Под крестом и полумесяцем 10 лет спустя

Хунта

 

В больнице, о которой у меня написана целая книга, изменился дух времени – Zeitgeist, что не могло не отразиться на духе места. Раньше там кто-то бродил себе тихо и что-то такое делал, не особенно выделяясь, не бросаясь в глаза; это, как выразился мой собеседник-информатор, была эпоха Гильгамеша, а сейчас наступила он не знает, какая – Калевала или еще что-то новое. Все примечательное лезет в глаза и перестает быть веселым.

Власть, как я рассказывал, сменилась там вскоре после моего ухода.

Как заселяются в жилье тараканы? Сначала они запускают разведчиков.

Такой и прибыл, из военных, на странную невнятную должность.

Он поселился в обшарпанном зубном кабинете: стол, стул, отстающая штукатурка, шкаф с какой-то херней и много пепельниц на столе. Курил он безостановочно. Одна из сотрудниц, не выдержав, взяла над ним шефство, окружила заботой; снесла к нему все свои фикусы, которые долго растила, и те погибли, ибо он, отдельно сидевшая в берлоге зверюжина, в них не только курил, но и ссал.

Разогнал отделение, где я работал – вернее, половину объединил с другим, а во второй объявил ремонт, так что узбеки заклеили плиткой все, решительно все отверстия в туалете, и стало некуда, а потом кое-что проломили, зато расставили унитазы на расстоянии 10 см друг от другого, и прораб не видел в этом ничего скверного – пусть люди будут больше, чем братья, для этого не жалко ничего.

Во главе нового отделения наладили молодую женщину. Вскоре выяснилось, что она не просто беременна, а очень беременна. Для военного начмеда это явилось новостью.

Доктор, с ним говоривший, спросил:

- Скажите, а вот вы знали, что женщина молодая, два года назад вышла замуж – как вы считаете, чем она будет заниматься дальше?

Начмед озадачился. Очевидно, он полагал, что дальше такая женщина становится майором.

- Ах, как это неудачно получилось.

Потом военные вступили в город, и начмедов стало не двадцать, а пятьдесят. Новый главврач, внешне похожий на неандертальца, изъяснялся гласными звуками – «ы», «э», «а».

Начали с покраски поребриков в белый цвет, что, как отметил мой собеседник, патогномонично. Продолжили созданием Единого Бюро Госпитализации – перекрыли финансовый кислород всем заведующим, а цены возвеличили до хилтоновских.

Хирургический корпус отремонтировали 20 раз и врезали электронный замок для ограниченного круга лиц; никто не знает, что там происходит, и только время от времени раздаются вопли из большого города, куда оттуда переправляют всякие осложнения.

Тут Курящий Начмед, он же Тараканий Разведчик, намухлевал с финансами в свою пользу – а может, и не в свою, но точно не в их, - и вылетел в двадцать четыре часа.

 

Оперативный скачок

 

Посвященные помнят, что одной из основных достопримечательностей нашего отделения была клизменная, оснащенная особенным троном для лежачих клиентов. Но годы беспощадны; с приходом Черных Полковников отделение развалилось, как все наше некогда грозное государство. Пациенты спинального отделения разбрелись кто куда. Клизменная сделалась для них, распыленных по территории, недосягаемой роскошью. Тогда сформировалась инициативная группа и составила письмо с жалобой на дискомфорт. Наверху прислушались и велели принять меры.

Меры приняли.

Сначала клизменную доукомплектовали современным компьютерным лежачим унитазом. Железное подвижное ложе с подъемом и диапазоном движений туда-сюда; под ложем – сменное ведро и система обогрева. Плюс некий процессор. Ложе простаивало без толку, под замком.

После этого за работу взялся Унтер-Начмед. Он перевелся в больницу с юга, из санатория военных летчиков. Поговаривают, что там на него завели дело.

Его любимым выражением было «Оперативный Скачок».

Он понимал под этим некое пространственно-временное перемещение. Вот, например, стоит и работает атомная станция. Аварии еще нет, но вдруг? Примем за данность и будем существовать как бы в условиях свершившегося факта.

Первым делом он позвонил заведующему нервным отделением – содружественным моему. Позвонил среди ночи и задал обычный для начмеда вопрос: сколько в отделении унитазов? Сколько выделено погонных метров писсуаров и лотков на физическую душу?

