Весна в Аду

Наступил вечер, приближалась ночь, и Вика отправилась в снятую комнату. Она весь день ела вкусное московское мороженное и пила малиновую газировку, была сыта и по этому не купила никаких  продуктов.

       

Позвонив в дверь, а из-за неё неслись крики непрекращающегося праздника жизни, Вика с грустью подумала, что сейчас опять начнется нервотрепка. Что за люди – выманили деньги и еще будут изгаляться сейчас.

       Открыла давешняя синюшная тетка и изумленно уставилась на девушку.

       Вика с ужасом поняла, что полностью изгладилась из памяти хозяйки.

       - Чего надо? – поинтересовалась тетка.

       - Я вчера у вас ночевала, я – Вика.

       - Ну и что? А я – Глафира из кефира, - пьяно хохотнула хозяйка. Под глазом у неё расцвел полноценным свинцовым цветом фингал. Знать Васятка не промахнулся. Но мимо морды хозяйки притона ни один кулак еще не проехал.

       - Я заплатила за ночлег за неделю.

       Хозяйка оглядела девушку с ног до головы и, ухмыльнувшись, сказала:

      - Заходи.

      В комнате, к удивлению Вики, на «её» кровати сидел парень. Вика из-подлобья уставилась на него. Он был очень высокого роста, не менее 190 сантиметров, с широкими плечами, с красивым лицом почти что Алена Делона времен фильма «Черный тюльпан» и с хорошими глазами. Вика поняла, что парень невинен и честен, и ей ничего от него не угрожает.

       - Привет, - сказала она, - это «моя» койка.

       Он резво вскочил.

       - Мне Глафира сказала, чтобы я выбирал любую.

       - Глафира из кефира? – развеселилась Вика. Определенно этот день был не худшим в её жизни. И паренек этот смотрел на девушку так, что она почувствовала, как между ними устанавливается незримая, но очень хорошая связь.

       - Чего? – опешил он.

       - Это я пошутила, - засмеялась Вика, блеснув рядом безукоризненных зубов. - Из какой деревни прибыл в столицу?

       - Из поселка, я не деревенский, - обиделся парень.

       Вике становилось все смешнее и смешнее.

       - А что плохого в деревне?

       - Я из поселка Медвежий, с Северной Двины, - парень чуть ли не плакал. Он чувствовал, что эта девушка, в которую он влюбился с первого же взгляда, а со второго полюбил, смеется над ним.

       - Меня Вика зовут.

       - А меня – Леха.

       - Нет, тебя зовут не Леха. Тебя зовут Алексей, - назидательно произнесла Виктория. - А фамилия какая у тебя?

       - Малинин, - ожидая новых насмешек, сказал Леха.

       - Потрясающе!

       - У нас полпоселка Малинных, - уже раздражаясь на её насмешки, сообщил Леха.

        - Потрясающе, потому что моя фамилия – Калинина. Хорошая  у нас с тобой будет парочка. - И голосом конферансье произнесла:

       - Русская народная песня «Калинка-малинка», исполняют лауреаты Всесоюзного конкурса – Калинина и Малинин.

       Леха, оценив шутку, тоже захохотал. Его отпустило напряжение, он обрел в пугающей огромной столице веселого друга – эту милую девушку.

       Они болтали еще долго. И становились все ближе и ближе друг другу. Алексей рассказал, что приехал поступать «на боксера», как он выразился. Со своими кулаками Леха перекрошил в своем Медвежьем столько зубов, что его собирали всем миром в дорогу в Первопрестольную, лишь бы избавить остальных парней от этих беспрерывных драк.

       - Слушай, - сказал он, - а давай поедим, мне жрать очень хочется.

       - Леш, мы с тобой теперь живем в Москве и мы не будем употреблять таких слов – жрать, а только есть.

       - А кушать говорить можно?

       - Нет, - отрезала Вика, – так говорят только половые да приказчики…

       - Кто?

