Социальные основы здоровья

С некоторых пор в науке  прочно обосновалась социальная медицина, которая по идее должна заниматься социальным здоровьем. В научной литературе понятие «социальное» даётся в двух смыслах, в широком, как социетальное, общественное, и в более узком. Поэтому и учитывая, что социология занимается изучением как общества, так и групп, в частности, классов, в понятии «социальное здоровье» можно было бы выделить «общественное здоровье» или «здоровье общества» и «здоровье групп».

Думая, что понятие социального здоровья введено в научный оборот для разведения его с понятием «биологическое здоровье», «жизнеспособность», следует под социальным здоровьем понимать трудоспособность социальных существ. Ведь главным образом благодаря труду человек выделился из животного мира, биосферы. Поскольку физический труд основан на изобретении орудий физического труда, а умственный труд – на изобретении орудий умственного труда, слов, устной и письменной речи (второй сигнальной системы) языковую коммуникацию можно отнести к труду. В свете такой дифференциации, «социальное здоровье» можно понимать как один из классов родового понятия «здоровье вообще».

В результате мы имеем классификацию, выделение в родовом  понятии «здоровье» двух классов, биологическое здоровье и  социальное здоровье. К классу социоального здоровья вполне можно отнести такие подклассы, как «здоровье общества», «здоровье населения», «здоровье групп». Группу, в частности, можно рассматривать в качестве множества объединённых общественным трудом индивидов, как класс.

Определяя социальный статус, положение или место класса наёмных работников в обществе, необходимо опереться на главный, существенный признак или позицию статуса, позволяющую в корне отличить его от социального статуса класса предпринимателей или буржуазии, капиталистов.

Думается, это есть отношение зависимости первого класса от второго в результате отчуждения наёмных работников от средств производства – предмета труда и орудий труда. Данное отчуждение наёмного класса даёт собственникам средств производства право под видом купли рабочей силы (оплаты труда) распределять национальный доход. Собственность на факторы общественного воспроизводства даёт власть над ними, в частности, над рабочей силой, которую можно понимать как нереализованную трудоспособность, социальное здоровье класса наёмных работников.

Поскольку в истории общества отчуждение работников от факторов производства менялось вместе с типологией общества, его базисом и надстройкой, приобретая то форму рабства, то крепостничества и найма, можно фундаментальные социальные изменения общества связывать не только с изобретением типов собственности на факторы производства, но и с классовой борьбой.

Классовая борьба указывает на отчуждение между классами, на то, что в диалектической системе социальных отношений  борьба перевешивает социальное единство, согласие, что данная система динамического равновесия противоположностей, единство-борьба, неравновесна. В ней стабильно, как бы ни колебались отношения, доминирует классовая борьба, отчуждение между классами и скрытое в нём положение отчуждения производителей продуктов труда от продуктов – социальная принудительность труда.

Борьба за свои социальные права и улучшение-ухудшение положения рабочего класса указывают на классовую подвижность в рамках неравновесной социальной системы.

Говоря о социальном здоровье как о трудоспособности и исключая из него биологический смысл, легко понять, что оно формируется не в процессе онтогенеза, а в процессе социогенеза – социализации (воспитания и образования) человека. Подводя под социальную основу труда биологическую основу, нужно сказать, что трудоспособность есть социально детерминированная жизнеспособность. Это приспособительная способность живых существ, превратившаяся из пассивной в активную. Благодаря ей первая природа преобразуется во вторую природу, культуру.
         
Рассматривая социальное здоровье как трудоспособность – потенцию труда, можно расширить представление о превращении труда, введя в цикл превращения актуальных форм труда потенциальную форму. И таким образом становится понятно, что превращение труда это актуализация его потенции. Цикличность данного процесса предполагает его двухфазность: отчуждение трудоспособности – превращение её в труд и продукты труда – и возвращение трудоспособности к себе – присвоение и потребление продуктов труда.

Поскольку в актуальной форме труда выделяют конкретно-особенный труд и общий – общественный труд, то и в потенциальной форме труда, социальном здоровье можно выделить конкретно-особенное здоровье и общее, единое, общественное здоровье. Ну а поскольку саму потенцию труда измерить нельзя, вместо неё измеряется  овеществлённый труд посредством меновой его стоимости, универсального эквивалента – денег.

