Девятка мечей

Романовская Ольга
Девятка мечей

  «Сотрудник, проявивший сочувствие к существу, наделённому магией и использующему её без разрешения и документов, то есть самовольно, подлежит домашнему аресту и проведению служебного расследования. При любом исходе он будет уволен из Инспекции без права занятия любых должностей на государственной службе в Амбростене. В зависимости от размера нанесённого урона государству ему также надлежит выплатить штраф.
Сотрудник, проявивший жалость к существу, наделённому чёрной магией, практикующему её без лицензии Ведомства магии и хоть раз уличённому в любом ритуале, не достоин называться подданным Амбростена и подлежит суду. Аморальность этого поступка очевидна: такой человек — преступник. Наказание — вплоть до смертной казни.
На службе надлежит помнить, что чёрные и серые, нелицензионные, маги, колдуны ведьмы не люди, а посему чувства к ним невозможны. Дабы исключить их вовсе, служащие обязаны проходить ежегодные курсы по идеологической подготовке, а так же в обязательном порядке подтвердить знание юриспруденции Амбростена по части особых способностей, их регулирования и защиты граждан от людей, ими обладающих.
Буква закона превыше всего. Пощаду оставьте за порогом домов».
 
Из должностной инструкции Карательной инспекции Ведомства магии. Редакция вторая, дополненная.
 
 
 
1.
Я, как обычно, не слушала распинавшегося Эмиля Лотеску, первого заместителя Карательной инспекции Ведомства магии, а рассматривала книги в шкафах. Их было великое множество, и все редкие, каких обычным служащим не выдадут. Да что там служащим: Общественные библиотеки тоже ими похвастаться не могут. Богатые кожаные и костяные переплёты, зачарованная от выцветания, воздействия воды, огня и насекомых бумага. Трогать её — одно удовольствие. Шершавая, живо отзывающаяся на прикосновения и всегда тёплая. Я, увы, не могла позволить себе такую роскошь, довольствуясь обычной писчебумажной продукцией, щедро печатаемой королевскими типографиями.
Но предмет для гордости был и у такого существа, как я — фолиант с имперской печатью. Тут, наверное, следует пояснить, чтобы стала понятной ценность «Охоты на ведьм» в переплёте красной кожи.
Наше королевство, Амбростен, некогда могло похвастаться куда большими размерами и гордо именовалось Империей. Было это триста лет назад, в незапамятные времена, когда не существовало никакой Карательной инспекции, только Инквизиция. И косила она нещадно всех, кто косо посмотрел на Главного инквизитора. Шучу, конечно, но работать в том ведомстве не хотела бы, хотя мы и его прямые наследники.
Как случается со всеми империями, Амбростен подвели амбиции и внутренние противоречия. Возникли местные князьки, за которыми невозможно было уследить — издержки большой территории. Когда контроль центра ослаб, империя раскололась на части. Амбростен — один из таких осколков, самый крупный и развитый.
Правит нами сейчас король Сонмекс, рука об руку идя по жизни с королевой Алиссией. Но мы сидим далеко от столицы, зато в самой прекрасной части королевства — озёрном крае Вертавейне. Нет, руководство Карательной инспекции сидит в коронном Штайте, а мы — одни из отделений на местах. Я не жалуюсь: Нэвиль — центр провинции Вертавейн — мне всегда нравился, ни минуты не пожалела, что переехала сюда по распределению.
До сих пор помню свою первую квартирку — убогую, маленькую, практически без мебели в одном из доходных домов в квартале за рекой. С трудом наскребла на неё: выпускники университета бедны как клирики без паствы. За душой кроме диплома ничего не было, только амбиции и долг перед королевством: оно не бесплатно учило меня все эти годы.
Семья тоже ничем не могла помочь: помимо меня у родителей ещё трое детей и всех нужно поставить на ноги, хотя бы среднее образование дать.
В Университет поступила на тот факультет, на который взяли — не до выбора. В итоге получила совершенно неприбыльную профессию, хоть и с зачатками магических знаний. Учителей в Амбростене — пятнадцать на дюжину, без рекомендации не пробиться. Это тебе не врачеватель, даже не мастер красоты — так называли людей, способных из замухрышки сделать красавицу. Но и конкурс на те факультеты астрономический, даже счетоводы не пользуются такой популярностью. А всё потому, что быстро деньги вернёшь. Откроешь салон или кабинет, заведёшь клиентуру — вот уже за полгода долг и отдал.
Приехала я в Вертавейн с бумажкой от университета, чемоданом вещей, куском капустного пирога и пятью серебряными дархами. Четыре из них отдала за квартирку из одной комнатки и кухни, один остался на текущие нужды.
Педагогического таланта во мне не оказалось, и, отработав год в Общественной школе, уволилась, решив сменить жизненную стезю. Долг к тому времени я отдала лишь на треть, но сил моих больше не было видеть детей, главного преподавателя и директора.
