Я уеду в Италию

    Я уеду в Италию, или четвёртое доказательство Медичи.
      Киносценарий - Драма
               
                1
- Я уеду в Италию - сказала Шалава, резко сплюнув через колени и затушив при этом тлеющий окурок.
- Почему именно в Италию? – спросил, разливая портвейн по кружкам бомж по кличке "Артист». - Ведь все нормальные люди едут в Америку, Германию, Израиль, наконец?
Шалава как-то съёжилась, подняла голову, и все сидящие вокруг костра встрепенулись, увидев разительную перемену во внешности этой "оторви, да брось" - "даме Света". Её черты лица вдруг резко изменились, скулы сильно обозначились, лицо как-то вытянулось и никто уже не мог узнать в этой преобразившейся маске прежнюю Машку - Шалаву. На них смотрело строгое античное лицо, которое обычно можно увидеть в музее или в учебниках истории, но никак  не на задворках городской свалки. Все как-то замолкли на минуту, и только слышалось потрескивание поленьев в костре.
"Шалый" уронил кружку, нарушив паузу молчания, выругался матом, сожалея о пролитом вине, но никто не среагировал на его фиаско.
- Да - сказал Профессор, переминая в руках найденный  на свалке номер "Литературной газеты". - Может действительно что-то в этом есть. Ты не скажешь нам Мария?"
Машка, вдруг резко вернувшись в свой обычный облик, жадно отхлебнула из банки живительный напиток и не аристократически поморщившись, ответила:
 - Я, любимые мои, как вам сказать - урождённая Медичи. Это старинный французский род, исходящий из знаменитой династии Медичей. Одна из его ветвей пустила свои корни в солнечной Италии. Медичи жили во Флоренции, но мои предки осели в маленьком городке на побережье Средиземного моря, зовущегося Анкона. Там до сих пор есть могилы всех моих предков.  - Почему - они там, а я здесь? - В  сердцах спросила она, обрывая какую-то нитку, свисающую с подола.
- Красивая история! - сказал "Шалый", заваривая на костре "чифирь" - Но откуда ты взяла, что ты Медичи? - сказал он.
Машка резко встала, отряхнув давно не видавшее утюга платье, и сверкнув своим пронзительным взглядом,  ответила: - У меня есть прабабушкин крест с монограммой Медичей, который мне подарила моя бабушка, оказавшаяся здесь, в России.
- Ха-ха-ха, ты всё это заливаешь только для того, чтоб тебе больше налили из "сожаленья" - парировал "Артист", который был на "разливе".
- И вовсе нет! Задавись ты со своим вином!" - ответила Машка, гордо отставив руку. -
- Между прочим,  у нас были виноградники не чета этим, и вина этого сорта были лучшими в мире!
- А что ж ты тогда пьёшь портвейн - три семёрки, не смакуя залпом, и не брезгуешь даже  полернуться одеколончиком? - ответил он.
- Да бросьте, ребята! - сказал "Шалый".  - А где тот крест, можно на него посмотреть?
Машка резко встрепенулась, выпрямилась и вскрикнула:  - Да нет его сейчас у меня! Так получилось! Но я обязательно его найду - вот увидите!
- Нет креста на тебе, Мария, нет даже царской мантии. - язвительно добавил Шалый, завязывая развязавшийся шнурок.
- Красивая история, которая тебе приснилась и ты в неё поверила. Так часто бывает с маленькими детьми.
- Ах вы не верите!" вскрикнула Машка. - Так я вам докажу! Вы посмотрите, вы увидите!" - захлёбывалась она.
- Да ладно, успокойся  - вторил Артист -  все мы здесь, и Медичи, и Романовы, и даже Горбачёвы с Пельше. И вообще, весь род людской идёт от Адама и Евы, значит, все мы тут одна родня - мытые и не мытые. Только жизнь разделила нас на касты, как в Индии. И вероятно, не лучшая роль досталась нам, как цыганам - получать вдохновение и радости жизни здесь, у помоечного костра. «Каждому – своё», - сказал философ Ницше, разделив сильных мира сего и тех, кто только философствует при свете головешек. Ну что касается меня, то я действительно счастлив, потому что я свободный человек, и абсолютно не участвую в процессе варки этого говна,  и не считаю себя в ответе от того, что из этого получится! Вы посмотрите на этих идиотов, которые могут часами стоять на жутком морозе, выкрикивая дурацкие лозунги, сами того не зная, что они означают. Неужели вы действительно верите, что они хоть что-то понимают!
Все замолкли на минуту,  не решаясь возразить на  этот серьёзный посыл. Паузу прервал Петрович. - А вы знаете, я вот сейчас решил, что я хочу написать портрет Марии - на холсте и в масле.
- Ну ты, художник, двинулся, что ли - вторили из окружения. -  Пишут великих людей,  и даже если не великих, то очень популярных, а ты решил сделать портрет Прасти..
Он резко прервал этот выпад,  даже не дав договорить последнюю часть фразы:
- Когда художник Тулуз Лотрэк пребывал в жуткой нищете и проживал вместе с кабацкой проституткой Мари Шарло, он начал писать её портрет.
Она сильно возмущалась, говоря подобные слова:  - Анри, ведь художники должны писать только портреты коронованных особ, которые потом войдут в историю и их лики увидят далеко после их смерти, потому что они уже родились быть такими - достойными. И это их право - их кредо. А кто такая я? Ты хочешь написать портрет проститутки, которую никто не знает, и жизнь её полное дерьмо! Не делай этого! Сэкономь этот холст для того, чтоб нарисовать лишний плакат для Мулен Руж с его блистательными дамами в россыпях, хотя и не настоящих, но действительно  красивых бриллиантов.
Лотрэк,  почесав кистью левый висок,  ответил:
- Много лет назад один художник как-то написал портрет жены одного лавочника. Тот отказался купить этот портрет. Теперь его не может купить ни один человек в мире! Девушку эту звали Джоконда, а художником был сам Леонардо.
 Мари Шарло,  перевернувшись в вульгарную позу,  устало сказала:
- Ну давай, что ли, рисуй тогда.
Петрович замер на минуту в сладостном ощущении оракула, выдавшего истину,  и стал собирать разбросанные фигуры маленького шахматного столика.
- Позировать, мне, голой!  - вскричала Машка, гордо одёргивая платье.
- Да никто не заставляет тебя позировать голой. Мне только нужен твой гордый профиль, а остальное я сам дорисую.
- Ну,  я не знаю  - застеснялась Машка. -  Может быть, когда никого не будет? Ах, ну ладно, была - не была, попробую! - При этом её глаза по озорному блеснули, и она как-то грациозно отставила в сторону левую ногу.
- А ведь всё же чувствуется косточка! - сказал про себя Петрович в усы.
 
