ТЕНИ

Часть I

1
 
     Игорь вышел на площадь Свободы. Кругом было тихо и безлюдно. Старые фонари заменили новыми, более мощными. Их ярко-белый свет навевал мысли об операционной. Все вокруг бле-стело и сияло. Игорь внимательно посмотрел на памятник Ленину и поморщился – здесь явно че-го-то не хватало, но вот чего именно – понять парень не мог. Да и эти новые светильники тут со-вершенно были ни к чему. Они даже немного ослепляли. Создавалось такое ощущение, будто кто-то очень боялся темноты. Нельзя было найти ни одного затененного места. Площадь словно осве-щена солнцем, лучи которого проникают в каждую щель, в каждый угол. Игорь прошел вперед и приблизился вплотную к памятнику Ленину. Около него, вырастая из-под земли, с мерным гуде-нием работали шесть небольших мощных прожекторов. Он оглянулся и увидел, что небольшие яркие лампочки установлены даже под лавочками, по два фонаря стояли у основания каждого де-рева. Отчего-то эта глобальная освещённость вызывала внутри глубокую тревогу. Будто ты смот-ришь вниз и внезапно понимаешь, что под тобой ничего нет, и за тем краем в шаге от тебя – без-донная пропасть. Парень не спеша прошел ко входу в метро со стороны университета. Все ларьки, кафе и бары были закрыты. В переходе метро также висели новые лампы. Это какое-то сумасше-ствие, поежившись, подумал Игорь. Мания преследования у них, что ли? Почему везде свет? Ни-где нет ни единого уголка темноты. Даже неуютно как-то. Он вынырнул из метро и вышел к Сум-ской. Улица ярко освещена. Этого следовало ожидать. Но почему нет ни одной машины? Проез-жая часть совершенно пуста. На обочине нет даже такси. Да и представительниц ночного бизнеса не видно, а ведь сейчас их рабочее время. Игорь быстрым шагом направился к ХАТОБу, размыш-ляя по дороге о причине всех этих перемен. Для кого создано такое мощное освещение? Ночью – как днем, а на улицах ни одного человека. Если всё это придумано с целью избавить кого-то от страха темноты, то где этот кто-то? А иначе – для кого сделана вся эта затея со светом. Мало того – ни одной машины, не работает ни один ларек или магазин. Все это очень странно. Может, это глупая нелепая прихоть какого-нибудь богача?  Нет, слишком уж все это глобально. Да и потом, когда это все случилось? Игорь попытался вспомнить, когда эти перемены начали происходить в Харькове, но в голове было пусто, словно ничего этого не существовало. Он снова будто заглянул в чёрный мрак пропасти. Очень странные ощущения. На какое-то мгновение ему показалось, что все вокруг мертвы, все это – большая зона карантина, и он один бродит в ожидании своей смерти… Нет, не может быть, потому что это слишком ужасно и неправдоподобно. Так не бывает, с ним такого не может быть… Что же происходит?.. Игорь увидел телефонный автомат и нервно засмеялся. Таксофон светился, словно новогодняя елка. Удивительно, что его еще не сломали. И вдруг парень понял, почему он себя неуютно чувствует – его взору не хватает обычной тени. Нигде не было привычных затененных участков, все кругом освещено, словно теперь на улице полдень, а не полночь… Может, позвонить кому-нибудь, спросить, что здесь творится. Но кому в такое время звонить? Да и карточки телефонной с собой нет. Игорь сел на лавочку возле кинотеатра, чувствуя, как сквозь тонкие спортивные штаны проникает холод. Он посмотрел на свои кроссовки – они не отбрасывали тени. Какая-то нелепица. Парню вдруг захотелось увидеть хоть какой-нибудь темный уголок, какую-нибудь малюсенькую тень, иначе так можно сойти с ума. Ему стало интересно, что же случится, если где-то появится небольшое затенение. Он встал со скамейки и огляделся. Кругом – свет. Даже под козырьками крыши, даже под карнизами. Неожиданно Игорю в голову пришла дельная мысль. Он снял с себя ветровку и накрыл ею один из фонарей, освещающих скамью снизу. Тень от скамейки черным жирным пятном расплылась на асфальте. Игорь улыбнулся. Вот так-то. Эта маленькая чёрная клякса приблизила ночь к ночи, сделав её похожей на настоящую. Неожиданно он испугался, а вдруг и небо сейчас сияет? Вдруг и там всё освещено? В нетерпении он вскинул голову, и к своему облегчению над собой увидел лишь мрак небосклона, усеянного звёздами... Но все-таки, зачем здесь все эти фонари? Чья-то очень странная прихоть. Сколько же денег необходимо для всего этого? Игорь присел на скамейку, пытаясь найти хоть какое-то разумное объяснение. Но в голову не приходило ничего, что могло бы быть похожим на правду. Ощущая, как холод пробирается под свитер, Игорь нагнулся и просунул под скамейку руку, чтобы поднять куртку. Но куртки его пальцы не нащупали. Он вообще не почувствовал земли. Его рука неожиданно провалилась во что-то холодное и тягучее (в густую сметану). Парень в испуге отдернул руку и посмотрел вниз. Тень от скамьи… Боже, что это с ней? Как такое может быть?.. Пропасть, бездонная пропасть, вдруг оказалась совсем близко – словно одна нога уже зависла над её краем… Он вскочил, отбежал на несколько шагов назад и посмотрел на свою руку. Кисть стала фиолетового цвета, и только теперь он почувствовал, как замерзла его правая рука. Такое ощуще-ние, будто кисть и предплечье окунули в прорубь и подождали, пока вода замерзнет. Кожа превратилась в сухой затвердевший лист, суставы утратили свою подвижность и работали со скрипом. В пальцах появилось ощущение раздражающей сухости, иссушающее чувство безводно-сти. Захотелось облизать пальцы, чтобы смочить их слюной. Игорь начал трясти и растирать паль-цы, чтобы согреть их. Но пальцы не согревались. Наоборот, ощущалось, как рука все более немеет от холода. Ладонь и запястье неожиданно будто свело тисками. Парень обхватил правую руку ле-вой и начал дышать на ладонь теплым воздухом. Но кожа не чувствовала ни тепла, ни прикосно-вений. Холодный пот выступил на лбу, а внутри стало жарко, и сердце бешеным зверем рвалось из груди. Это что-то ненастоящее, не по правде. Так не бывает. Правая кисть на глазах продолжала темнеть, из фиолетовой плавно превращаясь в черную. «Боже, что это?» – в страхе спросил он и с ненавистью посмотрел на то место, где лежала его куртка. Теперь там не было ни куртки, ни лампы. Там было что-то ужасное, и это никак не вписывалось в рамки познаний о мире. Такого не должно существовать вообще. Игорь попятился назад. Рука нестерпимо болела. Обжигающий холод охватил все предплечье. В отчаянии парень бросился к телефону, чтобы вызвать скорую. Для её вызова не требовалось карточки. Он остановился у автомата и вдруг услышал, как что глухо ударилось у его ног. У него что-то выпало из кармана. Странно, но он с собой ничего не брал. Эти мысли за доли секунды промелькнули перед взором разума и растворились где-то в глубине, когда сознание вдруг с четкой ясностью дало ответ – что же могло упасть.  