Подарок на день рождения

Девочка Дина с золотыми кудряшками ниже плеч и восторженными голубыми глазами с нетерпением ждала свой шестой день рождения. Что такое день рождения, Дина помнила хорошо. В этот день год назад в уютном доме возле пруда, где она с родителями жила все лето, было много взрослых дядей и тетей. Веселый смеющийся папа и хлопочущая мама. С огромным кульком конфет Дина рано утром бегала к пруду и угощала всех детей, живущих в этой небольшой деревушке. Каждый год в начале августа стояла изнывающая жара, и дети спасались от нее в илистом пруду с белыми лилиями в тени старых рассохшихся ив. Почти с восхода солнца и до заката они плескались в нем, распугивая рыбу и выводя из себя рыбаков. Деревенские утки держались стайками на другом берегу пруда подальше от крикливой детворы.
В этот день Дине разрешалось не есть противную гречневую кашу и позволялось, сколько хочешь пирожных с розовым кремом, торта с вафельными украшениями, шоколадных конфет с орехами и сливочного мороженого с грушевым сиропом - все, что она так любила. Но даже не этого ей хотелось больше всего. Целый день она думала о предстоящих подарках. Что же на этот раз принесут гости? Тетя Надя, грузная добрая женщина, конечно же, подарит какую-нибудь нужную вещь, например, футболку, колготки или сарафанчик на вырост. Дядя Петя обязательно принесет пистолет. Неторопливый, круглолицый, с животом, как мяч, старый папин друг на каждый праздник дарил Дине оружие. У него было два сына, и он слабо представлял себе, что нужно девочкам.
В числе приглашенных гостей был мальчик Миша. Его мама Елизавета Петровна этой весной купила дом по соседству и крепко подружилась с говорливой Дининой мамой. Миша на два года старше Дины рослый немного странный мальчик отличался от своих сверстников. Он не барахтался на пруду как остальные дети, а сидел в кресле на веранде и читал книги. Ребята ему приклеили прозвище «умник» и перестали с собой звать. Иногда по вечерам, когда спадала жара, Миша задумчиво катался по пыльной дороге вдоль деревенских домов на желтом двухколесном велосипеде. Один раз Дина попросила его дать покататься и он, придерживая за сиденье и руль, прокатил ее до самого пруда и не смеялся над тем, что она не умеет ездить.
Дина несколько раз спросила маму, придет ли Миша. Мама утвердительно кивала головой. Дина перебрала в уме возможные варианты подарков, но до завтрашнего дня она никак не могла узнать, что же подарит ей Миша. Она нечаянно услышала, как мама говорила кому-то, что дочери ничего не надо, у нее все есть, только чтоб обязательно приходили. «Как же это у меня все есть? - думала Дина. - А заводной розовый заяц, который бьет палочками по барабану, его же у меня нет?» Да мало ли чего! Ведь в магазинах так много красивого, яркого, пушистого, квакающего и пищащего. Так что же подарит Миша?
И вот после невыносимых дневных ожиданий, после длинной, скучной ночи наступило долгожданное утро. Для кого-то это был обыкновенный рядовой день, а для Дины наступил самый главный день года. Ей казалось, что в этот день и птички поют по особому звонко, и солнце светит радостнее и ярче и даже стул, на котором висит нарядное голубое платье с воланами, рюшечками и бантиками, сшитое мамой специально к этому дню, выглядит серьезным и важным.
Не успела Дина вскочить с постели, как в комнату вошел папа. Прислонив к губам деревянную палочку, он трубил торжественный марш. Мама за ним следом вкатила ярко-синий двухколесный велосипед.
- Доченька! Поздравляем тебя с днем рождения! - сказал папа.
- Ура!! – закричала Дина и бросилась целовать маму и папу.
Как все-таки здорово, когда день начинается с такой нечаянной радости!
Гостей ждали к обеду. Дина то и дело выбегала на улицу посмотреть не пришел ли кто-нибудь, хотя хорошо знала, что гости всегда приходят к назначенному часу, и это было непонятно. Она думала, что поздравлять именинницу должны как раз с самого утра и целый день, а не все сразу и в одно время. 
Папа помогал маме по хозяйству: выбил все коврики, помыл полы и даже навел порядок в своей мастерской. Потом они вместе с Диной полили из шланга зелень и цветы на маленьком огороде. Дина, самостоятельно повозившись во дворе с велосипедом, решила подождать Мишу, пусть лучше он научит на нем ездить.