Рассмотрение понятия социального здоровья в качестве общего, общественного  и конкретно-особенного (индивидуального) позволяет воспринимать здоровье отдельного человека в виде элемента здоровья общества, социальной группы, или населения в целом, в которые он включён.

В настоящее время показателями здоровья человека служат не только показатели его физической силы, выносливости, продолжительности жизни, заболеваемости (частоты и длительности болезней), но и трудоспособности, производительности и эффективности его труда, то есть биологические, медицинские и социально-экономические показатели.

Показателями здоровья населения являются санитарно-статистические показатели: заболеваемости, смертности, продолжительности жизни, медицинские и демографические показатели.

Кроме того, к показателям здоровья, называемого репродуктивным здоровьем можно отнести способности к зачатию (плодовитость, фертильность) и вынашиванию беременности, влияющие на рождаемость, сохраняемость рода как биологического вида человека.

Социальный смысл репродуктивного здоровья требует разведения понятий «воспроизведение себе подобных» и «производство человека».Способность к воспроизведению себе подобных – плодовитость или фертильность это способность организма, биологическая способность животных.

Человек, в отличие от животных, планирует произведение на свет ребёнка. Планирование – волевой акт. Он указывает на то, что процесс «производства человека – продолжения рода» зависим от воли и сознания производителей, то есть не полностью объективен. Поэтому данный процесс подчиняется не только естественным, но и социальным законам. Как социальный процесс, репродукция – репродуктивный труд. Ведь именно труд отличает человека от животных.

Современное товарное производство, капитализм основан на отчуждении наёмных работников от средств производства и найме, а также на отчуждении продуктов труда от производителей – товарно-денежном обращении. Товарно-денежное обращение раскрывает двойственность труда, то, что он имеет две основные свои формы, общественную и конкретно-особенную.

Общественная форма труда связывает хозяйства и их работников в одну производственную систему. Без неё хозяйства относятся не к рыночным, а к натуральным хозяйствам. В них люди большей частью связаны не экономическими, а кровно-родственными и брачными отношениями, которые нельзя относить к биологическим: в них заложен осознанный запрет на кровосмешение. В запрете скрыто половое  отчуждение от близких родственников. Посредством данного отчуждения осуществляется социальное управление половым поведением или производством человека.

С экономической стороны, кровно-родственные общности представляют собой домохозяйства: натурально-хозяйственные, бестоварные общества. В них и производство средств существования и производство человека носит бестоварный, натурально-хозяйственный характер. Продукты, в том числе, репродуктивного труда не отчуждаются от производителя. Организация труда, включая репродуктивный  труд, не основана на экономическом  отчуждении человека.

Парадоксально, но вплоть до ХХI века, до появления экстракорпорального оплодотворения и суррогатного материнства репродуктивный труд во всём мире носил исключительно натурально-хозяйственный характер. За это время труд в сфере производства средств существования развивался, становясь рабским, крепостническим и наёмным. Если в сфере материального производства рабовладельческого, феодального и  капиталистического обществ развивались экономические рычаги социального управления, то в сфере производства человека – нет. Управление репродуктивным поведением женщин строилось посредством обычаев и религиозных запретов.

Дело в том, что социально-экономическое  управление невозможно там, где нет общественной формы труда, следовательно, социально-экономического отчуждения и принуждения. Конкретно-особенный труд предполагает одно только присвоение продуктов труда и их потребление тружеником. При этом меновая стоимость продуктов труда не устанавливается. В таких условиях нет крупного производства и государства.

Появления суррогатного материнства, найма в репродуктивной сфере указывает на становление репродуктивного труда двойственным, имеющим не только конкретно-особенную, но и общественную формы, на становление его регулируемым посредством социально-экономических законов, следовательно, основанным на отчуждении продуктов репродуктивного труда. 

В общем, следует сказать, что в ХХI веке у обществ в лице социально-правового государства открылась возможность управлять продолжением рода экономическими средствами.  Пугаться этого не стоит. Ведь по сегодняшним меркам семья – это состоящие в браке мужчина и женщина, и их несовершеннолетние дети. По достижению совершеннолетия дети не относятся к семье и родители не имеют никаких родительских обязанностей и, следовательно, прав. Социально-экономически дети отчуждены от родителей. Они независимы. Поэтому нужно ли этого пугаться матери, из года в год ежемесячно получавшей заработную плату за репродуктивный труд.

