***

                "Князь Владимир."
                Литературное произведение Князя Серебряного         

    Роскошный бал в особняке графа Никиты Александровича Шувалова, блиставший великолепными огнями люстр, был в полном разгаре. Молодой человек, в форменном военном морском офицерском мундире, вышел на крытую оранжерею, прекрасно украшенную диковинными экзотическими растениями. Пройдя по аллее, он остановился у раскрытого окна. С минуту молча, и, с явным удовольствием юноша рассматривал, как летнее раскалённое солнце, медленно опускалось за дальний горизонт, покрывая изумительным золотым сиянием небо и землю. Юный князь, Владимир Витальевич, а именно так звали нашего героя, машинально достал золотой портсигар с фамильной монограммой из превосходных драгоценных камней. Тонкими красивыми пальцами, указывающими на древнее благородное происхождение князя, вытащил папиросы и спички. Задумчиво прикурил и, с жадностью затягиваясь ароматом заморского дыма, молча погрузился в своё любимое занятие, ибо табакокурение, было его слабостью. Однако, в следующее мгновение послышалось нежное женское чихание. Великолепный морской офицер, быстро потушил папиросу и поспешными шагами направился в ту сторону оранжереи, где так испугал его от внезапности, столь таинственно-чарующий звук. В дальнем углу оранжереи, положив краешек прелестной ладони правой руки на подоконник, а левой рукой, в которой, она изящно держала накрахмаленный, чудной красоты носовой платочек, стояла очень юная в ослепительном- серебристом шелковом платье, с обнажёнными грациозными плечиками Венеры, такая восхитительная, удивительной красоты девушка, что молодой князь на какое-то мгновение смутился и, остановился как вкопанный подле неё.
    - Здравствуйте, милая графиня, Вера Ивановна. Я нижайше прошу прощения у вас за то, что причинил вред своим дымом вашему драгоценному здоровью. Право, простите, но я полагал, что здесь нахожусь один…, - крайне смущённый и, виновато глядя в бездонные глаза очаровательной девушке, грустным, мягким голосом произнёс юноша.
    - Доброго вам здоровья, благородный князь, Владимир Витальевич. Вам не стоило извиняться передо мной, ведь вы изволили благоухать столь пьянящим ароматом вашей папиросы в месте, специально для этого отведённом. – обворажительно улыбнувшись, искренне, тёплым взглядом, окинув смущённого молодого человека.
    - Однако, очаровательная графиня, мне стоило всё же быть более осмотрительным…
    - А, пустяки, полноте, князь!  Вы лучше скажите, господин лейтенант, это правда, что вы, после ранения в Севастополе уезжаете из Петербурга, в имение вашего любезного батюшки, князя Виталия Фёдоровича Татищева в Дубровно, что в Орловской губернии (Крымская военная кампания 1853 – 1856 г. г. ). – с сожалеющей улыбкой, и, с надеждой в глазах, промолвила юная графиня.
    - Совершенно верно, прелестная графиня Вера, вы обсолютно правы, через три часа мой поезд отправляется с Николаевского вокзала. А, мой денщик и верный слуга Пётр, уже надо полагать, на пути к вокзалу.
    - Мне очень жаль, мой друг Владимир, ведь вы намедни обещали мне Мазурку?!
    - Прошу прощения, дражайшая Вера Ивановна, но, как мне, стало известно, мой достопочтенный батюшка занемог, и поэтому я спешу поскорее приехать в наше имение.
    - Хорошо, князь Владимир, я сегодня отпускаю вас, но помните, что за вами долг – танец Мазурка, не забудете? – знатная, прелестная девушка, смело взглянула в глаза молодому дворянину, награждая его при этом, такой многообещающей улыбкой, что у блестящего морского офицера, слегка вскружилась голова.
    -



    - Ну, что вы, как можно такое позабыть, дорогая графиня Вера Ивановна?Я буду с большим нетерпением считать дни, когда смогу вновь возвратиться в столицу ! – при этом он также выразительно бросил горящий взгляд в глаза блистательной графини и, так был покорён первозданной, её красотой, светлыми роскошными волосами, которые буквально ослепили славного кавалера, что он уже не в силах был больше выдержать этого испытания. С глубочайшим почтением он склонил голову в знак прощания, и стремительно вышел из оранжереи.
    Лишь только когда вагон мерно покачивался, в такт, отстукивая по рельсам  колёсами, юный князь Владимир, прихлёбывая ароматный чай и попыхивая папироской, был почти вполне успокоённым и уверенным в себе человеком. Как ни долго тянется время в вагоне, но всё же, всё всегда когда-то кончается.
    Вот и маленькая, замызганная станция. Паровоз, пыхтя и отдуваясь, тревожно прогудев и дёрнув вагоны, тихо замер подле закопчённого, неказистого строения зала ожидания. Полуденное солнце ярко и щедро одаривало лучами и теплом землю-матушку. Наш славный герой Крымской эпопеи, вместе со своим слугой Петькой, уже подходил к экипажу, ожидавшему его на перроне. Верх чёрной лакированной дорожной коляски был откинут назад, где сзади были привязаны чемоданы князя. Молодой морской лейтенант лихо вспрыгнул в экипаж, и кучер Иван взмахнув кнутовищем, рысью погнал молодых чистокровных рысаков, которые, задорно звеня колокольчиками и поднимая пыль копытами, понеслись за город. Спустя несколько часов, они стали приближаться к сосновому лесу,стоявшему полукругом, словно живая изгородь зелёного шумного моря. Просёлочная дорога, петлялась меж наливающимися колосьями ржи, густо и обширно покрывавшими поле. Невдалеке, метрах в ста от леса, показалась на небольшом кургане, роща. Молодой князь, пристально всматриваясь в близлежащую рощу, почему-то, слегка дрогнувшим голосом, проговорил:
    - Голубчик, милейший, останови-ка здесь лошадей!
    - Слушаюсь, ваша светлость! – живо отозвался возница.
    - Будет исполнено, князь Владимир Витальевич, не извольте беспокоиться! – спрыгнув с облучка кареты, отозвался слуга князя, Пётр. Юный отпрыск благородных кровей, оказавшись на траве возле опушки рощи, стал с какой-то необыкновенной серьёзностью и волнением на лице, прикуривать папиросу. Это был совсем ещё юноша лет двадцати, в белом форменном, морском мундире лейтенанта. Слабый ветерок с юга, шевелил его золотые эполеты и аксельбанты. На его груди сверкали два ордена, а в петлице красовалась высшая награда Российской Империи – Орден Святого Андрея Первозванного! В правой руке молодой человек держал папиросу, его рассеянный взгляд  безучастно блуждал по усеянному рожью полю, и затем его взор остановился на шумящей роще и, словно застыл c какой-то печально-щемящей душевной болью, и отрешённостью  в глазах. В левой же  руке, боевой офицер держал морскую фуражку с кокардой. Роста он был чуть выше среднего, сухощавая стройная фигура подчёркивала его очаровательную юность. Но, что поразительно было в этом благородном князе, так это его лицо.
    В целом князь Владимир представлял собою личность неординарную, в том смысле, что отличался с первого взгляда от себя подобных, то есть людей.
    Представьте себе, дорогой читатель, следующую картину. Голова необыкновенного юноши, была покрыта очень нежным, цвета мягкого золота волосом, слегка покрывающим его уши и часть шеи. Навевающий южный ветерок, словно золотистый шёлк, пересыпал их со стороны в сторону. Лицо нашего бесстрашного героя, было слегка заострённое книзу подбородка. Его тёмно-карие глаза были, на удивление наблюдательному физиономисту, очень изменчивы. Они могли быть чрезвычайно живыми, подвижными, нежными, но взгляните в эти очи через некоторое время, и вы поразитесь. Это были уже совсем другие глаза, мёртвые, печальные, скорбные и остановившиеся, глаза неживого человека!

Но, в то же время эти удивительные очи, как по мановению волшебной палочки преображались, и в  другой раз, они были настолько проницательны, умны, что достаточно лишь на один миг в них взглянуть, сразу же замечаешь в этом неординарном, исключительном, молодом человеке – недюжинный, сверхъестественный разум, и, какую то необъяснимую обречённость, перемешанную одновременно, с победой над этой обречённостью. Ровный и прямой, аристократический, изящный нос, очень красил его лицо, но более всего придавало какую-то не поддающуюся красоту этого лица – небольшие чёрные усы, которые с дикой, неописуемой красотой контрастировали  с его светлым, золотистым волосом ! Без всякого сомнения, становилось очевидным и бесспорным, что этот удивительный юноша был очень красив именно своей необыкновенной оригинальностью.