В тот момент, когда ее терпение уже собралось лопнуть, в калитку постучался первый гость. Это был дядя Петя с пластмассовым автоматом, из которого нужно было стрелять водой.
- Держи. Осваивай, - степенно сказал он, постукивая пальцами по животу.
Гости приходили один за другим. Дина не успевала радоваться подаркам. Быстро снимала с них шуршащую обертку и бежала показывать маме, занятой на кухне последними приготовлениями к столу. Папа, подвязавшись фартуком, выносил тарелки, чашки, ложки на веранду. Там была густая тень от деревьев и немного прохладнее.
Дедушка Трофим с густыми темными бровями и седой бородой жил в доме напротив. Он задумчиво и важно прохаживался мимо их окон, сложив руки за спину, и со всеми здоровался, низко склоняя голову, будь-то взрослому встречному или пробегающему мимо ребенку. Дед Трофим, как всегда молча, вручил корзину медовых яблок со своего сада и мягко погладил Дину по кудряшкам.
Вприпрыжку бегая из кухни в комнату и обратно, держа под мышкой розового заводного зайца, не свойственного тети Нади подарка, Дина услышала голос Мишиной мамы. И стремглав  выбежала их встречать.
- Поздравляю, - тихо сказал Миша и протянул воздушный шарик.
- Это мне?! – очарованно спросила Дина, не отрывая глаз от шарика.
Миша мотнул головой. Но тут вмешалась его мама:
- Это еще не все, дорогая. Смешные дети. Вот тебе еще подарок, - и она подала Дине большую коробку с пышным красным бантом.
Дина передала коробку маме и бережно взяла за ниточку воздушный шарик. «Вот это да! - подумала она. - Вот это чудо!» Держа на вытянутой руке шарик, она с замиранием сердца начала его  разглядывать. Ничего лучше в своей жизни она еще не видела! Конечно же, она видела раньше воздушные шарики, ими украшают праздники и их покупают на улицах детям, когда они плачут. Конечно же, видела! Но это был особый шарик, он был подарен ей на день рождения Мишей. Шарик был небесно голубой с робкими переливами и нарисованным белым медведем. Если поднять вверх и посмотреть на него, шарик сливался с небом.
Взрослые были рады возможности пообщаться, обсудить все проблемы, включая проблемы мирового масштаба, выпить за здоровье именинницы даже в ее отсутствие и поэтому к детям не приставали. Дина с Мишей выбежали во двор и стали сначала по очереди, потом вдвоем рассматривать сквозь шарик садовые деревья, цветы, пролетающих мимо бабочек, небо, траву. Через шарик мир изменял свои цвета и формы. Все вокруг, плавно изгибаясь, становилось голубым, воздушным и веселым. Дети осторожно, еле дотрагиваясь, поглаживали шарик. И он в ответ издавал нежный звук - поскрипывал. Уж очень он был тонкий, доверчивый и нежный.
- Я его выбирал. У тебя глаза такие, - смущенно сказал Миша, поднеся близко к лицу шарик и внимательно  в него заглядывая. Потом задумчиво посмотрел на Дину и произнес:
- Смотри. В нем есть жизнь.
- Конечно, - подтвердила Дина, - там обязательно кто-то должен жить. Я даже знаю, кто там живет.
Закусив розовые губки и подняв глаза к небу, она немного подумала и торжественно заявила:
- Там живет, там живет - счастье-радость!
- Угу, - согласился Миша и более внимательно углубился в изучение внутреннего пространства шарика.
Если шарик вызывает столько безмерной радости, по мнению Дины, в нем обязательно должно быть счастье. Потом они привязали шарик за руль нового велосипеда, и Миша катал счастливейшую девочку на свете по пыльной дорожке возле дома. Ее кудряшки подпрыгивали в такт колыхания шарика. Посмотреть на них сбежалась вся детвора.
Все праздники когда-нибудь заканчиваются. И на следующий день Дина долго решала, что же предпринять, чтобы сохранить счастье в воздушном шарике. Нельзя было допустить, чтобы он лопнул или сдулся. Она не хотела, чтобы от счастья остались только воспоминания.