Игорь медленно посмотрел вниз и закричал. На холодной земле лежала его правая отмершая кисть. Пальцы на ней скрючились в уродливой позе, и под ними проступили черные полосы тени. И тень... она стала изменяться точно так же, как и под скамейкой. «Нет, этого не может быть, это не по-настоящему», – пытался успокоить себя Игорь, переводя взгляд то на своё предплечье, то на обрубок, который еще минуту назад был здоровой рукой. Теперь его предплечье заканчивалось неровным закруглением с рваными краями. Что странно, рука больше не болела, и с раны не капала кровь. Тень под рукой продолжала трансформироваться, и через некоторое время стоять рядом стало невыносимо и противно (как если бы сидеть рядом с больным проказой, покрытым кровоточащими язвами). А потом, будто червоточина из рассказов фантастики, кисть («Это невозможно! Невозможно!») начала медленно втягиваться, всасываться и вдруг совсем исчезла, съеденная неведомым созданием. Игорь почувствовал, как у него начинает кружиться голова. Рот вдруг наполнился слюной, и под ложечкой тупо заныло. Желудок предательски дернулся в животе. Игорь отвернулся, чувствуя, как его начинает выворачивать, и услышал звонок. Звонок доносился откуда-то сверху, прямо над головой…
     Самов открыл глаза и с облегчением понял, что ему все приснилось. Он вытащил из-под голо-вы замлевшую правую руку и улыбнулся – вот как разум трансформирует ощущения из реально-сти в таинственный мир сновидений. Давно ему не снились такие кошмары. Кажется, это первая ночь за последние пару недель, когда ему снился хороший сон, и он ни разу не проснулся. Это прогресс. Он подозревал, что нарушение сна, пробуждение, холодный пот и тошнота по утрам – это не просто от переутомления. Это сигнал о каком-то заболевании. Вот только о каком? Он уже побывал у многих врачей, сдал достаточно анализов, но пока все впустую.  Игорь помотал голо-вой, отгоняя от себя остатки сна, и встал с кровати. Голова слегка закружилась, перед глазами пролетели зеленые мушки. Да, за последние два года он серьезно сдал позиции в плане здоровья. Все-таки в двадцать один год он не должен был думать о больном сердце, больных почках, боль-ных глазах и еще неизвестно о чем. По-хорошему, человек о своем здоровье должен вспоминать только во время каких-нибудь ангин или бронхитов и в старости. Иногда Игорю казалось, что это какое-то испытание, и скоро все закончится, но время шло, и с каждым месяцем он чувствовал, как жизнь из него уходит. Но он старался об этом не думать. Для друзей он выглядел жизнерадо-стным и здоровым. О его болезни знали немногие. Вот и сейчас он встал перед зеркалом, натянул на лицо улыбку, протер глаза, чтобы отогнать послесонную мутность, и вышел в коридор. Из со-седней комнаты доносился храп пожилой хозяйки, сдающей Игорю комнату. Стараясь не шуметь, парень проскользнул в ванную, включил горячую воду и принялся за чистку зубов. Глядя на свое бледное отражение в зеркале, он по-прежнему думал о приснившейся ему истории. Она выглядела очень реалистичной, как будто он действительно побывал ночью на площади Свободы, лишенной всякой тени, действительно прошелся по необычно пустой Сумской, и лишь здоровая рука свидетельствовала обо всей нереальности воспоминаний. Игорь был больше чем уверен, что, выйдя на площадь через тридцать минут, он не обнаружит ни одного нового фонаря или прожектора. Самов улыбнулся себе запененным ртом и сплюнул пасту, изгоняя вместе с ней тревожный остаток после кошмара.
     Через полчаса он спускался по ступеням, размахивая черным пакетом, где лежали пару тетра-док, ручка и белый медицинский халат. Выйдя из подъезда, Игорь поморщился яркому дневному свету – в последнее время он стал плохо видеть и переносить яркий контрастный свет. Но на такие мелочи Самов теперь мало обращал внимания. Игорь быстрым шагом направился в сторону Держпрома, по пути рассматривая вырастающий на глазах новый дом. Когда парень заселился в квартиру на Данилевской, этот дом только-только начинали строить, теперь же здание наполови-ну было возведёно. Каменный гигант вырастал просто на глазах. Наверное, в него вложено очень много денег – даже трудно предположить сколько. Миллион долларов? Два? Три? Игорь усмех-нулся – ему в таком доме никогда не купить квартиру. Возможно, лёгкая зависть колыхнула его чувства, когда он подумал о тех, кто там будет скоро жить.
     Игорь подходил к Госпрому и вдруг поймал себя на мысли, что ему не терпится увидеть пло-щадь. Конечно, это глупо… Но вдруг ему ничего не снилось, а все было на самом деле? Вдруг, он по ночам где-то ходит, как лунатик, и… ест людей, пьет чужую кровь, поэтому у него такие про-блемы со здоровьем (ха-ха). Или, наоборот – он герой, который борется со злом…  Самов отогнал от себя эти мысли, иногда он любил пофантазировать на подобные темы. В своих фантазиях он был здоров и обладал сверхспособностями, эти мечты помогали ему держаться, не потерять веру в себя и не позволяли отчаяться. Возможно, где-то в глубине, он действительно, как и многие из людей, верил в свою исключительность. Кто не стремится быть особенным, кто не говорит себе «я - другой» и кто из людей чувствует себя по-настоящему растворённым в социуме? Вот и сейчас, подходя к площади, Игорь надеялся, что его сон сбудется – что его выдумки станут действительными.