       - Эх, ты - святая простота.

       - Опять смеешься?

       - Ты сколько книг прочитал за свою жизнь?

       - Я читать не люблю… - густо залившись сиропом имени собственной фамилии, произнес Леха.

       - Оно и видно.  – Усмехнулась Вика. – Половые – это официанты в дореволюционных кабаках. А приказчики…

       - Продавцы в лавках, - сказал Леха. – Не такой  уж я и дурак.

       - Но еды у меня нет, - сообщила Вика, обожравшаяся мороженным, и испытывающая сильную жажду.

       - Да у меня еды целый пуд, - радостно сказал Леха. Он залез под кровать, вытащил рюкзак и выложил на кровать рядом в Викой, завернутый в чистую тряпицу солидный шмат сала, круг домашней колбасы, пакет с вареными яичками. Круглый хлеб, явно домашнего печения. Викина деревенская бабушка пекла такой же.

       Леха вытащил еще бутыль домашнего серого кваса. И довольно мутноватый стакан, но Вике хотелось пить все сильнее и сильнее, а проходить в ванную, мимо веселой компании, не хотелось, плюс она боялась нарваться на очередную порцию блевотины в раковине. 

      - Кто-то кроме тебя пил из этого стакана?

      - Нет, - удивленный вопросом, ответил Леха.

      Вика налила стакан кваса и выпила его залпом. Потом следующий. Квас был остренький, кислый, но, увы, теплый. Однако жажда отступила.

      - Спасибо!

      - Ты покушай что-нибудь… - сказал Леха и испугано взглянул на Вику.

      Та свирепо метнула в него взгляд.

       - Леша, поешь сам. Я не хочу.

       - А я один есть тоже не хочу!

       - Но ведь, хочешь же? Не стесняйся…

       - Ладно.

       - Ладно, тоже слово не из лексикона столичного жителя, - начала было воспитывать Леху Вика, но увидела что в этот раз задела парня по-настоящему. Он побагровел и резко сказал.

      - Прекрати меня учить. Я – не дурак. Я школу без троек закончил, один в нашем классе.

       - Хорошо, - ответила Вика. Ей понравилось, что парень  сумел постоять за себя даже перед девушкой, возле которой он тек как расплавившееся мороженное.

      Вика сняла относительно чистую наволочку с подушки на соседней кровати, расстелила её на своей, разложила провизию.

      - Есть у тебя нож?

      - Да. – Леха порылся в кармане рюкзака и протянул ей шикарный швейцарский многофункциональный ножик.

      - Ого, откуда он у тебя?

      - Я на слете был, по спортивному ориентированию, там наша команда выиграла. Мне дали приз.

      - А мальчик не так прост, как показалось с первого взгляда, - подумала Вика. Сама она закончила школу с серебряной медалью и если бы не отчим; Вика когда-нибудь вернется и оскопит, отрежет ему конец его члена ножницами; училась бы сейчас в Университете. Она потеряла год, она осталась без помощи мамы, она пойдет мыть полы в заплеванном цеху завода! Но…

      Университет от неё никуда не уйдет, он стоит на Ленинских горах, и будет стоять еще пятьсот лет.

      Девушка тонко порезала сало – почти бекон с большими прожилками мяса, колбаса пахла просто невероятно соблазнительно! Вика не удержалась и отправила в рот кусок колбасы.

       - Вкусно-то как!

       - Кушай, кушай, - радостно откликнулся Леха. И побагровел.

       Но Вика даже не взглянула на него.

       - Ты тоже садись есть. Хватит стоять.

       Только сейчас Леша заметил, что он стоит перед девушкой уже час. Он робко присел на самый краешек кровати.

       Они молча поели, и Вика собрала скорлупу, кожицу от колбасы, огрызки яблок и завернув в наволочку. Выкинула её в окно.

       - Ты чего делаешь? – Оторопел Леша. – Наволочка Глафирина, она знаешь, какая злая.

