Предсказание

ПРЕДСКАЗАНИЕ


Пришла телеграмма: «Больше так не могу. Приезжай. Олег». Карина стояла в открытых дверях в недоумении. Руки дрожали, глаза не верили тексту. Нахлынувшие слезы смешали буквы в одно сырое пятно.
«Неужели и ты все эти двадцать лет не находил себе места? Ведь ты же не знаешь, что этот текст телеграммы я сама себе сочинила и неоднократно представляла, как буду его читать, - рассуждала она про себя, не двигаясь с места, - может это как раз и есть провидение, судьба, телепатия или еще что-то такое?…»
Как молитву, изо дня в день, на протяжении многих лет, Карина повторяла про себя: «Дай мне, Боже, силы и выдержки не совершать неразумных поступков. Всели в меня уверенность в правильности моей жизни. Не позволяй идти на поводу моих чувств. Помоги мне выдержать время и не сойти с ума! Отсей лишнее, непостоянное, мучающее мою душу и плоть. Верни меня к спокойной прежней жизни. Сними вуаль с моих очей. Очисти мой разум от мыслей о нем. Верни мне свободу и независимость. Одурманивающая сладость воспоминаний тащит меня в пропасть, не за что зацепиться, ни одной коряги по скользкому пути. А если и попадаются коряги и палки, к которым тянутся мои руки в надежде спастись, их тут же сносит грязевым потоком стихийной бури. И меня вместе с этим потоком грязи несет в неизвестность. Затянулась пасмурная погода в душе, нет на ней просветления. Сомкнулись тучи над головой в единое темно-фиолетовое бесконечное облако. Боже, не оставляй меня одну! Одиночество меня погубит. Пошли мне спасительную сушу, маленький островок и на мгновенье - солнце. Может, немного обсохнув, я смогу выбраться, найти выход из разрушающих сердце событий? За что нет мне покоя и благополучия? Нет ничего блаженнее и сладостнее душевного спокойствия. Боже, услышь меня…»
Она не помнила, как отпросилась с работы, как и когда покупала билет, с кем и в каком поезде ехала, сколько прошло времени. Ничего не помнила! В сознание стала приходить, трясясь в автобусе по отвратной грунтовой дороге в деревню. Почему она решила, что он именно там ее ждет? 
Все эти двадцать лет стоило закрыть глаза, и она явственно представляла луга с осокой, режущей, как бритва, ноги, озера с болотистыми берегами, карасей размером со сковородку, которых мужики доставали из этих озер вместе с лягушками и щуками, поля кукурузы, из початков которых делали кукол и заплетали косы из свисающих нитей.
Нахлынувшие воспоминания потащили ее в прошлое, где была потеряна первая любовь …

Летнее утро в деревне.
-Ку-ка-ре-ку, - прокричал задиристый петух, оповещая всю деревню о наступлении зари.
-Кху-кху-кху, - проскрипел соседский петух в черных перьях с золотым блеском и ярко-красным гребешком, списанный своей хозяйкой на сегодняшний обед по старости.
Петухи каждого дома, соблюдая очередность, будили хозяев, надрывая глотки.
-Му-у-у, - нетерпеливо мычали коровы в хлевах, хлестая хвостом свои бока от мух, в ожидании звука пустых ведер.
Слезая с печки, старуха, не помнившая ни года своего рождения, ни тем более числа, шамкала впалым беззубым ртом:
-Слышу, слышу.
Ей казалось, что она так долго живет на этом свете, что Бог про нее просто забыл и не отправляет  на встречу к мужу и подругам. Бабка Маня была деревенской легендой. В совхозе, в котором баба Маня передоила не одну тысячу коров, непременно, каждый раз на совещаниях сообщали:
-Наш край славится долгожителями…
А бабке было абсолютно все равно, что о ней говорили. Она не знала всех своих пра-, пра-, правнуков, так их было много. Ее даже не интересовало, у кого она живет. А жила она у своей внучки Нины Петровны (в народе просто Петровна) и зятя Дмитрия Евгеньевича (Дмитро) Кривоносов, имевших троих детей.
Петровна в полудреме ждала, когда баба Маня попадет ногами в обрезанные под калоши валенки, сползая с печи. Эта обувь служила бабке круглый год, и только в трескучие морозы они менялись на более высокие валенки. Одета бабка была в две, три длинные черные юбки, в зависимости от времени года. На ситцевую, не имевшую цвета, блузку одевался пиджак мужа. Косынка повязана так, что оставались видны только глаза, нос и рот. Доить три раза в день была обязанность бабы Мани, никому не доверяющей этого дела. Никто и не перечил.
У Петровны появлялась возможность полежать в постели минут пятнадцать. Затем нужно накормить скотину и выгнать на пастбище старую корову Зорьку, на редкость удойную, дававшую по три ведра жирного молока. Потом она бежала на ферму доить совхозных коров, которых у нее было от пятнадцати до двадцати. И всех три раза в день выдои, и не просто выдои, а до конца. Оставлять молоко нельзя, корова заболеет. Если бы не дети, приученные с малолетства помогать матери, тяжко бы ей пришлось.
