Как стать инженером?

Знаете, о чем  говорят между собой, перезваниваясь, преподаватели – частники?
Вы, наверное, думаете о заработках?
Иногда, разумеется. Но стандарты на те или иные преподавательские услуги всем  хорошо известны, поэтому говорят о них  только вскользь, стараясь не обидеть коллегу своей   материальной  везучестью.  Со значительно же большим энтузиазмом и живостью обсуждают всякие  казусы обучения и низкий уровень квалификации  вузовских преподавателей.
Не так давно, например,  моя  знакомая,    поведала мне следующий случай. К ней приехал студент  какого-то немосковского ВУЗа , которому преподаватель  дал  задание  - рассчитать «совершенно убийственную», как она выразилась,  раму, со степенью статической неопределимости равной пяти. Приехавший издалека студент, « совсем не новый русский и не дебил, а наоборот симпатичный и умненький парнишка », как определила его преподавательница,   пробовал сделать это задание самостоятельно , но,  промучившись,  наконец отчаялся и решил искать помощь в столице.
 Что такое пятикратно статически неопределимая  рама    представить довольно сложно, даже тем, кто хорошо владеет сопроматом. В учебных   курсах по сопромату - степень статической неопределимости, как правило, не превышает двух . Дать рассчитать подобную раму – это заранее обречь обучающегося на непредвиденные трудности, и в лучшем случае  ввести его в состояние  продолжительного стресса, в худшем - сильнейшего нервного срыва. Стандартное разрешение такой ситуации -  уход молодого человека, часто  способного  «с задатками», из института. Однако в любом случае,  и для студента, и для его родителей, а  чаще всего и для  дающего задание преподавателя, остается в тумане   вопрос: «Зачем все это? Ради чего такие муки ?».
Заранее   скажу, что для нашего молодого человека,  в конце концов,  все обошлось достаточно благополучно - с преподавательницей ему повезло. Рама, после некоторых, вполне естественных  сомнений,  была рассчитана. Получился достаточно объемный труд, который отражал «настоящие инженерные расчеты», способные умилостивить  строптивого преподавателя. Моя коллега как могла «натаскала» студента,  провела с ним психотерапевтическую беседу и благословила в дальнюю дорогу.
Студента, обращающегося с подобными отчаянными просьбами «на сторону», легко понять: он неосознанно чувствует  нарушение каких-то моментов в учебном процессе и системе своих  взаимоотношений с преподавателем, которые ему невозможно преодолеть. В каждом отдельном случае все может быть по разному: часто это роковая запущенность, из которой студент не видит выхода, это могут быть и личные антипатии –   самомнение студента, вызывающее часто отторжение; и его «провалы» в образовании, которые иногда  производят очень сильное впечатление на преподавателя,  реже - низкая квалификация самого преподавателя.
Чаще же всего, как показывает   практика, в корне  различных казусов оказывается весьма банальная причина, а именно, отсутствие квалифицированно составленного  руководства к выполнению задания,  так называемой методички, основного, а зачастую и единственного   «программного» (чуть не сказал «юридического») документа, позволяющего успешно преодолевать все зигзаги выполняемого задания .
 Для нас, опытных преподавателей,   методичка - это  не только свод определенных правил и формул, по которым нужно что-то делать, что, в общем,  мы и так знаем, это каждый раз визитная карточка  того или иного ВУЗа, это, если хотите, его медицинская карта, свод  болезней, которые зачастую легко читаются, но лечить которые реально, как мы понимаем, никто не будет. Если при непосредственном общении со студентом преподаватель ВУЗа может как-то скрыть или сгладить свои недочеты , то в методичке, вольно или невольно для ее составителей, все они обнаруживаются в полной мере.  Насколько   методички   составляются небрежно,  чаще всего очень запутанно, без понятных примеров, с уклоном «в  никому не нужную теорию», а порой -  с  ошибками и элементарными логическими несоответствиями,  приходится просто удивляться, как по ним вообще можно что-то выполнять.
