Остров туманного Альбиона. Продолжение IV

 Виндзор. Королевский дворец.

Виндзор – это не только королевский дворец, но и древний город на Темзе.  Зародился он ещё в нормандские времена, т.е. где-то в X веке. Городок небольшой, но очень красивый и уютный.

В самом центре его, на правом берегу Темзы, расположен очень красивый парк. С изумрудными газонами, тенистыми аллеями, обрамленными ровными под линейку рядами неизвестной мне пород деревьев с раскидистыми кронами.

 В этом месте Темза делает крутой поворот. Участок реки расширили, и превратили в некое подобие пруда. По его ровной, как стол глади, плавили ослепительной белизны лебеди с элегантно изогнутыми шеями. 

Стоял светлый солнечный день. Голубое небо, отражённое в медленно текущих водах Темзы, белые лебеди и изумрудная зелень по берегам реки создавали божественную картину, достойную кисти великого живописца.

Ну, и пару слов о сезонной распродаже, которую упомянул ранее. Город Виндзор помимо всего прочего славится ещё и широким выбором отличных изделий из тонкорунной шотландской шести. Как же было упустить такую уникальную возможность!

Вообще-то шерсть эта в сочетании с добротным английским качеством стоит недёшево. Но ведь не зря же израильтяне верят в легендарные английские распродажи!  И надо же, мы не целясь, влепили в самое яблочко. Угодили в самый конец зимнего сезона.

Однако распродажи распродажами, а нужно было в течение примерно часа до отправления автобуса найти те магазины, где они проводились. Прохожих виндзорчан мы не повстречали, а туристы, которые табунами бродили по городу, путь к шерстяным изделиям толком объяснить не смогли.

И тут в который раз безотказно сработала интуиция супруги. Ей даже не понабились знания английского. Благодаря этому, пока не познанному наукой экстрасенсорному чувству, мы в нужное время оказались в самом нужном месте. Вдобавок ещё и повезло.

Продавщица магазинчика оказалась не только рафинированной английской аристократкой, но происхождение имела иудейское. Но что было важнее и кстати – женщина неплохо владела ивритом. Значительно лучше, чем я английским.

Данное обстоятельство всё и решило. Узнав, что мы из Израиля, милая дама буквально расцвела. Похоже, что израильтяне заглядывали сюда редко. Это стало для меня неким откровением. Я-то всегда полагал, что, несмотря на относительную малочисленность еврейского народа, мы везде есть. Вот даже вспомнил стишок, который когда-то сочинил на эту тему:

                В тайгу упал метеорит.
                Глядь, под ним еврей лежит.
                Это что же за напасть,
                Камню некуда упасть.
 
Но это так, к слову. Соплеменница же проявила такую доброту и заботу, которую, если откровенно, мы явно не заслуживали. Она помогла нам приобрести отличные пуловеры и свитера по весьма умеренной распродажной цене. Правда, в условиях мягкого климата Израиля пользуюсь этими вещи я довольно редко. Но всякий раз, надевая их, вспоминаю Виндзор и благородную англичанку иудейского происхождения.
 
Большее удовольствие доставили мне лондонские парки. Это зрелище необычное. Количество парков назвать затрудняюсь. Но оно огромно. Парки разные. От небольших, тщательно ухоженных частных сквериков до колоссальных королевских.

Проживание в центре Лондона позволило нам неплохо познакомиться с пятью главными королевскими парками. Их называют «легкими» центра города. Это парк св. Джеймса, Грин-парк, Гайд-парк, Кенсингтонский сад и Риджентс-парк.

Каждый имеет свои особенности. Но все они прекрасны. Здесь есть озера, пруды, большие оранжереи, розарии. Вдоль широких аллей установлены богатые скульптуры и скульптурные группы. Тут же находятся художественные салоны, уютные кафе и пабы.

Даже в будние дни играют оркестры. По озеру взрослые плавают на элегантных лодочках. Дети – на парусниках. Таких маленьких, но очень похожих на настоящие. По специальным аллеям прогуливаются конные всадники. Кругом благоухают цветы, и щебечут птицы. Если есть рай в Европе, то я полагаю, что он находится именно в лондонских парках.

Во всех парках имеются большие участки для занятий спортом. С теннисными кортами, гимнастическими снарядами и прочим спортивным оборудованием. Имеются и площадки для выгула собак. Кстати, в Лондоне с собаками строго. О любви англичан к братьям своим меньшим ходят легенды. Хочется верить в их правдивость. Тем не менее за несоблюдение правил чистоты владельцев собак карают нещадно.
 
И тут я должен отметить одно странное обстоятельство. Оказалось, что четвероногие в Лондоне пользуются неравными правами. Собаки в этом смысле, при всей к ним любви, находятся в явно дискриминационном положении. По крайней мере, в сравнении с ещё одним давним другом человека. Я имею в виду лошадь.

На лондонских улицах и площадях она встречается не реже собаки. В нашей группе был мужчина, который несколько лет прожил в Индии. Так вот он утверждал, что лошадей в Лондоне гораздо больше, чем коров на улицах Мумбаи, бывшем Бомбее.


Меньшим братом человека, разумеется, назвать лошадь можно только с некоторой натяжкой. Разве что пони. Но благородным животным – без всякого сомнения. Может быть, из-за своего исключительного благородства лошади в Лондоне, как мне показалось, пользуются такими же привилегиями, как коровы в Индии. И вот тому убедительный пример.               