                2
 
Машка поёжилась и проснулась от утреннего холода. Рассвет ещё только начинался и сквозь сумрак ночи, откуда-то на востоке начали пробиваться только первые намёки на новый день. Свалка чадила своим зловонным дыханием. Где-то что-то медленно горело, источая неимоверный смрад. Натянув на себя побольше вельветовое пальто, она, от холода обхватив свои плечи руками, стала вспоминать только что увиденный сон.
Большие узорные двери открылись, и перед ней открылся большой длинный зал с вереницей канделябров на стенах. Чуть поотдаль стояли столы, накрытые с царским убранством. В воздухе стоял запах свечей, благовоний и еще чего то очень знакомого, чего - она не могла понять сразу. Тут и здесь прогуливались дамы и кавалеры в пышных убранствах, виденных Машкой в школьных учебниках истории. Несмело ступив, она, перейдя черту, немного ругнувшись, оказалась в зале, вернее лишь в боковой его части, где дамы, сидя за ломберными столиками, как-то странно для их титулованного положения играли в ладоши, пытаясь ладошкой прихлопнуть руку того, кто не успел по команде убрать свою. Игра сопровождалась радостными криками победителя, что так явственно напомнило ей такую-же игру, в которую она играла в детстве. Машка посмотрла на свои ладони, которые покрывал слой грязи со следами голубой нитро-краски, которая вчера так, не кстати разлилась при попытке "слямзить" большую банку  из микроавтобуса, оставленного работягами, пошедшими на обед. Машка вздохнула и прижала свои руки к бокам, продолжая наблюдать за происходящим. Вдруг грянула музыка и все, встрепенувшись, стали строиться в пары, начиная движение танца. Она никогда не видела чтоб люди так танцевали. Лица их сияли радостью и было видно, что это нравится обеим сторонам. Они радостно переговаривались и в их пируэтах чувствовалась потрясающая синхронность, но не заученная по школярски, а как-бы всё это само собой должно быть так - спонтанно легко. Такого танца Машка не видела даже по телевизору, в редкие минуты общения с ним. Когда танец закончился, они все подошли к накрытым столам и стали угощаться фруктами во множестве присуствующими в сервировке. Машка настороженно подошла к крайнему столу  и осторожно взяла с большого серебрянного блюда маленький красный персик. Поднеся его ко рту и укусив, она почувствовала, какой он сочный и сок так и хлынул по её подбородку, стекая по прожжённому сигаретой воротнику старого кримплинового платья.

- Разрешите Вам помочь, Сенйорита!" - услышала она приятный баритон, и чья-то рука бережно подставила белоснежную салфетку под стекающий сок. Перед ней стоял симпатичный молодой человек с очень знакомым лицом. Он улыбался, предлагая свою помощь и было видно, что делается ето очень откровенно, абсолютно без всякой задней мысли, что было для Машки дико и странно. Мало кто в её жизни делал для неё что-то безвозмездно и так вот просто. Она с улыбкой приняла салфетку и посмотрела на него. Молодой человек был среднего роста, довольно крепкого телосложения при его изящной и пластичной фигуре. У него была маленькая тёмная бородка с усами. Одет он был в коричневый бархатный комзол. На ногах были небольшие остроносые сапоги. Во всех его движениях наблюдалась потрясающая гибкость при полной свободе и раскрепощенности. Машке также страшно импанировала совершенно потрясающая, полностью в наше время утерянная не рисованная галантность. Он улыбнулся ей своей естественной улыбкой и сказал:
- А теперь, может мороженного!"
Ошарашенная Машка молча последовала за ним к столам на которых возвышались пирамиды цветных шариков, которые даже на вид были очень аппетитными.

