Комната с красным холодильником

Я боялась разойтись с тобой в этой, прокуренной одиночеством, комнате. Просто выйти на кухню или помыть руки. Мне надо было видеть тебя каждую секунду, каждый миг оставлять на тебе свои глаза. И не проходили до тебя мои мысли. Корчась, я ждала утра, чтобы уснуть, когда ты. И на языке ядовитыми предметами умирали частицы моих слов. Снов, где ты.

   В этой комнате, хотелось мне напиваться и помнить, и обнимать твои рубашки. Мне было страшно разойтись с тобой. В этом теплом Питере, в его позвоночниках и венах. Твои узелки звонков… Пустота, сохраненная в памяти пустота, на несколько мегабайтов, и теперь я зависаю, как волосы от ветра в метро.
 
   А в планах были спазмы от твоих рук, от пробуждения Яна. И перебоями теперь дергаются, по этим ямам, мои зрачки. И не было кофе, и не надо было.

   А ты все по своим барам, все отвечал на чужие смс. И мне даже не обидно было слушать твой крик. Но я сорвалась, сорвалась и расплескалась этим мокрым снегом. Мне ждать бы теперь прощения, чтобы эти небесные боги сняли с моих плеч конвертики с твоими губами, руками, граммами, играми, литрами. И было хорошо так, и даже в Центре было тихо. Я бы могла сложить это все в одну строку, зашить все свои царапины, забыть всех твоих девочек. Но я обнимаю электричество, шагаю в снег и молча, ненавижу его. Он как ты, такой же белый и холодный. Сколько еще тысяч лет мне после осени, перед весной, как на крошки положенная.

   Хотела бы передать тебе что-то особенное, но все не то, хотелось, чтобы выслушал, подождал, чтобы без транскрипций и переводов, чтобы стать железной. И чтобы не снились красные холодильники, и умер телефон в одиночестве. Теперь даже нет связи, теперь ни одного живого места.

   Но ты теперь трогаешь руками чужую талию, и дрожат ее колени, когда ты целуешь ее грудь. А что я?! Я сижу и зашиваю шрамы. Вечером тяжело, а утра просто не существует. И забывать не получается.

   И мы вместе готовили, и не нужны мне были эти рассказы, я захлебывалась и без этого. А теперь я загибаюсь и умираю. И можешь уже не помнить меня, даже не вспоминать.  Ведь хуже уже не будет.


   И эта комната, в ней так много не было.