Посмотрев более-менее внимательно такую методичку, иной интеллигентный преподаватель в присутствии студента мягко назовет ее нестандартной и потупит свой взор, предчувствуя  непредвиденные сложности. Менее интеллигентный - назовет ее просто «идиотизмом» и поведает студенту аналогичные случаи из своей практики, как он помогал «ребятам» из одной «бананолитейной» академии, где методичка была запредельной по своей неквалифицированности, и просто  диву даешься, какой там уровень преподавания и кто там завкафедрой;
Прагматичный молодой человек, из тех кто обращается  к нам за помощью, чаще всего где-то еще и работающий, ,     скептически улыбнется и подумает, что «препод» своими байками «старается набить себе цену».
 Между тем, перезваниваясь, сколько   мы говорим об этом!
Недавно, совершенно неожиданно,  я услышал  слово «сопромат» по телевизору  от ректора Дипломатической академии, который, сравнил этот предмет  с китайским языком,   являющимся, как известно, самым трудным .  При этом словоохотливый ректор произносил непонятное ему слово  совсем как  родители  периода моего обучения в бауманском институте:  не сопромат, а супромат, с «у» вместо «а» в первом слоге. В словах  умудренного  дипломата  рефреном явно звучало: «Какой  все-таки ужас, этот супромат!».
Да, действительно, вошедший в народные страшилки, сопромат - одна из самых сложных инженерных дисциплин, которая входит в программы практически всех инженерных ВУЗов ( в том числе транспортных, строительных, архитектурных, и   еще  многих  многих других). Требования к знанию сопромата везде достаточно серьезные. И, увы,  много студенческих судеб ломается на нем! Сдав же экзамены по сопромату,  студенты не представляют себе , что подавляющее большинство   расстается с ним практически навсегда.   Ведь пользуются багажом сопромата в  инженерной практике, очень немногие,  один на десять - двадцать человек, а, может быть, и того меньше. Основная причина – простая; чаще всего  этого вообще делать не нужно. Везде в основном ориентируются на определенные аналоги и пользуются справочниками. Если же  занимаются прочностью  более или менее серьезно, то    на первом месте всегда – отработка различных методик испытаний , а не сопромат.
 В период своей учебы в МВТУ вспоминаю такой эпизод. Как, наверное, и во многих  ВУЗах, хорошо учились у нас в основном девчонки, которые аккуратно посещали  лекции, семинары, знали и обсуждали все тактические ходы при сдаче зачетов и экзаменов. Читал нам лекции заведующий кафедрой сопромата, один из первых  в тот период лауреатов Ленинской премии. Читал, в общем, неровно, постоянно импровизируя, надеясь, видимо, на свой творческий потенциал. Во время экзаменов уставший «маэстро» спросил, как бы невзначай, у одной из «отличниц»,- а  что, собственно, изучает сопромат,  и после   гнетущей паузы,   вместо ответа,  все услышали, как студентка заплакала. Помню свои ощущения в тот период. Мне, как думаю и многим,  тоже стало  не по себе от этого «наивного», похожего на анекдотический,  вопроса. Углубясь в детали, замороченные  условностями  - все мы не слишком четко уяснили себе, что такое  сопромат. Для нас, пришедших со школьной скамьи  «маменькиных деток», сопромат ассоциировался с той же математикой или, может быть, физикой, но никак не с реальными инженерными расчетами, которые когда-то и кому-то могут пригодиться.   
При изучении сопромата  у многих  складывается стойкое ощущение, что их готовят  к постижению каких – то теоретизированных строительных канонов. Ведь основное, что  читается в современных учебных курсах сопромата - это балки и рамы, - статически определимые, статически неопределимые, с различного вида нагрузкой, с различного рода сечениями балок.   Вспомнив , что еще ранее «на термехе» (теоретической механике)   рассчитывались  какие-то,  похожие на строительные, арочные фермы,  это ощущение  последовательно усиливается. И хотя о строительном будущем , при специальности, например, «Технология изготовления швейных изделий» никто и не помышлял - это ощущение  может оказаться  достаточно полным.