- Я рекомендую Вам “Sharley de sen Poul”    сказал он, галантно взяв её под руку и наполнил, стоявший тут же рядом маленький поднос аппетитными розовыми шариками. Машка просто остолбенела от такой галантности, которой ей не приходилось, вобщем  никогда в своей жизни чувствовать.
-Да Я, - только и успела она сказать, но тут-же осеклась, подспудно понимая, что вообщем-то и сказать было - нечего.
Вздрогнули Львы и опустились на лапы Пантеры. Жизнь, как её удивительный точный проводник начала тонкими елейными струнами обвалакивать бедную Машкину душу.
- Где я и что со мной творится,  думала она
- Откуда вдруг взялось всё это. Всё то, что когда-то я видела во сне. Но это-же так не справедливо поступать со мной! Я ведь всё-таки Человек! Ничтожный, Бля, но всё-таки Человек! За что же Жизнь смеётся надо мной, присылая такие красивые, но к сожалению несбыточные картинки! Я хочу уйти отсюда - туда назад - на помойку! Это моя реалия - это моя жизнь! Ты никогда не сможешь превратиться из помойной праститутки - Шалавы в принцессу! У каждого своя жизнь!
- Совершенно верно, Сударыня, как бы продолжая её осмысления, промолвил молодой человек.
- Я знаю, это вам точно понравится!"
Машка неловко приняла из его рук маленькую фарфоровую тарелочку с уже пускающими слезу шариками.
Она взяла большую серебрянную ложку с вензелями и неуклюже зачерпнула пару шариков, искоса поглядывая на принца. Он улубался и только по добррому покачивал головой, как бы говоря, что это всё нормально, и нет тут никакого протокола и всего того, что-бы могло нарушить этот прекрасный миг вожделенного  поедания божественных сладостей стола из её волшебного сна.
Она смотрела на него, он смотрел на неё и талое мороженное стекало с её губ на давно не стиранное платье.
А он, как бы не замечал этого. Она чувствовала,что сейчас в этом космическом и абсолютно не реальном мире существуют только Он и Она. Волны совершенно не описуюмой радости пронизывали её худое, но счастливое тело.
Маэстро на кафедре взмахнул палочкой, и с улыбкой сказал:
- А теперь мадам и месье мы играем танец Котильён!"
Оркерстранты взмахнули смычками и полилась мелодия, почему-то очень знакомая Машке. Принц, немного присев, галантно взяв Машку под руку и вывел её в центр зала, где уже стояли другие пары в красивых дорогих одеяниях.
- Но я же, Как же?" только и успела промолвить она, но увлеченная сильной и в то же время очень нежной рукой кавалера, присоеденилась к божественному, доселе не виданному танцу.
Если по правде, то Машке в её не длинной и совсем не примечательной жизни танцевать то практически не приходилось. Если только не считать какие-то там Буги- Вуги, которые она по пьянке выплясывала со своими собутыльниками в местном клубе.
Сейчас было другое. Сейчас было совсем не так, как тогда. Никто ни хотел танцевать с ней чтоб ещё больше выпить. Выпить, а потом высосать всю Машкину сущность и душу до дна. Мерзко и грязно. Не хотелось даже вспоминать.
Он улубнулся ей, а она не веря тому, что происходит опустила глаза, молча повинуясь его уверенному, но такому простому драйву ведения танца.
- Мне кажется, сказал он, что Вы, Мадмуазель мне кого-то напоминаете." сказал он, погладив её давно не мытые волосы.
- Да может быть там, в самом деле.. ответила она и вдруг сообразила, что Принц - это всего лишь Александр Сергеевич Пустыльников - директор ЖЭКА того двора где она какое-то время жила. Машка вздрогнула от нежного прикосновения. Все её мысли пронеслись во вспоминаниях детства. Вот мама кладёт руку на её воспалённый от гриппа лоб и говорит:
- Миранда, ты уже не та. Ты лучше. Всё твоё, что было с болью - уже ушло. Только ты и я. Мы вместе и никто нам не помешает!
- У нас тут ещё есть другие развлечения, мадмуазель, " сказал принц наклонив голову немного влево.
- Какие тут ещё развлечения? " - испуганно, но с интересом подумала про себя Машка.
- У нас есть крикет" сказал с улыбкой Принц
- Ах да, крикет. Я всю жизнь в него играю - сказала Машка
- Мадмуазель, видимо не понимает правил." парировал интересный молодой человек в красном пончо.
В Машкиной душе всё пело от того, что  с ней общались на равных. В ней не видели никакого изгоя, и даже больше. Сейчас она в первый раз в жизни начала ощущать свою натуральную женскую сущность.
Машка была Женщиной, она чувствовала себя Женщиной, она жила как настоящая Женщина.
- Вы просто берёте в руки молоток и пытаетесь забить этот шарик в назначенные для него ворота.
- Да так просто?  Сказала с улыбкой Машка
- Я думаю, что смогу это сделать очень неплохо, как загнать консервную банку  в стойло."
 - Вы имеете в виду место, где содержатся лошади? Парировал фразу Принц.
 - Так нет проблем, пойдёмте на конюшню и я покажу вам лучших своих скакунов. Машка, ненвольно оглянула своё одеяние и представила, что ей прейдётся скакать на коне, сказала:
- Пожалуйста, только не это. Я бы лучше попробовала больше мороженного, которого, как я вижу у вас в достатке.
Оба джентельмена радостно кивнули и  на столе по их приказу возникла большая пирамид, сверкающих инеем "Шардороль" из мороженного.
Никогда в жизни, никогда, Машка не испытывала такого наслаждения, потому-что вся её сущность была спроектированна для другого.
Солнце слепило глаза, эльфы играли на скрипках.
- Нет, сейчас, нет, вот не может быть никогда!" - неслось в её израненном сердце
- Кто - же ты? неслось в её памяти
- Кто же ты, который имеет право так жёстко и так не справедливо менять мою жизнь!
Танцоры начали медленно подвигаться к сцене. И тут к своему ужасу, Машка узнала в одном из них - эти страшные глаза. Они следили за ней не переставая. Они сверлили её своим жестоким, коварным взглядом. Она даже не пыталась вспомнить, что это были за глаза. Она их знала. И вдруг это чудовище подвинулось к ней в танце и как-то всколзь сказало:
- Куда тебе деться, детка, ведь нет возврата!"
Машка закричала, как это было всегда в её детских снах, откинулась назад и открыла глаза.