    Оказавшись в роще, князя Владимира печально обвевал лёгкий шум листвы деревьев, навевающий задумчивость и отрешённость – да, это было старое, сельское кладбище, раскинувшееся на кургане, поросшим скорбно-шумящими деревьями. У молодого князя  в руках был большой букет полевых цветов, и он медленно, опустив голову, шёл к одному ему известному месту. Вот он, тот святой для каждого из нас, небольшой холмик земли… Морской офицер, с потухшими глазами, открыл дверцы ограды родной ему до слёз могилы, и, ещё ниже склонив свою красивую голову, остановился у дорогого его сердцу, памятника. С волнующим сердцебиением, и охваченный жгучей болью  невосполнимой утраты, с увлажнившимися глазами, юноша преклонил колени перед гробницей, и с благоговейным чувством положил цветы к изголовью памятника. Затем, с затуманенным слезами взором, и с невыразимой скорбью в душе, он в который уже раз, с тяжестью в сердце, прочитал надпись на монументе: 
    « Здесь покоится прах княгини Татищевой Анны Павловны ».
Да, благожелательный мой читатель, нежный и любящий сын, князь Владимир, явился в гости  к своей горячо любимой, покойной матушке… Любящий и благодарный сын погрузился в мысли, известные только одному Господу Богу. Так прошло немало времени, как вдруг совсем рядом, раздался треск веток на земле. Юный князь быстро поднял голову и бросил свой затуманенный взгляд в правую сторону. О, Боже! Чего  угодно ожидал увидеть благородный юноша, но то, что предстало его взору, настолько изумило и ошеломило его, что он не мог сдвинуться с места и оторвать своего взгляда от этого, казалось нереального образа. Каким чудом в этом потустороннем уголке земли, могло оказаться это прекрасное, очаровательное, юное создание? Чудеса, да и только, но именно так всё и было. Проходя мимо ограды и буквально от неожиданности, остолбенев на месте, перед ним стоял настоящий Ангел в девичьем обличье !
    - Доброго вам здоровья, князь Владимир Витальевич…Покорнейше прошу прощения, ваша светлость. что посмела побеспокоить вас. Ради Бога, простите меня, пожалуйста, я право, этого не хотела… -  низко поклонившись князю, промолвила елейным голоском, восхитительная юная особа, потупив взгляд к земле, и склонив своё ангельское личико.
   - Здравствуйте, мадмуазель… Простите, как ваше имя, отчество? – изумлённо глядя на появившееся перед ним дивное создание, молвил чуть дрогнувшим от удивления голосом, молодой офицер..
    - Меня зовут Надя, ваша светлость… - бледнея, в замешательстве, под пристальным взором юноши, робко ответила ему, смущённая очаровательная девушка.
    - Постойте, как Надя, а по батюшке как вас кличут ?  Судя по вашему платью, и по внешнему образу вашему я уверен… , ведь вы из благородных ?
    - Вовсе нет, ваша светлость, князь Владимир Витальевич, я простая, крепостная девица из вашего имения, и по моему положению мне вовсе не зачем иметь имя по батюшке…, - при этом милое личико юной богини, заметно покраснело и, бедняжка, опустив свои ангельские глазки, цвета чистого, голубого неба, стояла не шелохнувшись.
    - Простите Надежда, э-э-э…, но позвольте узнать вашу фамилию?! – слегка обескураженный, продолжал допытываться молодой лейтенант. -
    - Кудряшова Надя, ваша светлость…
    - Постойте, постойте… Кудряшова Надя… Простите меня, ради всего святого, наконец я всё вспомнил! – радостно воскликнул простодушный князь, излучая из своих очей огоньки истинно-человеческого добродушия.
    - Да! Прошу прощения, - продолжал воодушевлённо молодой человек -  на этом кладбище покоится прах вашей покойной матушки, Анастасии Михайловны, и вы, конечно, были на её могиле… И я также, знаю, вы изволите проживать на данный момент, с вашим папенькой, Алексеем Митрофановичем!
Было заметно, что с внезапным появлением прелестной девушки, у князя расположение духа явно переменилось в лучшую сторону. И, к тому, теперь он знал почти всё,о своей таинственной незнакомке. Это его явно взбодрило, и он, созерцая свою очаровательную собеседницу, своим, свойственно одному ему, рыцарским взглядом, продолжал с искренним участием в голосе, эту немного необычную, странную беседу, в не менее, скажем так, странном месте для них.
    - Но, я также знаю и то, что вы на самом деле, являетесь дочерью покойного князя, Кудасова Романа Николаевича, нашего бывшего соседа по имению. И, ещё раз простите меня за дерзость, но я также знаю то, что ваша несчастная покойная матушка, Анастасия Михайловна, скончалась в тот момент, когда вы появились на свет… А, посему вы вовсе не Кудряшова Надежда Алексеевна, а урождённая, Кудасова Надежда Романовна, иначе говоря – чистых кровей княжна! -  с торжествующим видом, сверкая благородными огоньками своих удивительных очей, вдохновлённо проговорил доблестный рыцарь.
    - Прошу прощения, мне не ловко об этом вам говорить, князь Владимир Витальевич, но вы правы, я – незаконнорожденная дочь покойного князя Кудасова Романа Николаевича, и, тем не менее, всё же я не являюсь княжной, и таковой себя не считаю. – смиренно, с искренней убеждённостью правоты в своём голосе, тихо пролепетала сия благородная душа. – К тому же, меня взял на воспитание после смерти моей дорогой, покойной матушки, простой и очень добрый человек, крестьянин из ваших крепостных – Кудряшов Алексей Митрофанович, и я, считаю перед нашим Спасителем, Иисусом Христом, и перед людьми, его родной дочерью… - сказала юная девушка тоном, не допускающим никаких сомнений.
    - И всё же, я прошу вас, простите, даже настаиваю на этом, наедине с вами называть вас так, как я считаю нужным, а именно – княжной Кудасовой Надеждой Романовной ! – сказал молодой человек таким искренним, и в то же время уверенным тоном, не допускающим никаких возражений.
    - Хорошо, ваша светлость, Владимир Витальевич, я не смею идти наперекор вашей воли. Но, я умоляю вас, благородный князь, если вы желаете меня так величать, то только в том случае, когда мы с вами одни, и нас никто не слышит! Мне право, совестно, но я повторяю, что обязана по своему положению, как ваша крепостная, во всём слушаться вас и исполнять вашу волю… И только поэтому, я даю согласие на вашу просьбу. -  ответствовала с мольбой в голосе, покорная своему барину, крепостная девица, с наружностью блистательной княжны.
    - Очень славно! А, теперь, ваша светлость, княжна Надежда Романовна, раз вы, как изволили заявить, обязаны меня во всём слушаться, то я прошу вас, пожалуйста, когда мы наедине с вами, давайте обходиться без церемоний и титулов, а просто обращаться, к друг дружке по именам – Владимир и Надежда! – простодушно произнёс располагающим голосом молодой князь.
    - Я и с этим вынуждена согласиться с вами, ваша светлость, ведь вы – мой барин, и вправе требовать от меня всё, что вам заблагорассудится…
       
   
   
 
               
    - Ладно, хорошо. Хотя я и никогда не был узурпатором, но в данном случае я им немножечко стану. Итак, очаровательная Надин, отныне, как я уже сказал вам, теперь  мы называем как я вас, уважаемая Надежда, так и вы меня, только по именам. – затем, немного подумав, добавил. - Повторяю, пожалуйста, без всяких титулов. А, если ситуация потребует иного – я оставляю за собой право обращаться к вам как к урождённой княжне, Кудасовой Надежде Романовне! – прибавил с основательной рассудительностью, свойственной этому отпрыску благородных русских князей, отважный морской офицер.
    - Я и тут не смею ослушаться вашей светлости, я согласна.
В это время утомлённое летнее солнце, начало скатываться поверх верхушек  шумящих деревьев в свой дивный чертог. Молодой человек, подняв голову, своим необыкновенным взглядом, задумчиво провожал его, и на его губах притягательно играла благодушная улыбка. Затем юноша, с скорбным сожалением взглянул на печальную могилу своей незабвенной матушки, глубоко вздохнув, обратился к стоящей подле него, в грустной задумчивости, поникшей девушки, тихо произнёс:
    - Ну вот, солнце начинает свой неизменный путь обрести покой, до наступления завтрашнего утра, и нам пора ехать в имение. Позвольте, любезнейшая мадмуазель Надежда, вас сопроводить к вашему дому?
    - Нет, нет, князь Владимир, это излишне, не стоит вам беспокоиться. – поспешно отозвалась на предложение князя, побледневшая Надежда. – Я знаю здесь все потайные тропинки, и поэтому, я буду дома возможно раньше, чем вы успеете доехать в вашу усадьбу.
    - Не смею более настаивать. Но, позвольте мне просить вас о следующем: - вы должны мне верить, милая Наденька, в мои чистые, непорочные намерения, и я умоляю вас , ради всего  святого на небесах и на земле, прийти сюда послезавтра в воскресенье, в два часа пополудни!
    - Простите, князь Владимир, но зачем, всё это вам? – обречённо взглянув на князя, с  робкой надеждой в глазах о своём помиловании, дрогнувшим голосом воскликнула бедняжка.
