- С-сам. Посуди! Ну не могут они во время войны, строить еще т-там какие то корабли – в алкогольной прострации, объяснял один из идущих другому, широко и пьяно улыбаясь.
- Ну ты, нахрен, нажрался! Хоть и война... – посмеиваясь отвечал другой, вяло ворочая языком.
- Война тоже повод...! Да я не об этом! О чем я, епта? – отвечал тот, стараясь удержать равновесие.
Они прошли от лежащих в засаде буквально в двух метрах, но ничего не заметили, и когда уже были спиной, первым выскочил Агиль, встав посреди дороги и направив оружие в сторону идущих, не громко крикнул: «Стоять!»
- А? – не понимая развернулись пьяные, и в недоумении уставились на темную фигуру . Следом, но уже с другой стороны выскочили Юра и Олег. Олег, едва не упав, поскользнувшись на грязи, сматерился. Стоящие повернулись на них «Васильич, ты?» - еще не понимая происходящее, спросил, тот который громко что-то доказывал.
- Стоять, я сказал! – крикнул Олег, хотя ничего еще не говорил.
-Вы чего.. М..Мужики? – промямлил другой, высокий худой мужчина, в поношенной куртки, и джинсах. Олега и Юру они разглядели лучше, слабо освещенных светом лесопилки, но все таки достаточно хорошо, чтобы заметить оружие.
- Вы кто такие? – недоумевая спросил первый, пониже ростом, коренастый, полноватый, в черной шапке, одетый почти так же, как и его спутник.
- Тихо! Сюда идите! – строго приказал Агиль.
- А? Вы что эти… - видимо от неожиданности и пьяности сознания, они все еще не могли понять что происходит, но взгляды обоих теперь смотрели на оружье, а лица встревожено замерли. Казалось, они даже протрезвели.
- В кусты давай! – Агиль сделал шаг вперед и махнул в сторону кустов автоматом.
- Зачем…? – встревожено спросил один из них, и отступил на шаг назад.
- Куда?! – протянул Олег, держа автомат наготове.
- Только спрашивать будем. Не бойтесь. Мы русские. – зачем то сказал Агиль, хотя в нынешнее время это ничего не означало, скорее предвещая опасность, нежели что-то конкретное.
- Не-е-е пойду… - неопределенным тоном, произнес тот который был в шапке и замотал головой.
- Коля…! – дернул за рукав его товарищ, не на столько сильно пьяный как тот, и уже видимо все сообразивший.
- Не-е-ет… - промычал Коля испуганно, но отупевши глядя на Агиля, и сделал еще один шаг назад, продолжая мотать головой. Все это время они стояли в полный рост и хотя находились довольно далеко от деревни и в темноте, это тревожило. К тому же собака возле лесопилки ни как не унималась, и если у сторожа был бинокль ночного видения он мог их заметить.
- Да заебал! – рявкнул Олег, не умеющий держать себя в руках, и с силой врезал Колю по затылку прикладом. Тот по инерции прошел пару шагов вперед, и словно спьяну запнувшись упал в грязь лицом.
- Нет! – крикнул Агиль дернувшись вперед но было поздно.
- Мужики не надо! – крикнул другой уже совсем трезвым голосом, и дернувшись не понимая куда бежать, поскользнулся на дороге и упал на руки, сев и скребя грязь ногами пополз назад испуганно глядя на партизан.
- Зачем!? Дурак! – крикнул Агиль и подбежал к ударенному. Тот лежал не шелохнувшись.
- Отвечай, ****ина! – крикнул Олег, подскочив к ползущему и надавив голенью тому на ноги, ткнул в грудь автоматом. Мужчина рефлекторно схватил автомат за ствол двумя руками, так словно сам притягивал дуло к груди, и ошарашено смотрел на Олега, видимо готовый что сейчас стрелять будут в него.
- Ты что делаешь?! – подскочил Агиль, но остановился в метре от них, направляя оружье уже на Олега: «Слезь с него!»
- Говори, гнида, есть у вас в деревни пленные?! – закричал Олег, словно не слыша Агиля. Всю эту сцену Юра стоял возле, держа автомат наготове но не понимая что же делать ему. Все произошло довольно быстро. Пока они лежали в кустах, он решил никому не лезть под руку, чтобы кто-нибудь случайно не выстрелил.
- Какие пленные? – Смотрел ошарашенный мужчина на всех по переменно, искренне не понимая вопроса. Агиль сел возле них, и не сильно стукнув мужчину по плечу, обратил его внимание на себя.
- Никого в деревню не приводили?! Чужих не было? Что-нибудь не обычное было?- спросил он громко и четко, хотя и со своим акцентом.
- Нет! – не моргая ответил мужчина. Но через секунду на его лице промелькнуло какое то понимание и он оживившись добавил: «Начальник отделения уехал!»
- И что?! – спросил Олег, агрессивно глядя на пленного, и ткнув его посильней автоматом.
- Я сам! – сказал Агиль и медленно дотронувшись до Олегова автомата, отодвинул его в сторону. Олег с неохотой но убрал оружие поднявшись, но здесь же снова направив ствол в сторону мужчины.
- Ну? Какой начальник? – без агрессии, спокойно спросил монгол.
- Ну это…Это…Э… Начальник отделения, на служебной уехал… К городу. Еще троих посадил и поехал. Зам его и еще двое. Офицеры…Куда не сказал. Я говорю, бензонасос менять надо, а он отстань… - объяснял неясно мужчина, шаря глазами по лицам слушателей, в надежде найти в них сочувствие.
-Какие офицеры!? Успокойся! Спокойно говори! – Агиль смотрел на него внимательно и без эмоций, но по его восточному лицу пленный не мог угадать настроение допрашивающего, и потому с опаской озирался на остальных, рассказывая скорее им.
- Ну эти..Эти... Ну менты… В связи с военным положением, там… Ну… - пьяное сознание и страх путали и без того не ораторский ум сельского жителя, и он уже со страданием смотрел на окружающих, видимо надеясь что сказанное, поможет спасти его жизнь.
- Куда уехали? Зачем? – переспросил Агиль.
- Да я же не знаю! В город… ну… Он говорит «Отстань!». А я ему говорю же…- как то просяще начинал говорить мужчина, от волнения вытирая грязь о штаны.
- В какой город?! Как давно уехали?! – четко спрашивал Агиль.
- Ну часа три назад! В Тюмень..
- Че ты гонишь?! В Тюмень! Она уже немецкая давно! Не ври мне, гад! - крикнул Олег. Мужчина испугался и дернувшись, затараторил пьяным языком путая и проглатывая слова.
- Тихо! Успопкойся! Олег! Отойди, прошу пожалуйста! – крикнул не громко Агиль.
- Да, ебись конем…! – рявкнул Олег, и демонстративно отошел на несколько шагов, плюнув себе под ноги.
- Говори спокойно. Куда? Давно?
- Да я же говорю. В Тюмень. Часа три назад. Мы и напились то, что у нас автопарк одна машина, и два человека всех то… - что то стал говорить пленный, что не имело никакого отношения к теме допроса.
- Тюмень же немцами давно взята?! – переспросил Агиль, показав мужчине жестом, что надо говорить тише.
- Ну да…Немецкая… - промямлил мужчина, видимо сам не понимая почему его начальство поехало именно туда: «Ну что-то было про Тюмень… Да и они не доехали бы…Я же говорю…»
- Ладно! Подожди! – прервал его Агиль. На минуту он задумался: « У вас есть отделение полиции или МЧС? Твой начальник кто?»
- Милиции! Милиции! Я при отделении слесарь, а Коля зав… - мужчина замолчал и испуганно посмотрел на своего лежащего товарища: « Он что…?»
- Живой он! Все в порядке! – сказал Агиль, и помолчав еще секунд десять продолжил: «Ты в отделении сегодня был? Там где задержанный сидит видел?» – спросил он, исказив акцентом фразу.
- Какой задержанный… - не понял мужчина.
- Был или нет?! – крикнул Олег, уже успевший снова подойти. Агиль махнул на него рукой, но крик подействовал правильно.
- Утром был! А потом, как начальство в город поехало, нас с роботы отпустили и я уже не заходил… А! Я еще зайти хотел, забрать бумагу старую! Выкинуть хотели. А мне печь топить. А Бохрамой… Ну мент наш. Говорит: «Завтра заберешь.» Ну мы и пошли…
- Ясно! – прервал его А гиль, и глядя на лежащего добавил: «Юра, Олег. Отнесите его в кусты. Юра, сними с него куртку и шапку. Со мной пойдешь. А ты, Олег, охранять будешь»
- Чего? Куда?! – спросил Олег надменно важно и громко, видимо не довольный тем что Агиль им командует.
- Так делать будем! Я переоденусь, в его одежду, чтоб не сильно отличаться! Он нас то отделения отведет. Если их брали, то там должны пленные сидеть. Сейчас темно, спят все, должны пройти! Понял?
- Ну да! Твою то рожу Русскую, очень не заметно будет! – выпалил Олег, как всегда споров горячку. Агиль не обиделся, и даже о чем то задумался, еще раз обведя всех взглядом.
- Нет! Горячий ты, очень. Если ты пойдешь, много плохого наделаешь…
- Слушай, ты че тут думаешь... – хотел было прервать его Олег, но Юра не дал ему закончить. Все это время он нервно смотрел по сторонам, слушая их громкий допрос. Деревня была достаточно близко, и в это напряженное время, люди запросто могли заинтересоваться отдаленными голосами. К тому же собаки лаяли уже по всему поселению, подхватывая лай других, и передавая его дальше.
- Агиль прав! Его назначили главным. Давай по-быстрому, мы и так привлекли много внимания. – он постарался сказать это не агрессивно, и даже подошел к лежащему, взяв его за руки, делая вид, что надо поскорей приниматься: «Давай, а то уже время много»
- Тебя не спросили. – ответил Олег, но все же перекинув автомат на спину, и взяв за ноги Колю, потащил его в кусты. Такой реакцией Юра был удивлен, ожидая нудный спор, к которому он уже был готов, но это было совсем не похоже на Олега. Не принимаясь строить догадок, он помог оттащить человека в кусты, и быстро сняв с него шапку и куртку, отнес ее Агилю, который в этот момент, что-то говорил пленнику.
- Сделаем так. Ты постараешься провести нас до отделения милиции, тихо и незаметно. Мы выясним есть ли там кто-нибудь, и если никого нет, то разойдемся. Если есть тогда спасать будем. Скажи, а многие у вас хотели бы на немецкую сторону? К немцам? – Агиль взял, куртку и шапку и поменяв их на свои, молча передал их Олегу. Пленный молчал, глядя как Агиль переодевается, забыв в испуганной задумчивости ответить на вопрос. Агиль не стал повторять вопроса, подозвав всех ближе, так чтобы каждый мог слышать: «Олег, ты остаешься здесь! Охраняй пленного и пожалуйста, не надо насилия…»
- Да что я по твоему, маньяк что ли!? Я же… - завозмущался Олег.
- Олег… Олег! Слушай! Хорошо! В общем охраняй его, если услышишь стрельбу, вот тебе передатчик! Шли сигнал и иди к точки на карте, куда условленно. Найдешь?
- Да что я… - досадуя, возмутился Олег.
- Хорошо! Сразу шли сигнал и сразу беги, это важней всего! Надо подумать о других. Мы с Юрой пойдем в деревню. Сколько идти шагом до Милиции? – Агиль обратился к пленному.
- Это…Ну…Минут пятнадцать двадцать.
– Если через час нас не будет, делай тоже самое. Шли сигнал и беги. Понял?
- Да, понял, понял! Что в самом деле…
- Ладно, времени нет, идем! – Они, спрятали автоматы под куртки, и застегнув их по верх, осмотрели друг друга. Конечно оружье было все равно видно, если знать что это оружье, но на первый взгляд просто прохожие могли не заметить. Магазин пришлось вынуть и положить в карманы, снять оптику и ремни, это еще больше прятало автоматы, но их угловатость все равно выдавала себя. Агиль и пленный, которого как выяснилось звали Володей, пошли впереди, сзади метрах в двух следовал Юра, засунув для убедительности руки в карманы и опустив голову, чтобы случайно не встретиться с кем-нибудь взглядом, к тому же так он больше походил на деревенского подростка. Они не стали прощаться с Олегом словами, и молча кивнув пошли вперед, предупредив Володю, что ему же лучше сделать все так как условленно, и тогда у него не будет причин опасаться за свою жизнь. Тот с охотой согласившись, даже принялся рассуждать о том, что не разделяет мнения тех, кто хочет примкнуть к немцам, но Агиль успокоив его, показал жестом на дорогу, и они перешагивая через грязь и лужи, зашагали вперед.