- Два, - без запинки ответил заведующий.

Это отлетало у него от зубов. Разбудишь, спросишь – и он ответит.

- Это непорядок.

Заведующий вздохнул, давая понять, что беде не поможешь. Свободных мест не найти – разве что пустить вторым этажом или как-нибудь наискосок.

Тогда Унтер-Офицер приказал распечатать клизменную, вошел, обнаружил там Ложе с Процессором и замер, не веря глазам.

- Оперативный Скачок, - констатировал он. – Только это не годится. Это надо модернизировать.

Он лично принес плоскогубцы, напильник и ножовку; подпилил ножки, подкрутил гайки и все сломал. Ложе перестало ездить туда-сюда, а ведро отказалось помещаться снизу. Унтер-Начмед выломал второе ведро из-под специального, того же назначения, кресла.

- Вот это влезет, - предположил он, отдуваясь. – Надо только подпилить здесь и здесь.

Старшая сестра отобрала у него ключ и велела всем окружающим присматривать и следить, не придет ли Унтер-Начмед снова.

 

Малое Сколково

 

Когорта черных полковников, захватившая власть, занялась инновациями с модернизациями. В поле их зрения угодил кабинет логопедов. Этот кабинет был оборудован мало что туалетом, что, конечно, приятно каждому, но еще и биде, что явилось малопонятной роскошью, увеличило метраж и вообще было встречено с недоумением. Оказалось, что этих биде больница зачем-то купила слишком много и стала расставлять везде, куда ляжет глаз. А дальше было вот что.

Унтер-Начмед купил не только биде, но и страшно дорогой урологический аппарат, за несколько миллионов рублей. Этот аппарат слишком умный для урологов - наверное, он нужный, потому что все измеряет и стимулирует, а его ответвления можно засовывать в любые отверстия, какие существуют. Однако никто не понимает, как с ним управиться, и даже Москва молчит в замешательстве. Куда его установить?

Военная мысль сработала предсказуемо и четко: где биде - там и урологический аппарат. И в этом наметившемся сказочном царстве начнут работать рука об руку не только логопеды, но также уролог, проктолог и гинеколог.

Логопеды взвыли, и началось обычное-вечное: битва за кабинет. Аппарат стоит в кладовке, не находя применения.

 

Чтобы аккуратненько

 

Прошло много лет, и обо мне вспомнил, мне позвонил любимый герой моих хроник - хирург-уролог К., злой гений и демон-искуситель, автор научных работ.

Мой сослуживец и бессменный товарищ.

Он разыскал меня.

После радостных взаимных приветствий он, захлебываясь, обрушил на меня шквал информации:

- Ты знаешь, например, что гормональная функция яичек заканчивается к 35 годам? Они вообще не нужны, если детей не хочется! Гормоны дальше вырабатываются надпочечниками. Вот если отрезать тебе сейчас яички, то у тебя ни голос не изменится, ни борода не выпадет, и будет стоять, и будешь кончать - сколько угодно!

- Да чем кончать-то?

- Сперматозоидов в эякуляте всего 3-5 процентов, а остальное - секрет простаты. Им и кончать! Никто не заметит! Давай, отрежем тебе все, чтобы было аккуратненько. И мыть будет меньше. "У вас есть шампунь? - Только "Яичный". - А я весь помыться хотел..."

- Ладно, я подумаю. Давай телефон. Тебе, значит, еще пока можно звонить, если стоять перестанет?

- Такого не может быть. Это значит, что просто от нее плохо пахло.

- Я так всегда и знал. Записываю.

- Записывай (диктует). Будет недовольна - приходи, она потом просить будет, чтобы опустили... Мы покойникам ставим. А что? Это дело абсолютно реальное... У меня вышло шесть книг...

- А у меня тринадцать.

- Ничего себе... а у меня только шесть.. - Недоуменно: - И все научные...

 

Эстафета

 

Все же в больнице наблюдается некоторая преемственность.

Аудитория помнит, как наш уролог затеял искусственный приапизм, а начмед-академик, будучи вызван, предложил обколоть половой член адреналином и был деликатно выдворен в коридор.

