Юрий Кулишенко

Наркоманы из муравейника


Если всмотреться внимательнее, можно заметить, что истоки большинства, если не всех, человеческих пороков таятся в бесконечной глубине доисторических периодов. Десяток миллионов лет до того момента, как на планете появился человек, пролежал в земле кусочек янтаря. А в нем - маленький муравей, ничем почти не отличающийся от муравьёв современных. А между тем среди муравьев, как и среди людей, встречается наркомания. Не следует ли из этого, что данный порок родился раньше самого человечества?
Маленький суетливый жучок с короткими надкрыльями бежал по земле. Иногда он останавливался, приподнимался на ножках и махал туда-сюда усиками-антеннами. Потом снова отправлялся в путь – то зигзагом, то прямо. Вокруг по земле сновало множество различных насекомых: клопиков, жучков и ещё каких-то крохотулек на шести проворных ножках.
И все они сторонились грозного обиталища хищных муравьев, высившегося вдалеке.
Все, но не жучок со смешными повадками. Он явно искал встречи именно с муравьями. Интересно, что влечет его туда, ведь не самоубийца же он?
Наконец цель достигнута, и жук-ламехуза, а это был он, выскочил на муравьиную дорогу. К нему тотчас стали подбегать  муравьи.
Но странно, они не набросились на него с яростью и не стали поливать, встав в боевую позу и изогнув брюшко вперед, кислотой – они вдруг начали облизывать жука язычками, теснясь и толкая друг-друга. Прибегали все новые и новые муравьи, образовалась уже приличная их толпа, а к жучку со всех сторон стремились  все новые и новые муравьи.
В конце-концов, он все же был утащен в муравейник, но не грубо, а очень даже осторожно, словно сородич или очень важная персона. Кроме запаха муравьев над дорожкой повис еще какой-то новый запах, очень тонкий, едва уловимый и довольно приятный, словно здесь  уронили маленькую капельку экзотических духов.
В муравейнике жучок быстро освоился, он шустро бегал по входам и галереям, заглядывал в камеры. Никто ему не мешал, никто его не останавливал. Наоборот, стоило ему выскочить на поверхность муравейника с намерением слегка отдалиться, как его придерживали муравьи-сторожа. Они хватали жучка жвалами и держали за ножки или усики, стараясь не повредить. Жучок в ответ на дружеские объятия, не выпускавшие его из гостеприимного дома, быстро взмахивал усиками, если они были свободны, и задирал брюшко.
Муравьи сразу же отпускали  жучка и начинали слизывать дурманящие выделения с золотистых волосков, стараясь захватить и отстоять от соседа  свой участок брюшка. Постояв некоторое время на месте, ламехуза  вновь скрывался в муравейнике.
Столкнувшись там с муравьем-фуражиром, жучок принял просительную позу муравья, и фуражир, словно перед ним действительно был голодный сородич, выделил каплю корма из зобика.
Жучок выпил ее и побежал дальше. Так проходили дни за днями. Жучок бегал по муравейнику, высматривал и вынюхивал что-то и в ответ на беспокойные толчки муравьев выделял пахучий секрет своих желез. Муравьи кормили его из зобиков и следили, чтобы он не сбежал.
Наконец, выбрав показавшееся ему наиболее удобным место, жучок отложил яйца. Ламехуза оказалась самкой, которая усиленно искала базу для размножения. И она нашла ее в радостно принявшем мамочку-жучиху благодарном муравейнике.
Яйца созрели, и из них появилось потомство: маленькие личинки. Муравьями встретили их с большой радостью. Они кормили личинок наравне с личинками собственной царицы-муравьихи и даже отдавали им лучшие куски со своего стола.
Вскоре  муравьи и вовсе стали терять свой муравьиный разум. Вот муравей-нянька принял у муравьиной царицы свежеснесенное яйцо и потащил его вместо выводковой камеры прямиком к личинкам ламехузы. Там он с явным удовольствием стал скармливать яйцо одной из них.
Не в меру энергичные муравьи вскоре натолкнулись в окрестностях муравейника  на парочку новых самок-ламехуз и принесли их в свой муравейник. Эти самки тоже отложили яйца в разных закоулках муравьиного гнезда, подальше друг от друга. Теперь у хозяев прибавилось суеты: надо было кормить множество приятно пахнущих личинок ламехуз.
Няньки забросили собственный расплод и ухаживали только за потомством вселившихся жучков. Большинство  муравьев также оставили собственные дела и заботы и буквально гонялись за жучками-ламехузами. Они кормили их и слизывали с золотистых волосков на брюшках жучков такой притягательный секрет.
Эти муравьи больше не ходили на охоту и в разведку, не ухаживали за своими яйцами, личинками и куколками. Ими овладела одна  единственная страсть – полизать и надышаться выделениями наркотических пахучих желез ламехуз. Как настоящие наркоманы, они воровали яйца, отложенные их самкой-царицей и унесенные в расплодные камеры здоровыми муравьями, и кормили ими личинок ламехуз; бегали за еще трезвыми фуражирами и выпрашивали капельки корма, которыми по большей части расплачивались с жучками и личинками-наркоторговцами.
Внешне муравейник выглядел еще вполне нормально. Здоровая его часть исправно бегала по своим тропам и маршрутам, охраняла и доила тлей на ближайшей березе, принимала у муравьихи-царицы яйца и уносила их в камеры с расплодом; перетаскивала в более теплые участки коконы с куколками, приносила в зобиках и жвалах корм и добычу с охоты,.
