Четвертое разочарование Окончание

                Глава десятая


Конец марта выдался очень солнечным. Обильный снег, выпавший в конце зимы, исчезал прямо на глазах, а в образовавшихся проталинках пыталась пробиться молодая трава.

Всегда в эту пору Василий Николаевич чувствовал прилив сил и жажду жизни. В этом году наступление весны говорило лишь о том, что с момента исчезновения Мины, его любимой дочери, прошло слишком много времени, чтобы надеяться на ее возвращение. Впрочем, его жена еще надеялась, уверяя, что сердцем матери чувствует, что дочь жива. Василий Николаевич полагал, что это самообман. Нужно принять правду и  смириться, иначе можно свихнуться.

Он стал склонять жену к возвращению на дачу, может быть, там она немного отвлечется, а привычная работа в мастерской вернет ее к нормальной жизни. Но она и слышать об этом не хотела, ожидая, что Мина может в любой момент вернуться. Вера Петровна всегда считала дочь робкой и даже апатичной. Как же она ошибалась! Если бы та действительно была такой, но никогда не ввязалась бы в подобную историю.

Вера Петровна очень бурно отреагировала на известие о приостановления следствия по факту исчезновения дочери. Несмотря на уговоры мужа, она отправилась в прокуратуру, но так ничего и не добилась. Там ей сказали, что все имеющиеся версии отработаны. Если появятся новые факты, следствие возобновится.

Два человека, которые могли знать о том, что случилось с Миной – Роберт и Синельников, мертвы. Никаких записей после них не осталось. Версия Бориса о причастности к ее исчезновению петрозаводского бизнесмена Акимова не подтвердилась. Удалось установить, что Мина появлялась на его заводе за несколько дней до исчезновения. Это, конечно, наводит на кое-какие мысли, но порочащим фактом не является. Опросили людей, с которыми она там общалась. Все утверждают, что ее вопросы касались Роберта Лациса. Этот заводик исследовали чуть ли не под микроскопом, но ничего подозрительного не нашли.

Не удалось установить даже косвенной связи между Акимовым и Синельниковым, так как мобильных телефонов при последнем не оказалось. Запросили распечатку звонков с того, который был зарегистрирован на его имя – ни одного подозрительного звонка! Наверняка у него был другой для его темных делишек, но на чье имя он был оформлен, установить не удалось. Тупик!

Василий Николаевич закурил и поставил варить кофе. Вскоре к нему присоединилась Вера Петровна. В последние дни она была необычно молчалива, что Василию Николаевичу совсем не нравилось. Он внимательно посмотрел на жену. За два месяца она постарела на десять лет и теперь выглядела на свой возраст. Ее по-девичьи летящая походка сменилась усталой поступью немолодой женщины. «За что?» - думал Василий Николаевич, но никто не мог ответить на его вопрос.


Торжественный ужин по случаю закладки первого камня в основание делового центра проходил в банкетном зале недавно открывшегося на севере города стильного ресторана «Ярило». Не так уж часто питейные заведения называют именем, пусть почти забытого, но божества.

В сияющий натяжной потолок был вмонтирован светильник, напоминающий солнце. Светлые стены искусно украшены фресками, прославляющими культ древних восточных славян. Красиво накрытые столы под белоснежными скатертями и стулья с высокими резными спинками завершали нарядное убранство зала.

В углу, на небольшом возвышении, притулилась небольшая группа музыкантов, ожидая своего выхода. Наконец, присутствующие, человек пятьдесят, уселись за столы. Право первого тоста было предоставлено генеральному директору строительного холдинга Никитину Борису Петровичу.
Борис сказал положенные в таких случаях слова, потом сделал небольшую паузу, после чего пожелал себе и всем присутствующим, чтобы во время строительства не было таких неприятностей, которые ему предшествовали. Дальше праздник понесся по накатанной дорожке.

Приглашенные явились со спутницами или спутниками, только Борис и Леонид об этом не позаботились. Измайлов сообщил, что удалось навести кое-какие мосты с женой. Правда, пока они живут раздельно, но дело о разводе приостановили. По его словам, он уже перебесился и готов стать верным мужем. Борис проследил, как друг проводил взглядом проходившую мимо симпатичную женщину, и подумал, что вряд ли благие намерения претворятся в жизнь. Во всяком случае, не в ближайшее столетие.

Для него же в последнее время эта сторона жизни будто не существовала. Он не знал, чего в этом было больше – боли от утраты любимой женщины или последствий перенесенных покушений. Но как бы то ни было, после исчезновения Мины ни одна женщина его не заинтересовала. Он постоянно ощущал внутри себя пустоту, подчас это его даже пугало.

Он стал чаще навещать детей, словно подпитываясь от них жизненной энергией. Галина восприняла это по-своему и намекала на то, что их развод был ошибкой. Он мрачно усмехнулся про себя, вспомнив их козни с Рукавишниковым. Да и без этого возврата к прошлому не может быть. Он терпит ее только из-за детей. Она ему неприятна и даже вызывает чувство брезгливости.

А ведь раньше он ее любил! Но это было в другой жизни. Другая жизнь закончилась больше года назад. Правда, и тогда уже не было эйфории первых двух лет брака, но он все-таки любил ее и страстно желал. Время от времени он понимал, что в их отношениях что-то не так, но она любые разговоры на эту тему обрывала и делала оскорбленную мину. И никто из его знакомых и так называемых друзей ни разу не намекнул ему о проделках его жены!

В ту командировку Борис уехал незадолго до нового года. Он собирался пробыть в Кемерово три дня, но управился на день раньше. Решив сделать сюрприз, не стал сообщать об этом жене, а, купив в аэропорту огромный букет, на такси отправился домой.