Ближе к вечеру Дина отыскала уединенное место в саду возле колючих кустов крыжовника, пробралась туда, куда не мог пройти взрослый человек, и палочкой вырыла ямку в рыхлой земле. Положила туда ниточку и прикопала землей. Теперь шарик не мог никуда улететь и покачивался ветром у самой земли. Дина посадила свое счастье и стала каждый день его поливать. Теперь не надо было ее будить, она сама бодро вставала, умывалась и бежала в конец сада к кустам крыжовника. Поливая из лейки, она приговаривала:
- Расти, расти, счастье-радость. Расти, расти, хорошее.
Не прошло и двух недель, как шарик начал таять, уменьшаться в размерах прямо на глазах и из того места, где была прикопана ниточка, из-под земли пробился расточек. Сначала появился тоненький стебелек, потом один листочек, затем другой. Зерно счастья проросло и с каждым днем от солнечного тепла и Дининой заботы оно набирало силы, распускаясь крепкими зелеными листочками. И через три года оно выросло в стройную молодую яблоню.

А еще через год Динины родители были вынуждены продать дом, и Дина смогла вернуться в эти места только через сорок лет.
Все, что не было знакомо маленькой девочке Дине, через все пришлось пройти за сорок лет Дине Сергеевне Корольковой, женщине, не потерявшей блеск голубых глаз, со светлыми вьющимися волосами. Ей пришлось думать, как обрести уверенность в своих силах и оценить свои возможности, как построить жизнь. Ей были знакомы забота и беспокойство о детях и внуках. Она пережила не сбывшиеся надежды и мечты, потрясения и разочарования, творческие взлеты и падения, не простые отношения с мужем и, в конце концов, развод. И старалась не думать, что когда-нибудь наступит момент, когда, запыхавшись от забот и проблем, она вдруг примчится и поймет, что жизнь прошла, а еще вроде бы и не жила, что не успела сделать то-то и то-то, и уже просто нет сил, и пришло время свыкаться с мыслью о приближающейся старости. И что рядом нет человека, о которого можно было опереться. Но жизнь есть жизнь, и на поворотах судьбы она не тормозит.
Деревня за сорок лет мало чем изменилась. Появились несколько новых домов, но в стороне на пригорке. Пруд почти зарос осокой и камышом. На пятачке зеркальной глади по-прежнему плавали утки. Дина Сергеевна неторопливо подошла к знакомой калитке. Не заперта. Она уже приблизилась к дому своего детства, когда на порог вышел солидный мужчина в очках. Гладко выбритое лицо, не совсем еще седой с широким носом и открытым умным взглядом, он кого-то ей напомнил.
- Миша… Это вы? – осторожно спросила она.
- Дина? Это вы? Это ты? – сбивался Михаил Андреевич, не веря своим глазам.
- Вот уж никак не ожидала тебя здесь увидеть.
- Да я собственно тоже… Что же ты стоишь? Проходи…
Михаил Андреевич на какое-то время растерялся, потом спохватился, взял сумки из рук Дины Сергеевны и пропустил вперед. Из открытых дверей дома вылетел запах ее детства, и картинки воспоминаний закружились в голове. Она не сразу перешагнула за порог, что-то кольнуло внутри. Остановилась в прихожей возле зеркала и поправила шпилькой спадающий локон белокурых волос. Миша, для всех он уже стал человеком науки с именем Михаил Андреевич Абрамов, краем глаза заметил ее легкие движения руки и почему-то подумал: «Они и в детстве падали ей на глаза».
- Ты здесь живешь? – спросила Дина Сергеевна, все еще смотрясь в зеркало.
- Когда вы уехали, мама поменялась домами. Ваш дом ей нравился больше.
- А где она?
- В том году умерла.
- Как жаль. А ты…
- Я один, - опередил он ее вопрос и добавил:
- Кто же выдержит такого неумеху?
– Ты проходи в комнату, я чайник поставлю, – улыбнулся Михаил Андреевич. И пошел с сумками на кухню.
- Можно я помогу? – спросила она.
- Не откажусь.
Кухня, казавшаяся раньше огромной, предстала перед Диной Сергеевной совсем маленькой и тесной. Трудно вообразить, что она когда-то могла по ней бегать и прятаться от папы под столом.
- Я читала о твоих научных успехах в журналах, - сказала Дина Сергеевна, когда они уже сидели в комнате и пили чай.
- А я вот, к сожалению, ничего о тебе не знаю. Представляешь, много раз собирался тебя разыскать.
- И что же помешало?
- Как обычно куча причин, то учеба, то наука. А потом уже неудобно. Не заметил, как время пролетело.
