Детектив по профессорски 2

Глава 2. Мышеловка для не мышей.

     Даже самый– самый ловкий,
Если страсть  его захватит, 
Попадется в мышеловку.
Точно так и  мышка, кстати.

 Я не дура, нет не дура.
Просто страстная натура.

 Самооправдание мышки 
 В мышеловке

Во все стороны,  в какие только можно было посмотреть,  ничего кроме лесов и гор за ними  Никодим не увидел. Вблизи тоже не много видно. Домики прятались среди деревьев. Иные может быть скрывал холм. Идти ему все равно куда. Главное по прямой
. чтобы упереться в забор и оценить его стойкость и размеры охватываемой территории.  Пока его никто не инструктировал и ничего не запрещал, можно переть напропалую.  Сбежать отсюда  дело чести. «Ишь ты силой вздумали меня взнуздать. Никто никогда этого  не смог и вам не удастся».  Так он рассуждал,  двигаясь строго на юг. По дороге он прошел мимо закрытой сетчатым забором площадки, где  играли и бегали разноцветные дети разных возрастов.
Глядя на них,  Никодим пробормотал:
–  Ух ты,  каких разноцветных сотрудников сюда набрали, да ещё и не бездетных.
Останавливаться и разглядывать игры этих детей Никодим не стал. Пошел дальше и очень скоро вышел на крутой обрыв, под которым текла, подмывая берег средней руки река. Пароход не проплывёт, а утонуть можно.  Пришлось выбирать в какую сторону идти дальше. Решил пойти по течению реки. По течению этой  реки  может быть удастся дойти до реки побольше,  а по слиянию рек на карте угадать, где же он находится.  Эх знай он достаточно астрономию, можно было б  исчислить широту и долготу места. Конечно,  это может быть восточная Сибирь, но летели же они через море. Значит,  это может быть и Аляска. Как там поётся «так похоже на Россию, только все же не Россия». С такими мыслями он,  двигаясь по берегу  довольно скоро наткнулся на настоящий лагерный забор с колючей проволокой, только без собак и вышек.
–  Откровенно ограниченная свобода, –  сообщил он самому себе весьма конфиденциально, то есть едва слышным шепотом.
По забору пришлось идти обратно, то есть на север и опять недолго. За забором появились деревянные бараки и разноцветные работяги,  идущие строем  в свою собственную неизвестность.
–  Ну,  если рядом зеки, то это почти наверняка  это Восточная Сибирь. Америкосы это все проделывают иначе.
Пока Никодим ходил темной пяткой на землю наступил вечер.  Никодим решил  не шастать в темноте.
С этим он вернулся в городок и уже в полной темноте нашел свой домик.
   Ночью ему снилась белокожая ослепительно красивая Нона  лежащая рядом с ним в постели.  Утром он мучительно пытался вспомнить, удалось ему что– нибудь с ней, или не удалось.  Приняв холодный душ для охлаждения расшалившегося темперамента,  Никодим позвонил своей секретарши и пригласил её на завтрак в ресторан. Там после непринуждённой болтовни  ртом и без того занятым делом, профессор вытер салфеткой рот и перешел к делу:
–  Ноночка,  прелесть весенняя моя, не пора ли вам познакомить меня с моим главным коллегой  Гринбоймом
–  Я уверена, что пора. Он наверняка уже в лабораторном корпусе.  Любит начинать работу до рассвета и уходить домой на долгий обед со сном.
–  Значит он толстяк.  Режим жизни его характерен  для  толстяков.
–  Да,  он  мужчина в теле, но без живота. Ваш ровесник , кстати и так же без семьи. Была, вроде таковая, но его унесло в Израиль, жену в Америку, а сына в Австралию.
–  И он что, покинул солнечный и фруктовый Израиль, ради здешней Сибири.
–    Деталей не знаю, но вряд ли он это сделал добровольно.
 Под этот разговор они дошли до широкого здания на вид одноэтажного. Впрочем,  с высотой  этого этажа в десять метров.
–  Здесь у нас большой конференц– зал и маленькое кафе.
  Никодим молча кивнул  и повертел головой, чтобы увидеть оба конца  коридора . От входа  он  расходился в обе стороны . Что было в концах коридора Никодим не разглядел. Прямо перед  ним лестница шла вниз. Увлекаемый Ноной, зачем– то взявшей его под руку, он пошел вниз.
