3. Сказка на ночь

Сегодня я расскажу тебе одну сказку, которую слышал от наших общих добрых друзей. Она заманчива, и ещё более любопытна тем, что писали её два человека. Интересно? Тогда слушай…
Минуя две тысячи двенадцатый год, на который все бездомные синоптики неустанно прогнозировали конец света, и спустя еще девять лет можно попасть туда, где раса человеческая уже закончила свой век. Люди становилось все безумнее, озлобленнее, а индивидуумы, которые отбивались от стада, противоречили себе так часто, что становилось смешно уже и мусору, названному людьми. Но среди любой грязи по всем известному закону можно отыскать алмаз, а может золото, или хотя бы серебро…

Вот и представь себе - спустя двенадцать лет. Уютная небольшая комната в теплых тонах, большой книжный шкаф почти на всю стену, в нише которого примостился телевизор. На стене над диваном висит картина - масляные краски, полотно уже старое, раму явно меняли пару раз. На картине изображен корабль, качающийся на штормовых волнах, сливающихся с темным небом. Диван же обит мягкой тканью светло-коричневого с темным узором цвета. Сбоку большое окно с выходом на балкон, открытый; там растут привезенные и подаренные кем-то цветы. Шторы же полупрозрачные, легкие, освежающие какую-то домашнюю тяжесть остального интерьера. По другую сторону, напротив, вход в комнату, деревянная дверь с панелями из тонированного стекла, тянущимися колонной по одной стороне. И вот на этом диване сидит девушка. Одета как-то легко и ненавязчиво, даже немного небрежно, потому четко выделяется на фон помещения.
Темные волосы собраны в хвост, а глаза устремлены вниз, на страницы фотоальбома, который она держит в руках, задумчиво и с улыбкой всматриваясь в каждую страницу, переворачивая медленно и бросая короткие взгляды на закрывающиеся фотографии, а потом так же впиваясь в открывшиеся новые. Смотрит на снимки с просто каких-то встреч, праздников; лица меняются, но почти на каждой фотографии мелькает одно и то же. Плавные черты, острый подбородок, изучающе-хитрый взгляд миндалевидных глаз и легкая улыбка левым уголком губ. Одежда либо довольно строгая, либо неожиданно простая, либо элегантная - образ постоянно меняется, будто эта модель играет в жизнь, открывая себя со всех сторон. Где-то попадаются снимки, где присутствует и нынешняя зрительница воспоминаний в картинках, и взгляд с ухмылкой задерживается на том, где она смущенно прикрывает глаза рукой, а наиболее частое лицо в фотоальбоме приобнимает ее за плечи.
И смотрит эта девушка альбом, смотрит, кажется, бесконечно долго... В квартире совершенно тихо, только в другом конце какой-то монотонный приглушенный шум. Потом слышится звук открывающийся и закрывающейся двери, но девушка поглощена занятием и не замечает этого. Однако позже слышны уже и шаги, в комнату заходит, словно явившись со страниц фотоальбома, вторая участница представления. В руках тарелка с куском домашнего пирога, еще горячего, и она садится рядом, щелкая пальцем перед лицом у темноволосой подруги.
- Саш, ты опять сидишь в одиночестве и до кухни никак не дойдешь. Открой рот.
Улыбаясь, она подносит к губам Александры пирог, заставляя откусить кусок, а потом вытирает пальчиками с губ остатки варенья из черной смородины из этого самого пирога. А потом откусывает кусочек сама и мягко целует девушку, одиночество которой было нарушено присутствием всегда ожидаемого человека.
Саша прикрыла глаза, закрывая фотоальбом и откладывая его в сторону. Обняв свою любовь за плечи, она кладет голову ей на грудь и закрывает глаза, вслушиваясь в ритмичный стук чужого сердца. На ее кормилице шелковый халат, облегающий приятные плавные формы, немного контрастирующие с некоторой мальчишеской резкостью темноволосой девушки.
- Нат..
- М? - Наталия не двигается, дабы не тревожить эту нежную идиллию. Если Саше что-то интересно сейчас, в столь теплой обстановке, то это желание - закон.
- Расскажи мне сказку?
Девушка усмехается. За окном уже темнеет, и эта просьба кажется ей просьбой милого, послушного ребенка, который, похоже, навсегда останется в душе Александры.
- Сказку на ночь? А какую тебе?
- Какую хочешь... какую придумаешь. - Саша улыбнулась, сначала прижимаясь крепче к родному телу, а потом ложась головой на колени. Наталия запускает руку в волосы любимой, задумчиво покусывая губу.
- Ну, давай тогда начнем.. Жила-была... а, ну, тебе решать, жила ли и была ли она на самом деле, - Наташа усмехнулась. - девушка. В небогатой семье, да и сложно было сказать, была ли у нее семья...
- Так, Нат, эту сказку я наизусть знаю. - Саша расстроено надула губки, а потом улыбнулась, протягивая руку к не менее расстроенному лицу наверху.
- А что тебе еще? Плохо у меня фантазия работает на отстраненные темы сегодня...
- Ну, может, тогда попробуешь стих мне придумать? Или песню какую.. а то, вот обещаю! - не усну сегодня.
- Пра-авда? - Несостоявшаяся рассказчица не удержалась от ухмылки с упреком. - Если ты думаешь, что уложить тебя можно только сказкой, то ты ошибаешься. Ладно, я попробую. Позже. А сейчас иди в кровать…

