Однажды

Не так давно я пересмотрел некоторые свои взгляды. На то, что может случиться и чего никогда не может быть. Я сменил самоуверенные речи скептика на сдержанное молчание прикоснувшегося к неожиданному, к тому, что ранее казалось невозможным вообразить.

Мой товарищ уехал отдыхать в Европу, и попросил пожить в его загородном доме. Это было в феврале, когда люди не с такой охотой стремятся ехать на свои дачи с заснеженными садами и промёрзшими комнатами. Именно в это время полупустые посёлки посещают грабители и выносят из одиноких домов ценности. Будучи в некотором роде фаталистом, и считая, что если суждено умереть попав под поезд, то утонуть не получится, я с лёгкостью согласился. Твоя судьба тебя всё равно найдёт, где бы ты не находился, а мне казалась весьма привлекательной возможность побыть вдалеке от шумного города и вечной толчеи его жителей.

Прибыв к месту вечером и расплатившись с таксистом, я пробрался по заснеженной, едва заметной тропинке к серому в сгущающихся сумерках дому. Ключ нашёлся довольно быстро в оговоренном заранее месте, и я, открыв входную дверь, вошёл в прихожую, встретившую меня недвижимым воздухом, тёмной тишиной, и скрипнувшей под ногой половицей.

Для начала мне хотелось осмотреться, поэтому моя сумка со сменной одеждой и прочими необходимыми вещами осталась стоять у входной двери. Мне пришло в голову, что стоит сразу же определиться с тем, каким образом включается свет в каждой комнате, пока ещё хоть какой-то рассеянный серый свет проникает через окна, иначе потом придётся спотыкаясь о мебель и на ощупь искать на стенах выключатели. Поэтому по мере моего продвижения внутри дома, свет в нём становился всё ярче и ярче. Когда мой обход завершился, дом казался озарённым почти что праздничной иллюминацией. У меня  появилось чувство, что теперь он как-то выбивается из окружающей его среды. Ощущение контраста между ярким свечением, в котором находился я, и погружающимися в зимнюю ночь деревьями, приусадебными постройками, тихой улицей, были мне неприятны. Это как бы шуметь без причины в тишине дремучего леса. Наверное, просто инстинкт самосохранения, доставшийся в наследство от далёких пращуров, которые не только охотились, но и сами частенько бывали жертвами, а потому старались не шуметь даже, если сами никого не выслеживали.

Я выключил лишний свет, разобрал сумку, подготовил постель и запустил отопительную систему. В доме я чувствовал себя чужим, но тепло постепенно растекающееся по комнатам действовало на меня успокаивающе. Попытался было включить телевизор - дома бывает, я под его бормотание легко засыпаю, но телевизор был другой модели и звук его оказался непривычен моему уху, а потому больше заставлял прислушиваться, чем расслаблял. Тогда мне вспомнилось, что делая ознакомительный обход, мне на глаза попался огромный книжный шкаф. Конечно же, я пошёл ознакомляться с его содержимым, ведь я не только искал себе интересную книгу, но и, что греха таить, удовлетворял своё любопытство, мне хотелось узнать, чем интересуется мой товарищ, какого рода литература находится в его шкафу?

В основном шкаф был наполнен всякими бульварными романами, от которых можно было получить лишь разочарование. Только на верхней полке в довольно запылённом состоянии стояли другие книги. Судя по их возрасту, принадлежали они не моему товарищу, а скорее его отцу, или деду, потому что страсти к собирательству редких изданий я в нём не наблюдал. Все эти пыльные тома содержали в себе информацию, повествующую об оккультных учениях, по большему счёту мне незнакомых, но судя из бегло просмотренных мною текстов, они относились к Индии. Всё-таки эта страна и в наш век остаётся загадочной, а разбираться во всякого рода её учениях можно всю жизнь. Я был почти рад, когда обнаружил переизданную "Псевдомонархию демонов" Вейера. Европейский трактовка потустороннего казалась чем-то близким и родным в сравнении с переплетением индийских воззрений, поэтому я и решил полистать именно "Псевдомонархию".

