Брутализация языка

То, что происходит с языком повсеместно, вызывает страх у лингвистов и социологов. В обиход входят брутальные выражения, употребляемые уже не только на улицах, но и в телевидении, в речах представителей власти и деятелей культуры. Табу на темы личной жизни, достатка, пороков давно снято, и более того, постоянно поддерживается в СМИ интерес на всё то, о чём ранее не считалось приличным и говорить на людях. Милые девушки матерятся похлеще "сапожников" (уж чем провинились сапожники - не знаю, могу предположить, что, прошивая грубую кожу, они часто ломали иглы или прокалывали пальцы). Ортега-и-Гассет метко определил нынешнее состояние культуры как "восстание масс". Всё направлено на удовлетворение потребности к зрелищам самого заурядного, самого посредственного. И таким образом уровень нашей речи снисходит всё ниже к языку Шарикова из "Собачьего сердца".
Язык формируется сознанием. Но сформировавшись, он в свою очередь начинает влиять на сознание. У каждого народа есть своё восприятие мира, переданное через язык. В одно и то же явление разные народы вкладывают несколько отличный смысл. Ну, хотя бы "окно" в русском языке происходит от слова "око", а, например, в английском, от слова "wind" (ветер). Когда слово заимствуется из другого языка, это осмысление его значения теряется. Взять слово "вульгарный", пришедшее к нам из греческого языка. Для нас это просто слово, а для византийцев, граничащих с менее развитым болгарским народом, слово "вульгарос" имело очень исторически осмысленное значение. Внося всё больше иностранных слов, не чувствуя их значения, мы отрываемся от корней родной культуры и не прививаем никаких новых корней. Мы становимся перекати-поле. Слова теряют смысл и превращаются в звуки, их сочетание. "Абырвалг" - первое слово, сказанное Шариковым, может легко стать последним словом, произнесенным современным человечеством.
И если начало творения связано со словом Божьим, наша истинная сущность как "словесных животных" откроется лишь при бережном и ответственном отношении к языку.