Ведьма снежных окраин. Гл. 16-17

16

Видимо проспали они долго, снег валил уже вовсю, города давно не было. Они сами и два их тощих рюкзака было сильно запорошены снегом.
- Встаём, встаём. Нельзя сидеть на месте, надо идти, а то замерзнем.
Сергей вскочил на ноги первый и стал поднимать остальных. Тропинка еще была видно, но с такой интенсивностью, снегопад засыплет её через несколько минут. 
- Так, Додик, выстраиваемся цепочкой и строго один за другим идём вперед, стараясь, не отклонятся от маршрута. Хоть одно слово о пустоте, и что она нас не выпустит, и я тебе башку последней банкой тушенки разобью и здесь замерзать оставлю.
Давид разговаривал всё меньше и меньше, а смотрел только на Элен, Сергея предпочитал игнорировать. Однако приказу все-таки подчинился, пошел первым, за ним Элен.
- Мы здорово заспались, - Сергей, замыкающий группу, подняла голову вверх и показала на светлое пятно в самом зените серого неба. – Судя по солнцу уже полдень.
На завтрак решили время не тратить. Сергей хотел отобрать у Давида орехи, что бы распределять оставшийся паек централизованно, но Элен запретила действовать силой; и так их преследуют постоянные неудачи с тех пор, как они отправились в путь, и  вступать в междоусобицы сейчас было совсем ни к чему. Вежливо поговорив с мальчиком, она один орех с его протянутой руки положила себе в рот, а второй отдала Сергею. Ей все чаще хотелось называть его настоящим именем, а не так как его звала Марта. Она была благодарна ему, и все больше проникалась  нежностью. В конце концов, без него она давным-давно пропала бы, и Элен была уверена, что если и смогут они выбраться из этой белой мглы, то только благодаря ему.
Однако события начали развиваться по вчерашнему сценарию.  Снегопад набирал и набирал силу, белая стена казалась не проходимой, ветер усилился и почти сбивал с ног. От тропинки не осталось и следа, и путешественники шли уже просто  наугад, надеясь на чудо.
Иногда сильные порывы ветра разрывали снежную пелену, но в эти рваные раны была видна только голая пустыня, с редкими низкорослыми кустарниками и совершенно без признаков жизни. Лишь однажды, в разрыве снежной завесы, Элен неожиданно показалось, что она видела серую волчью спину. Но через долю секунды, метель закружила с новой силой, и виденье пропало, унесенное холодным ветром. Волшебные орехи придавали им силы, путешественники съели еще по одному и шли, шли, шли.
Им так хотелось вырваться, что ни каких привалов решили не устраивать. В конце концов, когда-то степь должна кончиться, судя по масштабу карты, они легко пересекут её пешком, потом должны начаться холмы, а чуть дальше за первыми холмами – река, а потом еще одна. И такая холмистая местность изрезанная реками должна длиться до самых гор. И ещё, чем ближе к горам, должно быть все теплее и теплее. Эти мысли согревали Элен и придавали сил  не меньше чем удивительные орехи.
   А потом как-то резко начало темнеть. Ветер стал утихать, редкие снежинки, словно издеваясь, ласково кружили над землей, и казалось, никогда и не было многочасовой метели и холода. И вместе с темнотой начали появляться знакомая жёлтая подсветка, знакомые пригороды, асфальтовая дорога и неимоверная усталость от бесполезного выматывающего хождения вот уже второй день подряд.
Элен очень устала и физически и морально. Постоянное чувство опасности, ненормальная еда, которая к тому же вот-вот должна была кончиться, казавшаяся безвыходной ситуация в которую они попали, всё это лишало её сил. 
Сегодня сил не хватило даже на ужин. Последняя банка тушёнка так и осталась на дне рюкзака; едва добравшись до дома на противоположной окраине города, они все упали обессиленные, где попало, и провалились в сон. Всю ночь Элен снилось одно и то же. Она идёт, идёт, идёт сквозь белую тугую вату и слепнет от белизны и мёрзнет от холода, и нет этому ни конца, ни края