               
                3


День сегодня выдался не очень. С утра мелко моросил дождь и люди, как вобщем говорит их сущность, старались укрыться от непогоды. Машка, подобрав подол своего платья, перепрыгивала через лужи, пытаясь попасть в то место, где было меньше всего воды. Вместе с ней через лужи прыгал какой-то хипповатый на вид, не очень молодой человек. Очередной раз, почти потеряв равновесие, она была подхвачена сильными руками.
- Мадмуазель, но нельзя-же так! Вы можете напрочь потерять свои каблуки!" сказал с улыбкой седой "Профессор", одной рукой поймавши Машку в охапку, а другой - поглаживая свою седую бороду. Машка испытала чувство маленькой девочки, которую её отец спас на крутом спуске ледяных горок, просто, вот так подхватив и избавив от влетания в гигантский сугроб.
- Да я вообщем-то так. А как ещё можно?" сжеманившись по детски сказала Машка.
- Да нет мадмуазель, вы просто не понимаете действительности." сказал "Профессор", задвинув свою кепку на затылок.
- Всё где мы живём, и все, кто нас чувствуют не могут отрицать великий поток Самсары!
Машка вздрогнула от казалось ей, совершенно не знакомой на её взгляд лексики. Да, не знакомой, но почему-то поданной ей сейчас как-то почти на равных.
- А что такое - Самсара?" с придыханием спросила она.
- Вы бы детка, сначала спросили меня, что есть истинная Демократия.
- Демократия - это когда всё очень хорошо, это когда всё по справедливости!" резво ответила Машка.
- Ну да! Просто прелесть!" вторил седой человек.
- А как вы считаете, если в вашей маленькой семье ваша старшая сестра забирает вашу любимую заколку и говорит, что она старшая - и это вообщем-то по справедливости.
Машка, почесав копну своих рыжих волос, причмокнув пару раз и подняв на него большие глаза спросила:
- А ведь разве может быть как- нибудь иначе? Ведь это- как Бог послал."
- Мадмуазель, у вас разные понятия о Боге и о той реальной действительности, которую вам даёт тот же Бог. Но вот здесь, скажем так. А что Вам, надо в данный момент?"
Машка подумала секунду и выпалила:
- Да чтоб тебя, философская морда я больше не видела!"
Издалека раздались полицейские свистки. Люди, которые учавствовали в каком-то импровизированном Шоу, о котором Машка даже не подозревала, начали разбегаться.
- Мария! - кричал "Профессор"
- Мария! Но свет здесь - День и ты не знаешь, где ты приткнёшься теперь!"
Машка, гонимая этим стадом, когда за ним охотятся, только на миг присела в подворотне, где был старый сруб. Она подобрала юбку, вытирая мочу, которую спустила от страха этой погони.
- Боже мой, о Боже!" думала она
- Но где-же Он? Где справедливость и где-же, как её ещё можно назвать - Власть! Хотя я её ненавижу - но всё-же!
Из-за поворота выскочили два мента. Увидев Машку и почувствовав жертву они приподнялись на задних ногах, подняли свои задницы и пустились в галопп. Нет не в атаку а в скач. Машка неслась как метеор. Но как в том старом сне, она чувствовала, что её догоняют. Ещё чут-чуть, ещё. И вот и он и Вах! Не бывать этому! Машка по своему проныренному чутью резко свернула в первую подворотню, зная, что вобщем-то не сложно затаиться среди мусорных баков, но чья-то сильная рука резко сдёрнула её с дистанции и забрала куда-то вдаль.