- Да, все нужно делать вовремя… - задумчиво поднесла чашку к губам Дина Сергеевна и, не отпив, поставила на стол.
- Дина, может, ты отдохнуть хочешь? Я как-то сразу не сообразил. Ты же с дороги, - заволновался Михаил Андреевич.
- Ничего, ничего. Я не устала. Я, собственно, что приехала… - начала она объяснять. -  Я в художественной школе преподаю. Хотела снять на лето комнату и порисовать, места здесь красивые.
- Почему бы тебе ни остановиться в этом доме? Весь второй этаж свободен. Я буду рад.
«Зачем я сказал, что буду рад? - подумал Михаил Андреевич. - Возьмет и откажется». И чтоб не смущать ее и не торопить с ответом, он стал накладывать в чашку с чаем сахар, которого там и так было достаточно.
- Да, наверное, это лучший вариант. Спасибо. Я пойду, разберу вещи.
Михаил Андреевич сиял от радости. Отнес вещи наверх. Объяснять где какая комната было излишне, она прекрасно все помнила.
Сидя вечером на крыльце дома можно было наблюдать через калитку, как красный солнечный шар медленно подбирается к горизонту, а потом соскальзывает за него, бульк...
- Миша, ты помнишь, как подарил мне воздушный шарик на день рождения?
- Он был голубой. Верно?
- Голубой.
- Конечно, помню. Я учил тебя на велосипеде кататься.
- Я ведь его тогда посадила.
- Кого? – не понял Михаил Андреевич и, приподняв очки, посмотрел на Дину Сергеевну.
- Шарик.
- Это как же?
- Да вот так. Прикопала землей ниточку и стала поливать. И выросла яблоня. Это там за домом, где росли кусты крыжовника.
- Так она и сейчас там растет, - спокойно удивленно сказал Михаил Андреевич.
- Да ты что?! – воскликнула Дина Сергеевна и привстала. – До сих пор?!
- До сих пор.
- Так что же мы тут сидим?
Они поднялись и пошли за дом. Кустов крыжовника, конечно же, не было. Красавица яблоня настолько широко распахнулась вширь, что под ее густой тенью ничего не росло. Дина Сергеевна погладила ее толстый шершавый ствол с корявыми ветками и сказала:
- Мне тогда хотелось, чтобы праздник не кончался. И вполне серьезно казалось, что в шарике хранится счастье-радость, и если за ним ухаживать, оно будет вечно.
- Чудачка, - рассмеялся Михаил Андреевич и тоже потрогал ветки, словно хотел убедиться, что они настоящие. – Право, чудачка. А почему мне не рассказала?
- Не знаю. Думала, будешь смеяться.
- А я ведь тоже посадил яблоню, что возле веранды, – с гордостью сказал он. - Она, правда, лет на двадцать моложе твоей. Я люблю яблоки. Это не простой плод. У древних греков и римлян яблоко служило символом любви и посвящалось богине красоты. Представляешь, слово «рай» по-кельтски означает «страна яблок».
- Как все странно. Меня тянуло к этой яблоне. Но я думала, что они так долго не живут.
- Есть сорта, до ста лет живут. Правда, если за ней не ухаживать, она с годами дичает, вырождается, плод становится мельче и кисло-горьким на вкус.
- А моя яблоня плодоносит? – спросила Дина Сергеевна.
- До августа пробудешь? – улыбнулся Михаил Андреевич и, замерев, подумал: «Только бы не уезжала. Что-то в ней такое теплое и милое».
- Собиралась до сентября. Если не прогонишь.
- Ну, вот сама и узнаешь, какие они сочные и сладкие, - обрадовался Михаил Андреевич и облегченно выдохнул.
Рано утром они вместе завтракали, и Дина Сергеевна уходила на пруд. Ей нравилось писать пейзажи, особенно на фоне воды. Она сидела на одном месте и рисовала,  поворачиваясь в разные стороны. Михаил Андреевич приносил корзину с едой, и они вместе обедали на берегу пруда. Вечером она выносила на стол в палисадник различные вазочки, глиняные кувшинчики, цветочки, фрукты и писала натюрморты, устроившись на лестнице крыльца.