Дмитро выпивал кружку парного молока и уходил на ферму, где работал электриком. В своем саду, среди старого терновника, он держал пасеку. Дети любили смотреть, как он извлекал из ульев рамочки с сотами, помещал их в большую бочку из нержавейки и крутил ручку. Дети ждали пустые соты, чтобы жевать их с оставшимся медом. О пчелах Дмитро рассказывал, как о своих детях. Еще он обожал воблу с пивом и пельмени, а Петровна больше предпочитала вареники с вишней. Появление на столе пельменей отец считал праздничным днем. А пельмени без водочки что за пельмени?!
Бабка Маня, задевая за все углы и создавая грохот по всему дому, открыла многочисленные засовы и выбралась из хаты с ведром в руках. В хлеву стояли две коровы в отгороженном загоне, и валялась свинья, опоросившаяся прошлой ночью двенадцатью поросятами. Она лопатой убрала навоз, постелила охапку соломы и дала Зорьке свежего сена.
-Стий, Зорька, стий, - ласково похлопывала бабка бок коровы. Мокрой тряпкой тщательно протерла упругое вымя и подсела под него на скамеечку с ведром.
-Му-у, - промычала благодарная корова, мотнула головой в сторону бабки, обрызгав ее пенистой слюной. Ведро зазвенело от струй молока. Зорька с хрустом принялась жевать сладкое сено.
-Типа-типа-типа…, - звала Петровна кур, рассыпая у крыльца из миски пшено и хлебные крошки.
Сон Петровны длился всего четыре часа: с часу ночи до пяти утра. Как она умудрялась выспаться, трудно было понять. Тихая, неразговорчивая, ничем не примечательная женщина жила довольно странно. Она не делала лишних движений, каждое действие было продуманно, четко и рационально, изо дня в день одно и то же. Никогда не высказывала усталости, недовольства и раздражения. Замечали, что она сама с собой разговаривает, но что говорит, никто не слышал. Она никогда не спала с мужем в одной постели, а дети каким-то образом рождались.
Утро началось с палящего солнца. Дожди случались в основном по ночам. Рябая дымка облаков редко сменялась кучевыми. Деревенская ребятня, шустро переделав все домашние дела, накормив всю скотину, бежала к местной запруде. Озером не назовешь и на болото не похоже, что-то среднее. А карасей - видимо-невидимо. Мужики пройдутся сетями от одного берега к другому, и полдеревне на жареху хватит. Родники где-то бьют, небольшую дамбу пришлось построить. Вода из трубы потоком хлыщет, а бабы в ней белье приноровились стирать.
Девчата гурьбой с одного берега голышом купаются. На другом берегу, заросшем камышом, делая вид, что не замечают девчонок, ныряют в тину с головой мальчишки. В основном тоже в чем мать родила, чуть постарше - в трусах по колено. Среди девчонок купалась новенькая, не местная. Ребята с интересом поглядывали, гадая, к кому она приехала.
Прибыла девчушка с отцом издалека. Первый раз привез он дочь на свою родину. Из родственников осталась жива только его бабка, живущая одна на отшибе деревни в захудалой хате с соломенной крышей. Накренившийся дом, казалось, вот-вот рухнет. Ее считали колдуньей и побаивались. Соседи приносили ей молоко, яйца и масло.
 За домом, вдоль оврага, до самого поля, узкой полоской располагался огородик, в котором она целый день копалась, и красивый сад. В дальнем углу сада, среди вишни, стояли мрачные каменные кресты на могилах, заросших бурьяном, здесь испокон веку хоронились поколения родственников. 
На этом огороде всегда все урождалось, и не просто урождалось, как у всех, а в огромных количествах и размерах. Только у одной бабки-колдуньи росли сладкие медовые дыни, желтые в сеточку. Посреди двора стояла старая корявая груша с необыкновенными вкусными плодами. Местные мальчишки грешили налетами на дыни и груши. Как в заколдованном саду, в нем не убывало, а еще больше появлялось. И в травах бабка толк знала, любую хворь из людей могла прогнать. Может, поэтому ее и прозвали колдуньей? Однажды один малец, пронося подмышками дыни поздно вечером, увидел в окне лицо бабки, ему показалось, что ее глаза светились сине-зеленым светом. Лет пять потом заикался. Но и этот случай не остановил ребят от набегов, вызывая еще больше зависти у тех, кто не решался проникнуть во владения колдуньи.