     Он поравнялся с университетом, и понял, что здесь осталось все по-старому. Как и каждое ут-ро, стояли студенты, курили, разговаривали, смеялись. Как обычно. Ничего нового. Памятник Ле-нину ничем не отличался от вчерашнего состояния – здесь не было никаких прожекторов, дополнительных фонарей или других приспособлений. Парень вскользь посмотрел на лавочки, но и они ничем не отличались – под ними не стоял ни один фонарь. Игорь усмехнулся – отчасти от сожаления, отчасти смеялся над самим собой. Вскоре он нырнул в метро, и больше не думал о своем сне.

2

     Проходя через арку Держпрома, он остановился. Что-то было не так. Не хватало одной малень-кой детали, но какой именно – уловить невозможно. Вроде бы все как обычно. Чувство, похожее на то, какое он испытывал в последнем сне. Тогда ему не хватало тени – её просто не было, и пока он не осознал этот факт, чувство дискомфорта не давало ему покоя. Но, в отличие от сновидения, здесь было все нормально. Под аркой сгустились тени, фонари освещали территорию только впереди здания и позади него. Дул легкий ветерок, по земле, подпрыгивая, перекатывался небольшой полиэтиленовый пакетик, в темноте похожий на причудливое бесформенное существо. Чего же так не хватает этому капризному разуму, какую деталь он ищет в неугомонном танце восприятия? Несмотря на заурядность обстановки, во всем этом есть нечто необычное. Игорь осмотрелся, но по-прежнему ничего странного не заметил. Он двинулся дальше, с раздражением напрягая свою память в поисках хоть какого-нибудь ответа. Это было похоже на то, когда пытаешься вспомнить что-то очень знакомое и давно известное, но в самый последний момент, когда уже почти хватаешь это забытое, оно ускользает и прячется где-то в подсознании. И пока не вспомнишь эту маленькую деталь, невозможно успокоиться и просто не обращать на это внимания. Это как вызо самому себе, небольшая война с самим собой, и так не хочется проигрывать этому ему – тебе. Чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивого чувства, Игорь стал насвистывать незатейливую мелодию из фильма «Убить Билла». Самов прошел еще несколько метров и вдруг остановился. Он развернулся и вернулся под арку. Кажется, он понял, что его память пыталась ему показать, а вернее – дать услышать.
     В первые ночи, когда он только поселился в новой квартире – два года назад – ему часто при-ходилось ночью возвращаться домой через Держпром. Обычно он шел быстро, не озираясь по сторонам, но в первую же ночь услышал над головой странный звук. Некоторое время он не об-ращал на него никакого внимания, но однажды, никуда не спеша, он приостановился и попытался посмотреть, что может издавать такой тонкий писк. Под сводами арки, в углах и трещинах Игорь смог рассмотреть небольшие темные фигурки летучих мышей. Именно они пищали поздно вечером и рано утром. Сначала Самова забавляли эти голоса – он придумал для себя, что эти создания обсуждают проходящих внизу людей – а потом перестал обращать на них внимание, и эти звуки просто стали для него обычной незначительной деталью жизни. Они вписались в его повседневную деятельность и, перестав быть чем-то новым и необычным, как и любое событие, просто стали игнорироваться его сознанием. А теперь летучие мыши не пищали. Их просто не было. Иногда незаметные вещи становятся значимыми лишь тогда, когда исчезают – старые вещи, давнишние люди, покой и уют, всё это обесценивается, когда слишком долго насыщает нашу жизнь. Игорь усмехнулся этой мысли и смерил взглядом стены и своды, но не нашел там маленькие живые фигурки. Два года летучие мыши висели и пищали, и неизвестно, куда они делись теперь. Конечно, они могли улететь, или их кто-то зачем-то согнал, но это было слабым объяснением их отсутствия. В конце концов, пару лет никуда не летали – с чего бы это теперь покидать им насиженное место? Должно случиться нечто особенное, чтобы мыши улетели – например, предчувствие огромной опасности. А чтобы их оттуда согнали, должно произойти вообще нечто экстраординарное. Разве что эпидемия какая-нибудь. Игорь поежился. Ему всегда становилось не по себе, когда что-то выходило за рамки обычной жизни. Потому что не знаешь, чего ждать и как это неизвестное ожидаемое отнесется к тебе лично. Порой ему казалось, что самый сильный страх – это неизвестность, ибо в ней человек не существует, а что может быть хуже не-существования тебя?
     Игорь двинулся дальше, вспоминая, как в детстве он любил ходить по темным стройкам, по паркам и другим местам, где маленьким детям лучше не ходить даже среди белого дня. Но Самов не был обычным маленьким мальчиком. В его психике было что-то ненормальное. Сейчас он это понимает, да и тогда, наверное осознавал, но не хотел принимать как действительное. Ему патологически хотелось бояться, он любил дрожать от страха, когда спиной чувствуешь дыхание ужаса. На ночь он всегда читал страшилки и потом долго не мог заснуть, боясь, что сейчас из-под кровати высунется чья-то лапа и схватит Игоря за ноги. Приоткрытая дверца шкафа всегда грозилась вот-вот скрипнуть и показать из тёмного чрева мебели морду ужасной твари из другого мира… А утром он смеялся над самим собой и недоумевал, как вообще можно бояться такой ерунды. Он постоянно пробовал себя на стойкость, проверял, где же кончится эта прочность, и он просто свихнется от страха. Было время, когда в его городе появился маньяк – резал всех подряд, его долго не могли поймать. Самов специально поздно ночью ходил по темным переулкам, надеясь встретить убийцу (и так же надеясь убежать от него). Но ему повезло, и позднее он искренне благодарил судьбу за то, что она уберегла маленького сумасшедшего мальчика от встречи с тем ненормальным. Игорь улыбнулся воспоминаниям. Конечно, теперь он повзрослел и больше не шастал в поисках приключений, которые могли в один прекрасный момент очень печально закончиться. Но где-то внутри него все равно остался огонек, влекущий его в бездну собственных страхов. Он до сих пор обожает смотреть на ночь ужасы, читать страшные книги и иногда, засыпая, он любил фантазировать о разных мирах с монстрами, вампирами и другой нечистью. И теперь, шагая по ночному Харькову, он представлял себя этаким героем, спасающим мир. Его путь лежал к царству Зла – так он для себя назвал площадь Свободы, где расположились аттракционы. Уже в сквере он услышал музыку и призывы покататься на карусели «Революция».