       - Леха, она у меня вчера нагло выманила 50 рублей якобы за неделю пребывания в её апартаментах. А в ванной в раковине, не хочется говорить что…

       - Я видел! И не называй меня Леха…

       - Алексей, ты наглеешь на глазах!

       - Твоя выучка.

       -  Эта наволочка стоит тридцать копеек! Так что помолчи.

 

       Потом они выключили свет и неловко раздевшись, Вика нырнула под кусачее одеяло, но уснуть не смогла. Парень ушел от неё к самой двери и там лег на кровать, как сторожевой пес прислушиваясь к звукам развеселой квартирки. Но и в своей кровати ворочался, сопел, не мог сомкнуть глаз, словно его бока кусали бродячие собаки. Да какие там собаки, медведи грызли его…

       - Леша, - тихо позвала Вика. – Иди ко мне.

       Парень замер. Он подумал, что ослышался, что эти слова прозвучали в его голове. Кровь прилила к сердцу и отхлынула.

      - Леш, ты не слышал? Я тебя зову!

      Он вскочил с кровати и в два прыжка оказался рядом с Викой.

       - Чево? – шепнул он. И испугался, что Вика сейчас его начнет учить хорошим манерам.

       Вика скинула себя одеяло и сказала.

       - Ложись рядом.

       - Я боюсь.

       - Я тоже… - шепнула Вика.

       Эти слова сделали их близкими. Тогда парень улыбнулся и робко прилег рядом с ней. Он положил свою руку на её грудь и тут же отдернул, словно его укусила оса. Вика поняла, что надо брать инициативу на себя.  Она потянулась к нему, поцеловала его в шею. И мальчик огромного роста, сильный как медведь, прикоснулся к её губам и неумело, но пылко поцеловал

их. Они целовались еще долго, пили чистоту молодых губ. Потом он осмелился поцеловать её грудь, и Вика почувствовала томление.

       Эти поцелуи вернули ей девственность, которой её так подло лишил отчим. Она была впервые с мужчиной, и этот мужчина был юный, чистый,  и влюбленный в неё мальчик. Сама доброта. И сама искренность…

       Удивительно, но они делали то, что давно хотели делать, но эти действия считали грязным, стыдным, осмеиваемым всеми пошлыми людишками. Делали это целомудренно и нежно. И оба были счастливы.

        От Леши пахло молоком и яблоками, от Вики лесными ягодами.

        Проснулись они от грубого смеха Глафиры.

        Она зашла посмотреть, как постояльцы устроились, и попытаться выманить у них еще денег. Но застала умилительную сцену – конечно склещенились!

        - Ха, ха, ха… - заливалась она.

        Леша открыл глаза и вскочил с кровати, не обращая ни малейшего внимания на свою наготу, он пошел на Глафиру.

         Та в ужасе попятилась.

         - Еще раз войдешь без стука, - веско сказал Алексей, - я не фингал тебе под глазик поставлю. Я превращу твое прелестное личико в месиво!

       Глафира юркнула за дверь, как крыса.

       Вика радостно засмеялась. Вот повезло – сразу же нашла в Москве отличного парня, который не только сделал её женщиной, получающей от близости удовольствие, но и сумел её защитить. Наглая Глафира теперь долго не высунет свой крысячий нос из другой комнаты.

       Но та была глупа. И через минуту в комнату ввалился Васятка – пьяный уже неделю и с пьяных глаз в кураже.

       Драка была нешуточная, хоть и короткая. Васятка заорал так громко, что стены затряслись. Леха сломал ему руку, выбил половину зубов и шмякнул головой об пол. Вася затих. Глафира визжала как поросенок на бойне, и соседи, давно привыкшие к Глафириным звукам, тут же вызвали милицию.

       Их всех отправили в отделение. Алексея сразу же изолировали, а женщин оставили сидеть в предбаннике.  Васятка отбыл в больницу.

       Глафира грязно ругалась, но видно было, что она испугана.