Газета

  Взгляните на этого джентльмена. Он сидит на скамье в парке, залитом солнцем, пропитанном жарой. Вокруг деревья с жухлой листвой. Вокруг женщины в летних платьях, ведущие за поводок своих полуживых от высоких температур собак. Их языки свисают из пасти, их глаза равнодушно рассматривают этого джентльмена. Он сидит в сером костюме. В белой в тонкую голубую полоску рубашке. В ужасном красном галстуке в бледно-желтый, как лимонный сок, разбавленный водой, уродливый узор. На его потной голове темно-синяя шляпа с узкими полями, которая сжимает его макушку как тиски. Его ботинки идеально начищены. В его руках газета с новостями, которые крайне интересны этому джентльмену.
  Дома его ждут (или не совсем ждут) жена и двое семилетних мальчишек-близнецов. Жена всегда готовит вкуснейшие обеды. Дети всегда приносят из школы только хорошие оценки. В свободное от уроков время они играют в мяч на заднем дворе или тискают рыжего персидского кота, на шее которого ошейник от блох.
  Наш герой живет в двухэтажном просторном доме с отделкой из белого сайдинга. Внутри все идеально чисто. На полах ковры бежевых тонов с длинной ворсой, на стенах обои с цветочным орнаментом и полки с книгами, статуэтками, семейными фотографиями. На окнах желтые занавески. На подоконниках декоративные алые розы, ярко-зеленые фикусы. Все так чисто. Очень чисто. Слишком чисто.
  Наш джентльмен дочитает статью, сложит газету и засунет ее под мышку. Он встанет, поправит пиджак. Он снимет шляпу и вытрет накрахмаленным белым платочком, с инициалами «Р. Б.» на уголке, пот со лба. Он вновь натянет темно-синее чудовище себе на голову и зашагает вниз по улице. Он не станет насвистывать любимую мелодию потому, что это неприлично. Он не станет переходить дорогу на красный свет потому, что это небезопасно и неправильно. Он подойдет к обшарпанному серому зданию. Он поднимется на седьмой этаж в грязном лифте, в котором половина кнопок выжжена хулиганами, а стены исписаны неприличными, да что там, грязными и мерзкими высказываниями по поводу жильцов дома. Он постучится в темно-зеленую дверь с цифрой 41. Из квартиры доносятся звуки бейсбольной игры, идущей по TV. Послышатся шаркающие шаги. После чего дверь распахнется.
  Знакомьтесь, Джо. Эта жирная свинья в семейных трусах в крупный рыжий горох, в красной, как засохший кетчуп, майке с Микки Маусом и потеками сырного соуса, в безразмерных коричневых тапках в виде лап медведя. Он почешет живот. Он уберет с лица прядь длинных засаленных темно-русых волос. Его лицо заросло щетиной, его тело заплыло жиром. Он сделает огромный глоток пива из банки и скажет:
 – Хэй, Роб! Привет, дружище.
  Наш герой, наблюдая за тем, как двигается кадык в его горле, скажет, что принес ему свежую газету. Он скажет, что там полно интересных новостей.
  Роберт зайдет в гостиную Джо. Паркетные доски недовольно скрипнут под его ногами. Он споткнется через пивные бутылки, разбросанные по полу. Он постарается не очень глубоко дышать, чтобы не слышать противного запаха туалета, горчицы и носков. Он брезгливо сядет на край лилового дивана, заляпанного жиром жареных куриных ножек, помидорами от вчерашней пиццы, все тем же сырным соусом и много еще чем.
 – Эй, Роб, как там твоя Анни? – хриплым низким голосом спросит Джо.
 И джентльмен скажет, что все отлично.  И джентльмен спросит, когда он найдет себе подружку?
 – Роберт, кому нужны эти бабы?
  Он говорит так.
  Он говорит так потому, что его бывшая жена Элизабет ушла от него восемь лет назад. Ушла к банкиру Арнольду, белозубому красавчику. Ушла, взмахнув своими темно-каштановыми кудрями. Ушла, громко хлопнув дверью. Почему она его бросила? Он ведь ходил в деловом костюме и носил шляпу, начищал ботинки и не свистел. Он был джентльменом и читал газеты. Просто «не сошлись характерами». Просто «не подошли друг другу» Просто « любовь угасла». Просто Арнольд получал  втрое больше Джонатана.
  Роб говорит, что он счастлив, что живет с Анной.
  – Я рад за тебя, чувак, – равнодушно хрипит Джо.
  Наш герой говорит, что бензин подорожал. Говорит, что Англия крепнет политически. Говорит, что местный политик разбился на своем автомобиле. И он говорит, и говорит о новостях. Он говорит, и говорит.
 Джо открывает еще одну банку пива и протягивает ее Робу, но тот рукой показывает, что не пьет, продолжая говорить. Джо пожимает плечами и сам делает глоток.
 Джентльмен говорит, что, пожалуй, ему пора уходить.
 – Ну иди, брат. Семье привет!  – говорит Джо, развалившись на диване.
 И наш Роберт выходит из квартиры, спускается на лифте с чувством выполненного долга. Он посещал Джо по пятницам, ровно с 15.00 до 16.00 или до 15.30. Он обсуждал с другом газеты. Как и восемь лет назад.
 Познакомились они в кофейне, ранним утром перед работой. Тихо играло радио, Роберт пил крепкий кофе без сахара и читал свежую газету. К нему подсел джентльмен со словами вроде: «Сэр, ну и дела в Вашингтоне творятся, вы читали?». С тех пор они дружили.  Если это можно назвать дружбой.  Газетной дружбой.
 Роберту было абсолютно наплевать на Джо с 16.00 или с 15.30 до 15.00 следующей пятницы.
 Наш герой зайдет в свой чистый дом. В ванной вымоет руки. Переоденется в домашнюю светло-голубую, как небо через матовое стекло, рубашку, в бежевые брюки и белые кроссовки. Он потреплет за светлые волосы близнецов, обнимет за талию и чмокнет в губы белокурую жену, сядет за стол и примется уплетать грибное рагу, ведь сегодня вторая пятница месяца и как всегда по вторым пятницам рагу.
 Он проживет еще 39 лет и умрет в 79 от воспаления легких.
 Джо проживет еще 56 лет и умрет в 97 лет.  Просто так. От старости.
 Вот так бывает.