    - Даю слово чести, что с вами дражайшая, Надин, ничего дурного не случится! – произнёс, глядя в глаза своей прекрасной собеседнице, чистым, непорочным взглядом, благородный юноша.
    - Ну, что ж, мне ничего не остаётся, как только согласиться на ваше условие… - покорно согласилась крепостная княжна Надежда, блеснув увлажнившимися глазами в сторону морского офицера. Затем, прерывисто вздохнув, добавила:
    - И потом, в который раз уже, я повторяю вам – у меня нет права выбора и я вынуждена подчинится воле вашей светлости.
    - Так вы придёте в воскресенье  сюда, княжна Надежда, или нет?
    - Да, князь Владимир… - глухим, упавшим голосом, выдавила из себя бедная девушка.
    - Благодарю вас, ваша светлость, любезная княжна, Надежда Романовна! А, теперь с вашего позволения, разрешите откланяться, милейшая Надин, и, в воскресенье я вас жду.
    - Всего вам доброго, князь Владимир Витальевич… - отрешённым, сдавленным тоном промолвила, несчастная девушка.
    Во всё время беседы, молодой офицер очень пристально рассматривал прелестную Наденьку, и пришёл к обескураживающему выводу: « Странное дело, сколь на своём веку мне приходилось видеть блестящих красавиц Петербурга и Москвы, но Бог – свидетель, что ни одна из них даже тени её не стоит! А, чего я собственно удивляюсь? Ведь невиданной красоты, Надюша – урождённая княжна, а значит, в её жилах течёт благородная кровь! А, в крови ли всё дело, помилуй Бог, ведь Господь всех без исключения людей, создал по своему образу и подобию! И, потом, послушай Владимир, если бы славная Наденька не являлась княжной, а была бы простой крестьянкой, то есть представительницей, так сказать, низшего сословия, ужель ты бы к ней относился по иному!?... Э, нет друг мой, прости голубчик, однако ж, согласись, ты чушь несусветную несёшь! Ну, как бы там ни было, а если потребуется, я за княжну Надежду свою жизнь отдам не задумываясь! Отныне, она будет всегда под моей защитой».
    Глубоко задумавшись о превратностях судьбы, когда как снег на голову ниспадает счастье, благочестивый сын, наконец, предстал пред очами своего батюшки. О том, сколько бурной радости и душевного горячего тепла излилось на любящих отца и сына, мы предоставим нашему благосклонному читателю, представить это в самых ярких красках и тонах. Ибо, любовь отца к сыну, и, наоборот, - всегда священна, и в особых комментариях не нуждается.
    Итак, спустя час, юный морской офицер, отужинав в своём отчем доме, сидел в гостиной комнате на кожаном диване. Благообразный старый князь, Татищев Виталий Фёдорович, отставной генерал лейб-гвардии, с очень благородной и добродушной наружностью, также, расположился в кресле рядом с сыном, и пил свой вечерний кофе.
    - Ну, сын Владимир, а теперь будь любезен, поведай мне, как вы потопили два турецких сторожевых корабля? – благодушно обратился он к своему единственному наследнику, утешению своих преклонных лет, благодарному во всех отношениях, сыну.
    - Дорогой папенька, - ответил любящий сын, с сыновней почтительностью всматриваясь в столь дорогое его сердцу, лицо своего родителя, слегка покрытое благородными морщинками старого солдата. - Мне право, неловко об этом вам рассказывать, ведь вы знаете, не в моих правилах было всегда, заниматься самовосхвалением, ну, однако же, дело было так.
    Уловив чутким обонянием сладкий запах дыма, исходившего из искусно сделанной трубки, мирно благоухающего маленькими изящными облачками, морской лейтенант, протянув руку к фамильному портсигару, достал папиросу, и тут же спичка, ярко вспыхнув, оживила её, и он, с явным удовольствием наслаждаясь ароматом дыма, продолжал своё повествование:
    - Как вы знаете, любезный батюшка, я тогда служил лейтенантом, командиром, или по, нашему по морскому, точнее будет сказать, капитаном нашего небольшого разведывательного судна. На рассвете, прорываясь в нашу гавань, нас атаковали два турецких фрегата. Силы были неравны, но мы туркам дали славный бой! – Тут, молодой офицер, преображаясь воспоминаниями того героического морского сражения, с бесстрашным блеском  его притягивающих очей, продолжил свой рассказ:
    - Благодаря отваге, смелости и смекалке мичманов и матросов нашего судна «Стремительный» маневрируя,  мы стремительным шквальным огнём наших орудий, одновременно,  с двух бортов с разворотом по направлению к неприятельским суднам, буквально менее чем за один час, пустили на дно два турецких фрегата. Но, как вы знаете, любезнейший батюшка, напоследок и турки дали нам огня прикурить! Мы были атакованы вражеской корабельной артиллерией сразу же из нескольких орудий, двух турецких эсминцев. Я получил осколочное ранение в правое плечо. Наш корабль начал тонуть, но, слава Богу, тут на помощь нам поспешили два наших сторожевых корвета, и все оставшиеся в живых моряки моего фрегата были спасены. –  тут славный защитник нашего отечества, на минуту задумался; в памяти, перед его глазами, ярко и живо, волнующими фрагментами морской баталии, проплыли недавние воспоминания, этого жестокого морского сражения.  При этом, он, чуть опустив голову вниз, какое- то время разглядывал причудливый узор на полу, застеленным великолепным персидским ковром. Затем, подняв свой волнующий взор, наполненный бесконечной благодарностью, и остановив его на дорогом, его сердцу, лице батюшки, с воодушевлением, продолжал: 
    - Высочайшим указом его величества  -  государя-императора, наша морская команда, и я в том числе, за это сражение с турецкими кораблями, были награждены высокими правительственными орденами и медалями. Да-а! Славное было дело! А, главное – честь и слава русским адмиралам, офицерам, морякам… На протяжении многих веков никто иной, а именно мы – русские люди, всегда были, есть и будем – соль земли! И это предназначение для наших славных, русских людей, несомненно, исходит от самого господа Бога. А, это налагает на всех нас, именно – русских, величайшую ответственность, не будет преувеличением сказано, за дальнейший ход истории человечества. Знаете, мой добрый батюшка, я очень сожалею, что меня из-за ранения списали на берег… Ай, ну да ладно, а зато, здорово мы всыпали перцу этим туркам! – победоносно, воскликнул молодой князь, сверкая удивительным блеском своих необыкновенных глаз. Почтенный, седовласый генерал, вытер носовым платочком, скупую, мужскую слезу с очей, подошёл к своему единственному, любимому сыну, обнял и, нежно поцеловал его в лоб. Как ни странно всегда наблюдать, а точнее будет выразиться, с сожалением констатировать, что прожитый нами день заканчивается, и вступает в свои права неумолимая ночь, когда мы должны отдать ей несколько часов сна, хотим мы этого или нет. Однако, в нашем случае, отец и сын, разлучённые волею обстоятельств нашей, часто непредсказуемой, жизнью, так истосковались друг ко дружке, что никак не желали подчиниться именно сейчас, его величеству сну. Да, и как же тут можно спать, когда их родственные души, так много ещё должны поведать одна другой! А, всё таки как славно, господа, когда наши души, упиваясь одна другой, как в описываемой нами ночной беседе, именно не двух людей, нет, даже не двух, по истине, достойных во всех отношениях князей, а беседовали две родные, буквально во всём, души! Наконец и наши герои, напитавши свои души нектаром духовного содержания, решили покориться царству Морфея. Пожелав друг другу спокойной ночи, умиротворённые отец и сын разошлись в свои комнаты, и крепко заснули.
    Уже ровно месяц как молодой барин, князь Владимир, гостил и успешно поправлял  здоровье в своём родовом владении. Рана довольно быстро заживала, и его правое плечо уже почти полностью излечилось. Жизнь в имении протекала размеренной жизнью, а если прибавить к этому, что летняя пора была в полном разгаре, то, что может быть лучше благодатного отдыха в своей вотчине, в плену восхитительной русской природы?  Пожалуй, наверняка не ошибусь, если поведаю вам ту истину, которая впрочем, от всех окружающих надёжно скрыта в молодом княжеском сердце; но, конечно же, дамы и господа, речь пойдёт о самом прекрасном чувстве на земле, и, благосклонный читатель, видимо уже догадывается, что я намерен вместе с вами вторгнуться в нечто святое, для души Владимира, и проникнуть в сокровенную  тайну его любви. Да, всё так, но Боже мой, почему же человечество не придумало ещё более сильного, хлёсткого, красивого слова, нежели, заезженного, затасканного, и просто, господа, надоевшего слова – любовь?! Однако же меня лично утешает лишь то, что опять же, то же самое человечество не стоит на месте, прогрессирует; и я не задаюсь мыслью, какие именно новшества оно изобретёт, не об этом речь. Но,  однако ж, полагаю в двадцатом, ну в крайнем случае,  в двадцать первом веке, появится если не замена слову – любовь, да пусть и оно остаётся, право, всё же мы привыкли к нему, то уж точно синоним выражения любовь, второе, новое слово, и чтобы его звучание ещё сильнее, нежели слово любовь – вознесло наши души к вершинам небес!