Тревога и смутное непонимание происходящего накатывало на Юру. Больше всего хотелось просто никуда не идти и оставшись в лесу спокойно зимовать, пускай в голоде и постоянном страхе за свою жизнь, но… Он отогнал эти мысли от себя. Трусливый мозг рефлекторно искал попытки оправдать свой страх и убежать. Это показалось знакомым Юре, и странное чувство Де жа вю прокатилось по всему телу. На несколько секунд Юре действительно показалось, что все это уже было, что вот сейчас произойдет что-то, что уже происходило с ним, но что это именно он не понимал. Хотелось выкинуть все это из головы, но ощущения сами диктовали свою волю, и лишь силой удавалось собрать их в кулак, пытаясь концентрироваться на происходящем. Но как только он делал это, все но и если сложившейся ситуации снова возвращались страхом и сомнением, заставляя думать о том, что в этой деревне их ждет то же самое что и попавших в плен.
Холодный ветер неприятно задувал под куртку и в темноте ночи, освещенные деревней, в такт ему качались деревья. Звезд, как и луны не было видно, только черная непроглядная тьма повисла над ними, лишь едва различаясь наростами облаков. Никого из людей не было видно, и казалось в окнах, что редко светились вдали притаились враги, готовые в любую минуту схватить их, как только они войдут в деревню. Тревога и беспокойство, сменяющиеся страхом, прыгали в голове и слушая свое дыхание Юра шел оглушенный своими чувствами, слушая в голове незнакомые стихи на иностранном языке, неизвестным образом всплывшие из прошлого и привязавшиеся заевшей пластинкой.
Очень быстро они вышли к домам, зашагав по грязной местами присыпанной гравием улице, с двух сторон которой стояли деревянные дома, в свете редких фонарей казавшиеся одноцветными и старыми. Залаяла собака. Сердце быстро запрыгало внутри. Хотелось закричать или просто пристрелить глупое, услужливое животное, но пройдя мимо дома, мимо ворот и забора, они прошли еще несколько. Никто не выходил. В некоторых оградах лаяли собаки, но людей по-прежнему не было. Да и действительно было слишком поздно для ночных прогулок, и видимо спящие люди, не были столь внимательны как их питомцы.
Молча, Юра смотрел в спины двум фигурам идущим впереди, почти след в след вышагивая за ними чтобы не наступать в грязь и лужи, которые иногда скрывали сапоги почти полностью. Он не думал о своих механических протезах, конструкцию и возможности которых он так и не изучил, просто позабыв о том что его настоящие ноги скорей всего сгнили, в какой-нибудь лесной канаве. Вся жизнь, сколько он ее помнил казалась странным сном, начало и конец которого растворились в непонятном пространстве, полу сна и бодрствования. Он не хотел думать о страхе или о смерти, но тело подчинив себе ум, сковывало несовершенством движений и реакции, и лишь чувство что этот прекрасный огонь все еще горит в нем, давало силы идти вперед.
Скоро они оказались на центральной улице. Старый асфальт, местами совсем разбитый и проросший, шел в две автомобильных полосы, выхватываемый придорожными старыми фонарями, часть которых уже не работало. Но все равно, улица была гораздо освещенней чем хотелось бы. Возле многих домов стояли фонари, поставленные людьми во дворах, и потому мрак не мог скрыть троих идущих. Почти все дома были деревянными, обшитые пластиком или гипсоплитами. Высокие березы и тополя никто не подстригал, и они свободные от насилия разрослись высоко, покачиваясь из стороны в сторону. Возле двухэтажных домов, видимо центральных административных помещений, даже стояла галлограмма, проецируемая с крыши на специальную проекторную платформу, установленную посерди небольшой площади, покрытой кривой и провалившейся брусчаткой. На мигающей и периодически теряющей цвета галлограмме, вышагивал какой то человек с картинно поднятой головой и геройской походкой. Вокруг человека в пиджаке, вращались буквы: «Александр Боровик - Стабильность, Порядок…» и пр. чего читать не хотелось, чувствуя бессмысленную болтовню. Две фигуры непонятного пола стояли возле одного из здания, почти не различимые за кустарником, и лишь ветер вырывающий их голоса из темноты выдавал их разговор. Увидев троих идущих они замолчали и провожая их взглядами подняли головы. Никто не подал никакого вида и не меняя темпа они прошли мимо, через метров сто свернув в проулок, заканчивающейся металлическими отъезжающими воротами.
- Стой – сказал шепотом Агиль, не доходя до ворот метров пятидесяти. Он отвел всех к забору, возле которого росли невысокие деревья. Юра тоже заметив камеру над воротами замешкался, но Агиль не сильно потянул его за рукав, оттащив к кустам.
- Как пойти не заметно? – спросил он Володю, который уже совсем протрезвел.
- Обойти можно, там с другой стороны дырка в заборе, но там собака – ответил тот все еще неуверенно водя глазами по лицам.
- Сколько там людей обычно ночью?
- Ну…Этот. Дежурный только и все. Сегодня наверно Шилин дежурит.
Агиль еще раз внимательно осмотрел ворота. Они были сплошные и металлические, лишь в самом верху зачем то прорезанные решеткой: «Другие входы здесь есть?»
- Н-нет. Утром ворота открывают и все.
На несколько минут все замолчали. Стоять здесь было не безопасно и хотя маленькая камера почему то не вращалась и не могла их заметить, все рано трое в кустах у забора были слишком подозрительного вида, если кто–то их заметил. Повисшее молчание казалось тянется мучительно долго. Как завороженный Юра смотрел на зеленые, местами с облупившейся краской большие ворота, пытаясь что-нибудь придумать, но мысли словно упираясь не шли в голову, застревая в полусонном состоянии.
- Ладно! Сделаем так. Ты позвонишь и отвлечешь его. Юра будет сидеть тут, смотреть за тобой. Чтоб без глупостей. Ясно?! А я перелезу через забор и посмотрю. Собака на привязи? – сказал Агиль, вытаскивая из под куртки автомат, и вставляя в него магазин.
- Да… Ну там цепь на проволоки, тянется через территорию, так что она дотянется.
- Пристрелить ее что ли… - с досадой сказал Агиль.
- Не надо стрелять. – почти прося проговорил пленный.
- Сам не хочу. Не беспокойся, я не дурак. – ответил Агиль. Юра не знал его прошлого но он производил впечатление человека понимающего что делает, старающегося держать себя в руках и не принимать необдуманных решений: «Нет, сделаем так. Юра будешь наблюдать за ним, когда он будет звонить. А ты позвонишь, скажешь что выпили немного, жена выгнала. Женат? Ну вот! Попросись переночевать. И прошу тебя не делай глупого. Иначе начнем стрелять. У меня гранаты есть.» – Агиль поднял куртку вверх, под ней на ремне действительно висели две осколочные гранаты среднего радиуса поражения.
- Конечно, кончено! Только прошу вас не стреляйте. Шило, он хороший человек, у него дети… - заговорил было Володя. Юра был несколько удивлен сострадательности этого человека, хотя возможно это были его друзья, или он просто боялся за свою жизнь. Агиль прервал его.
- Слушай сюда. Нам нужны только наши. Меньше всего на свете я хочу кого-нибудь убить. Заберем своих и уйдем. Только не делай глупого. – проговорил быстро с акцентом и шепотом Агиль: «Юра, мы с тобой залезем на это сарай и с него будем смотреть за входом. Как только он позвонит, мы спрыгнем. Так… Объясни какой план территории и помещений, камеры есть еще?» - запинаясь и торопясь, Володя принялся объяснять все стараясь припомнить каждую деталь. Юра действительно был уверен что пленник заинтересован в успешном исходе их теперь уже общего дела. Видимо Агиль каким то образом просчитал этого человека, если так легко отпускал его. Во всяком случае Юра хотел надеяться на это.
Как только все стало понятно, они обговорив все еще раз, быстро залезли на крышу сарая, используя забор как ступеньку. Как только двое оказались на крыше обшитой шифером, Володя медленно пошел к видеофону, прикрепленному возле ворот, мигавшему зеленой лампочкой. Залаяла собака, учуяв кого то из них. Юра лежал молча расстелившись вдоль крыши, стараясь не поднимать даже голову, которую он повернул на бок. Он тоже достал и зарядил автомат еще внизу. Рядом стояло два двухэтажных здания, и если кто-то был на втором этаже, он запросто бы заметил их на крыше, как назло попадающей под свет фонаря.
Володя нажал на кнопку, и оглянулся на сарай. Это могло их выдать. Как только в Видеофоне что то за шипело, Володя принялся говорить. Его слов было не разобрать, за ветром и лаем собаки, но буквально через минуту ворота зашумев генератором начали открываться, и как только щель оказалась достаточно широкой он протиснулся в нее, и ворота закрылись. Послышался еще один голос. Агиль показал рукой, что надо сползать вниз.
Не поднимаясь, они подползли к краю сарая, и выбрав подходящую точку, спустились вниз, цепляясь за торчащие доски на которых лежал шифер. Не наделав лишнего шума, они спустились вниз, оказавшись возле кучи досок и мусора, слабо различимого в темноте. Прислонясь в плотную к забору, двое пригнувшись пробежали возле него, перепрыгивая через валяющиеся детали от техники, через несколько секунд оказавшись возле металлической двери, над которой горела длинная лампа дневного света. Как и сказал Володя камеры здесь не было. Они условились так. Как только Володя окажется в помещение, он не будет долго разговаривать, и сказав что желает упасть спать, выйдет якобы в туалет, находящийся недалеко от этой двери, которую он и откроет.
Замерев возле двери и приготовив автомат, Юра затих приткнувшись головой к стенки и слушая каждый шорох. За домом хрипя лаяла собака. Она видимо чуяла посторонних, но цепь была слишком коротка чтобы дотянуться до угла дома. Слушая стук своего сердца и тяжелое дыхание Юра уставился на длинную металлическую ржавую палку, с нанизанными на нее шестеренками, валяющуюся у него под ногами, но не замечая ее лишь концентрировался на звуки, пытаясь различить за дверью голоса или шаги. Не было ничего. Время тянулось медленно, от напряжения ныла спина, но никто не шевелился. Агиль смотрел на дверную ручку, подняв автомат вверх и опустив палец на курок. Еще какое то время ничего не происходило, как вдруг за дверью что-то заскрипело и послышались голоса: «Ага, ага….» сказал знакомый Володин голос, раздался звук приближающихся шагов.
Ручка повернулась. Агиль и Юра отошли вдоль стены на несколько шагов от двери, направив автоматы вперед. Дверь медленно открылась и Володя осторожно просунул голову вперед. «Не стреляйте» - прошептал он, и увидев направленный в его сторону автомат, рефлекторно дернулся назад. Агиль медленно подошел к двери и не опуская автомат, приоткрыл ее ногой. В дверном проеме, отступая назад стоял Володя, подняв руки вверх. Агиль махнул Рукой Юре. Оказавшись в каком то складском помещении, заваленным всяким хламом, от мазутного мотора до старых тряпок, Юра тихо прикрыл дверь, закрыв ее на большой металлический засов. За дверью склада тянулся недлинный хорошо освещенный коридор, оклеенный уже пожелтевшими обоями. Две белые деревянные двери стояли справа, за одной из которых доносилась музыка и голоса.
- Их там двое – прошептал Володя: «Я не знал. Они пьют»
- Оружие есть? – прошептал Агиль, осторожно закрывая дверь в коридор.
- У них?
- Да.
- На столе лежит кобура с пистолетом, есть еще в шкафу, но он закрыт…Только не стреляйте.
- А пленных…
- Не видел.
Агиль замолчал, и отойдя в угол помещения, которое освещалось лишь одной слабой желтой лампочкой, оперся на мешки, уставившись на дверь коридора. Каким бы опытным бойцом он не был, он тоже устал, истощав и ослабев от такой жизни. Опустив автомат, он провел рукой по лицу и быстро подошел к остальным: «Если бы пленный был, где бы его держали?»
- Это…Ну...Ну там есть помещение, как заходишь налево, но его не использовали давно, там всякий мусор…» - затараторил Володя, уже повышая голос. Олег жестом показал ему быть тише.
