Старый кержак

          По  материнской  линии  я  из  очень старого  кержацкого рода  Смольниковых. Деда  Сидора Смольникова,а он  мне  был  не  дедом,а прадедом, я  всегда боялась.Грозен дед был,высок, кряжист,с густой бородой.
          Меня  привезли  в  деревню  совсем  маленькой, убили  моего  отца, и  мать  меня  отдала бабушке. Сама  осталась  в  городе  устраивать  личную  жизнь. Бабушка  моя, Аня, как  раз  и  была  дочерью  деда  Сидора.
          С  детства  мне  сильно  доставалось  от  бабушки, пакостливая  я  была -жуть. И  для   цели воспитания, в  углу, у  большой  русской  печки, всегда  стояла  хворостина. Бабонька, если я  что в  очередной  раз  натворю, стращала  меня, что  выпорет, как  сидорову козу.
         Когда  такое  обещание  бабонька  Аня  собралась  претворить  в  жизнь, я  даже  сразу  и  не  поняла, зачем  она  собирается  драть  дедову  козу. Да  и  козы  у  него  не  было. Но  получила  тогда хворостиной  я. Надо  сказать, вполне  заслуженно.
         Когда  лежала  на  полатях, куда  сбежала  от  бабоньки, долго  раздумывала, почему  так  всё произошло. Вроде  драть  баба  Аня  собиралась  козу, а  досталось  мне. Решила, что  раз  козы  у  деда  нет, поэтому.
        Бабушка  кержацкие  правила  не  соблюдала, и  замуж  выходила  не  за  кержака, как положено  по  обряду, и  дома  у  нас  с бабонькой всегда  странники  останавливались. Помню, что  ночевали они  на  полу  в  нашем  доме.
        Дед  странников  не  привечал, милостыню  подавал, не  запуская  во  двор. Дед  просто  выставлял  на  столбик  заплота ( ограды) кринку  с  молоком  и  кусок  хлеба,  завернутый  в холщовую  тряпицу.
        Даже  для  меня  у  него  была  отдельная  ложка  и  чашка. Я, когда  оставалась  ночевать  у  них, ела  отдельно. И  спать  мне  стелили  на  лавке  под  образами.Сам  дед  с  женой  спали  в  горнице.
        Трогать в доме мне тоже не всё было позволено. Единственное что мне доверялось- это огромная Библия. Читать научилась я рано, дед Сидор как прознал про это, тут же усадил меня за стол, положил передо мной Библию и велел, как он выразился, чтить.
        Поначалу я не очень буквы разбирала, были они совсем не похожи на те, что в букваре, красивые буквы были, крупные, с завитушками. На обучение ушло совсем немного времени, через какой-то промежуток, читала я уже спОро и дед себя не утруждал чтением. Теперь это делала я.
        Я  плохо  помню  жену деда Сидора,он  женился  несколько  раз, и каждый  раз  ему  искали  по  всей  округе  кержачку.  Прожил   дед  больше  ста  лет. Точно  даже  из  родни  нашей  не  знает  никто  на  сколько  больше.  Когда  жениться  больше  было  не  на  ком,  кержачек  настоящих  уже  не  осталось, деда  забрал  к  себе  его  младший  сын.
        Да  и  против  очередной  женитьбы   шестидесятисемилетний  сынок  был.
- Тятенька - говорил он- скольки  можно  ужо жаниться-то. 
        Собрал  он  тятеньку  и  увёз  к  себе  в  Красноярск.
        Перед  этим  я  как  раз  приезжала  в  деревню. Уже  была  взросленькая, мне  в  сентябре должно  было  исполниться  семнадцать  лет. Дело  было  в  июле. Дед  жил  один, и  тётка отправила  меня  и  мою  двоюродную  сестру  к  деду  помочь  убраться  в  доме.
         Мы  пошли  в  деревню  пешком, прошли  пять  километров, дед  встретил  нас  неприветливо.    С  порога  заявил, что  угощать  нас  нечем. К  нам  присоединилась  ещё  подружка  сестры,  и  нас было, как сказал  дед, шибко  много.
         Надо сказать, что  роста  я  была  маленького, мелковатая, как  бы. Сестрица  тоже  не  велика. Дед  нас  поставил  в  рядок  и  долго  рассматривал. Мы  под  его  взглядом  ёжились, но  стояли.
          Наконец, он  произнёс, обращаясь  непонятно  к  кому-
    -  Вот, сучки! Весь  род  испоганили! Энто  разве  девки? – он  махнул  рукой  в  нашу  сторону - плюгавки  какие-то! Вот раньше девки были!
       Дед  прикрыл  глаза ,очевидно, вспоминая,  какие  были  раньше  девки. Мы, переминаясь  с  ноги на ногу, продолжали  стоять  перед  дедом. Дед  открыл  глаза  и  грозно  глянул  на  нас.
   - Вот  раньше  девки  были – снова  вспомнил  дед  про  нас - титишши- во! И  он  руками обрисовал  груди  девок, которые  были  раньше.
        Мы  покраснели. Девчонки  мы  были  скромные. А  тут  дед  с  такими  разговорами.
-Вот  ты – глянул  он  на  меня - титьки-то  у  тебя  есть?  Потом   долго  смотрел  на  то  место, где они  должны  были  быть , и помолчав  сделал  вывод - По  всему  видать - нету.
        В  этом  месте  у  меня, действительно, был  напряг, грудь  у  меня  была  только-только.  Чуть обрисованная  платьем, она  стыдливо  пряталась  от  дедовских  глаз.
          Дед  переключился  на  сестру-
 - а  ж.. твоя  где? Ить, как  доска, глядеть  муторно!  Не, энто  не девки, энто  безобразия  сплошная!
         Мы  стоим, чуть  не  плачем, наконец, дед  плюнул-
 - изыдите, глядеть  на  вас невмоготу! В вековухах  будете  сидеть, на  таку  срамоту  нихто  и  не  глянет. Таких  пятОк  на  пучок, да  и  за  пятак  никто  не  купит.
         Мы  с  радостью  срываемся  с  места  и  бегом  домой. Слава  Богу, деду  ничего  по  дому  делать не  понадобилось. А  замуж  мы вышли. И  выросли  мы  красавицами. И  всё, что  надобно девушкам, у  нас  было.  Жалко, что  наш  дед  этого  не  увидел.