Самолеты - небесные виселицы

Моча соприкасается с холодным унитазом и приветливо журчит в сточных водах, примерно так представляют свое счастье часть человечества, а скорее каждый из толпы человечества и возможно не только человечества. Скажу, не стыдясь - я один из них. Знаете, я люблю, после выпитого с наслаждение водрузиться в шепот струи, скатывающейся по стенкам сосуда, ведущего в подземельное царство дерьма.
Наверное, моя речь пойдет о самолете, я давно хотел выплюнуть все эти отвратительные ощущения свободы, которые сковывают, до мелкой дрожи, колени. Эту свободу, от которой кровоточат десны, и щетина щеток прокалывает нежно-розовую кожицу, заходя без стука в домики дырявых зубов.
Я помню, сел я на этот самолет, было мне не по себе, хотя я держался более чем уверено. Мои наушники с наивной жестокостью рвали мои перепонки, а дырявые зубы, тщательно перекатывали давно уже безвкусный  кусочек белой резины. И эти люди в залах ожидания, до боли несчастными они мне казались, не приветливыми памятниками уходящего противного лета. Хотелось мне выпить, выпить, чтобы больше не видеть это скопище народу, и до ваакумного сжатия легких – хотелось курить. Курить, курить, курить. Потом, как  пингвины, мелкими шажками, мы поплелись в лоно железной птицы – это был мой первый опыт пингвиньих соревнований на скорость. И вот я сел, и сижу. Пристегните ремни, кислородные маски, завтрак… все эти разговоры нагоняли на меня тоску и сон.
Взлетаем.
Даже после хорошей дозы анаши, мои мозги чувствовали себя, куда более лучше и уютнее в моем черепе, минут пять хаотичного разброса глаз по креслам, и вот я уже вздыхаю и с радостью засыпаю.
И снятся мне сны. И чего-то хочется мне. Но я сплю и не понимаю, чего же требует мой организм.
Затем, нас кормили чудной курочкой, и снова я спал, и снова снились мне сны. Мои сны были похожи на героиновые сны: такие же отчужденные, безропотные сны.
Помню, пошел я в туалет, и захотелось мне высунуть руку в дырку сортира, чтобы потрогать небо, чтобы пошлепать его по облакам, но разум в этот раз победил мое желание, и вырисовавшаяся воображением картина, как я выбегаю с полу-рукой, а часть болтается где-то в небесах, совсем затмила его.
И вот посадка. Эти все люди начали хлопать, хлопать в ладоши со вздохами: «Живы!» Они были счастливы, счастливы и радостны от того, что живы. Какие смешные, они позабавили меня этим. И я решил попасть в их струю, и тоже захлопал. И так радостно мне было от этого, так хотелось хохотать. Но мое безразличие опять победило меня. Я просто встал и вышел.
Забрал багаж.
Закурил.
И почувствовал новый поток струящегося ветра, вдоль своих бровей.