- Ладно! Чтоб на тебя не подумали ничего, Юра быстро свяжи его – Егор показал на мотки веревки торчавшие из под грязного мешка на полу.
- Зачем? – встревожено спросил Володя.
- На тебя же подумают, кто их сюда привел! Проговорил Агиль, подводя Володю к веревки. Юра аккуратно вытащил ее из под мешка.
Дверь на коридоре открылась. Все замерли на месте. Раздался пьяный голос: «Ты что там уснул? Вовка?!» Агиль медленно подошел к двери, и встал возле нее вплотную прислонившись к стенке. «Вовка?!» - еще раз крикнул пьяный голос, и шатаясь подойдя к одной из дверей дернул ее. Дверь открылась, мужчина заглянул во внутрь и постояв так несколько секунд, закрыл дверь. Увидев приоткрытую дверь на склад, он быстро подошел к ней, и неаккуратными движениями толкнул, пройдя во внутрь. Войдя в помещение он остолбенев встал на месте, увидев Володю возле Юры, который держал в руках веревку, а под рукой у него болтался автомат. В этот момент Агиль в один шаг оказался возле него и врезал по затылку прикладом. Мужчина словно запнулся, картинно развернулся и рухнул спиной на землю, глухо упав на пол.
- Зачем…?! – почти крикнул Володя.
- Тихо! Я аккуратно! С ним все в порядке. За мной! – не давая никому опомниться, Агиль резко вошел в коридор. Сидевший в другой комнате мог услышать падение, хотя музыка играла довольно громко, но медлить было нельзя. Направив автомат в сторону последней двери, Агиль резко дернул ее на себя и заскочил в комнату. Следом забежал Юра. Никого не было. В освещенный длинными лампами, комнате с зелеными стенами, стоял стол и три стула, на котором торчали бутылки закуска и старый сенсорный проигрыватель. Напротив стояли диван и металлический черный шкаф.
В это момент за дверью ведущей на улицу раздался голос. Кто то кричал на собаку, которая до хрипоты заливалась лаем.
- Садись! – прошептал Агиль и почти сам посадил Володю на стул возле стола. Растерянный Володя сел на указанное место, по дурацки словно собирался фотографироваться на паспорт, и уставился на двоих с автоматами. Агиль быстро отскочил за шкаф, а Юре показал жестом стоять за дверью так, чтобы открывавший не мог его видеть. Почти сразу дверь открылась, и в комнату вошел мужчина лет пятидесяти в милицейской форме, помято и расстегнуто болтавшейся на нем: «Ух… Холодно уже…!» Увидев странную позу и выражение Володиного лица которое глазами перевелось на стоящего за шкафом Агиля, он остановился и посмотрел туда же куда глядел сидящий.
Мгновенно Агиль выскочил из-за сейфа, который и так не скрывал его полностью. Направив на мужчину автомат, он закричал: «На колени!» Рефлекторно тучный мужчина попятился назад, хватаясь за пустое место на поясе. Кобура с пистолетом лежала на столе. Спиной он уперся в ствол Юриного автомата, и дернувшись оглянулся.
«Вы кто?» - не то что испуганно, а даже возмущенно но недоумевая спросил мужчина.
«Лежать!» - крикнул Агиль и для убедительности поднял автомат вверх, как бы приготовившись стрелять. Не споря мужчина упал на пол, кряхтя положив руки на затылок. Все происходило быстро и Юра в своем каком то заторможенном состоянии не успевал реагировать не страхом не смятением, делая все механически. Агиль подскочил к лежащему на полу: «Наручники! Где?!»
- На сейфе! - Все еще кряхтя повернул голову мужчина, это сделать ему мешал двойной подбородок. Агиль кивнул Юре на сейф, а сам подойдя в упор к лежащему, направил автомат на Володю: «Ты! Лежать! Рядом!» - он показал стволом на место рядом возле уже лежащего. Володя сорвавшись с места подбежал и запнувшись упал рядом валетом возле подвыпившего милиционера. Юра нащупал наручники, валявшиеся в пыли и быстро передал их Агилю. Тот сцепил ими лежащих на полу, и отойдя на пару шагов приказал им сесть на диван. Не сразу поднявшись двое все таки сели.
- Пленные! Где?! – крикнул Агиль, и словно опомнившись добавил: «Юра беги свяжи того» Мгновенно поняв , что от него просят, Юра почти бегом кинулся в складскую комнату. Мужчина сбитый Агилем все еще лежал на полу. Крове не было и это обрадовало Юру, который почему то был готов увидеть пол залитый кровью. Схватив все ту же веревку, он закинул руки лежащего за спину и сам не зная как, завязал их каким то хитрым способом, так что развязаться самостоятельно пленному не представлялось никакой возможности. Это снова вернуло ему неприятное чувство забытого прошлого, которое зудело где то возле сознания и казалось вот-вот должно было вспомниться, но сколько он не старался на ум не приходило ничего. Ассоциации выбрасывали в мозг знакомые запахи, ощущения, звуки и даже ситуации, но ни где, ни когда это происходило он не мог вспомнить. От этого чувства становилось жарко, казалось дышать было тяжело, в голове давило и что-то массивное больше чем он, словно пыталось выбраться из его тела, разрывая изнутри.
Медленно поднявшись Юра подошел к двери и приоткрыв ее вдохнул прохладный воздух, но все равно не приятное ощущение не покидало его. В комнате замолчала музыка. Это отвлекло его и прислушавшись, он оперся на дверной косяк стоя в проходе. Агиль что-то громко и решительно спрашивал, но толи Юра не мог разобрать, толи просто не мог сосредоточиться на словах, все казалось каким то размытым и не настоящим. Он с сожалением и тоской поймал себя на мысли, что не знает ради чего жить и сражаться. Все казалось бессмысленным. Он не знал ни кто он ни куда идет, кто эти люди и почему он с ними. Все что говорил ему Руслан, теперь почему то стало казаться далеким и непонятным, но то что горело внутри него, то что хотело вырваться пело незнакомую песню, призывающую пуститься в строевой марш, вскидывая голову вверх, крича громкие и многозначительные слова, похожие на выстрел.
Посмотрев на свои руки, Юра плавно повернул их в разные стороны изучая, действительно ли они принадлежат ему. Что-то внутри хотело рассмеяться этому странному чувству, но пустота давящая на сознание, тоской и одиночеством не давала промелькнуть на лице даже секундной улыбке. Развернув их вверх костяшками пальцев он закрыл глаза и медленно сжал пальцы в кулак, чувствуя как что-то мягкое и податливое сминается в них. Странная музыка все играла в его голове, но он не мог разобрать не ритма ни инструментов, тоскливыми дождливыми нотками смешанными с ударами марша, она прыгала в сознании, растягиваясь расплываясь по всему телу, заставляя мурашкам бежать по коже, а волосы вставать дыбом. Сладкое чувство разливающегося электричества холодным потом ударило по плечам, и прыгая пролетело по телу.
Запрокинув голову вверх, он переминал мягкую плоть воздуха, чувствуя как все вокруг податливо его рукам. Открыв глаза он плавно, боясь спугнуть эту музыку, провел глазами по комнате. Взгляд сам собой остановился на большом промасленном моторе, как попало завернутым в тряпки. Он не знал зачем делал это, но так он представлял себе то что само представлялось сейчас. Вытянув правую руку слегка вперед, левую он положил на запястье, давая энергиям обоих рук слиться в единый поток. Все это походило на сумасшествие, но он жаждал продолжения того прекрасного сна, где его силам не было границ, и просто не замечая страха, и не боясь показаться сумасшедшим перед самим собой, он продолжал. Глядя на мотор сквозь пальцы, которые Юра растопырил, будто желая взять мотор одной рукой, он на мгновение прикрыл глаза, слушая неслышимую музыку, ударами пульса выбивающую ритм. И когда с еще одним невидимым ударом, поворотом, взрывом мелодичная печальная песня грянула маршем, он открыл глаза, чувствуя как из его спины сквозь мурашки и пот, вырывается что-то упираясь в стены и забор на улице. Лампочка лопнула, на коридоре замигал свет, откуда-то вылетели искры, страшный грохот чего-то лопнувшего и разлетевшегося во все стороны раздался в темноте, шрапнелью врезав по стенам, пробивая их насквозь и дальше, разлетаясь с кусками штукатурки и досок.
Этот резкий взрыв привел Юру в себя. Секунду до ему казалось, что он весит в воздухе, и теперь когда взрыв как пощечина привел его в себя, он упал на колени подкосив ноги, будто провалившиеся в пустоту. В левой руке он все еще держал запястье правой, а правая до боли сжатая в кулак застыла в воздухе, лишь через несколько секунд безвольно упав. И вот теперь, когда все разом покинуло его он улыбнулся, поняв что произошло. Улыбка, прыгая расползлась по его лицу, слезы потекли из глаз и подтянув к себе руки он размазал влагу по щекам.
- Юра! – как то гулко и размыто прозвучал голос в темноте, из которой выплыл луч света ударив в глаза. Шатаясь Юра поднялся, прикрывая рукой глаза.
- Юра!? Что произошло! Что случилось?! – это был Агиль. Реальность как будто догнав Юру пулей в затылок, вернула ему понимание того где он и почему. Отшатнувшись назад он запнувшись о искривившийся порог, выпал в изуродованный дверной проем упав в сырость и грязь.
- Что?! Я!?...Это… - он с трудом выговорил слова. Все встало на свои места, резко и сразу, едва не сплющив мозг. Еще раз почернело в глазах, и он едва не потерял сознание. Застонав, Юра размазал грязь по лицу, и только ощутив прохладную сырость упал на спину, чувствуя себя измотанным.
- Что произошло?! – Агиль перестал светить фонариком, прикрепленным под автоматом и принялся подымать Юру на ноги. Вставать не хотелось, но осознание того, что сейчас сюда прибегут люди, страхом подгоняло обмякшее тело.
- Я…Я что то сломал. - промямлил Юра.
- Сломал?! – Агиль тащил его в здание, почти протаскивая по коридору, в котором казалось взорвалась осколочная граната. Стены зияли сквозными дырами, половина ламп разлетелась, усыпав пол битым стеклом, другие мигали. Агиль оттолкнул дверь, которая теперь еле держалась на отошедших косяках.
Эта комната выглядела лучше, хотя и здесь разрушения оказались не слабыми. Но больше всего Юру испугали двое пленных. У Володи, лежащего на диване, уронившего голову на плечо толстому полицейскому, из головы текла кровь. Он мелко подрагивал телом словно во сне, пачкая кровью растрепанную рубашку соседа. Толстый мужчина со свистом сопя держался рукой за правый бок в области легкого, и кривя лицо от боли тяжело вдыхал закатывая глаза. Понимая и не веря, что это сделал он Юра виновато, с болью смотрел на них, в то время как Агиль пытался сдернуть с толстого мужчины ключи, висевшие на поясе. Все в комнате было побито. Стекла разбились, стол и стулья попадали, стены пробиты а обои порваны, часть ламп на потолке разбилась и тут.
- А он? – Юра вспомнил про того, который остался лежать в складском помещении, и уже хотел было идти.
- Не ходи - крикнул Агиль, уже открывая сейф: «Что случилось?! Граната?!»
- Там же еще один! – не услышав вопроса сказал Юра.
- Он мертв! – крикнул Агиль в спешки подбирая ключ.
- Как я это? – жалость, тоска и отчаянье заныли в голове. Он убил всех этих людей. Убил! Просто так без причины. Случайно или нет, но он убил их, и что делать теперь он не знал. Оцепенев на месте, он стоял не способный не расплакаться не кричать. Они были уже мертвы, и хотя двое на диване еще двигались, отчаянье поглотившее Юру не давало мыслям собраться. Так нелепо, так глупо отнять жизни у людей. Он просто не знал что делать, как реагировать на это. Досада комом встала в горле, но не плач не слезы он не мог вырвать из себя, он у бил их…И…И кажется, кроме этой мысли и боли не было ничего.
- Что взорвалось?! – крикнул Агиль. Юра ничего не ответил, глядя как все медленней и тяжелее вдыхает полицейский.
