Летняя ночь

Солнце ярким оранжевым блином сползало за  горизонт. Окраина Владивостока доживала свои последние часы вечера и медленно погружалась в теплую июльскую ночь. Воздух, нагретый за день медленно плыл и растекался как медуза в бухте. Люди в окрестных домах собирались на кухнях, перед приготовленным вкусным или не очень вкусным ужином, ругались из-за программ в телевизоре, просыпались с диким похмельем и допивали стыдливо смотрящую на них наполовину наполненную бутылку пива, выдохшуюся и теплую. Выключался свет в окнах. Включались редкие работающие фонари уличного освещения. Район погружался в летнюю ночь, как аквалангист под воду.
Последний междугородний автобус остановился у здания Автовокзала, выпустив немногочисленных пассажиров. Один из них был мужчина средних лет, с «животиком», с большой спортивной сумкой, которую тот держал в руке. Он приехал от родственников из  другого города с «гостинцами» для его беременной дочери. Человека звали Сергей Григорьевич или просто Григорич как его называли на работе, в строительном управлении, коллеги. Григорич остановился у одного из ларьков, коих перед зданием вокзала стояло великое множество, купил бутылку холодного, покрытого испариной, пива, открыл прямо у ларька, и жадно сделав большой глоток, направился по дороге на ведущую вверх от Автовокзала покрытую зеленью акаций улицу. Григорич шел неторопливо, то и дело прикладываясь к оттаявшей бутылке пива и наслаждался теплой летней ночью. Теплый ветерок с моря обдувал тело, Григорич пил пиво и шел и смотрел на звезды. Ночь была заполнена  теплотой и лаской.  Она была похожа на молодую девушку, одну из которых, привезли как то в сауну принадлежащую его школьному другу, который сейчас стал коммерсантом и приглашал Григорича и еще некоторых школьных приятелей к нему на загородную дачу, где поил их водкой и пивом под вкусные деликатесы. И иногда напившись, вызывал по огромному как кирпич сотовому телефону «девочек» и «угощал» ими своих школьных приятелей. Григорич вспомнил одну такую. Молодую, с упругим телом. Как там ее звали? Черт, и забыл совсем…
-Слыш, дядь, а сигаретой не угостишь? – раздался голос сзади, вернув Григорича в реальность. Он остановился и обернулся. Позади него стояли три молодых человека. Всем по виду было около пятнадцати лет. Одеты все трое были по молодежной моде. Спортивные трико «Montana», шелковые рубашки с коротким рукавом, заправленные  в трико и легкие тряпичные китайские тапочки, называемые «кунфуйками» за то, что в таких тапочках герои китайских боевиков избивая друг друга до полусмерти по долгу выясняли чье же все таки «кунг-фу» лучше, разламывая при этом целые кварталы и калеча невинных женщин и стариков.
-Нет, ребята не курю, извините – Сказал Гигорич, отвернулся и быстро зашагал вверх по улице.
Сзади раздавались шаркающие шаги. Эти трое, как молодые волки шли за ним. Они взяли след и теперь только выжидали возможность броситься. Внезапно шаги сзади ускорились. Троица на ходу начала перешептываться. Лоб  Григорича покрылся холодной испариной, как на бутылке пива. Он судорожно полез в карман своих брюк, пытаясь достать оттуда газовый баллон, который ему несколько дней назад дала его жена. «Поздно возвращаешься, а сейчас как-то неспокойно стало. Малолетки вон, на улицах как стаи волчат рыщут, кого б загрызть. Пускай будет» Он согласился и даже совсем забыл про него, но вот сейчас он сгодится, как нельзя лучше. Выхватил его из кармана, резко развернулся и выпустил струю газа с резким запахам в сторону троицы преследователей.
Но то ли в это время подул небольшой ветерок сдув, струю вбок, толи просто расстояние до них было недостаточное, ни одна капелька предательского  слезоточивого газа в преследователей не попала. Все трое разразились дружным хохотом. Бутылка пива в руке до этого момента стала жечь огнем. Григорич швырнул ее в сторону троицы, но опять не удачно. Поверх их голов. В голове судорожно путались мысли, ищя верное решение. Но решение было одно. Григорич побежал.  Прямо с асфальтированной дороги, через кусты к домам, где могут быть люди. Сзади слышалось тяжелое нарастающее дыхание. Оно становилось ближе и ближе пока ухо внезапно не обожгло огнем. Григорич вскрикнул и упал смешно выставив вперед руки.
Пропахав землю, постарался подняться, но дыхание резко перехватило от удара в правый бок. И тот час на него со всех сторон посыпались удары. Били тяжело дыша, ногами, руками. Били не умело, но все равно больно.