 Здесь уместно заметить, что в большинстве  случаев инженерам, пользующимся сопроматом, в первую очередь конструкторам, приходится все-таки считать детали, относящиеся  не к строительным, а к машиностроительным. Каждая из большого перечня  деталей требует для расчета чаще всего своей собственной методики. Таких методик расчета просто «пруд пруди», - практически, столько же, сколько  самих типов деталей. По-настоящему освоить все эти многочисленные методики за короткий срок студенту, замороченному, как правило, одновременно «допусками и посадками» или какими-нибудь «виртуальными» курсами по современному менеджменту, просто невозможно. Единственно, что при желании можно сделать, попытаться   на день предъявления   своих знаний экзаменатору  что-то запомнить. Но стоит ли это делать?  Cтоит ли запоминать то, что  предстоит потом хорошо забыть?
Хочу обратить внимание еще на один  «интересный» момент при изучении  сопромата.   Известно, что сопромат - наука не точная,  регламентируемая неточность при расчетах на прочность, так называемый «запас прочности», составляет   не менее 3-х раз. И хотя  неточность, для инженерных расчетов не является, вообще говоря, каким-то явным пороком, однако   эта как бы запланированная  неточность порождает  многочисленные эмпирические коэффициенты, заполонившие  практически все инженерные дисциплины. Смысл этих  коэффициентов,   всегда недоказуем и  очень туманен. Для меня,  который должен все эти «тонкости»  знать и уметь объяснять другим, эта часть сопромата, как и  многих других инженерных дисциплин, составляет наиболее теневую  их сторону. Я называю подобные коэффициенты - «коэффициентами влияния лунного света на рост телеграфных столбов» и отношу их к категории широко распространенных казусов инженерного образования.
Для обиходного, если хотите, народного понимания сопромата, важно следующее. Сопромат, сам по себе, в отличие скажем от конкретных профессиональных знаний, говорящих, например, о том, что я, как инженер, могу  спроектировать какую – нибудь мясорубку, швейную машину или ракету-носитель, неосязаем. Он как бы промежуточен и чаще всего, как уже говорилось выше, вовсе не обязателен. Расчеты по сопромату используются там, где здравая логика, мне, как конструктору, подскажет, что тут надо что-то проверить или перепроверить, причем проверить очень приблизительно, не на 20 –30 и даже не на 50%, а с точностью в 3-4 раза (т.е. на 300-400%)! 
 В настоящее время, конечно, наиболее цивилизованное решение всех  вопросов как по сопромату, так и по другим  инженерным расчетам – это создание компьютерных программ, - своеобразных справочников «высокого уровня»,  и разработка для этого, если не общемировых, то хотя бы, общероссийских стандартов для пользователей, которые  обеспечили бы одинаковое понимание многочисленных терминов, гипотез, основных формул  и т.д.,  и, что весьма важно, существенное уменьшение их количества. Ведь одних только изначальных понятий в сопромате, таких например, как виды напряжений – несколько десятков.
Сейчас понятно, что знания по сопромату, должны быть другими. Уже можно  представитьь себе сопромат, как и многие  инженерные дисциплины,  лет, эдак, через десять. Безусловно, это будут  расчеты совершенно иного уровня. Несомненно, они будут более точными,   более математизированными; и, в силу этого,  будут, скорее всего, базироваться на теории упругости, чем на сопромате; с другой стороны - расчеты  будут  более доступными, отвечающими реальной инженерной практике, и  существенно  более наглядными и представительными. По логике вещей - другого, - просто  не может быть. К постижению такого развития событий   и надо, на мой взгляд,   готовить учащихся. А это, уже совершенно иной подход к изучению сопромата. Нынешнее же поголовное осопромачивание практически ничего не прибавляет к  квалификации будущих  инженеров.
Кто-то из прошедших, как и я, длинную инженерную   стезю в советское время, может быть,  в целом соглашаясь со мной, возразит: «А причем тут сопромат ? А математика, с ее вариационным и операционным исчислением, дифференциальными уравнениями или теорией вероятности, изучаемыми в инженерном ВУЗе, – ведь это все только для диссертаций, а не для инженерной практики. А начерталка?. А ТММ, – «тут моя могила»?