По вечерам прислуги в доме не было, так что он открыл дверь своим ключом. Дверь в гостиную была приоткрыта. Галина с кем-то разговаривала по телефону, как он потом догадался, со своей закадычной подругой Аллой. Он уже сделал шаг, чтобы распахнуть дверь, когда понял, что жена плачет, и остался стоять, невольно прислушиваясь к разговору.

- Ну, как ты не понимаешь, - всхлипывала Галина, - Женька думал, что Сашка его
сын, я тоже так считала. Не знаю, какая муха его укусила, что он решил сделать генетический анализ. Пришел в больницу, когда Сашка там лежал, и подкупил врачей. Они взяли кровь у них обоих, и выяснилось, что Сашка – не его сын! Но ведь он совершенно не похож на этого урода! У него мои глаза, но светлые волосы – это же Женькины! Я теперь на Сашку смотреть не могу, а Женька обвиняет меня в обмане…

Дальше Борис слушать не стал, понимая, что если сейчас войдет в гостиную, то убьет ее. Он выскочил из дома, даже дверь за собой не прикрыл. Пройдя метров сто, увидел, что до сих пор держит в руках букет, и с яростью бросил его в сугроб. Вызвал по телефону такси и уже через полчаса был в гостинице. Он никого не хотел видеть. Заказал в номер бутылку водки и всю ночь думал, что делать дальше.

Утром встретился с Рукавишниковым, тогда тот был еще на его стороне. Они обсудили условия развода и то, как все оформить побыстрее. Адвокат допытывался, чем вызвано это внезапное решение, но Борис даже ему ничего не сказал.

Вечером он поехал домой. Галина с улыбкой бросилась к нему.

- Борик, я соскучилась по тебе!

Он резко отстранил ее, едва удержавшись, чтобы не ударить, и сообщил о принятом решении. Она недоумевала и даже плакала. Посыпались вопросы, на которые Борис отвечал очень лаконично: «Я так решил». Они с Рукавишниковым хорошо все обдумали, и Галине пришлось согласиться.

Он сам не знал, зачем купил такую большую квартиру, когда еще в ту мрачную ночь в гостинице решил, что больше ни с одной женщиной не свяжет свою жизнь. Он стал посещать ночные клубы, откуда частенько возвращался со спутницей, но постоянных связей избегал.

И так было вплоть до приезда немецких гостей. Несколько фраз – и он совершенно по-новому взглянул на свою сотрудницу. Он и раньше замечал, что она симпатичная, ухоженная и всегда шикарно и со вкусом одетая, но делал это отстраненно и незаинтересованно. Помнится, как-то даже удивился, почему при таких данных она выглядит несколько неуверенной в себе.

Поездки в Петродворец, а затем в Германию убедили его, что Мина – сущее сокровище. Но ее сердце было занято, и он не позволял своим мыслям и фантазиям забираться слишком далеко. Обстоятельства их сблизили, и было несколько моментов, когда жизнь могла пойти по-другому. Ему хотелось повернуть время вспять, но – увы! – это не в человеческих силах.

- А теперь даже могилы нет, куда можно цветы принести, - мрачно подумал Борис.

- Эй, друг, где ты витаешь? – раздался голос Измайлова, при этом в его глазах
светились веселые искорки.

Борису не дал ответить телефонный звонок. Увидев, кто звонит, он побледнел. Измайлов обеспокоенно посмотрел на него.

- Кто?

- Терещенко, - еле слышно ответил он и направился к выходу из зала. Леонид хотел последовать за ним, но Борис отрицательно покачал головой.

После разговора со следователем он ощутил уже знакомое легкое головокружение и прислонился к стене, хорошо, что в коридоре никого не было. Неожиданно в голове запульсировало. Потом пульсация прекратилась и разлилась тупая боль. Она была очень сильной, но все равно не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось в его душе.

- Ну вот, накаркал! – с ужасом думал он. – Теперь будет, куда цветочки носить.
Он никак не мог переварить информацию, которую сообщил Терещенко.

Сегодня в Волховском районе недалеко от поселка Кириллово нашли сумочку Мины со всеми ее документами. В последние дни Солнце-Ярило подтопило снег, и детишки, катавшиеся с горки, нашли ее. Горкой служил крутой склон оврага, расположенного между железной дорогой и шоссе. По счастью, сумку нашел сын местного милиционера. Они с сестрой спорились из-за добычи, что привлекло внимание отца. Обнаружив документы, милиционер позвонил в отделение. Мина находилась в розыске, поэтому оттуда сразу сообщили в Питер. Терещенко с утра собирался отправиться туда и приглашал с собой Бориса.

Борис боялся пошевелиться, пережидая боль. Вскоре она его отпустила, и он вернулся в зал. Лени на месте не было – кружился в танце с той женщиной, на которую недавно бросил заинтересованный взгляд.

- Горбатого могила исправит, - подумал Борис и налил себе стопку водки.

Его возвращение не осталось незамеченным, и Измайлов, не ожидая окончания танца, извинился перед партнершей и проводил ее на место.

- Она сама меня пригласила, - будто бы оправдываясь, пояснил он. – Что тебе сказал Терещенко?

Каждое слово с трудом вырывалось из горла Бориса, будто все его существо противилось той определенности, которая возникала при высказывании. Оба понимали, что именно могут найти завтра.

Борис был не в силах оставаться среди веселящихся людей, и Леня предложил поехать  в какое-нибудь тихое место.

