Утреннее путешествие

   Когда мы уйдем, что останется? Горстка воспоминаний, или, может быть, горстка пепла? Нотные листы, исписанные стихами, конский волос смычка, завявшие цветы в потускневших горшках? Когда нас не будет, неужели мир останется прежним? Взойдет солнце, пропоют первые жаворонки — без нас? Земля останется такой же, как в это прекрасное утро — залитой ярких светом, тихим и нежным, и ничто не напомнит о том, что мы были?
   Ветер слегка приподнимает кремовые шторы. Тихо и прохладно; по стене комнаты бродят яркие пятна. Вчерашние цветы в вазе роняют лепестки на письменный стол, заваленный бумагой и книгами. Амели смотрит на обои в каштановых ромбиках. Она проснулась, но не торопится вставать; во всем доме не раздается ни звука. Она смотрит и прислушивается к тому, что делается за окном — легкий шум улицы долетает гудением автострады и шелестом сирени. Кусты под самым окном уже расцвели, и теперь неосторожные ветви постукивают в стекло, легонько покачиваясь. Апрель; первые числа второго весеннего месяца.
   Сложно думать о чем-то серьезном, когда, вдыхая свежий утренний воздух, грудь поднимается легко и плавно. Кажется, само время замирает, как бы раздумывая — идти ли дальше или плюнуть на все и остаться. Белый потолок, ромбики на обоях, нежные цветы — и не одного напоминания о том, что жизнь быстротечна, жестока и порой неприятна на вкус. Зачем? Апрельское небо глубокое, синее, трава шелковистая, а только-только народившиеся почки полны клейкого сока; вот истинное торжество жизни!
   Амели чувствует себя прекрасно. Часы показывают половину восьмого; самое время ждать гостью. Можно было бы, конечно, встать и одеться поприличнее, но ей не хочется; пришелица не смутится ее видом, но несколько минут сладкой лени будут утраченны впустую. Девушка поправляет подушку так, что бы можно было усесться, облокотившись о спинку кровати; когда гостья присядет рядом с ней, их глаза окажутся наравне.
   Дверь открывается без стука, без скрипа. Она входит и притворяет ее за собой. Амели смотрит, как она идет по комнате и облетают — в одну минуту, все до последнего, - листья с фиолетового ириса. Пружины прогинаются вниз; гостья расположилась на краю кровати.
- Здравствуйте, - вежливо здоровается Амели.
- Здравствуй, - произносит гостья, - тут очень хорошо.
   Они молчат. Секундные стрелки замирают на циферблате.
- Знаешь, а я ведь очень люблю весну, особенно в эту пору. Люблю цветы, пионы. Ты любишь пионы, милая?
- Очень. Только они зацветают позже, - Амели приходят на ум красивые ярко-розовые бутоны. Она едва слышно вздыхает.
   Ветер врывается в комнату, шелестит по столу, приподнимает кудряшки гостьи. Ее волосы цвета льна, завитые в аккуратные колечки. Когда она говорит, то сама не замечая, запускает в них руку и накручивет на пальцы.
- Пионы зацветут, вот увидишь. У меня не очень много времени, но я обязательно приведу тебя сюда, когда они распустятся в твоем саду. Пойдем?
   Девушка подается вниз, но рука не находит привычной опоры. Пришедшая подтолкивает ей отъехавшую коляску. Амели упирается, перебираясь на сиденье; гостья обхватывает ее за ноги и аккуратно укладывает их.
- Утром еще довольно прохладно. Я возьму кое-что для тебя.
   Одеяло накрывает Амели с головой. Под ним тепло и не страшно. Она чувствует, что коляска сдвигается с места и плавно движется вперед; она давно должны переехать порог комнаты, но толчка нет. Все быстрее и быстрее несутся колеса, не останавливаясь. Амели закрывает глаза и мимоходом думает, что это, несомненно, будет хорошее путешествие.