Вот к этой самой бабке-колдунье в платке, завязанном узлом на лбу, что еще больше придавало ей устрашающий вид, и приехала с отцом семилетняя Карина с огромными карими глазами, пушистыми ресницами, черноволосая и чернобровая. Голова у нее постоянно вращалась, как на шарнире. Все высматривающая, вынюхивающая, с любопытством засовывая свой миленький носик во все щели и дыры. Не успела Карина осмотреться, попробовать на вкус все, что лежало на столе, как в дом зашла Петровна с крынкой парного молока.
-А ты, Павло, дивчину свою нам отдай, пущай у нас живет. Там где трое детей, четверо не заметно, - обратилась она к отцу Карины. - Бабка-то твоя почти зовсим не бачит (видит), тяжко ей с ней будэ.
Судьба девочки на это лето и на все последующие года была решена. Дети Петровны приняли Карину как само собой разумеющееся явление, тут же послав на совхозное поле рвать-воровать гычь (ботву от свеклы) свиньям. А уже в обед потащили купаться на озеро. Там и обнаружили ее впервые деревенские мальчишки.
Старшая одиннадцатилетняя дочь Петровны Дарья своей непредсказуемостью держала  всех в напряжении. От нее можно было ожидать всего чего угодно, любой пакости. Больше всего она любила досаждать бабке Мане, пряча доильное ведро. Бабка целый день его ищет, потом, вконец измучившись, забудет, что искала, сядет и заплачет. Не раз влетало Дарье от матери, но все бесполезно. Или вытащит за цепь из будки пса и окатит его водой, так просто, ни за что ни про что. Цыплят по двору расшугает, а бедная квочка их собирает. Старому хриплому коту прохода не давала. А уж как неспокойно приходилось учителям и одноклассникам, так рассказывать страшно. Не могла она справиться со своим скверным нравом.
Дарья сразу решила проверить на твердость характер городской девочки. Не поинтересовавшись, умеет ли Карина плавать, она схватила ее за руку и потащила на глубину. Карина, как котенок, барахталась в воде, то исчезая, то снова появляясь на поверхности, когда вовремя подоспела на помощь сестра Дарьи Елизавета, ровесница Карине.
-Это Дашка тебя затащила? - запыхавшись, спросила она уже на берегу.
-Нет, сама, - поджав губы, не выдала Карина Дарью, тем самым сразу завоевав уважение сестер.
-Держись от нее подальше, я ее знаю, - не поверила Лиза.
-И еще, - окинула взглядом Лиза на траве одежду Карины, - у тебя платье слишком короткое, у нас такие не носят. Я тебе свое дам. А вот босоножки мне твои нравятся, красивые.
-Хочешь подарю? - с радостью предложила Карина.
-Спасибо.
Лиза была прямая противоположность сестре. Мягкая и отзывчивая девочка, с вздернутым носиком, кошачьими желто-зелеными глазками и открытым взглядом. Когда она очень быстро что-то рассказывала, казалось, что каждая мышца лица участвовала в разговоре. Поболтать она любила, на этой почве и сдружились девочки. Дружба переросла в привязанность на всю жизнь. Всем говорили, что они сестры. Карине нравилась Лиза своим добрым характером, жалеющая всех и все подряд: собачек, кошек, паучков, больных и пьяниц. Только она бережно укладывала своего отца на кровать, стаскивая с него грязные сапоги.
Каждый день после работы, святое дело, Дмитро опрокидывал чарочку самогоночки с мужиками прямо в поле. Домой возвращался веселый и добродушный. Лысоватый, щекастый, роста ниже среднего, с большим круглым животом приносил в кулаке конфету и тайком вручал Лизоньке. Это была их маленькая тайна. Любил он ее очень, больше, чем других детей.
Шустрый пятилетний брат Лизы Николай терпеливо обучал Карину украинскому языку, как мог отвечал на все ее неисчерпаемые вопросы и учил залазить на деревья за самыми сладкими сливами и грушами.
Дарья же поручала Карине сложные для городской девочки задания  в надежде, что она не выдержит и сорвется. Но не тут-то было. Карина с истертыми до крови мозолями на руках, с исколотыми об колючки ступнями (все ходили босиком и она тоже), поджимала губки и бралась за любую работу. Лиза появлялась как нельзя кстати, и девочки, смеясь, завершали дело. Частенько Дарья перебрасывала свои обязанности на плечи неутомимой и безотказной Карины. Заставляла таскать тазы с бельем на речку, собирать огурцы на грядках, выколачивать палкой семечки из подсолнечника. А городской девчонке все было ново. Она даже не представляла, что одежду стирают в речной воде, и она потом пахнет рыбой и дождем. С удивлением узнала, что гуси - умные птицы, сами ходят пастись гуськом за вожаком и возвращаются обратно домой. Что можно есть жареную свиную кровь с луком и огромные гусиные яйца.
Карина влилась в семью Кривоносов незаметно и прочно, ничем не отличалась от родных детей. С удовольствием бралась за любую работу, быстро все освоила: когда, кого и чем кормить, кому что подстелить… Особенно нравилось руками по локоть мять в корыте пойло для свиней: в мундире сваренную картошку, хлеб, остатки со стола с порубленной свекольной ботвой.