Новый начмед – Тараканий Разведчик, - имея в анамнезе хирургическое образование, перехватил этот факел, как умел.

Зачем-то пришел на вскрытие пролежня.

Пролежень был отменный. Начмеду-разведчику все объяснили.

- Смотрите, какая черная корочка. Сейчас вот здесь и разрежем.

- Нет, давайте обмажем зеленкой, - возразил начмед.

Все дело в личности! Куда безобиднее, что ли, в общественном сознании, чем обкалывание члена адреналином, но деликатной реакции не последовало. Ответили матом

 

Ни в коем случае

 

Сейчас у меня в работе вертится один материал с возможным выходом на киносценарий. Медицинской направленности. Я вставил в этот сценарий происшествие с начмедом-академиком. От партнеров пришла смсочка: "Алексей Константинович! Почему предложение обколоть член адреналином вызвало общий смех?"

Между прочим, интересуются творческие женщины, коллеги мои эти женского пола.

Ну, а я уже давно не в теме, боюсь ошибиться. Ляпну еще что-нибудь.

Срочно звоню урологу К.

В трубке - шум прибоя, пьяные возгласы.

Уролог К.:

- Алексей Константинович! Я сейчас в Сочи!

- Гоша! Ты мне только скажи - почему при приапизме нельзя обколоть адреналином член?

- Что?... Что?... Я в Сочи!

- Член! *** стоит! Приапизм! Что будет, если обколоть адреналином?

- Ни в коем случае! Сколько времени стоит член? Мужики, мужики, потише!...

- Ничего у меня не стоит! Почему нельзя адреналин?

- Значит, так. Первым делом - палец в жопу и массаж, а потом отсосать...

- ****ь! Почему нельзя адреналин?

- Потому что ничего не будет! Давление повысится - и все!

- Понял, спасибо тебе!

- Погоди-погоди-погоди!... Стой! - Звон бутылок, вопли, радостный смех. - Стой. Значит, суешь палец в жопу - это раз...

- Гоша, сука! Это будет сценарий! Про тебя!

- Что?

- Сценарий, тварь!

- А-а-а! - Шум, звон, возгласы. - Мужики! Тихо! Это кино про меня! - Обрушивается волна, связь обрывается.

 

Электрификация

 

На уролога К. пишут жалобы – туда, где он ныне трудится.

Оказывается, в нашем горздраве уже четыре год как взяли за правило отвечать на все жалобы, поступающие в электронном виде.

Работы стало невпроворот.

Женщина пожаловалась, что на третьем этаже больницы есть три пары часов, на втором – две, а на первом – вообще ни одной. Просьба разобраться, наказать и исправить. Подпись. Телефон.

Мужчина с непоправимым раком простаты пришел к урологу К., желая выписаться на работу, но тот отказался, выражаясь уклончиво и обтекаемо. Ябеда сложилась немедленно. В ней было сказано, что К. попросил тринадцать миллионов долларов.

Главврач посмотрел на К. поверх очков:

- Вот почему ты попросил тринадцать миллионов? Не одиннадцать, не четырнадцать? А именно тринадцать?

В третьем случае жалоба была не электронная. Она была обычная в том смысле, в котором спрашивают: «На что жалуетесь?». Пришел человек, попросил поставить и увеличить член путем нагнетания геля, что и было сделано. Не сбрасывай крест! Неси! Ежели не стоит, то Богу виднее. Хуже будет, если встанет!

Своеволие закончилось сифилисом через месяц, вот и жалоба.

 

Щадящее пламя

 

Это произошло уже давно. Редкие-редкие рыбы посещают меня из былого, расплющиваясь и тараща тихоокеанские глаза. Из самых глубин.

Вроде как пустяк но все – пустяк и штрих капелька в море.

Я ездил на работу в поезде. На Финляндском вокзале я обратил внимание, что из локомотива вовсю валит дым.

Мой коллега С. кивнул

- Загорелся, - констатировал он очевидное.

- Ха, а вон твой Вильденбург! – воскликнул я.

Вильденбург был солидным и привлекательным мужчиной с небольшим животом. Он прогуливался в самом конце платформы, поближе к кассам, и оттуда осторожно следил за дымом из удаленного поезда. Но не уходил. Ждал, чем кончится.

