращила глаза и устало опустилась на стул. Кто-то из супругов явно помешался разумом (впоследствии Тома призналась, что раздумывала, уместно ли позвонить мне в пол-одиннадцатого вечера, или же сразу вызывать неотложку и жаловаться на сумасшествие мужа).

     Муж же, хитро наблюдая смятение жены из-под надвинутой на глаза кепки, в душе довольно хохотал. Сюрприз удался, особенно когда супруга в отчаянии опустилась на продавленный диванчик в холле и отрешенно сказала:

     - Как же мы все это отсюда вывезем?

     Паша молчал. Тамара нервно закурила, чего не случалось с ней со времен завала сессии на третьем курсе. Хотя муж не поощрял вредные привычки, но, переждав долгие затяжки жены и ее сухой короткий кашель, Паша как бы между прочим заметил: "А между тем, эти кирпичи сюда принесла ты" - "Я?!" - "Да. Это именно тот груз, который ты постоянно таскаешь с собой: лучше ли была Оля по сравнению с тобой; насколько она была значима для меня тогда и что связывает нас теперь; а вдруг мы с Олей снова начнем все с нуля?..".

     Тома уже не курила, а пристально смотрела на мужа. Он продолжал: "ты ведь сама прекрасно знаешь, что я не люблю возвращаться в прошлое. И если я с Олей и ее мужем и общаюсь сейчас (и то преимущественно по-немецки), так только затем, чтобы узнать, куда в Германии лучше поехать отдыхать, нам с тобой. Ну если ты, конечно, не захочешь на тот момент завести от меня ребенка (тут он мягко привлек Томку к своей волосатой груди)...".

      Тамара мне рассказывала после, что тогда чуть не заплакала. Кончилось тем, что прямо там на камнях в прихожей они занялись любовью ("как раньше, ну ты понимаешь, когда еще не было всей этой моей дурости"), а наутро с веселыми шутками протрезвевшие коллеги Пашки отнесли обратно в отогнанную на автостоянку машину весь этот каменный груз - и оттуда на дачу ребятам; Паша сказал, что собирался построить там каменную стенку-ограду на участке для безопасности будущих детей - его и Тамары.