Вторжение. глава ХIV

Топкая низинная поверхность, вялые черные омуты, извилистые течения, скользкими угрями ползущие к реке, подчеркивали унылость и мрачность прибрежного болота. Из гнилой воды торчали метелки осоки, источая резкий запах прели и водорослей. Из луговины, где земля тверже и трава гуще раздавались заунывное уханье выпи, пронзительный свист кроншнепа, резкий крик взлетающей казарки, торопливое брюзжание чирка, сварливое курлыканье напуганного журавля и однообразная жалобная песня ржанки. Черный ворон владыка пернатого царства, все время летал взад-вперед над болотом, бдительно созерцая эту бескрайнюю водную пустыню.
Медленно плавали лоснящиеся утки, не оставляя на поверхности воды ни ряби, ни бороздки.
Сквозь густой туман Джон Нокс вел отряд «черных всадников» в направлении переправы, подходя к Обители Злых Духов с севера. Пробираясь с кочки на кочку, он тщательно орудовал двухметровым шестом прокладывая  дорогу людям и лошадям.  Кто-то, то и дело шарахался в сторону и проваливался в трясину, вскрикивая не от того, что оступился, а от страха  перед густой травой, плавающей на поверхности воды, словно волосы утопленника.
– Эй, папаша, далеко еще до индейского святилища? – спросил вожак бандитов, называвший себя Сильвестром.
– Река должно быть в миле отсюда круто сворачивает вправо, огибая болото, – говорил Нокс. – В той стороне должна показаться не большая долина, со всех сторон закрытая кипарисовым лесом. С лева от нас остались болота, которые мы только что прошли. Как я понимаю, мы описали петлю, то есть блудили в тумане. Обитель Злых Духов опять перед нами.
– Дьявол!  – выругался Сильвестр, – и что теперь.
– Парень, – обратился Нокс к Сильвестру, – я что-то тебя не понимаю. Куда вам надо? К переправе или к черту в пасть на погибель? Если второе, то это прямо к святилищу куапо.
– А тебе ничего не надо понимать старый дурак, – нервничал Сельвестр. –
Я и Аметист должны встретиться в хижине на поляне, южнее святилища.
– Ах, вот оно что, а я думал вам к переправе надо?
–Потом мы пойдем к переправе, – добавил Сильвестр.
– Кто этот Аметист? – поинтересовался Нокс.
– Тебе какое дело. Показывай дорогу и не задавай лишних вопросов, – отрезал вожак бандитов.
– Молчу, – ретировался Нокс.
Он, в действительности слабо ориентировался на болотах, и сам того не желая, привел бандитов, именно в горнило Обители Злых Духов. Узкая кромка тропы на твердой поверхности сбила его с толку. Она образовалась из сбившихся в кучу стволов деревьев, прибитых весенним разливом притоков Миссисипи. На илистой полоске около них он увидел путеводный след маленькой ножки, с уверенность решив, что это женский след кого-то из чернокожих невольниц, которых гнали с собой бандиты из группы того самого Аметиста. С виду ему показалось, что это и есть путь в идиллический приют нимф и фавнов, надежно скрытый от посторонних глаз, недоступный и недосягаемый, как и подобает разбойничьему приюту.
Святилище куапо или остров шаманов, представляло собой насыпной вал высотой более шести футов, очертание которого многократно воспроизводило контуры медведя. Это был своего рода фигурный курган, какие строили индейцы, окруженный со всех сторон болотом. На вершине насыпи располагался алтарь, вход в который находился с восточной стороны. На опорах, подпирающих алтарь, отчетливо были заметны барельефы индейских богов, на которых размещались священные связки, бубны, барабаны шаманов, регалии различных воинских обществ, подобно тому, как размещают распятие в христианских храмах.
Рядом со святилищем располагалось каркасное сооружение, по всей вероятности место очищения или «паровая баня», где шаманы куапо готовили свое сознание к восприятию божественного откровения, предварительно истязая себя паром.
По поверью куапо, в этом месте, когда боги еще жили на земле, не было болота, и жилища богов стояли повсюду. Когда боги поднялись на небо, то их жилища превратились в курганы.
В то время жил один шаман куапо, которого боги, уходя на небо, сделали главным жрецом у индейцев. Он лечил людей, прогонял злых духов. За это охотники приносили ему шкуры, мясо, рыбу. Возле его жилища птицы вили гнезда. Но летело время, состарился шаман, не слышал он больше песен дарованных духами-покровителями, посему начал теряться данную некогда ими Силу. Перестали люди обращаться к нему. Охотники более не  снабжали его ни шкурами, ни мясом, ни рыбой. Жены шамана покинули его, уйдя с любовниками. Как ни просил шаман духов-покровителей вернуть ему Силу, ничего не получалось, покинули его и они.