Она посмотрела на него.первое, что сказало ей чутьё, что не надо бояться. Это были такие глаза, которые даже не только, как бы сказать, не могут сделать плохого - нет. Эти глаза словно спрашивали:
- Тебе плохо сейчас, Да?" и всё.
Машка в отчаянье опустилась на эти сильные руки.
- Нет, не сейчас, не так!" говорил мягкий голос.
- Я сейчас уведу тебя от всего этого.
В антракте не проиграли скрипки и даже самый большой Шеф действительности не сказал, что будет позже. Машка лежала в лучах славы. Ну и кто? Никто из Всех не мог сказать, что ей не так хорошо. Но жизнь - есть Жизнь и она посмотрела боковым взглядом на своего избавителя.
- Вы "ОК" дочь моя?" спросил он
- Ну да, вообщем-то так." говорила она.
- А как вы ещё можете себе вообразить даму с похмелья?"
- Я не скажу, что это вообщем-то Грех." говорил человек в сутане.
- Но всё зависит не от колличества выпитого тобой вина, а от понимания, сколько тебе нужно."
- Ну да, конечно, только лишь для причастия! Я делала этот эксперимент несколько раз в день, делая круги. Это мне надо было лишь для того, чтоб похмелиться и привести себя в порядок."
Мужчина выпрямился, поднялся, посмотрел на неё каким-то даже не отеческим, а, скажем так, очень сожалеющим взглядом и сказал:
- Девочка, я не знаю, как тебя зовут, но флюиды твои несут неверность Церкви."
- Какой, ****ь церкви? О чём ты говоришь чувак!"
- Я пытаюсь тебе обьяснить от чего Мир идёт!"
- Ты, вонючий пидар в сутане пытаешься обьяснить мне - праститутке, откуда Мир идёт! А я тебе обьясню это намного проще. В моём понимании - любая религия - это Класс. Но есть один маленький момент. Какой Класс? Что в этой религии ты несёшь? Мне кажется - ничего! Тогда, спрашивается, какой смысл вообще обо всём этом говорить? Давай лучше помолчим и послушаем силу ветра, или то, о чём ты говорил вчера. Ты слышишь?"
Машка почему-то сильно испугалась, потому-что она и сама не поняла того, что только что сказала.
Священник улубнулся и поднял край своей сутаны.
- Ты видишь, Мария, что это? Это есть прощение всех грехов нашей жизни!"
Машка, встрепенувшись и оглянувшись, спросила его:
- А как ты считаешь, неверный - за что вообщем-то надо прощать меня?
За мою ****скую жизнь? За мою ****скую недостаточность? За мою ****скую сущность, которую, как ты считаешь, я так заслужила? Я хочу тебя спросить, Я!"
Он лишь слегка стушевавшись, отвечал ей:
- Я лишь маленкий винтик  в той большой бюрократической системе. Но пойми меня.
Если завтра по дороге пойдёт Иисус Христос и завидя людей скажет:
- Вот я и есть Иисус Христос. И я пришёл, как обещал Вам прийти во второй раз."
Люди верующие, в общем, скажут:
- Да какой-ты в хрень Иисус Христос! Мы давно в него веруем, но пока нет его! И без него такие шедевры, как "Jesus Christ Superstar “  стали для нас идеалом. Ты слышал, как Jan Gillan   поёт арию Христа?
Он говорит: "Я Христос!"
- "ОК" говорят сподвижники, "Позовите полицию - это какой-то аферист пытается играть на нежных религиозных чувствах!"
Приходит какой-то протоерей и говорит:
- Заточите его в Башню! Даже мысль от того, что он говорит становится синей!"
Наступает вечер. Он приходит в Башню, падает на колени и говорит:
- Прости меня, Господи! Да неужели ты думаешь, что я не признал Тебя! Да невозможно сомневаться, только завидев твои лучистые глаза, и почувствовать ту энергию, которая от тебя исходит! Но у меня не было другого выхода. И почему - я обясню тебе сейчас.
Почти две тысячи лет, Учитель, как ты покинул нас. Люди, которых ты хотел спасти, жестоко поступили с тобой.
Но это чернь - ничего не понимающая. И не прикажи я тебя заточить в Башню, они бы просто растерзали тебя или бы забили камнями. Тупое сознание Бога, который не реален, который лишь на бумаге, заменяет им всё!
За эти две тысячи лет много чего изменилось. Возник гигантский бюрократический аппарат, Кормушка, которая только что и делает, что спекулирует твоим именем. Ну как-же, мы же не просто - мы же Проводники! Мы - тот самый мостик между чахлым человеческим и твоей Божественной сущностью! Кто ещё, если не мы - всё обьяснит и научит, как и что надо делать. Ты даже сам себе не можешь представить, до какой казуистики доходят толкования твоих проповедей! И этот громадный аппарат работает! Огромная армия свещеннослужителей всех мастей и рангов. Ватикан, в конце концов - это целое государство!
И вот тут неожиданно появляешься ТЫ! И оказывается, что теперь все мы - не нужны. Потому-что ты можешь легко дать ответ на любой вопрос."
Он в упор посмотрел на Учителя.
- Но мы нашли выход, как сделать, чтоб Всем было лучше. МЫ РАСПНЁМ ТЕБЯ СНОВА!
И не пытайся на это возразить! Это лучшее, что мы можем сделать в создавшейся ситуации."

Было слышно, как громко где-то падают капли с потолка. Машка подняла глаза и посмотрела на него, только-что сказавшего так искренне и истово Эти слова. Потом посмотрела на своё старое платье и забрызганные грязью туфли. Окинула взглядом мрачные стены этого узилища. И тогда ей вдруг показалось, нет, она даже почувствовала, что она находится в той самой Башне.

