Осень

                Пробуждение.

На улице по-прежнему моросит дождь. Сквозь сон слышно как он барабанит по подоконнику.

Нужно вставать.

На часах, начало шестого, за окном не кого. Туман. Где-то вдалеке лает собака. К стеклу прилепился жёлтый клиновый лист. Зачем он здесь?

Поутру ощущение такое, что земля перестала вращаться, и время остановилось. Может быть давно пора?

Скрип от кровати эхом разлетается по квартире. В комнату врывается пустота. Пустота это дух осени. Теперь он повсюду.

Ох. Хоть и не хочется, но, надо вставать.

От холода по телу бегут мурашки. В утреннем полумраке нащупываю рукой выключатель. Тусклый бледный свет лампы заливает просторную комнату. От света режет глаза.

На календаре десятое октября, сегодня четверг. Дождь льёт уже целую неделю. Может быть неспроста? В такую погоду особенно ощущается одиночество. Одиночество это когда тебя нет.

Велосипед, стоит в коридоре со вчерашнего дня, он  ждёт своего часа. Рюкзак собран, всё готово к поездке. Но с начало нужно позавтракать.

Алюминиевый чайник, со свистом, медленно закипает на закопчённой плите. Бурлящий кипяток льётся в чёрную чашку. Сахара нет. Нечего больше нет. Всё осталось позади.

С каждым гладком, по телу разливается теплота, дрожь утихает. Теперь самое время переодеться. Старые брюки, шерстяной свитер и ветровка. Должно быть этого хватит. Пока не окажешься там, не поймёшь что тебе нужно.

На часах начало шестого. Велосипед с грохотом сползает по лестнице. Соседи  будут жаловаться. Интересно кому? Мне. На меня самого.

На улице, холодный воздух обдувает лицо, разрушая последние остатки сна. Чёрный тротуар передомной, весь усеян жёлтыми листьями, все они мертвы. Какая бессмыслица.

Путь предстоит не близкий. Велосипед и дорога полшага навстречу свободе. Место куда я отправляюсь, Левитановский гений, город на Волге. Там я встретил свою судьбу - знаковое событие, там началась часть моей жизни под названием до, там я постараюсь принять часть моей жизни под названием после.

                Улица

Миновав дворы,  проезжаю, сквозь парк. Длинная алея, уходит почти до самого горизонта, чёрные ветви деревьев угрюмо сгущаются надомной, с дуновением ветра осыпаются клёны.  Осень вступила в свои права. Брошенная невеста в пожелтевшей фате, долгие годы она ждёт своего счастья. Но оно не появится, не-ког-да. Осень- аллегория тоски и печали.

Поездка по городу утомляет, всюду суетятся люди. Они суетятся всегда, прячась за ширмой, из повседневной рутины.

Мелкие хлопоты, спасительны для зашоренного ума, они избавляют от мыслей о неизбежном. Погружённые в свои дела люди не замечают истин этого мира. Не видят нечего, даже вблизи себя.

Чёрные грибы зонтов хаотично расплываются передо мной. Я объезжаю их. Дождик усиливается. Серое небо, зеркалом отражённое в холодных лужах, покрывается круговой рябью, от капель стремительно налетающего дождя.

Люди не любит дождь, не понимают его. Чистое воплощение эстетической красоты, он, не подкупает теплом и уютом.

Завернул за угол,  потерял цепь. Она слетела у самого поворота. Что ж, и такое не редкость. Мой конь, столь же стар, как и я сам.

За поворотом, у фасада музея, в нескольких метрах от меня, на лавке лежит неизвестный мужчина. Заросший и неопрятный, весь промокший до нитки, он должно быть умирает от холода.

Смотрю на него. Приближается час пик.

Необходимо поскорей приладить цепь. Но сначала нужно найти укрытие. Выбор тут очевиден. Огромные лоджии старой барской усадьбы, великолепный навес от слёз печально -меланхоличного неба.

Роскошный дом, родом из позапрошлого века, хранит в себе немало ценных экспонатов истории. Бывало когда-то, я гулял в нём часами, приобщаясь к драгоценному прошлому. Будущее призрачно, настоящее мимолётно, а прошлое то единственное, что у нас есть. Оно словно тихая гавань, где укрываемся мы от невзгод  сурового мира. И чем дальше оно, тем ярче его сияние, и нет в нём проблем, поскольку всё решено, и нет неизвестности, поскольку всё уже было и всё прошло.