– Идти под ручку с красавицей всегда приятно  даже в глубины ада, –  излил Никодим бальзам комплимента в  розовые  ушки изящно одетой секретарши.
 После третьего поворота по этой сугубо деловой ничем не украшенной  даже мрачноватой лестницы они оказались перед дверью. Нона вынула электронный ключ в виде  пластиковой кредитной карточки.
–  Профессор это ваш ключ, держите его.
Дверь уехала в сторону,  и они вошли в просторный зал набитый разнообразным оборудованием, начиная от электронных микроскопов, томографов, эндоскопов и компьютеров и кончая  гравикамерами, магнитокамерами  и барокамерами  и сооружениями каких и профессор не видывал. Зал освещал своим ровным сиянием потолок.
–  Вот на это у нас щедры, –  умозаключил вслух Никодим, пытаясь увидеть  в зале плотного коротышку каким он представил себе коллегу Владислава Гринбойма.
–  Ну и где же прославленный Владислав Гринбойм? –  обидчивым тоном  спросил  Никодим свою неотъемлемую прелесть.
–  Так вон же он.
Седобородый старец за лабораторным столом не совпал с воображением, но заявил, не вставая:
–  Да, я и есть Владислав Гринбойм собственной персоной и в полном составе.  Присаживайтесь коллега, устроим малую коллегию. Чур,  я говорю первым. Накопилось.
Черные глаза коллеги смеялись.
–  Рад выслушать Вас, –  присаживаясь в кресло,  вращающееся  на одной ноге, ответил  коллеге Никодим.
–  И я тоже рада выслушать, –  пристроилась аппетитной попкой  на столе  Нона и шаловливо поболтала ножками перед двумя  мудрыми и потому неопасными старцами.
Гринбойм отреагировал  на её выпад упрощением речи. Ему тоже нравилась нарочитая детская непосредственность Ноны. Этакий бесплатный сыр в давно захлопнувшейся мышеловке.
–  Ага, вас не смущало, коллега , действие риталина на мозги? Эйфория умность, работополезная ясность вначале и  черная меланхолия  во тьме недееспособности как плата за это потом. Не правда ли, похоже на жизнеописание  творческих гениев. Мне удалось проверить,  правда,  на одном единственном гении состав крови  в обоих этих состояниях. Очень напоминает состав крови принимающих риталин.  Или реакция на плацебо, как на настоящее лекарство.  Вы ведь тоже полагали, что мозг может сам создавать лекарства для организма.  Я надеюсь,  мы с вами и займемся проверкой этой гипотезы?
–  Я тоже на это надеюсь. Накопилось немало устойчивых феноменов ждущих приличного объяснения.
–  Вот именно о них я и хотел бы поговорить
Дальнейший разговор унёсся  в дебри совершено непроходимые ни для Ноны, ни для Ясмин, спустившейся с небес своих мечтаний на суровую землю требуемых экспериментов. Она смогла лишь скромно заметить:
–  Для таких разговоров надо пригласить Реваза. Я сама такого не сделаю.
Никодим мгновенно отразил её выпад, направив острие вопроса в её вздымающуюся грудь.
–  Милая моя красавица, так пойди  и пригласи.  Пирожки экспериментов надо печь на горячем огне вдохновения.
Реваз пришел  стремительной походкой мексиканского мачо. Мускулистый, поджарый,  загорелый и слегка узкоглазый  он точно на грузина не походил.
Непосредственный Никодим так и высказался не сдерживая эмоций и мыслей не пряча.
–  Ну Реваз вы у нас не с Кавказа , а из Мексики.
Швили не мало не смутился от такого разоблачения его обманно шпионской сущности. Он широко улыбнулся показав свои отменные зубы молодого человаека:
–  Угадали, мой отец служил в посольстве в Мехико, а мать натуральная мексиканка из Лумумбария. Так что сделан я в Москве, а родился в Мексике, учился в Калифорнии, а в Грузию попал взрослым человеком и не надолго. Вот и вышло, что я скорее мексиканец, чем грузин. Сам не слышу, но говорят и акцент мой индейский, а не грузинский.
–  Так,  значит,  вы и грузинского не знаете, –  продолжил допрос Никодим.