Михаил Андреевич с большим интересом наблюдал за ее работой. А работала она легко. Кисть словно плясала по бумаге, оставляя следы прозрачной акварели. Казалось бы, всего несколько взмахов руки и на бумаге появлялось изображение. Его удивляло, как можно  штришками обозначать какой-нибудь предмет или цветок. Мог часами сидеть рядом с ней и говорить, говорить… Каждый раз, когда он подолгу смотрел на нее, его дыхание учащалось, губы сохли и сладко кружилась голова. В ее голубых глазах под длинными, чуть выгнутыми вверх ресницами, в изящном наклоне головы, в белокурых волосах, в губах, сложившихся для поцелуя, скрывалась тайна обаяния.
Конец августа. Они сидели на крыльце, и он нежно обнимал ее за талию. Задумчиво провожали взглядом  солнце, заползающее за калитку.
- Ты когда уезжаешь? – спросил Михаил Андреевич.
- Надо уже ехать, - ответила она и вздохнула, наклонив к нему голову.
- Тебя ждать?
Она вздохнула еще глубже и тяжелее. Да, с этим человеком ей было легко и интересно. Главное очень естественно. Ей нравился его спокойный характер, ничего, что он что-то постоянно забывал и что-то ронял. Его неловкость и забывчивость терялись за чуткостью и заботливостью. Он даже научился прибивать гвозди для картин. Ее тянули к себе дети и внуки, но они уже выросли, у них своя жизнь, и она надеялась, что они все поймут правильно. Она же не бросает их. Зачем оправдываться и объяснять? За нее ее жизнь никто не проживет. Полвека не малый срок, ну и не так уж и много.
Конец августа. Начало осени…

Вихрастый парень-непоседа с худенькой девушкой подошли к пруду и осмотрелись. Девушка с бледным лицом и огромными серыми глазами попросила парня срезать для нее камыш. Они вышли на дорогу и возле первой покосившейся калитки остановились. Парень с трудом отодвинул калитку и пошел к дому.
- Лена, иди сюда! – позвал он девушку. – Похоже, здесь никто не живет.
Окна дома были забиты досками, а дверь всего одним гвоздем. Когда дом пустеет, вокруг него плотным кольцом вырастает, как стражник, крапива. Девушка пробралась сквозь высоченные заросли крапивы к заброшенному дому. Как она ни старалась отвести камышом стебли крапивы в стороны, все равно сильно обожгла руки и ноги.
- Какой домик хорошенький, - сказала она, оглядывая комнаты и расчесывая ужаленные руки.
- Да, не плохая хатка, с мебелью. Прямо как для нас оставили, - сказал парень и плюхнулся на диван. – Поживем здесь немного.
- Я сбегаю на второй этаж, - весело проговорила Лена. И стала подниматься по винтовой лестнице, осторожно ступая на подгнившие доски.
Дом остался на редкость в хорошем состоянии. Видно в него собирались вернуться. Мебель, хоть и очень старая, но крепкая, стояла в ожидании новых хозяев. Нетронутыми были цветы в вазочках. Цветы уже засохли, выгорели и покрылись пылью, но стояли они рядом с различными  вещицами на ярких атласных тканях, словно кто-то писал с них натюрморты. По мелким деталям интерьера, было видно, что домом занималась женщина с высоким художественным вкусом.
- Андрей! Поднимись ко мне! – крикнула девушка со второго этажа.
- Ну, что там еще, - пробурчал парень и нехотя поднялся с дивана.
- Смотри! – восхищенно произнесла девушка, когда парень уже был наверху. – Тут, видимо, художники жили. Какие-то фанаты яблок, что ли.
Все стены большой светлой комнаты второго этажа были расписаны масляной краской многочисленными деревьями - яблонями. Создавалось ощущение, что находишься в яблоневом саду. На деревьях и под ними нарисовано много, много яблок. Несколько штук с поразительной точностью нарисовали прямо на полу. А на потолке плыли облака, и летел голубой воздушный шарик. Из мебели всего-то: большая кровать, огромное зеркало в деревянной раме и старинная тумба для белья с вазочкой, засохшими цветами, огромной морской раковиной и шкатулкой, обклеенной мелкими ракушками. В шкатулке лежали свечи.
- Здорово! – присвистнул парень и, таращась на стены, сказал: - Яблоки, словно настоящие. Здесь будет наша спальня.
 - Чудесненько, - одобрила выбор девушка. - Может, нам и поесть оставили? Пошли на кухню.
Поесть им не оставили, но посуда была в полном наборе. Они быстро достали из рюкзаков хлеб, огурцы, открыли тушенку и приготовили ужин.
