Поганка. Глава 11

- Извини что так получилось… - виновато лепетал Говард, вытрясая очередную книгу. Кроме пыли из пожелтевших страниц ничего не вылетало.
Время уже перевалило за полночь и до рассвета оставалось каких-то пара часов. Улли не хотелось спать, и она в свете свечей штопала жилетку, подаренную хозяйкой таверны.
- Мне, правда, очень стыдно. Все так быстро случилось. Я не хотел, что бы ты весь день ходила по городу зря.
- Не стоит беспокойства, - тихо и по привычке вежливо отозвалась девочка, оттягивая иголку с ниткой. Дырка на жилетке затягивалась подобно ране, под руками опытного исгерда. – Мне было полезно узнать Гвенар получше.
Говард с непривычной ему жестокостью откинул одну из книг прочь. Она, прокатившись на ребре, как кривое колесо, упала под столом.
- Не знаю я, где эту проклятую бумажку искать! Специально же положил так, чтобы не потерять! Куда я мог ее деть? Старый болван!
Мужчина обреченно повесил голову. Только треть всей библиотеки была просмотрена, а сколько еще оставалось впереди, Говард и подумать боялся. А вдруг нарисованная Тором схема просто прилипла к одному из листов? Нельзя же перелистать все книги до единой!
- А ножницы есть?
Книголюб отвлеченно замотал головой.
- Ну куда я мог положить эту бумажку? – задал он вопрос не Улли и даже не себе.
Девочка перекусила нитку.
- Постарайтесь вспомнить. Какая у вас любимая книга? Или возможно вы вложили ее во что-то похожее. Может в атлас?
Говард снова замотал головой.
- У меня нет атласа, только летописи, жизнеописания, сказки…
Исхудалой рукой он потянул со стеллажа еще один том «Истории Аратии». Книга рассохлась и грозилась рассыпаться от грубого обхождения. Корешок отклеился, а неровные желтые страницы торчали из-под обложки грудой истлевшего хлама. Говард с любовью погладил ее по обложке, как любимую собаку, что служила долго верой и правдой. Он бережно отложил книгу в сторону, в стопку, где ожидали починки и более тщательного досмотра еще несколько ей подобных.
Улли, встала с кресла и, поправив на себе непривычно сидящие брюки, подошла поближе к Говарду. Он скрючился  на полу, сложив под собой ноги. Работа в его руках не ладилась, книги падали, и за все это время он нашел только одну засушенную меж листов ромашку.
- Лучше, наверное, завтра продолжить, - предложил Говард, зевая. Он с трудом приподнялся с пола и, кряхтя, попытался разогнуть затекшую спину.  – Я поговорил с соседкой. Ее дочь еще не приехала и она не против приютить тебя еще на одну ночь.
Ульрика подняла с пола те книги, которые Говард счел слишком хрупкими, что бы разбирать сразу.
- Мне не хочется спать, лучше я посижу еще немного, может, найду что.
Она двинулась обратно к креслу.
- Твоя воля, - книголюб еще раз протяжно зевнул, – главное не перепутай с тем, что я  уже проверил.
Он исчез за книжным шкафом, и вскоре Улли услышала его нервное посапывание. Говард спал неспокойно, все время крутился, резко вздыхал, то лепетал какие-то несвязные фразы, то затихал.
Время тянулось медленно, небо еще даже не успело просветлеть, а Улли перетрясла уже две трети библиотеки. Несмотря на позднее время, спать ей совсем не хотелось. Одну за другой она переворачивала книги, пролистывала, в поисках маленькой, где-то затерявшейся бумажки.