Но внутри муравейника уже начинались беспорядки и неприятности. Потребляя выделения пахучих наркотических желез и все больше общаясь с жучками, часть населения муравейника ушла в свой особый замкнутый мир. В этом искаженном, обреченном на вымирание мире все вращалось вокруг золотистых волосков на брюшках ламехуз.
Наркотизировавшаяся часть муравейника даже внутренне стала жучкоподобной. Их антенны все хуже воспринимали сигналы сородичей. Им стало все труднее понимать их команды и просьбы и выполнять их. Лишь один тип сигнала не перестроился: “ Дай мне из зобика каплю корма, позаботься о моем питании!”
Все дальше и дальше удаляясь от здоровых собратьев, наркоманы все больше и больше приближались к жучкам. Теперь они очень хорошо понимали все сигналы подаваемые жучками-ламехузами. Все точнее и точнее истолковывали поведение личинок-ламехузок.
Окруженные заботой, хорошо питаясь, личинки без вскоре окуклились, и в муравейнике появились новые молодые самцы и самки ламехуз…
Вот один из начинающих наркоманов выполз из муравейника и направился к “ферме“ тлей на знакомой березе. Вместе с потоком других фуражиров он оказался посреди опекаемого “стада”. Сородичи стали легонько ударять коровок-тлей антеннами и получать в ответ питательные, богатые углеводами-сахарами сладкие выделения – капельки сиропа, тотчас выступающие на конце брюшка прозрачно-зеленой коровки-тли. В результате таких отношений и муравьи были сыты, и лист не загрязнялся: муравьи следили за его чистотой. Они как бы знали, что если лист и его устьица покроются выделениями тлей и порастут грибком-плесенью, лист уже не будет создавать углеводы и тли погибнут. Муравьи даже численность своего стада каким-то образом регулировали, чтобы не истощать пастбище и не губить кормовое растение!
В муравьиных угодьях никогда не бывает на растении огромных масс тлей – не более необходимого для пропитания муравьев!
Глядя на сородичей, наркоман попытался повторить их действия, но это уже плохо у него получалось – нализавшись выделений жучка, он не соотносил свои действия и поступки с нуждами муравейника. Забывал его язык. Он даже не следил за тем, куда она попадет капелька выделенного сиропа: к нему в зобик или прямо на лист. Потерянно бродил он  среди стада, кое-как, по делу и без дела, тормошил усиками и толкал тлей. В конце-концов, с полупустым  зобиком он поспешил обратно к манящим его ламехузам. Слаженная работа муравьиной семьи все больше и больше нарушалась.
Зато ламехузы благоденствовали. Сытые и упитанные, они носились по муравейнику, и уже мало осталось уголков, где бы они не побывали и не обосновались. Восхищенные и все больше зависящие от них муравьи останавливали и тащили обратно в дом тех жучков, которые вознамеривались сменить место жительства или завести пару где-то на стороне.
В это лето из муравейника вылетело совсем мало крылатых самок. Недокормленные в фазе личинок они вяло ползали по родному дому, слабые и неспособные к продолжению рода. Это были какие-то полусамки-полурабочие, негодные ни к полноценному труду, ни к закладке новых гнезд.
Муравейник все сильнее изменялся. Зарастали травой и покрывались мусором его тропинки, все меньше становились охотничьи угодья. Да и фермы с тлями были почти позаброшены.
Лишь отдельные “ пастухи“ и “доярки “ бродили по блестящим от сиропа загаженным уже листьям. Прилетали из синеющей дали небес хищные  божьи коровки, с гудением опускались они на поверхность листьев и пожирали  тлей. Уничтожаемые и прогоняемые раньше, личинки златоглазок и самих божьих коровок повсюду нападали на беззащитное дойное стадо.
Наркоманы-муравьи стали чураться даже друг-друга и в недоумении стояли иногда в переходах, изредка постукивая усиками соседа. С трудом доходило до них, что же нужно сородичу, и что они должны сделать в ответ. Зато жучков каждый из них понимал легко и отлично. Даже голодные муравьи, забывая себя,  пытались хоть как-то накормить ламехуз, отрыгивая из зобиков маленькую толику с трудом добытого корма. Поведение муравьев становилось явно ненормальным. В отношении к своим собратьям вдруг проявлялись то немотивированная агрессивность, то полное равнодушие.
Дружная, слаженная и согласованная семья крепких винтиков, колесиков и приводных цепочек распалась на груду деталей, исполненных одним желанием – обслуживать жучков и заботиться об их потомстве. Почти все яйца, откладываемые царицей, шли в корм. Забытые заброшенные личинки муравьев худели, гибли и поедались самими же няньками…
Вскоре не стало и умершей от недоедания царицы, но  никто этого и не заметил.
 Муравейник осиротел. Впрочем, он уже перестал быть муравейником. Его хозяева вошли в мир жучков и позабыли себя. Гнездо  их стало просто частью ландшафта, где резвились полноценные жучки и ползали дегенераты-муравьи, неспособные ни  к нормальной жизнедеятельности, ни к продолжению рода. Муравейник пустел день ото дня. Распластанные и скрюченные трупы муравьев никто не убирал. Через некоторое время там не осталось ни одного хозяина: все они погибли. Жучки тоже не смогли жить без кормильцев-муравьев и разбегались в разные стороны, в полный опасностей и превратностей судеб мир жестоких травяных  джунглей.
Лишь нескольким из их хитроумной трутневой стаи удалось добежать до далеких муравейников, и лишь одна самка отложила в теплой влажной камере свои яйца. Новые, восхищенные необычным запахом и действием выделений на золотистых волосках, муравьи понесли в знак благодарности потомство на заклание своему короткокрылому кумиру.


Рецензии