Мемуары воспоминания неизвестного

   Вот и я  попал в «Сеть», и после долгого барахтанья в этом безбрежном пространстве, далёком от «экологической» чистоты, я, наконец, оказался на Прозе. Ру
 
  А причина моего появления здесь – если это кому интересно, такова: мне в руки совершенно случайно попала рукопись неизвестного автора (подробности изложу позже), с требованием привести её в порядок и опубликовать, даже под своим именем. Долгое время я не знал, что мне с этим делать.
 
  И вот, оказавшись на  Прозе. Ру, у меня появилась возможность выполнить почти все условия неизвестного автора и предъявить эти записки Интернет-обществу, не спеша, однако, подписывать «ЭТО» своим  незапятнанным именем, поскольку не могу взять на себя ответственность ни за стиль, ни за язык, ни за прочие литературные изыски.   

 
  Таким образом, я всё-таки пытаюсь выполнить своё виртуальное обязательство перед тенью анонимного автора по опубликованию рукописи. Без Интернета вряд ли это было бы возможно.   

  Теперь подробнее о появлении рукописи и чуть-чуть о себе. Если же это кому то будет не интересно, можно пропустить, не читая…

  Не с каждым, наверное, так случается, что совсем казалось бы незначительное событие, о котором не стоило бы и вспоминать, вдруг окажется очень важным, можно сказать определяющим в моей жизни.
 
  Всё началось с того, что совершенно случайно, как я уже говорил в самом начале, мне в руки попала рукопись неизвестного автора.

  В железном ржавом ящике находилась связка тетрадей вперемежку с пачками отдельных листков, всё  завёрнутое в прозрачный целлофан и опутанное верёвкой.

 Этот ящик с его содержимым принесли незнакомые мне мальчишки, которые, видимо, узнали о моём интересе ко всяким необычным находкам, старинным вещам и прочим ненужностям; и отдали его мне совершенно даром, не видя в нём никакой ценности для себя. Конечно, я их отблагодарил, и обе стороны остались довольны.


  Мне был интересен ящик. Как оказалось, это был старинный дорожный сундучок-погребец, почти без повреждений. Когда я его открыл, в нём не было внутренних перегородок, и всё пространство занимала увесистая пачка бумаг, обёрнутых в целлофан и перевязанных верёвкой.

  С некоторым усилием я извлёк пачку из сундучка и отложил её в сторону, полагая, что у меня ещё будет время с ней познакомиться подробно, и, если в ней ничего не найду интересного, выбросить. В то время всё моё внимание было занято сундучком.

  А ведь всё это было довольно тяжелой ношей, и сейчас я думаю: как хорошо, что несмотря на это, мальчишки не выбросили свёрток с бумагами; они его даже не вынимали, хотя из любопытства ящик открывали.
 
  Но содержимое не заинтересовало их, и они подарили эту находку мне. И как теперь оказалось, главная ценность находки была в этой грязной пачке.

  Когда, наконец, через некоторое время, мне захотелось ближе познакомиться с бумагами, чтобы понять, что же там такое, я увидел под целлофаном записку:
 
  «Кому попадёт в руки этот сундук, и кто распечатает этот пакет, тот, тем самым, берёт на себя безусловное обязательство – привести в порядок эти записки – плод многолетних трудов моих, если они будут повреждены временем или условиями  хранения, по возможности ничего в них не меняя, и не оставит эту работу до её полного окончания – издания книги, если когда то придёт время, когда это будет возможно. Наличие в твоих руках этих рукописей означает, что меня уже нет на этом свете, а родственников-наследников я не имею, и потому твоё право на авторство никто оспаривать не будет. В противном случае, не распечатывая пакет, передай его любому, кто согласится с моими требованиями».

  Эта записка меня немного даже позабавила. Всё это выглядело как-то не серьёзно.

  Рукопись была в плачевном состоянии. И, несмотря на то, что её владельцем были предприняты все меры, чтобы она сохранилась в неблагоприятных условиях как можно дольше, потребуется масса времени и огромное терпение, чего мне явно не хватает, чтобы привести её в порядок, в удобочитаемое состояние.

  Но что в ней, что она содержит? Смогу ли я во всём этом разобраться? Стоит ли она таких трудов? Думал я, осматривая эту таинственную пачку. Смогу  ли я расшифровать чужой почерк: уж вряд ли она написана каллиграфией; понять чужие мысли, что заключены в этой рукописи? К тому же, что немаловажно: это ничем не вознаграждаемый труд, кроме, разве, удовлетворения моего любопытства. О каком издании книги я мог думать тогда? Тем более, не зная содержания рукописи.

  Довольно долго я не трогал эту пачку; она так и хранилась в том самом, отреставрированном мной погребце, в котором мне досталась.

  Что- то сдерживало меня распечатать её, заглянуть в её содержание, окунуться в эту работу; Записка с безусловным требованием не бросать эту работу до её полного окончания, останавливала меня.

  Я не хотел связывать себя каким бы то ни было обязательством, даже виртуальным, перед самим собой. Но любопытство всё время искушало меня: хотелось разгадать загадку, спрятанную в этой пачке. Не доставало решимости, боялся разочароваться. К тому же пугает уже сам объём рукописи.

  Я представил себе, что я каждый день должен  садиться за стол и разбирать, читать, переписывать содержимое этих листков, листок за листком; и, если хочу эту работу закончить в приемлемые сроки, не должен отвлекаться ни на какие посторонние дела. В моих ли это силах?

  Так продолжалось довольно долго, и интерес постепенно падал, любопытство  гасло. И, откровенно говоря, не знаю, взялся бы я за эту не свойственную мне работу и когда, если бы - не эта предновогодняя ночь 2001 года. Во мне было, какое- то особое состояние, ожидание чего- то необычного. Должно же что-то произойти: дата-то, какая! 31 декабря 2000г Воскресенье!

  Но была обыкновенная бесснежная, совсем не зимняя и  какая-то не праздничная ночь перед наступлением  Нового Года. Тепло, лёгкий туман. Даже в этом климатическом явлении не было ничего необычного: климат нашего донского края не часто дарит нам настоящую зимнюю погоду к новогоднему празднику. Даже природа совсем не хотела обращать внимание на исключительность момента – перехода человечества в следующий – 21й век и 3е тысячелетие!

  Через несколько часов закончится отсчёт времени старого 2000 года и наступит новый – 2001год первый год нового столетия и нового тысячелетия. Что принесёт нам – Человечеству, эта дата?

  А год этот особенный. Такое случается раз в тысячу лет – невообразимая цифра для человеческой жизни. И вот я присутствую при этом моменте – смене лет, веков и тысячелетий.
Я почти физически ощущаю, как с последними часами и минутами уходит тяжёлой поступью 20й век великий в своих невиданных достижениях и страшный в своих кровавых свершениях.
2000й год со своими катаклизмами как бы ставит точку на двадцатом столетии – самом кровавом и страшном в истории человечества, и не обещает никаких радужных перспектив в будущем.

  Мне в далёком наивном детстве казалось, читая фантастику, что к этому времени - 2000му году – человечество решит все проблемы разъединяющие человечество и жизнь народов станет необыкновенно прекрасной, все будут счастливы и на Земле воцарится Мир и благодать. Многое из предсказанного фантастами воплотилось в жизнь, даже с избытком. Но мир не изменился к лучшему, и нет никаких надежд, что это произойдёт в ближайшем будущем. Разве покорение атома, прорыв в космическое пространство и другие величайшие достижения человеческого гения решили какие-то проблемы для счастья людей: избавления от войн, от голода, болезней. Мир стал ещё ближе к катастрофе самоуничтожения. По-прежнему идут войны в разных частях планеты; люди убивают друг друга; при изобилии пищи голодают целые народы, а сотни тонн продовольствия выбрасываются на помойку; свирепствуют страшные болезни. Ещё больше поднялась волна ненависти между людьми; религиозные фанатики-смертники 
взрывают сами себя, унося с собой десятки жизней ни в чём не повинных людей. Человеческая жизнь данная Богом потеряла всякую ценность. Сам воздух пропитан ненавистью, люди не слышат друг друга. И не понять, то ли природа своими катаклизмами влияет на психику людей, то ли психическая энергия людей, пропитанная ненавистью, вызывает природные катаклизмы.

  А мне вспоминается встреча 2000года "Миллениума". Вот что я записал в своём дневнике в те дни –  28-12-99г. из телепередачи: Уже второй день в Западной Европе бушует ураган, которого, как говорят, не было в этом столетии. Есть огромные разрушения, человеческие жертвы. Ущерб исчисляется в сотни миллионов долларов. Наиболее пострадали: Франция, Германия, Бельгия. Другие страны тоже пострадали, но в меньшей степени. На беспрецедентное оформление Парижа и городов были затрачены огромные деньги, но неумолимая стихия превратила всё это великолепие в прах, и человек не в силах этому противостоять. Повалены тысячи деревьев; повреждены парки Парижа, на восстановление которых  уйдут миллионы долларов.
  Не иначе Божья кара постигла благополучную Европу. Уже это – сама природа – служило недобрым предзнаменованием в новом году.
 
  Вот и наступил так ожидаемый 2000й год и не принёс он счастья Миру.

  А нам, Россиянам, наш Президент Б.Ельцин сделал к Новому 2000му году неожиданный подарок, назначив своим приемником Путина Владимира Владимировича. Новость ошеломляющая! Но, "кто вы, мистер Путин?" чем это обернётся для нас, для страны? Фамилия была мне мало известная. Но показалась символичной: от слова –  ПУТЬ! Так куда приведёт нас этот Путь’ин, Владимир, сын Владимира? – дважды "владеющий миром"

  Но возвращаюсь в сегодняшний день: 31декабря2000года. Стрелки часов медленно, не спеша приближаются к полуночи: скоро будет поздравление Президента народам России.

  А пока я и моя жена сидим дома; мы одеты по-домашнему, смотрим новогодние программы по трём телевизорам сразу, чтобы ничего не пропустить интересного в праздничных концертах.
  Как и в прошлом году мы никуда не пошли: предпочитаем в этот праздник оставаться дома, хотя старые друзья звали нас в компанию. Поздравления принимаем по телефону.

  С нами наша внучка Алиса, ей скоро – в марте –  исполнится шесть лет. Родители ушли встречать новый год к своим друзьям, а её оставили на наше попечение, а мы и рады!

  Она одета по праздничному: в нарядное белое с блёстками платьице; в белые лаковые туфельки. Её длинные волнистые волосы свободно спадают на плечи. Она вся в предвкушении необычайного момента – наступления нового года. Ведь это, пожалуй, её первый осмысленно воспринимаемый новогодний праздник. Она всё ещё верит в доброго деда Мороза, который обязательно принесёт ей подарки.

  Большая, до потолка нашей стандартной квартиры, ёлка сияет, переливаясь бегущими огоньками разноцветных лампочек и распространяя непередаваемый, удивительный, знакомый с детства запах хвои, запах зимнего леса, запах новогоднего праздника.

  Перед нами накрытый праздничный стол. Праздничный – это, конечно, громко сказано, но на нём всё что нам хочется: праздничный пирог, сладости, фрукты и прочее, и, конечно непременно шампанское – как же в новый год и без шампанского. Всего этого мы в нашем "счастливом" детстве не имели, а о некоторых вкусностях и не догадывались.

  Гостей мы не ждём. Дети и внуки, приходившие с поздравлениями, уже разошлись по своим компаниям, а накрытый стол – дань традиции: не за пустым же столом сидеть. Да и бокалы традиционного шампанского поднять надо, когда часы на Спасской башне пробьют двенадцать, "документально" подтверждая наступление  Нового года.

  Алиса ни в коем случае не хочет ложиться спать, пока не услышит поздравление Президента и бой курантов на башне московского кремля. Она почему-то хочет услышать, что скажет Президент, думает, что услышит что-то важное для себя. И ещё она мечтает подсмотреть, как дед Мороз принесёт ей подарки: она с таким нетерпением ждёт их, и ей очень любопытно, что же это будет?

  Хотя ей скоро уже шесть лет, но она ещё ребёнок со всей непосредственностью и наивностью веры в существование деда Мороза, в добрую фею, в радость и счастье. Ведь ей привелось жить в совсем другое время, чем нам. Она не знает ужасов войны, муки голода; окружённая всеобщей любовью, она не испытывает недостатка ни в чём – мир её радостен и светел.