Я подрабатывал у Вильденбурга в диспансере. Они, на пару с С., были однокурсники.

Дистанция была предельно безопасной.

- Да, - кивнул С. – Вильденбург. – И с неожиданной, несвойственной ему злобой добавил: - Всегда был таким.

 

Барбосова

 

Бывали у меня больные, которых иначе, как Конь-Огонь, и не назовешь.

Одна такая была Барбосова. Я немножко изменил фамилию, но ей и эта очень идет. Отражает ее квадратную кубышечность и по-военному преданные глаза.

Сверкающие очки. Рост метр с кепкой, столько же - в плечах и талии. Возраст - сорок пять, то есть снова ягодка, но из династии арбузов, причем квадратных, которые недавно вывели, если не ошибаюсь, в Японии. Тренировочные штаны.

Готовность номер один всегда и во всем.

Беспрекословное повиновение: "Есть, Алексей Константинович!"

Идеальная пациентка. Ее и лечить-то было, по правде сказать, не от чего. Ей сделали простенькую операцию на пояснице, подрезали диск. Когда-то. При царе Горохе. И это дало ей право на инвалидность, которую она с моей помощью немедленно выхлопотала; на санаторий, который выхлопотала при моем же участии; на корсет, который я ей выписал; на ежегодную повторную госпитализацию, о которой хлопотал уже я, потому что невозможно же отказать такой обожательной, такой ослепительно верной больной.

Хлопочешь, бывало, а она уж записана! уже первая в очереди. Как-то сумела: "Вы уж извините, Алексей Константинович - что, думаю, буду вас беспокоить?"

И она стала приезжать каждый год. В самый сезон, летом, да так угадывала, что лежала со старыми знакомыми, того же сорта. Шедшими в очереди вторыми и третьими нумерами.

Я еще договорить не успевал, а она уже шла повиноваться новому назначению. Войдешь в палату - она гремит: "Девчата! Тишина! Алексей Константинович пришел!" И ко мне: "Будете меня смотреть?" "Не буду". "И правильно, чего меня смотреть".

Держала в палате масть. Шагов с пятнадцати смахивала на крепкого мужичка, но и замужем числилась, и дочку прижила. Однажды ко мне пришла ее соседка по палате, из сравнительно новеньких, еще не обтершихся.

- Алексей Константинович, это какой-то ужас. Эта женщина. Вот та, что слева лежит, у входа. С ней невозможно находиться рядом. Она говорит такие гадости... такие мерзости... вся палата в ужасе от нее, а она лежит на спине и разглагольствует. Какая похабница, какой кошмар! И каждого мужчину обсудит, и про всех советы дает... с такими подробностями, что женщины в коридор выходят...

Я, слушая, холодел. Я вел женские палаты. И знал, что неважно - хорош я собой или плох, это все ерунда. Я всегда, по роду деятельности, буду в центре внимания. Главным предметом обсуждения. Мне было страшно.

 

Рабочий полдень, ХХ век

 

А вот еще из былого.

Думая о разном-отвлеченном, я решил, что если человек вообще что-нибудь говорит, то это всегда имеет смысл и не должно пролетать мимо ушей. Речевая продукция порождается сложным анатомо-физиологическим актом, даже если не участвует психика. Участвует множество мышц, вибрируют голосовые связки, подрагивает пищевод. То есть это действие, требующее усилия, и без нужды на него не пойдет даже микроб.

Размышляя далее, я подумал, что сказанное в результате такого акта следует понимать буквально, всегда, что бы ни говорилось - во всяком случае, оставлять для буквального понимания достаточно места.

Однажды урологу К. подарили очередную бутылку водки. Или мне. Я не помню.

Короче говоря, уролог подбросил ее на ладони и с озорным видом уставился на нашу коллегу, женщину взбалмошную и нервную.

- Давайте выпьем! - воскликнул К. - Прямо здесь.

На часах было полдень.

Наша коллега пребывала в хроническом помешательстве, которое иногда прорывалось вспышками. Предугадать повод было невозможно. Уролог угодил аккуратно в фазу.

- Давайте! - крикнула она. - А давайте! что, в самом деле?