 
    А, тем временем таинственные встречи в знакомой нам роще и близлежащем сосновом бору, князя Владимира и княжны Надежды, по настоянию влюблённого юноши, проходили два раза в неделю, уже в течении полутора месяца. Суббота и воскресенье – именно в эти дни и происходили их скрытые, как им казалось, рандеву. Конечно же, бедная Наденька, никогда, и не за что бы, не решилась на столь рискованные действия, но что поделаешь, на то была воля её молодого барина. И, отрадно отметить, что в действиях молодого человека, да не только в действиях, но даже в мыслях, не было ничего предосудительного. Но, как тогда понять его настойчивость, когда он, будучи сказано без лишних слов, являясь полноправным хозяином «крепостной княжны» Надежды, принуждал её, и даже, навязывал ей эти таинственные встречи? Зачем, и с какой целью он это всё это делал, и была ли вообще логика, в его действиях? Несомненно, дорогой мой читатель, всё это делалось более, чем основательно. Нужно заметить, природа-матушка сполна наделила благородного юношу одним несомненным преимуществом а, именно – редкой проницательностью, и почти гипнотическую способность проникать в самые потаённые уголки души каждого человека. Что, поделаешь, такое не имеющее цены качество, может быть только в истинно благородном, представителе рода человеческого. И когда он впервые увидел это подобие ангела небесного, в лице княжны Надежды, и, беседуя с ней у могилы его незабвенной матушки, его удивительные глаза, как всегда, без труда проникли в самые сокровенные тайники этой, поистине родниковой чистоты, внеземной души, оказавшейся каким-то чудом, на нашей грешной земле. И, нужно ли после этого нам удивляться, что он сразу же раз и навсегда, принял для себя, единственно правильное решение, а именно: - эта крепостная девушка будет его женой, даже если весь мир воспротивится этому. К сожалению, свойства души человеческой устроены так, что все мы, порой даже не замечая, или не понимая этого, оказываемся обладателями самого бесценного дара Божия – счастья. Ну вот же оно в ваших руках, да берите же его, ради Бога, и вы обретёте то, к чему всегда стремилась душа ваша! Ан, нет же, или не замечая, проходим мимо него, или это не то, это не моё – моё счастье там, где-то впереди! Да, нет же друг мой, ты был слеп, и прошёл мимо него, ведь оно, это самое счастье, порой, не яркое как звёзды, а тихое, умиротворённое как душа! Хвала Всевышнему, наш юный князь поступил благоразумно и правильно, прислушиваясь к своему благородному сердцу, и не отринул от себя то, что мы называем вершиной человеческой гармонии души и сердца.
    Ах, сладкий как мёд июнь, до чего же ты мил и прекрасен, как молодое вино, слегка кружишь голову своей восхитительной благодатью! И, в последнее воскресение уходящего месяца июня, славному князю Владимиру, исполнялось двадцать один год. После полудня, по имевшей место договорённости, юноша и девушка встретились в уже знакомой нам, благодатной роще. Лёгкий шум верхушек деревьев, навевал в их души задумчивую умиротворённость, переплетающуюся с захватывающим сердце, чувством сладкого любовного благоговения и ощущения непонятных желаний. Они тихо и не спеша шли рядом, оцепеневшие от переизбытка волнующих чувств, словно их души околдовал невидимый ими, лесной волшебник. Он наложил на них печать молчания, впрочем, два восторженных друг другом сердца, перегоняли один в одного столько волнующих волн, что казалось, они сметут всё на своём пути. К счастью для их обоих, из этого завараживающего оцепенения, их вывела, открывшаяся перед ними небольшая живописная поляна, окруженная приветливыми берёзками. Покрытая зелёным бархатом травы, она была усеяна полевыми цветами, словно своеобразными цветочными звёздочками, на зелёном земном небосводе. Молодой морской офицер, переполненный изнемогающими его душу, чарующими ощущениями нереальности вокруг него происходящего, и, почувствовав пьянящее головокружение, решил передохнуть в тени стоящей рядом с ним берёзы. Присев возле дерева и, прислонив спину к стволу молодой берёзки, вытянув ноги на шелковистой траве, он расстегнул ворот белой, шёлковой косоворотки. Затем, в сладостном изнеможении сомкнув веки, и прикрыв правой рукой глаза, погрузился в лёгкое, сладкое забытье. И, в тот же миг, в очередной раз перед его внутренним взором, как волшебное видение, предстал нежный и желанный образ Наденьки, неотступно преследующий его везде и всюду.   
     Да, простит нам Бог, если вы не против, давайте и мы, вместе с вами перенесёмся вслед упоительных, пьянящих грёз благородного юноши, и вместе с ним, одним глазком подсмотрим то, что пленило навеки его душу. Лишь только юноша прикрыл глаза и, сразу же пред ним нарисовался живописный портрет той, которую нарекли таким славным и многообещающим именем, и которая отныне была, да именно так друзья мои, его Надежда.
    Благожелательный читатель, позвольте мне в силу моих скромных способностей, нарисовать сей изумительный образ нашей лесной феи. Итак, эта была очень юная девица шестнадцати лет от роду. Настолько восхитительно стройна и изыскана, что скорее напоминала ангела сошедшего с небес, который явился озарить своим чарующим светом души, находящихся рядом с ней людей. Ростом не высока, худощава и настолько упружиста в своей юной женственности, что глядя на неё, наш бедный князь уже много дней и ночей находился в каком-то чудном, непонятном ему опьянении. При всём её притягательном очаровании, в облике Наденьки было ещё нечто подростковое, почти детское. Её лицо невиданной, восхитительной красоты сияло неземной любовью и чувственностью, перемешанное со скрытым выражением детской непринуждённости. Светлые, точнее цвета спелой пшеницы, ровные  волосы, переливающиеся шелковым оттенком, до середины гибкой спины, придавали княжне изящество, схожее с понятием – совершенство. Большие, выразительные, светло-голубые глаза цвета, ясного сентябрьского неба, в глубине которых тонешь как в пучине океана, представляли собой, нечто сродни пьянящему наркотическому зелью, от которого есть чрезвычайная опасность, навсегда лишиться человеческого благоразумия. Обворожительно тонкий, правильный, и, если к этому уместно добавить, гордый носик, который был ей к лицу, и что именно благодаря его форме, в целом это было – не земное обличье, а настоящий ангельский лик! Восхитительно чувственные губы, которые, несомненно, были созданы для сладких, головокружительных поцелуев, так манили и притягивали, словно магнит, уста непорочного молодого князя, что он приходил в непонятное для него, смутное замешательство.
    Удивительное лицо юной княжны настолько было необыкновенно, что казалось, излучало из себя загадочный, чудный внеземной свет, словно нимб округ головы, и, глядя на это одухотворённое личико, у влюблённого благородного юноши, от лицезрения этого ангела на яву, с головы до ног, по всему его телу, пробегали холодные мурашки. Солнечный лучик, пробившейся сквозь верхушку берёзы, ласково коснулся лица влюблённого юноши, он открыл свои томные тёмно-карие очи, и на краю поляны, в тенистой прохладе молодых сосен, увидел прелестное, очаровательное создание, свою милую Надин. Она сидела на старом пне, и, наклонившись, увлечённо плела венок из разноцветных полевых цветов. Молодой барин, достав из портсигара папиросу, задумчиво чиркнув спичкой, прикурил её, и с восхитительным благоговением рассматривал свою обворожительную Надюшу. Затем поднявшись, он как будто во сне, испытывая некий волнующий трепет, направился к юной княжне. Она, заметив приближение молодого князя, быстро поднялась и, держа в руках чудный венок, чуть дыша и, опустив голову, стояла, ни жива, ни мертва. Поравнявшись и остановившись перед смущённой девушкой, Владимир, мягко взглянув на венок, а потом в глаза смутившейся Наденьки, дружелюбно сказал:
    - Наденька, скажу тебе без преувелечения, твой венок, это настоящее произведение исскуства. Я немало повидал подобных вещиц, но такое вижу в первый раз.
    - Право, не знаю, что вам на это сказать, князь…
    - Надежда, друг мой, я ведь не раз просил тебя, душа моя, без церемоний, обращаться на ты, ведь ты знаешь, я человек простой. – учтиво, с доброжелательными нотками в голосе, промолвил молодой человек.
    - Да, я помню Владимир, но для меня это трудно, ну, хорошо князь, раз вы, простите великодушно, вот видите, опять… Я согласна Владимир, я буду вас называть на ты…- выдавила из себя запинаясь, бедная девушка.