  Она совершенно не пуглива, что очень необычно для девочки: она не боится ни тёмной комнаты, ни злых духов – ведьмы, домового и прочей нечисти; её душа доверчиво открыта к добру и радости.

  Ещё она знает, что в это время вместе с первыми ударами курантов кремлёвских часов, будет праздничный фейерверк за окнами нашего стандартного многоквартирного дома. Она ждёт это зрелище. Это стало уже традицией: новый год встречать праздничным фейерверком. Жильцы нашего и соседних домов выходят в это время на улицу и палят в небо заранее запасёнными ракетами, петардами и прочими стреляющими и искрящимися игрушками, создавая непередаваемо красивое зрелище из разноцветных фонтанов огня в ночном небе.

  Конечно, она совсем не осознаёт всей необычности момента, что считанные минуты отделяют нас от границы веков и тысячелетий. Для неё эти цифры сейчас ничего не значат. Может быть потом, в зрелом возрасте она будет рассказывать своим детям, как она встречала свой шестой – особенный – Новый год.

  Сейчас она дремлет сидя на диване и нам придётся её разбудить, как она просила, чтобы увидеть всё своими глазами, услышать слова поздравления Президента. Может, эта встреча Нового года в домашней обстановке, запомнится ей на всю жизнь. Ведь вряд ли ей придётся ещё раз встречать новое столетие, не говоря уже о тысячелетии!

  Она внимательно и серьёзно прослушала поздравление Президента России, бой курантов на Спасской башне московского кремля. А за окнами нашей квартиры началась вакханалия звука, света и цвета. Её восторгам не было границ; она встречала криками каждый залп, каждую вспышку разноцветных огней, перебегая от одного окна к другому. И мы радуемся её восторженным крикам. подняв бокалы с шампанским.

  Она немного разочарована, что до сих пор дед Мороз так и не пришёл с подарками, видно, задерживается в дороге – ведь земля бесснежная и на санях трудно передвигаться. 

  Утомившись от впечатлений, и так и не дождавшись визита деда Мороза, снова задремала на диване. И уже ничто не могло её разбудить: ни музыка эстрадных концертов по телевизорам, ни всё ещё продолжающиеся редкие всплески фейерверков за окнами. А между тем, как раз в это время пришёл дед Мороз и положил под ёлку свои подарки, которые она найдёт утром проснувшись. 

  Вот и свершилось. Пролегла та невидимая грань, за которой осталось 20е столетие – великое и страшное. Великое в своих фантастических достижениях техники и науки, и страшное в своей жестокости и разрушительности. И человечество вступило в 21й век – первый век третьего тысячелетия!

  Каким он будет этот наступивший новый век третьего тысячелетия? Какие катастрофы и испытания нас ожидают в этом году, в этом веке? На то, что этот век будет веком мира и благоденствия надежды мало. Вернее – никакой!

  "Мир гибнет, и осталось только утешаться разве что тем, что не пришлось родиться позже, когда его состояние будет ещё хуже" (Ф.Петрарка.)

 
  Между тем уже забрезжил рассвет нового дня – понедельника – особенного дня. Он оказался для меня знаменательным. Меня известили, что в первый час нового тысячелетия у меня появился правнук!

  И тут я вспомнил о таинственной рукописи, хранящейся у меня в железном ящике.

  Вот тот исключительный момент, которого мне так не хватало. Необходимо, наконец, принять решение. В этот предрассветный час меня охватил какой-то мистический трепет.

  Принято считать, что свои "главные" дела, которые постоянно откладываются, лучше начинать с  понедельника. Ну, а мне выпал уникальный случай: начать моё дело, которое я уж сколько времени постоянно откладывал, и, не знаю, начал бы когда-нибудь – не с какого-то простого понедельника, а с понедельника 1января 2001года – первого дня недели, первого дня месяца, первого дня нового года, первого дня нового 21го столетия, и, Боже мой! –  первого дня третьего тысячелетия!!!

  Ну как не поразится таким исключительным, можно сказать, прямо-таки мистическим моментом?!

  И я, наконец, решился открыть этот "ящик Пандоры", ещё не зная какие "бедствия" меня ожидают. Но на дне которого, я знал, должна оставаться Надежда.

  Не у всех и не всегда "начать жить" с понедельника воплощается в жизнь. А у меня с утра после бессонной новогодней ночи насыщенной впечатлениями и размышлениями; после выпитого шампанского и многих чашек кофе, первые строчки уже легли на бумагу.

  И дай мне, Бог, настойчивости и упорства, чтобы это продолжалось так долго, как это необходимо для окончания работы. Но я продолжаю.

  С некоторым трепетом я приступил к распечатыванию пакета.

  Я развязал – развязал а не разрезал, верёвки опутывающие пакет и развернул целлофан. Вот она теперь моя работа на всю оставшуюся жизнь. Принимая условия неизвестного автора, хочется как-то упростить взятую на себя работу, и потому беру на себя роль всего лишь переписчика-реставратора и не отвечаю ни за стиль, ни за язык, и, тем более, за содержание этих записок. Таким образом, я всё-таки собираюсь выполнить своё виртуальное обязательство перед тенью анонимного автора.

  Мной обещанные "подробности"оказались непростительно длинными: я слишком много уделил внимания своим сомнениям и размышлениям; своим терзаниям – открывать или не открывать пакет. Да ещё сугубо личное: встречу Нового года.                                Вряд ли это кому-то интересно, но и без этого предварения, мне кажется, было не обойтись.

  Теперь перехожу к самой рукописи. Итак, я погружаюсь в таинственный мир неизвестного автора

  На первой странице простой школьной тетради, лежащей сверху, остались следы сырости в виде расплывшихся букв, но текст читался без труда, было написано от руки: "Ты открыл первую страницу моих записок "Анамнезис", тем самым ты согласился с моим условием – довести работу до конца. И, да не будет тебе суда более строгого, чем твоя совесть".

  Далее здесь же следовало: "Несчастный! Ты открыл эту пачку рукописей, что ты собирался здесь найти? Любопытство и жажда дармовой славы тебя подвели..."

  Однако же нахал, этот неизвестный автор. Так невежливо... Я не думал ни о какой славе, а вот любопытство – не отрицаю.

 « Ты, небось, думал, что здесь роман, или более того – эпопея, политический  или философский трактат; в конце концов – детектив или драма?

  Да! Драма! Но драма не та, которую возьмётся ставить на своей сцене даже самый захудалый провинциальный театр. Это драма одной единственной человеческой жизни – жизни не выдуманной, не сочинённой; жизни самой настоящей и самой обыкновенной, не приметной, неизвестной. Ведь даже самая обыкновенная, не придуманная жизнь, может быть драматичной и интересной у того, кто её проживает.

  В этом меня убедили великие и очень авторитетные авторы мемуаров и писатели. Горький сказал: "Каждый человек может написать одну книгу – книгу о своей жизни". Особенно мне понравилось слово "каждый", следовательно, и я тоже. Правда, он не сказал, что каждый человек ДОЛЖЕН написать эту книгу...

  "Для того, чтобы написать свои воспоминания, вовсе не нужно быть великим человеком или видавшим виды авантюристом, прославленным художником или государственным деятелем. Вполне достаточно быть просто человеком..."

  "Я должен написать историю моей жизни; может быть, когда она будет написана я, наконец узнаю, какой я был – весёлый или печальный, умный или глупый, храбрый или трусливый, и, главное, счастливый или несчастный".(СТЕНДАЛЬ).

  Но у кого вызовут интерес воспоминания "простого человека", не отмеченного печатью знаменитости или даже просто известности? И всё же я пишу их.

  "Не другим я хочу себя разъяснить, а прежде всего себе самому".(С.Цвейг.)

  "Может быть самая интересная жизнь, жизнь НЕзамечательных людей. В будущем  создадут серию ЖНЛ – "Жизнь незамечательных людей". И вот когда в этой серии начнут выходить том за томом, мы поймём что людей незамечательных нет".(Е.Богат).

  Эти высказывания весьма авторитетных авторов-писателей, вдохновили меня на дерзость написания моих "Анамнезис".

  "Вероятно, читатель с неудовольствием заметил, что я злоупотребляю цитатами... Почему же мне не цитировать других в том случае, когда я сам не могу создать лучшего". (В. Катаев).

  А цитировать я собираюсь много, может быть, очень много, чтобы "подкрасить или обосновать свои мысли..." Монтень сказал: "Во благо читателя, если я, порой, говорю чужими словами, то только для того чтобы выразить самого себя "

  В "Опытах" Монтеня около 400 цитат и примеров из Плутарха, около сотни цитат из поэмы Лукреция "О природе вещей"; цитаты и пересказы из сочинений Платона, Аристотеля, Сенеки, Цицерона, Тацита, Тита Ливия и других авторов...       а всего свыше тысячи цитат.

  Вот, к примеру, подсчитали, сколько раз и каких авторов цитирует Аврелий Августин в "Граде Божьем". Около сорока античных авторов, из них – Варрон упоминается 210раз; Вергилий – 85раз; Цицерон – 45раз; Апулей – 27; Платон20. А Библия – 1400раз.
  А вот Ф.Петрарка в "Книге писем о делах повседневных" много говорит о цитировании, привожу несколько фраз: "...сочетание мыслей невольно кажется мне едва ли не таким же похвальным, как сами мысли – ведь умелое сочетание часто делает чужое нашим"

  "...без страха, без неверия в себя вписывай и своё среди слов великих людей"


  А ещё Гёте говорил: "Всё, что у меня – моё. А взял ли я это из жизни или из книги – безразлично. Вопрос лишь в том: хорошо ли у меня это получилось?"

  Кажется, хватит доводов в защиту цитирования.

  Я не считаю необходимым каждый раз, когда я цитирую по памяти, делать ссылки на источник.

  Уж, коль ты взялся за прочтение моей рукописи, и взял на себя обязательство завершить её – тебе придётся, по крайней мере, до конца её прочесть. И ты первый и, может быть, единственный, познакомишься с жизнью обыкновенного, ничем не вдающегося человека и с его временем, в которое ему пришлось родиться и жить. Который, однако считал, что если он послан Богом на Землю, обязан сотворить дела, если и не выдающиеся, то хотя бы заметные, полезные для людей. Но так ничего существенного и не добился даже лично для себя.

  И задумавшись над своей не сложившейся жизнью, он решил мысленно прожить её ещё раз; заглянуть себе глубоко в душу, проанализировать, найти и понять причины, которые помешали ему в полной мере осуществить свою миссию на Земле,  свои мечты, планы, желания.

  Почему так происходит? Влияние места и времени, где он родился? Личные качества – ум, психика, характер? Наконец, физические данные? Или всё вместе взятое? Или это Божественное предначертание, Судьба, Карма? И с этим ничего нельзя поделать?

  Впрочем, разве я один такой? Множество людей, имея в потенциале все возможности совершить выдающиеся дела, так и остаются в безвестности. Вершин достигают только единицы -- пассионарии, как таких людей называл Л. Н. Гумилёв. И не всегда путём праведным, безупречным; чаще не праведным, даже преступным. Но победителей не судят – их награждают.

  Я не литератор и литератором быть не хочу. "Мой дар убог и голос мой не громок", и  потому мои записки лишены всяких художественных изысков. Я пишу простым, безыскусным языком, что бы донести свои мысли и свои чувства в самой простой и непосредственной форме, стараясь быть понятным.

  "...Я ломал себя в поисках обыкновенной, не стремящейся удивить читателя,.. фразы"(В.Каверин)

  И ты здесь не найдёшь ни сцен убийства, ни сцен секса, ни других, щекочущих нервы, событий. Так читай же и не осуждай, Но пойми!

  "От читателя я прошу одной милости: выслушать меня раньше, чем осуждать; проследить всю цепь моих идей и быть моим судьёй, а не проявлять пристрастие"

  Конечно, очень увлекательно читать о людях великого подвига, первооткрывателях, политических деятелях, авантюристах; даже о преступниках, А что захватывающего, даже просто интересного в жизни обыкновенного человека?