                4


-Я всё равно уеду в Италию! - тоном, лишённым даже капли сомнения выпалила Машка.
Артист поднял свою седую голову от алюминиевой тарелки с какой-то несъедобной снедью. Обвёл всех каким-то отрешённым взглядом и молча покрутил у виска указательным пальцем. Шалый наматывал на катушку какую-то леску из чемодана. Он выпрямился, посмотрел на всех и сделал свой "убийственный" довод: - Да как же ты уедешь, если у тебя загранпаспорта нет?
Машка обвела взглядом улыбающиеся лица и резко парировала: - А я сделаю загранпаспорт! Это сейчас не проблема.
- Не проблема, если у тебя есть обычный паспорт и денег - малая куча. - возразил ей Артист.
- Да есть у меня паспорт! - хлопнув по столу кулачком, выстрелила Машка. - И денег я знаю, где достать, тем более, что они мои. -  Тоном, не требующим доказательств добавила она. - Тем более, что всё равно - имеется там один должок.
- Какой должок? Какие деньги? Ты сума сошла, Мария" - сказал Шалый. - Ты паспорта, девочка, в руках-то своих наверное сроду не держала. Да ты и фамилию свою, бьюсь об заклад, скорее всего и не знаешь! Так тебя и похоронят на мусорке с винной этикеткой - Машка - Шалава 18% крепости - вместо даты рождения"
В глазах Машки блеснули слёзы. - Вы не верите! Да вы не верите! Так я вам докажу! Я всё равно уеду в Италию, вот увидите! - Она резко встала и стала поспешно собираться.
- Ну постой, Маша, ну что ты несёшь, какие у тебя могут быть доказательства? - с иронией сказал Артист.
- А вот и есть - и целых три! - выпалила в запале Машка.
 - Ну-ну - усмехнулся Шалый.
- Мой фамильный крест, мой паспорт. - начала она торопливо перечислять.
- Ну и что же ещё из того, что всё-таки можно нам предъявить? - заметил Петрович, как-то хитро улыбаясь.
 - А третье, а третье - замялась Машка, - третье - это мой сон. Я видела их всех. Я была там! Вы мне не верите?
Все как один, бродяги хитро улыбались. Артист пригнул спину и покачивая головой, похоже копируя кого-то, запел знакомым гнусавым голосом:  - Буэносэйра, Сеньёорита, Буэносейра!
Все вокруг весело заржали. И тогда Машка вскочила, опрокинув под собой табуретку. Схватила со стола нож с наполовину источенным лезвием. В глазах её виделось отчаяние человека, которому уже нечего терять. - Ах вы не верите! Так я докажу. Я знаю шифр его сейфа! Я видела один раз, как он пьяный открывал его. Я вам докажу, я всё принесу! А ещё ведь там деньги. Это и мои деньги. И деньги моей мамы! Должна же быть справедливость на этой Земле?
- Но ведь ты говорила, что у него есть пистолет -вмешался Шалый. - Не делай этого, Маша. Мы ведь не сможем помочь тебе. Бомж не может прыгнуть выше собственной головы. Твоё место в этом обществе слишком ущербно и бульдозер жизни просто сравняет тебя, как все эти банки и хлам с предыдущим слоем хлама нашей свалки. Смирись и довольствуйся тем, что ты имеешь.
Машка бежала, как одержимая. Не ноги её несли, а какой-то особый, нечеловеческий, почти животный инстинкт мести, и в то же время - сильное чувство справедливости и возмездия. В её голове,  словно в ускоренном фильме, пробегали кадры всей её жизни. И почти в каждом из них она видела это противное, слащавое и в то же время страшное лицо. Лицо Сашки-Альфонса. Отца своего она практически не помнила. Только по рассказам матери, да ещё задолго до того,  как начало происходить Это. Машка даже не знала, как Это объяснить. Просто почему-то очень неожиданно всё хорошее резко закончилось, и начался какой-то кошмар и ад реальной жизни. Мать начала сильно, не переставая болеть. Чтоб гасить непрекращающиеся боли приходилось применять все доступные средства, а ещё надо было есть и где-то жить. И вот тогда и появился на пороге этот дьявол во плоти. Страшный, мерзко улыбающийся Сашка-Альфонс. Машка тогда ещё не понимала сущности происходящего, но душа подсказывала, что происходит что-то ужасное и непоправимое. Сознание этого пронизывало их вроде бы немного улучшившийся быт. Но она подспудно понимала, что что-то не так, и дьявольский контракт уже подписан кровью, и часы начали обратный отсчёт времени. Туманные вспышки воспоминаний в её мозгу всё время выхватывали из темноты это мерзкое улыбающееся лицо с прилизанными светлыми волосами. Вот он тянет руки к её короткой школьной юбчонке, а вот уже какие-то другие волосатые руки. Сколько их было? Она никогда не считала. Потом ни стало матери, и лопнула последняя связь с этим миром. Она оказалась в холодной космической пустоте. И только алкоголь и эти бравые ребята со свалки сделались её единственными и не заменимыми друзьями. Алкоголь давал забвение и расслабление, а бродяги относились к ней всё же с какой-то отеческой теплотой и согревали ей душу в трудные моменты, когда одного алкоголя было недостаточно.. А ещё здесь на свалке было спокойнее - тут были все свои. Сашка то ли боялся, то ли брезговал, но тут его можно было не видеть. Но стоило ему поймать её ещё где-то, и его страшная гипнотическая сила действовала на неё как на кролика перед удавом, и она, повинуясь ему всё больше и больше, погружалась в бездну, из которой, она чувствовала когда-то невозможно будет выбраться назад.
- Нет возврата, нет возврата! - стучал в её ушах мерзкий страшный голос. Она остановилась и прижала к  своим ушам руки. В одной из них был холщёвый мешок с тесёмками, который она тоже схватила со стола. Сейчас в этом мешке лежал нож.
- Ну, решайся, подруга! - сказала она сама себе и посмотрела на далёкую луну в лабиринтах ночных домов.
Крадучись, она пробиралась по тёмной лестнице к заветной двери. Из-за неё проникал какой-то красноватый свет и струился дым пряных знакомых воскурений. Она толкнула дверь. Та оказалась не запертой и ей предстала поистине адова картина. В середине комнаты стояло что-то вроде жертвенника, из которого исходили какие-то сплохи, не то пламени, либо каких-то оптических световых бликов, что делало картину поистине ужасной, потому что от тела голого, стоящего возле этого жертвенника Сашки шли десятки теней на стенах, которые всё время двигались в каком-то бешенном маскараде. Было ощущение, что в комнате происходит Шабаш, и нечистая сила бесится под какую-то тяжёлую, давящую "Гранжевую" музыку. Пряный запах кружил голову.
- А, ты сама пришла, наконец! - со своей мерзкой улыбкой вымолвил сам - Сатана.
-Я же говорил тебе, что нет возврата, нет возврата!
Машка начала чувствовать, как теряет над собой контроль. Ноги и руки становились ватными, пол поплыл под ногами. Собрав в себе последние силы она занесла над головой всё тот же мешок с ножом и приготовилась нанести свой страшный удар. Но тут что-то, вдруг что, она не могла понять, развернуло кисть её руки и, вместо смертельного удара остро отточенным лезвием, она сильно – наотмашь, ударила рукояткой ножа в голову. Смеющиеся дьявольские глаза стали меняться, и теперь какое-то неожиданное удивление застыло в них. Голое тело, секунду постояв, рухнуло наземь на мотки каких-то проводов и обрезки блестящей целлофановой плёнки. Не медля ни секунды, Машка бросилась к тому месту, где раньше был сейф.
 Сейчас доступ к нему загораживал какой-то ящик непонятного ей назначения. Она попробовала его сдвинуть, но ничего не вышло.. Мозг судорожно работал. Надо было немедленно что-то делать, иначе, она чувствовала - будет поздно. Бегло осмотрев квартиру, она заметила тяжёлую кочергу от камина. Вытащила её из поддона, и размахнувшись, со всей силой ударила по ненавистному, загораживающему ей путь ящику. Ящик отлетел в сторону, открыв цифровую панель сейфа, и в ту же секунду тысячи голосов сигнализации возопили о нарушении запрета. Под этот адский вой она начала торопливо набирать цифровой код. Дверца щёлкнула и открылась. До сих пор она видела это только со стороны, и вот теперь, стояла перед открытым нутром, в котором что-то лежало. Первым, тускло блеснув, показался на свет большой и тяжёлый пистолет. Собираясь в начале взять его  с собой, она секунду помедлив, размахнувшись, забросила его в камин. Теперь какие-то расписки, письма, маленькие дощечки с надписями... Всё в огонь. В огонь - пусть горит. И вот, наконец, она нашла всё то, что искала. Хотела взять свой мешок, с которым пришла, но увидела, что он пропитался уже дьявольской кровью. Брезгливо сорвала со стола скатерть, завернув в неё свои вещи. Теперь назад, скорей назад, из этого сатанинского вертепа. Тяжёлым молотом бухала мерзкая музыка "Гранж", дико выла сигнализация. По стенам носились огненные сплохи, а на полу лежал сам Сашка - Альфонс, как-то странно, как будто защищаясь от кого-то, закинув на грудь свою руку.