     Игорь не спеша шел к площади и с удивлением заметил, что в городе вообще как-то мало наро-да. На лавочках не сидят молодые пары, никто не собирается компаниями и не пьет пиво в бумажный пакетиках. Лишь изредка можно было встретить спешащего по своим делам человека. Конечно, уже не сентябрь месяц, но даже зимой в районе Университета полно людей. Может, сегодня какой-то особенный день? У Самова возникло странное чувство дежа-вю. Он прибавил шаг, с опаской поглядывая на лавочки. Они ему почему-то не нравились. Может – потому что лавочки были пусты, а может – потому что в них было что-то особенно неприязненное. Иногда случаются в жизни события и вещи, к которым испытываешь неосознанное отвращение – но почему это происходит, не можешь понять. Игорь набрал в грудь побольше воздуха и медленно выдохнул – это помогало ему расслабиться и тут же сосредоточиться. Что не так? Не кажется ли, что его воображение слишком разгулялось? Он не спеша подошел к лавочке и остановился, с недоверием глядя на холодные доски. Что с вами не так? Почему вы вселяете недоверие? Самов усмехнулся. Его разум требовал сейчас же сесть на скамью – чтобы доказать себе, что все это вздор и никакой опасности здесь нет. Интуиция же подсказывала побыстрее уйти отсюда, а лучше – убежать. Где-то в глубине души будто трепыхалась бабочка, попавшая в сети липкой паутины. И чем больше она трепыхалась, тем сильнее запутывалась, а невдалеке поджидал черный мохнатый паук, в нетерпении шевелящий своими хелицерами. Игорь замотал головой, думая о том, что доверять интуиции – привилегия противоположного пола, и с опаской присел на лавочку. Холод ледяных досок тут же вцепился в ноги, и парню пришлось приложить усилие, чтобы сейчас же не встать. Он должен посидеть хотя бы минуту и убедиться в том, что с лавочками все в порядке. Оглядев вокруг парк, не видит ли кто его странных действий, Игорь осторожно облокотился на спинку и подумал о всей комичности и ненормальности этой ситуации. Видели бы его друзья и однокурсники. Парень ещё  посмотрел по сторонам, но никого не увидел. Город был пуст. Но вдруг Игорь понял, что в городе не только пусто, но и тихо. Когда он только подходил к площади, звучала музыка, шумели машины – в какой же момент эти все звуки исчезли? Самов попытался вспомнить, но у него не вышло. Наверное, это случилось как раз в тот момент, когда он пытался разобраться с этой чертовой скамейкой. Она полностью завладела его вниманием и… И все-таки с ней было что-то не так – Самов отчетливо почувствовал это именно сейчас. Ощущение тягучей тревоги вдруг волной накрыло парня. Он словно снова заглянул в чёрный глаз пропасти, у которой нет дна. Что-то приближалось, поднималось из той умозрительной бездны. Это близко. Что-то должно сейчас случится. Вот-вот. Игорь вскакивает со скамейки и отходит назад на несколько шагов. Это заставляет сделать рефлекс – точно такой же, когда отдергиваешь руку от горячей сковородки, он не хотел вставать сам. В груди нездорово быстро и сильно бьется сердце, ладони покрылись липким холодным потом, в ушах зазвенели тысячи маленьких колокольчиков. Колени налились тяжестью, голова сделалась будто чугунной. Самов выругался, проклиная свою больную фантазию и свое больное тело. Он повернулся, чтобы посмотреть на лавочку и убедиться, что там по-прежнему ничего нет. Взгляд его снова скользнул по пустым улицам, по темному парку с густыми тенями и остановился на скамейке. Игорь вздрогнул и протер слезящиеся на холоде глаза. Он вдруг забыл о больном теле, о нездоровой фантазии и думал лишь о том, что находилось перед глазами. Этого не могло быть – хотя бы потому, что это противоречило законам физики, да и вообще всем законам естествознания. Игорь подошел поближе, надеясь, что все это – обман зрения. Но это осталось на месте.
     Под скамейкой, под досками и в сантиметрах тридцати перед скамейкой располагалась тень. Тень полностью повторяла сидящего Игоря, как будто он продолжал как ни в чем не бывало си-деть на месте. Но это было не просто затененное место – оно… Чёрт, оно выглядело отвратитель-но и неприязненно. Самов никогда ранее не видел ничего подобного. Особенно цвет. «Ярко-черное», – сказал он сам себе и вдруг снова подумал о том, как будто это все когда-то уже было. Он смотрел на свою тень и не мог насмотреться. Глаза слезились от необычного контраста абсо-лютной черноты, веки желали сомкнуться, но парень неотрывно смотрел на эту тёмную субстан-цию, и ему вдруг захотелось прикоснуться к ней. Неожиданно возникла уверенность, если он по-трогает эту тень, все его проблемы разом решатся. Он станет здоровым и жизнерадостным. «По-ложительное восприятие окружающей обстановки и жизненных перспектив независимо от реаль-ной действительности», – совершенно не к месту вдруг всплыла фраза из курса лекций по фарма-кологии. Парень, улыбаясь, медленно подошел к своей тени и опустился на колени. Невообразимо ужасное и одновременно приятное перед взором. Он вытянул руку и стал аккуратно подносить указательный палец к земле. Рука ощутила невероятно приятное тепло и негу. Будто испытала оргазм (при этой мысли Игорь улыбнулся). Его палец почти коснулся тени, остались какие-то миллиметры, как вдруг снова возникло чувство дежа-вю. И он вспомнил свой последний сон – о светлом городе, в котором не было теней. Игорь отдернул руку и поднялся с земли. Страх и ярость обуяли его разум, он почувствовал острое отвращение ко всему происходящему, словно это было чуждо всему человеческому. Парень схватил лавочку за переднюю ножку и опрокинул скамью на спинку. Та со звоном стукнулась об асфальт, и эхо медным шаром покатилось по улицам, нарушая царившую здесь тишину. Секундой позже всё исчезло. Игорь еще некоторое время стоял и смотрел на асфальт, раздумывая, а не показалось ли ему все это.
