Глава 14

                Глава 14
 
          Автомобили, сошедшие с конвейеров в Европе и Японии, заполонили улицы российских городов. Чаще всего это были подержанные или устаревшие модели, от которых хозяева спешили избавиться. Бывшие советские граждане с удовольствием приобретали машины и не могли нарадоваться, простотой и надёжностью в управлении. Не говоря уж о внешнем виде заморских седанов и внедорожников. Менять свою «Волгу» на иномарку Антонов не собирался – привык. На следующее утро генерал выгнал свою «трудолюбивую лошадку» из гаража, чтобы отвезти сестру на рынок. Где работала Наталья, которая по договору аренды снимала квартиру у Ольги Степановны, а по факту хозяйка обнаружила, что там живут неизвестные люди. Ситуация была серьёзная и Антонов по такому случаю даже предпочёл облачиться по всей форме. После смерти жены он впервые достал из шкафа генеральский мундир. Китель оказался в пору, но всё равно, Антонов чувствовал себя в нём как-то иначе. Он постоял у зеркала придирчиво оглядев каждую деталь, портрет Вероники на противоположной стороне отражался в зеркале на уровне его плеча. Михаил Николаевич посмотрел на портрет и понял, что любит эту женщину как прежде. Ничего не изменилось между ними и не могло измениться.
 
           Михаил Николаевич стал редко садиться за руль, по очень простой причине: приходилось крутить головой на все триста шестьдесят градусов, чтобы успевать реагировать на дорожный беспредел. Если на светофоре с твоей стороны загорелся зелёный, ещё не факт, что тебя пропустят. Крутым перцам обычные правила не писаны, того и гляди выскочат на встречную полосу. И выскакивают. А бывает вылетают на перекрёсток сразу двое, как всем известные тупые братья из ларца, игнорируя сигнал светофора. Плевать они хотели на других участников дорожного движения, вот и сейчас два чёрных внедорожника марки Хаммер проехали на красный свет.

          – Ты посмотри, Оленька, что творят засранцы. Впору выпускать спецмашины для спецсигналов, чтобы окончательно не запутаться в автомобильной иерархии. Чем круче марка автомобиля, тем наглее водитель.

          – Я же говорила, что наш Максим таксистом работает, он тоже постоянно возмущается, что правила дорожного движения вообще перестали соблюдать, к концу смены как выжатый лимон.

            – Я его хорошо понимаю. Теперь сам с неохотой сажусь за руль. Нет того удовольствия.

            – Помнишь Миша, когда ты свою Волгу купил мы половину Москвы объехали за два часа, а сейчас сплошные пробки. Ужас. Просто ужас. По тротуарам ездят. Креста на них нет.
 
          – Какой крест, Оля, ты о чём! Я тебе сейчас одну историю расскажу. Помнишь нашу соседку, Дарью Ильиничну, вдову прокурора. Не так давно все подъезды во дворе обклеили объявлениями. Приглашают на семинар по оздоровлению кармы. Какой-то новоявленный «гуру» предлагает бесплатную помощь всем страждущим. Для закрепления полученных знаний, после лекции желающие могут купить брошюрки, заряженные благодатью. Смотрю, зачастили к нашей Дарье Ильиничне странного вида личности. Я, возможно, ничего бы и не заметил, но Катюша приболела, мне пришлось самому подомовничать несколько дней. Иду из булочной слышу в квартире Дарьи Ильиничны песнопения какие-то непонятные на мантры похоже. Я насторожился. Через день опять какое-то сборище у неё. Чувствую спасать человека пора. Позвонил в квартиру, дверь открыла сравнительно молодая особа, весьма колоритной наружности, одета в восточном стиле. В квартиру впускать меня не собирается, а хозяйку позвать отказалась. Тогда я решил не спрашивать позволения и пошёл напролом. Захожу в гостиную, сидит Дарья Ильинична, тоже цветисто разодета, словно цыганка какая-то. Шаманский бубен в руках держит, а на груди крест висит, размером с мою ладонь. Публика суетится вокруг неё, как будто самой владычице вселенной прислуживают. Я к ней, а Дарья на меня даже не реагирует. Опоили чем-то, и используют в качестве «живого божка». Понял я что дело плохо. Звоню участковому милиционеру. Не тут–то было, на том конце провода только хамят в ответ. Зашевелились только тогда, когда я к ним в управление позвонил. Там ещё остались старые кадры, я представился, и они поняли с кем имеют дело. Приказали своим архаровцам навести порядок. Уже через десять минут взвод спецназа всех без разбора мордой в снег уложил. Пришлось выйти в форме, чтобы отсортировать своих от непрошеных гостей. Поздно я спохватился. В больничке теперь Дарья Ильинична. Врачи дают неутешительный прогноз, эти благодетели чем-то травили старушку. Квартира в престижном районе – лакомый кусок для проходимцев. А ты, моя милая, сестра, полгода дома не была.
 