Бесцельно блуждая по городу, наткнулась на объявление о наборе толковых сотрудников на государственную службу. По требованиям подходила и решила рискнуть. Как видно — удачно. Даже вдвойне: долг списали, а я стала куда больше смыслить в магии. Разумеется, больше в теории, нежели в практике, но ведь для нашего дела важно знать, что искать, а не как повторить то, что ищем.
Вернулась из прошлого в будущее, по-прежнему делая вид, будто слушаю Мотеску. Делать это я, разумеется, не собиралась. Когда вызывает в кабинет кто-то из начальства, ничего интересного это не сулит — новое задание.
И ни слова благодарности за предыдущую успешную операцию. Впрочем, льстивые слова о ценности и незаменимости впечатляют только новичков, я же восьмой год служу в Карательной инспекции Ведомства магии, успела вдоль и поперёк изучить не только пыльные архивы Амбростена, но и способы мотивации местных сотрудников. Если хвалят, готовься к тому, что тебе спихнут самое паршивое дело. Так что лучше стой в уголке, кивай и считай деньги на счету.
Интересно, оплату за ту ведьму-гадалку уже перевели? Получу новый конверт, проверю.
Наличные — лучшая награда, в тысячу раз краше всяких грамот. К слову, у меня этого добра на гербовой бумаге хватает, даже лучшим сотрудником года становилась. Висят грамоты в гостиной, чтобы пускать пыль в глаза посетителям. Да, из той квартирки я пять лет назад, как окончила курсы и получила повышение, благополучно съехала и поселилась на набережной: всегда любила воду. Дом тоже многоэтажный, не личный особняк, зато квартир меньше, а соседи не шумят по ночам. Плата, разумеется, соответствующая — уже десять дархов, но я могу себе это позволить.
Помнится, когда я впервые переступила порог Ведомства наивной, полной надежд двадцатиоднолетней девчонкой, то переживала из-за отношения к работникам. Мне хотелось одобрения, тёплых слов, напутствия начальника, а не: «Хорошо, свободна». Потом поняла, что лучше всего вообще не слышать и не видеть никого из этих господ, да и в здании инспекции поменьше бывать, равно как и в родном Отделе по работе с магией.
Мысленно хихикнула, вспомнив о содержимом своего стола. Никакого порядка, всё не по инструкции, потому как терпеть не могу бесполезных бумажек. На папках с делами — надгрызенное яблоко. В ящике — дамский роман с замусоленными страницами и «Свод наказаний королевства Амбростен». Это ещё ничего — у меня портативные голограммы предполагаемых преступников хранятся рядом с карточками семьи младшего брата. Он на землемера выучился. А я, вот, вольная птица, с моей работой не до романов. Зато не нуждаюсь, родителям помогаю.
— Госпожа Мазера, вы меня слушаете?
Мазера — это моя фамилия. Ишт Мазера, если быть точной. Приставка «ишт» указывает на незнатное происхождение. Поэтому я и «госпожа», а не «хассаби». Но мне такие мелочи не важны, главное, что фамилия вообще есть. Родилась бы крестьянкой, звалась бы просто Магдаленой, но семья наша ремесленная, родовое имя имеет.
Кивнула и заставила себя сфокусироваться на Мотеску. Он, к слову, тоже «господин».
Изобразила живой интерес и заверила, что не пропустила ни слова.
— У меня для вас новое поручение. Необходимо проверить сигнал…
Пожевала губы и цокнула языком. Знаю, неженственно, просто у нас большинство сотрудников — мужчины, от них многого наберёшься. Да и врождённые вредные привычки никто не отменял. Некоторые ногти грызут, другие цепочки вертят, а я губы жую.
— А как со старым? — поинтересовалась для проформы, заранее зная ответ.
— Всё в порядке, зачислен. Такими темпами, — Монтеску сделал паузу, смерив меня оценивающим взглядом, — скоро станете начальником отдела.
Никогда не мечтала, но если предложат, не откажусь. Разумеется, за заслуги перед отечеством, а не в постели первого зама.
Эмиль Монтеску — мужчина, конечно, видный, как все южане, и как все южане темпераментный. Но, к счастью, на сотрудников Отдела по работе с магией его интересы не распространяются, любовниц находит на стороне. Случаются иногда интрижки в стенах инспекции, но они недолговечны.
Спокойно выдержала взгляд жгучего кареглазого брюнета и мысленно напомнила себе, что надо бы заглянуть в магазин, купить шампунь для волос. Да и ужинать мне решительно нечем: сомневаюсь, что Гарет поведёт сегодня в ресторан. Хотя бы потому, что его нет в Нэвиле.
Ладно, посмотрим, кого мне надлежит проверить на наличие разрешения. Опять какая-нибудь ведьма, у которой банально нет времени на продление. Оно дорогое: не меньше трёх золотых ршанов. Иными словами — сорок восемь дархов.
В Амростене восьмеричная система денежного исчисления. Как не сложно посчитать, в одном ршане шестнадцать дархов. А в дархе вполовину меньше — восемь медных рхетов.