На вопрос, где в репродуктивном отчуждении  женщин социология,  можно ответить – в классовом подходе. Женщин фертильного возраста, занятых наёмным репродуктивным трудом, можно рассматривать как наёмный класс. При этом их репродуктивное поведение примет значение классового поведения. Женщины-матери могут создать профсоюз и бороться за свои социальные и экономические права. Ведь материнство – это непризнанная официально профессия. В то же время отношения между матерью и детьми можно рассматривать как общественные отношения, регулируемые государством. Если это не так, чем можно тогда объяснить факты лишения родительских прав нерадивых родителей.

Приняв женщин-матерей за отчуждённый наёмный класс, можно задаться вопросом, что за продукт труда отчуждается от них и что присваивается ими. Ответ прост. Поскольку женщины осуществляют репродуктивно-материнские услуги, они то и отчуждаются от них. Присваиваются же ими денежные вознаграждения за услуги.

Создав виртуальную модель общества, где репродуктивно-материнские услуги оплачиваются государством на добровольной договорной основе, можно задаться следующим вопросом. Где то отчуждение женщин, которое случается у наёмных работников и которое описано К.Марксом.

Отвечая на поставленный вопрос, нужно сказать следующее. Если женщина нанимается на репродуктивно-материнскую работу государством или частным лицом на договорной основе, все условия прописываются в контракте. При установлении низких расценок, ответно снижается планируемое число контрактов, необходимых для исполнения репродуктивных работ в целях поддержания того или иного типа воспроизводства населения. Это не  забастовка и не социальный протест, а реакция женщин на изменение социальных условий в сфере воспроизводства населения. Сама по себе она не страшна. Устрашать могут последствия катастрофического снижения рождаемости, ведущие к быстрой депопуляции или демографическому коллапсу.

В общем, вопрос репродуктивного здоровья или репродуктивной потенции одной женщины сводится к продуктивности репродуктивного труда, выражаемой числом живорождённых жизнеспособных детей за репродуктивный период. В настоящее время в среднем одна женщина рождает за свой репродуктивный период менее двух детей. Данный репродуктивный подход не обеспечивает простого воспроизводства населения, но только суженное, ведущее к вялотекущей депопуляции. На вопрос, до какого уровня может идти депопуляция, может быть дан ответ: до численности населения, отвечающей экологической ёмкости территории его проживания.

На другой вопрос, можно ли репродуктивное отчуждение женщин относить к социальной патологии следует решить, является ли отчуждение классов нормой. Ответив – да и обосновав ответ тем, что без отчуждения большинства населения от средств производства нет товарного общества, крупного производства и государства, нужно задуматься над тем, относить ли возникающие мировые кризисы к социальной патологии.

Считая, что «Великие депрессии» угрожают существованию общества, что общественное воспроизводство, воспроизводство населения, в том числе, при этом катастрофически сужается, следует согласиться с тем, кризис производства – это социальная патология. Согласившись с этим положением, нельзя не согласиться и с тем, что классовое отчуждение может приобретать патологическую форму, что здоровое общество может заболеть.

Поскольку нормальным для товарного общества считается погоня за прибылью и действие закона стоимости,  здоровым может считаться общество, в котором имеет место расширенное общественное воспроизводство. В таком случае, суженное воспроизводство укажет на  болезнь общества, а простое воспроизводство – на переход от здоровья к болезни и обратно.

Видя, что периодически мировое сообщество сотрясают глобальные кризисы, нужно смириться с этим и не мечтать об устойчивом развитии, то есть о постоянном расширении производства. Если же мириться мировое сообщество не в состоянии, закон стоимости побуждает бороться с кризисами, то необходимо придумать, как их избегать.

Для этого можно построить модель устойчивого развития общества. В этой модели необходимо предусмотреть механизм предупреждения расширения социальной вселенной. При соблюдении постоянства численности населения и объема валового внутреннего продукта, прибыль придётся тратить на инновационное развитие общественного производства, или на освоение космоса. Быть может найдутся и другие предложения.

Такое общество в принципе может считаться здоровым.