    - Ловлю тебя на слове, мой друг. И, полагаю, больше не будет надобности возвращаться к этому вопросу, – и, он опять с приветливой улыбкой на губах, с задорными, живыми огоньками в его глазах, обратился к своей собеседнице:
    - Представляю, ангел мой, как это твоё великолепное цветочное украшение, будет чудесным образом гармонировать на твоей прелестной головке. – и, он с восхищённым взором окинул голову княжны, обрамлённую великолепными волосами.
    - Благодарю вас…, простите, я признательна тебе Владимир, за лестные отзывы скромному творению моих рук, но дело в том, что этот венок, я сплела… - тут она запинаясь, немного дрогнувшим голосом, добавила. – как бы не для себя, а, прошу прощения князь, это конечно, тебе покажется, может быть глупым, но это мой скромный подарок к твоему дню ангела…
    - Ну, что ты такое говоришь, Надежда, как можно такое даже думать! Милая моя Наденька, если бы ты только знала, как я тронут твоим вниманием ко мне! – радостно воскликнул счастливый юноша, почтительно целуя восхитительную ручку княжны.
 Затем, в порыве переполнявших его необъятных чувств, он нежно прикоснулся губами к её прелестной щёчке. И тут, надо заметить, благожелательный читатель, то, что наша очаровательная героиня моего скромного повествования, можно сказать, с первого известного нам разговора с Владимиром, также как и он, воспылала пленительными для каждого из смертных, сокровенными, чувствами к нему. В первый раз в жизни, столкнувшись с новыми для себя непривычными ощущениями, она явственно чувствовала, как её сердцё, с каждым днём наполнялось какими-то новыми для неё, волнующими, сладко пьянящими, желаниями. Что это, и зачем нужно это сладостное мучение, ведь как легко и непринуждённо она жила раньше, без этих тревожащих всё её естество, томительных переживаний, сама себя спрашивала, влюблённая девушка. Только как ни старалась она всем своим существом понять, новые для неё непривычные чувства, бедняжка не находила для себя ответа, и потому, постоянно находилась в каком-то тревожном ожидании чего то непоправимого. К тому же она не могла не заметить, что и молодой князь по отношению к ней, ведёт себя не так как с другими. Боже мой, но неужели и с ним творится нечто подобное, что и с ней? А, если это так, то к чему всё это приведёт? Однако, и тут она не находила ответов на свои тревожные мысли. Но, как бы там ни было, а всё же, надо признать то, что вся вина Надежды и Владимира, заключалась лишь в том, что они были оба юны, а в этом благодатном возрасте, ещё не кому из представителей Божьих созданий, называемых человеками, не удавалось минуть сию дивную чашу любви, и не испить из неё божественный нектар.      
     Отдав дань благодарности своей возлюбленной, в виде невинных поцелуев, юноша был поднят волной перехлёстывающих его чувств на столь необозримую высоту, что почувствовал, как его душа безнадёжно падает в зияющую пропасть. Заметив, необыкновенно преобразившееся лицо юноши, растерявшаяся девушка инстинктивно попятилась спиной назад, и уткнулась в стоящее позади дерево. Владимир метнулся в сторону, мигом нарвал букет разноцветных цветов, и, пристав на одно колено, преподнёс их к обескураженной княжне:
    - Достопочтенная мадмуазель Надин, беря в свидетели Господа нашего, Иисуса Христа, я с искренним чувством благоговения, перед моей бесценной избранницей, которую я с первого взгляда полюбил неистово и горячо так, что жизнь мне без тебя теперь, не имеет никакого смысла, и, потому, вместе со своей любовью, я - предлагаю тебе, руку и сердце! – но одном дыхании, с невыразимым блеском  своих пылающих благородством и неподдельной преданностью в глазах, горячо проговорил, молодой князь. Побледневшая Наденька непроизвольно, ещё сильнее прильнула к стволу; от непередаваемого словами волнения, она словно приросла к земле, и не могла пошелохнуться. И в то же время всё её внутреннее состояние души, охватило пугающее и сладострастное предчувствие неминуемой гибели. Подняв свой дивный взор к небу, она как бы искала поддержки у Господа. Затем, подняв увлажнившийся взгляд на лицо своего барина, решилась прочитать свой приговор в его глазах. Эта своеобразная дуэль двух пылающих взглядов, заставило её сердце радостно встрепенуться. И, в это же мгновение, сразу одновременно, её  душа и сердце, на предложение благородного дворянина, подсказали ей, а точнее, выкрикнули – « Да»! 
   - Я право, очень смущена, твоим предложением… И, даже не ожидала такого поворота событий, - растерявшись, в нерешительности промолвила озадаченная княжна, с надеждой вглядываясь в лицо молодого морского офицера. – Однако, зная вашу твёрдую настойчивость, прости, пожалуйста, я от волнения опять перешла на вы, понимаю, что должна дать тебе Владимир, ясный ответ. Мне, право, неловко, князь, но я должна это как-то преодолеть… - смущённо пролепетала сконфуженная девушка, чуть опустив при этом свою чудную головку, к земле. – Как девушка, я не должна была бы этого говорить, но повторяю, зная твою твёрдость характера, точнее твоё благородство, которое не терпит всякой хитрости, я также искренне, без обиняков, скажу тебе – я не безразлична к твоим чувствам, князь. И, я принимаю твоё предложение руки и сердца. – тихим, чувственным голосом, ответила на предложение молодого барина, всецело доверившись его благородному предложению, взволнованная девушка.
    Бедный юноша, от переполняемого его чувства бесконечного счастья, явственно почувствовал как его душа, напитанная беспредельной любовью, легко возносится к святым небесам, и земля из под его ног, плавно исчезает. В порыве восторженной нежности он подошел к своей наречённой невестушке, встал на колени и обнял её обворожительный стан. В таком положении застыв как две заворожённые статуи, они оба чувствовали себя, ни живыми, ни мёртвыми. Медленно поднимаясь на ноги, загипнотизированный Владимир, не отводил своего воспалённого взгляда от светящегося, необыкновенным, ангельским светом, лица своей возлюбленной. С трепетным, захватывающим дух волнением, напоминающим высокий полёт к звёздам, он нежно обнял юную, обворожительную княжну, и поцеловал её в медовые губы. Его состояние в этот миг, напоминало погружение всего его существа, в райские реки блаженства и умопомрачительного сладострастия. Он ощущал сладостную близость нетронутого, юного тела, его еле уловимую, лёгкую волнительную дрожь. Ноги княжны, от переживаемого ею неимоверного упоительного напряжения, начали предательски подкашиваться. Молодой князь ощутил это своим телом, и, трепетно держа своё бесценное сокровище, грациозно и медленно, приспускал её на мягкий, зелёный ковёр. Девушка в каком-то, бессознательном состоянии, закрыв пылающие веки, погрузилась в бурю неистовых, сводящих с ума, головокружительных чувств. Ах ! Боже мой ! Что, это и как это называется, удивлялась она, когда взлетаешь и паришь над облаками, и всю наполняет, всё больше и больше, какое-то восхитительно-сладкое, безумно-захватывающее упоение, которого всё мало и мало! Словно в волшебном сне, каким-то необыкновенным, и в то же время, вполне естественным, для и их положения, образом, они очутились на зелёной, бархатной траве. Её дивной красоты волосы, шелкового золотистого цвета, живописно расстилались по живому, зелёному покрывалу земли.  Покрывающая их плоть, одежда, как по мановению волшебной палочки, незаметно оказывалась лишней. Влюблённый юноша, с неописуемой  нежностью, и с захлёстывающим его душу, неимоверным восторгом, трепетно источал море чарующих ласк. О, как невыносимо сладко, так что, сердце, от этой райской неги, вот, вот выскочит! И почему, о Господи, чем дальше, тем невыносимее сладостнее! И он, словно одержимый болезнью страсти, покрывал горячими губами её губы, и страстно притягивающую его, женскую плоть. Его руки, как персты вдохновенного кудесника, источали невидимую энергию чувственной любви, молнией проходящей через всю его плоть, при трепетном соприкосновении с телом восхитительной богини. Горячечный шёпот любовной страсти, исходивший из уст воспалённого юноши, перекликался с восторженными порывами души, и нараставшей, словно волны океана, страсти. Он явственно ощущал своим молодым телом, как в ответ на его мучительно-сладкие действия, его Наденька трепещет словно сердечко, пойманное в силки колдовской любви. Но, что, же ты медлишь князь? Ведь, ты же этого желаешь, да, всей душой, ты изнемогаешь от изматывающего твою душу и сердце, неизведанного, преступного, желания! Однако, наши призывы к наступательной любовной атаки, излишни друзья, кипящий мозг раскаленной крови, даёт свой решающий приказ – дерзай!!! Да, наконец, наступил решающий момент  безумной игры человеческой плоти, и, вот то, ради чего видимо и предназначен мужчина, свершается, с душераздирающим, сердце восторгом – окрылённый молодой князь, с величайшим трепетом и благоговением, входит в самую потаённую сферу женской плоти… Но, чур!  Стоп, юноша! И, в то же миг, внезапно, тишину леса нарушил нежный, девичий возглас женской боли.