- Юра! Юра!!! – крикнул Агиль: «Соберись! Что взорвалось!?» Юра оглянулся назад, ища силы ответить. Пол устеленный серым полимерным материалом, был испачкан красными следами от Юриных и подошв Агиля. Не понимая чья эта кровь, он огляделся по сторонам. Следы вели только из коридора. Как завороженный Юра сделал несколько шагов в сторону двери, когда Агиль с силой развернул его и встряхнул. Этот азиат смотрел на Юру хмуро и уверенно, не желая терять времени, но в его взгляде было и другое. В его глазах Юра видел неубитое не пропавшее человеческое чувство чего-то дружеского, понимающего, желающего сохранить остаток того, ради чего стоило быть человеком.
- Сейчас здесь будут Люди! Взрыв услышали! Нам надо уходить! Капитан и остальные в администрации! Мы должны попытаться им помочь! Юра! – Агиль кричал на него, но не руки сжавшие его плечи, ни громкий голос ничего не стоили по сравнению с этим взглядом, которым он смотрел на Юру, желая искренне жить и спасти не только свою жизнь но и жизнь других.
- Надо уходить! – повторил Юра, и отскочив назад, оглядел себя, не находя автомата. Агиль протянул ему оружие, не понятно как оказавшееся у него.
- Проверь он может быть не исправен! – Видимо этот взгляд или что-то еще, вернуло Юре странную надежду, непонятное чувство, что не все еще потеряно, и за всем этим хаосом он еще человек и жизнь его имеет какой то смысл. Слушаясь своих рук, Юра в три секунды осмотрел автомат с быстротой ковбоя выхватывающего револьвер. Агиль открыл шкаф и выбросил оттуда на пол два русских автомата и несколько магазинов.
- Уходим! – скомандовал Агиль и передав автомат и пару магазинов Юре, распихал амуницию по карманам, подождав пока то же самое сделает Юра. Собака по прежнему заливалась лаем откуда-то из черноты разбитых окон и слушая ее голос, двое открыв дверь выскочили на улицу, рванув бегом на лево к гаражам и старой технике, освещенной одиноким фонарем. Собака хотела ринуться за ними, но проволока снова оказалась не достаточно длинной, не достав до бегущих буквально пяти метров. На всякий случай Юра обернулся назад, но видя как собака с хрипом дернулась, удерживаемая собственным ошейником, побежал дальше.
- А как же они?! Надо помочь! – задыхаясь крикнул Юра в след Агилю.
- Не поможем! Поздно! – переводя дыхание ответил Агиль и подбежав к забору возле гаражей, оглянулся по сторонам. Туда, ткнул он пальцем на двухэтажное здание торчавшее из-за веток дерева. В этот момент за шумом ветра, отчетливо послышался шум мотора и голоса людей. Юра и Агиль замерли на месте, уже через секунду кинувшись вдоль гаражей, подальше от людей, чтобы оббежав гаражи перелезть забор с другой стороны.
В углу территории, возле кривых, непонятного назначения одноэтажных зданий, валялись старые автомобили и землеобрабатывающая техника, давно вышедшая из строя, и в тусклом свете фонарей, похожая, ну кучу ржавого металла. От куда то пахло испражнениями и протухшими овощами, и с каждым новым порывом ветра запах приносило с новой силой. Юра хотел было уже кинуться к забору, чтобы перелезть его, но Агиль схватил его за руку и остановив жестом показал пригнуться. Спрятавшись за остатки комбайна Юра посмотрел в сторону, куда указывал Агиль засевший рядом. Из-за угла дома выскочило человек пять с автоматами и помешкав несколько секунд возле дома, забежали во внутрь. Их разделяло метров сто не больше, и если сейчас они бы попытались перелезть забор, их могли заметить.
Еще через пол минуты, заскрипели открывающиеся металлические ворота и во двор въехал старый Джип, остановившись как раз тогда, когда лучи фар били в сторону Агиля и Юры. Упав за технику, оба замерли и глядя в щели между конструкций наблюдали происходящее, хотя из-за света фар многое пропадало из виду, заставляя щуриться и слезиться глаза. Люди громко кричали и суетясь бегали, опасливо оглядываясь по сторонам и не решительно отходя от укрытий. Зажгли пару дополнительных прожекторов, но они не вращались и потому были почти бесполезны. Несколько человек убежали обратно, о чем то споря и доказывая остальным, другие звонили по портативной связи, остальные в растерянности оглядывались, стараясь держаться здания. По внешнему виду и поведению, было вполне понятно, что эти люди слабо знакомы с военным делом, и то что они видели сейчас многие наблюдали впервые, растерявшись и впав в панику.
Через пару минут, прибежали две женщины и крича забежали в здание. Даже оттуда были слышны их истерические рыдания и возгласы. Вбежало еще пара человек, их уже не пускали, стараясь держать, но и они прорвались во внутрь. Кто-то догадался закрыть ворота, и они со скрежетом поехали обратно, но поврежденные от взрыва застряли на пол пути, искря проводами.
Юра молча лежал на проросшем пожелтевшей травой сыром асфальте, и глядя сквозь металлическую решетку приставленную гнить возле остатков техники, никак не мог прийти в себя, от только что совершенного им. Досада за то что уже нельзя исправить желчью разливалась в нем, стараясь найти себе хоть какое то оправдание. И оно было. Юра просто не мог подчинять себе это, но простить себя за то что отнял у этих людей жизнь он не мог. Слыша как кричат женщины, он втягивал голову в плечи, стараясь не слушать этот вопль, но упертое сознание выхватывало из темноты голоса потерявших своих родных. Он не мог плакать, он сам не знал почему но был сильнее этого, и от этого было еще больнее. Часть его ума ловила себя на мысли, что в действительности ему все равно, что их смерть ничего не значит, и что если будет нужно, он совершит подобное не раз. Юра не хотел видеть себя таким. Страх стать чудовищем, потерять всякую связь с человечностью, пугала его сильнее всего, и силясь он искал в себе сожаление, страдая от этого чувства и страдая без него.
Машину заглушили и свет погас. Агиль посмотрел на Юру. Увидев его взгляд он вопросительно посмотрел в ответ ожидая приказа, хотя никуда не хотелось идти, и спасать жизнь которой он не знал как распоряжаться, казалось далеким от реальности. Но другой жизни у него не было.
Агиль кивнул в сторону забора, и медленно пятясь, ползком, стараясь держаться за техникой они поползли назад. Каждый шорох казался громким, но там возле людей кричали женщины, уже охрипнув лаяла собака и собравшиеся ругались наперебой. К счастью забор был старый, и хотя местами его обшили металлом, много гнилых досок болтались просто так, готовые отвалиться сами собой. Аккуратно отодвинув одну из них, Агиль просунул голову и огляделся. Оба худых человека без труда пролезли в прореху, и оказавшись в кустах на чьем то огороде, проползли вдоль забора, перемахнув через на следующее поле. А после почти ползком, испачкавшись в грязи подобрались к дровянику, за которым шла дорога отделяющая их от здания городской администрации, в котором должны были удерживать пленных партизан.
Юра и сам отдавал себе отчет, что по настоящему не чувствует опасности, не понимая что все это не игра, и его бредовое равнодушие полусном укутавшее сознание, не предвещало ничего хорошего. Если бы не Агиль за которым по пятам следовал Юра, он бы просто сел сейчас здесь, укрывшись во тьме и просто уснул, не думая ни о чем. Что-то пыталось помутить его рассудок, отдав течению невидимой ему реки, влекущей сделать то, чего он не мог и просто боялся представить.
Глядя сквозь щели в заборе, они видели как в здании администрации горел свет и перед окнами копошились несколько человек. Двое догадливей остальных, засели в темноте на втором этаже, но приборы ночного видения с легкостью различали их, неаккуратно выглядывающих из-за шторы. Подбежали еще двое мужчин, одетых в военную форму без опознавательных знаков, напоминающих лесников. В руках у них были винтовки. Их запустили в здание и дверь снова закрыли.
- Юра? – спросил Агиль, внимательно глядя на него.
- Да?
- Что там произошло?
- Не знаю…Я на секунду потерял над собой контроль…Или не потерял. Я чувствовал как могу управлять воздухом…не знаю как объяснить. Когда я чувствую это, чувство такое что я могу обладать безграничной силой. Как во сне! Я только хотел попробовать… – он стал повышать голос, вспоминая это чувство, смешенное с отчаяньем неспособности контролировать себя.
- Тихо! – громким шепотом прервал Агиль. Юра замолчал, задумавшись о том что хочет сказать.
- Это невозможно описать. Я могу управлять материей. Я ее чувствую, но ощущение такое что в этот момент это не я, а кто-то другой владеет моим телом и потому я не могу контролировать это. К тому же это чувство очень приятно. – он затих, лежа на спине и ощущая как подкрадывается со всех сторон холодный воздух, едва перестаешь двигаться. Он действительно устал. Все было сумбурно, казалось он не спал уже очень давно и сейчас больше всего хотелось просто отключиться.
- Звучит странно. – задумчиво произнес Агиль. Он снова поглядел в сторону дома и убрав очки ночного видения со лба схватил Юру за плечо: «Послушай, сейчас нам придется пробраться в дом. Мы обойдем его с правой стороны, там где высокие деревья и мало окон. Но дальше придется двигаться очень быстро. Если мне правильно объяснил тот полицейский, я найду место где их держат, но пройти туда можно будет лишь только применив силу. Мы не можем выдвигать им требования, или просить их... На самом деле, я бы никогда не пошел на такое если бы не должен был.» – в его голосе даже через акцент, Юра чувствовал безысходность человека идущего на то во что сам не верил. Только сейчас Юра понял, что вдвоем сделать это не возможно, но по какой то причине Агиль должен был пойти на этот шаг рискуя жизнью. Все внутри него запротивилось. Он хотел спорить, убеждать его, но понимал что это человек и сам знает о безнадежности своего положения.
- Почему? – спросил Юра.
- Он спас мне жизнь. Два раза. Эти люди поехали в город сдавать его немцам. Он больше всего не хотел этого. – Агиль смотрел на Юру, но глаза его думали о чем то своем.
С удивлением Юра чувствовал внутри решительность помочь этому человеку. Он был уверен что с ним уже не раз происходило то же самое. Он ощущал страх, но за ним нерушимой горой вырастала и решительность исполнить долг. Ум желал спорить, убеждать в том, что это не его обязанность, что все это глупо, что все это бредовый киношный героизм, что смерть не стоит этой показухи, но нечто сильное, способное подымать трусливое, дряблое тело в бой, даже вопреки логики билось в нем, заставляя снова и снова, мурашкам волнами электричества бежать по телу, глазам слезиться, а сердце стучать в ритм мелодичной героической музыки, срывающейся на марш. И когда это чувство поглощало его, ни страха ни сомнений он не ощущал. К горлу подкатывала эйфория, хотелось бежать, снося все на своем пути, и он готов был поклясться, что мог это.
- Юра! – Агиль схватил его за плечо.
- Что? – ответил он, боясь что не удержится на месте, что эта зовущая песня вырвет его из разума, помчав туда где бой никогда не кончается.
- Что-то изменилось в твоем лице. – Агиль почти прошептал это. Юра мог поклясться, в глазах этого человека он впервые видел страх.
- Я в порядке. Теперь я знаю как мы поступим. – слезы потекли из его глаз. Холод бежал по спине сменяясь жаром, волосы по всему телу встали дыбом, пот капал со лба.
- Юра! Ты не сможешь это контролировать! Ты…- но он прервал его положив свою руку на руку Агиля. Агиль дернулся и поморщившись хотел отдернуть руку от плеча, но силой воли сдержал себя. По руке бежал ток. Агиль чувствовал эту вибрацию, похожую на разряды электричества, выбрасывающего жар. Юра улыбался.
- Понимаешь. Теперь, как только я вспоминаю эту музыку, она возвращается. Она поселилась в моей голове, я больше ничего не могу противопоставить ей. Она влечет меня. Я сам больше всего хочу этого. Я ничего не помню, но эта свобода лучшее что я знаю. Я пойду к ним навстречу, а ты беги как хотел, найди их и освободи. – Агиль хотел его остановить, что-то сказать, но он никогда не сталкивался с таким, ничего подобного он не видел и не понимал. Все это походило на игру, будто они снимали фильм. Очень редко он терялся и не мог подчинить себе чувства в бою, но сейчас он ничего не мог бы дать этому человеку, говорящему как безумец. Но эта сила, волнами бьющая от него, пугала и завораживала. Он не мог ей противиться, первобытный страх перед чем то, что было выше человека сковывал его.
-Не убивай, если сможешь… - прошептал он.