         – Знаю, Миша, что сама виновата. Деньги приносили, я и успокоилась. В храме работы много. Я же на клиросе пою у себя в деревне. Там напасть иного рода. Приходят в церковь как будто на завалинку вечерок скоротать. Хорошо ещё семечки не приносят. Толкаются, шипят друг на друга. Причастятся первый раз в жизни и уже в рай норовят. Чуда ждут. Батюшка молоденький у нас. Мне жалко его. Пытается деликатно втолковать своей пастве, что негоже смешивать православие с языческими обрядами. Не слушают, Миша.

         – Переболеют и поумнеют. Это не так страшно, а вот в городах гуру-самозванцы собирают стадионы. И всё безнаказанно. Неужели люди до сих пор не поняли, что это целая индустрия. Новоявленные «мессии» хотят не просто на чужом горбу в рай въехать, а на шестисотом «Мерседесе». И виллу где-нибудь в Калифорнии купить.

         – Не дай бог, Миша, на таких нарваться. Страшное дело. Читал новости. Солоницын в страну вернулся.

         – Знаю. И что? Кто его слушать станет. Как не слушали, так и не будут слушать. Покажут пару раз по телевизору и забудут.
 
         – Боюсь, что ты прав, Миша. У нас же нет пророка в своём Отечестве. Там же за океаном лучше нас знают, как нам жить теперь.
      

         Возле рынка было настоящее столпотворение, с большим трудом Антонов нашёл место для парковки. Рынок представлял из себя жалкое зрелище стихийного торжища. Кривыми рядами стояли разноцветные шатры, собранные на скорую руку из разного хлама. Между шатрами были втиснуты старые контейнеры, такие раньше использовались для перевозки крупного багажа. В контейнерах хранили товар из них же торговали. Царство антисанитарии и жульничества, в узеньких лабиринтах которого легко было заблудиться. Только посвящённые люди знали, что в этом кажущемся беспределе сформировалась жёсткая схема контроля над торговцами, каждая торговая точка была обложена данью. Мимо хозяйского ока даже мышь не проскочит. Антонов накинул китель, понимая, что засветить погоны совсем не лишнее.

         – Ну, что пойдем, посмотрим на твоих обидчиков.

         – Егоровна говорила, что у неё ларек называется "Исток".

         Долго плутали по торговым рядам. Шустрые цыганята хватали за руки покупателей и клянчили денег. Выхватывали у прохожих стаканчики с мороженным. Эти бесята наслаждались своей безнаказанностью и дикой свободой рыночных джунглей. Женщины-цыганки редко приставали с предложением погадать, теперь они промышляли зельем. Бизнес был сверхдоходным, но уголовно наказуемым. Поймать наркодилеров в цветастых шалях с поличным удавалось редко, да и ловить их было делом опасным и неблагодарным. Через день они возвращались на рынок, как ни в чём не бывало. Мрачные покупатели посещавшие развалы с китайским барахлом крепко держались за свои тощие кошельки и давно не верили в то, что гадание цыганки поможет изменить жизнь в лучшую сторону. При появлении в торговых рядах военного, цыганята исчезли моментально. У входа в павильон с вылинявшей надписью «Исток» столкнулись с Натальей. Девушка жадно курила и ругалась с кем-то. Она не ожидала увидеть Ольгу Степановну и была застигнута врасплох. После короткого замешательства, расплакалась:

         – Ой, Ольга Степановна. Я так виновата. Сама не знаю теперь, что делать. Здесь с Саидом познакомилась, стали жить вместе. Подарки дарил, женой называл. А когда узнал, что квартира чужая. Разозлился. Привёз свою семью. Меня выкинули вместе с вещами, теперь у подруги угол снимаю. Саид деньги за свои подарки обратно требует. Говорит, зачем порядочного человека обманула. Ольга Степановна, он и с вами обещал расправиться.