- Некрасиво получится, если мы оба уйдем, - противился Борис, но переубедить друга ему не удалось.

Измайлов подозвал Константина Ивановича и Максимова и попросил их проследить за ходом банкета, чтобы все остались довольны. Потом произнес очередной тост и извинился за то, что им с Борисом Петровичем сейчас придется уйти. Обстоятельства вынуждают.

Борис не знал, сообщил ли Терещенко родителям Мины о находке, но сам позвонить не решался. Это сделал Василий Николаевич, когда они уже сели в машину. Он уже все знал и заявил, что они с женой завтра собираются туда поехать. Никто не строил никаких предположений. Найденная в таком месте сумочка говорила о том, что где-то рядом должна быть ее хозяйка, вернее, то, что от нее осталось.

Подъехав к своему дому, Борис отпустил служебную машину с водителем, и они вошли в подъезд.


Утром в волховский район отправилась маленькая колонна. Возглавляла ее милицейская машина, в которой разместились Терещенко и два оперативника, за ними следовали Василий Николаевич и Вера Петровна, замыкающим был Борис на своем джипе. Участившиеся в последнее время головокружения делали поездку небезопасной, но он не захотел брать водителя. Не знал, как переживет сегодняшний день, лишние свидетели его слабости ни к чему.

Поселок Кириллово представлял собой два ряда домов, которые вытянулись по обе стороны шоссе чуть ли не на километр. Были здесь и почта, и школа, и магазины. На окраине виднелись заброшенные корпуса мебельной фабрики, где раньше работала большая часть местного населения. Почему-то никто до сих пор не заинтересовался этими руинами. Теперь жителям приходилось ездить на работу в другие, более благополучные поселки или в районный центр. Для части из них это оказалось не по нутру, и они погрязли в пьянстве, перебиваясь случайными заработками.

Отделение милиции занимало две небольшие комнаты в здании администрации. Участковый Антон Балагуров, кряжистый мужик лет сорока, вышел встречать питерских гостей. Из-за него выглядывал маленький пацаненок лет восьми, его сын Вовка.

Без лишних слов отец с сыном сели в милицейскую машину и направились к месту обнаружения сумки. Один за другим автомобили проехали до конца поселка и оказались на краю оврага. Он был длинным и глубоким, а крутой склон делал спуск небезопасным. Вовка решил эту проблему просто – нашел картонку и, подложив под себя, съехал вниз. Взрослым пришлось последовать его примеру.

Вовка с важным видом указал место, где лежала сумка – в конце накатанной ребятишками горки, почти на самом дне оврага. Все подняли головы вверх, прикидывая, мог ли уцелеть человек, сброшенный сюда с самого верха. Большая часть склона была покрыта кустарником, пожалуй, единственное гладкое место – это то, которое облюбовали детишки для зимних развлечений.

- А как вы отсюда выбираетесь? – спросил у Вовки Терещенко.

Тот направился в правую сторону и быстро начал взбираться между кустами. Это нельзя было назвать лестницей, но все же небольшие плоские площадки и уступы имелись.

- Отправляйся домой, - крикнул вслед сыну Антон.

Противоположный склон оврага был более пологим и гладким.

- Может быть, ее сбросили с поезда? – предположил один из оперативников.

- Не думаю, - отозвался Терещенко, хотел еще что-то добавить, но, взглянув на
Поляковых, не стал этого делать.

Борис тем временем прикидывал, сколько понадобится людей, чтобы обследовать такой огромный овраг. Он понимал, что Терещенко пригласил его с собой не просто так, милиции нужна помощь. Он подошел к местному милиционеру и попросил его помочь в поиске рабочей силы.

- Нужно пять - шесть мужиков с лопатами, - сказал он, мне тоже лопата понадобится.

- И мне, - решительно произнес Василий Николаевич. – Вера Петровна с ужасом
посмотрела на него. – А ты сходи в магазин и купи что-нибудь перекусить, - строго приказал он жене.

Все стали выбираться из оврага. Терещенко с оперативниками отправился опрашивать местных жителей, а Борис с участковым – вербовать мужиков. Вера Петровна и Василий Николаевич пообещали позаботиться о питании и ждать их в доме местной старушки, с которой Антон заранее договорился, что она даст приют гостям.

Через два часа работа в овраге кипела. Василий Николаевич присоединился к копателям немного позднее. Каждый раз, втыкая лопату в снег, он содрогался, боясь повредить тело дочери. В душе были боль и чернота, ни одного светлого пятнышка или проблеска надежды. Иногда он бросал взгляд на Бориса. Тот сосредоточенно работал лопатой, не прерываясь.

На гладких поверхностях подтаяло, а вокруг кустов сугробы были выше колена.

- Я что-то нашел! – закричал маленький испитый мужичонка.

Его колотило от страха.  Василий Николаевич опустился на землю, а Борис помчался на крик. Они осторожно стали откапывать находку. Это оказалось тело собаки, завернутое в цветную тряпку.

Борис достал бутылку водки и пластиковые стаканы. Выпил сам и предложил всем желающим. Василий Николаевич тоже приложился. Они работали до темноты, но больше ничего не нашли, хотя склон со стороны шоссе на пятнадцать метров вправо и влево от находки был тщательно обследован. Завтра решили продолжить работу, расширив границы, а уж потом перейти к противоположному склону.

Борис рассчитался с мужиками, и они с Василием Николаевичем отправились в дом Анастасии Матвеевны, где их поджидала Вера Петровна с ужином. Она была чрезвычайно бледна и все время повторяла:

- Ничего вы там не найдете, она жива! - Мужчины никак не комментировали ее высказывания.