Медленно убрав руку Агиля Юра встал и все так же улыбаясь посмотрел на него: «Беги. Вытаскивай их». Агиль, понимающий что это был единственный шанс, не мог и не хотел спорить. Вскинув автомат на спину, он не разгибаясь рванул вдоль забора, к старому дому, оглянувшись лишь тогда, когда забор перед которым стоял Юра, разлетелся в куски на сотни метров.
Все что происходило с ним теперь, происходило не только по его воли. Он знал, что внутри него есть кто-то еще, кто знает об этой силе гораздо больше чем он сам. Этот кто-то из глубины протягивал руки, обнимал и с жаром прижимаясь к спине шептал в ухо, что-то такое от чего хотелось рыдать и хохотать одновременно, ничего не боясь ни во что не веря, ни о чем не помня, кроме этой прекрасной песни…Песни войны.
Невидимые руки, похожие на изгибающиеся потоки воздуха, тянулись из его тела, образовываясь, словно из кокона в котором сейчас прибывал он, все еще оставаясь на ногах, но уже как пьяный отклоняясь в сторону, но оставаясь стоять вопреки законам физики. Его сознания было слишком мало чтобы управлять этими потоками, чтобы чувствовать то что чувствуют они, но в этом эйфорическом полусне, он сам не понимая как мог делать это, как был способен теперь на все, ощущая как иголками тянутся в его спину и грудь, руки и ноги, в его голову сотни нитей подвешивающих его в воздух. И каждая эта нить входящая в тело, доставляла ему сладкую боль, бесконечную силу, границ которой он не знал. Юра чувствовал как потоки энергии касаются павшей листвы, скользят и проникают в воду луж, как шуршат по камням и земле. Сквозь сон он видел что-то но зрение его разделял теперь кто-то еще, и он хотел разделять с ним себя.
Он сам не понял, как разорвал вокруг себя забор. Он просто подумал об этом, и доски как спички рванули от него на десятки метров, стуча по старому асфальту. Люди в окне второго этажа, заволновавшись нацелили на него автоматы. Внизу погас свет, и испуганные лица, освещенные уличными фонарями замаячили на первом этаже в окнах. Окно на первом этаже приоткрылось.
- Стой! На землю! Пристрелю ****ь! – закричал с натянутой злобой мужской прокуренный голос. Юра шел медленно. Пот капал со лба, и капли зависая в воздухе испарялись, но пар не взлетал по сторонам а рассеиваясь вокруг тела, словно притягиваясь, просто исчезал. Юра улыбался. Он просто не мог сдерживаться. Ему хотелось что-то сказать, но слова смехом застревали в горле, а губы прыгали в сумасшедшей улыбки. «Как хорошо!» - прошептал голос в голове. Моча согласившись Юра понял, чего хочет этот голос. Подняв вверх руки, он медленно продолжал идти, чувствуя как ползет вокруг него энергия, впитывая в себя каждый атом окружающего мира.
- На землю, сука! – снова закричал голос, когда Юра уже вошел на прилегающую к зданию бетонную площадку метров в тридцать шириной. «Это ж пацан!» - крикнул кто-то в здании. Неправдоподобно для стоящего на своих ногах Юра наклонился в бок и описав дугу, продолжал идти к зданию.
- Ты че бухой?! Э, малой! На землю! – крикнул голос из окна, но уже спокойней, не чувствуя опасности. Дверь приоткрылась. «Куда ты! Стой!» - слышались голоса изнутри. Из приоткрытой двери аккуратно выглянул мужчина лет сорока, худой с залысиной и жидкими короткими усами.
- Яшка? Ты? – проговорил он неуверенно, не решаясь выглянуть полностью. До двери оставалось метров пятнадцать. Дверь резко отварилась полностью, и из нее вышел крупный мужчина в камуфляжной серой форме, держа в одной руке автомат: «Слышь малой, тебе…» Он не успел договорить. Подняв лицо, Юра посмотрел на них, медленно разведя руки в стороны, так словно весит на кресте, и развернув ладони вверх изогнул спину назад, встав на носки как балерина, оставаясь словно подвешенным в воздухе. Он сам не знал почему делал это, что-то ломало его психику, заставляя кривляться, желая удивлять и восхищать собой, или что-то еще… Как только он понял, что делает что-то странное, мгновенно выпрямившись Юра опустил руки и встав перед мужчинами, тихо произнес, боясь того что может произойти дальше: «Дайте мне пройти»
- Что? Ты сын чей то? – не понимая услышанных слов произнес крепкий мужик, все таки не отходя далеко от двери и оглядываясь по сторонам.
- Я только хочу пройти во внутрь - Медленно прошептал Юра. В этот момент мужчина в форме резко вскинул Оружие.
- А ну ка лежать! - рявкунл он! «Да у него автомат за спиной!» – Юра совсем забыл о нем, висевшем как примагниченный, влипший в спину. Между им и этими людьми было не больше десяти метров.
- Да ты что, мать твою! – крикнул мужик с автоматом и сделав несколько шагов вперед намереваясь схватить Юру, но внезапно остановился. В глазах его промелькнуло какое то осознание. Не отводя автомат в сторону, мужчина посмотрел на землю, и слегка заглянув за Юру медленно попятившись назад. Позади странного подростка по всей земле валялись куски забора, некоторые из которых долетели до сюда.
- А как ты, его сломал? – спросил он, отступая назад на всякий случай и показывая свободной рукой, отойти тому усатому деревенскому. Юра готов был действовать, он напоминал себе ракету, двигатели которой уже рвутся сжигая тонны топлива, но что-то удерживало его. Он не ощущал не страха перед этими людьми не злости. Тот долг ради которого Агиль жертвовал собой был похож на бредовый сон, значения которому он не мог придавать, и хотя что-то внутри него хотело уничтожить все, просто ради удовольствия, он не давал этой больной эйфории сожрать себя, забрав в пустоту последнюю часть личности. Что то само подсказывало ему как действовать, но он не хотел чтобы решения принимал кто-то еще, и не мог спорить с ним.
- Отпустите их – сказал он негромко. Лицо мужчины уже дошедшего до двери осенилось ясностью, уже через мгновение сменившись злостью, человека почувствовавшего себя предательски обманутым, но еще готовым поквитаться.
- А-а-а-а. Все ясно! – протянул он. В этот момент Юра все понял сам. Он мог бы просто сдаться им и вытащить остальных изнутри, но Агиль был уже где-то близко, возможно в здании. Чувство сделанной ошибки, досадой проникло в голову, остудив его пыл, но злость рождавшаяся на самого себя подогрела его вновь, добавляясь оттого, что он все еще медлит. «Медлить больше нельзя» - прошептал голос. Юра понимал что этот огонь не сможет светить долго, если в него не подбрасывать дров.
- Из за вас патриотов сраных нас здесь всех перебьют! Дернится стреляйте, мужики! Замри, по хорошему! – крикнул здоровяк с автоматом, но успел сделать лишь три больших шага по направлению к Юре, уже готовый ударить его и повалить на землю. Возможно это лишь померещилось Юре, но он понял что хочет сделать этот человек, так как если бы уже видел случившееся со стороны. Рефлексы того, кто был внутри сработали сами, но голос затуманивающий разум крикнул, перед тем как забрать контроль себе: «Идет война!» От этого крика, тело сковало бросив в холод, на секунду Юре показалось что он вырубился, когда огонь вырвался из его груди, утопив в себе и не оставив контроля даже мыслям.
Смотрящие на это со стороны не поняли ничего. Только что, тот который командовал ими был в метре от этого подростка, как вдруг словно сбитый автобусом на полном ходу, отлетел прочь влетев обратно в дверь, разбив ее на несколько частей и с грохотом пролетев во внутрь, прихватив с собой того усатого. «Боря! Рыба!»: кричали мужики в темноте. Один из них попытался кинуться к выключателю, но отлетел ударившись о стену, так что было слышно как хрустят кости. Из проводов полетели искры, лампы посыпались с потолка вместе с плафонами, освещая синим светом электричества фигуру, вошедшую в небольшое помещение с бетонным полом и двумя лестницами уходившими в разные стороны по бокам вверх. Прямо у входа стоял деревянный старый стол с компьютером, возле которого вдоль окна сидели двое. В синих всполохах стоявший на лестнице у окна, оцепенев видел как этот стол сам собой сорвавшись с места сбил тех двоих, долетев до стены, пробив гипсокартонную и пластиковую обшивку. А эта фигура стоявшая посреди зала, медленно повернула голову в сторону того кто стоял на лестнице.
- А-А-А-А-А!!! – Закричал мужчина лет тридцати, стоявший на ступеньках, в обычном поношенном спортивном костюме, с семизарядной охотничьей винтовкой. В голосе его звучал только ужас, и когда последний всполох света погас вместе с уличными фонарями, он начал беспорядочно стрелять наугад, крича упершись спиной в стену. Все это продолжалось не больше трех секунд, перед тем как все еще крича он вылетел на улицу через толстые оконные рамы, разламывая их и собственные кости, вместе со стеклом и жалюзи, упав на бетонную площадку и замерев.
- Что это, Господи! – кричали на верху люди. Некоторые рванули к пожарной лестнице. Другие упали возле входа на второй этаж, светя фонариками на проход лестнице идущей с первого этажа. «Ну идите сюда! Пидоры!» - закричал парень лет двадцати пяти, бросив на лестницу горшок с комнатным растением. Он сжимал короткоствольный автомат до боли в руках, чувствуя как трясутся конечности, а тело сковало оцепенение. На верху стояло трое, направив оружие на лестницу, осветив фонарями стену пролета, готовые стрелять даже в собственную тень, если она шелохнется.
Сейчас Юра не осознавал себя как осознает себя обычный человек. Что бы не оставалось сейчас в нем от себя самого, оно словно спало, хотя могло наслаждаться чувством бесконтрольной власти, лишь инстинктивно понимая ощущение тревоги, что не сможет вернуться обратно.
Замерев, трое скованные страхом застыли на верху, направив оружие вперед дрожащими стволами , слушая с замиранием сердца как кто-то почти не слышно стонет внизу и мерные шагни не спеша поднимаются вверх. Первым не выдержал тот молодой парень. Закричав не своим голосом, он принялся стрелять не отпуская курка. Свет фонарей запрыгал. Остальные рефлекторно подхватили его стрельбу. Полетела отделка лестничного пролета, осыпаясь на пол и подымая пыль, несколько пуль угодили в стекло, и оно разлетелось сверкая осколками в свете фонарей. Парень все еще крича, как только закончились патроны, принялся перезаряжать автомат дрожащими руками, остальные перестав слышать звук его громкого оружия, остановили стрельбу. В этот самый момент человеческая фигура, словно взлетев вылетела из-за лестничного пролета, запрыгнув через перила почти вплотную к стрелявшем. Двое стоявшие по бокам, ничего не успели сообразить, мгновенно отлетев в конец двадцатиметрового коридора, врезавшись в стену так, что с потолка полетела пыль. Парень стоявший с автоматом выронил оружие, и сжав со скрежетом зубы, тяжело вдыхал воздух цепенея от ужаса, слезящимися немигающими глазами глядя на стоящего перед ним человека. Роняя слюну он издавал нечленораздельные звуки, фонарик выпал из рук и освещая все снизу, отбрасывал на потолок и стену тени, колышущиеся в пыли поднятой от стрельбы. Лицо стоявшего перед, освещенное белым светом фонаря бившим снизу, казалось лицом костлявой смерти, пришедшей за ним. Потеряв рассудок от ужаса предчувствия смерти, он сам не понимая что делает и почему, неспешно положил руки себе на горло и сжал.
То что управляло Юриным телом, просто ощущало этот страх, исходивший из человека стоящего перед ним, и пропуская его через себя, наслаждаясь им, будто отдавало обратно, усиливая в стократно. Он не управлял и даже не хотел управлять сознанием этого человека, он просто подарил ему его собственный страх, смешав его с бесконечным огнем внутри себя, дав понять, что смерть неизбежна, что смерть пуста, что смерть это конец, выплеснув эти эмоции внутрь него через невидимые потоки, влив ему в тело. Он не хотел ничего конкретного от него, он просто лишил его рассудка этим страхом, и медленно отойдя в сторону, не спеша пошел по коридору, слыша как задыхается человек душащий сам себя.