- Давай, сюда лопатник, лошара!! – дыхнул на него голос сигаретным запахом.
-Что простите? – спросил, Григорич, поднимая с земли грязное лицо, но тут же получил удар в нос и уткнулся словно страус
-Я тебе говорю, филки давай. – Пробасил голос – Монету, бабосы, деньги. Понял меня?
-Ребята у меня нет денег. У меня дочь дома беременная. – прокричал Григорич, не поднимая лица от земли. На глазах выступили слезы. 0чень сильно захотелось в туалет.
- Не ори, чепушило! – сказал второй голос и пнул его в голову. – Кошелек твой где? И чем это ты в нас прыскал?
Григорич, только сейчас заметил что в своей зажатой ладони он до сих пор держит газовый баллон, который можно было сейчас применить для своего спасения, но только он об этом подумал,  в тот же миг  чья-то пара рук вцепившись, как клещи вырвала баллон из его ладнои.
-Тааак, че тут написано Макс? Посмотри, а то я сам знаешь с английским не очень.
-Не ну ты дебил что-ли, Андрюха? –Сказал тот, которого звали Макс
-Ааа прости, забыл совсем. Слыш терпила, ты нас этим газом хотел облить. На-а, сука!
В лицо Григоричу острыми брызгами впились миллионы осколков слезоточивого газа. Лицо стало гореть и чесаться. Из глаз полились слезы. Григорич стал тереть лицо руками, стараясь прекратить свои мучения, но от этого становилось хуже. Лицо быстро опухало. Глаза видели хуже и хуже.
Чьи-то руки залезли в карманы его брюк, извлекли оттуда кошелек. Зажужжала молния спортивной сумки.
-Чё там?
- Да фигня, балабас всякий.
-У меня дочь, беременная, -умолял Григорич, - ребята, сумку оставьте, пожал..
-Сумку оставить?- Перебил его третий звонкий голос. – На, сука, сумку!
Содержимое сумки лавиной обрушилось на спину и голову Григорича. Вместе с этим вновь в лицо и туловище полетели удары. Григорич закрылся руками и завыл в голос, как подстреленный охотником-любителем зверь.
-Миха, задолбал, пошли уже – шипел обладатель первого голоса, Макс – Убешь еще.
-Да, Миха, погнали, давай. Мы же все сделали уже. – Торопил второй
-Сейчас, сейчас – Миха ритмично стучал ногой по голове Григорича, втаптывая ее в землю. От множества ударов, земля перед глазами стала, бешено кружится, в каком-то, адском хороводе, голова дико раскалывалась, из носа по разбитым губам текла кровь, , все лицо опухло.. Григорич уже не выл, он скулил как старый пес, сшибленный машиной. Все тело его стало гореть изнутри. Мысли сначала путались, а после стали улетать, дыхание его замедлилось, на глаза бархатной черной шторой опустилась пустота, и Григорич почувствовал, что он уже готов покинуть это избитое истерзанное малолетним человеческим зверьем тело и ласточкой взлететь вверх в ночное кроваво-грязное небо….
Внезапно, узкие щелочки глаз осветил яркий свет. Зашипели по асфальту автомобильные шины. Резко скрипнули.В автомобиле открылась дверь и незнакомый, но такой дорогой сердцу голос Ангела-Хранителя прокричал:
--Э-э, вы че барагозите тут, пацаны?  Охуели что-ли!!!
Быстро и ритмично застучали ноги в «кунфуйках» по земле.  Перешептываясь зашуршали кусты. Чьи-то  сильные руки подняли избитое и обессиленное тело Григорича с земли. Посадили на близстоящую лавочку. Дали в руку бутыль с водой. Григорич умылся. Глаза стали видеть гораздо лучше, но тело и лицо ныло от боли
-Ну ты как, мужик? – спрашивал его «Ангел-Хранитель», молодой и крепкий парень лет двадцати пяти. Коротко стриженный, одетый в спортивный костюм «USA Champions»
-Да номально все. Спасибо. – Тяжело дыша прохрипел Григорич.
-Тебя за что? Че, просто по беспределу что-ли?
- Я домой шел…приехал от родственников…у меня дочка беременная…гостинцы… - хрипел Григорич
-Ясно все. Ну ты это, домой то дойдешь?
Григорич осмотрелся:
-Да, мне недалеко здесь. Я сейчас только посижу немного и пойду.
- Ну, давай – сказал Ангел и ушел. А Григорич остался сидеть на лавочке. Напротив, в пыли лежала спортивная сумка. Гостинцы были разбросаны и растоптаны. Ночь уже не казалась ему такой ласковой.