Если перепрыгнуть ещё через двадцать коротких минут, можно перенестись в спальню, где теперь уютно устроились Наталия и Александра. Первая лежала на краю кровати, на спине, уткнувшись в книгу, а Саша заглядывала ей через плечо, наблюдая за движением глаз своей возлюбленной. Прерывать эту идиллию совсем не хотелось, поэтому девушка лишь уткнулась носом в шею Наташи, обнимая покрепче и прислушиваясь к дыханию. Она уже почти дремала, когда услышала слова:
- Знаешь… нам не нужно рассказывать друг другу сказки. Ведь сами мы являемся почти волшебными персонажами… А теперь спи, хорошая моя. Спи, и пусть самый светлый сон приснится тебе этой ночью.

Лампа погасла, и в доме наступила новая ночь.

***
Теплые лучи весеннего солнца просачивались сквозь тюль занавесок, которые так гармонично смотрелись в общем интерьере комнаты. Прохладный ветерок играл с мельчайшими частичками пыли, перепутавшими улицу с помещением. Иногда он бесцеремонно перелистывал странички книг, беспорядочно разбросанных по столу и ярко выделяющихся тем самым из общей картины, которую нарисовал никому не известный художник. Где-то в углу старый серый кот играл теплыми пушистыми лапками с карандашами и ручками, за стеной слышались какие-то отстраненные и несистематизированные звуки, очень уж напоминающие жизнь, а среди идеальной гармонии и порядка находился ее создатель…
Мужчина, возраст которого определить было практически невозможно, гордо восседал в обычном кресле. Каждое его движение и эмоции при перелистывании страничек, при чтении тронутых рукой Времени книг просто светились никому не нужной сдержанностью и прагматичностью. Длинные грубые пальцы легко придерживали предметы пристального изучения сейчас, а серые, почти мертвые глаза словно светились стертыми бликами восторга при каждой новой строчке незнакомого текста на иностранном языке. Он любил книги… они были верными друзьями и соратниками, которые не отвернутся и не убегут, как считал их обожатель, только потому, что нет ножек. Мужчина иногда резко отвлекался от чтения, и теперь его занятием являлась запись, наверное, незнакомых ему иностранных слов. Он с ювелирной точностью несколько раз выводил причудливые буквы, словно желая вырезать их на корке головного мозга. После кратное число раз ручка под его рукой послушно вырисовывает более понятные простым, русским людям слова: и вот молодой человек удовлетворенно кивнул большой и толстой лекционной тетради, как будто позволяя своей работе жить на идеально чистых и не видящих случайных помарок страничках.
Казалось, данным видом деятельности он может заниматься всю жизнь и это, как ни странно, доставляло ему явное, ничем не прикрытое удовольствие. Молодой человек представлялся принцем, о каких мечтают юные девы с малых лет, наслушавшись фантастических сказок бабушек и мам. Взглянув в его лицо, никто и предположить не мог, что он родился в обычной, работящей семье, а не является потомком знатного рода, в котором детей ставила на ноги многочисленная команда специализированных педагогов и воспитателей. Нет, он не следовал правилам приличий и этикетов, изученным им довольно давно во всех их аспектах, но его образ, его внешность вплоть до длинных, по плечи, волос, по каким-то неведомым причинам, которые и разгадывать-то не хотелось, словно излучали аристократичность, не присущую порой и нынешним носителям власти.
И вот мужчина поморщился. Назойливый шум за стеной выводил его из привычного и столь желанного равновесия. Возможно, именно любовь к данному состоянию и ворчливость иногда делали «короля книг» похожим на старика. А может это была одна из ярких черт семьи, отпрыском которой он и являлся? Кто знает… В любом случае, молодой и даже человек поднялся с насиженного места. Вот щелкнула ручка двери, на которую он с силой сейчас надавил, обладательница функционального куска металла приоткрылась, а шум проник сквозь образовавшуюся щель, вытесняя любимую тишину. Данное явление не вызывало ничего кроме раздражения у хозяина здешней атмосферы, и он уже было собрался внести свою лепту в сложившуюся ситуацию, разобравшись с источником беспорядочных звуков, как меж его ног в комнату протиснулся еще и белый пуховой комок. Скорость, с которой это животное, а на самом деле кот, двигалось в заветный укромный уголок, вызвало у мужчины непреодолимое желание как можно быстрее отпрянуть от двери. Что он и сделал, после поблагодарив свою интуицию и скорость мышления, ибо вслед за «животинкой», как ласково его называл хозяин, ворвались двое детей ростом чуть ниже самого «короля». С радостными возгласами, сопровождаемыми громким топотом, нарушители порядка тут же ринулись за Васей - так звали кота - спотыкаясь при, казалось, каждом новом шаге. А дальше грохот и то ли смех, то ли злобное рычание и море негатива друг на друга.
Вслед за ними в комнату просочилась Наталия, тут же повисая на руке мужчины и поглаживая теплой ладошкой того по плечу. Впрочем, данное поведение легко объяснялось тем, что она прекрасно знала, как сейчас меняется лицо хозяина под грохот разбившейся секунду назад вазы и разбросанных священных книг, и явно беспокоилось за сохранность здоровья ворвавшихся к нему в комнату личностей. Молодой человек окаменел в лице, с силой сжимая губы, от чего они становились похожи на, мало того, что прямую, так еще и белую линию.
- Ну-ну, Артур, не волнуйся. Они просто собрались помыть твоего кота.- пряча нотки смеха в речи, елейным голосом практически напевала девушка. Она так же прекрасно знала и то, что любые признаки веселья сейчас ее друг воспримет явно неадекватно.
- Он чистый.
- Да-да.
Она важно закивала, соглашаясь с истиной по поводу внешнего вида Васи. Кот же уже мягким комочком лежал на подоконнике, греясь в лучах теплого солнца. Его давно посетила мысль, что Саше и, как оказалось, Саше нет до него никакого дела. Парнишка и девушка, иначе их и назвать нельзя, разве что «дети», нашли в осколках вазы что-то интересное. Точнее, теперь это для них были не что иное, как пазл. Беззаботное поведение гостей лишало Артура всякого душевного равновесия, и он уже нависал над надоедливыми и громкими личностями с желанием совершить уголовное преступление, как Наташа предусмотрительно подхватила его под руку, усаживая в кресло и озадачивая беседой, задабривая чашкой чая. Мужчина нехотя повиновался чужой воле, сверля взглядом спину того, кого Александра в разговоре часто именовала «Саня».
- А это не меньше восьми лет заключения, друг мой. – Заметила Ната, сию секунду уловив на себе гневный взгляд, что только больше ее позабавило.
Впрочем, сейчас, когда они сидели по обе стороны от миниатюрного журнального столика, нельзя было не заметить сходство Артура и Наталии. Разве что у последней глаза были более живые, наполненные сгустком чувств и эмоций, что не часто встретишь у обыного человека. Хотя, при ней и он становился более раскрепощенным, а схематичность медленно стиралась под дружелюбием и симпатией… Но что ещё могло стать различием? Более ничего, кроме разности между женской сглаженностью и мужской резкостью в них не было – наверное, они были идеальны как близнецы, до самой маленькой реснички. Более того, по словам «независимых экспертов», коими являлись занятые восстановлением вазы без помощи клея дети, они оба были ещё и божественно красивы (что с особенной гордостью воспринимал Артур). И, посмотрев на эту маленькую «семью», сложно было выделить каких-то определённых членов. «Взрослые» Артур и Наталия рядом смотрелись, как уже давние супруги, отец и мать вечных детей. Ната с Александрой, как и Артур с Александром, составляли то ли пары закадычных друзей, то ли влюблённых друг в друга пятиклассников. Ну, а оба Саши могли легко сойти за брата и сестру. А углубившись в более близкие их связи и вовсе можно было запутаться – отношения всех четверых переплелись в тугом клубке, о котором можно было сказать только одно, как в аксиоме: там две нити и четыре конца. Но какой куда…

