Глава 2. Светлая память

          В семейном альбоме Марины хранится старенькая фотография – любимая бабушка в простеньком ситцевом платье и кирзовых сапогах (другой обуви попросту не было). На груди – маленькая булавка. Не заметила! Забыла убрать, недосуг было, наряжала внуков. Рядом их четверо, от четырёх до семи лет. Красивые платьица, банты, у братьев – тёмно-синие матроски. И непременно куклы и игрушечные гармошки в руках.

          Глядя на эту фотографию, Марина думала о том, что жизнь полна контрастов.  Простая русская крестьянка, когда-то бывшая батрачкой, милая бабушка замирала у телевизора, когда там транслировали балет. Она обожала его, упивалась им. Не это ли природное стремление к красоте и гармонии заметил в ней, ещё шестнадцатилетней девчонке, девятнадцатилетний красавец из очень зажиточной семьи, в которой она трудилась на подённой работе? Да и хороша была: статная, с длиннющей русой косой, работящая да весёлая. Недаром ведь влюбился в неё, батрачку, богатый парень и женился, поскольку родители одобрили. Лучше её не было с селе. И полюбили её свёкор со свекровью, как родную дочь. Да и как было не полюбить? Ведь вставала она до свету.  Пока рассветёт, она всю работу в хате переделает, да ещё и с песнями! О, как она пела!
             В горных ущельях сверкают снега.
             Звёзды зажглись в окне.
             Ветер уснул, и уснула тайга,
             Только не спится мне…

        Марина навсегда запомнила каждое слово этой песни и тихое журчание бабушкиного голоса. И ей казалось, что бабушка пела эту песню лучше, нежнее, проникновеннее известной и прославленной певицы. Сколько же ещё всего удивительного может хранить в себе душа простой русской женщины?

          Как-то в студенческие годы, возвращаясь домой на электричке, Марина обратила внимание на сидящую напротив женщину. Усталое, обожжённое солнцем лицо, всё в морщинах. Выгоревшие волосы явно наспех стянуты узлом на затылке. Полинявшее ситцевое платье, бесформенная вязаная кофта и грубые ботинки, похожие на мужские. Всё выдавало в женщине усталую труженицу села с крайне низким уровнем материальной обеспеченности. И вдруг случилось чудо: женщина заговорила! Марина с удивлением вскинула на неё глаза, ибо голос её и сама манера говорить являли собой резкий контраст внешнему облику. Это была очень интеллигентная и красивая речь, которая лилась нежной, мелодичной и удивительно тихой музыкой. «Ей бы в салонах вести неспешные беседы о чём-либо возвышенном, а не тяжким физическим трудом на жизнь себе зарабатывать…» - подумала Марина. Чем ещё удивишь ты нас,  русская женщина?

          Тёплый, летний ветерок перебирал страницы памяти, и Марина снова просыпалась в уютной, нежной тишине своего детства, слышала бабушкин шёпот в ночи: «Матерь божья! Заступница милосердная!..» Потерялись во времени, заблудились в веренице лет другие слова молитвы. Но на всю жизнь запомнилось обращение бабушки к Богородице. О чём молила Господа простая русская крестьянка, потерявшая мужа перед войной в годы репрессий и оставшаяся с четырьмя малолетними детьми на руках? Как смогла она сохранить всех четверых в военном лихолетье? И о чём болело её сердце по ночам в мирное время рядом со сладко сопевшими внуками? Вспоминая своё детство, Марина, как ни старалась, не могла припомнить на одного грубого слова или окрика, ни одного шлепка от бабушки. Только ласковая улыбка, лучистые глаза, спокойная и доброжелательная атмосфера дома. Воспитательный процесс продвигался успешно, ибо построен был не на брани и ругани, а на сказках, песнях, поговорках и прибаутках, а самое главное – на нежнейшей любви к внукам, на желании сделать их счастливыми.

          «Светлая моя! Лучшая на свете бабушка! Ведь даже кровать твою заняли внуки, а ты так и ютилась на подставленной к ней скамеечке, пытаясь хоть как-то уложить свои усталые косточки. Думала ли ты, что о тебе через тридцать с лишним лет после твоей смерти будет ронять слёзы в ночи твоя взрослая внучка, сама ставшая бабушкой?» - размышляла Марина. Двенадцатилетней девочкой она не осознала до конца этой потери. И только много позже, вспоминая детство и зелёную поляну с одуванчиками, она вдруг почувствовала, как цветы расплылись от слёз в лохматые жёлтые пятна…