Такие деньги не всякому под силу, вот многие маги и занимаются «серой» или «чёрной» практикой, то есть либо покупают дешёвое разрешение, а практикуют совсем иные услуги, либо вовсе не платят в казну ни рхета.
— Предупреждаю, может быть опасно. Одна не суйся, — в разговоре Монтеску с подчинёнными легко переходил с «вы» на «ты». Кого-то оскорбляло, но я была не из тех, кого интересуют подобные мелочи. — Возьмёшь сопровождающих.
— Что-то серьёзное? — встрепенулась, сделав стойку гончей собаки.
— Предположительно тёмный маг. Класс опасности для общества С. Узнай, где скрывается, выследи и помоги задержать. Подробности в конверте.
Монтеску достал из-под сукна пухлый конверт с данными об «объекте» и велел забрать. Вскрывать подобные вещи полагалось вне кабинета начальника, что я и сделала, предварительно узнав срок исполнения заказа.
Две недели. Стандартно.
Область поиска — Вертавейн. Что ж, нет ничего невозможного.
Закрыв дверь с той стороны, поправила перекрутившуюся юбку, улыбнулась секретарю Монтеску, с которой мы частенько пили чай, кофе, а то и что покрепче, и направилась в дамскую комнату.
Конверты с документами каждый уважающий себя сотрудник берёт даже в ванную, не говоря уже о местах общего пользования. В Инспекции даже держатели специальные предусмотрены: сотрудники попросили установить.
После подошла к раковине, чтобы вымыть руки, — конверт к тому времени уже перекочевал в наплечную сумку, — и мельком глянула на себя.
Вопреки досужим сплетням, в Карательной инспекции работают вовсе не дочери гоблинов. Вот и я миловидная брюнетка с косой — мещанская привычка. Иногда собираю волосы в «хвост», но на работе предпочитаю плетение. Оно функционально: шею ничего не щекочет и всегда можно на затылке шпильками заколоть.
Глаза… нет, не зелёные, а серые, ничем не примечательные.
Остальное — в рамках стандартов, только бёдра пышноваты. Я вообще не худышка, так что приходится следить за тем, что ешь. Раньше женские журналы выписывала, вела счёт жира, содержащегося в продуктах, но потом махнула рукой: природу не переделаешь. Гарет, к примеру, меня аппетитной считает. Не худая и не толстушка — самое то, по его мнению.
С трудом оторвав себя от зеркала — женщину могила исправит, — прошла в Отдел, дабы среди жужжания рабочих будней разобрать бумаги и посмотреть, кого же мне на этот раз послала судьба.
Привычным движением разрезала плотную бумагу и извлекла сложенный пополам лист — первый в череде себе подобных. На нём чёткий писарский почерк заполнил графы анкеты на розыск.
Невольно открыла и закрыла рот, подумав, что сопровождающие точно лишними не будут. Чёрный маг, кровавые ритуалы, алтари, убийства, пропавшие девочки от десяти до шестнадцати лет и прочие, и прочее.
Ни портативная голограмма, ни изобразительная магическая карточка не прилагались, что наводило на мысль, что никто этого мага никогда не видел. Прогресс в Амбростене шагнул так далеко, что по свидетельским показаниям можно создать примерный трёхмерный образ, называемый голограммой. Она делалась цветной и иногда настолько реальной, что казалось, будто перед тобой живой человек.
Ещё раз вгляделась в анкету — хотя бы имя у этого неуловимого мага есть? Увы и ах, в графе стоял прочерк.
Мягко говоря, серьёзно, и отказаться нельзя.
Оптимизм вернула сумма премии на обороте листа. За такие деньги стоит рискнуть.
С бумагами управилась за час, даже выкинула яблоко, чтобы не плодить в Отделе насекомых, и радостно выпорхнула на улицу.
Весна в Вертавейне — изумительное время года, когда над дорогами ещё не клубиться пыль, а зной не мешает дышать.
Здание Карательной инспекции, так же как и дом с моей квартиркой, стояло на набережной, только на другой стороне и севернее. Поэтому всегда можно было растворить окно и впустить в комнаты речную свежесть. Но, увы, когда вода цвела, приходилось сидеть в духоте.
Мне, правда, от всех благ природы досталась только форточка, в которую иногда задувал ветерок. Огромное окно, выходившее на оживлённую улицу, мало кто решался открывать: шум мешал работать, а пекло стояло такое же. Увы, нашему Отделу не повезло с помещением, и спасительная набережная досталась иным счастливцам.
Зато осенью мы злорадствовали: ветер не бился в окна, а дождь не так яростно хлестал по стёклам.
У входа в Инспекцию курило несколько сотрудников. Пагубная для здоровья привычка не поощрялась начальством, но искоренению не подлежала. Проводив меня завистливыми взглядами, они дружно взглянула на часы Мэрии, хорошо видные в просвете между домами, — два часа дня.
Что поделаешь, у всех разная работа. Сомневаюсь, чтобы они со мной поменялись, недаром в Отдел набирали людей по объявлению.