Улица встретила её ночной прохладой и быстро отрезвила. Где-то вдалеке уже противно выла сирена милицейской машины. - Быстро они тут. Ведь могут, когда надо! - подумала Машка, ускоряя свой бег, прижимая к груди драгоценный узел. - Ну ещё пару кварталов, и ни один чёрт меня не найдёт - с улыбкой сказала она. - А ты ещё говорил: - «Нет возврата. Нет возврата!»
Вдруг из-за угла на большой скорости выскочил джип и ... вспышка пламени, искры, потом погружение в какой-то горячий кисель, а потом эта боль. Страшная боль, которая становилась всё сильней и сильней. Она увидела звёздное небо над головой, которое не раз наблюдала на свалке в одиночку, размышляя о своей жизни - о том, что было и что будет, и вдруг она отчётливо увидела над собой лицо того принца - из своего сна. Он что-то торопливо ей говорил, но она ничего не могла понять и только качала головой. - Вот здесь у меня есть все доказательства того, что я не придумала. А ты, а ты - моё третье доказательство - улыбнулась она из последних сил. Но силы начали резко уходить, поплыли цветные воздушные шары, которые уплывали в небо, уменьшаясь в размере, пока совсем не пропали. Она в последний раз улыбнулась ему и прошептала что-то, чего сама не знала, и только после этого глаза её застыли. И теперь уже навсегда.
 
