Неожиданная любовь II

Виталий Иванович Кадомский – москвич, русский, десять лет назад оставивший свою семью, не понимающий по внешним проявлениям - старый он или не очень, переживал какой-то затянувшийся кризис.
В душе он, конечно,  понимал, что еще вызывает некоторый  интерес у  особ противоположного пола, иные из  которых куда-то спеша неизменно с ним здоровались, и   задержавшись на миг, заглядывали в сумочки , чтобы  что-то подправить в своем лице. Это были, в основном,  живущие в соседних домах деловые женщины, которые в последнее время все чаще удивляли,  казалось бы уже не способного к проявлению утраченных чувств, Кадомского. 
Казалось бы, ранее никому не известные, запертые в четырех стенах, 40-45 летние семейные труженицы,  которых Кадомский еще  несколько лет назад не удостоил бы никаким вниманием, превращались на глазах в импозантных  особ,  и приобретали такие походки и осанки, что пройти мимо них просто так, не  получив вдогонку жизнеутверждающего   импульса,       было      совершенно противоестественно. 
Многие из этих  дам, как представлял себе  Кадомский, работали в каких-то офисах, где зарабатывали достаточно приличные деньги, которые позволяли им уверенно чувствовать себя в окружающем мире. Глядя с пониманием им вслед, Кадомский   все больше убеждался, что догнать этих стучащих уверенно по асфальту представительниц прекрасной половины человечества, ему уже  вряд ли суждено.

Вчера, т.е.  27марта 2003 года, Кадомский встал довольно поздно в своей холостяцкой квартире, накормил уже давно кричащую кошку Дуську и включил телевизор.
На всех каналах война в Ираке. Американские танки. Бомбежка Багдада.
-Господи! Что же эти янки творят? 
 Выключив надоевший телевизор, Виталий, не имея определенных планов на день, долго пребывал в некоторой прострации.
-Хорошо, что на работу не идти.  Но чего-то делать надо.  Не сидеть же все время в четырех стенах?!
Посмотрев на свой молодой портрет в интерьере старинного книжного шкафа,  Кадомский    сосредотачивается и   быстро выполняет довольно рискованное  упражнение  - отжимается на руках от стола к потолку в стойке.  Однажды, потеряв равновесие, он случайно задел громоздкую качающуюся люстру и упал, лишь чудом не повредившись.  С тех пор чувство осторожности сковывает. Но в том-то и смысл для Кадомского: рискованное упражнение - лишняя возможность быстро мобилизовать себя, чтобы не выглядеть слишком кисло!      
Надо пойти  сдать книги в библиотеку, - а то много их уже поднакопилось, - подумал Кадомский, к которому после физических упражнений   снова стало   возвращаться
ощущение реального существования в этой жизни.

В 14 часов в библиотеке немноголюдно.
Рядом у стола здешней «домоохранительницы  библиотеки» Нины Владимировны, которую Виталий Кадомский, как давнишний читатель,  хорошо знал, стояла в этот раз лишь одна новая читательница
-Знаете, - обращается она к библиотекарше.     - Наш преподаватель     дал нам     задание  написать работу      по
«Ледоколу» Суворова. Я позвонила по всем библиотекам.
Этой книги нигде нет. Только у вас.
Нина Владимировна, с улыбкой:
- Да. Мы такая передовая библиотека. Только начальство о нас не особенно заботится.  Сейчас я принесу вам то, что у нас есть.
Нина Владимировна уходит за книгами.
Кадомский, оставшись один на один  с незнакомкой, чтобы как-то разрядить повисшую в тишине зала молчаливость, интеллигентно произносит:
-А, почему Суворов? Это ведь не классик - не Толстой, не Чехов, кого он может серьезно заинтересовать?
Девушка как-то естественно и доверчиво  поворачивается к стоящему рядом Виталию и тот мгновенно вдруг ощущает, что за библиотекой Весна.

Она – это запах духов
Московского ждущего лета,
Голландских цветов у метро,
Парижского шума и света.

Она - это взгляд как вопрос,
Глазами блестящими робко
С ресницами гаснущих звезд, 
Упавших на  землю   неловко.

Да, что-то проснулось во мне
От мягкой улыбки кошачьей,
От кожаной юбки и ног,
Заманчиво рядом стоящих.

-Вы знаете, - видимо чутко отреагировав на некоторую растерянность Кадомского, - подхватывает разговор  незнакомка.                - У нашего преподавателя
университета    свой собственный список литературы    для
обучения, не такой как у всех. Он почему-то требует
Суворова.
-Наверное, преподаватель молодой и амбициозный ?
-Да, конечно. Его хвалят.
-Странно. Суворов? Никогда бы не подумал… Детективный жанр, по-моему, не очень почитается. Это какой-то интересный, ваш учитель?!
Кадомский чувствовал, что говорит уже просто лишь для этой привлекательной молодой женщины, а не для прояснения существа дела. Он уже испытывал какое-то необъяснимое притяжение к этой случайной посетительнице хорошо знакомой ему  районной библиотеки.
Да, перед ним была просто женщина! Живущая где-то рядом; не в многочисленных мексиканских сериалах, а близко, на соседней улице, среди обычного населения, среди хороших людей и не очень, на которую смотрят и женатые мужчины, и достаточно свободные. И все могут ее желать, и она, безусловно, кому-то хочет нравиться, такова природа любой женщины, таков процесс жизни.
-Кто, интересно, ее муж?, - Подумал Виталий. –Наверное какой-нибудь «новый русский»   ?…