Терещенко с оперативниками вернулся в Питер, так ничего и не выяснив и прихватив с собой найденную сумку. Эксперты постараются определить, сколько времени она пролежала в снегу. Возможно, она недавно здесь появилась и подтаявший снег ни при чем.

За ужином все опять выпили водки и, измученные за день, быстро уснули.


Утром все началось сначала. Довольные полученным гонораром копатели привели еще двоих добровольцев. Обследованная полоса была уже не менее пятидесяти метров шириной. Вопреки всему в сердце Бориса стала закрадываться надежда. Если бы ее сбросили вместе с сумкой, они бы уже нашли ее. Он даже поделился этими соображениями с Василием Николаевичем, но тот был настроен не так оптимистично.

- Они могли сбросить ее на ходу, здесь шоссе очень близко к оврагу подходит, а
потом сумку или наоборот. А овраг длинный, не меньше полукилометра.

Добравшись до дна, они решили подкрепиться. Говорить ни о чем не хотелось. Местные мужики, сочувствуя беде приезжих, тоже вели себя тихо. Неожиданно раздался истошный крик Веры Петровны:

- Вася! Борис! Поднимайтесь сюда!

Она возбужденно размахивала руками. Так как они были на дне глубокого оврага,мобильная связь не работала. Велев мужикам продолжать работу, они стали подниматься. Вера Петровна не могла связно изъясняться. Они выхватывали из ее речи лишь отдельные слова: «Я знаю, где она. Она жива. Колька-молчун. Железнодорожная будка». Она приехала на машине, так как дом Анастасии Матвеевны был на другом конце поселка. Непонятно, как это ей удалось в таком состоянии. Василий Николаевич сел за руль, а Борис позвонил Антону и предупредил, что они сейчас подъедут к отделению.

Участковый проводил их в помещение и предложил расположиться на диване. Несмотря на фамилию Балагуров, он излишней разговорчивостью не отличался. Вера Петровна возбужденно вскочила. Он меланхолично накапал в стакан валерьянки и добавил воды. Она залпом выпила и немного успокоилась, после чего смогла объяснить, в чем дело.

Все утро она не находила себе места и отправилась бродить по поселку. Около магазина несколько местных кумушек обсуждали последние новости, поджидая, когда привезут свежий хлеб. Вера Петровна сама не понимала, зачем это делает, когда подошла к ним. Они уже знали, кто она, и выразили ей сочувствие. Одна женщина, видимо насмотревшись сериалов, предположила, что ее дочь жива, просто потеряла память. Но еще вчера Терещенко поручил обзвонить все больницы в округе, но ничего утешительного узнать не удалось.

Фантазия местных жительниц не знала границ.

- Может, ее маньяк похитил и держит взаперти? – выдвинула свою версию старушка в пуховом платке.

Вера Петровна была готова поверить во что угодно, лишь бы ее дочь оказалась жива. Она поинтересовалась, нет ли среди местных жителей подозрительных личностей.

- Вот пьяниц у нас полно, - уверенно заявила женщина средних лет с огромной  кошелкой. – А все маньяки в больших городах живут, с жиру бесятся.

С ней не согласилась только что подошедшая местная пьянчужка:

- А Колька-молчун?! – воскликнула она.

Женщины враз загалдели:

- Не наговаривай на него! Парня пожалеть надо! Мало того, что глухонемой, так
еще и с заячьей губой!

Выяснилось, что Колька жил с матерью в железнодорожной будке. Она работала путевым обходчиком, но в прошлом году умерла. В благодарность за то, что она проработала на железной дороге более сорока лет, руководство устроило на ее должность сына, тем более что другого жилья, кроме этой будки, у него не было.

- А как же он, глухонемой, может работать в таком месте? – прервал повествование Василий Николаевич. – Вдруг что не так, а он и позвонить не сумеет.

Ответил Антон:
- Колька освоил мобильный телефон и общается с руководством с помощью сообщений. Вместо звонка у него в телефоне сильная вибрация. К тому же, сейчас везде автоматика.

Вера Петровна продолжила рассказ. Пьянчужку доводы соседок не убедили. Она сказала, что Анька ей рассказывала, будто Колька ее у себя две недели продержал, привязав за ногу. При этих словах у всех мурашки поползли по телу. Аньке удалось перегрызть веревку, когда он уехал в Пашу за зарплатой, и сбежать.

- Ты больше слушай ее, Никитична, - остановила пьянчужку старушка в пуховом платке. – Она – шваль подзаборная, небось, сама к нему напросилась.  Будешь вошкаться с ней, и сама такая станешь.

Женщины говорили что-то еще, но Вера Петровна уже не слушала. Она стала звонить мужу, потом Борису, но связи не было. Даже не поблагодарив собеседниц, она помчалась к дому, а оттуда поехала к оврагу.

Антон встал и неторопливо прошелся по комнате. Он помнил эту Аньку. Она прибилась к их поселку около года назад. Постоянно тусовалась с местными алкашами возле магазина. Кажется, и с Колькой он ее видел. Несколько месяцев назад она исчезла. Говорили, что подалась к каким-то родственникам.

- Похоже на правду, - подытожил он. – Колька, обходя пути, мог заметить, как что-то выбросили из машины. Спустился в овраг, с той стороны склон пологий, забрал девушку к себе и держит в неволе.

Что творилось в душе у присутствующих невозможно описать. Глаза у всех загорелись. Вера Петровна прежней летящей походкой направилась к двери. Решили ехать на двух машинах. Участковый сел за руль джипа Бориса, так как только он знал дорогу.