Услышала однажды Карина, как хвалила ее Петровна дояркам и называла дочкой. Как-то само собой вылетело у девочки слово мама, так и звала она потом ее мамой.
День в деревне завершался семейным ужином. Все сидели за одним столом и делились своими впечатлениями за день. Здесь обсуждалось все: кто к кому приехал, кто с кем гуляет, от чего захворала курица, чем подавился поросенок, у кого корова отелилась… Баба Маня возилась у печки и редко садилась на специально для нее отведенное почетное место. Кому-то одному поручалось перемыть посуду, а все остальные расходились спать.
Карина стала приезжать в деревню каждое лето…

Когда Карине и Лизе исполнилось по пятнадцати, Николаю тринадцать, а Дарье девятнадцать, появился интерес устраивать посиделки с молодежью на лавочке у какого-нибудь дома. Пели песни, рассказывали анекдоты и грызли семечки. Самая популярная была песня:

Виновата ли я, виновата ли я,
Виновата ли я, что люблю.
Виновата ли я, что мой голос дрожал,
Когда пела я песню ему…

Тех, кто постарше, тянуло в клуб, где собирались ребята из окрестных деревень. Смотрели кино и устраивали танцы.
Карина часто вспоминала тот вечер, душный июльский вечер…
Сидя в клубе на жестких стульях, она не могла сосредоточиться на фильме, ощущала на себе чей-то взгляд. Нервно вертелась по сторонам, но не могла найти глаза, которые не давали ей спокойно сидеть. После кино толпа молодых людей вышла из клуба и направилась по домам. Кривоносы жили в конце деревни, на другой стороне озера, через дамбу. Несколько домов стояли полукругом на высоком месте, которое называлось Яровое. С него хорошо была видна вся небольшая деревня в одну улицу.
На повороте к дамбе фонари заканчивались, Яровое не освещалось. Дарья, Лиза и Карина прибавили шаг. Темно, хоть глаза выколи. Неуютно.
-Девчонки, за нами кто-то идет. Я боюсь! Что ему от нас надо? - забеспокоилась Карина.
-А, это мой одноклассник, Олег, - хитро улыбаясь, доложила Дарья.
-А за кем он идет?
-Ты что, совсем глупенькая? За тобой, конечно!
-Ну, вот еще, пусть мимо проходит, - резко ответила Карина и гордо вскинула голову. Непослушные черные волосы упали на лоб. Карина была, как бутон цветка, который еще не распустился, но уже притягивал своей красотой.
-Да ты не бойся, у них хорошая семья. Еще есть младший брат Серега. Выросли без отца, умер от аппендицита. Мать их, тетка Аня, добрая женщина. В этом году из соседней деревни переехали, в нашей дом поставили. Олег в городе в техникуме учится. На лето матери помогать приехал. Работящие ребята, руки золотые, - достойно представила Дарья своего одноклассника.
-Он что, всю дорогу за нами так и будет идти? - уже помягче спросила Карина.
-Застенчивый уж больно, - добавила к характеристике Олега Лиза. - А мне его брат Серега нравится. Разные они какие-то. Олег молчаливый, скромный, темноволосый. А Серега - шабутной, задиристый, как наш петух. И волосы у него почти белые, на одуванчик похож. На гитаре умеет играть и песни поет, заслушаешься.
Так они дошли до самой калитки. Поднялась луна, и стало светлее. Спала жара, и исчезли мухи.
-Мы тебя здесь оставляем. Побалакай с ним, а мы спать пошли. В хате душно, спим на сеновале. Не забудь, а то бабку на печи раздавишь, - скомандовала Дарья и увела Лизу в сени, оставив Карину одну у забора.
-Веди себя прилично, - хихикнула Лиза, хлопнув дверью.
-Может, он совсем и не за мной шел? - сама себе произнесла Карина, с хрустом сгибая пальцы от легкого волнения.
Олег незаметно сзади подошел к Карине и почти на ухо мягко сказал:
-Добрый вечер, Карина.
-Здрасте, - недружелюбно поздоровалась девушка.
От света луны зубы Олега казались какими-то неестественно белыми. Внутренняя уверенность Олега почему-то беспокоила Карину, она не собиралась подчиняться чьей-то воле.
-Олег, - он протянул ей руку для знакомства.
-Это только мужчины за руки здороваются, - не протягивая руки, заносчиво сказала девушка.
Олег как держал, вытянув руку, так и продолжал держать.
-Ну ладно, - сдалась Карина и протянула ладошку.
Одной рукой Олег взял ее ладонь, а другой прихлопнул.
-Попалась птичка в клетку?! - засмеялся он и чуть-чуть притянул Карину к себе.
«Не такой уж он и тихоня», - подумала она и невольно сжалась.