Перед походом в магазин надлежало зайти в полицейский участок, чтобы написать заявку на сопровождение. Завтра с утра зайду снова и обговорю со старшим инспектором все детали, заодно узнаю, сколько телохранителей дадут моей важной особе.
Посторонилась, пропуская паромобиль. Всегда мечтала о самодвижущейся повозке, даже такой громоздкой, как паромобиль. Существовали и другие, более лёгкие и быстрые огнемобили, но стоили они столько, сколько не заработаю за всю свою жизнь. Они для хассаби, чтобы унять свою страсть к скорости.
О том, сколько молодых людей и девушек разбивалось, не справившись с управлением, всегда умалчивали, хотя догадываюсь, что не мало. Чтобы водить такую штуку, нужны права и первичные знания магии, чтобы завести огнемобиль и корректировать его ход. Паромобили в этом отношении проще, требуют только прав.
Да, проходит век гужевого транспорта, остаётся он только в деревнях и на окраинах: даже товары для магазинов грузовые паромобили возят.
Полицейский участок располагался на соседнем перекрёстке, в неказистом сером здании, полинявшем от дождей.
Толкнув дверь, прошла мимо стойки дежурного, направляясь к служебным помещениям. На попытку остановить меня предъявила документы.
Пора, пора бы всех сотрудников Отдела по работе с магией в лицо знать! Или в полиции «текучка» большая?
Старший инспектор хмуро глянул на меня поверх кипы бумаг и пробурчал:
— Опять?
Кивнула, ловко выудила нужный бланк и, сверяясь с документами, оформила заявку. Инспектор бегло глянул на неё и засунул под пресс-папье.
Всё, на этом моя миссия в участке закончилась, и я с чистой совестью отправилась тратить заработанное.
Начала с того, что купила газету у разносчика, и завернула в бакалейную лавку. Вышла оттуда уже с пакетами и направилась к дому: зеленщика, мясника и галантерейных магазинов в этом квартале нет, нужно прогуляться к жилым домам. Пока что вокруг тянулись присутственные места.
Единственный, кто держал здесь магазинчик, — бакалейщик, благо от покупателей не было отбоя: служебных столовых нет, так что либо ешь в харчевне, либо покупаешь что-то и жуёшь за чашкой чая, благо кипятка в Инспекции навалом.
Женское сердце вдоволь натешилось в мире баночек, флакончиков и чулок. Последние тоже прикупила: рвутся быстро, а щеголять голыми пятками женщине при моё доходе стыдно. Это не жалкие шесть дархов три рхета в Общественной школе, а полноценный ршан и два дарха. Прибавьте к этому премию за каждое успешно выполненное поручение и получите три, а то и четыре ршана в месяц. Родителям подобная сумма и не снилась.
К слову, устраивалась я работать за одиннадцать дархов.
Сгибаясь под тяжестью пакетов — жадность убила лошадь, о чём не устаёт напоминать амбротсенская пословица, — добралась, наконец, до дома. Кое-как взобралась на третий этаж — всего в доме их пять, — сняла охранные чары и открыла ключом дверь.
Покупки полетели на пол небольшой прихожей, а я запрыгала на одной ноге, снимая туфли.
Квартирка у меня небольшая, двухкомнатная: спальня с видом на реку и крошечным балкончиком, гостиная, ванная, кухня, прихожая. Даже кладовой нет, не говоря о гардеробной. Но моим запросам целиком и полностью отвечает: есть, где поесть, поспать, гостей принять, на ночь кого-то уложить. Гарет тоже считает, что большая жилая площадь — излишество.
Насвистывая, убрала продукты в ледовый шкаф и специальный короб, взяла газету и решила поваляться немного на диване в гостиной.
Войдя, сразу поняла, что до меня тут кто-то побывал. Нет, ничего не пропало, никакого погрома, просто грамоты не так висят.
Странные, однако, воры: ничем не поживились, только осмотрелись. Я ведь проверила: и деньги в белье, и драгоценности в шкатулке целы. Что же они искали? Бумаги?
Или у меня просто галлюцинации? Перевесила грамоты и забыла.
Глаз случайно упал на первую полосу газеты: кричащий заголовок сообщал о новом ритуальном убийстве девственницы. Похоже, мой клиент, и очень наглый, раз не таится. Значит, преследует какую-то цель. Если вычислить её, быстро выйду на след.
Вырезала заметку и приобщила её к делу. Затем, подумав, решила не звать полицию и не заявлять о вторжении. Чары были не тронуты, вещи на месте, то есть формально преступления нет.
Как оказалось, успокоилась я рано: на кровати меня дожидался не замеченный сразу листок с лаконичной надписью: «Не надо». И это точно не игра воображения.

2.

С ногами забралась на постель, наблюдая за работой полицейских. Может, я и перестраховываюсь, но проникновение в квартиру имело место, а это не шутки!
Початая бутылка вина на прикроватном столике свидетельствовала о том, как я успокаивала нервы. Бокальчик никому ещё не вредил, не к врачу же идти за рецептом успокоительного? А пока цедишь вино, успеваешь подумать.