Будка находилась напротив поселка на другой стороне железнодорожного полотна. Добраться туда можно либо через овраг, либо в объезд. До ближайшего переезда пять километров. Борис выразил желание отправиться напрямик, но Антон заверил, что быстрее не получится.

И вот, показалась будка обходчика. Она, скорее напоминала небольшой домик, так как к ней бы пристроена веранда, более того, не так давно ее покрасили в яркий желтый цвет. Они остановились метрах в тридцати от нее. Веру Петровну оставили в машине, а мужчины направились к домику.

- У кого-нибудь оружие есть? – спросил Антон. – Борис похлопал себя по кобуре.

Обследование начали с сарая, желая убедиться, что там нет хозяина. Его там не было. Подошли к дому. Окна были низкими, но плотно завешанные шторы не давали заглянуть внутрь. Веранда пуста, а входная дверь закрыта на замок.

- Стучать бесполезно, - произнес Антон. - Будем вскрывать дверь.

Выбить ее плечом не удалось ни Антону, ни Борису. В фильмах милиционеры всегда имеют при себе отмычки и умеют ими пользоваться, но Антон этим искусством не владел. Василий Николаевич принес из сарая топор. Совместными усилиями они взломали двери и ввалились в прихожую, которая одновременно являлась кухней. Никого.

Из кухни был вход в комнату. Там пахло, как в общественном туалете. Небольшой потрепанный диванчик, шкаф, тумбочка с телевизором, стол и два стула составляли скромное убранство этого жилища. Борис первым направился к цветастой занавеске, закрывающей правый угол комнаты, отодвинул ее и шагнул туда.

На тяжелой металлической кровати лежала очень бледная и худая женщина. Только подрагивающие веки говорили о том, что она еще жива. Он с трудом узнал в этом бесплотном создании свою невесту.

Сердце гулко стучало, когда он наклонился к ней. Она приоткрыла мутные глаза и прошептала: «Боря». Подоспевший Василий Николаевич стал трясти ее за плечо. Одеяло сползло, и все увидели, что на ней ничего нет, а толстой веревкой она крепко привязана к кровати.

Борис выхватил пистолет: «Я убью этого ублюдка!» и выскочил из дома, Вера Петровна уже бежала к нему.

- Она там, - прохрипел Борис.

Через сорок минут колонна из трех автомобилей ехала в сторону Питера. Теперь ее
возглавляла машина скорой помощи, а замыкал шествие Борис. В последнюю минуту перед отъездом он вспомнил, что копатели продолжают прочесывать склон, и попросил Антона расплатиться с ними.

- Слишком много для этих алкоголиков, - сказал Антон, пересчитав деньги, но Борис только махнул рукой.

Он хотел остаться и помочь участковому задержать Кольку-молчуна, но Антон наотрез отказался от его помощи и вызвал напарника. Тот приехал на милицейской машине, которую они спрятали за сараем, чтобы Колька раньше времени не догадался, что его ждет.

По дороге в Питер Бориса раздирали противоречивые чувства. Радость от того, что Мина жива, смешивалась с горечью от ее нынешнего состояния и ненавистью к насильнику. Сможет ли она забыть, что с ней случилось? Она его узнала, отца и мать тоже, значит, с головой у нее более-менее в порядке, следовательно, она помнит все, что с ней делал этот урод. А он сам сможет это забыть?

От отчаяния Борис заскрежетал зубами. Почему на их пути такие немыслимые препятствия? Неожиданно вспомнил, что она назвала его Борей, впервые за время их знакомства, и повеселел. Как он может думать о чем-то еще, кроме того, что она жива? Она жива, и это чудо! Они все выдержат и забудут эти два ужасных месяца, как кошмарный сон. Мина помогла ему встать на ноги после покушения, за ним должок, и он расплатится с лихвой.

Борис приободрился и к институту скорой помощи подъехал чуть ли ни в радужном настроении. Измайлов по его просьбе созвонился со специалистами, и те посоветовали везти Мину именно сюда.


Наконец, в вестибюль, где сидели взволнованные родители и Борис, спустился врач. То ли он от природы был вежливым, то ли Измайлов успел всех настроить должным образом, но он внятно и доброжелательно поведал о том, что успели сделать медики на данный момент.

Мину помыли, одели и поместили в палату интенсивной терапии. Ее уже успели осмотреть три специалиста – хирург, терапевт и невропатолог. Явных повреждений нет, но нужно провести тщательное обследование. В целом, состояние тяжелое, но не критическое. Реакции замедлены, будто она находится под воздействием психотропных средств. Взяли кровь, но анализ еще не готов. Давление низкое и небольшая брадикардия.

- А гинеколог? – подала голос Вера Петровна.

Врач сказал, что сейчас ей вводят поддерживающие препараты, и она спит. Как только проснется, гинеколог ее осмотрит. Он ободряюще улыбнулся, посоветовал смотреть в будущее с оптимизмом  и пообещал сообщить новости, как только они появятся.

Немногословную в последнее время Веру Петровну будто прорвало. Она болтала без умолку, и рефреном всех ее речей было: «Я знала, я чувствовала, что она жива!» Никто с ней и не спорил, удивляясь таинственной силе материнского инстинкта.

Они вышли на улицу, чтобы перекурить. Одна за другой к приемному отделению подъехали две машины скорой помощи, привезя с собой чью-то боль и надежду. Неожиданно пошел снег.  Сначала снежинки были редкими, потом начался обильный снегопад, который и предрекали синоптики.

- Тот овраг совсем занесет, - задумчиво сказал Василий Николаевич. – Хорошо, что он не начался два дня назад, тогда бы сумку не нашли.