Да, действительно, все это так. У людей моего поколения от инженерного образования остается стойкое ощущение, что, чем инженерные науки более сложны, тем менее они применимы на практике. 
На самом  деле, поступая в тот или иной инженерный ВУЗ,  молодые люди остаются в неведении, что  им предстоит постигнуть и насколько их учеба   пригодится им в дальнейшем.
Полагаю,  совершенно нормально и психологически оправдано , что претендовать на звание  инженера может  лишь тот, кто с детства увлекался техническими поделками, что-то  паял, мастерил, строил, в отличие, скажем, от будущего математика, который в детстве все время « решал задачки », или будущего гуманитария, который поглощал в огромном количестве книги. Но если направленность деятельности будущего математика или юриста  достаточно понятна, то поле деятельности инженера, - сложнее  и противоречивее. Думаю, однако, что тип все умеющего технаря, энергичного, способного быстро воспроизвести схему или конструкцию, знающего, где  и что можно достать, но не слишком любящего  писать какие-то заумные формулы, вполне отвечает  психологическому облику современного инженера. Эти качества  можно определить, как способность человека к комплексному усвоению информации.
Такое проявление комплексного мышления, на мой взгляд, лучше всего реализуется в инженерных проектах. Проект, как таковой, для любого человека, постоянно занимающегося изготовлением каких-нибудь  поделок, если он даже и не инженер, не является  чем-то  труднопостигаемым.
Допустим, я захотел сделать,  интересное  мне, как человеку определенных  инженерных и эстетических склонностей, какое-то изделие. Ну,  например,  «модель говорящего всякую веселую чепуху  Шендеровича». После естественных в таком случае «творческих мук» рождается  вариант выполнения игрушки в виде  синхронно шагающих друг за другом  «Шендеровича» и, смотрящего на него «лунным взглядом», «Мозговеда»; Посмотрев в магазинах разные   импортные игрушки, я увидел, что все аналоги передвигающихся кукол, очень примитивны:  в них используется шаг, вовсе не похожий на «человеческий» . Посмотрев ряд схем передвижения, я нашел схему так называемого «стопохода Чебышева», который позволял «по-человечески» передвигать ноги «Шендеровичу». В  старых журналах «Радио»,  я обнаружил  схему «говорящей куклы», что еще более «очеловечивало» задуманную игрушку. Таким образом, теоретически проект   был готов. В своей основе   он имел  пять различных схем, из которых четыре были заимствованы из разных источников и лишь одна  схема была  существенно изменена.
 Почему так подробно я рассматриваю все свои действа. Да потому, что они совершенно естественны  для технически подкованного человека и изначально не представляют  чего-то специфически инженерного.
Следующий этап - оформление игрушки в виде конструкции с учетом тех  материалов и блоков, которые я мог раздобыть или сам изготовить. Здесь, не обошлось без различных прикидок по конструкции, которая должна была быть максимально «очеловеченной». Пришлось несколько раз прорисовывать движущуюся часть игрушки  с учетом реальных размеров входящих в нее деталей.
После этого настал этап изготовления игрушки, т.е. изготовления входящих в нее узлов и блоков,  пайка, слесарные работы, обращение к знакомым, «доставание» комплектующих, поиск на рынках и т.д..
Я думаю, что  деревенский умелец, показанный недавно по телевизору, строящий из старых машин вертолет, поступил бы примерно также.
Чем же я, инженер, отличаюсь от этого умельца, в реализации проекта. Да, по-существу, только одним. Благодаря своему инженерному опыту. я могу эту работу хорошо оформить, т.е. грамотно представить ее в виде общепринятых инженерных проектов, которые бы могли оценить специалисты. Многие инженеры, в общем, этим фактически и заняты. Скажу, что это не самое ценное для инженера качество, которое скорее  вторично по сравнению с умением что-то действительно создавать. 
