***

Я часто висел на волоске от смерти, а здесь всего лишь очередная игра в карты. Правда, на кону стоит не только мои несколько центов, но и все, что имел Фабрицио. К тому же, вся эта задумка принадлежала мне.
-Джек, ты псих. Ты поставил все, что у нас есть, - недовольно прошептал Фабрицио. Я равнодушно выдохнул дым и, наклонившись к нему, сказал:
-Когда ничего нет-нечего и терять.
И эта была чистая правда. Но для жизни у меня было все, природа щедро одаривает нас еще при рождении. Последний год, проведенный в Париже, не принес мне ровным счетом ничего, кромне пустых карманов и потолстевшей папки с рисунками. Однако, я знал, на что шел, сам выбрал свой путь и ни разу об этом не пожалел. Я свободен, каждый мой день наполнен жизнью и принадлежит только мне.
Сейчас же я сосредоточенно смотрел на своих соперников, время от времени бранившихся между собой на португальском. Моя сигарета слабо тлела, я почти забыл о ней. Напряжение висело в воздухе подобно липкой паутине. Изредка до нашего столика доносился стеклянный звон стаканов и легкий шорох завсегдатаев. Голоса с причала были едва различимы.
Я внимательно следил за руками Свена и Олофа. Пальцы первого сжимали карты, но он и не пытался скрыть свое нервное возбуждение. Олоф был старше и , видимо, бывалый, но его излишне горячая кровь не позволяла держать себя под тотальным контролем. Глаза жадно впивались в билеты и деньги, которые лежали на середине стола. Его безумный взгляд отчаянно блуждал в поисках хоть какого-то выхода. Этот был взгляд самоубийцы. Мне приходилось встречать такой в пригороде Парижа. Ветер ломает дубы, но жалеет траву. Определенно его случай, такие люди не умеют проигрывать.
- Ладно, настал момент истины. В чьей-то судьбы грядут перемены, - произнес я. Гнетущее молчание достигло своего апогея и терпеть это дальше становилось все сложнее.
Поочередно игроки открывали карты. Предпоследним это сделал Свен.
- Свен, о, две пары. Мне очень жаль, Фабрицио, - на лицах португальцев появилось плохо скрываемое злорадство. Зря, надо уметь слушать до конца, тогда не пришлось бы так сильно огорчаться.
- Слушай, да не пошел бы ты...- Фабрицио был в ярости. Не удивительно, он поставил на кон все свои жалкие сбережения. Я прищурился и улыбнулся, воздух накалился до предела.
- Мне очень жаль, но свою мамочку ты увидишь очень и очень нескоро. У меня фул, парни! - это был всплеск радости, после стольких минут напряженной игры эмоции хлынули через край. Я готов был танцевать от счастья, но тут произошло то, чего я ожидал больше всего. Олоф схватил меня за ворот рубашки, но я давно разучился чего-либо бояться. Я зажмурил глаза и через секунду услышал удар и. звук падающего тела. Олоф выместил всю свою злость и ярость на своем соратнике. Он проиграл не только билет, он проиграл жизнь.