 
  Это не мемуары в их истинном, классическом понимании, не автобиография и уж тем более не роман. Трудно подобрать определение тому, что здесь изложено и как. Можно представить это как самоанализ, или, даже саморазоблачение...

  "Мои недостатки предстанут здесь, как живые, и весь облик мой таким, каков он в действительности..." (М.Монтень).

  У каждого, наверное, человека наступает момент, когда он, оглядываясь на прожитую жизнь, пытается определить насколько плодотворно и с пользой для себя и других он её прожил.

  "Во все времена и века, с детства и до могилы томит нас неотступное желание говорить о себе – вот бы в слове и хотя бы в малой доле запечатлеть свою жизнь".(И.Бунин)

  Пишут все. Пишут политики и артисты, художники и министры, пишут врачи и юристы, служители культа и авантюристы, и даже преступники – вспомним убийцу Пьера Франсуа Гайяра, более известного как Ласенер; пишут путешественники и учёные. Пишут все, кто хочет и может рассказать о своей прожитой жизни.

  Пишут дневники, пишут исповеди, "самопознание", автобиографии, и даже выдумывают, сочиняют себе автобиографию, если жизнь обделила событиями, достижениями, встречами.

  Я не хочу придумывать себе какую-то особую, не правдивую биографию, хотя, может быть, у меня хватило бы для этого фантазии. Я хочу подробно, насколько это возможно, полагаясь на мою память, честно и без прикрас рассказать о своей обыкновенной, не богатой событиями жизни, о своём времени, в котором я родился и жил. И не столько для других, сколько для себя проанализировать её, что бы, наконец, понять, почему я такой, а не другой. Почему я, имея все предпосылки, не достиг выдающихся результатов в жизни. И если я найду ответ, то может быть и кому другому мой опыт пойдёт на пользу, если он сделает правильные выводы.

 
  Обыкновенно воспоминания, мемуары, исповеди начинают писать в преклонном возрасте.
  Оно и понятно: к этому времени уже есть что вспомнить и поведать людям. Когда уже прожита большая часть жизни и сделаны почти все дела, пишущий хочет не только другим рассказать, но, главное, самому вспомнить, как прожита жизнь, как всё происходило.

  Вот, к примеру, первые пришедшие на память имена.

  Джакомо Джироламо Казанова свободный "гражданин вселенной" создавал "Историю моей жизни" на склоне лет – в 72х-летнем возрасте. Казанове была нетерпима мысль, что потомки не узнают о нём. "Наличие ...феноменальной памяти, удерживающей семьдесят лет все лица, всё выслушанное, всё прочитанное, всё высказанное, всё виденное..." "...и вот старый чародей только чтобы доказать себе самому что он живёт или, по крайней мере, жил – ещё раз ...вызывает былые образы и рассказывает для собственного удовольствия о былых радостях."
  По словам С.Цвейга: "создав воспоминания, он выиграл поединок с вечностью. Казанова пишет 13 часов в день. Он забывает о еде и питье, несчастьях, нужде, унижении... старости, возрождая в мечтах свою юность перед зеркалом воспоминаний".

  Гёте начал свою "Поэзия и правда" в 60ти летнем возрасте; последние страницы – осень1831г.

  "Автор поставил себе целью говорить предпочтительно о "результатах" своей жизни, а не о происшествиях в том виде, как они в своё время происходили" Гёте говорил: "Думается, что основная задача автобиографии в том и состоит, чтобы изобразить человека в его отношении со временем, показать, в какой мере время было ему враждебно и в какой благоприятствовало, как под воздействием времени сложились его воззрения на мир и на людей..."

 
  Пирогов Николай Иванович, хирург(1810-1881г.г.) – писал свой "Дневник старого врача" в самые последние годы жизни – 69лет. От 1879г до 1881г. Последние страницы писались почти накануне смерти...
"Дневник старого врача", писанный исключительно для самого себя, но не без задней мысли, что, может быть, когда-нибудь прочтёт и кто другой"

"Верно, все согласятся со мною, что нет предмета более достойного внимания, как знакомство с внутренним бытом каждого мыслящего человека, даже и ничем не отличившегося на общественном поприще"


  Аксаков Сергей Тимофеевич,(1791 – 1859г.г.) "В 1856 и в 1858годах – в эти "медовые" годы общественного обновления... шестидесятилетний старик Сергей Тимофеевич Аксаков выступил с "Семейной хроникой" и "Детскими годами Багрова внука". От волнующих вопросов совремённости он переносил читателя в прошедшее, в тесный и неподвижный мир патриархальной дворянской усадьбы, в семейные и личные воспоминания".


  А вот Монтень начал работать над своими знаменитыми "Эссе" "В год от РХ1571года –  на 38году жизни, в день своего рождения в последний день февраля"
Мишель Монтень задумал написать свои "Опыты" как своего рода автохарактеристику, предназначая их для ограниченного круга читателей, способных заинтересоваться результатами его самонаблюдений и самоанализа.
  "Множество страниц заполнено описанием разных привычек Монтеня, его душевного склада, его мыслей и чувств. "Люди обычно разглядывают друг друга, я же устремляю мой взор внутрь себя; я его погружаю туда, там я всячески тешу его. Всякий всматривается в то, что перед ним; я же всматриваюсь в себя. Я имею дело только с собой: я беспрерывно созерцаю себя, проверяю, испытываю... я верчусь внутри себя самого".

  Такого тонкого и точного самоанализа, самонаблюдения до Монтеня не было ни у кого".

  У каждого из пишущих воспоминания своя побудительная причина и своя цель.
Я же хочу написать о том, что я хотел сделать, но не сделал; кем хотел стать, но не стал; где хотел побывать, но так и не побывал. И хочу понять, найти причину, почему я не стал, не сделал, не достиг, не побывал... Что мне мешало: характер, воспитание, свойства психики; время и место, где я родился; или какие-то высшие силы вели меня по заранее предназначенному мне пути, не давая мне возможности выйти за его пределы. А я как щепка в бурном потоке не прилагал достаточно сил, чтобы сопротивляться и победить? Но была этому причина – след страшной войны...
  Да, было бы удобно все свои неудачи свалить на "высшие силы". Но мне, как и всем другим, рождённым на Земле, Богом дано было право и возможность прожить жизнь с пользой для себя и других – не зря же я появился на Земле?

  Да! Пусть появился я не в лучшее время. Но ведь и миллионы других прошли через эти тяжёлые, смертельные испытания; прожили ещё более жуткую жизнь, чем я, и, тем не менее, сумели оставить добрый и яркий след на Земле.
  И сейчас, на склоне лет я должен признаться, что я, вероятно, да что там – вероятно – точно, не использовал в полной мере шанс, данный мне Богом.
Вот это я и хочу уяснить для себя и, возможно, другим в пример.

  "Для кого и для чего пишу всё это я? По совести – в эту минуту только для себя самого, из какой-то внутренней потребности, хотя и без намерения скрывать, то, что пишу, от других".

  Нет, чтобы ни говорили, что-то есть притягательное в этом желании снова прожить свою жизнь, хотя бы мысленно; оглянуться на прошлое, вспоминая то время, те события и чувства, которые однажды испытал и которые принесли радость. И грустные и даже трагические события в воспоминаниях не выглядят такими страшными, как тогда, когда они происходили. Ведь в результате-то всё обошлось. И пусть кому-то покажутся они – эти события – незначительными, даже жалкими, но ты этим жил, они произошли с тобой и уж коли ты их запомнил, значит, они имели для тебя значение.

  Я хочу подробно насколько возможно, и честно без прикрас, вспомнить, критически проанализировать свою небогатую событиями и достижениями жизнь; и не столько для других, сколько для себя, чтобы разобраться и понять свои промахи и ошибки. Чтобы понять свойства моего характера, моей психики и ума, наконец, моего воспитания: какое влияние оно оказало на мою жизнь.  Попытаться, в конце концов, понять: можно ли считать мою жизнь удавшейся – ведь могло быть и хуже – или неудавшейся? Получил ли я от жизни то, что мне предназначалось свыше? Или я бездарно упустил свои возможности?

  И всё-таки, в то же время, я не имею права сказать, что моя жизнь – вся моя жизнь – однозначно несчастлива. Неудачна? – не подберу точного определения – Да!
Достоевский сказал: "Я бы так о себе выразился, то есть по-русски: я человек счастливый, но кое-чем недовольный".

  Счастье, на мой взгляд, это непрерывная цепь удач создающих ощущение радости, удовольствия, иногда для контраста прерываемая неудачами.

  "Счастье – самое короткое из всех впечатлений"(Жюль Ренар).

  Я уже заметил за свою долгую жизнь, что то, что мне нравится, что приносит так называемое счастье, или просто удовольствие, никогда не бывает у меня по крайней мере, продолжительным Оно быстро кончается, и опять наступают серые будни. Но может, так и должно быть?

  А может счастье – это тихая, без проблем, жизнь? Ни о чём не заботиться, ни о чём не волноваться; только наслаждаться женщинами, вкусной обильной пищей, музыкой и другими развлечениями по желанию? А может просто: счастье – это когда нет неприятностей? Счастье, по-моему, кратковременно, мимолётно. И такое счастье у меня было. И у меня были мгновения и даже периоды настоящего счастья. когда исчезали все невзгоды, все неприятности – душа пела. Но трудно представить, как бы чувствовал себя человек, постоянно пребывая в этом ликующем состоянии. Длительное беспрерывное счастье, на мой взгляд, утомительно, притупляет ощущение счастья – к нему привыкаешь, а это уже не счастье – это обыденность, это рутина.

  И можно понять тех, кто бросает сытую, беспроблемную жизнь и устремляется на поиски трудностей, опасностей; зачастую с риском для жизни. Впрочем, это тоже счастье – иметь возможность по желанию менять обстановку, условия жизни; путешествовать. Я этого был лишён.

  Восприятие, понимание счастья отдельным индивидуумом относительно. Кто-то счастлив приобретением богатого месторождения – неважно чего – сулящего прибыль; другой счастлив, что за день удалось сытно пообедать; третий счастлив, что удачно обокрал квартиру и не попался – посчастливилось! Геринг – нацистский преступник, видимо, был бы счастлив, если бы его присудили к расстрелу, как он об этом просил, а не к виселице. Но он отравился.

  Это мои домыслы-вымыслы определения счастья – моё ощущение счастья, моё понимание. Ведь то, что я считаю или принимаю за счастье, наверное, вовсе не является счастьем.
  А если по серьёзному? Что по этому поводу думают и говорят великие философы? 

  НАЧНУ С ДРЕВНОСТИ.
  Разные представления о счастье или благе даны в"Никомаховой этике" Аристотеля. Привожу цитату.

  "У всякого человека в отдельности и у всех вместе есть известная цель, эта цель есть счастье(eudaimona) с его составными частями"
"Определим счастье как благосостояние, соединённое с добродетелью, или как довольство своей жизнью, или как избыток имущества... Ведь все люди согласны признать счастьем одну или несколько из этих вещей.

  Если на самом деле счастье есть нечто подобное, то к числу составных его частей необходимо будет принадлежать благородство происхождения, обилие друзей, дружба с хорошими людьми,... богатство, хорошее и обильное постоянство, счастливая старость, кроме того, ещё преимущества физические, каковы здоровье, красота, сила, статность, ловкость в состязаниях, а также такие достоинства как слава, почёт, удача, потому что человек наиболее счастлив в том случае, когда он обладает благами, находящимися в нём самом и вне его, других же благ помимо этих нет.


  А ВОТ – 18Й ВЕК.
  Гельвеций, поэма "Счастье"
К числу основных произведений философа относится поэма "Счастье"(1741-1751гг)

   – "Быть может, счастье нам – в отсутствии лишь зол
  И, может быть, покой и отдых тот нашёл,
  Кто подавил в себе любовь и возмущенье;
  Богатый в бедности, свободный в заключеньи
  И цепи и венец спокойно носит он.

    "Бесчестно, совести не внемля угрызеньям,
    Фортуну покорил могучим устремленьем.
    И гордость силится побольше набирать…
    Блестящей мишуры и знаков самовластья.
    Но счастья в этом нет, а только призрак счастья."

 "...знатность, власть не могут дать счастья человеку, если они не соединены с подлинной добродетелью (А.Гельвеций).