Приступ болтливости у Веры Петровны прошел, и в ответ на слова мужа она просто поежилась.

- Очень хочется пристрелить того ублюдка, - с дрожью в голосе сказал Борис.

- Но если бы не он, - рассудительно заметил Василий Николаевич, - она бы насмерть замерзла в том овраге в первую же ночь.

- Ну, уж благодарить его я точно не буду!

Они вернулись в вестибюль. Все держались настороженно, будто боясь поверить в то, что случилось чудо – Мина жива! Наконец, появился тот же врач. Все, как по команде, поднялись.

- Садитесь, садитесь, - улыбнулся он. – Дела не так уж плохи. – Борис остался
стоять. – Анализ показал, что ее поили растительным отваром, содержащим, - он назвал мудреное название, - но будем надеяться, что привыкания не возникло. Во всяком случае, признаков ломки нет. – Борис напрягся. Неужели этот подонок сделал ее наркоманкой? Тем временем врач продолжал: «Ее осмотрел гинеколог…»

Борис резко повернулся и пошел к двери, услышав, как Вера Петровна пояснила, что это жених ее дочери. Да, жених!  Только захочет ли Мина вообще смотреть на мужчин после всего, что с ней произошло? А сумеет ли он избавиться от ненужных мыслей? Он попытался закурить, но мокрый снег то и дело попадал на сигарету. Он не заметил, как подошел Василий Николаевич. Борис поднял на него хмурый взгляд и увидел, что тот улыбается. Будущий тесть похлопал его по плечу.

- Насилия не было, - срывающимся голосом сказал он.

- Как это не было, когда она лежала голая, привязанная к кровати?

- Я имею в виду - сексуального.

Борис не понимал, как такое возможно, но сразу поверил, потому что очень хотел поверить. Они молча обнялись.

- Но для чего же он ее у себя держал? – все-таки спросил он.

- Это надо у Кольки-молчуна спросить.

Борис сразу позвонил Антону и долго слушал его, не прерывая.

Колька объявился примерно через полчаса после их отъезда. Он пришел не с той стороны, с которой его ожидали и, видимо, заметив милицейскую машину, пустился наутек, надеясь через овраг добраться до шоссе. Он бросился напролом через кусты, так что они из своей засады услышали эти звуки и устремились за ним.

Колька карабкался по железнодорожной насыпи, когда они заметили приближающийся поезд. Машинист истошно сигналил, милиционеры кричали, но он ничего не слышал, мчался вперед, не глядя по сторонам, и угодил под колеса.

Теперь никто не узнает, что было в голове у этого несчастного, обиженного богом, парня, который сделал спасенную им девушку своей заложницей. Может быть, таким диким способом он пытался избавиться от одиночества?


                Глава одиннадцатая

Когда Борис подъехал к ресторану, Измайлов нервно курил у входа.

- Где твоя пунктуальность? - набросился он на Бориса.

Тот в ответ лишь рассмеялся и подтолкнул друга к входу. Измайлов смерил его взглядом и ответно улыбнулся:

- Ты так сияешь, что на тебя невозможно сердиться и, вообще, завидно смотреть.

Борису было, от чего сиять. Послезавтра Мину выписывают, и она согласилась сразу переехать к нему. Он предложил это ни на что особо не надеясь, а она согласилась. Врач сказал, что у нее устойчивая психика. Другая бы, после двухмесячного заточения и регулярного употребления мухоморного компотика, угодила в дурдом, а она в полном порядке, ну почти в полном. Чуть что – сразу в слезы, но тот же врач пообещал, что это со временем пройдет.

Терещенко от нее было мало пользы. Она совсем недалеко отошла от дома, направляясь на встречу с Робертом, когда шедший навстречу парень качнулся в ее сторону, и она ощутила укол в бедро. На ней были джинсы и короткая шубка. Что было дальше, не помнит. Очнулась уже в железнодорожной будке, когда над ней склонился парень с заячьей губой. От него очень плохо пахло, и она в ужасе закрыла глаза.

Дальше опять случались провалы. Похоже, она простудилась, когда лежала в снегу. Как Мина умеет болеть, Борис знал по своему опыту. Этот парень долго ее выхаживал, поил чаем с малиной и горячим молоком. Никаких опасений он у нее поначалу не вызывал.

При падении Мина повредила руку. Она болела и распухла. Он наложил тугую повязку и,похоже, сделал это правильно, так как все прошло. Рентген показал, что там была трещина.

Неприятности начались, когда она пошла на поправку. Мина видела, что у Коли есть телефон. Хотя он и глухонемой, он неплохо с ним управлялся, по несколько раз в день принимая и посылая сообщения. Она попросила  разрешения им воспользоваться, чтобы сообщить близким, что жива, но он отрицательно покачал головой и написал: «Сначала ты должна поправиться». Никакие уговоры не помогали. Он неплохо читал по губам, так что она редко писала ему записки.

Однажды вечером, когда они пили чай, он показался ей горьковатым, но она не придала этому значения. Когда проснулась, обнаружила, что ее нога прикована к кровати тяжелой цепью, а рядом стоит пустое ведро. Коли в доме не было. Тут она не на шутку разозлилась, а он, вернувшись, вдруг решил ее поцеловать. Она со всей силы ударила его коленом в низ живота. Он задохнулся от боли, но больше таких попыток не делал.

Мина не знала, чего он от нее добивался, но явно не собирался насиловать. Неужели рассчитывал, что она потянется к нему? Этого не происходило, и он стал озлобляться. Она пыталась использовать любую возможность, чтобы убежать, но таких случаев почти не предоставлялось. Он редко надолго отлучался из дома.