    Однако довольно, любезный читатель, мы вторглись с вами, в самое -  святая святых, божественных, чарующих отношений, между мужчиной и женщиной. Как жаль, мы часто словами и целыми фразами разбрасываемся так глупо, что начинаешь понимать – бывают моменты, подобные, описываемому, когда никчемные, пустые слова, конечно же, попросту излишни. Мы лишь только на одну минутку возвратимся, и украдкой, да простит нам Бог, добавим, что это удивительное и волшебное действо продолжалось неопределённое время, да кто же сможет сказать, сколько именно, если рядом кроме их двоих, никого не было?
    И, вот, простите дорогие друзья,  я лишь вкратце только добавлю следующее. Наконец, наступило полное насыщение, новое для них обоих, неизведанное ранее, меж новоявленными Ромео и Джульеттой, и, не успели они как следует, отдохнуть от любовных утех, как вдруг, они оба настороженно прислушались. Странное дело, совсем близко, со всех сторон послышался лай псов. Молодые возлюбленные взялись за руки.  «Но, в чём дело, чёрт возьми, - недоуменно размышлял молодой морской офицер, пристально всматриваясь по сторонам. – достопочтенный батюшка, насколько мне известно, охоту на сегодня не планировал… Странно, однако ж, всё это. Что, же это всё может означать ? Может, соседский помещик затеял в нашем лесу охоту? Также, маловероятно. И, всё -таки, что же это всё может означать?» - терялся в догадках, не находя ответа, наш счастливый князь. Но, его военная выправка и мышление, оказали, как оказалось далее, неоценимую услугу. С явной неохотой и сожалением, он высвободил свою руку из хрупкой, нежной  ладони, своей милой, чудесной Наденьки. Молча достал, всегда имевшие при себе, револьвер и морской офицерский кортик, без которых прогулки в лесу  небезопасны, если учесть то, что можно столкнуться и с диким зверем, или же с лихим человеком. Они стояли совершенно открытые со всех сторон на поляне, однако, предусмотрительный молодой человек, мгновенно прикрыл её своим телом, теперь ставшую для него самой дорогой, желанной, любимой женщиной. И одновременно, он сразу так решил для себя с той памятной первой их встречи то, что он уверенно и безоговорочно, считал свою ненаглядную княжну Надежду, своей законной супругой. На этом основании, молодой супруг, каковым он себя провозгласил изначально, был полон решимости защищать  свою молоденькую жёнушку, везде и всегда, не жалея при этом, своей жизни. Что, поделаешь, дамы и господа, такова была его благородная натура, его жизненное кредо, ведь родовой девиз князей Татищевых, гласил следующее – « Честь, и правда - превыше всего!».
    Вскоре, лай собак послышался ещё более, явственней, чем прежде. Наконец, молодые новобрачные, увидели бегущих в их сторону мужиков, державших на поводу псов. Вот, тогда-то, Владимир сразу всё и понял. В его всегда здраво, мыслящей голове, мелькнула ясная, как сам день мысль, что ему предстоит пройти нелёгкий экзамен, устроенный его суровым папенькой. Загораживая собой, как орёл, закрывает крыльями свою орлицу, Надюшку, он, бросив взгляд в сторону, недоумевающей девушки, затем, с ироничной улыбкой, взглянув в сторону приближающихся к ним его крепостных людей, презрительно произнёс:
    - Любовь моя, Наденька, всё ясно – мой любезный папенька, обложил нас со всех сторон, гончими псами! Эх, жаль, что у меня нет с собой шпаги или сабли! Я ведь, совсем не дурно занимался фехтованием! –  сокрушенно, воскликнул храбрый юноша, реально оценивая обстановку, и уверенный в своей непобедимости, и в победе силы правды, над несправедливостью.
    - Постой, мой храбрый повелитель, я знаю, чего они хотят! – горячо вырвалось у стойкой девушки, думавшей в этот момент не о себе, а о своём благородном рыцаре.
    - Чего же, милое моё создание?
    - Благороднейший мой князь, родной, любимый мой Владимир, прошу тебя, отдай меня, им. Я этого заслужила… В противном случае, твой батюшка, князь Виталий Фёдорович, прикажет и тебя схватить! А, этого, я допустить не могу! – с невыразимым отчаяньем в голосе, произнесла сокрушённая девушка.
    - О чём ты говоришь, душа моя, об этом не может быть и речи! Жизнь моя Надюшенька, драгоценная моя женщина, милое солнышко моё, они с тобой ничего не сделают, я этого не допущу! Поверь мне, душа моя, что я не допущу даже того, чтобы с тебя слетела пылинка, без твоего на то, ведома!  – произнёс спокойным, ровным голосом, уверенный в своей правоте, и не допускающим никаких сомнений, молодой дворянин.   
    Надо заметить, обстановка накалялась тем, что до юной супружеской пары, оставалось не более полусотни шагов. Казалось всё кончено, и, в этот момент, на белом великолепном коне, в полном боевом облачении, в генеральском мундире лейб-гвардии, появился сам князь – Татищев Виталий Фёдорович. С саблей на левом боку, и с револьвером в кобуре. па правом, а также, с кнутом в левой руке, он грациозно гарцуя на коне, приближался к несчастным влюблённым. Не доезжая метров двадцати до обречённых молодожёнов, он остановился и, не слезая с коня, проговорил повелительным голосом:
    - Послушай, сын мой, князь Владимир, отдай нам эту девку, она повинна в том, что совратила тебя, и должна быть строго наказана! А, именно – я отдал приказ высечь её  плетьми на конюшне. А, сам можешь убираться на все четыре стороны! С тобой разговор, будет особый! – прокричал громким, командирским голосом, испытующе глядя, на великолепно смотрящуюся молодую пару.
    - Должен огорчить вас, достопочтенный мой батюшка, однако, никогда вы этого от меня не дождётесь. Я никогда, и никому не отдам мою возлюбленную, Надежду Романовну! Более того, я объявляю вам,  что перед Спасителем нашим, Иисусом Христом, и пред людьми православными, княжна Кудасова Надежда Романовна – моя первая и последняя законная супруга! – с гордыми огоньками в глазах, полных любви и отваги, ответил молодой князь.
    - Володька, ты что, белены, объелся, чёрт бы тебя, побрал, чего мелешь, какая такая твоя законная супруга? Если ты сейчас же не покоришься моей родительской воле –  я тебя прокляну! – привстав от негодования в стременах, прохрипел старый седовласый генерал.
    - Я своё слово сказал, отец, прости, два раза повторять, не намерен!