Приведенный проект имеет как бы три последовательных этапа его выполнения:
Первый этап – общий. Он включает в себя общее оформление идеи, которая доводятся  до разного рода принципиальных схем. В данном примере – это  кинематическая схема движения «Шендеровича», электронная схема привода движения головы, электрическая схема привода «ног», схема записи-воспроизведения текста и  схема дистанционного управления движением.
Второй этап – конструкторский. Он включает в себя, начерченные на бумаге, общий вид наиболее сложной его части – движущегося человека, который в свою очередь состоит из нескольких блоков – привода головы, привода ног, плеера речи. Эти блоки крепятся на «шагающем основании».  Все детали второго этапа должны быть прорисованы, как правило, в масштабе 1:1, обсуждаются, а затем доделываются и переделываются.  Здесь  намеренно опущена, как «менее инженерная», - дизайнерская сторона проекта, но она также является составной частью второго этапа.
Третий этап проекта – само изготовление, который называют также технологическим этапом. Этот этап наиболее дорогой по стоимости, поэтому главный вопрос здесь: какое количество игрушек я намерен воспроизвести. При большом количестве однотипных игрушек стоимость их   может быть существенно снижена. Если я  буду выполнять технологический этап так как это принято в инженерной практике, то мне необходимо будет расписать шаг за шагом все операции, которые я буду выполнять при изготовлении игрушки. При этом должны быть учтены все используемые инструменты, станки, приспособления, расписано время выполнения каждой операции и т.д.
 Однако воспроизводить  одинаковых Шендеровичей, ориентируясь на психологию потребителя  интеллектуальной игрушки, значит понизить  ее статус и, соответственно, спрос и  цену. Поэтому  в качестве «усилителя» предусмотрены во-первых - разные варианты текста, исходящего из «Шендеровича», во – вторых - предусмотрена индивидуальность дизайнерских решений для каждой игрушки, включая костюмы, ботинки, движения персонажей. Технические же системы, как наиболее дорогие ,  оставлены неизменными.   
Вот в общем виде та последовательность и объем работ, которые я должен выполнить при реализации проекта.
Многим видимо невдомек, что хотя все этапы   проекта так или иначе связаны, реально в производстве существует некое разделение этапов, связанных с характером инженерного труда и спецификой выполнения этапов.
Поэтому реальное производство, если бы я реализовывал бы свою игрушку не сам,  превратилось бы  в три производственные структуры: первый этап обеспечивают так называемые разработчики, которые стоят ближе всех к первоначальной идее и разрабатывают принципиальные схемы; второй этап обеспечивает конструкторское бюро, которое выдает конструкторский проект с набором чертежей и описаний к ним. И третий этап выражается в технологическом проекте, состоящем из набора маршрутных и операционных карт и дополнительных описаний.
В современном производстве инженер, как правило,  трудится в одном из таких подразделений. В зависимости от индивидуальных особенностей, любой человек  выбирает себе работу по душе, однако работа конструктора высокой квалификации, например, невозможна без знания   работы технолога; поэтому и тот и другой должны всегда, если они уверены в своих силах, «подстегивать» друг друга  и поднимать, таким образом, производство на качественно более высокий уровень.
 Что технические проекты, с чертежами, расчетами и всем что этому предшествует,  должны лежать в основе  инженерного образования многие,   наверное, согласятся. В проектах, доведенных в последующем до изделий, наиболее ярко и полно проявляется квалификация инженера, демонстрируются всем, - и обществу, и друзьям, и специалистам,  интеллектуальные  возможности автора.  Проекты – это то  настоящее инженерное дело, ради которого молодой человек, поступает в ВУЗ, и, говоря откровенно,  часто преодолевает столько мук и в период поступления и в период своей учебы в инженерном ВУЗе. Мне, например, хотелось бы, чтобы эти силы, расходовались бы эффективно и рационально. Помните, наверное,  из школы, где в курсе физики, двигаются кубики, связанные нерастяжимой нитью ? Могу сказать, что эти кубики приезжают и в курс физики и теоретической механики   ВУЗов, на «более высокий уровнь», однако вполне квалифицированного скажу также, что они не имеют никакого  продолжения в существующих механизмах, и поэтому время, затраченное на их изучение в инженерном ВУЗе, затрачено впустую.
