Сестрорецк

Сестрорецк
В школьном детстве моем, когда мне было шесть-четырнадцать лет, моему дяде давали дачу от работы. В Ленобласти, в городе Сестрорецке. Пусть родной Питер в гневе проклянет меня и отречется, но и в последнюю минуту жизни я буду твердить, что лучшее место на земле – Сестрорецк! А лучшее место в Сестрорецке – улица Курортная. Дом 10. Там был и навсегда останется центр мира.
Трехэтажный зеленый дом, бывшая дача детского сада. Там на втором этаже, и было наше летнее жилье – комната и веранда. Шкаф, стол, рота стульев, железные кровати с сетками рядами. Над столом лампочка, бабушка из проволоки и папиросной бумаги мастерила для нее абажуры. Я, Женька и Лешка – мои двоюродные братья, наши общие бабушка и дедушка. В выходные добавлялись родители, четыре человека. Вот сколько нас было.
Летом все комнаты трехэтажного дома заполнялись детьми и бабушками. Мне с братьями повезло – соседи были в основном нашими ровесниками. Два года старше-младше входили в нашу компанию, у остальных свои друзья и свои развлечения. Иногда немногочисленные старшие устраивали нам игры. Из дома вытаскивались раскладушки и, сложенные особым образом, превращались в кресла, домики или перегородки в космическом корабле. Задолго до появления "Звездных войн" мы исследовали космос, посещали новые планеты, слушали увлекательные рассказы о них. Наш двор, ловко охватывающий дом, был воистину Вселенной.
У нас не было мальчишеских и девчачьих игр. С равным удовольствием мы всей оравой носились с пластмассовыми "пестиками", а через неделю строили из обломков кирпичей домики для бумажных кукол. Увлечения шли волнами и были общими. А уж про выбивало, прятки, "Али-Бабу" и прочие игры и говорить нечего, не участвовать считалось чем-то почти неприличным. "Тай-тай-налетай, кто в штандер играй".
Когда играли в прятки, "палочку" ставили на двери погреба. Был он у нас во дворе, сохранился от прежней жизни. Двускатная крытая рубероидом крыша и перед ней будка-вход. По назначению погреб уже не использовался. Забираться на него нам категорически запрещалось – провалитесь! Но разве есть запреты, способные остановить летнюю публику восьми-двенадцати лет? Прилегающий к заботу скат крыши служил изначальным укрытием прячущимся, а, пробравшись по нему и проникнув на крышу будки можно было лихо отпятнаться прямо  над головой зазевавшегося воды. Особо ушлые граждане "отмечались" в первые секунды игры. Даже правило одно время было – "палочку" по двери погреба можно хлопать только с земли. А еще было в нагретом солнцем рубероиде что-то такое, из-за чего безумно приятно было лезть по нему вверх, и сидеть потом на остром гребне крыши. Будка была высотой метра два. Одно лето появилась забава – прыгать с нее в песок. Не боялись…
Песка вообще было очень много. И во дворе, и за пределами территории. Именно поэтому мы могли спокойно жечь костры. Костер – это ритуал. Затевала его обычно моя мама. Все участники были оповещены заранее, к вечеру начинались сборы. Немыслимым образом добывались дрова, обломки каких-то древних досок. Будто сама собой росла куча сухих сосновых веток – топливо мгновенно загорающегося, но так же быстро обращающегося в пепел. Тащили из дома хлеб, нарезанный маленькими кусочками, жарили его на огне на длинных прутьях. Этот обуглившийся, обсыпанный пеплом хлеб был необыкновенно вкусен. Еще одна забава – прыгали через костер. Был такой небольшой обрывчик, где-то ребенку по пояс. С него и сигали, разбежавшись. Мама только отгоняла тех, на ком синтетика.