  "А быть может, подлинного счастья для людей нет вовсе, и они вынуждены жить лишь его обольстительной надеждой?" (А.Гельвеций).

  "Чтоб быть счастливым нужно скромно жить, не домогаясь почестей и славы"      
                (Эварист Парни). 


  19й ВЕК.
  Артур Шопенгауэр – О СЧАСТЬЕ.

  "...ясно, как много наше счастье зависит от того, что такое мы сами, каковы мы, от нашей индивидуальности..."
  "...здоровье до того перевешивает все внешние блага, что поистине, здоровый нищий счастливее больного короля. Спокойный и весёлый темперамент и полное здоровье; светлый, живой, проницательный... ум; умеренная, мягкая воля, а потому и добрая совесть – всё это такие преимущества, которых не заменит никакой ранг, никакое богатство. Ибо то, что человек составляет сам для себя, что остаётся при нём в одиночестве и что ему никто не может ни дать, ни лишить, – это, очевидно, для него существеннее всего, чем он может обладать..."

 "Человек, богато одарённый духом, и в совершенном уединении имеет превосходное занятие и развлечение с собственными мыслями и фантазиями..."

 "Человек с добрым, мягким и ровным характером может быть довольным при самой скудной обстановке..."

  Вот несколько кратких высказываний великих философов разных веков о счастье. И я понял, что моя жизнь не имеет отношения ни к одному из определений счастья. Разве что, как говорил Эварист Парни: "Чтоб быть счастливым нужно скромно жить, не домогаясь почестей и славы". Или, Адриан Гельвеций: "А быть может, подлинного счастья для людей нет вовсе, и они вынуждены жить лишь его обольстительной надеждой?"

  Счастье – это индивидуальное – у каждого своё ощущение благополучия (по Аристотелю – блага), радости, удовольствия.
  У Гёте: "Счастье высшее земное в личности заключено"

 
  Осуществляя самоанализ – раскрывая свою жизнь перед людьми, делая достоянием всех свои мысли, чувства поступки и даже, если найду, пороки – я вовсе не ищу сочувствия или жалости; тем более я не ожидаю порицания, осуждения, или что хуже –  насмешки. Я всего лишь хочу понимания.

  Не одного меня терзали мысли о назначении Человека на Земле. Более глубокие умы задумывались над этим вопросом. Множество авторов разных исповедей,  мемуаров и автобиографий, принимались за их написание с целью познать себя, хотя уже давно определились как личности – каждый в своём деле. И мне кажется, что я слишком поздно начал изучать себя, свою жизнь, чтобы успеть сделать какие-то практические выводы.


  Жизнь моя клонится к закату – исчезнешь, как и не жил. А ведь Господь, посылая меня в Мир, возлагал на меня, надо полагать, большие надежды. А может, моё предназначение служить лишь удобрением, наряду с многими другими? Каждому – своё? А я хочу чего-то большего? Не грех ли это? По библии, да практически по всем религиозным учениям призывается полагаться на волю Божью, к покорности и т. п. Но тогда, выходит, прогресс человечества осуществляется руками грешников, нарушающими все этические нормы.

  "Стремление человека к превышению своих подлинных потребностей является источником несчастий".

  Я довольно много цитировал разных авторов, хотя, возможно, достаточно было бы нескольких фраз. Но это обильное цитирование не столько, чтобы поразить читателя и оправдать мой труд, сколько для меня самого, чтобы за него взяться.

  Всякое литературное произведение требует какого-то  предисловия или вступления. Мне тоже оно необходимо, что бы, хотя бы себе самому уяснить, почему и зачем я взялся за эту работу, не имея никаких к тому предпосылок. Так вот оно и предисловие.


  Я собираюсь писать как можно правдиво, но, конечно, это невозможно на все сто процентов. Останется какая-то меньшая, совсем малая часть, о чём я не смогу рассказать. "не всегда можно сказать правду, но всегда можно избежать лжи"

 "Не одна внешняя правда, а раскрытие правды внутренней перед самим собою – и вовсе не с целью оправдать или осудить себя – должно быть назначением автобиографии мыслящего человека"(Н.И.Пирогов).

  Я хочу исследовать мою жизнь как можно более глубоко, но вряд ли мне удастся добраться до самого дна. Мне кажется, что умолчание о некоторых моментах, фактах моей жизни всё-таки лучше, чем ложь, даже красивая.


  Я всё откладывал и откладывал момент, чтобы сесть за стол и начать писать свои воспоминания. Это, наверное, самая отрицательная черта моего характера – всё откладывать на потом... как будто я собираюсь жить вечно.

  Мне было трудно, да просто невозможно, в мои молодые годы представить себя сидящим за письменным столом и корпящим над рукописью – я был непоседа. Я был ещё слишком погружён в живую жизнь с её заботами: работой, развлечениями, увлечениями; чтобы правильно изобразить её с нужной дистанции. К тому же писательство – это не мой удел.

  Я думал: вот совершу что-нибудь стоящее, выдающееся, тогда и будет о чём писать для потомков. Но время шло, а подвигов не случалось. Жизнь была трудная, серая, в общем, обыкновенная. Не происходило в моей жизни ничего, не только выдающегося, но даже более-менее значительного, и даже просто заметного; ни в положительном, ни, слава Богу, в отрицательном смысле. Но я с какой-то обречённостью всё накапливал и анализировал события моей жизни, события в стране и мире, записывая это на случайных клочках бумаги.


  Только теперь на склоне лет у меня появилась возможность и, можно сказать, даже необходимость исполнить давнее желание: начать писать свои воспоминания и самоанализ. И не потому что я, наконец, что то совершил достойное внимания читателей, а потому, что стал как бы "солидней". Теперь, чтобы выйти из дома, я смотрю куда и с какой силой дует ветер; и не идёт ли дождик или, тем более, снег; не сильно ли печёт солнышко. А, значит, появляются моменты, когда я могу сидеть за письменным столом и предаться воспоминаниям о своей не яркой и мало результативной жизни.

  Желание описывать события моей жизни появилось у меня чуть ли не с самого детства. Ещё учась в школе, пробовал записывать случаи из школьной и домашней жизни, когда ещё и "жизни" то не было, и каждый раз бросал это занятие: мешали условия жизни, бытовые условия. Но мне всегда хотелось понять моё предназначение – зачем я в Мир явился, почему я такой, а не иной; почему судьба так жестоко со мной обошлась; и всё ли я сделал, чтобы противостоять такому жестокому испытанию? И это желание не угасало. Менялось только направление мысли, смещались акценты. Уж коли нет достижений, открытий, достойных описания,; то приходиться писать об упущениях, о промахах, об ошибках. Почему они происходили, что было тому причиной – внешние обстоятельства? УСЛОВИЯ ЖИЗНИ? или это результат моего воспитания, или свойства характера? Или это Судьба, Карма, Фортуна, или ещё какие-то высшие силы? Причины внутренние, личные, или внешние? И почему становятся люди, одни – великими благодетелями, другие – великими преступниками, злодеями. Вопросы, вопросы... Мне кажется, анализ всех этих обстоятельств и выводы из него, к чему я стремлюсь, могли бы послужить поучительным примером для других. Ведь отрицательный опыт – тоже опыт; может быть, ещё более убедительный.

  У Монтеня: "Выставив напоказ, и осудив свои собственные недостатки, я научу кого-нибудь опасаться их".

  "Но хватит ли у меня мужества рассказать другим правду, которую мне не хватает мужества рассказать самому себе".(Ж.Ренар).

  Я пытаюсь предпринять беспрецедентное для себя дело: не имея никаких предпосылок, кроме памяти и желания, я взялся за описание своей совершенно обыкновенной жизни.


  Так с чего же всё-таки начать? Начало, как я знаю, самое трудное, и мнение М.Горького об этом, тому подтверждение. Над началом бились даже великие писатели.

  Поскольку я не писатель, мне тем более трудно определить начало моих воспоминаний. Я перебираю варианты начал, и ни на одном не могу остановиться. Так с чего же всё-таки начать?

  Пока нет чёткого плана моих воспоминаний, буду писать, что вспомнилось, что пришло на ум.

  О, Мнемозина, приди на помощь!

  Воспоминания могут быть радостными, а могут быть грустными и даже болезненными. Мои воспоминания – и радостные и болезненные, даже трагические, делятся на две неравные части.

  Первая – очень короткая, почти безоблачная –  моё рождение, раннее детство можно считать радостным, когда всё казалось добрым и прекрасным. Всё было впервые, и я не мог различать добро и зло. И это несмотря на трудное, даже жестокое время – время репрессий 1937-1938г.г.; и не слишком обеспеченной жизни. Но я рос и постепенно познавал мир. Меня окружали добрые, любящие меня люди, которые, наверное, сами страдали и нуждались, но делали всё, чтобы я не знал о горестях жизни; и обеспечивали для меня спокойствие и маленькие радости. И я радовался жизни, познавая природу во всём её разнообразии: красоте и суровости. И хочется как можно дольше задержаться в своих воспоминаниях о своём беззаботном детстве. 

  И вторая – большая –  длинной в жизнь, когда мир обернулся ко мне своей реальной трагической стороной. Когда в одно мгновение рухнули безвозвратно все мечты, планы, надежды. И виной этому война – самая страшная и жестокая. Я не один был жертвой этой войны, но я говорю о моей личной трагедии, которая лишила меня будущего, о котором я, будучи ещё ребёнком, и мои родители мечтали, видя во мне подающего большие надежды; но в результате трагического случая, вызванного войной, я вынужден жить другой жизнью, привыкая к новым обстоятельствам; отказываясь от того о чём мечтал, к чему стремился.

  Но я забежал далеко вперёд. Обо всём этом я буду писать в своём месте.



 
  А пока начну с самого начала – несколько слов о моих предках в качестве пролога.


  О своих предках я почти ничего не знаю. А что знаю, то, большей частью не подтверждено документами: осталось только несколько (небольшое количество) фотографий, справок, свидетельств... да оставшиеся в моей памяти устные рассказы моих бабушек Ольги Дмитриевны, Елизаветы Степановны и матери.

  Мы оказались в стране в то время, когда помнить своих предков стало смертельно опасно, особенно, если они принадлежали к привелигерованному классу.


  С большим трудом по крупицам воссоздавал я своё "семейное древо", а оно оказалось без корней – не далее пра-пра... и с усечёнными ветвями и кроме имён некоторых членов семейства, и что они были казаками, не знаю ничего.

  После поражения казачества в гражданской войне, стало опасным даже упоминание о своей принадлежности к казачьему роду. Всё, что указывало на это, хранилось в тайне, или, для большей надёжности – уничтожалось. И теперь я не могу  похвалиться отчётливым знанием своей родословной, своём происхождении, о всех своих родственниках. А мог бы, уверен в этом, гордиться ими.

  Слава Богу, мы пережили то время, когда надо было скрывать своё происхождение, опасаясь репрессий, и появилась возможность восстановить справедливость – вспомнить о своих корнях и рассказать нашим детям, что они родились не былинки в поле, а продолжатели рода.
 

                ПРОЛОГ-1920Г.

  Я пытаюсь представить себе состояние моей бабушки Ольги Дмитриевны Соковниковой, в девичестве Епифановой, в последние часы перед окончательным взятием Новочеркасска большевиками (по её личным воспоминаниям и других родственников и литературы)
 
               
                «Брат будет предавать на смерть брата и
                отец будет предавать своё дитя.
                Дети будут восставать против родителей и
                предавать их смерти» (Новый Завет).

  Подходил к концу второй год гражданской войны на Дону. Уже какой день в Новочеркасске было тревожно: к городу рвались красные – бой шёл на северо-восточной  окраине, и уже никакое чудо не могло отменить катастрофу, спасти город от взятия красными.

  Все войсковые учреждения уже в двадцатых числах декабря были отправлены в эвакуацию – успели отправить два поезда в Екатеринодар: в одном увозили Сенат, в другом уехали семьи высших должностных лиц Дона.
 
  По Крещенскому спуску двигались последние повозки с уходящими в задонские степи. Город опустел.

  Над Россией Сочельник, а на Земле кровавая распря – за какие грехи?!