Один полицейский составлял протокол, второй осматривал квартиру, особое внимание уделив входной двери. Он подтвердил мои догадки: охранные чары не тронуты. Неужели бракованные?
— Что-нибудь пропало? — в который раз спросил молоденький парнишка с бляхой младшего инспектора. Значит, образованный: без образования берут только рядовыми сотрудниками.
Протяжно вздохнула, чтобы сдержать эмоции, и сделала глоток. Бокал я вертела в руках, так что не пришлось даже тянуться.
На редкость тупых сотрудников набирают охранять покой граждан, если они всё по пять раз переспрашивают. Помнится, я уже ответила, что все вещи на месте, только некоторые лежат не так. Значит, что-то искали. Что? Не деньги, потому что обычные воры даже с кристальной отмычкой бесследно охранные чары не вскроют и точно драгоценностями поживятся. А ведь у меня тут и чековая книжка лежала, облигации королевского займа. Наличные, само собой, тоже. Хорошо, что карточку с собой носила: удобно, когда по делам службы мотаешься по всему Вертавейну. Иногда и за его пределы заносит, так что кусочек полимеров — новейшего изобретения учёных, которое монопольно присвоили себе банки — лишним не бывает. Он карман не тянет, зато помогает оплачивать любые услуги, списывая деньги со счёта.
К сожалению, не все уголки Амбростена оснащены считывающими устройствами и кристаллами связи, поэтому старые добрые монеты в кошельке никто не отменял.
— Нет, ничего.
Всё же, что понадобилось таинственному некто в моей квартирке, и чего мне надлежало не делать? Раз уж оставили записку, могли бы пояснить. Её, записку то есть, уже приобщили к делу как улику.
Документы. Что же ценного у меня есть? Да ничего, не храню я служебные бумаги дома, если только не работаю с ними. Так, а какие брала в последний раз? Досье на гадалку. Получается, что она наняла кого-то, чтобы запугать меня и не лишиться прибыльной практики. Возможно, но как-то сомнительно: дело уже передано в суд, от Инспекции ничего не зависит. Могла бы подсуетиться, если уж решила идти преступным путём.
Не сходилось, по всем пунктам не сходилось.
Может, просто перепутали квартиры?
Напрягла память, вспоминая, чем занимаются соседи. Мы с ними редко общаемся, только здороваемся. Кажется, есть среди них и маг с дипломом. Вполне возможно, что визит должны были нанести ему.
— Вам кто-нибудь угрожал? — инспектор продолжал строчить в блокноте, делая какие-то пометки на полях.
— До сегодняшнего дня нет. Послушайте, — не выдержала я, рывком поднявшись на ноги и едва не расплескав вино, — хватит изводить меня идиотскими вопросами! Если бы я кого-то подозревала, то не молчала бы.
Полицейский никак не отреагировал на мою тираду, зато надолго замолчал — и то хорошо!
Прошла на кухню, решив сделать себе кофе.
В гостиной забрала на свежую газету — ту самую, что не успела прочитать. Стражу порядка пояснила, что этого в момент преступления в комнате не было, посему никаких полезных следов эксперты на ней не найдут.
Пока грелся чайник на безопасном огне — ещё одно спасибо учёным магам, укротившим стихию и подчинившую её человеку, — пролистала сероватые листы, но взгляд непроизвольно обращался на просвечивающую передовицу. В итоге сдалась и углубилась в чтение.
Мой чёрный маг оказался садистом и изувером: выбрал для своих нужд подростка. Девочка возвращалась домой из школы и пропала. Потом её нашли в лесу. Частично нашли.
Никаких следов насилия, одна некромантия.
Гадливо отшвырнула газету и уставилась на циферблат часов, безмятежно отмерявших время. Меня терзали смутные сомнения, что сегодняшний визитёр имел прямое отношение к убийству. И «не надо» означало «не ищи».
Девочка жила в Нэвиле, значит, этот тип спокойно расхаживал по улицам. А я-то в леса собралась! Хотя теперь он наверняка затаился, перебрался в тайное убежище.
Засвистел чайник, прервав цепочку размышлений. А они привели меня к печальному выводу: откуда-то стало известно, что именно мне передадут конверт на отработку опасного преступника, подлежащего уничтожению. Только одно смущало: время. Слишком быстро отреагировал злоумышленник, будто в Карательной инспекции работал. Но тогда бы знал, что документов здесь нет и быть не может раньше завтра.
Вспомнив, что так и не смолола кофе, отругала себя, торопливо хлопнула дверцей шкафчика, извлекая ручную мельницу и банку с зернами, и начала отчаянно крутить ручку.
Напиток обжёг нёбо, но благотворно подействовал на моё состояние. Смакуя кофе, искоса поглядывала на полицейского в гостиной, а потом решила предложить ему чего-то. Бедняга все углы оползал с детектором, пытаясь отыскать энергетические частицы, волосы, но преступник и не думал следить, даже рамочки грамот тряпочкой протёр.