Вырвав дверь в конце коридора вместе с косяками и отбросив позади себя, худая шатающаяся фигура вошла в небольшой кабинет. Было темно. Уличный свет почти не освещал комнату. Фонари за окном погасли, да и шторы были закрыты слишком плотно. Перед окном стоял тяжелый стол, с лампой и компьютером. У стены небольшой шкаф, набитый книгами и черный сейф в углу. У другой стены стоял кожаный диван, возле которого росло большое дерево, доставая почти до потолка. Перед столом лежал квадратный ковер и пара стульев стояли на нем, повернутые к столу. На стенах висели пара картин, а над столом с портрета серьезно смотрел сквозь темноту незнакомый человек, на фоне российского флага. Юра видел все это, хотя в комнате было темно. Он мог видеть так как если бы все предметы были в его руках и он на ощупь осматривал их всех одновременно. Но сейчас его не интересовали ни эти вещи, ни то что вокруг здания уже сбегаются люди, ни то что скоро в деревню могли нагрянуть немецкие войска…его не волновало теперь ничего. Он просто устал. Сквозь этот огонь что-то внутри него понимало, что тело смертно и в таком режиме вряд ли сможет долго просуществовать. Подняв рукой ковер за один конец, Юра медленно вместе со стульями и столом оттащил его к дивану. Стулья и стол сами как бумажные от порыва сильного ветра отлетели слетели в сторону, разнеся шкаф с книгами разлетевшись в куски и разметав по комнате осколки стекла и дерева. Улегшись на диван Юра не хотел и не мог ничего думать. Сквозь этот жар, он чувствовал как пот стекает ручьями по телу, как тело знобит и колотит от холода. Он забыл про все, про Агиля, про пленных и войну. Забыл про все. Он просто хотел спать. Что-то внутри говорило, что он может уже не проснуться, но ему было все равно. Завернувшись в ковер, он отвернулся к стене и тьма поглотила его, как только он закрыл глаза, растворяясь в неосознанной пустоте.
Он открыл глаза. Над ним нависала металлическая сетка, сквозь которую выпирая торчал матрас в бледный полосатый узор. Спать все еще хотелось, но чьи то настойчивые шаги эхом отдавали в голове. Больше всего хотелось, чтобы этот шум прекратился, так надоедливо и неправдоподобно громко отдавая в голове. Хотелось просто снова провалиться в сон.
Мысли сами напомнили ему о себе, как тяжелая плита придавив сознание и не отпуская разом, ударом кинжала вонзили ему в голову воспоминания. Повернувшись набок, он застонал свернувшись и обхватив голову руками.
-Эй…Эй! Он проснулся! – закричал чей то молодой голос, на языке который он понимал, хотя не мог вспомнить где и когда говорил на нем. Кто-то побежал, забарабанив ногами по полу. Схватившись пальцами за нависающую сетку он с трудом сел на кровать, морщась от крови приливающей к голове, и густой черноте накатывающий в глаза от этого состояния. Медленно он открыл глаза, кривясь от мыслей прыгающих и желающих заявить о себе, хотя ни одна из них не была ему нужна, доставляя только боль и сумятицу. «За что мне это» - словно не его мыслями простонало в голове. Он помнил о себе только имя и эту войну, партизан и холод в лесу, не помнил но ощущал, как за его спиной вырастает огромная, бесконечная, черная глыба памяти, которую он не может понять и из нее вылезая наружу тянутся образы, крича и вырываясь не способные покинуть этот бесконечный мрачный обелиск его амнезии.
Хотелось пить. Сухость во рту мешала даже дышать.
- Воды. – прошептал он, щурясь глазами на комнату, которая постепенно вырисовывалась в голове, как что-то понятное. В дверь заскочили четверо. Трое молодых офицеров в серой форме без головных уборов, и один в черной блестящей, в фуражке полковника. На груди его золотом блестел орел сидящей на свастике, знаку который он ,сам не понимая почему, узнал сразу, чувствуя как холод бежит по спине и все та же музыка слышится железным маршем в каждом изгибе этого завораживающего символа. Уже совсем открыв глаза, Юра смотрел на полковника в черном не отводя от него глаз, более всего не понимая откуда бьет синий свет, неправдоподобно окрашивая его лицо.
- Принесите воды. – спокойно и ровно проговорил полковник на немецком языке. Один из офицеров кинулся в дверной проем. Юра не понимал как это возможно, но лицо и руки этого человека были синими, и под прозрачной голубой кожей тянулись почти фиолетовые вены. Черными пронзительными глазами, он смотрел своим скуластым лицом в Юрины глаза, завораживая его таким знакомым образом. Он был уверен что знал этого человека или кого то как две капли воды похожего на него.
В комнату влетел офицер, неся воду в большой металлической кружке. Как только она оказалась в Юриных руках, он выпил воду до дна, казавшейся горькой, но от того не менее желанной.
- Спасибо – проговорил Юра, и едва не обернулся назад, ища того кто сказал это на чистом немецком языке. Мысль о том что это был он сам не сразу пришла ему в голову, но как только происшедшее стало очевидно, словно врезав по затылку в голове снова запрыгали звуки и видения лишая всяческих сил соображать.
- Успокойтесь – проговорил голос полковника легко и доверительно приятно. Юра физически чувствовал, как этот голос разливается по его телу, успокаивая и освобождая ум, расслабляя тело. Кем бы ни был этот человек, он мгновенно располагал к себе. Казалось, что он знал этого человека как близкого ему, но что-то еще, что словно проникало в голову неприятно отражалось звучанием где-то в глубине подсознания, настораживая и не давая забыться.
- Кто вы? – спросил полковник снимая фуражку, и передав ее офицеру стоящему рядом. «Оставьте нас. Будьте за дверью.» - мягко приказал полковник, и офицеры щелкнув сапогами выскочили наружу прикрыв дверь. Провожая их взглядом, Юра только сейчас обратил внимание, в каком месте он находится. По убранству эта комната походила на жилище лесника. Стены были оббиты старым облезлым пластиком имитирующим дерево, В углу стояла двукомфорная плита и пара шкафов, на которых ломились всякие банки и бумажные упаковки. Вплотную возле окна на столе, возвышался электрочайник, желтый от долгих лет эксплуатации, на подоконнике подсохшие цветы, а на стене над календарем напротив Юры, торчали Оленьи рога покрытые паутиной. Пол застеленный кое где дырявым линолеумом, от части закрывали половики. У двери возле вешалки, стояла большая металлическая печка, в которой приятно трещал огонь, разнося тепло ощущаемое даже тут. Сам Юра сидел на двухъярусной кровати. Здесь было уютно, хотя место чуждыми запахами ветхости напоминало о том, что в первую очередь, он не знает как и зачем здесь оказался.
Заглядевшись на комнату, Юра не сразу услышал вопрос полковника, и лишь когда тот повторил вопрос, повернул голову в его сторону.
- Юра – ответил он, сам удивляясь глупой наивности своего ответа. Полковник улыбнулся. Юра мог поклясться что эмоции этого человека искренни, и все даже внутри его самого, подсказывало это, но неприятный подсознательный осадок откуда то из глубины разума указывал обратное.
- Полковник Леманн. Вторая немецкая армия. Развед отряд. – представился полковник. Почему то Юре показалось, что эту информацию, он не должен был говорить так просто, но паранойя накатившая на него от не понимания происходящего мешала мыслить здраво.
- У меня есть к вам несколько вопросов – сказал полковник.
- Да – Юра догадывался какие вопросы захочет задать это человек, и мысли наперегонки принялись искать подходящие ответы.
- У вас есть родители? = этот вопрос был неожиданный.
- Подождите. Что…Что я тут делаю? Где я? – спросил в ответ Юра, чувствуя неприятную пустоту, в качестве ответа на вопрос военного. Сейчас он заметил какие странные коротко постриженные белые волосы, похожие на паутину были на его синей голове.
- Мы нашли вас в здании на которое совершили нападение партизаны. – военный отвечал все так же спокойно и не навязчиво дружелюбно. Теперь все встало на свои места. Прикидывая ситуацию, Юра рефлекторно принялся перебирать в голове варианты исхода этой ситуации. Такая жизнь, периодически чередующаяся с потерей сознания и пробуждением, не могла не сказаться на нем. Он уже совсем не понимал, что с ним будет через мгновение и как повернется судьба. Ему казалось, что он живет уже очень давно не раз встречаясь с такими ситуациями, и все то что происходило сейчас отвечало в нем лишь агрессией и раздражением, как только он пытался задуматься о происходящем. «Доктор…» - Юра не сразу вспомнил его имя: «Руслан. Эти партизаны. А теперь вот он…Немец» Все было похоже на кадры из разных фильмов, склеенных во едино.
- У вас интересные ноги.
- Что? – он снова вышел из забытья, не поняв вопроса.
- Ноги. Их конструкция. Я не инженер, но по моему это принцип импульсно-магнитной пневматики. Не так хороши как биопротезирование металлотканей, но…
- Подождите. О чем вы? – полковник говорил размеренно и убежденно, но сквозь эти длинные термины Юра не понимал сути. Он сам не понимал от чего этот человек при всем своем дружелюбии начинал раздражать его. Внезапно полковник перевел взгляд с ног и посмотрел ему в глаза. Все тем же черным немигающим взором он будто проникал в голову, читая мысли, внимательно с интересом рассматривая Юрино лицо. И быть может это только лишь показалось Юре, но на какое-то мгновение он увидел волнение и не понимание в этом человеке, рассеявшееся так же быстро как и пришло.
- Интересно… - задумчиво сказал полковник, и вставая одернул на себе черную блестящую форму: «Простите. Я скоро вернусь» Он с улыбкой сделал кивок головой и развернувшись не торопясь вышел. Людей, если он вообще был человек, страннее чем он Юра не помнил. Теперь он казался ему сумасшедшим, хотя разумность этого человека не оставляла сомнения, просвечиваясь в каждом звуке голоса и взгляде. Что-то новое странное ощущал Юра теперь. Он не мог понять это чувство, но был уверен, что–то в нем живет теперь своей жизнью, и это что-то гораздо мудрее и старше чем он сам. Оно было способно силой воли изменять материю, но теперь Юра чувствовал как это нечто думает, само решая за себя вопросы о которых он сам и не подозревал, лишь подсознательно давая ему ответы приходящие от этого существа.
Сомнения не было – он сходит с ума. Чувство страха и отчаянья снова сковали тело, бросили в холод, и сжав горло, рвались наружу стоном. Он не знал как ему быть, не понимал как бороться с этим, но оно было гораздо сильнее и если сейчас просто делило с ним одно тело, очень скоро могло завладеть им без остатка. От этого чувства болезненно кружилась голова, череп сдавливало, в животе словно вырастал огромный ком, давящий изнутри. Улегшись на спину, Юра вытянул ноги и закрыл глаза. Трещал огонь, пахло старыми тряпками и лесом, какими то сухими травами. Но ничего из этого не приносило облегчение.
Мысль сама пришла ему в голову – он хочет есть. До тошноты, до боли в груди хочет есть, и если сейчас не сделает это, его вырвет собственным желудком.
Медленно, чтобы не тревожить больное тело, которое почему то болело, словно после долгого физического труда, и голову в которой ныло сдавливающее чувство, Юра подошел к двери и приоткрыл ее, аккуратно заглядывая в коридор. Его сразу же заметили те молодые офицеры, стоящие возле дверного прохода.
- Подождите полковника! Побудьте здесь! – учтиво выговорил один из них, по-солдатски отчеканивая.
- Дайте поесть – голос был слабым и безжизненным.
- Сейчас! Подождите в комнате! – выпалил тот же офицер и кивнул другому. Тот мгновенно, быстрым шагом скрылся в коридоре стуча сапогами. Прикрыв дверь Юра сделал пару шагов к кровати, но вдруг остановился еще сам не понимая что увидел. Повернувшись налево, он уставился на старое овальное зеркало, висевшее возле вешалки, из которого на него смотрел бледный худой подросток в грязной одежде. Волосы, уже отросшие сантиметров в пять длинной, лохмато и грязно прилипли к голове, местами торча вверх. Глаза смотрели устало и заметные черные разводы виднелись под ними на худом обтянутом кожей черепе. Сам не понимая зачем, Юра снял с себя грязный свитер пропахший костром, футболку и уронил возле себя. Под кожей темнея выпирали металлические и полисинтетические конструкции протезов. Местами, особенно в суставах было видно, как состыкуются их части, просвечивая темными прожилками конструкций. Все так же завороженный увиденным Юра снял с себя все остальное, с интересом словно не себя рассматривая увиденное. Вниз от ребер, уходя под них тянулись две прожилины синтетического волокна брюшного пресса, за которые с двух сторон, прячась под кожу, от паха заходили две металлические симметричные пластины, сочленением между ног образуя паховый треугольник. Гениталий не было. От паха вниз шли плоские, длинные, металлические, черные жилистые волокна, похожие на карбон, кое где уходя в кожу, местами выходя наружу, пока к коленям окончательно не превращались в сложные механизированные конечности. Все что было ниже колен, напоминало ноги робота, черно серебристыми составными частями слабо имитируя человеческие. От части Юра ощущал их, но ощущения от этих имплантантов напоминали на что то странное, чередующееся с болью и непривычностью инородных тел в остатках ног, и собственными конечностями тускло, ощущавшими пол.