Олег перегнулся через невысокий забор и сорвал первый попавшийся цветок.
-Это тебе, - протянул он его Карине.
-Спасибочки, - поблагодарила она сквозь зубы. Но, взяв в руки цветы, она потихоньку начала оттаивать сердцем.
-Ты на мотоцикле каталась?
-Нет.
-Пошли, я тебя покатаю.
-Как, прямо сейчас? Поздно уже.
-Самое время.
-Пошли. А где он у тебя? - сама не понимая, почему она сразу согласилась, Карина уже семенила за идущим широкими шагами Олегом. Взяв за руку, он решительно вел ее к своему сараю, в котором стоял новенький мотоцикл «Ява», подаренный мамой и братом.
От мотоцикла пахло металлом и машинным маслом. Карина сидела впереди, и на большой скорости от страха ей хотелось закрыть глаза. Сильный встречный ветер затруднял дыхание. В какой-то миг ей показалось, будто находится она в лапах медведя и никогда ей из них не вырваться. И все, что будет связано у нее с этим человеком, который крепко держал руль мотоцикла, будет, как сейчас: не хватать воздуха и трудно дышать от избытка чувств.
Мотор заглох в тополиной посадке между пшеничными полями. Олег посадил Карину к себе лицом.
-Ты очень красивая. Глаза необыкновенные. Давно тебя приметил, - сказал он и поправил челку на лбу Карины.
-И руки длинные, и шея, как у гадкого утенка, - отшутилась она от его комплиментов.
Олег только загадочно улыбнулся. Посмотрел на звезды, потом на траву. Темно, ничего не видно.
-Смотри, змея ползет!
-Где?! - поджала Карина ноги и непроизвольно прижалась к Олегу, вглядываясь в темноту ночи и высматривая в траве змею.
Олег воспользовался замешательством девушки, обнял ее и поцеловал.
-Ты что себе позволяешь?! - отпрянула покрасневшая Карина и отвернулась. Она и раньше несколько раз целовалась с мальчишками. Но это был далеко не дружеский поцелуй, он вместил в себя столько теплых чувств, что смог сказать о многом без слов. Возможно ли такое?
-Прости, не сдержался. Уж больно губки у тебя бантиком и малиной пахнут, - ответил Олег, но из своих сильных рук ее не выпустил.
-Надо же, птицы ночью поют. Когда же они спят? - прошептала задумчиво Карина, пребывая между небом и землей. В объятиях Олега было уютно и спокойно.
-Рассвет начинается…
На сеновале Карина появилась, когда совсем рассвело. Спать не хотелось. Слушала, как баба Маня громыхала засовами. Внизу раздался голос Петровны:
-Девчата, вставайте! Сегодня наша очередь коров пасти.
Карина привстала и увидела, как по простыне, постеленной прямо на сено, бегали жучки и паучки разных размеров, с длиннющими усами и без, черные и коричневые.
-Фу, какая мерзость! - вскочила брезгливо Карина. - И мы среди всего этого спим?
-Они тебе что, мешают? - сладко потягивалась Дарья со взъерошенными волосами. - Как тебе Олег? Целовались?
-Так себе, ничего особенного, - залилось краской лицо Карины от вранья. Не злого вранья, потому что она действительно не поняла, что же произошло. Что-то перевернулось внутри, волна переживаний окатила ее с головой, словно колодезной водой. Делиться этим ни с кем не хотелось.
-Потом расскажешь, - подмигнула Лиза Карине и толкнула в бок брата, - Мыкола, порося не забудь накормить и огирки (огурцы) посбирать.
Собрав паек на день, состоящий из ломтей черного хлеба, порезанного на кусочки шматка сала и бутылки молока, охлажденного в погребе, девчонки побежали пасти коров. Карина всегда пила охлажденное молоко, парное, как ей казалось, пахло скотиной и навозом.
Стадо выгоняли в поле и по очереди бегали за отбившимися коровами, хлыстом подгоняя их к стаду. Коровы, как назло, разбредались во все стороны и настойчиво пытались полакомиться совхозной кукурузой. Так что бегать приходилось далеко и часто. Карине дали поспать, на этот раз девочки ее пощадили. И все приставали с наглыми вопросами в лоб, как и что происходило с Олегом. Карина отпихивалась от них и отшучивалась.
-Да, влипла ты по самые уши. Меня не проведешь, - с видом знатока сделала свое заключение Дарья.
Карина с Олегом стали встречаться каждую ночь, до самого отъезда. Однажды, на закате, сидели они в старой прогнившей лодочке на берегу озера. Он угощал ее спелыми сочными грушами со своего сада и слизывал сок, стекающий с ее губ. Карина позволяла только целовать себя, если руки Олега пытались пройтись по телу любимой, она, как кошка, вцеплялась в них ногтями, оставляя кровяные борозды.
-Лапуль, уже мама интересуется, почему я весь поцарапанный. Не знаю, что и врать.