    - Эй, живо, спускай на них собак! – скомандовал сиплым от негодования голосом, багровый от гнева своенравный князь, своим столпившимся вокруг него крепостным мужикам, стоявшим наготове, и готовыми выполнить любое повеление своего грозного барина. И в ту же минуту, вихрем, поджав хвосты, к молодым бунтовщикам, кинулись, почти одновременно, три легавых пса. Мгновенно, грамотно оценив обстановку, храбрый, боевой морской офицер, быстро рванулся в сторону, схватил увесистую дубину и бросил её рядом с собой. Затем, молниеносно выхватив револьвер, прицелился и, в ту же секунду раздался оглушительный выстрел, эхо которого застряло в верхушках деревьев. Меткий выстрел оказался роковым - собака, дико вереща, на всём ходу кубарем, шлёпнулась у ног молодой княжеской пары. Багровая кровь, стекавшая с  её простреленной шеи, небольшим ручейком окрашала зелёную траву. Мельком кинув на побледневшую княжну, свой тревожный взгляд, он с ещё большей решительностью, приготовился к оборонительным действиям против взбесившихся, злобных четвероногих тварей. Беспомощно стоявшая позади него, юная девушка, судорожно сцепив пальцы рук, с выступившими на глазах слезами отчаяния, взахлёб, шептала спасительные молитвы. Она всеми силами желала помочь своему бесстрашному спасителю, при этом ясно осознавая свою вину перед самой себя, и всеми её окружавшими сейчас людьми. Но, в то же время, юная княжна, в эти ужасные для них обоих минуты, целиком и полностью разделяла чувство непоколибимой правоты, изумительным образом, на расстоянии, исходившего от неустрашимого князя. Не успел он толком сосредоточиться и прийти в себя от первой яростной атаки взбесившегося пса, как тут же Владимир, заметил новую угрозу нападения, обезумевших от охотничьего азарта, великолепно натасканных, собак. Бесстрашный юноша, загородив собой, не на шутку встревоженную княжну, молниеносно подхватив лежавшую на траве дубину, со всего маху, ловким и сильным ударом увесистой дубинки в лоб, на лету, раскроив череп, сбил второго нападавшего разъярённого пса, который успел издать лишь один душераздирающий собачий вопль. И, буквально в следующее мгновение, когда из рук князя, каким-то невероятным образом выскользнуло его грозное деревянное оружие, огромная, чёрно-белая псина, оттолкнувшись лапами от земли, через секунду, уже готовая была вцепиться в горло морского офицера, произошло следующее. Ловкий молодой человек, изящно и вовремя, отпрянул в сторону и, выхватив из-за пояса морской кортик, точным выверенным ударом, прорезал правую боковину озверевшей собачины, которая с истошным визгом, на весь лес, покатилась по траве. Кровь алой струёй, а точнее, брызгами фонтана, окропила его белою сорочку и лицо. Славный, молодой князь, на миг, переведя дыхание, и рукавом шёлковой сорочки, отерев пот, выступивший на его лбу, и капли гадкой собачьей крови, чуть пошатываясь от усталости и тягостного напряжения, вновь принял боевую изготовку, и был полон решимости разить вражьих псов, до последнего. В  невообразимой суете вокруг происходящего, напоминавшей дикую схватку русского богатыря с четвероногими монстрами, покрытыми собачьей шерстью, наши герои не заметили, как величавый генерал, правой рукою, сжимавшей рукоять кнута, подал властный и повелительный знак дворовым мужикам, прекратить разыгравшуюся по его приказу, драму. Поэтому, не успев прийти в себя, от разыгравшейся вокруг них, такой не реальной, во всех отношениях, действительности, скорее схожей на кошмарный сон, нежели на правду жизни, молодые влюблённые были крайне изумлены, следующей представившейся им, картиной… Из-за ближних деревьев, отделявших наших славных героев, от их неприятелей, уже без коня, сабли и револьвера, а только в генеральском мундире лейб-гвардии, не спешной и миролюбивой походкой, направлялся к юным смельчакам, проявившим чудеса храбрости и отваги, сам, собственной персоной, полновластный властелин своего родового имения, знатный князь Виталий Фёдорович. Заметив приближение своего отца, почтительный сын, молча и с покорностью, сложил оружие. Старый князь шёл, задумчиво и загадочно улыбаясь, покачивая своей седовласой головой, с видом человека скрывавшего некую, одну ему известную тайну. Затем, наш суровый генерал, прикурив свою неизменную трубку, и задумчиво поглаживая свой подбородок, подойдя вплотную, к ничего не понимавшим, изумлённым, и ошеломлённым влюблённым, внимательным, изучающим взглядом, посмотрел на них, и на мгновение задумался.  Да, он не понаслышке знал цену настоящей храбрости и неподдельного мужества, ибо всю жизнь, отдав славной русской армии, ему не раз приходилось в боевых походах, как говорили, в старое, доброе время, с лихвой, нюхнуть пороху. Доблестный старый воин, обнадёживающе улыбнулся, и вглядываясь, в лица, стоявшей перед ним   очаровательной пары, своим суровым, в ввиду военной привычке, взглядом, в котором, сейчас, однако, нетрудно было уловить огоньки неподдельной, родительской любви, начал свою речь так:
    - Не взыщи строго, сын мой. – начал он степенно и строго, обращаясь к виновникам происшедшего злоключения, не отводя от них, твёрдого, осуждающего взгляда. – Наш соседский помещик, Гаврила Петрович, который проживает в своём имении, по ту сторону рощи, прознав, про ваши неизвестные мне рандеву, соизволил, доложить мне. А, ты знаешь, Владимир, как я строг, к подобного рода, шалостям. – тут, прервав свою беседу, почтенный старик, прикурив потухшую трубку, и с удовольствием попыхивая ею, с расстановкой продолжал:
    - Совестно мне весьма было перед Гаврилой Петровичем, и перед всем честным народом, сын. Страсти-то, Господни какие, не приведи Бог! Мы ведь, с твоей покойной матушкой, Анной Павловной, царствие ей небесное, вон сколько-то лет вместе прожили, а чтоб, такое - у нас даже, и в мыслях не было!  - укоризненно проговорил благоверный князь, троекратно, размашисто перекрестившись, и, при упоминании  своей усопшей супруги, он отвёл чуть в сторону, свой увлажнившийся взгляд. 
    - Да, и тебя, сын, видит Бог, я воспитывал в правильном духе… Не помнится, что-то мне, чтобы я тебя разврату учил...  Ну, вот, когда таким, образом, я узнал, так сказать, что у вас любовь с Наденькой, поначалу очень зол был. – при этом, седовласый старик посмотрел на молодых, смеющимся взглядом, от которого, нашим героям впору провалиться было сквозь землю. -  Ошибка твоя, Владимир, была и весьма не оправдывающая тебя, в том, что ты, братец, не доверился мне… - тут разволновавшийся генерал, от наплывших на него сентиментальных чувств, и, возможно, также от табачного дыма, сипло раскашлялся, и вновь вернулся к прерванной беседе. -  Скажу тебе, более, сынок, ещё при жизни незабвенной Анны Павловны, мы порешили, с ней так: вот, выхлопочем нужную бумагу, от нашего государя императора, о признании Наденьки, княжной Кудасовой, и, когда вы подрастёте, так и поженим вас. – опять же, укоризненно, взглянув на сына, проговорил благочестивый родитель. Весьма смутившись от последнего признания своего батюшки, бедный юноша, не знал, куда от жгучего стыда, глаза девать. Чувство угнетавшей его неловкости за своё ребячество, которое никак не вязалось теперь в его глазах, с тем высоким титулом, обязывавшим его быть выше и чище, и, наконец, честь морского офицера, удваивавшая его высокое положение, как гражданина и человека, взывали его, к посрамлённой совести. Не решительно взглянув в глаза притихшей, и, вконец, растерявшейся крепостной девицы, от охватившей её, словно обруч, мучительной скованности и неловкости, он, не выдержав для себя этого испытания, отвёл в сторону свой смутившийся взор. Всё это не ускользнула от внимательного, пытливого взгляда старого князя, и он, видя полное, и искреннее раскаяние своего сына, добродушно и снисходительно, промолвил:
    - Добре, сынок, вижу, ты всё, сполна, осознал. Я ведь, знаю и то, что ты полагал, что твой старый отец, никогда не даст тебе позволения, жениться на крепостной девушке, ведь так, Володенька? Да, ты конечно знал, что твой отец, в какой-то мере, пуританин, да, что там говорить, так оно Владимир, и есть. -  в упор глядя, в глаза сына, мягким, участливым взглядом, понимающего всё отца, рассудительно изложил свои доводы, мудрый старик.  