Рассердился шаман на людей и призвал себе на помощь духов зла, чтобы отомстить людям. Духи зла не заставили себя ждать, пришли к нему, и научили колдовству: «Ночью, когда над лесом покажется луна и уснут все люди, выйди из своего жилища и иди на болото, четыре раза перевернись через голову», – наставляли они шамана. Сделал шаман так, как вели духи зла, и превратился в большого черного медведя. Пришел оборотень в селение, пробрался в хижину, украл девушку и унес ее на болото, замучив до смерти. Так повторялось из года в год. Много девушек похитил оборотень. Долго так продолжаться не могло. Охотники выследили оборотня и пустили в него свои стрелы. Но шаман знал колдовские слова, стрелы вспыхнули и сгорели, не попав в него. Испугались охотники и убежали. Долго на совете племени решали, как быть, чтобы спасти род человеческий.
Пошли тогда старейшины куапо к Громовой Птице, рассказали ей о своей беде. Громовая Птица созвала всех богов, чтобы посоветоваться, как проучить злого шамана.
Решили они навечно превратить его в черного медведя и запретить ему покидать то место на болоте, где он творил свои злодеяния. С тех пор и проживает здесь большой черный медведь. И, чтобы он никогда не нашел дорогу к людям, они лишили его памяти. И, чтобы он никогда не произнес колдовских слов, они лишили его дара речи. Но злые духи сжалились над ним, так как он поклонялся им, и устроили ему на болоте жертвенник – курган в форме фигуры медведя и алтарь для посвященных. Не посвященные же, не имеющие великую Силу, не могли появляться здесь. А кто осмеливался забрести сюда, тот навсегда исчезал бесследно. Вот и называют куапо это место «Обителью Злых Духов».
 Обитель производила мрачное впечатление. Внезапно, путников окутал сизый туман. Тревожно захрапели лошади. С веток деревьев вспорхнула стая воронья, издавая неистовое карканье. Птицы пронеслись над головами людей так низко, что те от неожиданности и страха опустились на колени.
– Эй, папаша, куда это ты нас завел? – с дрожью в голосе произнес Сильвестр.
– Я же говорил, что плохо знаю тропы на болотах, – растерянно ответил Нокс. – Кажется, это и есть святилище куапо – Обитель Злых Духов.
–Ладно. Всем держаться вместе, – командовал Сильвестр. – Поворачиваем  обратно.
– Хотел бы я знать, обратно – это  куда, – бормотал Нокс себе под нос.
В тумане едва были видны силуэты друг друга. Вокруг звучали чертыханья и проклятия. Потом послышался гул, и по мере его нарастания, волнения людей усиливалось, и многие переходили на крик. Нокс едва удерживал за узду своего коня, который перебирая ногами, вставал на дыбы, и пытался вырваться. Тоже проделывали и лошади других. Туман полностью окутал местность, и  видимость окончательно исчезла. Из застилавшей глаза пелены появился огромный черный силуэт какого-то существа. По мере приближения стала просматриваться фигура черного медведя, который встал на задние лапы и раздирающе рычал, а потом бросился на кого-то.   
Нокс отчетливо услышал вопли, крики, призывы о помощи, раздававшиеся в стороне от него. Явно чудовище разрывало людей. Нокс метался со стороны в сторону, не понимая, куда ему бежать.
– Святые угодники! – взмолился он, – Никак  шаман разбушевался. Вот и не верь после этого индейским небылицам.
– Папаша! Папаша! Негодяй! – слышался голос Сильвестра, – А-а-а! Спасите! А-а-а!
Что-то затрещало. Нокс, сквозь туман увидел, как вся передняя стена святилища накренилась вперед и рухнула.
Потом Нокс почувствовал, как из-под ног уходит земля, и он  стремительно проваливается в бездну. Он подумал, если не отпустить уздечку, за которую держит коня, то животное  утащит его за собой. Только он бросил лошадь, как огромная волна накатила на него, поглотила, выбросила на поверхность, и понесла куда-то в толще тумана.
Нокс бултыхаясь,  рассмотрел, что в той стороне, где находился курган, раздался треск, и через некоторое время ствол поваленного дерева, которое смыл тот же поток, налетел на него.
С божьей помощью Ноксу удалось зацепиться за скользкий ствол, обхватив одной рукой корни, а другой прихватить сук. Несмотря на волнение и грозящую опасность, на неустойчивость положения на скользком стволе, он нашел в себе силы бросить взгляд на размытое святилище, так как туман постепенно начал рассеиваться. До него еще доносились крики бандитов, захлебывающихся в трясине. Глупые мысли  приходили в голову. Например, Нокс подумал, что напрасно не переоделся в лучший костюм. И, как там Джей без него справиться с рыбой. И, что она будет  делать с телами убитых индейцев. При этих мыслях он чуть не лишился сознания. Но все же он собрался, и перестал предаваться отчаянию.
Когда длинные корни ствола дерева наткнулись на преграду, ствол сделал пол оборота, и Нокс дважды погрузился в черную воду. Он понимал, что поток воды, каким-то образом вырвавшийся кажется, из искусственной дамбы отнес его видимо в том место, где течение реки впадавшей в Миссисипи сталкивалось с водами болотного озера. Нокс рассчитывал  зацепиться за кустарник у самого устья и найти твердою почву.
 Внезапно наступила тишина, не слышалось даже журчания воды по бокам шероховатого дерева, все было объято безмолвием. Нокс слышал только звон в ушах и биение своего сердца.
