Она

Она.

За годы своей вынужденной власти, сильной ровно настолько, насколько только может быть у сына богатенького папочки, он хорошо изучил людей. С высоты птичьего полета наблюдать было лучше всего. По крайней мере, ОН так считал. Самым главным уроком, что он вынес был: «Человек – индивидуальность, а люди – это всегда толпа». Более углубленное изучение психологии, лишь укрепило итак устоявшееся отвращение к серой массе. Но вместе с этим пришло понимание. Как бы плохо он не относился к обществу в целом, в искреннее неистовство его приводило именно лицемерие. Он находил его малейшие задатки в тысячах лицах толпы. Для таких людей он выделил особую подгруппу. Отличительные черты лицемеров он всегда видел особенно ясно и четко: широко распахнутые невинные глаза, длинные пафосные речи о чем-то высоком, но всегда недосягаемом и, конечно, неизменные улыбки на честных лицах. Когда он впервые ее увидел, то подумал: «Она одна из них». За все время их вынужденного общения, Она улыбалась так часто, что он нередко дивился тому, как Она еще не заработала растяжение лицевых мышц. А порой, даже всерьез сомневался в Ее душевном здравии. Первым бросившимся в глаза Ее отличием от остальных, было именно бескорыстие. Она никогда не преследовала какие-то цели, растягивая губы в очередной улыбке. Казалось, Она вообще никогда не преследовала никаких целей. Ее детская непосредственность нередко вводила окружающих в откровенное замешательство. Ее реакция всегда была непредсказуема и, пожалуй, немного безумна. То, как она промакивала платочком глаза на комедиях, хохотала на мелодрамах и ехидно так, хихикала на похоронах, заставляло бежать мурашки по коже. Пожалуй, именно это возвело Ее на пьедестал его коллекции. За Ней было интересно наблюдать и уже через несколько месяцев, он успел изучить десятки, сотни Ее улыбок, каждая из которых, что-то означала. Вот Она сжимает губы, уголки которых едва заметно подрагивают – сдерживает улыбку, вот их бледный уголок резко взмывает вверх и, он точно знает – она смеется, хотя с уст не слетает ни звука. Она вообще редко говорила. По крайней мере, с ним. Но то, как они молча смотрели на звезды, заставляло его обычно холодно сердце трепетать, будто в предчувствии чего-то. Но проходили месяцы, годы, а она все так же сидела с отстраненной улыбкой на устах, обнимая прижатые к груди коленки. И ему нравилось это. Легкость и какая-то нереальная невесомость никуда и не думала исчезать. Пытаясь охарактеризовать их отношения, ничего более подходящего, чем любовь, он найти так и не смог. Хотя никогда и мысли не допускал о возможной близости. А Она никогда от него ничего и не требовала. И в очередной раз, появившись на следующий день после их ночной прогулки, Она как всегда пройдет мимо, как будто ничего и не было.  Лишь загадочно-загадочно так улыбнется, будто у них есть какая-то особая великая тайна.

26.04.12