Оба полицейских от чая и кофе отказались, ссылаясь на должностную инструкцию. Что ж, моё дело предложить.
Допив чашку кофе и вместе с бокалом отправив её в мойку, вернулась в спальню и сообщила инспектору о своих подозрениях. Тот записал их, но без особого энтузиазма. Судя по выражению лица, он считал меня идиоткой, самой написавшей письмо с угрозой. Кто бы сомневался! Не работай я в Карательной инспекции, в участке не приняли бы заявление.
Подписала протокол и избавилась от стражей порядка. На вопрос о дальнейших действиях инспектор промычал нечто невразумительное: «Мы с вами свяжемся». Понятно, положат дело под сукно.
Выждав немного, глянула на часы и, схватив ключи и карту, выбежала на улицу. Если потороплюсь, то успею до закрытия магической лавки. Что-то не внушают доверия мои охранные чары, нужно заказать новые и средствами самообороны запастись. То есть усилителем потенциала. У меня четвёртый, самый низший, на работе увеличиваю до третьего, а вот с таинственным недоброжелателем понадобиться второй.
Дорого, не спорю, легче пожизненным рабочим пользоваться, который в кожу вживляют, но безопасность превыше всего.
На улице поймала себя на том, что постоянно оглядываюсь по сторонам, опасаясь, что таинственный некто подкараулит и ударит по голове.
С паранойей нужно бороться, Лена, а то станешь безработной. Ну, подумаешь, бумажку написали — сколько ты оскорблений в свой адрес выслушала! И ничего, жива. Запомни: раз пугают, то не убьют.
В лавку влетела за пять минут до закрытия, но успела оставить заявку на новую охранную систему. Старую обещали демонтировать и зачесть её стоимость при оплате.
С усилителем решила повременить, благо тревога улеглась, и ко мне вернулось прежнее состояние духа. Только спокойствие и оптимизм вели меня по жизни и, как показывало настоящее, справлялись с ролью проводников.
Вернувшись, приготовила ужин и насладилась новой, недавно купленной игрушкой — изопроектором. Это устройство демонстрировало голографические проекции разных мест и при желании служило так же переговорным устройством. Приобретала я его для работы, чтобы увеличивать портативные голограммы и карты, но быстро поняла, что то было только оправданием расточительности. В итоге, изопроектор превратился в дорогую рамку для магических карточек.
Подумала о Гарете и переключила прибор на режим разговора. Забралась на диван, поманила к себе изопроектор и набрала нужный номер. Вообще-то, позвонить можно было и по диктито — устройству по передаче и преобразованию мысли, но хотелось не только слышать, но и видеть.
Всё-таки лень — двигатель научной мысли. Ради того, чтоб вот так, развалившись на диване, с бокалом вина — бутылка неизменно оказывалась в моих руках, когда нервничала, — я могла запросто болтать с приятелем, десятки магов и учёных мужей трудились, ночей недосыпали…
Гарет ответил после пятого гудка, когда я уже готовилась отключиться. Его трёхмерное встрёпанное лицо возникло в воздухе, постепенно обретя шею и туловище. Голографическое изображение — забавная штука, когда не статично. Жаль, прикоснуться к нему нельзя: рука пройдёт сквозь.
— Что-то случилось? — без предисловий начал Гарет. Судя по подрагивавшей картинке, он пребывал в движении. Вариантов два: лошадь и паромобиль. Да-да, архаичные средства передвижения на четырёх ногах всё ещё использовались в горах и труднопроходимых местах, вроде леса. По просеке, разумеется, паромобиль проедет, а вот корни и чаща ему не по зубам. Да и заботу об окружающей среде никто не отменял, король даже указ подписал, по которому загрязнение оной сурово каралось. Да и как иначе: Амбростен не может похвастаться огромной территорией, испортим воздух, негде будет жить. А жить всем нам хотелось долго, благо медицина за прошедшие столетия тоже далеко шагнула вперёд.
— Да так… — я снова откинулась на подушки и повертела в пальцах бокал вина. Напиток искрился всеми оттенками мёда: сегодня это было белое натское, недорогое, но с любимыми фруктовыми нотками.
Задумалась, рассказывать ли об угрозе и чёрном маге. Гарет ведь давно говорил: переведись в другой отдел, где спокойнее, но меня удерживали деньги. Да и привыкла уж к разным рейдам, облавам и прочим будням Карательной инспекции. Ну, не представляю себя, сидящую целый день на стуле или подающую кофе тому же Лотеску. С ним, положим, мы поладим, только вот Гарет заревнует.
— Лена, не темни! — Гарет давно научился читать между слов и понимать, что скрывается за той или иной интонацией. — Только говори быстрее, я занят.
— Просто я типа одного опасного поймать должна, вот и волнуюсь. А ещё квартиру кто-то навестил. Подозреваю, что тот самый тип.
Изображение дёрнулось: видимо, Гарет остановил паромобиль.