К тому времени он стал чувствовать, что продрог до мозга костей, и так оцепенел от неловкого положения, что едва мог двигаться. Чтобы убедиться, что не потерял дар речи, он заговорил сам с собой. В его мозгу всплыл библейский сюжет, когда Ноев ковчег ночью плыл над Араратом, а все живое было погребено на дне безмолвной пустыни. Потом он начал благодарить Бога за свое  чудесное спасение, ведь по слухам никому не удавалось живым выбраться когда-либо из Обители Злых Духов. Не успел Нокс придти в себя, как дерево зацепилось за дно, покачнулось, потом еще немного протащилось вперед и остановилось. Нокс опустил руку в воду и почувствовал как вода, тихо журча, течет мимо. Дерево лежало на земле. 
Подняв глаза к небу, Нокс еще раз поблагодарил Бога. Сняв  одежду, он тщательно выжал ее и вновь одел на себя. Над его головой взвилась огромная стая казарок. Потом, кружась с печальным свистом, прилетели ржанки и серым облаком опустились на ствол. Цапля с негодующим криком покружилась над ним, и окунула свои длинные ноги в воду, всего в нескольких ярдах от него. Но самым необычайным оказался прилет хорошенькой белой птицы, чуть больше голубя. Она, все время делала круги над его головой и, наконец, села на один из корней дерева. Нокс протянул руку и погладил птицу по изящной белой шейке. Как ни странно та не шелохнулась. Нокс, вновь поднял голову к небу. Солнце стояло уже высоко, а вокруг расстилалось болото с низкой стоячей водой.
Придя в себя, Нокс осмотрелся, и принял решение двигаться на юг, в направлении переправы.
Вскоре он набрел на ту самую поляну, где стояла хижина на сваях, где бандиты Сильвестра должны были встретиться со своими подельниками.
Выждав в укрытии, Нокс убедился, что на поляне никого нет, и понемногу, тайком начал пробираться к хижине. Подойдя вплотную к хижине, он встал во весь рост, и во все глаза стал смотреть на удивительную картину. Тут и там на земле и в хижине валялись трупы людей в черном, а вокруг никого не было. Нокс еще раз осмотрел округу, обнаружив в траве несколько мертвых тел индейцев.
– Ого! Да здесь бойня была, – задумчиво произнес Нокс. – Кто же это их поубивал, интересно?
На мягком отрезке почвы, возле хижины, он обратил внимание на маленький след женской ноги, точно вспомнив, что такой же, сбил его с толку, приведя в Обитель Злых Духов. Покружив еще некоторое время на поляне, Нокс уверенно двинулся к переправе.
Дойдя до рядов кустарника, он остановился. Вдруг грянул выстрел. Нокс присел. Выстрел донесся, словно издалека и Нокс подумал, что это какой-то сигнал. Тут же раздался второй выстрел, с Нокса едва не слетела широкополая шляпа, которую он придержал и заметил, что край пробит пулей. Намек, как ему показалось, был весьма недвусмысленный. Он вынул носовой платок и помахал им над головой – ответом был новый выстрел, платок вырвался из его пальцев и поплыл по воздуху, разорванный наискось. «Искусный, невидимый убийца вздумал всласть натешиться надо мной, прежде чем прикончить», – думал Нокс. Он упрямо стиснул побелевшие губы и решительно зашагал  в сторону, откуда доносился звук выстрелов. «Конечно, еще миг и  все будет кончено – ну и пусть, по крайней мере, такой стрелок меня не искалечит, а убьет сразу», – вертелось у него в голове. Не прошел он и пятидесяти шагов как из-за кипариса выступил человек и небрежно вскинул ружье на плечо. Он был насмешливый, с проницательным взглядом и ничуть не походил на кровожадного убийцу. Стрелок встретил его на полпути, опустил ружье, придерживая его поперек груди и чуть касаясь пальцами затвора,  испытующе посмотрел на него.
– Никак сам Джон Нокс? Ты откуда здесь старый бродяга?
Нокс, оторопев, присмотрелся, и ахнул от удивления:
– Бурвиль!? Засранец! Ты меня чуть не угробил, болотная твоя душа.
– Извини, старина Нокси. Я тебя за бандита принял. Думал из тех, что не добил на поляне, – радостно, и не менее удивленно, произнес Жак. – Эй! - окликнул он. – Выходите. Моник, поди сюда!
Из кипарисового укрытия медленно, с винтовками наперевес начали выходить негры, которых Бурвиль с женой отбили у бандитов. За ними появилась и Моника, приветственно махнув в сторону Нокса.
– Матерь Божья! – воскликнул Нокс. – Смотрите-ка, Моника!? Деточка моя, а ты как сюда забрела? Вы, что коров пасете на болоте?
– Привет, дядя Джон, не ожидала тебя здесь увидеть, – улыбаясь, произнесла Моника, подойдя к Ноксу, и обняв старика.
– Пасли, только не коров, – отметил  Жак.
– «Волков»? Так ты хотел сказать, мой мальчик? – добавил  Нокс.
– Да, «черных волков», – и Жак крепко пожал Ноксу руку.