  С утра у Ольги Дмитриевны было тревожно на душе. Она не находила себе места, нервно расхаживала по комнатам, не зная что делать.
Положение, в котором она оказалась, было для неё непривычным. Она всегда была хозяйкой положения, и сама руководила событиями; а сейчас от неё ничего не зависело, и она ощущала себя осенним листком на ветру.

  Время – ужасная штука – течёт, движется непрерывно, и нет никакой силы, чтобы остановить его, или хотя бы замедлить.

  Часы пробили три часа пополудни, а Михаила всё нет.
Её муж Михаил Лонгинович, преподаватель Новочеркасского кадетского корпуса, уже несколько дней не появлялся дома и она о нём ничего не знает – где он, что с ним; почему не даёт о себе знать?

  Сначала она не волновалась, правильнее сказать, не особенно волновалась, зная, что у него в это тревожное время масса забот. Так было не раз, и всегда он возвращался. Но сейчас её охватила тревога: красные уже совсем близко к городу, уже слышен гул боя со стороны Хотунка. А мужа всё нет.

  Сейчас, в эти минуты, весь мир ограничился для неё в этих стенах её родного дома – на этих двух самых дорогих для неё существах – её детях: девочки Али шести лет, и мальчике Андрюше четырёх лет.

Тревога и беспокойство матери передались и детям. Они уже не резвятся, как бывало, бегая с радостными криками по комнатам в предвкушении праздничных торжеств: встречи гостей, подарков, угощений. Они слышат пугающий гул близкого боя.
 
  Надеяться на какое-то чудо, что красных остановят и город не сдадут уже нечего: все события последних дней и часов погасили всякую надежду.

 От одной мысли о том, что большевики ворвутся в город, у Ольги Дмитриевны замирало сердце от ужаса – она помнила 12 февраля 1918года, когда голубовцы захватили Новочеркасск и устроили немыслимые зверства. Новочеркасск тогда находился в критическом положении после гибели атамана Каледина.

  А Михаил всё не появлялся. Не далее как вчера он прислал кадетов, которые предупредили, чтобы она собрала чемоданы: вещи самые необходимые. Ещё они сказали, что город уже не удержать – помощи ждать не откуда, и уж теперь обязательно надо уезжать и что он непременно за ними заедет или кого пришлёт.

  Теперь вещи были уложены, и она ждала, ещё не теряя надежды, что за нею и детьми вот-вот придут, должны прийти. Теперь она уже была готова к отъезду. Реальная угроза взятия большевиками Новочеркасска её пугала больше, чем неизвестная и далёкая, явно трудная и опасная дорога.

  Ей ещё раньше говорили, убеждали покинуть город вместе с семьями должностных лиц, отъезжающими поездом, который на днях отправили в Екатеринодар. Но она всё откладывала свой отъезд. Муж не мог уехать с ней одновременно: у него были ещё неотложные и важные дела, а ей не хотелось ехать одной с двумя малыми детьми в неизвестность.

  Было не ясно, где и как она с мужем встретится, где они будут размещаться. Она привыкла к достатку и удобствам, к устоявшемуся быту; да и больше за детей боялась. Дорога всегда несёт некоторую опасность, а в это неспокойное время особенно.

  Всё может случиться: и нападение красных или бандитов, которых развелось последнее время... и авария, да и болезни в дороге легко подхватить – она этого не переживёт. К тому же у неё всё ещё в глубине души, где-то на самом донышке, теплилась надежда, что это не конец, не совсем конец, что ещё не  всё так страшно. Ведь красные уже не раз брали Новочеркасск, но потом их выбивали – может, чудо всё-таки случится?  И Деникин с Добровольческой армией придут на помощь, и общими усилиями отбросят большевиков от города. И она хваталась мысленно за эту хрупкую соломинку.

  С уходом со своего поста атамана Краснова положение на фронтах стало ухудшаться. Союзники отказали в помощи, которую обещали, на которую все так надеялись и Деникин уже не в силах был что-то изменить. Все спасались бегством.

  Теперь красные уже на окраинах города, надеяться больше не на что: никакого чуда произойти не может.

  В этот момент она готова ехать куда угодно, лишь бы увезти детей, только сейчас, немедленно и подальше из этого любимого ею города, где она родилась и жила, лишь бы не пережить ещё раз ужас хозяйничанья банд большевиков, не увидеть ещё раз своими глазами их зверства, какие произошли здесь год назад.

  Она без содрогания не может вспоминать, как в городе прямо на улице пьяный матрос шашкой зарубил её младшего брата.
Возможно, на его замутнённые алкоголем глаза подействовала форменная одежда брата, учащегося Реального училища и он принял его за юнкера или кадета, да просто не за своего. А может быть, между ними произошла словесная перепалка, брат ему надерзил, и ему это не понравилось. А это могло быть: её брат был остёр на язык и не лез за словом в карман.

  Как трудно и страшно было пережить его смерть – такую нелепую и жестокую. Он умер не сразу, долго ещё мучился: удар шашкой пришёлся на правую ключицу и не был смертельным и он истекал кровью, валяясь на улице, пока редкие и робкие прохожие ни подобрали его и ни привезли его домой. Когда она увидела его окровавленного с ужасной мукой на лице, она потеряла сознание и её долго приводили в чувство. Он уже не кричал и даже не стонал – он тихо умирал, и никто не мог ему помочь: в городе хозяйничали банды голубовцев. Это было невыносимо. В то время у неё впервые появились  белые нити седых волос в её роскошных косах.

  Даже кратковременное господство разбойной большевистской банды показало казакам, что представляет собой власть большевиков.

 
   
  Она ходила из комнаты в комнату, нервно сжимая пальцы рук и с тревогой поглядывая на бесстрастный циферблат часов, которые с неумолимым постоянством басовито отбивали время – такое драгоценное время.

  Ольга Дмитриевна вздрагивала каждый раз, когда часы начинали отбивать время, несмотря на то, что комната была наполнена звуками близкой канонады, а раньше она боя часов даже не замечала. А мужа всё не было.

  С каждым ударом часов всё больше и больше таяла надежда, и всё больше и больше росла её тревога, переходящая в отчаяние. Ей даже казалось, что удары часов  отдаются в её сознании громче, чем грохот артиллерии красных на окраинах города.

  На неё нахлынули воспоминания. Она мысленно проживала последние годы жизни.

  Вспомнилось начало Великой войны, поднявшей волны патриотизма и жертвенности; и сейчас она думала, что Бог пощадил её семью в этой войне. Несмотря на всю тяжесть войны, на огромные потери наши, вера в победу нашу не гасла. Семья не пострадала, и это было главное. Все вернулись целыми и невредимыми. Но тут начались забастовки, стачки: она даже из любопытства посещала некоторые митинги. Но её устоявшаяся жизнь казалась ей настолько прочной и непоколебимой, что и мысли не было, что какие-то события, выкрики жалкой кучки маргиналов могут что-то изменить в её жизни, её быте. А жизнь неумолимо начала терять свою прелесть. Но и между грустными и трагическими моментами, ещё продолжали быть и приятные, весёлые, радостные. Ещё бывали балы, собрания, встречи делегаций, соборная служба


 Прошлое ей казалось какой-то сказкой, и ей уже не верилось было ли это на самом деле?

 Как-то сами собой возникали, всплывали в её памяти события свидетелем, а иногда и участницей которых она была всё это непродолжительное время, вместившее столько событий, приведших к таким изменениям жизни, переживаниям, душевным потрясениям, потерям, которых в иное время хватило бы на десятилетия.

  Почему-то вспомнилась свадьба Деникина 1917г.  20и летний Деникин был на крестинах только что родившейся своей будущей жены – Аси (Ксении). Он потом встретил её через 18 лет и влюбился, будучи уже генерал-лейтенантом; женился и сыграл свадьбу в Новочеркасске в 1917году после побега из тюрьмы, куда был заключён с Корниловым по решению Керенского.
 
  Смерть Каледина 1918г ПРОДОЛЖИТЬ

   

  Какая была радость и ликование в городе, когда партизаны генерала Попова, при поддержке отряда Дроздовцев в критический момент пришедшим на помощь, вступили в город. Этот отряд торжественно встретили в центре города. Шла Пасха, и жители прямо на бульвары выставляли столы с пасхами, крашенными яицами, ветчиной и другими пасхальными угощениями.

  Только-только, чуть-чуть улёгся, стал забываться кошмар, казалось, бесконечного господства в городе большевиков. К тому же начавшиеся некоторые успехи на фронтах давали надежду на победу. Доблестные казаки освободили свою землю и даже вышли за пределы её границ.

  Были встречи с союзниками. Приезжали представители Антанты; были торжества в городе: в офицерском собрании, в атаманском дворце. У населения появились надежды на победу.
  Разве могла Ольга Дмитриевна подумать тогда в водовороте этих торжеств, участницей которых она была, что эти надежды призрачные?

 – Уже с осени 1919г. стали поступать тревожные сводки с фронтов.
Скрытые и явные распри между донским атаманом и Добрармией, несогласованность действий – делали своё чёрное дело. Белые терпели поражение.

   Обещание помощи союзниками, так и осталось обещанием, а по существу явилось обманом.
Казаки устали, ведя борьбу один на один со всё более крепнущим противником.
слишком много потерь и поражений. Уже готовы были брать Москву и теперь – отступление.

 
"Ах, если бы не глупые разногласия атамана с Деникиным – неужели они не понимали всю трагичность положения? Думала Ольга Дмитриевна.

  И вот красные опять у города и теперь уже никакой надежды на чудо. И она одна с детьми сидит на чемоданах и ждёт неизвестно чего, когда за ней и детьми заедет муж и увезёт их из этого так ею любимого и покинутого Богом проклятого города в неизвестность.

  А мужа всё нет. Михаил Лонгинович Соковников – военный воспитатель Донского  им. императора Александра3 кадетского корпуса, на нём ответственность за эвакуацию кадетов. Ну хоть бы кого прислал, объяснил свою задержку.
Её переполняли и злость, и тревога, и волнение, и главное – неизвестность.

  Аннушка домработница уже давно работает прислугой, но главным образом ухаживала за детьми: одевала, умывала, во время кормила, водила на прогулку, следила за их занятиями и играми и дети её очень любили: она была совсем своим человеком.

Аннушка участливо и с тревогой смотрела на хозяйку и тоже не понимала, почему до сих пор никто за ними не пришёл.

Они с Ольгой Дмитриевной уже всё обговорили. Аннушка остаётся в доме на хозяйстве и будет присматривать за вещами. Вся надежда на то, что красные её не тронут по причине её простого происхождения, и что она всего лишь прислуга. Ну, а если, вдруг, будут грабить, так в этом случае никто и ничего не поможет: они обе это понимали.

  Несмотря на всю трагичность и очевидность положения, ещё подспудно у неё теплилась мысль – и никак она не хотела с ней расставаться, что всё ещё переменится, образуется, что ещё, может, она вернётся в свой дом и все эти вещи  будут служить ей снова. Она расстаётся с этими вещами, с этим хорошо обжитым родным домом не навсегда.

  Ну, никак не могла она поверить, что это конец всему укладу её жизни, всей её жизни; всем надеждам и радостям, всем мечтам и планам. Ну не может всё это так внезапно кончиться, оборваться.

  А дети? Что будет с ними? Как они будут жить при новом режиме? Она помнила, какие страшные слухи доходили из станиц, где уже хозяйничали большевики.
Аннушка, чтобы как-то разрядить тревогу, немного невпопад, предложила сесть за стол и покушать: « ведь дети уже давно не кормлены, а у меня обед готов: без еды совсем пропадёшь».

  Ах, Аннушка, до еды ли мне сейчас? Не знаю, что и делать? Она обнимает детей, по щекам её текут слёзы. Им то – за что, за какие грехи? Малютки когда успели согрешить? Что их ждёт сейчас завтра через годы? Какие ещё испытания выпадут на их долю?

  Ожидание – самая страшная из всех мук – сказал какой-то древний философ. И в двойне оно – ожидание – мучительно, когда не знаешь, что будет, что может случиться через час, через минуту.

  Она снова, в который уже раз за эти дни, чтобы отвлечься от мучительного ожидания, стала перебирать вещи, которые ворохами лежат на диване, кроватях и даже на полу, которым не нашлось места в чемоданах.  Чемоданы давно упакованы, и ей придётся оставить их на сохранность Аннушке.