- Это я – прошептал Юра. Кем он был, что из себя представлял? Что стояло перед ним? Что ждало это существо, похожее на человека, и как он мог жить, зная что его жизнь обречена протекать в этом теле. Какой был в ней смысл? Ради чего стоило жить? Неужели только ради того чтобы страх не дал смерти забрать его? Внимательно он снова посмотрел на свои ладони, понимая что часть их не принадлежит ему. И кому, кому они принадлежали. Сколько людей живет в нем? Из скольки человек он состоит, и кто из них он? Он не жалел о том что никогда не сможет испытать чувство соития с женской плотью, видимо лишенный детородных органов, он совсем не думал об этом, его кожа без влияний гормонов не была покрыта прыщами, напоминая скорее бледно сине–розовое искусственное покрытие. Но отчего то ему было тоскливо и страшно жить в этом теле, чужеродном и костлявом, чужом…И все таки другого у него не было, и где то в этой кибернетической мешанине был он сам.
Не совсем понимая свои мысли, не желая в них копаться, не желая больше видеть это он отвернулся в сторону, подойдя к окну. Что-то внутри его хотело рыдать, оно сдавливало грудь, желая выразить боль и одиночество как-то сразу охватившие его, придя из далекого прошлого, где он еще был человеком. Но что то другое, более сильное насмешливо укоряло его за эту слабость, и стыдясь его как собственной совести, он отгонял чувства. За окном пасмурно шатались деревья с пожелтевшей листвой, низкое серое небо плыло в даль, и унылая деревня дымила вверх трубами домов. Ничего из этого пейзажа не радовало его, ничего не казалось родным или знакомым, не за что было зацепиться сознанию уставшему от пустоты. Дверь приоткрылась.
- И..Извините! – растерявшись сказал офицер и заметавшись не сразу понял куда поставить еду. Рефлекторно, видимо из прошлого, Юра хотел прикрыться, но мозг усмешливо и уныло, напомнил ему что стесняться такого тела, все равно что пылесоса или двигателя машины. Без эмоций Юра подошел к офицеру и взял у него лист какого-то отделочного материала, импровизированно используемого как поднос. Мгновенно офицер скрылся за дверью, еще раз извинившись. Юра осознавал, что он теряет себя, не только от тоски и забытья, но и нарочно играя в игру подкинутую ему судьбой, ведя себя нарочито странно, но сам не понятно как наблюдая все это со стороны. Но такие мысли постепенно переставали волновать его, и устав от себя самого он равнодушно отогнал прочь бесполезное сознание.
С жадностью, без очередности и разбора, он съел вперемешку все что ему принесли и лишь когда еда закончилась упал на кровать, чувствуя неприятную тяжесть желудка, отвыкшего переваривать сразу много. Швы на теле заросли и сейчас тянулись по коже едва заметными розовыми полосками. Док знал свое дело, но то что он создавал, теперь забыло все то чему он учил его. Юра вспомнил о тех книгах, которые Руслан Анатольевич читал ему, о том что казалось мудрым и важным, только теперь все это не напоминало реальность. Добро и зло если и имели смысл для него, скрывались за рамками земной морали, поэзии, искусства, закона если сейчас он не знал кто он, и ради чего сражаться да и просто жить. Все что было сказано в тех мудрых книгах, вдохновлялось идеями нации или всемирного братства, или чем то там еще, но где были эти нации и что представлял весь этот мир для него, лежащего голым в незнакомой комнате.
Это, что жило в нем, ехидно смеялось над его наивностью и безвольностью, давая понять кем были все эти люди. Все они хотели лишь его силу, пользовались им и до и после того как он потерял прежнее тело. Он не помнил это, но одновременно знал это, слушая внутренний голос того кто жил в нем. Каждый из них не нуждался в нем, но каждый хотел его силу, наивно пологая что ей есть контроль. Каждый из них сражался за себя самого, лживо прячась за рамками идей, наций, правды и веры. Каждый из них был готов убеждать себя в чем угодно лишь бы жить ради какой-то призрачной цели, называемой смыслом жизни. Разве нельзя было просто жить? То что жило в нем, хотело просто жить, устав от всякой идеологии и лозунгов наперебой предлагавших одно и то же под разными флагами. Оно было мудрей чем он, старше и опытней, и сейчас когда Юра уже не понимал кто он и для чего живет, довериться тому с кем он разделял тело, было проще всего. Он устал. И хотя разумом он понимал, что то что он помнил из своей жизни было слишком не долгим периодом, чтобы узнать хоть что-то из этого всего навалившегося теперь свинцовой плитой, тот кто жил в нем как то смог передать ему свой опыт, убеждая в том, что все это просто игра в жизнь не имеющая ничего общего с истиной, имя которой было просто жизнь.
С неохотой поднявшись Юра отряхнул свои вещи и аккуратно одел их одернув на себе. Рюкзака не было. Подойдя к зеркалу он растрепал волосы, а после как мог руками зачесал их набок, становясь похожим на простого деревенского подростка исхудавшего от унылой и рабочей жизни. Сделав так он сел на кровать, чувствуя как пища разносит силы и дрему по организму, наполняя уверенностью в себе. Так или иначе, это он разделял эту силу, границ которой он не знал и что могло сравниться с ней. И если эти люди попытаются причинить ему вред, он поступит с ними просто, отдавшись тому кто безошибочно защищал его до этого времени, тому кто обращается с этим даром гораздо лучше его.
Через какое то время в дверь постучали и не дождавшись ответа приоткрыли, заглядывая во внутрь. Потом офицер, тот что приносил еду, открыл ее и прошел в комнату. Следом за ним вошел полковник.
- Ну что ж, вас желает видеть мое командование. – все так же дружелюбно сказал он, как то беззаботно, давая понять что это пустяковое дело, после которого он сможет делать что захочет. Но внутренний голос неумолимо убеждал, что этот синий человек врет. Неожиданно Юра вспомнил о том, как партизаны описывали Атлантов.
- А что если я против. – так же спокойно ответил Юра. Он уже чувствовал как волна протеста против того, что его судьбой все время стараются управлять, вскипает в нем, заставляя огонь гореть все сильней и ярче.
- Вам не чего беспокоиться. Вы же должны понимать, что вы бесценны для нас, и нам же лучше если мы будем с вами предельны вежливы. – полковник стоял прямо, заложив руки за спину. Офицер стоял сзади и нервничая теребил кобуру пистолета. За дверью, заслонив весь дверной проем, встал огромный солдат в черной узловатой броне, столь большой ростом и плечами, что в дверь он бы просто не вошел. Юра даже не видел его головы.
- Не чего. Зачем я вам? – спросил он понимая, что ему наверняка будут лгать.
- Мы оба понимаем, что то чем вы обладаете не ново для Атлантов. Но вы. У вас есть ряд того, чем не обладаем даже мы. Вы бесценны, и то что мы можем предложить вам взамен гораздо больше, чем то что могут дать все эти люди.
- Люди… Пар.. Где они!? – Юра внезапно понял, почему этот человек почти ничего не спрашивал у него.
- Партизаны. С ними все в порядке. Часть из них, безусловно беженцы. Но часть, и вы должны это понимать, должны будут предстать перед судом. Я не знаю их участь. Это решать не мне. – Юра понимал, что они схватили возможно даже всех, и что если эти люди допрашивали их, а так оно и должно было быть, они рассказали все что знали.
- Отпустите их. – Юра сам не знал почему просит это. Видимо это было просто правильно. Он должен был что-то сделать для этих людей, иначе…Он не знал, что иначе, но какая-то часть в нем, хотела поступить справедливо, хотя голос изнутри все так же твердил, что все они сами заслужили последствия своих поступков и наивных заблуждений.
- Отпустить? Зачем? Почти все эти люди, за исключением лишь тех кто причинил вред немецкой армии, будут отправлены на нашу землю, где получат жилье, работу, заработную плату и возможность жить по человечески. Мы не виним их за то, что вражеская пропаганда запугала их ложью, загнав страхом в леса. Теперь они на собственном опыте убедятся, что это лишь идеологическая война. И только. – в это хотелось верить, но часть его все еще сопротивлялась, почти параноидально ища обман.
- Я хочу их видеть. – Юра говорил уверенно. Старался говорить так, только теперь он понимал, что это не игра, хотя у него и был неплохой козырь, так что пока выдвигать требования имело смысл. В прочем он не переставал бороться с наваждением тумана в голове, превращающего смутную реальность в сон, в котором все не связано и хаотично. Он начинал привыкать к этому чувству, и от того его глаза выражали какую-то отрешенность и пустоту, словно часть его не была здесь.
- Военные преступники были уже отправлены в региональный штаб, а беженцы все еще ждут транспорт. Если вы желаете…
- Да. Отведите меня к ним. – Юра решительно встал.
- Ну что ж, прошу за мной. Только помните, что они все еще под впечатлением того, что вбили им в голову. Не веря в то, что их ждут не выдуманные концлагеря, а нормальная жизнь, они напуганы. – слово концлагерь, вызвало в Юре чувство похожее на де жа вю, так словно он уже все это видел. За это время он привык ко всему, и всплески его явно больного сознания, почти перестал замечать. Все же это слово было знакомо ему, как часть чего-то важного в прошлой жизни.
- Концлагеря? Что вы имеете ввиду? – спросил он не сходя с места, хотя полковник жестом пригласил его следовать вперед, а огромный солдат отступил от двери давая пройти. В ответ полковник поглядел вопросительно и даже как будто удивленно.
- Я вижу вы действительно многое забыли. – ответил он, еще раз показывая жестом приглашение пойти вперед. В этот раз Юра согласился и быстро вышел из комнаты, глядя на огромного солдата в черной, блестящей броне. На лице его была маска напоминающая на гипертрофированный противогаз, а в руках огромная плазменная винтовка, поднять которую простой человек смог бы разве что только ненадолго оторвав от земли. Он же держал ее без усилий, хотя под маской не было видно даже глаз, чтобы прочесть выражение лица.
- Это прошлая, мрачная страница нашей истории. Подобные были у каждой страны в той или иной степени. Я не стану оправдывать то что случилось, но бояться этого так, как если бы это делал я сам, по крайне мере не имеет смысла. Как вы хотите судить историю? Это миф, прошлое. Его больше нет. Урок истории в том, чтобы не повторить его в будущем… - он странно задумался и замолчал. Пройдя по высокому короткому коридору, они вошли в старый грязный цех, заставленный ржавыми неработающими сельскохозяйственными агрегатами. Пахло мазутом и плесенью. По углам гнили доски и старый столетней давности шифер, с потолка подтекало, и капли разбив бетон вырыли в нем ямы, заполненные водой. Освещения не было, и лишь только открытые ворота помещения освещали его серым светом осеннего дня.
- Это то как живут эти люди. Вы вряд ли бывали в Германии или где то еще, но все же… Знаете, есть такое понятие как карма – искупление за грехи, можно сказать. Я не знаю в чем согрешили люди этой страны. Почему они позволяют себе так жить? Оглянитесь? Здесь целая уйма техники, материалов, но все это гниет, разворовывается. Почему бы не привести это в порядок? Невозможно. Равнодушие и бессознательность так глубоко укоренились в этих людях, что кто-то один просто надорвется, пытаясь вытянуть все это из грязи. Совсем не удивительно что живя в некогда самой большой стране, они позволили растащить ее, сами принимая в этом активное участие, и вот теперь воюют прячась по лесам. Зачем? Чтобы прогнать всех и продолжать пить и плевать себе под ноги, надеясь просто выжить? Равнодушие к себе самому, позволение быть себе тем кем легче быть, быть так чтобы не думать как и кем быть, вот величайший из грехов. Концлагеря были деянием рук нескольких человек, оставив призрачный след животного и низменного единиц, но это… Это безумие целой нации, медленно изощренно убивающей себя саму. – он огляделся вокруг и пошел вперед, стараясь не наступать в лужи. Юра немного удивленный такой речью, пошел следом, чувствуя как вздрагивает земля под шагами огромного эсэсовца идущего сзади. Почему и зачем говорил ему это полковник, он просто не хотел думать, чувствуя как медленно и с неохотой вращаются в голове шестеренки нравственности и человеколюбия. Все что он понимал отчетливо – своей правды он не знал, а от чужой устал, зная что он лишь оружие, до которого в сущности никому нет дела.