-А ты не лезь! - отбивалась упрямая недотрога.
-Дикарка, выходи за меня замуж, - неожиданно предложил Олег.
-Мы с тобой разного поля ягоды, - отпарировала, не задумываясь, девушка.
-Да ягоды мы с тобой как раз одинаковые. И поле общее подыскать сможем, было бы желание.
-Я что, дояркой буду или скотницей?
-Совсем необязательно. В городе жить станем. Учиться пойдешь. Я к тому времени на работу устроюсь.
-И ты меня ждать будешь, пока я вырасту?
-Всегда буду ждать…
Облака врезались друг в друга. Вечернее солнце то пробивалось, то опять терялось за облаками. Назойливо жужжала мошкара. Брехали собаки. Солнце быстро садилось за крыши домов. Легкая рябь на воде теребила отражения прибрежных кустов.
-Вот и мама говорит, что ты несерьезно ко мне относишься, - с грустью сказал Олег, отгоняя рукой мелкую рыбешку от лодки. - А я жизнь без тебя не представляю. Так бы схватил тебя и никуда от себя не отпускал.
Олег крепко-крепко прижал к себе Карину и поцеловал ее макушку. От нее исходил какой-то особенный запах, запах детства и радости. Карина что-то невнятное бормотала себе под нос.
-Пусти. Ну не знаю я, не знаю. Рано мне еще об этом думать…
А позже подумать не довелось. Карина по не зависящим от нее обстоятельствам не смогла больше приезжать в деревню. Олега забрали в армию. И разошлись их пути дорожки в разные стороны. Разошлись на двадцать лет…


«Вот уже двадцать лет прошло с тех пор, как мы последний раз виделись. А мое сердце все рвется к тебе. Душа не может спокойно жить без тебя, без твоих глаз и рук, - как обычно разговаривала про себя Карина с Олегом. - Я заполняю свой день разными ненужными действиями и событиями, ничего общего не имеющих с тобой, чтобы быстрее прожить день, мучительный день без тебя. И с утра опять мечтаю о встрече с тобой. Хоть бы весточку о себе дал - «жив, здоров», и я была бы счастлива. Неизвестность о тебе убивает меня…
 Я сотни тысяч раз представляла себе нашу встречу. И вот теперь, чем ближе я к тебе, тем все страшнее и неувереннее я себя чувствую, - думала Карина в душном автобусе. - Вдруг мы настолько изменились, что нас постигнет разочарование? Может, напрасно в середине жизни менять направление и сходить с накатанной колеи?
Прочитала дневник Фаины Раневской, где она пишет, что одиночество - это, когда некому рассказать сон. Последнее время мне тоже некому рассказать сон. Развод с мужем, пять лет одиночества и можно выть, как волк на луну.
Преследует меня один и тот же сон. Как мы с тобой стоим по пояс в болоте, и ты топишь щенков. Щенки породы сенбернар, большенькие - два, три месяца. Они плавают вокруг нас: пять или шесть, а может десять. И ты их по очереди хватаешь за голову, опускаешь в воду и крепко держишь сопротивляющееся тело. Я отчетливо вижу под водой открытые, полные ужаса и отчаяния, глаза собаки. С трудом пробиваюсь сквозь тину, водоросли и желтые-желтые кувшинки, толкаю тебя в грудь и пытаюсь спасти щенка. Ты бросаешь этого и направляешься к следующему. Все повторяется сначала. И так бесконечно. Ты топишь, я пытаюсь спасти.
Если я просыпаюсь в холодном поту и опять засыпаю, сон продолжает сниться с того момента, на котором прервался. Я боюсь спросить у кого-нибудь, что означает этот сон. Боюсь услышать предзнаменование. Человек окружен своими страхами, всегда чего-нибудь боится, а бояться нужно только себя и Бога.
А сейчас я страшно боюсь встречи с тобой. Боюсь, что мои опасения в неполноценности моего существования на этой земле без тебя окажутся ненапрасными. И как мне прикажешь после этого жить? Я-то готова изменить свою жизнь, а вот ты? Не знаю, есть ли у тебя семья, дети. Я не желаю быть разрушающей силой. Чужого не надо. Хотя почему-то имею наглость думать, что это мое добро и должно принадлежать мне по праву первой любви. Еду вернуть себе свое обратно? Не поздно ли? Вдруг я ошибаюсь?…»

Последнее лето в деревне Карины.
-Не беги от счастья, девка, - ни с того ни с сего сказала однажды баба Маня, проходя вечером мимо Карины по двору, с ведром молока.
-Давайте я вам масло помогу делать, - ответила Карина и пошла следом за бабкой в хату. Холодные сливки наливались в широкую посуду и вручную постоянно быстро-быстро перемешивались, пока не начинало отделяться масло, оседая на стенках. Тяжелый труд. Она частенько помогала бабке по дому. Баба Маня проводила много времени с Кариной, терпеливо обучая ее искусству доения. Пальцы дико болели, но она все же научилась. Пройдет два-три года после первого приезда, и Петровна начнет доверять Карине совхозных коров, будучи уверенной, что она выдоит их до конца.