А мужчина по-прежнему продолжал лежать. Идущие мимо, врачи, продавцы, инженеры, юристы, люди, быть может испытывали стыд, может быть злобу, может быть жалость или неуверенность, а может и отвращение. Некто не прошёл равнодушным, некто не помог. Пороки видимые, куда весомее, чем самая добродетельная добродетель, покоящаяся на дне.

Некто не помог, не помог и я. Ели виновны все, то разве кто-нибудь виновен?

Наконец - то приладил цепь, теперь можно отправляться дальше.

Кручу педали с минуту, но словно магнит держит меня на прежнем месте. Музей уже скрылся из виду, я оборачиваюсь.

Наверное, стоило помочь тому бедолаге? Может быть, наверное, но уже поздно. Однако, я надеюсь что ему повезёт, и человек лучше чем я всё же не пройдёт мимо. Ведь есть же такой человек? Тот, у кого сострадания на капельку больше, что бы сделать лишь пару шагов назад. Он должен быть, непременно, он должен быть. Ведь иначе, грош цена этому миру.

                Пригород

Дождик стих. Город уже позади. Частные домики обступают меня  со всех сторон. Побитые временем, полинявшие и покосившиеся они выстраиваются сплошным коридором. Старики и дети, словно из прошлого десятилетия, появляются на моём пути. И непременно лают собаки. Все пригороды и во всех городах, как две капли воды, напоминают друг друга. Все и во всех.

Однако мысль о том бродяги не отпускает меня. Я утешаюсь.

Тот, кто равнодушен к себе, равнодушен ко всем. В сердце напольном тоской и печалью, нет места для сострадания. …Нет места… Но это не помогает. Неужели меня мучает совесть? Проклятая. Она принуждает нас.

Нужно порвать с этим. Я должен верить, что ему помогли, я хочу верить в это.

Моя скромность, мой порок. Тот, кто поможет ему, опозорит всех нас. Неприятно.

А может переложить вину? Кто сделал его таким? Нищий, оборванный, ленивый, вполне возможно он пьян, или в чём-то виновен. Он сам выбрал свою судьбу, безвыходных ситуаций не существует. Ищущий состраданья, достоин ли его?

Кажется, кажется … помогло…

                Лес

Близится полдень. Выехал на трассу, машин на удивление мало. Монотонный вид по обеим сторонам дороги невольно усыпляет меня. Чёрная лента асфальта, скованная лесом, петляя и извиваясь, всё глубже и глубже прокладывает путь во тьму сдавленного горизонта.

Монотонность, примат безразличия. В природе нет, не чего одинакового, и всё же деревья вокруг меня не различимы. Все они лишь пустая форма, частные варианты искажённой идеи. Идеи дерева.  Да что уж там. Может быть, и весь мир пустой, и только мы наполняем его смыслом…

Промчавшийся мимо автомобиль прервал мою мысль. Сорвавшиеся из под его колес брызги, рваной струёй легли на потемневшую ткань, вымокшей от дождя куртки. Холодным пятном, сквозь свитер,  прилегла она к телу, вызывая неприятные ощущения.  Налетевший спереди ветер, в добавок, пронизывая насквозь, безжалостно  унёс последние остатки, сохранявшегося тепла.

Надо же, я совсем не заметил, как  промок. Кажется, будто это случилось только что, а ведь дождь шёл несмолкая.

Нужно прибавить ходу, это нагонит тепла.

Дорога идёт в гору, подниматься вверх, довольно тяжело. Пальцы онемели от холода, руки дрожат. В небесах надомной, стая птиц покидает эти края. Их чёрные силуэты, выглядят особо уныло на фоне мутно-серого, полинявшего неба. На душе как некогда паршиво. Перед глазами, в очередной раз встаёт тот бездомный бедолага. Ну его к чёрту. Всё к чёрту.

Дорога бежит в перёд. Я бездумно продолжаю крутить педали. Оборот, ещё оборот. Внезапно подмечаешь странную вещь. Если не смотреть на руки. Возраст как будто не ощущается. Словно ты всё ещё молод, и просто чертовски устал.  Не видя лица, мы чаще всего смотрим на руки, морщинистые они словно бы индикатор напоминают нам о безвозвратно утраченном времени. И только лишь мысль о том, что всё то, что было, было не зря, хоть как то согревает дрожащее сердце.