17

- Как мы не подхватили до сих пор воспаление легких, - вслух подумала Элен, в очередной раз, просыпаясь на холодной земле, под уже набирающим силу ежедневным снегопадом.
Остальные тоже открыли глаза и медленно поднимались на ноги. Элен потянулась, всё тело болело, а настроение было просто поганым. Опять тащиться целый день пешком под пронизывающим ветром, да еще когда снег забивается во все щели. Да ещё волки мерещатся. Брр, совсем не хочется. Хочется лечь и умереть. Но Сергей ей не даст умереть, она знала, что пока он хоть ползти сможет, будет тащить её за собой. Не оставит.
Давид стоял на коленях. Толи подниматься дальше не было сил, толи просто молился каким-то своим богам.
Проходя рядом с ним, Элен услышала:
…В белой стене образуется трещина
Будет спасенье судьбою обещано
Та, что самим проведеньем отмечена
Нас спасет женщина, нас спасет женщина…
- Марта, - почему то промелькнуло в голове у девушки.
- Элен, - в ту же секунду позвал Дровосек. – Элен. Надо что-то менять. Нет смысла биться головой о бетонную стену, тем более что даже строительной каски на голове нет. Если не можем пробиться вперед, нужно вернуться.  Не думаю, что волки так долго стерегут, вернёмся мы из степи или нет. Если бы погоня продолжалась, то они тоже попали бы в такую передрягу, как и мы, и сейчас думали бы кого съесть сразу, а кого в последнюю очередь. Вернёмся к озеру, там дрова, там можно рыбу наловить, и хоть успокоимся немного, выработаем новый план действий.
- Я согласна. Тушёнки одна банка осталась, галет почти нет. Если сегодня не выберемся, завтра придется голодать.
- Додик, сколько у тебя орехов осталось?
Поэт обернулся и глянул на Сергея затравленным взглядом, но ничего внятного не ответил.
  - Я не наезжаю, просто не до сентиментальности уже, нужно инвентаризацию запасов провести.
Давид перестал шептаться сам с собой, молча, сунул правую руку под штору  и вытащил сжатый кулак. Потом медленно разжал пальцы, посыпалась какая-то труха, и Элен с Сергеем увидели на его ладони последний одинокий орех.
Орех оставили на потом. Отнимать его у Давида Сергей не собирался, в надежде, что если до него дойдет дело (а дело до него дойдет обязательно), то орех все равно достанется Элен.
Последнюю галету отдали Давиду, и он не был против, а Сергей с Элен поделили банку тушёнки. Снег с каждой минутой валил всё гуще, заметая тропинку. Путешественники двинулись в обратную сторону. Сергей был уверен, что они вернутся к тому же холму, с которого  спустились вместе с Элен в эту ловушку. Через пару часов ходьбы, им даже стало казаться, что они видят в дали знакомые лесистые пригорки. Волков теперь Элен боялась гораздо меньше, более пугающей перспективой было замерзнуть в заснеженной степи, мучаясь от голода.
- Додик, не бзди. На крайняк, мы бы тебя съедим, - Сергей, не теряя присутствия духа,  хлопнул рукой по плечу впередиидущего поэта.
Снег, как и следовало, ожидать, повалил сильнее. По всем предположениям они должны были выйти из снежной ловушки, но глубокое сомнение закралось в голову Элен, когда пройдя еще пару часов в каком-то бездумном оцепенение, она обнаружила вокруг всё туже картину, что и вчера и позавчера. Снег, степь и они втроем идут, не зная куда.
Сергей больше не шутил, и когда они наткнулись на заросли невысокого чахлого кустарника, решил сделать привал. Из самых длинных веток  соорудили подпорки, натянули на них спальники непромокаемой стороной вверх, и сделали нечто вроде навеса. Укрывшись все втроём под навесом, они сидели, молча, вокруг невысокого костерка и уныло смотрели на огонь. Сергей достал из рюкзака флягу, не ту, круглую, в которой держал воду, а другую, плоскую с выгравированным изображением оленя на одной стороне.
- Попробуй, - сказал он, протягивая флягу Элен. – Калорийная штука и от холода помогает.
Девушка сделала глоток душистого, крепкого алкогольного напитка.
- Это я сам делал, не Марта,  пятнами не пойдёшь.
Элен слабо улыбнулась и передала флягу Давиду. Тот, вопреки ожиданию, не отказался, а изрядно глотнул и даже не поморщился, потом достал последний орех и положил его перед Элен прямо на землю.
Элен, пытаясь не расплакаться, вытащила из рюкзака консервный нож, как смогла, разрезала большой орех на три части. Съела свою долю, затем легла прямо на землю, под голову положила рюкзак и закрыла глаза. Выхода не было ни впереди, ни в противоположной стороне и, наверное, эта заснеженная равнина станет их  общей могилой.  Элен так вымоталась за эти дни, что ей просто хотелось уснуть. Уснуть, а проснуться у себя дома, в Санта-Монике, в тёплой и чистой кровати. А ещё лучше, в горячей ванне.