За песками проходила железная дорога. За железной дорогой – путь в город. Этим словом обозначался и Ленинград, и центр Сестрорецка. Когда говорили, никогда не уточняли, о каком городе идет речь, но все понимали. В город мы ходили в кино, в "Курортный". Смотрели в основном французские комедии. Шагали шесть человек, четверо мальчишек, две девчонки. За мостом через Сестру-реку в ларьке у хлебозавода покупали буханку свежего хлеба. Честно делили ее, ломая. С удовольствием выгрызали теплый мякиш, потом приходил черед хрустящей корочки. В городе, помимо кино было много чего интересного – книжный, универмаг, Детский мир, спортивный, но туда полагалось ходить с родителями, чисто и прилично одетыми, не то, что в повседневности – все в песке и в хвое.
Но как же было не испачкаться, когда так приятно скатиться колбасой с высокого берега Сестры, а потом лезть наверх раскорячившись на четвереньках, "по-тигрячьи". А тарзанка, повиснув на которой стремительно летишь вокруг толстого – в два обхвата - ствола сосны?
Купаться ходили на Финский залив. Десять минут пешком. Тут нашим вожаком была бабушка. Собирала всех детей с дачи, а потом только пересчитывала, сколько голов из очередной волны вынырнуло. Финский залив возле Сестрорецкого Курорта мелкий, пока дойдешь до глубины, устанешь, волны были настоящим праздником.
Всей гурьбой на велосипедах в парк Дубки. Любимый аттракцион – "Березка", она же "лодочки". В выходной день можно качаться три минуты, а в будний народу мало, смотрителю лень выходить, раскачивали подвешенные на железных палках "лодки" до упора, взлетали в запредельную высь, а оттуда – вниз. Ух! Ноги потом заплетались, голова кружилась, но счастья было!..
Еще одно место за территорией – лесная школа, "Леснушка". Никто из нас не знал, для чего предназначены эти дома, в которых никто не живет, но иногда в окнах вроде бы мелькают люди. Зато прекрасное место для игр и беготни. Загадочное. Притягательное. Terra incognita.
В своем дворе буйство сирени и неизвестных кустов, усыпанных белыми соцветиями. В самой гуще их лежат две подушки от автомобильных сидений. Это "танк".
"Четырех танкистов и собаку" смотрели с упоением. Равно как и "Место встречи изменить нельзя", "Кортик", "Бронзовую птицу", австралийский мультик "80 дней вокруг света". Собирались все у нас, в маленькой комнате. Небольшой черно-белый телевизор отчаянно барахлил, кто-нибудь помельче и полегче садился рядом на холодильник и держал антенну.
Но все игры и развлечения прекращались вечером в пятницу. Родители приедут! Дружная компания разбегалась, кто ждать на остановке автобуса, кто на дороге, машину. Это было очень большим счастьем – наконец дождаться.
У калитки рос тополь. Кто-то прикрепил к его стволу вырезанную из желтого кубика кормушку, мы клали туда орешки для белок. Рыжие действительно нас навещали, иногда парами, полакомившись, гонялись друг за другом по стволу. У людей восторг был полный. Чтобы достать до кормушки, надо было встать на камень. Большой, слоистый, желтоватый с красными вкраплениями, он напоминал мне кусок торта-безе, который пекла моя тетя. Аппетитный такой камешек.
Вот так мы и жили. Девять лет, вернее кусочков их, летних каникулярных месяцев, но эти месяцы стоят жизни. Потом родители купили дом в деревне,  и мы перестали ездить в Сестрорецк. Я закончила школу, потом институт. Братья тоже выросли. Лешка сейчас успешный состоявшийся семейный человек, Женька умер молодым. Я больше не бывала в Сестрорецке. Школьницей меня на все каникулы забирали в деревню, студенткой было не до того. А потом… Мне больше нет места в этом мире. Эти сосны, песок и сирень принадлежат девочке в полосатых гольфах, которая навечно осталась там. Я другая.
Но иногда мучительно, до слез хочется завязать два хвостика, сесть на Финляндском вокзале в зеленую электричку. Может быть, ей удастся пробить время, и я опять увижу тополь у калитки, махну рукой облокотившейся на подоконник бабушке, пробегу по двору по дорожке из бетонных плит между кустов сирени, по деревянной лестнице взлечу к нам на второй этаж…
В самый центр мира.


Этот р входит в сборник «Глянь на небо».
ЛитРес
Ridero
https://ridero.ru/books/glyan_na_nebo/