                Путь в прошлое

Я вновь поднимаю глаза к небу. Там на верху, забвение, тишина и покой. Мысленно,  отматываю годы назад, мне снова двадцать шесть и всё ещё только начинается.

Как и сейчас, тогда, я еду по той же самой дороге, надомной светит солнце, только что купленный холст, прикреплённый к заднему крылу, тихо постукивает о железную раму. Я молодой художник, ищущий себя. Именно в этот день, сам того не ведая, спешу на встречу собственной судьбе.

Судьбе… Ах как часто она поджидает нас прячась за поворотами серых будней. Нам не дано узнать, что подготовленно ею. А потому остаётся лишь верить, в данную благосклонность к нам.

Когда-то я думал…  Когда-то я знал. Что судьба не есть неизбежность, это лишь план, ниспосланный каждому из нас. Его нельзя понять, его невозможно осмыслить, его можно почувствовать и принять. План истинного пути, пути ведущего к счастью.

Когда-то ...

Тогда, я колесил в поисках натуры, что бы закончить свой дипломный проект. Если тебе нужен красивый пейзаж, это факт, поезжай на волгу. Путь конечно не близкий, но он того стоит. Природа там особенно прекрасна, в данное время года. Берёзовые рощи, озарённые светом вечерней зари, восхитительно-грандиозное зрелище, истинно трогающее до глубины души.

Это запало мне с детства, мальчишкой я часто бывал в тех краях, и вот теперь ехал вновь, что бы живописать это.

Позднее, я часто думал, выбери я тогда что-нибудь другое, даже в мелочах пойдя по иному пути, вся моя дальнейшая жизнь сложилась бы совершенно иначе. И я бы не встретил её, единственно значимую в этом мире, любовь всей моей жизни.

Да, только любовь лишь имеет значенье, только любящий и любимый может быть по-настоящему счастлив, и нечто иное не в состоянии заменить этого. Любовь знает множество форм и явлений, но лишь любовь мужчины и женщины, является наивысшей формой, поскольку только она не дана нам как данность.

Её звали Мария, имя говорящее само за себя. С первых мгновений я ощутил несказанную близость к ней, близость обретённою в вечности. Весь мир, тут же  погас в моих глазах, и из всего, что было, осталась лишь она. Лишь она одна, тогда стояла передомной озарённая неведомым светом. И в то же мгновение, я осознал, что вижу свою любовь.

Быть может, скептики усомнятся, но это так, любовь с первого взгляда существует и более того,  только она и является настоящей.


                Горькое разочарование

Велосипед здорово тряхнуло. Воспоминания прервались. Дорога пошла ухабистая. Лес, словно красное море расступился передомной, обнажив взору величественные поля, расправившегося горизонта.

Поездка приближалась к концу.

Да, давно я здесь не был. Давно.

Впереди с трассы, вправо, убегает грунтовая дорога, и насколько я помню, путь мой лежит именно туда.

Посмотрев на часы замечаю, полдень уже далеко позади, я устал гораздо сильнее нежели то рассчитывал.

Дорога размыта, и велосипед вязнет в трясине. Колёса петляют. Не упасть бы.

С ещё большим трудом въезжаю на холм. Вот она, резная веранда из дуба. Не терпится, не терпится поскорей подняться туда, сердце трепещет.

Рядом кажется некого, велосипед можно не привязывать. По старой асфальтовой дорожке поднимаюсь наверх. Захожу внутрь. Вид, я помню его досконально, каждую чёрточку, каждую тень, каждый мазок. Картина из памяти дорога мне.

И вот вижу его. Вижу, и огорчаюсь. На глаза наворачиваются слёзы, блеклое тоскливое зрелище открывается взору. Голые, серые стволы деревьев, покрытые тенью, словно призраки прошлого великолепия на фоне холодного неба уныло выстраиваются передомной.

Нет больше того чувства, что испытывал я, когда-то. Оно не вернётся, и больше не тронет душу, да и есть ли она теперь вообще?

Печально. Ах как печально. Но... Как бы там ни было, здесь я встретил её.

Пусть всё изменилось, и прошлого не вернуть, но и не отнять ценности того, что было. Прежняя или нет, веранда эта всё ещё дорога мне. Да и глупо было думать, что всё сохранится по-прежнему.