 Будет рассказано огромное количество историй из жизни, совершенно непонятной для городской девочки. Оказывается, никто не интересовался прошлым бабы Мани. Карина же с удовольствием впитывала в себя бабкины рассказы о прожитых годах. Эти воспоминания оставили неизгладимый след в душе Карины. Баба Маня была для нее учебником истории и жизненной мудрости.
-Олег - опора и надежа. Гарный хлопец, - тоже, как бы невзначай, сказала Петровна, столкнувшись утром в сенях с Кариной.
«Что они мне все одно говорят, - рассуждала про себя девушка, монотонно размешивая молоко и отмахиваясь от мух, - я сама еще никак не разберусь, что к чему. Какая может быть любовь? Я, может, еще себе принца найду! Ну, любит он меня. Разве этого достаточно? Конечно, он мне нравится. Но ведь это же на всю жизнь! Я не уверена, смогу ли я любить его всегда. Руки нежные, пальцы сильные, губы в трещинах, нос большой…»
-Ты швыдче, швыдче мешай, - прервала мысли Карины баба Маня, - как управишься, залезай на печку, поспи, зовсим ведь не спишь. И где ж тебе черти по ночам носят, неразумное дитятко? Сама не спишь, так хлопца б пожалела.
Днем спать в деревенской избе невыносимо, мухи одолевают. Накрываешь простыней голову, задыхаешься. Они не только мешают спать, но и есть. Нелегко пришлось Карине привыкать к назойливым мухам и слепням.
«Я думала баба Маня ничего и никого не замечает, - опять погрузилась в свои мысли Карина. - Ресницы у него длинные, как у коровы. Целует здорово, аж кишки сводит. В глаза долго смотреть не могу, пробирает. Походка спокойная, уверенная. Легко как-то с ним. Понимает меня. Какой-то идеальный получается. Курит, правда. Ну и пусть курит! Маму свою очень любит. За что ни возьмется, все сделает. Чего же меня не устраивает? Не такой темпераментный, как я. Читает мало. В музыке ничего не понимает. И все недостатки? Так это поправимо! Сама что ли слишком образованная? Так что же я так жду его каждый вечер? Целый день вспоминаю. Представлю, как он целует, так живот до тошноты сжимается. Вчера сто сорок три раза поцеловал…»
Карина, сама не зная зачем, считала поцелуи Олега. Ей казалось это забавным. Но рассказать ему об этом не решалась, боялась засмеет. Понравились ей однажды необычные полевые цветы, названия их она не знала. Сиреневые цветочки с желтой серединкой, а листья - колючками. И стали они появляться на лавочке возле их дома каждое утро. Конечно, она догадывалась, кто их приносит, но каждый раз удивлялась и охала. И стояли эти колючки на всех подоконниках и тумбочках в граненых стаканах и баночках по всему дому.
Пригласил Олег ее однажды на совхозных лошадях кататься. Полдня по полю носились. Захлебываясь от восторга, Карина смешила Олега.
-Эге, ге-е-е-й, - разносилось по всему полю.
А когда спустились на землю, было ощущение, что ноги колесом и не соединяются. Проковыляла Карина немного босиком и наступила на пчелу. Ногу моментально разнесло, как надувной мячик, больно было на нее ступить. До самого дома Олег нес ее на руках. Она, как старая бабка, причитала:
-Тебе же тяжело. Брось. Сама пойду. Надорвешься. Пупок развяжется.
Олег слушал, слушал, не выдержал и шутливо грозно сказал:
-Ты можешь хоть немного помолчать? Своя ноша не тянет, особенно такая дохлая, как ты.
Он пронес ее через всю деревню! Надо было знать деревенскую молву. Их тут же окрестили женихом и невестой. Иногда Карина не понимала, почему Олег такой сильный и потакает ее капризам? Столько было случаев, когда она не смогла бы отвертеться. Если бы он настоял, она бы сдалась. Особенно, сидя у него дома на диване, она несколько раз чувствовала, как Олег с трудом справляется со своим желанием приблизить к себе Карину. Что-то его останавливало в последний момент. Он любил и берег ее! Хотелось для себя, а получилось для другого… И  мать его беспокоилась, предупредив:
-Испортишь девку - на глаза мои не показывайся!
Дарья с Лизой с нетерпением ждали каждую ночь Карину. Не только для того, чтобы повыспрашивать, а еще ради конфет. Олег баловал Карину ее любимыми шоколадными конфетами «Кара-кум».
-Вон, какой у меня жених не жадный, - хвасталась она подругам.