Внезапно, злость и раздражение выстрелом ударили ему в голому, жаром охватив все тело. Словно почувствовав это, полковник резко остановился и обернулся, посмотрев на Юру без страха но с удивлением.
- Что вы хотите от меня? Говорите прямо! Прямо! Зачем я вам? – и снова стоя сейчас посреди этого ангара он чувствовал как разносится эхом его раздраженный голос, словно слушая себя со стороны, но чувства с жаром били в сознание, разжигая огонь ненависти ко всему, что кружится вокруг него не давая просто жить.
- Что конкретно вы хотите знать? – полковник сделал шаг в бок, встав напротив света бьющего из открытых ворот, и Юра больше не видел его лица.
- Что? Что будет со мной? Для чего я вам? Что вы хотите от меня?! – он сделал шаг назад, и наступив в лужу поглядел себе на ноги. Он стоял босиком, даже без носков металлическими протезами на голом бетоне, не чувствуя холода.
- Вы обладаете силой! Мы хотим привлечь вас на свою сторону! – уверенно и без запинок ответил полковник.
- А если я не хочу? Если я не разделяю ваших убеждений? Если я не хочу сражаться за вас?! – с каждым новым словом Юра добавлял раздражение себе самому, осознавая что его как слепого ведут куда-то не спросив и не объяснив зачем.
- А чьи убеждения разделяет вы? На чьей стороне воюете и главное почему? – спросил полковник с неподдельным интересом.
- Я? – мысли замерли в голове. Себе он уже признался что не понимает своих собственных мотивов, что им движет смутное чувство выживание, перемешанное в голове с этой неподдельной шизофренией. Он знал что обладает силой, но во-первых она не принадлежала ему одному, в во-вторых он действительно не знал раде чего использовать ее. Она опьяняла, растворяла в себе, но свобода которую она дарила была похожа на наркотик, после которого пустота и отчаянье заполняли сознание тяжелой депрессией наркомана, понимающего что его жизнь катится в пропасть. Врать не хотелось. Более того хотелось выплеснуть отчаянье хоть на кого-то, в надежде что хоть кому-то есть дело до него: «Я не знаю! Все это…Все это! Я не понимаю ничего из этого? Неужели все эти люди, или вы сами понимаете раде чего все это? И не надо длинных речей! Просто скажите мне искренне! Просто, в двух словах! Зачем вам это? Лично вам!»
- Вы спрашиваете о смысле жизни – неопределенно выговорил он интонацией равнодушного утверждения.
- О смысле?! О каком смысле? Зачем все это? Война, форма, танки, политика?! Не стране, не кому-то где-то, а мне?! Почему бы мне просто не остаться в этой деревне и все! – ему даже было отчасти стыдно и противно за эту гундосую интонацию, за слабость за раздражение, но теперь он уже не мог остановиться, желая получить ответ. Вопрос заданный им возник как то сразу, хотя теперь он понимал, что копил его с того дня когда впервые пришел в себя. Полковник развернулся и медленно пошел вперед, Юра двинулся следом глядя ему в затылок, с нетерпением ожидая ответ. Встав в воротах помещения, полковник приказал офицерам и эсесовцу двигаться к транспорту. Отдав честь они ушли. Полковник встал прямо, держа снятые перчатки двумя руками, глядя на Юру спокойным и даже приветливым взглядом.
- Последний раз я поверил в то, что война принесет результаты. Я видел то что германское правительство, немецкий народ построили, имея в прошлом лишь убежденность и трудолюбие. Я верю.. Скорее я позволяю себе верить в то, что мы сможем создать подобное на всей земле. Я хочу этого и я знаю что я не один. – он глядел на Юру не меняясь в лице. Было не понятно на сколько он искренен в своих словах. За время ожидания ответа Юра успел остыть, и слушая полковника его раздраженная нервная система успела устать от такого, как казалось долгого и расплывчатого ответа. Он хотел услышать что-то еще, но только не это и от этого раздражение с новой силой хлынуло в мозг.
- Нет! Я не об этом. Чего вы хотите для себя? Семья, быт, удовольствия, деньги…Не знаю, чего-то еще?! Или вы получаете удовольствие от этого – он провел глазами по форме полковника. В ответ тот оглядел себя сам и искренне улыбнулся, удивив Юру своей реакцией.
- Семья, быт…Удовольствия. Разве это ценно, или приятно? Как вам больше нравится. Все это очень быстро надоедает. Люблю я или нет это, я понимаю что это не то, что может стать смыслом жизни. Жить раде того, что изменит мир проще, тем более если верить этому. – Юра посмотрел на него внимательно. Только теперь он понял, что этот человек действительно, если и не полностью до большей своей частью верил, в то раде чего жить. Хотелось закричать ему, что он обманывает себя, что это лишь самообман, что он убедил себя, что это ложь! Но он завидовал ему. Внутри он хотел быть столь же убежденным в чем то и жить этим. Все это причиняло разочарование в себе и злость на все вокруг, и лишь что-то разумное с голове удерживало его от отчаянья.
- Я так не могу. – почти прошептал он.
- Это понятно. Позвольте нам объяснить, показать вам раде чего сражаюсь я сам, а после самому принять решение на сколько вы верите во все это. – в его слова хотелось верить, но мысли бежали как видеолента, тысячами но вклиниваясь между ним и этим человеком. Решение пришло само, как если бы просто прозвучало в голове.
- Я хочу свой путь! – казалось это было сказано кем-то еще. Юра уже начинал привыкать слышать подобное, списывая все на того с кем разделял тело, как бы не казалась эта мысль безумной. И действительно, почему он не имел право самому выбрать себе дорогу. А эти люди. Попав к ним в руки, они уже не отпустят его так легко, и хотя этот человек словно проникая в голову успокаивал, подчиняя рассудок тот кто был в его голове, не давал рассудку растаять. Ему просто нужно время подумать, и он не видел причин отказывать себе в этом праве.
- Я не знаю будет ли у вас другой шанс. Пока вы не совершили преступлений против Германского народа, и мы с радостью готовы принять вас, не как солдата, а просто как ценного сотрудника. Единственное чего мы хотим, чтобы вы не совершили ошибки, не позволили запутать себя и не стать нашим врагом. Разумеется это было бы чудесным если бы встали на нашу сторону, но просто узнать природу вашего дара, подружиться, как бы наивно это не звучало, вполне достаточно. - полковник говорил все так же убеждающее, и все же пароноидальная мысль о чем то недосказанном не покидала Юру. Он вдруг понял, что за этим дружелюбием и рациональностью скрывается в первую очередь солдат, который получил задание. Как бы они не беседовали сейчас, разве он сможет его отпустить. Поверить в это было тяжело. Тревога вынырнув из пустоты подсознания медленно принялась расползаться по голове. Казалось, этот человек убаюкивал его все это время лишь раде того, что именно эти мысли не пришли ему в голову. И совсем на мгновение, но Юра увидел как что-то изменилось в лице военного, пропав так же быстро как и пришло. Если он и не читал его мысли, каким то образом он все чувствовал. Отступив на шаг назад, Юра недоумевая посмотрел на этого человека. Это было по настоящему. Он действительно проникал ему в голову, затягивая в свою игру и только сейчас это стало очевидно.
- Вы же не дадите мне уйти? У вас ведь есть приказ? – отступая назад казал Юра. В голосе его чувствовался страх. Куда делось все то, что секунду назад делало его сильным и раздраженным хозяином ситуации. Ощущение было такое, как если бы кто-то крутил в голове ручки тумблеров, добавляя и убирая чувства по желанию. «Это вы со мной делаете?!» - почти с ужасом крикнул он запинаясь о лужи в бетоне, отступая назад.
- Что с вами? – полковник с удивлением смотрел на него, оглядывая с головы до ног. Казалось он был искренне удивлен. Безвыходность ситуации разом многотонной плитой упала на плечи. Это были солдаты. Люди с оружием. Они не знали компромиссов, они сами были оружием своей страны, и что мог он против воли этой необъятной машины. «Шанс! У меня есть шанс примкнуть к ним!» - пролетело в голове. «И тогда они сохранят мне жизнь!» - эти мысли были не его! Что было с ним? Откуда все это, что теперь подкашивало ноги. И где был тот огонь, что все это время спасал его. Словно сон он растаял в теле и сознании, без следа. Страх! И снова этот страх, ощущение замкнутого пространства, будто он провалился в яму хлынули разом. По телу побежала дрожь, живот скрутило, ноги подкосились и он упал на колени в лужу, стукнув протезами о разбитый бетон.
Страх окутал тело, окутал разум, окутал все не давая разогнуться. Обхватив себя руками он дрожал глядя себе под ноги, но не чувствуя ничего реального. Подобно ребенку забившемуся под одеяло и боящемуся шевельнуться, он замер слушая как мысли отчаянья, говорят о безысходном конце.
- Сюда! Санитар! Что с вами?! Вам плохо?! – крикнул полковник. Подскочив к нему, присев на корточки и схватив руками за плечи. Через мгновение вбежали несколько офицеров и человек в медицинской форме. Взяв одну руку доктор накинул ему на запястье какой то прибор с проводами идущими к небольшому ящику, который медик принес с собой. Этот страх не был похож на те приступы, которые происходили с ним раньше. От него все так же становилось нечем дышать, казалось что стены и темнота сжимаются вокруг него, что сейчас он умрет, каждый вдох и движение причиняли тошнотворную боль, отчаянье и безысходность поглотили все его существо, но этот страх был каким то инородным, и лишь слабый шепот внутри головы отдаленно удерживал Юру от того, чтобы целиком провалиться в него и забыть себя в нем.
- Неврологический шок! – констатировал доктор, и что то ткнул в своем приборе. Резкий укол ткнул его в руку, под напульсником и почти мгновенно, сознание поплыло прочь, голоса зазвенели эхом, а земля поплыла под ногами. Он хотел упасть, но офицеры подхватили его под руки, подняв и оперев на старую машину, стоявшую в прохожее ангара. Он уже ничего не понимал, и все вокруг ставшее мягким и интересно бессмысленным, расплылось в цветные картинки, яркость которых стала вдруг такой привлекательной. Резиновое тело не стояло на ногах и клонилось как у сильно пьяного, стремясь к мягкой и прохладной земле, на которой так хотелось уснуть.
- В транспорт-т-т-т-т… - пронеслось в голове из всего понятое лишь это. Огромный солдат подошедший сюда одной рукой, как ребенка прижал его к груди, и чувствуя как он летит на его руках, Юра безвольно обвис.
- Ганс! Останешься здесь и дождешься отряд сопровождение…! – эхом прозвучало в голове. Он совсем не ощущал тело, как и себя самого. Шея, казалось вытянулась втрое и голова болталась на ней в разные стороны, но этот приказ… Кто-то внутри его рвался на свет, слыша этот мир как призыв к действию! Все спуталось в сознании, но оно отключенное химией оставило тело, и вот теперь тот, кто все еще не спал в нем, был готов. Молодой солдат стоявший возле истребителя, в который заносили Юру, поджег сигарету когда полковник уже оказался внутри транспорта и огонь вырвавшейся из зажигалки, вдруг напомнил о том огне, что был и в нем и лишь этой искры секундного рассудка не хватало, чтобы зажечь его. Юры уже не было в своем теле, он растворился в нем отключившись, но тот кто не помнил себя, тот что был огнем, был заодно с ним. Он не терпел никого другого, он не терпел того, что эти люди позволяли себе, того что им пытаются управлять как куклой. Он не терпел, но не знал этого, он знал лишь инстинкт себя самого, своего собственного огня, желающего лишь одного – сжечь все, раде однйо единственной цели. Ради победы.
рассказ часть пятая
© Copyright: Володя Роботович, 2012
Свидетельство о публикации №212061300942
Свидетельство о публикации №212061300942
Рецензии