Однако мы помним, было в этой картине одно печальное: всё это происходит через много лет после дня, в котором мы живём. Остаётся только верить, что это не просто мечты…

***

- Вечно у тебя все сказки либо с плохим концом, либо вообще без конца! – С подушки и из-под одеяла, натянутого аж на нос, на меня негодующим взглядом смотрело дитё двухметрового роста.
- Саня, спи, - только и выдавил я устало. Впрочем, после в моих глазах точно загорелся безумный огонёк и я почти шёпотом, елейным голосом промурлыкал:
- Или ты хочешь, чтобы завтра, когда меня в очередной раз вызовут на физкультуру к вам, я заставил вас бегать ещё на пять кругов больше, предварительно сообщив, что все могут быть благодарны тебе лично?..
«Ребёнок» аж покраснел от возмущения.
- Ты меня совсем не любишь, злая и циничная сволочь!
- Так и сделаю. – Я хмыкнул, даже не услышав слова благодарности и восхищения за мою отнюдь не маленькую сказку, и вышел за дверь, сопровождаемый жалобным скулежом со стороны комнаты. Сейчас я пойду на кухню, выпью чашку чая, набросаю примерный план на завтрашний день и тоже пойду спать. Стоит убить бдительность в моём друге, дав ему спокойно сгрести меня в охапку ночью. Вот будет смешно, когда меня всё-таки вырвут с пары и я напомню, что же я обещал сделать. Тихо засмеявшись, я посмотрел в окно. В Калининграде шёл снег…

Конец.


                - Алекс В., Натали Дэй