Среди многих текстов один вдруг задержал на себе ее внимание. Говард, как видно, и сам не знал всей полноты своих собраний. Одна из книг была снабжена большой, вчетверо сложенной картой. Ульрика даже сперва подумала, что это тот самый клочок бумаги, что они тщетно искали весь вечер, но она ошиблась. Из книги, кружась, выпал большой сложенный лист. Даже не разворачивая легко было понять, что это карта – чернильные реки и горы просвечивали сквозь тонкий, полуистлевший пергамент. Улли опустилась на пол, и расстелила карту перед собой – не слишком точная, но узнаваемая. Вот Аратия, окруженная сине-фиолетовыми волнами, вот краснее крови границы королевств. Тимария еще большая, значит, нарисована еще до битвы при Рагне. «Неужели этой книге больше двухсот лет?» Девочка с благоговеньем водила пальцами по сухой бумаге, будто могла почувствовать выпуклые горы и прохладу морской воды. Она видела карту подобную этой много раз, только та была больше, на много больше. Выложенная из мозаики прямо на полу – на ней можно было найти почти каждый ручей, но всеже этот кусок пергамента мог оказаться гораздо ценнее.
Все, все современные карты, без исключения, прерываются у восточного хребта. Одни ближе, одни дальше. Даже не смотря на победу в войне с хельвами, никто так и не зарисовал точно планы их обширных территорий. Неизвестно, где находится их столица, и была ли она среди сожженных городов. А на этой карте…
Весь большой континент Аратия вместо привычного, носит имя Верхний мир. На нем, хоть и криво, были указаны почти все города альбов, стоит только взять увеличительное стекло – буквы размером не больше крупинки. Следуя изгибам рек, идут их названия – Великая Ивинг и все сорок ее притоков, подписаны аккуратным, до рези в глазах мелким почерком, но вот странность… Справа на карте вместо привычной пустоты поднимаются вверх горы таинственного Восточного хребта. «Царство Хельвов» - гласит большая, протянувшаяся с севера на юг надпись. Городов почти нет, указаны лишь неразличимые реки  и два совершенно не знакомых Улли названия – Тириаль и Мьюнкиль. Но карта и здесь не заканчивалась. Еще правее было нарисовано то, что заставило девочку поднести свечу поближе, она не могла поверить своим глазам – восточнее горного хребта картограф изобразил нечто, напоминающее огромный овраг. Настолько огромное, что в него поместилось бы все королевство. В овраге, как и на территории Аратии, мелким шрифтом были указаны города и деревни, река,  наверняка больше Ивинг, озера и большое, заточенное на самом юге меж гор, море.
- Нижний мир, - прочитала Ульрика вслух. Она даже не заметила, как воск, стекающий со свечи, капнул ей на руку. – Быть этого не может!
Улли схватила книгу, из которой выпала карта «Сказ о приключениях сира Тимала из Вирну».
- Ну да, сказ… - тихо и обреченно произнесла девочка. Она без интереса пролистывала страницу за страницей. Цветные миниатюры, сверкающие золотом и полнотой красок совсем не радовали. Это всего лишь очередная сказка. Вот рыцарь сражается с драконом, замахивается на него огромной палицей, а на следующей странице уже хитрый йотун готовит герою ловушку. Легенда, вымысел, неправда.
Улли хотела отложить книгу прочь, как вдруг внезапно возникшая в голове мысль ее остановила. Сказ состоял по большей части из миниатюр и небольших стихов, но в конце на последних двух страницах по последней моде были изображены ноты. «Книга совсем новая! Она вся написана на бумаге! - Улли захотелось попрыгать. - Карта наверняка просто не туда попала, кто-то перепутал и вложил ее не в тот том! Значит это не вымысел, не сказка!»
Она снова бросилась к расстеленному на полу пергаменту. Указаний на то, кто составил карту, и сколько лет с тех пор прошло, не было. Только длинная надпись «Весь мир от пепельных островов до царства людей» растянулась лентой по верхнему краю. Улли снова наклонилась к карте. Царство Хельвов, Нижний мир, большой город Эдера – никаких людей нет.
Заинтересовавшись, девочка как  в горячке, перебирала одну книгу за другой – искала ту, что была написана на пергаменте, достаточно старую, ту к которой могла прилагаться эта карта. Поглощенная поисками, она даже не обратила внимания, как разыгрался на улице ветер, как прокатился по окрестным землям странный рокот отдаленно похожий не то на треск, не то на раскат грома. Взвыли собаки и зеленая вспышка, подобно блеску молнии, на секунду выхватила из тьмы очертание спящего города.