  Некоторые вещи ей ярко напоминают события как последнего, тревожного, времени, так и далёкого светлого прошлого.

  Вот детское платьице Аленьки, когда она была ещё сосем маленькая: она надела его впервые, когда ей исполнилось один годик. Вот костюмчик Деи – так любовно зовут её братика Андрюшу – бархатные штанишки на помочах и курточка, ему сшили его, когда ему исполнилось 2года

  Как бы ей хотелось сохранить их и дальше как память о тех светлых и радостных днях, когда каждый день её общения с детьми был для неё праздником: первые шаги, первые слова, ещё смешные, непонятные. Но она не могла их взять с собой: для них не нашлось места в чемоданах.

  Она бесцельно ходит из комнаты в комнату, мысленно прощаясь с любимыми, дорогими сердцу предметами, хранящими прикосновения не одного поколения большой и дружной семьи. Эта мебель, ковры, фарфоровая посуда с фамильными вензелями в стеклянной горке, эти картины – это в чемодан не положишь.

  Вот картина, написанная её братом Андреем Епифановым, он был талантливый художник-самоучка, брал уроки у известного художника Абашина. В доме у них, бывало, собирались художники; преподаватели Донского Политехнического Института, сослуживцы мужа офицеры.

  Граммофон с большим набором грампластинок, швейная машинка "Зингер", большие напольные часы с боем – кому всё это достанется? Как ей не хотелось расставаться со всеми этими вещами, как хотелось всё это взять с собой. но это было невозможно. Ведь было же сказано: только самое необходимое. А что будет самое необходимое в ближайшее время – она не знала: у ней не было опыта ограничивать себя хоть в чём-то.

  Она продолжала совершать бессмысленные действия, ненужные поступки; она просто не в силах была сидеть неподвижно и ждать, что же будет завтра, через час, через минуту. Она, вдруг, поняла всю нелепость своих действий. Даже дети смотрели на неё несколько удивлённо и испуганно.

  Волевая, сильная, не терпящая возражений, непреклонная женщина с жестким характером – она, вдруг ощутила свою беспомощность и зависимость от неподвластных ей событий.

  В который уже раз она обводила глазами комнату, задерживая взгляд на некоторых вещах, будто старалась их запомнить навсегда. На глаза ей попался большой альбом с фотографиями, лежащий на комоде накрытый искусно вышитой гладью, салфеткой. Салфетка эта была вышита её руками: она была большая рукодельница и могла прекрасно шить модные платья, любую одежду, вышивать, вязать. Что, к слову сказать, ей очень пригодилось в дальнейшем.

  Она поразилась: как это она, укладывая вещи, забыла о нём. Она взяла альбом и открыла его. Здесь были фотографии её семьи: её детей, братьев, сестёр, её мужа, ближних и дальних родственников, друзей; памятные события семьи, поездки, пикники, прогулки.

  Перебирая фотографии, на несколько минут она  погрузилась в воспоминания, и как бы отключилась от текущих событий; напряжение ожидания и неизвестность, куда-то отодвинулись. Вот фотография её мужа в офицерской форме при всех регалиях; а вот он же в младенческом возрасте и кто бы мог подумать, что из этого ангелочка вырастет этот грузный, крупный и несколько флегматичный мужчина. А вот фото двух семей – её и мужа – со всеми родственниками и потомством. Она, конечно, в центре.

  Она тогда ещё и представить себе не могла, что скоро, очень скоро она будет спешить избавиться от некоторых фотографий, чтобы не оказаться в ЧК в качестве жены белогвардейского офицера.

  Ей вспомнились последние торжества в Новочеркасске на встрече в Офицерском собрании с делегацией союзников на празднике Георгиевских кавалеров, где она
была, чуть ли ни центром всеобщего внимания. Она с болью понимала, что это никогда не повторится, что, главное, надо сохранить детей. Остальное не важно. 
 
  Под окнами послышался цокот копыт по мостовой, Ольга Дмитриевна вздрогнула,
у неё ёкнуло сердце – наконец-то! Она метнулась к окну. Но всадники проскакали мимо. И опять невыносимое ожидание.

  Не будь с нею рядом детей, она давно бы сама пошла искать мужа по известным ей местам, где он, по её мнению, мог быть, должен был быть.
  Но она не могла оставить детей в это опасное время даже на попечение верной и доброй Аннушки. Ведь уйди она куда, а тут вернётся муж, а её нет, и уже ему придётся искать её. Может получиться такая несуразица.
  И ей оставалось самое ужасное – ждать, ждать, ждать.
 
  Вдруг как-то неожиданно, и как всем показалось, очень громко стали бить часы. Все вздрогнули от этих звуков: у всех, даже у детей, были напряжены нервы до предела.

  За окнами темнело и, боясь, что освещённые окна привлекут внимание редких  прохожих, Ольга Дмитриевна попросила Аннушку закрыть ставни окон.
 Аннушка уже покормила детей: они ели без аппетита, но ни от чего не отказывались, видно было, что сильно проголодались; вели себя непривычно тихо.
  Ожидание становилось невыносимым.

Она, вдруг, стала читать молитвы, обратясь к висящим в углу иконам, к которым до этого никогда не обращалась. Лёгкая, без особых забот – разве только о благополучии детей, да о новых нарядах, балах, собраниях – жизнь не требовала помощи и поддержки всемогущего Бога.
 
  Конечно, живя в благочестивой казачьей семье, соблюдающей православие, она посещала церковь, как все благовоспитанные граждане; чтила все религиозные праздники, опять-таки как все окружающие её люди. Но для неё это был, скорее, непременный ритуал, чем внутреннее религиозное чувство, потребность души.

  Лишь попадая в трудное, безысходное положение, человек обращается к Богу, вспоминает Бога, и просит у него помощи, поддержки, чуда.
  Так было и сейчас, в эти часы. И наверное именно сейчас в её душе проснётся истинное религиозное чувство, которое и будет сопровождать её до самой смерти.

  И ещё много раз после этого, в будущем, она будет обращаться к Богу и просить его о помощи, а главное, о терпении. Евангелие станет её настольной книгой.

  Неопределённость сводила её с ума. Что делается в городе? Где муж? Почему его всё нет? Город, наверное, давно уже опустел? Может, с ним случилось что-то непоправимое? Ведь не мог же он просто так бросить её с двумя маленькими детьми? Может красные уже в городе и вот-вот ворвутся в дом? И она представила всё это себе в воображении – и чуть не потеряла сознание
  Её состояние было близким к панике.

  Вдруг каким-то шестым чувством, она внезапно поняла – как будто кто-то свыше внушил ей, что муж уже не придёт. Совсем не придёт – никогда. Она никогда его больше не увидит. Но почему? За что, Боже?

  Её будто придавило что-то огромное тяжёлое неотвратимое. За какие грехи, Господи? В памяти стали всплывать мелкие и частые стычки, её придирки к нему по всякому поводу, вспомнила, как его раздражали её капризы. И он решил использовать эти страшные обстоятельства для разрыва? Нет, это невозможно!
Ведь он всегда признавал её правоту.
       
  В душе образовалась какая-то пустота, в голове – отсутствие мыслей. Тело двигалось помимо её воли. Страха не было, ничего не было, осталось ощущение пустоты. 

  Уже не слышала она звуков боя, которые ещё минуту назад так её пугали.
В почти сомнамбулическом состоянии от осознания своего бессилия, своей незащищённости, своего безвыходного трагического положения она стал одевать детей. Делала это не спеша, почти автоматически; её глаза застилала какая-то  мутная пелена. Она одевает детей потеплее: погода была промозглая, совсем не рождественская. Всё она делала в полном молчании, без причитаний, приличествующих этому моменту, иногда читая молитвы и всё повторяя: "Господи, помоги".
 
  Когда дети были одеты, она стала одеваться сама: не спеша заплела косы – её гордость и зависть подруг; уложила их на затылке, взяла шляпу, в которой обычно ходила, но тут же её отбросила и покрыла голову пуховым платком не так как всегда, перебросив концы за спину, а обмотав концы вокруг шеи; взяла свою любимую меховую муфту – к ночи похолодало, и муфта была не лишней.

  Дети молча, испуганно за ней наблюдали. Они никогда не видели свою маму в таком состоянии; они знали её доброй и весёлой, заботливой. Но бывали моменты, когда она была настоящей фурией, и лучше было не попадаться ей под руки. 
 
  Куда и зачем они собираются идти? 
Попрощавшись с Аннушкой, она вышла в темноту ночи, к ней боязливо жались двое маленьких детей: девочка и мальчик. Они шли вдоль улицы , прижимаясь к домам.
Страх застилал глаза, леденил душу. Она не знала, куда им идти, ею руководил только инстинкт – уйти, уйти подальше. В одной руке она держала саквояж – это всё, что она была в силах взять с собой, другой вела за руку девочку, которая держала за руку мальчика. У детей испуганные лица, но они не плачут, не издают ни единого звука; они никогда не ходили по улицам в такую темень.
  Через некоторое время эта скорбная молчаливая процессия растворилась во тьме ночи. Путь их был в никуда. 
 

 

 
.

  Большинство мемуаристов из тех, с чьими мемуарами я ознакомился, начинают описания своей жизни, по крайней мере, с отроческого возраста, опуская, или очень бегло упоминая о детских годах своей жизни, особенно раннего детства.
Иногда они это объясняют, иногда нет. Я же, наоборот, хочу в своих воспоминаниях раннего детства задержаться как можно дольше, чтобы по возможности подробнее проанализировать этот период моей жизни, т.к. именно в это время были заложены все свойства моего характера, моего "Я". С другой стороны этот период моей жизни самый дорогой для меня и самый радостный, несмотря на ужасающую обстановку в стране и мире.


                МОЁ ПОЯВЛЕНИЕ НА СВЕТ

  В бесконечном пространстве Вселенной с невообразимой скоростью несётся микроскопическая песчинка – Солнечная система, принадлежащая галактике "Млечного Пути" и на третьей орбите от Солнца вращается "Голубая планета" – самая прекрасная из планет – наша Земля; уже более четырёх миллиардов лет неся на себе уникальные, как считают учёные, формы жизни. В одно из мгновений трудно вообразимого времени, среди миллиардов человеческих существ, живущих на Земле, одновременно с множеством других, рождённых в это же время, появился мальчик – Человек, полный зоологический титул которого,(придуманный людьми) звучит так:

                ТИП – хордовые;
                ПОДТИП – позвоночные;
                КЛАСС – млекопитающие;
                ОТРЯД – приматы;
                СЕМЕЙСТВО – гоминиды;
                РОД – Гомо;
                ВИД – сапиенс
Это пространное определение взято из книги Р.Подольного "Дети Земли".
 

   Существует предание: если на Земле рождается человек –  в небе загорается ещё одна звёздочка. Значит, где-то в просторах Вселенной светится и моя звезда.

  Что же есть человек? "Венец Природы"? Высшая форма существования жизни? Духовное создание – результат божественного промысла? Или сложное сочетание молекул и атомов, подчиняющееся единым общим законам Природы – физики, химии, механики... Как говорит Ж.О.Ламетри –  философ 18века – "человек настолько сложная машина, что совершенно невозможно составить себе о ней ясную идею, а следовательно, дать точное определение"

  А вот Вышеславцев Б.П. говорит: "Тело" объемлет не одну, а две ступени бытия: оно содержит в себе физико-химические процессы и, с другой стороны, процессы органической жизни"

  Конечно, не хотелось бы думать, что человек – это просто биологическое существо, ничем не  отличимое от других животных, населяющих Землю.

  Гораздо приятнее считать себя созданием Бога, посланным в Мир Всевышним.
"Человек, как духовная личность, приписывает себе все атрибуты Божества: ум, свободу, сознание ценностей, предвидение и провидение"

  Человек сотворён по образу Божию,.. потому, что он создан, чтобы властвовать,.. Бог нам дал господство над всею Землёю"

  Но когда посмотришь на некоторые экземпляры этого "Божественного" создания, по неволе усомнишься в мысли о божественном происхождении человека на Земле.