Российская инженерная образовательная система, как показывает мой преподавательский опыт, не слишком изобилует разнообразием. (Исключение составляет, может быть, только Физтех.) И строительные и машиностроительные ВУЗы, (от пищевых до космических ) работают примерно по одной и той же учебной системе, я условно назвал бы ее системой МВТУ. Всякое отступление от этой системы в силу отсутствия   методической литературы обречено на провал. В моей практике был, пожалуй, единственный случай, где  квалифицированный и, главное,  суперупрямый преподаватель смог отстоять свою собственную, как я сейчас понимаю, достаточно интересную систему преподавания такого важного курса, как «Детали машин», применительно к  специфике данного ВУЗа. Но главное, по всей видимости, все-таки было то, что этот ВУЗ был также далек от «Деталей машин», как директор банка далек от директора гаража.
 Для многих инженерных специальностей (их не менее 70% от общего числа)   выполняются общетехнические  проекты:   проекты по «Теории механизмов и машин», затем по «Деталям машин» и «Технологии машиностроения».
Все три проекта как бы соединяют три ступени инженерного процесса – разработка, создание конструкции и изготовление изделия. Каждый из этапов этого процесса равноценен  и  важен. Однако, думаю, что понять значение общетехнических проектов в инженерной подготовке будущих специалистов    не очень то и  просто. Для этого, как минимум, необходимо  иметь определенную практику выполнения самых различных проектов, в том числе и общетехнических. Опытным преподавателям, тем, кто занимался всеми   проектами, как общетехническими так и специальными,  это  совершенно понятно. Совершенно понятно, и то, что,  если человек хорошо умеет выполнять  общетехнические проекты, то он практически  может достаточно быстро   выполнить любой достаточно сложный инженерный проект и организует современное производство. Это, по существу,  и есть мера высокой инженерной квалификации. Достичь такой квалификации –  и значит стать профессионалом в своем деле.
Не вдаваясь в технические подробности, разберу методику эффективного обучения студента  в комплексе  вышеназванных проектов, учитывая реалии сегодняшнего дня.
Первая часть комплекса, теоретический проект, дающий толчок остальным. Я полагаю, что в идеале - это  должен быть очень насыщенный общеобразовательный инженерный проект, где  были бы  представлены не только теоретическая механика, как это имеет место в настоящих проектах по ТММ, но и   информатика, электротехника, электроника,      и, безусловно,  схемы  различных механизмов. Только в этом случае   теоретический проект можно реально «оживить». Степень  участия той  или иной общетехнической дисциплины , конечно зависит от наработанного опыта и профиля технического ВУЗа и поэтому может определиться только практикой. Основная же цель такого теоретического общетехнического проекта – соединить в один блок  ранее автономно изучавшиеся дисциплины. Да, такому проекту определенно угрожает  поверхностность. Однако, при хорошей согласованности образовательных программ по составляющим предметам, предсказуем и триумф  этой дисциплины, в которой все - и обучаемые, и что не менее важно, обучающие, почувствуют признаки реального инженерного образования.
Вторая часть комплекса - конструкторская, - проект по «Деталям машин», представляет в настоящем виде наиболее значимую проверку конструкторской подготовки студента и базируется, прежде всего, на его умении чертить и конструировать. Как показывает практика, студент в подавляющем большинстве случаев приступает к проекту по « Деталям  » не подготовленным  своим предыдущим опытом,  поэтому проект  становится  для него очень серьезным испытанием и всегда привлекает  большое количество «помогающих». Учитывая важность курса, методически было бы оправдано   сделать в помощь основному проекту один или несколько промежуточных  конструкторских проектов, имеющих, например, название «Конструирование узлов», где студент мог бы «потренироваться» в конструировании  более простых изделий. К такому конструкторскому курсу студент должен знать уже  в общих чертах технологию изготовления деталей. 