Ее окутало пламенем мрачного юмора. Она намекала смутным намеком, что раз уж нас понуждают к тотальному скотству - администрация, в основном, - то и пожалуйста! ничто не слишком, пусть будет по ихнему общему слову без четкой адресной привязки.

Уролог К. свернул бутылке шею и разлил водку в чашки.

- Вы что? - попятилась коллега. - Я вам не советую! Я вам не советую, честное слово, имейте в виду!

Уролог глядел на нее детскими глазами. Она вылетела из кабинета взъерошенной вороной, под хвостом у которой лопнул пистон. Мрак окутал ее, ориентиры исчезли. Когда она в безумии вернулась, мы разливали по второй.

Тут до нее дошло, что уролог К. не шутил.

Уролог промокнул рукавом рот.

- Хочется кого-нибудь трахнуть, - сказал он задумчиво.

 

Инсталляция

 

Хирург-уролог К. славился шаловливыми руками. Они работали вперед головы.

Когда нашему отделению подарили компьютер, К. обрадовался.

Играл, играл, а однажды встретил меня в дверях и радостно сообщил:

- А я Винды снес.

- Зачем?

- А не знаю! – К. держался беззаботно. - Он спросил: удалить? Давай, говорю!

Привычка набивать «большую-маленькую» в привокзальных игровых автоматах сыграла с урологом К. злую шутку. А с компьютером – еще злее. Ну, и со мной.

- Смотри, кастрируешь так кого-нибудь…

Беда была в том, что компьютер не был оснащен CD-приводом. Это была старая модель, даже не Пентиум – всего-навсего 486-й старичок. Привод приобретался отдельно. Убедить казначейшу из перевязочной в полезности это вещи было трудно. Я и картридж для принтера не любил заряжать – смотрела так, словно я на водку себе выпрашивал. Ну и на водку – какое ей дело?

Так что я не стал об этом заикаться. Пошел к начмеду, собутыльнику физкультурника. У того в кабинете тоже стоял компьютер. Я решил переписать Винды на 11 дискет.

Начмед не доверил мне это сложное дело, переписал сам.

- Инсталлируй, - сказал он небрежно.

Вид у него был при этом такой, будто он только что вернулся с банкета из Кремниевой долины. На лице читалось, что хакеры поили его вермутом.

Дело вышло дохлое, Винды не встали. Тогда я нашел среди знакомых умную девушку, промышлявшую мелким ремонтом, и нанял ее. Приступил к казначейше, вскрыл кассу рублей на триста. И пригласил умелицу.

Дальше было страшно.

День клонился к вечеру, но заведующая еще не ушла. Бабуля наша что-то высиживала у себя при закрытых дверях. Время от времени слушала подаренный ей кукарекающий будильник. Это было хорошо слышно. Я дежурил. Отлучился в приемное отделение, вернулся. Взойдя на этаж, я увидел миниатюрную фигурку моей мастерицы. Та бодро шагала далеко впереди, с рюкзачком за плечами. Безошибочно вошла в ординаторскую, где компьютер.

Тут из другой двери вышла заведующая и не менее решительно направилась туда же. Тот, кто читал основную хронику, сообразит, чем это пахло.

Я побежал.

Я мчался так, будто за мной гнались все обитатели ада.

Мне мерещилось непоправимое. Оно уже и начиналось. Я влетел в ординаторскую и увидел мою знакомую, мигом уменьшившуюся раз в десять, вжавшуюся в кресло. Над ней нависала свекольная бабуля.

- Кто вам позволил?..

- Это мастер! Это наш мастер!

Без всякого перехода заведующая просияла и молча протянула руку. После испуганного рукопожатия вышла вон, лихо поигрывая ключом от туалета. Мы приступили к инсталляции. Я попросил:

- Сделайте так, чтобы урод больше не стер.

- Это невозможно, - ответила мастерица.

 

Финский Залив

 

Среди Черных Полковников, наводнивших больницу в лице многочисленных начмедов на квадратный метр, нашелся всего один новый заведующий, сумевший перехватить эстафету у старой гвардии из легенды.

Остальные имеют наружность педриловатых андроидов штабной выделки.

