Ожидание побоища

Ожидание побоища. День, начавшийся с мысли о стакане портвейна, заканчивается пинком в чье-то лицо. Белые фарфоровые зубы с костяным стуком покатились по ступеням вниз. Все это костры прошлого. Дым  поднимается к рваным облакам. Луна почти не видна за пеленой кислого смрада, сизым смогом затянувшего небо.
В тот день ему пахло навозом. Люди в транспорте строили ему рожи. На улице хуже того - провожали долгими тяжелыми взглядами.
Он шел по городу от костра к костру. У некоторых прикуривал, где-то грелся. Ему нужно много пройти пешком. Очень много. Крысы выглядывают из подвальных окон. Они смотрят умными глазами на его подошвы. Они всегда хотят есть. Даже сытые крысы до смерти грызутся за пищу. Он был не голоден, но зол.
Еще вчера он спокойно сидел и смотрел через полуприкрытые веки старый видеофильм. Герой искал пропавшего человека и нашел сам себя. В уснувшей темноте зашторенной комнаты телеэкран отбрасывал неправдоподобные блики и болтал на потолке тени. Тонкая игла трубочки с шумом втянула последние капли жидкости из жестяной кружки.
Как все-таки приятно ни о чем не думать в созерцании немого кино. Нужно лишь убавить звук. Пожалуйста – смотри немое кино.
Одышка конопляного мастера кашлем булькала у него в горле. Он устроил привал и сейчас заходился звонким надрывным кашлем, сидя у пустого костра на обрывке водосточной трубы. Фильтр сигареты раскалился и обжег одновременно легкие и пальцы. Он снова залился кашлем. В ночной атмосфере сонных звуков его яркий кашель, трансформируясь через эхо, кричал, отразившись от кривых похмельных стен злодейским смехом. Этот  не смех, а скорее даже хохот, неразборчиво гукал где-то между мусорных бачков. Вот такая вот история. Такая вот сладкая манная каша печатного листа.