Сделав себе крепкий чай, я устроился с книгой в большом глубоком кресле. находящимся в зале. Книга показалось мне забавной, ведь открывая её, я был настроен на скептический лад. Всё прочитанное мною, казалось не более, чем плодом воспалённого воображения, или же не слишком хитрым приспособлением для околпачивания дураков.

Постепенно интерес к чтению этой книги стал угасать, и порою трудно было удержать в голове связь между словами в тексте. В конце концов, я видимо уснул.

Проснулся я неприятно и неожиданно. Оказалось, что я нахожусь уже вовсе не в кресле, а на полу возле него, и пытаюсь прошкарябать слой краски на полу чайной ложечкой, зажатой в ладони с такой силой, что рука побелела. Мне трудно описать мои ощущения. Наверное, это называется животный страх. Передо мной на полу была почти законченная пентаграмма, мои губы что-то шептали, и какое-то время мне не удавалось совладать с собственной рукой, упорно продолжавшей чертить знак.

Наконец, окончательно придя в себя, я отбросил в сторону ложку и сел в кресло не в силах отвести взгляд от творения собственных рук и тщетно пытаясь понять, каким образом так могло получиться. Быть может всё из-за того, что я уснул с этой книгой? Никак не удавалось вспомнить, снилось ли мне что-то, или нет. Вдруг, я заметил, что книга лежит чуть поодаль и она аккуратно открыта, а вовсе не лежит около кресла. как могло быть, если бы я встал во сне и упав перед креслом стал чертить приснившийся мне рисунок.  Выходит, что во сне я встал, положил книгу перед собой, открыл её на нужной странице и стал, глядя на иллюстрацию перечерчивать пентаграмму на полу? Мои выводы подтвердились, когда я увидел, что рисунок в книге такой же, как начерченный мной, в моём рисунке не хватало разве что нескольких линий. Читать и рисовать во сне? Это всё более, чем странно. И ещё кое-что  - в тот момент, когда я немного пришёл в себя, мне стало холодно, меня знобило. Подойдя к батарее и положив на неё руку, я понял, что не могу определить какой она температуры, только направившись в кухню, где находился отопительный котёл, мне удалось увидеть на датчиках агрегата, что в системе циркулирует горячая вода. Однако же это не придало ни капельки тепла к моим ощущениям.

Быстро вскипятив чайник, я стал пить горячий растворимый кофе, надеясь согреть себя и ободрить заодно, но и это не принесло желаемых результатов, хоть к тому времени поверх одежды на мне был наброшен ещё и плед.

Признаюсь, меня охватила паника. Мне казалось, что холод сгущается вокруг меня. Бессистемные метания по дому прекратились, когда мой взгляд упал на камин. Мне показалось тогда, что единственный выход - согреться живым огнём, но в поленнице у камина не оказалось дров, и какое-то время я думал над тем, стоит ли мне покидать тёплый дом в котором я замерзаю и идти на несомненно более холодный двор. Наконец, решился и, набросив куртку,  выскочил на улицу, стрелой метнулся в сторону сарая, начал хватать в охапку поленья, и вдруг замер. Я почувствовал, что на улице было теплее, чем в доме!

Так и стоял я, прижав к себе дрова, не в силах осознать того, как такое может быть, когда увидел, что по тропинке к дому движутся три тени. Несомненно, это были люди. Судя по тому, как они, слегка пригибаясь, старались не шуметь при движении, намерения у них были не самые хорошие. Оцепенение моё вовсе не спало, а напротив - окрепло. Весь внутренне сжавшись, и думая о том, что немедленно нужно куда-то спрятаться, я тем не менее не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Неожиданно из дверей дома, в котором никого кроме меня не было, навстречу людям метнулось НЕЧТО. Довольно сложно описать, что именно это было. Явно не человек, но самое ужасное, что нечто человеческое присутствовало в этой массе из шерсти, невообразимо выгнутых уродливых лап и непонятных образований, безобразно расположившихся на этом теле. Оно передвигалось будто бы хромая, но, несмотря на это, очень быстро. Существо было настолько страшным и необычным, что его присутствие здесь казалось издевательством над законами природы. Любой самый ужасный хищник выглядит естественно. Это создание выделялось своей чужеродностью.