  Как видно и у Бога случаются бракованные экземпляры. "Перед нами человек, пожираемый ревностью, ненавистью, скупостью или тщеславием; он никогда не может найти себе покоя... всё является бесполезным для того, чьё сердце терзается страстью"

  "Вопрос только в том: Бог ли создал человека по своему образу и подобию, или Человек создал Бога по своему образу и подобию?"

  Каждому хотелось бы родиться под счастливой звездой. У Гёте-- "Расположение созвездий мне благоприятствовало: Солнце, сиявшее под знаком Девы, было в зените. Юпитер и Венера взирали на него дружелюбно, Меркурий – без отвращения, Сатурн и Марс ничем себя не проявляли; лишь полная Луна была тем сильнее в своём противостоянии, что настал её планетарный час..."

  Судьба человека, по убеждению Гёте, слагается из взаимодействия прирождённых свойств, определяющих его неповторимую индивидуальность и социально-исторических, климатических и прочих сил, действующих в том мире, в котором протекает его жизнь. В этом смысле небезразличны год (время) и место его рождения.

  "Мы зависим больше от стечения земных обстоятельств, чем от взаимного расположения небесных светил" (Гёте).

 
  Я родился под знаком Стрельца. Современные астрономы считают, что в зоне неба, которую занимает созвездие Стрельца, находится центр нашей галактики.

  Знак Стрельца изображает Кентавра, сложное создание, нижняя часть тела которого была конской, а верхняя человеческой.

  Стрелец – знак Огня, Кентавр – символ, стихия – Воздух.

  "Образ Кентавра с торсом человека и туловищем лошади символизирует двойственность характера Стрельца, в котором высокие духовные качества сосуществуют с сильными инстинктами. Стрела вот-вот сорвётся с натянутой тетивы, отражает прямолинейность и целеустремлённость этого характера".

  У Стрельца самое короткое из всех знаков Зодиака, время прохождения по эклиптике. Хорошо это или плохо? Я не астролог, и не понимаю как этот фактор влияет на родившихся под этим знаком. Если это хорошо – то самое лучшее; а если плохо, то самое худшее...

  Хотелось бы считать, что мой гороскоп обещает мне самое лучшее, Но факты, факты... Мало, что хорошего. Но и, можно сказать, не так уж много плохого – могло быть хуже. Так что сильно обижаться на Судьбу у меня нет оснований. А то, что могло получиться и не получилось – лично моя "заслуга".

  «Всякий Зодиакальный знак так же хорош, как любой другой. Нет дней рождения «лучших»  или «худших». Необходимо лишь исполнить жизненную функцию. Или качество, раскрываемое знаком или символом градуса»


   «Рождённые под знаком Стрельца отличаются врождённой жизнерадостностью и оптимизмом – это  точно про меня. Их управитель Юпитер – самая большая планета  Солнечной системы, самый главный бог в Римском пантеоне – наделяет своих подопечных способностью неуклонно двигаться к намеченной цели»
Ну, здесь мой гороскоп ошибается: даже всемогущий Юпитер не в силах был повлиять на меня. У меня не было единожды определённой цели – и это, видимо, была главная моя жизненная трагедия. «И посочинял бы, и в мяч бы охотно сыграл, и вышел бы в поле, да никак изовсех занятий не могу ни на одно решиться» (Рёкан). Цели менялись не раз, хотя этому были веские причины.
Но об этом после.
Стрельцы используют любую возможность для расширения своего кругозора – это точно про меня. Я постоянно, с малых лет, что - то узнавал, чему-то учился в самых разных областях – подробности впереди.
Стрельцы любят разговоры на философские темы. Ещё как любят!

В общении Стрельцам присуща определённая избирательность. – Да!

Как и все знаки Огненной стихии, Стрельцы очень  ВОЛЬНОЛЮБИВЫ. Да! Но при этом не посягают на свободу близких и трепетно  относятся к мнению окружающих .-- Да!

Этот тип человека не отличается долгожительством, редко умирает в своей постели. А мне цыганка, ещё в моём далёком детстве нагадала, что я доживу до 82х лет, и умру от несчастного случая или катастрофы. И я верю этому предсказанию. Но мать мне по этому поводу сказала, что цыганки часто врут. Интересно, что она имела в виду? Доживу я до этого срока, или проживу дольше? Посмотрим. Время покажет!

А по Восточному календарю – я Собака. Родившиеся в это время обладают лучшими человеческими качествами. Как приятно это сознавать, спорить не буду.

Они верны, честны, внушают доверие, потому что умеют хранить тайну. Готов с этим согласиться. Но они несколько эгоистичны, невероятно упрямы. (Ах, если бы это относилось ко мне – я  податлив как глина) и эксцентричны – ни в коем случае, это точно не обо мне.

Они стремятся к богатству – не стремлюсь, но не отказался бы, но палец о палец не ударил за всю жизнь, чтобы разбогатеть. Если кому то в чём то помогал , то безвозмездно.
И деньги у них всегда водятся – не отрицаю. Но какие это деньги? Так, мелочь – карманные и никаких сбережений: банковских счетов, кубышек.

Они на многое смотрят критически и славятся острым языком – есть такой мой недостаток.

Однако эти люди стоят за справедливость, они знают, а что борются – Да!

Начав, они всегда доводят депо до конца. Увы, это явно не про меня. У меня часто не хватало времени, сил и терпения довести начатое дело до конца, редко  когда мне это удавалось и то лишь под давлением обстоятельств и долга (на гос. службе).

Победа обычно достаётся им. Из них выходят прекрасные руководители.  Из меня «прекрасного» не вышло, хотя я долгое время работал в разных общественных организациях то секретарём ВЛКСМ, то председателем фотоклуба, то руководителем изостудии. Но «генералом» не был. Я не стремился командовать многими людьми; я только  хотел, чтобы мной командовало как можно меньше начальников. И это мне почти удавалось. Я всегда старался, даже  занимая скромные должности, получать указания от высшего руководителя, минуя непосредственных, и всяких промежуточных.

Всё указывало на то, что я должен быть хорошим и даже выдающимся профессионалом в любом деле. Но реальная жизнь опровергла эти предпосылки,  астрологический прогноз оказался не про меня. У меня не было, и нет характера борца, соревновательности. Кого – то победить, даже условно – значит доставить ему неприятность..


 


 


  Для характера человека, его психики, очень важны два обстоятельства: когда родился – год, время года и, главное, где родился. Географическое место, климат, природные условия. Всё это влияет на свойства отдельной личности и целого народа.
 

  "Вот почему... необходимо представлять себе страну, в которой родился, рос и формировался этот человек".

  Альбер Камю признавался: "Самой большой моей удачей был тот факт, что я родился в Алжире..."
"Щедрая природа Северной Африки с её яркими красками и ослепительным солнечным светом, прозрачная красота Средиземноморья и величие его пейзажей составляли богатство Камю на всём протяжении его детства и юности".

  Признаки суровых испытаний или счастливой жизни видны уже в том месте, где ты родился; и во времени, в которое ты родился. Судьба это или Карма? Или Божья воля – какая разница.
Одним выпадает счастье, а иногда, надо сказать, несчастье родиться во дворце, окружённым богатством и поклонением; другим судьба уготовила появиться на свет в ветхой хижине в бедности и нищете; кому-то Судьба уготовила совершить великие дела на благо людей и заслужить славу и благодарность народа; другие несут в мир горе и несчастье, и получают в ответ ненависть и людское презрение.

  Одни рождение ребёнка – первенца, встречают как Божий дар, как подарок Судьбы; другие как обузу, и бросают его и даже убивают.
Я родился в нормальной семье, в зарегистрированном браке, окруженный вниманием и заботой.

  Не могу сказать, судя по дальнейшим событиям происходящим со мной, насколько было желанным моё появление. Но когда я стал способным ощущать окружающий меня мир – я был окружён любовью и чувствовал себя желанным

  А появился я на свет не в самой бедной семье. Это были осколки – недобитки старой весьма благополучной казачьей семьи, превращённой в силу трагических обстоятельств – большевистского переворота, в изгоев, в бездомных и бедных.

  Я родился в домашней обстановке. Моя бабушка – мать моей матери не доверяла большевистским акушеркам, и предпочла пригласить знакомую повитуху. Я появился на свет без крика, и пришлось, как рассказывали, меня отшлёпать, чтобы я подал голос. Это было, пожалуй, единственное телесное наказание, которому я подвергся за всю свою жизнь. В остальном всё прошло нормально.

  Себя я помню очень рано, можно сказать с пелёнок. Мне рассказывали, как я не терпел мокрых пелёнок. Помню соску из белой булки, размоченной в молоке и обёрнутую в марлю. Я не помню только материнскую грудь, так как был отнят у матери в шестимесячном возрасте и воспитывался у бабушки Оли – матери моей матери до самой её смерти в1945г.

  Никто во всей Вселенной не заметил, что я появился на свет, кроме моей матери и моей бабушки, да ещё немногих ближайших родственников.

Так какая она – моя Россия? Моя Родина?

Ответ на этот вопрос хочу начать словами Н В Гоголя. Приведу несколько его вдохновенных  слов о России.

 «Эх, тройка, птица-тройка! Кто тебя выдумал? Знать у бойкого народа те могла только родиться, -- в той земле, что не любит шутить, а ровным - гладнем разметнулась на
полсвета, да и ступай считать вёрсты, пока не зарябит тебе в очи…»

«Не так ли и ты  Русь, что бойкая необгонимая тройка, несёшься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, всё отстаёт и остаётся позади…

«Русь, куда - ж несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земле, и косясь постараниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

А вот несколько цитат из книги американца Генри (Брукс) Адамса «Воспитание Генри Адамса»  отражающих его понимание и оценку России во время его поездки в Россию летом 1901года, где он посетил Москву и Петербург

«Царская империя являла собой фазу консервативно – христианской анархии, не в пример более интересную с точки зрения истории, чем Америка с её газетами, школами, трестами, сектами, мошенничествами и конгрессменами».

«…В Санкт-Петербурге--всё говорило об укладе логичном, консервативном, христианском и анархическом»

«Весьма вероятно, что именно в России внезапно появится самая блестящая плеяда личностей, ведущих человечество к добру на всех предопределённых для этого этапах…»

«…Россия была слишком огромной силой, чтобы позволить себе не думать о ней. Эта инертная масса представляла три четверти рода человеческого, не говоря уже обо всём прочем, и, вполне возможно, именно её размеренное движение вперёд, а не стремительное, лихорадочно—неустойчивое в своём ускорении движение Америки было истинным движением к будущему. Кто мог сказать, что для человечества лучше…»

(Адамс) «…немало повидал в России и теперь радовался железным дорогам, прокладываемым Хилковым, и промышленным предприятиям, возводимым графом Витте…».

«…По мнению Адамса, последним и величайшим триумфом в истории было бы присоединение России к странам Атлантики и честный и справедливый раздел зон влияния в мире между цивилизованными державами».

«…непреодолимость русской инерции означала провал… идеи американского лидерства. Когда  русский вал накатывался на соседний народ, он поглощал его энергию, вовлекая в развитие собственных нравов и собственной расы, которые ни царь, ни народ не могли, да и не хотели, перестраивать на западный образец. В 1903году… Россия сметает последние преграды на пути движения её необъятной массы к Китайскому морю. Стоило гигантской силе инерции, именуемой Китаем, слиться с огромным колоссом – Россией – в единое целое, их совместное движение уже не смогла бы остановить никакая, даже сверхмощная, новая сила».

«Россия крепко зажала в кулак Европу и Америку… С открытием Транссибирской железной дороги любое противодействие России стало нереальным. Японии оставалось лишь смириться, выговорив по возможности лучшие для себя условия. Англии -- пойти на уступки. Америке и Германии – наблюдать за продвижением лавины».

«…Именно такой видела себя Россия, и такой следовало видеть её американцу…»

А. Николюкин в послесловии к книге писал: «Россия постоянно влекла к себе мысли Адамса, считавшего, что эта страна и её будущее чрезвычайно важны для Америки».