Вечером Виталий  сидел уже со своим другом Борисом Лекаревым в одном из уютных баров Старицина, обсуждая новую для него ситуацию.
После неизменных тостов «за здоровье», «за удачу», «за женщин, которые нас стимулируют»  Виталий  признавался :
-Скажу , Борь, откровенно. Ты знаешь прошлые мои увлечения, -  Ниночку, Леночку и все вытекающие из этого положительные и отрицательные последствия. Сознаюсь, все это было уже давно. Но то, что случилось со мной  сегодня в библиотеке, эта встреча, запомнится мне на всю
оставшуюся жизнь.,  Я ничего не жду и не питаю никаких
иллюзий. Но уже одно то, что я сегодня узнал, для меня –
просто озарение!
-А чем , Виталь, она тебя так взбудоражила?
-Не знаю.. Это трудно объяснить.. В библиотеку чаще всего  приходят какие-то другие ...  А эта - чисто женщина…
Надо сказать, что после того как Кадомский покинул свою семью, совершив одобряемый многими его приятелями столь революционный поступок, он, тем не менее, лишился чего-то главного, что можно назвать  смыслом существования.  Покрутившись десять лет в одиночестве, прерываемыми иногда посиделками с всегда чего-то хотящими дамами, ему вдруг начинало казаться, что он уже   никогда   не сможет отдать свою участь в руки какой-нибудь благополучной,  обремененной собственными взглядами на жизнь,  женщине.
 -Да, думал он, мне нужна чуткая, все понимающая,  сама натерпевшаяся в жизни, отвечающая моим симпатиям, домашняя женщина. 
Встреча в библиотеке все как-то перевернула.
Неожиданно он узнал   себя. Узнал по-настоящему, так, как, может быть, знает только мать своего не слишком счастливого ребенка.         Глядя распахнутыми глазами  на
молодую, такую земную и одновременно совершенно новую для него посетительницу библиотеки, он открыл для себя что-то главное. Открыл через долгие годы своей щепетильной - в чем-то интересной,    а в чем-то  затхлой и
эгоистичной, своей учености. Он понял, как радостно можно реагировать на обычную жизнь, на окружающих тебя людей, на природу, на женщину, как неотъемлемую часть природы; узнал, что,  по сути своей, он должен быть сильным, искренним, наполненным радостью, творящим добро, человеком. Внутри Виталия звучал,  пришедший, наверное,      откуда-то из христианской морали    и вечных
поисков    человечества,     какой-то         вселенский мотив,
зовущий к  тому,    что нужно жить в данной нам жизни   с
осознанием разумности      и правильности    подаренного    нам    пути, благодарить Творца и всех приходящих когда-
либо на Землю людей за то, что мы существуем.  Ну, а злые
 и недовольные   всегда были и будут: они ведь просто никогда не испытывали чего-то подобного!
Узнал Виталий, а вернее почувствовал, глядя на незнакомку и то, что женщины, в которых он мог бы по-настоящему влюбиться,    должны    нуждаться  в человеке, который был бы для них в чем-то недосягаем. Они, должны быть, чутки,  внимательны к своей внешности, в силу своей природы поддерживать какой-то гармоничный, знакомый только им, внутренний порядок:  любить вкусно готовить, налаживать быт, собирать вокруг себя общество,  слышать аплодисменты в свой адрес….
-Да, мои женщины - это, видимо, симпатичные секретарши с плюсами и минусами своей профессии? – размышлял Виталий.
А интеллект и прочее: разве это не нужно?
Ему сейчас, вопреки всем его прошлым воззрениям, начинало казаться, что, в отличие от мужчин,  женщина значительно более умна и программируема: чуткая и привязанная к избранному объекту ее влечения, она и сама сможет получить от него очень много и подняться быстро на тот уровень, на котором находится он сам. При этом,  как они себя ведут, как любовно вспоминают о своих мужьях! Соединение двух стремящихся друг к другу сердец очень много дает им обоим.

Причина внезапной влюбленности Кадомского - безусловно, наступающая Весна. Он это почувствовал потому, что той же ночью он увидел во сне из своего далекого прошлого, красивую, но, по всей видимости, не очень счастливую      женщину,      которая была основным
 объектом  соблазна    во всем их    передовом космическом
НИИ,   где Виталий, заканчивая Бауманский,  писал свой диплом.
Возможно, она жива, поэтому назовем ее просто Таней. Ей было тогда 27 лет, она была замужем за каким-то босом и  тоже заканчивала какой-то институт.  После большого новогоднего застолья в отделе, у нее с Виталием был неожиданный танец. Но это не был обычный танец, с кокетством и разговорами, со стремлением удивить смотрящих на тебя зрителей. Они встретились с Таней  глазами и сразу же слились  как два    обреченных  на заклание    первородных  греха. Это был танец счастья, танец стремящихся друг к другу тел и душ; танец, одновременно, и откровенный, и закрытый. Это был настоящий танец Любви, не повторявшийся уже никогда  в последующей жизни Виталия. Танец, переживавшийся им позже  - в мечтах, фантазиях.
Сейчас все неожиданно повторилось.
 Да, конечно, это наступающая Весна! Солнце. А может быть какой-то вселенский знак от нее?!
         
Март-апрель 2003. Царицыно