- Андрей, у тебя нет такого ощущения, что в доме кто-то есть? – спросила Лена вечером, сидя на крыльце и оперевшись всем телом на парня.
- Вечно у тебя какие-то глюки, - устало сказал Андрей. И, поцеловав Лену в затылок, успокоил: - Тут половина деревни пустых домов, никто под дачи не скупает, до города далеко.
- Мне понравилась идея разрисовать стены. Давай у себя дома тоже что-нибудь нарисуем. Например, самолеты. Ты же любишь самолеты?
- Ага. И кресла, как в аэропорту. И погоду нелетную. Будем бесконечно сидеть и ждать вылета.
- Я же серьезно.
- Пошли лучше спать.
- Подожди. Сейчас солнце спрячется за калитку, и пойдем. Завтра крапиву срежу, чтобы лучше видеть.
Солнце булькнуло за горизонт, и они пошли на второй этаж. Лена долго ворочалась и не могла заснуть. Время уже перевалило заполночь.
- Андрей, у тебя зажигалка далеко? – послышался шепот Лены.
- Заинька, что случилось? – промямлил Андрей в полудреме, прижимая к себе Лену.
- Что-то мне не по себе. В комнате, кажется, кто-то есть, - шептала девушка почти в самое ухо парню, зарываясь в его объятия.
- Перестань. Никого здесь нет.
– В шкатулке лежат свечи. Давай зажжем.
Андрей нехотя встал, достал из кармана джинсов зажигалку и зажег свечку. Под потолком летал настоящий воздушный шарик, абсолютно такой же, какой был нарисован на потолке: голубой с нарисованным белым медведем. Блики света от свечки ползали по шарику, оживляя его. Медведь загадочно улыбался.
- Я боюсь! – пролепетала Лена и села на кровати.
- Да… - присел Андрей рядом и сложил руки на колени. – Откуда он мог взяться?
- Может, в окно залетел? – предположила девушка.
- Окно закрыто.
Сон исчез. Через закрытое окно пробивался луч света ярко-желтой луны и стелился узким ковриком на полу.
- Давай достанем его и лопнем. Вот невидаль! Шарик! – громко  сказал Андрей и бодро встал.
Нужно было что-то предпринимать. Он залез на кровать и потянулся за ниточкой. Шарик отклонился в сторону.
- Ветер что ли подул? – удивился парень, не успев испугаться.
И потянулся еще раз. То же самое. Шарик отлетел еще чуть-чуть. Третий раз. Шарик отпрыгнул. Лена похолодела. Вцепилась в руку Андрея. Перепуганные они смотрели вверх на висящий под потолком шарик с улыбающимся медведем и лихорадочно размышляли. Ничего путного в голову не приходило.
- Андрей, пошли отсюда, - еле выдавила из себя перепуганная до смерти Лена.
- Чертовщина какая-то. Одевайся! Живо!
Но Лена уже стояла одевшись. Андрей влетел в джинсы, и они сбежали вниз, спотыкаясь о яблоки, разбросанные на полу.
Уже внизу Андрей вытащил из рюкзака фонарик и посветил. В доме не было электричества. Они схватили свои вещи и, освещая дорогу фонариком, выбежали из дома. На улице не так страшно. Когда они подошли к калитке, слева возле большой яблони они увидели два камня.
- Это что такое? – спросил Андрей в полголоса.
- Какая разница?! Пошли отсюда!
- Нет. Пойдем, посмотрим, - настаивал Андрей. И повел девушку за собой, раздвигая крапиву в сторону.
Это были два небольших надгробных камня, стоящих рядом под кроной огромной яблони.
- Как я их вчера не заметила? Я же яблоки с этой яблони пробовала. Они ужасно горькие и кислые, - сказала Лена.
- Дина Сергеевна Королькова и Михаил Андреевич Абрамов, - прочел Андрей надпись на камне.
- И дата смерти у них одна. Странно все это.
- Может, они не хотели, чтобы в их доме кто-нибудь жил? Пользовался их вещами? Может, для них это было важно. Может такое быть? – размышлял Андрей, когда они шли по дороге.
- Поверю теперь во что угодно, - задумчиво проговорила девушка, держа крепко парня за руку.
Они удалялись от странного дома все дальше и дальше, пока деревня не исчезла из вида.
- Мы забыли погасить свечу! – воскликнула, побледнев сильнее прежнего, Лена, и резко остановилась.
- Не возвращаться же.