Правда, и с ними на мероприятии, которое устроила сотрудникам благодарная за лечение Знаменитая Старая Эстрадная Певица, получилось откровенно гнусно. Полежав в отделении восстановительного лечения, Певица собрала коллектив и запела старые песни о главном, вроде бы даже и под фанеру, однако слушатели не слушали, а занимались какими-то гадкими вещами, со смешками и взрыками. Хип-хоп, королевой которого вообразила себя Певица, был сорван. Внутреннее расследование показало, что виноваты, якобы, «непонятные, невоспитанные молодые люди», которых наприглашали сестры.

А тот анахорет, с которого я начал, ничуть не таится.

Он один был застигнут на крыльце в позе «Финский Залив».

Знаете, что за поза?

Это, как мне рассказали, состоялся некогда такой конкурс, на лучшую фотографию о Финском Заливе. И победил портрет финна посреди Невского проспекта, в момент засасывания из горла алкоголя.

 

Слоники

 

Хирург-уролог К. побывал в Таиланде. Зачем-то пошел там в больницу, но это не важно.

Вернулся в восторге. К нему полезли с вопросами:

- Ну, как вам тайские женщины, доктор?

- Да что женщины! Женщины везде женщины. Вот слоники мне понравились!

- Ну а женщины, все-таки? Ну, хорошо. Обезьянки. Как вам обезьянки?

- Обезьянки везде обезьянки. Вот слоники меня зацепили!

Вскоре все значительно смотрели друг на друга, кивали и вообще знали, что слоники в Таиланде играют в футбол, и что на бегу у них красиво заносит жопы.

 

Пара записей

 

Доктор С. отказался от ночных дежурств после большого скандала.

Ему влепили выговор.

Предъява такая:

«Ввел в заблуждение дежурного хирурга диагнозом «шейный остеохондроз»».

 

***

 

Запись в истории болезни: «Ударился глазом о берег».

Курортная зона, известно.

 

Расходные материалы

 

Хирург-уролог К. воодушевился кинематографическими перспективами. Подсказывает мне, о чем еще написать в сценарии, что поснимать, что сыграть.

- В гинекологии закончились перчатки. Женщинам велели приходить со своими. Одна принесла: строительные и хозяйственные. С пупырышками и без. По локоть. Ей: Вас в каких смотреть?

 

Аргументы и факты

 

Ветеранов косит естественная убыль, но они еще есть.

В больнице по сей день трудится один эпидемиолог из старой гвардии, отвечает за соблюдение всего и везде. Недавно он выступил со смелым докладом.

Его удивило, что внутрибольничная инфекция в хирургии составляет всего 0,2%. Потому что непонятно же, как это так: в США, допустим, или в Израиле, скажем, она от 3 до 8, а Африке - 60%, а в его хирургическом отделении - 0,2. Как такое возможно?

Главный хирург вспылил:

- Ну что же я, в рану грязь запихиваю, что ли? У меня чисто.

Эпидемиолог не унимался. Далее он рассказал нечто, повергнувшее собрание в шок.

Оказывается, в каких-то служебных туалетах то ли в наших, уже вот местных, то ли в американских, не то установили, не то собрались установить камеры тайного наблюдения. И наблюдения показали, что ни один хирург не удосуживается вымыть после туалета руки. Собрание взорвалось, поверив в гештальт, который творится уже прямо здесь и сейчас.

Особенно негодовали женщины: зайдешь так, дескать, и задумаешься - а стоит ли?

Эпидемиолог принялся смягчать краски, выглаживать углы. Он заявил, что всего-то и хотел сказать, что надо правильно все записывать, чтобы надзорные органы получили возможность правильно доебаться, а отделение, в свою очередь, сумело правильно отбрехаться.

Вот это оказалось понятным.

Моя бывшая коллега, с которой мы трудились стол в стол, все сразу и применила, на следующий день. У нее обосралась больная. Эта больная не переносила помидоры, никогда их и не ела, терпеть не могла, а тут вдруг взяла и съела, сразу очень много, и докторша, взбодренная эпидемиологическими горизонтами, объявила оранжевую тревогу.

 

Демьянова уха

 

В славную больницу, где я поработал, недавно угодила моя маменька.

Реабилитировать ноги.

Ну, укрепляться и вообще выздоравливать! Наращивать мышечную и костную массу, наблюдать коллектив – хотя последнее, сдается мне, выводит из головы фосфор.