–  Зато я знаю мексиканский и  английский, кроме русского так же, увы,  мне не родного. Вот так и живу без родного языка.  Но,  может быть,  мы перейдём к делу. Грузинские анекдоты  прибережем для застолья по  случаю рождения сына.
–  Здесь случаются и такие простодушные события, –  воскликнул Никодим.
–  Как говорит моя жена : «Крепкую породу грех не размножать».
–  Хорошо сказано, так вот к делу. Нам нужен вот такой шлем коммуникатор. Любители из компании Wired  что– то похожее используют, пытаясь напрямую общаться с компьютером, но нам нужно достичь куда более подробного распознавания сигналов нейронов.
Дальнейший их разговор Нона пропустила, ушла заваривать кофе и размышлять о своей судьбе. Настойчивые комплименты нового профессора возбуждали надежду, что она с задачей справится.  Этого она на себе женить сможет. Он уже на крючке, но у него тормоза прямо таки не человеческие. Ну что ему стоило зазвать её к себе вечером.  Впрочем, чем упрямее препятствие, тем желанней  его преодоление.
А профессора,  соединившись душевно,  пошли вместе обедать. После  очередной чашки кофе  Владислав сообщил шепотом, чтобы как по секрету:
–  Ты знаешь,  зачем я бороду вырастил?
Никодим с полным ртом мороженого отрицательно покачал головой.
–  Это наипростейший индикатор омоложения. Как начнёт чернеть, значит наш с тобой процесс пошел.
–  А потом ты её сбреешь?
–  А потом я её сбрею и молоденький женюсь на Ноне.
–  Ну,  нет, на ней я женюсь. Да к тому же у тебя уже есть одна жена и двое детей. Ты же не мусульманин, а иудей.
–   Не выдумывай мне проблем, не понимаешь разве , что это голубая мечта, морковка для старого осла,  каковым я безусловно являюсь.
–   А , ну тогда  прости, от осла и слышишь. Ладно пошли думать вместе над дальнейшим продвижением сумасшедших идей в наши безумные головы.
–  Пошли.  Слушай Никодим, а отчего мы так опьянели.
–  Друг от друга, поскольку не часто становишься другом для друга. Ты же мне  друг, что крайне неожиданно в любом возрасте, а в нашем почти невозможно.  И ещё  мы оба опьянели от Ноны, и ещё от чистого воздуха, какими я давно не дышал.
–  Чертовщина, одним словом. Но давай начнём с тщательной проверки  теории дружбы организма со способом дыхания по Фролову. Все таки интереснейший закидон « в основе клеточной энергетики лежат холодные термоядерные реакции, а сама клетка –  это настоящий ядерный реактор»
Средства наблюдения за термоядерной реакцией хорошо разработаны и микроскопы ближнего поля у нас под рукой.
 Никодим традиционным жестом почесал затылок и пробормотал:
–  Да, но это же надо в динамике снять, то есть как кино.  Сеять синхронно с самим процессом наносекундной длительности.
 Владислав ответил ехидно:
–   А ты хотел бы нобелевскую на блюдечке?
–  Хотеть то я бы хотел, но кто же мне даст, –  изобразив вселенскую грусть,  изрёк Никодим, соображая сам  в себе какую же  схему  эксперимента выбрать.
 С этими мыслями они покинули приятное пространство уютного кафке и спустились в своё научное подземелье. Там их  уже ждали лаборантки Ясмин и  рыжая длинноногая Нора с лицом порномодели.
 Никодим посмотрел на них и с высоты своего роста объявил непререкаемое решение:
–  Послушайте,  гурии сексуальных мечтаний,  идите погуляйте пока не превратились в фурии нашего подземелья. Сегодня экспериментов не будет, сегодня у нас мозговой штурм.
–  Гуляйте, гуляйте, завтра может и не удастся, –  подтвердил решение коллеги Владислав, кивнув своей седой бородой.
  После этих заявлений  они нырнули в омут таких слов, что девицы и в самом деле им поверили и удалились.
 К утру следующего дня замысел серии экспериментов родился. Конечно пока ещё голенький, в практические одежды не одетый, но очень шустрый и крикливый.  Как же холодный термояд в отдельно взятой стране странных наблюдений.
–  Да, коллеги! Это хоть и не токомак, но в копеечку  влетит, –  ознакомившись с их сочинением, резюмировал Реваз Мексиканец.