В своих рассказах Мина опускала бытовые подробности, но Борис слишком хорошо помнил запах, царивший в том доме.

Со временем Мина догадалась, что Коля что-то подмешивает в чай, и отказалась его пить. Тогда он стал поить ее насильно, каждый раз возбуждаясь при этом. И написал ей: «Неблагодарная». Она действительно уже давно не чувствовала к нему никакой благодарности.

В одну из его отлучек Мине удалось протащить за собой тяжеленную кровать до двери. Она надеялась, что на кухне найдется что-нибудь, чем можно разбить толстую цепь. В комнате ничего подходящего не было. Но дверь оказалась заперта. Она добралась до окна  и стулом разбила его. Ей удалось вышибить двойные рамы. В это время вернулся ее тюремщик. Он насильно влил в нее горькое питье, раздел и привязал к кровати. «Наказание», - написал он.

С тех пор, уходя из дома, он всегда так делал, хотя это уже не требовалось, она стала слишком слаба. В одну из его отлучек ее и нашли.

- Эй, Ромео, очнись! Что заказывать будем? – Измайлов с усмешкой смотрел на друга.

- Все равно, - ответил Борис. – Пить не буду, я за рулем.

Параллельно с милицией они проводили собственное расследование, задействовав в нем лучших частных сыщиков Петербурга. Акимов был очень скользким, так что милиции пока не удалось к нему подобраться. Со слов Мины, ничего подозрительного на акимовском заводе она не видела. Акимов наверняка считал иначе. Да, разгружали какие-то коробки, но что в них было, она не знала. Во всяком случае, никаких наклеек на них не заметила.

Роберт ей признался, что в темные дела его втравил именно Акимов, но на показаниях с чужих слов обвинения не построишь. Все, кто мог пролить свет на его дела, погибли. Впрочем, была одна зацепка. Роберт являлся подручным Акимова и вскоре после похищения Мины встречался с Синельниковым. Можно предположить, что они одна шайка-лейка. Синельникова нашли убитым в ангаре, где хранились наркотики, милицейская собачка это учуяла. Судя по всему, там собирались открыть новую линию.

Что получается? В Измайлово они свою деятельность свернули, акимовский завод чист, в Питере явку провалили. Вряд ли они покончили с преступным бизнесом. Наверняка где-то готовится или уже действует новый конвейер. Вот тут и следует схватить Акимова за руку. На это друзья и сориентировали нанятых сыщиков. Недавно появились кое-какие обнадеживающие сведения.

Терещенко тоже что-то предпринимает, но как-то вяло. С обнаружением Мины дело закрыли, а его перебросили на другое. Но он дотошный мужик, просто так не отступится.

Следствие об убийстве Лебедевой пока не приостановлено, но никаких подвижек  нет. Измайлов был готов и в этом обвинить Акимова, так как по-прежнему считал, что тогда было совершено покушение на него. Он предполагал, что где-то, в каком-то деле перешел дорогу бывшему сокамернику, и проанализировал свою деятельность за последний год.

Депутат собирался приобрести деревообрабатывающий завод в Карелии. Велись долгие переговоры, потом выяснилось, что у него появился конкурент. Стали поговаривать об открытом аукционе. Он не возражал, надеясь, что перебьет любую предложенную цену.

За несколько дней до аукциона происходит покушение. Катя в критическом состоянии, он посылает туда Синельникова, но тот впервые не справляется с заданием. Этот завод достался кому-то другому, хотя Леня очень надеялся, что сам сможет обеспечивать материалами строительство делового центра. Теперь придется платить бешеные деньги подрядчикам. Кто же купил завод?

Сыщики работали и над этим. Покупку произвели через подставных лиц, но выяснить истинного владельца – всего лишь вопрос времени. Если окажется, что завод принадлежит Акимову, то смерть Кати на его совести, а этого Измайлов ему никогда не простит, сам с ним разберется, без суда и следствия.

Леня взял общение с сыщиками по всем вопросам на себя, так как Борис был погружен в личные дела. Вот и сейчас, подумал Леонид, сидит и улыбается, хотя я ему о наркотиках толкую. Борис и вправду невнимательно слушал друга, погрузившись в воспоминания.

Только на третий день он решился поцеловать Мину в щеку. Он наклонился к ней, а она улыбнулась:

- От тебя хорошо пахнет.

Теперь, отправляясь к ней на свидание, он особенно тщательно следил за запахами, боясь переборщить с недавно купленным самым дорогим одеколоном.


Мина лежала на больничной койке и ощущала тихую спокойную радость, которая давно уже ее не посещала. Как хорошо, что эта кошмарная история закончилась! Она чувствовала, что силы с каждым днем прибывают. А все ее близкие какие молодцы! Особенно мама. Если бы не она, то неизвестно, сколько возились бы в том овраге, но так ничего и не нашли. А кто знает, что пришло бы Коле в голову за это время? Он с каждым днем все больше ожесточался. Она уже знала о его гибели, но это не вызвало в ней мстительной радости, с него бы и тюрьмы хватило.

Потом вспомнила о смерти Роберта, о ней ей сообщила мама, и предательская слезинка скатилась по щеке. Впрочем, сейчас она плачет по любому поводу. Роберту удалось стать ее четвертым разочарованием – самым сильным и болезненным, чуть ли не смертоносным. Но больше разочарований не будет. Борис – самый надежный и нежный мужчина. Он боится прикоснуться к ней, чтобы не вызвать неприятных ассоциаций. Нет, с ним у нее связано только все самое лучшее и светлое. Она хочет от него ребенка, нет, не одного, а хотя бы двух. Пусть это будут мальчик и девочка, впрочем, все равно, кто.