- Чертовщина какая-то, – пробормотал он и медленно двинулся к площади.
     Игорь смотрел вперед, избегая опускать взгляд вниз – теперь он боялся увидеть свою собствен-ную тень, будто она могла сделать что-то нехорошее (например, съесть своего хозяина). О трусли-вых людях говорят, что они боятся собственной тени. Наверное, автор этой поговорки не знал всей правды о тенях. Самов нервно усмехнулся и позволил себе немного расслабиться, когда оказался на площади среди аттракционов – здесь было светло. Однако карусели не работали, динамики молчали. Пустота и тишина. Может, всех съели тени? Смешная, нелепая мысль. Но сейчас она таковой не казалась. Или он сошёл с ума, или тут действительно творится нечто странное. «Интересно, если я утратил разум, то как могу знать об этом? Как могу знать, что все мои чувства - настоящие? А вдруг меня нет? Вдруг я всего лишь фантазия больного разума, и в следующий миг исчезну, даже не узнав об этом?.,»
     Игорь вздрогнул и готов был закричать, когда что-то схватило его за правое плечо. Он замер, ожидая, что сейчас перед ним встанет его собственная тень. Пальцы на плече сжались чуть крепче и потянули назад.
- Ты кто такой? Почему ночью ходишь? – услышал он за спиной хриплый голос, и человеческая речь разом развеяла все его страхи.
     Он повернулся и увидел невысокого пожилого мужчину в теплой куртке, зимних советских сапогах  и шапке-ушанке. На левую руку была надета толстая варежка. Темное морщинистое лицо с глубоко посаженными глазами и густыми бровями явно выражало неудовольствие и толику удивления. А ещё глубже, за этим взглядом, могли быть отчаяние и страх.
- Я?.. Э-э… ну, просто гуляю. А что, нельзя?
     Мужчина удивленно приподнял брови, затем снова нахмурился.
- Ты приезжий, что ли?
- Ну, вообще-то да. Я здесь учусь. А что случилось? Вы что, не работаете?
     Мужчина невесело усмехнулся. Он почесал левую руку в варежке, и она как-то странно просе-ла под  пальцами. Будто он сжал кисть в кулак, а свободное место в рукавице просто зачем-то по-тискал.
- А ты что, хочешь прокатиться?
- Да нет, – ответил Игорь. – Просто вышел погулять, и сюда зашел.
- Шел бы ты домой мальчик, – пробурчал мужчина. – Нынче ночью лучше не ходить в городе.
- Да что такое? Почему? – не выдержал Игорь. – У вас что, карантин? Я только сегодня утром хо-дил на занятия, и все было нормально.
     Мужчина странно крякнул и плюнул себе под ноги. Он сунул правую руку в карман, достал оттуда пачку каких-то дешевых сигарет, умелым движением вытянул губами папиросу, тут же вернул пачку обратно, достал зажигалку и подкурил. Все это он проделал одной рукой, а левая висела вдоль тела, будто не нужная хозяину. Наверное, парализованный, подумалось Игорю.
- Ты что, ничего не знаешь?
- Чего не знаю?
- Да-а-а, – протянул мужчина. – Пойдем ко мне в коморку. Я тебе все расскажу, уж я-то знаю по себе. Я тут сторожем работаю. Николай Сергеич меня зовут.
- А меня Игорь… Александрович.
     Самов в нерешительности двинулся за сторожем. Ему вовсе не хотелось никуда идти, а тем бо-лее в коморку к какому-то незнакомому мужику. Но любопытство толкало вперед. Да и что могло случится? На маньяка-убийцу этот мужчина вроде бы не похож. Скорее, он похож на того, кого поломала жизнь, и кто стал нелюдимым, но так нуждался в общении.
- Да не бойся ты, не съем я тебя, – словно прочитал мысли Игоря сторож. – На улице-то зябко сто-ять.
     Они вдвоем прошли в небольшой фургончик, внутри которого оказалось необычайно ярко. Го-рели три настольные лампы, одна лампа дневного света и еще одна стояла на полу, освещая пол под старым широким диваном. Почему-то такое обилие света не удивило Игоря.
- Тебе сто грамм налить? – спросил Николай Сергеевич, доставая из небольшого холодильника початую бутылку «Пшеничной» явно не фирменного разлива.
- Да нет, спасибо, я не пью, – ответил Игорь, хотя он иногда любил выпить и водки, однако сейчас не имел такого желания – компания не подходящая.
- А чай-то будешь? Замерз, небось?
- Нет-нет, спасибо, мне идти скоро надо.
- Ладно, садись. А я выпью соточку, а то без этого никак не засну. В последнее время ночью во-обще страшно спать. Только днем и можно спокойно отдохнуть.
     Игорь присел на диван, ожидая, что тот заскрипит, но ни одна пружина не издала звук. Сторож тем временем налил в стакан водки и, причмокнув, одним глотком все выпил. Поморщился, на несколько секунд замерев, и затем издал рычащее «аххх».
- Ух, зараза! – он поставил бутылку обратно в холодильник, откуда-то достал маринованный огу-рец и с хрустом принялся его жевать. – В общем, все началось где-то два месяца назад. Ты… как там тебя?
- Игорь.
- Ага, Игорь. Так вот, все началось два месяца назад.
     Сторож скинул с себя куртку, шапку и снял варежку. Седые засаленные волосы растрепались, и мужчина пригладил их пятерней, которая тут же принялась чесать левую руку. Игорь незаметно поморщился, когда увидел, что скрывалось под рукавицей. На месте левой кисти розовела зажив-шая грубым шрамом культя. Её поверхность была ровная, словно кисть отрубили острым то-пором.