* * *

После неплотного завтрака Улли отправилась в северную часть города. Близилась к концу первая неделя осени. День выдался солнечный и безветренный. Казалось, что лето еще в разгаре. Ярко светило солнце, в чистом небе высоко-высоко тянулись тонкие, прозрачные, как свадебная фата, облака. Сутки без сна никак не повлияли на Ульрику – для альба не утомительно бодрствовать  два дня подряд, а вот полупустой желудок давал о себе знать. Пять дней на одной каше без масла. За жизнь девочка привыкла к заметно более разнообразной пище.  Проходя мимо прилавков с фруктами, она хваталась за живот, чтобы никто не услышал его голодного урчания. Запах слив и персиков еще сильнее возбуждали аппетит. Ей вдруг отчаянно захотелось домой. Там слив всегда было вдоволь, и груш, и заморских апельсинов. Отчего все поменялось так быстро?
Улли скорее зашагала прочь от манящих ароматов и дурных мыслей. Она все время хваталась за жилетку. В штанах было безумно неудобно, они оказались малы и с трудом завязывались даже на такой худой фигурке. Широкий, серо-бурый тюрбан то и дело развязывался, и Улли казалось, что она несет на голове корзину с фруктами. Она так до конца и не поняла, зачем Ида велела ей переодеться мальчиком. Тем более, как она считала, все старания хозяйки таверны прошли даром. Альб Ульрик вышел на редкость скверной наружности – слишком худой, для мальчика семнадцати лет, слишком низкий, слишком изнеженный. Со странной походкой, в чересчур узких штанах и чересчур широкой рубахе – даже жилетка не спасала положения. Еще и этот нелепый тюрбан на голове – хотя это девочке нравилось больше, чем резать косы, которыми она очень гордилась.
Единственное преимущество в костюме мальчика – наличие множества карманов. В тугом корсете расшитым бисером и жемчугом сложно спрятать, например, карту, или две, зато в жилетке… Стараясь вести себя как мальчишка Улли шла, заложив руки в карманы штанов. Это было немного неудобно, но она была уверена, что это поможет ей изменить походку.
 Она нарочито резким движением вынула из жилетки клочок бумаги с планом. Говард нашел его утром, среди тех книг, что были под кроватью. Схема оказалась весьма занятной – на ней не было ни единой надписи, Говард объяснил это тем, что Тор абсолютно безграмотен и не умеет ни читать, ни писать.
«Зачем же он принес вам все эти книги? – Улли не могла понять, как у такого образованного альба может быть такой несмышленый друг. - Их же здесь сотни!»
«Он любит слушать… - отмахивался Говард, попивая остывший травяной чай. – Тор, конечно, немного странный, зато он добрый и… если ты его найдешь, спроси его, откуда он родом. Зуб даю, тебе будет интересно!»
От зуба Улли отказалась, но вопрос запомнила.
На нарисованном плане, несмотря на отсутствие названий, ориентироваться было легко. Тор, со всей своей безграмотностью, как видно, обладал твердой рукой и вполне мог разбираться в картографии. На схеме легко было угадать реку и мост. Искать это место Ульрике удавалось значительно проще, чем следовать наводкам Говарда. Тор явно знал, для кого создает карту, все четко, просто и понятно. Площадь с ратушей, ратуша нарисована странно, но узнаваемо. Три квартала вперед, до старой крепостной стены. Некогда крепкие укрепления поглотил разрастающийся город. На верхушке сторожевой башни расположилась голубятня, а к стене, как полипы, приросли дома. Улли нырнула в темную арку, которая когда-то служила городскими воротами. Развилки, улицы и переулки вывели мнимого мальчика к пустынному району у самых крепостных стен. Эти окружали город и по сей день, на башнях трепетали флаги, меж зубцов редко, но всеже мелькали часовые.  Под тенью высоких укреплений располагались здания, напоминающие склады – длинные, невысокие, без окон, но с воротами.