–   А проще не получится, но в случае успеха золото лопатой можно грести, –  ответил Никодим, пока Владислав мялся и маялся, изыскивая более научный ответ.
–  Ладно я пошел к начальству. Конструктивно думать я могу только под выделенную смету.
–  Э, нет, друг наш Реваз. В этот раз пойдём вместе. Не верящий не уверит, –  выступил  по делу Владислав.
–   А ну это мне легче. Обзовут не меня. И у меня язык будет развязан возражения выносить на осуждения.
Они двинулись в начальственный кабинет по лестнице и дальше по коридору  сквозь летние сквозняки между окнами первого надземного этажа. Дверь с вывеской Андрей  Рудаковский нашлась почти в конце коридора. Никодим решительно постучался в неё. В ответ на его стук высунулось лисье личико секретарши в шортах и футболке.
–  А, новенький, сейчас доложу.
Она оставила коридорную дверь открытой, видимо намекая на  приглашение войти. Они и вошли в секретарские владения,  оснащенные огромным столом и тремя креслами.
–  Ждём с , –  улыбнувшись изрёк Владислав.
–  Заходите, –   в обгон выходящей секретарши, донеслось из кабинет.
 Войдя, Никодим  удивился. За начальственным столом сидел Мао Цзе Дун, или в крайнем случае Ден Сяо Пин. Нахально непосредственный зуд заставил Никодима сязвить начальству.
–  Зачем же вам нужно было сменить  знатную китайскую фамилию на заурядную украинскую?
Мао улыбнулся своим широким монголоидным лицом явно напрочь лишенным растительности.
–  А я как раз и есть украинец. Мама у меня казашка. Увы, любое присоединение монгольской крови гарантирует  монголоидную внешность. У меня приятель был Миша Вассерман  тоже абсолютно корейской внешности. От мамы кореянки унаследовал. Его детей соседи называли чингисханчиками. Но вряд ли вы пришли ко мне для выяснения моей родословной.
Никодим,  усаживаясь в кресло возле начальственного стола, кивнул.
–  Да у нас проект и весьма перспективный.
–  Триллионный проект, –  скромно потупившись,  добавил Владислав. –  В смысле его успешное завершение может дать триллионные доходы.
–  Но вы, я думаю.  пришли ко мне рассказывать про расходы, –  усмехнулся Рудаковский.
–  Без расходов не бывает доходов, –  изрёк сентенцию Никодим и положил на стол   толстый слой разноразмерной  бумаги.
–  И вы полагаете,  я сам буду всё это читать?
–  А как иначе? Решение крайне серьёзное и Реваз не способен его принять.
–  Ладно излагайте проще и кратко, а дальше видно будет.
Никодим начал:
–  Мы изобрели способ фиксировать энергетические процессы в живых клетках мозга. Проверим интересную гипотезу об их термоядерной природе, найдём способ повысить энергетические способности мозга. А это даст резкое повышение работоспособности мозга.
Владислав добавил  в рекламных терминах.
–  Все богатство в мире порождается этой энергетической способностью мозга. Мир останется без лентяев. А нобелевские лауреаты  будут плодится как кролики.
Рудаковский внимательно оглядел их и заявил:
–  Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Остров вскипел. Или сделал такой вид. Или все ещё злился на насилие приведшие его сюда.
–  А разве не  именно для этого  вы нас сюда привезли? Банальные вещи делаются в банальном месте, а такое не банальное имеет смысл,  только если здесь станут делать чудеса.
–  Я,  и не я один,  поработаем над вашими бумагами. Быстрого ответа не обещаю, а вы пока продолжайте работать.
–  Ау, аудиенция,  ты уже закончена? –  насмешливо резюмировал разговор Никодим и вышел, не дожидаясь начальственного разрешения.
–  Не слишком ли ты круто с ним разговаривал? –  поинтересовался Владислав, едва они вышли в коридор.
–  А только так и надо. Это ж для нас двоих они  целый городок сварганили , чего уж теперь жадничать. Да не трусь Владик, ничего они с нами не сделают именно потому что далеко зашли и на карту поставлены многие карьеры и бешеные деньги.
–  Ника, не заедайся. Мы конечно короли, но наши головы легко могут превратиться в капусту, которую рубят.
–  Опять «Короли и капуста». Едем вперёд на заезженных штампах. Да плевать я  на них хотел. Хотят чуда пусть раскошеливаются.