Однажды мы наблюдали захватывающее зрелище – церемонию выезда королевских конных гвардейцев. Происходило это на площади возле Букингемского дворца. Когда лихие наездники проскакали, на мостовой осталась то, что обычно оставляют после себя сытые лошадки.

Я полагаю, что вряд ли бы все лондонские собаки, собравшись вместе, смогли бы устроить большее безобразие. И ничего. Не в пример нерадивым владельцам собак гвардейцев никто не штрафовал.

Правда, надо отдать должное оперативности муниципальной службы. Вскоре после ритуала появились небольшие уборочные машинки. Они принялись рьяно заметать следы бравой гвардии. Спустя минут двадцать площади был возвращён её первозданный лоск и чистота.
 
Мы, естественно, неожиданно возникшую ситуацию без внимания не оставили. По нашей просьбе гид прокомментировал её. Говорил он витиевато. Я запомнил только резюме.
 
Из него следовало, что произошедшее недоразумение является досадной издержкой старинной королевской традиции. Собственно, и без пространных объяснений нам было ясно, что это издержка. Причём не только досадная, но она ещё и довольно дурно пахла.

Из лондонских впечатлений хочу назвать ещё одно. Посещение очень популярного старинного пивного паба. К сожалению, его название я запамятовал. Но всё остальное помню хорошо.

Размещается паб в старом, постройки ещё XVIII века, полу кирпичном полу деревянном здании на территории бывших морских пакгаузов. Тут же когда-то находился постоялый двор для разного рода морских бродяг и прочих джентльменов удачи.

Внутренний интерьер паба красочно стилизован под пиратскую таверну. Многие сценки здесь напоминали эпизоды из когда-то очень популярного советского фильма «Остров сокровищ».

Те же одноглазые грозного вида бородатые «пираты»-официанты в париках с кривыми ножами за поясом. Изумительные костюмы той поры. Простые деревянные столы. Чурбаны вместо стульев и всё такое прочее.

Несмотря на грозный вид персонала, обслужили нас по высшему разряду с истинно английской галантностью. Правда, за приличные деньги. Но удовольствие того стоило. Кроме пиратской экзотики здесь было что выпить и чем закусить. Я лично из деревянной пиратской кружки испробовал густого чёрного пива с креветками.

Морские дары оказались отменными, а вот с пивом вышел небольшой казус. Точнее сказать, с кружкой, в которой оно подавалось. Причиной тому явилось мое слабое знание системы мер и весов. Конкретнее – единиц объёма.

Принимая заказ, бармен поинтересовался, из какой кружки желаю пить. Как потом оказалось, я здорово переоценил свои возможности, бодро ответив «big». То есть заказал самую большую кружку. Впрочем, тогда я действительно был глубоко уверен, что, как и во всех других цивилизованных странах, в большую английскую пивную кружку вмещается ровно пол литра пива. Пусть даже и бархатно-ячменного.
 
На деле, моя уверенность оказалась сплошным блефом. Я начисто забыл, что в стране туманного Альбиона всё ещё пользуются пинтой. Более того, бармен предупредил, что в кружке, которую я заказал, вмещается полторы пинты. Непонятно почему эта объёмная единица вызвала у меня ассоциацию со стаканом.

Ну, а из былого опыта я хорошо знал, что даже самый большой советский стакан, так называемый «Малинковский», содержал всего 250 грамм. Из несложного подсчёта выходило, что в мою кружку можно поместить максимум грамм четыреста. Для пива доза, в общем-то, плёвая. Короче, замечание бармена я проигнорировал.

И сделал это, похоже, зря. Пинта на деле оказалась почти вдвое больше того, что я о ней думал. Понял это сразу, как только «одноглазый пират» с чёрной лентой на лице поставил на стол кружку. Она больше смахивала на внушительного размера кувшин.

Но никаких плохих мыслей, честно сказать, у меня в тот момент не возникло. Что-то вроде сомнения шевельнулось только после первого глотка. Пиво оказалось очень вкусным, но невероятно крепким. Ранее такого напитка пить мне никогда не доводилось.
 
Тем не менее, пока супруга расправлялась с салатом и ещё кое-какой снедью, кувшинчик я таки одолел. В голове зашумело, но окружающую обстановку я, вроде бы, воспринимал адекватно. По крайней мере, так мне тогда казалось. Вот что точно не поддавалось контролю моего разума, так это управление собственными ногами. Они совершенно вышли из повиновения.

 Отказались исполнять даже самые примитивные команды. Я мог ими разве что слегка пошевелить. О том чтобы встать на свои нижние конечности не могло быть и речи. Это я установил экспериментально. Все мои попытки хотя бы приподняться с деревянного чурбана заканчивались полным фиаско.

Чтобы как-то потянуть время, предложил жене испробовать «пиратского» десерта. Она подозрительно глянула на меня, но согласилась. Как при футбольной ничьей я получил примерно двадцать дополнительных минут. За это время мне заметно похорошело. Можно даже сказать, что я достиг транспортабельной кондиции.

Когда вернулись в отель, между ногами и рассудком наконец-то наступила относительная гармония. А ко сну я уже отошёл в полном здравии и бодром расположении духа.

Бесспорно, некий дискомфорт в пабе я испытал. Но не зазря. Конфузная ситуация буквально намертво впрессовала в мою память недостающую информацию. Теперь уже, вероятно, до конца дней своих не забуду, что в одной английской пинте содержится ровно 0,473 литра крепкого бархатно-ячменного пива.