Олег действительно хотел подарить ей весь мир. Конфеты съедались сразу же. Девчонки использовали младшего брата Николая в качестве посыльного. Он разносил записочки от Лизы Сергею, от Карины Олегу и наоборот. За это он вознаграждался сладким и был безумно рад, жили они скромно, Олег это знал.
Любили Олег с Кариной лежать в стоге сена посреди поля и смотреть на звезды. Карина читала свои первые стихи:

Дождик стонет за окошком,
Не дает уснуть в ночи.
По мечтам брожу с лукошком,
Ляг со мной и помолчи.

Соберем вдвоем, мечтая,
Звездных ягод и цветов.
Как прелестно, улыбаясь,
Отдыхать среди стогов…

-Романтическая ты моя, хвастушка, правда, - прижимал к себе Олег Карину.
-Олежек, а почему мою бабку колдуньей прозвали?
-На свете долго живет, много знает. Дар ясновидения у нее есть. Говорят, судьбу предсказывает. А люди чего не понимают, того боятся. Для меня она святая. Мама моя хворала долго, так она ее на ноги поставила. Мама теперь за нее свечки ставит.
Живя в деревне в семье Кривоносов, Карина не забывала и про свою родную бабку. Она и ей успевала помочь по хозяйству, на огороде подсобить. Как-то вечерком, перед отъездом, Карина ее навестила.
 -Присядь-ка, милая, судьбу нагадаю, - усадила она Карину за стол и достала колоду карт откуда-то из-под юбки. Вынула из жестяной коробочки трехкопеечную монету на ниточке и одела себе на шею.
-Я плохо вижу. Будешь называть, на какую покажу, - начала раскладывать бабка карты по кругу в форме солнца.
-Ну что там выпало? - не терпелось Карине узнать  свою судьбу.
-Нелегко тебе придется. Слепа долго будешь. До счастья много воды утечет. Но ты меченая! Все у тебя выпадает: и богатство, и слава, и любовь. И детей успеешь нарожать.
-И все?
-Куда же больше?
Не поверила тогда Карина своей бабке, но предсказание отложилось в памяти.


После последнего лета, проведенного вместе, девушки виделись всего два раза. Карина приезжала к ним в город, в котором они все жили, и родителей к себе перевезли. Про Олега никто ничего не знал. Лиза хорошо устроила свою жизнь со своим заводским начальником, родив двух сыновей. Дарья два раза неудачно выходила замуж. Вопреки всем прогнозам врачей после диагноза - бесплодие, в тридцать пять лет родила крепенького мальчика. Воспитывает сына одна. Николай окончил строительный институт и работает на стройке прорабом. Растит дочь и сына с подругой детства, которая жила в соседней деревне.
Неожиданно для всех, в один день, окончили свой земной путь баба Маня и бабка-колдунья. Хоронили всей деревней. Место им подобрали самое высокое и светлое, с которого открывался вид на всю округу, до самого горизонта.
На третьем курсе филологического факультета Карина вышла замуж за аспиранта, подававшего большие надежды в литературе. Без детей они прожили десять лет. Все это время сравнение по широте проявления чувств было не в пользу мужа. Трудно обмануться в ощущениях, Карина четко отличала, где страсть, где интерес, где привязанность, благодарность, а где глубокая любовь. Счастье все не приходило…
Вышла ее первая книга стихов, завелись деньги, а вот любви все не было и не было. О детях уже не мечтала, как-никак тридцать пять стукнуло.

И вот трясется она по бездорожью в автобусе. И все-то ей до боли знакомо: и эта опаленная солнцем растительность, и эта пыль, старенькие хаты, вытесняемые каменными доминами.
«Зачем он прислал такую телеграмму? Может, и не было никакой телеграммы? Я опять все себе выдумала в своем обостренном воображении? Где она кстати?» - Карина стала нервно шарить по всем карманам и сумкам в поисках телеграммы. Сердце сжалось, по всему телу прошел озноб. Ее нигде не было! Тут уж она совсем растерялась и как-то устало безнадежно сидела на автобусном сиденьи.
За окном мелькали пирамидальные тополя, как часовые. А за тополями бесконечные поля, поля, поля. Пшеничные поля сменялись кукурузными, гречишные - подсолнечными. Автобус подъезжал к конечной остановке. По времени пролетела вечность. Сначала Карина заметила большой букет солнечных полевых ромашек, голубоглазых васильков и фиолетовых колючек. Она подняла глаза выше и над букетом увидела лицо человека, по выражению которого можно было сказать, что он, наконец-то, дождался своего счастья.
-Как ты узнал, что я приеду сегодня? - удивленные сияющие глаза Карины не скрывали радости.
-Я каждое лето тебя встречал, - голос дрожал. - Вот уже как двадцать лет… - немного погодя, добавил Олег.
Все давно уже разошлись. На остановке стояли двое, держась за руки, и смотрели друг другу в глаза. И разделял их теперь только букет ромашек…