Никодим отправился не в лабораторию, а на «просторы родины чудесной».
–  После таких трудов неплохо бы проветрится, –  озвучил его намерение Владислав.
–  Ты , как всегда догадлив. Пошли осматривать недосмотренные границы наших владений, –  объявил свои намерения Никодим, уже выходя из лабораторного здания 
–  Ну,  положим,  я уже тут все по три раза осмотрел. Ничего интересного, –  заметил на это Владислав, растягивая шаги, чтоб не отстать, но все равно отставая
–  Так ты не идёшь? –  обернулся к отстающему  Никодим, определённо чувствуя как ветер странствий дует ему в лицо.
–  Почему же, иду. Надо поговорить о своём, о девичьем. А это лучше делать на просторе. Но ты шаги свои умерь.  Я ж не такая коломенская верста как ты.
–  Слушай,  иудейский умник, откуда взялась эта верста? –  задал вопрос  Никодим  соразмерив свой шаг со скромным ростом Гринбойма.
–  Цитирую по памяти: «Во время царствования Алексея Михайловича слово «верста» означало «ряд, линия, порядок». В XVII веке по распоряжению государя на дороге между Москвой и его летней резиденцией в селе Коломенском был наведен порядок. Заново проведено измерение расстояний и установлены версты (верстовые столбы) такой высоты, каких на Руси еще не видывали.
Местные жители говорили: «Верст по дороге наставили, что проехать нельзя». Дорога получила название столбовой, а «коломенской верстой» стали называть очень высоких людей».

 Вот такие  пироги.
–  Слушай, Влад, а на филфак тебя не тянуло?
Под этот несекретный разговор они шли по поселку, где вполне могли быть установлены устройства прослушивания с большим радиусом  действия. Особенно большим ив эту ясную и безветренную погоду. Войдя в ритм шагания и уравновесив дыхание Владислав ответил и на этот вопрос:
–  Тянуло, но не затянуло. Я на обнаружил Киевском «фил факе»  перевод с английского, то есть  действительно «полный фак» и убоялся, что не устою и погрязну. Я и без того весьма сексуально озабочен.
–  А как же,  при том,  и не женат?
–  Наоборот, женат и не однажды, но каждый раз сгоряча и по ошибке. Вот потому «снова свободен я!» –  пропел Гринбойм вполне ариозным голосом.
На этом разговор замолк. Они подошли к обрыву над рекой. Никодим развернулся направо, поскольку налево уже ходил.  Владислав подчинился таком повороту со бытия. А почему бы нет? Берег медленно поворачивал их путь, пока они не уперлись в проволочное заграждение третьей свежести и  надпись «Осторожно! Минное поле».
–  Оригинально мы отгорожены от мира, –  высказал своё Никодим.
–  Мне не оригинально. Я уже успел посидеть и в таком месте в студенческие годы. Перестройка меня вынула быстро, а то б … Впрочем не будем о печальном. Я давно понял, удрать отсюда можно разве что на дельтаплане. Но во– первых  где взять такой  планер, а во– вторых возраст уже не планеристский, а в третьих дальше что.  Я ж нге из спецназа. Топать по тайге не приучен даже с подходящим снаряжением, а без оного,  зачем мне эта оригинальная  форма самоубийства?
–  Спасибо за идею. Вот омолодимся радикально и кинемся в бега.
–  Ты серьёзно?
– Ну помечтать то можно.
– Нашел о чём мечтать, лучше вспомни наш первый лозунг от Профессора Роберта Зинсхаймера: «Возможности спят в 1300– 1800гр мозгового вещества, Человек использует ничтожную часть скрытых возможностей своего мозгового вещества».
–  Короче: Нам нужно создать прибор  имени Дельгадо
для  изучении неинвазивных способов воздействия на мозг. Потому что невозможно пользоваться   инвазивными, которыми лечат болезни всяких там Паркинсонов. Недопустимо безнаказанно тыкать в мозг тысячи электродов.
– А вспомни, Кевин Уорвик (Kevin Warwick), утверждает, « риск от имплантации в мозг микросхем с лихвой компенсируется потенциальными благами, в том числе способностью мгновенно загружать новые языки или другие навыки, усилием мысли управлять компьютерами и другими устройствами и общаться друг с другом с помощью телепатии».
– Утверждать можно что угодно, А наша задача сделать и желательно без опасной имплантации.