Улли в последний раз повернула. Крепостная стена оказалась по правую руку, а вперед расстелилась ровная дорога, вдоль которой росли высокие крепкие деревья. Осень еще не коснулась их ветвей, под их густо-зелеными кронами царила приятная прохлада.
- Пришли, - тихо выдохнула девочка, будто убеждая себя в успехе. Она уверенно шагнула к воротам крепкого кирпичного здания. Стучать не пришлось, плотно закрытые створки только казались запертыми, от легкого прикосновения ворота без скрипа приоткрылись. Ей хватило даже щели, Улли скользнула внутрь. Непривычная темнота сбила ее с толку. Она даже сначала подумала, что оказалась в здании. Длинная арка, больше напоминавшая туннель, впереди упиралась в заросли кустарников. Плотно сплетенные ветви не пропускали свет. Не зная, что может прятаться в темноте, Улли припустила к видневшемуся впереди двору. Гулкое эхо, отражаясь от стен, создавало иллюзию преследования. Подгоняемая страхом, Ульрика выскочила на свет так быстро, будто за ней гналась свора собак. К своему удивлению она обнаружила, что бегать в штанах разительно удобнее, чем в юбке.
Дальше она шла спокойно, хотя сердце еще бешено колотилось. Двор оказался замкнут со всех сторон, он порос невысокой травой и кустарником. На солнце перед давно заколоченными воротами, желтел зверобой, вовсю стрекотали кузнечики и жужжали деловитые пчелы. Картина напоминала Улли поле, затерянное среди полу заброшенных складов. На этом месте схема обрывалась, и куда идти дальше – оставалось только гадать. Позади за кустарником недобро чернела арка, ведущая на улицу, ворота справа и слева были давно и крепко заколочены. Оставалось двигаться только вперед – к лестнице, идущей вдоль стены к невысокой двери. Нельзя было даже твердо понять, на какой именно этаж она ведет, слишком низкий для второго, слишком высокий для первого. Единственное, что говорило в пользу этого выбора, так то, что дверь издалека казалась приоткрытой.
«А как я его узнаю?» - спрашивала Улли, наматывая тюрбан на голову.
«Ну, он худой, светлый… Кое-кто называет его поганкой. Он почти идеально подходит под это описание, не ошибешься…»
- Поганка, - повторила Ульрика вслух, поднимаясь по лестнице. Когда она заметила на ступенях темно бурые пятна, по спине пробежал холодок. Девочка еще раз бросила испуганный взгляд на темную арку, на приоткрытую дверь, еще раз на арку. Идти вперед не хотелось, равно, как и возвращаться назад. Кровь ли это вообще, и принадлежит ли она этому Тору, или кому-то похуже, кто, возможно, притаился в тени.
Улли несмело приоткрыла дверь. В комнате царил полумрак, щели в крыше и ставнях пропускали лучи пыльного света. На первый взгляд помещение казалось пустым, хотя на стропилах виднелись аккуратно развешенные мешочки, а на ящиках в дальнем углу стоял глиняный кувшин и большая пиала.
Возникла мысль подать голос, но вдруг Улли поняла, что на свой вопрос «Есть тут кто?» ответ она получать не хочет. Она хотела уже развернуться и идти прочь, как вдруг заметила в дальнем конце комнаты тюфяки, набитые соломой. На них лежал кто-то совершенно худой, на столько, что издалека его можно было принять за скомканное одеяло. Улли шагнула поближе и тут же захотела отступить назад. Лежащий был бледен как смерть. Кожа казалась белой, почти серой, она будто обтягивала костлявые руки, плечи.
Он лежал на спине, голова завалилась на бок и Ульрика могла рассмотреть лицо до мельчайших деталей. Такое же худое и бледное как и все тело, оно напоминало череп, обтянутый кожей. Выпирающие высокие скулы, впалые щеки, тонкий, резкий с горбинкой нос, приоткрытый рот, тонкие синеватые губы, под тяжелыми низкими бровями глаза тонули в темноте. Он был, как мертвый. Только грудь едва заметно двигалась, говоря, что альб еще дышит.  На его мятой грязной рубашке по диагонали от плеча к бедру протянулся длинный темный след запекшейся крови.