На пару минут воцарилось молчание. Затем Гарет что-то сказал напарнику и переключил свой диктино на приватную связь, которую невозможно подслушать — у его ведомства возможности больше. Нет, Гарет не страж порядка, он всего лишь налоговый инспектор — гроза и ужас половины амбростенского населения, потому как все мы крайне неохотно расстаёмся с деньгами.
Гарет не рядовой сотрудник, а Старший налоговый инспектор. Мы познакомились, когда я попыталась утаить часть дохода, успешно запудрив мозги младшим клеркам. Только, увы, в Инспекцию идти всё равно пришлось. Там и очаровала красивыми глазами сурового государственного мужа.
— Лена, надеюсь, ты вызывала полицию? — в голосе Гарета сквозило беспокойство.
Заверила, что всё в порядке, инспектор был, всё осмотрел, дело завёл, а сама позаботилась об обновлении охранной системы.
Гарет одобрил, извинившись, буркнул, что потом перезвонит, и отключился.
Ночь прошла без происшествий, а наутро я, зевая, тряслась по просёлочным дорогам на полицейском паромобиле. Рядом со мной угрюмо прикорнули двое стражей порядка, третий вёл наш видавший виды драндулет. На смазке и рессорах сэкономили, так что пятая точка помнила все особенности ландшафта.
Мы ехали к тому месту, где нашли убитую девочку, в надежде отыскать следы алтаря или проведения ритуала. Я такие вещи засекаю детоскопом, вычленяю информацию об объекте и иду, как гончая собака, по следу. Прибор не обманешь, меня тоже: привыкла раскусывать маскировку.
Обучение под боком у магов пошло на пользу: я научилась теории строения заклинаний и спектрограммам магии. Детоскоп показывает частички плетения чар, их окраску и данные о творце заклинаний. Нет, без имени, фамилии, а уровень магического потенциала и, так сказать, почерк. Он у всех чародеев разный, как отпечатки пальцев у людей. А ещё каждый чародей, колдуя, оставляет след, который тянется за ним пару часов. Вот его-то и нужно заметить.
Собрав показания, я обычно сажусь в тишине с блокнотом, достраиваю цепочку плетения магии, попутно вычисляя остаток резерва. Потом определяю, чего собирался добиться волшбой потенциальный клиент Карательной инспекции, даю ему характеристику, работая с цветом магии и следами владельца. В результате портрет либо сходится, либо не сходится с данными досье, тут уж действуем по обстоятельствам.
Со стороны кажется, что всё легко, но без перенастройки зрения и крепкой теоретической и практической базы сядете в лужу. Поэтому-то часто и работают в паре, чтобы ничего не пропустить, но и получают вдвое меньше. Я же предпочла тернистый путь учёбы и теперь, пожалуй, один из лучших специалистов по магам.
— Приехали! — Паромобиль дёрнулся и остановился.
Я неохотно выползла наружу и огляделась.
Рассвело три часа назад, так что над землёй ещё клубились остатки тумана. В лесу всегда так: и прохладнее, и тьма неохотнее отступает.
Юбка тут же намокла от росы — тоже обычное дело.
Огляделась и попросила указать, где нашли девочку. Или даже девушку: ей четырнадцать лет было. Полицейский махнул рукой на огороженный колышками участок.
— Магическую карточку смотреть будете? — без особого энтузиазма поинтересовался он.
— Голограмму бы, — я пожевала губу и, засучив рукава, подошла к колышкам.
Так, камень, следы крови на нём. Её, разумеется, уже взяли на анализ, и старший инспектор, если будет столь любезен, даст потом взглянуть на результаты.
Порылась в сумке и извлекла копию материалов осмотра тела. Почерк до боли и ужаса похож на чёрного мага, только этот идейный — не изнасиловал жертву даже после смерти. До тоже не развлекался, ни к чему девушку не принуждал. Обидно! Остались бы его следы — попался бы, голубок. Но этот только убивал. Убивал и черпал силы из ритуала. Что ж, по-своему порядочно.
Детоскоп засёк мощнейший всплеск энергии. Цвет, разумеется, не кипельно-белый.
Плетение заклинание рваное, ни одного целого звена. Нахмурившись, попыталась выяснить последовательность чередования, но и тут меня постигла неудача.
Странно, убили подростка вчера, а сегодня уже ничего нет. Будто кто-то тщательно подтёр за собой, оставив лишь экранацию заклинания.
Почерка и вовсе не было. Никакого. Словно ритуал проводило неодушевлённое существо. Но такого не может быть!
С упорством, достойным лучшего применения, обегала всю поляну с детоскопом в руках.
Хотя бы уровень сил, хоть что-то! Нет, глухо. Вот она, магия, удушливая, чёрнее души предателя, — а ничего узнать по ней не могу.
Со злости едва не сломала карандаш, заткнутый за крепление блокнота, но одумалась: чем пометки потом делать?
Убрала детоскоп и осмотрела поляну магическим зрением.
Яма над камнем, следы, уходящие в лес… Я же говорила: были бы чары, а их творец всегда найдётся!