           – Ну, для этого у него кишка тонка, – сказал Михаил Николаевич.

          Наталья испуганно посмотрела на военного. Только теперь поняла, что он не просто придирчиво выбирает фрукты с лотка, а слушает разговор. Антонов повернулся, и, глядя прямо в глаза, приказал:

          – Ведите сюда этого Саида. И пусть не вздумает скрыться. Из-под земли достану.
 
          Торговец появился быстро. Одно дело тиранить беззащитную девушку и совсем другое угрожать человеку в погонах. Военная форма внушает таким людям страх. Ольга Степановна не проронила ни слова. Антонов говорил безапелляционно:

          – Слушайте меня внимательно, уважаемый. В виде исключения даю ровно сутки, потому что у вас дети. Вы освобождаете квартиру и оставляете в том виде, в каком она была. И не дай, бог. Если мне не понравится. Встречаемся завтра в это же время. Приготовьте всю сумму, что задолжали за проживание. Отдадите хозяйке ключи и можете торговать дальше. Если же нет. Сами понимаете, что будет. – Антонов посмотрел на часы, – На моих без четверти три. Время пошло.
 
          Саид онемел при виде генерала, и только угодливо кланялся. Антонов спросил:

          – Вы меня поняли?

          – Поняли, господин. Я всё поняли.

          – Вот и хорошо. Свободен.

          На этом и разошлись. Когда Саид ушёл, Ольга Степановна перекрестилась. Она была уверена, что всё получится и всё же немного опасалась. Открытый в конце семидесятых, по просьбе жителей нового микрорайона небольшой колхозный рынок превратился в злачное место. Стихийные рынки как пауки опутали все уголки столицы. Теперь сюда ходили только парами, один покупал или примерял товар, другой охранял его имущество. Михаил Николаевич неторопливо раскурил свою любимую трубку.

          – Оленька, пойдём отсюда. Угораздило же тебя связаться с такими людьми. Ну, не переживай, все будет хорошо.

          – Миша, я даже предположить не могла такое. Я несколько лет знаю её тетушку. Егоровна на клиросе поёт со мной в храме. И Наташа у неё гостила каждое лето, грядки полола, картошку копать помогала. Я думала, какая молодец, не забывает тётку.
       
          – Ладно, поехали домой. Какой-то Содом, а не рынок. Вонища кругом.

          Когда садились в автомобиль, подбежала, запыхавшаяся Наталья:

          – Ольга Степановна! Вы только тётку не расстраивайте, пожалуйста. Одна она у меня осталась. И простите. Я, честное слово, не хотела.

          – Хорошо, Наташа!

          Антонов спросил:

          – Оля, говорит, ты огородница знатная. А не хочешь за городом пожить? Друг у меня себе помощницу по хозяйству ищет.

          – Ой, давно бы всё бросила. Осточертел этот рынок.

          – Ну тогда вот тебе визитка. Позвони.
         
         Когда отъехали Антонов сказал:
         – Оля, всегда знал, что ты великая женщина.
         – Миша, смеёшься.
         – Нисколько.
         Ольга Степановна посмотрела на брата, Антонов был абсолютно серьёзен.
         – Олечка, ты жила двадцать лет с человеком, которого я лично выставил бы за дверь сразу после рождения Марины. Трутень и манипулятор.
         – Миша, ты рассуждаешь как мужчина, любая женщина скажет тебе совсем другое. Нам ничего не остаётся, кроме того, как терпеть этих трутней и манипуляторов. Таких, к сожалению, большинство и они без нас пропадут.
         – Что ж, вероятно, ты и здесь права. Я же говорю – великая женщина.
 
         На следующий день всё прошло гладко. Ключи вернули и заплатили за проживание. Квартира была вылизана до блеска. Наталья очень не хотела оставаться на рынке и хлопотала больше всего, она беспокоилась, что генерал передумает. Но Антонов сдержал слово и отвёз девушку за город, разом решив все её проблемы. Каково же было удивление, когда через шесть месяцев Ольга Степановна и Михаил Николаевич получили приглашение на свадьбу. Наталья не просто прижилась на новом месте, а стала полноправной хозяйкой в доме. Разница в возрасте не смущала молодожёнов, всего-то и требовалось для женского счастья – немного мужского внимания.