Вконец присмиревший и благодарный сын, молча утвердительно, кивнул головой. – Так вот, тогда-то и пришла мне в мою голову такая мысль – проучить тебя, и весьма сурово, мой сын, за такой, не позволительный с твоей стороны, проступок… Хотя, я и знал, что ты неспособен на не благородный поступок, да ещё, тем более, к девушке-сироте, однако же границу дозволенного, как я вижу, ты всё же переступил… - суровый отец, вновь взглянул на вконец сконфуженного сына, перевёл дыхание, и его глаза заметно опечалились. -  И, потом, знаешь сынку, мне захотелось тебя, так сказать проверить, как военного человека, нюхнувшего пороху… Сможешь ли ты, в экстремальных обстоятельствах, защитить свою, дорогую твоему сердцу, Наденьку? Молодец, сынок, смог, да ещё как! –  вполне удовлетворённо подытожил благополучно закончившееся испытание для своего сына, который вполне достойно, во всех отношениях, выдержал жестокий для него экзамен, устроенный ему старым пуританином. После довольно тяжёлой и нравственно, изнуряющей беседы, которая легла тяжким камнем на сердца, в ней участвовавших лиц, наступило тягостное молчание. Это было похоже на то, когда после ожесточённого, кровопролитного сражения, которое истощив все силы противников, неизменно всегда приводило к напряжённому, угнетающему затишью. Однако, в нашем случае, по всему было видно, что это не шаткое примирение двух противоборствующих сторон, а, отныне, долгий и прочный мир, теперь уже навсегда, родных, по крови и по духу, замечательных, во всех отношениях, людей. Для достойных представителей рода человеческого, каковыми, несомненно, являлись сии герои нашего повествования, сущность которых есть, пусть не в полной мере, но в значительной, определяющих их, как – существа, сотворённые по образу и подобию Божьему. И, таким людям как они, достаточно, одного, сурового урока жизни, чтобы они, в дальнейшем, никогда не теряли, то, что заложено во всех нас, непостижимым для нас, Творцом… Но, к большому сожалению, есть немало и тех , которые также носят звание, высшего на земле, да и во всей вселенной, – разумного существа, а имя сему творению, человек, и которые, в отличии от тех, коих я имел честь обрисовать выше, ни в малой степени, ни являются, сотворёнными по Его, образу и подобию. И, чтобы, эти, вторые, не делали, какие бы не выдумывали новые – философии, нравственные основы, как бы не старались, они, никогда ни сотворят ни, новую землю, и всё живое на ней, ни бездонные небеса, живительную воду и благодатный воздух. Так же, они, как бы не старались, никогда не найдут, чудодейственные средства от старости, и смерти. И уж точно, никогда, не станут, бессмертными… Ведь это – в силах, только Всевышнего. Как ни старайтесь вы, люди, отдающие себя, целиком и полностью, только, земным радостям бытия, вы без веры, в сотворившего вас, никогда не найдёте себе покоя, и не достигните духовного совершенства, первых! Вы всегда, и во всём будете – вторыми! И, именно, для вас, все – добрые, или же, жестокие уроки жизни, никогда не станут спасением для вас, и для ваших душ. Ибо, душа без Веры – мёртвая душа… Я нижайше, прошу прощения у моего долготерпеливого, благосклонного читателя, за мои, без сомнения, никчемные умствования, но, я так был тронут благородной сущностью наших героев, что, просто, не удержался… Однако, полагаю, настало время вернуться нам непосредственно к нашим участникам развернувшегося перед нами, повествования. Наступившее молчаливое затишье, заставившее крепко призадуматься наших героев , над  замысловатыми, и порой, непредсказуемыми поворотами судьбы в нашей жизни, наконец, завершилось и, первым нарушил молчание, как и положено в этом благословенном Богом веке, почтенный старый князь:
    - Ну, вот, и ладно, детушки мои. А, теперь, позвольте, с вашего позволения, перейти мне к более, приятному, во всех отношениях, важному делу… Вот, милая моя наречённая доченька, Надюшенька, - обратился он с торжествующим и сияющим взором, к молчаливо притихшей девушке, доставая из внутреннего кармана, синюю бумагу с гербовой печатью и, протягивая её ей, срывающимся, от приятного волнения голосом, произнёс. - Я уже несколько лет хлопотал о тебе, чтобы узаконить, твой княжеский титул. И буквально на днях, я получил пакет из Петербурга, и, наконец, сегодня для всех нас, большая радость, указ его величества, государя-императора, о пожизненном присвоении тебе титула  -княжны, и фамилии твоего славного, покойного папеньки; отныне, ты - Кудасова Надежда Романовна! – душевно произнёс князь , и, затем, негромко кашлянув, и вытерев выступивший на его лбу пот, он с чувственными нотками в голосе, вновь продолжил. – С правом его передачи по наследству! Держи, княжна Надежда Романовна, сей бесценный документ, вместе с твоим будущим супругом, князем, Владимиром Витальевичем! – весьма довольный тем, что всё закончилось так, как им было задумано, он весело, и с удовольствием, рассмеялся. Казалось, вместе с ним, смеялись и разбросанные по его лицу, озорные морщинки, оставленные от изнурительных боевых походов, и невосполнимых утрат. Бедная, растерявшаяся княжна, от свалившихся за день стольких, непостижимых её уму, казалось, нереальных событий, была на грани того состояния которое, обычно называют, помешательством. И, не мудрено, достопочтенные дамы и господа! Разве возможно, чисто физически, всё это было перенести, юной, хрупкой и ещё не подготовленной, к суровым реалиям беспощадной жизни, юной девушке? А, каково было ей невыносимо тяжко, переносить страдания в духовном плане, когда её нравственные устои, так тяжело выполнимые, в положении крепостной рабыни, испытывались при столь, невероятном давлении! Да, ещё, где-то далеко в подсознании, осознавая себя, хотя и косвенно, однако же, княжной. Но, слава Богу, всё это уже, позади. Да, и рядом, со своим ненаглядным, князем Владимиром, ей кажется, уже нечего не страшно. А, что же, наш молодой князь, как он всё это перенёс через свою душу? Он, ясно осознавал то, что где-то поступил легкомысленно и с поспешной горячностью, но, одновременно, с этим,  он был уверен в том, что, своим врождённым благородством, не поступился ни на шаг! Ведь всё это делалось им не ради, какой-то,  низкой прихоти изворотливого ума, а во имя, самого прекрасного, что может быть на этом свете  - ради, чистой, исходящей от всей души, настоящей, искренней любви! Не кривя душой, скажите на милость, что может быть чудеснее этого, кристальной чистоты, изумительного чувства, имя которому - любовь! Ну, вот, наконец, и подошёл к концу, этот великолепный, июньский день, насыщенный сполна, столь важными и значимыми событиями. Солнце, еще довольно ярко отдавало своё благодатное сияние, однако уже было видно, что совсем скоро, оно уйдёт на покой, уступив место загадочной, звёздной ночи. Седовласый, русский князь, набив свою трубку заморским, ароматно-пахнущим табаком, не спеша прикурив её, о чём то задумался - несомненно, более о приятном, нежели о дурном, подтверждением чему служила, его многозначительная, тёплая улыбка. Он посмотрел на молодую пару, долгим, задумчивым взглядом, раскуривая свою дымящуюся трубку, затем, тихим, душевным голосом, промолвил:
    - Я уже давно порешил, так тому, и быть… Видит Бог, судьбою решено быть вам вместе. А, судьбу, как известно, и конём не объедешь. Так, посему и быть. Я благославляю вас, дети мои, и даю своё родительское согласие, на ваш брак. – сказал добрый старик, сделав вид, что поперхнулся дымом, притворно закашлялся, достал носовой платок и, незаметным движением смахнул нахлынувшую слезу. И, тут же, обернувшись назад, в сторону столпившихся мужиков с собаками, с настроением в голосе, весело прокричал: - Мужики! Отбой! Быстро, одна нога тут, другая там, скачите в моё Дубровно, и известите всех о том, что мы скоро возвращаемся с наречённой, молодой невестой, моего сына, князя Владимира, княжной Надеждой Кудасовой! И опять же, объявите всем, что они помолвлены, и нынешней осенью, состоится их свадьба! Да, поживе-е-й! - Затем, переведя дыхание, и, с умилением взглянул на новоиспечённых жениха и невесту, продолжил:
    - Так вот, князь Владимир, и княжна Надежда, соберём с Божьей помощью урожай и, по осени сыграем, как и положено в христианском, православном мире, свадьбу. Да, так закатим пир на весь мир, что чертям станет тошно! – улыбнувшись широкой, радостной улыбкой, с озорным блеском загоревшихся глаз, воскликнул славный, старый воин. Затем, подошёл к ним, одарил их нежным отцовским поцелуем, сцепил их руки, ладонь к ладони, троекратно торжественно перекрестил, и с чувством исполненного им отцовского долга, удовлетворенно вздохнул. Молодые новобрачные, с увлажнёнными глазами, рухнули на колени перед  князем Виталием Фёдоровичем.   
Затем, подойдя к своим окрылённым счастьем, дорогим его сердцу детям, поднял их,  и, с непередаваемой печалью в голосе, проникновенно произнёс:
    - Жаль, детки мои, что, до этого – благославенного, для всех нас дня, не дожила, покойная супружница моя, княгиня, Анна Павловна… Вы ведь знаете, не мне вам говорить, насколько эта славная женщина, была добра. А, её кроткий нрав, был сродни, нраву ангела небесного. Как бы сейчас она была, несказанно счастлива, если бы дожила до этого радостного, для всех нас дня… Но, не судьба, дети мои, видимо на небесах она, нужнее, чем на земле… - тут бедный старик, не в силах больше продолжать начатое, повернулся в сторону, и судорожно достал рукою свою неизменную трубку.   
Он молча и сосредоточенно, попыхивая ею, пытался совладать с нахлынувшими на него воспоминаниями его семейной жизни, затем, ни говоря ни слова, подошёл к стоявшим рядом с ним, детям. И, одной рукой обняв своего сына Володеньку, а другою рукою, свою юную невестушку Наденьку - все вместе, обнявшись, зашагали к ожидавшей их карете, умиротворённо разговаривая меж собою.
    Вскоре прибыли в имение князя нарочные, и объявили неожиданную и радостную весть всем обитателям, благославленного Богом поместья, старого барина. Однако же, милостивые государи и государыни, позвольте мне изречь, не мною измышлённую, скромную истину, а именно, - всё когда-то кончается… Да, именно так - вот и завершилось  моё, не Бог весть какое, но сочинённое мною, от всей моей, ничего не значащей в этом  противоречивом мире, скромной души, непритязательное повествование. Позвольте мне напоследок, добавить лишь то, что богоугодное бракосочетание, князя Владимира и княжны Надежды, старожилы помнят и поныне, как самое счастливое и весёлое, когда-либо справлявшееся в Дубровно, родовом имении, славных князей Татищевых.               
 
                Князь Владимир Серебряный.      
                (литературный псевдоним)   
   
                Контактные телефоны:
               

                Мобильный телефон: +37533 – 610-02-90  (МТС).

                Домашний телефон: 8 – 02138 – 4-29-4.
Адресные данные писателя:
Республика Беларусь, 211220,
Витебская область,  г. п. Лиозно,
 ул. Ленина, дом. 61,
Титенко Владимир Витальевич.