Третья составляющая комплекса  -  технологическая, – это проект по «Технологии машиностроения».  Изучение данной дисциплины и выполнение проекта в меньшей степени связано с умозрительными моделями расчетов и схем, а в большей  - с   наглядной практикой производства.  Здесь серьезно должны изучаться станки, инструменты, оснастка, материалы. Сегодня проект по технологии машиностроения, являясь важнейшим общетехническим инженерным проектом,  чаще всего  выполняется на достаточно низком уровне, т.к.  в целом не имеет устойчивой  методической базы и наиболее  зависим от квалификации и вкусов преподавателей.
Итак,  концепция инженерного образования, которую я назвал бы «Концепцией трех проектов», основана на доминанте общетехнических  инженерных проектов в инженерном образовании. К проектам должны быть подтянута такие дисциплины как инженерная математика,  инженерная физика,  а не просто математика и физика,как сейчас. Общетехнические инженерные проекты должны стать тем основным учебным полем, которое может сформировать и, такие дисциплины, как теоретическая механика, сопромат и т.д., которые, к сожалению, преподаются в отрыве от реального процесса обучения инженера. С другой стороны специальные проекты, выполняемые на старших курсах,  могут помочь формированию тематики общетехнических проектов..
Рассмотренная концепция ставит своей главной задачей - достижение  реального профессионального инженерного образования уже на стадии обучения в ВУЗе без последующего  «доучивания» в процессе производства. Принятие данной концепции, по моему мнению, сможет привести к  мобилизации «внутренних резервов» общества – усилению  заинтересованного отношения к учебе будущих инженеров и  творческому саморазвитию преподавателей, без чего, в конечном счете, немыслимо осуществление качественного инженерного образования.
Молодым специалистам моего поколения, например, приходилось после дневного ВУЗа, , как правило, начинать  все с нуля и долгое  время мучительно «доучиваться» в условиях производства, забывая и сопромат и ТММ и многие другие предметы. На это «доучивание» по различным оценкам уходило в среднем  лет пять. В любом случае результат  был не очень весомым. Инженер «специализировался», т.е. как бы заново приобретал на производстве новые навыки , и при этом прочно забывал то, чему его учили шесть лет в институте.
За  прошедшие годы наша система инженерного образования в России в общем мало изменилась. В СМИ достаточно часто российское инженерное образование идеализируется, представляется лучшим в мире. В чем оно лучше ? Думаю, что мне это будет трудно доказать.
В силу того, что в течении многих лет я работал в организациях, которые в   недалеком прошлом назывались почтовыми ящиками и где всегда были высококвалифицированные кадры конструкторов, я  имел возможность общаться  с ними и оценивать их работу  . Многие из них, не имели  высшего образования.  И это в Москве  в благоприятное для получения образования время! Почему этого не происходило ? Думаю, что одной из причин этого явления, является  недостатки нашего инженерного образования, которое не  давало его реально.
  Не так давно в передаче Соловьева уважаемый профессор Капица сетовал на то, что многие физтеховцы покидают страну и едут применять свои знания за рубеж. Конечно «физики», в том числе физтеховцы – это несколько не те инженеры,  о которых я пишу, также же как и «математики», к которым иногда прибавляют приставку «инженер». Однако про тех 70% , о которых я, один из наиболее опытных преподавателей Москвы, практически мало , чего не знаю,  могу прямо сказать, что при тех «теоретических» знаниях, которые дают большинство технических ВУЗов, сейчас у них нет совершенно никаких перспектив, ни в своей ни в заморской стране. Какая из фирм возьмет выпущенный нашим ВУЗом симпатичный, но мало, что умеющий, полуфабрикат, с набором обрывочных знаний, и будет его в течении нескольких лет дорабатывать, т. е. «доучивать». Это время ушло. Мне кажется задача современного инженерного образования не в дальнейшем наращивании наукообразия, а в пересмотре концепции и рациональном использовании всего лучшего, что было создано за прошедшие годы. Полагаю, что насущная задача современного ВУЗа, подготовить базу для обучения студента выполнению общеобразовательных проектов, как наиболее эффективной системы обучения.

                В.Каменский  2000