Короче говоря, привезли ей нынче обед.

В баке.

Первое.

Рассольник с рыбой.

И вот санитарно-сестринская рука, назначенная черпать поварешкой, зачерпнула. И выловила приличный! довольно-таки приличный рыбный кусок. Вполне себе очевидный невооруженным глазом. Поймала рыбку. Вывалила маменьке в тарелку.

Маменька только и успела ее рассмотреть.

Рыбку мгновенно выловили обратно и вернули в бак. Маменьке долили жидкости.

 

Холодная война

 

Недавно я сам угодил в лечебницу, и она естественным образом сопряглась с моей бывшей, памятной мне. Я встретил там одного человека со степенью, который некогда был моим начальником; он вроде как меня признал – а может, и приукрасил, мы с ним почти не пересекались. В коридоре дистанция между нами неожиданно сократилась; мы разговорились, начали вспоминать минувшие дни.

О руководстве не скажу ничего, а хирург он весьма неплохой, ему можно верить.

Как начал он полыхать новые порядки в нашей родной больнице! Как начал крыть смертным ёбом Черных Полковников – вояк из Академии, которые захватили там власть!

- Понятно, что из Академии гонят всякое говно… Мрамор! Первым делом они с****или мрамор! Весь! Плиты из холла… на дачу себе!

Послушать его, так в мое время в больнице той, под полумесяцем и крестом, было очень даже прилично. Не то что теперь.

- Вот кость, – хирург сложил в колечко пальцы. – Вот штырь, - он сложил большое кольцо. – Заколачивают! Долбят, загоняют, им по хер! Все в щепки…

Я сочувственно качал головой.

Тот негодовал:

- У парня травма, сверлят кисть… Нерв прямо так вот, наматывают на шпиндель!...

Это я не очень понял, потому что не в теме.

- Рука повисла, на всю жизнь! Ни стакан поднять, ни письку подергать!...

Потом он переключился на коллег из других учреждений.

- Я ему не доверю гнойник на жопе вскрыть, а он – пожалуйста! Заведует грудной хирургией!...

Но он и в самом деле хороший мастер; в этом сходятся даже самые ядовитые личности из нашего общего окружения.

 

Младотурки

 

В больницу поступила на службу бригада сосудистых хирургов.

- Вот послушайте, - сказал мой информатор. - Если вы увидите в автобусе дебильноватого молодого человека, то знайте, что это сосудистый хирург.

Я осведомился:

- В каком автобусе?

- Ну, в нашем, больничном.

- А, понятно. Я-то решил, что в любом.

- Возможно! Не стану спорить! Возможно, что и в любом!...

 

Метод свободных ассоциаций

 

Звонок моего старого товарища хирурга-уролога К. застал меня буквально на пороге. К., по своему обыкновению, без предисловия начал с вещей, актуальных для него попеременно.

- Алексей Константинович! Тут зассыхи разные просто хлынули на аборты, по 13-14 лет!

- И?

- Маме-то не скажещь!

- И?

- И ведь папе не скажешь, морду набьет!

- Ну а я-то причем?

- Да я просто скучаю. Очень хочу увидеть.

 

 

Программа Максимум

 

В реанимацию доставили близкого друга начмеда - одного из друзей одного из начмедов. То есть укладывали этого человека на реабилитацию, но лечащий доктор нигде не мог его отыскать, пока не заглянул в реанимацию. Там-то тот и лежал, подключенный к аппарату ИВЛ, потому что сам не дышал уже давным-давно, в том числе и на прежнем месте, откуда его привезли, после какой-то тотальной травмы головы.

Потоптавшись и косо посмотрев на клиента, доктор сказал:

- Ну что – я, пожалуй, пойду.

Через полчаса доктору позвонил начмед - из Черных Полковников, разумеется.

- Пойдемте, давайте, посмотрим его! – предложил начмед.

У постели клиента он продолжил:

- Давайте назначим ему максимально возможное реабилитационное лечение!

Доктор выдержал паузу, потом отозвался:

- Я бы назначил приседания. Жалко, что гофра не позволяет. У Николая Семеновича слишком короткие шланги.

                © 2010-2011