Нужно присесть.

Где-то в глубине я верил, я надеялся, что смогу всё вернуть, хотя бы на миг, хотя бы на мгновение, и может быть, пусть не по настоящему, но снова увидеть её. Увы… Какой же я дурак. Всё стало лишь хуже. Слабые скажут, мужчины не плачут… Но слёзы не знают этого. Частички души сочатся из моих глаз. И если она и осталась, теперь она стара и больна, и чувствует лишь горе.

Я провожу рукой по лицу и зажмуриваюсь. Рука дрожит, но холод здесь не причём. Светлыми воспоминаниями стараюсь заглушить боль.

Стараюсь…

Я вспоминаю….

                То самое счастье

Маша, Мария, рыжеволосая девушка, студентка с филологического факультета, десятью скрипучему ступеньками взошла в мою жизнь. Она обратилась ко мне первой, но я даже не услышал вопроса. Не гадкий утёнок,  и не вычурная красавица, она являла собой златую середину женственности и красоты.

Несколько секунд мы простояли молча. Потом она повторила вопрос. Какую-то ерунду. Но я подхватил тему, и мы разговорились. Мы общались легко и непринужденно, как муж разговаривает с женой после продолжительных лет совместной жизни. Того барьера отчуждённости, что возникает обычно в первые мгновенья знакомства, между нами не было и в помине. Открытая, и весёлая она излучала энергию. Из разговора я понял, что она живёт совсем рядом, и сюда приходит в поисках вдохновения. Оказалась она пишет стихи, не для печати конечно, а в стол,  для себя самой.

Говорили мы долго, и расстались только под вечер. Картину я лишь едва успел начать, поэтому следующим  утром, тем же путём вернулся на прежнее место.

Естественно не картина теперь была моей подлинной целью, а желанье снова увидеть её, сладостное и томительное оно всецело определяло меня, указывая смысл и путь всей последующий жизни.

Когда же я вновь прибыл к веранде, она уже была там. В тонкой вязанной кофте, поверх белого ситцевого платья в лучах осеннего солнца, томительно ожидая меня, под шум лёгкого одиночества.

Так мы встречались несколько раз, укореняясь друг в друге. Когда же картина была закончена, чувства наши стали очевидны для всех, и в тот же год мы поженились. Мы прожили долгою жизнь, тридцать лет вместе. Наша любовь не разбилась о быт, не утонула в невзгодах, и не изгнила от времени. Сохранившись до  самого конца, она не дала течь, не дала, потому что была настоящей. Но два месяца назад Марии не стало. Она ушла, умерла, оставив этот мир на меня одного. Лишив его смысла, лишив содержанья. Всё вокруг стало серым и безликим. Всё умерло вместе с ней. Всё кроме любви. Вот только любовь эта, теперь хуже ненависти, она душит меня, истязает, не даёт не спать и не есть, словно огнём выжигая всё изнутри. И я опустел, теперь лишь никчемная оболочка, наполненная болью, тоской и страданием.

Я уже и не знаю зачем приехал сюда, принимать нечего, всё прошло. Всё прошло… Судьба закончилась, и нужно лишь подождать.


                ***
Путешествие в прошлое, не принесло ему облегчение. Самые сильные муки всегда живут внутри нас, они терзают беспрестанно. И память, проклятая память безжалостно усугубляет это.

Побыв, на веранде до вечера, он возвратился домой. По дороге назад, тучи рассеялись, вышло солнце. Тёплое и игривое, оно озаряясь золотистым сиянием, предвещало наступление бабьего лета. «Какая издёвка» подумал он. « Пустая агония уходящего лета.»

Вернувшись почти затемно, он с эхом отворил дверь опустевшей квартиры. Погружённая в полумрак, расчерченная тенями от заходящего солнца, она, всецело походила на теперешнее состояние его души.

«Как я устал», подумал он опускаясь на мягкую обивку потёртого кресла. « Очень устал, и теперь хочу лишь одного…»

Солнце зашло окончательно, на небе проступили звёзды, в окна квартир завалилась полная белая луна. Окружённый мертвенной пустотой, сотканной из тоски и забвения, словно призрак из прошлого, он продолжал сидеть, мучительно погружаясь в сладостные воспоминания. Ведь память это наркотик, пристрастия к которому манит нас за собой.