- Я тогда работал на стройке прорабом, – продолжил сторож. – Строили мы на Данилевского дом. Может, знаешь, слышал – даже по телевизору рекламу показывали, теперь у них мода все рекла-мировать. Польский проект, с сауной, бассейном, оранжереей, подземной стоянкой и другой дря-нью. Дом этот, конечно, для миллиардеров строили, не для нас с тобой. Хозяин там крутой, куча дач у него, вроде как он с политикой связан, а может, и бизнесмен, кто их теперь разберет? Так вот, мы работали даже ночью – так, делали нешумную работу: сварку, раствор замешивали, ну, сам понимаешь. Естественно, работали не до утра, ведь и отдых-то нужен, поди ж не роботы, чтоб круглые сутки пахать. Так вот, уже где-то к часу мы обычно заканчивали работу. В ту ночь, пом-ню, дождь начался. Я сказал Николаичу – это сварщик наш – убрать оборудование из подвала, иначе промокнет, сломается, потом же век не расплатимся. Там у нас, знаешь, какое оборудование было – ого-го! Самое крутое, чуть что случись, мне ж во век с таким не расплатиться. В общем, пошел Николаич, да так и не вернулся. Нет, ну, тогда, ночью, я его не стал ждать, потому что вы-мотался как собака и сразу лег спать. А вот утром, когда мне надо было одну сваю там заварить, я его не нашел. Ну, начали искать, а его нет. Позвонили жене домой, дома тоже нет. Думали, може, где на стройке нажрался, да валяется теперь. Искали, искали, нет, и хоть ты кол на голове чеши! А сварочный станок, между прочим, остался в подвале, на месте. Тогда я подумал, что Николаич до него просто не дошел. А теперь-то знаю, что как раз таки и дошел. Да там и сгинул… В общем, дошло дело до милиции. Приходил к нам следователь, молокосос какой-то, только из института, все меня спрашивал да спрашивал, мол, я Николаича  последний видел, а сам этот следователь, ну, ни хрена не знает и не тямит в этих делах, и, понятное дело, ни хрена он никого не нашел. В общем, пропал Николаич, и все. Дело как-то замялось, забылось. А через два дня, тоже ночью, на стройке – опять  ЧП. Я уже как раз ложился спать, как услышал крик.  Знаешь, так страшно кто-то заорал, что первое время я боялся выйти из сторожки и посмотреть, что случилось. Веришь, нико-гда не слышал, чтобы люди так кричали. Вот, говорят, как резаный – наверное, так и кричал. От этого крика меня прямо-таки озноб пробрал. Что должно случиться, чтоб мужик так орал? Ну, я выбежал на улицу, и другие, понятное дело, выбежали. Что случилось, кто кричал? А я смотрю на других – а лица-то тоже испуганные, видать не я один так испужался. Начали смотреть, двух па-цанов нет, разнорабочими у нас работали. Друг ихний сказал, что они пошли в подвал – в тот са-мый, куда Николаич ходил. А у меня уже тогда недоброе предчувствие появилось. Я, конечно, ничего не сказал, но почему-то знал, что пацанов тех мы не найдем. И знаешь, Игорь, другие-то тоже все поняли, без слов. В общем, всей толпой, с фонарями, пошли мы в тот подвал. Страшно было заходить, никто не решался. Ха! Шутка ли – три человека сгинули. Сначала один, потом двое. Короче, зашли мы в тот подвал. Признаться, я уж думал там увидеть трупы или что похоже, но ничего такого не нашлось. Мы обыскали везде, заглянули в каждый уголок. Ну, понятно дело, там никого не было. И все по новой. Пропали ребятки. Через два дня опять следователь этот наглый пришел. Кричал на нас, пугал, что в отделении, мол, заберет, там мы быстро все заговорим. Потом, правда приехал какой-то мужик, говорили, он за всю эту стройку отвечал, и успокоил этого мента. Так он больше у нас и не появлялся. Но ребят так и не нашли. Дело вроде бы опять замяли. Дело как бы закрылось, но люди стали бояться ночью работать. Оно и понятно – три человека неизвестно куда подевались. Я и сам ночью старался никуда один не ходить. Особенно в тот подвал. Нам даже зарплату повысили в полтора раза, хотя никакие деньги не могли нас заставить ночью работать в гараже и подвале. Кое-кто стал поговаривать, что у нас завелась какая-то чертовщина, которая ворует людей. Враки, конечно, но когда такое творится, начинаешь верить чему угодно. Прошла где-то неделя, мы как раз заливали пол в цокольном этаже, это было около одиннадцати вечера. Мы работали вшестером, разделились по два человека на каждую метровку подвала. У меня в напарниках был Сашка – молодой паренек, шустрый такой, на лету все схватывал, просто загляденье. Есть такие люди, которые слушают тебя, и всё запоминают, а потом ты видишь, как они справно делают то, о чём им толковал. Редко такие встречаются, но Сашка был как раз таким. Я ему как раз что-то объяснял о кладке, рассказывал, он слушал меня. Потом я, помнится, замолчал – вспоминал что-то – и как-то вот неожиданно так понял, даже и не понял, а заметил, что ли –  что-то не так. Я посмотрел на Шурика, а он посмотрел на меня – вот, прям, как в кино бывает. Потом мы вдвоем повернулись и увидели, что никого нет. Мы в помещении были одни. Ну, конечно, сначала подумали, что все куда-то вышли, перекусить, попить или нужду справить, в конце концов. Ну, мало ли, зачем человеку надо выйти, так ведь? Только не могли же они одновременно вчетвером выйти, понимаешь? Ну, ладно, один или два – так нет, никого не было. Тем более, мы не слышали, чтобы они выходили. А там была железная дверь, мы ее закрывали на задвижку – на всякий случай, потому что боялись. И если задвижку открывать, то грохот стоял просто огромный, но грохота как раз и не было. Я, как только об этом подумал, глядь на дверь – а она закрыта на задвижку. Значит, никто и не выходил, снаружи-то дверь нельзя закрыть. Сашка меня спросил, куда подевались остальные, а я пожал плечами – мол, знаю не больше твоего. Тогда он сказал, что они просто исчезли, а мы даже не заметили. Он сказал, что они пропали, как трое прошлых. Я тогда начал на него кричать, ругаться, мол, так не бывает, люди просто так никуда не деваются. Но, на самом деле, я просто испугался. Ведь Шурик был прав. Он смотрел на меня круглыми молодыми глазами, и в них был страх. Вот тебе крест – я видел страх в глазах того парнишки! И от этого мне стало боязней пуще прежнего. Мы с ним достали по сигарете и закурили. И тут я заметил, что погасли лампочки – ровно три штуки, только наша осталась, да и она стала моргать. Причем как-то незаметно