В палату заглянула сияющая от радости Саша:

- Неужели одна? – удивилась она.

- Еле уговорила маму уйти домой, - сообщила Мина. – Папа уволок ее чуть ли не насильно. А Борис скоро придет.

Подружки никак не могли наговориться, хотя Саша приходила почти каждый день. От нее Мина узнала, что Рая с трудом выкарабкалась из болезни и уехала с матерью к себе на родину. Обещала вернуться только осенью. Мина ей позвонила, и теперь они регулярно перезванивались и переписывались.

- Сашка, после больницы я переезжаю к Борису! – радостно заявила Мина.

- Давно пора, - одобрила подруга.

Когда на пороге появился Борис, Саша чмокнула подругу в щеку и исчезла. Он принес с собой цветы, которые купил возле метро у какой-то старушки. Они выглядели очень скромно, но пахли изумительно. Мина прижала их к лицу, чувствуя, как ее переполняют радостные эмоции – от близости Бориса, от прибывающих сил и от гармонии,  совсем недавно поселившейся в ее душе. Красавец Роберт, Роберт-предатель был больше не властен над ней. И дело не в том, что он умер, она не желала ему смерти. Она окончательно освободилась от его чар, когда лежала привязанная к кровати в вонючей железнодорожной будке. С сильно бьющимся сердцем она притянула к себе своего жениха и выдохнула:

- Боря!

- Я люблю тебя, - прошептал Борис.

Вдруг ей стало страшно. Каждый раз, когда она начинала чувствовать себя счастливой, происходило что-то ужасное, будто Злой Гений выбрал ее своей любимой добычей. Ни одно убийство и покушение, случившееся в ее окружении, до сих пор не раскрыто. Она догадывалась, нет, была уверена, что Злого Гения зовут Николай Акимов.

Она чуть жизнью не расплатилась за это знание. Мина прикрыла глаза, вспоминая последние дни перед свалившимся на нее кошмаром. Внимательно перечитав выписки из дневника, она обратила внимание на два факта, связанные с Акимовым. Роберт упомянул о нем, как о бывшем однокласснике, с которым встречался от случая к случаю и никакими деловыми узами связан не был. Но звонок, который приняла Марина, говорил совсем о другом. Акимов вел себя так, будто был хозяином Роберта. А вдруг так и есть? Она все время чувствовала чью-то неясную тень за многими трагическими событиями и решила проверить свое предположение.

Теперь она не могла понять, где были ее мозги, когда она отправилась в Петрозаводск. Она провела там три дня. Первые два ушли на то, чтобы найти акимовский завод, так как никакой информации о нем в Интернете не было. Мина сама удивилась, как легко ей удалось пройти на его территорию. Она просто вошла через ворота вслед за грузовиком и  пообщалась там с несколькими людьми, но все были очень немногословны. Да, Роберт здесь работал, но в последнее время что-то его не видно.

Только разговор с одной женщиной, работающей подсобницей, немного прояснил ситуацию. Она была под хмельком и сообщила, что у нее сегодня день рождения. Мина тут же вытащила из сумочки шоколадку, которую припасла для себя, и разговор получился почти что дружеским. Женщина сказала, что Роберт был правой рукой Акимова, особенно для всяких мутных делишек, как она выразилась. В конце посоветовала новой знакомой выкинуть мысли о нем из головы. «Он плохо кончит», - заверила она, но пояснять ничего не стала.

Адрес Александра Лациса установить было нетрудно, так как эта фамилия у нас не часто встречается. После завода она отправилась к нему. Мальчик ей понравился и, прежде всего тем, что был совсем не похож на отца. Она хотела узнать у него телефон Роберта и позвонить ему, чтобы высказать все, что о нем думает, и поставить точку в их отношениях. Он, похоже, давно ее поставил, а у нее все как-то не получалось. Саша вел себя, как партизан, и она ушла ни с чем, даже не назвав своего имени.

Никакой слежки она не замечала, но на всякий случай вышла из поезда на предпоследней остановке и добралась до города на электричке. Поездку она считала только отчасти удачной. Ей удалось установить, что Роберт являлся подручным матерого бандита, но на самого Акимова у нее ничего не было. Да, этот грузовик с коробками! Но она же не милицейская собака, чтобы учуять наркотики, тогда она о них и не догадывалась.  Акимов, видимо, считал иначе, решив найти ее и уничтожить. И Роберт помог ему в этом.


Мина протянула букет Борису и попросила поставить его в вазу, а сама продолжала размышлять. По словам папы, милиция отступилась от Акимова. Хитрый бандит обрубил все концы. Борис не хочет обсуждать с ней эти вопросы, будто они ее не касаются. Но ведь для чего-то Акимов делал эти ужасные вещи! А вдруг он до сих пор не достиг своей цели и захочет завершить начатое?  Она попыталась подробнее вспомнить, что еще видела на том проклятом заводе, и отстранилась от Бориса.

- Акимову нельзя спускать это с рук! - вырвалось у нее. – У меня есть кое-какие
мысли на этот счет…

Борис не дал ей договорить:

- Акимовым займутся взрослые дяденьки, а ты, моя девочка, отправишься в санаторий, а, учитывая твое воинственное настроение, мне придется сопровождать тебя.

Мина смиренно прикрыла глаза, но блуждавшая в ее голове неясная мысль постепенно оформлялась в новую версию.