Видимо для моего мозга в тот день переживаний и впечатлений оказалось слишком много, потому что в какой-то момент сознание просто выключилось и это стало мне понятно лишь тогда, когда открыв глаза, я увидел кусок крыши сарая, закрывающей тёмное, но начавшее светлеть небо. Не знаю сколько прошло времени, наверное не очень много, потому что я не успел замёрзнуть слишком сильно. Долго прислушивался к звукам вокруг себя, пока не убедился, что рядом нет шума борьбы, или ещё чего-нибудь в этом роде. Тогда я как можно тише повернул голову, мне тогда чудилось, что меня слышно за несколько сотен метров. Попытался рассмотреть то самое место, где находились люди и та тварь, но там ничего не было, будто бы мне всё только привиделось. Аккуратно перевернувшись и встав на ноги, я тут же подумал, что не стоит идти сейчас ни в дом, ни к тому самому месту. Самым безопасным местом был сарай. Тихонько пробравшись внутрь, я мёрз там до самого рассвета, комкая бумагу, оставленную в сарае видимо для растопки, и заталкивая комочки под одежду, чтобы стало хоть чуточку теплее.

Наконец, я настолько замёрз, что мне стало абсолютно всё равно растерзает ли меня тварь, убьют ли люди, или я просто замёрзну так и не решившись ни на что.

Именно любопытство заставило меня перед предполагаемой мной смертью выйти из моего убежища и отправиться в сторону тропинки ведущей к дому.

На месте, где находились люди, было огромное количество следов, некоторые из которых были непохожими на те которые мне когда-либо доводилось видеть раньше, другие же были от подошв ботинок. В этом можно было бы легко убедиться, потому что ботинки лежали здесь же, как и вся остальная одежда. Вокруг не было ни капли крови, однако зрелище было ужасным. Представьте себе, что человек одетый в куртку, шапку, брюки, свитер и прочую одежду, вдруг исчез, а на его месте остались лежать все вещи таким образом, что невозможно было так раздеться самому. Из рукавов куртки виднелись рукава свитера, снизу куртки начинались брюки, у самых штанин лежали ботинки с торчащими из них носками, у ворота куртки лежала шапка. Я обнаружил ровно три таких "комплекта".

Сглотнув подступивший к горлу ком, я отправился в дом, даже не пытаясь двигаться тихо. В доме никого не было и ощущение холода куда-то пропало. Всё было на своих местах, только кресло возле пентаграммы было опрокинуто.

Долго сидел я, уставившись в узор на полу, а после мои действия вспоминаются мне теперь будто увиденными во сне. Я вышел во двор, зашёл в гараж и нашёл в нём банку краски для пола, взял в сарае дрова и собрал одежду тех людей. Потом вернулся в дом, зажёг камин и сжёг все эти куртки, свитера и ботинки. Я расшкарябал пентаграмму, чтобы её рисунок не проступил сквозь краску и хорошо закрасил это место.

После этих манипуляций, я просто забрался под одеяло, оставив на потом разбираться в произошедшем, и пребывал в бреду чуть больше суток. Когда всё это закончилось, первым делом я утолил жажду, потому что ни о чём другом думать не мог, а после посмотрел через окно во двор. Прошёл снег, все следы замело. Мне пришло в голову, что всё случившееся всего лишь бред. Я подошёл к креслу, увидел свежевыкрашенное место перед ним, и меня окатило холодной волной ужаса. Справиться с этим мне помог банальный ковёр, подтянутый мною и закрывший пятно, но как мне справиться теперь с тем, что осталось внутри меня? Куда подевался мой скепсис? Вдруг ОНО вернётся?