всё это произошло, будто к нам никакого отношения не имело и вовсе. Я сказал, что нужно выйти наружу и сказать всем, что наши-то пропали. Шурик согласился и пошел первым к двери. Он докурил сигарету, выбросил ее и возле самой двери вдруг упал на колени. Было темно, я точно не видел, почему он свалился, но вокруг него я видел что-то темное, как будто мазут какой-то. Сашка закричал, тут же сорвался и закашлялся – точно связки себе повредил. Я хотел подбежать к нему, а он замахал руками – мол, не подходи. Ну, я и остался стоять, кричу ему, что случилось, а он вдруг раз – прям по пояс вроде бы в пол ушел, как будто его засосало. Он опять закашлялся, и его вроде как вырвало, хотя я точно не видел. Потом он опять провалился – по грудь, и уже тогда перестал вообще двигаться и говорить. Только руки по полу тихо-тихо стучали, вот так – тук-тук-тук, никогда не забуду этот звук, как будто сама старуха с косой в дверь стучала. Наверное, он тогда уже умер. Я прижался к стене и боялся даже пошевелиться. Я такого вообще никогда не видел и не слышал о таком. А Сашка через секунду вообще исчез, и это черное вокруг него тоже пропало. Я где-то минут десять стоял и даже старался не дышать, потом немного отошел и решил, что надо уходить оттуда. Я решил, что добежать до двери и открыть её – все это нужно сделать очень быстро, иначе…


3

     Трезвонящий будильник вырвал из странного сна Игоря. Он с трудом разлепил веки, несколько минут полежал в кровати, настраивая свое плохое зрение, рывком встал на ноги. Несколько минут постоял, прислушиваясь к гулко стучащему сердцу, махнул рукой  и, закрывая глаза, включил свет. Даже сквозь сомкнутые веки яркий свет немного слепил, но Игорь знал – свет здесь не при чем. Всего лишь больные глаза… как и все его тело. Небрежным движением он клацнул по кнопке включения компьютера, и на черном экране тут же замелькали буквы и цифры. Включив негромкую музыку, парень принялся за утреннюю гимнастику. Размять шею, руки, спину, ноги, отжаться от пола, потренировать мышцы живота – он все это делал каждое утро, но не ради своего здоровья, а, скорее, наоборот – хотел испытать свой затухающий организм и, возможно, приблизить его конец. Конечно, он старался не думать об этом, но желание умереть вот уже два года гнездилось где-то глубоко в его сознании. Он часто просил Бога и Судьбу, чтобы те послали ему смерть, потому что в этой жизни он не видел ни удовольствия, ни смысла. Наверное, если бы он был здоров, он думал бы иначе, а, возможно, и нет. Но мысль о смерти теперь всегда сидела в его мозгу и иногда давала о себе знать – будто пузырьки газов от разлагающегося на дне водоема трупа.
     Закончив зарядку и заправив постель, Игорь неожиданно для себя вспомнил о своем сне. Па-рень отчетливо увидел перед собой сторожа, его увечную руку, услышал странный рассказ об ис-чезающих людях. Он невольно заглянул в окно и посмотрел в сторону строящегося дома – ведь о нем рассказывал сторож. Но самым странным казалась связь этого сновидения с предыдущим. Однако Игорь не стал сейчас об этом думать, а все размышления по этому поводу решил отложить на потом.

     На улице уже рассвело, но затянутое тучами небо предвещало пасмурный день. На стройке но-вого дома активно велись строительные работы, то тут, то там мигали вспышки электросварки, и ничего не говорило о каких-либо таинственных происшествиях. Игорь усмехнулся мысли о том, что действительно могли пропадать люди (по крайней мере, просто исчезать в никуда) – в настоя-щей жизни нет места сказке, даже если она страшная. Всё объяснимо, и не бывает ни волшебных фей, ни страшных кощеев. Проходя под аркой Госпрома, парень поймал себя на том, что прислу-шивается к писку летучих мышей, но и они оказались на месте. Всё было как всегда. Город про-сыпался и продолжал жить своей обычной жизнью. В метро копошились люди, каждый спешил по своим делам, и Игорю вдруг стало интересно, есть ли на этой станции или в этом приближающемся вагоне человек, которому снятся такие же сны. Нет, ответил он сам себе, это невозможно, как невозможно одновременно думать об одном и том же. Здесь люди заняты своими повседневными заботами, им нет дела до проблем других, и всё в жизни их равномерно и неизменно. Те же мысли, те же люди, те же события, и лишь дни в календаре говорят о течении времени…
     Выходя из метро, Игорь встретил одногруппника, который небыстрым шагом двигался к оста-новке.
- Привет, Серега, – вялое рукопожатие, обмен сырыми стандартными фразами.
     Сергей был неплохим малым и, как считал Игорь, мог хорошо учиться. Но он был балагур, и в его голове, занятой девушками, дискоклубами и другой развлекательной программой, не остава-лось места для учебы. Нет, никто не говорит, что он не любит медицину, ему нравится присутст-вовать на операциях, разбирать какие-то ситуационные задачи и чувствовать себя врачом. Но ни-чего учить или даже читать он не хотел. Сергей относился к той категории людей, которые жела-ют знать – но только чтобы эти знания сами укладывались в голову, без всяких усилий. Но такого не бывает, как не бывает странных черных теней, живущих собственной жизнью.
- Ну, что, выучил? – спросил Игорь, хотя ответ знал заранее.
- Та вчера встретился с другом, посидели у меня часик, а потом – в кабак. В общем, еле проснулся с утра, – ответил Сергей, протискиваясь в подъехавшую маршрутку.
- Понятно, я и не сомневался… А мне вот два дня подряд какие-то странные сны снятся…
- Ты знаешь, мне лет в четырнадцать тоже такие сны снились. Стал встречаться с девушкой – всё прошло, – ввернул Сергей, и они оба рассмеялись.
     Пока ехали к больнице, Игорь рассказал о своих снах, Сергей ответил нечто вроде того, что та-кое иногда бывает, и вскоре оба забыли об этом, обсуждая новую американскую фантастику, эк-ранизированную в Голливуде.
     После занятий Игорь не в самом лучшем настроении возвращался домой, чувствуя, как в ушах звенит отголосок повышенного давления, сердце до неприязни громко стучит в груди, а в пояснице расплывающимся огнем начинают болеть почки. В очередной раз он подумал о том, что неплохо было бы сейчас оказаться в сырой земле в компании с маленькими белыми червячками, лишь бы только не чувствовать, как организм теряет жизнь. 