А. Николюкин приводит цитату из второго тома книги Токвилля сравнение Америки и России: «В настоящее время существуют на земле два великих народа, которые, начав с различных точек, приближаются, по-видимому, к одной цели: это русские и англо-американцы. Оба они выросли незаметно, и, когда взоры людей были обращены в другую сторону, они вдруг заняли место в первом ряду между нациями, так что мир почти в одно время узнал об их появлении и об их величии».

«В письмах о России Адамс высказывался ещё более откровенно: «Россия – это великая новая стихия, которая за последние полтора века вызвала все главные перемены в мире».
 Или в другом письме: «В грядущем будут две великие державы, и Америка достигнет этого первой. Но когда-нибудь, лет через сто,  Россия поглотит даже её.  Но это уже не при моей жизни».

Кажется  сейчас как раз пришло это время.   

Эти мысли о России, высказанные разными авторами, посетившими Россию более ста лет назад, характеризуют и её размеры, и влияние в мире как великой, авторитетной мировой державы.

Теофиль Готье   




   








  Моя Родина – Россия. Огромная страна, самая большая по площади среди стран земного шара, занимающая одну шестую часть суши, протянулась с востока на запад на 11 часовых поясов. Уже одно ощущение необъятности страны, где ты родился, должно порождать особенное чувство – чувство гордости. «…Ширь русской земли порождает ширь русской души». Эстонцам это не понять. В нашей казачьей семье всегда считали нашу страну исключительной. К этому приучали с малых лет и меня.

                "Широка страна моя родная
                Много в ней лесов, полей и рек.
                Я другой такой страны не знаю..."

  Многонациональная, многоязычная – более ста языков, многоконфессиональная – бывшая огромная Российская империя, превратившаяся в несколько урезанном виде в Союз ССР: отпали Финляндия и Польша... Зато вернули Сахалин и Курилы. Очень богатая страна природными ресурсами и замечательным народом, могущественная в военном отношении.

                "Никем непобедимая... страна моя
                Ты самая любимая."

 

  Родившись в этой стране, я должен был бы годиться, что я её гражданин, и я гордился, несмотря на жутчайшее время, в которое мне выпало родиться...

 Я родился в одном из самых  благоприятных уголков моей необъятной страны – Донском крае. широкие плодородные степи, полноводная река Дон с обилием рыбы разных пород; Развитая промышленность, залежи угля; Донецкий бассейн, отнятый большевиками у казаков, в наказание за участие в белом движении, и отданный Украине. Край, не затрагиваемый природными катаклизмами-- землетрясениями, разрушительными ураганами. В старину бывали обильные половодья, сейчас и их не случается. А, главное, люди – доблестное казачество – смелый, воинственный народ защитники России. Мои предки, значит и я, принадлежим к казачьему роду. И, слава Богу, прошло то время, когда мы должны были это скрывать.

  Моя любовь к моему родному краю не слепа. Я не успел побывать во многих уголках российской земли, когда она была ещё советской. Я был не во всех  тогда ещё союзных республиках. Но я был на Украине много раз в Киеве, Одессе и во многих других городах. В Ворошиловград ездили регулярно, чтобы закупить продукты к праздничному столу. Не был во Львове, куда всегда стремился поехать, но так и не удалось. Был в Крыму, куда прибыл на пароходе "Адмирал Нахимов". Я всегда считал преступным недоразумением передачу Хрущёвым Крыма Украине, даже тогда, когда Украина входила в состав СССР.

  Я был в Грузии -- в Тбилиси, в командировках в грузинский филиал ВНИИТЭ,  в Абхазии – много раз, в Аджарии. Много раз в городах всего побережья Чёрного моря. У меня в Грузии и Абхазии много друзей.

  Я был не однажды в Узбекистане – проехал, вернее, меня провезли по всей стране с севера до юга, и не только по туристическим центрам. Но прилетал я, главным образом, в город Навои, к моей сестре Ляле, которая участвовала в строительстве этого города после окончания строительного факультета НПИ и жила там с русским мужем, который занимал высокую должность в министерстве.

  Я был в Сибири: в Магнитогорске, в Новосибирске – прожил несколько месяцев, но не был во Владивостоке: в советское время это был закрытый город.

  Я не был в Прибалтике, хотя от многих знакомых во всех республиках получал приглашения.

  Я видел море Азовское, Чёрное, Средиземное. Море – чуждая стихия оно мокрое и холодное, иногда тихо шуршит галькой на берегу, набегая лёгкой волной; иногда бушует штормами, опрокидывая корабли, заливая прибрежные города.

  Я видел горы Кавказа – они грандиозны, в них что-то величественное и таинственное,  но не моё.

 Я видел тайгу, работая в Коми АССР на ДОКе не раз бывал в тайге с охотниками, проваливался под лёд, тонул в болоте; меня учили как выживать в экстремальных условиях. Мне всё время не хватало простора – деревья загораживают горизонт, скрывают пространство. Лес красивый только на полотнах Шишкина.

  И только бескрайняя донская степь с её курганами на горизонте и линиями ЛЭП, да лента реки Дон, наполняют мою душу восторгом.

  У Чехова: "...перед глазами ехавших расстилалась... широкая, бесконечная равнина, перехваченная цепью холмов, теснясь, и выглядывая друг из-за друга, эти холмы сливаются в возвышенность, которая тянется... до самого горизонта и исчезает в лиловой дали...".

  Мне посчастливилось дважды объехать на машине всю, – именно всю Донскую область без изъятия, и, конечно, далеко не всё соответствовало моему романтическому представлению о моём крае, где я родился. Больше всего угнетал вид разрушенных церквей и общая «неприбранность» станиц. И всё-таки я не променял бы его ни на какой другой.

  Так как же всё-таки повлияло на мой характер, психику и, вообще, развитие меня место, где я родился?  Где-то там, за десятью временными поясами на краю земли моя Камчатка, мой Сахалин, мои Курилы. Всё есть на моей земле: и горы и моря и озёра и степи и пустыни и бескрайняя тайга – труднее сказать, чего у нас нет.

  Время, в которое я родился.

  Время моего появления на свет – было жутчайшее, прямо-таки мерзопакостное; но... люди жили, даже улыбались, женились, рожали детей...

  Я мог появиться и сто лет назад, и через сто лет. Хотя, это был бы уже не я. Но я появился именно в это время и в этом месте в 1934г. 20го. века. Этот факт безусловно оказал решающее влияние на мою жизнь, моё развитие, на мою судьбу.

  Мир к этому времени окончательно сходил с ума. В Германии уже правил Гитлер и его нацистская партия. В России тиран Сталин и его подручные уже разворачивали репрессии – предстояли громкие судебные процессы над "врагами народа": политическими и хозяйственными деятелями, армейскими генералами и маршалами, деятелями искусства и культуры.
   
  Мир уже пережил первую Мировую войну; Россия – революцию и большевистский переворот; кровавую гражданскую. В результате которой были уничтожены корни моего "семейного древа". А впереди её – Россию – ждали ещё более страшные испытания и потери.

  Что ж, мне пришлось родиться именно в это неблагоприятное время. Почему оно оказалось не моим? Родиться бы мне на век раньше, когда мои предки были, как говорится "на коне". Или на век позже – где-то к концу 2050 года. Может, это было бы лучше? А не заблуждаюсь ли я? Где гарантия, что будущее обязательно будет лучше настоящего? Сколько "Золотых веков" пережило человечество?

  Скорее, наоборот, мы замечаем, что с развитием науки и техники, казалось бы,  должных освободить человека от многих трудностей; улучшать, облегчать его жизнь, и облегчает, но... каждое новое поколение, нарождаясь на свет, вынуждено испытывать на себе всё более страшные угрозы самоуничтожения. И не сулит ли нам в этом случае будущее предсказанный конец света – Армагеддон?

  Я начал своё земное существование, как я уже писал, в период расцвета сталинской эпохи, и появления гитлеризма в Германии. Но, появившись на свет, я радовался жизни, солнцу, воздуху, закатам и рассветам, не ощущая ужасов обстановки. И своим существованием я радовал людей меня окружавших. Я был любимым ребёнком.

  Я был окружён заботой любящих меня людей: я был накормлен, получал примитивные, какие тогда были, игрушки; меня любили и делали для меня всё, что могли – отмечали дни рождения, на новый год ставили ёлку и, конечно, подарки. Отмечали и другие праздники, в том числе и государственные: Первое мая, седьмое ноября и другие. И я был счастлив.

  Но время менялось. Я рос и начинал понимать настроение окружавших меня людей. Становилось всё хуже: я стал отчётливее ощущать неустроенность нашей жизни. Но у меня это происходило постепенно.

  Я, будучи ребёнком, не воспринимал трагически своё время, в которое я родился и жил с самого начала – я другого времени не знал.

  Итак, я появился на свет не в самое прекрасное время: "Люди не выбирают ни места, ни времени своего рождения; и родителей тоже не назначают".
 И никакое сочетание и расположение звёзд на небосклоне не могло изменить мою судьбу – всё было предрешено.

  Время, в которое я родился – начало второй трети 20го века --  1934год.
Первая треть столетия прошла без меня, я ещё не родился, но все мои удачи и неудачи, горести и печали, были запрограммированы именно в это время.

  Какими словами можно описать это "судьбоносное время"?

  Кто-то из великих сказал, что каждый век человеческой истории можно считать особенным, исключительным. Но век 20й в наибольшей степени отвечает этому определению.

  Каким он войдёт в анналы мировой истории человечества? Как век прогресса, когда человек достиг небывалых высот в науке и технике на благо человечества? Или как, в не меньшей степени, во вред ему, которые были просто невозможны, не мыслимы в прошлом веке? Как век величайших человеческих трагедий - самых кровопролитных войн; катастроф техногенного и природного характера.

  Не надо забывать, что все события года и века не заканчиваются 31 декабря в 00 часов, и не начинаются с 1го января – с началом календарного года.

  Если вдуматься - истоки всех главных и страшных событий 20го века были запрограммированы в 19 веке.

  Известно, что 19й век был далеко не простым. Почти беспрерывные войны, революции, бунты. И, возможно, людям, жившим в это время, казалось, что наступает конец света. Но век 20й...

  Начало 19го века - это начало наполеоновского покорения Европы; нашествие на Россию, взятие Москвы и, в конце концов, крушение наполеоновской империи. Кстати, этот «подарок» Европе в лице Наполеона - артиллерийского поручика, ставшего императором – покорителем Европы, преподнёс 18й век.

  Весь 19й век это создание всевозможных революционных обществ, теорий, манифестов, в частности "Манифест коммунистической партии", сыгравший роковую роль в судьбах стран в 20м веке.

  Всё это как бы накапливало силы и потенциал для того, чтобы разразиться в буре войн и революций в 20м веке. Но все войны и революции 19го века – это детские игры в солдатиков, против  войн и революций 20го века, принесших народам земли неисчислимые страдания, изменивших политическую карту мира.

  Именно в это время - в 19м веке - появились на свет люди, принесшие человечеству неслыханные беды...
 
  В 1870 году родился В.И.Ленин.
  В 1879 году родился И.В.Сталин и Л.Д.Троцкий.
  В 1889 году родился А.Гитлер.
  В 1893 ГОДУ родился Мао-Дзе-Дун.
  В 1898 году родился Хомейни.
  В 1899 году родился Л.П.Берия.
 
  А сколько между ними появилось фигур помельче – многочисленных соратников, подручных, палачей. Вот люди, которые превратили 20й век в "ад кромешный" для человечества Земли, истребив в войнах и репрессиях миллионы и миллионы жизней.

  За что же так наказал нас век 19й, произведя на свет таких чудовищ?
Можно подумать, что Земля или вся Солнечная система попала в какую-то полосу в космическом пространстве, которая превратила людей в чудовищ, убивающих друг друга без счёта.

  Но 19й век дал миру не только чудовищ в образе человека, но и великих учёных, изобретателей, художников, писателей, философов, потов, композиторов.
Вот первые, пришедшие на ум, имена. Начну с России – Жуковский, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Белинский, Островский, Тургенев, Гончаров, Достоевский, Толстой, Грибоедов и другие. Франция -  И это не позволило окончательно деградировать человечеству.
И мир со скрипом перешагнул границу 20го века.



  Так каким он оказался век 20й в мировой истории? Чего больше принёс он людям: горя или радости; достижений или потерь? Ведь мне предстоит родиться и жить в это время.