Они неслись по ночным переулкам, стараясь держаться ближе к домам.
- Неужели не успеем! – хрипел, придерживая спадающие на бегу штаны, Артист. Вдруг издалека донёсся вой полицейской сирены. Они резко замедлили бег, посмотрев друг на друга.
-Я знаю, это тут, недалеко, может это не к ним. – сказал, захлёбываясь, Профессор. Вдруг они увидели, словно в замедленной съёмке,  знакомую упругую тень, выпрыгнувшую из подворотни. В эту же секунду (неизвестно откуда) из-за угла выскочил джип. Удар был настолько сильным, что тело отбросило в сторону метров на восемь. Джип остановился на секунду, и мигнув фарами, резко сорвался с места и скрылся вдали.
Они все подбежали туда, где, по их мнению, должна была быть она. Машка лежала, распластавшись на асфальте. Левая рука была откинута в сторону, а правая прижимала к груди узел из тёмной ткани. Из-под левого плеча уже начала выбиваться тёмная лужица крови. Они подбежали к ней и начали ощупывать ее тело, пытаясь определить, что поломано. Профессор нагнулся к ней, потому что она пыталась что-то сказать, беспомощно шевеля губами. - Мне очень больно! - прохрипела она. В ее горле что-то пузырилось. – Тут, - она показала глазами на узел - мои доказательства, что я говорила правду.
- Да ладно, Машка, об этом - начал было профессор, но она продолжала: - Какой ты красивый. Ведь ты и есть моё последнее и главное доказательство!
Профессор оглянулся на друзей: - У неё уже пошёл полный бредь - сказал он.
Сирены полицейских машин приближались. Тогда Артист сказал: - Извини нас, Маша, но бродягам не всегда удаётся проводить своих друзей в последний путь! Такая уж у нас жизнь! - Он кивнул своим друзьям, что пора уже уходить. Профессор всё ещё стоял на коленях перед Машкиной головой, когда она потянулась к нему из последних сил, что-то прошептала и откинулась затем головой на грязный асфальт с застывшей улыбкой на устах.

В вагончике их времянки было сильно натоплено. Они молча стояли с раскрасневшимися лицами перед небольшим фанерным столом. Профессор выложил на него узел из бордовой скатерти, ценой жизни доставшийся Машке. В углу стоя маленький черно-белый "Темп". Шёл "Клуб Кинопутешественников" и Юрий Сенкевич самозабвенно рассказывал какую-то очередную историю. Все наклонились на узлом. Что же там было? Первое, что они увидели - это красивый, старинный крест - белого металла, ручной работы. На задней его стороне можно было прочитать отчётливо выгравированные слова: ЛОЭРНИ - МЕДИЧИ 1887 АНКОНА, ИТАЛИЯ. Еще там было несколько пачек долларов в банковской упаковке. Они уже думали, что всё, но неожиданно обнаружили на дне узла какой-то грязный бесформенный предмет, похожий на записную книжку. При детальном рассмотрении этот предмет оказался Советским внутренним паспортом. С потемневших страниц на них глядела фотография молодой Машки с копной красивых вьющихся волос. Под ней чётким каллиграфическим почерком было написано: МАРИЯ МИХАЙЛОВНА ЛОЭРНИ. Они молча посмотрели друг на друга.
- Так вот о каких доказательствах она нам говорила" - сказал Шалый, укладывая крест и паспорт рядом на столе.
- Но она ещё что-то говорила про третье, про какой-то сон - вмешался Артист.
 Профессор о чем-то напряжённо думая прорвал затянувшуюся паузу: - Перед самой смертью она почему-то говорила, что Я - её главное доказательство, но я так понял, что это уже начался бред, агония, поэтому не предал этому значения.
- Тут совсем не в тебе дело, Лёва" - прервал его Петрович, который стоял в стороне и внимательно слушал по телевизору рассказ Сенкевича. Он сделал телевизор громче и продолжал: - Не ты, Лёва, ни что другое, а только сама она. Да, сама! - Он  отошёл в глубь вагонки, где на треноге стоял незаконченный Машкин портрет, прикрытый тряпкой, который он никому не разрешал смотреть. Такие правила.
- Вот четвёртое и самое главное доказательство!" сказал он и сдёрнул тряпицу. В какой-то момент все отпрянули от неожиданности. С холста на них как живая смотрела Машка. Но что-то здесь было не то. И не только то, что она была изображена в красивом синем бархатном платье, нет. Эти глаза, эта осанка, этот взгляд! Это была Машка, но совсем другая. Им даже стала не по себе от этого взгляда, устремлённого в вечность. Художник тем и уникален, что в отличие от фотоаппарата, может заметить и заострить те нюансы, которые простому глазу абсолютно не видны. На экране сделанного громче телевизора Юрий Сенкевич рассказывал о династии Медичи. О том, как в результате междуусобных войн и преследований они были вынуждены переселиться в Италию, а потом, позже, в результате таких же обстоятельств, нескольким семьям Царским указом было разрешено обосноваться в России. Так и по сей день где-то среди нас живут предки легендарных Медичей. На экране показывали портреты основателей рода и легендарной Марии Медичи. И тут невольно все вздрогнули, потому что увидели почти полное сходство репродукции на экране и той картины, что стояла на мольберте. Это была всё та же Машка. Машка - Медичи.
- Вот оно, четвёртое доказательство! - сказал Петрович и вытер слезу.
- Лёва, спросил Артист, - А что ещё Машка сказала перед смертью?
- Да она говорила, что я - и есть её главное доказательство, но я подумал, что это бред.
- Да нет, я спрашиваю, что она сказала, когда ты к ней наклонился?
- Да ничего, это мне, кажется, самому померещилось, потому что такого не может быть!
- Но всё же, Лёва! - настаивал Артист. Профессор пожал плечами, при этом сделавшись как-то меньше, обвёл всех рассеянным взглядом и сказал: Она произнесла "АРИВИДЕРЧИ КАРА ИТАЛИА!" что в переводе значит "ПРОЩАЙ, МИЛАЯ ИТАЛИЯ!"
Все молча стояли и смотрели на портрет. Взрослые, бывалые мужики не могли скрыть слёз. Все стояли и про себя повторяли:  - Прости нас Машка, прости в последний раз!
А на экране Сенкевич уже рассказывал про Антарктиду, и про пингвинов, и про солнечную энергию.
Жизнь продолжалась.
                Конец