     Дома парень наспех перекусил и в четыре часа улегся спать. Он знал, что дневной сон неполе-зен для ночного – до трех часов ночи он не сомкнет глаз, однако ничего не мог с собой поделать – усталость, боль и слабость валили его с ног. Через полчаса он уснул и до семи часов спал крепким непробудным сном.
     Проснувшись с неприятной тяжестью в голове и шумом в ушах, Игорь измерил давление – оно оказалось неизменно повышенным, закинул в рот пару таблеток для понижения давления и отправился на кухню.
 - Добрый вечер, – поздоровался он со своей хозяйкой, раздумывая над тем, чтобы ему пригото-вить поесть.
- Добрый, добрый, – пробасила хозяйка. – Выспался?.. Я тоже сегодня как в три часа легла - про-сто сил никаких нету – так вот полчаса назад только глаз разула. И то какая-то сволочь позвонила да трубку бросила. Сегодня ночью, кстати, страшная магнитная буря, в час ночи будет, так я го-товлюсь, пью таблетки, да пораньше лечь спать хочу. Сейчас я стол освобождаю, и можешь са-диться ужинать. Картошечки сваришь?
- Не знаю, наверное, – пожал плечами Игорь.
     Он подождал, пока хозяйка освободит кухню, и взялся за приготовление ужина.
     После ужина он посмотрел любимые сериалы и около десяти часов сел за учебники. Игорь лю-бил читать и учить именно ночью – в эту пору суток тихо и спокойно, можно сосредоточиться и думать только о необходимом. Да и вообще Игорь полагал, что большинство людей делятся на жаворонков и сов. К первым относятся просыпающиеся с зарёй и засыпающие чуть позже захода солнца, а ко вторым – любители лечь далеко за полночь и пробудиться поздним утром. Игорь от-носился именно к совам, что очень некстати приходилось к его раннему началу учебного дня. Од-нако постепенно он свыкся с таким режимом дня, и недостающий отдых восполнял послеобеден-ным сном.
     Около часа ночи он отложил в сторону учебник по хирургии, взглянул в расписание и довольно хмыкнул – на занятия завтра к десяти часам. Он настроил электронный будильник, тихо прошел на кухню, накапал себе тридцать капель настойки пустырника и вернулся в комнату. Пора было ложиться спать, но Игорь знал, что уснет не раньше двух часов. Он вышел на балкон и приоткрыл окно на улицу, чтобы впустить немного свежего ночного воздуха. На стройке, несмотря на поздний час, продолжались работы. Конечно же, строители работали в половину мощности, не было слышно шума, но в ночи отчетливо виднелись вспышки сварочных аппаратов. Когда-то и мне придется работать в ночную смену, с тоской подумалось Игорю. Ещё немного постояв у окна, он закрыл балкон, разложил постель и улегся в кровать. Чуть быстрее начало стучать сердце, но через несколько минут оно возобновило свой ритм. Парень сладко потянулся, перевернулся на левый бок, и вскоре его сморил сон.
     Около двух часов ночи, одновременно с тем, как магнитное поле земли отреагировало на ог-ромный взрыв на солнечной поверхности, по всей территории земли в течение десяти минут от сердечных ударов и инсультов погибли тысячи больных людей. Сотни тысяч почувствовали рез-кое ухудшение своего состояния. Болели кости, ломило суставы, отзывались старые раны. На не-которое время из строя вышла вся электротехника, замолчали радио и мобильные телефоны, дали сбои тысячи компьютеров, однако все описанные явления к утру улеглись и больше не давали о себе знать.
     В это же время Игорь Самов в своей комнате открыл глаза и яростно ударил кулаком в стену. Неизвестная болезнь снова приступом взяла тело, и гнев от осознания беспомощности перед хво-рью обуял Игоря. Он ощутил, как сердце настолько быстро бьется в груди, словно собирается вы-прыгнуть наружу. Ужасный шум будто охватил всю голову и тысячами маленьких звонков пробирался в мозг. Поясница невыносимо болела, всё тело покрылось липким и неприятным потом, сделалось невыносимо жарко. Игорю вдруг показалось… нет, он ощутил на самом деле, как горит его тело, и организм доживает свои последние минуты.
     Не понимая происходящего, Игорь вскочил с кровати и вдруг ощутил, что ему не хватает воз-духа. Инфаркт, инсульт, астма, ларингоспазм, паралич сосудисто-двигательного центра – все эти слова и многие другие одним потоком пронеслись в голове, и Самов решил, что наконец-то умирает. Даже не включая свет, он бросился к балкону, распахнул двери, открыл окно и, переки-нувшись через поручень балкона, по пояс окунулся в ночную прохладу. Ночной воздух тут же ос-тудил тело, и, сделав несколько глубоких вдохов, Игорь почувствовал себя значительно лучше. Кажется, он ещё не собирался умирать. Эта мысль почему-то развеселила его, и он забыл о том, как несколько секунд назад задыхался от нехватки воздуха. Казалось, что глоток свежего воздуха изгнал все его болезни, и на некоторое мгновение тело стало здоровым, будто организм новорож-денного. Игорь напоследок окинул взглядом пустынный темный двор и собрался возвращаться в комнату – всё-таки можно было и простудиться – но что-то заставило его остановиться. Какая-то неуловимая деталь.  Через несколько секунд стало ясно – это были чьи тревожные голоса. Они раздавались со стороны стройки, которая располагалась через дорогу справа от дома. Сквозь ноч-ную тишину до Игоря донеслись возгласы «…пропал…» и «…милицию!» Остального было не разобрать, но в интонациях угадывались явная паника и страх. Парень всмотрелся на застроенную площадку, и ему удалось увидеть бегающих людей. Вспомнив о своем последнем сне, Самов вздернул  брови, удивляясь такому совпадению. Однако он не стал над этим задумываться, потому как уже порядком продрог и его потянуло на сон. Он закрыл окно и дверь на балкон, устало плюхнулся на кровать и, натянув на себя одеяло, почти тут же уснул. Ему снился сон о том, как за ним некто гонится, а он бежит по дну огромной ямы и чувствует, что вместо бега его ноги еле плетутся, и враг настигает, дышит в спину…