Радость моя была недолгой: след оборвался через десяток шагов, резко, будто ножом обрезали. Ничего хорошего это не сулило, впрочем, досье разыскиваемого субъекта на это намекало. Ни имени, ни изображения, практически ничего.
Поёжившись, испуганно обернулась — где мои телохранители? Если этот тип умеет маскироваться, то кто поручится, что он не стоит за любым деревом? А я забралась в одиночку в лес — неумно.
Задёргавшись, нащупала кристалл и острым концом надавила на кожу. Выступила капля крови, а ранку защипало. Ничего, через пару минут пройдёт, зато подниму уровень магического потенциал до третьего. Надо было ещё дома проделать, но торопилась, не успела.
Кристалл полностью растворился, смешавшись с кровью. Хорошо, теперь хотя бы намагичу что-то в случае нападения. Не хотелось бы, но судьба не спросит.
Вздохнув, вернулась к полицейским. Они не горели желанием искать какого-то мага, а нагло дрыхли, воспользовавшись тем, что я занята. Старший инспектор сказал, что ребята опытные, но по виду и не скажешь.
Разбудила честную компанию, забралась обратно в паромобиль и двинулась дальше по пути ратных подвигов чёрного мага.
Ни главного алтаря, ни убежища убийцы в тот день мы так и не нашли, зато выяснили, что тот силён, умён, изворотлив и, несомненно, знаком с методами Карательной инспекции. Но одну полезную вещицу ценой содержимого желудка я всё-таки откопала: обрывок верёвки. Им связывали жертву, и он неплохо сохранился.
Детоскоп показал наличие индивидуальных частичек. Чтобы работать с ними, моих знаний мало, а вот лаборатория справится. Туда и отдам.
Отвернулась, чтобы не видеть обгоревших останков — их обнаружили случайно, когда искали другое место, — сунула верёвку в специальный пакет и заявила полицейским, что на сегодня променад закончен.
Паромобиль резво катил в сторону Нэвиля: стражам порядка тоже не терпелось оказаться подальше от мест промысла чёрного мага.
Откинувшись на переднее сиденье, я лениво следила взглядом по мелькавшим контурам озёр и размышляла о деле. Оно оказалось сложнее, нежели я полагала, но сдаваться не привыкла, справлюсь.
Оказавшись в Нэвиле, закинула улику в лабораторию, зашла к Лотеску, потребовав более полного досье.
— Где ж я тебе его возьму? — развёл руками начальник. — Из газет вырежи.
— Уже вырезала — толку-то? — огрызнулась я. — Где его впервые засекли, как на него вышли? Поймите, хассаби, найти чёрную кошку в тёмной комнате невозможно…
— А ты найди, — отрезал Лотеску. Хрустнул пальцами и занял место за столом. — Просто так государственный хлеб ешь?
Я насупилась: ещё одно подтверждение, что благодарностей на работе ждать бесполезно.
— Ладно, — смилостивился начальник, глянув на меня лукавым карим глазом, — так и быть, помогу. Только что взамен?
Я закатила глаза. Ну почему нельзя просто так отдать документ, зачем этот спектакль? Всё-таки южан могила исправит.
Лотеску извлёк из ящика стола какую-то бумагу и помахал ей в воздухе. Затем, задумавшись, убрал и поинтересовался, что я делаю сегодня вечером.
— По делу мага работаю. Да и вам не понравится, не окупит расходы.
Начальник рассмеялся:
— Ой ли? Брюнетки, они такие!
К подобным откровенным предложениям давно привыкла, не обижалась. Знала, что против воли Эмиль Лотеску никого в постель не потащит, так что не переживала. Что поделать, темпераментный мужчина, которому неймётся попробовать всех женщин в мире.
К слову, если Лотеску приглашает с ним переспать, он в прекрасном настроении. Этим нужно воспользоваться — редкое явление в текущем месяце.
Заверив начальника, что обязательно подарю ему девичью честь как-нибудь в другой раз, рассмотрела то, что протянул Лотеску — уточнение ориентировки с примерным возрастом и типом фигуры. И, ура, портативная голограмма.
Судьба иронично показала фигу: фигура в чёрном распознаванию не подлежала. Максимум, что могу из неё вытянуть, — рост и комплекция.
Повертела голограмму в руках и вопросительно глянула на Лотеску.
— Всё, что удалось магам, — пояснил он. — Сделали по остаткам почерка. Радуйся, что хоть это есть. А теперь марш, не порти кабинет своим лицом.
Дома меня ожидал сюрприз. Даже два сюрприза: Гарет с адресованным мне анонимным письмом.
— Лена, мне кажется, или у тебя крупные проблемы? — он протянул конверт. Обычный, с почтовой маркой Амбростена, но без адреса получателя и отправителя.
Не спеша ознакомиться с содержимым, поинтересовалась:
— Где ты его нашёл?
— Подсунули под дверь.
Внутри конверта оказался сложенный вдвое лист бумаги, посредине которого неизвестный вывел: «Брось, всё равно не поймаешь, а жизнь дороже. Я всегда стою за твоей спиной».